О париже стих: Небольшие известные стихи русских поэтов о городе Париже.

Небольшие известные стихи русских поэтов о городе Париже.

И я к тебе пришел, о город многоликий,
К просторам площадей, в открытые дворцы;
Я полюбил твой шум, все уличные крики:
Напев газетчиков, бичи и бубенцы;

Я полюбил твой мир, как сон, многообразный
И вечно дышащий, мучительно-живой…
Твоя стихия — жизнь, лишь в ней твои соблазны,
Ты на меня дохнул — и я навеки твой.

Порой казался мне ты беспощадно старым,
Но чаще ликовал, как резвое дитя.
В вечерний, тихий час по меркнущим бульварам
Меж окон блещущих людской поток катя.

Сверкали фонари, окутанные пряжей
Каштанов царственных; бросали свой призыв
Огни ночных реклам; летели экипажи,
И рос, и бурно рос глухой, людской прилив.

И эти тысячи и тысячи прохожих
Я сознавал волной, текущей в новый век.
И жадно я следил теченье вольных рек,
Сам — капелька на дне в их каменистых ложах,

А ты стоял во мгле — могучим, как судьба,
Колоссом, давящим бесчисленные рати.

..
Но не скудел пеан моих безумных братии,
И Города с Людьми не падала борьба…

Когда же, утомлен виденьями и светом,
Искал приюта я — меня манил собор,
Давно прославленный торжественным поэтом…
Как сладко здесь мечтал мой воспаленный взор,

Как были сладки мне узорчатые стекла,
Розетки в вышине — сплетенья звезд и лиц.
За ними суета невольно гасла, блекла,
Пред вечностью душа распростиралась ниц…

Забыв напев псалмов и тихий стон органа,
Я видел только свет, святой калейдоскоп,
Лишь краски и цвета сияли из тумана…
Была иль будет жизнь? и колыбель? и гроб?

И начинал мираж вращаться вкруг, сменяя
Все краски радуги, все отблески огней.
И краски были мир. В глубоких безднах рая
Не эти ль образы, века, не утомляя,
Ласкают взор ликующих теней?

А там, за Сеной, был еще приют священный.
Кругообразный храм и в бездне саркофаг,

Где, отделен от всех, спит император пленный, —
Суровый наш пророк и роковой наш враг!

Сквозь окна льется свет, то золотой, то синий,
Неяркий, слабый свет, таинственный, как мгла.
Прозрачным знаменем дрожит он над святыней,
Сливаясь с веяньем орлиного крыла!

Чем дольше здесь стоишь, тем все кругом безгласней,
Но в жуткой тишине растет беззвучный гром,
И оживает все, что было детской басней,
И с невозможностью стоишь к лицу лицом!

Он веком властвовал, как парусом матросы,
Он миллионам душ указывал их смерть;
И сжали вдруг его стеной тюрьмы утесы,
Как кровля, налегла расплавленная твердь.

Заснул он во дворце — и взор открыл в темнице,
И умер, не поняв, прошел ли страшный сон…
Иль он не миновал? ты грезишь, что в гробнице?
И вдруг войдешь сюда — с жезлом и в багрянице, —
И пред тобой падем мы ниц, Наполеон!

И эти крайности! — все буйство жизни нашей,
Средневековый мир, величье страшных дней, —
Париж, ты съединил в своей священной чаше,
Готовя страшный яд из цесен и идей!

Ты человечества — Мальстрем. Напрасно люди
Мечтают от твоих влияний ускользнуть!
Ты должен все смешать в чудовищном сосуде.
Блестит его резьба, незримо тает муть.

Ты властно всех берешь в зубчатые колеса,
И мелешь души всех, и веешь легкий прах.
А слезы вечности кропят его, как росы…
И ты стоишь, Париж, как мельница, в веках!

В тебе возможности, в тебе есть дух движенья,
Ты вольно окрылен, и вольных крыльев тень
Ложится и теперь на наши поколенья,
И стать великим днем здесь может каждый день.

Плотины баррикад вонзал ты смело в стены,
И замыкал поток мятущихся времен,
И раздроблял его в красивых брызгах пены.
Он дальше убегал, разбит, преображен.

Вторгались варвары в твой сжатый круг, крушили
Заветные углы твоих святых дворцов,
Но был не властен меч над тайной вечной были:
Как феникс, ты взлетал из дыма, жив и нов.

Париж не весь в домах, и в том иль в этом лике:
Он часть истории, идея, сказка, бред.
Свое бессмертие ты понял, о великий,
И бреду твоему исчезновенья — нет!

Париж — Маяковский. Полный текст стихотворения — Париж

(Разговорчики с Эйфелевой башней)

Обшаркан мильоном ног.
Исшелестен тыщей шин.
Я борозжу Париж —
до жути одинок,
до жути ни лица,
до жути ни души.
Вокруг меня —
авто фантастят танец,
вокруг меня —
из зверорыбьих морд —
еще с Людовиков
свистит вода, фонтанясь.
Я выхожу
на Place de la Concorde.
Я жду,
пока,
подняв резную главку,
домовьей слежкою ума́яна,
ко мне,
к большевику,
на явку
выходит Эйфелева из тумана.
— Т-ш-ш-ш,
башня,
тише шлепайте! —
увидят! —
луна — гильотинная жуть.
Я вот что скажу
(пришипился в шепоте,
ей
в радиоухо
шепчу,
жужжу):
— Я разагитировал вещи и здания.
Мы —
только согласия вашего ждем.
Башня —
хотите возглавить восстание?
Башня —
мы
вас выбираем вождем!
Не вам —
образцу машинного гения —
здесь
таять от аполлинеровских
вирш.
Для вас
не место — место гниения —
Париж проституток,
поэтов,
бирж.
Метро согласились,
метро со мною —
они
из своих облицованных нутр
публику выплюют —
кровью смоют
со стен
плакаты духов и пудр.
Они убедились —
не ими литься
вагонам богатых.
Они не рабы!
Они убедились —
им
более к лицам
наши афиши,
плакаты борьбы.
Башня —
улиц не бойтесь!
Если
метро не выпустит уличный грунт —
грунт
исполосуют рельсы.
Я подымаю рельсовый бунт.
Боитесь?
Трактиры заступятся стаями?
Боитесь?
На помощь придет Рив-гош.
Не бойтесь!
Я уговорился с мостами.
Вплавь
реку
переплыть
не легко ж!
Мосты,
распалясь от движения злого,
подымутся враз с парижских боков.
Мосты забунтуют.
По первому зову —
прохожих ссыпят на камень быков.
Все вещи вздыбятся.
Вещам невмоготу.
Пройдет
пятнадцать лет
иль двадцать,
обдрябнет сталь,
и сами
вещи
тут
пойдут
Монмартрами
на ночи продаваться.
Идемте, башня!
К нам!
Вы —
там,
у нас,
нужней!
Идемте к нам!
В блестеньи стали,
в дымах —
мы встретим вас.
Мы встретим вас нежней,
чем первые любимые любимых.
Идем в Москву!
У нас
в Москве
простор.
Вы
— каждой! —
будете по улице иметь.
Мы
будем холить вас:
раз сто
за день
до солнц расчистим вашу сталь и медь.
Пусть
город ваш,
Париж франтих и дур,
Париж бульварных ротозеев,
кончается один, в сплошной складбищась Лувр,
в старье лесов Булонских
и музеев.
Вперед!
Шагни четверкой мощных лап,
прибитых чертежами Эйфеля,
чтоб в нашем небе твой израдиило лоб,
чтоб наши звезды пред тобою сдрейфили!
Решайтесь, башня, —
нынче же вставайте все,
разворотив Париж с верхушки и до низу!
Идемте!
К нам!
К нам, в СССР!
Идемте к нам —
я
вам достану визу!

1923 г.

Стихи о Париже

Жан Беро. Париж

Париж – город паломничества, такой же, как полуостров Крым в прежние советские времена, и стихи о Париже, наверное, лучше других слов передают настроение и отношение к  городу мечты, романтики, свободы и любви. Правда, жить в Париже и наезжать туда на каникулы или в командировку – две большие разницы.

Первая волна русской эмиграции, которых лучше назвать беженцами, вкусили той парижской жизни в полной мере. Это сейчас в Париже живут совсем другие русские, которые вряд ли тоскуют по родине так, как тосковали Марина Цветаева, Иван Бунин, Николай Бердяев или Филипп Малявин.

Хотя бы потому, что имеют возможность вернуться в Россию в любое время временно или насовсем. Марина Цветаева уезжала из Парижа в Россию в 1939 году с тяжелым сердцем, хоть и жилось ей там несладко. Ее стихи о Париже полны трагического настроения и безысходности.

Марина Цветаева В Париже

Дома до звезд, а небо ниже,
Земля в чаду ему близка.
В большом и радостном Париже
Все та же тайная тоска.

Шумны вечерние бульвары,
Последний луч зари угас,
Везде, везде всё пары, пары,
Дрожанье губ и дерзость глаз.

Я здесь одна. К стволу каштана
Прильнуть так сладко голове!
И в сердце плачет стих Ростана

Как там, в покинутой Москве.

Париж в ночи мне чужд и жалок,
Дороже сердцу прежний бред!
Иду домой, там грусть фиалок
И чей-то ласковый портрет.

Там чей-то взор печально-братский.
Там нежный профиль на стене.
Rostand и мученик Рейхштадтский
И Сара — все придут во сне!

В большом и радостном Париже
Мне снятся травы, облака,
И дальше смех, и тени ближе,
И боль как прежде глубока.

В.Кандинский. Маленькая мечта в красном. 1925.

М.Цветаева Лучина

До Эйфелевой — рукою Подать!
Подавай и лезь.
Но каждый из нас — такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,

Что скушным и некрасивым
Нам кажется ваш Париж.

«Россия моя, Россия,
Зачем так ярко горишь?»
Июнь 1931

Поэты, которым не грозит эмиграция,  пишут стихи о Париже совсем другие. В них нет  тоски Марины Ивановны, скорее — это маленькие зарисовки, передающие сиюминутные настроения, как у Волошина, Маяковского или Высоцкого, или напоминают о событиях, с которыми город неразрывно связан, как у Мандельштама, Эренбурга или Гумилева. Стихи о Париже разные, потому что Париж у каждого свой.

Максимилиан Волошин

Осень… осень… Весь Париж,
Очертанья сизых крыш
Скрылись в дымчатой вуали,
Расплылись в жемчужной дали.

В поредевшей мгле садов
Стелет огненная осень
Перламутровую просинь
Между бронзовых листов.

Вечер… Тучи… Алый свет
Разлился в лиловой дали:
Красный в сером — этот цвет

Надрывающей печали.

Ночью грустно. От огней
Иглы тянутся лучами.
От садов и от аллей
Пахнет мокрыми листами.
1902

К.Коровин. Париж, 1933

Владимир Маяковский Париж

Обыкновенно
Мы говорим:
Все дороги
Приводят в Рим.
Не так
У монпарнасца.
Готов поклясться.
И Рем
И Ромул,
И Ремул и Ром
В «Ротонду» придут
Или в «Дом».
В кафе
Идут
По сотням дорог,
Плывут
По бульварной реке.
Вплываю и я:
«Garcon, un grog americain!»

Осип Мандельштам Париж

Язык булыжника мне голубя понятней,
Здесь камни — голуби, дома — как голубятни,
И светлым ручейком течет рассказ подков
По звучным мостовым прабабки городов.

Здесь толпы детские — событий попрошайки,
Парижских воробьев испуганные стайки,
Клевали наскоро крупу свинцовых крох —
Фригийской бабушкой рассыпанный горох.

И в памяти живет плетеная корзинка,
И в воздухе плывет забытая коринка,
И тесные дома — зубов молочных ряд
На деснах старческих, как близнецы, стоят.

Здесь клички месяцам давали, как котятам,
И молоко и кровь давали нежным львятам;
А подрастут они — то разве года два

Держалась на плечах большая голова!

Большеголовые там руки подымали
И клятвой на песке, как яблоком, играли…
Мне трудно говорить — не видел ничего,
Но все-таки скажу: я помню одного, —

Он лапу поднимал, как огненную розу,
И, как ребенок, всем показывал занозу,
Его не слушали: смеялись кучера,
И грызла яблоки, с шарманкой, детвора.

Афиши клеили, и ставили капканы,
И пели песенки, и жарили каштаны,
И светлой улицей, как просекой прямой,
Летели лошади из зелени густой!

Илья Эренбург Париж

Тяжелый сумрак дрогнул и, растаяв,
Чуть оголил фигуры труб и крыш.
Под четкий стук разбуженных трамваев
Встречает утро заспанный Париж.

И утомленных подымает властно
Грядущий день, всесилен и несыт.
Какой-то свет тупой и безучастный
Над пробужденным городом разлит.
И в этом полусвете-полумраке
Кидает день свой неизменный зов.
Как странно всем, что пьяные гуляки
Еще бредут из сонных кабаков.
Под крик гудков бессмысленно и глухо
Проходит новый день — еще один!
И завтра будет нищая старуха
Его искать средь мусорных корзин.
А днем в Париже знойно иль туманно,
Фабричный дым, торговок голоса,-
Когда глядишь, то далеко и странно,
Что где-то солнце есть и небеса.
В садах, толкаясь в отупевшей груде,
Кричат младенцы сотней голосов,
И женщины высовывают груди,
Отвисшие от боли и родов.
Стучат машины в такт неторопливо,
В конторах пишут тысячи людей,
И час за часом вяло и лениво
Показывают башни площадей.
По вечерам, сбираясь в рестораны,
Мужчины ждут, чтоб опустилась тьма,
И при луне, насыщены и пьяны,
Идут толпой в публичные дома.
А в маленьких кафе и на собраньях
Рабочие бунтуют и поют,
Чтоб завтра утром в ненавистных зданьях
Найти тяжелый и позорный труд.
Блуждает ночь по улицам тоскливым,
Я с ней иду, измученный, туда,
Где траурно-янтарным переливом
К себе зовет пустынная вода.
И до утра над Сеною недужной
Я думаю о счастье и о том,
Как жизнь прошла бесслезно и ненужно
В Париже непонятном и чужом.

Николай Гумилев Франция

О, Франция, ты призрак сна,
Ты только образ, вечно милый,
Ты только слабая жена
Народов грубости и силы.

Твоя разряженная рать,
Твои мечи, твои знамена —
Они не в силах отражать
Тебе враждебные племена.

Когда примчалася война
С железной тучей иноземцев,
То ты была покорена
И ты была в плену у немцев.

И раньше… вспомни страшный год,
Когда слабел твой гордый идол,
Его испуганный народ
Врагу властительному выдал.

