Внучка солженицына: Физик о счастье, внучка Солженицына – о благополучии

Физик о счастье, внучка Солженицына – о благополучии

Решение Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) от 27 ноября 2020 г. ЭЛ № ФС 77-79546

Учредитель: АО «Бизнес Ньюс Медиа»

И.о. главного редактора: Казьмина Ирина Сергеевна

Рекламно-информационное приложение к газете «Ведомости». Зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) за номером ПИ № ФС 77 – 77720 от 17 января 2020 г.

Любое использование материалов допускается только при соблюдении правил перепечатки и при наличии гиперссылки на vedomosti.ru

Новости, аналитика, прогнозы и другие материалы, представленные на данном сайте, не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов.

Сайт использует IP адреса, cookie и данные геолокации Пользователей сайта, условия использования содержатся в Политике по защите персональных данных

Все права защищены © АО Бизнес Ньюс Медиа, 1999—2021

Любое использование материалов допускается только при соблюдении правил перепечатки и при наличии гиперссылки на vedomosti. ru

Новости, аналитика, прогнозы и другие материалы, представленные на данном сайте, не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов.

Все права защищены © АО Бизнес Ньюс Медиа, 1999—2021

Решение Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) от 27 ноября 2020 г. ЭЛ № ФС 77-79546

Учредитель: АО «Бизнес Ньюс Медиа»

И.о. главного редактора: Казьмина Ирина Сергеевна

Рекламно-информационное приложение к газете «Ведомости». Зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) за номером ПИ № ФС 77 – 77720 от 17 января 2020 г.

Сайт использует IP адреса, cookie и данные геолокации Пользователей сайта, условия использования содержатся в Политике по защите персональных данных

«Наталья Сергеева | Внучка сказочника Корнея в Архангельске» Елена Чуковская

В понедельник в библиотеке имени Добролюбова прошла встреча с внучкой Корнея Чуковского Еленой Цезаревной.

«Солженицына мы прятали на даче»

В актовом зале библиотеки яблоку негде было упасть. Организаторы встречи планировали пропускать только по пригласительным билетам, но желающих послушать живую легенду оказалось так много, что формальности отменили. Вход был свободный. В основном на Елену Чуковскую пришли пожилые дамы. Они интеллигентно перешептывались и делились впечатлениями о купленных в фойе мемуарах семьи писателя.

Полтора часа Елена Цезаревна рассказывала о своем дедушке, который был невероятно общительным человеком. Как только он выходил за калитку на своей даче в Переделкино, зазывал всякого проходящего мимо в гости. Иногда за день в семье Чуковских бывало до пятидесяти человек. Вспоминала и о Солженицыне, которого Чуковские в 1968 году прятали на своей даче, «но не уберегли, как только он выехал в Москву по делам, его сразу же арестовали»… Елена Цезаревна призналась, что была знакома едва ли не со всеми знаменитыми писателями тех лет. Она выпустила воспоминания о Борисе Пастернаке, знала Твардовского, училась в одном классе с его дочкой.

Были, как и полагается на творческом вечере, записки из зала. Некоторые рассмешили публику, например: «Вы хорошо помните своего дедушку?»

— Когда он умер, мне было 39 лет, — улыбалась Елена Цезаревна. — Было бы странно, если б я его не помнила.

Что общего между Сергеем Юрским и Еленой Чуковской?

В Архангельск Елена Чуковская приехала по приглашению настоятеля Заостровского Свято-Сретенского прихода священника Иоанна Привалова. Отец Иоанн также присутствовал в зале. Пока Елена Цезаревна раздавала автографы, я задала отцу Иоанну несколько вопросов.

— Почему именно Елену Чуковскую вы пригласили в Архангельск?

— В моем становлении огромную роль сыграл Александр Солженицын. Читая его и воспоминания о нем, я заметил, что его всегда окружали удивительные люди. В том числе и семья Чуковских. Полтора года назад, когда я был на солженицынской конференции, я увидел ее, Елену Цезаревну. Чувство счастья не покидало меня. Я пригласил ее в Архангельск, и только сейчас она выкроила время и приехала к нам.

— В прошлом году вы приглашали в Архангельск актера Сергея Юрского…

— Да, да, Юрский тоже пострадал за Солженицына, он не испугался поддержать Александра Исаевича, когда началась травля. Сергей Юрьевич всегда стремился жить по совести, в нем нет фальши. А как он говорит о приходе в Веру!

— Кто следующий, связанный с именем Солженицына, приедет в Архангельск?

— Я не составляю списка. Просто, когда читаю о его окружении, думаю: «Ну надо же, и он тоже…»

По Архангельску внучка писателя не успела прогуляться, так как приехала на один день. Все свободное время она провела в Заостровском приходе, в вотчине отца Иоанна.

Наталья Сергеева

Александру Солженицыну были нужны не великие потрясения, а великая Россия — Российская газета

Александру Исаевичу Солженицыну были нужны не великие потрясения, а великая Россия

Сто лет назад в Кисловодске в семье Исаакия и Таисии Солженицыных родился сын, которого назвали Александром. Ему предстоит прожить почти полный век, испытать на себе войну, лагерь, смертельную болезнь, изгнание… После публикации в 1962 году в «Новом мире» повести «Один день Ивана Денисовича» имя бывшего зэка, а ныне рязанского учителя стало известно всему миру. С этого момента и до сих пор Солженицын вызывает споры, порой полярные суждения. И сегодня, когда его уже нет в живых, вокруг него бушуют нешуточные страсти. Когда-то он написал о коммунизме: «У всех на виду — и не понят». Но эти же слова можно отнести и к нему самому. О загадках его личности мы поговорили с человеком, который знал его лучше всех — с Наталией Дмитриевной Солженицыной.

Романный герой

В биографии Солженицына Людмилы Сараскиной я нашел слова писателя и критика Петра Вайля: «Александр Солженицын — это герой ненаписанного романа, который мог бы создать автор масштаба Достоевского или Томаса Манна». Я тоже считаю, что Солженицын — романный герой. В его судьбе столько узлов, противоречий! Я имел счастье недолго общаться с Александром Исаевичем, и я сказал ему, что «Бодался теленок с дубом» — не мемуары, а роман о преодолении героем Судьбы. Но он со мной не согласился. Он считал мемуары второстепенным жанром.

Наталия Солженицына: Это были «горящие» мемуары. Они писались «поэтажно», последний — «Пришло молодцу к концу» — в Цюрихе сразу после нашей высылки в 1974 году. Он не мемуары хотел писать, а продолжать «Октябрь Шестнадцатого», но еще не пришли из Москвы материалы, переправляемые тайно, без которых он не мог бы работать. Да что материалы! У нас ничего не было, посуды не было. И горечь страшная, потому что потеряли родину, всех друзей. Тем не менее он все время что-то писал. И вижу, что пишет «Теленка». Я спрашиваю: «Ты не нашел лучшего времени мемуары писать?» А он: «Только сейчас и писать, я боюсь забыть».

Жизнь без отца

Если все-таки рассматривать Солженицына как романного героя, то нужно коснуться темы отца. Исаакий Солженицын погиб в результате несчастного случая на охоте, когда Саня находился в животе матери. То есть он уже был, готовился появиться на свет, а отец погибает от нелепой случайности. В этом году мы отмечаем юбилеи очень разных писателей: Маяковский, Горький, Толстой, Тургенев, Солженицын. И вот я обратил внимание: все они рано потеряли отцов. Солженицын — раньше всех. Опять же в книге Людмилы Сараскиной я нашел очень сильное его высказывание об увлечении отца охотой: «Что мне не понятно в характере отца — это охота. Охоту я ненавижу, отрицаю… Как он мог…» Он что, действительно отрицал охоту, как поздний Толстой, или это связано с детской травмой безотцовства?

Наталия Солженицына: Я думаю, больше всего он ненавидел охоту, потому что погиб отец. С другой стороны, он вообще не принимал праздного убийства живых существ, хотя «толстовцем» он, конечно, не был. Он и рыбной ловлей не увлекался. Мне кажется, ему было просто неприятно убивать.

Александр Солженицын — это герой ненаписанного романа, который мог бы создать автор масштаба Достоевского или Томаса Манна

На самом деле, это и есть подлинное «толстовство». А правда, что отец его был «толстовцем» и даже встречался с Толстым в Ясной Поляне? Отец и мать Солженицына были первыми интеллигентами в обеих родах. Это так?

Наталия Солженицына: Да. Причем отцу было очень трудно добиться возможности учебы в гимназии. Крепкая крестьянская семья, он был нужен в работе, в хозяйстве. Но книгочей, мечтает учиться, и отец просто махнул на него рукой. С Толстым он действительно встречался, гимназистом ездил в Ясную Поляну. Конечно, в «Красном Колесе», описывая беседу Сани Лаженицына с Толстым, Александр Исаевич ее придумал, вернее, реконструировал из тех споров, которые велись с Толстым и вокруг Толстого при его жизни и после.

Например, о том, что невозможна всеобщая любовь, что это слишком высоко и недоступно простым смертным. Вам не кажется, что это спор самого Солженицына с Толстым? Неслучайно он отцу в романе дает свое имя.

Наталия Солженицына: Думаю, что это все же реконструкция споров интеллигенции начала века, к которой принадлежал его отец. К тому же Исаакия Солженицына в семье называли Саней. И когда у его уже вдовы Таисии родился мальчик, она умоляла священника, чтобы он дал ему имя, которое можно было бы сокращать как Саня. Он и нашел в святцах. Но не в честь Александра Невского, как многие думают.

Личность и фатум

Разве сам Солженицын не спорил с Толстым всю жизнь?

Наталия Солженицына: Спор был, но скорее по другой линии — о роли личности в истории. Он совершенно не принимал этого толстовского исторического фатализма: пусть все течет, как течет, и Кутузов потому выигрывает, что не сопротивляется току времени, а улавливает его.

А Наполеон — наоборот?

Наталия Солженицына: А Наполеон — наоборот. И Воротынцев в «Красном Колесе» — наоборот. Но Воротынцев — вымышленный герой. И главная неразрешенная загадка для Солженицына была: почему в России, где жили и невымышленные Воротынцевы, волевые, сильные русские мужчины, почему они ничего не cмогли сделать, не остановили «Колесо»?

Так, может, Толстой прав? Фатум!

Наталия Солженицына: Мне кажется, для Александра Исаевича этот вопрос так и остался неразрешенным. Это к тому, что он якобы во всем был всегда уверен. Он очень во многом сомневался. Это станет понятно, когда будет опубликован Дневник «Красного Колеса».

