Короткие стихи лермонтова легкие: Легкие стихи Лермонтова: полный список

Вдали от России

Вдали от России
Мемуары
ОЛЬГА АНДРЕЕВА КАРЛИСЛ
Книги Томаса Данна

Прочитать обзор

Звук поэзии

Мои самые ранние воспоминания — это взрослые, которые читали стихи в нашей квартире под Парижем — мой отец, мои тети и дяди, а также Марина Цветаева.Мне было бы пять или шесть лет, и я не знал, что есть миры за пределами нашей семьи, темнеющая столовая комнату, горячий ароматный чай и захлестнувшие нас волны поэзии.

Цветаева имела бледно-зеленые глаза, ее кожа была смуглой, а короткие волосы были покрыты серебром. Мне понравилась ее резкость — бойкие движения, низкий, слегка скрипучий голос с жесткими r ‘s родовитого москвича.

Цветаева носила тяжелые серебряные браслеты на запястьях; кожаный ремень был туго затянут вокруг ее талии. Я помню ее острый профиль на фоне сумерек, звон ее браслетов и русские стихи. поставлено в несколько стилизованной манере, яркое и в то же время даже тонированное.

Так же читал стихи мой отец и моя тетя Ариана, которая знала все Евгения Онегина наизусть.Через несколько лет мне скажут, что, по словам современников, Пушкин читал стихи. в этом случае.

Мне сказали, что Пушкин был величайшим поэтом России, что его чествовали как раз тогда, в 1937 году, в столетнюю годовщину его смерти на дуэли, тайно организованной русским царем. Пушкина Стихи и Лермонтова, другого великого поэта, погибшего на дуэли, часто читали за столом после обеда.Взрослые разделились: тетя Наташа и бабушка предпочли Лермонтова Пушкину, а остальные, в том числе Цветаева, сторонница Пушкина.

Я тоже считал себя пушкинцем, хотя моим любимцем был Пастернак, еще один поэт. Хотя его было трудно понять, именно он лучше всех говорил о России, далекой край летних лесов, сирени и снежных бурь.Отец читал свои стихи с особым рвением, каждая строчка находила отклик. Много лет спустя, услышав, как Роберт Лоуэлл читал свои стихи и стихи Йейтса, я почувствовал чувство признания. Здесь, на другом языке, звучало монотонное колдовство, которым отразилось мое детство.

В 30-х годах в Париже была небольшая русская литературная среда, и моя семья была ее частью. Друзьями моих родителей были поэт Цветаева, философ Бердяев, и всякий раз, когда он навещал свою семью, в Париже Исаак Бабель.Этих писателей, неизвестных во Франции за пределами узкого круга русских читателей, сейчас прославляют в России. Но тогда, за исключением Бабеля, их имена ругали в Советском Союзе, как и двух моих дедов, которые оба были заклятыми врагами Ленина.

В те годы во Франции было много других русских эмигрантских общин разных политических или религиозных убеждений.Говорят, что в одном только Париже проживает триста тысяч беженцев из большевистская революция. Однако преданность моей семьи была прежде всего литературной. И народник. Люди, благополучие людей повсюду — это забота, которую часто обсуждали с детьми. Как и история Россия и ее судьба при коммунизме, о которой мало что было известно, пока не разразилась поразительная драма Великих чисток. К тому времени мне было семь.

Я понял, что мы не были ни Красными, ни Белыми, что мы «принадлежим народу.«Оба моих деда были внуками крепостных в дореволюционной России. Леонид Андреев, отец моего отца. Отец был из Орловской области в средней полосе России, а приемный отец моей матери Виктор Чернов из Саратова, что на Волге. Оба мужчины ненавидели царский режим, оба были революционерами в очень различные пути. Разведенный с моей бабушкой, Чернов, ныне живущий в Праге, был лидером эсеров, злополучной партии эсеров, разрушенной большевиками после октябрьского переворота 1917 года. d’état.Что касается Андреева, то он умер в ссылке в Финляндии в 1919 году. Он был знаменитым писателем, пока большевики не вычеркнули его имя из русской литературы.

Андреев симпатизировал эсерам, но все же осознавал двусмысленность их политического кредо. До 1908 года они мирились с отдельными террористическими актами, направленными против высокопоставленных чиновников. В то время царский режим становился все более репрессивным.Секретная «Боевая организация» внутри партии замышляла убийства ведущих царских политиков, виновных в их глазах в невыносимых преступлениях. против народа.

Но эти благородные, с виду опытные революционеры позволили проникнуть в русскую тайную полицию, охрану. В конце концов, двойные царские агенты сами устроили несколько убийств, урегулирования личных мести и помощи в дискредитации революционных движений.Множество арестов и казней. Они вдохновили Леонида Андреева на создание самых ярких произведений, в которых исследуется нравственность. террора против самодержавия: Семь повешенных, Правитель, Тьма …. Его провидческая новелла Красный смех предсказывал ужасы надвигающихся войн.

В середине тридцатых годов мои родители получили партию вещей из дома Леонида Андреева в Финляндии.Среди них были бронзовые подсвечники и массивная чернильница в стиле ампир. мне как миниатюрный надгробный памятник. Маленькие черные ступеньки ведут к урне, в которой скрывается стеклянный сосуд с чернилами. Очевидно, письмо чернилами было ключом к бессмертию. В моем представлении эта чернильница была священным предметом, и Я любил его рисовать, пытаясь запечатлеть бронзовые ступени нарочито восходящей зигзагообразной линией.

Посылка из Финляндии, наследство моего отца, включала обширную коллекцию фотостеклянных пластинок.Это были цветные пленки. Каждый был установлен сдвоенным: на них можно было смотреть сквозь стереоскопический зритель. Они были упакованы в блестящие плоские картонные коробки с энергичным округлым почерком Леонида Андреева. У нас не было зрителя, но мой отец показывал их мне, поднося к свет. Их цвета были реалистичными, приглушенными и в то же время яркими. Мне сказали, что эти изображения были получены путем химического использования картофельной муки.В это было трудно поверить. Как могли эти крылья бабочки светиться на фоне дневной свет из картофеля?

Благодаря этим фотографиям детство моего отца стало частью моего. Сидящий на лестнице мой отец был красивым мальчиком с грустными мягкими серыми глазами — он потерял мать, когда был пять. Его младший брат Даниэль в парусиновой летней шляпе выглядел еще печальнее.Теперь у них была красивая самодовольная мачеха, которая тщетно пыталась выглядеть привлекательно на своих фотографиях, прижимая к груди букеты. Леонид Андреев тоже был там, загадочный, печальный, в странных костюмах. Достаточно близко, чтобы можно было дотронуться до родственников, скандинавский пейзаж, окаймленный облаками, березы и пруды мягко сияли. И полевые цветы идентичны тем, которые моя мама собирала для меня в букеты.

Несколько негабаритных рисунков углем также прибыли из Финляндии. Среди них была работа Леонида Андреева «Дьяволы, подравнивающие ногти», вдохновленная Гойей. Какое-то время мой отец прикреплял это исследование к холл нашей маленькой солнечной квартиры в Ле Плесси. Дьяволы были отвратительны; моя мать и я их ненавидели. В конце концов они были свернуты и исчезли под диваном в кабинете отца, где картины и рисунки обычно хранились.Меня это не устраивало. По-моему, дьяволов, которые выглядели и надуманными, и злобными, следовало бы вообще изгнать из нашего дома.

Но на самом деле эта картина была символом того, что происходило в мире в тот момент — гражданской войны в Испании, восстания Сталина и восхождения Гитлера. Андреева и особенно его новеллы живы и сегодня. Его пьесы ставятся в России после семидесятилетнего перерыва.Проблемы, о которых размышлял Андреев, — это проблемы сегодняшнего дня: война, насилие, голод.

