Друг петра первого – список. Ближайшие сподвижники Петра 1

Сподвижники Петра I — Русская историческая библиотека

(окончание)

 

Сторонники и сподвижники Петра I являлись, без сомнения, меньшинством в русском обществе; но воспитанные в школе Петра и поставленные им у власти, они прониклись взглядами своего воспитателя и после его смерти не дали государству уклониться на путь реакции. Стремление к реакции было сильно в обществе и при Петре. После него оно могло высказаться свободнее, могло надеяться на успех. Победа над ним принадлежит «птенцам» Петра, и в этом их главное историческое значение. Но птенцы Петра I отличаются таким различием происхождения, характеров, способностей и деятельности, что дать их общую характеристику нет возможности. У них есть, пожалуй, единственная общая черта – практический характер воспитания и деятельности. Поэтому их можно назвать школой практических дельцов, но характеризовать эту школу по ее деятельности и направлению трудно. В нашем обзоре мы можем лишь назвать виднейших помощников преобразователя.

С некоторыми мы уже встречались в предшествующем изложении, например с Александром Даниловичем Меншиковым. Он был весьма низкого происхождения и за свои способности из потешных солдат стал правой рукой Петра I. Чрезвычайная восприимчивость, ясность мысли, разносторонние способности давали ему возможность понимать и исполнять лучше других то, что хотел Петр. Петр наделил его большими полномочиями, и Меншиков стал вторым после Петра лицом в государстве. Он работал во всех сферах государственной деятельности, и многим казались настолько большими значение Меншикова и его способности, что, по их мнению, дела стали бы, если бы не было Меншикова. Армия видела в Меншикове талантливого полководца. Но любовью он не пользовался за свою гордость, заносчивость и лихоимство. Последний порок привлекал внимание и самого Петра I: Меншикову не раз грозила ссылка, не раз государь собственноручно бивал его; в конце царствования Меншиков находился под формальным следствием. Но любовь к нему Петра и нужда, которую чувствовал Петр в его способностях, заставляли держать Меншикова на высоте того положения, какого он достиг в государстве. Спасало его и заступничество супруги Петра – Екатерины, жившей до брака с Петром в доме Меншикова.

Сподвижники Петра I — государственный канцлер Гавриил Иванович Головкин. Портрет работы И. Никитина

 

Были и другие заметные сподвижники Петра I, взятые им из низших слоев общества. Таковы, например, оставивший по себе яркую память генерал-прокурор Сената Ягужинский и дипломат барон Шафиров. Оба они были не русские, а только обруселые люди с довольно темным происхождением. Выдвинули их недюжинные личные способности, разбирать которые Петр был большой мастер. Большинство сподвижников Петра I достигло высокого государственного положения именно личными заслугами и талантами, а не аристократичностью происхождения. Великий канцлер граф Гаврила Иванович Головкин, генерал-адмирал граф Федор Матвеевич Апраксин, дипломаты Петр Андреевич Толстой, Матвеев, Неплюев, Артемий Волынский – далеко не отличались родовитостью и вышли из рядов неродословного дворянства XVII в.; их предки или вовсе не играли роли до Петра, или стали заметны (вследствие личной выслуги) очень незадолго до него.

 

 

Из людей «родословных» на высоких административных постах при Петре удерживались представители трех фамилий: Борис Петрович Шереметев, ставший графом и фельдмаршалом; князья Голицыны – Дмитрий Михайлович, сенатор, и Михаил Михайлович, фельдмаршал; и князья Долгорукие, из которых сенатор Яков Федорович стал героем исторических преданий, как образец высокой честности и бесстрашия. Он резко противоречил иногда распоряжениям Петра и в глаза Петру высказывал, например, что царь Алексей стоял выше царя Петра по внутренней государственной деятельности. Из родовитых лиц необходимо еще упомянуть кн. Никиту Ивановича Репнина, фельдмаршала.

Сподвижники Петра I — Борис Петрович Шереметев. Посмертный портрет работы И. Аргунова, 1768

 

Так разнообразен был по своему социальному составу ближайший к Петру круг его сподвижников. И знатный, и незнатный, и русский, и обруселый иноплеменник одинаково могли подняться до непосредственной близости к царю-реформатору. Поднимались до такой близости и иностранцы, случайно появившиеся в России и ей чуждые; но Петр I, лаская их и доверяя им, не ставил их на первые места: везде над ними возвышался русский человек, хотя бы и меньше иностранца знавший дело. (На назначение Брюса президентом, а не только вице-президентом Берг-коллегии указывают как на редкое исключение из этого правила). Из иностранцев, занявших видное положение в России, следует назвать упомянутого графа Брюса, отчасти ученого, отчасти военного деятеля, отчасти и дипломата; далее – барона Остермана, дипломата и администратора, способности которого Петр по справедливости ставил высоко; наконец, Миниха, который явился в Россию только в 1721 г. и заведовал, в качестве инженера, постройкой Ладожского канала.

Сподвижники Петра I — А. И. Остерман

 

Вся среда, окружавшая Петра I, при разнообразии деятельности отличалась, как мы уже заметили, разнообразием характеров и взглядов. В то время как одни руководились личными стремлениями и заботами исключительно о своей карьере (иностранцы), другие жили более широкими интересами, имели определенные взгляды на служебную деятельность (Меншиков и кн. Яков Долгорукий в этом отношении резко противоположны во взглядах на самую реформу, деятелями которой они были). Далеко не все они относились одинаково к тому, что совершалось на их глазах и их же трудами: в то время как Борис Шереметев душою предан был культурной реформе и помимо настояний Петра сам стремился к западноевропейскому образованию, Голицыны были поклонниками староотеческих преданий и не одобряли ни слепого поклонения Западу, ни близкого общения с иностранцами.

Адмирал Федор Матвеевич Апраксин. Художник И. Г. Таннауэр, 1710-1720-е

 

Однако авторитет могучего государя, привычка к долгому совместному служебному и житейскому общению, привычка к новым формам государственной жизни и деятельности соединили всю эту разноплеменную и разнохарактерную дружину Петра в плотный, однородный круг практических государственных дельцов. Не во всем понимая и разделяя планы Петра, его дружина вела, однако, государство по привычному пути и после смерти реформатора-государя. Если в частностях постановления Петра и нарушались, если его предначертания исполнялись не вполне, все же «птенцы» Петра не допустили торжества реакции и обратного превращения Российской империи в Московское государство.

Все перечисленные нами люди действовали на широкой государственной арене, стояли над обществом. В самом обществе, в разных его слоях, находились лица, преклонявшиеся перед Петром и перед его реформой; и таких людей было немало. Необычайное распространение в обществе XVIII в. дифирамбов личности и делам Петра I, составленных современниками реформы, свидетельствует о том, что сочувствие Петру I было очень сильно среди более или менее образованных русских людей. У некоторых это сочувствие было вполне сознательно и явилось следствием того, что сами эти люди своим умственным развитием были обязаны тем новым условиям жизни, какие создал Петр. Таков был, например, Василий Никитич Татищев – администратор, географ, историк, даже философ, один из первых серьезно образованных людей на Руси, теперь известный более по своей «Истории Российской» и другим сочинениям ученого и публицистического характера. Таков был и зажиточный крестьянин подмосковного села Покровского Иван Посошков, сперва «хромавший раскольничьим недугом» и недовольный Петром, а затем поклонник и Петра, и реформы. В своих литературных трудах (главный – «Книга о скудости и богатстве») наблюдательный и умный мужик, с одной стороны, является апологетом Петра, с другой – стремится по мере сил помочь и правительству, и обществу своим практическим советом по разным вопросам общественной жизни. Такие личности, как Татищев и Посошков, действуя в совершенно различных сферах общества, выполняли одно и то же назначение: являлись хранителями новых начал общественной жизни, получивших силу с царствования Петра; они своими трудами, речами и жизнью распространяли эти начала среди косной и недоверчивой массы и, увлекая многих за собой, были действительными сотрудниками Петра.

Хотя и достаточно было у Петра I таких сподвижников, однако они оставались в меньшинстве перед косной массой народа. Уже в конце царствования Петра Посошков с грустью замечал, что «видим мы все, как Великий наш Монарх трудит себя, да ничего не успеет, потому что пособников по его желанию немного: он на гору еще и сам-десят тянет, а под гору миллионы тянут, то как дело его скоро будет?». Если дело Петра и не пропало с кончиной его, а стало жить в истории, то причина этого не в непосредственном сочувствии общества, а в полном соответствии реформы с вековыми задачами и потребностями народа.

 

rushist.com

Лефорт — сподвижник Петра I

Ф.Я. Лефорт

Эпоха Петра I – это,  прежде всего, эпоха преобразований. Каково бы ни было отношение к личности царя-преобразователя, но невозможно не признать, что Россия  совершила гигантский скачок во всех сферах жизни и упрочила свое международное положение.

Эпоха Петра I

Экономическая и культурная жизнь страны,  возросшая военная мощь —  все это позволило России стать  на уровень великой державы. Особенность петровских преобразова­ний состоит в том, что ­они носили всеобъемлющий  характер. Историк Н.М. Карамзин в начале  XIX века считал, что на путь, пройденный Россией  при Петре I, без него потребовалось бы шесть столетий.

Г. Кнеллер «Петр I»

Новшества были во всем: в области  струк­туры государственного аппарата, строительст­ва вооруженных сил, промышленного развития, внешней политики, живописи, архитектуры, распро­странения  науки,  градостроительства.  И сам Петр был личностью незаурядной. Разносторонность его деятельности поражает:  он  был полководцем и флотоводцем, дипломатом и  законодателем. Он прекрасно владел и пером, и топором.

По его сло­вам,  обязанности царя  сводятся к «двум необходимым делам правления»: к распорядку, внутреннему благоустройству,  обороне и внешней  безо­пасности государства. Он по­нимал общее благо как частный интерес каждого.