Все-таки Солженицын — противоречивая личность. Вот смотрите… С одной стороны, отрицает фатум и ценит роль личности. И, да, своей жизнью это доказывает. Согласно фатуму, он должен был безвестно сгинуть, как большинство бывших зэков. А он добился славы, написал все, что хотел, сказал все, что хотел, никого не боялся, выступил один против Системы и ее победил, двадцать лет прожил в изгнании, но вернулся на родину. С другой стороны, читаю его строки о своем аресте в конце войны… Он же благословляет арест, считает, что для него это было благом. «Страшно подумать, что б я стал за писатель (а стал бы), если б меня не посадили». И лагерный опыт считает благом. Это человек, который написал «Архипелаг ГУЛАГ», вбил осиновый кол в саму идею лагерного рабского труда. И свое избавление от рака считает даром Божьим, но и заданием свыше. Абсолютно фатальное отношение к жизни.

Наталия Солженицына: Да, задним числом он был благодарен судьбе, что она ткнула его в лоб и направила на путь истинный. Но он же и пишет: «А из могилы мне отвечают: «Хорошо тебе говорить, когда ты жив остался». Он и то, и это держал в голове. Он так и говорил, что жизнь поправляла его все время: справа, слева, по одной щеке, по другой… И еще он говорил, что все время бунтовал против этого, пока не понял, что сам он точно бы заблудился. И что он благодарен Богу за то, что Он вовремя ставил его на место.

Это он говорил в глубокой старости. Вообще, его заветная мысль была в том, что главная задача «делателя» — это разгадать шифр небес о себе. Конечно, человек может вовсе не думать об этом, но тогда он и проживет совсем другую жизнь.

Он разгадал свой шифр?

Наталия Солженицына: Думаю, что — да, в последние годы в Особлаге. Тогда полностью переменилось (не сразу, постепенно) его отношение к тому, что есть благо и что не есть благо. Для него, а не для других. Я думаю, в этот момент он перестал мечтать о воле как об облегчении участи, как о свободе для тела. Это стало для него не важно. Важной стала возможность писать, чтобы не заглядывали через плечо, чтобы можно было хранить написанное на бумаге, а не только в голове. При этом учтите, в это время он абсолютно один. Мать умерла в 44-м, когда он был на фронте, жена его оставила, о родных на юге России он узнает позже.

Опять противоречие. Если он так одинок и страдает от этого, почему, поселившись в Рязани после ссылки, он ведет полуподпольный образ жизни. Скрывает, что он писатель. Никто, кроме самых близких (да и то по неизбежности) не должен видеть его за письменным столом, его рукописи. Это уже сознательный выбор одиночества.

Наталия Солженицына: Ну вы же понимаете, ЧТО он пишет. Поэтому и прячется, а не потому что боится, что у него не получится и его вдруг засмеют.

Цена времени

И все-таки насколько лагерный опыт, ссылка наложили отпечаток на его характер? Не создали ли они из него «подпольного человека», который не доверяет никому? Есть ощущение, что Александр Исаевич при всей своей публичности после 1962 года, когда вышел «Один день Ивана Денисовича» и он стал планетарно знаменит, был закрыт в своей частной, внутренней жизни и мало кто мог туда проникнуть. После изгнания затворился в Вермонте, после возвращения — в Троице-Лыкове. Разве не «подпольный человек»?

Наталия Солженицына: Нет. По натуре своей он был очень открыт и расположен к людям. Особенно в юности, когда он, как все, был «вписан» в советский строй и искренне увлекался диаматом и революцией. Он был открыт для всех, и были закадычные друзья, велосипедные путешествия. Но даже тогда за ним замечали, что он более собран и меньше склонен к пустой трате времени. Бывал на вечеринках, но редко. Он дорожил временем. Возможно, над ним действительно витала смерть отца в 27 лет. У него был не скрытный характер, а собранный, это отличало его всю жизнь. Боялся растратить время на пустяки.

В «Теленке» есть сцена, где Солженицын в центре Москвы встречает Твардовского и Некрасова, которые идут в ЦДЛ выпить и закусить. И он сокрушается: ну как можно на это тратить время!

Наталия Солженицына: Это было в нем до последнего дня жизни. Он не выносил долгих застолий. Когда к нам в Вермонт приезжали Юрий Любимов или Никита Струве, накрывался стол, выпивали… Это и так происходило нечасто, мы ведь жили «в глуши». Но вдруг он мог сказать: «Простите, у меня не готов материал к завтрашней главе». И уходил, оставляя гостей на меня.

Жизнь поправляла его все время: справа, слева, по одной щеке, по другой… Он все время бунтовал против этого, пока не понял, что сам он точно бы заблудился

Он вообще не пил?

Наталия Солженицына: Он выпивал рюмку водки каждый день. Перед обедом, обязательно. С гостями мог выпить больше. Вообще из всего спиртного предпочитал водку.

И после этого шел работать?

Наталия Солженицына: Да, он мог еще час-два что-то читать, готовясь наутро писать очередную главу «Колеса».

Какой-то получается не русский характер.

Наталия Солженицына: Не «обломовский» уж точно. Он был очень организованный человек. И это было от природы, а не от воспитания. Какое там воспитание! Отца нет, мужской руки нет. Мать обожает сына, но работает на двух сменах, чтобы прокормить семью. Вот откуда это в нем? Просто он такой был. И эта собранность сделала для него подпольность легкой. Ведь подпольность продолжалась и после 1962 года. «Раковый корпус» он еще мог писать открыто. Но он же одновременно писал «Архипелаг ГУЛАГ», ни одну запись которого он не мог оставить на столе, должен был прятать.

Даже Ахматовой не показал, а она ему свой «Реквием» прочитала. Анна Андреевна на него обижалась.

Наталия Солженицына: Он потом жалел об этом. Он ее очень ценил. Они встречались только в Москве, у Ардовых, у Петровых. Он видел Императрицу, которую окружает свита и курит ей фимиам. Поэтому и боялся ей показать. Вдруг кому-то скажет из своего окружения. Солженицыну в его положении приходилось опасаться даже близких людей. А Ахматову он близко не знал. Он не знал, что она железного характера.

Близость понимания

Но вам-то он доверился полностью. В этом году еще один юбилей — пятьдесят лет вашего знакомства. Вы впервые встретились осенью 1968 года. Я напомню, что он о вас писал: «Близость досконального понимания». И вот еще: «Прежде, чем я Алю узнал, я ее счастливо угадал». Что это значит?

Наталия Солженицына: Наверное, он имел в виду, что до знакомства со мной представлял себе: вот бы такую спутницу! Целенаправленно он ее не искал, но судьба распорядилась так, что мы встретились.

Не жалеете, что посвятили себя другому человеку, пусть и великому? Вы были ученицей выдающегося математика, академика Колмогорова, занимались математической лингвистикой, возможно, могли бы стать известным ученым.

Наталия Солженицына: Ни секунды не жалею. Математика мне всегда нравилась, как и Сане, за ее совершенную красоту. Но заниматься хотелось другим: историей, литературой. На мехмат МГУ я пошла потому, что в любимых мною областях царил сплошной агитпроп, и там нужно было вступать в партию. А математиком можно было быть и беспартийным. Я не была талантливым математиком. Саня в этом был гораздо талантливей меня.

Он, она и дети

Опять вы скромничаете. Александр Исаевич ценил вас по-другому. Я помню, как в конце фильма, который Станислав Говорухин снимал в Вермонте, Солженицын сказал: «Без нее ничего бы не сделал!» Между тем у вас появляется трое детей, один за другим. В книге Сараскиной приводится интересное письмо Солженицына в связи с рождением второго сына — Игната: «Ладочек, родимый мой, правда: как хорошо, что ты не устаешь рожать! Как надо мне к ряду романов пристроить ряд детей… Пятерых сыновей и двух дочерей, если Бог даст — надо брать, Ладочка, сердечко мое! (Брать, но — чтоб не они тебя брали, ты — чтобы осталась мне, разменять тебя на детей не хочу!)» Это как понимать? Детей рожай и рожай, но чтобы они тебя от моего дела не отвлекали?

Наталия Солженицына (смеется): Да, так и было. Хотел, чтобы было много детей, но чтобы я была при нем больше, чем при них. Он очень хотел дочь, если не двух, то хотя бы одну, но Бог не дал. Впрочем, в Америке, посмотрев на нравы, он перестал огорчаться. Он был из тех отцов, которые сыновей воспитывают спокойно, а над дочкой он бы дрожал. Однажды сказал мне: «Если бы я узнал, что с моей дочерью… — я бы просто умер». А с сыновьями он считал так: дети должны быть накормлены, одеты, у них должна быть кровля над головой, и этого достаточно. Я ему говорю: «Но с ними же нужно разговаривать, читать». Он: «Но с нами же никто не читал, а как-то же мы выросли». Я: «Это было другое время. Ты же хочешь, чтобы у детей в Америке русский язык сохранился, а как он сохранится, от птиц вермонтских?» Кстати, самое трудное (хотя и счастливое!) время у меня было именно в Вермонте. Вот там я по-настоящему уставала! Потому что и дети, и муж, и работа над «Красным Колесом», и переписка. В России все-таки были друзья, помощники, а в Вермонте только мы с мамой вдвоем. Вообще в жизни я много поработала. Без отдыха. Без всякого отдыха.

Точка невозврата

Еще к вопросу о детях… В августе 1971 года вроде бы было покушение на Солженицына в Новочеркасске. Пытались отравить…

Наталия Солженицына: Не «вроде бы», а безусловно было покушение. Его участник дал публичные показания, они напечатаны.

Потом вам угрожали, в том числе и жизнью детей. Однажды мы с моим другом, писателем и ныне ректором Литературного института, Алексеем Варламовым обсуждали, как бы мы повели себя в такой гипотетической ситуации, и оба признались, что если бы речь шла о детях, то пошли бы на попятную. Есть то, чем нельзя рисковать. Вы с Александром Исаевичем поступили иначе. Что вами двигало, откуда была такая уверенность в своих силах?

Наталия Солженицына: Вы себя поставьте не в ситуацию, когда вы живете себе и живете, и вдруг перед вами такая развилка, такой выбор. Вы поставьте себя на место человека, у которого просто нет пути назад и нет никакого выбора.

Может, он сознательно не оставлял себе пути назад?

