Сколько в русской литературе толстых: Сколько было писателей Толстых, и в каком они были между собой родстве: dombusin — LiveJournal

Сколько было писателей Толстых, и в каком они были между собой родстве: dombusin — LiveJournal

А как вы сами думаете, сколько было этих Толстых?

Из тех, кто печатался и более-менее известен

[Правильный ответ]Самых известных писателей-Толстых – три, если считать «среднеизвестных», тех, кто печатался хорошими тиражами – шесть.
А вообще знатоки насчитывают целых шестнадцать писателей-Толстых, это те, кто хоть немного занимался литераторством.

Например, сыновья Льва Николаевича Толстого, тоже, естественно, Толстые, вполне себе были писателями, по крайней мере, пробовали перо.

Теперь о родстве.

Вот три самых известных Толстых:

Лев Николаевич Толстой (1828 – 1910), величайший наш классик, автор «Войны и мира» и «Анны Карениной». У него сейчас не меньше трехсот прямых потомков, которые регулярно собираются в Ясной Поляне почтить память великого предка.

Алексей Константинович Толстой (1817-1875) – автор «Князя Серебряного» и еще ряда почти исторических приключенческих книг. Он был троюродным братом Льва Николаевича, и его часто путают с другим Алексеем Толстым, жившим в 20-м веке.

Алексей Николаевич Толстой (1883-1945) – тоже граф, хотя этот титул спорный, но зато владелец прозвища «красный граф» за дружбу с советской властью. Тиражи его книг намного превышают даже тиражи Льва Толстого, ведь «Буратино» был в каждой семье, а «Аэлиту» и «Гиперболоид инженера Гарина» читали с большей охотой, чем «Каренину».

А родство «красного графа» бесспорному графу Льву Толстому очень дальнее, хотя общие корни у них есть. Алексей Николаевич Толстой приходится в четвертом поколении внучатым племянником Льва Николаевича Толстого, при том, что они, в общем-то, современники.

Менее известные Толстые:

Сергей Николаевич Толстой (1908 – 1977), в советское время его так и называли – «четвертый Толстой», поэт и публицист. Он тоже внучатый племянник Льва Николаевича, но поближе, чем Алексей – во втором поколении.

Николай Николаевич Толстой (1823 – 1860) – старший брат Льва Николаевича, тоже пробовавший себя в писательстве. Самая известная его повесть – «Пластун», о человеке, украденном в детстве и всю жизнь проведшим в плену. На фото — братья Толстые, Лев и Николай.

Младший, Лев, кстати, считал себя очень некрасивым, по сравнению с братом, и, можно сказать, ушел в писательство чтобы хоть в чем-то брата превзойти.

Татьяна Никитична Толстая (родилась в 1951 году) – внучка «красного графа» Алексея Николаевича Толстого и мать Артемия Лебедева. Если кто не знает, у нее есть замечательная книга «Кысь», на которую написали кучу фанфиков. Причем даже у скандального писателя Владимира Сорокина есть вещь, которую, как мне кажется, он немного содрал у Толстой, или, по крайней мере, написал «по мотивам» («Метель»).

Друзья, у вас есть известные однофамильцы?

что писали знаменитости, которых все вечно путают – Москва 24, 18.08.2016

Отличный повод побороть равнодушие к Пушкину, Толстому и Чуковскому альтернативным Пушкиным, Толстым и Чуковским

Фото: rizhik.net

Пушкины – дядя и племянник

Дядя будущего «солнца русской поэзии» Василий Львович – не тот самый дядя, который как-то «не в шутку занемог». Более того, пока тот был жив, племянник посвящал ему много теплых прозаичных признаний (и было за что!) и смерти, конечно, не желал. Именно он познакомил Пушкина с Карамзиным, поддерживал первые стихотворные опыты, а в 1811 году в буквальном смысле отвел его за руку в Императорский Царскосельский лицей.

Как-то раз в письме П.А. Вяземскому он иронично высказался по поводу Пушкина: «Племянник мой совершенный урод. Он теперь пишет новую поэму…». Но злости и осуждения в этом нет: он искренне его любил, ценил и посвящал в основном такие строчки:

Поэт-племянник, справедливо Я назван классиком тобой! Все, что умно, красноречиво, Все, что написано с душой, Мне нравится, меня пленяет. Твои стихи, поверь, читает С живым восторгом дядя твой…

Пушкин Василий Львович был достаточно наивен, но обладал некоторым литературным талантом (он посвящал свои стихи камину, лире, известным современникам), хотя все над ним смеялись и не ценили его творчество. Но дядя не обижался, потому что был очень добрым, искренним, приятным и мудрым человеком.

Убедиться в этом и почитать стихотворения Василия Пушкина можно здесь.

Толстые

Фото: dnaindia.com

Лев Николаевич – это тот самый «главный» Толстой, который написал «Войну и мир», «Анну Каренину», «Крейцерову сонату». Все созданные им произведения еле умещаются в 90 томов. О личности этого главного Толстого существует много красноречивых воспоминаний: он любил бегать наперегонки, прятаться под стол во время важных приемов, в одиночестве гулял по утрам с тростью-стулом, часто восклицал в адрес привычных явлений и видел в повседневной ерунде что-то особенное, иногда пускался в пляс. А вообще, был очень мудрым и остроумным, конечно.

[LI]Люди, которые делать ничего не могут, должны делать людей, а остальные – содействовать их просвещению и счастию.[/LI] [LI]Если добро имеет причину, оно уже не добро; если оно имеет последствие – награду, оно тоже не добро. Стало быть, добро вне цепи причин и следствий.[/LI] [LI]Позор и срам! Одного боишься – это встречаться с русскими за границей.[/LI]

Алексей Константинович – тоже всем известный Толстой. И родился он на 11 лет позже своего однофамильца Льва. В основном он писал стихи, баллады, поэмы, пьесы и совсем немного прозы. Из последнего самое известное его произведение – историческая повесть «Князь Серебряный. Повесть времен Иоанна Грозного», в которой благородный князь противостоит шайке опричников.

А еще он как-то очень вдохновился жизнью вампиров и написал целую повесть под названием «Упырь»:

«Вы их, Бог знает почему, называете вампирами, но я могу вас уверить, что им настоящее русское название: упырь а так как они происхождения чисто славянского, хотя встречаются во всей Европе и даже в Азии…»

Это и многие его другие произведения можно почитать здесь.

Алексей Николаевич Толстой родился через 65 лет после предыдущего Толстого. Именно он не дописал роман «Петр Первый», зато написал «Аэлиту», «Гиперболоид инженера Гарина», «Золотой ключик, или Приключения Буратино» и большущие «Хождения по мукам»:

«Вы изящны, благоустроены и очень хороши собой. Не спорьте, вы это сами знаете. В вас, конечно, влюбляются десятки мужчин. Обидно думать, что все это кончится очень просто, – придет самец, народите ему детей, потом умрете. Скука».

Этот Толстой тоже считается классиком русской литературы, чем особенно гордится его внучка. Почитать его можно здесь.

Татьяна Толстая – внучка именно этого, а никакого не Льва Толстого! И она тоже пишет. «Кысь» – самое ее известное произведение про постапокалиптический мир, который она создавала целых 14 лет.

«Родись, умри, встань, ляг, пляши на соседской свадьбе или поутру на малиновом суровом восходе проснись, как от удара палкой, испуганный, как если бы ты один остался живой на свете, – они всё тут, всегда тут, бледно мигающие, подслеповатые, вечные, молчаливые».

Почитать все ее литературные работы можно здесь.

Широкой публике Толстая известна как ведущая ТВ-программы «Школа злословия», в которой она, совместно с драматургом Дуней Смирновой, устраивала полный и воистину развеселый апокалипсис самым разным гостям передачи – актерам, писателям, бизнесменам и так далее. К сожалению, им это не так давно запретили, но в интернете можно посмотреть почти все выпуски этой беспощадной «Школы».

Семейство Чуковских

[ВРЕЗКА][IMG=http://b1.m24.ru/c/710706.730xp.jpg][DESC]Сбежавшая мебель. Дизайнер Брайан Гоггин (Brian Goggin)[/DESC][/ВРЕЗКА] У канавки Две козявки Продают ежам булавки. А ежи-то хохотать! Всё не могут перестать: «Эх вы, глупые козявки! Нам не надобны булавки: Мы булавками сами утыканы».

Родного отца стихотворения «Ежики смеются», а также «Крокодила», «Бармалея», «Тараканища», «Мухи-цокатухи», «Мойдодыра» и много кого еще Корнея Ивановича Чуковского звали на самом деле Николаем Васильевичем Корнейчуковым. Но в качестве автора детских хорроров в стихах он известен истории именно как Чуковский.

Воскресить по полной детские страхи и радости, возникающие после чтения или слушания его стихов можно здесь.

И мало кто знает, но Корней Иванович писал не только стихи, сказки, повести, статьи, критику и воспоминания. В 60-е годы он решил, например, пересказать детям Библию! Он привлек к этому проекту много других писателей. И даже когда власти «посоветовали» ему не употреблять слова «Бог» и «евреи» в этой его работе, они придумали этому герою псевдоним «Волшебник Яхве». Но тираж все равно уничтожили потом подчистую.

Николай Корнеевич Чуковский – сын Корнея. Он был поэтом и членом студии «Звучащая раковина», которой руководил Гумилев. Затем дружил с литкружком «Серапионовых братьев» и считался там «младшим братиком». Как поэта его ценили и одобряли, но писать стихи ему достаточно быстро надоело и затем всю оставшуюся жизнь он занимался поэтическими и литературными переводами (Марк Твен, Эдгар По, Роберт Льюис Стивенсон и др.).

Вот здесь можно почитать некоторые из его стихов, а его перевод «Острова сокровищ» до сих пор считается одним из лучших.

Отца он считал состоящим в тройке гениев, где находились, по его мнению, Пушкин и Гумилев. И как-то посвятил ему абсолютно наивную, но искреннюю оду:

Но ты, но ты, Корней Чуковский, Тебе на свете равных нет! Ты, папа, славой не таковской Давно пленяешь целый свет. Когда писал ты «Крокодила», Какая творческая сила Пером таинственно водила? Бессмертен вещий «Крокодил»! Души великой в нем излишек! Вселенной всей приготовишек Любовь ты честно заслужил!

Лидия Корнеевна Чуковская – дочь Корнея. Она тоже писала стихи, прозу, много литературно-критических очерков, несколько детских книг и детскую историческую повесть «История одного восстания».

Отец ее очень любил и называл «врожденной гуманисткой», поскольку она мечтала о том, чтобы «все люди собрались вместе и решили, чтобы больше не было бедных».

Рукопись повести «Софья Петровна» о годах «ежовщины» глазами обычной и аполитичной машинистки, которая начинает сходить с ума от происходящего, она прятала 22 года, начиная с начала 40-х, но затем партийное руководство «оттепельного времени» тоже не разрешило ее публиковать. За границей повесть приняли и перевели на много языков. Спустя еще 26 лет, уже в эпоху Горбачева, ее наконец-то издали.

До самой смерти у нее была очень непростая жизнь, благодаря усилиям властей, цензуры и ее «западным» тиражам. Но на всем ее протяжении она писала стихи, которые вышли потом в книге «По ту сторону смерти»:

В один прекрасный день я все долги отдам, Все письма напишу, на все звонки отвечу, Все дыры зачиню и все работы сдам – И медленно пойду к тебе навстречу. Там будет мост – дорога из дорог – Цветущая большими фонарями. И на перилах снег. И кто б подумать мог? Зима и тишина, и звездный хор над нами.

Толстые в литературе: краткий путеводитель | КилоКниги

Автор «Приключений Буратино» и «Хождений по мукам» – один человек? Исторические романы «Князь Серебряный» и «Петр Первый» не принадлежат перу одного писателя? Разбираемся в родственных связях Толстых и советуем, что почитать из нешкольной программы.

Алексей Николаевич Толстой, Лев Николаевич Толстой, Алексей Константинович Толстой (слева направо)

Алексей Николаевич Толстой, Лев Николаевич Толстой, Алексей Константинович Толстой (слева направо)

Все Толстые происходят от одного предка, построившего карьеру при Петре Великом и пострадавшего в череде дворцовых переворотов.

Широкой публике известны, как минимум, три Толстых. О них речь пойдет ниже. Свой след оставили и другие представители этого большого графского клана. Мы знаем о Федоре Ивановиче «Американце» Толстом, авантюристе, участнике кругосветных плаваний Крузенштерна и наполеоновских войн. Впрочем, его яркая жизнь достойна отдельного разговора. Были среди них художники, литераторы, критики.

Начнем, пожалуй, с главного представителя семейства.

Лев Николаевич Толстой (1828-1910)

Двоюродный племянник вышеупомянутого «Американца». Гений, корифей, титан. С ним точно нет никакой путаницы. Сейчас в разных странах проживают по меньшей мере 350 прямых потомков Льва Николаевича. И каждый год они встречаются в Ясной Поляне. Из нехрестоматийного к прочтению:

— «Декабристы» — неоконченный роман, зерно, из которого выросла величественная эпопея «Война и мир»;
— «Отец Сергий» и «Крейцерова соната» — горькие размышления о пороках общества и церкви.

Алексей Константинович Толстой (1817-1875)

Троюродный брат Льва Николаевича. Крайне разносторонний писатель. Из любопытных фактов: воспитывался вместе с будущим царем-«либералом» Александром II под руководством поэта Жуковского. Вместе с товарищами стоял за образом Козьмы Пруткова:

Держаться партии народной и современно, и доходно (Козьма Прутков)

Держаться партии народной и современно, и доходно (Козьма Прутков)

Алексей Толстой пересказал в стихах карамзиновскую историю России, сопровождая ее известным сатирическим куплетом:

«Земля наша богата, порядка в ней лишь нет».

И между тем он же автор знаменитых лирических строк:

«Колокольчики мои, цветики степные…» или «Средь шумного бала, случайно…».

Алексей Константинович занимался противоречивой эпохой Ивана Грозного, поэтому советуем драматическую трилогию «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Фёдор Иоаннович» и «Царь Борис», а также роман «Князь Серебряный».

И, конечно, ответ голливудским вампирским сагам – фантастические «Упырь» и «Семья Вурдалака».

Алексей Николаевич Толстой (1883-1945)

Тоже граф, хотя титул многими оспаривался. Сегодня одни оправдывают творческий выбор Алексея Николаевича, ведь его жизнь пришлась на переломные вехи, а другие по модному обычаю – ругают. Попробовав хлеб бедного эмигранта, «красный граф» возвращается по совету Горького на родину и становится вторым, после Горького, писателем, а затем и первым. В «Хождениях по мукам» он протоколирует события Революции и Гражданской войны. По ходу текста герои да и симпатии автора кардинально меняют направление и переходят на сторону большевиков.

При этом он и «папа» воздушного Буратино, и один из столпов культа личности Сталина, и создатель «Аэлиты» и «Гиперболоида инженера Гарина», ставших классикой советской научной фантастики.

Анекдот в довлатовских «Наших»:

«И про Алексея Толстого она знала много любопытного. …Раз высокий и грузный Алексей Толстой шел по издательскому коридору. Навстречу бежала моя тетка. Худенькая и невысокая, она с разбегу ударилась Толстому головой в живот.

– Ого! – сказал Толстой, потирая живот. – А если бы здесь находился глаз?!..»

Ах да, еще Толстой умудрялся быть знатным гедонистом.

