Белый Андрей — биография писателя, личная жизнь, фото, портреты, книги
Андрей Белый взял литературный псевдоним, чтобы скрыть свое творчество от родителей, которые могли не одобрить «декадентские» произведения. Он с юности общался с поэтами-символистами, часто бывал в доме историка Михаила Соловьева, изучал философию, восточные религии и антропософское учение о том, что человек служит источником сверхъестественной силы. О жизни и творчестве писателя-символиста читайте в нашем материале.
Юность на Арбате и знакомство со «старшими» символистами
Александра Бугаева — мать Андрея Белого. 1890-е годы. Фотография: Ричард Тиле / Мемориальная квартира Андрея Белого, Москва
Борис Бугаев (Андрей Белый) в детстве. Москва, 1881–1882 годы. Фотография: Генрих Булгак и Егор Овчаренко / Мемориальная квартира Андрея Белого, Москва
Николай Бугаев — отец Андрея Белого. Москва, 1870-е годы.
Фотография: Иван Дьяговченко / Мемориальная квартира Андрея Белого, Москва
Настоящее имя Андрея Белого — Борис Бугаев. Будущий писатель родился 26 октября 1880 года в Москве. Его родители тогда жили на углу Арбата и Денежного переулка. Отец, Николай Бугаев, преподавал математику в Московском университете, написал несколько учебников по арифметике и книг для учителей. Мать, Александра Бугаева, происходила из обедневшей купеческой семьи и была более чем на 20 лет младше мужа.
…Трудно найти двух людей, столь противоположных, как родители. Физически крепкий, головою ясный отец и мать, страдающая истерией и болезнью чувствительных нервов, периодами вполне больная; доверчивый, как младенец, почтенный муж и преисполненная мнительности, почти еще девочка; рационалист и нечто вовсе иррациональное; сила мысли и ураганы противоречивых чувств, поданных страннейшими выявлениями; безвольный в быте муж науки, бегущий из дома: в университет, в клуб; — и переполняющая весь дом собою, смехом, плачем, музыкой, шалостями и капризами мать…
Каждый из родителей хотел приобщить будущего писателя к собственным интересам.
Николай Бугаев надеялся, что сын пойдет по его стопам, и обучал его математике. Мать же прививала ребенку музыкальный вкус и знакомила с классической литературой. Белый вспоминал: «…отец влиял на жизнь мысли во мне; мать — на волю, оказывая давление; а чувствами я разрывался меж ними».
В 1891 году Андрей Белый поступил в частную гимназию Поливанова на Пречистенке, которая считалась одной из лучших в Москве. Основатель гимназии, педагог Лев Поливанов, привил ученику любовь к русской словесности. Кроме того, во время учебы Белый увлекся философией и буддизмом.
В том же доме, где жили родители Андрея Белого, поселился преподаватель истории и географии Михаил Соловьев — брат известного философа и религиозного мыслителя Владимира Соловьева. Андрей Белый познакомился с этим семейством, когда был гимназистом. Михаил Соловьев и его жена интересовались литературой и культурой, принимали у себя многих известных поэтов и прозаиков того времени. Именно они познакомили будущего писателя с основоположниками символизма — Дмитрием Мережковским и Зинаидой Гиппиус. А их сын Сергей Соловьев стал близким другом, а позже и литературным соратником Белого.
В 1899 году Андрей Белый, как и хотел его отец, поступил на физико-математический факультет Московского университета, а затем и окончил его с отличием. Потом будущего писателя зачислили на историко-филологический факультет, однако со временем он передумал там учиться и оставил университет. В 1903 году отец Белого скончался, а еще через три года он вместе с матерью съехал из арбатской квартиры в другую, на Никольском переулке.
«Симфонии» и стихи: первые творческие опыты Андрея Белого
Андрей Белый. Брюссель, Бельгия, 1912 год. Государственный музей А.С. Пушкина, Москва
Андрей Белый. Москва, 1903 год. Фотография: фотоателье «Отто Ренар» / Государственный музей истории российской литературы имени В.И. Даля (Государственный литературный музей), Москва
Андрей Белый. 1904 год. Государственный музей А.С. Пушкина, Москва
С 16 лет Белый пробовал писать стихи, прозу и пьесы, но большую часть произведений того времени уничтожил. Несколько лет спустя он начал создавать произведения, которые называл «симфониями». Это была ритмическая проза мистического, а часто даже апокалиптического содержания. Первую свою «симфонию» Белый назвал «Северной героической», но публиковать ее не стал: опасался, что родители осудят «декадентское» творчество. Писатель дебютировал в 1901 году, когда вышла его «Драматическая симфония». Во вступлении к ней автор указал, что «произведение это имеет три смысла: музыкальный, сатирический и, кроме того, идейно-символический», а «совмещение в одном отрывке или стихе всех трех сторон ведет к символизму». Тогда же Михаил Соловьев предложил начинающему писателю публиковаться под псевдонимом Андрей Белый.
Всего Андрей Белый написал четыре «симфонии». В них встречались отсылки к христианской философии Владимира Соловьева, трудам Фридриха Ницше, Иммануила Канта и Артура Шопенгауэра. На тезис Шопенгауэра о том, что музыка важнее других видов искусства, писатель опирался и в своем более позднем творчестве.
Белый не только создавал литературные произведения, но и разрабатывал теорию символизма. Его статьи, заметки и рецензии выходили в журналах «Новый путь», «Весы», «Мир искусства», «Труды и дни».
Осенью 1903 года появился кружок «Аргонавты». Помимо Андрея Белого и Сергея Соловьева, в него входили писатель Лев Кобылинский, известный под псевдонимом Эллис, музыкальный критик Эмилий Метнер и его младший брат, композитор Николай Метнер, переводчик Алексей Петровский и многие другие — состав участников часто менялся. Собрания проходили в квартире Белого или у юриста Павла Астрова. На одном из заседаний побывали Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус и поэт Вячеслав Иванов.
«Аргонавтизм» не был ни идеологией, ни кодексом правил или уставом; он был только импульсом оттолкновения от старого быта, отплытием в море исканий, которых цель виделась в тумане будущего; потому-то не обращали внимания мы на догматические пережитки в каждом из нас, надеясь склероз догмата растопить огнем энтузиазма в поисках нового быта и новой идеологии…
Одному из своих ближайших друзей по кружку, Эллису, Белый посвятил стихотворение «Из окна вагона»:
Поезд плачется. В дали родные
Телеграфная тянется сеть.
Пролетают поля росяные.
Пролетаю в поля: умереть.
Пролетаю: так пусто, так голо…
Пролетают — вон там и вон здесь —
Пролетают — за селами села,
Пролетает — за весями весь…
Когда вышел первый поэтический сборник Белого «Золото в лазури», автора причислили к «младосимволистам». Так называли писателей начала ХХ века, чьи произведения обращались к теме философских исканий. Андрей Белый посвятил свой сборник поэту Константину Бальмонту. Во многих стихах встречались «аргонавтические» мотивы — образ корабля «Арго», миф о Ясоне и поисках золотого руна.
В начале 1900-х годов Андрей Белый начал переписываться с Александром Блоком. Поэты обсуждали философию, политику, мистику и поэзию. Вскоре они познакомились лично, но близкими друзьями не стали. Их отношения колебались от доброжелательности до неприязни: Блок ревновал к Белому свою жену Любовь.
В личной жизни Белого преследовали неудачи. Любовь Блок предпочла остаться с мужем. Другая возлюбленная писателя, Нина Петровская, выбрала Валерия Брюсова.
Запад и Восток в жизни писателя
Андрей Белый с первой женой Анной Тургеневой. Дорнах, Швейцария, 1915 год. Государственный музей А.С. Пушкина, Москва
Андрей Белый. Дорнах, Швейцария, 1915 год. Государственный музей А.С. Пушкина, Москва
Андрей Белый со второй женой Клавдией Васильевой. Станция Казбек (Кавказ), 1928 год. Государственный музей А.С. Пушкина, Москва
С 1906 года Андрей Белый часто ездил за границу. Он посетил Северную Африку и Ближний Восток, жил в Германии, Франции и Швейцарии, однако в переписках упоминал, что тоскует по родине. Весной 1911 года он писал Александру Блоку из Каира: «…пусть мы разные, но то «психология», но Русь, будущее, ответственность — не «психология» вовсе, и как же не радоваться; мы — русские, а Русь — на гребне волны мировых событий».
Все это время Белый продолжал создавать новые произведения. В 1909 году журнал «Весы» напечатал его романтическую повесть «Серебряный голубь». Автор задумал ее как первую часть трилогии «Восток или Запад». Главный герой — писатель Петр Дарьяльский — выбирал между любовью к двум женщинам: духовно его влекло к девушке из высшего сословия, а физически — к крестьянке. Эти метания по задумке автора символизировали выбор между рациональным «западным» началом и инстинктивным «восточным».
Трилогию Андрей Белый так и не дописал, но в 1913 году закончил вторую ее часть — роман «Петербург». Филолог Дмитрий Лихачев писал, что тема этого произведения «выросла из двухсотлетней мифологии Петербурга, начало создания которой относится ко времени закладки города». Ученый также считал, что Петербург здесь «не между Востоком и Западом, а Восток и Запад одновременно, т. е. весь мир. Так ставит проблему России Белый впервые в русской литературе».
«…Подлинное местодействие романа — душа некоего не данного в романе лица, переутомленного мозговою работой; а действующие лица — мысленные формы, так сказать, недоплывшие до порога сознания. А быт, «Петербург», провокация с проходящей где-то на фоне романа революцией — только условное одеяние этих мысленных форм…»
Писатель Владимир Набоков назвал это произведение «вторым по значению романом в литературе двадцатого века». А по словам современного автора Дмитрия Быкова, «Петербург» — главный и, может быть, последний роман Серебряного века».
В дальнейшей прозе — «Котике Летаеве», «Записках чудака», трилогии «Москва» — Белый смешивал реальность с иллюзиями, дробил сюжетные линии, много внимания уделял ритму и звучанию фраз. А для своих стихов автор создал концепцию «мелодизма», которую раскрыл в поэтическом сборнике «После разлуки». Белый заявил, что «лирическое стихотворение — песня», а «поэт носит в себе мелодии: он — композитор». Одной из последних работ Андрея Белого стал трехтомник мемуаров: «На рубеже двух столетий», «Начало века», «Между двух революций».
За свою жизнь Белый был женат дважды. Его первой супругой стала художница Анна Тургенева, двоюродная внучка писателя Ивана Тургенева. Они оформили гражданский брак без венчания в 1914 году.
Во время заграничного путешествия супруги познакомились с Рудольфом Штейнером и его антропософским учением, в котором человек считался источником «тайных» духовных сил. Тургенева и Белый стали активистами этого движения, и, когда Штейнеру выделили участок в швейцарском городе Дорнахе, даже участвовали в строительстве антропософского храма.
В начале 1920-х годов супруги расстались: Анна Тургенева познакомилась с поэтом-имажинистом Александром Кусиковым и решила остаться с ним Швейцарии. Белый же уехал в Германию, прожил там два года, а затем в 1923-м окончательно вернулся в Россию. Через восемь лет он женился на литературной работнице и участнице русских антропософских обществ Клавдии Васильевой.
