Биография Андрея Платонова — РИА Новости, 28.08.2019
https://ria.ru/20190828/1557908440.html
Биография Андрея Платонова
Биография Андрея Платонова — РИА Новости, 28.08.2019
Биография Андрея Платонова
Русский писатель Андрей Платонович Платонов (настоящая фамилия Климентов) родился 28 августа (16 августа по старому стилю) 1899 года в Воронеже в семье слесаря… РИА Новости, 28.08.2019
2019-08-28T00:54
2019-08-28T00:54
2019-08-28T00:54
справки
/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content
/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content
https://cdnn21.img.ria.ru/images/155790/85/1557908595_0:271:2047:1422_1920x0_80_0_0_e364364b9a30074020138cd2c5f809cf.jpg
Русский писатель Андрей Платонович Платонов (настоящая фамилия Климентов) родился 28 августа (16 августа по старому стилю) 1899 года в Воронеже в семье слесаря железно-дорожных мастерских Платона Климентова, от имени которого он образовал позже литературный псевдоним.
В тринадцатилетнем возрасте поступил рабочим на паровозостроительный завод, где работал его отец. До 1917 года сменил несколько профессий: был подсобным рабочим, литейщиком, слесарем. Автобиографический материал о детстве позже ляжет в основу рассказов, написанных в 1930-е годы: «Семен», «Глиняный дом в уездном саду», «Третий сын».В 1919 году служил в Красной Армии: помощником машиниста перевозил боеприпасы, потом рядовым красноармейцем.В 1920 году Платонов вступил в ряды Коммунистической партии, но уже через год по собственному желанию вышел из партии.В 1921 году окончил электротехническое отделение Воронежского железнодорожного политехникума. В этом же году написал брошюру «Электрофикация».Работал инженером в области мелиорации и электрификации сельского хозяйства: в 1922-1923 годах – в составе Чрезвычайной комиссии по борьбе с голодом в Воронежской губернии, в 1923-1926 годах – в Воронежском губернском земельном управлении. В 1926 году переехал в Москву.Литературной деятельностью начал заниматься в 1918 году.
Работал журналистом в воронежских газетах «Известия укрепрайона», «Красная деревня» и др. В журнале «Железный путь» были опубликованы стихотворения Платонова «Ночь», «Тоска» и др. В этом же году вышел его рассказ «Очередной», также публиковались очерки, статьи и рецензии. Платонов стал одним из самых заметных литераторов Воронежа, активно выступал в периодике, в том числе под псевдонимами Елп.Баклажанов, А.Фирсов и др. В 1922 году был опубликован его сборник стихов «Голубая глубина».В 1920-х годах вышли повести «Епифанские шлюзы» (1927), «Ямская слобода» (1927), «Город Градов» (1928), «Сокровенный человек» (1928).В 1929 году рассказ «Усомнившийся Макар» вызвал волну критики в адрес Платонова. В том же году получил резко отрицательную оценку Максима Горького и был запрещен к печати роман Платонова «Чевенгур» (1926-1929), который был опубликован только в 1972 году во Франции, в 1988 году – в СССР.В 1931 году его повесть «Впрок. Бедняцкая хроника» была признана «контрреволюционной», а сам Платонов назван кулацким агентом.
В 1931-1935 годах он совмещал литературную деятельность с инженерной службой.В 1934 году в составе группы советских писателей посетил Туркмению (рассказ «Такыр», 1934; повесть «Джан», опубликована в 1964 году). В 1937 году вышел сборник рассказов «Река Потудань», вызвавший обвинения «в религиозном душеустройстве». В 1939 году он написал свой известный рассказ «Родина электричества».Во второй половине 1930-х годов Платонов активно публиковался (под псевдонимами Ф. Человеков и А. Фирсов) как литературный критик, однако подготовленный им в 1938 году к печати сборник статей «Размышления читателя» не увидел свет (сигнальный экземпляр вышел в 1939 году; опубликован в 1970 году).В трагическом ключе осмыслена идея строительства «общепролетарского дома» в повести «Котлован» (создана в 1930 году, впервые опубликована с большой редакторской правкой за рубежом в 1969 году; в СССР – в 1987 году). Неприятием форм переустройства жизни отмечена повесть «Ювенильное море» (написана в 1931; опубликована в 1986 году).
Разочарованием в мечтах о всеобщем счастье и безысходностью проникнут роман «Счастливая Москва», над которым Платонов работал в 1933-1937 годах (не окончен, опубликован в 1991 году).В годы Великой Отечественной войны Платонов работал военным корреспондентом газеты «Красная звезда» в действующей армии. За время войны вышло четыре книги писателя: «Одухотворенные люди» (1942), «Рассказы о Родине» (1943), «Броня» (1943), «В сторону заката солнца» (1945).В 1946 году в журнале «Новый мир» был опубликован его рассказ «Семья Иванова» (другое название – «Возвращение»), который вызвал новую волну отрицательных рецензий. Писатель вновь попал в литературную опалу.В последующие годы Платонов занимался переработкой для детей русских и башкирских народных сказок. 5 января 1951 года Андрей Платонов скончался в Москве.Издание произведений Платонова возобновилось в конце 1950-х годов, но некоторые его сочинения впервые были опубликованы в России только в годы перестройки.Произведения Платонова были неоднократно экранизированы.
В их числе «Начало неведомого века» (1967, премьера — 1988) Ларисы Шепитько по рассказу Платонова «Родина электричества»; «Одинокий голос человека» (1978) Александра Сокурова и «Возлюбленные Марии» (1984) Андрея Кончаловского по сборнику «Река Потудань», «Случайный взгляд» (2005) Владимира Мирзоева по повести «Котлован», а также анимационный фильм Александра Петрова «Корова» по одноименному рассказу писателя. В 2017 году по рассказу Платонова «Родина электричества» в Воронеже была поставлена опера композитора Глеба Седельникова.Андрей Платонов был женат на бывшей сельской учительнице Марии Кашинцевой, которой посвятил повесть «Епифанские шлюзы». Его супруга стала прототипом заглавной героини рассказа «Песчаная учительница». После смерти писателя она вела работу по сохранению его литературного наследия и публикации произведений.Их сын Платон (1922-1943) в 1938 году был арестован НКВД по сфабрикованному делу и обвинен в том, что являлся одним из руководителей антисоветской молодежной террористической и шпионской организации, действовавшей в Москве.
Был освобожден в 1940 году, но вскоре скончался. Дочь писателя Мария (1944-2005) всю свою жизнь работала художником-оформителем в издательстве «Прогресс», а в конце жизни занималась изданием сочинений своего отца. В 1999 году в Воронеже был открыт памятник Андрею Платонову.С 2011 года в Воронежской области проводится Международный Платоновский фестиваль искусств. Вручается Платоновская премия, лауреатами которой в разные годы становились публицист Борис Екимов, режиссер Лев Додин, пианист Михаил Плетнев, художник-мультипликатор Андрей Петров, писатель Андрей Битов, кинорежиссер Александр Сокуров, театральный режиссер Анатолий Васильев и актриса Алла Демидова, театральный художник Эдуард Кочергин. Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
2019
РИА Новости
internet-group@rian.
ru
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
Новости
ru-RU
https://ria.ru/docs/about/copyright.html
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
https://cdnn21.img.ria.ru/images/155790/85/1557908595_0:280:2047:1816_1920x0_80_0_0_acb2e0ae64b14803f83c3c80f2db911c.jpgРИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
справки
Русский писатель Андрей Платонович Платонов (настоящая фамилия Климентов) родился 28 августа (16 августа по старому стилю) 1899 года в Воронеже в семье слесаря железно-дорожных мастерских Платона Климентова, от имени которого он образовал позже литературный псевдоним.
В тринадцатилетнем возрасте поступил рабочим на паровозостроительный завод, где работал его отец. До 1917 года сменил несколько профессий: был подсобным рабочим, литейщиком, слесарем. Автобиографический материал о детстве позже ляжет в основу рассказов, написанных в 1930-е годы: «Семен», «Глиняный дом в уездном саду», «Третий сын».В 1919 году служил в Красной Армии: помощником машиниста перевозил боеприпасы, потом рядовым красноармейцем.
В 1920 году Платонов вступил в ряды Коммунистической партии, но уже через год по собственному желанию вышел из партии.
В 1921 году окончил электротехническое отделение Воронежского железнодорожного политехникума. В этом же году написал брошюру «Электрофикация».
Работал инженером в области мелиорации и электрификации сельского хозяйства: в 1922-1923 годах – в составе Чрезвычайной комиссии по борьбе с голодом в Воронежской губернии, в 1923-1926 годах – в Воронежском губернском земельном управлении. В 1926 году переехал в Москву.
Литературной деятельностью начал заниматься в 1918 году.
Работал журналистом в воронежских газетах «Известия укрепрайона», «Красная деревня» и др. В журнале «Железный путь» были опубликованы стихотворения Платонова «Ночь», «Тоска» и др. В этом же году вышел его рассказ «Очередной», также публиковались очерки, статьи и рецензии. Платонов стал одним из самых заметных литераторов Воронежа, активно выступал в периодике, в том числе под псевдонимами Елп.Баклажанов, А.Фирсов и др.
В 1922 году был опубликован его сборник стихов «Голубая глубина».
В 1920-х годах вышли повести «Епифанские шлюзы» (1927), «Ямская слобода» (1927), «Город Градов» (1928), «Сокровенный человек» (1928).В 1929 году рассказ «Усомнившийся Макар» вызвал волну критики в адрес Платонова. В том же году получил резко отрицательную оценку Максима Горького и был запрещен к печати роман Платонова «Чевенгур» (1926-1929), который был опубликован только в 1972 году во Франции, в 1988 году – в СССР.
В 1931 году его повесть «Впрок. Бедняцкая хроника» была признана «контрреволюционной», а сам Платонов назван кулацким агентом.
В 1931-1935 годах он совмещал литературную деятельность с инженерной службой.
В 1934 году в составе группы советских писателей посетил Туркмению (рассказ «Такыр», 1934; повесть «Джан», опубликована в 1964 году).
В 1937 году вышел сборник рассказов «Река Потудань», вызвавший обвинения «в религиозном душеустройстве».
В 1939 году он написал свой известный рассказ «Родина электричества».Во второй половине 1930-х годов Платонов активно публиковался (под псевдонимами Ф. Человеков и А. Фирсов) как литературный критик, однако подготовленный им в 1938 году к печати сборник статей «Размышления читателя» не увидел свет (сигнальный экземпляр вышел в 1939 году; опубликован в 1970 году).
В трагическом ключе осмыслена идея строительства «общепролетарского дома» в повести «Котлован» (создана в 1930 году, впервые опубликована с большой редакторской правкой за рубежом в 1969 году; в СССР – в 1987 году). Неприятием форм переустройства жизни отмечена повесть «Ювенильное море» (написана в 1931; опубликована в 1986 году).
Разочарованием в мечтах о всеобщем счастье и безысходностью проникнут роман «Счастливая Москва», над которым Платонов работал в 1933-1937 годах (не окончен, опубликован в 1991 году).
В годы Великой Отечественной войны Платонов работал военным корреспондентом газеты «Красная звезда» в действующей армии. За время войны вышло четыре книги писателя: «Одухотворенные люди» (1942), «Рассказы о Родине» (1943), «Броня» (1943), «В сторону заката солнца» (1945).
В 1946 году в журнале «Новый мир» был опубликован его рассказ «Семья Иванова» (другое название – «Возвращение»), который вызвал новую волну отрицательных рецензий. Писатель вновь попал в литературную опалу.
В последующие годы Платонов занимался переработкой для детей русских и башкирских народных сказок.
5 января 1951 года Андрей Платонов скончался в Москве.
Издание произведений Платонова возобновилось в конце 1950-х годов, но некоторые его сочинения впервые были опубликованы в России только в годы перестройки.
Андрей Платонов был женат на бывшей сельской учительнице Марии Кашинцевой, которой посвятил повесть «Епифанские шлюзы». Его супруга стала прототипом заглавной героини рассказа «Песчаная учительница». После смерти писателя она вела работу по сохранению его литературного наследия и публикации произведений.
Их сын Платон (1922-1943) в 1938 году был арестован НКВД по сфабрикованному делу и обвинен в том, что являлся одним из руководителей антисоветской молодежной террористической и шпионской организации, действовавшей в Москве.
Был освобожден в 1940 году, но вскоре скончался. Дочь писателя Мария (1944-2005) всю свою жизнь работала художником-оформителем в издательстве «Прогресс», а в конце жизни занималась изданием сочинений своего отца. В 1999 году в Воронеже был открыт памятник Андрею Платонову.С 2011 года в Воронежской области проводится Международный Платоновский фестиваль искусств. Вручается Платоновская премия, лауреатами которой в разные годы становились публицист Борис Екимов, режиссер Лев Додин, пианист Михаил Плетнев, художник-мультипликатор Андрей Петров, писатель Андрей Битов, кинорежиссер Александр Сокуров, театральный режиссер Анатолий Васильев и актриса Алла Демидова, театральный художник Эдуард Кочергин.Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
публицистика, рассказы, повести, романы, драматургия, киносценарии и другие произведения А. П. Платонова; экранизации, постановки, архивные материалы, фотографии
Творчество Андрея Платонова — На сайте: публицистика, рассказы, повести, романы, драматургия, киносценарии и другие произведения А.
П. Платонова; экранизации, постановки, архивные материалы, фотографии А без меня народ неполный! Надпись на памятнике является цитатой из рассказа «Жена машиниста» Столетие
Памятник открыт в 1999 году в Воронеже на столетие со дня рождения писателя. Расположен на Проспекте Революции перед зданием Воронежского государственного университета.
Писатели о Платонове
Один из его героев говорит: «А без меня народ неполный». И никому не приходит в голову не доверять этим словам или сомневаться в этой наивной простоте, которая составляет у Платонова приземленную, как бы сознательно не поднимающуюся над землей мудрость.
Человек вы — талантливый, это бесспорно…
Письмо А. П. Платонову, 18 сентября 1929 г.
Платонов сумел написать свои тексты вот этим, каким-то дохристианским языком первобытного зарождающегося сознания. И глубина этих постижений равна именно перворождению, зарождению, тому моменту сознания, когда еще ничего не выражено.
Может быть, Платонова надо читать детям, может быть, они поймут это легче — и вовремя.
А дома я достал маленькую книжку Платонова, развернул «Железную старуху», прочел о том, что червяк «был небольшой, чистый и кроткий, наверное, детеныш еще, а может быть, уже худой старик», и заплакал…
Ю. Нагибин, «О Платонове»
Выступление на 10 съезде Союза русских писателей (1999)
Не один я, должно быть, все последние годы жил с ощущением того, что общее наше строительное укрепительное дело вспоможения Отечеству получается плохо. Не одному мне являлись подозрения, будто мы, каким-то образом оказались не там, где нам должно быть, — оказались на пустынном берегу, от которого Русь отчалила, и это осталось для нас незамеченным.
Для литературы больше, чем для любого другого искусства, важны восприятие, отзвук, взаимосвязь с читателем. Литература вдохновляется, питается энергией ответной волны. Мы тужимся восстанавливать разрушенное, складывать разрозненные части воедино, но они выскальзывают из наших рук и рассыпаются без того цементирующего состава, который есть читательское внимание.