Как мне хотелось, чтобы сохранились фотографии еще и с детства моей матери! Она выросла в Италии на берегу Средиземного моря, среди лимонных деревьев и вьющихся роз. В четырнадцать в 1917 году, в начале революции, она с семьей вернулась в Россию. После большевистского государственного переворота она, ее мать и сестры были арестованы.За голову Чернова назначили цену — он ушел в подполье. Положение женщин было отчаянным. Тогда друг, бывший эсер, когда-то вышедший замуж за Максима Горького, Екатерина Пешкова, добилась от самого Ленина разрешения на эмиграцию.

Приключения моей семьи в революционной России были фантастическими, полными странных совпадений. Они преследуют меня по сей день. Были сказки о красноармейцах в остроконечных касках, едущих по подсолнуху. поля Саратова во главе с их мифическим вождем Чапаевым.Рассказы о ночных обысках ЧК, большевистской тайной полиции. Доносы и аресты в заснеженной Москве, поезд едет по бескрайним мерзлым степям. И рассказ о моей маме и ее сестре-близнеце Наташе, которые все лето живут одни в лесу.

Четыре женщины в нашей семье — моя бабушка и три ее дочери — были блестящими рассказчиками. Моя бабушка была самой образованной.Через несколько лет после того, как в России в 1980-х годах пришла гласность, Листая сборник воспоминаний женщин-эсеров, заключенных в тюрьму большевиками на пути в Сибирь и на уничтожение, я наткнулся на свидетельство о способностях моей бабушки как рассказчицы. У нее была способность воплотить в жизнь все, что она рассказала; будь то повседневные события, история, сюжеты Диккенса или Александра Дюма или события из ее счастливого детства в поместье на юге России.В псковской тюрьме, по словам одного о ее товарищах, ее рассказы на несколько часов отвлекали ее сокамерников от мрачных реалий перед ними. Хотя она была прекрасным журналистом и превосходным поваром, рассказывание историй было волшебным подарком моей бабушки — она была Шахерезада нашей семьи.

Моя бабушка, вырванная из мрачной псковской тюрьмы благодаря вмешательству Пешковой, воссоединилась со своими дочерьми и была выслана из России во Францию.Годы моей материнской семьи в России во время революция — когда мой дед был вызван из итальянского изгнания на пост министра сельского хозяйства временного правительства, сменившего царский режим и превратившегося в беглеца менее чем за год, — произвела захватывающий, замысловатый гобелен сказок. На его фоне мирно развернулась наша французская жизнь. Я трепетал перед этими рассказами, но подарок был для меня еще более убедительным.

(C) 2000 Ольга Андреева Карлайл Все права защищены.ISBN: 0-312-25245-5

Подводные ворота | Поэзия

Аполлинер и Цветаева: Зона и Стихи о Москве

Поэзия

При переводе «Зоны» Аполлинера и «Стихи о Москве» Цветаевой — случайно одновременно — я с удивлением обнаружил много общего. Сначала я обнаружил, что они были написаны с интервалом в три года (1913 и 1916) и содержат почти одинаковое количество строк (160 и 155).Затем я заметил, что оба они сильно автобиографичны и сосредоточены на своих городах, Париже и Москве. Для двух поэтов, живущих далеко друг от друга и принадлежащих к очень разным культурам, сходство казалось достойным дальнейшего изучения.

Ричард Уилбур: «Бег»

Поэзия

В 1969 году Ричард Уилбур опубликовал это прекрасное стихотворение в книге «Идя ко сну: новые стихотворения и переводы». Он состоит из трех частей, действие которых происходит в 1933, 1957 и 1969 годах соответственно. Эти три части соответствуют детству Уилбура (12 лет), взрослой жизни (36 лет) и среднему возрасту (48 лет).Внимательное чтение приносит много наград. Я добавил несколько примечаний, а также анализ, который пытается выявить некоторые из этих наград. БЕГ I. 1933 (Северный Колдуэлл, Нью-Джерси) Что мы играли? Была ли это база заключенного? Я бежал с бьющими кедами

Желание Лермонтова быть похороненным заживо

Поэзия

Одно из самых известных стихотворений Михаила Лермонтова передает желание быть похороненным заживо под дубом. Такое желание необычно даже для поэта-романтика. Это стихотворение без названия датировано 1841 годом, годом смерти Лермонтова на дуэли в возрасте 26 лет.В одиночестве выхожу на дорогу, Каменная тропа блестит сквозь туман. Ночь по-прежнему; Природа внимает Богу, А наверху звезда разговаривает со звездой. Небо торжественно и чудесно! Земля спит в бледно-голубом сиянии … Почему же тогда я чувствую такую ​​боль и тоску?

Анри Томас: Gare Saint Lazare

Поэзия

Gare Saint Lazare некоторые тянутся вместе, другие сбиваются с пути. Есть те, кто ищет ключ к румерам *. С вечера до ночи это проход; усталые взмахи крыльев немного сны и затем оседают.Манна вечера угощает тех, кто улыбается, тех, кто боится, тех, кто без надежды занимается игрой. Я ухожу в ночь; инопланетный космический захват удерживает меня, перемещает меня в трапезу теней, я ищу свое место. Анри Томас, Le monde absent, 1947 Перевод Джона Кобли

Ахматова: Северные элегии

Поэзия

Эта последовательность из семи элегий была написана за 40 лет (1921-1964) и аранжирована незадолго до кончины Ахматовой в 1966 году. длина от 23 до 57 строк, в среднем 40.Ахматова часто использовала такой формат небольшого количества коротких стихотворений под одним заголовком. Его использовали и некоторые ее современники — Цветаева, например, в «Стихотворениях о Москве». Эти семь элегий охватывают этапы и аспекты ее жизни. Элегии 1–4 охватывают определенные периоды, в то время как последние три элегии в большей степени ретроспективны: ее «замещающая жизнь», испытания памяти и ее «молчание» в течение 30 лет.

Набоков: Вечер на Пустошах

Поэзия

В память о ВДН Вдохновение, розовое небо, черный дом с одним огненным окном.Ах, это небо, поглощенное огненным окном! Мусорная безлюдная окраина, травинка со слезой, череп счастья, тонкий, длинный, как череп борзой. Что со мной? Я теряю себя, растворяюсь в воздухе, в закате; Я бормочу и чувствую слабость в вечерней пустоши. Никогда еще мне не хотелось так сильно плакать. Это глубоко внутри меня. Слегка туманная и такая тревожная

Цепочка Цветаевой «Деревья»

Поэзия

Девять стихотворений, собранных в рубрике «Деревья», — одни из самых сложных в творчестве Цветаевой.Они были написаны в 1922-1923 годах, вскоре после того, как она покинула СССР и поселилась в сельской местности через реку от Праги. Она была в сильном волнении после побега из Москвы, где сильно пострадала от голода в годы революции. Кроме того, она воссоединилась со своим мужем Сережей Эфроном после долгих лет разлуки. Этот эмоциональный подъем очевиден во всех девяти стихотворениях «Деревьев».

