Я вынимаю из широких штанин маяковский: Недопустимое название — Викитека

По одномандатным округам, кроме Хайруллина и Гильмутдинова, утверждены Ринат Хайров, Иршат Минкин, Альфия Когогина и Фатих Сибагатуллин.

Ранее депутат Госдумы РФ от Татарстана Александр Сидякин сообщил в своем «Твиттере», что его соседом по «парте» в парламенте стал Виталий Милонов, избранный в седьмой созыв.

Фото и видео: http://www.duma.gov.ru/

Маяковский достаю из широких штанин я паспорт. Владимир Маяковский — Я волком бы выгрыз бюрократизм (Стихи о советском паспорте)

Это стихотворение мы все учили в школе. Если его сегодня перечитать — как звучит ведь! Писал Маяковский о паспорте, а написал о политике. Даже о геополитике.

Ведь в 1914 году начался процесс разрушения мира. Того, который был до этого столетиями. И в 1918 году человечество жило уже совершенно в другом мире. Сейчас мы живем точно в такую же эпоху «перемен» и слома мировых устоев.

Так давайте читать Маяковского. И, читая его, помнить, что Польша как государство исчезла после третьего раздела в 1795 году. И её не было 123 года. Вообще не было. Выросли многие поколения, для которых Польша была таким же непонятным образованием, как для сегодняшнего школьника Австро-Венгрия. Но в 1918 году Польша вновь появилась на карте.

Давайте помнить, что Российская империя, созданная Петром Великим в 1721 году, погибла из-за предательства в 1917. И не большевики, а либералы из партии кадетов её погубили.

Кстати, а помните название партии кадетов? Полное название её было «Партия народной свободы». Или коротко – ПАРНАС. Те, кто выбирал название для либеральной партии, чувствовали и понимали себя наследниками разрушителей России в феврале 1917 года.

Выводов может быть два:

• Ничего не проиграно раз и навсегда. А границы государств есть самая изменяемая субстанция в мировой политике.
• Будем бороться и поддерживать государственников, а не предателей – будет у нас Великая Россия .

Я волком бы

выгрыз

бюрократизм .

К мандатам

почтения нету .

К любым

чертям с матерями

катись

любая бумажка .

Но эту …

По длинному фронту

купе

и кают

чиновник

учтивый

движется .

Сдают паспорта ,

и я

сдаю

мою

пурпурную книжицу .

К одним паспортам —

улыбка у рта .

К другим —

отношение плевое .

С почтеньем

берут , например ,

паспорта

с двухспальным

английским левою .

Глазами

доброго дядю выев ,

не переставая

кланяться ,

берут ,

как будто берут чаевые ,

паспорт

американца .

На польский —

глядят ,

как в афишу коза .

На польский —

выпяливают глаза

в тугой

полицейской слоновости —

откуда , мол ,

и что это за

географические новости ?

И не повернув

головы кочан

и чувств

никаких

не изведав ,

берут ,

не моргнув ,

паспорта датчан

и разных

прочих

шведов .

И вдруг ,

как будто

ожогом ,

рот

скривило

господину .

Это

господин чиновник

берет

мою

краснокожую паспортину .

Берет —

как бомбу ,

берет —

как ежа ,

как бритву

обоюдоострую ,

берет ,

как гремучую

в 20 жал

змею

двухметроворостую .

Моргнул

многозначаще

глаз носильщика ,

хоть вещи

снесет задаром вам .

Жандарм

вопросительно

смотрит на сыщика ,

сыщик

на жандарма .

С каким наслажденьем

жандармской кастой

я был бы

исхлестан и распят

за то ,

что в руках у меня

молоткастый ,

серпастый

советский паспорт .

Я волком бы

выгрыз

бюрократизм .

К мандатам

почтения нету .

К любым

чертям с матерями

катись

любая бумажка .

Но эту …

достаю

из широких штанин

дубликатом

бесценного груза .

Читайте ,

завидуйте ,

я —

гражданин

Советского Союза .

В.В. Маяковский

P.S. Кстати, обратите внимание, какие государства были гегемонами в 1929 году: Великобритания и США. О чём и пишет Маяковский. Что изменилось с тех пор? А то, что, потеснив их влияние ценой большой крови в Великой Отечественной и потеряв это влияние при Горбачёве и Ельцине, мы вновь живём в мире, где именно ИХ паспорта берут «с уважением». Но ничего — борьба продолжается… © Николай Стариков

Советская Россия была в конце 20-х годов для западного мира настоящим бельмом в глазу – её боялись, ею удивлялись, ненавидели и смотрели на новую страну, как смотрит абориген островов Кука на корабль с испанскими конкистадорами. На фоне таких отношений Маяковский пишет стихотворение, посвящённое советскому паспорту, выбрав последний символом нового строя. «Стихи о советском паспорте» с знаменитой фразой «Я достаю из широких штанин» — это не только ода пурпурной книжице, но плевок в сторону бюрократизма, который свободный дух поэта не переносил.

Анализ строк

Недоверие, боязнь и удивление страной Советов привели к установке между Западом и СССР железного занавеса, который, по мнению «продвинутой» буржуазии должен был остановить распространение «красной заразы». Мало кто из советских граждан выезжал за рубеж, одним из немногих был Маяковский. Он мог смотреть и сравнивать, видеть и чувствовать, замечать и передавать ощущения на бумаге. Стихотворение пишется не на фоне буйной фантазии, а основывается на личных ощущениях, которые возникают при пересечении границы и при нахождении в странах Европы.

Основа стихотворения – это взгляд советского человека на проверку документов таможней при выезде за границу. Автор описывает, как в вагоне собирают паспорта и как меняется отношение таможенного чиновника, в зависимости от гражданства пассажира. У кого-то документ берут с улыбкой раболепства, у других с почтение, у третьих с блеском в глазах и ожиданием солидных чаевых (кто же это может быть, если не американец). Когда в руки чиновника попадает советский паспорт, то он становится похож на ошпаренного кота:

И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.

Паспорт-бомба

Чиновник принимает паспорт СССР, как бомбу, как змею. То ли красная книжица взорвётся у него в руках, то ли она его смертельно укусит… И у чиновника, и у жандарма пробуждается желание смешать владельца документа, удостоверяющего личность, с землей – распять его и уничтожить, но страшно…

С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый

Ужас вселят «молоткастый». Пассажир достаёт паспорт из широких штанин, которые ассоциируются с презрением к западному миру и собственной независимостью, и считает его дубликатом бесценного груза – гражданина новой страны, под страшным для Запада названием СССР.

Завидуйте

Пусть завидуют, ведь старое всегда преклоняется перед молодым, всегда зависть к здоровой юности доминирует над старческим маразмом буржуйского мира. Для чиновников и жандарма абсолютно неважно, кто перед ними – дирижёр это или пахарь, личность обезличена – всё сознание занимает паспортина. Впечатление, что красная книжица вовсе не несколько печатных страниц, а манускрипт с древним, но возродившимся для мести проклятьем. Кто возьмёт его в руки, тот будет раздавлен воскресшими богами-уничтожителями.

Для увеличения художественной цены паспорта Маяковский сравнивает его сначала с бомбой, потом с бритвой и ежом. Поэт смеётся над западным миром, в глазах которого при виде красной книжицы видит одновременно страх и ненависть. Пару страничек в пурпурном переплёте вводят таможенника и жандарма в стопор, это смешит и радует автора стихотворения. Причина смеха понятна – Запад сам создал себе страшный образ советского человека и теперь сам же пугается этого образа. «Никто не напугает тебя так, как ты сам себя напугаешь» — лучше не скажешь.

Маяковский стихотворением «Паспорт» буквально кричит всему миру – я гражданин СССР – хотите бойтесь этого, хотите ненавидьте меня, но я выше вашего старого и гнилого внутри мира!

Моральную сторону такой гордости за советскую Россию оставим на совести автора, к счастью ему не пришлось увидеть репрессии середины 30-х годов, когда гордые носители советских паспортов безвозвратно эшелонами увозились на Калыму и Соловки.

Текст и видео

Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…
По длинному фронту
купе
и кают
чиновник
учтивый движется.

Сдают паспорта,
и я
сдаю
мою
пурпурную книжицу.
К одним паспортам —
улыбка у рта.
К другим —
отношение плевое.
С почтеньем
берут, например,
паспорта
с двухспальным
английским левою.

Глазами
доброго дядю выев,
не переставая
кланяться,
берут,
как будто берут чаевые,
паспорт
американца.
На польский —
глядят,
как в афишу коза.
На польский —
выпяливают глаза
в тугой
полицейской слоновости —
откуда, мол,
и что это за
географические новости?

И не повернув
головы кочан
и чувств
никаких
не изведав,
берут,
не моргнув,
паспорта датчан
и разных
прочих
шведов.
И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.

Это
господин чиновник
берет
мою
краснокожую паспортину.
Берет —
как бомбу,
берет —
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берет,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую.

Моргнул
многозначаще
глаз носильщика,
хоть вещи
снесет задаром вам.
Жандарм
вопросительно
смотрит на сыщика,
сыщик
на жандарма.
С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый
советский паспорт.

Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…
Я
достаю
из широких штанин
дубликатом
бесценного груза.
Читайте,
завидуйте,
я —
гражданин
Советского Союза.

В завершении анализа предлагаю послушать аудиовариант стихотворения в исполнении юной девушки в форме курсанта.

«Стихи о советском паспорте» Владимир Маяковский

Я волком бы выграз бюрократизм. К мандатам почтения нету. К любым чертям с матерями катись любая бумажка. Но эту… По длинному фронту купе и кают чиновник учтивый движется. Сдают паспорта, и я сдаю мою пурпурную книжицу. К одним паспортам — улыбка у рта. К другим — отношение плевое. С почтеньем берут, например, паспорта с двухспальным английским левою. Глазами доброго дядю выев, не переставая кланяться, берут, как будто берут чаевые, паспорт американца. На польский — глядят, как в афишу коза. На польский — выпяливают глаза в тугой полицейской слоновости — откуда, мол, и что это за географические новости? И не повернув головы кочан и чувств никаких не изведав, берут, не моргнув, паспорта датчан и разных прочих шведов. И вдруг, как будто ожогом, рот скривило господину. Это господин чиновник берет мою краснокожую паспортину. Берет — как бомбу, берет — как ежа, как бритву обоюдоострую, берет, как гремучую в 20 жал змею двухметроворостую. Моргнул многозначаще глаз носильщика, хоть вещи снесет задаром вам. Жандарм вопросительно смотрит на сыщика, сыщик на жандарма. С каким наслажденьем жандармской кастой я был бы исхлестан и распят за то, что в руках у меня молоткастый, серпастый советский паспорт. Я волком бы выгрыз бюрократизм. К мандатам почтения нету. К любым чертям с матерями катись любая бумажка. Но эту… Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза. Читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза.

Известно, что в последние годы жизни Владимир Маяковский очень много путешествовал, бывая, в том числе, и за границей. Благодаря своим революционным и патриотическим стихам этот поэт был одним из немногих, кому при советской власти позволено было в качестве собкора различных изданий бывать и в Европе, и в США. Маяковский никогда не писал путевых заметок, однако мог в коротких и емких фразах стихов передать ощущения от той или иной поездке. К одной из таких зарисовок можно отнести и «Стихи о советском паспорте», которые были написаны в 1929 году, но увидели свет уже после трагической гибели автора.

В этом произведении поэт рассуждает на тему того, как пограничные службы относятся к паспортам и их обладателям. Сам Маяковский терпеть не может бюрократизм, а потому любые документы, которые он презрительно именует «бумажками», вызывают у него брезгливость, граничащую с отвращением. Но к советскому паспорту он относится с особым почтением, так как эта «пурпурная книжица» вызывает у чиновников таможенных служб различных стран настоящее отвращение. Он берет ее в руки «как бомбу, берет – как ежа, как бритву обоюдостороннюю». Поэт проецирует отношение к советскому паспорту на себя , понимая, что подобные чувства его оппонент испытывает не из-за документа, удостоверяющего личность, а из-за того человека, которому он принадлежит. И в том нет ничего удивительного, ведь во второй половине 20 века граждане СССР, пересекающие открыто государственную границу, являются чем-то экзотическим. Ну, а общее отношение к представителям этой страны, изолированным от всего мира, носит настороженный характер. Попросту говоря, советского человека боятся и в Париже, и в Нью-Йорке, так как никто не знает чего от него можно ожидать. И этот страх доставляет Маяковскому истинное наслаждение.

Обладая от природы великолепной наблюдательностью, поэт отмечает, что к британским паспортам пограничники относятся с уважением, к американским – заискивающе, к датским и норвежским – равнодушно и обыденно. Польские паспорта вызывают у них брезгливость, и лишь советские – некую смесь ужаса и почтения. Поэтому Маяковский именует паспорт «дубликатом бесценного груза», открыто заявляя: «Завидуйте, я – гражданин Советского Союза!». Он действительно гордится тем, что живет в великой и непобедимой стране, которая внушает страх всему миру и заставляет даже обычного пограничника трепетать при виде красного советского паспорта.

В. Маяковский «Стихи о советском паспорте» (на украинском языке)
(перевод Владимира Туленко)

Я вовком би
Вигриз
Бюрократизм,
Мандати не варті
Нічого.