И глухая тревога охватывает нас, — никогда еще не были мы столь искренни в своем гневе и боли за Россию, никогда еще в попытке сказать громко и значимо слова всеобщей мобилизации не выкладывались мы до столь жертвенной опустошенности. Что же, напрасно? Чтобы ответить на этот вопрос, в расчет надо брать немалые стада, пасущиеся на наших добродетельных засевах. Большие, вдесятеро большие стада, срывающих цветы, чем тех, кто поставляет дурно пахнущие блюда. Эти количества читателей, как бы ни казались. С одной стороны, они нам велики, с другой — малы, решающей роли не играют. Они лишь подтаивающие с разных концов стороны айсберга. Развернись завтра под изменчивым ветром айсберг, и не наших читателей убудет, а наших прибудет. Однако общее число останется примерно одинаковым. По сравнению с огромной массой великана, влачимого непогодой и вморозившего в себя культурную потребность, оно есть лишь малая частица этого великана. За десять лет число читателей сократилось едва ли не в тысячу раз, и это еще, надо думать, великодушные подсчеты.
А что такое десять лет, как не один миг? Литература потеряла не только государственное, не только общественное значение, но значение органическое, личностное. После Октябрьской революции произошел не меньший слом народного бытия; и безвкусица, и пошлость также ударились в разгул, до такого не доходило. Вспомним, сразу после гражданской войны появились Шолохов, Леонов, Булгаков, Платонов, талант молодого Есенина возрос до гениальности, при этом каждый из них принимал новую жизнь в сомнениях и борениях, которые, казалось, должны были сказаться на литературе. Но этого не произошло, несмотря на тогдашнее разногласие, даже на прямую директиву агитпропа — взорвать, разрушить, стереть с лица земли старые художественные формы. Что такое для искусства уничтожить старые художественные формы? Это убить отечественное искусство, отменить национальную самовыговариваемость, заставить русский язык говорить не по-русски, из русской души устроить разлив и развес на все вкусы. Не вышло. Вдумаешься: ведь значит что-то тот факт, что юная советская литература не стала ожидать толстовских сроков для написания «Войны и мира», а принялась создавать эпопею за эпопеей о гражданской войне тотчас же, по горячим следам, словно торопясь заявить неизменность и крепость отеческих художественных принципов.
В одной из последних статей Валентин Непомнящий сказал, что роковой ошибкой большевиков было то, что они не стерли с лица земли русскую классику и позволили ей спасти культуру двадцатого века, а тем самым спасти Россию. Парадокс — Василий Розанов считал, что русская литература своей безудержной критикой существовавшего порядка во весь девятнадцатый век погубила Россию, приведя ее к революции. Валентин Непомнящий уверен, что русская литература после революции спасла Россию. Спасла в таком случае чем? Той своей частью, которая русское крестоношение, тяжкое и бесконечное, из коего слагалась тогда социальность, существовала среди удивительных даров родного, вынесенного из прошлого, приумноженного настоящим, раскинутого по земле и душам. Оно, это крестоношение, неотделимо было от дивной поэзии народной жизни, из него-то ткалась и слагалась, выпевалась и выдыхалась, из этой обильной и яркой самопряди бытия, красота наших устных, а затем и письменных сказаний. Да и что такое художественность литературы, как не вязь родного с родным, любого с любым, как не чуткие страстные всполохи от прикосновения к душевным закладам, не предельная проницательности, не сказанность несказанного, ни целомудрие чувства, не слава нашему земному пути.
Одна художественность, то есть красота русской литературы, в которую облекалась красота нашей самобытности, способна была спасти Россию, не дать забыть ее духовные и нравственные формы. Один русский язык, это неумолчное чудо в руках мастеров, в устах народа, занесенное на страницы книг, один ум, объявший собою всю Россию, способен был поднимать из мертвых и до сих пор поднимал. Но если так, если литература прошлого века спасла культуру России в XX, да еще продолжилась после революции лучшими своими качествами, в лучшей коренного свойства современной литературе, то, что же случилось потом — десять-пятнадцать лет назад, когда, получив подкрепление, она оказалась бессильной перед охватившем страну смятением?
И оказалась бессильной литература не только советская, но и эмигрантско-русская, пронизанная такой тоской и любовью к России, точно это было взысканием рая земного. Но как дряхлостью побило нашу, могучую книжную рать! В чем дело? Красноармеец Андрей Платонов, начинавший печататься сразу после гражданской войны, писал: «Труд — это совесть».
Один из его героев говорит: «А без меня народ неполный». И никому не приходит в голову не доверять этим словам или сомневаться в это наивной простоте, которая составляет у Платонова приземленную, как бы сознательно не поднимающуюся над землей мудрость. Подобное же безусловное просторечие, точно валяющееся под ногами — только нагнись и подбери, а нагнувшись, поклонись его древнему и глубокому смыслу, — легкой найти и у красноармейца Леонида Леонова, и продразверстовца Михаила Шолохова. Революция была, прежде всего, социальным переворотом, со стороны социальной она посягнула на душу, отменив Небо, но труд она отменить не могла — разрушенную страну надо было восстанавливать. Труд, напротив, был теоретизирован, а «труд — есть совесть». Душа имеет два источника питания — Небо и землю, и секуляризованная обмирщенная душа тем старательней цеплялась за землю, чем туже перекрывалось Небесное сообщение. И зажавшаяся, однобокая, выжила, сыскав и в земле Небесные заклады. В эти годы мы часто вспоминаем слова Тютчева о народе: «Невыносимое он днесь выносит».
Вспоминались они, конечно, и раньше. Иван Ильин, размышляя над ними, объясняет эту сверхвыносливость народа тем, что идет он, не сворачивая, по своим исконным путям. Точнее не скажешь. Исконное, родное, родительское, нагретое и исхоженное многими и многими поколениями, вобравшее в себя и опыт, и силу веков, и веру, и Голгофу, и Воскресение — вот солнце второе, незакатное, когда небесное солнце затянуто тьмой.
Вторая революция на этом веку в России, происходившая на наших глазах, страшнее, разрушительнее, подлее первой. Теперешние революционеры вкатили машину разрушения тайно и предательски. Знамена подлости осеняют их действия от начала до конца. У большевиков была идея. Даже если принять за истину, что они строили и укрепляли государство единственно для того, чтобы спасти свою власть и затем эксплуатировать ее по всему миру, то это сейчас, на виду установления единого мирового порядка, выглядит естественным в жестоком противоборстве, кто кого. У наших же плюралистов и реформаторов, певших поначалу сладкими сиренами, не водилось другой цели, кроме разрушения.
И мировые притязания расползлись по миру раздувшимися от разграбления богатейшей страны пауками. Уже теперь появляются откровения вроде тех, что они, реформаторы, никогда не ошибались в России. Знали ей подлинную цену как страны, не способной вписаться в мировое сообщество, и народа, негодного для цивилизованной жизни. Это как раз и правда, если под неспособностью и негодностью понимать самостояние, не дающее России раствориться в чужих мирах. Но хулители-то не это имеют в виду. Цинизм сделался «святой правдой», труд как понятие совестное поруган, воспитанием народа стала его выбраковка. Платоновское «без меня народ неполный» потеряло смысл. Из всех отстойников и запруд потекла литература, возглавившая авторитетом искусства разрушение человека, его земли и миропорядка. Вот почему самая читающая в мире страна превратилась в едва ли не самую нечитающую. Эта была естественная и разумная реакция читателя на происшедшее. Его обманули и предали с такой жестокостью, какой, должно быть, в мире не бывало.
И не разбираясь в одних случаях, кто его предавал и кто предостерегал, а в других случаях и способный разбираться, но желая в величайшем своем сокрушении делать разницу между теми и другими, подобно тому, как и мы, более просвещенные, не хотим видеть этой разницы между лучшими и худшими в стане переворотчиков, народ в инстинктивной потребности сохранить себя отпрянул от всякого печатного слова, как от проказы. Вот в этом «чистом поле» стал появляться новый читатель. Или переродившийся в современных условиях, или принявший в душу семена смятения и безысходности. Погребальная литература как активная часть сегодняшнего постмодернизма явилась следствием того прямого факта, что смерть в России превзошла жизнь. Повеяло тленом, и внутри его тотчас зашевелились черви как продукт разложения некогда здорового тела. И читают сегодня всех этих Сорокиных и Яркевичей из трупоядствующей словесности больше, судя по тиражам их книг, чем Виктора Лихоносова, Василия Белова и любого из нас. Таковы культурно-потребительские реалии России конца столетия.
Я взял сейчас крайнее направление в обедненной, грязной, темной литературе, чья продукция, назойливая и вызывающая, обильно рассеивается по всем городам и весям.
Впрочем, единственным крайним направлением ее считать нельзя. Там крайних, перехлестывающих одно другое изобилием скверны, немало. И все они находят спрос. Понятно, что пристрастие к ним — болезненное, временное, — как только оздоровеет жизнь, отступит. Оно уже и сегодня опаздывает относительно происходящих перемен. Россия выстояла — в этом нет сомнения. Она выстояла, если говорить, смещая времена, и о будущих, не менее тяжких и коварных испытаниях. Будут еще как смуты XVIII века и присяга неразборчивых патриотов на верность Лжедмитрию. Будет череда примеров на трон от боярских партий то польского, то шведского, то датского ставленников, будут шатания и нестроения, как обычно особенно злые на исходе напасти, будет еще много, даже и не бывавшее. Но прежде ополчения войскового, кладущего конец порядку, встает невидимое духовное ополчение, собирающее Божию правду со всех земель, и российских народов и водружающее ее как хоругвь посреди России, чтобы на ней скрижали не укрыли никакие расстояния и не заглушила никакая разноголосица.
По ним, по этим начертаниям решимости и поступает народ, решая, собирать ему войсковую силу или мирно перебороть зло. И тогда точно путы спадают с рук и ног и выправляется сбивчивое дыхание. Как вдохновение, поднимается в людях воля снять с себя проклятие, наложенное нечистыми умами. Средь тьмы прислужничества появляются прокуроры, которые ищут справедливого закона для преступников, губернаторы, радеющие за свою землю, а в правительстве объявляются лица, глядящие на Россию мимо Кремля. Это что-нибудь да значит! У нашего писательского союза незапятнанная перед Отечеством честь во все минувшее окаянное десятилетие. Мы не отступим от праведности и совестности литературы. Кажется, тот же Розанов сказал о славянофилах, что они звонили в колокольчики, в то время, когда в стране гудел набат, призывающий к совсем иным действиям. Должно быть, и мы звонили в колокольчики, но не из робости и бессилия, а от того, что слишком густо был злом сам воздух. Но не предали мы ни земных, ни небесных крепостей, на которых стоит Россия, ни святынь наших, ни души, ни оружия, ни товарищей.
Я не напрасно заговорил о новой литературе и новом читателе. Нет нужды оговариваться, что жизнь, в какой бы трясине ни купалась, все равно идет вперед, и обновление литературы неизбежно. Талант не имеет клиночного состава, но и он под влиянием внешних условий способен видоизменяться. Но изменения изменениями рознь. На той стороне литературы, где свобода самовыражения творит «чудеса», читателей сегодня больше, и книги выходят легче. Ну и что стоит шагнуть в ту сторону? Нутро не пускает? Подскоблить нужно от наростов, сделать, что-то вроде пластической операции. Язык не дает? Подцензурить язык, чтобы всяких бабушкиных зарослей поменьше. Но переход туда у нашего брата, как правило, не получается. Не та порода. Да его там и не примут как равного. Однако поклониться чужим пенатам, из-за желания понравиться — позубоскалить над промашками природы в изобретении русского человека, позволить героям «мать-перемать» или обучить их новоязу, выпить мертвецкое, укладываясь с женщиной в постель, пригласить для услуг читателя — ну что же тут такого, кажется? Бог с ним! В мире, где торгуют государствами, мелкая спекуляция, действительно неизбежна.
Но чтобы спекуляция называлась спекуляцией, нужно, чтобы рядом незыблемо держала за собой место праведная жизнь. Повторю: народ наш спасался во все времена исконными путями. У исконного, самобытного, родного есть все для удобной и безбедной, и красивой жизни — размер нашей души и свойство нашего характера, слепленной им и для него. Как бы ни сгибали наши перерожденцы спины, в какую бы одежду ни рядились, в какую бы привозную ипостась ни ударялись — везде они будут чужаками и межеумками, повсюду на них будет проступать клеймо вора, обворовавшего самого себя. Там, в родном, и надо искать читателя. Оттуда он и придет. Не заманивать его, не заискивать. Не повышать голоса, а выдохнуть из души чистейшее слово, и так выдохнуть, чтобы высеклись сладкие слезы и запело сердце. Мы умеем это делать. И мы обязаны это сделать.
Опубликовано в журнале «Звезда», 2011, № 1
Ну вот и наступил Новый год. Новое столетие, новое тысячелетие… с чем можно было бы нас и поздравить, в том, в основном, смысле, что и девяносто девятый, и двухтысячный прожиты, и мы еще живы, и слабоумие этого перехода можно считать почти законченным.
.. если бы не одна замечательная народная примета, что год грядущий проживается так, как ты сумеешь прожить свое первое января. Имеется ли в виду похмелье, неизвестно. Но, может быть, и две тысячи первый год в масштабах следующего тысячелетия является таким «первым января» для всего человечества, которое в большинстве своем состоит из нас с вами. Еще недавно, в декабре, в моде были анкеты и вопросы: что из двадцатого века перейдет в двадцать первый, что пройдет эту проверку, что тленно, что нетленно… и кое-как живущему авторитету, не уверенному в том, что он успел сделать в том веке и на что он способен в следующем, предлагалось поважничать для грядущих поколений… последний спазм затянувшейся дискуссии о многочисленных «концах» — то света, то литературы, то истории, то утопии, то агрессии, — всего того, что происходило на мировых интеллектуальных уровнях: затянувшийся на пятилетку кофебрейк.
Ничего не кончилось. Ничего и не началось. Условность стала очевидной. И все-таки одна вещь только что кончилась, а другая началась.
А именно — вся литература, написанная до первого января, оказалась литературой прошлого века. А что написано первого января века двадцать первого, нам пока неизвестно.
Кого еще убьешь, кого еще прославишь,
Какую выдумаешь ложь?
То интернета хрящ… скорее вырви клавиш,
И щучью косточку найдешь.
Одна отечественная струна показалась мне, в свете этих многочисленных анкет, по-чеховски звучащей в тумане будущего: в начале века двадцатого скончался наш замечательный утопист Николай Федоров, не успевший прославиться, будучи непрочитанным и неизвестным, но именно так проникший очень глубоко. Невероятная, с точки зрения здравого смысла, идея воскрешения всех мертвых как единственного пути для счастья и продолжения человечества, как практического способа победы добра над злом — вот эта истовая мысль не читанного никем философа оплодотворяла, однако, еще в девятнадцатом веке умы Льва Толстого, Достоевского, Владимира Соловьева. Утопия как раз и работала. В двадцатом веке, тоже не столько по чтению, сколько по какому-то внутреннему слуху, идея эта воплотилась в практике Циолковским и в искусстве Филонова, Платонова и Заболоцкого.