Но невозможно говорить о петровских реформах только как о результате деятельности одного человека, пусть даже  такого неординарного, каким был Петр. Такой воз преобразований невозможно было тянуть в одиночку. У Петра I было много помощников, «друзей», как он сам называл их.  Но и здесь проявилась его незаурядность: он имел дар угадывать талант и предвидеть возможности человека. Среди сподвижников Петра — люди различных национальностей и различного социального положения: голландцы, шведы, греки, представители аристократических фамилий и бывшие крепостные. Основанием для продвижения по службе и успехов в карьере являлись не  происхождение и «порода», а способности, знания, навыки, стремление к развитию и образованию.

Сподвижники Петра I

Среди них князь Ф.Ю.Ромодановский, князь  М.М.Голицын, Т.Стрешнев, А.В.Макаров, князь Я.Ф.Долгорукий, князь А.Д.Меньшиков,  графы Голо­вины, Шереметьев, П.Толстой, Брюс, Апраксин. Иные шли с ним в течение всей его деятельности, иные пережили  и самого преобразователя. Другие:  граф Ягужин­ский, барон Шафиров, барон  Остерман,  Татищев, Неплюев, Миних – пришли позже… Петр набирал нужных ему людей всюду, не разбирая происхождения и звания.

Самой яркой фигурой среди сподвижников Петра был, конечно, Александр Данилович Меньшиков. Необыч­ным был  его жизненный путь: восхождение к могуществу, славе и богатству, а потом падение… Незаурядными были способности этого человека, в полной мере раскрывшиеся на военном и административном поприщах, Прежде всего, Меньшиков интересен как личность — лич­ность нового времени, пробужденная к жизни реформами царя-преобразователя. Личностью он оставался всегда – и во славе, и в опале.

Ф. Я. Лефорт

Франц Яковлевич Лефорт

Одним из сподвижников Петра I  был и Ф.Я. Лефорт.

Франц Яковлевич Лефорт родился в 1656 году в Женеве в семье торговца. До 14 лет он учился в женевском коллегиуме  (средняя школа, в которой некоторые предметы  преподавались как в высшем учебном заведении), а затем был отправлен в Марсель для обучения торговле. Но это занятие  не привлекало молодого человека. Высокий, статный  юноша мечтал о военной карьере. Он отличался умом, веселым нравом, смелостью и предприимчивостью — это способствовало осуществлению его честолюбивых планов.

В 1674 году Лефорт вопреки воле родителей уехал в Голландию и начал военную карьеру в свите курляндского герцога Фридриха-Казимира. Но его тянуло испытать себя в необычной обстановке, и он уехал в Россию. В Москве он поселился в Немецкой слободе, где  и остался надолго и даже женился.  Лефорт  служил некоторое время в должности секретаря датского резидента (дипломата). Но с конца 1678 года он был назначен командиром роты в составе киевского гарнизона. В Киеве он служил два с половиной года, участвовал в военных походах, зарекомендовав себя  храбрым стрелком и отличным наездником.

В 1689 году Лефорт познакомился с молодым Петром, и с этих пор его судьба была неразрывно связана с деятельностью юного самодержца. В 1690 году Петр начал открыто посещать Немецкую слободу, где  всё чаще  бывал в гостях у Лефорта (первоначально  против дружбы с «иноземцами и еретиками» Гордоном и Лефортом  возражал патриарх Иоаким: столь небывалое по понятиям того времени поведение московского государя  возмущало сторонников  старых обычаев).

Памятник Петру I и Лефорту в Лефортове

В 1690 году по случаю рождения царевича Алексея Лефорту был пожалован чин  генерал-майора. В связи с постоянными  собраниями и вечеринками у Лефорта возникла необходимость в расширении его небольшого дома – это было сделано из денег, выданных Петром: дом был отделан с небывалым вел

www.rosimperija.info

Была ли подмена Петра Первого на двойника?

Поиски ответа на этот вопрос мы начнем с подведения некоторых как бы предварительных итогов путешествия Петра Первого по Западной Европе с учетом нашей версии о «подмене».
Первое что нашло свое подтверждение, то это тот факт, что в Саксонию, Голландию и Англию прибыл «настоящий» Петр Первый.
Его, много лиц, лично видевших и общавшихся с ним в Москве, Воронеже и других городах Московии узнали, и он их так же узнал. У них было длительное и дружеское общение.

В связи с этим если имелось намерение «подменить» Петра Первого на «двойника» то у лиц заинтересованных в такой «подмене оставалось только время от возращения Петра с Англии и до его приезда в Москву.
А мы знаем, что с Голландии Петр Первый, поехал в Венецию, но не доехал и повернул в Вену к императору Леопольду I?
Это один из самых туманный и неясный промежутков времени во всей истории путешествия Петра Первого.
Остается так же открытым и вопрос: Ну если в Венецию не нужно было ехать поскольку она уже подписала с Турками мирный договор, то как же визит к Папе Римскому? Ведь была запланировано обязательная встреча, или нет?
Но, увы, ни русские источники, ни так называемее западноевропейские, не дают нам ответа и на этот вопрос:

«Был ли Петр Первый в Риме?» Думается, что эта встреча все же состоялась!
Иначе чем можно объяснить последующую ликвидацию должности Патриарха в Русской православной церкви и переподчинения ее лично русским царям династии Романовых? Да и зачем бы Папа Римский послал в Москву своего лично представителя – Феофана Прокоповича?

Который не просто так появился в Москве, а занял при Петре Первом чуть ли не «место «российского патриарха»!
Ну если не «Патриарха», то «духовника», или, по крайней мере, как теперь пишу в СМИ «личного представителя – «по связям с прессой» – Феофан Прокопович при Петре Первом это место занял прочно и надолго.

Примерно в мае 1698 года и п Великое московское посольство во главе с Петром Первым. Прибыло в Вену.
Тут мы вынуждено прервемся перед рассмотрением вопроса о «подмене» Петра на его «двойника», кратко рассмотрим сам вопрос о появлении «двойников» в европейской истории.

Были ли такие прецеденты, и чем все это заканчивалось?

Ответ удивит неискушенного в политике читателя. Испокон веков существовало поверие, что появление абсолютно похожих друг на друга людей – это проделки дьявола, который назло Богу создает точную копию Его творения. Известно, что великие злодеи и тираны всех времен и народов старались найти своего двойника, чтобы отвести от себя кару небесную за свои грехи. Что, до Петра Первого, что в его время и вплоть до наших дней властители империй заводили и продолжают заводить при себе двойников в надежде отвести на них удар организаторов возможных покушений.

Возьмем три небольших примера!

Наполеон I
При Наполеоне Бонапарте был отдан приказ искать его двойников по всей Европе. В результате разыскали четырех французов. Впоследствии их судьба сложилась по-разному.

С одним, вскоре приключилось несчастье, и он стал ни на что негодным калекой. Второй оказался слабоумным. Третий долгое время тайно сопровождал императора и даже находился вместе с ним во время ссылки на острове Эльба. Там он был убит при невыясненных обстоятельствах незадолго до битвы при Ватерлоо.

Судьба четвертого двойника императора Франсуа Эжена Робо остается загадкой. После поражения при Ватерлоо, 18 июня 1815 года Наполеон был сослан на остров Святой Елены. А Франсуа Робо вернулся в свой крестьянский дом в деревне Балейкур. Официальная история утверждает, что Наполеон жил на крошечном острове в Атлантическом океане до самой своей смерти в 1821 году. Однако целый ряд загадочных событий говорит о том, что экс-император мог бежать со Святой Елены, оставив вместо себя двойника!
В 1818 году в деревне Балейкур произошло нечто весьма необычное: к дому Робо подъехала роскошная карета, простоявшая там не меньше двух часов.
Хозяин дома потом рассказал соседям, что приезжавший к нему человек сначала хотел купить у него зайцев, потом долго уговаривал его поохотиться вместе, но он якобы не согласился. Однако вскоре после этого Франсуа Робо исчез из деревни вместе со своей сестрой.
Позднее власти спохватились и принялись разыскивать бывшего двойника императора. В конце концов, они нашли только его сестру, которая жила в городе Туре, причем в непонятно откуда взявшейся роскоши.
Она заявила, будто деньги дал ей брат, который отправился в далекую поездку, а куда именно, она не знает. Впоследствии Франсуа Робо так нигде больше и не объявился.
После исчезновения Робо в итальянском городе Верона появился некий Ревар, француз, который вместе со своим партнером открыл там маленький магазин. Поведение приезжего француза было весьма странным: он редко показывался в своем магазинчике, а на улицу вообще никогда не выходил. При этом все соседи заметили, что он был очень похож на Наполеона, и дали ему прозвище Император.

Примерно в то же время знаменитый пленник на острове Святой Елены вдруг стал очень забывчив, потерял память, путая в рассказах очевидные факты своей прежней жизни.
И его почерк вдруг сильно изменился, а сам он сделался весьма неуклюжим. Французские власти приписали это воздействию не слишком комфортных условий заключения на одиноком острове.
А 5 мая 1821 года Наполеон умер. А через два года после этого похожий на императора владелец магазина Ревар, неожиданно бросив все, навсегда покинул Верону. Две недели спустя в пригороде Вены Шенбрунн был убит какой-то человек, который якобы успел сказать перед смертью, что он торопился в замок, где умирал от скарлатины сын Наполеона.
Когда представители властей осмотрели труп убитого, полиция немедленно оцепила замок. Зачем? Никаких объяснений не последовало. И в то же время жена Наполеона потребовала, чтобы убитый мужчина был погребен на территории замка.

Таинственный незнакомец был захоронен впоследствии там, где появились могилы жены и сына Наполеона Бонапарта.
Через тридцать лет итальянец Петруччи, бывший деловым партнером загадочного двойника Наполеона, державшего магазин в Вероне, сознался, что ему заплатили сто тысяч золотых крон.

Маршал Ней
Наполеоновского маршала Нея, «храбрейшего из храбрых», как называл его сам Наполеон. Судьба его загадочна.
Когда Наполеон был окончательно разбит и сослан на остров св. Елены, по приказанию Людовика XVIII маршал Ней был расстрелян у стены Люксембургского сада.
Если верить историческим документам, то это произошло утром 7 декабря 1815 года.