До всіх
Чортів з матерями
Котись
Усякий папірчик
Та цього …
Проходячи фронтом
Купе та кают
Чиновник
Роботою
Тішиться.
Здають паспорти,
Та і я здаю
Свою
Пурпурову
Книжицю.
Одним паспортам –
В усмішці роти,
Від інших –
Не задоволені,
Шанобливо
Бачу
Беруть
Паспорти
Британським
Левом
Оздоблені.
Очима виївши
Доброго дядю,
Вклонившись,
А, може, зглянеться,
Неначе
Подачку приймають,
Всі ці
Паспорт американців.
На польський –
Глядять,
Як в афішу коза,
Аж око
З орбіти
На лоб виліза
На пиці
Жандарма спотвореній,
Звідки, мовляв,
І, що це за
Географічні
Нові утворення?
Пригнувши ледь-ледь
Голови качан,
Без почуттів, —
Я угледів,
Спокійно
Беруть
Паспорти
Датчан,
Та різних
Усяких
Шведів.
Та ось,
Неначе
Хто пащу роздер
Вельми шановному
Пану.
Оцей
Чиновник
Бере тепер
Мою
Паспортину багряну.
Бере – наче бомбу,
Немов їжака,
Що голки гострі
Випростовує,
Бере,
Мов бритву,
Наче торка
Змію
Довжини двохметрової.
Скривив,
Підмогнувши, носій
Щоку,
Хоч речі
Знесе
Задарма він.
Жандарм показує
Поглядом щось
Сищику,
Сищик –
Жандармові.
О, як би хотіла
Жандармська каста
Мене
Відшмагати й
Розіп’ясти
За те,
Що в мене
Молоткастий,
Серпастий
Радянський паспорт.

Я вовком би
Вигриз
Бюрократизм,
Мандати
Не варті
Нічого.
До всіх
Чортів з матерями
Котись
Папірчик усякий.
Та цього…
Я дістаю
Із широких штанин
Дублікатом
Безцінного грузу.
Читайте,
Та заздріть,
Я – Громадянин
Радянського Союзу!

Владимир Маяковский «Стихи о советском паспорте»

Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…
По длинному фронту
купе
и кают
чиновник
учтивый движется.
Сдают паспорта,
и я
сдаю
мою
пурпурную книжицу.
К одним паспортам —
улыбка у рта.
К другим —
отношение плевое.
С почтеньем
берут, например,
паспорта
с двухспальным
английским лёвою.
Глазами
доброго дядю выев,
не переставая
кланяться,
берут,
как будто берут чаевые,
паспорт
американца.
На польский —
глядят,
как в афишу коза.
На польский —
выпяливают глаза
в тугой
полицейской слоновости —
откуда, мол,
и что это за
географические новости?
И не повернув
головы кочан
и чувств
никаких
не изведав,
берут,
не моргнув,
паспорта датчан
и разных
прочих
шведов.
И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.
Это
господин чиновник
берет
мою
краснокожую паспортину.
Берет —
как бомбу,
берет —
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берет,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую.
Моргнул
многозначаще
глаз носильщика,
хоть вещи
снесет задаром вам.
Жандарм
вопросительно
смотрит на сыщика,
сыщик
на жандарма.
С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый
советский паспорт.

Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…
Я
достаю
из широких штанин
дубликатом
бесценного груза.
Читайте,
завидуйте,
я —
гражданин
Советского Союза.

Рецензии

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру — порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Я волком бы
выграз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…
По длинному фронту
купе
и кают
чиновник
учтивый движется.
Сдают паспорта,
и я
сдаю
мою
пурпурную книжицу.
К одним паспортам —
улыбка у рта.
К другим —
отношение плевое.
С почтеньем
берут, например,
паспорта
с двухспальным
английским левою.
Глазами
доброго дядю выев,
не переставая
кланяться,
берут,
как будто берут чаевые,
паспорт
американца.
На польский —
глядят,
как в афишу коза.
На польский —
выпяливают глаза
в тугой
полицейской слоновости —
откуда, мол,
и что это за
географические новости?
И не повернув
головы кочан
и чувств
никаких
не изведав,
берут,
не моргнув,
паспорта датчан
и разных
прочих
шведов.
И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.
Это
господин чиновник
берет
мою
краснокожую паспортину.
Берет —
как бомбу,
берет —
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берет,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую.
Моргнул
многозначаще
глаз носильщика,
хоть вещи
снесет задаром вам.
Жандарм
вопросительно
смотрит на сыщика,
сыщик
на жандарма.
С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый
советский паспорт.
Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…
Я
достаю
из широких штанин
дубликатом
бесценного груза.
Читайте,
завидуйте,
я —
гражданин
Советского Союза.
Другие тексты песен «ниачем»

Другие названия этого текста

• ниачем — паспорт (В.Маяковский) (0)
• 100Hz — Советский паспорт(Маяковский В.В.) (0)
• «Стихи о советском паспорте» — (Н.Сухоруков — В.Маяковский) ДиМео (Никита Сухоруков) (0)
• Маяковский — Стихи о советском паспорте (0)
• Долгий Эдгар — Стихи о советском паспорте (1)
• Владимир Маяковский — Стихи о советском паспорте (0)
• Маяковский «Стихи о советском паспорте» — читает известный советский актёр В. Яхонтов (0)
• В.В. Маяковский — Стихи о советском паспорте (0)
• Маяковский В. В. — Советский паспорт (0)
• В.В, Маяковский — Советский паспорт (0)
• Маяковский — Стихи о советском паспорте (1929 год) (0)
• В. Аксенов — Стихи о советском паспорте (0)

Тематические материалы:

Обновлено: 17.08.2020

103583

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Я вынимаю из широких штанин маяковский. «Стихи о советском паспорте», анализ произведения Владимира Маяковского

Советская Россия была в конце 20-х годов для западного мира настоящим бельмом в глазу – её боялись, ею удивлялись, ненавидели и смотрели на новую страну, как смотрит абориген островов Кука на корабль с испанскими конкистадорами. На фоне таких отношений Маяковский пишет стихотворение, посвящённое советскому паспорту, выбрав последний символом нового строя. «Стихи о советском паспорте» с знаменитой фразой «Я достаю из широких штанин» — это не только ода пурпурной книжице, но плевок в сторону бюрократизма, который свободный дух поэта не переносил.

Анализ строк

Недоверие, боязнь и удивление страной Советов привели к установке между Западом и СССР железного занавеса, который, по мнению «продвинутой» буржуазии должен был остановить распространение «красной заразы». Мало кто из советских граждан выезжал за рубеж, одним из немногих был Маяковский. Он мог смотреть и сравнивать, видеть и чувствовать, замечать и передавать ощущения на бумаге. Стихотворение пишется не на фоне буйной фантазии, а основывается на личных ощущениях, которые возникают при пересечении границы и при нахождении в странах Европы.

Основа стихотворения – это взгляд советского человека на проверку документов таможней при выезде за границу. Автор описывает, как в вагоне собирают паспорта и как меняется отношение таможенного чиновника, в зависимости от гражданства пассажира. У кого-то документ берут с улыбкой раболепства, у других с почтение, у третьих с блеском в глазах и ожиданием солидных чаевых (кто же это может быть, если не американец). Когда в руки чиновника попадает советский паспорт, то он становится похож на ошпаренного кота:

И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.

Паспорт-бомба

Чиновник принимает паспорт СССР, как бомбу, как змею. То ли красная книжица взорвётся у него в руках, то ли она его смертельно укусит… И у чиновника, и у жандарма пробуждается желание смешать владельца документа, удостоверяющего личность, с землей – распять его и уничтожить, но страшно…

С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый

Ужас вселят «молоткастый». Пассажир достаёт паспорт из широких штанин, которые ассоциируются с презрением к западному миру и собственной независимостью, и считает его дубликатом бесценного груза – гражданина новой страны, под страшным для Запада названием СССР.

Завидуйте

Пусть завидуют, ведь старое всегда преклоняется перед молодым, всегда зависть к здоровой юности доминирует над старческим маразмом буржуйского мира. Для чиновников и жандарма абсолютно неважно, кто перед ними – дирижёр это или пахарь, личность обезличена – всё сознание занимает паспортина. Впечатление, что красная книжица вовсе не несколько печатных страниц, а манускрипт с древним, но возродившимся для мести проклятьем. Кто возьмёт его в руки, тот будет раздавлен воскресшими богами-уничтожителями.

Для увеличения художественной цены паспорта Маяковский сравнивает его сначала с бомбой, потом с бритвой и ежом. Поэт смеётся над западным миром, в глазах которого при виде красной книжицы видит одновременно страх и ненависть. Пару страничек в пурпурном переплёте вводят таможенника и жандарма в стопор, это смешит и радует автора стихотворения. Причина смеха понятна – Запад сам создал себе страшный образ советского человека и теперь сам же пугается этого образа. «Никто не напугает тебя так, как ты сам себя напугаешь» — лучше не скажешь.

Маяковский стихотворением «Паспорт» буквально кричит всему миру – я гражданин СССР – хотите бойтесь этого, хотите ненавидьте меня, но я выше вашего старого и гнилого внутри мира!

Моральную сторону такой гордости за советскую Россию оставим на совести автора, к счастью ему не пришлось увидеть репрессии середины 30-х годов, когда гордые носители советских паспортов безвозвратно эшелонами увозились на Калыму и Соловки.

Текст и видео

Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…
По длинному фронту
купе
и кают
чиновник
учтивый движется.

Сдают паспорта,
и я
сдаю
мою
пурпурную книжицу.
К одним паспортам —
улыбка у рта.
К другим —
отношение плевое.
С почтеньем
берут, например,
паспорта
с двухспальным
английским левою.

Глазами
доброго дядю выев,
не переставая
кланяться,
берут,
как будто берут чаевые,
паспорт
американца.
На польский —
глядят,
как в афишу коза.
На польский —
выпяливают глаза
в тугой
полицейской слоновости —
откуда, мол,
и что это за
географические новости?

И не повернув
головы кочан
и чувств
никаких
не изведав,
берут,
не моргнув,
паспорта датчан
и разных
прочих
шведов.
И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.

Это
господин чиновник
берет
мою
краснокожую паспортину.
Берет —
как бомбу,
берет —
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берет,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую.

Моргнул
многозначаще
глаз носильщика,
хоть вещи
снесет задаром вам.
Жандарм
вопросительно
смотрит на сыщика,
сыщик
на жандарма.
С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый
советский паспорт.

Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…
Я
достаю
из широких штанин
дубликатом
бесценного груза.
Читайте,
завидуйте,
я —
гражданин
Советского Союза.

В завершении анализа предлагаю послушать аудиовариант стихотворения в исполнении юной девушки в форме курсанта.

Это стихотворение мы все учили в школе. Если его сегодня перечитать — как звучит ведь! Писал Маяковский о паспорте, а написал о политике. Даже о геополитике.

Ведь в 1914 году начался процесс разрушения мира. Того, который был до этого столетиями. И в 1918 году человечество жило уже совершенно в другом мире. Сейчас мы живем точно в такую же эпоху «перемен» и слома мировых устоев.

Так давайте читать Маяковского. И, читая его, помнить, что Польша как государство исчезла после третьего раздела в 1795 году. И её не было 123 года. Вообще не было. Выросли многие поколения, для которых Польша была таким же непонятным образованием, как для сегодняшнего школьника Австро-Венгрия. Но в 1918 году Польша вновь появилась на карте.

Давайте помнить, что Российская империя, созданная Петром Великим в 1721 году, погибла из-за предательства в 1917. И не большевики, а либералы из партии кадетов её погубили.

Кстати, а помните название партии кадетов? Полное название её было «Партия народной свободы». Или коротко – ПАРНАС. Те, кто выбирал название для либеральной партии, чувствовали и понимали себя наследниками разрушителей России в феврале 1917 года.

Выводов может быть два:

• Ничего не проиграно раз и навсегда. А границы государств есть самая изменяемая субстанция в мировой политике.
• Будем бороться и поддерживать государственников, а не предателей – будет у нас Великая Россия .

Я волком бы

выгрыз

бюрократизм .

К мандатам

почтения нету .

К любым

чертям с матерями

катись

любая бумажка .

Но эту …

По длинному фронту

купе

и кают

чиновник

учтивый

движется .

Сдают паспорта ,

и я

сдаю

мою

пурпурную книжицу .

К одним паспортам —

улыбка у рта .

К другим —

отношение плевое .

С почтеньем

берут , например ,

паспорта

с двухспальным

английским левою .

Глазами

доброго дядю выев ,

не переставая

кланяться ,

берут ,

как будто берут чаевые ,

паспорт

американца .

На польский —

глядят ,

как в афишу коза .

На польский —

выпяливают глаза

в тугой

полицейской слоновости —

откуда , мол ,

и что это за

географические новости ?

И не повернув

головы кочан

и чувств

никаких

не изведав ,

берут ,

не моргнув ,

паспорта датчан

и разных

прочих

шведов .

И вдруг ,

как будто

ожогом ,

рот

скривило

господину .

Это

господин чиновник

берет

мою

краснокожую паспортину .

Берет —

как бомбу ,

берет —

как ежа ,

как бритву

обоюдоострую ,

берет ,

как гремучую

в 20 жал

змею

двухметроворостую .