И, по-видимому, можно допустить, что двадцать первый век сохранит из двадцатого как раз то, чего не могло быть ни в восемнадцатом, ни в девятнадцатом, а могло быть только в России: в частности, этих художников советского периода, потому что их совсем уж не могло быть. История утонет в прошлом веке, утопия — непотопляема. И вот — ЗНАК: между первым января и Рождеством почти пропущена знаменательная дата: пятидесятилетие со дня смерти Андрея Платонова. Мы можем встретить этот новенький век попыткой вспомнить этого человека. И таким образом отметить и то, и другое: здравствуй, двадцать первый век — тире — здравствуй, Платонов.
Несмотря на достаточную условность разделения истории на столетия, некоторая симметрия веков все-таки наблюдается. Молодой век, старый век, и даже переклички. Набоков и Платонов родились в одном году — в тысяча восемьсот девяносто девятом. Таких разных прозаиков и одновременно двух крунейших представителей литературы двадцатого века представить трудно. Такое впечатление, что литература двадцатого века ходила в один и тот же класс в школе, если не в один и тот же детский сад.
В тысяча восемьсот девяносто девятом году, кроме этой гениальной двойки, родились также Юрий Олеша, Леонид Леонов, Константин Вагинов, Надежда Мандельштам… если провести сравнительный анализ судеб и текстов этих урожденных детей девятнадцатого века, то станет жутко. И ничего менее общего и более жуткого, чем попытки этих людей оправдать или оправдаться, представить невозможно. Однако, опуская соблазнительное мечтание о том, кто же это у нас родился в тысяча девятьсот девяносто девятом году, и прозревать будущее литературы сквозь мокрую еще пеленку, следует отметить, что столетия этих писателей выпали так густо, еще и объятые двухсотлетним юбилеем Александра Сергеевича, что многим не досталось нашего внимания по справедливости. И прежде всего — Андрею Платонову, погребенному под Пушкиным с Набоковым (в чем ни тот, ни другой не повинны). «Они любить умеют только мертвых…» И эта наша способность оказалась сомнительной… Так что это пятидесятилетие его смерти, которое мы здесь отмечаем, спохватившись и снова опоздав, является лишь попыткой компенсации практически пропущенного юбилея девяносто девятого года.
Судьба большого писателя в России каким-то образом сказывается и на его послесмертии. Как будто текст его творчества продолжает не только учитываться, но и дописываться. Это стало традицией, частью нашего подсознания, ну действительно, послесмертие Гоголя или Пушкина полно тех же мистических знаков, шуток, каламбуров, бредков, какими была наполнена и их жизнь. А послесмертие классиков советского периода, помноженное на особые коэффициенты исторического времени, становится тем более впечатляющим. Скажем, даже истории с их захоронениями. Если Булгаков действительно произнес не только фразу про «рукописи не горят», но также и фразу «О, учитель, укрой меня своей шинелью», то история с тем, как на его могилу улеглась плита с могилы Гоголя, не может быть объяснена никакой советской властью. Или если мы не можем найти, что объективно, могилы Осипа Мандельштама, и на этом безмогилье вырастает десяток свидетельств очевидцев, как и где он умер, или даже попытаемся впоследствии, исправив все исторические ошибки, все-таки воздать должное трагическим судьбам русских авторов, то и с памятниками начинаются какие-то гоголевско-виевские чудеса — «поднимите мне веки, дайте ЦК».
К памятнику Мандельштаму, чудом воздвигнутому во Владивостоке в девяносто восьмом году, все-таки протягивается рука из небытия, отбивая и нос, и пальцы. К … Недавно прошел сюжет по телевидению о краже цветных металлов, ставшей показательным бедствием нашего отечества, и среди прочих экономических и производственных потерь вдруг возникают потери культурные. Лежат бок о бок спиленный памятник Чижику-Пыжику и отпиленная голова Зощенко. А памятники каким-то чудом были открыты в один и тот же день. А теперь эти существа оказались рядом отрубленными. Все какие-то знаки, знаки, знаки… Свидетельства бесспорного варварства, но в то же время и еще чего-то.
Платонов похоронен на армянском кладбище, могила его цела, есть куда прийти. И пятого января это надо сделать. Судьба Платонова в основных своих моментах известна его читателю, а именно — рождение в Воронеже, в пролетарской семье, полная внутренняя молодая адекватность революции и изменениям, а потом, после слабых «кузничных» стихов — вдруг необъяснимый прорыв гения.
Гения, ни разу не узнанного, и одновременно сразу признанного. Какой все-таки был гениальный критик наш вождь и учитель Иосиф Сталин. Ни одного гения не пропустил. И жирно-красным цветом написал поперек текста Платонова: «сволочь». И Пастернаку позвонил, чтобы распознать масштабы Мандельштама. В каждом случае реагировал с той же внимательностью, что и на Днепрогэс. А может быть, и советники были квалифицированные. Платонов не сидел, Платонов умер, заразившись туберкулезом от своего сына, который привез этот туберкулез из лагерей. Умер Платонов или погиб? Он прожил полвека. Ровно полвека в веке двадцатом. И полвека его у нас в этом веке не было. Какая-то важная половинка определена именно житием этого человека. А смысл, дух его текстов оказался настолько опережающим время, что не только внешние цензурные и идеологические запреты остановили жизнь его прозы в нашем сознании, но все-таки и сама эта проза. И сегодня, здороваясь с Платоновым уже в двадцать первом веке, эта часть его запретности является более важной.
Почему же так трудно его читать? Почему так трудно читать тексты, написанные предельно простым языком, предельно обедненным словарем, о предельно простых людях, о предельно ясных любому человеку ситуациях и положениях? В чем же состоит эта трудность, если все так сознательно облегчено? И вот — уже признак возраста — как будто бы раньше Платонова было легче читать. Платонов для моего поколения возник во время оттепели, год, наверное, был пятьдесят восьмой, вместе с Фолкнером. И до сих пор я не могу разъединить эти две книжки в своем сознании — «Семь рассказов» и голубую книжку «В прекрасном и яростном мире». Напечатано в обеих было то, что можно было напечатать. Хорошие, знающие и понимающие люди насытили обе в палец толщиной книжки максимумом допустимого. И мы охотились за этими книгами на протяжении целого месяца, каждый день спрашивая, не поступила ли. И наконец поймали. Начался запой Платоновым. Но это был запой чистого стиля. Книга Платонова была максимально освобождена от идейного содержания.
Только нежность, только любовь, только дети. И совершенно новый язык. И это, так сказать, детское издание Платонова вполне сливалось с нашим детским же сознанием, а тоска по свежему, невостребованному стилю напаивала молодой стилистический голод рождающихся авторов. Так было в Ленинграде. Молодой автор жаждет невостребованного стиля. И поэтому должен что-то открыть для себя сам.
Платонову подражали, с тем или иным успехом, претворяли, и все это было все-таки внешним. В той мере, в какой писатели той волны осуществились, они впитали в себя по мере сил и возможностей его стилистику — и забыли. Сейчас она растворена в опосредованном виде. Когда, кстати, возникла в перестроечное время новая потребность невостребованного стиля для новой волны начинающих открывать рот писателей, то таким невостребованным стилем вдруг оказался Л. Добычин. Наверное, и этот пропущенный стиль оказался растворенным в последующем письме, и Добычин дозревает до более самостоятельного прочтения. В конце концов, человека, который пишет ямбом, уже не упрекают в подражании Пушкину.
Зато последнему русскому поэту, который все-таки сумел открыть свою поэтику и настоять на ней, Иосифу Бродскому, до сих пор, считается, подражают слишком многие. Имитируют. А потом ведь окажется, что просто так можно писать, «техника», и опять окажется важным, кто и что ищет. Если считать стилистическое влияние Пушкина или Гоголя, Платонова или Добычина, Заболоцкого или Бродского уже пройденным, тогда остается все-таки читать, что они написали.
И вот когда пытаешься читать не как Платонов написал, а что Платонов написал, и возникает эта неизъяснимая трудность чтения, и какое-то проваливание, щель между наслаждением и страданием. Ибо, может быть, в силу торжеcтвенности момента, а может быть, и вправду, я не знаю никакого другого писателя, во все времена и эпохи, которому удавалось бы с такой силой и непереносимостью передавать сочувствие, жалость и любовь к живому. Жалость и любовь такой силы, что почти равны убийству. Любовь — вещь невыразимая, в этом большая часть ее содержания.
О любви, про любовь — но не любовью же писать… Сокровенность, сочувствие, выраженные в платоновских текстах, сочувствие человеку, живому существу, обреченному на страдание и смерть, выражаются с такой силой, что как бы сам начинаешь страдать и умирать в той же мере, что страдают и умирают его герои, и это не область сладостного воображения и сопереживания от любого другого чтения хорошей литературы, а нечто большее, нечто почти патологически невозможное.
Получается, что чтение любой страницы Платонова еще является и очень сильным упражнением души. А душа, особенно растренированная, начинает болеть тоже как бы не по поводу того, что выражено в слове, а по поводу собственной неупотребленности, заскорузлости, невоплощенности, и таким образом сострадание оказывается состраданием не к другому, а состраданием к самому себе. Как будто в нашем нетренированном, неразвитом сочувствии, в нашей попытке сочувствовать другому выявляется вся безнадежность собственного положения.
Зачем же тогда такие тексты? И в ком они могут зазвучать? И страшно, и не нужно, и не хочется думать о перспективах двадцать первого века, но они, безусловно, связаны с эсхатологией, наукой о конце света.
Ибо что можно записать за бесспорную заслугу веку двадцатому, это некоторое понимание места человека в универсуме, зарождение экологического мышления, накопленного, к сожалению, слишком дорогой ценой разорения всего живого и обеспечивающего жизнь. И в той мере, в какой эта жадность, и хищность, и жестокость человека оказались осознанными и претворились в опыт, в такой же степени и возможна жизнь на этой планете в веке двадцать первом. И Платонов, необыкновенно тонко чувствующий, может быть, из утопичности еще федоровско-вернадского розлива, всю эту проблему, предчувствовавший ее, может оказаться вдруг писателем необыкновенно актуальным, ибо выражал он эту мысль о будущем человека в виде любви к нему и сочувствия к нему. А если представить себе более тяжкие перспективы выживания человека, то станет понятно, почему он пользовался такими простыми словами. Это какое-то ощущение пещерного еще христианства, пещерного и в дохристианском смысле, в платоновском. Я не знаю, не изучал и не думаю, что Платонов был знатоком Платона, но созвучие это, наверное, как-то могло на него влиять в любом случае, и это знаменитое, расписанное Камю состояние платоновской пещеры и зрение целого мира через щель очень напоминает мне вхождение платоновского слова в жизнь. Вот какие слова мы подберем, когда утратим все. Может быть, на уровне именно чувства и большого страдания доходит и смысл сказанного Платоновым. Так что, провозглашая его через пятьдесят лет писателем именно двадцать первого века и писателем будущего, я не только радуюсь за судьбу гения, который может получить признание, наконец заслуженное, сколько опасаюсь того будущего, в котором он станет понятен. Но тогда-то он нам станет необходим как воздух. Ни одна идея не воплощалась в этой жизни. Просто в этой жизни что-то возникало, и тогда оказывалось, что до этого была идея. И христианство не возникло, а оно было в человечестве и до рождения Христа, двухтысячелетие которого мы и отметили как главный юбилей в этом безумном и слабоумном переходе из века в век. Платонов сумел написать свои тексты вот этим, каким-то дохристианским языком первобытного зарождающегося сознания. И глубина этих постижений равна именно перворождению, зарождению, тому моменту сознания, когда еще ничего не выражено. Может быть, Платонова надо читать детям, может быть, они поймут это легче — и вовремя.
8 декабря 2000
Постскриптум
Не зная, с чего и как начать этот скоропалительный текст, я раскрыл однотомник Платонова в трех произвольных местах. Первое заставило меня усмехнуться над собою…
«— Чмокай на нее, чтоб ходила, — сказал Спиридон Матвеич. — А сам наружу поглядывай: даром народ не пои…
Лошадь побрела по кругу, от натуги наливая кровью тощие жилы» («Ямская слобода»).
Я потрогал свою шею и побрел по Платонову дальше…
«Чагатаев терпеливо жил дальше, подготовляя тот день, когда он начнет осуществлять настоящее счастье общей жизни, без которого нечем заниматься и сердцу стыдно» («Джан»).
Стало стыдно. Так. Дальше…
«Уже душа его — последнее желание жизни, отвергающее гибель до предсмертного дыхания, — уже душа его явилась наружу из иссохших тайников его тела…» («Седьмой человек»).
Стало невыносимо. Это уже не писатель, это Платонов.
Исследователи о Платонове
«Прошу оставить как есть», «Прошу считать по-моему» — эти записи Платонова на полях машинописей, где при жизни писателя разворачивались его диалоги с редакторами, можно считать завещанием Платонова новому веку: авторской волей по отношению к его текстам и к так еще и не написанной биографии писателя.
Н. В. Корниенко, «Наследие Платонова — испытание для филологической науки»
В его произведениях преодолевается разрыв между безмолвием и звучанием мира. Своим парадоксальным языком и способом выражения идеи он устанавливает особые отношения между мышлением и временем. Язык Платонова, внешне неясный, вызывающий своей безусловной независимостью от норм и правил различные истолкования, в содержательных моментах близок глубинным интуициям русской духовной мысли. В ней угадываются полнота первичного Слова. Платонов следует за ним, в полной мере обладая его энергией и, в особенности, смыслом.
А. А. Дырдин, «Молчание и речь у Андрея Платонова»
Пафос платоновского творчества определяется идеей победы над Небытием. Изначально мысля категориями космическими, он пытается «переоборудовать» Вселенную в «уютный дом» для всего человечества. Эта идея обусловила главные темы его творчества и конструктивные принципы художественного миромоделирования.
Н. П. Хрящева, «„Кипящая Вселенная“ Андрея Платонова: динамика образотворчества и миропостижения в сочинениях 20-х годов»
Умер Андрей Платонович Платонов
5 января скончался талантливый писатель Андрей Платонович Платонов.
Андрей Платонович родился в 1899 году в Воронеже. Тринадцатилетним мальчиком он поступил рабочим на паровозостроительный завод, где слесарем работал его отец.
В 1919 году Андрей Платонов служил в Красной Армии: помощником паровозного машиниста перевозил боеприпасы, потом рядовым красноармейцем участвовал в боях с белогвардейцами.
После гражданской войны Андрей Платонов закончил Политехнический институт и работал инженером по мелиорации и по электрификации сельского хозяйства; был главным инженером по изысканиям и по сооружению гидростанции на Дону.
В эти годы Андрей Платонов начал свою литературную деятельность. Им было написано более десяти книг рассказов и повестей: «Епифанские шлюзы», «Происхождение мастера», «Река Потудань» и др.
В годы Отечественной войны Андрей Платонов служил в рядах Советской Армии военным корреспондентом газеты «Красная звезда», честно и самоотверженно выполняя свой долг писателя-бойца. В эти годы были напечатаны его книги: «Броня», «Рассказы о Родине», «В сторону заката солнца», «Вечная слава».
В последние годы своей жизни, будучи тяжело больным, Андрей Платонов отдавал много сил работе над народным эпосом. В его обработке вышли книги: «Волшебное кольцо» (русские сказки), «Финист — ясный сокол», «Башкирские народные сказки».
Андрей Платонов был кровно связан с советским народом. Ему посвятил он силы своего сердца, ему отдавал свой талант.