Ахматова: Посвящение писателям

Поэзия

К Александру Блоку Пошла в гости к поэту.Ровно в полдень. В воскресенье. В просторной комнате было тихо, А за окнами был мороз. И малиновое солнышко Над завитками серо-голубого дыма… Как безмятежно меня опрашивает мой неразговорчивый хозяин! У него были такие глаза, которые все запомнили, и я должен был быть осторожным, чтобы вообще их не задеть. Но я запомню разговор, Дымный полдень, в то воскресенье, В высоком сером доме на берегу Невы. 1914 Учитель Памяти Иннокентия Анненского

Ахматова: Стихи трем друзьям

Поэзия

Тень Что знает одна женщина о часе смерти?Мандельштам Всегда лучше всех одет, самый розовый и самый высокий, Почему ты поднимаешься из глубины давно минувших лет? Почему это хищное воспоминание, твой прозрачный профиль, Колышется передо мной в витринах вагона? Как мы тогда спорили — ты ангел Или птица? Поэт называл тебя «Солома». Нежный свет этих Дарьяльских глаз заливал всех сквозь твои темные ресницы. О оттенок! Прости, красота 1913 года, Но ясная погода, Флобер, бессонница

Ахматова: Дань Шостаковичу

Поэзия

Хотя поэт и композитор восхищались произведениями друг друга, они никогда не дружили.Их немногочисленные встречи за эти годы были неловкими; они были подобны мелу и сыру. «Мы были такими разными людьми», — сказал Шостакович Соломону Волкову («Свидетельство», стр. 274). И он описывает организованную встречу между ними, на которой «мы сидели молча. Я молчала, а Ахматова молчала. Некоторое время мы молчали, а затем расстались ». Эту странную встречу с точки зрения Ахматовой также задокументировала Зоя Томашевская: «Анна Андреевна Акматова рассказала мне о своем визите к Шостаковичу:« Дмитрий Дмитриевич пригласил меня поехать к нему в Репино… ».Мы сидели молча двадцать минут. Это было замечательно.» (Элизабет Уилсон, Шостакович: Вспоминая жизнь 321).

Обзор поэзии Вальпараисо

День пограничников Кэтрин Э. Янг (University of Arkansas Press)

МАДАМ ОДИССЕЙ В РОССИИ : СТИХИ КАТЕРИНЫ Э. ЯНГ

Одиссея Янга ошеломляет…

— Джон Суровецки

То, что мы сегодня называем поэзией свидетеля, не ново. По сути, свидетельствование — это наблюдение за происходящим и свидетельство об этом. Поэты всегда так поступали. Помимо английского / американского канона, подумайте о России — или, в случае коллекции Кэтрин Э. Янг, День Пограничников , Советский Союз. Некоторых из ее поэтов отправили в ГУЛАГ, некоторых убили на месте.Как заключает Янг в «За рулем M8», самом длинном стихотворении в книге,

Я решил, что

такие вещи, как существенные: мы — все мы —

интимных незнакомца, которые исчезнут однажды утром:

завтра, или в следующем месяце, а может, двадцать-

пять лет вперед, радость становится

теоретическое, как оно исчезает, неверие

перетирание пальцев там, где когда-то господствовали кольца.

То, что мы все разделяем смертность, — это одно; что в свое время оно было наложено на миллионы в одном из самых ужасных преступлений двадцатого века, в другом. Это осознание является фоновым излучением для стихов Янг, когда она путешествует, как некая женщина-Одиссей, в далекое царство, в ее случае в Россию, как в свое время, так и в историческом. Как она говорит в «Приближении к Чернобылю», «я ношу пыль вселенной на своих ботинках». Она, конечно, имеет в виду радиоактивные осадки, отравившие саму землю, по которой она ходит, но метафорически это может относиться к человеческой прахе всех душ, погибших в результате советов и, в более общем плане, истории — таких душ, как Мандельштам, и многих других. ранее в русской истории, Лермонтов и Пушкин.Их голоса и голоса других людей сливаются в стихах с голосом Янга; слияние настоящего и прошлого, настоящего и исторического. Ее заботит не столько сама история; скорее, это человеческие последствия той истории. Это то, с чем она сталкивается в самих русских, будь то водитель, затягивающий провод двигателя в Сибири («Сибирская весна») или русская прачка, с которой она разделяет момент скорби по поводу смерти кого-то из разорванной трубы (« Централизованное отопление »):« Целые кварталы, целые российские города / соединяются вдоль этих сетей теплоснабжения », что метафорически резюмирует акцент Янга на этих человеческих последствиях.Смежно больше, чем просто физические города. Границы не только разделяются, но и стесняются, растворяясь в процессе.

Соответственно, Янг открывает День пограничников «Старыми картами», стихотворением о границах, особенно о тех, которые отмечают изменения и застой. «Река такая же» и «уличная сетка растянута / в век абсолюта», но «фабрики заполнили / поля за рельсами». Даже физический городской пейзаж свидетельствует об изменениях и обо всем, что их сопровождает, будь то в Москве, где сосредоточено большинство стихов в первом разделе, в Чернобыле, в Сибири (второй раздел) или на Кавказе, где переосмысление леди Макбет Янг отмечает: «Здесь, в горах, все тот же старый сюжет.И она говорит не только о шекспировской Макбет . В одном из поистине захватывающих стихотворений «Венки» Янг представляет нам анонимную душу, человека, который «шатается через семь полос движения к центру дороги, в мертвую точку». Пока возлагаются венки в ознаменование пятидесятой годовщины освобождения Освенцима и «произносятся речи, и государственные деятели находят свои фоторепортажи», одинокий мужчина стоит на коленях посреди дороги, опасной для движения: «Какое-то тайное горе. Его бремя.Контраст мучительно очевиден — среди венков и речей этот маленький человек Чарли Чаплина, «покачивающийся мягко, нежно». Спикер задается вопросом: «Но у кого есть душа / такая великая, что она держит в себе весь мир?» Точно. Мы, читатели, свидетельствуем о человеке, который становится свидетелем, поставленным на колени под тяжестью личного и, соответственно, исторического горя. В каком-то смысле все стихи в сборнике Янга свидетельствуют о миллионах россиян, как живых, так и мертвых, как и мы, хотя и ненадолго.За перегородками (бордюрами?) Их лобовых стекол «водители смотрят / гудят на него», а затем, как оратор, ее ладонь, прижатая «к стеклу трамвая», двигаются дальше. Свидетельство само по себе может быть невыносимым.

Тем не менее, в акте свидетельствования есть нечто большее, чем безмолвное отчаяние. Это ясно показано в конце заглавного стихотворения, в котором рассказывается о том, как выступающий стал свидетелем приземления немецким подростком 27 мая 1987 года частного самолета на Красной площади, когда Янг пишет:

Потому что теперь я свидетель,

Я стою и смотрю — все мы наблюдаем — как медленно,

шокирующе — этот пьяный офицер

пограничников протягивает десять дрожащих

пальца на отпечатке малейшего пятна надежды

на блестящей металлической обшивке самолета.

Надежда. Несмотря на то, что миллионы людей были преданы смерти, и несмотря на исторический вес советской безжалостности и социальной жестокости, все еще сохраняется «слабое пятно надежды». Ясно, что это перекликается с мемуарами Надежды Мандельштам Надежда против надежды , персонажа из того советского прошлого, с которым мы встречаемся в третьем разделе, в котором рассказывается о таких персонажах, как Осип Мандельштам, Михаил Лермонтов, Иосиф Бродский и Борис Пастернак.

Надежда требует мужества, как и свидетельство, которое, в свою очередь, требует честности.В другом стихотворении, занимающем центральное место в акте свидетельствования, и в одном, который этот читатель восхищает мужеством, которое оно проявляет, «Мое дело КГБ», оратор, по иронии судьбы, свидетельствует о своем собственном подчинении вездесущей власти. В файле, который она просматривает, детально описано каждое ее движение — будь то на площади Свердлова, при рисовании моста на Ленинских горах, поднятии тостов за «братство между народами», поездке на трамвае, пробе пирожков, и так далее. Затем, ближе к концу стихотворения, в одной заметке говорится: «Субъект мало интересуется нашими так называемыми« диссидентами »», после чего «написано карандашом на полях» стоит вопросительный знак.На этот раз свидетелем является кто-то другой, может быть, друг («дорогая Лена») или анонимный агент КГБ, а докладчик (мадам Одиссей) является свидетелем события. Смелость проявляется, когда говорящий реагирует на вопросительный знак. «Есть два / вероятных ответа…», — говорит она: «Субъект — то есть я — ничего не видел, но не чувствовал; / Субъект — то есть я — не мог видеть ». Смелость в ее честности. В конце концов, мы можем свидетельствовать, но что, если мы действительно не видим то, что наблюдаем? Что, если мы видим, но ничего не чувствуем — нам не хватает сочувствия? Это личная загадка, с которой сталкивается оратор, и именно моральная загадка лежит в основе свидетельских показаний, как это, разумеется, представлено в День пограничников .В руках меньшего поэта эта моральная истина могла быть замалчена или даже полностью упущена.

