Лёгкое дыхание (Бунин) — Викитека
На кладбище, над свежей глиняной насыпью стоит новый крест из дуба, крепкий, тяжелый, гладкий.
Апрель, дни серые; памятники кладбища, просторного, уездного, еще далеко видны сквозь голые деревья, и холодный ветер звенит и звенит фарфоровым венком у подножия креста.
В самый же крест вделан довольно большой, выпуклый фарфоровый медальон, а в медальоне — фотографический портрет гимназистки с радостными, поразительно живыми глазами.
Это Оля Мещерская.
Девочкой она ничем не выделялась в толпе коричневых гимназических платьиц: что можно было сказать о ней, кроме того, что она из числа хорошеньких, богатых и счастливых девочек, что она способна, но шаловлива и очень беспечна к тем наставлениям, которые ей делает классная дама? Затем она стала расцветать, развиваться не по дням, а по часам. В четырнадцать лет у нее, при тонкой талии и стройных ножках, уже хорошо обрисовывались груди и все те формы, очарование которых еще никогда не выразило человеческое слово; в пятнадцать она слыла уже красавицей. Как тщательно причесывались некоторые ее подруги, как чистоплотны были, как следили за своими сдержанными движениями! А она ничего не боялась — ни чернильных пятен на пальцах, ни раскрасневшегося лица, ни растрепанных волос, ни заголившегося при падении на бегу колена. Без всяких ее забот и усилий и как-то незаметно пришло к ней все то, что так отличало ее в последние два года из всей гимназии, — изящество, нарядность, ловкость, ясный блеск глаз… Никто не танцевал так на балах, как Оля Мещерская, никто не бегал так на коньках, как она, ни за кем на балах не ухаживали столько, сколько за ней, и почему-то никого не любили так младшие классы, как ее. Незаметно стала она девушкой, и незаметно упрочилась ее гимназическая слава, и уже пошли толки, что она ветрена, не может жить без поклонников, что в нее безумно влюблен гимназист Шеншин, что будто бы и она его любит, но так изменчива в обращении с ним, что он покушался на самоубийство.
Последнюю свою зиму Оля Мещерская совсем сошла с ума от веселья, как говорили в гимназии. Зима была снежная, солнечная, морозная, рано опускалось солнце за высокий ельник снежного гимназического сада, неизменно погожее, лучистое, обещающее и на завтра мороз и солнце, гулянье на Соборной улице, каток в городском саду, розовый вечер, музыку и эту во все стороны скользящую на катке толпу, в которой Оля Мещерская казалась самой беззаботной, самой счастливой. И вот однажды, на большой перемене, когда она вихрем носилась по сборному залу от гонявшихся за ней и блаженно визжавших первоклассниц, ее неожиданно позвали к начальнице. Она с разбегу остановилась, сделала только один глубокий вздох, быстрым и уже
ru.wikisource.org
Иван Бунин — Легкое дыхание (сборник)
В лесу стояли северные сумерки. А лес, молчаливый, темный, тянулся на много верст вокруг. И весь этот лесной край был погружен теперь в грустное и спокойное ожидание ночи. Зыбкий полусвет таял, задремывал. Мелкое болотистое озеро, по берегу которого мы пробирались, еще белело меж деревьев. Но и оно было тускло и печально, как в лесу. Надвинулись тучи, сливаясь с темнотою леса. И все цепенел теплый сонный воздух, напоенный пряным ароматом болотных трав и хвои. Светляки золотистыми изумрудами тлели под кустами, задремывающими под таинственный шепот кузнечиков… Чтобы сократить путь, мы повернули от озера в длинный и широкий коридор вековых сосен. И, уже с трудом различая дорогу, пошли по глубокому песку к поляне, как вдруг что-то зашуршало в сухой перепутанной хвое и оттуда колом вынырнула большая головастая сова. Она метнулась на нас — я даже успел разглядеть ее серые штаники — и взвилась на своих широких круглых крыльях. Она отшатнулась и стала. А сова, беззвучно описав дугу, снова пала вниз и плавно потонула в чаще ветвей, во мраке.
— Не к добру, — сказала она, покачав головой.
Я улыбнулся.
— Уверяю вас, не к добру, — повторила она просто и настойчиво.
— Что же будет?
— Ах, я не знаю! Впрочем, мне все равно. Эти дни с вами и особенно этот вечер я никогда не забуду. Дайте я на прощанье…
Не договорив, она обняла меня, грустно и нежно посмотрела в лицо, подумала и поцеловала один глаз, другой… И мы пошли через поляну на зеленый огонек семафора, мерцавший за деревьями. Совсем стемнело; тихо зашептался с лесом дождь. А когда мы вбежали на балкон дачи, под парусиновый навес, к чайному столу, освещенному свечами в колпачках, дождь уже лил как из ведра.