Портрет Алексея Толстого. Художник Пётр Кончаловский. 1941

Портрет Алексея Толстого. Художник Пётр Кончаловский. 1941

В романе «Петр Первый» по случайному совпадению одобрялась жесткая реформаторская власть, обязанная быть такой ради светлого будущего. Книги Алексея Толстого, может быть, кроме «Хождений по мукам», хорошо знакомы со школьной скамьи.

«Князь Серебряный», «Петр Первый» или приторно романтическая «Наталья, боярская дочь» Карамзина с исторической подоплекой на первый взгляд очень похожи: в них есть обволакивающий и патриархальный дух допетровской России, сильная власть и строгие нравы. Но какие разные идеи они несут читателю.

Так и плеяда Толстых. Одна фамилия, но какие разные судьбы и книги.

Графы Толстые

 XPOHOC ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ ФОРУМ ХРОНОСА НОВОСТИ ХРОНОСА БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА ЭТНОНИМЫ РЕЛИГИИ МИРА СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ КАРТА САЙТА АВТОРЫ ХРОНОСА Родственные проекты: РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ ПРАВИТЕЛИ МИРА ВОЙНА 1812 ГОДА ПЕРВАЯ МИРОВАЯ СЛАВЯНСТВО ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ АПСУАРА РУССКОЕ ПОЛЕ

Графы Толстые Дворянский род Толстых происходит от древней германской фамилии. Их предком был Индрис, который в середине XIV века покинул пределы Германии и вместе двумя сыновьями поселился в Чернигове. Здесь он принял крещение и получил имя Леонтия. Родоначальником Толстых стал правнук Индриса, Андрей Харитонович, который переселился из Чернигова в Москву и здесь уже от Василия Темного получил прозвище Толстой, которое впоследствии стало передаваться и его потомкам. Первые из представителей этой фамилии были военными. Эта традиция сохранилась всеми поколениями Толстых, однако впоследствии многие Толстые прославили свой род и как видные государственные чиновники, и как деятели искусства и литературы.  Генеалогическая таблица Род графов Толстых. Толстой Александр Васильевич — офицер лейб-гвардии Преображенского полка, капитан-поручик. Толстой Александр Петрович (1801-1873), граф, государственный и церковный деятель. Толстой Алексей Константинович (1817 — 1875) Толстой Алексей Николаевич (1883-1945), писатель. Толстой Владимир Сергеевич (1806-1888). Член Южного общества. Толстой Дмитрий Андреевич (1823 — 1889) Толстой Дмитрий Иванович (1860-1940), второй обер-церемониймейстер Двора. Толстой Илья Андреевич — дед  писателя Льва Николаевича Толстой Константин Константинович (1842-?) Толстой Лев Львович — сын Льва Николаевича Толстой Лев Николаевич 1828-1910 Толстой Михаил Владимирович Толстой-Милославский Николай Дмитриевич (р. 1935 г.). Английский историк, журналист. Толстой (Толстов) Николай Васильевич (1737-1774), казанский помещик, полковник в отставке. Толстой Петр Александрович — военный и дипломатический деятель. Толстой Петр Андреевич (1645-1729) Толстой Петр Петрович (1870-?), депутат I Государственной Думы от Уфимской губернии. Толстой Федор Иванович (1782-1846), граф; в годы знакомства с Пушкиным — отставной гвардейский офицер. Толстой Федор Петрович (1783-1873) — художник Дмитрий Андреевич Толстой был известным государственным деятелем. Образование он получил в Царскосельском лицее, а вскоре после его окончания был определен на службу в Министерство иностранных дел, в департамент духовных дел иностранных исповеданий. Впоследствии он служил в Морском министерстве, где участвовал в составлении хозяйственного устава морского министерства. Деятельность Толстого на государственной ниве была весьма многообразной. В определенное время ему довелось возглавлять департамент народного просвещения; он был сенатором, исполнял должности обер-прокурора Святейшего синода, занимал пост члена Государственного совета и министра народного просвещения. В этой должности он активно занимался реформаторством: его усилиями в программу среднего образования было включено углубленное изучение латинского и греческого языков. В период, когда Толстой возглавлял Министерство просвещения, были открыты Историко-филологический институт в Петербурге, Варшавский университет и Сельскохозяйственный институт в Новой Александрии, русская филологическая гимназия в Лейпциге. Кроме того, Дмитрий Андреевич провел ряд реформ, касающихся духовного образования в России. В качестве министра внутренних дел Толстой проводил в жизнь начинания, направленные на поддержку дворянского сословия, был сторонником сильной власти. Кроме того, Дмитрий Андреевич с 1882 года был президентом Академии наук. Он автор «Истории финансовых учреждений России…», а также ряда статей по истории российского просвещения.   Толстой Петр Александрович (1770-1844), военный и дипломатический деятель   Значительную роль в государстве играл в конце XVII — начале XVIII века Петр Андреевич Толстой (1645—1729), прямой предок великого писателя Льва Николаевича Толстого. Он обладал живым умом и хитростью и был искушен в придворных интригах. С 1682 года Петр Андреевич служил стольником при дворе. В этом же году произошел знаменитый Стрелецкий бунт, в котором Толстой принимал самое активное участие, подстрекая стрельцов на решительные действия против Петра 1 и распространяя клеветнические слухи о том, что родственники Петра, Нарышкины, задушили царя Ивана. Разгром мятежа и падение Софьи заставили Петра Андреевича предпринимать шаги для спасения своего положения, и он перешел на сторону Петра, не желая разделить участь побежденных. Однако царь долго не мог простить Толстому участия в мятеже и относился к нему с большим недоверием, высоко ценя при этом ум и способности Петра Андреевича. Несмотря на то, что Толстой прекрасно проявил себя в Азовском походе 1696 года, отношение Петра 1 к нему не переменилось. Петр Андреевич предпочел удалиться на некоторое время от двора, чтобы в его отсутствие забылось его участие в бунте. В 1697 году Петр 1 послал в Европу группу молодежи для обучения «морскому делу». Толстой, будучи уже далеко не юношей, сам вызвался ехать за границу для учебы и провел два года в Италии с большой пользой. В 1701 году, по повелению государя, Толстой сменил род деятельности и перешел на дипломатическую службу, представляя интересы Российского государства в Константинополе в качестве чрезвычайного и полномочного посла. Здесь он, благодаря природным своим способностям к дипломатии, достиг немалых успехов. Результатом его деятельности стало подтверждение турецким султаном мирного соглашения с Россией. За свои заслуги Петр Андреевич был пожалован званием тайного советника и получил в награду портрет государя, украшенный алмазами. Однако в следующий раз Толстому не удалось подтвердить доверие, оказанное ему Петром Великим. Петр Андреевич вел переговоры с турецким султаном, целью которых было убедить турок не давать политического убежища шведскому королю, разбитому под Полтавой. Вместо этого России была объявлена война. Должность Толстого была ответственной и сложной, так как любая дипломатическая неудача вызывала неудовольствие, с одной стороны, Петра 1, с другой — турок. В 1714 году Толстому было разрешено вернуться в Россию, где ему начал оказывать покровительство Меншиков. Благодаря Меншикову Петр Андреевич Толстой стал сенатором, получив при этом немалое количество земель во владение. В 1717 году ему удалось завоевать полное доверие государя, исполнив весьма важное и щекотливое поручение. Бежавший от суда сын Петра, царевич Алексей, укрылся в Неаполе. Толстой, используя свое влияние на любовницу Алексея Петровича, угрозами и обещаниями убедил царевича вернуться на родину. Впоследствии Петр Андреевич принимал деятельное участие в следствии и осуждении царевича Алексея. Благодарный Толстому государь щедро наградил его и назначил главой тайной канцелярии. После смерти Петра I Толстой, вместе с Меншиковым, способствовал возведению на престол вдовы государя, Екатерины I (другим наследником был сын Алексея, Петр II). В день ее коронации он поручил титул графа. Однако расхождения с Меншиковым в вопросе о кандидатах на российский престол после смерти Екатерины в результате предопределили падение Толстого. Светлейший князь Меншиков вознамерился выдать за царевича свою дочь. Толстой был противником воцарения Петра II, потому что опасался преследований с его стороны. Однако влияние Меншикова оказалось сильнее, и Петр Андреевич Толстой уже в преклонном возрасте был лишен титула и сослан в монастырь, где вскоре скончался. Лишь в 1760 году императрица Елизавета Петровна вернула потомкам Петра Андреевича Толстого графское достоинство.   Праправнук Петра Андреевича, Илья Андреевич Толстой (дед великого писателя), был человеком добрым, веселым и легкомысленным. Он быстро растратил немалое состояние предков и, чтобы иметь средства для жизни, выхлопотал себе должность казанского губернатора. Сын его, Николай Ильич Толстой, был вынужден жениться по выбору отца на богатой княжне Марии Николаевне Волконской (знаменитое имение Ясная Поляна входило в ее приданое), однако о женитьбе этой у него не было поводов сожалеть — настолько кротким, приветливым и заботливым характером обладала Мария Николаевна.   В Ясной Поляне и родился в 1828 году Лев Толстой (Подробнее см. подборку статьей Лев Николаевич Толстой). Он был четвертым ребенком в семье, у него было три старших брата — Николай, Сергей и Дмитрий, и младшая сестра Мария. Атмосфера, царившая в доме Толстых, точно отражена в произведении Льва Николаевича «Детство. Отрочество. Юность». Молодые Толстые рано осиротели. При рождении Марии скончалась мать, Мария Николаевна, а в 1837 году умер и отец, Николай Ильич Толстой. Осиротевшие дети перебрались в Казань к своим родным. Старшие братья Толстого стали студентами математического отделения философского факультета Казанского университета. Льва Толстого математика не привлекала, и он после длительной подготовки поступил на факультет восточных языков. Однако учеба была им забыта ради светских развлечений, и экзамены за первый курс Лев Толстой не сдал. Это обстоятельство навсегда осталось в его памяти, так тяжело он переживал свой «позор». Благодаря протекции родственников ему удалось перевестись на юридический факультет. Юноша увлекся произведениями Монтескье и Руссо, и в результате его тяга к знаниям обернулась парадоксом — Лев Толстой бросил университет, чтобы всецело посвятить себя изучению интересующих его предметов. Он уехал в Ясную Поляну и попытался заняться хозяйственными преобразованиями и одновременно работой над собой. Потерпев неудачу в хозяйственной деятельности. Толстой вернулся в Казань, сдал два экзамена на юридическом факультете, но вскоре вновь оставил университет. В 1850 году он поступил в канцелярию Тульского губернского правления. Но рутинная служба также не могла удовлетворить молодого Толстого. Летом 1851 года Толстой вновь предпринял попытку переменить свою жизнь. Он уехал на Кавказ к своему старшему брату Николаю, который служил там офицером. Лев Толстой вступил в Кавказскую армию добровольцем. Приехав в станицу Старогладовскую, Толстой был поражен открывшимся для него новым миром простых казаков, что нашло свое отражение в написанной позднее его повести «Казаки». В это время произошло важное событие в жизни Толстого. Он закончил давно задуманную часть трилогии («Детство») и отправил ее в журнал «Современник», редактором которого в то время был Некрасов. «Детство» было опубликовано и заслужило восторженные отзывы читателей и критики (две остальные части — «Отрочество» и «Юность» —увидели свет в 1854 и 185 7 годах). В 1853 году началась русско-турецкая война. В патриотическом порыве Лев Толстой перевелся в действующую Дунайскую армию в чине прапорщика, мечтая о ратных подвигах и военной карьере. Однако вскоре его постигло разочарование из-за плохой организации русской армии и ее военных неудач. В это время его заинтересовал мир простого солдата. В период Севастопольской кампании 1854— 1855 годов Толстой написал очерк «Севастополь в декабре», являющийся ядром «Севастопольских рассказов». Цикл этот интересен своим подходом к описанию событий войны, одновременно дающим и целостный образ, и изображение конкретных героев. Уже в этом раннем произведении проявилась народность творчества Толстого. Лев Николаевич оставил армию в чине поручика артиллерии и вернулся в Петербург, где был восторженно принят в редакции «Современника». В начале 1860-х годов Толстой предпринял две поездки за границу, а вернувшись, посвятил себя общественной работе. Изучив систему народного образования в Европе, он начал издавать педагогический журнал и открыл народную школу в Ясной Поляне. Будучи убежденным сторонником отмены крепостного права, он остался недоволен проведенной в 1861 реформой и назвал «Положения» об освобождении крестьян «совершенно напрасной болтовней». Толстой стал мировым посредником в одном из уездов Тульской губернии, для того чтобы иметь возможность принимать участие в защите крестьянских интересов при разделе земли. Это, естественно, вызвало крайнее неудовольствие тульского дворянства, и на Толстого был написан донос, в котором говорилось о его революционной деятельности. В Ясной Поляне в отсутствие Льва Николаевича был произведен обыск. В 1862 году Толстой женился на дочери известного московского врача Софье Андреевне Берс, ставшей ангелом-хранителем Льва Николаевича на протяжении всей его жизни. Следующие двадцать лет Толстые прожили в Ясной Поляне, лишь изредка предпринимая поездки в Москву. Именно в эти годы были написаны такие великие произведения, как «Война и мир» (1863—1869) и «Анна Каренина» (1873—1877). «Война и мир», по словам самого Толстого, была результатом «безумного авторского усилия». Роман этот сразу же после выхода в свет стал широко известен не только в России, но и за рубежом, завоевав небывалый успех. После завершения «Войны и мира» Лев Николаевич Толстой задумал написать историческое произведение об эпохе Петра Великого и начал собирать для него материал. Одновременно он пишет «Азбуку», состоящую из коротких рассказов для детей. В 1873 году Толстой оставил свой замысел исторического романа и обратился к современной ему жизни, начав работу над «Анной Карениной». Однако дальнейшие духовные искания Толстого одобрения властей не получили, и его «Исповедь» (1882 год), содержащая резкую критику существовавшего государственного и общественного устройства, была запрещена цензурой. Толстой пришел к созданию своей собственной религиозно-философской системы, основы которой были изложены в произведении «В чем моя вера?». Ядром этой системы была идея о непротивлении злу насилием. Последователи Льва Николаевича, называвшие себя «толстовцами», существовали не только в России, но и в Европе и Америке и даже в Индии и Японии. Идеи Толстого нашли свое отражение и в его последнем романе «Воскресение», в котором в качестве пути к нравственному совершенствованию указывается исправление своей вины и обращение к евангельским заповедям. В последние годы жизни Лев Николаевич Толстой в своем стремлении к самосовершенствованию и в критическом отношении к себе переживал тяжелые душевные муки, считая, что сам он не вполне следует тому образу жизни, который проповедует. Писатель неоднократно выражал желание уйти из Ясной Поляны, однако не мог разрешить внутреннее противоречие между голосом своей совести и долгом перед семьей. Всю свою собственность он еще в 1894 году передал жене и детям, однако продолжал сомневаться, правильно ли он поступил, не отдав землю яснополянским крестьянам. В имении, в окружении семьи, Лев Николаевич не мог вести тот приближенный к простонародному образ жизни, к которому стремился. Отношения его с семьей осложнялись, и в ночь на 28 октября 1910 года Толстой ушел из Ясной Поляны в сопровождении своей любимой дочери Александры Львовны (единственной из всей большой семьи полностью разделявшей убеждения отца) и сел в поезд Рязанской железной дороги. В дороге он простудился и заболел воспалением легких. Ему пришлось сойти с поезда на станции Астапово, и 7 ноября он скончался в окружении прибывших родных.   Сын Льва Николаевича, Лев Львович, пошел по стопам отца, избрав делом всей своей жизни литературное творчество. Проблемы со здоровьем лишили его возможности закончить образование на филологическом факультете Московского университета. Публиковать свои произведения он начал в 1891 году в журналах «Северный вестник», «Вестник Европы» и других периодических изданиях. Наиболее интересным произведением Толстого литературоведы признают его записки «В молодые годы» и «Прелюдия Шопена». Некоторые рассказы Льва Львовича были переведены на иностранные языки и получили признание во многих странах мира.   Старшая дочь Льва Николаевича, Татьяна Львовна Толстая (в замужестве Сухотина), с детства увлекалась рисованием и помогала отцу, делая рисунки для алфавита, когда тот составлял детские книги для чтения. По воспоминаниям самой Татьяны Львовны, толчком к развитию ее способностей послужил приезд в Ясную Поляну известного художника Крамского. К ней был приглашен учитель, а позже, уже в Москве, ее работы очень понравились другому знаменитому художнику — Перову, который сказал, что Татьяна Толстая очень талантлива. В 1881 году Татьяна Львовна Толстая поступила в Училище живописи, ваяния и зодчества, из которого вышло множество прославленных скульпторов и живописцев. Сохранились портретные рисунки Льва Николаевича Толстого, выполненные его дочерью.   Талантливым литератором был Алексей Константинович Толстой (подробнее см. подборку статей «Алексей Константинович Толстой«), сын графа Константина Петровича Толстого и Анны Алексеевны Перовской, воспитанницы Алексея Разумовского. Алексею Константиновичу не суждено было воспитываться в полной и счастливой семье, так как родители разошлись, и маленькому мальчику, которому в ту пору не исполнилось еще и месяца от роду, вместе с матерью пришлось покинуть имение отца. Воспитывался он в доме своего дяди, Алексея Алексеевича Перовского, который в то время проживал на Украине. Там прошли детские годы Толстого, и лишь спустя восемь лет он вернулся вместе с матерью и дядей в Петербург. Здесь он вскоре сблизился с юным цесаревичем Александром. Они были ровесниками, и дружба, завязавшаяся между ними в раннем возрасте, с годами окрепла и сохранилась на всю жизнь. В Петербурге Алексей Толстой провел год. Затем вместе с матерью он отправился за границу. Они посетили Германию и Италию, и эта поездка произвела очень сильное впечатление на девятилетнего Алексея. В Германии он встретился с великим поэтом Гёте, в ту пору уже человеком преклонных лет. Маленькому Толстому довелось посидеть у него на коленях, и этот эпизод надолго остался в памяти будущего писателя. Яркие, волнующие впечатления вызвала у Толстого Италия. Алексей вместе с матерью и дядей посетил много городов — Милан, Флоренцию, Неаполь и Рим. Впоследствии Алексей Константинович вспоминал, что « в каждом из этих городов росли во мне мой энтузиазм и любовь к искусству». Вернувшись на родину. Толстой продолжил образование при московском главном архиве Министерства иностранных дел. Вскоре после этого Алексей Константинович поступит на государственную службу: он был причислен к русской миссии при германском сейме во Франкфурте-на-Майне. Затем Толстой некоторое время служил в одном из отделений Императорской канцелярии. Когда началась Крымская война, Алексей Константинович, как истинный патриот, хотел вступить в ряды ополчения. Однако сделать это ему не удалось — помешала болезнь. Жестокий тиф едва не унес его жизнь. Когда на престол вступил Александр II, Алексей Константинович получил звание егермейстера. Однако этот чин Толстого оказался формальным. Свою роль здесь сыграли и проблемы со здоровьем, которые с середины 1860-х годов не позволяли ему постоянно жить на родине. Много времени Алексей Константинович провел в Италии и Франции. А приезжая в Россию, он редко бывал в Петербурге, предпочитая городскому шуму и суете уединенную жизнь в глубинке. Здесь, в своих имениях, он имел лучшие возможности для творчества. К тому же вдали от Петербурга Толстому, видевшему смысл своей жизни только в литературе, не приходилось тратить время на споры с людьми, которые исключительно из добрых побуждений уговаривали его сделать придворную карьеру. Литературой Толстой начал заниматься уже в раннем возрасте. Первую свою книгу он выпустил в 1841 году под псевдонимом Краснорогский. Это был рассказ «Упырь», написанный в фантастическом жанре. Впоследствии Белинский высоко оценил это произведение, которому сам Толстой не придавал большого значения и даже не хотел включать его в собрание своих сочинений. После длительного перерыва, в 1854 году, в журнале «Современник» были опубликованы его стихотворения, которые сразу обратили на себя внимание публики. Толстой продолжил заниматься поэзией и написал цикл юмористических стихотворений под псевдонимом Козьма Прутков. Этот псевдоним объединял целый ряд писателей, однако перу Толстого принадлежит немалое количество стихотворений. Юмор Алексея Константиновича отличался необыкновенной тонкостью; в то же время он был весьма добродушным, беззлобным. Все эти произведения написаны Толстым в пору его сотрудничества с редакцией «Современника». В определенный (впрочем, недолгий) период своей жизни Алексей Константинович был близок с издателями журнала. К числу его поэтических произведений, написанных в ироническом стиле, относятся также «Очерк русской истории от Гостомысла до Тимашева» и «Сон Попова». «Очерк русской истории…» представляет собой достаточно интересный образец творчества Толстого, причем как в литературном, так и в историческом плане: в нем с большой долей юмора описываются многие события российской жизни и некоторые исторические личности. В дальнейшем писатель сотрудничал с журналом «Русский вестник», редактором которого был Катковский. Здесь была опубликована его драматическая поэма «Дон Жуан» и известный исторический роман «Князь Серебряный», а также стихотворения, написанные в архаическо-сатирическом жанре. Затем он начал писать первую часть драматической трилогии — «Смерть Иоанна Грозного». Это произведение шло на театральной сцене и пользовалось необычайным успехом. Кроме многочисленных чисто литературных достоинств оно ценно еще и тем, что в свое время явилось первой попыткой вывести реальный образ царя, царя-человека, живую личность, а не возвышенный портрет одного из великих мира сего. Впоследствии Толстой активно сотрудничал с «Вестником Европы». Здесь были опубликованы стихотворения, былины, автобиографическая повесть, а также две заключительные части драматической трилогии — «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис». Характерной особенностью этоих произведений является глубокий психологизм главных героев, строгая последовательность изложения материала, прекрасный стиль. Впрочем, эти достоинства присущи большинству литературных произведений Алексея Константиновича, которые получили признание во многих странах и стали образцами мировой классической литературы. По отзывам современников, Алексей Константинович был человеком благородной и чистой души, начисто лишенным каких бы то ни было тщеславных устремлений. Предназначением своей жизни он считал искусство. Устами одного из своих литературных персонажей он прямо говорил об этом: «Простым рожден я быть певцом, глаголом вольным Бога славить…». Эти слова Иоанна Дамаскина, главного героя одного из произведений Толстого, выразили суть авторского мировоззрения. Алексей Константинович скончался в 1875 году в одном из своих черниговских имений, оставив о себе добрую память.   На примере других представителей этой фамилии можно убедиться в мноросторонней одаренности Толстых. Один из них, Константин Константинович, родился в 1842 году и посвятил свою жизнь медицине. Получив прекрасное образование, он долгое время был практикующим врачом и одновременно занимался литературным трудом. По-видимому, природная склонность многих представителей этого рода к литературе передалась и ему. Константин Константинович нашел весьма удачный способ совмещения своих способностей. Его многочисленные публикации в периодических изданиях того времени носили в основном обзорный характер и были посвящены медицине. Крупнейшими его работами были «Медицина в Англии», «Врачи и общество», «Воспоминания земского врача». Толстого также интересовали и проблемы закона. Им он посвятил одну из своих работ, опубликованную в журнале «Русь», — «Этюды господствующего мировоззрения». В ней Толстой критически рассматривает основные вопросы существовавшего в России правопорядка.   Еще один представитель этой фамилии, граф Михаил Владимирович Толстой, так же как и Константин Константинович, получил медицинское образование, а в дальнейшем занимался литературой. Его перу принадлежит много интересных описаний жизни святых и русских подвижников, в числе которых «Жизнь и чудеса Святого Николая Мирликийского чудотворца». Это произведение выдержало шесть изданий.   Федор Петрович Толстой был одним из известнейших деятелей русского искусства. Как и многие представители этой фамилии, он был человеком исключительно одаренным и уже с раннего детства продемонстрировал удивительные способности и склонность к живописи. Однако карьеру свою он начал в качестве военного. Первое время он служил кадетом в морском корпусе. Вскоре Толстой, по-видимому, понял, что занимается не своим делом, и в 1804 году, уже в звании мичмана, вышел в отставку. Он решил сделать живопись своей профессией и стал посещать занятия в Академии художеств. Его работы привлекли к себе внимание высших кругов, и император Александр 1 определил его на службу в Эрмитаж, а позже — в монетный департамент, где Толстой работал медальером. Затем он поступил на Службу в Академию художеств. Начав работать здесь преподавателем в 1825 году, Толстой уже спустя три года занимал должность вице-президента. За годы деятельности в академии Федор Петрович заслужил звание профессора медальерного искусства и скульптуры. Он был большим авторитетом в своей области. В честь пятидесятилетия деятельности Толстого на ниве российского искусства была выбита медаль с его изображением. Федор Петрович Толстой оставил замечательный след в истории Отечества. Этот исключительно одаренный художник всячески способствовал развитию молодых талантов. Среди его творений огромное количество настоящих шедевров, относящихся к классике мировой живописи. Толстой участвовал в оформлении московского храма Христа Спасителя. В числе его работ множество великолепных иллюстраций к собраниям сочинений известных авторов. Графский род Толстых, давший России не одного достойнейшего представителя, не пресекся и по сей день. Сурмина И.О., Усова Ю.В. Самые знаменитые династии России. Москва, «Вече», 2001 Далее читайте: Назимова Мария Григорьевна. Из семейной хроники Толстых; с приложением родословной дворян и графов Толстых (Тула, 2007. – 124 с.). (анонс и подробная рецензия на книгу). Род графов Толстых  (генеалогическая таблица). Васильчиковы, дворянский и княжеский род, происходящий от племянника родоначальника Толстых — Василия Федоровича.