Моргнул

многозначаще

глаз носильщика ,

хоть вещи

снесет задаром вам .

Жандарм

вопросительно

смотрит на сыщика ,

сыщик

на жандарма .

С каким наслажденьем

жандармской кастой

я был бы

исхлестан и распят

за то ,

что в руках у меня

молоткастый ,

серпастый

советский паспорт .

Я волком бы

выгрыз

бюрократизм .

К мандатам

почтения нету .

К любым

чертям с матерями

катись

любая бумажка .

Но эту …

достаю

из широких штанин

дубликатом

бесценного груза .

Читайте ,

завидуйте ,

я —

гражданин

Советского Союза .

В.В. Маяковский

P.S. Кстати, обратите внимание, какие государства были гегемонами в 1929 году: Великобритания и США. О чём и пишет Маяковский. Что изменилось с тех пор? А то, что, потеснив их влияние ценой большой крови в Великой Отечественной и потеряв это влияние при Горбачёве и Ельцине, мы вновь живём в мире, где именно ИХ паспорта берут «с уважением». Но ничего — борьба продолжается… © Николай Стариков

К мандатам почтения нету.

№4 любая бумажка, Но эту…
По длинному фронту купе и кают
чиновник учтивый движется.
Сдают паспорта, и я сдаю
№8 мою пурпурную книжицу.
К одним паспортам — улыбка у рта.
К другим — отношение плевое.
С почтеньем берут, например, паспорта
№12 с двухспальным английским левою.
Глазами доброго дядю выев,
не переставая кланяться,
берут, как будто берут чаевые,
№16 паспорт американца.
На польский — глядят, как в афишу коза.
На польский — выпяливают глаза
в тугой полицейской слоновости —
№20 откуда, мол, и что это за
географические новости?
И не повернув головы кочан
и чувств никаких не изведав,
№24 берут, не моргнув, паспорта датчан
и разных прочих шведов,
И вдруг, как будто ожогом, рот
скривило господину.
№28 Это господин чиновник берет
мою краснокожую паспортину.
Берет — как бомбу, берет — как ежа,
как бритву обоюдоострую,
№32 берет, как гремучую в двадцать жал
змею двухметроворостую.
Моргнул многозначаще глаз носильщика,
хоть вещи снесет задаром вам.
№36 Жандарм вопросительно смотрит на сыщика,
сыщик на жандарма.
С каким наслажденьем жандармской кастой
я был бы исхлестан и распят
№40 за то, что в руках у меня молоткастый,
серпастый советский паспорт.
Я волком бы выгрыз бюрократизм.
К мандатам почтения нету.
№44 К любым чертям с матерями катись
любая бумажка. Но эту…
Я достаю из широких штанин
дубликатом бесценного груза.
№48 Читайте, завидуйте, я — гражданин
Советского Союза.

K mandatam pochtenia netu.

lyubaya bumazhka, No etu…
Po dlinnomu frontu kupe i kayut
chinovnik uchtivy dvizhetsya.
Sdayut pasporta, i ya sdayu
moyu purpurnuyu knizhitsu.
K odnim pasportam — ulybka u rta.
K drugim — otnosheniye plevoye.
S pochtenyem berut, naprimer, pasporta
s dvukhspalnym anglyskim levoyu.
Glazami dobrogo dyadyu vyev,
ne perestavaya klanyatsya,
berut, kak budto berut chayevye,
pasport amerikantsa.
Na polsky — glyadyat, kak v afishu koza.
Na polsky — vypyalivayut glaza
v tugoy politseyskoy slonovosti —
otkuda, mol, i chto eto za
geograficheskiye novosti?
I ne povernuv golovy kochan
i chuvstv nikakikh ne izvedav,
berut, ne morgnuv, pasporta datchan
i raznykh prochikh shvedov,
I vdrug, kak budto ozhogom, rot
skrivilo gospodinu.
Eto gospodin chinovnik beret
moyu krasnokozhuyu pasportinu.
Beret — kak bombu, beret — kak yezha,
kak britvu oboyudoostruyu,
beret, kak gremuchuyu v dvadtsat zhal
zmeyu dvukhmetrovorostuyu.
Morgnul mnogoznachashche glaz nosilshchika,
khot veshchi sneset zadarom vam.
Zhandarm voprositelno smotrit na syshchika,
syshchik na zhandarma.
S kakim naslazhdenyem zhandarmskoy kastoy
ya byl by iskhlestan i raspyat
za to, chto v rukakh u menya molotkasty,
serpasty sovetsky pasport.
Ya volkom by vygryz byurokratizm.
K mandatam pochtenia netu.
K lyubym chertyam s materyami katis
lyubaya bumazhka. No etu…
Ya dostayu iz shirokikh shtanin
dublikatom bestsennogo gruza.
Chitayte, zaviduyte, ya — grazhdanin
Sovetskogo Soyuza.

Stikhi o sovetskom pasporte

R vfylfnfv gjxntybz ytne/

k/,fz ,evf;rf, Yj «ne///
Gj lkbyyjve ahjyne regt b rf/n
xbyjdybr exnbdsq ldb;tncz/
Clf/n gfcgjhnf, b z clf/
vj/ gehgehye/ ryb;bwe/
R jlybv gfcgjhnfv — eks,rf e hnf/
R lheubv — jnyjitybt gktdjt/
C gjxntymtv ,then, yfghbvth, gfcgjhnf
c lde}

Пародия на стихотворение В. В. Маяковского «Стихи о советском паспорте»

Конечно, не в тему здесь, но не знаю других способов публиковать, кроме как комментарии.

Пародия на стихотворение В. В. Маяковского
«Стихи о советском паспорте»

Я против всех
втяну
тых
женских пи*д,
совсем к ним
влечения нету!
К любым
чертям с матерями
катись
любая залупа,
Но эту…

В комнате той, где
уколы
дают,
к приёму
уролог готовится.
Снимают трусы,
и я
достаю
своё
большое достоинство.

К каким-то хуям —
восклицанье «Ай-ай»,
К другим —
отношение плёвое,
Хорошее
же отношенье
к хуям
С раскрытыми
сильно головами.

Глазами
крупного дядю выев,
Не переставая
кланяться,
берут,
как будто бы груди большие
орган
длиной с три пальца.

На куцый
глядят,
(Ну, на член, не на зад)
Ну, в общем,
выпяливают глаза,
Ища
в нём приметы хреновости —
откуда, мол,
и что это за
Урологические новости?

Увидев много
ужасных ран
Берут
они в руки,
херея,
Обре
занные хуи
мусульман
И разных
прочих
евреев.

И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.
Это
санитар-уролог
берет
мою
краснокожую хренотину.
Берет —
как бомбу,
берет —
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берет,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую.

Мужско
е здоровье мне
очень дорого,
Боялся
я в яйца удара,
Ведь злобно
смотрел
санитар на уролога,
Тот —
на санитара.

Я с радостью б был
санитаром мордастым
Исхлестан,
оттрахан и распят,
За то,
что в руках у меня
головкастый,
мышцастый,
прекрасный, классный…

Я против всех
втяну
тых
женских пи*д,
совсем к ним
влечения нету!
К любым
чертям с матерями
катись
любая залупа,
Но эту…

Я
достаю
из широких штанин,
Головка —
с консервную банку!
Смотрите,
завидуйте,
я —
гражданин
А не какая-нибудь гражданка!

Маяковский достаю из широких штанин я паспорт. Владимир Маяковский — Я волком бы выгрыз бюрократизм (Стихи о советском паспорте)

«Стихи о советском паспорте» Владимир Маяковский

Я волком бы выграз бюрократизм. К мандатам почтения нету. К любым чертям с матерями катись любая бумажка. Но эту… По длинному фронту купе и кают чиновник учтивый движется. Сдают паспорта, и я сдаю мою пурпурную книжицу. К одним паспортам — улыбка у рта. К другим — отношение плевое. С почтеньем берут, например, паспорта с двухспальным английским левою. Глазами доброго дядю выев, не переставая кланяться, берут, как будто берут чаевые, паспорт американца. На польский — глядят, как в афишу коза. На польский — выпяливают глаза в тугой полицейской слоновости — откуда, мол, и что это за географические новости? И не повернув головы кочан и чувств никаких не изведав, берут, не моргнув, паспорта датчан и разных прочих шведов. И вдруг, как будто ожогом, рот скривило господину. Это господин чиновник берет мою краснокожую паспортину. Берет — как бомбу, берет — как ежа, как бритву обоюдоострую, берет, как гремучую в 20 жал змею двухметроворостую. Моргнул многозначаще глаз носильщика, хоть вещи снесет задаром вам. Жандарм вопросительно смотрит на сыщика, сыщик на жандарма. С каким наслажденьем жандармской кастой я был бы исхлестан и распят за то, что в руках у меня молоткастый, серпастый советский паспорт. Я волком бы выгрыз бюрократизм. К мандатам почтения нету. К любым чертям с матерями катись любая бумажка. Но эту… Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза. Читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза.

Известно, что в последние годы жизни Владимир Маяковский очень много путешествовал, бывая, в том числе, и за границей. Благодаря своим революционным и патриотическим стихам этот поэт был одним из немногих, кому при советской власти позволено было в качестве собкора различных изданий бывать и в Европе, и в США. Маяковский никогда не писал путевых заметок, однако мог в коротких и емких фразах стихов передать ощущения от той или иной поездке. К одной из таких зарисовок можно отнести и «Стихи о советском паспорте», которые были написаны в 1929 году, но увидели свет уже после трагической гибели автора.

В этом произведении поэт рассуждает на тему того, как пограничные службы относятся к паспортам и их обладателям. Сам Маяковский терпеть не может бюрократизм, а потому любые документы, которые он презрительно именует «бумажками», вызывают у него брезгливость, граничащую с отвращением. Но к советскому паспорту он относится с особым почтением, так как эта «пурпурная книжица» вызывает у чиновников таможенных служб различных стран настоящее отвращение. Он берет ее в руки «как бомбу, берет – как ежа, как бритву обоюдостороннюю». Поэт проецирует отношение к советскому паспорту на себя , понимая, что подобные чувства его оппонент испытывает не из-за документа, удостоверяющего личность, а из-за того человека, которому он принадлежит. И в том нет ничего удивительного, ведь во второй половине 20 века граждане СССР, пересекающие открыто государственную границу, являются чем-то экзотическим. Ну, а общее отношение к представителям этой страны, изолированным от всего мира, носит настороженный характер. Попросту говоря, советского человека боятся и в Париже, и в Нью-Йорке, так как никто не знает чего от него можно ожидать. И этот страх доставляет Маяковскому истинное наслаждение.

Обладая от природы великолепной наблюдательностью, поэт отмечает, что к британским паспортам пограничники относятся с уважением, к американским – заискивающе, к датским и норвежским – равнодушно и обыденно. Польские паспорта вызывают у них брезгливость, и лишь советские – некую смесь ужаса и почтения. Поэтому Маяковский именует паспорт «дубликатом бесценного груза», открыто заявляя: «Завидуйте, я – гражданин Советского Союза!». Он действительно гордится тем, что живет в великой и непобедимой стране, которая внушает страх всему миру и заставляет даже обычного пограничника трепетать при виде красного советского паспорта.

К мандатам почтения нету.

№4 любая бумажка, Но эту…
По длинному фронту купе и кают
чиновник учтивый движется.
Сдают паспорта, и я сдаю
№8 мою пурпурную книжицу.
К одним паспортам — улыбка у рта.
К другим — отношение плевое.
С почтеньем берут, например, паспорта
№12 с двухспальным английским левою.
Глазами доброго дядю выев,
не переставая кланяться,
берут, как будто берут чаевые,
№16 паспорт американца.
На польский — глядят, как в афишу коза.
На польский — выпяливают глаза
в тугой полицейской слоновости —
№20 откуда, мол, и что это за
географические новости?
И не повернув головы кочан
и чувств никаких не изведав,
№24 берут, не моргнув, паспорта датчан
и разных прочих шведов,
И вдруг, как будто ожогом, рот
скривило господину.
№28 Это господин чиновник берет
мою краснокожую паспортину.
Берет — как бомбу, берет — как ежа,
как бритву обоюдоострую,
№32 берет, как гремучую в двадцать жал
змею двухметроворостую.
Моргнул многозначаще глаз носильщика,
хоть вещи снесет задаром вам.
№36 Жандарм вопросительно смотрит на сыщика,
сыщик на жандарма.
С каким наслажденьем жандармской кастой
я был бы исхлестан и распят
№40 за то, что в руках у меня молоткастый,
серпастый советский паспорт.
Я волком бы выгрыз бюрократизм.
К мандатам почтения нету.
№44 К любым чертям с матерями катись
любая бумажка. Но эту…
Я достаю из широких штанин
дубликатом бесценного груза.
№48 Читайте, завидуйте, я — гражданин
Советского Союза.