Через четыре года по другую сторону Атлантики, в Северной Каролине, появился человек, который называл себя Петер Стюарт Ней.
В то время в Америке было много французов, бывших бонапартистов, которые эмигрировали после реставрации Бурбонов.
Они восторженно приветствовали этого человека как маршала Нея.
Когда полковник Я. Лехмановский, польский офицер, много лет прослуживший в армии Наполеона, случайно встретил его на улице, он со слезами бросился обнимать своего бывшего командира.

Двадцать семь лет, до самой смерти, Петер Ней учительствовал, не открыв никому своей тайны.
Личностью Нея заинтересовался известный эксперт-криминалист Давид Н. Карвало, чье заключение сыграло столь важную роль в «деле Дрейфуса». Проведя тщательную экспертизу писем маршала Нея и сохранившихся записей школьного учителя Петера Нея, он установил полное тождество почерков. Письма маршала к императору и записи в школьном журнале были сделаны одной рукой!

А вот история с нашего времени.
Начиная еще с 1933 года, А. Гитлер приступил к тренировке «двойников». «Двойники» эти, очень похожие на Гитлера внешне, учились имитировать его манеру держаться, говорить, с тем, чтобы заменять самого Гитлера на различных публичных церемониях. 29 сентября 1938 года Гитлер был якобы отравлен.
С тех пор его место занимал один из «двойников», некто Максимилиан Бауэр.

Как видим практика подмены того или иного государственного деятеля его» двойником» имеет многовековую практику.

Разобравшись с предысторией вопроса, мы сможем теперь перейти к Петру Первого. Слово предоставляется академику Н. Левашову:
Итак, «в сохранившихся бумагах Великого посольства, не упоминается о том, что урядник Петр Михайлов (под этой фамилией отправился с посольством молодой Пётр) заболел лихорадкой, а ведь, для посольских не было секретом, кем был, на самом деле, «Михайлов».
А из поездки возвращается человек, больной лихорадкой в хронической форме, со следами долгого применения ртутных препаратов, которые тогда использовались для лечения тропической лихорадки.

Для справки, следует заметить, что Великое посольство ходило северным морским путём, в то время, как тропическую лихорадку можно «заработать» в южных водах, да и то, только побывав в джунглях.
Кроме того, после возвращения из Великого посольства, Пётр Первый, во время морских сражений, демонстрировал большой опыт абордажного боя, имеющий специфические особенности, освоить которые возможно только опытным путём.

А мы знаем, что настоящий Петр Великий исключительно занимался освоением постройки кораблей и пьянством с голландцами и англичанами!
А вот навыки абордажного боя требует личного участия во многих абордажных сражениях.
Всё это вместе внушает нам подозрение о том, что человек, вернувшийся с Великим посольством, был опытным моряком, участвовавшим во многих морских сражениях, много плававшим в южных морях.
Петр Первый до поездки в Европу на морях, за исключением Белого моря, которое тропическим назвать просто невозможно, не бывал. Да и на оном Пётр Первый бывал не часто, и то в качестве почётного пассажира.
А если к этому добавить тот факт, что, горячо любимую жену (царицу Евдокию), по которой скучал, часто переписывался, когда находился в отъезде, по возвращению из Великого посольства, даже не увидевшись с ней, без объяснения причин, отправляет в женский монастырь. То над вышеприведенными фактами стоит задуматься!

Но продолжим. Есть и еще настораживающие факты! По возвращению из Великого посольства, почти одновременно, «скоропостижно» умерли П. Гордон, бывший «наставником» молодого Петра и его «друг» Лефорт.
А ведь именно с их подачи у молодого Петра возникает желание инкогнито поехать с Великим посольством.

Можно и далее продолжить перечислять отличия между тем человеком, который уехал в Великое посольство и тем, который вернулся из оного. Дальше автор процитирует те факты, что собрал в своей книге академик Н. Левашов. Ибо честь этих открытий принадлежим ему!

«Очень многие факты говорят в пользу подмены Петра Первого, во время этой поездки. Скорей всего, подмена произошла в силу того, что настоящий Пётр оказался далеко не таким сговорчивым, каким его желали видеть хозяева П. Гордона и Лефорта.
При таком сценарии, судьбе реального Петра никто не позавидует.
Так или иначе, все свои «Великие дела» настоящий Пётр Первый, или «двойник», свершил только после своего возвращения из Великого посольства.

Давайте освежим в памяти эти «великие дела»:

1. Введение, сразу после прибытия, христианского календаря с лета 7208 от С.М.З.Х. или c 1700 года от Р.Х. Воспитанный, как православный государь, он прекрасно знал о христианском календаре, но, тем не менее, даже не мыслил о реформе летоисчисления. Даже в самом слове «летоисчисление», заложены древнерусские традиции отсчёта – лето… от Сотворения Мира в Звёздном Храме.
Таким образом, многотысячелетняя история русского народа исчезает, как по мановению волшебной палочки, и возникают условия для фабрикации, несколько позже, современной версии этой истории «великими русскими историографами»… Байером, Миллером и Шлецером. Через несколько поколений, мало уже кто помнил о том, что и как было до Петра Великого.

2. Введение крепостного права, фактически рабства, для своего собственного народа,

3. Петровские «реформы» и войны также имели отрицательный экономический эффект. Численность населения с 1700 по 1725 годы сократилась с 18 до 16 миллионов человек. Введение крепостничества, с его рабским трудом, отбросило экономику далеко назад.
В то время как практически все страны Западной Европы освобождались от остатков рабства, понимая, что без этого они обречены, в Московии их ставленник вводит рабств, то это может означать только следующее:

а) Он – никудышный государственный и политический деятель, которого на пушечный выстрел нельзя подпускать к управлению государством.
б) Пётр Первого – психически и умственно отсталый человек, которого, тем более, нельзя допускать к кормилу государства.
в) Пётр Первого был завербован или прозомбирован антирусскими силами, во время своей поездки с Великим посольством. Вербовка – сомнительна, в связи с тем, что вербовщики не могли предложить ему ничего такого, чего он бы уже не имел, будучи абсолютным монархом.
г) Петра Первый хитростью заманили в Великое посольство его лже друзья и, в одной из посещённых посольством стран, он был заменён внешне похожим человеком, который даже не был двойником.

Многочисленные отличия между тем человеком, который уехал с Великим посольством и тем который вернулся из оного и анализ поступков после возвращения, делает это предположение весьма вероятным и, в принципе, единственно логичным.

4. Петровские церковные реформы были направлены, как против правоверного христианства, так и против ушедших в подполье волхвов-хранителей Славяно-Арийского Ведизма.
Пётр Первый приказал свести со всех монастырей, городов и весей старые книги для «снятия копий», причём привезённые в столицу книги никто после этого не видел, как никто не видел и «снятых» с этих книг копий. Любопытно и то, что, за неисполнение этого приказа, полагалось наказание лишением жизни. Не правда ли, странная забота о книгах.

5. Изгнание из пределов Московии казачьих орд (войск), вынудило Петра 1 начать формирование армии по западноевропейскому образцу.
Для этой цели, Пётр Первый привлёк военных из европейских стран, предоставив им огромные льготы и привилегии, по отношению к русским офицерам. Иностранцы презирали всё русское и издевались над русскими мужиками, монаршей волей загнанных в армию. Засилье иностранцев в армии, на государственной службе, в системе образования и воспитания молодого поколения, привели к возникновению противостояния аристократии и народа. Отказ от применения казачьих войск из-за их поддержки старых традиций, было большой стратегической ошибкой. Именно принцип казачьих лав использовали большевики, при создании своих конных армий, которые сыграли решающую роль в гражданской войне 1918-1924 годов.

6. Разгром шведской армии привёл к ослаблению Швеции и потере её влияния на страны Европы, что привело к их усилению, за счёт побед русских войск. Территориальные приобретения были несоизмеримы с понесёнными страной потерями – два миллиона человек.
В то время, всё население Европы не превышало двадцати миллионов. Именно с Петра I начинается геноцид русского народа, славян в целом.
Именно с Перта I жизни русских стали разменной картой в грязных политических играх западноевропейских политиков.

7. Пётр Великий «прорубил окно» в Европу, обеспечил выход России к Финскому заливу, после возврата старых русских территорий, в результате победы над шведами.
Правильно было бы сказать, что он «прорубил окно» в Московию для европейских стран. До Петра Первого, проникновение иностранцев на земли Московии было очень ограниченно. В основном, право пересечь границу получали посольские люди, некоторые купцы и очень незначительное число путешественников.
При Петре Первом, в Московию хлынули толпы искателей приключений и авантюристов, алчущих набить свои пустые карманы богатствами русской земли. Любопытно то, что всем им были предоставлены огромнейшие льготы и преимущества, по отношению, как к истинно русской аристократии, так и к русскому купечеству и деловым людям.

8. Для содержания своей армии, Петру I требовались огромные средства, большая часть которых тут же разворовывалась, как проходимцами из русских, так и горячо им любимыми иностранцами.
Причём, большую часть разворовывали именно иностранцы, многие из которых, на своей Родине, были бедными или происходили из обедневших дворянских фамилий, или были вторыми, третьими и т.д., сыновьями и не могли надеяться на какое-либо наследство. Некоторые из них, набив свои карманы невиданными для них богатствами, возвращались на Родину, другие же, предпочитали и дальше наживаться, за счёт народа, который им был чужим.

9. Пётр I вводит многие налоги, чтобы пополнить быстро пустеющую казну. Именно он привозит из Швеции водку и создаёт государственную водочную монополию.
Водка продавалась в государственных кабаках, трактирах и на ямах (станциях смены лошадей).
До Романовых, пьянство было на Руси пороком, за который, ещё во времена Ивана IV, сажали в тюрьму и взимали большой штраф.
Именно Пётр Первый, стал насаждать пьянство на Руси, развернув широкую рекламную компанию, насаждая пьянство на всех уровнях общества, собственным примером заставляя людей пьянствовать.
Водочная монополия приносила баснословные прибыли казне, что и было необходимо для его целей. Выплаченные казной деньги стали быстро возвращаться обратно, при минимальных затратах.
Вся «великая деятельность» Перта Первого, к моменту его смерти, привела Московию (ставшую, при нём, называться Российской Империей) к плачевному экономическому состоянию, сравнимому лишь со Смутным Временем, в создании которого Романовы и их родственники играли далеко не последнюю роль.