Наталия Солженицына: Нет, не так. К тому времени, когда нам стали угрожать, в том числе и жизнью детей, власти видели в Солженицыне человека такой опасности, что никакая сделка с ними просто не была бы выполнена. У них в руках уже был «Архипелаг». Он еще не вышел на Западе, его еще никто не читал, а они уже прочитали. И это были те три месяца (пока Никита Струве не выпустил книгу в Париже в декабре 1973 года), когда жизнь Солженицына буквально висела на волоске. Какая тут могла быть сделка? Ему ничего и не предлагали. Но, допустим, предложили бы. Что? Чтобы он не печатал «Архипелаг»? Но все понимали, что это невозможно, что книга рано или поздно выйдет. К тому времени Солженицын прошел путь, когда любое отступление могло быть только проигрышным.

Уинстон Черчилль говорил: «Кто вместо войны выбирает позор, получает и позор, и войну».

Наталия Солженицына: Именно так. Это было самое страшное время в моей жизни. Он мне сказал тогда (не сказал, написал, такие вещи мы не обсуждали вслух): что мы будем делать, если они ТАК поставят вопрос: либо дети, либо «Архипелаг»? Я ему не сразу ответила, для меня самой это был страшное решение. Но все-таки ответила: будем стоять до конца. Они в результате ничего не предложили. Когда они чувствуют, что ты не отступишь, ты становишься сильнее их. А потом его обыватели обвиняли: это не человек, он детьми готов пожертвовать ради своего тщеславия! Идиоты!

«Прошу моих сыновей, в каких бы условиях им ни пришлось жить, сделать так, чтобы все мои внуки хорошо знали русский язык»

Как вы объясняете то, что против отправки Солженицына в лагерь неожиданно выступил Юрий Андропов?

Наталия Солженицына: Да, Андропов фактически спас ему жизнь. На Политбюро обсуждали, хотели сослать его в Верхоянск, где он умер бы очень быстро, потому что у него давление зашкаливало за двести. Почему Андропов? Это загадка. Мягкий Косыгин предлагает его сослать, а Андропов — против. Я приписываю это политическому расчету. Он был в огромной степени творец «детанта» (разрядки) и лучше Брежнева и Косыгина понимал, что имя Солженицына уже такое, что, уничтожив его, они больше потеряют. Он сказал (стенограмма опубликована): давайте вышлем его на Запад, он там быстро сдуется.

Писатель и медиа

Но, кстати, Солженицын ведь и вступил в конфликт с западными медиа.

Наталия Солженицына: С первого же дня, когда отказался давать им интервью.

Он сказал: «Там я говорил, а здесь я помолчу». Конечно, это было чудовищно обидно для западных журналистов, которые его все время поддерживали и, собственно, спасли ему жизнь.

Наталия Солженицына: Да, было обидно. Но это было через несколько часов после Лефортова.

Он и потом им говорил: «Вы — хуже гэбистов!» С журналистами так нельзя.

Наталия Солженицына: Он неразумно вел себя с прессой. И я считаю, что это была его ошибка. Он был сильный стратег и не лучший тактик.

Эта ссора с прессой еще аукнется ему. Медиа отомстили. Был создан неверный образ Солженицына «диктатора», «аятоллы», человека с огромным апломбом и т. д.

Наталия Солженицына: Да, увы. И это продолжается до сих пор.

Возвращение с Востока

Восемнадцать лет в Вермонте — счастливое время?

Наталия Солженицына: Да. Но и очень горькое. Он всю семью заразил верой, что мы вернемся в Россию. Он говорил: аргументов у меня нет, но я вижу наше возвращение. Уже началась афганская война, уже посадили наших последних друзей, а он говорил: я просто вижу, как мы вернемся. При этом у него была извиняющаяся улыбка, ведь ничто не указывало на возможность возвращения.

1994 год. Возвращение через Владивосток. К этой идее по-разному относятся. Многие считают, что это была пиар-акция.

Наталия Солженицына: Полная чушь! Просто он не хотел сразу с Запада прилететь в московскую тусовку. Когда на родине начались перемены, он жадно интересовался всем, что там происходит, читал газеты, журналы, «тассовки», которые присылал Владимир Лукин, ставший послом в США. И он был в ужасе. Он понимал, что эйфория огромная, но все делается не так, повторяется «бушующий кабак Февраля». И ему необходимо было самому увидеть новую Россию. К тому же до этого он не бывал дальше Байкала. Вообще все произошло отчасти случайно. Когда Говорухин у нас в Вермонте снимал фильм, его оператором был Юра Прокофьев. И он рассказал, как они с командой телевизионщиков делали репортажи c русского Севера и ездили в отдельном вагоне, прицепляя его к разным поездам. Это было удобно. Солженицын даже не знал, что такое возможно: жить в отдельном вагоне, где есть душ, где можно готовить. И он очень заинтересовался этим. Так соединилась его идея сначала увидеть страну, а уж потом Москву с рассказами Юры. Потом он с Борисом Можаевым отправил Прокофьеву письмо: не может ли он взять на себя организацию такой поездки. Тот ответил: легко! И когда я в 1992 году приехала в Москву, одной из моих задач были переговоры с Прокофьевым.

Сыновья и внуки

Где лучше: в Вермонте или в Троице-Лыкове?

Наталия Солженицына: Здесь, конечно. Здесь друзья и родной язык. Когда мои мальчики впервые приехали со мной в Москву, они были потрясены, что на вывесках написано по-русски: «Хлеб», «Молоко». Они же не видели этого за всю их жизнь. Степан (он покинул Россию совсем младенцем), когда мы летели в Москву, сидел рядом со мной. Объявили посадку. И вдруг я увидела, что у него влажные глаза. Я спрашиваю: «Степа, ты что?» А он: «А вдруг я ее не полюблю».

Кого?!

Наталия Солженицына: Россию. Но полюбили. Хотя мы никогда не говорили им, что они обязаны любить свою родину, обязаны в Россию вернуться. Они видели, что мы, включая бабушку, мою маму, только и живем возвращением. Но они-то выросли там. Мы ни на чем не настаивали. Это должен был быть только их личный выбор.

Где сейчас живут ваши сыновья и чем занимаются?

Наталия Солженицына: Средний, Игнат, — пианист и дирижер, и единственный, кто живет в США и женат на американке. У него трое детей, все трое говорят по-русски. Это результат больших усилий Игната, потому что мать хотя и понимает по-русски, но с детьми говорит по-английски. Перед смертью Александр Исаевич оставил «внутреннее» завещание для семьи. Там есть такие слова: «Прошу моих сыновей, в каких бы условиях им ни пришлось жить, сделать так, чтобы все мои внуки хорошо знали русский язык». В этом смысле трудные условия только у Игната. Старший, Ермолай, и младший, Степан, живут в России и женились на русских девушках.

Игнат тоже часто бывает в России.

Наталия солженицына: Да, сейчас он ставит оперу «Один день Ивана Денисовича» на Камерной сцене Большого театра. Ермолай и Степан оба работали в международной консалтинговой компании. Сейчас Степан работает гендиректором генерирующей сибирской компании. Степан с женой живут в квартире на Плющихе, которую мы купили, когда вернулись в Россию, а Ермолай с женой и четырьмя детьми живут со мной в Троице-Лыкове.

Итого сколько у вас внуков?

Наталия Солженицына: Восемь. Три внучки и пять внуков. Самая старшая внучка Татьяна — дочь моего сына Дмитрия от первого брака. Он скончался в 1994 году в Америке, в год нашего возвращения, она живет в Нью-Йорке, компьютерный фотохудожник. А самому младшему Филиппу — 4 года.

Вы хорошая свекровь?

Наталия Солженицына (смеется): Не злая. С невестками мы дружим.

Елена Цезаревна Чуковская писала: «Солженицын — счастливый человек! Единственный счастливый человек, которого я видела за свою жизнь». Вы с ней согласны?

Наталия Солженицына: Да, безусловно! Это не значит, что у него была легкая жизнь и что он был счастлив в каждый момент своей жизни. Но у него был очень светлый характер и исключительно устойчивая психика. Он был оптимист и абсолютно позитивный человек. Он видел выход в любой, казалось бы, мрачной и безнадежной ситуации. И когда он был болен, и когда он был один — всегда! И работал до конца, в день смерти продолжал работать. Эти листочки так и лежат на его столе, я их не трогаю, только от солнца закрываю.

литература

Наука понимать

В дни, когда отмечается столетие со дня рождения Солженицына, 10-12 декабря,  в Москве собрались филологи-слависты, историки, литературоведы со всего мира, чтобы с разных сторон обсудить наследие писателя и попытаться сообща сформулировать: каким видится  автор «Архипелага ГУЛАГ» и «Красного Колеса» из XXI века? И чему он может научить сейчас нас сегодняшних?

Открылась научная конференция,  посвященная охранению и творческому осмыслению памяти о страшных и героических годах, в парадном зале Пашкова дома.

Глава Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Михаил Сеславинский напомнил собравшимся о всемирном значении наследия Солженицына и провел вместе с Н. Д. Солженицыной церемонию гашения памятного маркированного конверта «Сто лет Солженицына». Помимо конверта с маркой, Роспечать подготовила для участников конференции памятную медаль, а также репринт выпуска «Роман-газеты» за 1963 год, в котором был 700-тысячным тиражом опубликован «Один день Ивана Денисовича».

Кроме того, руководитель Роспечати подарил Наталии Дмитриевне для музея подборку — «конволюм», как выразился библиофил Сеславинский, — уникальных документов. В том числе документ 1974 года — приказ Главного управления по охране государственных тайн в печати «Об изъятии из библиотек и книготорговой сети произведений Солженицына». В ответном выступлении Наталия Солженицына зачитала приветственное письмо из мэрии города Кавендиша, что в американском штате Вермонт, — том самом, где писатель с семьей проживал годы изгнания.

После чего началась научная часть. А во вторник и среду конференция продолжит свою работу в Доме русского зарубежья. Выступят представители Китая, Польши, Италии, Венгрии, США и, конечно, ведущих российских научных школ. А закончится конференция посещением участниками литературного спектакля-посвящения «Ваш А. Солженицын» в МХТ им. Чехова.