Заслыша тяжких ратей гром,
Ты трепетала, словно птица,
И вот, на берегу глухом
Стоит великая гробница.

А твой веселый, звонкий рог,
Победный рог завоеваний,
Теперь он беден и убог,
Он только яд твоих мечтаний.

И ты стоишь, обнажена,
На золотом роскошном троне,
Но красота твоя, жена,
Тебе спасительнее брони.

Где пел Гюго, где жил Вольтер,
Страдал Бодлер, богов товарищ,
Там не посмеет изувер
Плясать на зареве пожарищ.

И если близок час войны,
И ты осуждена к паденью,
То вечно будут наши сны
С твоей блуждающею тенью.

И нет, не нам, твоим жрецам,
Разбить в куски скрижаль закона
И бросить пламя в Notre-Dame,
Разрушить стены Пантеона.

Твоя война — для нас война,
Покинь же сумрачные станы,
Чтоб песней звонкой, как струна,
Целить запекшиеся раны.

Что значит в битве алость губ?!
Ты только сказка, отойди же.
Лишь через наш холодный труп
Пройдут враги, чтоб быть в Париже.

Тина Гай

Ballade de Paris — Баллада о Париже

Tant de poètes ont écrit Des couplets des refrains Sur Paris	Столько стихов и куплетов Сложено О Париже.
Que je n’sais plus quoi chanter Pour vanter ta beauté Mon Paris Est-ce ceci ou cela Autre chose ou bien quoi Je n’sais pas Pourquoi j’suis tellement ému En passant dans une rue De Paris	Что я даже не знаю, о чём еще спеть, Как ещё воспеть твою красоту, Мой Париж. То ли это, то ли то, Или что-то ещё Я не знаю, Тогда почему же я так взволнован Проходя по улицам Парижа.
J’ai trouvé sur les quais en flânant Un vieux livre jauni par le temps J’y ai lu les souffrances et les joies Que tu as connues tout’ à la fois Depuis le temps que tu vis Tout’s tes rues ont écrit Leurs romans Romans d’amours qui se nouent Se dénouent et qui meurent Doucement	Слоняясь по набережным, я случайно нашёл Пожелтевшую со временем книгу. Из неё я узнал о невзгодах и радостях, Через что ты прошёл, С первого дня Каждая твоя улица Как отдельный роман Истории любви, завязавшиеся, И тихо закончившиеся
On s’est battu sous tes murs Chacun de tes pavés A servi A défendre la liberté Qui s’était réfugiée Dans Paris	Мы сражались под твоими стенами, Каждая из твоих мостовых Служила для того, Чтобы защищать свободу Что бы дать ей приют В Париже.
C’est la peine de tous les hommes Qui t’as fait comme tu es Mon Paris	Стараниями этих людей, Ты теперь такой, какой ты есть Мой Париж.
Ils ont bâti la Concorde Notre-Dame, les Tuileries Tout Paris	Они построили площадь Согласия, Собор Парижской Богоматери, сады Тюильри,Весь Париж.
Ils ont pris la Bastille en chantant Construit la Tour Eiffel en flânant Les années ont passé doucement Mais Paris a gardé ses vingt ans	Они взяли Бастилию с песней, Построили Эйфелеву башню. Года прошли незаметно, Но Париж сохранил свои 20 лет.
La Seine a creusé son lit Entre les quais tout gris De Paris	Сена устроилась спать Между набережными Парижа.
Il faut croire qu’elle s’y trouve bien Puisqu’elle est encore là Aujourd’hui	Наверно, ей здесь хорошо, Раз она все еще здесь И сегодня.
Est-ce ceci ou cela Autre chose ou bien quoi Je n’sais pas Pourquoi j’suis tellement ému En passant dans une rue De Paris	То ли это, то ли то, Или что-то ещё Я не знаю, Тогда почему же я так взволнован, Проходя по улицам Парижа.

Стихи о Париже | ANTRIO.RU

Стихи

о Париже

Евгений Евтушенко — Письмо в Париж

Нас не спасает крест одиночеств.
Дух несвободы непобедим.
Георгий Викторович Адамович,
а вы свободны,
когда один?
Мы, двое русских,
о чем попало
болтали с вами
в кафе «Куполь»,
но в петербуржце
вдруг проступала
боль крепостная,
такая боль…
И, может, в этом
свобода наша,
что мы в неволе,
как ни грусти,
и нас не минет
любая чаша,
пусть чаша с ядом
в руке Руси.
Георгий Викторович Адамович,
мы уродились в такой стране,
где тягу к бегству не остановишь,
но приползаем —
хотя б во сне.
С ней не расстаться,
не развязаться.
Будь она проклята,
по ней тоска
вцепилась, будто репей рязанский,
в сукно парижского пиджака.
Нас раскидало,
как в море льдины,
расколошматило,
но не разбив.
Культура русская
всегда едина
и лишь испытывается
на разрыв.
Хоть скройся в Мекку,
хоть прыгни в Лету,
в кишках — Россия.
Не выдрать!
Шиш!
Невозвращенства в Россию нету.
Из сердца собственного не сбежишь.

---

Илья Эренбург — Когда в Париже осень злая

Когда в Париже осень злая
Меня по улицам несет
И злобный дождь, не умолкая,
Лицо ослепшее сечет, —
Как я грущу по русским зимам,
Каким навек недостижимым
Мне кажется и первый снег,
И санок окрыленный бег,
И над уснувшими домами
Чуть видный голубой дымок,
И в окнах робкий огонек,
Зажженный милыми руками,
Калитки скрип, собачий лай
И у огня горячий чай.

---

Пьер-Жан Беранже — Будущность Франции

Я дружен стал с нечистой силой,
И в зеркале однажды мне
Колдун судьбу отчизны милой
Всю показал наедине.
Смотрю: двадцатый век в исходе,
Париж войсками осажден.
Все те же бедствия в народе, —
И все командует Бурбон.

Все измельчало так обидно,
Что кровли маленьких домов
Едва заметны и чуть видно
Движенье крошечных голов.
Уж тут свободе места мало,
И Франция былых времен
Пигмеев королевством стала, —
Но все командует Бурбон.

Мелки шпиончики, но чутки;
В крючках чиновнички ловки;
Охотно попики-малютки
Им отпускают все грешки.
Блестят галунчики ливреек;
Весь трибунальчик удручен
Караньем крошечных идеек, —
И все командует Бурбон.

Дымится крошечный заводик,
Лепечет мелкая печать,
Без хлебцев маленьких народик
Заметно начал вымирать.
Но генеральчик на лошадке,
В головке крошечных колонн,
Уж усмиряет «беспорядки»…
И все командует Бурбон.

Вдруг, в довершение картины,
Все королевство потрясли
Шаги громадного детины,
Гиганта вражеской земли.
В карман, под грохот барабана,
Все королевство спрятал он.
И ничего — хоть из кармана,
А все командует Бурбон.

---

Максимилиан Волошин — Весь Париж

Осень… осень… Весь Париж,
Очертанья сизых крыш
Скрылись в дымчатой вуали,
Расплылись в жемчужной дали.

В поредевшей мгле садов
Стелет огненная осень
Перламутровую просинь
Между бронзовых листов.

Вечер… Тучи… Алый свет
Разлился в лиловой дали:
Красный в сером — этот цвет
Надрывающей печали.

Ночью грустно. От огней
Иглы тянутся лучами.
От садов и от аллей
Пахнет мокрыми листами.

---

Николай Гумилев — Франция

О, Франция, ты призрак сна,
Ты только образ, вечно милый,
Ты только слабая жена
Народов грубости и силы.

Твоя разряженная рать,
Твои мечи, твои знамена —
Они не в силах отражать
Тебе враждебные племена.

Когда примчалася война
С железной тучей иноземцев,
То ты была покорена
И ты была в плену у немцев.

И раньше… вспомни страшный год,
Когда слабел твой гордый идол,
Его испуганный народ
Врагу властительному выдал.

Заслыша тяжких ратей гром,
Ты трепетала, словно птица,
И вот, на берегу глухом
Стоит великая гробница.

А твой веселый, звонкий рог,
Победный рог завоеваний,
Теперь он беден и убог,
Он только яд твоих мечтаний.

И ты стоишь, обнажена,
На золотом роскошном троне,
Но красота твоя, жена,
Тебе спасительнее брони.

Где пел Гюго, где жил Вольтер,
Страдал Бодлер, богов товарищ,
Там не посмеет изувер
Плясать на зареве пожарищ.

И если близок час войны,
И ты осуждена к паденью,
То вечно будут наши сны
С твоей блуждающею тенью.

И нет, не нам, твоим жрецам,
Разбить в куски скрижаль закона
И бросить пламя в Notre-Dame,
Разрушить стены Пантеона.

Твоя война — для нас война,
Покинь же сумрачные станы,
Чтоб песней звонкой, как струна,
Целить запекшиеся раны.

Что значит в битве алость губ?!
Ты только сказка, отойди же.
Лишь через наш холодный труп
Пройдут враги, чтоб быть в Париже.

---

Марина Цветаева — В Париже

Дома до звезд, а небо ниже,
Земля в чаду ему близка.
В большом и радостном Париже
Все та же тайная тоска.

Шумны вечерние бульвары,
Последний луч зари угас.
Везде, везде всё пары, пары,
Дрожанье губ и дерзость глаз.

Я здесь одна. К стволу каштана
Прильнуть так сладко голове!
И в сердце плачет стих Ростана
Как там, в покинутой Москве.

Париж в ночи мне чужд и жалок,
Дороже сердцу прежний бред!
Иду домой, там грусть фиалок
И чей-то ласковый портрет.

Там чей-то взор печально-братский.
Там нежный профиль на стене.
Rostand и мученик Рейхштадтский
И Сара — все придут во сне!

В большом и радостном Париже
Мне снятся травы, облака,
И дальше смех, и тени ближе,
И боль как прежде глубока.

---

Татьяна Воронцова — Подари мне Париж

Подари мне Париж
и «Фиалку Монмартра»,
Фантастический воздух
в столице любви…
Аромат Тюильри,
Триумфальную арку,
Парк Монсо, где свежо
и поют соловьи.

Подари мне Париж
Модельяни, Лотрека,
На бульваре Клиши
дом, где жил Пикассо…
Нотр-Дам де Пари
и жемчужину века —
Лувр,в котором венчались
на трон короли.

Подари мне Париж,
кабаре Moulin Rouge,
На затерянных улочках
свет фонарей…
И в кафе Сен-Луи
романтический ужин,
На котором меня
назовешь ты своей.

---

Андрей Вознесенский — Маяковский в Париже

Лили Брик на мосту лежит,
разутюженная машинами.
Под подошвами, под резинами,
как монетка зрачок блестит!

Пешеходы бросают мзду.
И как рана,
Маяковский, щемяще ранний,
как игральная карта в рамке,
намалеван на том мосту!

Каково Вам, поэт, с любимой?!
Это надо ж — рвануть судьбой,
чтобы ликом, как Хиросимой,
отпечататься в мостовой!

По груди Вашей толпы торопятся,
Сена плещется под спиной.
И, как божья коровка, автобусик
мчит, щекочущий и смешной.

Как волнение Вас охватывает!..
Мост парит,
ночью в поры свои асфальтовые,
как сирень, впитавши Париж.

Гений. Мот. Футурист с морковкой.
Льнул к мостам. Был посол Земли…
Никто не пришел на Вашу выставку, Маяковский.
Мы бы — пришли.

Вы бы что-нибудь почитали,
как фатально Вас не хватает!

О, свинцовою пломбочкой ночью
опечатанные уста.
И не флейта Ваш позвоночник —
алюминиевый лёт моста!

Маяковский, Вы схожи с мостом.
Надо временем, как гимнаст,
башмаками касаетесь РОСТА,
а ладонями — нас.

Ваша площадь мосту подобна,
как машины из-под моста —
Маяковскому под ноги
Маяковская Москва!
Маяковским громит подонков
Маяковская чистота!

Вам шумят стадионов тысячи.
Как Вам думается? Как дышится,
Маяковский, товарищ Мост?..

Мост. Париж. Ожидаем звезд.

Притаился закат внизу,
полоснувши по небосводу
красным следом от самолета,
точно бритвою по лицу!

---

Сергей Орлов — В огне холодном, плещущем до крыш

В огне холодном, плещущем до крыш,
Как накануне преставлеиья света,
Гремел Париж, плясал и пел Париж,
Париж туристов всей Земли-планеты.
Катились волны стали и стекла,
Мела метель слепящего нейлона,
Бензинного и женского тепла,
За двадцать франков переоцененных.
Но я стоял не перед ней застыв,—
Я увидал, как в огненном прибое
На улице, в толпе, глаза закрыв,
Забыв про город, целовались двое.
Как будто бы в лесу, к плечу плечо,
Они вдвоем — и холодок по коже,
Стыдливо, неумело, горячо…
Влюбленные на всей земле похожи.
Здесь, среди камня, стали и стекла,
В твой час, Париж, поэтами воспетый,
Меня на Монпарнасе обожгла
Травинка человеческого света,
Ничем не истребимая дотла,
Как в тьме кромешной маленькая веха,
Она, колеблясь, тонкая цвела
Под грозным небом атомного века.

---

Владимир Высоцкий — Она была в Париже

Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу.
Наверно, я погиб: робею, а потом
Куда мне до неё — она была в Париже,
И я вчера узнал — не только в нём одном!

Какие песни пел я ей про Север Дальний!
Я думал: вот чуть-чуть — и будем мы на ты,
Но я напрасно пел «О полосе нейтральной» —
Ей глубоко плевать, какие там цветы.

Я спел тогда ещё — я думал, это ближе —
«Про юг» и «Про того, кто раньше с нею был»…
Но что ей до меня — она была в Париже,
И сам Марсель Марсо ей что-то говорил!

Я бросил свой завод — хоть, в общем, был не вправе, —
Засел за словари на совесть и на страх…
Но что ей до того — она уже в Варшаве,
Мы снова говорим на разных языках…

Приедет — я скажу по-польски: «Прошу, пани,
Прими таким как есть, не буду больше петь…»
Но что ей до того — она уже в Иране,
Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!

Ведь она сегодня здесь, а завтра будет в Осло…
Да, я попал впросак, да, я попал в беду!..
Кто раньше с нею был и тот, кто будет после, —
Пусть пробуют они, я лучше пережду!