K mandatam pochtenia netu.

lyubaya bumazhka, No etu…
Po dlinnomu frontu kupe i kayut
chinovnik uchtivy dvizhetsya.
Sdayut pasporta, i ya sdayu
moyu purpurnuyu knizhitsu.
K odnim pasportam — ulybka u rta.
K drugim — otnosheniye plevoye.
S pochtenyem berut, naprimer, pasporta
s dvukhspalnym anglyskim levoyu.
Glazami dobrogo dyadyu vyev,
ne perestavaya klanyatsya,
berut, kak budto berut chayevye,
pasport amerikantsa.
Na polsky — glyadyat, kak v afishu koza.
Na polsky — vypyalivayut glaza
v tugoy politseyskoy slonovosti —
otkuda, mol, i chto eto za
geograficheskiye novosti?
I ne povernuv golovy kochan
i chuvstv nikakikh ne izvedav,
berut, ne morgnuv, pasporta datchan
i raznykh prochikh shvedov,
I vdrug, kak budto ozhogom, rot
skrivilo gospodinu.
Eto gospodin chinovnik beret
moyu krasnokozhuyu pasportinu.
Beret — kak bombu, beret — kak yezha,
kak britvu oboyudoostruyu,
beret, kak gremuchuyu v dvadtsat zhal
zmeyu dvukhmetrovorostuyu.
Morgnul mnogoznachashche glaz nosilshchika,
khot veshchi sneset zadarom vam.
Zhandarm voprositelno smotrit na syshchika,
syshchik na zhandarma.
S kakim naslazhdenyem zhandarmskoy kastoy
ya byl by iskhlestan i raspyat
za to, chto v rukakh u menya molotkasty,
serpasty sovetsky pasport.
Ya volkom by vygryz byurokratizm.
K mandatam pochtenia netu.
K lyubym chertyam s materyami katis
lyubaya bumazhka. No etu…
Ya dostayu iz shirokikh shtanin
dublikatom bestsennogo gruza.
Chitayte, zaviduyte, ya — grazhdanin
Sovetskogo Soyuza.

Stikhi o sovetskom pasporte

R vfylfnfv gjxntybz ytne/

k/,fz ,evf;rf, Yj «ne///
Gj lkbyyjve ahjyne regt b rf/n
xbyjdybr exnbdsq ldb;tncz/
Clf/n gfcgjhnf, b z clf/
vj/ gehgehye/ ryb;bwe/
R jlybv gfcgjhnfv — eks,rf e hnf/
R lheubv — jnyjitybt gktdjt/
C gjxntymtv ,then, yfghbvth, gfcgjhnf
c lde}

Маяковский я вынимаю из широких штанин. «Стихи о советском паспорте», анализ произведения Владимира Маяковского

Это стихотворение мы все учили в школе. Если его сегодня перечитать — как звучит ведь! Писал Маяковский о паспорте, а написал о политике. Даже о геополитике.

Ведь в 1914 году начался процесс разрушения мира. Того, который был до этого столетиями. И в 1918 году человечество жило уже совершенно в другом мире. Сейчас мы живем точно в такую же эпоху «перемен» и слома мировых устоев.

Так давайте читать Маяковского. И, читая его, помнить, что Польша как государство исчезла после третьего раздела в 1795 году. И её не было 123 года. Вообще не было. Выросли многие поколения, для которых Польша была таким же непонятным образованием, как для сегодняшнего школьника Австро-Венгрия. Но в 1918 году Польша вновь появилась на карте.

Давайте помнить, что Российская империя, созданная Петром Великим в 1721 году, погибла из-за предательства в 1917. И не большевики, а либералы из партии кадетов её погубили.

Кстати, а помните название партии кадетов? Полное название её было «Партия народной свободы». Или коротко – ПАРНАС. Те, кто выбирал название для либеральной партии, чувствовали и понимали себя наследниками разрушителей России в феврале 1917 года.

Выводов может быть два:

• Ничего не проиграно раз и навсегда. А границы государств есть самая изменяемая субстанция в мировой политике.
• Будем бороться и поддерживать государственников, а не предателей – будет у нас Великая Россия .

Я волком бы

выгрыз

бюрократизм .

К мандатам

почтения нету .

К любым

чертям с матерями

катись

любая бумажка .

Но эту …

По длинному фронту

купе

и кают

чиновник

учтивый

движется .

Сдают паспорта ,

и я

сдаю

мою

пурпурную книжицу .

К одним паспортам —

улыбка у рта .

К другим —

отношение плевое .

С почтеньем

берут , например ,

паспорта

с двухспальным

английским левою .

Глазами

доброго дядю выев ,

не переставая

кланяться ,

берут ,

как будто берут чаевые ,

паспорт

американца .

На польский —

глядят ,

как в афишу коза .

На польский —

выпяливают глаза

в тугой

полицейской слоновости —

откуда , мол ,

и что это за

географические новости ?

И не повернув

головы кочан

и чувств

никаких

не изведав ,

берут ,

не моргнув ,

паспорта датчан

и разных

прочих

шведов .

И вдруг ,

как будто

ожогом ,

рот

скривило

господину .

Это

господин чиновник

берет

мою

краснокожую паспортину .

Берет —

как бомбу ,

берет —

как ежа ,

как бритву

обоюдоострую ,

берет ,

как гремучую

в 20 жал

змею

двухметроворостую .

Моргнул

многозначаще

глаз носильщика ,

хоть вещи

снесет задаром вам .

Жандарм

вопросительно

смотрит на сыщика ,

сыщик

на жандарма .

С каким наслажденьем

жандармской кастой

я был бы

исхлестан и распят

за то ,

что в руках у меня

молоткастый ,

серпастый

советский паспорт .

Я волком бы

выгрыз

бюрократизм .

К мандатам

почтения нету .

К любым

чертям с матерями

катись

любая бумажка .

Но эту …

достаю

из широких штанин

дубликатом

бесценного груза .

Читайте ,

завидуйте ,

я —

гражданин

Советского Союза .

В.В. Маяковский

P.S. Кстати, обратите внимание, какие государства были гегемонами в 1929 году: Великобритания и США. О чём и пишет Маяковский. Что изменилось с тех пор? А то, что, потеснив их влияние ценой большой крови в Великой Отечественной и потеряв это влияние при Горбачёве и Ельцине, мы вновь живём в мире, где именно ИХ паспорта берут «с уважением». Но ничего — борьба продолжается… © Николай Стариков

«Эх, хорошо в стране советской жить!» — это строчка из детской песни уже давно забыта вместе с ушедшими в прошлое советскими временами. Но осталось в антологии советской поэзии замечательное стихотворение Владимира Маяковского «Стихи о советском паспорте» . «Краснокожей паспортины» уже не существует, но произведение, ее прославившее, не только «живее всех живых», но и вызывает до сих пор огромное количество подражаний и пародий. Это ли не свидетельство популярности?

Итак, в 1929 году, в седьмую годовщину образования Советского Союза, Владимир Маяковский, пересекая границу и проходя таможню, стал свидетелем различного отношения чиновников к представителям разных стран. Результатом этих наблюдений и становится произведение «Стихи о советском паспорте», анализ которого будет далее представлен.

Рассказ о будничной процедуре – проверке паспортов таможенными властями – становится яркой картиной противостояния двух миров. Появившийся впервые в истории «лагерь социализма, построенный в отдельно взятой стране», (согласно формулировкам классиков марксизма-ленинизма), вызывал у представителей всех стран буржуазного мира если не ненависть, то, по крайней мере, страх и непонимание. Именно эти чувства передает Маяковский в своем стихотворении.

Стихотворение начинается сатирическим изображением представителей «жандармской касты» , которая еще с юности оставила у поэта неприятные воспоминания. Однако предшествует ему очень пафосное рассуждение о вреде бюрократизма, то есть канцелярщины, волокиты, пренебрежения к существу дела ради соблюдения формальностей:

Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.

Однако герой уверен, что его паспорт как мандат Советского государства «к любым чертям с матерями» не отправишь. Далее следует перечисление всех, кто проходит таможенный контроль. А паспорт становится своеобразным символом государства, выражением его силы и мощи на политической арене, что, как в настоящем зеркале, и отражается в отношении к гражданам. Меткими сравнениями и метафорами подчеркивает автор лакейскую угодливость и учтивость чиновников перед сильными мира сего – представителями крупных держав:

… не переставая
кланяться,
берут,
как будто берут чаевые,
паспорт
американца.

К государствам «поплоше» и отношение совсем другое: пренебрежение и высокомерие проявляют чиновники к гражданам небольших государств, например, полякам. А еще, «чувств никаких не изведав, берут паспорта датчан и разных прочих шведов» . Очевидно, рутинная работа приучила их воспринимать свои обязанности в качестве чего-то неизменного. Но вот таможенные чины встречаются лицом к лицу с представителем Советского Союза.

«Краснокожая паспортина» , дорогая сердцу героя, вызывает у них замешательство и бессильную ярость. Поэтому и берут они «пурпурную книжицу» с опаской: «как бомбу, как ежа, как бритву обоюдоострую, как змею двухметроворостую» . Именно таким длинным перечнем сравнительных оборотов Маяковский стремился подчеркнуть невольное, но при этом вынужденное признание врагами могучей силы страны, все-таки воплотившей в своей истории вековую надежду человечества на равенство и справедливость. Возможно, новое государство, новый политический строй, что называется, вдохновили поэта на такое количество неологизмов , что ни одно его стихотворение не сравнится с данным по количеству этих средств.

В заключение Маяковский вновь, в соответствии с кольцевой композицией стихотворения, повторяет строки о бюрократическом непочтении к мандатам, но завершает оборванную в начале стихотворения идею патриотической мыслью о своей гражданской принадлежности:

Читайте,
завидуйте,
я —
гражданин
Советского Союза.

Наверное, немного найдется сейчас учеников, знающих наизусть это стихотворение, ведь оно не входит в современную школьную программу по литературе. Но, несмотря на, казалось бы, устаревшее содержание, оно наполнено такой гордостью за свою страну, что аналогов в современной поэзии, к сожалению, найти невозможно.

Сможет ли кто-нибудь из ныне живущих мастеров пера создать столь мощное по силе любви к своей родине стихотворение? Напишет ли кто-нибудь с гордостью о своем российском гражданстве? Почему-то в это слабо верится.

• «Лиличка!», анализ стихотворения Маяковского
• «Прозаседавшиеся», анализ стихотворения Маяковского
• «Облако в штанах», анализ поэмы Владимира Маяковского

Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…
По длинному фронту
купе
и кают
чиновник
учтивый движется.
Сдают паспорта,
и я
сдаю
мою
пурпурную книжицу.
К одним паспортам —
улыбка у рта.
К другим —
отношение плевое.
С почтеньем
берут, например,
паспорта
с двухспальным
английским левою.
Глазами
доброго дядю выев,
не переставая
кланяться,
берут,
как будто берут чаевые,
паспорт
американца.
На польский —
глядят,
как в афишу коза.
На польский —
выпяливают глаза
в тугой
полицейской слоновости —
откуда, мол,
и что это за
географические новости?
И не повернув
головы кочан
и чувств
никаких
не изведав,
берут,
не моргнув,
паспорта датчан
и разных
прочих
шведов.
И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.
Это
господин чиновник
берет
мою
краснокожую паспортину.
Берет —
как бомбу,
берет —
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берет,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую.
Моргнул
многозначаще
глаз носильщика,
хоть вещи
снесет задаром вам.
Жандарм
вопросительно
смотрит на сыщика,
сыщик
на жандарма.
С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый
советский паспорт.
Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…
Я
достаю
из широких штанин
дубликатом
бесценного груза.
Читайте,
завидуйте,
я —
гражданин
Советского Союза.

Маяковский был горячим сторонником революции и установившегося коммунистического режима. В своих произведениях он неустанно воспевал величие советского строя. Благодаря оригинальному образу мышления поэта эти произведения не сливались с общим потоком восторженных отзывов советских поэтов и писателей. Примером этого является стихотворение «Стихи о советском паспорте» (1929 г.).

Установка и укрепление «железного занавеса» начались уже с первых лет существования молодого советского государства. Возможность поездки за границу была только у высших представителей власти, либо у тщательно проверенных органами госбезопасности людей, направляющихся в рабочую командировку. Маяковский в качестве корреспондента часто путешествовал по миру. Ему нравилось впечатление, которое советские люди производили на иностранцев.

Маяковский посвятил стихотворение простому советскому паспорту. Описывая паспортную проверку в поезде, он сразу заявляет, что ненавидит бюрократизм, который у него ассоциируется с буржуазным обществом. Творческая душа поэта не выносит жизни «по бумажке». Но он с интересом отмечает изменения в проверяющем при виде паспортов различных государств. Личность человека отходит на второй план, главным становится его гражданство. Спектр проявляемых эмоций контролера огромен, от полного равнодушия до унизительной покорности. Но самый яркий момент – предъявление советского паспорта. Он вызывает в иностранцах одновременно ужас, любопытство и растерянность. Граждане СССР воспринимались как выходцы с того света. Виновата не только советская идеология, западная пропаганда тоже немало поработала над созданием образа врага-коммуниста, недочеловека, который стремится только к хаосу и разрушению.

Маяковский упивается произведенным эффектом. Свой невзрачный паспорт он с грубой лаской наделяет различными эпитетами: «пурпурная книжица», «краснокожая паспортина», «молоткастый», «серпастый» и др. Очень выразительны и характерны для поэта сравнения паспорта с «бомбой», «ежом», «бритвой». Маяковский рад ненависти в глазах полицейских. Он готов пройти через страдания Иисуса Христа («был бы исхлестан и распят») за то, что обладает невзрачной бумажкой такой невероятной силы.