Кто есть кто среди Толстых

Приблизительное время чтения: меньше минуты.

9 представителей знаменитой фамилии «Толстой», которых Вы теперь никогда не спутаете. К 200-летию Алексея Константиновича Толстого.

Петр Андреевич Толстой (1645–1729)

Государственный деятель и успешный дипломат, сподвижник Петра Первого. Руководил следствием по делу царевича Алексея. Глава Тайной канцелярии. Положил начало графской ветви рода Толстых.

 

Федор Андреевич Толстой (1758–1849) 

Крупнейший библиофил XIX века. Обладатель коллекции старинных рукописей XI-XVII веков и многих сотен томов книг различной тематики: церковных книг, летописей, пасхалий, лечебников, литературных сочинений, первых печатных календарей, комплектов газеты «Ведомости» за 1703–1727 гг. и редких книг на иностранных языках.

 

Федор Иванович Толстой (Американец; 1782–1846)

Аристократ, дуэлянт, известный авантюрист XIX века, получивший прозвище «Американец». Участник первого русского кругосветного путешествия под командованием Крузенштерна. Прототип персонажей книг Пушкина, Грибоедова, Льва Толстого и др. Например, образ Долохова в «Войне и мире» списан с Федора Толстого.

 

Федор Петрович Толстой (1783–1873)

Русский живописец, представитель классицизма, скульптор. Крупнейший медальер 19 века. Создатель популярнейшей в XIX веке серии медальонов («Медальоны Толстого»), посвященных победе в Отечественной войне 1812 года.

 

Алексей Константинович Толстой (1817–1875)

Русский писатель и крупный поэт-лирик. Автор исторического романа «Князь Серебряный», драматической трилогии о русских царях и знаменитого стихотворения «Колокольчики мои…». Один из создателей сатирического образа Козьмы Пруткова и автор большинства его афоризмов.

 

Лев Николаевич Толстой (1828–1910)

Всемирно известный писатель, мыслитель и педагог. Автор романа-эпопеи «Война и мир», романа «Анна Каренина», автобиографической трилогии «Детство», «Отрочество», «Юность» и других произведений. Создатель школы в Ясной Поляне. Проповедовал собственные взгляды на христианство и находился в конфликте с Церковью.

 

Лев Львович Толстой (1871–1945)

Русский публицист, писатель и скульптор. Ученик знаменитого французского скульптора Огюста Родена. Сын Льва Николаевича Толстого, взгляды которого критиковал в своих произведениях. Так, рассказ Льва Львовича «Прелюдия Шопена», переведенный на многие иностранные языки, – ответ на знаменитую «Крейцерову сонату» отца.

 

Алексей Николаевич Толстой (1883–1945)

Русский советский писатель. Автор трилогии «Хождение по мукам» и научно-фантастического романа «Гиперболоид инженера Гарина». Написал много произведений для детей и переработал итальянскую сказку Карло Коллоди «Приключения Пиноккио…», создав повесть-сказку «Золотой ключик, или Приключения Буратино».

 

Сергей Николаевич Толстой (1908–1977) 

Русский писатель и литературовед. Автор религиозно-философских произведений (поэма «Над обрывом» на темы Апокалипсиса). Известен в литературе как «четвертый Толстой». Переводчик многих зарубежных писателей. Например, именно Сергей Толстой сделал первый перевод романа-антиутопии «1984» Джорджа Оруэлла.

 

 

Словарь семьи Толстых • Arzamas

«Сюська под соусом», «собачья гувернантка», «баба моется», «храм колбасе» и другие выражения, которыми пользовался писатель и его домашние

­

Лев Толстой с родными под «деревом бедных». Ясная Поляна, 1899 годГосударственный музей Л. Н. Толстого / russiainphoto.ru

A

Анковский пирог 

Домовитость, семейная традицион­ность; буржуазный уклад жизни, вера в необхо­димость материального благополучия

Изначально под анковским пирогом имели в виду «вкусный рассыпчатый пи­рог с вареньем внутри и миндалем снаружи»  Цит. по: Сергей Толстой. «Юмор в разгово­рах Л. Н. Толстого», названный в честь его изобре­тателя — доктора Николая Богдановича Анке, приятеля семьи Берс, в которой выросла Софья Андреевна. Став супру­гой Толстого, она привезла рецепт сладо­сти в Ясную Поля­ну. Для писателя анковский пирог имел иносказательное значение: «Для отца анковский пирог служил эмблемой особого мировоззре­ния, которое трудно сформулировать одним словом. Анковский пирог — это и домо­витость, и се­мей­ная традиционность, и — говоря современным язы­ком — буржуаз­ный ук­лад жизни, и вера в необходимость материального благополучия, и непре­клон­­ное убеждение в незыблемости современного строя»  Там же..

«У нас всё благополучно и очень тихо. По письмам видно, что и у вас также и по всей России и Европе также. Но не уповай на эту тишину. Глухая борьба против анковского пирога не только не прекращается, но растет, и слышны уже кое-где раскаты землетрясения, разрывающе­го пирог. Я только тем и живу, что анковский пирог не вечен, а вечен разум человеческий».

Лев Толстой — свояченице Татьяне Кузминской. Ясная Поляна, 17 октября 1886 года

Арзамасский ужас

Страх смерти, крайнее смятение, катастрофическое душевное состояние

В 1869 году Толстой отправился в Пен­зенскую губернию для покупки имения Ильино. Путь писателя лежал через Нижний Новгород, Саранск и Арзамас. Остановившись на ночлег в одной из арзамасских гостиниц, Толстой испы­тал при­­ступ сильнейших тоски и страха, связанных с мыслями о смерти. Страх смерти, испытанный Толстым в преддве­рии духовного переворота, был опи­сан им также в «Записках сумасшедшего».