Белый и Васильева прожили вместе три года. Во время отдыха в Коктебеле с писателем случился тепловой удар, после которого он долго не мог поправиться. Зимой Андрей Белый попал в больницу, а 8 января 1934 года скончался на руках у супруги.
Интересные факты
Константин Маковский. Боярский свадебный пир (фрагмент). 1883. Музей «Хиллвуд», Вашингтон, США
Андрей Белый. Красное домино (фрагмент). Иллюстрация к роману «Петербург». 1916 (?). Государственный музей истории российской литературы имени В.И. Даля (Государственный литературный музей), Москва
Анна Тургенева. Портрет Андрея Белого (фрагмент). Около 1920-х годов. Государственный исторический музей, Москва
1. По словам Андрея Белого, его мать наряду с женой Константина Маковского позировала для картины «Свадебный обряд». Скорее всего, он имел в виду полотно «Боярский свадебный пир» или, по другой версии, «Русский свадебный пир». Во время работы над ним художник делал наброски с людей в исторических костюмах и в окружении предметов быта России XVI–XVII веков. Сейчас картина хранится в коллекции американского музея Хиллвуд.
2. Лев Толстой часто бывал в гостях у родителей поэта. В мемуарах «На рубеже двух столетий» Белый вспоминал свои первые детские впечатления: «…и — вот он: снимает с колен, поворачивает; я стою меж колен, с удивлением видя такую огромную бороду; эдаких я никогда не видывал!»
3. Белый переработал роман «Петербург» в пьесу специально для своего приятеля — писателя и театрального критика Михаила Чехова. Ее поставили во МХАТе II — драматическом театре, который работал в Москве с 1924 по 1936 год.
4. Осип Мандельштам посвятил писателю стихотворный цикл «На смерть Андрея Белого». Он начинался так:
Голубые глаза и горячая лобная кость —
Мировая манила тебя молодящая злость.
И за то, что тебе суждена была чудная власть,
Положили тебя никогда не судить и не клясть…
5. В квартире Андрея Белого на Арбате в 2000 году открылся музей, посвященный жизни и творчеству писателя.
Андрей Белый — стихи. Читать стихотворения Андрея Белого
Мы ответили на самые популярные вопросы — проверьте, может быть, ответили и на ваш?
- Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день
- Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»
- Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?
- Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?
- Как предложить событие в «Афишу» портала?
- Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?
Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день
Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».
Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»
Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.
Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?
Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.
Электронная почта проекта: [email protected]
Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?
Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».
Как предложить событие в «Афишу» портала?
В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».
Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?
Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.
Если вопросы остались — напишите нам.
Творчество Андрея Белого — Русская историческая библиотека
Особенности творчества Андрея Белого
Блок был величайшим, но Андрей Белый, конечно же, самым оригинальным и самым влиятельным из всех символистов. В отличие от Блока, которого больше всего влекло прошлое с его великими романтиками, Белый был весь обращен к будущему и из символистов был ближе всех к футуристам. В особенности большое влияние оказала его проза, которая революционизировала стиль русских писателей. Белый – фигура более сложная, чем Блок, да и все прочие символисты; в этом смысле он может соперничать с самыми сложными и смущающими фигурами в русской литературе – Гоголем и Владимиром Соловьевым, которые оказали немалое влияние на него. С одной стороны Белый – это самое крайнее и типичное выражение символистских воззрений; никто не пошел дальше его в стремлении свести мир к системе «соответствий» и никто не воспринимал эти «соответствия» более конкретно и реалистично. Но именно эта конкретность его нематериальных символов возвращает его к реализму, как правило, находящемуся вне символистского способа самовыражения. Он настолько владеет тончайшими оттенками реальности, выразительнейшими, значительнейшими, подсказывающими и одновременно ускользающими деталями, он так велик и так оригинален в этом, что невольно возникает совершенно неожиданное сравнение с реалистом из реалистов – с Толстым. И все-таки мир Белого, несмотря на его более чем жизнеподобные детали, есть невещественный мир идей, в который наша здешняя реальность лишь проецируется как вихрь иллюзий. Этот невещественный мир символов и абстракций кажется зрелищем, полным цвета и огня; несмотря на вполне серьезную, интенсивную духовную жизнь он поражает как некое метафизическое «шоу», блестящее, забавное, но не вполне серьезное.
У Белого до странного отсутствует чувство трагедии, и в этом он опять-таки совершенная противоположность Блоку. Его мир – это мир эльфов, который вне добра и зла; в нем Белый носится как Ариэль, недисциплинированный и сумасбродный. Из-за этого одни видят в Белом провидца и пророка, другие – мистика-шарлатана. Кем бы он ни был, он разительно отличается от всех символистов полным отсутствием сакраментальной торжественности. Иногда он невольно бывает смешон, но вообще он с необычайной дерзостью слил свою наружную комичность с мистицизмом и с необычайной оригинальностью использует это в своем творчестве. Он великий юморист, вероятно, величайший в России после Гоголя, и для среднего читателя это его самая важная и привлекательная черта. Но юмор Белого озадачивает – слишком он ни на что не похож. Русской публике понадобилось двенадцать лет, чтобы его оценить. Но те, кто его отведал и получил к нему вкус, всегда будут признавать его редчайшим, изысканнейшим даром богов.
Андрей Белый в молодости
Поэзия Белого
Андрей Белый обычно считается прежде всего поэтом, и, в общем, это верно; но его стихи и по объему, и по значению меньше, чем его проза. В стихах он почти всегда экспериментирует, и никто не сделал больше, чем он, в открытии доселе неизвестных возможностей русского стиха, особенно в его традиционных формах. Первая его книга переполнена древнегерманскими ассоциациями (более в сюжетах, чем в форме). На многих страницах вы встретите Ницше с его символами Заратустры, и Беклина с его кентаврами, но уже и тут видны первые плоды его юмористического натурализма.
Довольно: не жди, не надейся, –
Рассейся, мой бедный народ!
В пространство пади и разбейся
За годом мучительный год.
И оно заканчивается словами:
Исчезни в пространство, исчезни,
Россия, Россия моя!
Через десять лет, с высоты второй революции, он переписал эти стихи, закончив их так:
Россия! Россия! Россия! –
Мессия грядущего дня.
Урна (написанная после Пепла и опубликованная одновременно с ним) – любопытное собрание пессимистических и причудливо-иронических размышлений о несуществовании мира реальностей, открытом философией Канта. С этого времени Белый написал немного стихов; последняя книга его лирики (После разлуки, 1922) – прямо говоря, сборник словесных и ритмических упражнений. Но одна его поэма – Первое свиданье (1921) – прелестна. Как и Три встречи Соловьева, это смесь серьезности и веселья, которые у Белого странно-неразделимы. Большая часть опять покажется непосвященному пустой словесно-фонетической игрой. Надо принять ее как таковую – с удовольствием, потому что она необыкновенно веселит. Но реалистическая часть поэмы – это нечто большее. Там его лучшие юмористические портреты – портреты Соловьевых (Владимира, Михаила и Сергея), и описание большого симфонического концерта в Москве (1900 г.) – шедевр словесной выразительности, мягкого реализма и прелестного юмора. Эта поэма тесно связана с прозаическим творчеством Белого и так же основана на очень сложной системе музыкального построения, с лейтмотивами, «соответствиями» и «ссылками» на себя же.
Проза Белого
В предисловии к первому своему прозаическому произведению (Драматическая симфония) Белый говорит: «Эта вещь имеет три смысла: музыкальный смысл, сатирический смысл и, кроме того, философски-символический смысл». Это можно сказать обо всей прозе, разве что отметить еще, что второй смысл не всегда чисто сатирический – правильнее было бы назвать его реалистическим. Последний смысл, философский, вероятно, по мнению Белого, самый важный. Но для читателя, который хочет получить удовольствие от прозы Белого, важно не принимать его философию слишком всерьез и не ломать голову над ее смыслом. Это будет бесполезно, особенно в отношении его более поздних «антропософских» произведений, философия которых не может быть понята без предварительной долгой инициации в Дорнахе Рудольфа Штайнера. К тому же это и не нужно. Проза Белого ничего не потеряет, если воспринимать ее философские символы просто как орнамент.
Его проза – «орнаментальная проза» – прозаический текст, сформированный по принципам поэтического, где сюжет уходит на второй план, а на первый выходят метафоры, образы, ассоциации, ритм. «Орнаментальная» проза не обязательно отмечена приподнятым поэтическим языком, как у Вячеслава Иванова. Напротив, она может быть подчеркнуто-реалистической, даже агрессивно-грубой. Основное в ней то, что она привлекает внимание читателя к малейшей детали: к словам, к их звучанию и ритму. Она прямо противоположна аналитической прозе Толстого или Стендаля. Величайшим русским орнаменталистом был Гоголь. У орнаментальной прозы отчетливая тенденция: ускользнуть из-под контроля большей величины, разрушить цельность произведения. Эта тенденция полностью развернулась почти у всех продолжателей Белого. Но в творчестве самого Белого эта тенденция уравновешивается музыкальной архитектоникой всего произведения. Это музыкальная архитектоника выражена в самом названии
Следующий роман Белого, Петербург, как и Серебряный голубь имеет темой философию русской истории. Тема Серебряного голубя – противостояние Востока и Запада; тема Петербурга – их совпадение. Русский нигилизм, в обеих своих формах – формализма петербургской бюрократии и рационализма революционеров, представлен как точка пересечения опустошительного западного рационализма и разрушительных сил «монгольских» степей. Оба героя Петербурга, бюрократ-отец и террорист-сын Аблеуховы – татарского происхождения. Насколько Серебряный голубь идет от Гоголя, настолько же Петербург идет от Достоевского, но не от всего Достоевского – только от
Котик Летаев – самое оригинальное и ни на что не похожее произведение Белого. Это история его собственного младенчества и начинается она с воспоминаний о жизни до рождения – в материнской утробе. Она построена на системе параллельных линий, одна развивается в реальной жизни ребенка, другая в «сфеpax». Несомненно, это гениальная вещь, несмотря на смущающие детали и на то, что антропософское объяснение детских впечатлений как повторения прежнего опыта расы не всегда убедительно. Главная линия повествования (если тут можно говорить о повествовании) – постепенное формирование представлений ребенка о внешнем мире. Этот процесс передан с помощью двух терминов: «рой» и «строй». Это кристаллизация хаотических бесконечных «роев» и четко очерченные и упорядоченные «строи». Развитие символически усиливается тем, что отец ребенка, известный математик, мастер «строя». Но для антропософа Белого ничем не ограниченный «рой» представляется более истинной и более значащей реальностью.
Продолжение Котика Летаева – Преступление Николая Летаева гораздо менее абстрактно-символично и может без труда быть прочитано непосвященными. Это самое реалистическое и самое забавное произведение Белого. Оно развертывается в реальном мире: речь в нем идет о соперничестве между его родителями – математиком отцом и элегантной и легкомысленной матерью – по поводу воспитания сына. Тут Белый в своей лучшей форме как тонкий и проницательный реалист, и его юмор (хотя символизм постоянно присутствует) достигает особенной прелести.