Фраза «Я достаю из широких штанин» стала крылатой. Ее бессчетное количество раз подвергали критике и пародировали. Но в ней звучит искренняя гордость человека, уверенного в величии и могуществе своего государства. Это гордость позволяет Маяковскому твердо заявить всему миру: «Я – гражданин Советского союза».

Я волком бы
выграз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…
По длинному фронту
купе
и кают
чиновник
учтивый движется.
Сдают паспорта,
и я
сдаю
мою
пурпурную книжицу.
К одним паспортам —
улыбка у рта.
К другим —
отношение плевое.
С почтеньем
берут, например,
паспорта
с двухспальным
английским левою.
Глазами
доброго дядю выев,
не переставая
кланяться,
берут,
как будто берут чаевые,
паспорт
американца.
На польский —
глядят,
как в афишу коза.
На польский —
выпяливают глаза
в тугой
полицейской слоновости —
откуда, мол,
и что это за
географические новости?
И не повернув
головы кочан
и чувств
никаких
не изведав,
берут,
не моргнув,
паспорта датчан
и разных
прочих
шведов.
И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.
Это
господин чиновник
берет
мою
краснокожую паспортину.
Берет —
как бомбу,
берет —
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берет,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую.
Моргнул
многозначаще
глаз носильщика,
хоть вещи
снесет задаром вам.
Жандарм
вопросительно
смотрит на сыщика,
сыщик
на жандарма.
С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый
советский паспорт.
Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…
Я
достаю
из широких штанин
дубликатом
бесценного груза.
Читайте,
завидуйте,
я —
гражданин
Советского Союза.
Другие тексты песен «ниачем»

Другие названия этого текста

• ниачем — паспорт (В.Маяковский)
• 100Hz — Советский паспорт(Маяковский В.В.)
• «Стихи о советском паспорте» — (Н.Сухоруков — В.Маяковский) ДиМео (Никита Сухоруков)
• Маяковский — Стихи о советском паспорте
• Владимир Маяковский — Стихи о советском паспорте
• Маяковский «Стихи о советском паспорте» — читает известный советский актёр В. Яхонтов
• В.В. Маяковский — Стихи о советском паспорте
• Маяковский В. В. — Советский паспорт
• В.В, Маяковский — Советский паспорт
• Маяковский — Стихи о советском паспорте (1929 год)
• Долгий Эдгар — Стихи о советском паспорте
• В. Аксенов — Стихи о советском паспорте

Литературные изыскания — Жизнь не_гопника 🙂 — LiveJournal

А теперь народные и другие вариации
2) Я бы взял и достал из широких штанин
То, чем так дорожил Маяковский
Ну, толку-то, я ведь и так гражданин
Это знает любой на Кусковской.

Если можно бы было достать , а взамен
Получить «жигули» или дачу,
Но пока что не видно таких перемен
И, увы, шансов нет на удачу.

Ты тряси, не тряси эту гордость свою,
Ничего этим ты не добьешься.
Сколько раз говорил ты: » Я достаю …»
И опять же ни с чем остаешься.

И не лучше ли было сидеть и молчать
И не тыкать в носы паспортиной.
Ты — читатель! Не вздумай пример перенять
И не смей доставать из штанины !!!

3) Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.

К любым чертям с матерями катись

Любая бумажка.
Но эту…

Смотрю в конце проходной —
пикет:
Народный контроль
и дружинники.
Иду как все,
через турникет,
Глаза уперев
в ботинки.

И вдруг меня поразил укол,

Как в точку
акупунктуры.
Это лейтенант ОБХСС
мне сует
Книжечку с надписью
«Прокуратура».
И я
достаю
из широких штанин
Батон колбасы
и сосиски…
Теперь обращаюсь к нему:
«Гражданин

Начальник, мой номер по списку…»

4)Я достаю из широких штанин
}{уй, толщиной с майонезную банку!
Смотрите, завидуйте: я — гражданин!
А не какая-нибудь гражданка!

5) Я достаю из широких штанин
Все возмущённо кричат: «Гражданин!»…

6) Из школьного сочинения:
Маяковский сказал, что все будет «хорошо».
Он достает из широких штанин дубликат социального груза.
Маяковский достал из своих широких штанин такое, от чего дрогнула вся мировая буржуазия.
Слова Маяковского стали крылатыми, и у них никогда не отпадут крылья, даже через миллион лет.

7) Я не какая- нибудь гражданка, пить
Из рюмки
мелко глотками!
Я Гражданин с большой буквы Г,
Моя глотка широкая !
людям стихи
читаю!
А если меня тормозит мусора,
Прописки, мол , нет никакой,
То я не отстегиваю бабла,
Я гордо бью
в наглую морду!
А если, бывало,
печать где пробью,
То я достаю из широких штанин
Паспорт
с местной пропиской!
Смотри, мусора!
Я Гражданин!
Я Гражданин Киргизский!

8)Что там имеет любой из мужчин?
Мне не совсем понятно.
Я достаю из широких штанин …
И скромно прячу обратно.

9)На пляже нудистском достал из штанин ,
Чтобы похвастать: каков гражданин!…
Но, топлесс увидев Наталию,
Чего-то Он сник… и так далее…

10) Я достаю
из широких штанин
«Стечкин»,
Вставляю
в него
магазин,
Знаю, как будут мне рады,
В редакции
«Нашей Канады».

11) Я достаю из широких штанин
То, что хотел бы каждый грузин —
Красивый, гладкий, вкусный, большой —
Такой апельсин съел бы любой.

12)Тюбик в аптеке купил я один —
Сразу исчезли склероз и подагра,
Даже достал из широких штанин !
Спасибо тебе, виагра!

13) Я достаю из широких штанин
Лишь по нужде, но попал я впросак,
«Молнию», видимо, делал кретин:
То, что хотел, не достать мне никак.

14)Религий не сужу и не громлю идей,
Но соплеменники мне
все же как-то ближе.
Достань-ка из штанин … О, иудей!
Что ж, стоит познакомиться поближе.

15) Я достаю из широких штанин
Бутылку янтарного пива.
Не станет сознательный класть гражданин
В штаны краснокожую ксиву!

16) Я достаю из широких штанин ,
А он не успел из узких.
Вот и ещё вам довод один
В пользу фасонов русских!

17) Я достаю из широких штанин
И быстро бросаю в урну.
Как всякий воспитанный гражданин,
Веду я себя культурно!

18) 8-е марта. Женский день.
Спешу на глаза показаться.
Дома жена. И подругам не лень
С работы меня дождаться.

Подарок мужчина и семьянин
На день сей готовит. Слава им!
И я достаю из широких штанин
Для женщин самое главное.

Я вытащил. Тихо промолвил всем: «Плиз».
Подруги с дивана привстали.
Вот это подарок. Вот это сюрприз!
Такого давно не видали.

Вот женщины! Вижу в глазах я вопрос.
Но нет, вы не угадали.
С работы домой я зарплату принес.
За целых полгода дали!

Облако в штанах — Часть I Поэма Владимира Владимировича Маяковского

Случилось.
В Одессе это случилось.

«Я приду в четыре, — пообещала Мария.

Восемь.
Девять.
Десять.

Само собой наплевать
литой ли из бронзы
или сердце имеет железную подкладку.
Ночью только желания
, чтобы погрузить его лязг в мягкость,
у женщин.

Таким образом,
огромный,
Я стоял, сгорбившись, у окна,
и мой лоб растопил стекло.
Что это будет: любовь или нет?
А что за любовь:
большой или минутный?
Как такое тело могло иметь большую любовь?
Он должен быть крохотным,
скромная, маленькая любовь;
любовь, которая стесняется улюлюканья машин,
, который обожает колокола конок.

Снова и снова
прижимаясь к дождю,
мое лицо прижалось к его морде с ямами,
жду,
покрыт грохотом городского прибоя.

Тогда полночь, взбесившись с ножом,
догнал,
вырезать его
с ним!

Удар двенадцати упал
как голова из блока.

На оконных стеклах серые капли дождя
вместе выли,
наваливается на гримасу
как будто горгульи
Собора Парижской Богоматери выли.

Черт тебя побери!
Разве этого не достаточно?
Крики скоро разорвут мне рот.

Тогда я услышал,
мягко,
нервный скачок
как больной с постели.
Тогда,
еле движется,
сначала,
он скоро побежал,
взволнованный,
отчетливых.
А теперь еще парочка,
он метался в отчаянном танце.

На первом этаже обрушилась штукатурка.

Нервы,
больших нервов,
крошечных нервов,
нервов много!
безумно скакал
до скорого
их ноги подкосились.

Но ночь просачивалась и просачивалась по комнате
и глаз, отягощенный, не мог выскользнуть из
слизь.

Двери внезапно хлопнули та-ра-бах,
как будто гостиничные зубы
болтал.

Вы внезапно ворвались
вроде «бери или бросай!»
Покрытие замшевых перчаток,
вы заявили:
‘D’ вы знаете,
Я выхожу замуж.’

Хорошо, тогда выходи замуж.
Ну и что,
Я выдержу.
Как видите, я спокоен!
Как пульс
трупа.

Вы помните
как ты разговаривал?
‘Джек Лондон,
денег,
любовь,
страсть ».
Но я видел только одно:
ты, Джоконда,
пришлось украсть!

И вас украли.

В любви я снова буду играть,
дуга моих бровей пылает.
Что ж!
Бездомные бродяги часто находят
приют в сгоревшем доме!

Ты меня сейчас дразнишь?
‘У тебя меньше изумрудов безумия
копейки у нищего!
Но помните!
Когда они дразнили Везувий,
Помпеи погибли!

Эй!
Господа!
Любители
святотатства,
преступление,
и бойня,
вы видели
ужас ужасов
мое лицо
когда
я
абсолютно спокоен?

Я чувствую
мое «я»
для меня слишком мал.
Тело упорно выталкивает из меня.

Здравствуйте!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын великолепно болен!
Мама!
Его сердце горит.
Скажите сестрам его Люде и Оле,
ему негде спрятаться.

Каждое слово,
каждой шутки,
, который изрыгает его палящие уста,
прыгает как голая проститутка
из горящего публичного дома.

Люди нюхают
запах горелой плоти!
Подъезжает бригада мужчин.
Сверкающая бригада.
В ярких касках.
Но здесь нет ботинок!
Скажи пожарным
, чтобы с любовью подниматься, когда горит сердце.
Предоставьте это мне.
Я выкачу из глаз бочки слез.
Я упираюсь в ребра.
Я выпрыгну! Вне! Вне!
Они рухнули.
От сердца не прыгнешь!

От трещин на губах
на тлеющем лице
пепел поцелуя поднимается, чтобы прыгнуть.

Мама!
Я не умею петь.
В часовне сердца загорелся хоровой чердак!

Обгоревшие фигурки слов и чисел
беготня из черепа
как дети из пылающего здания.
Так страх,
в стремлении ухватиться за небо,
поднята высоко
пылающие руки Лузитании.

В тишине квартиры
там люди трясутся,
из доков вырывается стоглазое пламя.
Стон
в века,
, если можешь, последний крик: Я горю!

Владимир Маяковский — Литературные пинки

Я пройду мимо,
тащу бремя любви.
В какую бредовую
и больную
ночь,
я получил от Голиафов —
I, такой большой,
такой нежелательный?
— «Себе любимому автор посвящает эти строки»
— Владимир Маяковский, 1916

Так сложилась жизнь одного из самых одаренных и выдающихся представителей авангарда России.Человек, которому приписывают новое определение роли художника в обществе. Безумец русской литературы, покончивший с собой в состоянии затяжного отчаяния. Такова была жизнь Владимира Маяковского (1893-1930).

Объективных сведений о ранних годах поэта очень мало, только сведения из уст самого Маяковского. А с его склонностью к преувеличениям трудно различить, что правда, а что глупость. Вот что мы знаем наверняка: Маяковский родился в 1893 году в Багдади, грузинском селе, ныне известном как Маяковский, в семье обедневшего русского дворянина, ставшего лесничим.

Он описал свою молодость как одинокую, беспокойную и беспокойную. Природная красота Кавказа мало волновала его беспокойную душу. Однако технологии сделали. Когда он впервые увидел ночную подсветку фабрики по изготовлению заклепок, он написал в своей автобиографии, что «потерял интерес к природе. Недостаточно актуально ».

Его академическая жизнь в лучшем случае протекала без приключений, но она действительно разжигала огонь футуризма глубоко внутри поэта. По его собственным преувеличенным словам, за время учебы он приобрел «ненависть ко всему древнему, всему церковному и всему славянскому.”

В 1905 году его революционная жизнь началась с того, что он начал воровать обрезанные отцовские ружья и отдавать их местным социал-демократам. В пятнадцать лет Маяковский переехал в Москву и сразу связался с большевиками. Это было естественно для молодого человека. Маяковский погрузился в движение, ведя подпольную пропаганду по всей Москве.

В 1908 г. арестован за подрывную деятельность. Во время своего 11-месячного тюремного заключения Маяковский жадно читал и поклялся отказаться от политики в пользу искусства.Он отказался от нынешних авторов, таких как Достоевский и Пушкин, вместо Шекспира и Байрона. Именно в это время он впервые начал писать.