«Я второй день мучаюсь беспо­кой­ством. Третьего дня в ночь я ноче­вал в Арзамасе, и со мной было что-то необыкновенное. Было 2 часа ночи, я устал страшно, хотелось спать, и ничего не болело. Но вдруг на меня нашла тоска, страх, ужас такие, каких я никогда не испытывал. Подроб­ности этого чувства я тебе расскажу впоследствии; но подобного мучи­тельного чувства я никогда не испы­тывал, и никому не дай бог испы­тать».

Лев Толстой — жене Софье Толстой. Саранск, 4 сентября 1869 года

Архитектор виноват

Перекладывание ответственности и вины на других, с больной головы на здоровую

«В этот раз мне  Вспоминает Илья Толстой, сын писателя. подарили большую фарфоровую чайную чашку с блюд­цем. Мама знала, что я давно мечтал об этом подарке, и приго­товила мне его к Рождеству. Увидав чашку на своем столике, я не стал рассма­тривать остальных подарков, схватил ее обеими руками и побе­жал ее показывать. Перебегая из залы в гостиную, я зацепился ногой за по­рог, упал, и от моей чашки остались одни осколочки. Конечно, я заревел во весь голос и сделал вид, что расшибся гораздо больше, чем на самом деле. Мама кинулась меня утешать и сказала мне, что я сам виноват, потому что был неосторожен. Это меня рассердило ужасно, и я начал кричать, что виноват не я, а противный архитектор, который сделал в двери порог, и, если бы порога не было, я бы не упал. Папа это услы­хал и начал смеяться: „Архитектор виноват, архитектор виноват“, и мне от этого стало еще обиднее, и я не мог ему простить, что он надо мной смеется.
     С этих пор поговорка „архитектор виноват“ так и осталась в нашей семье, и папа часто любил ее повторять, когда кто-нибудь старался сва­лить вину на другого. Когда я падал с лошади, потому что она спотыка­лась или потому что кучер плохо подвязал потник; когда я плохо учил­ся, потому что учитель не умеет объяснить урока; когда во время отбы­вания воинской повинности я запивал и винил в этом военную служ­бу, — во всех таких случаях папа говаривал: „Ну да, я знаю, архитектор виноват“, — и приходилось всегда с ним соглашаться и замолчать».

Илья Толстой. «Мои воспомина­ния», 1913 год

Б

Баба моется

Живописные и скульптурные работы в стиле ню

«В 80-х годах к сестре Татьяне из деревни Ясной Поляны приходила учить­ся одна маленькая и миленькая семилетняя девочка. Сестра ей по­казывала альбомы живописи и скульптуры, и девочка многими кар­тин­ками интересовалась, но к кар­тинкам с обна­женными женщи­нами она относилась совершенно равно­душно. Страницы с такими картинка­ми она быстро переворачивала, говоря: „Баба моется“… После этого отец [Лев Толстой], просматривая иллю­стрированные издания, также стал быстро перевора­чивать картинки с le nu и улыбаясь говорил: „Баба моется“».

Сергей Толстой. «Юмор в разговорах Л. Н. Толстого», 1923 год

В

Вздохи Николая

Жареные пирожки с вареньем, которые готовил повар Толстых Николай Михайлович Румянцев

«Детьми мы часто, бывало, забегали к Николаю на кухню и выпрашива­ли у него чего-нибудь: морковку, кусочек яблочка или пирожок. Повор­чит, а все-таки даст. Особенно вкусны бывали его левашники. Эти ле­вашники делались, как пирожки, из раскатанного теста, и внутри них было варенье. Чтобы они не „садились“, Николай надувал их с уголка воздухом. Не через соломинку, а прямо так, губами. Это называлось „Les soupirs de Nicolas“ [„Вздохи Николая“]».

Илья Толстой. «Мои воспоминания», 1913 год

Д

Дерево бедных

Вяз, на котором висел колокол, созы­вавший членов семьи и гос­тей к обеду. Под де­ревом стояла скамья, где Толстого обычно ожидали кре­сть­яне, нищие, пого­рельцы и прочие

«Перед крыльцом до 1970 года росло знаменитое „дерево бедных“ — ста­рый вяз, под которым была скамейка, где обычно по утрам поджи­дали выхода Толстого самые разные посетители — чаще других нищие, бродяги, богомольцы; отсюда и название дерева. Когда-то на суку этого вяза висел колокол, в который звонили, чтобы созвать всех к обеду и к чаю. Я застал уже то время, когда колокол почти целиком врос в де­рево и никто в него уже не звонил.
     Погибшее дерево законсервировали и перенесли в Красный сад  Красный сад — сад напротив глав­ного дома усадьбы. Получил свое назва­ние по Красной аллее, располагав­шейся рядом. , а вме­сто него посадили другой вяз, похожий по очертаниям на преж­ний».

Илья Толстой, правнук писателя. «Свет Ясной Поляны», 1986 год

Дочь писателя Александра верхом у яснопо­лянского дома. Фотография Дмитрия Олсуфьева. Август 1905 годаНа заднем плане видно «дерево бедных».Музей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»

Для Прохора

Делать что-либо не для себя, а для того, чтобы произвести впе­чатление на других

«В детстве меня  Вспоминает Илья Толстой, сын писателя. учили играть на фортепьяно. Я был страшно ленив и всегда играл кое-как, лишь бы отбарабанить свой час и убежать. Вдруг как-то папа слышит, что раздаются из залы какие-то бравурные рулады, и не верит своим ушам, что это играет Илюша. Входит в комнату и ви­дит, что это действительно играю я, а в окне плотник Прохор вставляет зимние рамы. Тогда только он понял, почему я так расстарался. Я играл „для Прохора“. И сколько раз потом этот „Прохор“ играл большую роль в моей жизни и отец упрекал меня им».

Илья Толстой. «Мои воспомина­ния», 1913 год

З

Зефироты

Шутливое прозвище жены Толстого Софьи Андреевны, его свояче­ницы Татьяны Андреевны Кузминской и его племянниц Вари и Лизы

«Прозвание „Зефироты“ произошло вот откуда: к нам иногда приезжала из монастыря старая монахиня, крестная мать Марии Николаевны  Мария Николаевна Толстая (1830–1912) — родная сестра Льва Николаевича.Мария Герасимовна, и любила рассказывать необыкновенные истории. И вот она раз говорит нам: „Прилетели какие-то не то птицы, не то де­ль­фины, в газетах написано, и от них будут разные бедствия. Живот­ные эти называются Зефиротами“. И вот Лев Николаевич раз смотрит на ме­ня и сестру мою и говорит, шутя, конечно: „Жили, жили мы без вас, без тебя и Сони, с тетенькой и Натальей Петровной, а прилетели вы, как Зефироты, и весь дом поставили вверх дном“. А потом, когда при­ехали Варя с Лизой, он и их назвал Зефиротами и говорил, что при­лете­ла но­вая пара их. Так и пошло это прозвище всем нам надолго. В пись­мах да­же Лев Николаевич часто пишет: „Что Зефироты?“ или „Целую Зефиро­тов“».

Софья Толстая. «Мемуары», 1904–1916 годы

И

Иван Михайлович

Прием на турнике

«…Толстой любил демонстрировать свой коронный номер — „Ивана Михайловича“. Так называлось тяжелое упражнение, суть которого состояла в том, чтобы повиснуть на руках на перекладине, просунув между ними ноги, и, приподнявшись кверху, сесть на перекладину. Пятидесятилетний Лев Николаевич делал это упражнение очень ловко, как молодой гимнаст!»  Цит. по: Нина Никитина. «Повседневная жизнь Льва Толстого в Ясной Поляне». 2007 год

К

Комната под сводами, «своды»

Одна из комнат яснополянского дома Толстых

Свое название комната получила из-за необычной конструкции потолков. В разные годы «своды» использовались в качестве кладовой и детской комна­ты; около 20 лет комната служила Толстому кабинетом. Здесь же в 1891 году Илья Репин работал с натуры над своей картиной «Толстой в яснополянском кабинете под сводами».

«Лев Николаевич сидел в своей комнате у окна и писал. Меня поразила обстановка, среди которой работал Лев Николаевич. Старинный подвал напоминал средневековую келью схимника. Сводчатый потолок, желез­ные решетки в окнах, старинная мебель, кольца на потолке, коса, пи­ла — всё это имело какой-то таинственный вид».

Илья Гинцбург, скульптор, рабо­тав­ший в Ясной Поляне в 1891 году

Кабинет Льва Толстого в комнате под сводами. 1892 годМузей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» 

М

Муаровый жилет

Семейное торжество; соблюдение внешних условностей, норм поведения в обществе

Изначально под муаровым жилетом понималась мужская одежда без рукавов, сшитая из плотной шелковой или полу­шелковой ткани с волнообразными пере­ливами. В семье писателя это словосо­четание приобрело иносказатель­ное значение, и под муаровым жилетом могли подразумевать семейный празд­ник.

«Не испортите наш замечательный зачинающийся муаровый жилет — вы самый дорогой гость».

Лев Толстой — Афанасию Фету. Никольское-Вяземское, август 1865 года

Также это выражение могло обозначать должное поведение в обществе, соблю­дение любезностей и церемоний в отношениях между людьми:

«Что за муаровый жилет. Очень любезен, учтив, ровен со всеми и прост во всех смыслах; но видно, честный, добрый, здравомыслящий человек, которому и по характеру, и по положению, и по богатству легко было быть честным».

Лев Толстой — жене Софье Толстой. 28 июля 1865 года, Шаблыкино

Муравейные братья / муравейное братство

Игра, придуманная старшим братом Толстого Николаем Николаевичем; часть легенды о зеленой палочке. Сейчас — детско-юношеская организация, суще­ствую­щая на базе музея «Ясная Поляна»

«Так вот он-то [старший брат Николенька], когда нам с братьями было — мне 5, Митеньке 6, Сереже 7 лет, объявил нам, что у него есть тайна, посредством которой, когда она откроется, все люди сделаются счастливыми, не будет ни болезней, никаких неприятностей, никто ни на кого не будет сердиться и все бу­дут любить друг друга, все сде­лаются муравейными братьями. (Вероят­но, это были моравские братья, о которых он слышал или читал, но на на­шем языке это были муравей­ные братья.) И я помню, что слово „муравейные“ особенно нравилось, напоминая муравьев в кочке. Мы да­же устроили игру в муравейные братья, которая состояла в том, что садились под стулья, загораживали их ящиками, завешивали платками и сидели там в темноте, прижи­маясь друг к другу. Я, помню, испытывал особенное чувство любви и умиления и очень любил эту игру.
     Муравейное братство было открыто нам, но главная тайна о том, как сде­лать, чтобы все люди не знали никаких несчастий, никогда не ссори­лись и не сердились, а были бы постоянно счастливы, эта тайна была, как он нам говорил, написана им на зеленой палочке, и палочка эта за­рыта у дороги, на краю оврага старого Заказа, в том месте, в кото­ром я, так как надо же где-нибудь зарыть мой труп, просил в память Николе­ньки закопать меня».

Лев Толстой. «Воспоминания», 1905 год

Н

Надрез

Конфликтные ситуации, которые осложняли отношения между супругами Толстыми

«Раз он [Лев Толстой] мне высказал мудрую мысль по поводу наших ссор, которую я помнила всю нашу жизнь и другим часто сообщала. Он срав­нивал двух супругов с двумя половинками листа белой бумаги. Начни сверху их надрывать или надрезать — еще, еще… И две поло­вин­ки разъеди­нятся совсем. Так и при ссорах: каждая ссора делает этот надрез в чис­тых и цельных, хороших отношениях супругов. Надо беречь эти отно­шения и не давать разрываться».

Софья Толстая. «Мемуары», 1904–1916 годы

Лев и Софья Толстые в 34-ю годовщину свадьбы. Ясная Поляна, 23 сентября 1896 годаГосударственный музей Л. Н. Толстого / russiainphoto.ru

Николай Палкин

Прозвище императора Николая I. Оно исполь­зуется Толстым в одно­именном рас­сказе, созданном после разговора писателя с 95-летним стариком, служившим в период правления Николая I

« — A мне довелось при Николае служить, — сказал старик. — И тот­час же оживился и стал рассказывать.
     — Тогда что было, — заговорил он. — Тогда на 50 палок и порток не снимали; а 150, 200, 300… насмерть запарывали.
     Говорил он и с отвращением и с ужасом, и не без гордости о преж­нем молодечестве.
     — А уж палками — недели не проходило, чтобы не забивали насмерть человека или двух из полка. Нынче уж и не знают, что такое палки, а тогда это словечко со рта не сходило. Палки, палки!.. У нас и солдаты Николая Палкиным прозвали. Николай Павлыч, а они говорят Николай Палкин. Так и пошло ему прозвище».

Лев Толстой. Из рассказа «Николай Палкин», 1867 год

Ноги греть

Спать днем

В 1900-е годы в яснополянском обиходе дневной сон нередко обозна­чался шутливым выражением «ноги греть». «Так, ноги грел», — отзы­вались домаш­ние, когда кого-нибудь из них спрашивали, спал ли он днем. Но для самого Толстого заснуть с молодых лет означало как раз противоположное — остудить ноги. Об этой физиологической особен­­ности (или привычке) читаем у домаш­него врача Толстых Душана Маковицкого:

«Был разговор о том, что делать для того, чтобы заснуть, когда бывает бессонница. Л[ев] Н[иколаевич] сказал, что раньше он, когда не мог спать, ходил босыми ногами по полу, а теперь он просто студит их о же­лез­ные прутья кровати и ду­ма­ет, что, когда ноги после этого начинают согреваться, кровь прили­вает к ним от головы, и засыпает».

Нумидийская конница

Игра, к которой Толстые прибегали в ожидании обеда или после ухода скучных гостей

«Обычно обед в доме бывал после 5 часов. Однажды ­­­­­бабушка Софья Андре­евна задержалась у себя в комнате. Без хозяйки за стол не сади­лись; Лев Николаевич, заметив тоскливое и выжидательное настроение, схватил кого-то за руку и побежал вокруг стола. Каждый бегущий за ним должен был схватить в свою очередь того, кто был ближе, и та­ким образом создавалась вереница из присутствующих — и малых, и ста­рых. Это называлось нумидийской конницей. Моментально кто-то садился за фортепиано и играл „Кавалерийскую рысь“ Рудольфи — учи­теля самого Льва Николаевича в молодые годы. Мы все: и дети, и взрос­лые, и старики, и гости, которых всегда много было в Ясной Поляне, — что есть духу носились вокруг стола, поспевая за дедушкой, пока не по­казывалась в анфиладе комнат Софья Андреевна. Тогда сразу каждый из нас должен был оказаться у своего места за столом и, когда садилась на свое кресло бабушка, тихо сесть».

Илья Толстой, правнук писателя. «Свет Ясной Поляны», 1986 год

Р

Ремингтонная

Одна из комнат яснополянского дома, получившая имя по на­званию печатной машинки системы «Ремингтон». В «ремингтонной» работали секретари писателя

Название комнаты часто встречается в мемуарной литературе о Толстом, в том числе в записях его последнего секретаря Валентина Федоровича Булгакова:

«Прослушавши в столовой план, по которому я распределил мысли в книжке „О вере“, Лев Николаевич пригласил меня перейти в кабинет. Там он дал мне просмотреть распределенные им самим мысли в одной из следующих книжек, а сам вернулся в столовую. Придя через неско­лько минут, он сел читать мою работу, а меня просил взять в „реминг­тонной“ письма, на которые он хотел поручить мне ответить».