Мы отряхивались и притворно рассказывали, как мы заблудились, как искали дорогу. И вдруг смолкли: из темного угла балкона, с качалки, поднялся непомерно высокий, худой и широкоплечий человек лет тридцати, с голым черепом, чудесной черной бородой и блестящими глазами. Старики смутились, она побледнела. Я пожал его большую руку и шутливо сказал:
— Боже, какой вы высокий! Из вас вышел бы отличный средневековый латник.
— Да? — живо спросил он. — Что ж, могло быть. Меня зовут граф Маммуна…
Мне отыскали старый огромный зонт, надавали советов, где лучше пройти, и я спустился с мокрых ступеней балкона в непроглядную тьму.
Она стояла на пороге, в светлом треугольнике парусинового шатра. Когда я добрался до калитки, она, не повышая голоса, сказала:
— Прощайте.
И это было последнее слово, слышанное мною от нее.
II
«Дорогой мой, — писала она мне через четыре месяца после этого, — не вините меня, что я исчезла, даже не предупредив вас. Он был в тысячу раз сильнее меня. Я потеряла волю, упустила страшный момент, когда еще можно было все порвать. Теперь у меня нет уже почти никаких надежд на встречу с вами. Да и как бы мы встретились? Мне кажется, я нисколько, нисколько не обманываю себя насчет вашего чувства. Для вас это был неожиданный и маленький роман, только и всего. Но все равно: клянусь вам, — если я кого-нибудь любила за всю свою жизнь, то это вас…
Что такое эта мириады раз воспетая людьми любовь? Может быть, дело-то и не в самой любви. В письмах одного умершего писателя я недавно прочла: «Любовь — это когда хочется того, чего нет и не бывает». Да, да, никогда не бывает. Но все равно. Я вас любила и люблю…
Вспоминаю вас чаще всего в сумерки. В сумерки мы простились, в сумерки и пишу я вам это первое и, верно, последнее письмо. А пишу бог знает откуда: из Альп, из ледяного, пустого отеля за облаками, в октябрьский вечер. У него начинается чахотка, и я бессовестно издеваюсь над его жизнью. Я не только держу его в Альпах в самую нелепую пору — я еще таскаю его в самые скверные туманные дни по озерам, в горы. Теперь он покорен мне.
Он молчит по целым дням, блестит глазами, но покорен. Молча шел и нынче. Когда мы вошли сюда, прислуга отеля, доживающая здесь последние дни простой крестьянской жизнью в кухне, ахнула от изумления: вот так гости! Но, может быть, и потому, что он был бледен и огромен, как смерть.
А пошла я сюда ради вас. Чтобы думать, вспоминать в тишине, в безнадежности…
Так хорошо, так задумчиво синеют поздней осенью эти долины, уходя друг за другом в горы. Небо равнодушно и низко висит над озерами, и неподвижно лежат темно-свинцовые озера, налитые между туманно-сизыми кряжами. Когда я гляжу в это облачное небо, меня всегда тянет уйти в его туманы, провести ночь в каком-нибудь пустом горном отеле… Я бы полжизни отдала, чтобы вы были здесь со мной…
Мы уехали из города на пароходе утром, а после полудня уже шли в гору. Как печальна была эта дорога! Низкорослый лес на обрывах и скатах был редок, дремал и скупо ронял мелкие желтые листья. Иногда из-за деревьев глядели тупые, изумленные морды больших красных коров. Иногда слышался птичий свист мальчишек-пастухов, собиравших по кустарникам хворост. В глубочайшей тишине мы шагали все выше и выше, а с гор, с круч, сумрачно синевших сосновыми лесами, серым дымом спускалась зима. Останавливаясь, чтобы передохнуть, я подолгу смотрела в долины, слабо лиловевшие в деревьях далеко внизу. Тогда слышно было падение каждого листика. Мокрые кустарники плакали — тихо, тихо…
Близ какого-то туннеля, черневшего своим жерлом в тумане, встретили какой-то поселок, пять-шесть сонных хижин на скате. Только не спеша можно было одолевать трудный подъем по грязным, скользким шпалам. Но очень скоро от поселка осталось одно пятно внизу, а с гор уже повеяло сыростью осеннего снега.
Тут он остановился и предложил вернуться.
Я, назло ему, отказалась.
— Не остроумно, — сказал он и, подумав, опять пошел.
Туман все густел и темнел, а мы шли ему навстречу, миновали черную, закопченную и гулкую дыру туннеля, прошли почти отвесный мост над дымным бездонным ущельем… Если мой невольный спутник отставал, он мгновенно расплывался в тумане. И когда мы перекликались, голоса наши были глухи и странны.