Первые попытки вызвали у него отвращение; настолько, что он бросил это и занялся абстрактной живописью. По иронии судьбы, именно в этот момент его наследие как поэта началось довольно неприятно.

Проведя вечер в компании однокурсника, Маяковский процитировал написанные им простые стихи — и даже попытался убедить своего друга, что он не писал эту строчку.Его друга не обманули, но он был полностью впечатлен. Тем более, что с этого момента он представил Маяковского людям как «мой друг, гений, знаменитый поэт Маяковский».

Его другом был Давид Бурлуик, который основал группу, которую он называл футуристами, личностями, посвятившими себя созданию новых форм в искусстве и литературе. Их главной задачей было привнести новый дух и энтузиазм в русскую культуру. Маяковский отлично вписался в движение.

Шел 1911 год, и Маяковский вышел на московскую сцену футуризма.Футуристы состояли из большого коллектива писателей, художников, музыкантов и театральных режиссеров. Выбор времени был идеальным. Нация была готова сбросить оковы прошлого.

Однако футуристы не столько восставали против правительства, сколько Ленин, который все еще находился в ссылке. Футуристы были против общего консерватизма России. В их сознании поэты и писатели в последнее время стали чересчур душными. Они хотели разрушить художественную условность и создать новые формы, соответствующие развитию машинного века.

Сказать, что футуристы оказали влияние на общество, — значит ничего не сказать. Они наслаждались ничем иным, как разгоном «респектабельных» общественных собраний с возгласами, наливанием чая и общим вандализмом — при этом они были одеты в причудливые костюмы с раскрашенными лицами. Маяковский очень естественно стал носить костюмы. Нередко было найти великого поэта в желтой тунике с цилиндром, тростью с золотым верхом и большой деревянной ложкой, носимой как бутоньерка. Его можно было увидеть (и услышать) на улицах Москвы, он выкрикивал свои стихи в мегафон.Маяковский нашел свою сцену.

Маяковский больше всех других футуристов потряс российское общество. Он был выше шести футов ростом и чрезвычайно красив, с угрюмыми глазами и толстыми губами. Его прическа варьировалась от густых и растрепанных черных волос до чисто выбритого черепа. Но было бы несправедливо описывать Маяковского в физических терминах, когда так много историй рассказывают об этом человеке и о последующих результатах. Это одна, описанная Иваном Буниным, относительно официальной художественной выставки, которую посетили «писатели, министры, депутаты и один высокопоставленный иностранный дипломат»:

«Я сидел с Горьким и финским художником Акселем Галленом, и Маяковский начал свое выступление с того, что внезапно подошел к нам, протолкнул стул между нашими, помогал себе из наших тарелок и пил из наших стаканов.Галлен завороженно смотрел на него, как он, вероятно, смотрел бы, если бы в банкетный зал ввели лошадь — в этот момент Милюков, тогда наш министр иностранных дел, поднялся для официального тоста, и Маяковский кинулся к нему, в центр. стола, вскочил на стул и закричал что-то настолько непристойное, что Милюков был совершенно ошеломлен. Через мгновение, восстановив самообладание, он попытался снова начать свою речь, но Маяковский закричал громче, чем когда-либо, и Милюков пожал плечами и сел.

«Тогда французский посол поднялся на ноги. Он был явно уверен, что русский хулиган ему уступит. Какая надежда! Его голос заглушил оглушительный рев Маяковского. Но это еще не все. Разразилось дикое и бессмысленное столпотворение. Начали кричать и сторонники Маяковского, колотя ногами по полу и кулаками по столам. Они кричали от смеха, скулили, пищали, фыркали. Но внезапно все это было подавлено поистине трагическим воплем одного из финнов — скорее пьяный, бледный, как смерть, он, очевидно, был потрясен до глубины души этим чрезмерным поведением и начал кричать во весь голос: только русские слова, которые он знал: «Много! Много! Много »(« Много! »Или« Много! »)

Маяковский определенно был угрожающим персонажем в глазах всех, кому небезразличны традиционные русские стихи.Его стиль — каламбур, ударные ритмы и необычное использование языка — приводил в ужас русскую интеллигенцию. В их глазах этот эгоцентричный персонаж со всей его мелодрамой, трагедией и революционными идеями был предателем.

Во введении к книге «Клоп и избранные стихи» критик и журналист Патриция Блейк описывает стиль Маяковского:

«Из этих текстов рождается единственный крик боли, временами едва переносимый человеческим ухом. Его поэтические приемы служили, прежде всего, для усиления воздействия его чувств на чувства читателя — или, скорее, слушателя, поскольку его стихи были написаны для чтения вслух.Какой бы сложной ни была структура языка и размера, эффект всегда мгновенен; Маяковский обладал необычайным чутьем на уличный язык и умением превращать его в совершенно оригинальный, но знакомый язык. Вот почему он достиг гораздо большей аудитории, чем большинство модернистских поэтов.

«С такими элементами, как уличный сленг, популярные песни и частушки (сатирические джинглы индустриальной эпохи), Маяковский создал индивидуальный стиль, включающий грамматические деформации, причудливые инверсии, неологизмы и каламбуры.Он был очень изобретателен в создании новых глагольных форм с, как он это называл, «небольшой заменой суффиксов и флексий».

«Его потрясающие образы прорываются в переводе. Смелые, крайние и часто жестокие его изображения составляют его самое эффективное средство коммуникации. Он был мастером метафор и гипербол ».

Поэзия была конфессиональной. Основная тема его лирических стихов — любовные несчастья. Его знаменитая работа «Облако в штанах», длинная, насыщенная пьеса, сосредоточена вокруг двух нелюбящих «Марий».Многие из его проблем были созданы им самим. Это был красивый, знаменитый поэт, которого обожали женщины. Однако казалось, что Маяковский всегда шел трудным путем в жизни и любви. Он ухаживал за женщинами, которые были ему недоступны.

Первой женщиной, которая сильно повлияла на его жизнь, была Лили Брик, с которой он познакомился в 1915 году. Брик был женат на Осипе Брике, критике и редакторе, но Маяковский продолжал преследовать его, и некоторое время группа жила как menage a trois.

Лили так взволновала Маяковского, что он написал для нее эпическую поэму «Костяная флейта», хотя, наверное, это произведение ей не слишком льстило.Стихотворение было описано как «самое жестокое обвинение женщины и женственности, которое может быть сформулировано в наше время». Как ни странно, Лили было нелегко обидеться и она благословила Маяковского прочитать стихотворение публично.

Именно в этом стихотворении он впервые оплакивает идею покончить со всем этим пулей. Самоубийство постоянно повторялось в его творчестве. В «Человеке» он написал:

«Сердце тоскует по пуле
, а в горле бредит бритва…
душа дрожит;
она застряла во льду,
и ей нет выхода! »

Когда в 1917 году разразилась Гражданская война в России, Маяковский быстро собрал свою «армию» писателей и художников.Пока интеллектуалы и аристократы бежали из России, известность Маяковского значительно выросла — настолько, что его обвинили в том, что он оторвался от вновь обретенных страданий русского народа. В то время как многие россияне были доведены до физического упадка, Маяковский остался равнодушен. В «Облако в штанах» он пророчил революцию, пропустив дату только на год:

«Я вижу, кого никто не видит,
пересекаю горы времени.
Там, где человеческие глаза останавливаются,
там, во главе голодных орд,
1916 год наступает
в тернистом венце революции.”

После Гражданской войны Маяковский «выпал из подножки». Он чувствовал, что новое правительство слишком ограничено, и его отношение колебалось между набожным последователем и откровенным критиком. Он выпустил большое количество пропагандистских плакатов, джинглов и эпических стихов. Но он также считал себя бунтарем, человеком, чья миссия заключалась в том, чтобы спасти советскую литературу, а не преклониться перед ней.

В течение следующих девяти лет или около того Маяковскому разрешалось делать все, что ему заблагорассудится, проводить чтения по всей гигантской стране перед большими толпами.Некоторые из его работ в этот период включают:

«150 000 000», стихотворение об американском вмешательстве в Гражданскую войну, в которой русский крестьянин Иван с 150 миллионами голов сражается в рукопашной с Вудро Вильсоном; «Париж», в котором он предлагает Эйфелевой башне возглавить революцию; и «О конференциях», где туловища офисных работников сливаются в одну конференцию, в то время как их нижняя половина совещается где-то в другом месте.

Произведение Маяковского было опубликовано «Левым фронтом литературы» (ЛЭФ) в журнале группы.Однако журнал быстро закрылся, что потрясло Маяковского. Именно в это время он решил поехать за границу, в Америку и Францию. Путешествие только еще больше взволновало его. В Америке он обнаружил, что страна является технологически развитой нацией (которой он восхищался), но также находящейся в тисках жадности и грязи. Более приятно его удивил визит во Францию, которая когда-то казалась ему самой декадентской страной в мире.

Когда он вернулся домой, он был вне себя от радости вернуться, но настроение продлилось недолго.Сталин все руководил. «Пролетарские рубаки», как он их называл, набирали силу, что означало возврат к консерватизму. Маяковский пытался возродить дух ЛЕФ, но Союз пролетарских писателей (РАПП) был доминирующей литературной группой. Они заклеймили ЛЭФ и его членов анархистами с «троцкистскими левыми уклонами».

РАПП, как и футуристы десятью годами ранее, поддержала «новое» правительство. За исключением того, что вместо Ленина они следовали за Сталиным.

Это момент, 1928 год, когда Маяковский действительно дошел до самой низкой точки в своей жизни. Он осознал противоречия между идеалами и реальностью коммунизма. Он видел, как в конечном итоге это вызвало еще большее разделение между людьми. И он в традиционном для Маяковского стиле противопоставил это в своем творчестве.

«Клоп» — это пьеса, написанная Маяковским в 1928 году и описывающая мир коммунистической России таким, каким его мог видеть только Маяковский. Первая половина пьесы посвящена коммунистическим аферистам и аферистам.Злодей — Присыпкин, «кишащий клопами, бренчащий на гитаре и пропитанный водкой вульгарный человек, гордый обладатель партийного билета и пролетарской родословной». Действие второй половины происходит в будущем — 1978 году — где избыток — это пережиток прошлого. Здесь героем становится Присыпкин — он воскрешен как «зоологическое диковинка». Когда он просит книги о цветах и ​​мечтах, никто не понимает, о чем он говорит. Вместо этого ему предлагают книги по садоводству и медицинскому гипнозу. Присыпкина в итоге держат в клетке, как животного в зоопарке, хотя зоопарков в будущем не будет.В финальной сцене спектакля Присыпкин обращается к публике:

«Граждане! Братья! Мой народ! Дорогие! Как вы сюда попали? Так много вас! Почему я один в клетке? Дорогие, друзья, приходите ко мне! Почему я страдаю? Граждане! »

Неудивительно, что спектакль не получил успеха. В 1928 году, когда Россия была охвачена пылом коммунизма, российская публика не была готова признать предупреждение, которое он представил. Однако из-за его известности его работа не подвергалась публичной критике, а за закрытыми дверями бюрократы кипели.

Интересно отметить, что в 1955 году новая продукция имела огромный успех в Советском Союзе. По сей день «Постельный клоп» снимается на всей территории бывшего Союза.

В 1928 году Маяковскому было поручено написать цикл рассказов из Парижа. Однако вместо того, чтобы передать свой типичный стиль прозы, он представил только «экстатическое» любовное стихотворение. Он встретил вторую женщину, которая сильно повлияла на его жизнь.

Татьяна Яковлева, русская эмигрантка, жила со своим дядей в Париже.Татьяна была красивой женщиной, которая в качестве модели посещала страницы модных журналов. Маяковский познакомился с ней, когда ей было восемнадцать, и был поражен ее умом и любовью к поэзии. Они познакомились друг с другом на равных, несмотря на разницу в возрасте и образе жизни. Многие говорят, что никогда не видели Маяковского таким нежным среди других людей.

Когда Маяковский вернулся в Россию, он постоянно писал ей, говоря о замужестве и о том, как она нужна стране. К лету 1929 года он планировал еще одну поездку в Париж, но правительство, с которым он так упорно боролся всего десятью годами ранее, отказало ему в визе.Он достиг дна, когда узнал, что Татьяна вышла замуж за француза.

И снова Маяковский ответил ст. Его следующая пьеса «Баня» была «прямым нападением на приближавшуюся к нему бюрократию». Главный герой — директор «службы координации», который погряз в собственном эго, избегая работы любой ценой. Однажды вечером он посещает спектакль, в котором изображен его собственный образ жизни. После этого он протестует против пьесы, говоря, что массам нельзя позволять смотреть ее, потому что они не поймут — и нет причин объяснять им это.

На этот раз бюрократы не остались без внимания к пьесе Маяковского. На самом деле у некоторых критиков было «зловещее кольцо». После провала спектакля Маяковский нарисовал в театре плакат:

«Нельзя сразу распарить рой бюрократов.
Не хватило бы бань и мыла.
Кроме того, бюрократам помогает перо критиков?
Как Ермилов (чиновник РАПП) ».