---

Владимир Маяковский — Париж

(Разговорчики с Эйфелевой башней)

Обшаркан мильоном ног.
Исшелестен тыщей шин.
Я борозжу Париж —
до жути одинок,
до жути ни лица,
до жути ни души.
Вокруг меня —
авто фантастят танец,
вокруг меня —
из зверорыбьих морд —
еще с Людовиков
свистит вода, фонтанясь.
Я выхожу
на Place de la Concorde.
Я жду,
пока,
подняв резную главку,
домовьей слежкою ума́яна,
ко мне,
к большевику,
на явку
выходит Эйфелева из тумана.
— Т-ш-ш-ш,
башня,
тише шлепайте! —
увидят! —
луна — гильотинная жуть.
Я вот что скажу
(пришипился в шепоте,
ей
в радиоухо
шепчу,
жужжу):
— Я разагитировал вещи и здания.
Мы —
только согласия вашего ждем.
Башня —
хотите возглавить восстание?
Башня —
мы
вас выбираем вождем!
Не вам —
образцу машинного гения —
здесь
таять от аполлинеровских
вирш.
Для вас
не место — место гниения —
Париж проституток,
поэтов,
бирж.
Метро согласились,
метро со мною —
они
из своих облицованных нутр
публику выплюют —
кровью смоют
со стен
плакаты духов и пудр.
Они убедились —
не ими литься
вагонам богатых.
Они не рабы!
Они убедились —
им
более к лицам
наши афиши,
плакаты борьбы.
Башня —
улиц не бойтесь!
Если
метро не выпустит уличный грунт —
грунт
исполосуют рельсы.
Я подымаю рельсовый бунт.
Боитесь?
Трактиры заступятся стаями?
Боитесь?
На помощь придет Рив-гош.
Не бойтесь!
Я уговорился с мостами.
Вплавь
реку
переплыть
не легко ж!
Мосты,
распалясь от движения злого,
подымутся враз с парижских боков.
Мосты забунтуют.
По первому зову —
прохожих ссыпят на камень быков.
Все вещи вздыбятся.
Вещам невмоготу.
Пройдет
пятнадцать лет
иль двадцать,
обдрябнет сталь,
и сами
вещи
тут
пойдут
Монмартрами
на ночи продаваться.
Идемте, башня!
К нам!
Вы —
там,
у нас,
нужней!
Идемте к нам!
В блестеньи стали,
в дымах —
мы встретим вас.
Мы встретим вас нежней,
чем первые любимые любимых.
Идем в Москву!
У нас
в Москве
простор.
Вы
— каждой! —
будете по улице иметь.
Мы
будем холить вас:
раз сто
за день
до солнц расчистим вашу сталь и медь.
Пусть
город ваш,
Париж франтих и дур,
Париж бульварных ротозеев,
кончается один, в сплошной складбищась Лувр,
в старье лесов Булонских
и музеев.
Вперед!
Шагни четверкой мощных лап,
прибитых чертежами Эйфеля,
чтоб в нашем небе твой израдиило лоб,
чтоб наши звезды пред тобою сдрейфили!
Решайтесь, башня, —
нынче же вставайте все,
разворотив Париж с верхушки и до низу!
Идемте!
К нам!
К нам, в СССР!
Идемте к нам —
я
вам достану визу!

---

Иван Мятлев — Русский снег в Париже

Здорово, русский снег, здорово!
Спасибо, что ты здесь напал,
Как будто бы родное слово
Ты сердцу русскому сказал.

И ретивое запылало
Любовью к родине святой,
В груди отрадно заиграло
Очаровательной мечтой.

В родных степях я очутился,
Зимой отечества дохнул,
И от души перекрестился,
Домой я точно заглянул.

Но ты растаешь, и с зарею
Тебе не устоять никак.
Нет, не житье нам здесь с тобою:
Житье на родине, земляк!

---

Максимилиан Волошин — Весна

Мы дни на дни покорно нижем.
Даль не светла и не темна.
Над замирающим Парижем
Плывет весна… и не весна.

В жемчужных утрах, в зорях рдяных
Ни радости, ни грусти нет;
На зацветающих каштанах
И лист — не лист, и цвет — не цвет.

Неуловимо-беспокойна,
Бессолнечно-просветлена,
Неопьяненно и не стройно
Взмывает жданная волна.

Душа болит в краю бездомном;
Молчит, и слушает, и ждет…
Сама природа в этот год
Изнемогла в бореньи темном.

---

Олег Митяев — Француженка

Неровность вычурная крыш течет за горизонт.
Семнадцатый квартал. Париж. Чуть вздрагивает зонт.
И женщина французская, серьезна и мила,
Спешит сквозь утро тусклое, должно быть проспала.

И тем, кто встретится ей улочкою узкою,
Hе догадаться — здесь у всех свои дела —
Она хоть бывшая, но подданная русская,
Она такая же москвичка, как была.

У бывшей русской подданной в квартире кавардак,
А значит что-то и в душе наверняка не так,
Hо как легки ее слова, и пусть неважно спит,
Hо от «столичной» голова под утро не болит.

И вспоминая сон про дворики арбатские,
Она, как в реку, погружается в дела,
И не смотря на настроение дурацкое
Она такая же москвичка, как была.

Каштаны негры продают на площади Конкорт,
Бредет сквозь лампочек салют бесснежный новый год.
И парижане о своем задумавшись спешат,
И рождество опять вдвоем с подружкою из США.

Hаполнит праздничный Париж вино французское,
А ей пригрезится Москва белым-бела.
Она пьет водку так, подданная русская,
Она такая же москвичка, как была.
Она хоть бывшая, но подданная русская,
Она такая же москвичка, как была.

---

Илья Эренбург — Над Парижем грусть

Над Парижем грусть. Вечер долгий.
Улицу зовут «Ищу полдень».
Кругом никого. Свет не светит.
Полдень далеко, теперь вечер.
На гербе корабль. Черна гавань.
Его трюм — гроба, парус — саван.
Не сказать «прости», не заплакать.
Капитан свистит. Поднят якорь.
Девушка идет, она ищет,
Где ее любовь, где кладбище.
Не кричат дрозды. Молчит память.
Идут, как слепцы, ищут камень.
Каменщик молчит, не ответит,
Он один в ночи ищет ветер.
Иди, не говори, путь тот долгий, —
Здесь весь Париж ищет полдень.

---

Илья Эренбург — Париж

Тяжелый сумрак дрогнул и, растаяв,
Чуть оголил фигуры труб и крыш.
Под четкий стук разбуженных трамваев
Встречает утро заспанный Париж.
И утомленных подымает властно
Грядущий день, всесилен и несыт.
Какой-то свет тупой и безучастный
Над пробужденным городом разлит.
И в этом полусвете-полумраке
Кидает день свой неизменный зов.
Как странно всем, что пьяные гуляки
Еще бредут из сонных кабаков.
Под крик гудков бессмысленно и глухо
Проходит новый день — еще один!
И завтра будет нищая старуха
Его искать средь мусорных корзин.

А днем в Париже знойно иль туманно,
Фабричный дым, торговок голоса, —
Когда глядишь, то далеко и странно,
Что где-то солнце есть и небеса.
В садах, толкаясь в отупевшей груде,
Кричат младенцы сотней голосов,
И женщины высовывают груди,
Отвисшие от боли и родов.
Стучат машины в такт неторопливо,
В конторах пишут тысячи людей,
И час за часом вяло и лениво
Показывают башни площадей.

По вечерам, сбираясь в рестораны,
Мужчины ждут, чтоб опустилась тьма,
И при луне, насыщены и пьяны,
Идут толпой в публичные дома.
А в маленьких кафе и на собраньях
Рабочие бунтуют и поют,
Чтоб завтра утром в ненавистных зданьях
Найти тяжелый и позорный труд.

Блуждает ночь по улицам тоскливым,
Я с ней иду, измученный, туда,
Где траурно-янтарным переливом
К себе зовет пустынная вода.
И до утра над Сеною недужной
Я думаю о счастье и о том,
Как жизнь прошла бесслезно и не нужно
В Париже непонятном и чужом.

---

Рюрик Ивнев — Бювар

Бювар старинный! Бабушка в Париже
Тебя ласкала тайно от гостей.
Ведь ты ей был всех самых близких ближе
Походный сейф волнений и страстей.

Амур и лира из слоновой кости,
Миниатюрный ключик золотой —
Меж письмами и первым чувством мостик,—
Подкладка цвета зелени густой.

Когда-то ты, красуясь на витрине,
Не мог не очаровывать людей,
Для знатоков простая строгость линий
Была ценнее черных лебедей.

Тогда еще ты не хранил ни писем,
Ни надписи: «Последнее прости».
И может быть, на миг спустившись с выси,
Тебя хотел Бальзак приобрести.

Когда скрывалась в сумерках Химера
И пахла Сена сыростью ночной,
Быть может, взгляд задумчивый Флобера,
Как луч, скользил по лире костяной.

Тогда еще не обнажилась рана,
Ты незнаком был с Вислой и Невой,
Быть может, ты смотрел на Мопассана
Среди вещей, как человек живой.

Любители прогулок и пасьянса
В науке антикварной знают толк,
Быть может, пальцы Анатоля Франса
По-юношески гладили твой шелк.

Уже потом, познав пути и тропы,
Меняя цвет свой, как хамелеон,
Ты вспоминал и города Европы,
И берег Карса-Чая, и Рион.

Прошли года. Как сон, мелькнули страны,
И прошумел над шелком океан.
Теперь вблизи тбилисского майдана
Ты отдыхаешь, старый ветеран.

Ты вспоминаешь очи голубые,
Крутой изгиб пленительных бровей
Той, кто тебя приобрела впервые
И увезла из Франции твоей.

С владельцем-внуком ты не очень дружен:
Хоть жар такой же и в его крови,
Он не хранит в тебе своих жемчужин —
Семейных тайн и пламенной любви.

Лишь изредка тебе стихи доверит,
Но тотчас же обратно их возьмет,
Боясь эгоистически потери:
Уж очень ненадежен переплет.

Безмолвны горы. Дышит ночь глухая
Не так же ли, как твой Париж родной?
О чем, о чем зеленый шелк вздыхает,
О чем амур тоскует костяной?

Кто знает, не мелькнут ли вновь зарницы,
Не ждут ли и тебя твои «Сто дней»?
И вновь в тебе зашелестят страницы
Чудесных писем, что зари нежней.

Быть может, вновь, хотя бы ненадолго,
Последних чувств стремительный поток
Сильней, чем пламя, и полней, чем Волга,
Через тебя промчится, словно ток.

---

Виктор Соснора — Прощай, Париж

Прощай, Париж!
Летают самолеты,
большое небо в красных параллелях,
дожди, как иностранные солдаты,
идут через Голландию в Берлин.

Прощай, Париж!
Я не уеду боле
туда, где листья падают, как звезды,
где люстры облетают, как деревья,
на улицы квартала Бабилон.

Прости за то, что миллион предчувствий
в моей душе, как в башне Вавилона,
прости мои монгольские молитвы,
монашество мое и гамлетизм.

Прости за то, что не услышал улиц,
моя душа — вся в красных параллелях.
Кто мне сулил исполненное небо?
Такого неба нет и не бывало.

Как убывают люди и минуты!
Атлантов убаюкали моллюски.
Как я умру, не зная, кто из граждан
мне в уши выливал яд белены?

Прощай, прощай и помни обо мне…

---

Владимир Маяковский — Прощанье

В авто,
Последний франк разменяв.
— В котором часу на Марсель?—
Париж
Бежит,
Провожая меня,
Во всей
Невозможной красе.
Подступай
К глазам,
Разлуки жижа,
Сердце
Мне
Сантиментальностью расквась!
Я хотел бы
Жить
И умереть в Париже,
Если 6 не было
Такой земли —
Москва.

---

Валерий Брюсов — Париж

И я к тебе пришел, о город многоликий,
К просторам площадей, в открытые дворцы;
Я полюбил твой шум, все уличные крики:
Напев газетчиков, бичи и бубенцы;

Я полюбил твой мир, как сон, многообразный
И вечно дышащий, мучительно-живой…
Твоя стихия — жизнь, лишь в ней твои соблазны,
Ты на меня дохнул — и я навеки твой.

Порой казался мне ты беспощадно старым,
Но чаще ликовал, как резвое дитя.
В вечерний, тихий час по меркнущим бульварам
Меж окон блещущих людской поток катя.

Сверкали фонари, окутанные пряжей
Каштанов царственных; бросали свой призыв
Огни ночных реклам; летели экипажи,
И рос, и бурно рос глухой, людской прилив.

И эти тысячи и тысячи прохожих
Я сознавал волной, текущей в новый век.
И жадно я следил теченье вольных рек,
Сам — капелька на дне в их каменистых ложах,

А ты стоял во мгле — могучим, как судьба,
Колоссом, давящим бесчисленные рати…
Но не скудел пеан моих безумных братии,
И Города с Людьми не падала борьба…

Когда же, утомлен виденьями и светом,
Искал приюта я — меня манил собор,
Давно прославленный торжественным поэтом…
Как сладко здесь мечтал мой воспаленный взор,

Как были сладки мне узорчатые стекла,
Розетки в вышине — сплетенья звезд и лиц.
За ними суета невольно гасла, блекла,
Пред вечностью душа распростиралась ниц…

Забыв напев псалмов и тихий стон органа,
Я видел только свет, святой калейдоскоп,
Лишь краски и цвета сияли из тумана…
Была иль будет жизнь? и колыбель? и гроб?

И начинал мираж вращаться вкруг, сменяя
Все краски радуги, все отблески огней.
И краски были мир. В глубоких безднах рая
Не эти ль образы, века, не утомляя,
Ласкают взор ликующих теней?

А там, за Сеной, был еще приют священный.
Кругообразный храм и в бездне саркофаг,
Где, отделен от всех, спит император пленный, —
Суровый наш пророк и роковой наш враг!

Сквозь окна льется свет, то золотой, то синий,
Неяркий, слабый свет, таинственный, как мгла.
Прозрачным знаменем дрожит он над святыней,
Сливаясь с веяньем орлиного крыла!

Чем дольше здесь стоишь, тем все кругом безгласней,
Но в жуткой тишине растет беззвучный гром,
И оживает все, что было детской басней,
И с невозможностью стоишь к лицу лицом!

Он веком властвовал, как парусом матросы,
Он миллионам душ указывал их смерть;
И сжали вдруг его стеной тюрьмы утесы,
Как кровля, налегла расплавленная твердь.

Заснул он во дворце — и взор открыл в темнице,
И умер, не поняв, прошел ли страшный сон…
Иль он не миновал? ты грезишь, что в гробнице?
И вдруг войдешь сюда — с жезлом и в багрянице, —
И пред тобой падем мы ниц, Наполеон!

И эти крайности! — все буйство жизни нашей,
Средневековый мир, величье страшных дней, —
Париж, ты съединил в своей священной чаше,
Готовя страшный яд из цесен и идей!