Валентин Булгаков Из дневника, 1910 год

Машинистка и секретарь Толстых Варвара Феокритова и Лев Толстой с млад­шей дочерью Александрой. Фотография Владимира Черткова. 1909 годМузей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»

«Рогатое» кресло

Любимое кресло Льва Николаевича

Кутаное (спрятанное под обивкой) кресло начала XVIII века, на деревянном каркасе, с высокой округлой мягкой спинкой с плавно изогнутым верхним краем, округлым мягким сиде­ньем, на низких ножках-кабриолях, завершаю­щихся округлым утолщением и колесиками. Мягкие локотники загнуты наружу. Верхний край спинки имеет продолжение в виде отходящих в обе стороны узких изогнутых «рогов» с ок­руг­лым расширением на концах. С помощью слегка изогнутых стоек-опор «рога» соединяются с локотниками. Находится в кабинете писателя.

«Здесь Толстой, возвратившись после утренней прогулки, пил кофе, читал получаемые письма, газеты, книги, а вечерами отдыхал, раскла­дывал пасьянс или беседовал с кем-то из посетителей. В этом уютном уголке кабинета в 1909 году художник Александр Викторович Моравов изобразил Льва Николаевича Толстого за работой».  Цит. по: Николай Пузин. «Кабинет Л. Н. Тол­сто­го в усадьбе „Ясная Поляна“».

«Рогатое» креслоМузей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»

Робинзонствовать

Заниматься домашним хозяйством, не прибегая к помощи прислуги

«Я же по просьбе своих в то время незамужних дочерей Тани и Маши затеяла пристраивать в Ясной Поляне дом с противоположной стороны от залы. Для этого я поехала в Ясную Поляну, куда приехала ко мне Мария Александровна Шмидт  Мария Шмидт — толстовка, друг Льва Нико­лаевича, 20 лет прожившая в избушке, при­надлежавшей Толстым, недалеко от Ясной Поляны., чтобы не оставить меня одну в пустом доме. Прислуги у нас не было, и мы с Ма­рией Александровной делали всё сами: готовили обед, топили — вообще весело робинзонствовали. Провизию я привезла из Москвы, и три дня мы так с ней прожили».

Софья Толстая. «Мемуары», 1904–1916 годы

С

Собачья гувернантка

Так называли Агафью Михайловну, горничную Пелагеи Николаевны Толстой, бабушки писателя по отцовской линии. Она жила при Толстых в Ясной Поляне

«Во время нашей скарлатины ухаживало за нами еще одно лицо, о кото­ром я должна рассказать, так как оно не только имело большое значе­ние для нас, детей, но и занимало довольно заметное место и в жизни нашей семьи. Это лицо — старуха Агафья Михайловна, бывшая горнич­ная моей прабабки графини Пелагеи Николаевны Толстой, а потом „собачья гувернантка“, как ее назы­вали… Когда Агафья Михайловна пере­шла на дворню, она сначала занялась овцами, а потом перешла на псарку, где и прожила до конца своей жизни, ухаживая за собаками».

Татьяна Толстая-Сухотина. «Воспоми­нания», 1950 год

Сюся / Сюська под соусом

Детское прозвище Льва Толстого, сына писателя, кото­рое ему дали старшие дети, «потому что он сюсюкал и как-то облил себя соусом»

«Пила у тетеньки кофе и писала ее. Я начала сначала, и выходит почти что хорошо. Папа не нахвалится и всё одобряет. В четыре часа тетенька с Сюсей поехали на охоту с борзыми, а мама с двумя Машами поехали купаться. Сережа ходил за грибами и принес очень много волнушек».

Татьяна Толстая-Сухотина. Запись в дневнике от 31 августа 1882 года

Дети Толстых — Илья, Лев, Татьяна и Сергей. 1870 годМузей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»

Т

Темные

Так Софья Андреевна называла единомышленников и последова­телей Льва Нико­лаевича — толстовцев, которые особенно часто стали посещать писа­теля как в Москве, так и в Ясной Поляне после его духовного переворота

«В августе приезжала к нам молодежь: Орлов, Рачинский и другие. А к Льву Николаевичу темные: Хохлов, Золотарев, Ругин. Они ходили с ним за грибами и переписывали эти дни для него „Крейцерову сона­ту“, которую он всё переправлял. И Лев Николаевич хвалил своих юно­шей, сравнительно с теми, которые были у нас, браня их за куренье, без­действие и барскую жизнь. А что вышло из тех, кого он хвалил? Хохлов сошел с ума. Ругин, слабый и мрачный, пропал от болезни; куда девался Золотарев — не знаю. <…> Ни один из после­дователей тогдаш­них Льва Николаевича ничем никогда себя не проявил достойным вни­мания и уважения. Всё это были люди малоодаренные, некультур­ные. Образец таких, некто Н. Н. Гусев, и сейчас живет у нас (март 1908 г.), и я на днях узнала от него, что он не читал ни „Войны и мира“, ни „Ан­ны Карени­ной“. Он помогает Льву Николаевичу в его письменных рабо­тах и кор­респонденции, очень восхищается „Кругом чтения“ и не поинтересо­вался даже прочесть лучшее, что есть во всей русской литерату­­ре».

Софья Толстая. «Мемуары», 1904–1916 годы

Том 13-й

Ироничное название сапог, сшитых Толстым для уездного предводи­­теля дворянства Михаила Сергеевича Сухотина

Толстой увлекся сапожным ремеслом на рубеже 1870–80-х годов. Сперва его наставником был Алексеев, учитель старших детей, а начиная с 1881 года — яснополянский деревенский сапожник Павел Арбузов. Уже в 1884 году писа­тель шил обувь своим детям, друзьям и, по словам Ильи Львовича Толстого, даже «начал уже фантазировать: шил ботинки и, наконец, брезентовые летние башмаки с кожаными наконечниками, в которых ходил сам целое лето»  Цит. по статье «Сапожное ремесло» из сбор­ника «Увлечения Л. Н. Толстого». Тула, 2015.. Михаил Сухотин, муж Татьяны Львовны Толстой, получив в подарок сшитые Львом Николаевичем сапоги, «поставил их на полку рядом с 12-томным собра­нием сочинений писателя, прикрепил к ним ярлык — „том 13-й“»  Цит. по: «Жизнь как день. Лев Толстой в фо­то­объективе истории: материал к выставке».

Х

Храм колбасе

Продуктовый магазин

«Живя в Москве, отец обыкновенно перед обедом ходил по городу по ка­кому-нибудь делу или просто гулять. Дома за обедом он рассказы­вал свои впечатления от прогулки. Раз он сказал: „Я сегодня проходил мимо храма колбасе“. Так он назвал гастрономический магазин Елисе­ева, на Тверской. И в самом деле, те, кто помнят этот магазин, оценят это меткое название: своей роскошью приказчиков, как бы жрецов хра­ма, выставкой великолепных фруктов, мясных, рыбных и всяких яств — как будто жертвоприношений — магазин Елисеева был похож на языче­с­кое капище. Прозвищем, данным отцом этому магазину, он выразил свое отношение к еде тех состоятельных людей, покупателей Елисеева».

Сергей Толстой. «Юмор в разговорах Л. Н. Тол­стого». 1923 год

Ч

«Черные» дети

Лев и Татьяна, старшие дети писателя, получившие такое прозвище из-за карего цвета глаз

«Когда я родился, в семье нашей стало четверо детей: старший Сере­жа — 6 лет, сестра Таня — 5 лет, брат Илюша — 3 года, и я. Мы с Таней назывались „черными“ детьми в отличие от остальных, у которых глаза были светлые. <…> …Моя старшая сестра и я — „черные“ дети семьи — больше взяли умственных способностей, которые можно назвать вну­тренним, или духовным, обликом человека, от отца и его линии, но фи­зи­­чески мы больше похожи на мать…»

Лев Толстой, сын писателя. «Опыт моей жизни»

1 / 2

Татьяна Львовна Толстая. 1880 годМузей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»

2 / 2

Лев Львович Толстой. 1900-е годыМузей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»

Ю

Юхванствовать/юхванство

Заниматься хозяйством, увлекаться хозяйст­венными делами

Слово было введено в обиход старшим братом Толстого Николаем Николаеви­чем в 1850-е годы. Сначала юфанством, или юхванством (в тульско-орловских говорах вместо [ф], вообще отсутство­вавшего в древнерусском языке, про­износили — и до сих пор старые люди произносят — [хв]), называли только увлечение физическим сельским трудом. Потом юфанством Лев Николаевич стал называть всякую хозяйственную деятельность. «Я в юхванстве опять по уши», — писал он Афанасию Фету.

«Понравилось Левочке, как работник Юфан растопыривает руки при па­хоте. И вот Юфан для него эмблема сельской силы, вроде Микулы Селя­ниновича. Он сам, широко расставляя локти, берется за соху и юфанствует».

Афанасий Фет. «Мои воспоминания» 

«Россия К» представит документальный цикл «Толстые» — Российская газета

На канале «Россия К» на протяжении этой и следующей недели — новая авторская программа Феклы Толстой «Толстые». Напомним, что она была в эфире с 7 по 10 августа в 21.25, а повтор выпусков 8-11 августа в 15.10. На следующей неделе — с 14 по 17 августа программа будет выходить в 21.20. Повторы — днем на следующий день.

Сколько потомков у писателя Льва Николаевича Толстого, который, как известно, был многодетным отцом? Источники утверждают, что на сегодняшний день более 400. Между тем даже просто фамилия Толстые известна в России с XIV века. Первые Толстые получили ее, как нетрудно догадаться, за комплекцию — ударение стояло на первом слоге, но со временем желание облагородить имя перенесло ударение на предпоследний слог и фамилия приобрела настоящее звучание. За семь веков русской истории в роду Толстых были писатели и министры, мореплаватели и художники, академики и композиторы. Толстых всегда было и остается очень много. Эта прекрасная особенность данного рода рождает, в том числе, и бесконечные вопросы. А в каком родстве те или иные Толстые? Так что сегодня по истории рода Толстых можно проследить всю историю России.

«Лев Николаевич Толстой писал: «Вспоминать предков, отцов, дедов, прадедов моих мне не только не совестно, но особенно радостно». Я бы тоже так сказала. Меня часто спрашивают, имею ли я отношение ко Льву Николаевичу Толстому? Иногда хотят узнать: Лев Николаевич, Алексей Константинович, Алексей Николаевич — это все одни и те же Толстые, одна семья или разные? Мы все происходим из одних корней, хотя ветви расходятся в XVIII веке. Толстых очень много, Толстые очень разные, и Толстые, что мне приятно, заметны», — рассказывает автор программы, журналист, радио- и телеведущая Фёкла Толстая. — Василий Ключевский говорил, что почти все дворянские роды, возвысившиеся при Петре и Екатерине, выродились. Из них род Толстых — исключение. Этот род проявил особую живучесть. И живучесть, и жизнелюбие, и неравнодушие к делам страны. Вот то, что до сих пор выделяют как толстовские родовые признаки».

«Бесспорно, именно Льву Николаевичу суждено было стать главной вершиной рода, его средоточием, от которого идет отсчет и к предкам, и к потомкам. Но и, помимо него, большая и разветвленная семья Толстых дала немало незаурядных личностей. Художественное наследие оставил Федор Петрович Толстой, музыкальное — Феофил Матвеевич и Сергей Львович, а литературное — два Алексея: Алексей Константинович и Алексей Николаевич», — говорит Владимир Толстой, праправнук писателя, директор музея-усадьбы «Ясная Поляна».

Каждая серия цикла рассказывает об одном из представителей великой фамилии: это — Петр Андреевич Толстой, сподвижник Петра Первого и Александр Иванович Остерман-Толстой — генерал-адъютант императора Александра I, герой Отечественной войны 1812 года; Федор Иванович Толстой по прозвищу Американец — авантюрист, дуэлянт, картежник и вместе с тем один из самых образованных людей своего времени. Героиней станет и Мария Николаевна Толстая, сестра Льва Толстого. А также директор толстовских музеев Софья Андреевна Толстая-Есенина, последняя жена Сергея Есенина… Последний фильм программы посвящен потомкам Льва Николаевича Толстого, у которого было 13 детей. Сейчас потомки писателя живут в России, Франции, Италии, Швеции, Чехии, США. Раз в два года они приезжают в Ясную Поляну на семейные съезды.

Съемки проходили в Ницце, Стамбуле, Риме, Женеве, Берлине и Йене, а также — в селе Бородино (Московская область), селе Красное (Рязанская область). А еще — в Эрмитаже, музеях Московского Кремля, Историческом музее и на корабле «Крузенштерн».

толстых журналов | Encyclopedia.com

Более двухсот лет российские и советские «толстые» журналы ( толстые журналы, ) — термин, относящийся к их обычно более 200 страницам в выпуске — играли роль законодателей социальных и культурных тенденций. Традиционно прозаические произведения и стихи сначала публиковались в таких журналах, а потом уже в виде книг. Среди литературных произведений были опубликованы научно-популярные статьи и эссе на самые разные темы. Литературная репутация поддерживалась в основном толстыми журналами.Некоторые из них, такие как Новый мир ХХ века, , считались более престижными, чем другие.

Под редакцией Герхарда Фридриха Мюллера из Санкт-Петербургской Академии наук, первым независимым русским журналом был Ежемесиачные сочинения, к пользе и увеселению службы (Ежемесячные сочинения, служащие цели и удовольствиям; 1755–1797). Вдохновленный принципами европейского Просвещения, за ним последовало постоянно увеличивающееся количество аналогичных мероприятий по разным предметам, включая литературу.Николай Карамзин Московский журнал (Московский журнал; 1791–1792) уже мог насчитывать ведущих авторов России среди своих авторов.

В начале девятнадцатого века снова увеличилось количество толстых журналов, большинство из которых были недолговечными. Однако некоторые из них имели значительные тиражи; престижный Вестник Европы ( Мессенджер Европы ) имел около 1200 подписчиков; Библиотека для чтения (Библиотека для чтения) — 4000; и Отечественные записки ( Отечественные записки ) — около 4000.Несмотря на строгую цензуру, ведущим толстым журналам удалось создать узнаваемый эстетический и идеологический профиль. Например, Современник ( Современник ; 1836–1866), основанный Александром Пушкиным, ориентирован на либеральную публику, тогда как Русская беседа ( Русский разговор ; 1856–1860) ориентирован на читателей-славянофилов.

После реформ 1861 года, которые включали некоторое ослабление цензуры, появились сотни новых толстых журналов, которые стали многогранным форумом для российского общественного дискурса.Наиболее влиятельными были Русский вестник ( Русский Вестник ), в котором Иван Тургенев, Лев Толстой и Федор Достоевский опубликовали основные работы, и Русская мысль ( Русская мысль ; 1880–1900), на которую Владимир Короленко , Димитрий Мамин-Сибиряк, Николай Лесков и Антон Чехов внесли свой вклад.

К концу девятнадцатого века количество иллюстрированных еженедельных журналов превысило количество толстых ежемесячных. Затем большевистский переворот 1917 года уничтожил эту плюралистическую журналистскую сцену менее чем за год.Новая экономическая политика (НЭП) 1920-х годов несколько изменила ее, но все в рамках лояльности советскому режиму. Так, Красная новь ( Red New Soil ; 1921–1942) в 1920-е гг. Была форумом менее политизированных попутчиков ( попутчиков ), а Кузница ( Кузница ; 1920–1942). 1922) принадлежал к активным пролетарским писателям.