Свидетельство часто бывает мрачным делом, особенно когда оно ставит нас перед нашими собственными моральными и этическими дилеммами. Помимо этого, слишком часто, даже если наши намерения благородны, мы в конечном итоге осознаем

Все пошло не так, как мы надеялись —

без люстрации, без комиссии по установлению истины.

Старый информатор в шелке;

их подруги украшают ванну.

Свет, который был во всех наших мечтах

оказался жалким, скучным, очищающим

власть просто бабушкины сказки.

(«Ударное качество света»)

Ну да.И все же… И все же, в « Red Vineyard , 1888: A Painting by Van Gogh», — пишет Янг, —

В том закате тоже есть Смерть — но пока еще нет.

По мокрой-черной прогулке мел, почва мягко пылится

румянец и трепет распухшего бутона.

Но еще не .Сам акт обретения мужества свидетельствовать подразумевает надежду — на перемены, на избежание ужасов, которыми нас поразила история. Другими словами, если применить старое клише, темнее всего всегда перед рассветом, а рассвет, в случае говорящего, — это ее честность в себе, честность, которая может открыть новое осознание. Это тоже центральное место в моральном локусе книги Янга. Возможно, поэтому она решила закончить стихотворением «Переделкино», в котором подробно рассказывается о посещении могилы Пастернака, о том, как трудно ее найти, и, что важнее, о том, что она обнаружила, когда «мы нашли его», имея в виду его камень: « лицо — / глубокой печати — непостижимо, как иероглиф.”

Писатели, посещающие могилы других писателей, часто являются скорее паломничеством, чем простым посещением. Но что именно мы думаем найти? Как и все остальные русские, Пастернак — всего лишь лицо, безмолвно смотрящее на задумчивый мир. Он, как и они, пыль — частица пыли. Его больше нет. Мрачная штука. Но затем, своими последними тремя строчками не только стихотворения, но и книги, Янг признает этот «жалкий свет»:

Солнце заходит медь в луковичном куполе;

березы, завернутые в бумагу, шелестели листьями;

рядом запел соловей.

Безусловно, этот прекрасный образ — «луковый купол», «березы, завернутые в бумагу» — отдает дань уважения писателю Пастернаку с его нежным намеком на стихию писателя, бумагу и купол, подразумевающие святость воображения. Вот это. А еще есть соловей, птица, которая, конечно, поет в темноте, — птица, свидетельствующая о силе истины и красоты даже в самой темной тьме. Китса, возможно, переместили в какое-то другое царство за пределами земного, но этот соловей — посланник надежды, перемен и мужества и честности, которые делают это, по крайней мере, возможным.

Наконец, стихи в День пограничника свидетельствуют о подземном хаосе, лежащем в основе поверхностного «порядка» нас самих и нашей истории — в их случае Советского Союза. Короче говоря, это то, чем является вся поэзия, повстанцы, пересекающие границы того, что кажется и есть, границы реального и вымышленного, границы правды и лжи, границы прекрасного и уродливого. Подобно системе отопления, которую она описала, Янг представляет свои стихи как своего рода централизованное видение в смысле сосредоточения внимания на всех этих границах и в процессе, если не искоренении их, вынуждая объединить то, что границы пытаются отделить друг от друга — человеческие существа.Опять же, это имитирует Одиссея. Когда-либо человек действия, а не размышления, когда он сталкивается с женихами, которые хотят отделить его не только от его жены и сына, но и от его трона, Одиссей насильственно устраняет их. Точно так же в День Пограничной службы Янг — мадам Одиссей — принимает меры. Но, конечно, это не физическое; скорее, это внутреннее преобразующее действие, действие проникающей моральной решимости. За эти годы Янг много раз возвращается в Россию (Итаку) и обнаруживает, как Одиссей, все изменилось, полностью изменилось, и ничего не изменилось.Это дилемма свидетельства, безусловно, для мадам Одиссей. Это то, что мы подразумеваем под поэзией свидетельства — немигающим взглядом искусства на то, что трогательно и душераздирающе.

Так или иначе, Янг преуспел в нарушении границ. Замечательно.

Джордж Дрю является автором шести коллекций, последняя из которых The View from Jackass Hill , победитель конкурса X.J. Премия Кеннеди Поэзии, Texas Review Press, 2011.Его седьмой, Fancy’s Orphan , будет опубликован в 2017 году издательством Tiger Bark Press; его шестой, Down & Dirty , был опубликован в июне 2015 года издательством Texas Review Press; и его New & Selected , Pastoral Habits , в 2016 году издано Texas Review Press. Дрю опубликовал обзоры и эссе в журналах Louisiana Literature , Main Street Rag , Texas Review, и BigCityLit и других.

Я люблю ее странной любовью.Михаил Лермонтов

Родина и люди … Какие короткие слова. Но какой в ​​них большой смысл. Для каждого человека понятие Родины связано с различными аспектами и аспектами жизни. Для М.Ю. Лермонтов, это сама жизнь, это часть его огненной, страстной, искренней души. Лермонтов не представлял себя без Родины, без России. Но Россию нельзя было представить без русского народа. Поэтому все его тексты проникнуты трепетной любовью к отечеству и большим чувством национального героизма.Я люблю свою Родину, но странной любовью! Мой разум не восторжествует, — признается поэт в стихотворении «Родина». Эта любовь шла из самого сердца, которое бесконечно было дорого и «холодному безмолвию степей», и «лесам бескрайнего колебания», и «его наводнениям, как его морям», и «трепещущим огням печальных деревень». Лермонтов тонко чувствовал красоту русской природы, ему была близка и дорога поэзия народного быта: Мне нравится дым сгоревшей стерни, В степях ночной поезд И на холме посреди желтой нивы Пара отбеливание березы.Его сердце наполнилось нежностью и теплом, когда он увидел крестьянские избы, засыпанные соломой, окна «с резными ставнями», когда он наблюдал за веселыми гуляниями. В окружении родной природы, исконно русского крестьянского пейзажа сердце поэта было наполнено покоем и гармонией. Только дома он мог хоть ненадолго почувствовать себя по-настоящему счастливым. Когда желтеющая нива взволнована, И свежий лес шумит от ветра, И слива малина прячется в саду Под тенью сладко-зеленого листа; Когда роса благоухающая окропила, Вечером розовым иль утром в золотой час, Из-под куста Я достал ландыш серебряный Кивнув; Когда ледяной ключ играет по оврагу И, погрузив мысль в какой-то смутный сон, бормочет мне загадочную сагу О земле мирной, откуда она устремляется, — Тогда моя душа смиряет мою тревогу… … И я могу постичь счастье на земле … В этих строках Лермонтов искренне говорит, что здесь выходят только настоящие, сильные чувства, главное из которых — чувство любви к своей Родине. Но взгляд поэта на любимую родину отнюдь не идеализировался. Его душу, стремящуюся к гармонии и счастью, не тревожили ни «слава, купленная кровью», ни «мир, полный гордости», ни «заветные легенды темной древности». Он прекрасно видел все невзгоды жизни своего народа, его страдания, возмущался крепостничеством, жандармской империей с ее разделением на господ и рабов, на жандармов и «людей им послушных».Лермонтов видел все язвы на теле родного края, видел и не понимал рабского смирения народа, восстал против его смирения, немоты и неподвижности. И сердце поэта разрывалось. Потому что он все еще любил и не мог перестать любить все, что он называл «своим домом». В этом доме он «обречен на страдания», но только в нем он может быть спокойным. Поэтому Лермонтов назвал свою любовь к Родине «странной» — счастье и боль, желание сделать все возможное для родной земли и совмещенное в ней сознание собственного бессилия.Любовь к России неразрывно связана в сердце поэта с любовью к великой столице — Москве. Именно она является центральным образом поэмы «Бородино», в которой автор открыто присягнул на верность своей Родине. Именно Москва научила поэта ценить свободу и независимость народа; именно она проявила истинный героический характер русского народа. Именно здесь М.Ю. Лермонтов сформировался как поэт и как гражданин, здесь проявился его мощный ум, дала о себе знать идея, родились великие философские идеи.Поэт дорожил гражданскими подвигами предков, умевших отстаивать правду, человеческое достоинство, честь отечества. Поэтому он постоянно воспевает в своих стихах народную Россию, которую любит всей душой, всем сердцем, «истинно святую и разумную». И, вспоминая героическое прошлое русского народа, Лермонтов с грустью и сомнением смотрит на будущие поколения, жизнь которых «томится ровным путем без цели».