Ты человечества — Мальстрем. Напрасно люди
Мечтают от твоих влияний ускользнуть!
Ты должен все смешать в чудовищном сосуде.
Блестит его резьба, незримо тает муть.

Ты властно всех берешь в зубчатые колеса,
И мелешь души всех, и веешь легкий прах.
А слезы вечности кропят его, как росы…
И ты стоишь, Париж, как мельница, в веках!

В тебе возможности, в тебе есть дух движенья,
Ты вольно окрылен, и вольных крыльев тень
Ложится и теперь на наши поколенья,
И стать великим днем здесь может каждый день.

Плотины баррикад вонзал ты смело в стены,
И замыкал поток мятущихся времен,
И раздроблял его в красивых брызгах пены.
Он дальше убегал, разбит, преображен.

Вторгались варвары в твой сжатый круг, крушили
Заветные углы твоих святых дворцов,
Но был не властен меч над тайной вечной были:
Как феникс, ты взлетал из дыма, жив и нов.

Париж не весь в домах, и в том иль в этом лике:
Он часть истории, идея, сказка, бред.
Свое бессмертие ты понял, о великий,
И бреду твоему исчезновенья — нет!

---

Вероника Долина — Не пускайте поэта в Париж

Не пускайте поэта в Париж…
Не пускайте поэта в Париж !
Пошумит, почудит — не поедет.
Он поедет туда, говоришь, —
Он давно этим бредит.

Не пускайте поэта в Париж !
Там нельзя оставаться.
Он поедет туда, говоришь, —
Не впервой расставаться.

Не пускайте поэта в Париж !
Он поедет, простудится — сляжет.
Кто ему слово доброе скажет ?
Кто же тут говорил, говоришь.

А пройдут лихорадка и жар —
Загрустит еще пуще :
Где ты, старый московский бульвар ?
Как там бронзовый Пушкин ?

Он такое, поэт, существо, —
Он заблудится, как в лабиринте.
Не берите с собою его.
Не берите его, не берите !

Он пойдёт, запахнувши пальто.
Как ребенок в лесу, оглядится.
Ну и что, говоришь, ну и что ?
Он бы мог и в Москве заблудиться.

Все равно где ни жить, говоришь.
Что поймет, говоришь, не осудит.
Не пускайте поэта в Париж !
Он там все позабудет.

Все равно где ни лечь, говоришь,
Под плитой да под гомоном птичьим.
Не пустили б поэта в Париж —
Он лежал бы на Новодевичьем.

---

Осип Мандельштам — Париж

Язык булыжника мне голубя понятней,
Здесь камни — голуби, дома — как голубятни,
И светлым ручейком течет рассказ подков
По звучным мостовым прабабки городов.

Здесь толпы детские — событий попрошайки,
Парижских воробьев испуганные стайки,
Клевали наскоро крупу свинцовых крох —
Фригийской бабушкой рассыпанный горох.

И в памяти живет плетеная корзинка,
И в воздухе плывет забытая коринка,
И тесные дома — зубов молочных ряд
На деснах старческих, как близнецы, стоят.

Здесь клички месяцам давали, как котятам,
И молоко и кровь давали нежным львятам;
А подрастут они — то разве года два
Держалась на плечах большая голова!

Большеголовые там руки подымали
И клятвой на песке, как яблоком, играли…
Мне трудно говорить — не видел ничего,
Но все-таки скажу: я помню одного, —

Он лапу поднимал, как огненную розу,
И, как ребенок, всем показывал занозу,
Его не слушали: смеялись кучера,
И грызла яблоки, с шарманкой, детвора.

Афиши клеили, и ставили капканы,
И пели песенки, и жарили каштаны,
И светлой улицей, как просекой прямой,
Летели лошади из зелени густой!

---

Андрей Вознесенский — Париж без рифм

Париж скребут. Париж парадят.
Бьют пескоструйным аппаратом,
Матрон эпохи рококо
продраивает душ Шарко!

И я изрек: «Как это нужно —
содрать с предметов слой наружный,
увидеть мир без оболочек,
порочных схем и стен барочных!..»

Я был пророчески смешон,
но наш патрон, мадам Ланшон,
сказала: «0-ля-ля, мой друг!. .» И вдруг —
город преобразился, стены исчезли, вернее, стали прозрачными,
над улицами, как связки цветных шаров, висели комнаты,
каждая освещалась по-разному,
внутри, как виноградные косточки, горели фигуры и кровати,
вещи сбросили панцири, обложки, оболочки,
над столом
коричнево изгибался чай, сохраняя форму чайника,
и так же, сохраняя форму водопроводной трубы, по потолку бежала круглая серебряная вода,

в соборе Парижской богомагери шла месса,
как сквозь аквариум,
просвечивали люстры и красные кардиналы,
архитектура испарилась,
и только круглый витраж розетки почему-то парил над площадью, как знак: «Проезд запрещен»,
над Лувром из постаментов, как 16 матрасных пружин, дрожали каркасы статуй,
пружины были во всем,
все тикало,
о Париж, мир паутинок, антенн и оголенных проволочек,
как ты дрожишь,
как тикаешь мотором гоночным,
о сердце под лиловой пленочкой,
Париж
(на месте грудного кармашка, вертикальная, как рыбка,
плыла бритва фирмы «Жиллет»)!
Париж, как ты раним, Париж,
под скорлупою ироничности,
под откровенностью, граничащей
с незащищенностью,
Париж,

в Париже вы одни всегда,
хоть никогда не в одиночестве.
и в смехе грусть, как в вишне косточка,
Париж — горящая вода,
Париж,
как ты наоборотен,
как бел твой Булонский лес, он юн, как купальщицы,
бежали розовые собаки, они смущенно обнюхивались,
они могли перелиться одна в другую, как шарики ртути,
и некто, голый, как змея,
промолвил: «чернобурка я»,

шли люди,
на месте отвинченных черепов,
как птицы в проволочных клетках,
свистали мысли,

монахиню смущали мохнатые мужские видения,
президент мужского клуба страшился разоблачений
(его тайная связь с женой раскрыта,
он опозорен),
над полисменом ножки реяли,
как нимб, в серебряной тарелке
плыл шницель над певцом мансард, в башке ОАСа оголтелой
Дымился Сартр на сковородке,
а Сартр, наш милый Сартр,
вдумчив, как кузнечик кроткий,
жевал травиночку коктейля,
всех этих таинств мудрый дух,
в соломинку, как стеклодув,
он выдул эти фонари,
весь полый город изнутри,
и ратуши и бюшери,
как радужные пузыри!

Я тормошу его: «Мой Сартр,
мой сад, от зим не застекленный,
зачем с такой незащищенностью
шары мгновенные летят?

Как страшно все обнажено,
на волоске от ссадин страшных,
их даже воздух жжет, как рашпиль,
мой Сартр! Вдруг все обречено?!. »

Молчит кузнечик на листке
с безумной мукой на лице.
Било три…
Мы с Ольгой сидели в «Обалделой лошади»,
в зубах джазиста изгибался звук в форме саксофона,
женщина усмехнулась,
«Стриптиз так стриптиз»,— сказала женщина,
и она стала сдирать с себя не платье, нет,— кожу!—
как снимают чулки или трикотажные тренировочные костюмы

— о! о!—
последнее, что я помню, это белки,
бесстрастно-белые, как изоляторы, на страшном, орущем, огненном лице.

«…Мой друг, растает ваш гляссе…»
Париж. Друзья. Сомкнулись стены.
А за окном летят в веках
мотоциклисты в белых шлемах,
как дьяволы в ночных горшках.

Стихи о Париже [Архив] — Люди без комплексов

Стихи о Париже (http://sotvori-sebia-sam.ru/stixi-o-parizhe/)

31.10.2014

http://sotvori-sebia-sam.ru/wp-content/uploads/2014/10/parig1.jpg

Париж – город паломничества, такой же, как (http://sotvori-sebia-sam.ru/stixi-o-parizhe/)полуостров Крым (http://sotvori-sebia-sam. ru/ostrov-krym/) в прежние советские времена, и стихи о Париже, наверное, лучше других слов передают настроение и отношение к городу мечты, романтики, свободы и любви. Правда, жить в Париже и наезжать туда на каникулы или в командировку – две большие разницы.

Первая волна русской эмиграции, которых лучше назвать беженцами, вкусили той парижской жизни в полной мере. Это сейчас в Париже живут совсем другие русские, которые вряд ли тоскуют по родине так, как тосковали Марина Цветаева (http://sotvori-sebia-sam.ru/biografiya-mariny-cvetaevoj-3-okonchanie/), Иван Бунин, Николай Бердяев или Филипп Малявин (http://sotvori-sebia-sam.ru/narodnaya-stixiya-v-kraskax-okonchanie/).

Хотя бы потому, что имеют возможность вернуться в Россию в любое время временно или насовсем. Марина Цветаева уезжала из Парижа в Россию в 1939 году с тяжелым сердцем, хоть и жилось ей там несладко. Ее стихи о Париже полны трагического настроения и безысходности.

Марина Цветаева В Париже

Дома до звезд, а небо ниже,
Земля в чаду ему близка.
В большом и радостном Париже
Все та же тайная тоска.
Шумны вечерние бульвары,
Последний луч зари угас,
Везде, везде всё пары, пары,
Дрожанье губ и дерзость глаз.
Я здесь одна. К стволу каштана
Прильнуть так сладко голове!
И в сердце плачет стих Ростана
Как там, в покинутой Москве.
Париж в ночи мне чужд и жалок,
Дороже сердцу прежний бред!
Иду домой, там грусть фиалок
И чей-то ласковый портрет.
Там чей-то взор печально-братский.
Там нежный профиль на стене.
Rostand и мученик Рейхштадтский
И Сара — все придут во сне!
В большом и радостном Париже
Мне снятся травы, облака,
И дальше смех, и тени ближе,
И боль как прежде глубока.

http://sotvori-sebia-sam.ru/wp-content/uploads/2014/10/parig2.jpg (http://sotvori-sebia-sam.ru/wp-content/uploads/2014/10/parig2.jpg)
В.Кандинский. Маленькая мечта в красном. 1925.

М.Цветаева Лучина

До Эйфелевой — рукою Подать!
Подавай и лезь.
Но каждый из нас — такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,
Что скушным и некрасивым
Нам кажется ваш Париж.
«Россия моя, Россия,
Зачем так ярко горишь?»

Июнь 1931

Поэты, которым не грозит эмиграция, пишут стихи о Париже совсем другие. В них нет тоски Марины Ивановны, скорее — это маленькие зарисовки, передающие сиюминутные настроения, как у Волошина, Маяковского или Высоцкого, или напоминают о событиях, с которыми город неразрывно связан, как у Мандельштама, Эренбурга или Гумилева. Стихи о Париже разные, потому что Париж у каждого свой.

Максимилиан Волошин
Осень… осень… Весь Париж,
Очертанья сизых крыш
Скрылись в дымчатой вуали,
Расплылись в жемчужной дали.
В поредевшей мгле садов
Стелет огненная осень
Перламутровую просинь
Между бронзовых листов.
Вечер… Тучи… Алый свет
Разлился в лиловой дали:
Красный в сером — этот цвет
Надрывающей печали.
Ночью грустно. От огней
Иглы тянутся лучами.
От садов и от аллей
Пахнет мокрыми листами.

1902

http://sotvori-sebia-sam.ru/wp-content/uploads/2014/10/paris.jpg

Владимир Маяковский Париж

Обыкновенно
Мы говорим:
Все дороги
Приводят в Рим.
Не так
У монпарнасца.
Готов поклясться.
И Рем
И Ромул,
И Ремул и Ром
В «Ротонду» придут
Или в «Дом».
В кафе
Идут
По сотням дорог,
Плывут
По бульварной реке.
Вплываю и я:
«Garcon, un grog americain!»

http://www.svoiludi.ru/images/tb/203/paris-13456463039397_w990h700.jpg

Осип Мандельштам Париж

Язык булыжника мне голубя понятней,
Здесь камни — голуби, дома — как голубятни,
И светлым ручейком течет рассказ подков
По звучным мостовым прабабки городов.
Здесь толпы детские — событий попрошайки,
Парижских воробьев испуганные стайки,
Клевали наскоро крупу свинцовых крох —
Фригийской бабушкой рассыпанный горох.
И в памяти живет плетеная корзинка,
И в воздухе плывет забытая коринка,
И тесные дома — зубов молочных ряд
На деснах старческих, как близнецы, стоят.
Здесь клички месяцам давали, как котятам,
И молоко и кровь давали нежным львятам;
А подрастут они — то разве года два
Держалась на плечах большая голова!
Большеголовые там руки подымали
И клятвой на песке, как яблоком, играли…
Мне трудно говорить — не видел ничего,
Но все-таки скажу: я помню одного, —
Он лапу поднимал, как огненную розу,
И, как ребенок, всем показывал занозу,
Его не слушали: смеялись кучера,
И грызла яблоки, с шарманкой, детвора.
Афиши клеили, и ставили капканы,
И пели песенки, и жарили каштаны,
И светлой улицей, как просекой прямой,
Летели лошади из зелени густой!

http://hometocome.com/wp-content/uploads/2017/06/hometocome-instagram-paris-metropolitan.jpg

Илья Эренбург Париж

Тяжелый сумрак дрогнул и, растаяв,
Чуть оголил фигуры труб и крыш.
Под четкий стук разбуженных трамваев
Встречает утро заспанный Париж.
И утомленных подымает властно
Грядущий день, всесилен и несыт.
Какой-то свет тупой и безучастный
Над пробужденным городом разлит.
И в этом полусвете-полумраке
Кидает день свой неизменный зов.
Как странно всем, что пьяные гуляки
Еще бредут из сонных кабаков.
Под крик гудков бессмысленно и глухо
Проходит новый день — еще один!
И завтра будет нищая старуха
Его искать средь мусорных корзин.
А днем в Париже знойно иль туманно,
Фабричный дым, торговок голоса,-
Когда глядишь, то далеко и странно,
Что где-то солнце есть и небеса.
В садах, толкаясь в отупевшей груде,
Кричат младенцы сотней голосов,
И женщины высовывают груди,
Отвисшие от боли и родов.
Стучат машины в такт неторопливо,
В конторах пишут тысячи людей,
И час за часом вяло и лениво
Показывают башни площадей.
По вечерам, сбираясь в рестораны,
Мужчины ждут, чтоб опустилась тьма,
И при луне, насыщены и пьяны,
Идут толпой в публичные дома.
А в маленьких кафе и на собраньях
Рабочие бунтуют и поют,
Чтоб завтра утром в ненавистных зданьях
Найти тяжелый и позорный труд.
Блуждает ночь по улицам тоскливым,
Я с ней иду, измученный, туда,
Где траурно-янтарным переливом
К себе зовет пустынная вода.
И до утра над Сеною недужной
Я думаю о счастье и о том,
Как жизнь прошла бесслезно и ненужно
В Париже непонятном и чужом.

https://1ag7kjt4omd4eh7z82vfntx25w-wpengine.netdna-ssl.com/files/2014/09/paris-france-1.jpg

Николай Гумилев Франция

О, Франция, ты призрак сна,
Ты только образ, вечно милый,
Ты только слабая жена
Народов грубости и силы.
Твоя разряженная рать,
Твои мечи, твои знамена —
Они не в силах отражать
Тебе враждебные племена.
Когда примчалася война
С железной тучей иноземцев,
То ты была покорена
И ты была в плену у немцев.
И раньше… вспомни страшный год,
Когда слабел твой гордый идол,
Его испуганный народ
Врагу властительному выдал.
Заслыша тяжких ратей гром,
Ты трепетала, словно птица,
И вот, на берегу глухом
Стоит великая гробница.
А твой веселый, звонкий рог,
Победный рог завоеваний,
Теперь он беден и убог,
Он только яд твоих мечтаний.
И ты стоишь, обнажена,
На золотом роскошном троне,
Но красота твоя, жена,
Тебе спасительнее брони.
Где пел Гюго, где жил Вольтер,
Страдал Бодлер, богов товарищ,
Там не посмеет изувер
Плясать на зареве пожарищ.
И если близок час войны,
И ты осуждена к паденью,
То вечно будут наши сны
С твоей блуждающею тенью.
И нет, не нам, твоим жрецам,
Разбить в куски скрижаль закона
И бросить пламя в Notre-Dame,
Разрушить стены Пантеона.
Твоя война — для нас война,
Покинь же сумрачные станы,
Чтоб песней звонкой, как струна,
Целить запекшиеся раны.
Что значит в битве алость губ?!
Ты только сказка, отойди же.
Лишь через наш холодный труп
Пройдут враги, чтоб быть в Париже.