Победы над Швецией принесли огромные бедствия русскому народу, точнее, части его, стонущей под игом Романовых, игом реальным, а не выдуманным ими же монголо-татарским игом, которого просто никогда не было.

Почему и как произошла подмена царя Петра I, а затем и реформирование России на стыке XVII – XVIII веков?
Можно с разных позиций подойти к этому вопросу. По самому высокому уровню здесь можно видеть библейский и эсхатологический смысл и значение, как приближение к концу света – апокалипсису, ведь православный народ считал «Петра Великого» антихристом.
На уровень ниже – это конспирология – заговор тайных обществ с целью захвата власти в России, а потом и во всём мире.
И на самом низком уровне это предательство и страх, тщеславие и коварство близкого окружения, которые в совокупности и привели к этому преступлению.

Можно разделить по вопросам: Почему это произошло? Как это произошло, и можно ли было этого избежать?
В конфликте царя Петра I и царевны Софьи, бояре встали на сторону Петра I только потому, что Софья (точнее, её окружение) была последовательным проводником именно прозападных реформ, а царь и по воспитанию и по убеждению был предан старым православным традициям.
Ведь первым его учителем, утверждённым его крестным и царём Феодором и патриархом, был старообрядец Никита Зотов (Примечание: от 3 до 4 лет его воспитателем считался шотландец Павел Гаврилович Мезениус). Но почему Петр I, будучи глубоко верующим человеком, причём старого обряда, стал реформировать государство?
России необходимы были военные и хозяйственные реформы, чтобы соответствовать тому уровню военной науки и техники, экономики и зарождающегося промышленного производства, которых к этому времени достигли западноевропейские страны, и противостояние с которыми в будущем было неизбежно.
Но более всего царь Петр I стремился к Черному морю, и главной его мечтой было освобождение Царьграда от турок.
Необходимость военной реформы определялась тем, что боеспособность стрелецкого войска, имевшего даже частичное хозяйственное самообеспечение, уступала даже туркам.
Для будущей войны с турками необходимо было принципиально реформировать и создать профессиональную армию, состоящую полностью на государственном довольствии, и военно-морской флот, которого в России вообще никогда не было.

Первые победы под Азовом подтвердили, что замысел молодого царя был верен.
Беда Петра I была в том, что в Москве было очень много иностранцев.
Это стало следствием того, что уже с XVI века московские князья и цари благоволили всевозможным авантюристам, религиозным раскольникам, реформаторам, лютеранам, протестантам, отпавшим от католической церкви и изгнанных из своих стран или скрывавшиеся по причине совершенных преступлений. Католиков в Москву не пускали, а вот для всех её врагов и отступников, добро, пожалуйста. И надо сказать, что это были не простые люди, а, как правило, образованные, предприимчивые и часто беспринципные люди.
Пытались они обратить в свою веру и простых москвичей, по этому поводу было много жалоб, возмущений и даже избиений иностранцев. По этой причине они и жили отдельной колонией в немецкой слободе. Но цари, нуждавшиеся, как теперь сказали бы в специалистах, привлекали их на военную и государеву службу, да и знать с ними общалась, и даже дружила.
Надо сказать, что на Руси, а потом в Московии всегда существовала значительная прослойка придворной знати, которая преклонялась, как теперь сказали бы, перед западными ценностями. Именно в этом была основная причина жидовской ереси 1470 – 1530 г.г., потом опричнины, нашествия поляков и Смутного времени. Эта пятая колонна в России с очень древних времен, можно сказать она появилась вместе с пришествием варягов. Именно благодаря активности этой пятой колонны в России происходили все цареубийства, дворцовые перевороты и революции.

Петру I общение с иностранцами открывало неизвестный Московии мир естественных и военных наук, морского дела.
Например, Франц Тиммерман, то ли учитель, то ли купец, как он заявлял, хорошо знал математику, артиллерию, правила строительства фортификационных сооружений.
А вот капитан Ф. Лефорт вообще не знал военного дела, но был хитер и обходителен как дипломат и любезен как лакей. Кто они были на самом деле можно только догадываться.
Однако главной причиной решения Петра I поехать к западным правителям, было не столько желание посмотреть иной мир и поучиться уму разуму, а стремление заключить союз с христианскими государствами в борьбе с Османской империей.
Кто-то из окружения Петра I сумел убедить его в этом, известные литературные источники утверждают, что это был Ф. Лефорт.

После отъезда Петра I пятая колонна начала готовить государственный переворот в интересах царевны Софьи.
Этот будущий переворот должен был окончательно разрешить спор между двумя дворцовыми партиями, старых традиций и церковного обряда и враждебной ей прозападнической, историки определяют их как партии Нарышкиных и Милославских, по семействам второй и первой жён царя Алексея Михайловича.
Уже с начала 1698 г. стрельцам перестали платить жалование, запретили возвращаться к семьям в Москву и стали гонять вместе с пушками по окраинам России.
Заговорщики, вызвав возмущение стрельцов, и распространив слух, что царя в неметчине подменили, хотели возвести на престол царицу Софью, большую поклонницу западных ценностей.
Но стрельцы ограничились челобитными жалобами и небольшим мордобоем начальников. Кстати сказать, в стрелецком войске было очень много офицеров – иностранцев.
Именно они были источником всех подстрекательств и заговоров. Псевдобунт стрельцов провалился, вот тогда, как подарок из преисподней к ним привезли из заграницы бывшего каторжника и морского пирата, имя и происхождение которого установить пока не представляется возможным. Слух, вначале ложный, стал явью.
Как заговорщики, представлявшие совершенно разные, даже противоборствующие силы, сумели согласовать свои действия и объединиться, а среди них были венецианские иудеи, иезуиты, польско-немецкие католики, протестанты, лютеране, придворная знать и местные вырождены, остаётся загадкой. Объяснить это только ненавистью к России и её народу, наверное, будет недостаточно.
Пока претендент на русский престол скрывался в немецкой слободе, срочно организовали кровавые репрессии на несостоявшихся бунтовщиков. Невинно пролитая кровь скрепила и породнила «братство», у которого теперь были только два пути – к престолу самозванца или на плаху.
Уже возле трона самозванца начались новые разборки – кто будет управлять новым лжецарем, московская знать, подарившая ему власть, или иностранцы, привёзшие царя-самозванца?
Первыми жертвами этих интриг стали, бывшие приближенные молодого царя Петра I и центральные фигуры заговора по его подмене – П. Гордон и Ф. Лефорт, скоропостижно скончавшиеся, менее чем за год по утверждении лжецаря и состоявшие, кстати сказать, между собой в родстве.

Надо сказать, что 1699 -1700 г.г. среди окружения «Петра Великого» была очень высокая скоропостижная смертность, вот самые заметные:

1. Боярин Шеин Алексей Семенович (1662 г – 1700 г.), усмирял возмущение стрельцов в 1698 г.
2. Возницын Прокофий Богданович в посольском приказе с 1668 г., по поручению Петра I в 1698 г., как его посол, вел переговоры с турками, по возвращении из Турции в 1699 г., несмотря на настоятельные просьбы, царём не принимался и вскоре пропал без вести.
3. Патриарх Адриан, 10-й и последний патриарх всероссийский (род. в 1636 г., † 15 октября 1700 г.).

Победителем придворных разборок стал сам самозванец, сделавший ставку не на местную знать, и не на иноземцев, которых он, кстати сказать, вскоре довольно крепко прижал, а на «новых русских», новую дворцовую и политическую элиту, без роду и племени, типичным представителем которой являлся А. Меньшиков».

Тот же Н. Левашов составил и конкретные различия между настоящим Петром Первым и его «двойником»

Отношение к Церкви и духовенству
Настоящий Петр: Глубоко верующий, поет в церкви на клиросе, посещает монастыри, уважает духовенство, дружба с митрополитом Архангельским, во время посещения Соловецкого монастыря сделал собственными руками деревянный крест, в спорах и разговорах часто цитирует Библию, которую знает почти наизусть
Двойник: Над духовенством насмехается, посты не соблюдает, церковь не посещает, протестантский взгляд на Церковь и Веру, отменяет Патриаршество, над Церковью устанавливает светское синодальное управление, пытается специальным указом узаконить нарушение тайны исповеди для доносительства на кающихся. Переносит мощи Александра Невского, но не по причине его почитания, а для того, чтобы спасти Петербург от наводнения.
Начинает жестокие гонения на староверов, что еще более разделило народ и в целом ослабило Православную Церковь, закрывает монастыри, несмотря на наличие металла пригодного для литья пушек приказывает снимать колокола с церквей

Отношение к армии и полководческие способности
Настоящий Петр: Все детство проходит в военных играх, развитые военные навыки, в том числе управления войсками, отличился при взятии Азова.
Высокообразован, знает математику, астрономию военно-инженерное дело. Поражает собеседников своими знаниями, епископ Кентерберийский восхищен умом и знаниями царя Петра
Двойник: «Отсутствие военных навыков, управление войсками передает Меньшикову или иностранцам, при попытке командовать войсками всегда проигрывает. Проявляет личные навыки владения абордажным боем
Поражает своим невежеством и необразованностью, плохо говорит по-русски, русский язык, после возвращения из Великого посольства почти «забыл» да так и не выучил до конца жизни, в записках, русские слова пишет латиницей.