Маяковский стал очень параноиком из-за того, что его недоброжелатели замышляли против него заговор.На самом деле в
году они были более сдержанны с Маяковским, чем другие футуристы, ныне обозначенные как «интеллигенция».

Именно здесь он написал свою последнюю эпическую поэму, незаконченную «На вершине моего голоса»:

«Мой стих
трудом
разорвет горную цепь лет,
и представится
тяжеловесным,
сырым,
материальным,
как акведук,
рабами Рима построено
,
войдет в наши дни»

Маяковский все больше впадал в депрессию.В начале апреля 1930 года он был госпитализирован с нервным истощением. 10 апреля знакомый охарактеризовал встречу с Маяковским как «мрачную».

Четыре дня спустя Маяковский умер.

Драматическая история рассказывает нам, что он покончил жизнь самоубийством за два дня до его совершения. Он начал играть в русскую рулетку один раз в день — и дважды выигрывал. На третий день, 14 апреля, он написал записку, надел чистую рубашку (по русским суевериям), вставил единственный патрон в свой револьвер и снова сыграл в русскую рулетку.На этот раз он проиграл.

В своей последней заметке он написал:

«И, как говорится, инцидент закрыт.
Лодка любви разбилась о повседневную рутину.
Теперь жизнь и я уходим. Зачем тогда беспокоить
, чтобы уравновесить взаимные печали, боли и обиды ».

Другая часть записки гласит:

«Никого не обвиняйте в моей смерти и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойному ужасно не нравились подобные вещи. Мама, сестры и товарищи, простите меня — это не выход (не рекомендую другим), но другого у меня нет.Лилия — любите меня… Товарищи из ВАПП (подразделения РАПП) — не считайте меня слабонервным. Серьезно, я больше ничего не мог сделать ».

После его смерти по стране прокатилась волна печали. Более 150 000 человек видели его тело в состоянии под венком из молотков, маховиков и винта с надписью:

«Железный венок железному поэту».

Сталин, возможно, пытаясь использовать самоубийство поэта для собственной выгоды, обвинил в смерти Маяковского группу, потерявшую его расположение: РАТОП.Это привело к одной из его печально известных чисток, в ходе которой были ликвидированы члены РАПП.

На самом деле, одно из заявлений Сталина говорит само за себя. Первая часть, комплимент:

«Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи».

Вторая часть звучит как предупреждение:

«Безразличие к его памяти и работе — преступление».

Через несколько дней Триумфальная площадь Москвы была переименована в площадь Маяковского. По всей стране в парках стали появляться статуи поэта.Бюрократы быстро присоединились к поэту, которого они прокляли всего год назад. Его прах был помещен среди могил Гоголя и жены Сталина. Сейчас они покоятся под огромным монументом из красно-черного мрамора на Ново-Девечьем кладбище в Москве.

Человек, который при жизни был великим поэтом, после смерти стал еще более огромным. Он стал частью коммунистического истеблишмента. Что, по словам Бориса Пастернака, стало его второй смертью.

Интересное примечание: когда умер Маяковский, ученые изучили его мозг и обнаружили, что он весил 1700 граммов против 1400 в среднем.

Владимир Маяковский. Русские стихи в переводах

Отец Маяковского был бедным дворянином, работал старшим лесником на Кавказе. В детстве Маяковский залезал в огромный глиняный чан с вином и читал вслух стихи, пытаясь усилить силу своего голоса резонансом чана. Маяковский был не только Маяковским, но и мощным эхом его собственного голоса: ораторская интонация была не только его стилем, но и самим характером.

Находясь в заключении в Бутырской тюрьме в Москве в 1909 году, когда ему было всего шестнадцать, Маяковский погрузился в Библию, одну из немногих доступных ему книг, и его ранние громовые стихи усыпаны библейскими метафорами, причудливо связанными с мальчишескими богохульствами.Он интуитивно понял, что «улица будет содрогаться, без языка, без средств кричать и говорить»; так он дал слово улице и таким образом произвел революцию в русской поэзии. Его блестящие стихи «Облако в штанах» и «Флейта и позвоночник» возвышались над стихами его поэтической среды, как величественные вершины его родного Кавказа возвышались над маленькими домиками, цеплявшимися по бокам. Призывая к изгнанию Пушкина и других богов русской поэзии из «парохода современности», Маяковский фактически продолжал писать в классической традиции.Вместе со своими соратниками Маяковский основал футуристическое движение, ранний сборник которого был назван весьма знаменательно «Пощечиной общественному вкусу» (1912). Горький был прав, когда заметил, что хотя футуризма, может быть, и не было, существовал великий поэт — Маяковский.

Для Маяковского не было вопроса, принимать ли Октябрьскую революцию. Он сам был революцией со всей ее мощью, ее крайностями, ее эпической пошлостью и даже жестокостью, ее ошибками и трагедиями. Революционное рвение Маяковского проявляется в том, что этот великий любовно-лирический поэт посвятил свои стихи идеологическим лимерикам, рекламным щитам политики.В этом рвении, однако, и заключалась его трагедия, поскольку он сознательно стоял «на глотке своей собственной песни» — позицию, которую он однажды блестяще подчеркнул: «Я хочу, чтобы меня понимала моя родина, но меня не поймут — Увы! Я пройду по родной земле, как косой дождь ».

Его уныние в личных делах и разочарование в политике заставили его застрелиться из револьвера, который он использовал в качестве реквизита в фильме двенадцатью годами ранее. Поскольку его одновременно и уважали, и оскорбляли, его смерть имела глубокий, хотя и разный смысл для всех.На его похороны пришли десятки тысяч человек. Маяковский был канонизирован Сталиным, который сказал о нем: «Маяковский был и остается лучшим и самым талантливым поэтом нашего времени. Безразличие к его стихам — преступление ». Это была, по мнению Пастернака, вторая смерть Маяковского. Но он умер только как политический поэт; как великий поэт любви и одиночества он выжил.

Владимир Владимирович Маяковский | Encyclopedia.com

РОДИЛСЯ: 1893, Багдади, Грузия

УМЕР: 1930, Москва, Россия

ГРАЖДАНСТВО: Русский

ЖАНР: Поэзия, драма 9000OR4

WORKS в брюках (1915)
Война и мир (1917)
Революция: Хроника поэта (1917)
Человек (1918)
Владимир Ильич Ленин (1925)

Обзор Май 904аковский

Владимир считается центральной фигурой русского футуристического движения и главным артистическим голосом большевистской революции 1917 года.Русские футуристы рассматривали свою работу как ведущий способ эстетического выражения своего времени — период, отмеченный насильственными социальными потрясениями и последующим падением установленного правительства России. Маяковский обычно считается одним из самых новаторских поэтов в литературе двадцатого века.

Биографические и исторические произведения

Детство в Багдади Владимир Маяковский родился 7 июля 1893 года в западногрузинском селе Багдади, младшим из троих детей, в семье русских родителей — Владимира Константиновича Маяковского и Александры Алексеевны Маяковской .Его отец был лесником, чиновником российского правительства, работа которого привела его в горы Кавказа. Юный Маяковский изредка сопровождал его в этих поездках. Он провел остаток своего детства, играя в Багдади и его окрестностях, где он изучил грузинский, единственный иностранный язык, который он когда-либо выучил.

Социал-демократическая рабочая партия и тюрьма После смерти отца в 1906 году мать Маяковского перевезла семью в Москву. Там он учился в государственной средней школе.Он был не по годам развитым интеллектуальным ребенком, рано полюбивший литературу, но мало интересовавшийся школьными занятиями. В 1908 году он вступил в Социал-демократическую рабочую партию, подрывную антицарскую организацию. В это время Россия находилась под контролем Николая II, последнего царя в истории страны. Во время его правления мирные демонстранты, стремившиеся подать петицию Николаю II, были расстреляны тайной полицией в событии, которое в конечном итоге подорвало власть царского режима, Кровавого воскресенья.В возрасте от пятнадцати до шестнадцати лет Маяковский был трижды арестован тайной полицией, которая собрала доказательства, связывающие его с такой преступной деятельностью, как управление нелегальной типографией, ограбление банков и организация побега из тюрьмы политических заключенных. Он был заключен в тюрьму на шесть месяцев после его третьего ареста по обвинению в побеге из тюрьмы и оказался настолько тревожным среди других сокамерников, что его часто переводили и в конечном итоге помещали в одиночную камеру.

Освобождение из тюрьмы и исполнение стихов После выхода из тюрьмы он поступил в Московский художественный институт, надеясь стать художником.Там он познакомился с русским художником-кубистом Давидом Бурлюком, который познакомил его с новаторскими тенденциями в изобразительном искусстве и поэзии, известными как авангард. Одетый в эпатажную одежду, такую ​​как желтая туника, ставшая его визитной карточкой, высокий и суровый красавец Маяковский вскоре стал доминирующим и самым популярным поэтом-исполнителем в группе, часто очаровывая публику своими громкими драматическими речами.

Первая драма, написанная и исполненная В 1913 году он написал и исполнил свою первую драму, «трагедию» Владимир Маяковский , которую разыграли при полных залах любопытных, а иногда и раздражительных зрителей.Двумя годами позже Маяковский познакомился с Осипом и Лилей Брик, положив начало отношениям, которые сильно повлияли на его личную и профессиональную жизнь: Осип Брик, богатый юрист с сильными литературными интересами, стал издателем Маяковского, а Лиля, жена Осипа, стала любовницей Маяковского и вдохновителем для его творчества. большая часть его страстной любовной поэзии, в том числе The Backbone Flute (1916) и About That (1923).

Поэт революции Вспышка большевистской революции в 1917 году, свергнувшая царский режим и даровавшая власть Советам, дала Маяковскому возможность объединить свою политическую приверженность и художественные таланты, и он бросился в путь. с головой в дело продвижения нового режима.Виктор Шкловский, ведущий российский критик, писал в своих мемуарах: «Маяковский вошел в революцию, как он войдет в свой собственный дом». Вскоре он стал официальным поэтом революции, он применил свои поэтические способности к написанию песен, лозунгов и джинглов, разъясняющих большевистскую идеологию, а также использовал свои способности художника и иллюстратора для создания большого количества пропагандистских плакатов и карикатур. Он гордился своей способностью создавать утилитарную литературу, не жертвуя собой как поэт, и критики также восхищаются его достижениями, часто цитируя его стихотворение из трех тысяч строк Владимир Ильич Ленин , написанное после смерти вождя в 1924 году, как единое целое. из его лучших произведений, коммунистический эквивалент религиозного эпоса.

Советский представитель В середине-конце 1920-х годов он путешествовал по Европе, Мексике и США в качестве официального представителя Советского правительства. В этих поездках за границу он вел изнурительный график публичных выступлений и записывал свои впечатления от капиталистических обществ, которые он посещал. Он выразил свое восхищение американской технологией и архитектурой в своем цикле Америка (1925), который включает одно из его самых известных стихотворений «Бруклинский мост», восхваление американской инженерии и всеобщего бедственного положения простого рабочего.

Напряженные отношения В течение последних нескольких лет своей жизни Маяковский пережил череду личных разочарований и критических нападок со стороны советских чиновников, которые подорвали его уверенность и стойкость. Он все больше разочаровывался в расширении партийной бюрократии и проникновении буржуазных ценностей в новый порядок. В то же время консервативные большевистские лидеры утверждали, что творчество Маяковского слишком индивидуалистично.Пятилетний план Иосифа Сталина выступал за коллективизацию сельского хозяйства и искусства; а лидеры большевиков утверждали, что дореволюционные футуристические убеждения Маяковского несовместимы с их идеологией. Под крайним политическим давлением он был вынужден отказаться от редакции New LEF , возрождения футуристического журнала LEF , и вступил в Российскую ассоциацию пролетарских писателей (РАПП), консервативную литературную организацию, контролируемую государством.

Депрессия, отчаяние и самоубийства Растущее отчаяние и двойственность, которые он испытывал по отношению к собственной жизни и будущему своей нации, ясно отражены в его сатирах на обывательских советских бюрократов — Клоп (1929) и Баня (1930) — написано и исполнено в последние два года его жизни.Считавшиеся возмутительным оскорблением государства, пьесы получили резкие отзывы и были запрещены в Советском Союзе до 1955 года. Хотя в последние месяцы жизни Маяковский сохранял свой обычный напряженный общественный график, он был эмоционально опустошен, принимая критическое неприятие его работы. как личное нападение. Разрываясь между яркой оригинальностью своего искусства и желанием «наступить на горло» своему таланту на службе у компании, он играл в русскую рулетку — времяпрепровождение, которое он любил в унынии, и умер от собственной руки 14 апреля 1930 года. .

Произведения в литературном контексте

Влияния на голосовые темы и революционные темы На Маяковского сильно повлияли его роман с Лилей Брик, его обширные путешествия, война и революция. Его лирические стихи часто посвящены любви. Тем не менее, его политические стихи, которые демонстрируют другие влияния, охватывают широкий диапазон: он написал длинную, высококлассную дань уважения Ленину, забавную политическую сатиру и политические брошюры. Он писал детские стихи с политическим подтекстом, иногда стихи о таких событиях, как строительство канала, и политические стихи, призванные повлиять, а не увековечить политические решения.Его любовные стихи и даже его реклама отражали политическую озабоченность. About That (1923) — это столько же о политике, сколько о любви; в одной рекламе резиновых калош изображены серп и молот на ступени калоши.