Министр иностранных дел России С.В.Лавров передал дар от соотечественников

Предыдущий слайд Следующий слайд

Министр иностранных дел РФ С.В. Лавров, Н.Д. Солженицына и В.А. Москвин

Из дара А.М. Ромаша и М.А. Бобровской

Из дара А.Т. Ракитянского

Министр иностранных дел РФ С.В. Лавров, директор Дома русского зарубежья В.А. Москвин

Представитель русской эмиграции в Женеве А.М. Ромаш

Осмотр экспозиции

Предыдущий слайд Следующий слайд

Министр иностранных дел РФ С. В. Лавров, Н.Д. Солженицына и В.А. Москвин

Из дара А.М. Ромаша и М.А. Бобровской

Из дара А.Т. Ракитянского

Министр иностранных дел РФ С.В. Лавров, директор Дома русского зарубежья В.А. Москвин

Представитель русской эмиграции в Женеве А.М. Ромаш

Осмотр экспозиции

14 мая 2021 года Министр иностранных дел Российской Федерации, председатель Попечительского совета Дома русского зарубежья им. А.Солженицына Сергей Викторович Лавров передал в дар Дому исторические реликвии, архивные материалы и книги, поступившие в 2021 году от соотечественников, проживающих за рубежом.

Личные вещи генерала Николая Николаевича Баратова — шашку, папку с вырезками из периодики русской эмиграции, фотографии подарила музею внучка генерала Марина Алексеевна Бобровская (штат Массачусетс, США), при посредстве Наталии Борисовны Монтвиловой (Вашингтон, США) и Посольства Российской Федерации в США.

Александр Ромаш, наш соотечественник, родившийся в Венесуэле, ныне проживающий в Женеве, при посредстве Генерального консульства Российской Федерации в Женеве и лично Генерального консула А.Б.Доровских подарил предметы, принадлежавшие адмиралу Михаилу Александровичу Кедрову, — морской офицерский наградной кортик со знаком ордена Святой Анны и надписью «За храбрость», звезду и знак ордена Святого Саввы II класса (Сербия), звезду и знак Большого креста ордена Бани (военное отделение, Великобритания), знак (крест) Королевского Викторианского ордена (Великобритания), знак (офицерский крест) ордена Почетного легиона (Франция), рукопись Н.

Н.Машукова «Вице-адмирал Михаил Александрович Кедров. На службе Родине-Флоту-Науке».

От Министерства обороны Республики Парагвай при активном содействии Посольства Российской Федерации в Парагвае и лично Чрезвычайного и Полномочного посла А.Б.Писарева поступил съемный штык к винтовке Маузер К-98 с ножнами времен Чакской войны между Парагваем и Боливией, в которой на стороне Парагвая воевали русские офицеры.

Анатолий Тихонович Ракитянский, давний друг и даритель Дома, журналист, издатель, краевед, президент Балтийского филиала Международного общества пушкинистов, член правления Латвийского общества русской культуры, составитель и главный редактор альманаха «Рижский библиофил» (Рига), передал из своего собрания и собрания Ю.И.Абызова (1921–2006), писателя, библиографа, исследователя, более 100 книг, журналов, газет, выходивших в разных городах, прежде всего в Риге: издания речей И.Ильина, труды Н.Бердяева и произведения А.Аверченко, А.Куприна, Ю.Терапиано, иллюстрированный культурно-исторический очерк «Псково-Печерский монастырь», чудом уцелевшие номера «Русской газеты» за 1940 год и многие другие раритеты.

Дар получен при содействии Посольства России в Латвии.

Передавая эти реликвии и материалы, С.В.Лавров особо подчеркнул важность усилий по сохранению наследия русского зарубежья и поблагодарил сотрудников и директора Дома В.А.Москвина за эту деятельность. В свою очередь, В.А.Москвин отметил, что без поддержки Министерства иностранных дел РФ многие проекты Дома невозможно было бы реализовать. В.А.Москвин вручил А.М.Ромашу благодарственное письмо и памятный знак «За вклад в сохранение наследия русского зарубежья».

После окончания официальной церемонии передачи даров директор Дома В.А.Москвин провел подробную экскурсию по постоянной экспозиции Музея русского зарубежья для Министра иностранных дел России С.В.Лаврова, а затем состоялась встреча Министра с Президентом Русского благотворительного фонда Александра Солженицына и сопредседателем попечительского совета Дома Н.Д.Солженицыной, В.А.Москвиным и соотечественниками, принимавшими участие в церемонии.

Биографические справки

Генерал от кавалерии Николай Николаевич Баратов (1865–1932)

Родился 1 февраля (старого стиля) 1865 года во Владикавказе. Из дворян Терского казачьего войска. Окончил Владикавказское реальное училище, 2-е военное Константиновское училище, Николаевское инженерное училище, Николаевскую академию Генерального штаба (1891). Служил на штабных и командных должностях. Участник Русско-японской войны 1904–1905 годов. В 1906 году за отличие был произведен в генерал-майоры. В 1912 году был произведен в генерал-лейтенанты и назначен начальником 1-й Кавказской казачьей дивизии.

В начале Первой мировой войны — во главе дивизии на Кавказском фронте, отличился в декабре 1914 года в сражении при Сарыкамыше. В 1915 году возглавил ударную группу в составе своей дивизии и 4-й Кавказской стрелковой дивизии и нанес поражение туркам у хребта Агридаг. За этот подвиг был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени.

В октябре 1915 года возглавил экспедиционный корпус, с которым совершил поход вглубь Персии на помощь английским войскам генерала Таунсенда, но после капитуляции последнего отошел на позиции в районе Керманшах — Хамадан. В 1917 году был произведен в генералы от кавалерии.

После Октябрьской революции и развала армии пять месяцев провел в Индии. С 1918 по 1920 год состоял представителем Добровольческой армии генерала А.И.Деникина (затем — Вооруженных Сил Юга России) в странах Закавказья. В сентябре 1919 года в Тифлисе на генерала Баратова было совершено покушение, в результате которого он лишился ноги. В марте — апреле 1920 года он был управляющим Министерством иностранных дел в Южнорусском правительстве Мельникова.

В эмиграции генерал Н.Н.Баратов возглавлял Зарубежный союз русских военных инвалидов, был главным редактором военно-научной и литературной газеты «Русский инвалид». Скончался в Париже 22 марта 1932 года. Похоронен на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа.

Вице-адмирал Михаил Александрович Кедров (1878–1945)

Родился в 1878 году в городе Епифани Тульской губернии, происходил из потомственных дворян. Окончил первым по списку 3-й Московский кадетский корпус и Морской кадетский корпус (1899). В дальнейшем продолжил образование в Михайловской артиллерийской академии.

Активный участник Русско-японской 1904–1905 годов и Первой мировой войн. Во время войны с Японией стал одним из немногих офицеров, участвовавших и в обороне Порт-Артура (здесь он был два раза ранен и контужен), и в Цусимском сражении. В Цусиме его корабль — крейсер II ранга «Урал» — погиб, а Кедров был спасен из воды.

В 1914–1915 годах находился в командировке в действующем британском Королевском флоте. Не только изучал боевой опыт и делился с союзниками России информацией, но и принимал участие в военных действиях. В дальнейшем Михаил Александрович командовал линкором «Гангут» и Минной дивизией Балтийского флота. В 1916 году произведен в контр-адмиралы. В 1917 году недолго занимал должности помощника морского министра и начальника Морского генерального штаба.

В 1917–1920 годах М.А.Кедров находился за границей, где организовывал транспортное обеспечение снабжения Белых армий. Осенью 1920 года, по просьбе генерала барона П.Н.Врангеля, Кедров прибыл в Крым и 17 октября стал командующим Черноморским флотом (после смерти предыдущего командующего — вице-адмирала М.П.Саблина). Именно Кедрову выпало заниматься эвакуацией частей Русской армии и гражданских беженцев на кораблях и судах Черноморского флота в ноябре 1920 года. И он с этой трудной задачей справился блестяще. Все, кто хотел покинуть Крым, не желая оставаться под властью большевиков, смогли это сделать в организованном порядке. Генерал Врангель отметил заслуги Кедрова производством его в чин вице-адмирала.

В первые годы эмиграции он успешно решал вопросы, связанные с организацией пребывания русских моряков и кораблей на чужбине. С завершением существования Русской эскадры (в 1924 году, после признания Францией советского правительства) Кедров, как и другие адмиралы и офицеры, окончательно перешел к гражданской жизни. Он окончил (как и всегда, первым в выпуске) французскую Национальную школу мостов и дорог, получив диплом инженера путей сообщения, стал авторитетным специалистом в области проектирования сооружений из железобетона.

В 1929 году в Париже по его инициативе был создан Военно-морской союз — одно из крупнейших объединений морской эмиграции, которое он возглавлял. Михаил Александрович скончался в Париже 29 октября 1945 года и похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа.

Георгиевский кавалер адмирал М.А.Кедров был удостоен многих отечественных и иностранных наград, в том числе тех, которые передаются в Музей русского зарубежья.

СМИ:

Телеканал «Россия-1». Программа «Вести недели»/ 16.05.2021
МИД передал реликвии Дому русского зарубежья

МИД РФ/ 14. 05.2021
Выступление Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова на церемонии передачи Дому русского зарубежья им.А.И.Солженицына архивов генерала Н.Н.Баратова

ИТАР-ТАСС/14.05.2021
Лавров передал Дому русского зарубежья реликвии генерала Баратова и вице-адмирала Кедрова

Русский мир/ 14.05.2021
Архивы генерала Баратова передали Дому русского зарубежья

Телеканал «Россия-1». Программа «Вести»/ 14.05.2021
Лавров передал в Дом русского зарубежья реликвии русских эмигрантов

Телеканал «Россия — Культура»/ 14.05.2021
Дом русского зарубежья получил в дар уникальные артефакты

Коммерсантъ/ 14.05.2021
Торжественная церемония передачи в дар Дому русского зарубежья архивных документов и личных вещей Н.Н.Баратова и А.Т.Ракитянского

Судьбой директора департамента культуры Владимирской области Алисы Бирюковой обеспокоены деятели культуры российского и мирового уровня: они просят губернатора Сипягина не допустить её отставки

Судьбой директора департамента культуры Владимирской области Алисы Бирюковой  обеспокоены деятели культуры российского и мирового уровня: они просят губернатора Сипягина не допустить отставки чиновницы

фото со страницы фестиваля «Музыкальная экспедиция»

На электронную почту редакции Зебра ТВ поступило еще одно коллективное письмо в защиту директора департамента культуры администрации Владимирской области Алисы Бирюковой. На этот раз к губернатору Владимирской области обратились прославленные деятели культуры всероссийского уровня.