Образование
Настоящий Петр Первый: Осваивает плотницкое дело, корабельное строительство, сам сделал памятный крест для Архангельского собора по случаю спасения в буре, токарным делом не владеет.
Двойник: Любит токарное дело, сам точит очень профессионально, плотницким делом не владеет

Характер и нрав
Настоящий Петр Первый: Физически здоров. Не курит. Вино пьёт, но немного. Тик лица, когда волнуется. Причиной тика, как объясняют историки был страх пережитый в детстве, во время стрелецкого бунта
Двойник: Болен лихорадкой, есть основания (историк Покровский), что «Петр Великий» лечился всю жизнь ртутными препаратами и умер от сифилиса. Тик лица, когда волнуется. Много курит и пьет

Личная жизнь
Настоящий Петр Первый: Очень любит и уважает, скучает по супруге, часто переписывается с ней, когда находится в отъезде
Двойник: Супругу царицу Евдокию презирает за её набожность, отсталость и консерватизм, с самого бракосочетания мечтает, как бы от неё избавиться. Совсем другое дело Екатерина (прим. неграмотная простолюдинка и бывшая полковая девка), которая его понимает и во всех делах является его ближайшей помощницей. По возвращении отказывается от встречи с супругой, без объяснения отправляет в монастырь.
Ну а как же иначе! Если двойника в постели сразу же бы разоблачили, что «царь де не настоящий»!

Внешний вид
Настоящий Петр Первый: Выше среднего роста, плотного телосложения, имеет короткие волосы «под горшок» до шеи, великое посольство началось, когда Петру было 26 лет и вернулся в 28 лет это видно по прижизненным портретам
Двойник: Высокий рост, худощав (44 размер куртки), носит длинные волосы до плеч, Возраст человека на портретах Петра Великого в 1701 г. составляет около 40 лет.

Настоящий Петр Первый: Предпочитает традиционную русскую одежду, даже за границей носит русскую одежду безразличен к европейской, бытовой обстановке, предпочитая все русское.
Царская корона размер 61 см.
Царские платно с бармами длина 166,5.
Выше среднего роста, плотного телосложения, имеет короткие волосы «под горшок» до шеи, великое посольство началось, когда Петру было 26 лет и вернулся в 28 лет это видно по прижизненным портретам
Двойник: Высокий рост, худощав (44 размер куртки), носит длинные волосы до плеч, Возраст человека на портретах Петра Великого в 1701 г. составляет около 40 лет.
После возвращения из Великого посольства никогда уже не одевает царские одежды и корону.
Вполне можно предположить, что они не могли подойти по размеру. А корона просто не могла держаться на голове.
Предпочитает только латинскую, западную одежду. Не может жить в русских избах и даже в царских дворцах, срочно строится европейское жилище: домики, а лотом дворцы по западноевропейским традициям, с соответствующей мебелью и обстановкой

Убийство царевича Алексея, хотя в православных традициях за непослушание, с точки зрения отца, он мог быть отправлен только в монастырь, как об этом и просил Царевич Алексей.

Первая реформа русского языка, возвратившая начертание букв к древнеарийской алфавитной символике.
Перенос столицы России из Москвы в Петербург на самую окраину Российской империи, в то время как в традициях всех государств было размещение столицы в центре государства. Возможно, Санкт-Петербург задумывался им или его советниками как столица будущей объединенной Европы, в которой Россия должна была быть колонией?
Организация масонских лож (1700 г.) даже раньше чем в Европе (1721.), практически захвативших власть в русском обществе до настоящего времени.

Ну и последняя самой уж невероятная версия о Петре Первом! Я думаю, что Дюма Отец вместе с сыном отдыхают. Но, тем не менее, что-то в этом есть!

Вот информация, разложенная по полочкам:
Совпадение по времени подмены царя Петра I (август 1698 г.) и появление узника в «Железной маске» в Бастилии в Париже (сентябрь 1698 г.).
В списках узников Бастилии он значился под именем Магсhiel, что может являться искаженной записью Михайлов, имени под которым царь Петр путешествовал за границей. Его появление совпало с назначением нового коменданта Бастилии Сен-Марса. Он был высокого роста, держался с достоинством, на его лице всегда была бархатная маска. С узником обходились почтительно, содержали хорошо.
Умер в 1703 г. После его смерти комната, где он содержался, была тщательно обыскана, а все следы пребывания уничтожены.
Возвращаясь к истории о подмене Петра Первого нужно сказать, что в вопросе о его «подмене» истину может открыть только независимая международная генетическая экспертиза останков.
В ходе, которой путем проведения сравнительного анализа частиц тел царя Алексея Михайловича, царицы Натальи Нарышкиной, самого Петра Первого и его сына Алексея.
Технически ее осуществление не сложно, а вот политически…, особенно если будет доказан факт подмены Петра Первого, то это все равно, что атомный взрыв под всей новейшей российской историей!

Кто из власть предержащих в России пойдет на этот шаг?

А раз так то и еще не одно столетие детям в школе будут рассказывать сказки про прогрессивного царя Петра, -«который прорубил окно в Европу» для Московии и отсталых московских бояр во главе с царицей Софьей!

А масоны будут с удовлетворением потирать в своих уютных кабинетах руки и готовить новых двойников подконтрольных тайному Всемирному правительству.

Бровко Владимир

hystory.mediasole.ru

Пётр Великий и компания «друзей».

Оглавление

2. Птенцы гнезда Петрова.

   1. Александр Данилович Меньшиков.

   2. Борис Петрович Шереметьев.

   3. Пётр Андреевич Толстой.

   4. Алексей Васильевич Макаров.

3. Яркие индивидуальности, составлявшие единую команду.

Пётр Великий и компания «друзей».

В истории России вряд ли сыщется время, равное по своему значе­нию преобразованиям петровой четверти XVIII века. За многовековую историю существования Российского государства было проведено не мало реформ. О том, что дали России петровские преобразования, со всей определенностью сказало время. Известный историк и публицист М.М.Щербатов считал, что путь, пройденный страной при Петре, без него пришлось бы преодолевать два столетия. Карамзин в начале XIX века полагал, что на это потребовалось бы шесть столетимй. Ни Щер­ба­тов, ни Крамзин отнюдь не питали симпатий к царю-преобразовате­лю, но жаже они должныт были признать гигантский скачок России в годы петровских реформ. Преобразования петра обеспечили нашей стране новое качественное состояние: во-первых, значительно сокра­тилось от­ставание экономической и культурной жизни России от эконо­мической и культурной жизни передовы стран Европы; во-вторых, Рос­сия в могуще­ственную державу с современной сухопутной армией и могучим Балтий­ским флотом; возросшая военная мощь позволила России в ходе Се­верной войны сокрушить шведскую армию и флот и утвердиться на бе­регах Балтики; в-третьих, россия вошла в число ве­ликих держав, и от­ныне ни один вопрос межгосударственных отноше­ний в Европе не ре­шался без ее участия. Особенность преобразова­ний состоит в том, что­они носили всеобъемлющий характер. Степень проникновения нов­шеств в толщу старомосковского уклада жизни была различной. В одних случаях, как, например, в быту, преобразования коснулись узкого слоя общества, оказав влияеие, прежде всего на его «верхи». Множество по­колений крестьян и после реформыне расстава­лись ни с бородой, ни с сермяжным зипуном, а башмаки окончательно вытеснили лапти только в советское время. Но в области строительст­ва вооруженных сил, струк­туры государственного аппарата, внешней политики, промышленного развития, архитектуры, живописи, распо­странения научных знаний, гра­достроительства новшества были столь глубокими и устойчивыми, что позволили иным историкам и публици­стам середины прошлого века возвести петровские преобразования в ранг «революции», а самого Петра считать первым в России «револю­ционером», причемне ординар­ным, а «революционером» на троне. Петр был очень не ординарным че­ловеком. Прежде всего, поражает разносторонность его дарований: он был незаурядным полководцем и дипломатом, флотоводцем и закона­дателем, его можно было встре­тить и с топором и пером в руках, выре­зывающим новый шрифт и си­дящим за чертежом нового корабля, озабо­ченным постигшей неудачей и ликующим по поводу одержанной побе­ды, за изучением какой-либо диковинной машины и размышляющим над устройством правительст­венного механизма обширного государства. Однако Петр великий был не только дельцом, но и мыслителем. Его жизнь так сложилась, что давала ему мало досуга заранее и неторопли­во обдумывать план дей­ствий, а темперамент мало внушал и охоты к тому. Спешность дел, неуменье, а иногда и невозможность выжидать, подвижность ума, не­обычайно быстрая наблюдательность — все это приучило Петра заду­мывать без раздумья, без колебания решаться, обдумывать дело среди самого дела и, чутко угадывая требования ми­нуты, на ходу со­ображать средства исполнения. В деятельности Петра все эти мо­менты, так отчетливо различаемые досужим размышлением и как бы рассыпающиеся при раздумьи, шли дружно вместе, точно вырас­тая один из другого, с органически-жизненной неразделимостью и по­следо­вательностью. Петр является перед наблюдателем в вечном пото­ке разнообразных дел, в деловом постоянном общении с множеством лю­дей, среди непрерывной смены впечатлений и предприятий; всего труднее вообразить его наедине с самим собою, в уединенном каби­нете, а не в людной и шумной мастерской.

Это не значит, что у Петра не было тех общих руководящих поня­тий, из которых составляется образ мыслей человека; только у Петра этот образ мыслей выражался несколько по-своему, не как подробно обдуманный план действий или запас готовых ответов на всевозмож­ные запросы жизни, а являлся случайной импровизацией, мгновенной вспышкой постоянно возбужденной мысли, ежеминутно готовой отве­чать на всякий запрос жизни при первой с ним встрече. Мысль его вы­рабатывалась на мелких подробностях, текущих вопросах практической деятельности, мастеровой, военной, правительственной. Он не имел ни досуга, ни привычки к систематическому размышлению об отвлечен­ных предметах, а воспитание не развилов нем и наклонности к этому. Но ко­гда среди текущих дел ему встречался такой предмет, он своей прямой и здоровой мыслью составлял о нем суждение так же легко и просто, как его зоркий глаз схватывал структуру и назначение впервые встреченной машины. Но у него всегда были наготове две основы его образа мыслей и действий, прочно заложенные еще в ранние годы под неуловимыми для нас влияниями: это — неослабное чувство долга и вечно напряжен­ная мысль об общем благе отечества, в служении ко­торому и состоит этот долг. На этих основах держался и его взгляд на свою царскую власть, совсем непривычный древнерусскому обществу, но бывший начальным, исходным моментом его деятельности и вместе основным ее регулятором. В этом отношении древнерусское политиче­ское созна­ние испытывало в лице Петра Великого крутой перелом, ре­шительный кризис.