Записки чудака, хотя они блистательно орнаментальны, читателю, не посвященному в тайны антропософии, лучше не читать. Но последнее его произведение Андрея Белого – Воспоминания об Александре Блоке (1922) читать легко и просто. Музыкальная конструкция отсутствует, и Белый явно сосредоточен на передаче фактов, как они были. Стиль тоже менее орнаментален, порой даже небрежен (чего никогда не бывает в других его произведениях). Две-три главы, посвященные антропософской интерпретации блоковской поэзии, можно пропустить. Остальные же главы – это залежи интереснейших и неожиданнейших сведений из истории русского символизма, но, прежде всего, это восхитительное чтение. Несмотря на то, что он всегда смотрел на Блока снизу вверх, как на высшее существо, Белый анализирует его с изумительной проницательностью и глубиной. Рассказ об их мистической связи 1903–1904 гг. необычайно жив и убедителен. Но думается, что самое лучшее в этих Воспоминаниях – портреты второстепенных персонажей, которые написаны со всем присущим Белому богатством интуиции, подтекста и юмора. Фигура Мережковского, например, – чистый шедевр. Этот портрет уже широко известен среди читающей публики и, вероятно, тапочки с кисточками, которые Белый ввел как лейтмотив Мережковского, навсегда останутся как бессмертный символ их носителя.
Андрей Белый – биография, фото, личная жизнь, книги, стихи
Биография
Поэт, яркий представитель русского символизма, прозаик, литературный критик и философ Андрей Белый – сын удивительной культурной эпохи, получившей название «серебряный век». Малоизвестный современникам автор интересен изобретениями и открытиями, во многом определившими облик литературы начала ХХ века.
Портрет Андрея БелогоВидя некое раздвоение окружающего мира, литератор и философ Белый сделал вывод, что источник социальных потрясений кроется в противостоянии двух мировоззренческих стихий – Востока и Запада. Ценители его творчества уверены, что Андрей Белый лучше всех современников изобразил такое сложное явление, как переломная эпоха.
Детство и юность
Родилась будущая звезда «серебряного века» поздней осенью 1880 года в столице, в интеллигентной семье коренных москвичей. Борис Бугаев рос и воспитывался в атмосфере двух противоборствующих стихий – математики и музыки, что позже удивительным образом отразилось в его поэзии.
Мама – Александра Егорова – ввела сына в мир музыки и привила любовь к произведениям гениальных композиторов России и Европы. Отец — известный математик, работал деканом Московского университета. Николай Бугаев предвосхитил многие идеи «космистов» и Константина Циолковского, основал математическую школу.
Николай Бугаев, отец Андрея БелогоВ 1891 году Борис Бугаев стал учеником частной гимназии Л. И. Поливанова, где учился до 1899 года. В гимназии Бугаев-младший увлекся буддистской религией и тайнами оккультизма. Из литераторов и философов его интерес привлекло творчество Федора Достоевского, Генрика Ибсена и Фридриха Ницше. Эталонами поэзии для юноши стали стихи Бальмонта, Валерия Брюсова и Дмитрия Мережковского.
В стенах мужской гимназии на Пречистенке будущий поэт-символист подружился с Сергеем Соловьевым. Творческий псевдоним «Андрей Белый» появился благодаря отцу Сергея: дом Соловьевых стал вторым родным домом для литератора. Брат Сергея – философ Владимир Соловьев – оказал влияние на формирование мировосприятия Андрея Белого.
Андрей Белый в детствеПосле окончания Поливановской гимназии Андрей Белый стал студентом Московского университета, где преподавал отец. Николай Бугаев настоял, чтобы сын выбрал физико-математический факультет. После его окончания Белый в 1904 году вторично стал студентом университета и взялся изучать историю и филологию, но спустя 2 года покинул вуз и уехал в Европу.
Литература
В 1901-ом Андрей Белый – студент университета – опубликовал первое произведение. «Симфония (2-я, драматическая)» продемонстрировала ценителям поэзии рождение жанра литературной «симфонии», создателем которого по праву считается Андрей Белый. В начале 1900-х свет увидели «Северная симфония (1-я, героическая)», «Возврат» и «Кубок метелей». Названные поэтические сочинения – удивительный синтез слова и музыки, их называют ритмической прозой.
Андрей Белый в молодостиВ начале 19-го века Андрей Белый познакомился с московскими символистами, которые группировались вокруг издательств «Гриф» и «Скорпион». Затем москвич попал под влияние петербургских поэтов и писателей Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус, издателей журнала «Новый путь», написав несколько философских статей.
В начале 1903 года Андрей Белый заочно сошелся с Александром Блоком: литераторы переписывались. Личное знакомство, переросшее в драматическую то ли дружбу, то ли вражду, состоялось в следующем году. В том же году поэт-мистик с единомышленниками организовал кружок «аргонавтов». В 1904-ом издан первый поэтический сборник «Золото в лазури», в который вошло стихотворение «Солнце».
Андрей Белый и Сергей СоловьевВ начале 1905 года Андрей Белый приехал к Мережковскому и Гиппиус в Петербург и увидел первые революционные события, которые воспринял восторженно, но остался в стороне от происходящего. Конец осени и начало зимы 1906 писатель жил в Мюнхене, потом перебрался в Париж, где оставался до 1907 года. В 1907-м Андрей Белый вернулся в Москву, где работал в журнале «Весы» и сотрудничал с изданием «Золотое руно».
В конце первого десятилетия 1900-х литератор подарил поклонникам сборники стихов «Пепел» и «Урна». В первый вошло стихотворение «Русь». Следующее десятилетие ознаменовалось выходом романов «Серебряный голубь» и «Петербург».
В октябре 1916 года творческая биография Андрея Белого обогатилась новым романом «Котик Летаев». Грянувшую Первую мировую войну писатель воспринял, как трагедию России. Летом того же года литератора призвали на военную службу, но в сентябре дали отсрочку. Андрей Белый жил то в Подмосковье, то в Царском Селе под Петроградом.
В февральской революции Белый увидел спасение, отобразив видение происходящего в поэме «Христос воскрес» и сборнике стихов «Звезда». После окончания революции Андрей Белый трудился в советских учреждениях. Был лектором и преподавателем, вел занятия с начинающими литераторами в «Пролеткульте», стал издателем журнала «Записки мечтателя».
Книга Андрея БелогоРазочарование действиями новой власти подтолкнуло Андрея Белого к эмиграции. В 1921 году писатель и философ уехал в Берлин, где жил и работал 3 года. В конце 1923 года Белый вернулся на родину и жил в России до последних дней.
Прозаик написал романы «Московский чудак», «Москва под ударом» и «Маски», издал мемуары о Блоке и трилогию о революционных событиях (роман «Между двух революций» опубликован посмертно). Контакт с властью Андрей Белый не наладил до конца жизни, из-за чего творчество ярчайшего представителя символистов и «серебряного века» оценили по достоинству лишь в конце ХХ века.
Личная жизнь
Любовные треугольники Андрея Белого с поэтами-символистами Валерием Брюсовым и Александром Блоком и их женами нашли отражение в творчестве. Брюсов описал роман Белого со своей женой Ниной Петровской в «Огненном ангеле». В 1905 году Петровская стреляла в любовника, а он ей посвятил строчки стихотворения «Друзьям».
Андрей Белый и Анна ТургеневаМучительные отношения с женой Блока – Любовью Менделеевой – вдохновили Андрея Белого на создание романа «Петербург». Любовники встречались на съемной квартире, но в конце-концов Менделеева предпочла мужа, о чем объявила Белому, потребовав не приходить в их дом. Отчаянье подтолкнуло поэта к отъезду за границу.
Возвратившись из Европы в Россию весной 1909 года, Андрей Белый познакомился с Анной Тургеневой, племянницей классика. Зимой 1910-го возлюбленная сопровождала литератора в путешествии. Пара объездила Северную Африку и Ближний Восток. Весной 1914 года в Берне Белый и Тургенева поженились, но спустя 2 года писатель вернулся на родину. Через 5 лет он приехал в Германию к жене, но отношения иссякли. Последовал развод.
Андрей Белый и его жена КлавдияОсенью 1923 года Андрей Белый встретил женщину, с которой прожил остаток жизни. Клавдия Васильева, или Клодя, как называл любимую Андрей Белый, летом 1931 года ответила согласием на предложение руки и сердца.
Смерть
Андрей Белый скончался на руках Клоди 8 января 1934 года от паралича дыхательных путей. Похоронили поэта на московском Новодевичьем кладбище. Клавдия Васильева исследовала творчество знаменитого символиста, написав о нем книгу воспоминаний.
Память
Ряд авторитетных исследователей и литературных критиков уверяют, что без изучения творческого наследия Андрея Белого нельзя оценить эстетический феномен поэзии конца XIX – начала XX веков. Поэтому современники, интересующиеся российской поэзией, непременно знакомятся с творчеством теоретика символизма и антропософа-мистику.
Андрей БелыйСтихи Белого «Родина», «Отчаяние», «Из окна вагона» и «Раздумье» – наиболее известные и любимые ценителями поэзии «серебряного века». Их часто цитируют современники, говоря о поэтах-символистах.
До 26 лет Андрей Белый жил в доме на Арбате. В квартире, где прошли детство и юность теоретика символизма, после его смерти основали музей. В доме Бугаевых бывал Лев Толстой.
Библиография
Романы
- «Серебряный голубь. Повесть в 7-ми главах»
- «Петербург»
- «Котик Летаев»
- «Крещеный китаец»
- «Московский чудак»
- «Москва под ударом»
- «Маски. Роман»
Поэзия
- «Золото в лазури»
- «Пепел. Стихи»
- «Урна. Стихотворения»
- «Христос воскрес. Поэма»
- «Первое свидание. Поэма»
- «Звезда. Новые стихи»
- «Королевна и рыцари. Сказки»
- «Звезда. Новые стихи»
- «После Разлуки»
- «Глоссолалия. Поэма о звуке»
- «Стихи о России»
Жизнь и творчество Андрея Белого станет темой завтрашней программы, подготовленной библиотекой №182
Андрей Белый (1880-1934) был одним из самых заметных русских литераторов серебряного века. Онлайн-передачу, посвящённую ему, вы сможете увидеть во вторник, 27 октября.
Жизнь русского поэта-символиста, прозаика, мемуариста и критика Андрея Белого во многом связана с Москвой: здесь он родился, здесь же ушёл из жизни. Половину этой жизни – её первые двадцать шесть лет – Андрей Белый прожил на Арбате, где ныне расположена его мемориальная квартира. Между прочим, «Андрей Белый» – это псевдоним литератора, чьё настоящее имя – Борис Бугаев.
Сын декана физико-математического факультета Московского университета Борис Бугаев по настоянию отца также поступил на физмат главного вуза страны. Но постепенно математику теснили иные интересы. Круг этих интересов был и будет весьма широк – от буддизма до дарвиновской теории эволюции, от ницшеанской философии до джаза…
Творческая манера Андрея Белого и в поэзии, и в прозе была весьма индивидуальна. Его стихотворный стиль был назван «литературной симфонией». Значительность Андрея Белого как литератора признавали многие видные деятели культуры (причём как разделявшие, так и не разделявшие его творческие взгляды) – от Бориса Пастернака до Владимира Набокова, от Бориса Пильняка до Осипа Мандельштама… Примечательный момент: многие литературные современники столь упорно считали Андрея Белого гением, что после его смерти власти даже распорядились изъять его мозг и отправить для изучения в Институт мозга в надежде найти вещества, отвечающие за гениальность человека.