Тина Гай

05.03.2016 (http://sotvori-sebia-sam.ru/stixi-o-parizhe/#comment-9464)

Блог Тины Гай.

Я в Париже живу как денди,Женщин имею до ста.Мой член как сюжет в легенде,Из уст переходит в уста.

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

— Пошли, посмотришь, как я жил до знакомства с тобой.
— Ты жил до знакомства со мной?

Футурама (100+)

Крепкий характер, как правило, строится из камней, которые в тебя кидали.

Неизвестный автор (1000+)

Если черная кошка постоянно переходит вам дорогу в одном и том же месте — она там ЖИВЕТ!

Лина Макс (10+)

У меня на руке татуировка «hic et nunc», это как раз то, что я имею в виду, говоря о жизни. Живи здесь и сейчас, участвуй в жизни!

Иэн Сомерхолдер (10+)

Я любил в жизни дважды – я имею ввиду, по-настоящему, — и оба раза был убежден, что все это навеки и кончится только с моей смертью; и оба раза это кончилось, а я, как видишь, не умер.

Герман Гессе (40+)

Я понимаю, как смешно
Искать в глазах ответ,
В глазах, которым всё равно,
Я рядом или нет.

Владимир Семенович Высоцкий (100+)

Давно уже две жизни я живу,
Одной внутри себя, другой — наружно;
Какую я реальной назову?
Не знаю, мне порой в обеих чуждо.

Игорь Губерман (500+)

Я думаю, одно из великолепнейших чувств в мире — это когда кто-то открыто говорит тебе, как много ты значишь для него.

Неизвестный автор (1000+)

Мне кажется, из детства я выехал, а вот до пункта назначения — «взрослости» — не добрался. Так и живу в автобусе.

Мне тебя обещали (Эльчин Сафарли) (100+)

Людей, кто в Бога верует всерьёз
В виду нам всем понятных аргументов
Число невелико в Великий пост…
Но к Пасхе достигает ста процентов!

Андрей Ситнянский (40+)

стихов о Париже — Лучшие стихи о Париже

Париж я иду БЕЛЛО БИДЕМИ

Рим не был построен за один день, я слышал
Париж без сомнения, если судить сейчас по виду
Увидеть Париж и умереть, как говорят
В мире, конечно, я наконец-то упокоился бы в поле зрения
…

Серизери Джошуа Кловер

Музыка: Сексуальные страдания изматывают тебя.

Музыка: Известна как Философская Лестница из-за усталости от мира, которую вызывает восхождение по ней. С ним никуда не деться.

Париж: Сен-Сюльпис в саване.

Париж: Ты приходишь в упадок, Эйфелева башня, это значит ты! Облитый золотой краской, Энгерран Куартон шепчет: «Иди со мной под тенью этого сусального золота».

Музыка: Исключение из определенной серии.

Математика: Все бросают кости и подбрасывают числа Фибоначчи, ходят в оперу, все считают.

Огонь: Число от четырех до пяти.

Сусальное золото: Свадебное платье глагола иметь,напоминает о.

Музыка: Как сон праведника. Мы входим в него и снова выходим, не двигаясь. Ложное движение волны, «frei aber einsam».

Стив Эванс: Я видел твой череп! Это было между твоей мыслью и твоим лицом.

Мелисса: Как я видел ее голой в Бруклине, но не был в то время в Бруклине.

Искусство: Проблема с искусством.

Париж: Я был в то время в Париже! Сен-Сюльпис в саване «как Кэтрин Хепберн».

Кэтрин Хепберн: О, Америка! Но тогда, писав из Парижа в тридцатые годы, именно вам Бенджамин сравнил жену Адорно. Граждане-призраки века, сексуальное страдание утомляет вас.

Неверное прочтение: вы входите в Град Хвалы с населением два миллиона триста тысяч . . .

Парис Хаусмана: дочь Мидаса в момент сразу после.Первая тишина века, затем король плачет.

Музыка: Как что-то внутри, как внутри мысли, чувствуешь мысль, ложка дегтя в уме!

Табличка в Jardin des Plantes: игры в лабиринте запрещены.

Париж: Город-музей, золотые буквы на витринах магазинов свадебных платьев в Еврейском квартале. «Ничего не изменилось, — говорит Майкл, — кроме выселения двадцати семи тысяч евреев».

Париж 1968: Антимузей-музей.

Институт временного проектирования: Строительные леса, пробка, баррикада, горящая полицейская машина, ложка дегтя в бочке меда города.

Жиль Ивен: В твоей крошечной комнатке за часами, твой скрюченный сон, твоя мифомания.

Жиль Ивен: Наш герой, наш Анти-Хаусманн.

О фламандской живописи можно сказать: «Свет цвета денег».

Музыка: «Мальчики по радио».

Мальчики из Марэ: В своих кожаных штанах и сексуальной позе, аркады теней площади Вогезов.

Математика: И все это движение, которое вы предполагали, было дрейфом, двор с гротескной головой Аполлинера, Норма на мосту, не доказывали ничего, кроме треугольника, зафиксированного музеем, оперой и Сен-Сюльписом в саванах.

Лувр: Пара, обнимающаяся в нише, их короткие тела переплелись возле Зала Сверхсияния, видимого как речь.

Речь: Птица, вырвавшаяся изо рта, не вернется.

Поп-песня: У нас есть ваши хорошенькие девочки, они разговаривают по мобильным телефонам ля-ля-ля.

Энгерран Куартон: В твоем сне сусальное золото было солнцем, бальзамом царства видимого.

Золотой лист: Разум делает себя Мидасом, он не может удерживать и не иметь.

Таким образом: Я пришел в город владения.

Сон: За часами, по диагонали, в твоей бесконечной летней ночи, в городе, перестраивающемся подобно волне, в которой живут или говорят, что живут люди, сводится к тому же, преувеличенному чувству происходящего Готово.

Париж: Вокзал-музей, опера вместо тюрьмы.

Позже: Лакированная музыка с прослушиванием.
…

8 красивых стихов о Париже, Франция

Насладитесь городом огней с этими прекрасными стихами о Париже, Франция. От весны до трудных времен этот очаровательный город видел все это.

(Как партнер Amazon мы можем получать комиссионные за определенные покупки.Обратите внимание, вся информация предоставлена ​​только в развлекательных целях. Подробнее см. в нашей политике раскрытия информации.)

Когда мы думаем о самых романтичных городах мира, на ум сразу же приходит Париж. С его красивой архитектурой и длинной романтической историей неудивительно, что так много поэтов из Франции и других стран были сбиты с толку Городом огней.

Одна из вещей, которую читатели заметят во многих стихотворениях, написанных о Париже, заключается в том, что перспектива стихотворения меняется в зависимости от того, француз ли поэт или иностранец.

В то время как приезжие смотрят на Париж сквозь розовые очки, местные жители видят город более пресным взглядом, переходя от благоговейного удивления к меланхолии. Итак, охватывая разные точки зрения, вот лучшие стихи о Париже с английским переводом. Аллонс-й!

1. Пон Мирабо – Гийом Аполлинер

Одно из самых известных стихотворений о Париже, «Мост Мирабо», впервые было выпущено в 1912 году как дань утраченной любви.

Аполлинер считался одним из выдающихся французских поэтов начала 20 века.Переехав в Париж в 1900 году, он быстро подружился с другими известными современниками своего времени, включая Пабло Пикассо, Анри Руссо, Гертруду Стайн, французского художника Марка Шагала и многих других.

Мемориальная доска на мосту Мирабо в Париже, повторяющая первые строки стихотворения.