Среди подписавших открытое письмо губернатору Сипягину – участники и идейные вдохновители «Музыкальной экспедиции» — Борис Андрианов, Артем Варгафтик, Леонид Винцкевич, известный российский пианист Денис Мацуев, создатель фестиваля «Альма Матер» в Суздале и президент Фонда «Новые имена» имени  Вороновой, внучка поэта-песенника Алексея Фатьянова Анна Китина, президент Фонда Солженицына Наталья Солженицына и многие другие деятели культуры, известные за пределами России — всего 20 человек.

Подлинность обращения на своей страничке в соцсетях подтвердила основатель «Культурного фонда им. А.И. Фатьянова», внучка поэта Анна Китина (Фатьянова). Более того, на «Фейсбуке» стартовал флешмоб в поддержку Алисы Бирюковой: люди, которых беспокоит возможный уход действующего директора «культурного» департамента, размещают на своих страничках слова поддержки с хэштегом #МнеНеВсеРавноПоддерживаюБирюкову.

Известные российские музыканты, критики, актеры и художники, подписавшие обращение на имя губернатора Сипягина, выражают обеспокоенность судьбой культурных проектов, известных далеко за пределами Владимирской области, в случае отставки Бирюковой. Речь идет о таких знаковых для региона проектах, как фестивали «Музыкальная экспедиция», «Танеевский», «Лето Господне», «Альма матер», к созданию которых причастна действующий директор «культурного» департамента.

Деятели культуры, которые принимали участие в многочисленных музыкальных, анимационных, книжных и других фестивалях, характеризуют Алису Бирюкову как компетентного специалиста с исключительной работоспособностью и просят губернатора Владимира Сипягина держать кадровый вопрос на контроле.

Напомним, на прошлой неделе информированные источники сообщили Зебра ТВ о возможной отставке директора департамента культуры Владимирской области Алисы Бирюковой, но официально это никто не подтвердил. При этом региональные деятели культуры распространили открытое обращение к губернатору Владимиру Сипягину с просьбой не допустить смены руководства департамента.

Telegram-канал Зебра ТВ: новости в удобном формате

Блог Исторического музея — Рассказываем о нашей работе, делимся планами на будущее, знакомим с новыми проектами, публикуем интересные факты из нашей музейной истории и другие занимательные материалы

В собрании Исторического музея хранится макет с изображением мозаик апсиды …

Читать далее ««Копировал киевлянин Николай Васильев сын Закревский…»»

Коллекция наградных знаков отдела нумизматики Исторического музея содержит памятники различных …

Читать далее «Награды для гордых горцев»

Образы русских карикатур эпохи Отечественной войны 1812 года. Часть I. …

Читать далее «Образы русских карикатур эпохи Отечественной войны 1812 года. Часть II. Кто такой «Русский Сцевола»»

К 100-летию Отечественной войны 1812 года потомки считали своим долгом …

Читать далее ««93 сражения» подпоручика Туринцева»

Представители рода Энгельгардтов, давшего России многих выдающихся государственных, военных и …

Читать далее ««Состарившийся Скалозуб»? К истории портрета барона Энгельгардта»

Атрибуция графических портретов не менее сложна, чем атрибуция произведений живописи. …

Читать далее «Капитан Нотара 2-й (к атрибуции портрета неизвестного артиллериста)»

Портфель князя Потёмкина продолжает открывать тайны. Часть I На гербе …

Читать далее «Портфель князя Потёмкина продолжает открывать тайны. Часть II»

В экспозиции Музея Отечественной войны 1812 года особое место отведено …

Читать далее «Образы русских карикатур эпохи Отечественной войны 1812 года. Часть I. «Французский вороний суп» и «Наполеонова пляска»»

Карикатура как особый жанр изобразительного искусства достигла своего расцвета в …

Читать далее «Русская карикатура эпохи Отечественной войны 1812 года»

Исследование памятников Исторического музея приводит к новым открытиям. В этом …

Читать далее «Портфель князя Потёмкина продолжает открывать тайны. Часть I»

«Я баловень судьбы… Уж с колыбели / Богатство, почести, высокий …

Читать далее ««Баловень судьбы» и его мистерия «Царь Иудейский»»

В собрании Исторического музея хранится богатейшая коллекция мебели и предметов …

Читать далее «Силушка богатырская на тарелочках кузнецовских»

Сергей Лавров передал Дому русского зарубежья дар от соотечественников

Министр иностранных дел Российской Федерации, председатель Попечительского совета Дома русского зарубежья (ДРЗ) им. А.Солженицына Сергей Викторович Лавров передал в дар ДРЗ исторические реликвии, архивные материалы и книги, поступившие в 2021 году от соотечественников, проживающих за рубежом.

Личные вещи генерала Николая Николаевича Баратова — шашку, папку с вырезками из периодики русской эмиграции, фотографии подарила музею внучка генерала Марина Алексеевна Бобровская (штат Массачусетс, США), при посредстве Наталии Борисовны Монтвиловой (Вашингтон, США) и Посольства Российской Федерации в США.

Александр Ромаш, соотечественник, родившийся в Венесуэле, ныне проживающий в Женеве, при посредстве Генерального консульства Российской Федерации в Женеве и лично Генерального консула А.Б.Доровских подарил предметы, принадлежавшие адмиралу Михаилу Александровичу Кедрову, — морской офицерский наградной кортик со знаком ордена Святой Анны и надписью «За храбрость», звезду и знак ордена Святого Саввы II класса (Сербия), звезду и знак Большого креста ордена Бани (военное отделение, Великобритания), знак (крест) Королевского Викторианского ордена (Великобритания), знак (офицерский крест) ордена Почетного легиона (Франция), рукопись Н. Н.Машукова «Вице-адмирал Михаил Александрович Кедров. На службе Родине-Флоту-Науке».

От Министерства обороны Республики Парагвай при активном содействии Посольства Российской Федерации в Парагвае и лично Чрезвычайного и Полномочного посла А.Б.Писарева поступил съемный штык к винтовке Маузер К-98 с ножнами времен Чакской войны между Парагваем и Боливией, в которой на стороне Парагвая воевали русские офицеры.

Анатолий Тихонович Ракитянский, давний друг и даритель ДРЗ, журналист, издатель, краевед, президент Балтийского филиала Международного общества пушкинистов, член правления Латвийского общества русской культуры, составитель и главный редактор альманаха «Рижский библиофил» (Рига), передал из своего собрания и собрания Ю.И.Абызова (1921–2006), писателя, библиографа, исследователя, более 100 книг, журналов, газет, выходивших в разных городах, прежде всего в Риге: издания речей И.Ильина, труды Н.Бердяева и произведения А.Аверченко, А.Куприна, Ю.Терапиано, иллюстрированный культурно-исторический очерк «Псково-Печерский монастырь», чудом уцелевшие номера «Русской газеты» за 1940 год и многие другие раритеты. Дар получен при содействии Посольства России в Латвии.

Передавая эти реликвии и материалы, С.В.Лавров особо подчеркнул важность усилий по сохранению наследия русского зарубежья и поблагодарил сотрудников и директора ДРЗ В.А.Москвина за эту деятельность. В свою очередь, В.А.Москвин отметил, что без поддержки Министерства иностранных дел РФ многие проекты ДРЗ невозможно было бы реализовать. В.А.Москвин вручил А.М.Ромашу благодарственное письмо и памятный знак «За вклад в сохранение наследия русского зарубежья».

После окончания официальной церемонии передачи даров директор ДРЗ В.А.Москвин провел подробную экскурсию по постоянной экспозиции Музея русского зарубежья для С.В.Лаврова, а затем состоялась встреча Министра с Президентом Русского благотворительного фонда Александра Солженицына и сопредседателем попечительского совета Дома Н.Д.Солженицыной, В.А.Москвиным и соотечественниками, принимавшими участие в церемонии.

Фото: МИД РФ

Хрущев был бы в ужасе

Мой прадед Никита Хрущев в могиле переворачивался.

Хрущева, советского лидера с 1953 по 1964 год, обвиняют в создании нынешнего беспорядка в Крыму. Россия захватила полуостров Крым у Османской империи после Крымской войны 1750-х годов, но в 1954 году Хрущев передал его юрисдикцию от России украинской республике Советского Союза (СССР).

В 1990 году российский антикоммунистический диссидент Александр Солженицын, автор книги «Архипелаг ГУЛАГ» , представил постсоветскую Россию, которая включала бы Украину.Он думал об их отдельном статусе как о «жестоком разделении, вызванном коммунистическими годами».

В последующие годы Солженицын, великий критик Советской Империи, стал столь же великим сторонником новой Российской Империи. За 10 лет своего правления президент России Владимир Путин, поклонник Солженицына, почти превзошел наставления своего интеллектуального (и имперского) наставника.

Российские военные теперь контролируют Крымский полуостров под предлогом национальной безопасности и защиты этнических русских, которые составляют 60 процентов населения Крыма. Однако истинная амбиция Путина состоит в том, чтобы вернуть Крым у Украины и навсегда вернуть его под контроль России.

Президент России Владимир Путин наблюдает за военными учениями в Ленинградской области, 3 марта 2014 г. Михаил Климентьев / РИА Новости / Кремль / Reuters

Солженицын был советским диссидентом. Путин, ныне президент России, был полковником секретной полиции Советского Союза, КГБ. Оба, однако, имеют одни и те же характеристики русской психики, которую я называю «ГУЛАГ русского разума».«Они оба поддерживают видение централизованного российского государства, простирающегося на протяжении евразийских призывов, идея, которая апеллирует к их общепринятому чувству российского превосходства.

Моему прадеду не нравится то, что сейчас происходит на Украине и Во-первых, поскольку он был сторонником Солженицына (по особому приказу Хрущева книга Солженицына, косвенно критикующая Иосифа Сталина, Один день из жизни Ивана Денисовича , была опубликована в 1962 году), он считал, что помогает объединить Украину и Россия, а не их раздел.

«Гений вроде Солженицына» (Хрущев часто называл его гением) должен был понять, что передача Крыма в 1950-е гг. Была попыткой сблизить две страны.

Это было сделано как попытка децентрализации сталинского монолитного авторитарного строя, но также с идеей, что Украина и Россия, обе части СССР, были неделимы, что сделало владение Крымом просто вопросом топографии.

После смерти Сталина в 1953 году Хрущев — фанат Украины, который провел большую часть своей жизни, работая там сначала шахтером, а затем партийным аппаратчиком, — подумал, что Крым лучше вписывается в Украину экономически и географически, чем в Россия.