Высказывание исторических неудач и противоречий Как так называемый Поэт революции, Маяковский озвучивал несчастья и противоречия российской истории двадцатого века. Читая его стихи как захватывающие проявления словесного мастерства, он стремился изобрести голос, который был поистине революционным.Наиболее примечателен этот голос поэта или оратора, который он разработал, чтобы выдвигать свои темы. В его политически ориентированном стихе персонаж берет на себя роль самоотверженного спасителя, отдающего свою жизнь за Революцию. Еще одна роль, которую часто играет оратор, — это социальный критик и пророк Революции. Например, в «Облако в штанах » (1915) этот поэт сурово наказывает буржуазию (класс капиталистов) за их самоуспокоенность по поводу надвигающегося разрушения их мира.Этот оратор демократически отождествляет себя с «уличными тысячами — студентами, проститутками, подрядчиками» в манере, напоминающей Уолта Уитмена, стихи которого Маяковский читал в переводе.

Футуристический стиль Футуристические поэты стремились разрушить традиционные поэтические образы. Они сделали это за счет пренебрежения условностями, использования причудливых образов и изобретенной лексики, а также приемов, заимствованных из авангардной живописи, включая неправильные шрифты, необычные иллюстрации и почерк автора.Маяковский практически отказался от метрической структуры в своих стихах. На странице его стих выстроен в неправильные строчки — часто ступенчато, как в произведениях современного американского поэта Уильяма Карлоса Уильямса — и обычно скрепляется сильными, но непредсказуемыми внутренними схемами рифм. Его оригинальность как поэта во многом объясняется использованием им гиперболических (преувеличенных) образов, часто кощунственных или жестоких.

По отдельности у него не было последователей из русских поэтов, о которых можно было бы говорить, и его особый поэтический стиль никогда не получил дальнейшего развития.В Литве, однако, считалось, что Маяковский как поэт-футурист сформировал движение «Четыре ветра», которое впервые повлияло на его футуризм.

Работы в критическом контексте

Намерял это Маяковский или нет, было несколько критических заблуждений относительно его работы. По сей день дискуссии о нем все еще быстро деградируют до старых про и антикоммунистических позиций, которые доминировали в критических подходах к нему и его работе во время холодной войны. Тем не менее, примечательно, что новый образ поэта начал формироваться, особенно в научных статьях, опубликованных после распада Советского Союза в 1991 году.

ЛИТЕРАТУРНЫЕ И ИСТОРИЧЕСКИЕ СОВРЕМЕННИКИ

Среди известных современников Маяковского:

Игорь Стравинский (1882–1971): русский композитор, известный своими оркестровыми работами для балетов, в первую очередь Весна священная и Весна священная .

Давид Бурлюк (1882–1967): украинский художник, тесно связанный с русским футуризмом, который был знаком с Маяковским и оказал на него раннее влияние.

Борис Пастернак (1890–1960): русский писатель, лауреат Нобелевской премии, известный своим эпосом Доктор Живаго .

Иосиф Сталин (1878–1953): коммунистический лидер Советского Союза с 1922 по 1953 год, Сталин был печально известен своим диктаторским режимом и казнями, возможно, миллионов несогласных.

То, что он преуспел в изучении литературы уже в возрасте девяти лет, также обычно не замечается критиками, поскольку они склонны считать его неграмотным популистом. Это критическое заблуждение о поэте еще больше усугубляет тот факт, что Маяковский намеренно писал так, как будто он не умел писать.Он игнорировал академическую структуру стихов. Доминирующие элементы в его стихах демонстрируют тенденцию к устному звучанию и предпочтение акцента на звучании поэзии. Как описывает это российский критик Д. С. Мирский, «Поэзия Маяковского очень громкая, очень неочищенная и совершенно не разделяет« хороший »и« плохой »вкус». Он отмечен мощным ритмом, часто напоминающим бодрящую маршевую каденцию, которая естественно приходила Маяковскому, который громко объявлял свои стихи своим гудящим бархатным голосом — по общему мнению, приятно слышать.Этот доминирующий устный элемент сумел обмануть критиков Маяковского, заставив их относиться к нему как к подлинно неграмотному, даже несмотря на то, что воспоминания о нем полны рассказов о том, как он лежал в постели, читал или с нетерпением говорил о том, что он недавно прочитал.

Отзывы о литературе

1. Маяковский был так называемым поэтом революции. Изучите русскую революцию 1917 года. Как она повлияла на мирных жителей России? Как это влияние отражено в творчестве поэта?
2. Русский революционер Владимир Ильич Ленин оказал глубокое влияние на Маяковского, который даже написал песню-дань уважения своему вождю.Изучите краткую биографию Ленина. Затем найдите определение и изучите составные части песнопения. В групповом обсуждении решите, насколько Ленин был важен для Маяковского. Что в песне Владимира Ильича Ленина говорит об отношении и чувствах поэта?
3. Тем, кто интересуется русской революцией, следует прочитать Десять дней, которые потрясли мир (1919), рассказ об Октябрьской революции 1917 года из первых рук, сделанный американским журналистом Джоном Ридом. Ленин сам прочитал книгу и написал яркое вступление к изданию 1922 года.

ОБЩИЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ОПЫТ

Вот несколько произведений писателей, которые также сосредоточились на темах безответной любви или революции, или того и другого:

Дело товарища Тулаева (2004), роман Виктора Сержа. Эта книга о сталинской чистке — тоже загадка, триллер и рассказ о великом мужестве и благородстве.

Тьма в полдень (1940), роман Артура Кестлера. В этой истории главный герой — отставной большевик и революционер, которого сажают в тюрьму, пытают и судят за государственную измену.

В Casa Azul: Роман революции и предательства (2003), роман Миган Делахант. В этом исторически обоснованном романе автор исследует революцию и любовь в мирах Фриды Кало и Льва Троцкого.

Судьба человека (1933), роман Андре Мальро. В этом художественном рассказе о китайской революции автор исследует внутреннюю работу умов таких персонажей, как Чен Та Эр, террорист-убийца с совестью.

БИБЛИОГРАФИЯ

Книги

Марков, Владимир. Русский футуризм: история . Беркли и Лос-Анджелес: Калифорнийский университет Press, 1968.

Шкловский, Виктор. Маяковский и его окружение . Эд. и пер. Лили Фейлер. Нью-Йорк: Додд, Мид, 1972.

Смит, Джеральд Стэнтон, Д. С. Мирский: Русско-английская жизнь, 1890–1939 . Нью-Йорк: Oxford University Press, 2000.

Terras, Victor. Владимир Маяковский . Бостон: Twayne, 1983.

Periodicals

Erlich, Victor.«Мертвая рука будущего: затруднительное положение Владимира Маяковского». Slavic Review , 21 (1962): 432–40.

Урбашевски, Лаура Шир. «Канонизация« лучшего, самого талантливого »советского поэта: Владимир Маяковский и советский литературный праздник». Модернизм / современность , 9 (ноябрь 2002 г.): 635–665.

Веб-сайты

Linux.org. Облако в штанах Владимира Маяковского . Получено 31 марта 2008 г. с http://vmlinux.org/ilse/lit/mayako.htm.

Лоосавор. Мейерхольд и Маяковский: биомеханика и коммунистическая утопия . Получено 31 марта 2008 г. с сайта http://loosavor.org/2006/08/biomechanics_social_engineerin.html. Последнее обновление 5 августа 2006 г.

Государственный музей В.В. Маяковского . Получено 31 марта 2008 г. с сайта http://www.museum.ru/Majakovskiy/Expos1e.htm.

Ars Interpres Publications

 На страницу художника На нашу домашнюю страницу 

 К Части II К Части IV 

Облако в штанах
Владимир Маяковский
перевод с русского Андрея Кнеллера

Часть III.
 
Ах, как и откуда
До этого дошло
Что грязные кулаки безумия
Против светлой радости поднялись в воздух?
 
Она пришла,--
Мысль о сумасшедшем доме
И в отчаянии занавесил мне голову.А также
Как в дредноутах  15  падение
С удушающими спазмами
Мужчины прыгнули в люк, прежде чем корабль погиб,
Безумный Бурлюк  16  прополз, проезжая
Сквозь кричащие щели его глаза.
Его веки почти кровоточат,
Он встал на колени,
Встал и пошел
И в страстном настроении,
С нежностью, неожиданной для такого тучного,
Он просто сказал:
Хорошо!  17 
 
Хорошо при осмотре желтый свитер  18 
Скрывает душу!
Это хорошо, когда
На виселице, перед лицом ужаса,
Вы кричите:
Пейте какао - Ван Хаутен!  19 
 
Этот момент,
Как бенгальский свет,
Треск от взрыва,
Я ни на что не променяю,
Ни за какие деньги.Затуманенный сигарным дымом,
И растягиваясь, как стакан с ликером
Было видно пьяное лицо Северянина.  20 
 
Как ты посмел называть себя поэтом
И серые, как перепел, щебечут твою душу!
Когда
С кастетами из латуни
В этот самый момент
Вы должны расколоть череп мира!
 
Ты,
С одной только мыслью в голове,
Я танцую стильно?
Посмотри как я счастлива
Вместо,
Я,--
Сутенер и мошенник все это время.
 
От всех вас,
Которая пропитана любовью к простому веселью,
Кто пролил
Слезы на века, пока ты плакал,
Я уйду
И поместите монокль солнца
В мой широко распахнутый глаз.Я буду носить яркую одежду, самую диковинную
И бродить по земле
Чтобы угодить и опалить публику,
И передо мной
На металлическом поводке,
Наполеон будет бегать, как маленький щенок.
 
Как женщина, дрожа, ляжет земля,
Желая уступить, она медленно упадет.
Вещи оживут
И со всех сторон
Их губы шепелявят:
Ням-ням-ням-ням-ням!
 
Внезапно,
Облака
И другие вещи в воздухе
Возбужденный каким-то удивительным волнением,
Как будто рабочие в белом там наверху,
Объявлена ​​забастовка, вся горькая и эмоциональная.Дикий гром гневно выглянул из облака.
Фыркнув огромными ноздрями, он завыл
И на мгновение лицо неба изогнулось,
Напоминает железный Бисмаркс  21  хмуро.
 
И кто-то,
Запутавшись в лабиринте облаков,
В кафе, протянул руку сейчас:
Оба, как-то нежные,
И с женским лицом,
И сразу, как пушка.
 
Вы думаете
Это солнце над чердаками
Слегка растягиваясь, чтобы ласкать щеки кафе?
Нет, снова продвигаемся, чтобы убить радикалов
Это генерал Галлиффет!  22 
 
Вынимайте руки из карманов, странники -
Возьмите бомбу, нож или камень
А если безрукий окажется,
Пусть идет воевать одним лбом!
 
Продолжай, голодать,
Рабский
И оскорбленные,
В этой кишащей блохами грязи не гниют!
 
Продолжай!
Ну очередь по понедельникам и вторникам
В праздники красить их кровью!
Напомни земле, кого она пыталась унизить!
Со своими ножами будь груб!
Земля
Разжирела, как лицо хозяйки,
Кого любил Ротшильд  23 !
 
Пусть флаги развеваются на линии огня
Как и в праздники, с засветкой!
Эй, фонари, поднимите торговцев выше,
Пусть их туши повиснут в воздухе.Я проклял,
Зарезан
И ударил по лицу,
Ползла за кем-то,
Кусать ребра.
 
В небе красный, как Марсельеза,  24 
Закат задыхался дрожащими губами.
 
Это безумие!
 
От войны ничего не останется.
 
Придет ночь,
Укусить тебя
И проглотить несвежий.
 
Посмотрите--
Небо снова играет Иуду,
С горсткой звезд, пропитанных предательством?
 
Ночь,
Подобно Мамаю,  25  пировал от восторга,
Сокрушая город своей массой низов.Наши глаза не смогут пробиться в эту ночь,
Черный, как Азеф!  26 
 
Я сижу в углу салона,
Проливая вино на мою душу и на пол,
И я вижу:
В углу горят круглые глаза
И с ними Мадонна кусает самое сердце.

Зачем дарить такое сияние этой пьяной массе?
Что они могут предложить?
Вы видите еще раз,
Они предпочитают Варавву  27 
Над Человеком Голгофы?
 
Может быть, сознательно,
В человеческом месиве ни разу
Я ношу свежее лицо.Я,
Возможно,
Самый красивый из твоих сыновей
Во всем человеческом роде.
 
Дай им,
Те, что отлиты от восторга,
Быстрая смерть уже,
Чтобы их дети выросли правильно;
Мальчики - в отцов
Девочки - в беременных.
 
Как мудрецы, пусть новорожденные младенцы
Поседеть от проницательности и мысли
И они придут
Крестить младенцев именами
Из стихов, которые я написал.
 
Хвалю машину и индустриальную Британию.
В каком-то обычном, обычном евангелии,
Возможно, это будет написано
Это я тринадцатый апостол. 28 
 
И когда мой голос похабно грохочет,
Каждый вечер,
Часами и часами,
в ожидании звонка
Сам Иисус может принюхиваться
Незабудки моей души.
 

 К началу страницы К заметкам переводчика