А. Фадеев, М. Шолохов, А. Твардовский, Н. Тихонов, К. Федин, П. Павленко, И. Эренбург, В. Гроссман, К. Симонов, А. Сурков, Р. Фраерман, К. Паустовский, А. Кожевников, М. Пришвин, Б. Галин, В. Ильенков, В. Ковалевский, Л. Славин, И. Сац, Б. Пастернак, Е. Габрилович, В. Московский, А. Кривицкий, Н. Денисов, К. Буковский.
Правление Союза советских писателей СССР с глубоким прискорбием извещает о смерти писателяАндрея Платоновича
ПЛАТОНОВА,
последовавшей после тяжелой, продолжительной болезни, и выражает соболезнование семье покойного.
Гражданская панихида состоится в воскресенье, 7 января с. г., в 2 часа дня в Союзе советских писателей (улица Воровского, 52).
Похороны состоятся в тот же день в 3 часа на Армянском кладбище (за Краснопресненской заставой).
Литературная газета. 1951. № 2 (6 января). С. 3.
Поделиться
Твитнуть
Поделиться
Класснуть
Отправить
Андрей Платонов — краткая биография, этапы жизни и творчества
Платонов Андрей Платонович (1899— 1951), писатель.
Родился 1 сентября 1899 г. в Воронеже в семье слесаря железнодорожных мастерских Климентова (в 20-х гг. XX в. писатель сменил свою фамилию на фамилию Платонов).
Учился в церковно-приходской школе, затем в городском училище; в 15 лет начал трудиться, чтобы поддержать семью. Был подсобным рабочим, литейщиком, слесарем и др.
В 1918 г. Платонов поступил в Воронежский железнодорожный политехникум.
В 1919 г. он участвовал в Гражданской войне в рядах Красной армии.:format(png)/2d9fc8565ed5d37.ru.s.siteapi.org/img/f593f0f91ed13e349de08cdf1f9080105cc6db58.JPG)
После окончания войны возвратился в Воронеж, стал студентом Политехнического института (окончил в 1926 г.).
Первая брошюра Платонова «Электрификация» вышла в 1921 г.
В 1922 г. увидела свет его вторая книга — сборник стихов «Голубая глубина».
В 1923—1926 гг. Платонов работает губернским мелиоратором и отвечает за электрификацию сельского хозяйства.
В 1926 г. Платонов переехал в Москву.
В 1927 г. книга «Епифанские шлюзы» сделала писателя известным.
В 1928 г. были изданы сборники «Луговые мастера» и «Сокровенный человек».
Близкая тема:
Без меня народ не полный!
Из рассказа «Старый механик» советского писателя Андрея Платоновича Платонова (1899—1951). Цитируется как утверждение значимости каждого человека — как гражданина и личности.
Публикация в 1929 г. рассказа «Усомнившийся Макар» вызвала волну критики в адрес автора. В том же году был запрещён к печати роман «Чевенгур», и следующая книга Платонова появилась только через восемь лет.
С 1928 г. он сотрудничал в журналах «Красная новь», «Новый мир», «Октябрь» и других, продолжал работать над прозаическими произведениями — повестями «Котлован», «Ювенильное море».
Пробовал себя в драматургии («Высокое напряжение», «Пушкин в лицее»).
В 1937 г. вышла книга его рассказов «Река Потудань». Публикация произведений Платонова была разрешена в годы Великой Отечественной войны, когда он был фронтовым корреспондентом газеты «Красная звезда» и писал рассказы и очерки на военную тему.
В 1946 г. после публикации рассказа «Семья Иванова» (более позднее название «Возвращение») Платонова вновь подвергли критике и перестали печатать. Первая после большого перерыва книга «Волшебное кольцо и другие сказки» была издана в 1954 г., уже после смерти автора.
Умер 5 января 1951 г. в Москве, находясь в глубокой нужде.
Платонова отличает трагически напряжённое восприятие «прекрасного и яростного мира», стремление проникнуть в «сокровенную» суть человека и глубинных социальных процессов.
Его проза, поражающая музыкальностью, непривычная в своём гибком «косноязычии», оказала большое влияние на мировую литературу
Связанные записи:
Сегодня популярно:
Комментарии:
Детство и юность. Платонова А.П.
Андрей Платонович Платонов (настоящая фамилия — Климентов) родился 16 (28 н. ст.) августа 1899 года в Ямской слободе, пригороде Воронежа, в семье слесаря железнодорожных мастерских Платона Фирсовича и Марии Васильевны Климентовых. Он был старшим ребёнком в многодетной семье. Несмотря на бедность, родители сумели дать образование всем детям. Андрей окончил не только церковно-приходскую школу, но и начальное четырёхклассное училище. После окончания училища он начал работать. «Работал я во многих местах, у многих хозяев. У нас семья была одно время в 10 человек, а я старший сын — один работник, кроме отца… Отец же, слесарь, не мог кормить такую орду…» — вспоминал А. Платонов. Уже тогда будущий писатель понял, что ему наиболее дорого в жизни: «Кроме поля, деревни, матери и колокольного звона, я любил ещё (и чем больше живу, тем больше люблю) паровозы, машину, ноющий гудок и потную работу.
Я уже тогда понял, что всё делается, а не само родится…»В 1918 году Платонов поступил в Воронежский университет на историко-филологический факультет; через год перевёлся в Воронежский политехникум на электротехническое отделение, которое окончил с дипломом техника. Он увлекался техникой и философией, участвовал в митингах, диспутах, литературных вечерах, печатал в воронежских газетах и журналах статьи, стихи и рассказы. Вскоре его публикации начали появляться и в центральных изданиях — в «Красной нови» и «Кузнице». Более 200 публицистических выступлений Платонова того времени посвящены самым разнообразным темам: революции, культуре, искусству, науке, христианству, «ремонту земли», электричеству и многому другому. Ему хотелось всё познать и принять участие в процессе переделки мира на новых, нравственных, справедливых, началах.
В 1924 году, заполняя анкету, Платонов написал в графе «Основная профессия»: «Мелиоратор с конца 1921 года и электротехник с 1917». Сведения о журналистской и писательской деятельности в анкете указаны не были.
Платонов считал главным своим делом инженерную работу.
Эстетические воззрения молодого писателя были близки позиции Пролеткульта и «Кузницы», философские идеи он во многом почерпнул у Н. Фёдорова, который верил в возможность бессмертия и даже «воскрешения отцов», если человечество будет напряжённо работать для достижения этой цели. Платонову были близки его мысли о роли науки, труда, долге сыновей, подвижничестве. В стихотворении «Динамо-машина» (1920) есть такие строки:
Нету неба, тайны, смерти,
Там вверху труба и дым,
Мы взрываем и творим.
В 1922 году вышел сборник стихотворений А. Платонова «Голубая глубина», который состоял из трёх разделов. В первый вошли стихи, созданные в традициях Пролеткульта, воспевающие идеи коллективизма, космизма (прорыв человека в космос), «машинизма». В стихах из второго раздела ощутимы традиции крестьянской поэзии. В третьем разделе идеи родства человека и природы соединяются с идеей преобразующего вселенную двигателя.
Это, по мнению Платонова, пути очеловечивания мира, не исключающие друг друга. В стихотворениях сборника «Голубая глубина» определились основные темы творчества молодого поэта. Книга была замечена В. Брюсовым.В 1921 году Платонов начал работать в Воронежском губернском земельном управлении, в котором прослужил до 1926 года. Этот поступок он объяснял так: «Засуха 1921 года произвела на меня чрезвычайно сильное впечатление, и, будучи техником, я не мог уже заниматься созерцательным делом — литературой». Это очень важная для Платонова мысль. Он определил, что практическая деятельность для него важнее созерцательной. Концепция искусства-жизнестроения в этот период оказалась ему близка: искусство должно вмешиваться в жизнь, перестраивая её.
В статье «Пролетарская поэзия» он писал: «Раньше мы сковывали в тиски чувства слова и называли это ритмом. Теперь мы сковываем материю в тиски сознания, и это есть ритм пролетарской поэзии. Каждая новая машина — это настоящая пролетарская поэма.
Каждый новый великий труд над изменением природы ради человека — пролетарская, чёткая, волнующая проза. Величайшая опасность для нашего искусства — это превращение труда-творчества в песни о труде. Электрификация — вот первый пролетарский роман, наша большая книга в железном переплёте. Машины — наши стихи, и творчество машин — начало пролетарской поэзии, которая есть восстание человека на вселенную ради самого себя».
В 1926 году на Всероссийском съезде мелиораторов Платонова избрали в ЦК профсоюза сельскохозяйственных и лесных работ. Его перевели на работу в Москву. Он проработал в ЦК всего четыре недели, после чего был незаконно уволен. Своё положение после увольнения Платонов описывал так: «Безработица. Голод. Продажа вещей. Травля. Невозможность отстоять себя». Вскоре его приняли на работу в Наркомат земледелия и командировали в Тамбов — руководителем отдела в губернское земельное управление. Эта должность требовала частых поездок по губернии, во время которых он много общался с людьми разных профессий, не только наблюдал, но и участвовал в происходящих в стране преобразованиях.
Биография и творчество Платонова А.П. (1 вариант) — Платонов А.П.
В 1918 году поэт Александр Блок написал статью «Интеллигенция и революция«. В этой статье были слова о том, что интеллигенция должна слушать революцию и усвоить одну очень важную вещь — есть в народе еще неразбуженные, спящие силы, которых революция разбудит и которые скажут такие слова, каких еще никогда не говорила наша усталая, несвежая литература.
Так вот, если это пророчество и было когда-то и кем-то оправдано в полной мере, то, несомненно, человеком, который родился в последний год последнего века безмятежного русского царствования (в 1899 году) в Воронеже 28 сентября по новому стилю.
Родился мальчик, которого нарекли Андреем. Родовая фамилия его была Климентов. Платонов — это псевдоним, который он взял себе. Была такая крестьянская традиция, которой он последовал. Он как бы Андрей Платонов сын, поэтому Андрей Платонов.
Его отец был паровозным мастером. Он работал в железнодорожном депо. Мать была просто домохозяйкой, говоря современным языком. В семье было очень много детей, семья жила довольно бедно в пригороде Воронежа Ямской слободе. Тем не менее, это была семья, где образование очень высоко ценилось. Андрей закончил сначала церковно-приходскую школу, где обучение было бесплатное, затем городское четырехклассное училище. После этого некоторое время он работал в железнодорожной конторе, затем на заводе.
Когда произошла революция, Андрею было 18 лет.
Это очень важный момент. Пожалуй, никто так глубоко не воспринял русскую революцию, как Андрей Платонов. Ни в чьей жизни она не сказалась так благотворно, так не разбудила человека, не стимулировала его к жизни, творчеству, как Платонова.
После революции он некоторое время учился в университете на историко-филологическом факультете, но очень быстро оттуда ушел и поступил в электротехнический техникум или институт в Воронеже. Для Платонова это был очень важный выбор. Он считал, что таким должен быть путь настоящего писателя — не через гуманитарные науки, не через историю, филологию, а через техникум. Именно таким должен быть пролетарский писатель 20 века.
В Воронеже в это время ситуация была очень сложная. Шла гражданская война, город переходил из рук в руки. Платонов принимал участие в гражданской войне, пусть не как солдат-красноармеец (он был мобилизован на железнодорожном транспорте как помощник машиниста). Но он реально видел гражданскую войну. Это тоже очень важный момент.
Уже тогда он начал писать. Поэт, прозаик, драматург, публицист — практически все эти виды словесного творчества одновременно заговорили в нем. Сначала, конечно, поэт. Юноша начал писать стихи. Они, надо сказать, поражают своей невероятной гладкостью, опытностью, умелостью, подражательностью и в дурном, и в хорошем смысле этого слова. Это тем важнее подчеркнуть, что проза Платонова совершенно другая. Она оригинальна, ни на кого и ни на что не похожа, он пишет своим языком. А вот поэт Платонов — продолжатель традиций классического русского стихосложения. Платонов-публицист — это ультрареволюционер, человек, который верит в то, что революция — это не просто политический переворот, не просто смена экономической формации. Такими мелкими категориями он не мыслит. Революция — это переворот космический, который откроет людям совершенно иные горизонты. Отсюда полеты в космос, перемещение человека по всей вселенной, завоевание вселенной… Какие только мечты не приходили в голову юного Платонова и о чем он только не писал в своей публицистике, ранней прозе.
Не случайно он начал как фантаст. Такой неукротимой ярости, беспредельной смелости письма нельзя встретить, пожалуй, ни у кого из его собратьев.
Платонов в силу своего характера и особенностей своего таланта так и не мог примкнуть ни к одному литературному течению или направлению. Известный скандал, который произошел в РАППе (нападки Авербаха, который был главой РАППа на Платонова) заключался в том, что его обвиняли в гуманизме, излишней доброте к человеку вместо того, чтобы показывать классовую борьбу. Тактическая ошибка Платонова состояла в том, что он хотел воспевать революцию в одиночестве, а государство это не прощало.
А дальше произошла общенациональная российская катастрофа, которая сильно изменила биографию Платонова и склад его ума. В 1921 году в России случился страшный голод. Для Платонова это был большой удар, потому что ему-то казалось, что после победы революции не может быть таких катастроф, что революция — это рывок в счастливое будущее. И вдруг оказалось, что этот рывок не состоялся, что самым главным врагом человека оказались даже не белогвардейцы, а природа, которая устроила страшную засуху, следствием которой оказался голод.
И тогда Платонов писал в своих публицистических статьях, что природа — белогвардеец, природа — враг, что ее надо уничтожать и с ней надо бороться.
И это было очень по-русски. Платонов вообще очень русский писатель. В нем понимание сути русского национального мышления, которое не знает пределов и удержу, сказалось в наиболее концентрированном виде. Но отличие Платонова от других писателей, ему современных, заключается в том, что ему мало было заклеймить словами голод или в своих статьях и произведениях призывать народ, коммунистическую партию или мировую общественность бороться с голодом. Платонов пошел руками бороться с этим голодом.
После блистательного старта он уходит из литературы, литературной жизни и начинает работать губернским мелиоратором, то есть человеком, который занимается оводнением края, строительством плотин, запруд. Он считает, что писатель должен сначала руками что-то сделать, заслужить право быть писателем, а потом уже что-то писать.
Ранняя проза Платонова кипит самыми фантастическими сюжетами.
Устремленность в будущее, желание устроить будущее как-то иначе, но не так как хотели коммунисты (у Платонова был свой, какой-то очень личный коммунизм) — его яркая отличительная черта. И одновременно с этим, размышляя о будущем, что отразилось в повести «Эфирный тракт«, он думает и о прошлом.
В повести «Епифанские шлюзы» Платонов обращается к петровской эпохе. Главным героем этой повести оказывается английский инженер Бертран Перри, который должен по приказу царя Петра построить канал от Оки до Волги, он терпит неудачу и все заканчивается страшной казнью героя. Здесь хорошо видно, как катастрофа разрушает естественный ход вещей. Для Платонова нормой является катастрофа. Для него мир вне катастрофы невозможен.
В конце 1926 — начале 1927 года Платонов некоторое время работал в городе Тамбове мелиоратором. Там он столкнулся с невероятной степенью бюрократизации советской жизни. Об этой бюрократизации он написал повесть, которая называется «Город Градов«.