Ещё один интересный момент: прожив большую часть жизни в ХХ столетии с его поступательным развитием науки, Андрей Белый, несмотря на изучение математики, биологии и философии, полагал, что духовная жизнь людей недоступна научному анализу. Единственным способом её познания он считал творчество.
Подробнее об Андрее Белом вы сможете узнать из онлайн-передачи, подготовленной работниками библиотеки №182. Эта передача начнётся 27 октября в 14.00 по московскому времени. Увидеть её вы сможете по ссылке: https://www.facebook.com/biblioteka182f1/
Иллюстрация: Леон Бакст. Портрет Андрея Белого (1905 год).
Легко ли читать Андрея Белого
Со времен падения советской цензуры произведения Андрея Белого издаются и переиздаются с завидной регулярностью: только за последние годы вышло несколько книг с ранее недоступными или малодоступными текстами, а буквально на днях увидело свет отдельное издание его дневников 1930-х годов (Андрей Белый. «Все мысли для выхода в свет — заперты». Дневники 1930-х годов. М.: Common Place, 2021. Подготовка текста, предисловие и комментарии Моники Спивак). Воспользовавшись этим как формальным поводом, «Горький» попросил Анну Грибоедову поговорить об Андрее Белом со специалистами по его творчеству — Еленой Глуховой, старшим научным сотрудником ИМЛИ РАН, и Дмитрием Торшиловым, доцентом кафедры классической филологии РГГУ.
— На днях вышло отдельное издание дневников Андрея Белого 1930-х годов, подготовленное Моникой Спивак, вашей коллегой (с ней «Горький» уже делал большое интервью несколько лет назад). Какое, на ваш взгляд, место занимают эти тексты в творческом наследии писателя и чем они могут быть интересны широкому читателю?
Елена Глухова: Дневниковых записей Андрея Белого, систематических и подробных, сохранилось не так много, поэтому работа, проделанная Моникой Львовной, — выявление этих записей, огромный труд по атрибуции и сведению в единое целое, — заслуживает отдельной исследовательской похвалы. Ценность такого издания безусловна. Эгодокументальный нарратив занимает едва ли не самое значительное место в практике Белого, тем более что подневные, а не ретроспективные записи всегда вызывают живой читательский интерес. Но у Белого поле автобиографических рефлексий чрезвычайно обширно, его монументальные хронологические фиксации «для памяти» читаются с трудом и рассчитаны скорее на будущего биографа. Дневник ведь форма легкая, замечательная сиюминутной непосредственной реакцией на событие, без позднейших наслоений ткани испорченного воспоминания, порою зыбкого.
— Уже современники считали Андрея Белого стилистом-новатором и создателем нового художественного языка. Каковы, на ваш взгляд, ключевые особенности его прозы?
Дмитрий Торшилов: Чтобы увидеть своеобразие прозы Андрея Белого, достаточно открыть любую его книгу и прочитать несколько фраз. Некоторые странности даже не воспроизводятся в новых изданиях; например, тексты в первых изданиях «симфоний» Белого были разбиты на короткие нумерованные абзацы, как в философских трактатах его отца, математика Николая Васильевича Бугаева, который в свою очередь ориентировался на некоторые трактаты Лейбница. Кроме того, это напоминало нумерованные «стихи» Библии (чего не имели в виду Лейбниц и Бугаев, но точно имел в виду молодой Белый).
Проза Белого рассчитана на рецитацию (хоть бы и про себя, а не вслух), а не на быстрое чтение глазами. Она всегда ритмизована, в разные периоды его жизни и в разных жанрах по-разному (можно отослать за деталями к подсчетам американского русиста Джералда Янечека), иногда (как в романе «Москва») — сплошным несбивающимся трехсложником. Сам писатель отмечал, что его последний роман «Маски» — это «не роман, а эпическая поэма, набранная прозой для экономии места». Предложение у Белого никогда не заканчивается, точек можно не встретить целыми страницами, — вместо них будут стоять точки с запятой или комбинация запятой и тире. В результате фразы не следуют одна за другой, а клубятся, как водоворот или смерч (один из любимых образов писателя).
Изучая структурную организацию прозаических текстов Андрея Белого, можно с уверенностью сказать, что он последовательно отражает смысл на всех уровнях: звуковом, затем ритмическом, потом синтаксическом, и даже на уровне архитектоники фразы, иногда «рисуя» буквами (наиболее известный пример — шар на ниточке в романе «Записки чудака»: изображение головы, отделившейся от тела и вспухшей до размеров огромного шара).
Отдельно следует вести речь об особенностях языка Андрея Белого, его идиостиля — этой проблеме посвящен ряд работ современных лингвистов. Его прозаические тексты (причем и те, что мы относим с жанровой точки зрения к критической прозе, публицистике) насыщены тропами, и это важно для понимания их многоуровневой смысловой организации. Белый вслед за лингвистом Потебней понимал метафору как память о первоначальном мифе: например, в «Котике Летаеве» и в «Крещеном китайце» метафора — это способ познания и описания мира детским сознанием.
Пожалуй, прав был Евгений Замятин, проницательно отметивший, что язык книг Белого — это язык Андрея Белого, так же как язык «Улисса» Джойса — это не английский язык, а язык самого Джойса.
— В статье «Дневник писателя» Белый заявлял: «…„статья”, „тема”, „фабула” — аберрация; есть одна только тема — описывать панорамы сознания <…> остается сосредоточиться в „Я”». И далее: «…роман „Я” есть роман всех романов моих…»; «„Я есмь Чело Века” — вот имя невиданной эпопеи, которую мог бы создать; а все прочие темы при всей „интересности” их, — я не вижу: рассеян и болен „единственной темою”: темой всей жизни!» Верно ли, что основной темой творчества Белого был он сам?
ЕГ: Основная тема Белого — это время, эпоха, история, преломленная в реальности человеческого субъекта, в том числе и автора. Доминанта лирических жанров в литературе русского романтизма вплоть до середины XIX в. получает закономерное продолжение в стихотворной культуре рубежа веков, потому что именно лирика несет в себе отпечаток индивидуального переживания автора и субъекта лирического произведения. Многие символисты, а Белый в особенности, идут от этой точки в обратную сторону: через композицию лирических циклов, затем книг лирики, затем собрания книг лирики как поэтической биографии выстраивается своего рода лирический эпос, в персонаже которого отражается движении времени и истории. Тема эпопеи «Я» — исторический перелом эпохи, который виден в сознании одного конкретного человека; ведь история, согласно Белому или Джойсу, существует в индивидуальном человеческом сознании, и только. Иными словами, в словосочетании «эпопея „Я“» слово «эпопея» не менее важно, чем «Я» (да и само заглавное «Я» отсылает не к Борису Николаевичу Бугаеву, а к общечеловеческому «я»).
С другой стороны, конечно, количество автобиографического материала в книгах Белого чрезвычайно велико. Однако его автобиографизм часто заставляет вспомнить не столько о декадентском нарциссизме в стиле Дориана Грея, сколько о практике ученых того времени завещать свое тело лаборатории для исследований или ставить на себе медицинский эксперимент и подробно описывать происходящее. По сути, творчество Белого — это отчет об опасных опытах, поставленных на себе.
Недавно вышедший в серии «Литературное наследство» том «Автобиографических сводов» свидетельствует о том, что писатель многие годы, в особенности в послереволюционный и советский период, вел подробные хронологические записи о своей жизни: редко это были подневые записи (в основном — содержание событий по месяцам), в большей мере ретроспективные, позволяющие историку литературы скрупулезно реконструировать круг общения писателя, его «труды и дни». Автобиографизм Андрея Белого — это уникальный творческий метод писателя, фиксирующий место человека на фоне эпохи.
— Пастернак и Пильняк в некрологе Белому ставили автора «Петербурга» выше Марселя Пруста и Джеймса Джойса. Владимир Набоков называл «Петербург» «дивным полетом воображения», относил его к числу шедевров мировой литературы и считал лучшим романом XX века после «Улисса». Как вы считаете, почему этот роман удостоился столь высокой оценки?
ДТ: Сложный вопрос. Для начала нужно сказать, что многие любят Белого не за «Петербург», а некоторые и несмотря на «Петербург». Читатель 1910-х годов, безусловно, опознавал в романе темы и мотивы первой русской революции 1905 года. Что же касается успеха этого романа, вышедшего в свет отдельным изданием осенью 1916 года, то Белому удалось попасть в резонанс с крушением Российской империи, предсказание которого современники увидели в «Петербурге». По-видимому, здесь сыграли свою роль эсхатологические предчувствия поэта-символиста, определившие визионерский опыт писателя, умение опознавать знаки грядущих политических катаклизмов. Можно изучить восторженные рецензии того времени на роман «Петербург», собранные А. В. Лавровым в книге «Андрей Белый: Pro et contra». Роман «Петербург», как справедливо отмечала Ольга Форш в своей книге «Сумасшедший корабль», заканчивал петербургский период русской литературы, вобрал в себя все основные параметры «петербургского мифа», одновременно «воплотив и развоплотив их» (А. В. Лавров).
— «Петербург» был излюбленной книгой молодежи 1910-х, однако сегодня число тех, кто в состоянии ее прочитать, ничтожно мало. Как вы думаете, в чем причина? Легко ли было читать «Петербург» в свое время?
Боря Бугаев, 1882
ЕГ: Легко ли было читать? Нелегко, конечно. Однако читатели бывают разные: можно и от наших современников услышать, что чтение произведений Белого не вызывает никаких трудностей и кажется естественным, как дыхание. Вопрос взывает к чрезвычайно любопытному социологическому исследованию реального читательского опыта, но провести его непросто. Как выяснить, многие ли действительно читали роман «Война и мир», который включен в обязательную школьную программу, и какова динамика читательского интереса в зависимости от поколения читателей и в разные эпохи? Зная такие вещи, можно будет увереннее говорить и о причинах этой динамики.
Поэтика «Петербурга» отсылает к «петербургскому тексту» Достоевского и Гоголя, но не только, например, в романе угадываются отголоски «Бесов»: жанр романа, как и у Достоевского, — одновременно и политический триллер, и экзистенциальная драма, и сатирический памфлет. Если распутывать сюжетные линии «Петербурга», можно обнаружить переклички с самыми разными книгами. Например, основной конфликт в романе — тургеневский конфликт «отцов и детей», доведенный до крайности, отцеубийства. Или другая линия: мать Николая Аблеухова уходит от мужа к молодому любовнику, оставив ему сына — это сюжетная линия «Анны Карениной» Толстого. Ну и невозможно, разумеется, не отметить влияние поэмы Пушкина «Медный всадник»; пушкинский подтекст вообще один из наиболее значительных (это обусловлено ранним замыслом написать роман «Адмиралтейская игла» из пушкинской эпохи). Для современников Белого это были хорошо знакомые сюжеты русской классической литературы, а для современного читателя, думается, они не так актуальны.
— При всем своем новаторстве Белый, безусловно, наследник русских классиков. Какие писатели и поэты повлияли на него больше всех?