В его деятельности впервые ярко проявились народно-воспита­тельные свойства власти, едва заметно мерцавшие и часто совсем по­га­савшие в его предшественниках. Петру удалось перевернуть в себе по­литическое сознание московского государя изнанкой на лицо; только он в составе верховной власти всего яснее понял и особенно живо по­чувст­вовал «долженства», обязанности царя, которые сводятся, по его сло­вам, к «двум необходимым делам правления»: к распорядку, внутреннему благоустройству, и обороне, внешней безо­пасности государства. В этом и состоит благо отечества, общее благо родной земли, русского народа или государства — понятия, которые Петр едвали не первый у нас усвоил и выражал со всей ясностью пер­вичных, простейших основ общественного порядка. Самодержавие — средство для достижения этих целей. Нигде и никогда не покидала Петра мысль об отечестве; в радостные и скорбные минуты она обод­ряла его и на­правляла его действия, и о свойе обязанности служить отечеству, чем только можно, он говорил просто, без пафоса, как о деле серьезном, но единственным и необходимом. Жить для пользы и славы государства и отечества, не жалеть здоровья и самой жизни для общего блага — такое сочетание понятий было не вполне ясно дляы обычного сознания древ­нерусского человека и мало привычно для его обиходной житейской практики. В минуты всенародного бедствия, когда опасность грозила всем и каждому, он понимал обязанность и мог чувствовать в себе го­товность умереть за отечество, потому что, защищая всех, он защищал самого себя, как каждый из всех, защищая себя, защищал и его. Он по­нимал общее благо как частный интерес каждого, а не как общий инте­рес, которому должно жертвовать частным интересом каж­дого. АПетр именно и не понимал частного интереса, не совпадающего с общим, не понимал возможности замкнуться в кругу частных, домаш­них дел. Вот это трудное для древнерусского ума понятие об общем благе и усили­вался выяснить ему своим примеро, своим взглядом на власть и ее от­ношение к народу и государству Петр Великий.

Этот взгляд служил общей основой законадательства Петра и выра­жался всенародно в указах и уставах как руководящее правило его дея­тельности. Но особенно любил Петр высказывать свои взгляды и руко­водящие идеи в откровенной беседе с приближенными, в компании своих «друзей», как он называл их. Ближайшие исполнители должны были знать прежде и лучше других, скаким распорядителем имеют дело, и чего он от них ждет и требует. Стоит заметить, что многие, вы­сказываясь об эпохе Петра Великого, говорят только о самом Петре, вроде, как только он проводил эти реформы, что он в одиночестве тя­нул воз преобразований в гору, в то время как «миллионы» тянули его под гору. В действительности у Петра было множество помошников, подви­завшихся на военном, дипломатическом, административном и культур­ном поприщах. Как и всякая знаминательная эпоха, время пре­образова­ний выдвинуло немало выдающихся деятелей, каждый из ко­торых внес свой вклад в укрепление могущества России. Называя их имена, следует понить о двух обстоятельствах: об исключительном даре Петра угады­вать таланты и умело их использовать и о превлече­нии им помошников из самой разнородной среды. Среди сподвижников Петра Великог по­мимо русских можно встретиь голландцев, литовцев, сербов, греков, шотландцев. В «команде» царя находились представители древ­нейших аристократических фамилий и рядовые дворяне, а также вы­ходцы из «низов» общества: посадские и бывшие крепостные. Царь дол­гое время при отборе помошников руководствовался рационалистиче­скими крите­риями, нередко игнорируя социальную или национальную принадлеж­ность лица, которого он приближал к себе и которому давал ответствен­ные поручения. Основаниями для продвижения по службе и успехов в карьере являлись не «порода», не происхождение, а знания, навыки спо­собности чиновника или офицера.

Нет надобности доказывать, что в рамках самодержавной политиче­ской системы огромное значение имела личность самого монарха, его взгляды, определявшие, в конечном счете, выбор лиц, приближаемых к трону. Монарх ограниченных способносте выбирал и соратников серых и бесцветных. Чтобы быть замеченным и обласканным Петром, надле­жа­ло соответствовать взыскательным требованиям царя-рационалиста. Одна из граней дарования Петра великого состояла в умении угадывать таланты, выбирать соратников. Можно назвать десятки ярких индивиду­альностей, раскрывших свои способности в самых разнообразных сфе­рах деятельности. Но Петр умел не только угадывать таланты, но и ис­пользовать их на поприще, где они могли оказаться наиболее полезны­ми. Несколько тому примеров. Под Полтавой под рукой царя находился весь цвет командного состава русской армии: фельдмаршал Б.П.Шереметьев, генералы А.И.Репнин, Я.В.Брюс, А.Д.Меньшиков. Петр послал преследоват бежавшего с поля боя противника А.Д.Меньшикова и, как дальше мы убедимся, не ошибся в своих расчетах — только Мень­шиков, и никто иной, обладал такими свойствами характера и дарова­ния, которые могли обеспечить успех операции у Переволочны.

При крайне опасном положении русской армии на реке Прут Петр от­правил вести переговоры с османами не кого-либо из окружения, напри­мер того же канцлера Г.И.Головкина, а вице-канцлера П.П.Шафирова, человека столь же настырного, как и гибкого, умевшего быть грозным и неумолимым и источать столько любезностей и комплиментов, что со­вершенно обескураживал собеседника. Искусство Шафирова-дипло­мата оказалось весьма полезным, ибо перемирие, заключенное им на Пруте, предусматривало условия, самые легкие из мыслимых. Не мение удач­ным было назначение Б.П.Шереметьева командиром карательного от­ряда, направленного на подавление мятежных астраханцев, или на­зна­чение в состав делегации дла переговоров со шведами А.И.Остермана. Этот коварный и вкрадчивый человек, умевший быстро завоевывать до­верие и переходить на конфиденциальный тон, хотя официально и не занимал руководящей должности в делегации, но иг­рал решающую роль в переговорах со шведами и на Аландском и Ни­штадтском конгрессах. В выборе соратников Петр ошибался редко, но ошибки все же случались, как, например, в его недооценке хитрости Мазепы. Но мы знаем и друго­го Петра — человека жестокого и деспотич­ного, низводившего соратника до роли послушного исполнителя своей воли. Едва ли не самым вырази­тельным примером могут служить взаимоотношения петра и его фельд­маршала Б.П.Шереметьева. Царь никогда не возлагал на себя роль главнокомандующего армией или флотом. Такую должность наминально выражали на суше Б.П.Шереметьев, а на море — Ф.М.Апраксин. Фактиче­ски армией и флотом командовал Петр. Подобно тому, как в Адмирал­тействе, по свидетельству современников, не вбивался ни один гвоздь без повеления царя, так в армии и на флоте без его ведома, не прини­малось ни одного более или мение важного решения. Где бы ни нахо­дился Петр — на самом театре военных действий, вблизи его или за мно­гие сотни верст, именно петр, а не Шереметьев руководил перемещени­ем войск, их формированием, определял своевременность или несвое­временность сражения. В адрес фельдмаршала сыпались понукания, уг­розы, распоряжения, включавшие даже мелочи боевой жизни. Шере­метьев был настолько преучен к такого рода царским повелениям, что, оказавшись без них, пребывал вполной растеренности. Именно в таком положении оказался Борис Петрович, когда Петр, сразу же после прут­ского похода, отправился заграницу — в Карлсбад на лечение и в Торгау на свадьбу своего сына Алексея. Связь с царем затруднена, и Шере­метьев плакался Ф.М.Апраксину: ранее, писал фельдмаршал, было «не так мне прискорбно и несносно, как сие мое дело, за отлучением его са­модержавства в такую дальность, також что вскорости не могу получить указ, а к тому отягощен положением на мой рассудок, что трудно де­лать». Своим «рассудком» Борис Петрович отвык пользоваться. Посочув­ствовал Шереметьев и Апраксину: «Мню себе, что и вы в такой тягости и печали застаешь». Не смотря на этот факт, Петр собрал вокруг себя ком­панию очень даровитых соратников, которые были весьма талнтливы в своем деле. То была столь памятная компания сотрудников, которых по­добрал себе преобразователь, — довольно пестрое общество, в состав которого входили, как упоминалось выше, люди различного происхожде­ния. Среди них можно найти и очень умных и самых обыкновенных, но все они были преданные и исполнительные.