Надо сказать, что эта повесть была опубликована. Она не была встречена таким ураганным огнем критики видимо по той причине, что Платонов был свой, рабочий. И поэтому ему больше сначала прощалось, на это смотрели сквозь пальцы. Это откровенно сатирическая повесть. Платонов при всем сатирическом направлении был сатириком лишь по той причине, что слишком глубоко любил революцию. Он слишком остро чувствовал, что отрицательные, уродливые явления жизни искажают суть революции, нарушают ее высокий смысл. И он очень хотел очистить русскую революцию от бюрократизма. Этим объяснялся его пафос.
Еще одно очень важное произведение этой поры — повесть «Сокровенный человек». Эту повесть Платонов также написал в 1927 году. Произведение — о судьбе русского человека в революцию. В ней как раз сатирическое начало если и присутствует, то оно несколько ослаблено. Зато что есть в «Сокровенном человеке» — это герой, который не умирает. Это очень важно, потому что в большинстве произведений раннего Платонова все так или иначе заканчивается смертью, гибелью, катастрофой.
А вот в «Сокровенном человеке» показан герой, который проходит через гражданскую войну, через голод, которого сто раз могли убить и который, тем не менее, остается жив. Здесь происходит временная победа над трагической, катастрофической картиной мира. Платонов показывает пример героя живучего, бессметрного. Одной из идей этой повести является то, что преодолением гражданской войны, выходом из нее должно быть воскрешение всех живых и всех мертвых.
Повесть «Сокровенный человек» была опубликована в 1927 году в журнале «Молодая гвардия». Затем она вошла в авторский сборник прозы, который так и назывался «Сокровенный человек». Еще раньше вышел сборник, который назывался «Епифанские шлюзы«. В этом смысле дебют молодого Платонова был очень успешным. Он входил уверенно.
Другое дело, что критика почему-то поначалу не очень обращала на него внимание. Однако невнимание критики было для писателя спасительно, потому что очень скоро все изменится в резко отрицательную сторону.
Но пока что Платонов продолжал писать.
Что еще поражает в этом человеке — он ведь не просто был профессиональный писатель, который утром встает, садится к столу, пишет столько, сколько ему надо и так изо дня в день. Ничего подобного. Он писал в свободное от работы время какими-то урывками, какими-то часами. Но не только качество, но и просто количество написанного им в 1920-е годы поражает.
Так, в 1927-28 годах был создан один из самых великих русских романов 20 века «Чевенгур«. Это очень длинное, очень широкое, наполненное дыханием, ветром, пространством повествование о России эпохи революции и гражданской войны. В «Чевенгуре» очень сильны фольклорные мотивы. Одним из этих мотивов является мечта о том, что где-то есть блаженная страна Беловодье, град Китеж, некое утопическое место, где человеку хорошо живется. Ведь отчасти именно эта мечта о хорошей жизни на земле и была мотивом революции для большинства русских людей, особенно для русских мужиков, крестьянства.
«Чевенгур» — это история о том, как социализм сам зарождается на русской земле. Не потому, что где-то был Карл Маркс и нам привили какую-то передовую теорию. Платонов понял сам этот эффект, как сама жизнь, революция зарождается в России. Этот революционный вирус, который движет русскими людьми. В его романе «Чевенгур» нет идеализации революции, но нет и ее проклятия. Это попытка понимания революции. Платонову очень дороги люди, которые делают революцию, которые верят в коммунизм. Но в то же время он хорошо понимал, что они исторически обречены. Итак, «Чевенгур» — это название города в степи, жители которого построили коммунизм или они решили, что его построили. Город «весь в коммунизме, как рыба в озере», как нечто естественное, что само собой возникло, далекое от механической жизни. Заканчивается все очень грустно, потому что этот коммунизм погибает, Платонов его хоронит. Соединение нежности и жестокости, любви и отчаяния создает поразительный эффект книги, которая глубже всего проникла в суть того, что происходит в русской истории.
Платонов продолжал внимательно вглядываться в русскую жизнь. Вслед за «Чевенгуром» наступает очень важная полоса в его судьбе, связанная с теми изменениями, которые происходили в советском обществе. Это 1929 год — год великого перелома, коллективизации. Коллективизации Платонов посвящает 2 очень важные художественные вещи. Это хроника «Впрок» и повесть «Котлован«. «Впрок» — это очерки, которые в той или иной степени выражали поддержку автором коллективизации. В них много гротеска, иронии, сатиры. Но сатира была направлена против издержек коллективизации. Сама по себе идея не подвергалась сомнению.
О «Котловане» очень хорошо сказал И. Бродский. Он отметил, что это очень мрачное произведение, что мы закрываем книгу в подавленном состоянии. Хочется отменить порядок, существующий в действительности, и объявить новое время. Это чистая правда, но та правда, которая не отвечала намерениям Платонова. Даже в «Котловане» он не подвергал сомнению общую идею правильности того, что делается в стране.
Но он не смог преодолеть того метафизического ужаса, который он испытал, когда увидел реальную коллективизацию, то, как она происходит. Он много ездил по советской России. Он видел, какой ценой происходят изменения. И эмоционально, интуитивно, бессознательно он сказал «нет» тому, что происходит. А на уровне разума говорил да, это необходимо, потому что если не будет колхозов, кулаки все задушат.
В повести «Котлован» обращает на себя внимание противоречие между тем, что автор хотел сказать, и тем, что у него сказалось. Более того, сам Платонов это хорошо почувствовал. Не случайно повесть сопровождалась послесловием, постскриптумом. Сюжетно в этой повести есть девочка, которая умирает. Для героев ее смерть — крах всех надежд. Сами герои готовы умереть. Они люди старого мира и прежнего времени. Но девочка должна жить, потому что ради нее происходит все то, что происходит в стране. Строится огромный дом, вырывается котлован, происходит коллективизация. Вся эта жестокость, вся эта кровь ради этой девочки.
И вдруг она умирает. Для героев наступает своего рода конец света. Они ни во что не верят, они разуверились. Автор заканчивает послесловием о том, погибнет ли СССР, как эта девочка, или вырастет. Платоновым двигала невероятная тревога. Он понимал, что страна куда-то не туда идет, что-то не так. Именно эта тревожность диктовала лучшие страницы его прозы.
Повесть «Котлован» не была опубликована при жизни писателя. Действительно, более антисоветское произведение трудно себе представить именно по той причине, что автор не ставил никаких антисоветских целей. Он как раз хотел как лучше, а получилось то, что получилось.
Еще одна очень важная особенность этой повести — ее поразительный язык. Наверное, каждый, кто начинал читать это произведение, спотыкался о его язык. Он цепляет, это может быть то главное, что есть в его произведении. Фраза Платонова устроена особым образом. У него много слов, взятых из плакатов, советских радиопередач. Например, повесть «Котлован» начинается фразой: «В день 30-летия личной жизни Вощеву сообщили, что.
..». А на другом конце этой фразы обычно бывает философское понятие.
Была опубликована хроника «Впрок». Она вызывала дикий гнев. Причем Платонов не первый раз попался под горячую руку Кремля. Первый раз это произошло в 1929 году, когда он написал рассказ «Усомнившийся Макар«. Рассказ, в котором никакого криминала не было. Просто говорилось про бюрократизацию советской жизни, невнимание к конкретному человеку, торжество сухой теории над зеленеющим древом жизни. Этот рассказ был ничем не страшнее, чем, например, «Город Градов». Но если последний тихо прошел, то за «Усомнившегося Макара» Платонов получил резкий пинок от власти. За хронику «Впрок» его ударили еще сильнее. Для Платонова эта критика была тем страшнее, что он хотел помочь стране, партии.
Но руки у него не опускались, он продолжал писать. Была создана пьеса «Шарманка» — крайне интересное произведение, действие которого происходит в СССР, но одним из героев этой пьесы является датский капиталист, который приехал за тем, чтобы покупать советскую душу.
Произведение — попытка диалога между Советским Союзом и Западной Европой. Но Платонова после хроники «Впрок» фактически изгнали из советской литературы, однако это отлучение не было абсолютным. Небольшую лазейку ему оставили.
В 1934 году Платонова включили в бригаду писателей, которая отправлялась в Туркмению для того, чтобы написать коллективную книгу о том, что происходит в этой республике. И Платонов привез оттуда (он был дважды в Туркмении — в 1934 и 1935 годах) 2 произведения. Одно — это рассказ «Такыр«, а другое — повесть «Джан«. Произведения очень нежные, лирические, глубокие по смыслу, не имеющие ничего общего с примитивным социальным заказом, который был распространен в советской литературе в 20-30-е годы.
Платонов хотел написать про лучших людей в Туркмении, про социалистическое строительство и т.д. А в результате «Такыр» — это история женского рода в Туркмении, книга о положении женщин в этой среднеазиатской республике. Главная героиня рассказа — пленница, персиянка, которую увезли из родины, захватили в плен.
Она живет в Туркмении, она невольница, рабыня. Понятно, что ее положение ужасно. Платонов описывает ее чувства. Ей представлялось, что где-то растет дерево, на ветке которого сидит птичка и напевает свою песню. Караваны верблюдов идут мимо нее, скачут всадники, гудит поезд. Однако птичка поет умно и тихо, практически про себя. Неизвестно, сила кого победит — птички или гудящих поездов и караванов.
Когда это было опубликовано, на Платонова взъелись на самом верху. А ведь для него это был символ веры. Он действительно верил в слабый голос человека, в творчество, в нежность, в человеческие чувства. И этот гуманистческий пафос особенно проявился в прозе Платонова 2-й половины 30-х годов, когда он уже не писал больших романов и повестей, а писал рассказы.
Один из лучших — это рассказ «Фро«, в котором довольно мало политики и очень много любви. «Фро» — это история молодой женщины, муж которой уехал на Дальний Восток заниматься какими-то важными советскими социалистическими делами.
А она этих дел не понимает и просто по-женски очень тоскует, не может без него жить. Это очень сложный рассказ, в нем сложный психологический рисунок и авторская позиция. С одной стороны, Платонов глубоко сочувствует героине, которая глубоко тоскует по мужу и ждет его. С другой стороны, Платонов все-таки был убежден в необходимости социалистических преобразований. В нем настолько сильно болело человеческое страдание на земле, что он считал, что от этого страдания надо уходить, избавляться. Поэтому замыкаться в мире любви, человеческих чувств нельзя.
Для Платонова главное — тема народа. Что будет с народом? И поэтому он все-таки считал, что время, в которое он живет, не располагает к личному счастью, требует от человека борьбы, усилий.
Атмосфера ужаса, которая давлела над 30-ми годами, предгрозовая атмосфера войны Платоновым с его невероятным чутьем и интуицией ощущалась очень остро. Когда началась война, вряд ли он был удивлен. Он хорошо понимал, какой ужасной будет война для советского народа, что если и будет победа, то она будет ценой невероятных народных жертв.
Во время войны он работает корреспондентом, писателем. Он очень много пишет рассказов. И после войны Платонов написал рассказ «Возвращение» о том, как трудно людям после войны возвращаться в мирную жизнь. Его главный герой, капитан Иванов, возвращаясь с фронта домой, на некоторое время задерживается у своей боевой подруги. А вернувшись в родной дом, узнает, что его жена, мать троих детей была ему не верна. Обиженный Иванов решает бросить семью, вернуться к своей подруге. Но он так и не смог это сделать, когда в окно отходящего поезда увидел, как за поездом бегут его дети. Прежде он ощущал жизнь через преграду самолюбия, теперь же коснулся ее обнажившимся сердцем. Война спишет все — это ложное представление, по мнению Платонова, сломало не одну судьбу, разрушило не одну семью. Но Платонов напоминает, что заслуга в этой победе в равной степени лежит и на тех, кто сражался на фронте, и на тех, кто в нечеловеческих условиях ковал победу в тылу.
В 1951 году Андрея Платоновича не стало.
Его смерть тогда не произвела большого впечатления, и только в 60-70-е годы наследие Платонова стало возвращаться в наше сознание.
Лекция Алексея Варламова
Главная / Российские писатели / Платонов Андрей Платонович / Платонов А.П. (Список изданий) / В фондах ЛОДБ находятся следующие издания писателя:
Ссылка на OPAC ЛОДБ сделана 02.03.06 | ||
-В прил.: В помощь ученику и учителю [Комментарии, критика, темы сочинений…].
предисл., коммент. Н.Г.Полтавцева.-Москва: Просвещение, 1989.-368с.: портр.-(Школьная библиотека: Для ст. кл. сред. шк.).-Содерж.: Сокровенный человек; Джан: Повести; Рассказы и сказки.
-Корова.-Цветок.Биография Платонов А. П. – Вариант 5. Новые сочинения по русской литературе
Андрей Платонович Платонов (настоящая фамилия Климентов; 28 августа 1899, Воронеж — 5 января 1951, Москва) — русский советский писатель, прозаик, один из наиболее самобытных по стилю русских литераторов первой половины XX века.
Андрей Платонович Климентов родился 28 августа 1899 года в Воронеже, в семье железнодорожного слесаря Платона Фирсовича Климентова (1870—1952). Учился в церковноприходской школе, затем в городском училище. В возрасте 15 лет (по некоторым данным, уже в 13 лет) начал работать, чтобы поддержать семью.
Участвовал в гражданской войне в качестве фронтового корреспондента. С 1919 года он публиковал свои произведения, сотрудничая с несколькими газетами как поэт, публицист и критик. В 1920 годах сменил свою фамилию с Климентов на Платонов (псевдоним образован от имени отца писателя). В 1924 году он оканчивает политехникум и начинает работать мелиоратором и электротехником.
В 1926 году были написаны «Епифанские шлюзы», «Эфирный тракт», «Город Градов». Постепенно отношение Платонова к революционным преобразованиям меняется до их непринятия. В 1931 году опубликованное произведение «Впрок» вызвало резкую критику А. А. Фадеева и И. В. Сталина. После этого Платонова перестают печатать.
Исключением стала повесть «Река Потудань», которая была напечтана в 1937 году.
В мае этого же года арестован его 15-летний сын Платон, вернувшийся после хлопот друзей Платонова из заключения осенью 1940 года неизлечимо больным туберкулёзом. В январе 1943 года сын Андрея Платонова умер. Во время Великой Отечественной войны военные рассказы Платонова появляются в печати.
Существует мнение, что это было сделано с личного разрешения Сталина. В конце 1946 года был напечатан рассказ Платонова — «Возвращение» («Семья Иванова»), за который писатель в 1947 года подвергся нападкам и был обвинён в клевете. После этого возможность печатать свои произведения была для Платонова закрыта.
В конце 1940-х годов, лишенный возможности зарабатывать на жизнь сочинительством, Платонов занимается литературной обработкой русских и башкирских сказок, которые печатаются в детских журналах. Мировоззрение Платонова эволюционировало от веры в переустройство социализма к ироничному изображению будущего. Платонов умер от туберкулёза, которым заразился, ухаживая за сыном, 5 января 1951 в Москве, похоронен на Армянском кладбище.
Имя писателя носит улица в Воронеже, установлен памятник.