0108

9011 8 Пусть ночь звенит час
Дни идут, я остаюсь

Французская поэма о Paris	русский перевод
Sous Le Pont Mirabeau Coule La Seine et nos amours faut-ilque qu’il M’en Souvienne La Joie Venait Toujours Après La Peine	Под мостом Мирабо течет Сена И наша любовь Должен ли он напоминать мне О той Радости, которая всегда приходит после боли
Vienne la nuit sonne l’heure Les jours s’en vont je demeure	Пусть ночь Звоните час Дни идут, я остаюсь
Les mains dans les mains restons лицом к лицу Tandis que sous Le pont de nos bras passe Des éternels уважением l’onde si lase	Руки в руках, давайте останемся лицом к лицу В то время как под Мост наших рук проходит Вечный взгляд на волне так устал
Вена ла нюи sonne l’heure Les jours s’en vont je demeure
L’amour s’en va comme cette eau courante L’amour s’en va Comme la vie est lente Et comme l’Espérance estviole	Любовь течет, как бегущая вода Любовь улетает Как медленна жизнь И как надежда неистова
Vienne la nuit sonne l’heure Les jours s’en vont je demeure	Пусть ночь звонит час Дни идут, я остаюсь
Passent les jours et passent les semaines Ni temps passé Ni les amours revinnent Sous le pon Mirabeau coule la Seine	Проходят дни и проходят недели Нет потраченного времени Ни одна любовь не возвращается Сена течет под мостом Мирабо. 2.Париж весной — Сара Тисдейл Сара Тисдейл была американской поэтессой, получившей Пулитцеровскую премию за сборник стихов 1917 года  Love Songs . Ее стихотворение о Париже и Булонском лесу выражает то волшебное чувство и романтику пребывания в Городе огней весной. Поэма о Париже Город сияет Под переменчивым солнцем, Веет веселый юный ветерок, Маленький душ готов. Но капли дождя еще цепляются И падают одна за другой — О, это Париж, это Париж, И весна началась. Я знаю, что Буа мерцает В каком-то туманном сиянии, И на Елисейских полях серая старая арка Стоит между ними холодно и неподвижно. Но дорожка испещрена солнечным светом Там, где склоняются большие акации, О, это Париж, это Париж, И зеленеют листья. Солнце зашло, искорка померкла, Пролился дождь, Но кого это волнует, когда такой воздух Налетит на Сену? А Нинетта все сидит и шьет У своего окна, Когда Париж, это Париж, И снова пришла весна. 3. Париж – Жюль Супервьель Родившийся в Уругвае в семье французов, Жюль Супервьель осиротел во время семейного визита во Францию ​​в возрасте 1 года и воспитывался бабушкой. В дальнейшем он трижды номинировался на Нобелевскую премию по литературе. Французская поэма о Париже Английский перевод Ô Paris, ville ouverte Ainsi qu’une blessure, Que n’es-tu devenue Que n’es-tu devenue. О Париж, открытый город Как рана, Что ты стал Из зеленой деревни. Te voilà reviewée Par des yeux ennemis, De nouvelles oreilles Écoutent nos vieux bruits. Вот ты смотришь Вражескими глазами, новые уши Слушай наши старые звуки. La Seine est surveillée Comme du haut d’un puits Et ses eaux eaux jour et nuit Coulent emprisonnées. За Сеной следят Словно с верхушки колодца И ее воды днем ​​и ночью Текут в заточении. Tous les siècles français Si bien pris dans la pierre Vont-ils pas nous quitter Dans leur grande colère ? Все французские века Так хорошо высечены в камне Не оставят ли они нас В великом гневе? L’ombre est lourde de têtes D’un pays étranger. Voulant rester secret Окружающая среда опасности Тень тяжелая головами Из чужой страны. Желание сохранить тайну Среди опасностей S’éteint quelque merveille Qui préfère mourir Pour ne pas nous trahir En demeurant pareille. Гасит какое-то чудо Кто лучше умрет Не предаст нас Оставшись прежним. Площадь Бастилии, Париж 4. Площадь Бастилии, Париж – Данте Габриэль Россетти Английский поэт Данте Габриэль Россетти писал о площади Бастилии в Париже во время посещения ее в 1849 году. Именно здесь, на площади Бастилии, когда-то стояла древняя крепостная тюрьма под названием Бастилия Сен-Антуан , построенная в 14 веке. 14 июля 1789 года революционеры ворвались в Бастилию, освободив всех узников и обезглавив начальника тюрьмы, насадив его голову на пику. Французская революция началась. Сегодня на месте Бастилии находится большая кольцевая развязка и высокая колонна, на которой знаменитый «Génie de la Liberté» (Дух свободы) посвящен революции 1789 и 1830 годов. Поэма о Париже Как дорого было небо над этим местом! Маленькие сокровища этого неба, которые мы видим здесь Из года в год видим слабым через тюремную решетку; Взирал с тягостной мольбой о милости Божией Спасти, и слезы, что остались на лице Поднято на закате. Да, как мимолетны дорогие Те ночи, когда сквозь решетку ветер уходил ясный Небо и лунный свет успокаивали прозрачное пространство! Так было до одной ночи, когда тайна хранилась Сейф в низком своде и тайном коридоре Был унесён за границу на евангельских языках пламени. О пути Божьи, таинственные навеки! Сколько на этом месте проклинали и плакали Чтобы все могли стоять здесь сейчас и владеть Твоим именем. Статут Ла Дефанс, посвященный французским бойцам, защищавшим город во время осады Парижа. 5. Paris bloqué (Париж заблокирован) – Виктор Гюго Одним из самых известных писателей и поэтов Франции должен быть Виктор Гюго. За свою более чем 60-летнюю карьеру он писал все, от сатиры до поэзии, критических эссе и исторических одиссеев.Многие из его проверенных временем произведений, в том числе стихи о любви, детские стихи и цитаты, живут и сегодня. В стихотворении «Париж блокирован, сборник Грозный год», вышедшем в свет в 1872 году, Гюго пишет об осаде Парижа во время франко-прусской войны, когда немецкие войска окружили город. Французская поэма о Париже Английский перевод Ô ville, tu feras genouiller l’histoire. Saigner est ta beauté, mourir est ta victoire. О город, ты преклонишь колени перед историей. Кровь — твоя красота, смерть — твоя победа. Mais non, tu ne meurs pas. Ton sang coule, mais ceux Qui voyaient César rire en tes bras paresseux, S’étonnent: tu franchis la flamme expiatoire, Dans l’admiration des peuples, dans la gloire, Tu retrouves, Paris, bien plus que tu ne перд. Но нет, ты не умираешь. Кровь твоя течет, но те Кто видел смеющегося Цезаря в твоих ленивых объятиях, Изумляются: ты пересекаешь искупительный пламень, В восхищении народов, во славе, Ты обретаешь, Парис, гораздо больше, чем теряешь. Ceux qui t’assiègent, ville en deuil, tu les conquiers. La prospérité basse et fausse est la mort lente; Tu tombais folle et gaie, et tu grandis sanglante. Те, кто осаждает тебя, город скорби, ты побеждаешь их. Низкое и ложное процветание есть медленная смерть; Ты сошел с ума и развеселился, и ты окровавился. Tusors, toi qu’endormit l’empire empoisonneur, Du rapetissement de ce hideux bonheur. Tu t’éveilles déesse et chasses le satyre. Ты уходи, ты, кого ядовитая империя спала, Из сокращения этого безобразного счастья. Вы пробуждаете богиню и охотитесь на сатира. Tu redeviens guerrière en devenant martyre; Et dans l’honneur, le beau, le vrai, les grandes moeurs, Tu renais d’un côté quand de l’autre tu meurs. Вы снова становитесь воином, став мучеником; И в чести, красоте, истине, высокой морали, Ты возрождаешься с одной стороны, когда с другой умираешь. 6. Chanson de la Seine – Жак Превер Поэт и сценарист Жак Превер написал несколько сценариев и свои стихи, которые до сих пор преподают во французских школах. Здесь он пишет прекрасное стихотворение о реке Сене, протекающей через центр Парижа. 0108 у нее нет забот И когда она идет Вдоль своих набережных В своем красивом зеленом платье И его золотых огнях Нотр-Дам ревнует Французская стихотворение о Paris английский перевод La Seine A DE LA CHANTE ELLE N’A PAS DE SOUCIS ELLE SE LA CAULE DOUCE et le ulle сортирует источник Сене повезло У нее нет забот Она не беспокоится День и ночь И это исходит из своего источника Tout doucement sans bruit Et sans se faire de mousse Sans sorti 90 de0 son Elle s’en va vers la mer Проходя мимо Парижа La Seine a de la шанс Тихо-тихо И не пенясь Не вставая с постели Она идет к морю Проходя через Париж Сене повезло Elle n’a pas de soucis Et quand elle se promène Tout le long de ses quais Avec sa belle robe verte Et ses lumières dorées Notre-Dame She 9018 жалюзи Неподвижный и суровый Mais la Seine s’en balance Elle n’a pas de soucis Elle se la coule douce Неподвижная и суровая С вершины всех ее камней посмотри на нее боком Но Сене все равно Она не беспокойся Она не беспокоится Le jour comme la nuit Et s’en va vers le Havre Et s’en va vers la mer Проходя мимо Au milieu des mystères 9000 . День как ночь И уходит в Гавр И уходит в море Проходя как сон Среди тайн Невзгод Парижа. 7. Париж – Поль Верлен Французский поэт Поль Верлен родился в Меце в несколько зажиточной буржуазной семье и в молодом возрасте переехал в Париж. Именно здесь он опубликовал свое первое стихотворение Monsieur Prudhomme в возрасте 19 лет, получив большой успех и литературное признание. Его прекрасное стихотворение Париж выражает любовь местных жителей, где реальность встречается с идиллическим видением Города огней. Французская поэма о Париже Английский перевод Париж n’a de beauté qu’en son histoire, Mais cette histoire est belle tellement ! La Seine est encaissée absurdement, Mais son vert clair à lui seul vaut la gloire. Париж прекрасен только в своей истории, Но эта история так прекрасна! Нелепо накренена Сена, Но одна ее яркая зелень достойна славы. Paris n’a de gaîté que son bagout, Mais ce bagout, encor qu’assez immonde, Il fait le tour des langages du monde, Salant un peu ce trop fade ragout. В Париже нет веселья, кроме его скороговорки, Но эта скороговорка, еще совсем грязная, Она идет по языкам мира, Добавляя немного соли в эту слишком пресную похлёбку. Paris n’a de sagesse que le sombre Flux de son peuple et de ses фракций, Alors qu’il fait des révolutions Avec l’Ordre embusqué dans la pénombre. Париж обладает мудростью только во тьме Поток его людей и его фракций, Когда он совершает революции С Орденом в засаде во тьме. Paris n’a que sa Fille de charmant Laquelle n’est au prix de l’Exotique Que torts gentils et vice peu pratique Et ce Quasi désintéressement. У Пэрис есть только очаровательная дочь Которой нет цены Экзотики Какие обиды и непрактичные пороки И это квазибескорыстие. Paris n’a de bonté que sa légère Ivresse de désir et de plaisir, Sans rien de trop que le смутное желание De voir son plaisir égayer son frère. У Парижа нет доброты, кроме его легкости Опьянение желанием и наслаждением, Не более чем смутным желанием Видеть, как его удовольствие поднимает настроение брату. Париж n’a rien de triste et de жестокий Que le poëte annuel ou chronique, Crevant d’ennui sous l’oeil d’une clinique Non loin du vieil ouvrier fraternel. В Париже нет ничего грустного и жестокого Будь то ежегодный или хронический поэт, Умирающий от скуки под оком поликлиники Недалеко от старого братского рабочего. Да здравствует Париж, чей мем и его история Его сын и сын, наивный Произведение извращенного и примитивного искусства, И мой сын poëte expiatoire ! Да здравствует Париж и его история И его скороговорка и его дочь, наивная Произведение извращенного и примитивного искусства, И умри его искупительный поэт! Монмартр, Париж 8. Le Splen de Paris – Шарль Бодлер Шарль Бодлер был известным французским поэтом, эссеистом и искусствоведом. Современник Виктора Гюго, Бодлер стал одним из лучших французских поэтов своего времени. У него тоже был смешанный взгляд на Париж, и он выражает это в стихотворении под названием «Сплин Парижа». 0108 Французская поэтама о Paris Английский перевод Le Cœur Content, Je Suis Monté Sur La Montagne D’Où L’Sur La Montagner La Ville En Son Ampleur, Hôpital, Lupanars, Purgatoire, enfer, bagne, Où toute énormité fleurit comme une fleur. С радостным сердцем я поднялся на гору Откуда можно созерцать город во всей его полноте, Больница, лупанары, чистилище, ад, исправительная колония, Где вся беспредельность цветет, как цветок. Tu sais bien, ô Satan, покровитель de ma détresse, Que je n’allais pas la pour répandre un vain pleur; Mais comme un vieux paillard d’une vieille maîtresse, Je voulais m’enivrer de l’énorme catin Dont le charme infernal me rajeunit sans cesse. Ты хорошо знаешь, о сатана, покровитель моей беды, Что я не шел туда, чтобы лить слезы пустые; Но как старый ублюдок старой любовницы, Я хотел напиться огромной шлюхой Чьё адское обаяние постоянно меня омолаживает. Que tu dormes encor dans les draps du matin, Lourde, obscure, enrhumée, ou que tu te pavanes Dans les voiles du soir passementés d’or fin, Что ты все еще спишь на утренних простынях, 9005, 9005 Тяжелый, темный, холодный, или ты расхаживаешь вокруг В вечерних вуалях, отороченных чистым золотом, Je t’aime, ô capitale infâme! Courtisanes Et bandits, tels souvent vous offfrez des plaisirs Que ne comprennent pas les vulgaires profanes. Я люблю тебя, о гнусная столица! Куртизанки И бандиты, такие часто вы предлагаете удовольствия Что вульгарные профаны не понимают. Если вам понравилась эта статья, вы можете прочитать больше цитат о Париже. Бьентот! Стихи о Париже и любви I De ce Horror Paysage, Tel que jamais mortel n’en vit, Ce matin encore l’image, Vague et lointaine, me ravit. Соммель — это площадь чудес! Par un caprice singulier J’avais banni de ces spectacles Le végétal irrégulier, Et, peintre fier de mon génie, Je savourais dans mon tableau L’0 enivrante monotonie L’0 de mar de 005ie вода Вавилонские эскальеры и аркады, C’était un palais infini Плейн-де-бассен и каскады Tombant dans l’or mat ou bruni; Et des cataractes pesantes, Comme des rideaux de cristal Se suspendaient, éblouissantes, À murailles de metal. Non d’arbres, mais de colonnades Les étangs dormants s’entouraient Où de gigantesques naïades, Comme des femmes, se miraient. Подушки из морской воды, голубые, Entre des quais roses et verts, Кулон с миллионами дорог, Vers les confins de l’univers: C’étaient des pierres 9000des 5 flots magiques, c’étaient D’immenses glaces éblouies Par tout ce qu’elles reflétaient! Insouciants et taciturnes, Des Ganges, dans le paper, Versaient le tresor de leurs urnes Dans des gouffres de diamant. Architecte de mes féeries, Je faisais, à ma volonté, Sous unтуннель де пиррери Passer un océan dompté; Et tout, même la couleur noire, Semblait Fourbi, ясный, ирисовый; Le Liquide enchâssait sa gloire Dans le rayon cristallisé. Nul astre d’ailleurs, nuls vestiges De soleil, même au bas du ciel, Pour illuminer ces prodiges, Qui brillaient d’un feu персонал! Et sur ces mouvantes merveilles Planait (ужасный nouveauté! Tout pour l’oeil, rien pour les oreilles!) Вечная тишина. II En rouvrant mes yeux pleins de flamme J’ai vu l’horreur de mon taudis, Et senti, rentrant dans mon âme, La pointe des soucis maudits; La pendule aux Accents Funèbres Sonnait Brutalement Midi, Et le Ciel Versait des Ténèbres Sur le triste monde