Многие из них, даже большинство и притом самые видные и заслу­женные дельцы, были многолетние и ближайшие сотрудники Петра: князь Ф.Ю.Ромадоновский, Князь М.М.Голицын, Т.Стрешнев, А.В.Макаров, князь Я.Ф.Долгорукий, князь А.Д.Меньшиков, графы Голо­вины, Шереметьев, П.Толстой, Брюс, Апраксин. Сним они начали свое дело; они шли за ним до последних лет шведской войны, иные пережили Ништадтский мир и самого преобразователя. Другие, как граф Ягужин­ский, барон Шафиров, барон Остерман, волынский, Татищев, Неплюев, миних, постепенно вступали в редевшие ряды на место раньше выбыв­ших князя Б.Голицина, графа Ф.А.Головина, Шеина, Лефорта, Гордона. Петр набирал нужных ему людей всюду, не разбирая звания и происхо­ждения, и они сожлись к нему с разных сторон и из всевозможных со­стояний: кто пришел юнгой на португальском корабле, как генерал-по­лицмейстер новой столицы Девиер, кто пас свинейв Литве, как расска­зывали про первого генерал-прокурора Сената Ягужинского, кто был си­дельцем в лавочке, как вице-канцлер Шафиров, кто из русских дворовых людей, как архангельский вице-губернотор, изобретатель гербовой бу­маги, Курбатов, кто, как Остерман был сын вестфальского пастора; и все эти люди вместе с князем Меньшиковым, когда-то, как гласила молва, торговавшим пирогами по московским улицам, встречались в обществе Петра с остатками русской боярской знати. Не легко было сладить столь разнахарактерный набор в дружную компанию для общей деятельности. Петру досталась трудная задача не только подыскивать годных людей для исполнения своих предприятий, но воспитывать са­мих исполнителей. Неплюев впоследствии говорил Екатерине II:»Мы, Петра Великого ученики, проведены им сквозь огонь и воду». Но в этой суровой школе применялись не одни только суровые воспитательные приемы. Посредством раннего и прямого общения Петр приобрел большое умение распозновать людей даже по одной наружности, редко ошибался в выборе, верно угадывал, кто на что годен. Но, за исключе­нием иностранцев, да и то не всех, люди, подобранные им для своего дела, не становились на указанные им места готовыми дельцами. Это был добротный, но сырой материал, нуждавшийся в тщательной обра­ботке. Подобно своему вождю, они учились на ходу, среди самого дела. Им нужно было все показать, растолковать наглядным опытом, собст­венным примером, за всяким присмотреть, каждого проверить, иного ободрить, другому дать хорошую острастку, чтобы не дремал, а смотрел в оба. Притом Петру нужно было приручить их к себе, стать к ним в про­стые и прямые отношения, чтобы личной к ним близостью вовлеч в эти отношения их нравственное чувство, по крайней мере, чувство некото­рой стыдливости, хотя бы только перед ним одним, и таким образом по­лучить возможность действовать не только на ощущение официального страха должностного холопа, но и на совесть как не лишнюю подпорку гражданского долга или по краеней мере общественного прилиичия. В этом отношении, что касается долга и приличия, большинство русских сотрудников Петра вышло из старого русского быта с большими недоче­тами, которые ярко проявились в злоупотреблениях по службе. Петр жестоко и безуспешно боролся с этой язвой. Он ожесточался, видя, как вокруг него играют в закон, по его выражению, словно в карты, и совсех сторон подкапываются «под фортецию правды». Есть известие, что од­нажды в Сенате, выведенный из терпения этой повальной недобросове­стностью, он хотел издать указ вешать всякого чиновника, укравшего хоть настолько, сколько нужно для покупки веревки. Тогда блюститель закона ‘око государево», генерал-прокурор Ягужинский встал и сказал: «Разве ваше величество хотите царствовать один, без слуг, без поддан­ных? Мы все воруем, только один больше и приметнее другого’. Человек снисходительный, доброжелательный и доверчивый, Петр в такой среде стал проникаться недоверием к людям и приобрел наклонность думать, что их можно обуздать только «жесточью». Он не раз повторял Давидово слово, что всякчеловек ложь, приговаривая: «Правды в людях мало, а коварства много. «Петр всеми возможными мерами пытался очистить столь испорченную атмосферу. Были у него и суровые законы, царская дубинка, которой он не раз бивал своих упрямэх сподвижников. Однако он высоко ценил талант и заслугу и много грехов прощал даровитым и заслуженным сотрудникам, но ни за какие таланты и заслуги не ослаб­лял он требований олга; напротив, чем выше ценил он дельца, тем взы­скательнее был к нему и тем доверчивее полагался на него, требуя не только точного исполнения своих распоряжений, но, где нужно, и дейст­вий на свой страх, по собственному соображениюи почину, строго пред­писывая, чтобы в донесениях ему отнюдь не было привычного «как изво­лишь». Воспитывая себе дельцов самым обхождением с ними, требова­ниями служебной дисциплины, собственным примером, наконец, уваже­нием к таланту и заслуге, петрхотел, чтобы его сотрудники ясно видели, во имя чего он требуетот них таких усилий, и хорошо понимали как его самого, так и дело, которой вели по его указаниям,- хотя бы только по­нимали, если уж не могли в душе сочувствовать ни ему самому, ни его делу. Вот на таких четырех, сочувствовавших Петру и его благому делу, мне хотелось заострить внимание. Это Александр Данилович Меньши­ков, Борис Птрович Шереметьев, Петр Андреевич Толстой, предок Л.Н.Толстого, и Алексей Васильевич Макаров. Каждого из них природа одарила неодинаковыми способностями, разными были и сферы их приложения. Но при всех различиях меры таланта и знаний у них были и общие черты. Все они тянулли лямку в одной упряжке, подчинялись од­ной суровой воле и поэтому должны были сдерживать свой темпера­мент, а порой и грубый, необузданный нрав. В портретных зарисовках каждого из них можно обнаружить черты характера, свойственные чело­веку переходной эпохи, когда влияние просвещения еще не сказались в полной мере. Именно поэтому в одном человеке спокойно уживались грубость и изысканная любезность, обаяние и надменность, под внеш­ним лоском скрывались варварство и жестокость. Другая общая черта — среди видных сподвижников царя не было лиц с убогим интеллектом, лишенных природного ума. Наконец, бросается в глаза общность их су­деб: карьера почти всех из них трагически оборвалась.

studfiles.net

Личность Петра I

Личность Петра I

Обращаясь к ранним годам жизни первого российского императора, невольно стремишься найти первые свидетельства неординарности Петра I. Ничто не говорит о грядущем гении. Мальчик, родившийся в день Исаакия Далматского, 30 мая 1672 года ничем особо не отличался от своих многочисленных братьев и сестёр.

Своё детство будущий император провёл в Преображенском, которое с его бытом летней царской дачи, окруженной полями, лесами, способствовало развитию способностей Петра. Уже в раннем возрасте проявились присущие Петру черты характера: живость восприятия, неугомонность и неиссякаемая энергия, страстная самозабвенная увлеченность игрой, незаметно переходящая в дело. “Потешные игры” и английский бот, найденный в сарае, не остались только игрой, а стали началом будущего грандиозного дела, преобразовавшего Россию. Большое значение имеет еще одно обстоятельство: совсем близко от Преображенского располагалась Немецкая слобода – Кокуй, поселение иностранцев, приехавших в Россию из разных европейских стран, которых за плохое знание русского языка москвичи называли немцами, немыми. По традициям того времени это поселение купцов, дипломатов, ландскнехтов было отделено от города оградой. Кокуй был своеобразной моделью Европы, где рядом – так же тесно, как и в Европе – жили католики и протестанты, немцы и французы, англичане и шотландцы. Знакомство с иностранцами, интересными, образованными людьми, Францем Лефортом, Патриком Гордоном, непривычные вещи, обычаи, многоязычие, а потом и первые интимные впечатления в доме виноторговца Монса, где жила его дочь, красавица Анна, — всё это облегчило Петру преодоление невидимого, но прочного психологического барьера, разделявших два чуждых друг другу мира – православной Руси и “богопротивной” Европы, барьера, который и сейчас всё ещё трудно преодолевать.

На мой взгляд, нельзя составить объективное мнение о человеке, ничего не зная о его характере, привычках внешности, поэтому мне бы хотелось набросать некоторые штрихи к портрету Петра I и Екатерины II.

“Петр I – фигура противоречивая, сложная. Таким породила его эпоха. От своих отца и деда унаследовал он черты характера и образ действий, мировоззрение и замыслы на будущее. В то же время он был яркой индивидупльностью во всём, и именно это позволило ему ломать устоявшиеся традиции, обычаи, привычки, обогащать старый опыт новыми идеями и деяниями, заимствовать нужное и полезное у других народов”

“…За ручной труд он брался при всяком представлявшемся к тому случае. В молодости, когда он еще много не знал, осматривая фабрику или завод, он постоянно хватался за наблюдаемое дело. Ему трудно было оставаться простым зрителем чужой работы, особенно для него новой. Ему все хотелось работать самому. С годами он приобрел необъятную массу технических познаний. Уже в первую заграничную его поездку немецкие принцессы из разговора с ним вывели заключение, что он в совершенстве знал до 14 ремесел. Успехи в разных ремеслах поселили в нем большую уверенность в ловкости своей руки: он считал себя и опытным хирургом и опытным зубным врачом. Бывало, близкие люди, заболевшие каким-либо недугом, требовавшим хирургической помощи, приходили в ужас при мысли, что царь проведает об их болезни и явится с инструментами, предложит свои услуги. Говорят, после него остался целый мешок с выдернутыми им зубами — памятник его зубоврачебной практики…”

“Петр был честный и искренний человек, строгий и взыскательный к себе, справедливый и доброжелательный к другим, но по направлению своей деятельности он больше привык общаться с вещами, с рабочими орудиями, чем с людьми, а потому и с людьми обращался, как с рабочими орудиями, умел пользоваться ими, быстро угадывал, кто на что годен, но не умел и не любил входить в их положение, беречь их силы, не отличался нравственной отзывчивостью своего отца. Петр знал людей, но не умел или не всегда хотел понимать их”.

На мой взгляд, его манера общения с людьми не имеет никакого оправдания. “Он сознавал, что он – абсолютный монарх, и всё, что он делает и говорит неподвластно людскому суду; лишь Бог спросит с него за всё, и хорошее, и плохое…” “Всё дрожало, всё безмолвно повиновалось” — так обобщил А.С. Пушкин сущность натуры Петра I как государя и человека. Хотя, как ни странно, Петр сознательно избегал повсеместных проявлений того осо­бого полубожественного почитания личности русского царя, ко­торым окружались с незапамятных времен его предшественники на троне. Причем создается впечатление, что Петр делал это умышленно, демонстративно нарушая принятый и освященный веками этикет. При этом было бы неправильно думать, что подобным пренебрежением обычаями он стремился разрушить почитание верховной власти, поставить под сомнение ее полноту и священность для подданных. В его отношении к величию и значению власти самодержца прослеживается иной подход, основанный на принципах рационализма.

“Добрый по природе как человек, Петр был груб как царь, не привыкший уважать человека ни в себе, ни в других; среда, в которой он вырос, и не могла воспитать в нем этого уважения. На большом празднестве один иноземный артиллерист, назойливый болтун, в разговоре с Петром расхвастался своими познаниями, не давая царю выговорить слова. Петр слушал-слушал хвастуна, наконец, не вытерпел и, плюнув ему прямо в лицо, молча отошел в сторону”.