Больше сочинений по этой теме
Больше рефератов этого автора
Платонов А.П. — СовЛит.нет — Энциклопедия советских авторов
Платонов Андрей Платонович. (псевдоним Климтов Андрей Павлович) Родился 1 сентября 1899 года (20 августа по старому стилю) в Воронеже. Однако существуют разногласия по поводу фактической даты рождения, и некоторые эксперты фиксируют ее на 28 августа (16 августа по старому стилю).Отец Платонова был железнодорожным машинистом, слесарем, изобретателем-самоучкой.
С 1906 по 1914 год юный Андрей посещал церковную и городскую школы.Затем в 1914 году, как старший из 11 детей, он начал работать. Работал помощником машиниста, литейщиком на трубном заводе, в вагоноремонтной мастерской. Позже он вспоминал:
Я жил и томился потому, что жизнь сразу превратила меня из ребенка во взрослого, лишив меня юности.До революции я был ребенком, а после нее некогда было быть юношей, некогда взрослеть — надо было сразу хмуриться и бороться.
До революции я был ребенком, а после нее некогда было быть юношей, некогда взрослеть — надо было сразу хмуриться и бороться.В 1918 году Платонов поступил на электротехническое отделение Воронежского железнодорожного политехникума.В том же году начал свою литературную деятельность, публикуя статьи, стихи и рассказы в различных газетах и журналах, в том числе Воронежская коммуна , Красная деревня , Железный путь, Призыв, и других.
В 1920 году Воронежский союз пролетарских писателей направил Платонова в Москву делегатом на учредительный съезд Всероссийского союза пролетарских писателей (ВАПП). В анкете на съезде каждого делегата просили назвать литературное направление или школу, к которой он принадлежит.Ответ Платонова был типично самостоятельным: «Никакой. У меня своя».
Первая книга Платонова Электрификация ( Электрификация ) вышла в 1921 году. В ней он проповедует революционную силу электричества, которая коренным образом изменит человеческую природу.
В 1922 году последовал сборник стихов Deep Blue ( Голубая глубина ). Этот том был благосклонно встречен критиками, в том числе поэтом Валерием Брюсовым, который отметил «прекрасные обещания этого молодого пролетарского писателя.
Несмотря на этот литературный успех, Платонов, все еще проникнутый чувством социального долга, не был готов отказаться от своей практической работы, особенно в свете засухи, поразившей Воронежскую область в 1921 году. это:
Засуха 1921 года подействовала на меня исключительно сильно, и, будучи техником, я не мог заниматься созерцательным занятием литературой.С 1921 по 1922 год Платонов был председателем особой местной комиссии по борьбе с засухой.
В феврале 1926 года Платонов в качестве специалиста по мелиорации был избран в ЦК Союза земледельческих и лесных работ. В июне того же года он переехал в Москву вместе с женой Марией Александровной и сыном Платоном. Однако через месяц Платонов потерял работу, создав для себя очень тяжелое положение.
Профсоюз начал преследовать его, пытаясь заставить отказаться от специального жилья, которое ему выделили; и Платонов был вынужден продавать свои книги, чтобы не умереть с голоду.
Осенью 1926 года Платонов снова нашел работу — начальником отдела мелиорации в Тамбове. Здесь Платонов испытал внезапный всплеск литературной деятельности. Он произвел историю эфирное шоссе ( EFIRNII TRAKT ), Слуки эфичаны ( Epifanskiye Shliuzy ) и Gradov City ( Gorod Gradov ). Шлюзы Богоявления посвящены исторической попытке Петра Великого создать водный путь, соединяющий Балтийское, Черное и Каспийское моря.По сюжету грандиозные замыслы Питера и его инженера рушатся, казалось бы, бедными и мелкими элементами народной жизни.
В письме жене, оставшейся в Москве, Платонов так комментирует свой внезапный подъем литературного творчества:
А пока мое сердце, разум и эта темная воля творения остаются со мной; муза не оставит меня.
.. Блуждая по глуши, я видел такие грустные вещи, что не могу поверить, что где-то есть пышная Москва, искусство и проза.Но мне кажется, что настоящее искусство и настоящая мысль могут родиться только в такой глуши.Вернувшись в Москву в марте 1927 года, Платонов продолжил свою литературную работу, заканчивая истории Secret Man ( Sokorvennii Chelovek ), Yamsakay Village ( Yamskaya Sloboda ), и народных строительных работ ( Строители страны ). В 1927 году вышел сборник сочинений Платонова, в 1928 году вышел второй. Происхождение Мастера ( Происхождение мастера ), который составляет первую главу романа Чевенгур , за которым следует 1929 год. Другие произведения этого периода включают Че-Че-О2
1 и
3 Сомневающийся Макар
(что вызвало гнев критика РАПП Леопольда Авербаха). В 1929 году был подготовлен к печати роман Платонова « Чевенгур ».
Роман рассказывает о путешествии в сказочный город Чевенгур, где ускоренными темпами строится коммунизм.Здесь несовершенные люди, не готовые к коммунизму, должны как можно скорее вымереть, чтобы их место заняли будущие поколения. Однако окончательного утверждения роман получить не удалось, и он оставался неопубликованным при жизни автора. По поводу не только этого провала публикации Горький сказал Платонову: «Не сердитесь. Не озлобляйтесь… Все пройдет, одна правда останется».
Осенью 1929 года Платонов посетил различные колхозы и совхозы.В начале 1930-х закончил повесть Благо — Хроника бедняка ( Впрок — Бедняцкая хороника ), сатиру на коллективизацию. Издатели, однако, отказались от работы, найдя в ней «ошибочный» тон. Наконец, в 1931 году Красный Нев ( Красная Целина ) под редакцией Александра Фадеева напечатал работу. При редактировании материала Фадеев подчеркнул те отрывки, которые, по его мнению, следует вырезать по политическим мотивам.
Однако типографы неправильно поняли пометки Фадеева; и вместо того, чтобы быть удаленными, политически подозрительные отрывки были напечатаны в журнале жирным шрифтом. Это значительно облегчило работу Сталина , когда журнал оказался на его столе. Сказка взбесила Сталина, который назвал ее «кулацкой хроникой» , а автора — «подонком» ( сволочь ). Было созвано специальное заседание Политбюро для осуждения публикации журнала Фадеева за платоновскую «кулацкую и антисоветскую повесть» .Зная, в какую сторону дует ветер, Фадеев быстро изменил направление и опубликовал статью, осуждающую одобренную им самим историю. Он называл Платонова «классовым врагом» и «кулацким агентом».
В 1930 году Платонов закончил свой роман Котлован ( Котлован ). Кошмарная, почти сюрреалистическая работа, она рассказывает о скитаниях рабочего, уволенного за , слишком много думающего на работе. Отправляясь на поиски правды и смысла, он попадает в бригаду, копающую котлован для гигантского пролетарского здания.
Затем рабочих отправляют в сельскую местность для помощи в кампании коллективизации. Некоторые из них убиты. Крестьяне забивают и пожирают свой скот, чтобы он не был коллективизирован. Кулацкие и подкулацкие отряды ликвидированы человек. Пролетарский медведь, умеющий вынюхивать кулаков, будит всех своим шумным стуком; а активист выдвигает своеобразные теории о значении твердого знака (твердый знак) в русском алфавите.
Платонов оказался обвиненным в клевете на «нового человека», на ход социалистических преобразований и на генеральную линию партии. Платонов написал письмо в «Правда » и «Литературная газета », в котором признал свою ошибку. Редакция, однако, отказалась печатать письмо, справедливо отметив, что подтекст пронизан иронией. Платонов также посылал письма Горькому и Сталину, ни на одно из которых не было ответа. Кроме того, Платонов признал свою ошибочность на писательском собрании, состоявшемся 1 февраля 1932 года, признав, что его произведения «не представляют интереса и пользы для революции».
Большинство присутствовавших на собрании не были уверены в способности Платонова перевоплощаться, указывая на отсутствие до настоящего времени каких-либо политкорректных произведений.
Пьеса Платонова 1932 г. травмы, голод и смерть, сопровождавшие стремительную коллективизацию сельского хозяйства, а также высмеивают западных интеллектуалов, таких как Джордж Бернард Шоу, , посетивший Советский Союз в 1931 году и уверенно сообщивший, что голода и голода не было.
Платонов в 1933 г. писал Горькому, что его сочинения уже не издаются: «Могу ли я быть советским писателем, или это объективно невозможно?» Горький не ответил на вопрос.
В начале 1930-х годов Платонов продолжал практическую работу, работая инженером и инструктором.
В марте 1934 года Платонов присоединился к туркменской группе писателей. На основе впечатлений, полученных в этой поездке, Платонов создал несколько литературных произведений, в том числе повесть Джан , повесть Такыр , статью О первой советской трагедии .
Но из всех этих работ было опубликовано только такыров .
В начале 1936 года Платонова включили в коллектив, задачей которого было создание книги о героях железнодорожного транспорта. Его первый вклад, рассказ Бессмертие ( Бессмертие ), был нехарактерно встречен народом и критиками. Негативная критика возобновилась, однако, следующим его рассказом: Среди животных и растений ( Среди животных и растений ).Платонова критиковали за отказ от «героического» материала и за использование иронии, не знавшей предела.
Платонову удалось достать книгу рассказов, Река Потудань ( Река Потудань ), изданную в 1937 году. Это было его первое книжное издание с 1929 года. со ссылкой на «религиозное духовное строительство» платоновского героя.
В том же 1937 году Платонов работал над романом под названием Путешествие из Ленинграда в Москву в 1937 году .
В мае 1938 года сын Платонова, которому тогда было всего 15 лет, был арестован за «антисоветскую агитацию» и отправлен в ГУЛАГ.
Начиная с 1936 года Платонов писал литературные обзоры для различных газет и журналов. Сборник этих статей должен был выйти в 1939 г. Однако публикация была прекращена, когда статьи стали предметом язвительных нападок на страницах партийного теоретического журнала «Большевик» .
Все чаще единственным литературным произведением, за которое Платонов мог получать деньги, были его сочинения для детей.Но и здесь его произведения не всегда приветствовались. Ряд пьес, которые он написал для Центрального детского театра, при жизни так и не был поставлен.
В начале 1941 года сын Платонова, Платон, был освобожден из лагерей благодаря заступничеству писателя, депутата Верховного Совета Михаила Шолохова . В лагерях Платон предположительно заболел туберкулезом и в конце концов умер от него в 1943 году.
Когда в Советский Союз пришла Великая Отечественная война, Платонов стал фронтовым корреспондентом армейской газеты Красная звезда .Во время войны были опубликованы четыре книги Платонов: вдохновленные люди ( Odukhotvorennye Liudi , 1942), Истории родины 1 ( Расссазы o Rodine , 1943), Armor ( Броня , 1943), и В сторону заката солнца , 1945.
После войны трудности с публикациями у Платонова возобновились. Особую неприязнь вызвал его рассказ Семья Ивановых ( Семья Иванова ).В 1947 г. критик В. Ермилов назвал все послевоенное творчество Платонова «клеветой на Советскую власть». Опять удалось опубликовать только его произведения для детей, и опять только благодаря Михаилу Шолохову.
Андрей Платонов скончался в Москве 5 января 1951 года от туберкулеза, которым якобы заразился от сына.
Каталожные номера:
Корниенко Н.В. «Я прожил жизнь». Основные даты жизни и творчества А.П. Платонова. 2000.
Дрыжакова-Альтшуллер, Елена. в Справочник русской литературы изд. Виктор Террас. Издательство Йельского университета. 1985
Торчинов В.А., Леонтюк А.М. Вокруг Сталина. Историко-биографический справочник. Санкт-Петербург, 2000.
10 лучших отелей рядом с Памятник А.П. Платонову, Город Воронеж 2022
Часто задаваемые вопросы об отелях возле Памятник А.
П. ПлатоновуКакие недорогие отели в городе Воронеж популярны?
А Гостиница Брно Воронеж — популярный отель эконом-класса с хорошими рейтингами.
Сколько стоят гостиницы Город Воронеж?
Судя по ценам на отели на Trip.com, средняя стоимость ночи в отеле Город Воронеж составляет 49 долларов США. Цены в гостиницах часто меняются; эта цена только для справки.
Какие гостиницы наиболее популярны в городе Город Воронеж?
Собираетесь ли вы в деловую поездку или в отпуск, в Городе Воронежа есть множество популярных отелей на выбор.Амакс Парк Отель, Гостиница Мартон 20 Лет Влксм и Дега Воронеж Центр все популярные отели для проживания.
В каких отелях города Воронежа можно попробовать местные блюда на завтрак?
Вкусный завтрак — отличное начало дня. В
Воронеж Марриотт, Рамада Плаза Воронеж Сити Центр Воронеж и Гостиница Украина
, гости могут насладиться завтраком в стиле «Город Воронеж».
Какие отели в Городе Воронежа подходят для семей или путешественников с детьми?
Многие люди, которые путешествуют с семьями или детьми в Город Воронеж, предпочитают остановиться в Азимут Отель Воронеж, Отель Версаль и Холидей Инн Экспресс Воронеж Кирова, отель Ihg .Эти гостиницы также оценены недорого.
Какие люксовые гостиницы рекомендуются в городе Воронеж?
Воронеж Марриотт и Рамада Плаза Воронеж Сити Центр Воронеж являются одними из самых популярных элитных отелей в городе Город Воронеж.
Какие гостиницы в Городе Воронеже подходят для пар?
Собираетесь ли вы в медовый месяц или в отпуск со своим партнером, Ramada Plaza Voronezh City Center Voronezh, Degas Lite Hotel и Bon Son Hotel & Hostel являются одними из лучших отелей, которые выбирают пары.
Сколько стоят отели в Городе Воронеже на выходные?
Исходя из цен на отели на Trip.
com, средняя стоимость ночи в выходные дни для отелей города Воронеж составляет 50 долларов США. Цены в гостиницах часто меняются; эта цена только для справки.
Какие отели при командировке в Город Воронеж пользуются наибольшей популярностью у деловых путешественников?
Когда дело доходит до деловых поездок, выбор отеля с удобным транспортным сообщением важен для многих гостей.Воронеж Марриотт имеет удобное транспортное сообщение и недорогую цену. Подумайте о том, чтобы остаться здесь во время вашей поездки.
В каких популярных отелях Города Воронежа можно попробовать блюда местной кухни?
Те, кто любит пробовать местную еду, могут остановиться в Азимут Отель Воронеж, А Отель Брно Воронеж или Рамада Плаза Воронеж Сити Центр Воронеж . Рядом с этими отелями находится множество известных ресторанов, где подают блюда местной кухни.
Какие из отелей Города Воронежа имеют самые высокие оценки пользователей?
При первом путешествии в Город Воронеж многие путешественники затрудняются с выбором отеля для проживания.
По данным Trip.com,
Отель Мартон 20 Лет Влксм, О’Хара и Отель Версаль
являются популярными отелями с высокими рейтингами, что делает их хорошим выбором для вашей поездки.
Какие популярные отели в городе Город Воронеж предлагают парковку?
Если вы планируете ехать в Город Воронеж, почему бы не остановиться в Рамада Плаза Воронеж Сити Центр Воронеж, Амакс Парк Отель или А Отель Брно Воронеж ? Это все популярные отели с автостоянками.
Во время поездки в город Воронеж в каких отелях есть бассейны?
Лето — отличное время года, чтобы отправиться с детьми или всей семьей в город Воронеж.Азимут Отель Воронеж, Амакс Парк Отель и Отель Воронеж популярные отели с бассейнами.