ЕГ: Трудно переоценить влияние русской классической прозы на поэтику Андрея Белого. Но первое значительное влияние, которое следует отметить, восходит не к русской классике: для «симфоний» характерно сильное воздействие художественной прозы Ницше — книги «Так говорил Заратустра».
Примерно с 1906 года, с замысла повести «Серебряный голубь», начинается, по собственному признанию Белого, его ученичество у Гоголя, а гоголевская линия в его творчестве продолжается до последней исследовательской книги «Мастерство Гоголя». В квартире на знаменитой «Башне» Вячеслав Иванов, выслушивая первые отрывки будущего романа «Петербург» в 1911—1912 гг., ласково называл писателя «наш Гоголёк». Это же именование в стихах Мандельштама на смерть Белого окончательно мифологизирует гоголевское начало в поэтике писателя, одновременно отсылая к свидетельствам современников о похоронах Гоголя:
Откуда привезли? Кого? Который умер?
Где ‹будут хоронить›? Мне что-то невдомек.
Скажите, говорят, какой-то Гоголь умер.
Не Гоголь, так себе, писатель-гоголёк.
Стихи Белого вполне самобытны; как довольно зло, но метко сказал о Белом Николай Гумилев, «это единственный из символистов, который, как кажется, никогда не был в Лувре» (имеется в виду, говоря современным языком, отсутствие культурного бэкграунда и свобода от него). В этом Белый был, пожалуй, настоящим предтечей футуристов, поэтому за стихотворную формулу «в небеса запустил ананасом» его благодарил Маяковский. Однако нужно добавить, что в поэзии Белого сосуществуют две системы стихосложения: его собственная, «мелодическая», и классическая русская силлаботоника. (Кстати, как показывает недавнее исследование фонографических записей, им соответствовали две разные манеры декламации в выступлениях Белого.) Во второй очевидно влияние прежде всего трех поэтов, которых он и сам не раз называл: Пушкина, Тютчева и Боратынского. Нельзя не упомянуть и того, что русские символисты были высокого мнения о самих себе, и для Белого Валерий Брюсов и Александр Блок, с которыми он долго и разнообразно общался и сотрудничал, были едва ли не столь же значительными фигурами, как Тютчев и Боратынский (хотя если говорить об их влиянии, то скорее имело место самоопределение путем отталкивания).
— А творчество самого Белого оказало на кого-то существенное влияние?
ДТ: Непосредственное подражание Белому, воспроизведение его характерных черт было бы комичным, — он слишком своеобразен. Тем не менее «орнаментальную прозу» 1920-х годов, Бориса Пильняка и Артема Веселого, упрекали именно в воспроизведении манеры Белого.
К сожалению, не нашла ни подражателей, ни продолжателей предложенная им реформа стиха, «мелодизм», отличный от верлибра способ нейтрализации границы между классическим стихом и прозой (верлибр сохраняет от стиха нерушимую границу строк, а от прозы — отсутствие явной ритмической и эвфонической организации; Белый предлагал, наоборот, отказаться от статичной границы строки, но сохранить ритм и рифму). Ближе всех здесь к нему оказались Маяковский и Цветаева.
В Москве более сорока лет вручается литературная «Премия Андрея Белого» — любопытно было бы спросить ее учредителей и лауреатов, в чем именно они видят значение Белого и как он повлиял на их творчество.
— В середине творческого пути поэтическая манера Белого и его теоретический подход к стиху изменились. Он настолько ожесточенно перерабатывал свои ранние стихи (подчас до полной неузнаваемости), что это вызывало недоумение у читателей. Согласно Михаилу Гаспарову (статья «Белый-стиховед и Белый-стихотворец»), друзья поэта хотели даже учредить «Общество защиты творений Андрея Белого от жестокого с ними обращения», поскольку полагали, что такие исправления вредят его стихам. Как вы думаете, что им двигало?
Андрей Белый и Ася Тургенева, 1912
ДТ: Тезис Михаила Гаспарова о двух периодах Белого, как и многие другие «периодизации», — это скорее дидактический схематизм, преувеличение, сделанное ради наглядности. Путь Белого един: можно показать, что и в дореволюционные годы в его книгах присутствовало все то, что звучит громче в революционные и в советские годы. Собственно, «два периода» Белого — это два исторических периода, разделенные катастрофой Первой мировой и потом Гражданской войны; погибло или изменилось слишком многое вокруг него, а сам он изменился меньше — tempora mutantur, et nos mutamur in illis [времена меняются, и мы меняемся с ними. — Прим. ред.].
Что касается принципиально важной для Михаила Леоновича в упомянутой статье разницы между двумя стиховедческими книгами Белого, «Символизмом» и «Ритмом как диалектикой», то нужно учитывать некоторое смещение целей. Дело в том, что те выкладки «Символизма», которые обычно применялись наукой XX века для «объективно-научных» целей, таких как строительство общей истории стиха, были сделаны Белым не для этого; общая история стиха была для него побочным эффектом, а целью — интерпретация произведения в целом, и даже (о чем немыслимо говорить в современной академической науке) поиск наглядного критерия для оценки качества поэзии. Исследуя ритмику стиха, Белый надеялся создать твердую базу для критических высказываний (что показывают некоторые его рецензии) и сделать не стиховедение, но саму литературную критику точной наукой. По всей вероятности, те же цели преследовались и в его стиховедческом анализе позднего периода. В «Ритме как диалектике» (1927) эти тенденции очевиднее, но они были и в «Символизме» (1910), и в особенности в книге «О ритмическом жесте», над которой Белый работал в 1917–1919 гг. (она не вышла тогда по обстоятельствам времени, и лишь недавно была опубликована ее реконструкция).
Что касается количества переделок собственных текстов, то в этом Белый, по-видимому, действительно уникален. Если говорить о субъективной, биографической стороне дела, то он вполне искренне думал, что в молодости не умел писать, и не менее искренне был убежден в том, что может вернуться к юношескому мировосприятию, чувствам (ибо они не увядают), некогда вызвавшим к жизни определенное стихотворение, и выразить их теперь по-другому, более удачно. По всей видимости, при обращении к ранним сочинениям писателя не удовлетворяло зияние смысла между «переживанием» (как он выражался) и текстом, между «несказáнным» и сказанным; но в то же время он так и не перестал верить, что способен его преодолеть.
С практической стороны из этого следует, что при изучении стихотворного наследия Андрея Белого не работает основное правило текстологии, а именно правило «последней воли автора». Действительно, если следовать его недвусмысленно выраженной авторской воле, то следовало бы забыть и его самую знаменитую стихотворную книгу («Золото в лазури»), и самую знаменитую прозаическую (первую редакцию «Петербурга»). С точки зрения литературной теории практика Белого проблематизирует понятие «произведение»: с одной стороны, конечно, никто не станет утверждать, что произведение литературы равняется сумме слов его текста, но, с другой стороны, все-таки мало кто согласится считать одним и тем же произведением два текста, в которых не совпадает ни одно слово (как это следует делать, согласно авторской воле Белого, с некоторыми его стихами). Однако этот парадокс, по-видимому, неизбежно следует из основ поэтики символизма, если довести ее принципы до логического конца.
— За Андреем Белым закрепилась слава писателя-мистика — ни для кого не секрет его увлечение антропософией. Как оно сказалось на его творчестве?
ЕГ: Трудно недооценить роль антропософии в жизни Белого, биографическую роль: встреча с Рудольфом Штейнером, годы, проведенные в Дорнахе (1912–1916), круг его антропософских друзей — описывать жизнь писателя начиная с 1912 г. без всего этого бессмысленно (начнем с того, что обе жены Белого были и навсегда остались антропософками). Уехав от Штейнера, Белый был уверен, что получил своеобразный «патент» для популяризации антропософского учения в России. Это было связано с тем особым местом, которое Штейнер отводил грядущей культуре «славянского периода» человечества.
Однако и переоценивать влияние буквы книг или лекций Рудольфа Штейнера на творчество и мышление Белого не стоит: он называл «Доктора» (как принято было говорить у антропософов) «учителем свободы», а все, что он почерпнул в антропософии и развивал в своих текстах, прямо следовало из его творческих задач и мировоззренческих склонностей. Иными словами, после ученичества у Штейнера Белый стал независимее, чем был, а не наоборот.
Да, разумеется, читателю порой непросто продираться сквозь антропософскую образность его послереволюционной прозы, требующей отдельного подробного комментирования. Вместе с тем, личные медитативные практики писателя отразились скорее в его рисунках, которые требуют отдельного исследования и соотнесения с литературным творчеством.
— Насколько хорошо изучен Белый? Остались ли еще пробелы в летописи его жизни и творчества?
Андрей Белый, 1929
ЕГ: За три десятка лет, прошедших после краха советской цензуры (которая Белого почти полностью запрещала), ситуация радикально изменилась. Сейчас переизданы почти все его книги, издано то, что оставалось ненапечатанным. Однако эта техническая работа еще не завершена — а новые интерпретации уместны всегда.
Что касается творческого наследия писателя, то роль филолога-детектива все еще чрезвычайно актуальна — я имею в виду тот факт, что не так давно на одном из западно-европейских аукционов всплыл довольно солидный массив рукописей и писем Белого, но, к сожалению, лот целиком был выкуплен неизвестным коллекционером. Можно предположить, что это были материалы личного архива Андрея Белого из сундука, оставленного им Ходасевичу в 1923-м, когда писатель вернулся в Советскую Россию из Берлина. Хотелось бы верить, что и эта часть его наследия когда-нибудь увидит свет. Эта история лишний раз подтверждает непреложный факт: у беловедения есть интересные перспективы.
Отчего умер Андрей Белый / / Независимая газета
|
На севере солнце еще пойди найди. А женщину – пожалуйста. Поль Гоген. Карибская женщина с подсолнухами. 1889. Частная коллекция |
Более известен Белый-прозаик, чья экспериментально-экспрессивная манера изложения повлияла на стиль многих младших его собратьев по перу. Однако в наши дни я не встречал никого вне стен Литературного института, кто бы честно осилил лучший роман Белого «Петербург», не говоря уже о «Котике Летаеве» или «Москве под ударом».
Характерно, что мемуаристы очень скупо его цитировали. Упомянутое выше исключение – первые четыре строки из стихотворения «Друзьям», ими проиллюстрированы чуть ли не все посмертные очерки о Белом:
Золотому блеску верил,
А умер от солнечных стрел.
Думой века измерил,
А жизнь прожить не сумел.
Написанное в январе 1907 года в Париже стихотворение было впервые опубликовано в символистском журнале «Золотое руно», а затем вошло в авторский сборник «Пепел» (1909) как часть цикла «Эпитафия».
Дело, как вы уже, наверное, догадались, не в эстетической ценности этого немудреного верлибра, а в содержащемся здесь недвусмысленном указании на довольно экзотическую для наших северных широт причину смерти – тепловой солнечный удар. Оно было сделано 27-летним поэтом за 27 лет до своей кончины.
Впрочем, пророчеств тут два, второе – о прожитой жизни. С нее и начнем.