«Отчизну люблю, но странной любовью»

Возможно, тема Родины занимает центральное место в творчестве всех великих русских писателей.Своеобразное преломление она находит в лирике М.Ю. Лермонтов. В чем-то его искренние мысли о России совпадают с пушкинскими. Лермонтова тоже не устраивает настоящая Родина; он также желает ей свободы. Но в его текстах нет пламенной оптимистической уверенности Пушкина в том, что «она взойдет, звезда пленительного счастья». Его проницательный и беспощадный взгляд художника раскрывает негативные стороны русской жизни, заставляющие поэта испытывать к ним ненависть и без сожаления покидать отечество.

Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, Страна джентльменов,

А ты в синей форме

И ты, преданный им народ.

В чеканных, лаконичных строках Лермонтова до предела сосредоточено зло, вызывающее его гнев и возмущение. И это зло — рабство народа, деспотизм самодержавной власти, преследование инакомыслия, ограничение гражданских свобод.

Поэма «Жалобы турка» пронизана чувством скорби об угнетенной Родине.Острое политическое содержание заставляет поэта прибегать к аллегории. Название стихотворения указывает на деспотический государственный режим Турции, в котором велась национально-освободительная борьба находившихся под ее властью греков. Эти антитурецкие настроения нашли симпатию в российском обществе. В то же время прогрессивно мыслящие читатели полностью поняли истинный смысл стихотворения, направленного против ненавистного самодержавного и феодального режима России.

Ранняя тяжелая жизнь людей,

Там упрека от радости,

Вот человек стонет от рабства и цепей! ..

Друг! эта земля … моя родина!

Да, Лермонтова не устраивала Николаевская Россия 30-х годов XIX века, чем объяснялась его творческая зрелость. Что питало любовь Лермонтова к Родине? Может, ее славное героическое прошлое? Лермонтов, как и Пушкин, восхищался мужеством, стойкостью, патриотизмом русского народа, отстоявшего свободу родной страны в страшные годы Отечественной войны 1812 года. Самое яркое героическое событие этой войны, ставшее уже историей. Лермонтову он посвятил чудесное стихотворение Бородино.Восхищаясь подвигом русских героев прошлого, поэт невольно вспоминает о своем поколении, которое пассивно терпит угнетение, не делая попытки изменить жизнь своего отечества к лучшему.

Да, были люди нынче,

Не то чтобы нынешнее племя:

Герои — не вы!

Плохая у них доля:

Немного с поля вернулось …

Не будет воли Господа,

Не сдавайся Москва!

В стихотворении «Родина» Лермонтов все же говорит о том, что эта «кровавая слава» не может дать ему «радостной мечты».Но почему это стихотворение наполнено каким-то светлым, пушкинским настроением? Для Лермонтова нет характерного бунтарского гневного духа. Все тихо, просто, спокойно. Даже поэтический ритм придает здесь плавность, медленность и величие. В начале стихотворения Лермонтов говорит о своей «странной» любви к Родине. Эта странность заключается в том, что он ненавидит самодержавное крепостное право в России, стране «синей мундиры», и всем сердцем любит русский народ, его незаметный, но очаровательный характер.В «Родине» поэт рисует народную Россию. Перед мысленным взором поэта предстают дорогие сердцу каждого русского человека картины.

Но я люблю — за что сам не знаю —

Ее степи — холодная тишина,

Ее леса безграничного влияния,

Разливы ее рек, как моря.

Художник рисует три последовательно сменяющих друг друга образа пейзажа: степи, леса и реки, характерные для русского фольклора. Ведь в народных песнях степь всегда широка, вольна.Своей необъятностью, бесконечностью он привлекает поэта. Образ мощного могучего леса усиливает впечатление мощи и размаха русской природы. Третье изображение — река. В отличие от быстрых, стремительных горных рек Кавказа они величественны, спокойны, полноводны. Лермонтов подчеркивает их силу в сравнении с морями. Отсюда величие, размах и широта родной природы вызывает у поэта «приятные мечты» о великом будущем России и ее народа. Эти мысли Лермонтова перекликаются с мыслями других великих писателей России — Гоголя и Чехова, видевших в своей родной природе отражение национального духа своего народа.Все стихотворение Лермонтова проникнуто страстной любовью к сельской, деревенской России.

Люблю дым горящей стерни,

Странствующий конвой в степи

И на холме посреди желтой нивы

Пара белеющих берез.

С радостью многим незнакомцам

Вижу полный гумно

Изба, покрытая соломой

Окно с резными ставнями …

Суровость вынужденного положения народа заставляет поэта с особой радостью видеть немногочисленные «следы довольства и труда», сохранившиеся в крестьянской жизни.Он словно ведет читателя по лесу и степи, по проселочной дороге в деревню, к простой избе и останавливается, чтобы полюбоваться дерзким русским танцем «с топанием и свистом на дудку пьяных мужиков». Его безмерно радует искреннее народное веселье на празднике. Чувствуется горячее желание поэта видеть русский народ счастливым и свободным. Только ее, популярную Россию, поэт считает своей родиной.

«Родина» М.Ю. Лермонтов

Я люблю свою Родину, но странной любовью!
Мой разум не восторжествует.
Не слава, купленная кровью
Ни покоя гордости,
Нет темной старины, заветные традиции
Они не возбуждают во мне радостной мечты.

Но я люблю — за что сам не знаю —
Ее степи — холодная тишина,
Ее леса безграничного господства,
Разливы ее рек, как моря;
По-деревенски люблю кататься в телеге
И, медленно глядя сквозь ночь, пробиваясь сквозь тень,
Встречаюсь, вздыхая о ночёвке,
Дрожащие огни унылых деревень;
Люблю дым горящей стерни,
Спящий конвой в степи
И на холме посреди желтой нивы
Парочка белеющих берез.
С радостью, много незнакомого
Вижу полный гумно
Изба под соломой
С резными ставнями окон;
И в праздник, росистый вечер,
Дозор до полуночи готов
К танцу с топанием и свистом
На дудку пьяных мужиков.

В творческом наследии русского поэта и писателя Михаила Лермонтова немало произведений, выражающих гражданскую позицию автора. Однако стихотворение «Родина», написанное Лермонтовым в 1941 году, незадолго до его смерти, можно отнести к разряду самых ярких образцов патриотической лирики 19 века.

Писателей-современников Лермонтова можно разделить на две категории. Некоторые из них воспевали красоту русской природы, сознательно закрывая глаза на проблемы села и крепостничества. Другие, наоборот, пытались в своих произведениях раскрыть пороки общества и были известны как бунтари. Михаил Лермонтов, в свою очередь, пытался найти золотую середину в своем творчестве, и поэма «Родина» по праву считается венцом его стремления максимально полно и объективно выразить свои чувства к России.