Хрущев также чувствовал, что предоставление богатых сельскохозяйственных угодий и роскошных курортов в таких местах, как Ливадия и Ялта, было наградой, которую Украина заслужила после того, как она пережила жестокий сталинский режим коллективизации и большой голод — Голодомор — от которого Украина страдала в начале 1930-х годов.

Более того, после того как Украине удалось накормить большую часть СССР своей пшеницей в годы после Второй мировой войны, Хрущев почувствовал, что Украина заслуживает благодарности Кремля.

Но даже если отбросить коммунистическое прошлое, второй заботой Хрущева был бы крах коммунизма в 1991 году, событие, которое было совершенно немыслимо для моего прадеда, который умер в 1971 году, когда Советский Союз все еще казался на пике карьеры .

Хрущев мог подумать, что Борис Ельцин, президент России, который наблюдал за распадом Советского Союза, который привел к тому, что Украина и Россия стали отдельными государствами, должен был вернуть Крым.

Приветствовал бы он самоопределение Украины, когда его любимая нация в Советском Союзе наконец стала самостоятельной? Я почти слышу, как он говорит: «Партнерство, а не давление — лучший курс действий».

Не то чтобы сам прадед всегда избегал жестких методов.В 1956 году он подавил венгерскую революцию, по иронии судьбы вдохновленный его собственной политикой либерализации «оттепели против сталинизма». Узнав из КГБ, что коммунистов вешают на деревьях в Будапеште, Хрущев с большим сомнением послал русские танки, полагая, что пролетариям всего мира необходимо объединиться.

Он много думал о целесообразности такой политики в годы своей пенсии после того, как покинул свой пост в 1964 году. В 1968 году, когда Леонид Брежнев, его последователь, придерживавшийся жесткой линии, последовал его примеру и отправил войска в Чехословакию для подавления еще одного антикоммунистического восстания. Пражская весна, Хрущев был раздавлен.«Прошло 12 лет, а мы до сих пор не узнали лучшего способа», — сказал он в частном порядке своей семье.

Глядя на сегодняшнюю Россию, его третьим беспокойством было бы то, что через 60 лет после Венгрии мы все еще не узнали лучшего пути. Он бы упрекнул Солженицына в национализме — в том, что писатель считает, что Малороссия («Малая Россия», другое название Украины) должна подчиняться «Великой России».

Что касается Путина, несомненно, Хрущев возражал бы против его вопиющего применения силы.Выражая неопределенную угрозу в своей форме без опознавательных знаков, российские вооруженные силы свободно перемещаются по полуострову, блокируя паромы, оккупируя аэропорты, а также базы ВВС и пехоты Украины.

Критикам это может показаться оксюмороном: разве Путин не следит за страницами пьесы Хрущева 1956 года? Он есть, но Россия — это не Советский Союз, она связана мировой экономикой и мировыми рынками. Он является частью глобальных институтов, таких как БРИКС, организация, объединяющая развивающиеся экономики, и G8, группу ведущих промышленно развитых стран мира.

Хрущев пришел сразу после Сталина, разделяя со своим жестоким предшественником твердую веру в то, что классовая борьба и борьба между капитализмом и социализмом оправдывают использование любых средств, включая силу. Миссия Хрущева, по его мнению, заключалась в защите коммунизма во всем мире.

Но более полувека спустя, что оправдывает Путин? Его заявление о том, что интересы России в Крыму находятся под угрозой, и его настойчивое вмешательство по гуманитарным соображениям — не что иное, как неоимперские амбиции самообманчивого лидера.

В недавнем разговоре с канцлером Германии Ангелой Меркель Путин представил себя страдающим манией величия, который видит свою миссию в жизни как исправление исторических ошибок, полагая, что неуклюжие дураки, такие как Хрущев и Ельцин, привели к распаду России, и что он, как и современный Сталин возвращает стране былую славу.

Меня недавно спросили, является ли Крымский кризис кубинским ракетным кризисом нашего времени. В 1962 году Хрущев заявил, что должен быть паритет между вооруженными силами двух мировых сверхдержав.Если США могли держать войска в Турции рядом с советской границей, почему бы СССР не держать ракеты на Кубе у американского порога?

Аргументы Хрущева быстро рассеялись, когда он понял, что на карту поставлена ​​судьба самого мира. Он отступил, и Третью мировую войну удалось избежать.

Ввиду того, что российские войска наводняют Крым, и российские ультиматумы украинским военным о капитуляции выставляются направо и налево, маловероятно, что Путин пойдет по хрущевскому пути. Хотя он тоже утверждает паритет.

Если Америка сможет преследовать правительства за игнорирование воли народа, как это было в Ливии в 2011 году, и нападать на страны из-за отсутствия у них демократии, как это было в Ираке в 2003 году, или сослаться на гуманизм при оказании помощи сирийскому Башару аль-Асаду , почему Россия не может сделать то же самое в Украине?

Украина ближе к России, чем страны, которые, по мнению американцев, можно безнаказанно бомбить. Две страны имеют этнические и культурные связи. Оба происходили из колыбели одной цивилизации, Киевской Руси 800-х годов.Самое главное, Путин считает, как и Солженицын его учил, что Крым — это , а не украинских, несмотря на передачу собственности Хрущевым.

Каким-то странным образом мой прадед, советский деспот, был гораздо менее имперским, чем постсоветский Путин. Но стержнем для понимания поведения России и ее неизменной властной природы является Солженицын, которым Хрущев восхищался за разоблачение бесчеловечности сталинских ГУЛАГов, но которого Путин любит за оправдание понятия «Великая Россия».

Оказывается, если не украинцы, то русский народ с ним. Как мы видели в минувшие выходные, немногие россияне вышли на улицы Москвы с транспарантами с требованием «Руки прочь от Украины». Гораздо больше — многие из них — либералы и противники внутренней политики Путина — выступили с призывом к немедленной аннексии Крыма Россией. Автор Архипелаг ГУЛАГ был действительно гением.

Нина Хрущева преподает международные отношения в Университете Нью Скул в Нью-Йорке.Она является автором книги «Пропавший Хрущев: Семейное путешествие в ГУЛАГ русского разума».

Культурный обмен

Глава первая: «Вдали от России»

---

Автор: CLARE CAVANAGH

ДАЛЕКО ИЗ РОССИИ Воспоминания. Ольга Андреева Карлайл. 182 стр. Нью-Йорк: Thomas Dunne Books / St. Martin’s Press. 22,95 долларов США.

Неустойчивое сочетание поэзии, политики, культурного скрещивания и социальных потрясений, которым отмечена жизнь Ольги Карлайл, неизбежно вызывает в памяти великая традиция русской автобиографии ХХ века: Мандельштам, Цветаева, Пастернак, Набоков и, совсем недавно, Андре Макин.Сама Карлайл упоминает автобиографическое « Безопасное поведение » Пастернака. в собственном «Вдали от России».

Но такие сравнения ей не идут на пользу. Голые факты из ее жизни обещают больше, чем могут дать ее мемуары. Она, как она нам неоднократно напоминает, внучка известного писателя Леонида Андреева, умершего в изгнании вскоре после революции в России.Она выросла в Париже в семье родителей, которых сформировали политические и художественные потрясения в русской культуре начала 20 века. Исаак Бабель и Марина Цветаева были друзьями семьи. И сама Карлайл активно работала над продвижением русской культуры в течение последних трех десятилетий, работая в качестве автора, редактора и переводчика, не говоря уже о ее усилиях по распространению диссидентских произведений, таких как «Первая книга» Александра Солженицына. Круг »и« Архипелаг ГУЛАГ »вниманию Запада.Похоже, она встречалась со всеми, кто есть кто-либо в какой-то момент своей мультиконтинентальной карьеры. Но ее ссылки редко выходят далеко за рамки быстрого называния имен и вялых обобщений:

Джексон Поллок, Франц Клайн, Дэвид Смит, Виллем де Кунинг, Филип Гастон, Эд Рейнхардт. . . каждый по-своему был харизматичен », — сообщает она. Элизабет Хардвик обладала блестящим критическим умом, который выражал сама в фейерверке мерцающих литературных прозрений.»

Биография Карлайл, кажется, обеспечила контакт со многими художниками, которых она встречает. Но выводы, которые она делает, редко проясняют. Роберт Лоуэлл и Марк Ротко подтверждают свою культурную репутацию, признавая ее литературную родословная: она быстро констатирует, что оба «знали работы моего деда». Очарование Ротко последними днями Толстого отражает, как она отмечает, «его растущее внутреннее отчаяние, пустота, вырисовывающаяся за мерцающей поверхностью его картин.»

Карлайл начала свою карьеру как художник. «Когда Норман Мейлер спросил меня, что означает моя картина цветов, у меня хватило духа сказать, что они символизируют секс, что ему понравилось», — вспоминает она. Ее бывший учитель Роберт Мазервелл меньше ценил ее дары; он молчаливо призвал ее отказаться от живописи, хотя позже признал, что она «действительно стала хорошим писателем».»

Мемуары Карлайла говорят об обратном. Клише и неуклюжая проза, которыми отмечены ее комментарии о художниках и писателях, типичны для книги в целом. Она тратит много страниц на роман, который в конечном итоге привел к ее браку с американским писателем. Генри Карлайл. Эротические приключения привлекательного русского художника и красивого калифорнийского поэта в Париже кажутся многообещающим материалом: Анас Нин определенно пережил подобные встречи.Но влюбленные диалог чередуется между неуклюжей экспозицией и тем, что слишком часто звучит как французско-русский роман Арлекина в неуклюжем английском переводе:

— Да, французы глупы, — сказал Генри. «Большинство бедствий столетия можно напрямую обвинить в них. Например, Вторая мировая война. Если бы они были менее злопамятными в 1918 году, этого, возможно, не произошло бы.’

Но немецкий милитаризм. . . ‘ Я сказал.

Внезапно глаза Генри потемнели. «Что касается тех французов, которые прошли вчера вечером, они вели себя так, как будто они близко вас знали. Кто из них ваш любовник — или оба? »

Многие ключевые сцены происходят на коктейльных вечеринках и вечерах, которые проходят повсюду от Парижа и Переделкино до Нантакета и Нью-Йорка.Собственная рассеянная структура книги и лихорадочное набрасывание имен, наконец, вызывают самовлюбленную художественную болтовню таких людей. собрания более успешны, чем они, культурная и политическая среда, формирующая жизнь, которую, должно быть, было более интересно вести, чем читать.