Борис Бугаев, взявший впоследствии литературный псевдоним Андрей Белый, родился 14 октября 1880 года в Москве в семье декана физико-математического факультета Московского университета Николая Бугаева и до 26 лет проживал в доме на Старом Арбате, где сейчас функционирует его мемориальная квартира. Среднее образование получил неподалеку, на Пречистенке, в знаменитой частной гимназии Поливанова, этой поэтической кузне Москвы. Выпускником Поливановской гимназии был, например, старший товарищ и литературный кумир молодого Бори Бугаева – Валерий Брюсов. Из ее стен вышел небезынтересный поэт, переводчик и теоретик символизма Эллис (Лев Кобылинский). А Николай Поздняков, Сергей Ширвинский, идеолог имажинизма Вадим Шершеневич и Сергей Эфрон, вскоре после выпуска женившийся на юной поэтессе Марине Цветаевой, вообще были однокашниками. Некоторое время учился там и Максимилиан Волошин.
На первых порах дружба связала Бориса с другим поливановцем, Сергеем Соловьевым, прототипом главного героя дебютного романа Белого «Серебряный голубь» (1909). Сергей был племянником знаменитого философа и поэта Владимира Соловьева, оказавшего сильнейшее влияние не только на Белого, но и на молодого Александра Блока. Вот уж действительно «как причудливо тасуется колода»! Блок приходился Сергею троюродным братом, так что личное знакомство двух будущих корифеев русского символизма, важное и для них, и для истории литературы, было заранее предопределено.
С детства увлекавшийся музыкой, чему потакала мать, Борис все же уступил настоянию отца, поступив на естественное отделение физико-математического факультета. Однако в 1899 году он, по собственному выражению, «всецело отдается фразе, слогу». В 1901 году Бугаев-младший знакомится с Брюсовым, Мережковским и Гиппиус, выходит первая книга Андрея Белого – «Симфония (2-я, драматическая)», написанная музыкальной, слегка ритмизованной прозой. Непривычную для читателя манеру письма автор «Симфонии» объяснил в предисловии потребностью «в выражении ряда настроений, связанных друг с другом основным настроением (настроенностью, ладом)», откуда «вытекает необходимость разделения ее на части, частей на отрывки и отрывков на стихи (музыкальные фразы)». Эта импрессионистическая фрагментация текста наряду с музыкальной перекомпоновкой фразы стала излюбленным литературным приемом, фирменным стилем Белого, по которому его влияние легко узнается в произведениях многих позднейших отечественных модернистов и авангардистов (в «карнавальных» романах Вагинова, например), а от них, значительно обогащенное, простирается в XXI век.
В 1903–1904 годах происходит несколько узловых событий в жизни Белого. Он оканчивает с отличием университет и возвращается туда снова, но уже на историко-филологический; вступает в переписку с Блоком; в Денежном переулке, рядом с Арбатом, начинаются регулярные собрания его приятелей – «аргонавтов», из которых пять лет спустя составится костяк издательства «Мусагет» (под этой маркой будут изданы сборники классических литературно-критических статей Белого, несколько томов поэзии и драматургии Блока, стихи Бодлера в переводе Эллиса и многое другое, а в 1929 году в Швейцарии возобновленный Метнером «Мусагет» выпустит впервые на русском языке труды Юнга). Также Белый начал сотрудничать в только что (январь 1904 года) основанном журнале «Весы», сразу сделавшимся главным печатным органом московских символистов. А в издательстве «Скорпион», которому принадлежал журнал, вышел первый чисто поэтический сборник Белого «Золото в лазури» – заметное явление на весьма ярком литературном небосклоне середины 1910-х годов.
В то же время Белый всецело погрузился в богемную жизнь со всеми ее «прелестями», адекватно воспринять которые его рассудок, вероятно, не был в состоянии изначально. Владислав Ходасевич много позднее так описал суть любовных игрищ декадентов: «Любовь открывала для символиста или декадента прямой и кратчайший доступ к неиссякаемому кладезю эмоций. Достаточно было быть влюбленным – и человек становился обеспечен всеми предметами первой лирической необходимости: Страстью, Отчаянием, Ликованием, Безумием, Пороком, Грехом, Ненавистью и т.д. Поэтому все и всегда были влюблены: если не в самом деле, то хоть уверяли себя, будто влюблены; малейшую искорку чего-то похожего на любовь раздували изо всех сил».
За этот «кратчайший путь», обставленный разного рода излишествами, Белый едва не заплатил жизнью: весной 1905-го на лекции в Политехническом музее его пыталась застрелить из револьвера доведенная до отчаяния их отношениями морфинистка и любовница Брюсова Нина Петровская. Оружие дало осечку. А вскоре уже в Петербурге «осечка» вышла у Белого с Любовью Менделеевой, женой Блока, причем не совсем понятно, с чьей стороны. Так или иначе, москвич не выдержал накала декадентских страстей и, расставшись окончательно с университетом, в 1906 году удрал за границу.
Дальнейшая его судьба напоминает раскачивающийся маятник: он то путешествует с женой Асей Тургеневой (племянницей великого писателя) по Северной Африке и Ближнему Востоку, то читает в России лекции о просодии, полагая тем начало существованию русского стиховедения как научной отрасли, то, до фанатизма увлекшись модной антропософией Рудольфа Штейнера, принимает непосредственное участие в строительстве первого штейнеровского Гетеанума в швейцарском Дорнахе. В военном 1916-м, вернувшись домой один, кружным путем, февральский и октябрьский перевороты 1917 года он встретил в Москве, работал в большевистском Пролеткульте. В 1921-м, разочаровавшись в Ленине, как до того в Штейнере, снова очутился за рубежом, в Берлине. Видевшие его здесь Ходасевич и Цветаева оставили красноречивые свидетельства невменяемости, в которую писатель впадал теперь все чаще. Он мог ни с того ни с сего огреть палкой пробегавшего мимо здоровенного пса и часами отплясывал в берлинских барах странные, эпатажные танцы, напоминавшие тем, кто их видел, о хлыстовских радениях. Удивительно, что осенью 1923-го ему позволили вернуться на родину.
Удивительно и другое: до начала 1930-х в СССР регулярно выходили из печати произведения Андрея Белого, наиболее ценную часть которых составляет беллетризованная мемуарная трилогия «На рубеже двух столетий» (1930), «Начало века» (1933), «Между двух революций» (1934). Видимо, пролетарская власть считала его безвредным стареющим чудаком, тихим сумасшедшим, эдаким живым пугалом, оставшимся от былой интеллигенции. Поселившись в подмосковном Кучине, Борис Бугаев стал вести жизнь типичного советского литератора тех лет: переживал из-за квартиры в строящемся кооперативном писательском доме, проводил лето с новой женой в Крыму. Здесь, в Коктебеле, в жарком июле 1933 года он перегрелся на солнце и упал в обморок – микроинсульт. Помните?
Золотому блеску верил,
А умер от солнечных стрел.
Думой века измерил,
А жизнь прожить не сумел.
Так и не оправившись от последствий солнечного удара, 54-летний писатель умер 8 января 1934 года. Сбылось ли с той же точностью и его второе предсказание? Думается, все-таки нет.
Андрей Белый | Русский поэт
Андрей Белый , псевдоним Борис Николаевич Бугаев , Бугаев также пишется Бугаев , (родился 14 октября [26 октября по новому стилю] 1880 года, Москва, Россия — умер 7 января 1934 года в Москве, Россия, СССР), ведущий теоретик и поэт русского символизма, литературной школы, восходящей к модернистскому движению в западноевропейском искусстве и литературе и исконной восточно-православной духовности, выражающей мистические и абстрактные идеалы через аллегории жизни и природы.
Воспитанный в академической среде как сын профессора математики, Белый был тесно связан с литературной элитой Москвы, включая философа-мистика конца XIX века Владимира Соловьева, чьи эсхатологические мысли (относительно цели и окончательного решения мира) он поглощал . Перенесенный своим идеализмом от суровой реальности к умозрительным размышлениям, Белый завершил в 1901 году свое первое крупное произведение « Северная симфония » (1902; «Северная симфония»), стихотворение в прозе, представляющее собой попытку соединить прозу, поэзию, музыку и даже, отчасти, живопись.Последовали еще три «симфонии» в этой новой литературной форме. В другой поэзии он продолжил свой новаторский стиль и, неоднократно используя неправильный размер («хромая нога»), познакомил русскую поэзию с формалистической революцией, осуществленной его коллегой по эстетике Александром Блоком.
Первые три книги стихов Белого — Золото в лазурь (1904; «Золото в лазурном»), Пепель (1909; «Пепел») и Урна (1909; «Урна») — его самые важный вклад в поэзию.Каждый из них отличается оригинальным взглядом на мир: первый порождает новую мифологию; во втором — образы отчаяния русской жизни; в третьем используется несколько ироничный философский лиризм. В 1909 году Белый завершил свой первый роман « Серебряный голуб » (1910; «Серебряный голубь »). Его самое знаменитое сочинение « Петербург » (издавалось серийно в 1913–14; , Санкт-Петербург, ) считается продолжением его более ранних «симфоний» в стиле барокко.В 1913 году он стал приверженцем австрийского социального философа Рудольфа Штайнера и присоединился к его антропософской колонии в Базеле, Швейцария, группе, защищающей систему мистических верований, полученных из буддийского созерцательного религиозного опыта ( см. антропософия). В Швейцарии Белый начал писать свой короткий автобиографический роман Котик Летаев (1922; Котик Летаев ) в стиле Джеймса Джойса. В конце концов Белый покинул группу Штейнера по личным причинам, но до конца своей жизни оставался привязанным к антропософским идеям.
В 1916 году Белый вернулся в Россию, где он стал свидетелем всей русской революции 1917 года. Первоначально, как и Блок, он приветствовал приход к власти большевиков. Его энтузиазм нашел отражение в романе « Христос воскресе » (1918; «Христос воскресе»), стихотворном романе, в котором Белый передает современную жизнь в мистических терминах как «революцию духа». В период с 1918 по 1921 год он работал в советских культурных организациях и в это время участвовал в создании беспартийной Свободной философской ассоциации (Volfila).Роман в стихах Первое свидание воскрешает события его юности.
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчасВ 1921 году Белый поехал в Берлин, где его и без того натянутый брак распался и где он подвергся вражде Штайнера. Приступил к написанию мемуаров Белого, которые позже были опубликованы в трех томах: «На рубеже двух веков» (1930; «На рубеже двух веков»), «Начало века» (1933; «Начало века»), и Между двумя революциями (1934; «Между двумя революциями»).В 1923 году Белый вернулся в Москву, где написал трилогию романов о Москве; он также писал литературную критику и пересматривал свои ранние произведения. Проза Белого 1920-х годов отражает его интерес к форме и сложному построению сюжета. В начале 1930-х годов он попытался стать «настоящим» советским автором, написав серию статей и внося идеологические поправки в свои мемуары, а также планировал начать изучение социалистического реализма. В 1932 году он стал членом Организационного комитета Союза писателей У.S.S.R. И все же своеобразным образом ему удалось совместить эти занятия со своей привязанностью к антропософии и русскому символизму.
Результаты поиска по запросу «Андрей белый»
…) http://community.middlebury.edu/~beyer/gl/intro.html Андрей Белый, Андрей Белый. Проверено 24 февраля 2009 г. 1922 » Первая встреча …
11 КБ (1588 слов) — 15:26, 18 января 2013 г.