Один состоит из двух частей, разных не только по размеру, но и по концепции. Торжественное вступление, в котором автор признается в любви к Отечеству, заменяется строфами, описывающими красоту русской природы. Автор признается, что любит Россию не за свои боевые подвиги, а за красоту природы, оригинальность и яркий национальный колорит. Он четко разделяет такие понятия, как родина и государство, отмечая, что его любовь странная и несколько болезненная. С одной стороны, он восхищается Россией, ее степями, лугами, реками и лесами.Но при этом она понимает, что русский народ по-прежнему угнетен, и расслоение общества на богатых и бедных с каждым поколением становится все более выраженным. И красота родного края не способна заслонить «трепетные огни унылых деревень».

Исследователи творчества этого поэта убеждены, что по натуре Михаил Лермонтов не был сентиментальным человеком. В своем окружении поэт слыл хулиганом и скандалистом, любил издеваться над сослуживцами и разрешал споры на дуэли.Поэтому тем более странно, что под его пером родились не бравурно-патриотические и не откровенные строчки, а тонкая лирика с оттенком легкой грусти. Однако этому есть логическое объяснение, которого придерживаются некоторые литературоведы. Считается, что люди творческого склада обладают удивительной интуицией или, как это принято называть в литературных кругах, даром предвидения. Михаил Лермонтов не был исключением и, по словам князя Петра Вяземского, предвидел его гибель на дуэли.Именно поэтому он поспешил проститься со всем, что ему было дорого, сняв на мгновение маску шута и лицемера, без которых он не считал нужным появляться в высшем свете.

Однако существует и альтернативная трактовка этого произведения, которая, несомненно, является ключевой в творчестве поэта. По словам литературного критика Виссариона Белинского, Михаил Лермонтов не только отстаивал необходимость государственных реформ, но и предвидел, что очень скоро российское общество с его патриархальным укладом изменится полностью, окончательно и бесповоротно.Поэтому в стихотворении «Родина» проскакивают грустные и даже ностальгические нотки, а главный лейтмотив произведения, если читать его между строк, — призыв к потомкам любить Россию такой, какая она есть. Не превозносите его достижения и заслуги, не зацикливайтесь на социальных пороках и несовершенстве политической системы. В конце концов, родина и государство — это два совершенно разных понятия, которые не следует пытаться привести к общему знаменателю даже из благих намерений. Иначе любовь к Родине будет приправлена ​​горечью разочарования, которого так боялся переживший это чувство поэт.

Поэма М.Ю. Лермонтов
«Родина»

Чувство родины, горячая любовь к ней пронизывают все лирики Лермонтова.
А мысли поэта о величии России нашли своеобразное лирическое
выражение в стихотворении «Родина». Это стихотворение написано в 1841 году, незадолго до смерти М.Ю. Лермонтов. В стихах раннего периода М.Ю. В творчестве Лермонтова патриотическое чувство не достигает той аналитической ясности, той осознанности, которая проявляется в стихотворении «Родина».«Родина» — одно из самых значительных произведений русской поэзии 19 века. Поэма «Родина» стала одним из шедевров не только лирики М.Ю. Лермонтова, но и всей русской поэзии. Ощущение безысходности породило трагедию, отраженную в стихотворении «Родина». Кажется, ничто не дает такого умиротворения, такого умиротворения и даже радости, как это общение с сельской Россией. Именно здесь отступает чувство одиночества. М.Ю. Лермонтов рисует Россию народной, яркой, торжественной, величественной, но, несмотря на общую жизнеутверждающую подоплеку, восприятие поэтом родной земли имеет некий оттенок грусти.

Родину люблю, но странной любовью!
Мой разум не восторжествует.
Не слава, купленная кровью
Ни покоя гордости,
Нет темной старины, заветные традиции
Они не возбуждают во мне радостной мечты.

Но я люблю — за что сам не знаю —
Ее степи — холодная тишина,
Ее леса безграничного господства,
Его наводнения подобны морю;
По-деревенски люблю кататься в телеге
И, неспешно глядя в ночь, пробиваясь сквозь тень,
Встречаюсь, вздыхая о ночевке,
Дрожащие огни грустных деревень.
Люблю дым горящей стерни,
Спящий конвой в степи
И на холме посреди желтой нивы
Парочка белеющих берез.
С радостью многим незнакомцам
Вижу полный гумно
Соломенная избушка
С резными оконными ставнями;
И в праздник, росистый вечер,
Дозор до полуночи готов
К танцу с топанием и свистом
На дудку пьяных мужиков.

Дата написания: 1841

Качалов Василий Иванович, настоящее имя Шрерубович (1875-1948) — ведущий артист труппы одного из первых Народных артистов СССР Станиславского (1936).
Его имя — Казанский драматический театр, один из старейших в России.

Благодаря незаурядным достоинствам голоса и артистичности Качалов оставил заметный след в таком особом виде деятельности, как исполнение стихов (Сергей Есенин, Эдуард Багрицкий и др.) И прозы (Л.Н. Толстой) на концертах, на радио. в записях на грампластинках.

Я люблю свою Родину, но странной любовью!
Мой разум не восторжествует.
Не слава, купленная кровью
Ни покой гордости,

Нет темной старины, заветные традиции
Они не возбуждают во мне радостной мечты.
Но я люблю — за что сам не знаю —
Ее степи — холодная тишина,

Ее леса безграничного владычества,
Разливы ее рек, как моря;
По-деревенски люблю кататься в телеге
И, медленно глядя сквозь ночь, пробиваясь сквозь тень,

Встречаются, вздыхая о ночевке,
Дрожащие огни унылых деревень;
Люблю дым горящей стерни,
Спящий конвой в степи
И на холме посреди желтой нивы
Парочка белеющих берез.
С радостью, много незнакомого
Вижу полный гумно
Изба под соломой
С резными ставнями окон;
И в праздник, росистый вечер,
Дозор до полуночи готов
К танцу с топанием и свистом
На дудку пьяных мужиков.

Год написания: 1841

Анализ стихотворения «Родина» Лермонтова

Анализ стихотворения Лермонтова «Родина» (2)

Стихотворение Лермонтова «Родина» изучается на уроках литературы в 9 классе. В нашей статье вы можете найти полный и краткий анализ «Родины» по плану.

История создания — стихотворение написано как признание в любви Родине в 1841 году, за несколько месяцев до смерти поэта.

Тема — любовь к Родине, настоящий патриотизм, обрамленная картинами с изображением родной природы.

Композиция — две строфы разного размера, содержащие философские размышления и признание в любви к Родине со списком картин родной природы.

Жанр — это мысль. Вторая строфа очень близка к элегии.

Поэтический размер — шестифутовый ямб, переходящий в пяти- и четырехфутовый с перекрестной рифмой (в произведении присутствует парно-кольцевой способ рифмования).Преобладает женская рифма.

Метафоры — «слава, купленная кровью», «степная холодная тишина», «леса бескрайнего качания», «пара берез».

Эпитеты — «темная старина», «заветная дара», «радостный сон», «холодная тишина», «грустные деревни», «бескрайние леса», «росистый вечер».

Сравнение — «его разливы, как моря».

История создания

В 1841 году Лермонтов вернулся с Кавказа в отпуск, чтобы решить вопрос об отставке и заняться литературной работой.Долгое отсутствие на родине сыграло свою роль, вдохновив поэта на самое красивое стихотворение — признание в любви. Простая русская красота природы настолько контрастировала с кавказским нагорьем, что поэт создавал красивые линии, пронзительные и искренние.

Написано 13 марта и первоначально называлось «Отечество», но после публикации было решено заменить название на «Родина» (в нем отсутствует гражданский пафос, более мягкий и мелодичный, что соответствует пониманию пронизывающего патриотизм Стихотворение).Тоска по Родине и осознание ее ценности, близости — главный мотив в стихотворении. В стихотворении слились как настоящие пейзажи, так и отдельные природные зарисовки, взятые поэтом из воспоминаний и впечатлений другого периода.