engourdi. — — Чарльз Baudelaire 1 до Constantin Guys I Утром я все еще адаптирован по образу, отдаленным и тусклым, из этого AWE-вдохновляющего ландшафта Такой, какой не видел ни один смертный. Сон полон чудес! Повинуясь любопытной прихоти, Я запретил это зрелище Неправильная растительность, И, живописец, гордый своим гением, Я смаковал в своей картине Восхитительное однообразие Воды, мрамора и металла. Вавилон с аркадами и лестницами, Это был бесконечный дворец, Полный бассейнов и каскадов Падая на тусклое или полированное золото, И тяжелые водопады, Как занавески из хрусталя, Висели, яркие и блестящий, Из металлических валов. Не деревьями, а колоннадами Спящие пруды окружили; В этих зеркалах огромные наяды Любовались собой, как женщины. Потоки синей воды текли вдоль Между розовыми и зелеными набережными, Простираясь на миллионы лиг На край вселенной; Были неописуемые камни И волшебные волны; было Огромных ледников ослепленных Всем, что они отражали! Беззаботный и молчаливый, Ганг, на небосводе, Изливший сокровища своих урн В пропасти из алмазов. Архитектор моей сказочной страны, Всякий раз, когда мне было угодно, я превращал Побежденный океанский поток В туннель драгоценностей; И все, даже цвет черный, Казался полированным, ярким, переливчатым, Жидкость озаряла своею славою В кристаллизовавшихся лучах света. Тем более ни звезды, ни мерцания Солнца, даже на краю неба, Осветило эти чудеса Что горело личным огнём! И над этими переменчивыми чудесами Витали (страшная новинка! Все для глаз, ничего для слуха!) Тишина вечности. II Открыв глаза, полные пламени Я увидел свою жалкую комнату И ощутил проклятый клинок заботы Вновь погрузился глубоко в сердце; Часы со своим мертвенным акцентом Жестоко пробили полдень; Небо пролило свой мрак На унылый, оцепеневший мир. — Уильям Аггелер, Цветы зла (Фресно, CA: Библиотека Академии Гильдия, 1954) 1 Парижская мечта до Constantin Guys I пила, Туда, куда никогда не глядели человеческие глаза, Я до сих пор охвачен трепетом Это, смутное и далекое, преследует меня до сих пор. Сон — это чудеса, столь краткие Что я (о странный каприз!) Будучи бесформенным, мог обрести Что растительная жизнь должна прекратиться. Художник, в моей гениальности свободный, Я там ликовал в духе Произведенный из монотонности Состоит из мрамора, лимфы и металла. Вавилон лестниц и аркад, Бескрайний и топлесс на вид, С прудами, и струями, и крутыми каскадами Наполняющие вместилища золота: Тяжелые катаракты там качались Словно хрустальные занавески, сверкающие и пенящиеся 05 — 05 — 05 — 05 — сверкая они висели Подвешены к металлическим стенам. Не деревья, а колоннады, огороженные Озера неподвижные, у полки которых Покоились исполинские наяды, Словно женщины, глядящие на себя. Синие слои воды Бесчисленные набережные зелени и розы, Которые простираются на миллион лиг Туда, где накладываются границы пространства. Он был создан из неведомых сверкающих камней И волшебных волн, которые пересекаются, Где плавали айсберги, кажущиеся ошеломленными Всем своим отражением и отражением. Бесстрастный, холодный и молчаливый, Великий Ганг, сквозь бескрайнюю призму неба, Каждый изливал сокровища своей урны В алмазную бездну. Архитектор моей волшебной сцены, Чудесными уловками я повелел, Прирученный океан пройти между Туннелем, сделанным из драгоценных камней. Там все вещи, даже цвет черный, Казалось, радужно заиграл, И жидкость кристаллизовала свою нехватку Очертаний в застывшем луче. Ни звезды, ни солнца не различить, Даже низко, в этом огромном небе: Огонь был личным, что сжег Чтобы показать эти чудеса взору. Над этими движущимися чудесами отвесно Там парило (что такое должно быть! Все для глаз, ничего для слуха!) Тишина вечности. II Мои открытые глаза, красные, как уголь, Ужас моего жилища встретился. Я почувствовал, как в душу снова входит Нож забот и напрасных сожалений. Часы с брутальным акцентом играли Похоронные куранты. Был полдень. — Рой Кэмпбелл, Стихи Baudelaire (Нью-Йорк: Pantheon Books, 1952) Парижская мечта I Этот изумительный ландшафт моей мечты — , которые не знают глаз, ни когда-нибудь будет — В мгновениях, проснувшись, я кажусь Постигающим, и это волнует меня до сих пор. Спи, какой ты чудесный — Странный каприз побудил мою руку Изгнать, как неправильный, Всякую растительность с той земли; И, гордясь тем, что сделало мое искусство, Я смотрел на свою картину, познал великое Пьянящее монотонное Из мрамора, воды, стали и сланца. Лестницы и аркады были В длинном лабиринте, который вел В огромный дворец; фонтаны там Бьют золотом и хлещут свинцом. И много тяжелая катаракта Повисла, как занавеска, — не упала, Как вода, а повисла, компактная, Хрустальная, на многих металлических стенах. Высокие нимфы с титановой грудью и коленями Вглядывались в их образы неразмытые, Где рощи колоннад, а не деревьев, Окаймляли глубокий пруд, где ничего не шевелилось. Голубые полосы воды, слева и справа, Раскинутые между розовыми и зелеными набережными, На край света и вне поля зрения, И все еще расширяющиеся, хотя и невидимые. Очарованные реки, те — нефритом И яшмой были убраны их берега; Огромные зеркала, ослепляющие, вызывали Головокружение от всего, что они отражали. И много Ганг, молчаливый И беспечный, в сводчатом воздухе, Излил сокровище своей урны В бездну алмазов там. Меня как архитектора это искушало Приручить океан у его истоков; И это я сделал, — Я сделал море Под драгоценным водопропускным курсом. И всякий цвет, даже черный, Стал призматическим, полированным, ярким; Жидкость вернула свою славу. Смонтирована в радужном свете. Не было луны, не было солнца, — Ибо зачем солнцу и луне сговариваться Зажигать такие чудеса? — каждый Пылает своим сущностным огнем! Тишина, подобная вечности Восторжествовала, не было слышно ни звука; Все эти чудеса были для глаз, И ничего не было для слуха. II Я проснулся; мой разум был ярким пламенем; Я увидел дешевую и грязную дыру Я живу, и все мои заботы пришли Зарывшись обратно в мою душу. Жестоко двенадцать ударов полудня Против моего неприкрытого уха были брошены; И моросило серое небо На этот унылый, вялый мир. — Эдна Сент-Винсент Миллей, Цветы зла  (Нью-Йорк: Harper and Brothers, 1936) * * * * * * * Город Париж думает о вас сегодня вечером по… Когда G умер, начались полуночные панические атаки. Он говорил по-французски и по-английски но это не помогло. Как тело может предать. Он обтрепался и сгнил, а затем его удалили от него быстро и с силой. Для начала немного давления в горле. Склонность к удушью. А потом как щедро он вырос, чтобы обогнать его. • На похоронах жены была безвкусной красоты. Прозрачный и элегантный в цвете шампанского шелковая блузка. И куда он пошел? Неважно, где на этой земле и вы никогда не могли бы найти его. Цветущий и молодой пришли плакальщицы, как подружки невесты. G бы это понравилось. Шпильки и чулки. Кривые вдовы гладкий и возвышенный в штанах из черного шелка. В других местах люди ходил по магазинам или в кино. Мы поехали в крематорий. Я могу только надеяться так много красивых женщин приходите на мои похороны, сказал М. • Как раз в тот момент, когда человек исчез навсегда они говорят вам, что он жив навсегда, ему повезло. Церковь смолкла темная руина и все мы внутри него. (Город зверь небо зверь хотя день тихий, ясный и мягкий консоль от напряжения до комфорта но это не разгонять. О случайный хрупкий возлюбленный, вероятность восстановления отсутствует.) • Сегодня Париж думает о вас — Пусть его мосты поднимут вас. Пусть город Париж напишет вам письмо, мужчины Парижа открывают окна, ухаживают за своими садами гигантских львиных зевов. Пусть город воспринимает тебя. Это бесконечно и медленно, оно вернет вас. Кровати Paris сделаны для вас, город Париж посылает вам стейк и вода, вино и яйца, в нем есть кафе для вас, полноводная река и много сквозняков. При прыжках под телом показал тебе свой грязный безвоздушный пункт назначения, пусть Сен-Сюльпис объявит живым и виден твой умный дух, твоя доброта. Столы Парижа дадут вам еду вот какие-то macarons розово-сладкие с джемом. (Грубоцветущие цветы Парижа как будто морда расцветает может раскрыть может повторно вызвать.) • Каково это иметь тело сегодня и гулять по этому городу под солнцем, немного шокирован, обнаружив себя здесь с книгами, чашками и призраками и времени достаточно, медленный жадный пир. Если не с кем пройтись по всему городу вы можете пойти в кино можете поторопиться остановить купить букет лаванды, книгу, выпечку быть кем-то отличным, истинным, личным и новым. Ум течет наружу, угол за углом. Он болел и теперь никуда а скоро города а скоро планета и еще декаданс и фестивали бег мальчики, пары обморок на мосту. Сегодня вечером G прикреплен к городу, где я ношу его в своей голове, заказать ужин, посидеть на площади натягивание простыни на тело что случилось сейчас, чтобы лежать там. Как пусто проходит время, как розово. Официант, у него был откровенный взгляд. Он хотел, чтобы им восхищались и я восхищался им. В кафе все были живы. Все ели, огород полный и цветущий мокрый и купол земли дни идут и G не и G просто и как человек может а теперь одним меньше а она скомкала вещь сейчас как будто каждый был изначальным горем теперь соберись сюда и посмотри. (Все этим летом одержимы Майклом Джексоном. Холодное место в центре чувствуется. В центре Парижа французы говорят «лунная прогулка».) Я выпил крошечный кофе но это не сработало попробовал таблетки что предполагается сделать тебя счастливым таблетки, которые положены сделать тебя свободным. Человек на уголок мигалка его кожа ярко-синяя. Перед метро дедушка танцует. Когда он посмотрел их было так много трещины в небе. Гулял, пока не выветрился кофеин. Пока жужжание не прекратилось. Ходил. Еда везде и везде люди положить его в рот.Масло и сливки, фрукты и сахар, кофе и вино. Люди на острове крутят мороженое. Частная внутренняя сладость. Когда дождь спускается, вы можете чувствовать себя менее одиноким. Вы можете чувствовать себя уютно даже в одиночестве в свою личную комнату. Когда солнце выходит разочарование. Кто на земле может дожить до этого. Дни идут в чередовании отчаяния и восторга. Яркие качающиеся настроения настолько велики они сбивают с толку. И что такое дуга жизни. А впереди ничего. С другой стороны что. Город говорит просто живи с тайной, не борись с ней. Это твоя жизнь, жизнь, использующая тебя. Приближается великое уменьшение — Ты не единственный, кто это чувствует. Ты уже не смертный ты всегда был смертным. Так что попробуйте момент легкости как когда появилась красная птица на террасе и это не было мистикой никто не возвращался только что было Старик в инвалидной коляске, пахнущий чесноком собачка в продуктовой тележке бездомный пес и его бездомный хозяин грустное лицо собаки он весь день сидит в продуктовой тележке симпатия к собаке беспомощен в своей собачьей жизни симпатия к мужчине беспомощен в своей мужской жизни для серого кота, привязанного к пожарному гидранту симпатия к женщине одна за обеденным столом. В жарких дворах Париж опущен свои навесы. Тяжело ходить в юбке в такую ​​погоду ветер ловит тебя. Постепенное замедление и она стала прозрачной просто окно, просто ощущение ходьбы, волдырь. стихов Парижа: 9781101 9 | ПингвинРэндомХаус.ком: Книги Содержание Содержание Город светло Guillaume Apollinaire Поездка в Париж Blaise Censarars от Проза Trans-Siberian и Little Jeanne Франции Charles Baudelaire Twilight: Daybreak Paul Herlaine Кабаре ЖЮЛЬ ЛАФОРГ Весенний вечер на бульварах САРА ТИСДЕЙЛ Париж весной E.E. Cummings «Париж; этот апрель закат полностью произносил» Тристан Corbiere Paris ночью Adam Zagajewski Square d’Orleans Francois Coppee Paris Philippe Houtault Horizon Charles Bukowski Paris Henri Cole Paris — мой Seroquel Raymond Queneau Чистота Грегори CORSO   Paris ИЗМЕНИЛСЯ ЛИ ПАРИЖ? Willis Barnstone Eustache decchamps Paris Some Eustache Достопримечательности Langston Hughes Montmartre Оскар Уайль-Ле-Джардин Дес Туильриев Жак Рубауда к Эйфелевой башне Galway Kinnell Les Invalides Jacques Prevert Place Du Carrousel Fady Judah Arc DE TRIOMPHE Osip Mandelstam Notre Dame RON Padgett Bastille Day Elizabeth епископ спать на потолке EZRA FONT на станции Metro JEAN Tardieu Seine в Paris Councee Cullen в Etoile Жак Рубаудер из Arrondisherements Marilyn Hacker Rue des Ecouffes Czeslaw Milosz Обход Ruffes Czeslaw Rue Rue Descartes Harold Norve Beat Hotel, 9 Rue Git-Le-Coeur Jean Flehan от Улицы Max Jacob La Rue Ravignan Leon-Paul Farguage Жермен   ПАРИЖАНЕ 90 817 Francois Villon Ballade Ballade Pierre Rovery Street Street Cirme Maurice Rollinat The Mime Wislawa Szymborska Clochard Rita Dove Остров Женщины Paris Aime Cesaire Griffin Hedi Kaddour Водитель автобуса Тристан Tzara Великолепно три Marie Ponsot Rain All Night, Paris Vicente Huidobro Blind Gerard de Neveral Path в Люксембург Жак Roubaud Мечта 11 февраля 19-, мечта 17 августа 19- г. Роберт Деснос я мечтал о тебе столько Pierre de Ronsard 6 от Sonnets Polet Helene (40) Guillaume Apollinaire из avollinaire 1 Как апельсин ЖАК ПРЕВЕР Ночной Париж, Сад, необъятный и красный ГИЙОМ АПОЛЛЕН AIRE   Le Pont Mirabeau PAUL VERLAINE   Il Bacio JEAN GENET   From A Song of Love JOYCE MANSOUR   Я хочу переспать с вами STEPHANE MALLARME    «O So Dear From Farly, So Close and White» PAUL ELUARD 900 0 Lady Love Edward Hirsch Colette Grace Grace Cavalieri Hotel Saint Germain Джеймс Фентон в Париже с тобой Expatriates Cesar Vallejo Черный камень на белом камне Марина Цветаева в Париже Pablo Neruda Goodby — Paris Ричард Райт Из Хайку, Этот Другой Мир ГЕРТРУД СТАЙН Из Отель Франсуа 1er ЗЕЛЬДА ФИТЦДЖЕРАЛЬД Из Письмо Ф.