… 1902 Изображение: Леон Бакст — Model.jpg Модель, 1905 г. Изображение: Бакст белый.jpg Андрей Белый, 1905 г. Изображение: Бакст Гиппиус. JPG Зинаида Гиппиус, 1906 г. Изображение: Бакст …
13 КБ (1809 слов) — 21:54, 25 июня 2018 г.
…. Из нового поколения два молодых поэта, Александр Блок и Андрей Белый, стали самыми известными из всего российского символистского движения …
13 КБ (1902 слова) — 15:29, 21 июля 2015
… У поэтов-символистов, таких как Андрей Белый и Вячеслав Иванович … было двое сводных братьев и сестер, Валерия и Андрей, которые были детьми Ивана ‘…
25 КБ (3813 слов) — 16:14, 21 сентября 2016 г.
… нескольких крупных поэтов, таких как Александр Блок, Андрей Белый и Марина Цветаева. Роман Белого «Петербург» (1912) считается …
23 КБ (3263 слова) — 12:02, 15 января 2020 г.
… и радикальные традиции. Как редактор «Русской мысли» Струве отверг основополагающий роман Андрея Белого «Петербург (роман) Петербург», который он …
14 КБ (2059 слов) — 23:52, 26 мая 2008 г.
… русского символизма Русское символистское движение вместе с современником Андреем Белым. Эта эпоха была также известна как Серебряный век …
11 KB (1602 слова) — 09:38, 15 мая 2021 г.
… безумие «, пропагандируемое русскими поэтами-символистами, такими как Андрей Белый и Вячеслав Иванович Иванов Иванов. Символистам …
14 КБ (1927 слов) — 22:41, 5 января 2019
… Федор Сологуб, Алексей Ремизов, Евгений Замятин, Дмитрий Мережковский и Андрей Белый, хотя большинство из них писали стихи, а также…
22 КБ (3103 слова) — 16:24, 31 августа 2019 г.
… поэт русского символизма Русские символисты, такие как Андрей Белый и Александр Блок. Образец стихотворения Тютчева «Silentium …
»11 КБ (1742 слова) — 04:17, 23 июня 2021 г.
…. http://community.middlebury.edu/~beyer/gl/intro.html «Глоссалолия» Андрея Белого с английским переводом. ‘community.middlebury …
22 КБ (3240 слов) — 20:17, 23 июня 2017 г.
…. в Петербурге с выступлениями Евгения Замятина, Михаила Кузьмина, Андрея Белого, Осипа Мандельштама и других. В апреле того же года …
24 КБ (3538 слов) — 21:49, 7 октября 2021 г.
… карьера поэта. Есенин сказал, что Белый дал ему смысл формы, в то время как … движение 1960-х годов с Андреем Сахаровым и другими. После переезда …
12 КБ (1781 слово) — 20:01, 2 ноября 2019 г.
… вокруг того, что раньше называлось Белым городом.Бульварное … вековое иконописец иконописец Андрей Рублев. Новая Третьяковка …
63 KB (8,988 слов) — 14:08, 13 сентября 2019
Андрей Белый
Андрей Белый (Андрей Белый) — псевдоним Борис Николаевич Бугаев ( OldStyleDate | 26 октября | 1880 | 14 октября — 8 января 1934 г.), русский прозаик, поэт, теоретик, литературный критик. Его миазмальный и глубоко тревожный роман «Петербург» был расценен Владимиром Набоковым как один из четырех величайших романов двадцатого века.
Борис Бугаев родился в известной интеллигентной семье. Его отец, Николай Бугаев, был ведущим математиком, который считается основателем московской математической школы. Его мать была не только очень умной, но и известной светской красавицей, о которой ходили сплетни. Юный Борис был эрудитом, его интересы включали математику, музыку, философию и литературу. В дальнейшем он основал как движение символистов, так и русскую школу неокантианства.
Николай Бугаев был хорошо известен своими влиятельными философскими эссе, в которых он осуждал геометрию и вероятность и возвещал о достоинствах жесткого анализа.Несмотря на — или благодаря — математическим вкусам своего отца, Борис Бугаев был очарован вероятностью и особенно энтропией, понятием, на которое он часто ссылается в таких работах, как «Котик Летаев».
Творчество Белого оказало заметное влияние на несколько литературных школ, особенно на символизм, и испытало их влияние. Они отличаются поразительной мистикой и своего рода капризной музыкальностью. Широкое влияние его литературного голоса на русских писателей (и даже музыкантов) часто сравнивают с влиянием Джеймса Джойса в англоязычном мире.Новизну его звуковых эффектов также сравнивают с новаторской музыкой Чарльза Айвза.
Символистский роман Белого «Петербург» (1916; 1922) принято считать его шедевром. Книга яркая и запоминающаяся, в ней использован поразительный метод прозы, в котором «звуки» часто вызывают «цвета». Действие романа разворачивается в несколько истерической атмосфере Петербурга на рубеже веков и русской революции 1905 года. В той мере, в какой книга обладает сюжетом, ее можно кратко охарактеризовать как историю несчастного Николая. Аполлонович, неудачник, увлеченный революционной политикой и поставивший задачу убить некоего правительственного чиновника — своего собственного отца.Николая преследуют сквозь непроходимые петербургские туманы звенящие копыта знаменитой бронзовой статуи Петра Великого.
В последние годы своей жизни Белый испытал влияние антропософии Рудольфа Штайнера [ [ http://www.bartleby.com/65/be/Bely-And.html Белый, Андрей. Колумбийская энциклопедия, шестое издание. 2001-07 ] ] и стал личным другом Штайнера.
Белому приписывают предсказание в этом романе, который некоторые называют полуавтобиографическим, русской революции, подъема тоталитаризма, политического терроризма и даже теории хаоса.
Белый оказал большое влияние на театр Всеволода Мейерхольда.
Библиография
* 1902 «Симфония вторая, драматическая»
* 1904 «Северная, или первая — героическая»
* 1904 «Золото в лазурном» (стихи)
* 1905 «Возвращение» — третья
* 1908 «Кубок метелей» — четвертый
* 1909 «Ясень»
* 1909 «Урна» (стихи)
* 1910 «Символизм» (критика / теория)
* 1910 «Зеленый луг» (критика)
* 1910 «Серебряный голубь» (роман)
* 1911 «Арабек» (критика)
* 1914 «Котик Летаев» (роман по мотивам детства)
* 1916 «Петербург» (доработанная редакция 1922 г.)
* 1917 «Революция и Культура »
* 1918« Христос воскрес »(стихотворение)
* 1922« Воспоминания о Блоке »
* 1922 [« Глоссолалия »(Поэма о звуке)] http: // community.middlebury.edu/~beyer/gl/intro.html
* 1922 «Первая встреча» (стихотворение)
* 1926 «Московский чудак» (1-я часть трилогии романов)
* 1926 «Москва в осаде» (2-я часть трилогии романов)
* 1927 «Крещеный китаец» (в переводе на английский язык как [«Крещеный китаец»] [ [ http://community.middlebury.edu/~beyer/cc/index.htm Untitled Document ] ] at community.middlebury.edu ])
* 1931 «Маски» (3-я часть трилогии романов)
* 1930 «На рубеже двух веков» (1-е воспоминания трилогии)
* 1933 «Начало века» (2-е воспоминание трилогии)
* 1934 «Между двумя революциями» (3-е воспоминание трилогии)
* 1934 «Ритм как диалектика в« Медном всаднике »(критика)
* 1934« Мастерство Гоголя »(критика)
Ссылки
Внешние ссылки
* [ http: // www.sovlit.com/bios/bely.html Энциклопедия советских писателей ]
* [ http://aanatolivich.files.wordpress.com/2008/06/bely_yogi.pdf Перевод рассказа Андрея Белого «Йог» ]
Фонд Викимедиа. 2010.
Андрей Белый
Шедевр Андрея Белого, Петербург — это яркая, яркая история, действие которой происходит в центре русской революции 1905 года. Это издание Penguin Classics переведено с русского Дэвидом Макдаффом с введением Адама Тирлвелла.
Санкт-Петербург, 1905 год. Впечатлительный молодой студент университета Николай становится участником революционной террористической организации, которая планирует убить высокопоставленного правительственного чиновника с помощью бомбы замедленного действия. Но чиновник — холодный, упорный отец Николая, Аполлон, и через сутки бомба взорвется. Петербург — это история о неизвестности, семейном неблагополучии, отцеубийстве, заговоре и революции. Это также импрессионистическая, волнующая панорама самого города, которую охраняет бронзовая статуя Петра Великого, когда он разрывается на части.Считающийся такими писателями, как Владимир Набоков, одним из величайших шедевров двадцатого века, богато структурированный, мрачно-комический и символический роман Белого разрушил традиционные методы повествования и предвещал зарождение новой формы литературы.
Этот нашумевший перевод передает все особенности и ритмы неординарной прозы Белого. Он сопровождается введением Адама Тирвелла, в котором обсуждаются темы, необычный стиль и влияние романа.
Андрей Белый (1880-1934), урожденный Борис Николаевич Бугаев, получил образование в Московском университете, где изучал естественные науки и философию, прежде чем сосредоточиться на литературе. В 1904 году он опубликовал свой первый сборник стихов « Золото в лазурном цвете », за которым в 1909 году последовал его первый роман « Серебряный голубь ». Самый известный роман Белого, Петербург , был опубликован в 1916 году. Считается, что его творчество оказало сильное влияние на несколько литературных школ, в первую очередь на символизм, и его влияние на русское письмо сравнивают с влиянием Джеймса Джойса на англоязычный мир.
Если вам понравился Петербург , вам может понравиться книга Ивана Тургенева Отцы и дети , также доступная в Penguin Classics.
«Единственный роман, в котором суммируется вся Россия»
Энтони Берджесс
Андрей Белый: Петербург
Линии, круги, спирали
Леон Бакст, Андрей Белый (1905)
Петербург как нанесенное на карту и фантастическое пространство является одновременно героем и местом действия романа Андрея Белого (1916), в котором названы многие реальные городские локации.
Болтливый и в целом невнятный рассказчик Пролога рассказывает читателю, что Невский проспект «прямолинейен» и «для обращения публики», и «если Петербург не столица, то и Петербурга нет. Он только кажется, что он существует. Однако, может быть, Петербург не только представляется нам, но и действительно появляется — на картах: в виде двух маленьких кружков, расположенных один внутри другого, с черной точкой в центре ». что из этой черной точки на карте «вздымается и роится печатная книга», как бы утверждая прямую принадлежность картографии и романистического письма.
Андрей Белый, Ангел ( нажмите для увеличения )
Этот медитативный рисунок Белого относится к 1910-м годам, периоду, когда он писал Петербург . Хотя он и отличается от изображения вздымающейся книги, он представляет собой линии движения, идущие по спирали из центра, с ангелом, а не точкой, служащим точкой, из которой исходят вздымающиеся линии. Образы спиралей присутствуют в ряде медитативных рисунков Белого-ровесника, которые он сделал в коммуне антропософов в Дорнахе, Швейцария, где он провел много времени.Антропософия, духовное учение, разработанное Рудольфом Штайнером, наполняет мистический слой Петербурга .