Какие популярные отели в городе Воронеж предлагают номера для некурящих?
Многие гости заботятся о качестве номеров, в которых они останавливаются, и хотят, чтобы в их номерах был свежий и чистый воздух.
Воронеж Марриотт, Гостиница Московский и Гостиница Брно Воронеж
Все популярные отели Города Воронежа с номерами для некурящих.
В каких популярных гостиницах города Воронежа есть бесплатный Wi-Fi?
При проживании в отеле доступ в Интернет важен как для отдыхающих, так и для деловых путешественников.Отель Мартон 20 лет Влксм, Хэмптон бай Хилтон Воронеж и Амакс Парк Отель Все популярные отели Города Воронежа с бесплатным Wi-Fi.
Какие отели в городе Воронеже имеют безбарьерный доступ?
Ramada Plaza Voronezh City Center Воронеж, Hampton by Hilton Voronezh и Amaks Park Hotel Популярные отели Города Воронежа с безбарьерным доступом.
В каких популярных отелях города Воронежа есть тренажерные залы?
На основании поездки.com пользовательские рейтинги, Отель Воронеж, Азимут Отель Воронеж и Ramada Plaza Voronezh City Center Воронеж отели с высоким рейтингом и тренажерными залами.
«Возвращение» Платонова в кратком изложении ❤️
Отслужив всю войну, Гвардии Капитан Алексей Алексеевич Иванов уходит из армии на дембель. На вокзале, долго дожидаясь поезда, он знакомится с девушкой Машей, дочерью космонавта, служившей в столовой их части. Два дня они путешествуют вместе, а еще на два дня Иванов задерживается в городе, где двадцать лет назад родилась Маша.На прощание Иванов целует Машу, навсегда запомнив, что ее волосы пахнут «осенними опавшими листьями в лесу».
Через день на вокзале родного города Иванов встречает своего сына Петрушку. Ему уже пошел двенадцатый год, и отец не сразу узнает в серьезном подростке свое чадо. Жена Любовь Васильевна ждет их на крыльце дома. Иванов обнимает жену, чувствуя забытое и знакомое тепло любимой. Дочь, маленькая Настя, не помнит отца и плачет.Петрушка тянет ее назад: «Это наш отец, он
наша семья!» Семья начинает готовить праздничное угощение. Все командуют Петрушкой — Иванов удивляется, какой взрослый и старомодный сын его. Но ему больше нравится маленькая кроткая Настя. Иванов спрашивает жену, как они жили здесь без него. Любовь Васильевна стесняется своего мужа, как невеста: она от него отвыкла. Иванов со стыдом чувствует, что что-то мешает ему всем сердцем радоваться возвращению,Семья сидит за столом.Отец видит, что дети мало едят. Когда сын равнодушно объясняет: «А я хочу, чтобы ты получил еще» — родители вздрагивают, переглядываются. Настя прячет кусок пирога — «для дяди Семена». Иванов спрашивает жену, кто этот дядя Семен. Любовь Васильевна поясняет, что у Семена Евсеевича немцы убили его жену и детей, и он просил их пойти поиграть с детьми, и ничего плохого они от него не видели, а только хорошее… Слушая ее, Иванов недобро улыбается и зажигает. вверх.Петрушка распоряжается хозяйством, говоря отцу, что завтра будет на довольствии,
и Иванов чувствует его робость перед сыном.Вечером после ужина, когда дети ложатся спать, Иванов пробует жене подробности жизни, которую она провела без него. Петрушка подслушивает, ему жалко маму. Этот разговор мучителен для обоих – Иванов боится подтвердить свои подозрения в неверности жены, но она откровенно признается, что с Семеном Евсеевичем у нее ничего не было.Она ждала своего мужа и любила только его. Только один раз, «когда душа совсем умирала», с ней познакомился один человек, инструктор райкома, но она пожалела, что позволила ему быть рядом. Она поняла, что только с мужем можно быть спокойной и счастливой. «Без тебя мне некуда идти, ты не можешь сохранить себя для детей… Живи с нами, Алеша, нам будет хорошо!» – говорит Любовь Васильевна. Петрушка слышит, как стонет отец и с хрустом раздавливает стекло лампы.«В сердце ты меня ранил, и я тоже человек, а не игрушка…» Утром Иванов собирается. пришел, а его мать плачет. ты ничего не понимаешь! «-» Ты не понимаешь. У нас дело, надо жить, а вы ругаетесь, как глупые…» А Петрушка рассказывает историю про дядю Харитона, которому жена изменяла, и они тоже ругались, а потом Харитон сказал, что у него тоже было много дела на фронте, и они с женой посмеялись и помирились, хотя Харитон выдумал всю свою измену… Иванов слушает этот рассказ с удивлением.
Выезжает утром на вокзал, пьет водку и садится в поезд ехать к Маше, волосы которой пахнут природой. Дома Петрушка, проснувшись, видит только Настю – ее мать ушла на работу. Спросив Настю, как ушел отец, он на мгновение задумывается, одевает сестру и ведет ее за собой.
Иванов стоит в тамбуре поезда, проходящего мимо его дома. На переходе он видит детские фигурки — тот, у кого больше, быстро тащит за собой меньшую, не успев тронуть ножки.Иванов уже знает, что это его дети. Они далеко позади, а Петрушка по-прежнему тащит за собой неудавшуюся Настю. Иванов бросает вещмешок на землю, спускается на нижнюю ступень вагона и уходит от поезда «по той песчаной дорожке, по которой дети бежали за ним».
Накопление граждан: миф о советском материнстве и детстве в драмах А. П. Платонова 1920–1930-х годов
Адоньева С.Б. Материнство: мифология и социальный институт.В русском фольклоре в современных записях [сайт]. URL: http://folk.ru/Research/adonyeva_motherhood.php?rubr=Research-articles (режим доступа: 12.11.2016).Андрей Платонов в документах ОГПУ-НКВД-НКГБ. 1930–1945 [Андрей Платонов в документах ОГПУ-НКВД-НКГБ. 1930‒1945] / опубл. Гончаровой В., Нехотиной В. (2000). В Корниенко, Н. В. (ред.). «Страна философов» Андрея Платонова. Проблемы творчества. Исс. 4. Юбилейный Москва, Институт мировой литературы РАН, Наследие, стр. 848–884.
Аракелова М.П. (1995). Опыт охраны материнства и младенчества. В Социологических исследованиях. № 7, стр. 62–64.
Арзамасцева И. (2015). Три души провинциальной гимназистки (песа З.Н. Гиппиус «Зеленое кольцо»). В Новом литературном обозрении. № 5 (135), с. 171–182
Арзамасцева И. Н. Художественная концепция детства в русской литературе 1900–1930-х годов: дис.… доктора филол. наук. «Художественная концепция детства в русской литературе 1900–1930-х гг. Доктор Хаб. Тезис]. Москва, С. н. 453 стр.
Балина М., Рудова Л. (ред.). (2008). Русская детская литература и культура. Л., Нью-Йорк, Рутледж. 390 р.
Беззубцев-Кондаков А. (2009). В эпоху «красных свадеб». В Литературном журнале «Колесо» [веб-сайт]. 2009. № 19. URL: http://www.altair-torg.ru/koveco19/svadba.html (режим доступа: 11.11.2009).2016).
Бородина А.В., Бородин Д.Ю. (2000). Баба или товарищ? Идеал новой советской женщины в 20–30-х гг. [Крестьянка или товарищ? Идеал новой советской женщины 1920–1930-х гг. В Женских и гендерных исследованиях в Тверском государственном университете. Тверь, Издательство Тверского государственного университета, с. 45–52.
Чернышева Е.Г. (2011). Эра милосердия, или плачущие милиционеры (к семантике мотива мертвого ребенка в комедии «Дураки на периферии»).В «Стране философов» Андрея Платонова. Проблемы творчества, № 7 (с. 51–59). Москва, ИМЛИ РАН, Наследие.
Дэвис, С. (2011). Мнение народа в сталинской России. Террор, пропаганда и инакомыслие, 1934–1941 гг. Террор, пропаганда и инакомыслие, 1934–1941 гг. / пер. Морозов С. Н. Москва, РОССПЭН. 231 стр.
Добренко Е. (2000). Социализм и мир детства. В Gunther, H., Dobrenko, E. (Eds.). Соцреалистический канон: сборник статей.СПб.: Академический проект. С. 31–40.
Гладков Ф.В. (1986). Цемент: Роман [Цемент. Роман]. Москва, Современник. 240 стр.
Головина Л. Н. (2011). Реализация мифологемы дома и странничества в русской прозе XX века о беспризорниках и детях-сиротах. В Знании. Понимание. Умение. № 4. С. 261–263.
Гюнтер, Х. (2000). Архетипы советской культуры.В Gunther, H., Dobrenko, E. (Eds.). Соцреалистический канон: сборник статей. Санкт-Петербург, Академический проект, стр. 743–784.
Катцина Т.А., Долидович О.М., Анисимова Л.Ю. (Ред.). (2015). «Охматмлад» и «Дети республики»: идеология и практика социальной политики в Енисейской губернии в 1920-е гг.: хрестоматия. [«Охматмлад» и «Дети республики». Идеология и практика социальной политики в Енисейской губернии в 1920-е гг. Читатель]. Красноярск, Сибирский федеральный университет.214 стр.
Химич В.В. (2004). Образ ребенка как знаковая фигура в литературе 1920-х годов. Мальчики и девочки: реалии социализации. Сборник статей. Екатеринбург, Издательство Уральского университета, стр. 292–302.
Коллонтай, А. (1923). Общество и материнство. Государственное страхование материнства. Государственное страхование материнства. № 2. Москва, Петроград, Госиздат. 598 стр.
Корниенко Н. (2006). 14 красных избушек. Примечания [Четырнадцать красных изб. Примечания]. В Платонов, А. П. Ноев ковчег. П’эси. Москва, Вагрий, стр. 439–445.
Корниенко Н., Антонова Е. (2006). Дураки на периферии. Дураки на периферии. Примечания]. В Платонов, А. П. Ноев ковчег. П’эси. Москва, Вагрий, стр. 42–429.
Ковтун Н.В. (2008). Дети как проверка социального самоопределения женщины в романе Ф. Гладкова «Цемент».Гладкова «Новый цемент». В русской литературе в ХХ веке: имена, проблемы, культурный диалог. № 9, стр. 21–37.
Лебина Н. (2012). Советский дом-коммуна. Границы тела [Советский дом-коммуна. Границы тела]. В моде Теория. № 23, стр. 133–151.
Лебина Н. (2015). Советская повседневность: нормы и аномалии. От военного коммунизма к большому стилю. От военного коммунизма к большому стилю. Москва, Новое литературное обозрение.488 стр.
Матвеева Н.В. (2007). Архетип матери и младенца в пьесе А. П. Платонова «14 красных избушек». В Филологическом классе. № 17, стр. 64–69.
Мазур Л. Н. (2016). Семья коммунистов Екатеринбургской губернии (по материалам Всероссийской партии переписи 1922 г.). В Известиях Уральского федерального университета.Серия 2. Гуманитарные науки. Том. 18. № 3 (154), с. 85–105.
Микиртичан, Г.Л. (2014). К 100-летию со дня основания Всероссийского покровительства по охране материнства. В Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 11. Медицина. № 1. С. 260–274.
Мирошниченко М.И. (2015). Содержание первой советской гендерной модели в 1920-е гг. Текст научной работы на тему «Содержание первой советской гендерной модели 1920-х гг.»В Вестнике Южно-Уральского государственного университета. Серия Социально-гуманитарных наук. Том. 15. № 1. С. 35–42.
Мирошниченко М.И. (2016). Развитие первой советской гендерной модели в первой половине 1930-х гг. Формирование первых советских гендерных моделей в первой половине 1930-х гг. В Вестнике Южно-Уральского государственного университета. Серия Социально-гуманитарных наук. Том. 15. № 1. С. 21–26.
Охрана матмлада у ойротов и тунгусов.(1928). В Сибирских огнях. № 4 (июль-август), с. 264.
Орлов И.Б. (2010). Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления. Москва, Государственный университет Высшая школа экономики. 317 стр.
Первый Всероссийский съезд работниц 16–21 ноября 1918 г. и его резолюции.(1920). Харьков, Всеукраинское издательство. 23 р.
Платонов А.П. (2006). Ноев ковчег: Пьесы [Ноев ковчег: Пьесы]. Москва, Вагрий. 464 стр.
Плетнева С.А. (1998). «Амазонки» как социально-политическое явление. В Культуре славян и Руси. Москва, Наука, стр. 529–537.
Пушкарев А. М. (2007). «Новый быт». Идеологические интерпретации сексуального (по материалам русской художественной литературы и критики 1920-х гг.) [«Новая жизнь». Идеологическая интерпретация сексуального (на примере русской художественной литературы и критики 1920-х гг.). В Журнале исследований социальной политики. Том. 5. № 4. С. 459–482.
Пушкарева Н. (2015). Гендерная система советской России и повседневность россиянок. В Берендс, Я. К., Дубина В., Сорокин А., с Акопяном Е. (ред.). Повседневная жизнь при социализме. Немецкие и российские подходы.Москва, РОССПЭН, стр. 204–225.
Рыклин М. (2009). Коммунизм как религия. Интеллектуалы и Октябрьская революция. Интеллигенция и Октябрьская революция. Москва, Новое литературное обозрение. 139 стр.
Савина Л.Н., Батова О.С. (2015). Мифопоэтическая традиция в произведениях Л. Пантелеева о сироте. В Известиях Южного федерального университета. Филологические науки. Нет.4, стр. 45–50.
Саврас, Н.В. (2008). Место и функции детства в культурной парадигме соцреализма. В Системе ценностей современного общества. № 3. С. 60–65.
Шабатура, Э.А. (2006). Образ «новой женщины» в советской культуре 1917–1929 гг.: автореф. дис. … канд. ист. наук Образ «новой женщины» в советской культуре 1917–1929 гг. Автореферат кандидатской диссертации]. Омск, С. н. 25 стр
Шерстнева Е.В. (2013). Всероссийское попечительство по охране материнства. К 100-летию со дня основания. К 100-летию со дня основания. В Педиатрии. № 12 (2), стр. 150–153.
Стайтс, Р. (2004). Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860-1930 [Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860–1930]. Москва, РОССПЭН. 616 стр.
Вокруг писем комсомолок.(1926). В Смене. № 16, с. 12.
Яблоков Е.А. (2005). Злоключения советской пастушки. В Яблоков, Е. А. Нерегулируемые перекрестки. Москва, Пятая страна, стр. 150–162.
Яблоков Е.А. (2008). Разбойники, или Отцы без детей.В Колесникова, Е. Н. (ред.). Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы. № 4. СПб.: Наука. С. 157–167.
Юкина И.И. (2007). Русский феминизм как вызов современности / под ред. Мелешко, Т.А. Санкт-Петербург, Алетейя. 544 стр.
А.П. Платонов, «Новое волшебное кольцо»: фаминтинана, гевитра
Ny lahatsoratra dia hifantoka amin’ny amin’ny angano «Волшебное кольцо», famintinana izay no hamaritra.Маро аминцика но царя ны фахазазана одноименного махафинаритра сариитатра Леонида Носырева. Kanefa aoka ho fantatrareo fa vitsy ny mpanoratra ny am-boalohany dia Андрей Платонов, matetika fantatra amin’ny anarana hoe asa lehibe toy ny hoe «lavaka» на «Chevengur».