Ни один другой период российской истории не увеличивал или не преувеличивал значение толстых журналов больше, чем перестройка Михаила Горбачева, которая вызвала настоящий взрыв тиражей, когда несколько журналов печатали более миллиона экземпляров каждый месяц.Гласность превратила догматические публикации десятилетней давности в заставляющие задуматься открытые интеллектуальные форумы. Оглядываясь назад, формирование и формулирование различных точек зрения было бы невозможным без таких журналов, как Новый мир ( Новый мир ; 1925–), Дружба народов ( Дружба народов ; 1939–) и Знамя ( Знамя ; 1931) на либеральной стороне и Наш современник ( Наш Современник ; 1964–) и Молодая гвардия ( Молодая Гвардия ; 1922–) на консервативной стороне.

Однако с распадом советской системы толстые журналы быстро потеряли свое значение. Несмотря на закон о печати от 1 августа 1990 года, который формально отменил цензуру и предоставил этим журналам экономическую и юридическую независимость, немногие из них пережили коммерческое давление, конкуренцию с электронными СМИ и общую культурную дезинтеграцию.

См. Также: гласность; интеллигенция; журналистика; новая экономическая политика; перестройка; тонкие журналы

библиография

Франкель, Эдит Роговина.(1981). Новый мир: пример литературной политики 1952–1958 гг. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.

Рууд, Шарль. (1982). Боевые слова: императорская цензура и русская пресса, 1804–1906 гг. Торонто: Университет Торонто Пресс.

Питер Роллберг

Трудность окончания рассказа: о толстых романах

---

23 сентября Шамма Шахадат из Тюбингенского университета присоединился к Иорданскому центру для еще одной беседы с 19v, рабочей группой по русской культуре XIX века.Она обсудила «Войну и мир» Толстого и «Преступление и наказание» Достоевского в своем выступлении «Трудность окончания рассказа: о« толстых романах »».

Она представила свою тему с помощью книги Лоуренса Стерна «Жизнь и мнение Тристрама Шенди» (1968), рассказчик которой изо всех сил пытается рассказать. Детали мешают ему; его жизнь и мнения отвлекают его, и он не может закончить предложение.

Там, где рассказчик Стерна изо всех сил пытается начать, Шахадат противопоставляет, многие русские авторы изо всех сил пытаются закончить.Она описала структуру романа: чего-то не хватает в центре повествования. В работах Джейн Остин, например, муж. Когда дефект будет обнаружен и устранен — ​​Элизабет и мистер Дарси женятся, — роман может закончиться. Когда роман закончился, рассказывать больше не о чем.

«Создание повествования […] возможно только в рамках логики недостаточности, неравновесия и отсрочки»

В отличие от романов таких традиций, как британская и французская, отмечал Шахадат, русские романы, помимо изображения жизни, регулярно отражают философские и религиозные вопросы.Она рассматривала «Войну и мир» и «Преступление и наказание» как примеры русских романов, в которых финал отложен. Она объяснила, что в России, в которой писали такие романисты, как Толстой и Достоевский, не хватало места для публичного дискурса, и романы стали этим пространством.

В «Войне и мире» она утверждает, что Толстой в своем эпилоге «Война и мир» пытается передать неописуемое: повседневное время, хронос. В «Преступлении и наказании», с другой стороны, Достоевский, по ее словам, стремится к завершению, суперповествованию о спасении.

Реалистический роман, — утверждала она, — это ответ на романтический фрагмент. В «Евгении Онегине», например, Пушкин оставляет своего героя в одиночестве. Он отказывается найти выход. Она спросила, как роман производит «эффект реальности»? Как роман притворяется реальностью, а не языком?

Следствием такого отношения к реальности, по ее словам, является процесс «делитераризации» литературы — толстые романы отказываются заканчиваться. Однако она настаивала на том, чтобы эстетика пробивалась обратно в текст, а романы никогда не смогут скопировать реальность.Они никогда не смогут охватить все, даже если они попытаются.

Она объяснила, что первоначальный текст Толстого «Войны и мира» закончился двойной свадьбой. Фактически его первоначальной целью было проследить за декабристом обратно в Россию с его семьей, но он продвигался все дальше и дальше в прошлое. Роман в конце концов заканчивается 200-страничным эпилогом, который рассказывает о ничтожестве семейной жизни его героев.

«Это может быть темой нового рассказа, но теперь наша история закончена»

С другой стороны, финал Достоевского «Преступления и наказания» — это действительно новое начало, — сказала она.Он завершает свое повествование метафизическим открытием, выходящим за пределы исторического времени. Она утверждала, что Сибирь, которая является первым словом эпилога, служит чистилищем, ведущим героя к духовному возрождению

Толстой и Достоевский стараются изобразить мир максимально полно. Толстой сосредотачивается на историческом развитии, но его рассказчик теряется, когда история ускользает от контроля. Достоевский смотрит в будущее за пределами повествования.

Во время вопросов и ответов Шахадат обсудил связь между сериализацией и феноменом бесконечного романа.Она объяснила, что Достоевский должен был продолжать писать, потому что он жил за счет своих писательских доходов, но, как она утверждала, многие авторы толстых книг пытались покрыть многое независимо от необходимости платить.

Она также обсуждала «проблему середины», как авторы расширяют середину настолько, чтобы составить роман, в отношении таких романов, как «Обломов» и «Идиот». По ее словам, в случае с Обломовым середина подрывает жанр реалистического романа. Ничего не происходит в идиллической сцене, как в эпилоге «Войны и мира».В «Идиоте» она спрашивает, почему бы не написать рассказ? Она утверждала, что это могло быть связано с вопросом сериализации и потребностью Достоевского писать.

Новостное бюро | ИЛЛИНОИС

Идея о том, что любовь — особенно безответное разнообразие — и связанная с ней страсть может вызвать физическое заболевание, восходит к исторической и культурной хронологии. По словам Валерии Соболь, профессора славянских языков и литератур, ученые проследили понятие «тоски по любви» еще до греков.

Перед тем, как исследовать эту тему в своей недавно опубликованной книге «Febris Erotica: Любовная тоска в русском литературном воображении» (University of Washington Press) — «Febris Erotica» переводится как «любовная лихорадка» — Соболь сказала, что не знала, что «это было. вся долгая, древняя история, стоящая за этой концепцией любовной тоски, с детально проработанными теориями того, как у вас развивается это заболевание, и «научными» механизмами, лежащими в основе этого ».

Как оказалось, связь между любовью и болезнью — как в литературе, так и в медицине — не ограничивается западной мыслью и философией.

Русская литература — в первую очередь романы XIX века — обычно перенаселена персонажами-докторами, а также обезумевшими молодыми женщинами (и некоторыми мужчинами), поглощенными такой страстью, что их тела просто физически не могут переносить жару.

«Я был заинтригован использованием физиологии и медицинских метафор в русской литературе, потому что это было очень важно в XIX веке», — сказал Соболь. Темы и язык были настолько распространены — в произведениях, начиная от «Письма русского путешественника» Николая Карамзина и «Кто виноват?» Александра Герцена? до «Анны Карениной» Льва Толстого — о том, что «в этих романах мы часто принимаем любовную тоску как должное.«

» В реальной жизни сегодня мы можем говорить о депрессии, «являющейся результатом стресса и страданий, связанных с сердечными делами», — сказала она. «Но тот факт, что вы можете заболеть туберкулезом и умереть в результате любви, — это слишком для современных читателей».

Не совсем так, среди читателей русской художественной литературы XIX века, — сказал Соболь, отметив, что романы обычно публиковались в толстых журналах, которые также включали в себя научные и философские статьи, а также переводные произведения.

«Самое интересное в туберкулезе, — отметила она, — это то, что бацилла не была открыта до 1881 года. До тех пор они действительно не знали, что вызвало болезнь, и часто приписывали ее последствиям любовной тоски. »

Изучая культурные, философские и научные теории, модные в России в XIX веке, а также в период раннего Нового времени, предшествовавший ему, Соболь обнаружила, что метафоры и литературные приемы, использованные русскими писателями, могут быть связаны с происходящими изменениями. внутри российского общества.

«В России и в целом в Западной Европе, начиная с 1840-х годов, произошло такое быстрое развитие эмпирических наук. Они сразу же проникли в литературные произведения», — сказала она, добавив, что «русских писателей всегда интересовало другие разработки за пределами литературы «.

«Они всегда старались быть больше, чем просто художники; они хотели быть проповедниками, философами или моральными лидерами, как Толстой, как известно».

В своей книге Соболь утверждает, что «с помощью любовной тоски — поскольку она затрагивает вопросы разума, тела и человеческой природы — — писатели смогли косвенно решить некоторые из наиболее острых проблем своего времени.»

Среди проблем, с которыми столкнулась Соболь в своем исследовании, была напряженность, которая, казалось, существовала между событиями в реальном мире — где современные научные и философские концепции постепенно начинали получать признание — и вымышленной сферой, где любовная лихорадка все еще была в моде. .

«Какое оправдание они имели, чтобы увековечить это? Должно быть какое-то представление о человеке и отношениях между физическим и эмоциональным миром, чтобы оправдать эту связь, потому что эмоции или страсть из-за неудовлетворенной или отвергнутой любви могут убить вас — по крайней мере, в вымышленных рассказах того времени », — говорит Соболь. сказал.

Отчасти устойчивый конфликт, по ее мнению, был вызван тем фактом, что Россия 19 века была православной христианской монархией; поэтому наука, в том числе анатомия и физиология, по-прежнему рассматривалась как подозрительная и таила в себе политическую подоплеку.

В этом водовороте конкурирующих, меняющихся идеологий местонахождение человеческой души, к которому часто приписывалась любовь, оставалось загадкой. И во многих отношениях, отметил Соболь, связь разума и тела продолжает оставаться философской и культурной загадкой даже сегодня.

В то время как любовная тоска в русской художественной литературе, в конце концов, исчерпала себя и «распадается на разные парадигмы», Соболь добавил, что «сама тема на самом деле никуда не денется».

Любопытно, что Купидон продолжал кружить — по крайней мере, изредка, по русскому литературному кругу.

«В 1990-х годах был опубликован роман Людмилы Улицкой« Медея и ее дети »о женщине 1970-х, у которой развилась странная аллергия, — сказал Соболь. Тоска по любви, по-видимому, является вероятной причиной недугов персонажа, в том числе сильной лихорадки при прикосновении к мужчине.

Вновь открытая русская писательница XIX века

В ИНФОРМАЦИОННОМ предисловии к книге Софии Хвощинской «Городской народ и деревенский народ » Хильде Хугенбум пишет: «В 1860-х […] в России было свое трио писающих сестер. Как и Бронте, сестры Хвощинские писали под мужскими псевдонимами, переносили лишения и жили в провинции ». Аналогия уместна, но, как отмечает Хугенбум, только до определенного момента: «Сестры Бронте стали хорошо известны вскоре после их смерти, [но] история сестер Хвощинских еще не рассказана.Хотя возможная безвестность сестер — это «знакомая ситуация для женщин-писателей», они сами внесли свой вклад в это стирание из литературы, публикуясь под псевдонимами и, как правило, стараясь держаться подальше от всеобщего внимания. Писательство не считалось подходящей профессией для женщин, особенно для выходцев из высших слоев общества.

И все же, несмотря ни на что, они достигли определенной степени признания при жизни. Из этих трех старшая сестра Надежда Хвощинская остается самой известной на сегодняшний день, хотя «известная» в данном случае — очень относительный термин.Софья Хвощинская (1824–1865), средняя сестра, умерла относительно молодой, но ее литературное творчество, включающее романы, повести и очерки, было значительным (у младшей сестры Прасковьи было меньше). Городской народ и деревенский народ ( Городские и деревенские ) был опубликован в мартовском и апрельском выпусках 1863 г. журнала Отечественные записки ( Отечественные записки ), одного из ведущих «толстых» журналов XIX века, в которых Русские писатели дебютировали в своих произведениях; К сожалению, в отличие от романов ее современников-мужчин, роман Хвощинской не был впоследствии опубликован в виде книги (переводчик любезно прислал по электронной почте свою сканированную копию русского оригинала для целей настоящего обзора).Как и другие русские писательницы своего поколения, сестры Хвощинские знакомы в основном небольшому числу славистов. Превосходный перевод Норы Селигман Фаворовой « Городской народ» и «Деревенский народ » теперь знакомит с романом гораздо более широкую англоязычную аудиторию. Это важный шаг на пути к рассказу нерассказанной истории об этих замечательных русских сестрах.

Городской народ и деревенский народ происходит через год после Освобождения крепостных 1861 года, самой значительной из реформ Александра II, в период серьезных изменений в российском обществе.Сельские жители — главные герои, Настасья Ивановна Чулкова и ее 17-летняя дочь Оленька, представители низшего дворянства и владельцы губернского имения. Городские жители — это некоторые из их знакомых, которые, считая себя морально превосходящими из-за своего более высокого социального статуса, пытаются воспользоваться матерью и дочерью или иным образом затруднить свою жизнь. Беда начинается, когда хозяин соседнего имения Эраст Сергеевич Овчаров поселяется в недостроенной бане Настасьи Ивановны, потому что он растратил семейное богатство, сделав собственное имение непригодным для жилья; его опыт отражает обнищание русских высших классов к середине 19 века.

Настасья Ивановна относится к Овчарову с любовью, потому что знает его с детства, но Овчаров отвергает ее щедрость духа, настаивая на формальности составления прейскуранта на его пребывание, вплоть до той сыворотки, которую он пьет, чтобы поправить свои неудачи. здоровье. Он снисходительно педантичен в отношении низшего сословия Настасьи Ивановны, в то время как его изначально дружеский флирт с Оленькой превращается в нежелательные ухаживания, а когда она решительно отвергает его, пытается отомстить. Проблемы Настасьи Ивановны усугубляют ее родственница, «святая» Анна Ильинишна, религиозный фанатик, чья слишком человечная «ссора из-за денег» заставляет ее выгнать из дома благодетельницы в Москве; она бесцеремонно переезжает к Чулковым в деревню.Совершенно неприятный человек, Анна Ильинишна отплачивает Настасье Ивановне за доброту, запираясь в своей комнате, временно настраивая слуг против хозяйки и устраивая публичную сцену, в которой она выставляет себя жертвой тирании хозяйки. Последнее осложнение исходит от самоуверенной свахи Катерины Петровны, которая представляет свои попытки найти пару для Оленьки как щедрое предложение от высших классов к низшим, в то время как на самом деле это махинация для ее собственных гнусных целей.Тот факт, что Оленька и с ее помощью Настасья Ивановна в конце концов преодолевают все эти препятствия, показывает, что роман Хвощинской прямо на стороне деревенского народа.