Раз он окликнул меня, — он все сзади шел, — и, когда я остановилась, подошел и протянул мне руку.
— Будь ласкова, — несмело сказал он, — заберись мне в рукав и вытяни фуфайку.
И мне стало жаль его. Он понял это, опустил глаза и прибавил:
— И потом, поедем куда-нибудь, где тепло, и займемся оба каким-нибудь делом. А так очень тяжело. Это ад, а не свадебное путешествие.
— Разойтись нам надо, — ответила я.
Он помолчал. И пробормотал, сдвигая брови:
— Трудно это…
— Тогда я возьму на себя этот труд, — сказала я. — Ты не смеешь делать меня жертвой своей нелепой любви.
— Я все смею, — сказал он, в упор глядя на меня. — Мне терять нечего.
Я отвернулась и пошла.
Мокрые рельсы, покрытые тающим снегом, сбегали сверху, сосны и ели шли оттуда по обрывам. В сумерках, в тумане можно было скорее чувствовать, чем различать, их лиловые пятна. И надо всеми этими хмурыми горами стояла такая тяжкая тишина заоблачного царства, которая исключала малейший признак жизни. И вдруг в старой ели, стоявшей возле дороги, послышался шорох. Помните сову? Я именно здесь вспомнила ее и после этого решила непременно написать вам. Это была, конечно, не сова, это был королек, — кажется, самая маленькая из всех существующих птиц. Серенький, вспорхнул он с мокрого, дымящегося рукава ели, сел было на дорогу — и тихо перелетел к обрывам налево, в туман…
Представляете себе этот вечер? Мглистые стены бора, мокрый, бледный снег вдоль дороги, дымные пропасти, где висит густая аспидная мгла… А королек спокоен. Его не пугает зимняя горная ночь. Он проведет ее где придется — предоставив себя чьей-то высшей защите. А вот у меня нет веры в эту защиту.
Сейчас лягу спать в этом пустом ледяном номере, пахнущем сосною, и, когда потушу огонь, буду думать о том, что я за облаками, в настоящем царстве смерти. Он лежит в соседнем номере и глухо кашляет. Это не человек, а какие-то погребальные дроги. Я ненавижу его всей душой!
Если встретимся и я буду свободна, поцелую ваши руки от радости — делайте тогда со мной, что хотите. Нет — так тому и быть…»
profilib.org
анализ произведения. Сюжет рассказа Ивана Бунина «Легкое дыхание»
В 1916 году написал Иван Алексеевич Бунин «Легкое дыхание». Анализ этого рассказа позволяет сделать вывод о том, что он относится к жанру новеллы. Автору удалось передать в короткой форме историю жизни гимназистки Оли Мещерской, но не только ее. Согласно определению жанра, новелла в уникальном, малом, конкретном событии должна воссоздать всю жизнь героя, а через нее — жизнь общества. Иван Алексеевич посредством модернизма создает уникальный образ девушки, которая еще только грезит о настоящей любви.
Об этом чувстве писал не только Бунин («Легкое дыхание»). Анализ любви проводили, пожалуй, все великие поэты и писатели, очень разные по характеру и мировоззрению, поэтому в русской литературе представлено множество оттенков этого чувства. Открывая произведение очередного автора, мы всегда находим что-то новое. У Бунина тоже есть своя «философия любви». В его произведениях нередки трагические финалы, заканчивающиеся смертью одного из героев, но она скорее светла, чем глубоко трагична. С подобной концовкой мы сталкиваемся, дочитав рассказ Бунина «Легкое дыхание».
Первое впечатление
На первый взгляд события кажутся грязными. Девушка играет в любовь с некрасивым офицером, далеким от того круга, к которому принадлежала героиня. В рассказе автор использует так называемый прием «доказательства от возвратного», поскольку даже при столь пошлых внешних событиях любовь остается чем-то нетронутым и светлым, не касается будничной грязи. Придя на могилу Оли, классная руководительница спрашивает себя о том, как все это соединить с чистым взглядом на «то ужасное», что теперь ассоциируется с именем гимназистки. Вопрос этот не требует ответа, который присутствует во всем тексте произведения. Им насквозь пронизан рассказ Бунина «Легкое дыхание».
Характер главной героини
Оля Мещерская представляется воплощением юности, жаждущей любви, живой и мечтательной героиней. Ее образ, вопреки законам общественной морали, увлекает почти всех, даже младшие классы. И даже блюстительница нравов, учительница Оли, осуждавшая ее за раннее взросление, после гибели героини приходит на кладбище к ее могиле каждую неделю, постоянно думает о ней и при этом даже чувствует себя, «как все преданные мечте люди», счастливой.