---

Клэр Кавана — адъюнкт-профессор славянских языков Северо-Западного университета.Она — последний переводчик произведения Адама Загаевского «Другая красавица».

Вернуться на главную страницу книг

писателей-диссидентов Солженицына похоронены в Москве | Европа | Новости и текущие события со всего континента | DW

Несколько сотен человек собрались в церкви со сводчатым потолком, где священники в белых одеждах пели и размахивали курильницами над его открытым гробом.

Солженицын запомнился как моральная совесть России за его непоколебимые изложения об ужасах советских лагерей для военнопленных.

Его вдова Наталья на службе носила черный берет и стояла с сыном Солженицына, другими друзьями и чиновниками, держа свечи полудугой вокруг носилок.

Президент России Дмитрий Медведев присутствовал на службе перед похоронами Солженицына в среду днем.

Пожелание Солженицына о Донском захоронении

Семья и друзья Солженицына отделились в среду

Благочестивый русский православный христианин, Солженицын выбрал Донской монастырь своим местом последнего упокоения пять лет назад, попросив особого разрешения от Московского Патриархата. быть похороненным здесь вместе со многими другими русскими диссидентами и артистами.

Писатель, лауреат Нобелевской премии, который в последние годы отличался полной православной бородой, был твердым русским патриотом и молился о том, чтобы его похоронили дома в течение долгих лет изгнания.

Страх перед изгнанием

Когда он получил признание в 1970 году за свои монументальные документы о принудительных трудовых лагерях Советского Союза на «Архипелаге ГУЛАГ» и «Один день из жизни Ивана Денисовича», он отказался покинуть страну. страна опасалась, что ему не разрешат вернуться.

Но в 1970-е годы КГБ удвоил усилия, чтобы заставить замолчать публичное упоминание о лагерях, в которых Солженицын провел восемь лет и был изгнан с родины.

По возвращении на родину в 1994 году бывший президент Владимир Путин наградил Солженицына высшей наградой России на пышной кремлевской церемонии в честь его преданности «Родине».

Но это возвращение также стало шоком для бывшего советского писателя, который с трудом узнал свою страну в этой недавно богатой стране, и в редких публичных выступлениях в последние годы своей жизни он критиковал отсутствие в обществе православных христианских ценностей.

Советское воссоединение: Литература: Мемуары Ольги Андреевой Карлайл прослеживают историю ее литературной семьи в стране перемен.

Ольга Андреева Карлайл, родившаяся в великой русской литературной семье, изгнанной с ее земли, живет на Русском холме. Дочь из бедной страны живет со своим мужем, писателем Генри Карлайлом, в элегантной квартире на Юнион-стрит с видом на остров Алькатрас и залив Сан-Франциско.

Ее визиты в Россию — это возвращение в мир, который она хорошо знает, но на эмигрантском расстоянии .«Как русскому, это была очень мягкая судьба, которую мне уготовила жизнь», — говорит Карлайл.

Внучка литературного льва Леонида Андреева, писательница и художница Ольга Карлайл, 62 года, провела жизнь во Франции и США, но выросла в мире русской литературы. Марина Цветаева и Исаак Бабель посетили квартиру ее семьи в Париже. Ее взрастили стихи Бориса Пастернака, Надежды Мандельштам и Александра Блока.

Ее дед Андреев, доверенное лицо Максима Горького и друг Льва Толстого, выступал против большевистского террора и умер в ссылке в 1919 году в Финляндии, подавленный и изолированный.Хотя при жизни он считался одним из величайших русских писателей, советские власти подавляли его произведения с 1917 года до его «реабилитации» в конце 1950-х годов во время хрущевской оттепели.

Отец Карлайла, беллетрист Вадим Андреев, и мать, Ольга Чернова, были немарксистскими социалистами. Оба бежали из Советского Союза и, вероятно, были казнены во время красного террора 1919-1923 годов, прежде чем встретились и поженились во Франции.

Им разрешили вернуться в Россию в 1957 году, и они продолжали посещать Россию до конца своей жизни.Карлайл впервые приехала в Советский Союз в 1960 году, но ее entre просуществовал недолго. В 1967 году ей запретили въезд в страну из-за ее причастности к советским диссидентам. Двадцать два года спустя, во время гласности Горбечева , Карлайл вернулся. Она описывает приключения во время своих поездок в Россию в 1989 и 1990 годах в своих недавних мемуарах «Под новым небом: воссоединение с Россией».

В книге Карлайл исследует развивающуюся нацию вместе с историей своей литературной семьи от большевистской революции до наших дней.Она пишет о таких гигантах, как Александр Солженицын, Пастернак, Анна Ахматова и Андрей Сахаров.

«Было много, много книг более систематического характера, которые пытаются объяснить, что происходит в России, — говорит Карлайл. — Но это огромный взрыв; это так сложно. Я думаю, что в сложившихся обстоятельствах письмо личным голосом объединяет все воедино ».

Карлайл говорит, что она принадлежит к трем культурам: русской, французской и американской. «Я чувствую, что моя личная жизнь складывалась необычайно удачно.Мне дали лучшее из трех миров ».

Но поглотила ее русская сторона. Среди других ее книг — «Голоса на снегу», воспоминания о ее поездках в Советский Союз в 1960-х годах, и «Солженицын и тайный круг», опубликованные в 1978 году, в которых исследуются ее отношения с писателем, лауреатом Нобелевской премии.

В детстве она открыла для себя Россию через стихи. «Россия мне показалась прекрасной, поэтической страной с лиричностью».

О своем первом посещении в 1960 году она говорит: «Это было открытие целого мира, который был моим, но о котором я узнала только из литературы.Она посетила выдающихся литературных деятелей, в том числе Ахматову, Мандельштама, Илью Эренбурга, Евгения Евтушенко, Михаила Шолохова.

Борису Пастернаку, вызвавшему бурю споров в 1959 году публикацией «Доктора Живаго», было запрещено встречаться с западными людьми. Тем не менее, он согласился на встречу с Карлайлом для интервью, которое она провела для Paris Review. Он попросил ее приступить к миссии, достойной наследия ее семьи: присоединиться к делу российской интеллигенции против репрессивного режима.

«Кто-то с вашим прошлым должен сказать о нас правду», — сказал он ей. В течение 60-х Карлайл пять раз побывала в Советском Союзе и познакомила жителей Запада, написав для периодических изданий, с российскими диссидентами и с ужесточением репрессий вокруг советских художников.

Весной 1967 года она познакомилась с Солженицыным, другом своих родителей. Ее отец тайно вывез рукопись второго романа Солженицына «В круге первом» из Советского Союза в карманах своего плаща в 1965 году.Солженицын попросил Карлайла выступить в качестве его литературного агента на Западе, доверив ей издание книги.

«Когда дело дошло до Солженицына, мы очень испугались, — вспоминает Карлайл. «Я слышал удивительные истории о том, как КГБ приближался к моим родственникам, но никогда не приближался».

Год спустя «В круге первом» был опубликован в США и Европе, что совпало с его третьим романом «Раковая палата», прославившим Солженицына во всем мире.

Затем он попросил Карлайла проконтролировать публикацию эпопеи «Архипелаг ГУЛАГ», которую брат Карлайла, Александр, ускользнул из Москвы.

В 1970 году Солженицын получил Нобелевскую премию, и некоторые западные критики назвали его наследником Толстого и Достоевского. Однако «ГУЛАГ» еще не был опубликован в Соединенных Штатах, что разозлило Солженицына, как он писал в своих мемуарах 1975 года «Дуб и теленок».

Карлайл подробно описывает свои непростые отношения с великим писателем в своих мемуарах.Солженицын обвинил Карлайла в том, что тот способствовал его изгнанию из Советского Союза в 1974 году, не опубликовав двухтомный «Архипелаг ГУЛАГ» в Соединенных Штатах до его изгнания. По ее словам, если бы это было сделано, писатель считал, что смог бы остаться на родине. Карлайл говорит, что никогда не давал ей окончательного разрешения на публикацию двухтомной книги. «У меня было ощущение, что он, может быть, немного одержим», — говорит она. «Но все это было очень болезненно.

Аргумент не влияет на ее восхищение этим мужчиной.Карлайл пишет: «Говоря правду о своей пенитенциарной системе, Солженицын помог разрушить советскую систему. . . Солженицын подтвердил способность писателя изменить ход истории ».

Следующее литературное начинание Карлайла — это компаньон к ее более ранним мемуарам «Голоса на снегу».

«Когда я впервые приехал в Россию в 1960 году и встретил Пастернака, я написал« Голоса на снегу », столкнувшись с тем, какой была Россия в хрущевскую эпоху, когда многие люди моего возраста были очень либеральными и очень талантливыми. .

«Потом этих людей заморозили или уничтожили так или иначе. И теперь я могу написать что-то 22 года спустя, что продолжило бы некоторые из мотивов и тех же надежд, встречая молодое поколение. Первая книга была об их родителях, а эта — о детях, которые пошли поддержать Ельцина в Белый дом.

«У меня есть теория, что Горбечев пришел как раз вовремя, когда эти молодые люди еще не сдались, не стали полными циниками», — говорит она.«Еще пять лет, и они бы отдалились. Не думаю, что тогда у России было бы будущее ».

В книге «Под новым небом» Карлайл исследует надежды России на демократическое будущее и предупреждает об антисемитизме. Она пишет о наблюдении за распространением гитлеровской «Майн кампф» и яростного антисемитского трактата «Протоколы сионских мудрецов».

«Атмосфера была очень тревожной, — говорит Карлайл о своем визите в 1990 году. «Когда я вернулся домой, у меня было что-то вроде нервного срыва.Я был так расстроен. На самом деле это были не русские националисты, а небольшая группа бывших коммунистов, оперативников КГБ, своего рода интеллектуальных головорезов, которые хотят запугать российское население, заставив его подчиниться другому режиму тоталитаризма ».

Еврейский поэт, личность которого Карлайл защищает в своей книге, говорит ей: «Советский Союз никогда не будет демократией. Вы не понимаете? Мы еще даже не начали платить за имперское прошлое России.

«Мое сердце кровоточит, когда я слышу, какие трудности испытывают русские», — говорит она.Карлайл, однако, считает, что при широкой поддержке Запада Россия может реализовать механизмы демократии.