Тема

Тема любви к Родине, ландшафтного начала и патриотизма, глубокая, народная, личностная, практически лишенная государственной или гражданской составляющей. Его следы только в начале стихотворения, дальнейшие жизненные картины и родные пейзажи отбрасывают пафос и торжественный тон.

Любовь Лермонтова очень личная и искренняя, ему нравятся огни в окнах сельских домов, запах костров, соломенных соломой, березы, обрамляющие дорогу. Автор характеризует свою любовь как «странную», потому что сам не понимает ее корней и причин, но в каждой строчке стихотворения прослеживается сильное всепоглощающее чувство. Только чистый разум, огромный талант может написать такое. Лермонтов не любит светскую жизнь, ему противны «законы» высшего общества, интриги, обряды, слухи, бессмысленность существования дворянства и пустая русская действительность.

Основная идея стихотворения — любовь к Родине — это сильное чувство, выходящее за рамки понимания, данного свыше. Идея стихотворения — раскрыть сущность человека — патриота (самого автора), преданно любящего свою Родину, привязанной к ней всей душой. Лирический герой передает ощущение чего-то личного: они любят свою личность, несмотря на его недостатки, сильно и самоотверженно.

Композиция

Первая смысловая часть стихотворения — строфа — состоит из 6 стихов.Они носят философский характер и четко определяют несвязанность привязанности лирического героя к истории страны, ее славе и героизму. Он любит свою Родину, не страну, не за что-то, а вопреки всему, что она сделала с поэтом. Вторая строфа — 20 строк — признание лирического героя в истинных сынах любви к Родине. Своеобразная смысловая противоположность выражается также подбором лексики: в начале стихотворения — возвышенное, торжественное, а во второй строфе — простое, разговорное, с бытовыми описаниями.

Жанр

Лирическая поэма близка к думскому жанру, характерному для творчества декабристов. Вторая строфа — самая большая по объему — отвечает всем требованиям жанра элегии. В первой строфе автор цитирует три отрицания, которые могли быть поводом для любви к Родине, но не стали. Вторая строфа — чистое признание в любви с чудесным и очень оригинальным по своей простоте описанием родных ландшафтов: нет ни доказательств, ни повода, только сам «факт любви».Стихотворение сочетает в себе 6,5-футовый ямб, временами переходящий в более традиционный для автора четырехфутовый.

Средства выражения

Метафоры : «« слава, купленная кровью »,« степная тишина, холодная тишина »,« леса бескрайнего колебания »,« пара берез »».

Сравнение : «» его разливы, как моря »».

Анафора в первой строфе делает мысли лирического героя эмоциональными и возвышенными: «Ни слава, купленная кровью, ни мир гордости, полный гордости, ни заветные старинные легенды… »« Песни и изящество придают стихотворение анафора во второй строфе: «Безмолвие степи ее, ее леса безграничного господства …». »

Восклицательный приговор, являющийся первым стихом произведения, выражает свою центральную мысль: «Я люблю свою Родину, но странной любовью!»

Михаил Лермонтов — Я выхожу на тропу один …

27 июля 1841 года великий русский поэт-романтик Михаил Лермонтов был убит на дуэли в Пятигорске.За свою короткую жизнь, наполненную романтикой, военной службой и горечью, он сочинил множество стихов, несколько длинных стихов (Демон, Валерик) и баллад, пьес (Маскарад), рассказов и романа Герой нашего времени, в котором есть давно в русской школьной программе.

Поэма « Выхожу на путь один, » написана в 1841 году — году смерти Лермонтова, пророчески несущего мрак предопределения. В нем удачно сочетается русская меланхолия с романтическим боевым духом.Разочарованный главный герой предвидит свою смерть, но желает, чтобы она привела к вечной жизни, в которой он мог бы присоединиться к Природе и наслаждаться ею.

Стихотворение положено на музыку и давно стало популярным романсом. Он также представлен в Житие Клима Самгина , став воплощением духовных поисков и разочарования всех героев Горького, оказавшихся в постоянно меняющейся русской жизни на рубеже 19-20 веков.

Песню в отрывке исполняют Марина (Наталья Гундарева) и Кутузов (Андрейс Загарс).Поэма была переведена на английский язык в 1995 году Евгением Бонвером.

Я выхожу на тропу один,
Ночь и дикость относятся к Богу,
Сквозь туман дорога камнями сияет,
Звезды говорят на сияющей земле.

На небесах есть могила и чудеса;
Земля спит в бледно-голубом свете…
Почему же тогда мое сердце такое тоскливое и тяжелое?
Ждет или сожалеет о тяжелом положении?

Я жду, что больше ничего не уйдет,
И о прошлом не жалею,
Желаю только свободы и покоя,
Я усну и все забудут …

Хочу уснуть навсегда,
Но без холодного сна смерти:
Пусть моя грудь будет полна дремлющего рвения
Для жизни и вздохните нежным дыханием;

Чтобы этот чарующий голос приготовил
День и ночь петь мне о любви,
И дуб, вечнозеленый и тенистый,
Преклонился бы ко мне и зашумел бы наверху.

Кадетские стихи Лермонтова и их краткий анализ

Произведения Лермонтова, написанные за годы, проведенные в кадетском училище, вряд ли знакомы широкому кругу читателей. Подробности его жизни и творчества этого периода принято не обсуждать и даже не вспоминать, чтобы не запятнать светлую память гения русской литературы. Между тем именно тогда были написаны знаменитые кадетские стихи Лермонтова! «Госпиталь», «Петергофский фестиваль» и «Уланшу» нельзя назвать образцами высокого стиля даже с натяжкой, но выкинуть их из наследия творчества поэта невозможно — эти кадетские «шалости» во многом повлияли на его судьбу. лет спустя.

Бросающая молодежь

Учеба в Петербургском университете, поступление в Московский университет, а затем возвращение в Петербург — опрометчивые поступки беззаботной молодежи. Метание между учебными заведениями двух столиц закончилось для Лермонтова школой гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров, куда он был вынужден поступить в 1832 году. Стечение обстоятельств, осуждение петербургских родственников — а теперь и М.Ю. Лермонтова в кадетском училище.Романтический период жизни остался позади.

Образовательная программа курсантов была достаточно насыщенной, к тому же на свободолюбивых юношей из зажиточных семей солдатские учения действовали не лучшим образом, а все свободное от учебы время молодые люди проводили в детском разврате и разгуле. В наши дни такое баловство назвали бы снятием стресса, в те годы юную психику щадили меньше, чем нашу, а бытие Юнкера называлось не иначе как развращением.

лет упущенной возможности

Молодому человеку, написавшему в 17 лет свое первое гениальное стихотворение «Ангел», пришлось на время забыть о романтических образах, чтобы стать похожим на всех.Лермонтов, несмотря на кажущуюся слабость, был невероятно силен в руках — гнул металлический шомпол, завязал узлом, шутил. Эта сила, умение легко складывать сатирические эпиграммы, талант художника помогли Лермонтову прославиться среди дерзких юнкеров за свою. Но в то же время его товарищам по бараку не была нужна его романтическая чушь — товарищи требовали разные стихи: пошлые, грубые, не покрытые позором. Им нужны были юнкерские стихи. Энциклопедия Лермонтова пополнилась именно такими стихами в те годы.Упомянутые «Уланш», «Петергофский праздник», «Госпиталь» — не более чем порнографическая демонстрация реальной жизни юнкеров. Дорогой Лермонтов, Пушкин тоже писал откровенные интимные стихи, но интимные, а у Лермонтова они пошлые. За два года в школе поэт не создал ничего выдающегося — за свою короткую жизнь было безжалостно потеряно время.