Этот контраст между простым, но порядочным провинциальным дворянином и интеллектуально более развитыми, но морально истощенными горожанами — который является частью некоторых устаревших символических ассоциаций, встречающихся в русской литературе, — является центральным мотивом Городской народ и деревенский народ . Переполненный самомнением Овчаров считает себя одним из «выдающихся представителей нашего поколения», и это заявление становится еще более ироничным из-за того, что он проводил большую часть своего времени за пределами России, в Западной Европе (позитивная русскость, воплощенная Настасьей Ивановной и менее позитивный западноевропейство, связанный с Овчаровым, — еще одно русское культурное клише, на которое Хвощинская опирается в своем романе).В своей оценке Овчаров воплощает дух просвещения и прогресса того периода, провозглашая своим долгом как образованного члена высших слоев улучшение социальных условий: как он говорит: «Польза для общества — это наш лозунг». Хвощинская направляет изрядную дозу сатиры на такие пустые лозунги высших классов. Несмотря на его собственные заявления о полезности, «[н] нигде он не оставил сильного впечатления; его легко любили и легко забывали ». Его труд в бане Настасьи Ивановны состоит из педантичных и часто незаконченных статей о том, как воспитывать крестьян и женщин, постоянных ссор с крестьянами в своем имении из-за того, что он не знает, как вести домашние дела, и пышных лекций Настасье Ивановне о том, как она должна прожить ее жизнь.Обращение Овчарова со своей временной квартирной хозяйкой подчеркивает его лицемерие. Настаивая на том, что он просвещенный прогрессив, он, тем не менее, придерживается традиционной точки зрения, что только высшие классы могут научить низших, как жить, и что последние, по мнению свахи Катерины Петровны, «должны знать свое место», потому что изменение старого порядка будет «крахом общества». Катерина Петровна также относится к Настасье Ивановне и Оленьке как к грубым провинциалам, нуждающимся в ее руководстве.Между тем ее лицемерие более коварное, чем у Овчарова: хотя она заявляет: «Нет ничего, что я ненавижу больше, чем разврат», брак, который она пытается организовать для Оленьки, является фикцией, чтобы разрешить ее собственные незаконные отношения за счет Оленьки.

Несмотря на то, что Настасья Ивановна и Оленка не обладают социальным статусом и образованием горожан, они намного лучше справляются с простой задачей быть людьми. Мать и дочь связывают крепкие узы, и безусловная привязанность Настасьи Ивановны распространяется на окружающих, включая Овчарова и невыносимую Анну Ильинишну; она бы с радостью позаботилась об обоих, если бы они ей позволили.В отличие от спорных отношений Овчарова с крестьянами, отношения Настасьи Ивановны с ее слугами гораздо более семейные. Более того, если Овчаров заявляет о своем прогрессивизме, но относится к крестьянам как к низшему виду, Настасья Ивановна прогрессивна не на словах, а на деле. После того, как Анна Ильинишна настраивает своих слуг против нее, Настасья Ивановна спускается на кухню, в крестьянские владения, чтобы обсудить этот вопрос, — жест, указывающий на новый подход к временам перемен: как говорит рассказчик, «она почувствовала, что нет. один до нее […] когда-либо делал то, что делает сейчас », — сцену, которую Хугенбум называет« одной из самых необычных […] в русской литературе.

Оленька, в свою очередь, энергичная, волевая молодая женщина. Она заступается за себя и за свою мать, которая часто бывает слишком кроткой для этого. Оленька успешно сражается с могущественной Катериной Петровной, спасаясь от катастрофического потенциального матча, и она помогает своей матери восстановить репутацию после выходки Анны Ильинишны. Это она, больше, чем ее мать, желает избавиться от горожан, разрушивших их жизни. Если Настасья Ивановна старается видеть в людях только хорошее, часто в ущерб себе, то Оленка видит лицемерие горожан, особенно восставших против попыток Овчарова научить низшие слои общества жить; Уловив дух романа Хвощинской, Оленька говорит матери: «Пожалуйста, не позволяйте никому […] взять над собой верх.Разве мы не знаем свой разум? Разве мы не можем жить так, как нам нравится? » И все же, несмотря на четкое указание Хвощинской, что это положительные персонажи романа, некоторые их черты трудно не оттолкнуть. Доброта и щедрость Настасьи Ивановны как раз по эту сторону излишества, а ее готовность принять условности и свое положение в обществе довольно приторно. Оленька категорически не интеллектуальна, ее совершенно не беспокоит ее незнание; она ненавидит читать, и когда Овчаров спрашивает ее об учебе, она отвечает: «Я терпеть не могу!» Настасья Ивановна и Оленька — персонажи, которые читатели знают, что они должны понравиться, но им может быть трудно идентифицировать себя.

Городской народ и деревенский народ — это роман, написанный женщиной, в котором главные герои женского пола побеждают невзгоды — но можем ли мы рассматривать его как феминистское произведение? Хвощинская написала Городской народ и деревенский народ в то время, когда «женский вопрос» горячо обсуждался в России, и ее роман действительно свидетельствует о некоторых феминистских наклонностях. Размышления Овчарова о женщинах, нуждающихся в мужчинах, чтобы обучать их жизни, и о том, что мужчины несут единоличную ответственность за наделение женщин их вновь обретенными свободами, разоблачаются как покровительственный вздор, как и его рассуждения о назидании крестьян высшими классами.Когда он упрекает Оленьку, говоря: «То, что мне разрешено […], не подходит для женщины. Разум и суждение — наша сфера, а у вас скромная вера, — отвечает она, — о чем вы говорите, вы можете, а мы не можем?

Однако, как отмечает Хугенбум, в то время как сестры Хвощинские «не соглашались с антифеминистками, они также спорили с феминистками», настаивая на том, что первейший долг женщины — это семья. Хорошим примером этой двусмысленности являются сестры Малинниковы, которые никогда не появляются как персонажи, но упоминаются кратко.Настасья Ивановна «заговорщицким шепотом» рассказывает Овчарову, что сестры стали писателями и переехали в Санкт-Петербург, а Оленька говорит «с ноткой насмешки», что они «снова взялись за учебу […] Их брат привел их с ним на занятия ». По словам Настасьи Ивановны, такие интеллектуальные усилия, принципиально не соответствующие традиционным домашним ролям женщин, обрекают сестер на самую незавидную участь: «[T] они обязаны быть девицами».

Тот факт, что эта отрицательная оценка исходит от положительного героя романа, предполагает, что Хвощинская ожидала, что ее читатели согласятся.Какими бы опасными ни были рассуждения о личной психологии писателя, соблазнительно читать портрет сестер Малинниковых как автобиографический, закодированное выражение конфликта, который пережили писательницы в жестко патриархальном обществе. Несоответствие гендерным нормам могло принести сестрам Хвощинские профессиональный успех, но это повлекло за собой риски и жертвы. В то время как Городской народ и деревенский народ может не совсем читаться как феминистский роман, воскрешение забытой писательницы путем перевода ее произведений представляет собой феминистский проект — проект, который должен доставить огромное удовольствие любителям русской и женской литературы.

¤

Елена Фурман преподает русский язык и литературу в UCLA. Сфера ее научных интересов: современная российская женская литература, русско-американская литература и литература Чехова.

Литература и революция. | SpringerLink

В этом специальном выпуске мы продолжаем публиковать эссе, первоначально представленные на конференции «Русские мыслители между революцией и традициями, 1880–1920-е годы», проходившей в Международном центре философии, NRW при Боннском университете, в октябре 2017 года.Темы эссе, включенные в этот выпуск, варьируются от пожизненного увлечения Льва Толстого декабристами, чьи могущественные личности вдохновляли писателя на поиски этического анархизма (Лина Штайнер), до исследования связи между революционным действием и игрой, проявленной революциями 1917 года. –1918 г. в России и Германии (Юлия Мехлих), к концепции теургии Николая Бердяева и ее актуальности для современной философии искусства (Владимир Марченков), а также к переоценке пересекающихся взглядов Льва Толстого и Максима Горького на социально-политическую и моральную жизнь. духовная ситуация в России накануне революции 1917 года.

Общую тему этого номера можно определить как «Литература и революция», где «литература» означает не только творческое письмо, но и литературную критику, а также популярную философскую и публицистическую прозу. Это, конечно, обширная и популярная тема. Как известно, русская академическая философия, которая начала появляться только в 1840-х годах, появилась на интеллектуальной арене страны с опозданием. До этого периода, когда на русской земле царил настоящий культ немецкого идеализма, важнейшие вопросы гражданской свободы и ответственности решались в литературных обществах и салонах, а также в литературных альманахах и «толстых журналах».«Первое организованное политическое движение в истории России, движение декабристов, возникло из литературных объединений, в первую очередь Арзамас и Зеленая лампа. Подобно политическим клубам дореволюционного Парижа, эти литературные общества культивировали новый гражданский идеал морально самоопределенной и политически заинтересованной личности ( личность ). Эти ценности, продвигаемые такими декабристскими поэтами и прозаиками, как Кондратий Рылеев, Федор Глинка, Александр Одоевский, Павел Катенин и другими, быстро укоренились в русском литературном дискурсе и продолжали процветать, несмотря на правительственные репрессии против декабристского движения.Круг участников либеральных литературных объединений был намного шире, чем участников политического заговора. В него вошли ряд выдающихся авторов, чьи карьеры не были разрушены, а изменены фиаско декабристов 1825 года. Так, например, написаны либеральный тон юношеской лирики Александра Пушкина и комедии Александра Грибоедова Горе от ума, . в разгар подъема декабристов, оказал формирующее влияние на всю последующую литературную традицию благодаря поэтическому брио этих произведений, сделавшему их незабываемыми.Петр Чаадаев, которого часто считают первым профессиональным философом в России, также был близок к декабристским кругам, которые оставили свой неизгладимый отпечаток как на его мысли, так и на его личности. Действительно, как утверждал Юрий Лотман, поведение декабристов на публике и даже в повседневной жизни было в высшей степени застенчивым и передавало чувство автономии. С этой точки зрения отставка Чаадаева с военной службы и его последующее обращение к философской прозе кажется этически и политически заряженным шагом. ^{Footnote 1} Подобно древним стоикам, для которых философия была не просто профессией или методом мышления, а образом жизни, Чаадаев видел в философии место для развития индивидуальности в стране, которую он охарактеризовал как безликую и лишенную глубины.

Скандал вокруг публикации Чаадаева Первого философского письма стал катализатором большой дискуссии о идентичности и роли России в мировой истории, что привело к расколу между славянофилами и западниками.Таким образом, публично обвинив своих соотечественников в их неспособности философски мыслить и накапливать исторический опыт, Чаадаев положил начало самому знаменательному десятилетию в российской интеллектуальной истории, которое стало чудом для Европы и всего мира. В это десятилетие появились выдающиеся писатели России, в том числе Иван Тургенев, Федор Достоевский, Иван Гончаров, а также ряд смелых критических и философских умов, таких как Виссарион Белинский, Аполлон Григорьев, Николай Станкевич, Александр Герцен. , Михаил Бакунин и другие.В то время как творчество российских авторов никогда не подвергалось сомнению со стороны сторонних наблюдателей и критиков, интеллектуальный продукт первых профессиональных критиков и философов России, если судить на фоне западноевропейских традиций, особенно немецких, которые оказали плодотворное влияние на русских. мыслителей 1840-х годов иногда считают производным и лишенным строгости. ^{Footnote 2} Это мнение не совсем справедливо, поскольку оно подразумевает существование универсального академического стандарта.Как представители культуры, только недавно вступившей в диалог с европейской цивилизацией, эти русские интеллектуалы не могли быть полностью ассимилированы в европейской интеллектуальной и академической среде. Их главное наследие заключалось в расширении сферы идей и продвижении принципа индивидуальности в полуфеодальном обществе, которое только начинало принимать такие западные ценности, как свобода совести, интеллектуальное любопытство и творчество. Вместе со своими коллегами-художниками эти мыслители сыграли важную роль в формировании «интеллигенции» как новой меритократической касты, которая противопоставила себя традиционным иерархиям, основанным на социальном происхождении, официальном статусе и богатстве.Следовательно, их роль в развитии революционного движения трудно переоценить.

Феномен интеллигенции на протяжении десятилетий является одной из центральных тем российской историографии. ^{Footnote 3} Как это часто бывает с популярными темами, возник ряд привычных идей и формулировок. Таким образом, интеллигенция обычно воспринимается как яростно антирелигиозная, научная (то есть позитивистская) настроенная и склонная к фанатизму.Как утверждали в 1909 году авторы Указателей [ Вехи ], именно радикальную интеллигенцию, самозваного спасителя и мученика России можно было обвинить в политической инертности и незрелости всего остального общества, которые ускорили этот процесс. Революция 1905 года. ^{Footnote 4} Конечно, серьезные исследователи российской истории понимают, что трагедию 1905 года и последующих революций нельзя винить только интеллигенцию и интеллектуалов, но они имели множество глобальных экономических и политических причин.Тем не менее радикалов по-прежнему считают самой сильной фракцией, чья роль в политических кризисах 1900-х годов была решающей. Ученые, разделяющие это мнение, забывают, что настоящая интеллектуальная элита никогда не может быть полностью однородной группой, потому что однородность подрывает самосознание и порождает догматизм. Действительно, эссе в The Signposts проясняет, что нелестное изображение умного как грубого мыслителя, фанатично преданного своим идеалам, возникло в результате самокритичных дискуссий среди интеллектуалов.

Самокритика, сопровождающая развитие автономного сознания, стала неотъемлемой частью духовной жизни интеллигенции с момента появления «Первого философского письма » Чаадаева. В определенные моменты идеологическая полемика поляризовала общественную сферу до такой степени, что консенсус казался невозможным. Тем не менее, возможно, именно эти кризисы (такие как, например, раскол в редакционной коллегии Современника в 1856/7, критическая полемика, вызванная публикацией Тургенева Отцов и сыновей, или скандал, вызванный Нападки Толстого на буржуазные моральные и эстетические ценности в 1870–1880-е гг. Были симптомами роста силы и влияния интеллигенции в обществе.В постсоветский период мы являемся свидетелями аналогичного кризиса, отмеченного возрождением старых дебатов по поводу индивидуализма и коллективизма, национализма и космополитизма, секуляризма и религии, феминизма и традиционных гендерных ролей и т. Д., А также появлением некоторых новые дискуссии о роли информации и биотехнологий в жизни и искусстве. На мой взгляд, интенсивность этих дебатов свидетельствует об активности литературной общественной сферы и возобновлении присутствия интеллигенции.

Очерки, включенные в этот специальный выпуск, отражают эту современную дискуссию, в которой канонические и хорошо известные фигуры помещаются в новые созвездия и рассматриваются в новом свете. Таким образом, Юлия Мехлих выявляет юмористический аспект русской революции, сравнивая ее с немецкой революцией 1918 года. Обсуждаемые ею богемы — Андрей Белый, Федор Степун, Курт Эйснер и Виктор Клемперер — интеллектуально обязаны романтизму. Их жизнерадостная, почти карнавальная карьера в бурные революционные годы демонстрирует глубокое сходство между русской интеллигенцией и немецкой Bildungsbürgertum .Моральная и психологическая стойкость этих мыслителей, проявляющаяся в их способности к самопознанию, была закреплена в их могущественных личностях с их безграничной склонностью к романтической иронии. Родство русских интеллектуалов с немецкой философской традицией и ее идеалом эстетического воспитания человечества также занимает центральное место в эссе Лины Штайнер. Она утверждает, что представление Шиллера о прекрасной душе лежит в основе эстетической и этической архитектоники книги Толстого «Война и мир ».Более того, она предполагает, что интерес Толстого к Шиллеру мог быть вызван его диалогом с Герценом, который всю жизнь был приверженцем немецкого поэта. Всю оставшуюся часть своей карьеры Толстой продолжал поиск этически и эстетически развитого человеческого типа, который он связывал с идеей революции как внутренней духовной реформы.