Андрей Белый, Медитативные рисунки (1910-е) (, чтобы увеличить )
Визуально Пролог устанавливает романтические отношения линии, круга и движения — прямолинейного Петербурга и множества расширяющихся и спиралевидных сфер романа, которые противодействуют линейности. Во время работы над романом Белый написал эссе «Линия, круг, спираль символизма», в котором отразился его интерес к геометрической форме.В этом отношении роман исследует антагонизм между линейным городом и нелинейным модернистским повествованием.
Навигация по Петербургу
Хотя представление Белого о Петербурге подвижно и порой неточно, первая глава тщательно отображает маршруты двух главных героев по городу, которые подготовили почву для террористического заговора романа. Высокопоставленный правительственный чиновник Аполлон Аполлонович Аблеухов, объект этого заговора, едет на работу в карете из своего особняка на Английской набережной, одном из самых фешенебельных мест Петербурга.Хотя он не назван, мы выводим его из топографического контекста: его расположение на реке Неве напротив Васильевского острова рядом с Николаевским мостом. Поездка сенатора приведет его мимо Исаакиевского собора к площади Марии, где находится конная статуя самого репрессивного российского императора Николая I. Оттуда карета следует на Невский проспект по другой фешенебельной улице, как мы понимаем, Морской. Вы можете увидеть его маршрут, начертанный желтым на карте. После прибытия на оживленный уголок Невского его дальнейший путь по городу становится неясным.
На углу Невского путь государственного деятеля пересекается с тропой заговорщика-террориста Александра Ивановича Дудкина. Неся узелок с бомбой, он идет со своей убогой мансарды на Семнадцатой линии в бедный рабочий квартал на Васильевском острове вдали от Невы. Он поворачивает налево на Николаевскую набережную и пересекает Николаевский мост, прослеживая путь сенатора до Исаакиевского собора. Его путь отображается на карте красным цветом. Хотя мы не знаем, как он попадает на оживленный перекресток на Невском, глаза двух мужчин на мгновение встречаются, а глаза Дудкина «расширяются, загораются и вспыхивают».«Дальше мы встречаем Дудкина в темном ресторане на фешенебельной Миллионной улице, где он встречает главного заговорщика Липпанченко, который приказывает ему передать узелок сыну сенатора Николаю Аполлоновичу (он ранее соглашался принять участие в заговоре против него). Отец) .Затем Дудкин направляется в особняк Аблеуховых, местоположение которого перенесено на набережную Гагарина. Возвращаясь на свою чердак, он проходит Зимнюю канавку и, переходя мост, замечает вырисовывающуюся фигуру Медного всадника, конную статую Гагарина. основателя города Петра Великого, расположенного напротив церкви Св.Исаака. Началась новеллистическая погоня.
Невский проспект как Фантасмагория
Мстислав Добужинский, Ночь в Петербурге (1924)
( нажмите для увеличения )
Три фактических публичных места на Невском проспекте упоминаются в Петербург : магазин Tait Diamonds, кондитерская «Балет» и театр «Фарс». Щелкните их, чтобы увидеть исторические фотографии их точного местоположения на проспекте. «Петербургская ночь 1924 года» Мстислава Добужинского — это фантасмагорический город, изображенный Белым, в котором улицы превращают людей в тени.Очень похожее более раннее «Окно парикмахерской» (1906 г.) с восковыми куклами. Дудкинское упоминание Николая Аполлоновича как «парикмахерской куклы: красивого человека из воска с застенчивой неприятной улыбкой на губах, растянутой до ушей».
Мстислав Добужинский,
Октябрьский Идиль (1905)
Чаще всего изображение города Белым отрицает упорядоченную прямолинейность Петербурга: улицы текут в жилах, как лихорадка; Медный всадник, знаменитая статуя города, покидает свой пьедестал, скачет на чердак Дудкина, чтобы вливаться в его вены металлами; а Невский ночью становится адским проспектом: Вечером проспект заливается огненным туманом.Зеленоватая днем, а теперь сияющая, витрина широко распахивает пасть на Невский; повсюду десятки, сотни адских огненных пастей; они изливают свой яркий белый свет на камень; рвота непрозрачной мокротой, похожей на пылающую ржавчину. И они пожирают перспективу огнем, образуя желтоватую кровавую тьму, смесь крови и грязи. Таким образом, из финских болот город выступает как красное, красное пятно, и это пятно видно издалека в темной ночи, пятно темно-красной крови, которое вызывает образ насилия, связанный с насилием и революцией.Именно в этом отрывке упоминаются Тайт Даймондс, чье имя ярко освещено, и Театр Фарс.
Образ крови, стекающей по стене и образующей внизу лужу, является предметом знаменитой Октябрьской идиллии Добужинского, представляющей революцию 1905 года на фоне Петербурга Белого. В том же году он появился в сатирическом журнале Жупел (Багбир). Обратите внимание на туфлю и куклу тех, кто был убит или искалечен взрывом бомбы.
Андрей Белый и пространства исторической меланхолии: В Петербурге
Страница из
НАПЕЧАТАНО ИЗ ОНЛАЙН-СТИПЕНДИИ ОКСФОРДА (Оксфорд.Universitypressscholarship.com). (c) Авторские права Oxford University Press, 2021. Все права защищены. Отдельный пользователь может распечатать одну главу монографии в формате PDF в OSO для личного использования. дата: 16 октября 2021 г.
По Петербургу
- Глава:
- (стр.70) 2 Андрей Белый и пространства исторической меланхолии
- Источник:
- Модернизм и меланхолия
- Автор (ы):
Санджа Бахун
- Издатель:
- Oxford University Press
DOI: 10.1093 / acprof: oso / 9780199977956.003.0003
В этой главе исследуется контраст между кажущимся традиционным представлением социальной меланхолии и ее парадоксальным осуждением посредством использования «меланхолической» или «симптоматической» лексики в книге Андрея Белого Петербург (1913). -1916-1922). Глава сначала контекстуализирует и исследует «социальную меланхолию», поскольку она становится читаемой в тексте через набор меланхолических заявлений и динамики, которыми Белый снабжает своих персонажей — от синдрома Котара до неудавшихся переговоров о потере матери и от агорафобии. к препятствиям в речевом общении.Затем в контрастном движении в главе акцентируется внимание на меланхолической структурированности символистского проекта, которая до сих пор оставалась без внимания, и переосмысляются новаторские черты романа Белого (фрагментарная структура, экспериментальный язык, мета- и интертекстуальность и его гротескный стиль) как социально активный перформанс. симптома меланхолии — симптома, который бросает вызов как раз пассивистским подтекстам социальной меланхолии в России / раннем Советском Союзе.
Ключевые слова: андрей белый, петербург, социальная меланхолия, меланхолия, язык, русская революция 1905 года
Для получения доступа к полному тексту книг в рамках службы для получения стипендииOxford Online требуется подписка или покупка.Однако публичные пользователи могут свободно искать на сайте и просматривать аннотации и ключевые слова для каждой книги и главы.
Пожалуйста, подпишитесь или войдите для доступа к полному тексту.
Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому заголовку, обратитесь к своему библиотекарю.
Для устранения неполадок, пожалуйста, проверьте наш FAQs , и если вы не можете найти там ответ, пожалуйста связаться с нами .
Серебряный голубь — Нью-Йорк Таймс
Большая часть содержания и действий романа представлена с точки зрения этого непонятного ребенка; то небольшое действие, которое содержится в книге, вращается вокруг конфликта между отцом и матерью мальчика (по образцу собственных родителей Белого) по поводу лучшего способа его воспитания. Трагическая кульминация наступает, когда мальчику исполняется 4 года, и его жестоко разлучают со своей любимой гувернанткой, единственным человеком, с которым он чувствует себя непринужденно.
Первые три романа Белого (его более поздние романы, такие как «Московский чудак» и «Маски», мало добавляют содержания к достижениям его ранних) и его творчество в целом составляют литературное наследие такой важности, что не даже Советское правительство могло держать это в секрете до бесконечности. Многочисленные признаки указывают на его предстоящее повторное открытие и переоценку. В 1965 году в Советском Союзе небольшой книгой вышел сборник избранных стихов Белого. Ведущее советское издательство объявило о выпуске нового вариорумного издания «Петербурга».Fink Verlag в Западной Германии неуклонно воспроизводит все работы Белого на русском языке методом фото офсетной печати.
Запоминающиеся главы о нем — в недавних мемуарах Нины Берберовой «Курсив мой» и в «Надежде против надежды» Надежды Мандельштам (глава 34, «Два голоса»). Краткое, но очень информативное критическое исследование Дж. Д. Эльсворта «Андрей Белый» было опубликовано в 1972 году в Англии компанией Bradda Books Ltd., дополнив более ранние работы Олега Масленикова «Бешеные поэты» (Greenwood Press Reprints, 1968) и К.Подробная биография Мочульского на русском языке (Y.M.C.A. Press, Париж, 1955). На Международной славянской конференции, состоявшейся в Банфе, Канада, в сентябре 1974 года, был раздел, посвященный прозе Белого, на котором статьи по его романам были прочитаны британскими и американскими учеными. В марте 1975 года в Университете Кентукки состоится международный симпозиум, посвященный Белому.
Основным препятствием для того, чтобы отдать должное романам Белого в этой стране, было отсутствие хороших английских переводов. «Петербург» доступен с 1959 года в серьезно ошибочном переводе Джона Курноса (Grove Press, в твердом и мягком переплете), который нечувствителен к тону и стилю, опускает образные названия глав Белого и прибегает к произвольному удалению предложений, которые должен иметь переводчик. нашел слишком сложно.Новый перевод Джорджа Риви «Серебряного голубя», к сожалению, даже менее надежен, чем работа Курноса.
Что думает читатель о таких фразах, как «Но вот тут-то и ушла история!» или «Неравный час»? По-русски это вполне внятные высказывания, означающие «Но с этим связана история» и «Не дай бог» соответственно. Подобные вещи случаются каждые несколько страниц. Во всем переводе присутствует небрежный трюк, все, что угодно, когда предложения, абзацы и одна важная страница целиком (Дарьяльский видение Дитя Голубя) случайно опущены, а слова и фразы, правильно переданные в одной главе, переведены неправильно, когда они происходят в другом.Контуры романа есть, но потенциальный читатель не сможет определить, читает ли он примерные догадки Белого или Риви о том, что может сказать Белый.
С другой стороны, перевод Джеральда Янечека «Котик Летаев» — это явно труд любви, замечательное достижение того, кто понимает и ценит эту красивую и сложную книгу. С большой находчивостью переводчик переводит невероятно сложные метафизические отрывки и находит адекватные английские эквиваленты каламбуров и неологизмов Белого, только чтобы время от времени натыкаться на Немезиду переводчиков, разговорный русский язык.Младенец-герой Белого много времени проводит на коленях у людей (в том числе у Льва Толстого), спит на них и прячет в них свое лицо. Но Янечек не понимает термин «круги», поэтому бедному ребенку приходится спать в положении на коленях, прятать лицо между своими коленями, а великий писатель просто обнимает его. В другом месте родинки выступают как «родители», масло печени трески. как «рыбное сало», а конечности как «конечность».