Святая вне насмешек

Несмотря на отстраненность юнкеров от приличных, некоторые моменты биографии Лермонтова позволяют предположить, что эти молодые люди были дворянами в крови.Бабушка поэта, Е.А. Арсеньева, обожавшая своего Мишеля, не могла оставить его в покое. Сняв квартиру недалеко от школы, она поселила в себе слугу, в обязанности которой входило каждое утро за несколько минут до школьных каникул будить своего нервного и мучительного хозяина, чтобы невыносимая барабанная дробь не сильно повлияла на его психику. кормиться всякой пищей. Товарищи, ценившие бессовестные кадетские стихи Лермонтова, знали о привязанности бабушки к поэту, но эта нежность никогда не была предметом их насмешек.Невероятно, но юнкеры восприняли отношения внука и бабушки чуть ли не как святыню. Современники поэта все как один отмечают, что они все же позволяли себе подшучивать над родителями Лермонтова, а не над бабушкой.

Противоречия в оценках современников

Выходцы из кадетского училища, по большому счету вошедшие в историю благодаря тому, что учились вместе с Лермонтовым, впоследствии дают кардинально разные оценки взаимоотношений поэта с одноклассниками и по-разному характеризуют его как человека.И это тоже след того, что писал Лермонтов в те годы. Он открыто смеялся над всеми, имена некоторых навсегда привязаны к его стихам и стихотворениям курсантов. Среди них Тизенгаузен, которому посвящено обращение к известному стихотворению, Шаховский, Поливанов, князь Барятинский … Последнему посвящено целое стихотворение! Как он мог простить «Гостеприимство» Лермонтова, в котором потомственный князь в кадетском училище узнавался в следующих строчках: «И, ободренный винными парами, наш князь полез наверх; нажал на защелку — заходит с лихорадкой, руками… держится.«Дальнейший рассказ о приключениях князя еще менее приятен. По сюжету Барятинский, мечтая об интимной встрече с молодой служанкой, перепутал ее в темноте со старушкой и со всей своей страстью напал на нее. юношеское нетерпение Вряд ли такая слава, которую принесли князю кадетские стихи Лермонтова, могла породить в его душе теплые воспоминания о совместной учебе.

Роковое знакомство в кадетском училище

Где-то в начале 1834 года (одноклассники Лермонтова утверждают, что это было зимой) решили издать в школе рукописный журнал «Школьная заря».Он выходил по средам. Всю неделю каждый мог писать то, что хотел, и складывать свои рукописи в специально отведенный ящик одного из столов в общежитии. В среду вечером эти рукописи были сшиты и немедленно прочитаны вслух. Самым популярным автором «Школьной зари» был, конечно, Лермонтов. Курсанты на стихи Михаила Юрьевича не могли публиковаться в реальных журналах, но со страниц школьного еженедельника они были хорошо известны всем курсантам, которые учились у Лермонтова.Другим постоянным автором журнала был не кто иной, как Николай Мартынов, проклятый убийца великого поэта.

В своей «Исповеди», которую Мартынов написал после смертельного выстрела, он пытается объяснить, почему он вызвал Лермонтова на дуэль в Пятигорске, почему тот не промахнулся. Обиды, высказанные им со стороны кадетского училища, оставили здесь свой след — Мартынов не мог забыть давнее издевательство над собой со стороны поэта.

Юнкер без цензуры

Возможно, Мартынов имел повод обидеться на Лермонтова, но у тех, кто упоминался поименно в произведениях поэта, этих причин было гораздо больше.Их фамилии приведены выше, но некоторые факты из повседневной жизни юнкеров, переданные в стихотворении «Ода нуждающимся», указывают на еще большее безобразие поведения людей из знатных семей. Если в небольшом произведении «Тизенхаузену» Лермонтов невинно пишет: «Не гони так томно глазом, кругом… не крути, не шути сладострастием и пороком…», то в «Оде необходимости» поэт открыто уведомляет читателей о том, что гомосексуальные наклонности среди молодежи. Какие кадетские стихи Лермонтова или стихи тех лет обходятся без очередной порции порочащих откровений? Разве что его «юнкерские молитвы» — именно они вошли в то тонкое собрание сочинений Лермонтова, официально признанных писателями, которые он написал за те два года (с 1832 по 1834 год), которые поэт провел в школе.Его легкомысленные стихи никогда не публиковались по понятным причинам.

Слава, борьба, борьба

Если в сердцах некоторых одноклассников росла личная обида, то откровенные рассказы в свете тех, чьи имена не нашли отражения в произведениях поэта, сыграли для него целую дурную репутацию и породили предрассудки в сердцах совершенно посторонние. Знатные отцы семейств неусыпно следили за тем, чтобы на балах и светских приемах порочный поэт не приближался ни к их дочерям, ни к их женам — слава пошлого поэта, излитая за школьные рамки автору «Героя нашего», Время »плохо.Но даже появление на страницах столичных журналов Печорина не сразу стерло то негативное впечатление в сознании россиян, которое сеют в них кадетские стихи Лермонтова. Стихотворение «Смерть поэта», написанное к смерти Пушкина, несколько изменило общее впечатление, но окончательный поворот к истинному признанию творчества Михаила Юрьевича совершился только после выхода «Героя нашего времени». Прошло много лет, произошло много событий, прежде чем свет «забыл» мальчишескую глупость Лермонтова.

Не только о повседневной жизни

Лермонтоведы утверждают, что чудесное стихотворение «Гаджи Абрек», а также один из редакторов «Демона» были написаны как раз в годы учебы в кадетском училище. Товарищи поэта рассказали, что нередко после окончания рикошета Лермонтов ходил на дальние занятия и долго там писал в полном молчании и одиночестве. Кажется, в школе было два разных Лермонтова: днем ​​он был обычным кадетом, мало чем отличавшимся от других подобных дразнилок и скептиков (отсюда его легкомысленные стихи), а ночью он превращался в себя — худого, ранимого, полного романтизма. и сердечными чувствами Считается, что «Измаил-бей», начатый еще в Москве, завершился, когда он учился в кадетском училище.Тогда же началась работа над романом «Вадим», который так и не был завершен. Отрадно, что кадетские стихи и стихи Лермонтова с годами потускнели на фоне произведений, посвященных его любимому Кавказу, дальним странствиям и странствиям, другим темам, достойным уважения.

Месть, пронесшаяся сквозь годы

В школе хватило всего двух лет, но до самой смерти поэта эти откровенные поэтические произведения преследовали его по пятам. Как уже отмечалось, кадетские стихи Лермонтова отразили позорную жизнь вполне реальных людей.А двое из тех, кто учился у поэта в школе, сыграли в его жизни роковые роли. Это Мартынов (здесь не нужно особых пояснений) и Барятинский (его ненависть к Лермонтову с годами только росла). Способствовал этому любимый поэт Кавказа.

Лермонтов часто бывал в Пятигорске, куда его привела бабушка в детстве. Каково было Барятинскому, который через несколько лет после окончания школы стал фельдмаршалом, наместником Кавказа и приближенным к самому императору, понять, что за его спиной подчиненные шепчутся о его непристойном поведении, навсегда написанном в пресловутой Госпиталь? А потом перед его глазами время от времени вырисовывается Лермонтов.Конечно, Барятинский могуществом мог навредить карьерному росту поэта. Таковы были фатальные последствия хитрой хитрости.

Все лучшее за последние три года

Построение ранних стихотворений Лермонтова, написанных в первые годы сознательного творчества, различается как по стилю, так и по размеру. Они поражают почти полной бесформенностью и обилием помпезных эпитетов. Время от времени в некоторых стихотворениях можно увидеть проблески будущего гения, но литературоведы считают, что лучшее, что было создано Лермонтовым, было написано им с 1838 по 1841 год — последним в его жизни.Несколько особняком стоят Ангел, созданный в 1831 году, и Смерть Поэта в 1837 году.

За последние три года вышло «Мцыри», последнее (восьмое) издание «Демона», «Героя нашего времени». Талант Лермонтова стремительно развивался. Сколько бы он написал в будущем, если бы не выстрел его товарища по кадетскому училищу?