Большинство русских мыслителей второй половины XIX века разделяли хилиастические мечты Толстого. Однако многие из них были разочарованы тем светским гуманизмом, который мы находим у Шиллера и Толстого.Отсюда различные символистские и постсимволистские попытки заменить эстетическое воспитание или Bildung различными мистическими и спиритическими доктринами. В эссе Владимира Марченкова пересматривается доктрина теургии Николая Бердяева, изложенная в его книге 1916 года Смысл творческого акта . Как указывает Марченков, эта доктрина остается актуальной для современной философии искусства, поскольку высвечивает проблему юмористической природы искусства, которую Шиллер проанализировал в своих Письмах об эстетическом воспитании человечества .Взяв пример с Шиллера, Марченков утверждает, что игровая онтология, построенная с помощью искусства, весьма отличается от нелудической онтологии. Истинный урок игрового эстетического опыта состоит в том, чтобы признать реальность такой, какая она есть, и отделить ее от откровенных иллюзий искусства. Мыслитель, выросший в мистической атмосфере русского Серебряного века, Бердяев отказывался верить в то, что расширение человеческого разума посредством игры составляет конечную цель искусства. Его доктрина теургии ознаменовала решительный развод между Бердяевым (и другими религиозными философами его поколения) и их современниками-марксистами, многие из которых придерживались шиллерского взгляда на искусство.

Накануне революции 1917 года многие художники и мыслители разделяли тоску по новой религии, которая могла бы восстановить осознание цели в жизни отдельных людей и общества. Однако между гуманистическим призывом Толстого к антидогматическому христианству, с одной стороны, и религиозным возрождением, за которое выступали такие мыслители, как Бердяев, была огромная разница. Мы можем получить представление о широте и разнообразии российской литературной публичной сферы в этот исторический момент, если обратимся к эссе Дагмар Мироновой, в котором сравниваются взгляды Толстого и Горького на исторический и культурный прогресс, выраженные в их художественной и научной литературе.Несмотря на различия в возрасте, социальном происхождении и образовании, два автора удивительно близки в том, что касается их видения места человека в природе и истории. Действительно, боготворение Горького, вдохновленное Ницше, является недалеким родственником романтического гуманизма, который в начале века вдохновлял Герцена, Толстого и ряд других русских интеллектуалов из аристократии и среднего класса.

Преемственность между этой ранней фазой, в которой доминировали западные дворяне и интеллигенция среднего класса, и более поздней фазой, отмеченной появлением действительно популярных авторов из рабочего класса, свидетельствует о значительном культурном прогрессе в обществе, уровень грамотности которого резко вырос с тех пор. 1860-е гг.Могла ли эта культурная эволюция постепенно превратить Россию в буржуазную демократию наравне с западноевропейскими странами, если бы большевики не вмешались в 1917 году, остается без ответа и, возможно, без ответа. Хотя альтернативные сценарии возможны, разыгравшийся сам по себе был более сложным, чем может охватить какой-либо отдельный повествовательный или литературный жанр. Распад империи Романовых привел к настоящему культурному взрыву, разрушившему старые ценности и положившему начало болезненному процессу построения нового общества и новой культуры.В то время как некоторые талантливые мыслители и авторы выжили в горниле революции и даже преуспели в этой суматохе, многие другие были отправлены в изгнание или пали жертвами войн, сталинского террора и идеологического «промывания мозгов». История советского культурного эксперимента, инициированного революцией 1917 года, остается одной из самых горячих тем в современной историографии. В самом деле, лучшее понимание как самого феномена революции, так и ее далеко идущих последствий и долговременных последствий является наиболее актуальной задачей для всех исследователей русской культуры, потому что без такого понимания мы не можем ориентироваться в сложном и быстро меняющаяся современная социально-политическая и культурная среда.Хотя эссе, собранные в этом специальном выпуске, не могут претендовать на всесторонний анализ или даже всесторонний обзор соответствующих мыслителей и тем, мы надеемся, что они предлагают интересные перспективы и вызовут дальнейшее обсуждение.

Примечания

1. 1.

   Lotman (1992), 310–314.

2. 2.

   Как указывает Исайя Берлин, Белинский, который не знал немецкого языка и всегда находился под слишком большим давлением, чтобы публиковаться, чтобы иметь возможность уточнить свои идеи и отполировать свои работы, был особенно уязвим для такой критики.См. Berlin (1978), 183. Выражая большую симпатию к Белинскому (несмотря на его недостатки), Берлин весьма критически относится к популистам 1860–1870-х годов, идеи которых он считает совершенно неоригинальными. Там же, 210.

3. 3.
4. 4.

   Вехи (2017). См., В частности, работы Михаила Гершензона, Петра Струве и Семена Франка в этом сборнике.

Список литературы

1. Бердяев Н.А. и др. (2017). Вехи: Сборник государства о русской интеллигенции .Москва: Рипол Классик.

   Google Scholar

2. Берлин, И.С. (1978). Русские мыслители . Лондон: Hogarth Press.

   Google Scholar

3. Фреде В. (2011). Сомнение, атеизм и русская интеллигенция XIX века . Мэдисон: Университет Висконсина Press.

   Google Scholar

4. Лотман Ю.(1992). Декабрист в повседневной жизни. Избранные статистики, 1, 296–336.

   Google Scholar

5. Малиа, М. (1960). Что такое интеллигенция? Дедал, 89 (3), 441–458.

   Google Scholar

6. Рафф М. (1966). Истоки русской интеллигенции: дворянство XVIII века .Нью-Йорк: Харкорт, Брейс и мир.

   Google Scholar

7. Рязановский Н.В. (1957). Некоторые комментарии о роли интеллигенции в правление Николая I в России, 1825–1855 гг. Славянский и восточноевропейский журнал, 15 (3), 163–176.

   Артикул Google Scholar

Скачать ссылки

Информация об авторе

Место работы

1. Международный центр философии, Боннский университет, Poppelsdorfer Allee 28, 53115, Бонн, Германия

   Лина Штайнер

Корреспондент

Автору для переписки Лина Штайнер.

Дополнительная информация

Примечание издателя

Springer Nature сохраняет нейтралитет в отношении юрисдикционных претензий на опубликованных картах и ​​институциональной принадлежности.

Об этой статье

Цитируйте эту статью

Штайнер Л. Литература и революция .. Stud East Eur Thought 71, 5–9 (2019). https://doi.org/10.1007/s11212-019-09323-8

Скачать цитату

Люди, мифы, легенды.Классическая русская литература — это как… | Алексей Стерн

От Анна Каренина Льва Толстого до Братьев Карамазовых Федора Достоевского, эти длинные, чрезвычайно интенсивные и мастерски написанные романы хватают читателя за руку и ведут его через противоречивые, грязные пропасти, похороненные глубоко внутри психика человека.

Я всегда описывал классическую русскую литературу как своего рода, горький, чрезвычайно темный шоколад.

А теперь выслушайте меня, прежде чем выйти из этого блога и называть меня сумасшедшим! Я утверждаю, что вам нужно развить вкус к этому, но как только вы попадаете на крючок, ничто не сможет снова дать вам такой же кайф, независимо от того, сколько романов Джеймса Паттерсона вы запихнули себе в глотку.

Большинство книг этих литературных гигантов написаны с очень сознательным чувством гиперреализма (хотя есть примеры преувеличений в поведении и внешнем виде персонажей), что заставляет читателя сильнее вздрагивать в момент боли и с большим энтузиазмом радоваться когда наступает торжество.

С другой стороны, в воздухе каждого произнесенного слова витает тяжелая эмоциональная сентиментальность. Этот эмоциональный элемент действует как густой зловещий туман меланхолии, который медленно окутывает ваш мир, медленно приближаясь к вам, но не решаясь на самом деле вступить в контакт.

Это напряжение, которое вы сейчас чувствуете в затылке? Представьте, что это усиление в 100 раз, и вы поймете, о чем я здесь говорю.

Истоки психологического триллера: краткий обзор

Двойственность этих двух стилей приводит к тому, что многие писатели назвали бы «психологическими триллерами». Сейчас и дни он включает в себя множество идей и концепций, которые вызывают более примитивное чувство ужаса, например, внезапное чудовище или страшное существо, преследующее вас в тени вашей комнаты, его глаза едва заметны в толстом покрове тьмы, который его окружает. , его присутствие почти не ощущается его несчастной, ничего не подозревающей жертвой (в данном случае — вами).

Но что сделало таких писателей, как Достоевский и Толстой, настолько захватывающими, так это их способность сосредоточиться на более экзистенциальном психологическом ужасе, который таятся глубоко в подсознании, изображая его таким образом, который кажется реалистичным; раскрывая его по капле, как медленное горение, в небольшие моменты, разбросанные по обычным жизням и сценам их персонажей.

(Gif Предоставлено giphy.com)

Не поймите меня неправильно, все может очень быстро стать драматичным, например, когда Анна Каренина покончила с собой, бросившись перед движущимся бесчувственным поездом в конце книги в состоянии полного отчаяния.

Или когда Иван Карамозов, старший брат главного героя Алексея, ведет жаркий спор с Сатаной (фигура, которую он видит только между прочим) перед судьей и присяжными во время процесса, который пытался увидеть их старший брат Дмитрий был ответственен за таинственное убийство их безумного, покойного отца. Хорошо, хорошо, это звучит намного безумнее, говоря это вслух, чем при чтении…

Возможно, лучшая черта этих книг, поскольку я сам заядлый любитель истории, — это способность, которую эти книги дают вам заглянуть в давно ушедший, архаичный мир и живы только в эхо-камере языка, который мы называем литературой.

Многие ссылались на этот мучительно горько-сладкий стиль письма как на «Русскую душу».

Если бы я мог резюмировать, какова моя цель как писателя в 21 веке, это было бы продолжать средства к существованию и литературное мастерство, которые умственные гиганты этого золотого века литературы принесли на стол. Конечно, придавая ему современный (а в моем случае) американский оттенок.

Все их романы содержали прогрессивные темы и идеи, лежащие в основе повествования.Хотя многие из них, такие как Толстой и Достоевский, в конце своей жизни стали очень набожными христианами, они верили в социальную справедливость и способствовали прогрессу.

Роман Анна Каренина , по сути, был книгой, которая пропагандировала феминистские идеи, такие как продвижение того факта, что это хорошо, когда общество позволяет женщинам выбирать свою собственную жизнь и иметь собственное чувство свободы воли и индивидуальности.

Анна покончила жизнь самоубийством, потому что общество жестоко изгнало ее за то, что она оставила брак без любви с Алексеем (да, мне нравится, что мое имя всплывает в этих книгах) и ее маленького ребенка, который был продуктом этого псевдо-принудительного брака, чтобы добиться своего отношения с мужчиной, который больше напоминал ей «настоящую любовь».

Или роман Преступление и наказание , написанный Федором Достоевским, исследует, что значит совершить преступление, быть виновным в нем и как выглядит искупление. Он подчеркивает, что (в большинстве случаев) совершаемые действия порочны не просто потому, что человек «плохой», а из-за отчаянных мер, которые общество вынуждает принять этого борющегося человека.

Знаменитая русская классическая живопись Мусоргского (1839–1881)

Хотя оба этих примера являются социально прогрессивными, в конечном итоге они подразумевают весьма «надеюсь пессимистично», что общество является очень фиксированной, неподвижной силой, которая медленно меняет свою форму. длительные промежутки времени; что-то, что разрушается, как древняя, упрямая гора.Но, в конце концов, даже он со временем уступит непрекращающемуся маршу прогресса, совершаемому Отцом Времени.

Наступит день, когда отношение и мнения людей изменятся, но вы должны максимально использовать то, что можете, с тем, что у вас есть… сейчас. Или приготовьтесь прыгнуть перед движущимся поездом.

Это обычный момент в книге, где пытаются связать Иисуса и христианство (если это ваше дело, я не осуждаю … просто указывая на закономерность, которую я замечаю).

Что касается моего последнего блога, присоединяйтесь ко мне, когда мы погружаемся в третью и последнюю часть этой серии: глубокое, возможно тревожное, вскрытие Достоевского. Последний блог, последняя лебединая песня в моей карьере онлайн-блоггера… по крайней мере, пока.

Давайте вместе закричим в пустоту в последний раз.

Давайте будем дерзкими, крича на холодную, бесчувственную вселенную, которая все приближается к окончательному тихому забвению.

Давайте будем людьми, осмелившимися существовать, чувствовать и думать об истории, литературе и словах, и давайте делать это вместе.

П.С.

Извините, в конце я увлекся, ребята, думаю, я чувствую себя более сентиментально по поводу завершения этого долгосрочного проекта, чем я думал…

Михаил Шишкин | Читать Россия

Год рождения: 1961

Quick Study: Михаил Шишкин, возможно, наиболее известен тем, что стал первым писателем, получившим все три главные книжные премии России — «Русский Букер», «Большая книга» и «Национальный бестселлер» — благодаря сложным, алхимическим романам о всеобщем и эмоциональном. темы.

Шишкин Файл: Литературным дебютом Михаила Шишкина стала публикация в 1993 году рассказа «Урок каллиграфии» в российском «толстом журнале» Знамя ; Журнал опубликовал его первый роман, Одна ночь нас всех, , позже, в 1993 году. Роман Шишкина Взятие Измаила был сериализован в двух выпусках журнала Знамя в 1999 году, а затем получил российскую Букеровскую премию в 2000 году. Шишкин продолжал накапливать награды, выиграв Национальный бестселлер в 2005 году за Maidenhair и премию Big Book Award 2011 за Letter-Book , которая получила награды высшего жюри и читателей.

Psssst ………: Шишкин работал переводчиком для беженцев в Швейцарии.

Местонахождение Шишкина: Москва, где родился Шишкин и учился в Московском государственном педагогическом институте. Цюрих, Швейцария.

Слово о Шишкине: После того, как Шишкин получил премию «Большая книга» в 2011 году, критик Лев Данилкин похвалил его, назвав, среди прочего, живым классиком, «идеальным компромиссом между реалистическим и постмодернистским каноном» и « Главный писатель современности.”

Шишкин о Шишкине: В интервью и публичных выступлениях Шишкин часто говорит о своих книгах как о способе ответа на вопросы о смерти, которые он начал задавать в детстве. Он также подчеркивает важность написания на универсальные темы, такие как любовь и смерть, которые важны для читателей повсюду, а не только в России. В интервью «Publishing Perspectives» 2012 года с Дэниелом Калдером, когда его спросили, делает ли его «опыт жизни за пределами России каким-то образом [его] книги более доступными для нерусских людей», Шишкин ответил: «Да, я так думаю.Несколько поколений русских в ХХ веке всю жизнь провели в тюрьме. У них выработался собственный образ мышления и речи. Герметичная тюремная реальность породила особую субкультуру. А западные читатели не могут идентифицировать себя с русской экзотикой. Пора писателям вернуть миру Россию, какой она была в 19 веке. Русская литература того стоит ».

О написании: В интервью 2010 года фонду «Русский мир» Шишкин описал, как черпает идеи для своих романов: «Роман появляется из черной дыры, из-за неудачи, из какой-то бездонной бочки, в которую попадаешь после заканчивая предыдущий текст.Роман начинается с ощущения полной бездарности, с ощущения, что тебя использовали. В предыдущем романе вы создали Космос, но вы не можете создать Космос снова ».

Шишкин рекомендует: Шишкин упомянул влиятельных и любимых писателей, в том числе Генриха фон Клиеста, Александра Гольдштейна, Антона Чехова, Льва Толстого и Ивана Бунина.

Перевод Михаила Шишкина: «Перевод Шишкина означает сохранение его виртуозного напряжения между сложными деталями и глубоко пережитыми эмоциями.Мариан Шварц, как цитируется в «Словах без границ».

Фото: Э.Фролкина, Creative Commons

.