Скотт Фицджеральд ЭРНЕСТ ХЕМИНГУЭЙ   Монпарнас ВЛАДИМИР НАБОКОВ   Из Парижская поэма ЛЕОПОЛЬД СЕДАР СЕНГОР   In Memoriam РАЙНЕР МАРИЯ РИЛКЕ   «Вы не знаете ночей любви?» Julio Cortazar Le Dome Samuel Beckett Sainies II STANLEY MOSS от Mon Pere, Elegy для Paul Celan Nazim Hikmet до того времени выбегает, моя роза Tourists Mona Van Duyn в Pere Lachaise Victoria Kennefick Paris Syndrome Lawrence Ferlinghetti Plan du Centre de Paris a vol d’oiseau Джеймс Райт первый день в Париже Кеннет Кох на французский язык Дэвид Кирби к французскому структуре Billy Collins Январь в Париже Вислава Сзимборский словарь Clarence Майор никто не идет в Париж в августах еда и напитки еда и напиток от 9085 Hannio Barbara Criverer Les Boulangers William Makepeace Thackeray от Баллада из Bouillabaisse Charles Beaudelaire напивается Pierre Martory Wine ANTONIN ARTAUD Verlaine Drinks CHARLES BAUDEL AIRE   Душа вина   ИСКУССТВО ФРЭНК О’ХАРА   Пуленк ДЖЕЙМС А. Emanuel bojangles и jo langston hughes jazz band в парижском кабаре Луис Лазаро Тиерина Чет Бейкер в Париже Джон Стэллоус Тулуза-Лаутрек в Мулен Руж Габриэла Мистраль Родина Delmore Schwartz от Seurat в воскресенье днем ​​вдоль Seine Robert Hayden monet’s «Waterlilies» Rosanna Warren Renoir Джеймс Меррилл для PROUST Emily Fragos Theatre de l’Odeon Mark Doty Couture David Lehman Французский фильм Уважение к поэту Algernon Charles Swinburne от до Виктора Hugo Yves Bonnefoy Mallarme’s Tomb Lawrence Ferlinghetti Triste Corbiere Стефэтти Малларм Могила Charles Baudelaire Cesar Moro Andre Breton Guesar Goffette Max Max Jacob Lawrence Ferlinghetti в Париже в громкой темной зиме Algernon Charles Swinburne Баллада Франсуа Виллы Ив БОНН ЭФОЙ   Могила Верлена РЕНЕ ШАР   Хорошо, что вы ушли, Артюр Рембо! Benjamin Peret Портрет Paul Eluard Джеральд Стерн Desnos RON PADGETT Little Elegy Gravulbuld Padgett Mite Elegy Graving TranaGe Pharge The Jean Flehan Тристан Tzara Смерть Guillaume Apollinaire Revolution William Wordsworth от Прелюдия, Книга 9 Victor Hugo от Год ужасов, «ноябрь 1870 г. , на Ramparts of Париж, на ночлении» Генрих Heine Marie Antoinette Benjamin Peret Луи XVI идет в Guillotine Arthur Rimbaud Parisian War Cry Война, Род занятий, сопротивление Blaise CendraRs в Paris Jules Superielle Rain and The Tyrals Луи Арагон Ричард II сорок Paul Eluard Centrewew Robert Desnos Rue Saint-Martin Coupletes Pierre Rovery от Песня мертвых Paul Eluard ПОЛЬ ЭЛЮАР Свобода ЖАН ФОЛЛЕ N «нет больше войны» 16 7 5 прекрасных французских стихов с переводами (+ PDF) Французский язык прекрасен, но когда он соединен вместе, чтобы рисовать прекрасные картины и создавать лирические мелодии из французских стихов, он становится еще прекраснее. Вот почему французы всегда безмерно гордились своей поэзией (поэзией) и непреходящими произведениями великих мастеров, таких как Виктор Гюго, Пьер де Ронсар, Альфонс де Ламартин, Шарль Бодлер, Поль Верлен и многие другие. продолжают читать сегодня. Французская поэзия охватывает множество тем, от блаженных высот любви до глубин меланхолии и отчаяния, которые она приносит. Но независимо от того, идет ли речь о глубоком или обыденном, французские стихи вызывают множество эмоций благодаря использованию тщательно выраженных слов, которые отражают разные мысли и моменты. В этой статье мы поделимся с вами пятью прекрасными стихотворениями великих французских поэтов. Вы найдете: французскую версию стихотворения его английский перевод вы также можете  прослушать стихотворение, рассказываемое во встроенном видео. Вы также можете скачать PDF-копию всех пяти стихотворений , нажав кнопку ниже. Итак, без лишних слов, давайте посмотрим на эти прекрасные стихи.Вы можете наслаждаться ими в одиночку или поделиться ими со своими близкими! Помните, никто не застрахован от французской поэзии. 😉 1. Виктор Гюго — Demain, dès l’aube   Наше первое стихотворение принадлежит французскому поэту Виктору Гюго, одному из самых известных французских писателей. Demain, dès l’aube , что означает «Завтра, на рассвете», — это короткая и пронзительная поэма о его посещении могилы дочери. Поэма была впервые опубликована в 1856 году в сборнике Гюго под названием Les Contemplations. Demain, dès l’aube Demain, dès l’aube, à l’heure où blanchit la campagne, Je partirai. Vois-tu, je sais que tu m’attends. J’irai par la forêt, j’irai par la montagne. Je ne puis demeurer loin de toi plus longtemps. Sans rien voir au dehors, sans entender aucun bruit, Seul, inconnu, le dos courbé, les mains croisées, Triste la nu, et le jour pour moisées . Я не обращаю внимания на вечер в могиле, Ни вуали на поясе, потомок верс Харфлер, И quand j’arriverai, je mettrai sur ta tomb Un букет de houx vert et de bruyère en fleur. Завтра, на рассвете Завтра, на рассвете, в час, когда белеет сельская местность, Я уйду. Видишь ли, я знаю, что ты ждешь меня. Я пойду лесом и горами. Я не могу больше оставаться вдали от тебя. Я буду плестись, устремив взор в свои мысли, Не обращая внимания на все вокруг, не слыша ни звука, Одинокий, неизвестный, сгорбившись, скрестив руки, Опечален, и день будет для меня как ночь. Я не увижу ни золотого сияния падающего вечера, Ни парусов, спускающихся к Арфлеру вдали, И когда я приду, Я положу на твою могилу Букет зеленого падуба и цветущего вереска. Вы можете прослушать рассказ об этом стихотворении ниже. 2. Guillaume Apollinaire — Le Pont Mirabeau   Le Pont Mirabeau рассказывает об утраченной любви, сравнивая ее с течением реки Сены под мостом Мирабо в Париже. Это стихотворение было впервые опубликовано в 1912 году и переиздано в 1913 году в сборнике Гийома Аполлинера под названием « алкогольных напитков». Сегодня вы можете увидеть табличку с первой частью поэмы на стене в Пон Мирабо в Париже, с видом на набережную Луи Блерио. Le Pont Mirabeau Sous Le Pont Mirabeau Coule La Seine Et Nos M’en Souvienne La Joie Venait Toujours Après La Peine Vienne La Nuit Sonne l’heure Les jours s’en vont je demeure Les mains dans les mains restons face à face Tandis que sous Le pont de nos bras passe Des éternels hits l’onde 09 9 la nuit sonne l’heure Les jours s’en vont je demeure L’amour s’en va comme cette eau courante L’amour s’en va Comme la vie est lente Et comme l’Espérance Est Viloente Vienne La Nuit Sonne L’Heaure Les jours S’en Viene JE Demeure Пассы Les jours et Past Les STAMaines Ni Temps Passé Ni Les Amours Reviennent Sous Le Pont Mirabeau Coule La Seine Vienne la nuit sonne l’heure Les jours s’en vont je demeure Мост Мирабо Перевод Ричарда Уилбура каждая печаль радость вернулась снова Пусть ночь приходит на колокола конец дня Дни проходят мимо меня все еще я остаюсь Руки соединены и лицом к лицу давай останемся просто так Пока внизу Мост наших рук рухнет Утомленный бесконечных взглядов течение реки Пусть ночь приходит на колокола, конец дня Дни проходят мимо меня, но я остаюсь Вся любовь проходит, как вода в море Вся любовь проходит мимо Какой медленной кажется мне жизнь Как жестокая надежда на любовь может быть Пусть ночь приходит на колокола конец дня Дни проходят мимо меня, я остаюсь Дни недели проходят за пределами нашего кругозора Ни время прошло Ни любовь не возвращается снова 9 0005 Под мостом Мирабо течет Сена Пусть приходит ночь, колокола заканчивают день Дни проходят мимо меня, а я остаюсь музыку в стихотворение. Одна из таких песен — версия Марка Лавуана, которую вы также можете послушать по этой ссылке. 3. Артюр Рембо — L’Eternité   Это следующее французское стихотворение из одного из произведений Артюра Рембо. Это стихотворение довольно тонкое по внешнему виду, но весьма глубокое по смыслу. Но независимо от того, решите ли вы проанализировать мысль, стоящую за его словами, или просто насладиться словами такими, какие они есть, в этом стихотворении определенно есть что-то, что трогает до глубины души. L’Eternité Elle est retrouvée. Квои? — Вечность. C’est la mer allée Avec le soleil. Âme sentinelle, Murmurons l’aveu De la nuit si nulle Et du jour en feu. Des humains suffrages, Des communs élans Là tu te dégages Et voles selon. Puisque de vous seules, Braises de satin, Le Devoir s’exhale Sans qu’on dise : enfin. La pas d’Espérance, Nul orietur. Наука с терпением, Le supplice est sûr. Elle est retrouvée. Квои ? — Вечность. C’est la mer allée Avec le soleil Вечность Он был заново открыт. Что? Вечность. Это море бежало С солнцем. Дозорная душа, Нашептываем исповедь Пустой ночи И огненного дня. От человеческих молитв, От простых духов Ты освобождаешься И так ты летишь. Так как от тебя одного, Атласных углей, Долг дышит Никто не говорит: наконец. Здесь нет надежды, Нет появления. Знание с терпением, Мучение неизбежно. Открыт заново. Что? Вечность. Это море сбежало с солнцем. Вот стихотворение, если хотите послушать. 4. Марселин Деборд-Вальмор — «Розы Саади»   «Розы Саади» — одно из самых известных произведений Марселин Деборд-Вальмор, опубликованное посмертно в 1860 году. Читателю решать, любовная ли это поэма или нет, принимать ли ее за очевидную интерпретацию или искать скрытые смыслы. Деборд-Вальмор, однако, известна своими простыми стихами, пронизанными меланхолией и печальным трауром. Розы Саади J’ai voulu ce matin te rapporter des roses ; Mais j’en avais tant pris dans mesceintures close Que les noeuds trop serrés n’ont pu les contenir. Les noeuds ont éclaté. Les roses envolées Dans le vent, à la mer s’en sont toutes allées. Elles ont suivi l’eau pour ne plus revenir. Неопределенность в красном цвете и воспламенении. Ce soir, ma robe encore en est toute embaumée. . . Сувенир Respires-en sur moi l’odorant. Розы Саади Сегодня утром я хотел принести вам розы; Но я закрыл так много в моем кушаке, что узлы были слишком тугими, чтобы удержать их. Узлы разошлись. Розы унесло ветром. Всех унесло в море, Унесло ветром, Унесло в воду, чтобы никогда не вернуться. Волны казались красными, словно воспалились. Сегодня мое платье все еще надушено. Вдохните ароматную память. Вы можете прослушать стихотворение здесь: 5. Жюль Лафорг — Triste, Triste   Наше последнее стихотворение — еще одно, выражающее печаль. Само название означает «Грустно, грустно», и это произведение французского поэта-символиста. Жюль Лафорг — это созерцание грусти в жизни. Когда вы подавлены и обеспокоены и нуждаетесь в печальной, но красивой французской поэме, чтобы составить вам компанию, не смотрите дальше.   Triste, Triste Je contemple mon feu. J’étouffe un bâillement. Левое плевральное отверстие. La pluie à ma vitre ruisselle. Un Piano voisin joue une ritournelle. Comme la vie est triste et coule lentement. JE SONGE à Notre Terre, Atome D’Un Moment, Dans L’Infini Criblé d’Étoiles Éternelles, Au Peu Qui’ont déchiffré nos débiles prunelles, au tout qui nous st . Еще не все! toujours la même comédie,  Des vices, des chagrins, le spleen, la maladie,  Puis nous allons fleurir les beaux pissenlits d’or. L’Univers nous reprend, rien de nous ne subsiste, Cependant qu’ici-bas tout continue encor. Comme nous sommes seuls! Comme la vie est triste! Грустно, грустно Я созерцаю свой огонь. Я подавляю зевок. Ветер плачет. Дождь стучит в мое окно. По соседству пианино играет ритурнель. Как грустна жизнь и как медленно она течет. Я пою нашей земле, атом мгновения, В бесконечном экране вечных звезд, Тем немногим, что разгадали наши слабые глаза, Всему, что неумолимо закрыто для нас. И наш тип! Всегда одна и та же комедия, Пороки, печали, тоска, болезни, И тогда мы заставляем милые золотые одуванчики цвести. Вселенная забирает нас, ничто из нашего не терпит, Тем не менее, пусть все здесь продолжается снова. Как мы одиноки! Как грустна жизнь! Прослушать стихотворение можно здесь: Заключение  Вы только что ознакомились с пятью образцами французской поэзии замечательных французских поэтов. Какой из них твой любимый? Помните, что вы можете скачать копию этих стихов в формате PDF, подписавшись на информационный бюллетень, нажав на фотографию ниже. 25 поэтических описаний Парижа известных авторов С Днем взятия Бастилии! Это 224-я годовщина штурма знаменитой парижской тюрьмы, которая помогла разрушить репрессивную монархию Франции.Если вы не можете танцевать на Елисейских полях, но хотите распространить парижскую гордость, пройдите мимо трамплина, чтобы услышать несколько красноречивых и обожающих слов известных писателей, восхваляющих Город огней. Изображение предоставлено: Коллекция Эрнеста Хемингуэя. Президентская библиотека и музей Джона Ф. Кеннеди, Бостон Эрнест Хемингуэй «Если вам посчастливилось жить в Париже в молодости, то куда бы вы ни отправились на всю оставшуюся жизнь, это останется с вами, для Парижа передвижной праздник. «Париж так прекрасен, что удовлетворяет что-то в тебе, что всегда голодно в Америке». «В мире есть только два места, где мы можем жить счастливо: дома и в Париже». Чарльз Диккенс «Не могу передать, какое огромное впечатление произвел на меня Париж. Это самое необычное место в мире!» Генри Джеймс «Великая заслуга этого места в том, что здесь можно устроить свою жизнь так, как душе угодно… здесь есть удобства на любой вкус и привычку, и все принимается и понимается. «Париж — величайший храм, когда-либо построенный для материальных радостей и похоти очей». Оноре де Бальзак «Тот, кто не посещает Париж регулярно, никогда не будет по-настоящему элегантен». Виктор Гюго «Человеку свойственно ошибаться. Бездельничать по-парижски. Оскар Уайльд «Когда умирают хорошие американцы, они отправляются в Париж». Вилла Кэтер «Из Парижа трудно уехать, даже когда идет непрекращающийся дождь и постоянно кашляет от сырости. Гарриет Бичер-Стоу «Наконец-то я попал в страну грез». Кэтрин Энн Портер «Париж любит всех, кто может жить анархически и в то же время быть восхитительным развлечением». Генри Миллер «Когда весна приходит в Париж, самый скромный смертный должен чувствовать, что он живет в раю». Гастон Леру «В Париже наша жизнь — это один бал-маскарад.” Гертруда Стайн «Париж, Франция волнующая и мирная». «Америка — моя страна, а Париж — мой родной город». Анаис Нин «Иногда я думаю о Париже не как о городе, а как о доме. Закрытый, зашторенный, защищенный, интимный. Шум дождя за окном, дух и тело обратились к близости, к дружбе и любви. Еще один закрытый и интимный день дружбы и любви, ниша. Париж уютный, как комната.Все для интима. С пяти до семи был волшебный час свидания влюбленных. Вот и наступил час коктейля». «В Париже при входе в комнату все обращают внимание, стремятся оказать гостеприимство, вступить в разговор, любопытны, отзывчивы. Здесь кажется, что все делают вид, что не видят, не слышат и не смотрят слишком пристально. На лицах нет ни интереса, ни отзывчивости. Обертоны отсутствуют. Отношения кажутся безличными, и каждый скрывает свою тайную жизнь, тогда как в Париже это было волнующим содержанием наших бесед, интимных откровений и обмена опытом. Кэтрин Мэнсфилд «Я буду наслаждаться жизнью в Париже, я знаю. Он такой человечный и есть в городе что-то благородное… Это настоящий город, старый и прекрасный, и жизнь в нем играет на всеобщее обозрение». Эдмунд Уайт «Париж… это мир, предназначенный только для пешеходов, потому что только скорость прогулки может вобрать в себя все богатые (пусть и приглушенные) детали». Аллен Гинзберг «В Париже невозможно сбежать от прошлого, и все же замечательно в нем то, что прошлое и настоящее переплетаются так неосязаемо, что это, кажется, не обременяет. Александр Дюма «Я приехал в Париж с четырьмя экю в кармане, и я бы поссорился с любым, кто сказал бы мне, что я не в состоянии купить Лувр». Жан Кокто «В Париже все хотят быть актерами; никто не доволен быть зрителем». Фридрих Ницше «У художника нет дома в Европе, кроме Парижа». Джеймс Тербер «Весь Париж — это огромный университет искусства, литературы и музыки… кому-то стоит провести здесь долгие годы.Париж — это семинар, аспирантура «Всего» Мольер «За пределами Парижа для культурных нет надежды». Добавить комментарий Отменить ответ Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены * Комментарий * Имя * Email * Сайт