Микасика-ни-Бокини
Tamin’ny 1950 aho, dia nahita ny famoahana ny fanangonana ny «Magic Ring», izay, ankoatry ny asa eponymous, nahitana angano tsotra Rosiana maro ao amin’ny mpanoratra ny fitsaboana. Цы бокий той изаны воалоханы таны Платонов,-цитрапо фоана изы наноратра хо анны анкизы.
Na izany aza, ny angano «Волшебное кольцо» (famintinana dia ho aseho etsy ambany) nahazo mpitia ny lehibe indrindra sy haingana nahazo ny fon’ny mpamaky, raha foana ny lazany mandraka androany. Ankoatra izany, vao haingana ny vokatra dia tafiditra ao amin’ny fandaharam-pianarana amin’ny sekoly ambaratonga fototra.
Ankehitriny, на izany aza, ny fandinihana akaiky kokoa ny votoatin’ny ny asa.
А.П. Платонов, «Волшебное кольцо»: фаминтинана
Мбола ниайна ны ренинны мпаньяка, ны танцыха и сы ны зананы Симона.Фанамбинана ао ан-трано, амбани аканджо вита амин’ны ронгони фоци мадиника, ари нью мофо ци фоана нью рахараха. Ny hany fianakaviana vola miditra — ny ariary ho an’ny maty rainy, izay nomena an’i Simeona tao an-tanàna indray mandeha isam-bolana.
Ары индрай мандехан й циринаин’илай омбилахи аориана азо авй амин’ны ариари. Ary mahita ny olona iray ny lalana izay handeha kendaina fotsiny ny alika. Tsy mijanona ny bandy Nalahelo ny biby efa novidim-denaria iray.
Ны рены диа цы мивиды самбатра; тао ан-трано сы нью омби ао ари нитондра нью алика.Симона цы кивы, ары намалы фа ны алика диа хо соа.
Iray volana lasa, indray nankany amin’i Simona tao an-tanàna, ary amin’ity indray mitoraka ity dia araka izay cents ny roa — nanampy fisotroan-dronono. Dia niverina indray izy mahita ny lehilahy iray ihany, izay tamin’ity indray mitoraka ity ny fampijalian ny saka. Диа цы майнцы хивиды азы ио, ка ны роа ны ариары. Нени тезитра кокоа, нианиана неэр-ве-лахи.
Скарапея
Toy ny zava-nitranga manohy hampitombo ny angano «Волшебное кольцо»? Синопсис fotoana fohy milaza ny momba ny fihaonana eo niavaka io ny voan’ny fiainana.
Ари нандало нью ирай волана, нью махери фо нанкани ан-танана, ари аминьити индрай миторака ити диа эфа нахазо денарии — индрай коа физотроан-дрононо. Izany eo amin’ny lalana iray ihany, ary nahita lehilahy iray ihany, izay tamin’ity indray mitoraka ity mamoaka ny menarana. Nanana aho amin’izao fotoana izao mba hanome ny vola rehetra.
Fa ny menarana niteny sy fampiononana ambioka, hoy izy fa ny anarany Skarapeya sy ny famonjena ny zanakavavin’ny mpanjaka bibilava voatery hamaly ny lehilahy.
Rehefa nahita ny bibilava, dia raiki-tahotra ny reny ary niaraka tamin’izay dia niakatra teo amin’ny fatana. На диа мианиана инцоны. Ihany no halanao ny menarana, izany hoe, tsy manome, tsy handatsaka rano, dia ho tonga. Ари хой Скарапея нангатака мба хитондранао изани хо аминьны бибилава фанджакана, изай нью дождливая велона — бибилава мпанджака. Ary nampitandrina mialoha izay hamaly soa ny volamena Simona tsy maka, ary nangataka ny peratra ho any amin’ny tànan’ny mpanjaka izy. Ny peratra no ren’ny fandrenesana — изаны рельефной бибилава лоханы, ары хо солонны масо майцо вато мирехитра.
Ny Mpanjaka tamin’ny voalohany, tsy te sasany kosa nomba ny peratra, nefa avy eo nanome ka nilaza ny fomba fampiasana azy ireo.
An-trano miaraka amin’ny fanomezana
Araka ny hitanareo, betsaka ny Folklore nindrana ny tantara Platon. «Волшебное кольцо», нью-йоркский famintinana izay aseho это, dia manana нью mampiavaka нью herin’ny maizina angano: нью mahagaga mpanampy, izay voavonjy нью mpandray anjara fototra, mahagaga fahazoana harena, нью фавореранана нью asa ihany intelo.
Исика хиверина любая аминь тантара. Саймон ниверина ан-трано таминьины алина ини ка нандрай ны ператра. Tsy ny hanala vidin’ny sy hitafy indray ny mazia zavatra, toy ny manana namany roa ambin’ny folo eo anatrehany. Nandidy azy ireo mba hitondra ny olona rehetra amin’ny alina ao amin’ny sompitra ny koba tsara toto, siramamy sy ronono. Mifoha amin’ny maraina, aoka ny reniny mba mifohaza, mangataka mba hanendasany пироги. Намали изы ирео фа ны кладовки фоана. Simeona dia naniraka and-dreniny ho any amin’ny fitoeran-javatra, izay izy mahita ny ilaina rehetra, ho any amin’ny gaga.Nanomboka teo, dia efa nanomboka fiainam-baovao sy be dia be satity.
ный занакававинный мпанджака
Канефа цы мифарана аминный вокатра изай наноратра Платонов («Волшебное кольцо»). Синопсис milaza ny zavatra tiany Simon hanambady ny zanakavavin’ny mpanjaka. Нены нанирака сваты, ка намбарани нью намани ханао трано изи.
Ny mpanjaka dia tsy te-hanome ny zananivavy ho lehilahy tsotra, fa ny reniny nisisika voa. Avy eo izy dia nilaza fa hanome ny andriambavy ho an’ny olona izay manorina tetezana kristaly.
Per alina fanahy nahavita asa ny mpanjaka, fa mbola sarintsariny milina, izay tena mitaingina ambonin’ny tetezana.
Ary ny mpanjaka efa nanome ny zanany vavy ny ambioka. Воалоханы, фиайнам-пьянакавиана царя. Fa indray mandeha ny mpivady lasa nandeha hamonjy ny mandeha, dia nirenireny tany an-ala ka резин-тори. Ny fizarana ny vipera, Skarapei rahalahy, izay tena te-hahazo ny majika peratra. Ары ны бибилава нанапа-кевитра ны хангатака ны тововавы ка хака аминьны воанны ны вадины, миарака аминьны ператра.Fa tsy, ilay lehilahy nanenjika azy.
fitaka
Manohy mba hilazana zava-mitranga ao amin’ny angano «Волшебное кольцо». Синопсис Ankehitriny dia mamaritra ny fakam-panahy ny vadin’ny mpanjaka. Aspid tamin’ity indray mitoraka ity mitodika ankizilahy sy mandeha amin’ny vadiny ambioka. Изы диа цы афака манохитра ны оды бибилава ары нанонтаны азы знат но фомба маджика ператра.
Tsy natahotra ratsy, vadin’i Simona nilaza taminy ny zavatra rehetra, ary na dia nanome azy zavatra mahagaga isaky ny mandeha.Na izany aza, ny andriambavy raha vao nandray ny peratra, baiko hafindra any ny vipera sy ny fitoerana, ary ny tetezana.
Ары ноны мараина ны циринаин’илай омбилахы нифоха таминны ренины — сы ны заватра хафа, ары цы манана, ефа эла фоцины трано бонго, фа ны сака сы ны алика. Rehefa nandre ny momba izany, ny mpanjaka nandidy ny olona mitora voafonja. Ny reny dia nangataka ny kivy.
Izahay dia tonga saina fa ny saka sy ny alika voa mila ho voavonjy, dia nankany amin’i hahazo ny peratra.Вызнать лалана манканы вайпера, ны алина ниондрана ан-трано, ары нахазо кели саробиды изаны.
вокатра
Маномбока мирона ан аминьны фараньний тантара изай носоратаны Андрей Платонов. Ny Magic Ring (famintinana efa namaritra izany) nivadika ho ny alika sy ny saka izay rehetra faladiany niverina haingana an-trano.
Cat rehetra ny lalana mankany amin’ny peratra ambanin’ny lelany mitandrina. Друзья нихазаказака нанканы аморонны они, изай ны трано амбиока. Ниампита ны рано, ны алика цы маинцы хипетрака эо ан-дамосины сака.Rano alika sy ny saka mitsingevana mitovy fa mbola mangina. Tsy manohitra ny saka sy namaly. Кольцо ави хатраны диа лацака тани анаты ренирано.
Изи ирэо тео аморон-драномасина, ары наномбока ниады хевитра момба ны хо иза но азо. Это оффинг мпанарато манадио ны трондроны ары нанипы биби цинай. Вы сака сы ны алика хихинана азы, ары тампока диа нахита заватра мафы — ны ператра!
Томпонны сака тафидитра анй ам-понжа, арй номены ператра. Саймон ави хатрани нанафака нью тенани, ниверина нью фитоэрана си нью тетезана, ари нью занакававинний мпанджака наноме индрай.
Rehefa afaka izany, zava-nitranga, ilay lehilahy dia nanapa-kevitra ny hitondra ny vadiny ny vehivavy tsotra, rustic.
hevitra
Dia vita ny tantara Platon (famintinana). «Волшебное кольцо» (валин-тантара аминизао фотоана изао мбола цара) диа мампино малаза эо аминьни луч аман-дрени сы й занака. Сказка ihany koa ela no tafiditra tao amin’ny faribolana ny fanerena ankizy mamaky teny. Ary ny amin’ny boky ny fotoana dia efa nandray ny asa tsikera tena afa.
Философия техники Андрея Платонова: идеи и образы в пространстве взаимной интерпретации
Гуманитарные науки в России.2017. Том. 6. № 2. С. 145-153.
Посмотреть полный текстАнтипов А.А.
Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики
Россия, 197101, Санкт-Петербург, Кронверкский проспект, 49
Email: [email protected]Abstract
В статье рассматривается развитие основных идей философии техники и художественного текста на примере творчества А. Платонова. Взаимная интерпретация философских и литературных текстов составляет единство, имеющее ценность как в смысловом, так и в методологическом отношении.Философия раскрывает смысл метафоры, а литература обогащает философскую теорию, что дает новые результаты в понимании проблемы. По терминологии Макса Вебера, наложение философии на художественный текст приводит к колдовству. Путь раскрытия героя – это путь развития человека у О. Конта: от стадии фетишизма и гилозоизма к положительной фазе; а глубокие переживания героя, постигшего суть техники, типичны для кризиса ХХ века.Одной из характерных черт этого кризиса было осознание того, что машина не решила экзистенциальных проблем человека и, более того, укрепила мысль о тщетности усилий человечества достичь счастья и гармонии с помощью науки и техники. Художественный текст Платонова не только сосредоточил в себе разные этапы научно-технического развития человечества, но и выявил этапы психологического восприятия быстро меняющегося мира. Оно предвещало мощный кризис ХХ века, породивший сильные антинаучные тенденции и породивший дискуссию о духовном тупике и конце истории как оборотной стороны технического прогресса.
Ключевые слова
ключевые слова
- • A. Platonov
- • L. Mumford
- • P. Engelmeier
- • J. Ortega y Gasset
- • Философия технологии
- • Машина
- • Создание магистра
- • метаутопия
- Стрелко А.В. Вестник ОГУ. 2012. № 7(143). Стр. 60-65.
- Философия техники: история и современность. Москва: ИФ РАН, 1997.
- Платонов А. П. Цветок на земле. Повести, рассказы, сказки, стати [Цветок на земле. Романы, рассказы, повести, статьи. Москва: Молодая гвардия, 1983.
- Ортега-и-Гассет Х. Размышления о технике. Избранные труды. Избранные произведения]. Москва: Весь мир, 1997. С. 164-233.
- Митчем К. Что такое философия техники? [Что такое философия техники?] М.: Аспект Пресс, 1995.
- Дьяков Д. А. Вестник Удмурдского университета.2014. № 4. С. 50-58.
- Емельянов Б. В., Петрович Г. П. Энгельмейер Петр: философия техники и творчества. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2004.
- Богданович Т. Художественные открытия А. Платонова и А. Малыгина в прозе 20-30-х гг. (концепция личности и истории): дис. … д-ра филос. наук. Москва, 1998.
- Бердяев Н. А. Путь. Май. 1933. № 38. С. 3-38.
- Покровская Я.С. Вестник РГГУ. 2014. № 10(132). Стр. 138-144.
- Рансьер Ж. Эстетическое бессознательное. СПб: Машина, 2004.
- Малыгина Н. М. Вестник МГПУ. 2012. № 1. С. 32-42.
Литература
AP Учитель помогает ученикам
Кевин Платонов ’16
Вдохновленный своим школьным учителем химии, Камерон Ян преподает в Мидвуде вот уже 11 лет.Г-н Ян в настоящее время является учителем химии AP и тренером команды мехатроники.
Г-н Ян родился в Германии, затем он и его семья переехали на Аляску, где он жил с первого до последнего года обучения в старшей школе. Там он нашел свою любовь к преподаванию.
«Я хотел стать учителем еще в старшей школе, — сказал мистер Ян. «Моя школьная учительница химии была одной из причин, по которой я захотел преподавать химию».
Позже г-н Ян получил степень бакалавра химии и магистра педагогики.Он получил свою первую преподавательскую работу в средней школе Мидвуда в качестве учителя химии регентов, а позже получил работу учителя химии AP.
«Школе нужен был учитель химии AP, поэтому они пригласили меня», — сказал мистер Ян.
Мистер Ян преподавал многие предметы в Мидвуде. В настоящее время он не только преподает химию и мехатронику AP, он ранее преподавал регентам химию, концептуальную физику и методы исследования.
Г-н Ян чувствует небольшое давление при обучении AP, так как он учит всему, чему должен учить, и следит за тем, чтобы все понимали предмет.
Г-н Ян говорит своим ученикам: «Вы можете привести лошадь к воде, но вы не можете заставить ее пить ее». Это означает, что г-н Ян дает каждому возможность добиться успеха, но он не может заставить их, если они этого не хотят.
«В целом мистер Ян отличный учитель. Он всегда старается изо всех сил объяснить содержание», — сказал Аббосбек Адхамов 16 лет, студент AP Chemistry г-на Яна. «Мне также нравится его стратегия обучения, потому что мы можем исправлять свои собственные ошибки в наших группах, что действительно помогает мне понять.
Диана Полонска 16 лет, еще одна студентка факультета химии г-на Яна, сказала: «Он старается поддерживать легкую атмосферу в классе, а также концентрируется на материале, который необходимо изучить. Мне нравится, что он превращает сложный урок в увлекательное обучение».
Мистер Ян чувствует, что его старые ученики возвращаются из колледжа в гости. Ему нравится видеть, что они преуспевают, и он ценит участие в процессе обучения в колледже. Однако не каждый раз может быть хорошим опытом.
«Каждый раз, когда у ученика есть потенциал для достижения успеха, но он этого не делает, для меня это нехороший опыт», — сказал г-н Ян.
Мистер Ян действительно заставляет студентов стараться изо всех сил.