В «Под новым небом» она пишет: «Я узнала много знакомых из прошлого. . . . Но эти люди, которых я знал в молодости, теперь выглядели так, как будто они были обесцвечены, их лица и позы изменились почти до неузнаваемости, как у гостей вечеринки в конце «Воспоминания о прошлом». Как герой Пруста. На долгие годы вдали от дома я вернулся на собрание выживших.”

Некролог: Генри Карлайл умер в возрасте 84 лет; автор, переводчик помог донести произведение Солженицына до западной аудитории

Умер Генри Карлайл, писатель из Сан-Франциско, переводчик и бывший редактор, который вместе со своей женой помогал познакомить западную публику с двумя произведениями Александра Солженицына. Ему было 84 года.

Карлайл умер от осложнений от пневмонии 11 июля в Сан-Франциско, сказал его сын Майкл.

Названный «литературным государственным деятелем» профессором Университета Южной Калифорнии и бывшим библиотекарем штата Калифорния Кевином Старром, Карлайл сделал обширную карьеру в области американской литературы, которая началась в 1950-х годах, когда он был редактором Альберта Камю.Он защищал советских писателей-диссидентов как член Американского ПЕН-центра, литературной и правозащитной группы, которую он возглавлял в качестве президента в 1970-х годах. Он был наставником начинающих писателей в качестве учителя на писательской конференции в Скво-Вэлли.

Карлайл написал шесть романов, в том числе сатиру на американо-советские отношения во время холодной войны и произведение исторической фантастики, основанное на тех же событиях, которые вдохновили Германа Мелвилла на «Моби Дик».

Через свою жену Ольгу Андрееву Карлайл он сыграл важную роль в публикации работ Солженицына.Потомок русской литературной семьи, она стала представителем Солженицына в Америке после встречи с ним во время поездки в Советский Союз в 1967 году. Карлайл помог своей жене найти переводчика и издателя для двух рукописей, тайно вывезенных из Советского Союза ее родственниками: « «В круге первом», роман, основанный на опыте Солженицына в особом советском лагере для военнопленных в конце 1940-х годов, и «Архипелаг ГУЛАГ», его мастерское разоблачение системы советских исправительно-трудовых лагерей.

Их отношения со знаменитым русским писателем закончились злобно, несмотря на успех книги.Солженицын обвинил их в том, что они больше заботятся о финансовой прибыли от соглашения, чем о компетентных переводах его работ. После того, как он был выслан из Советского Союза в 1974 году, Солженицын сказал, что его изгнание произошло из-за задержек Карлайлс с публикацией первого тома его эпопеи «ГУЛАГ», и раскритиковал их в своих мемуарах «Теленок и дуб». как «сухие, корыстные люди западного образования».

Хотя он не был причастен к коммуникациям между Солженицыным и Карлайлами, биограф Солженицына Майкл Скаммелл предположил, что писатель-диссидент, возможно, был несправедлив в своей критике.Скаммелл, руководивший переводом «ГУЛАГа», сказал о Карлайлах: «В их защиту, когда [« ГУЛАГ »] был разослан, не было приказа:« Переведите это для немедленной публикации »».

As Скаммелл сказал, что из-за изображения Карлайлов «наемником» Солженицын «был очень трудным персонажем», который часто «делал поспешные выводы о западной жадности», которые могли быть необоснованными.

Ольга Карлайл защищала их действия в своей книге «Солженицын и тайный круг» (1978).Она и ее муж также подали иск о клевете на 2 миллиона долларов против Солженицына, но он был отклонен судьей, который сказал, что мнение Солженицына о Карлайлах было защищенной речью.

Несмотря на нападки Солженицына на него и его жену, Карлайл придерживался своего мнения, что лауреат Нобелевской премии 1970 года был одним из самых известных писателей мира. «Он чувствовал это до самой смерти», — сказал Майкл Карлайл. «Он не сожалел о проделанной работе».

Родился в Сан-Франциско сентября.14 декабря 1926 года Карлайл был сыном горного инженера и правнуком китобойного торговца с Нантакета. После службы в Военно-морском резерве США он изучал поэзию в Париже, где познакомился со своей женой. Позже он вернулся в США, чтобы получить степень бакалавра и магистра в Стэнфордском университете, где он учился у писателя Уоллеса Стегнера.

В 1950-е годы он был редактором в компании Alfred A. Knopf and Rinehart & Co. в Нью-Йорке. В Knopf он помог отредактировать английский перевод «Мифа о Сизифе» Камю.Он также стал соучредителем издательства Purdy, Carlisle & Dodds, работая редактором и издателем в 1960-61 годах, прежде чем посвятить себя написанию романов.

Его первая книга — сатира времен холодной войны «Здесь спал Ильич» — вышла в свет в 1965 году. За ней последовали еще одна сатира — «Контракт» (1968) и исторические романы «Путешествие в первое декабря» (1972). , «Земля, где умирает солнце» (1975) и «Человек Иона» (1984). Вместе с женой он также написал роман «Идеалисты» (1999), действие которого происходит в революционной России.

Как член ПЕН-клуба он помогал вести кампанию в поддержку Андрея Амальрика, российского диссидента, который был заключен в тюрьму в 1970 году за то, что написал эссе «Доживет ли Советский Союз до 1984 года?», Предсказывающее распад этой страны. Карлайл был президентом ПЕН-клуба в 1976-77 годах.

В 1978 году, прожив несколько лет в Коннектикуте, он и его жена поселились в Сан-Франциско, где он присоединился к литературному кружку Залива, в который входили Окли Холл, Герберт Голд, Нивен Буш и Херб Кан.

Помимо жены и сына, у него остался брат Майлз.

[email protected]

Пространств измерений в двухсотлетии Александра Солженицына, проведенного вместе на JSTOR

Abstract

История русской культуры дает достаточно доказательств того, что известный писатель может быть и великим историком. Действительно, Николай Карамзин (История государства Российского), Александр Пушкин (История Пугачева) и Александр Солженицын (Красное колесо), и это лишь некоторые из них, доказали свою исключительную эрудицию, историческую интуицию и исследовательские способности в интерпретации истории. .Однако последнее историческое начинание Солженицына «Двести лет вместе», несмотря на его неоспоримую литературную ценность, вызвало бурную реакцию у многих ученых, которые, в частности, сомневаются в его фактических данных и идеологическом подходе к истории российских евреев и их истории. в Российской и Советской Империях. Чтобы обобщить основные вопросы, поднятые в отношении интерпретации этой истории Солженицыным, настоящее исследование представляет собой обзор критической литературы, вдохновленной книгой «Двести лет вместе».В статье также рассматриваются пространственные пространства в этой работе и исследуется, как они влияют на взгляды читателя на социально-исторические, литературные и культурные намерения писателя. Эти вопросы включают в себя природу национализма Солженицына, что иллюстрируется реалиями беларусских евреев, которые были одними из первых массовых иностранных поселенцев на восточнославянских территориях. Эта статья также рассматривает литературные приемы и концентрируется на концепции покаяния Солженицына. Вышеупомянутые темы рассматриваются в сочетании с понятиями национализма, антисемитизма, веры, покаяния и ответственности, все из которых размышляют на страницах исторического опуса Солженицына.

Информация журнала

Канадские славянские газеты / Revue canadienne des slavistes (CSP) были созданы в 1956 году. В 1967 году они стали выходить два раза в год, а в 1968 году стали выходить ежеквартально. Журнал является официальным изданием Канадской ассоциации славистов (CAS). CSP — это рецензируемый многопрофильный журнал, публикующий оригинальные исследования на английском и французском языках по Центральной и Восточной Европе. Он привлекает читателей со всего мира и ученых из различных дисциплин: язык и лингвистика, литература, история, политология, социология, экономика, антропология, география, фольклор и искусство.Журнал особенно силен в славянском языкознании; Русская литература и история; Украинская литература и история; Польская и балканская история и культура. Статьи хорошо сбалансированы между темами современности, раннего модерна и средневековья. Специальные тематические выпуски (или разделы) выходят регулярно и проходят сложную рецензию журнала.

Информация об издателе

Основываясь на двухвековом опыте, Taylor & Francis за последние два десятилетия быстро выросла и стала ведущим международным академическим издателем.Группа издает более 800 журналов и более 1800 новых книг каждый год, охватывающих широкий спектр предметных областей и включая журнальные оттиски Routledge, Carfax, Spon Press, Psychology Press, Martin Dunitz и Taylor & Francis. Тейлор и Фрэнсис полностью привержены делу. на публикацию и распространение научной информации высочайшего качества, и сегодня это остается первоочередной задачей.

Жизнь Эренбурга, День Солженицына в JSTOR

Journal Information

Основанная в 1948 году, The Hudson Review занимается той областью, где литература влияет на интеллектуальную жизнь того времени и на различные аспекты американской культуры.Журнал служит основным форумом для новых писателей и для изучения новых достижений в области литературы и искусства. Последовательно придерживаясь своих критических стандартов и стремясь к отличному написанию, The Hudson Review оказал значительное влияние на международный литературный климат. Он имеет выдающуюся историю публикации малоизвестных или неизведанных писателей, многие из которых стали крупными литературными деятелями. Каждый выпуск содержит широкий спектр материалов, в том числе: стихи, художественную литературу, эссе на литературные и культурные темы, книжные обзоры и хроники, посвященные кино, театру, танцам, музыке и искусству.Помимо освещения американской культурной среды, журнал стремится исследовать искусство на международном уровне, регулярно публикуя репортажи из-за границы и переводы современных писателей из других стран.

Информация об издателе

Hudson Review был основан в 1947 году Фредериком Морганом и Джозефом Беннеттом, выпускниками Принстонского университета 1943 года. Они были студентами первого курса творческого письма, который преподавал в Принстоне поэт Аллен Тейт. Два студента стали редакторами литературного журнала Нассау, и Аллен Тейт посоветовал им создать собственный литературный журнал. как только они завершили свою службу во Второй мировой войне.Том I, номер 1 The Hudson Review был опубликован весной 1948 года. и с тех пор ежеквартальный журнал постоянно выходит в Нью-Йорке. В 1998 году Фредерику Моргану исполнилось за редакцию — Пауле Дейтц, которая присоединилась к журналу в 1967 году и стала соредактором в 1975 году. В Hudson Review нет принадлежность к университету и не преследует какие-либо узкие академические цели или какую-либо конкретную политическую перспективу.

Примечание: Эта статья представляет собой обзор другого произведения, например книги, фильма, музыкального произведения и т. Д. Оригинальная работа не включена в этот обзор покупки.

.