Особенность характера главной героини рассказа в том, что она жаждет счастья и может найти его даже в столь уродливой действительности, в которой ей пришлось оказаться. Бунин «легкое дыхание» использует как метафору естественности, жизненной энергии. Это ощущение так называемой «легкости дыхания» неизменно присутствует у Оли, окружая ее особым ореолом. Люди чувствуют это и поэтому тянутся к девушке, при этом даже не умея объяснить, почему. Она всех заражает своей радостью.
Контрасты
Произведение Бунина «Легкое дыхание» построено на контрастах. С первых же строк возникает двоякое ощущение: пустынное, грустное кладбище, холодный ветер, серый апрельский день. И на этом фоне — портрет гимназистки с живыми, радостными глазами — фотография на кресте. Вся жизнь Оли также построена на контрасте. Безоблачному детству противопоставляются трагические события, произошедшие в последний год жизни героини рассказа «Легкое дыхание». Иван Бунин часто подчеркивает контраст, разрыв между реальным и кажущимся, внутренним состоянием и внешним миром.
Фабула рассказа
Фабула произведения довольно проста. Счастливая юная гимназистка Оля Мещерская сначала становится добычей друга своего отца, пожилого сластолюбца, после чего — живой мишенью для вышеупомянутого офицера. Ее гибель подвигает на «служение» ее памяти классную даму — одинокую женщину. Однако кажущуюся простоту этого сюжета нарушает яркое противопоставление: тяжелый крест и живые, радостные глаза, невольно заставляющее сжаться сердце читателя. Простота сюжета оказалась обманчивой, поскольку рассказ «Легкое дыхание» (Иван Бунин) не только о судьбе девушки, но и о несчастной доле классной дамы, которая привыкла жить чьей-то чужой жизнью. Интересны и взаимоотношения Оли с офицером.
Взаимоотношения с офицером
Уже упомянутый офицер по сюжету рассказа убивает Олю Мещерскую, введенный поневоле в заблуждение ее игрой. Он это сделал потому, что был близок с ней, верил в то, что она его любит, и не мог пережить разрушение этой иллюзии. Далеко не любой человек может вызвать в другом столь сильную страсть. Это говорит о яркой личности Оли, считает Бунин («Легкое дыхание»). Поступок главной героини был жесток, но ведь она, как нетрудно догадаться, обладая особым характером, одурманила офицера неумышленно. Оля Мещерская в отношениях с ним искала мечту, но ей не удалось ее найти.
Виновата ли Оля?
Иван Алексеевич считал, что рождение не является началом, а следовательно, смерть — не конец существования души, символом которой и является определение, которое использовал Бунин, — «легкое дыхание». Анализ его в тексте произведения позволяет сделать вывод о том, что это понятие — синоним жизни, души. Она не исчезает бесследно после смерти, а возвращается к источнику. Об этом, а не только о судьбе Оли, произведение «Легкое дыхание».
Иван Бунин не случайно затягивает объяснение причин смерти героини. Возникает вопрос: «Может быть, она виновата в случившемся?» Ведь она легкомысленна, кокетничает то с гимназистом Шеншиным, то, пусть неосознанно, с другом отца Алексеем Михайловичем Малютиным, соблазнившим ее, затем почему-то обещает офицеру выйти за него замуж. Для чего ей понадобилось все это? Бунин («Легкое дыхание») анализирует мотивы поступков героини. Постепенно становится ясно, что Оля прекрасна, как стихия. И столь же вненравственна. Она стремится во всем дойти до глубины, до предела, до сокровенной сути, а мнение окружающих не интересует героиню произведения «Легкое дыхание». Иван Бунин хотел сказать нам о том, что в поступках гимназистки нет ни чувства мести, ни осмысленного порока, ни твердости решений, ни боли раскаяния. Получается, что ощущение полноты жизни способно быть губительным. Трагична (как у классной дамы) даже неосознанная тоска по ней. Поэтому каждый шаг, каждая деталь жизни Оли грозят катастрофой: шалость и любопытство могут привести к серьезным последствиям, к насилию, а легкомысленная игра с чувствами других людей — к убийству. К такой философской мысли подводит нас Бунин.
«Легкое дыхание» жизни
Сущность героини в том, что она живет, а не просто исполняет роль в спектакле. В этом же и ее вина. Быть живым, не соблюдая при этом правил игры, — значит быть обреченным. Среда, в которой существует Мещерская, полностью лишена целостного, органического чувства прекрасного. Жизнь подчинена здесь строгим правилам, нарушение которых ведет к неизбежной расплате. Поэтому трагичной оказывается судьба Оли. Ее гибель закономерна, считает Бунин. «Легкое дыхание», однако, не умерло вместе с героиней, а растворилось в воздухе, наполнив его собою. В финале звучит таким образом мысль о бессмертии души.
fb.ru