Петр мог появиться в любом уголке Петербурга зайти в любой дом и сесть за стол, не брезгуя самой простой пищей. Не оставался он равнодушен к народным развлечениям и заба­вам. Ф. В. Берхгольц, камер-юнкер голштинского герцога Карла Фридриха, записал в своем дневнике за 1724 год, что 10 апреля император “качался у Красных ворот на качелях, которые устро­ены там для простого народа по случаю праздника”, а 5 ноября зашел в дом одного немецкого булочника, “вероятно, мимоез­дом, услышав музыку и любопытствуя видеть, как справляют свадьбы у этого класса иностранцев”.

Нельзя не сказать несколько слов о необычайной внешности Петра. “Петр был человеком высокого роста (исследователи называют 204см), но отнюдь не богатырского сложения (размер одежды 48-50, обуви – 39-40) Судя по всему, не отличался он и крепким здоровьем, был подвержен простудам и ежегодно тяжело болел”.

Первое, на что обращали внимание наблюдатели и что их более всего поражало в Петре, — это его необычайная внешность, простота образа жизни и демократизм в общении с людьми разных слоев общества. Его современник, вспоминая поразившие его в царе привычки и черты, писал: “Его царское величество высокого роста, стройного телосложения, лицом несколько смугл, но имеет правильные и резкие черты, которые дают ему величественный и бодрый вид и пока­зывают в нём бесстрашный дух. Он любит ходить в курчавых от природы волосах и носит небольшие усы, что к нему очень I пристало. Его величество бывает обыкновенно в таком простом платье, что если кто его не знает, то никак не примет за столь великого государя… Он не терпит при себе большой свиты, и мне часто случалось видеть его в сопровождении только одного или двух денщиков, а иногда и без всякой прислуги”.

“От природы он был силач; постоянное обращение с топором и молотком еще больше развило его мускульную силу и сноровку. Он мог не только свернуть в трубку серебряную тарелку, но и перерезать ножом кусок сукна на лету. Петр уродился в мать и особенно походил на одного из ее братьев, Федора.… Очень рано уже на двадцатом году, у него стала трястись голова и на красивом лице в минуты раздумья или сильного внутреннего волнения появлялись безобразившие его судороги. Все это вместе с родинкой на правой щеке и привычкой на ходу широко размахивать руками делало его фигуру всюду заметной. Его обычна походка, особенно при понятном размере его шага, была такова, что спутник с трудом поспевал за ним. Ему трудно было долго усидеть на месте: на продолжительных пирах он часто вскакивал со стула и выбегал в другую комнату, чтобы размяться. Эта подвижность делала его в молодости большим охотником до танцев. Он был обычным и веселым гостем на домашних праздниках вельмож, купцов, мастеров, много и недурно танцевал, хотя не проходил курса танцевального искусства. Если Петр не спал, не ехал, не пировал или не осматривал чего-нибудь, он непременно что-нибудь строил. Руки его были вечно в работе, и с них не сходили мозоли”.

Совершенно одинаково он вел

mirznanii.com

Литературный герой ПЕТР ПЕРВЫЙ

ПЁТР ПЕРВЫЙ — 1) герой романа Д.С. Мережковского «Петр и Алексей» (1904-1905), заключительной части исторической трилогии «Христос и Антихрист», где на примере трех отдаленных во времени исторических эпох изображается борьба христианства и язычества. Трилогия создавалась в течение почти целого десятилетия, и внутренняя ее концепция менялась. В первом романе — «Отверженный» (позднее печатался под заглавием «Смерть богов (Юлиан Отступник)») — Мережковский обращается к эпохе императора Юлиана (IV век), пытавшегося возродить язычество и уничтожить победившее его христианство. В период создания романа Мережковский увлекался антихристианскими идеями Ф.Ницше, под влиянием которого возрождение язычества предстает как торжество «веселия жизни», земных радостей над бесплодным христианским аскетизмом. Вторая часть трилогии — роман «Воскресшие боги (Леонардо да Винчи)» — была обращена к эпохе Возрождения, когда происходит новое открытие античности, и статуи языческих богов снова воскресают уже как произведения искусства. В этом романе противостоящие друг другу языческие и христианские идеалы рассматриваются как две равноправные, но непримиримые правды. Отсюда двойственность, которую приобретают все начинания Леонардо в изображении Мережковского. В третьей части трилогии, романе «Петр и Алексей», тема противостояния христианства и язычества не является главной, она возникает в начале романа, в описании открытия статуи Венеры, которую по инициативе Петра устанавливают в Летнем саду. Главная антитеза романа стала заглавием всей трилогии: Христос и Антихрист. О направлении, в котором эволюционировал первоначальный замысел, Мережковский писал: «Когда я начинал трилогию «Христос и Антихрист», мне казалось, что существуют две правды: христианство — правда о небе и язычество — правда о земле, и в будущем соединение этих двух правд — полнота религиозной истины. Но, кончая, я уже знал, что соединение Христа с Антихристом — кощунственная ложь; я знал, что обе правды — о небе и о земле — уже соединены во Христе Иисусе…» П. в изображении Мережковского предстает как носитель антинациональных государственных устремлений, направляющих Россию по внутренне чуждому ей пути. Бюрократическое государство, которое создает он самыми варварскими методами, с его «противоестественной» столицей, строится на костях людей. Это дьявольское наваждение, о котором пророчествует царевна Марфа Алексеевна: «Петербургу быть пусту». П. не только распутник, пьяница и сквернослов, но и гонитель русской церкви, убийца стрельцов, участвовавший в пытках собственного сына. Изображая П., Мережковский, вслед за раскольниками, наделяет его чертами апокалиптического антихриста. Истинными носителями христианских идей выступают в романе раскольники-старообрядцы, ощущающие деятельность П. как глубоко враждебную, мечтающие посадить на русский трон царевича Алексея и возродить с его помощью исконные русские обычаи, вернув столицу в Москву. П. противостоит царевич Алексей, к которому как к последней надежде тянутся все защитники самобытности, не принимающие петровских реформ, и которому явно симпатизирует простой люд. В конфликте П. и Алексея симпатии Мережковского на стороне пусть слабого и безвольного, но все-таки гораздо более человечного Алексея. В сцене убийства сына П. слышны отзвуки евангельского мифа о сыне, приносимом Богом-отцом в жертву миру. Поступки П. приобретают тем самым некоторое оправдание. В более поздней публицистике Мережковский высоко оценивал значение петровских реформ. В статье «Теперь или никогда» (1905) он называл «религиозным подвигом» П. то, что он «согласился принять на себя страшную тень Зверя, тень Антихриста». Роман насыщен множеством достоверных исторических и бытовых подробностей. Но, несмотря на это, П. в изображении Мережковского скорее схема, наделенная некоторыми авторскими мыслями, чем живой исторический характер русского царя. В 1920 году на материале романа Мережковский написал пьесу «Царевич Алексей», которая в режиссуре и оформлении А.Н.Бенуа шла на сцене Большого Драматического Театра в Петрограде. Роль царевича Алексея играл Н.Ф.Монахов.

2) Герой нескольких произведений А.Н.Толстого: рассказа «День Петра» (1918), пьесы «На дыбе» (1929, 2-я ред. под назв. «Петр I» — 1934, 3-я ред.- 1938), исторического романа «Петр Первый» (1-я кн.- 1929-1930, 2-я — 1933-1934, 3-я, неоконч.,- 1944-1945), а также киносценария (1937-1939, в соавторстве с режиссером В.М.Петровым). Образ П. в про «ведениях Толстого получил разные истолкования, обусловленные как временем их написания, так и жанровыми особенностями, различными для героев эпического сюжета и драматической фабулы. Тем не менее общая тенденция в трактовке личности Петра оставалась неизменной. Она складывалась у писателя под влиянием исторических сочинений С.М.Соловьева («Публичные чтения о Петре Великом», 1872, и другие работы) с их образом «народного царя», призванного осуществить великое дело преобразования России, олицетворяющего собой идею сильной самодержавной власти, понимаемой как явление внесословное и надклассовое. Толстому безусловно близок пушкинский образ Петра, героя Полтавы, воздвигшего «в гражданстве северной державы < …> огромный памятник себе». В изображении Толстого П. не имеет ничего общего с «царем-антихристом», каким его показал Мережковский. А вот враги дела Петрова — явные слуги антихриста, творящие «черные мессы», страшащиеся рассвета Руси. В пьесе «На дыбе» П. показан как личность исключительная и трагическая. Это, по выражению Б.В.Алперса, Гулливер, попавший в страну лилипутов. Он — единственный носитель преобразующей воли, обреченный на одиночество, окруженный предательством и изменой. Пока П. силен, все ему подвластно. Буквально по мановению руки воздвигается город и создается флот. Но только силы оставляют П., и все восстает против него. В финале умирающий император видит, как буря разбивает в щепы построенный им флот, а хлынувшее море затопляет воздвигнутый им град. В романе Толстого, хронология которого охватывает период с 1682 по 1704 г., от смерти царя Федора Алексеевича и венчания на царство Ивана и Петра до взятия Нарвы, образ П. приобрел большую историческую объективность, хотя и лишился трагической составляющей героя пьесы. П. сталкивается с оппозицией, подавляет мятежи, сражается с ордами неприятелей, но его исторический выигрыш предопределен. Первым театральным воплощением пьесы «На дыбе» стал спектакль МХАТа Второго (1930), в котором роль П. исполнял В.В.Готов-цев. В постановке третьей редакции пьесы на сцене Ленинградского театра драмы им.Пуш-кина П. играл Н.К.Черкасов (1938). Самое значительное актерское воплощение этого образа принадлежит Н.К.Симонову, сыгравшему роль П. в фильме В.М.Петрова (1937-1939).

Лит.: Павленко Н.И. Роман А.Н.Толстого «Петр Первый» глазами историка // Россию поднял на дыбы… М„ 1987.

mirznanii.com