Гончар пушкин стих

Содержание

Стихотворение А.С. Пушкина «Анчар». Читать текст стиха

Александр Сергеевич Пушкин написал стихотворение «Анчар» в 1828 году. Спустя два года после возвращения из ссылки. Впервые произведение было опубликовано в альманахе «Северные цветы». Это стихотворение наполнено философским смыслом, оно стилизованное под древнюю легенду.

Сюжет стихотворения перекликается с легендой о дереве анчар, которое растет на острове Ява. Дерево настолько ядовито, что не только сок его ядовит, а даже окружающий его воздух способен убить любого, кто приблизится к нему. Эта легенда была достаточна популярна. К образу анчара прибегал не один писатель.

Стихотворение написано иносказательным языком. В нем скрыт тайный смысл. Анчар – это образ деспота, наделенного неограниченной властью, который уничтожает и разрушает все живое. Литературоведы ведут споры, кто или что, по задумке автора скрывается под маской анчара. Ведь он не раз затрагивал тему свободы и тирании в своих произведениях.

Для Пушкина это произведение играло особе значение. Оно имеет тесную связь с той эпохой, в которой жил поэт. Александр Сергеевич подвергался гонениям и цензуре со стороны правительства. Под этим тягостным гнетом и создавалось произведение.

Предлагаем Вашему вниманию текст стихотворения А.С. Пушкина «Анчар»:

В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит — один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила,
И зелень мертвую ветвей
И корни ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.

К нему и птица не летит,
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит —
И мчится прочь, уже тлетворный.

И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий.

Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек

И к утру возвратился с ядом.

Принес он смертную смолу
Да ветвь с увядшими листами,
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями;

Принес — и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.

А царь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.

poetpushkin.ru

Стихи посвященные гончаровой пушкиным

А. С. Пушкин. Стихи о любви

Стихи, посвященные Наталье Николаевне

Впервые поэт увидел ее на балу у танцмейстера Иогеля (помните «детский бал» Наташи Ростовой, на котором она танцевала мазурку с Василием Денисовым?). Это было зимой 1828—1829 года. Ей только недавно минуло шестнадцать лет. «Я полюбил ее, голова у меня закружилась, я сделал предложение,— вспоминал он впоследствии в письме к ее матери,— ваш ответ при всей его неопределенности (Пушкину не было совсем отказано, но ему, сославшись на молодость Натали, сказали; что еще рано говорить о ее замужестве.), на мгновение свел меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию. »
Он уехал в действующую армию на Кавказ. Там в мае 1829 года было написано первое стихотворение, которое связывают с именем Натальи Николаевны:

* * *
На холмах Грузии лежит ночная мгла:
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой. Унынья моего

Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может.
15 мая 1829

Исследуя черновики Пушкина, один из крупнейших наших ученых, С. М. Бонди, убедительно показал, что это стихотворение было продиктовано не только новым чувством. Здесь отразились и воспоминания о жизни на Кавказе девять лет назад: ведь писалось оно в Горячеводске, где молодой Пушкин был вместе с семейством Раевских. На это указывают вычеркнутые поэтом строчки о бывшей некогда любви:

Прошли за днями дни.
Сокрылось много лет,
Где вы, бесценные созданья?
Иные далеко, иных уж в мире нет —
Со мной одни воспоминанья.
Я твой по-прежнему, тебя люблю я вновь.

Исследователь высказывает догадку, что Пушкину, «вероятно, не хотелось опубликовывать стихи, написанные в разгар его сватовства и говорящие о любви к какой-то другой женщине». Возможно, но этим соображениям были изменены два первые стиха о Кавказе, и действие перенесено в Грузию. Исследователь предлагает печатать рядом с каноническим текстом стихотворения и другой как «вполне законченную прекрасную вариацию того же замысла».

Всё тихо — на Кавказ идет ночная мгла.
Мерцают звезды надо мною.
Мне грустно и легко, печаль моя светла,
Печаль моя полна тобою.
Я твой по-прежнему, тебя люблю я вновь -—
И без надежд, и без желаний,
Как пламень жертвенный, чиста моя любовь
И нежность девственных мечтаний.

С любовью к Н. Н. Гончаровой были связаны и другие стихи о предполагавшейся поездке из Москвы, когда все еще оставалось неясным в их отношениях:

Скажите: в странствиях умрет ли страсть моя?
Забуду ль гордую, мучительную деву,
Или к ее ногам, ее младому гневу,
Как дань привычную, любовь я принесу?
.
1829

МАДОННА

Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.

В простом углу моем, средь медленных трудов,
Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный спаситель —

Она с величием, он с разумом в очах —
Взирали кроткие, во славе и лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.

Исполнились мои желания.
Творец Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
8 июля 1830

Не только влюбленному Пушкину приходило в голову сравнение Натальи Николаевны с мадонной. Внучка М. И. Кутузова, умная и тонкая графиня Д. Ф. Фикельмон, записывала в дневнике в 1831 году, увидев впервые Наталью Николаевну: «Это очень молодая и очень красивая особа, тонкая, стройная, высокая,— лицо Мадонны, чрезвычайно бледное, с кротким, застенчивым и меланхолическим выражением,— глаза зеленовато-карие, светлые и прозрачные,— взгляд не то чтобы косящий, но неопределенный,— тонкие черты, красивые черные волосы». Несколько позднее она же записывала: «Поэтическая красота г-жи Пушкиной проникает до самого моего сердца.
Есть что-то воздушное и трогательное во всем ее облике — эта женщина не будет счастлива, я в том уверена! Она носит на челе печать страдания. Сейчас ей всё улыбается, она совершенно счастлива, и жизнь открывается перед ней блестящая и радостная, а между тем голова ее склоняется и весь ее облик как будто говорит: «я страдаю». Но и какую же трудную предстоит ей нести судьбу — быть женой поэта, и такого поэта, как Пушкин».

Пьетро Перуджино (ок. 1450—1523) — учитель Рафаэля. Картина «Мадонна с младенцем» на фоне Синая, поразившая Пушкина сходством с его невестой, находится сейчас в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве.

velikiy-pushkin.ru

Александр Пушкин — Наталье Гончаровой. Стихи о Любви.

У Пушкина много лирических стихов.
Но именно своей жене, Наталье Николаевне, посвятил поэт
одно из самых поразительных стихотворений о любви
«Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем…»

Почитаем и немного позавидуем: как же сильно он её любил!..

* * *
Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем.
Восторгом чувственным, безумством, исступленьем,
Стенаньем, криками вакханки молодой,
Когда, виясь в моих объятиях змией,
Порывом пылких ласк и язвою лобзаний
Она торопит миг последних содроганий!

О, как милее ты, смиренница моя!
О, как мучительно тобою счастлив я,
Когда, склонялся на долгие моленья,
Ты предаешься мне нежна без упоенья,
Стыдливо-холодна, восторгу моему
Едва ответствуешь, не внемлешь ничему
И оживляешься потом все боле, боле —
И делишь наконец мой пламень поневоле!
(1831)

Примерно за год до женитьбы Пушкин писал В. Ф. Вяземской:
«Первая любовь всегда является делом чувствительности: чем она глупее, тем больше оставляет по себе чудесных воспоминаний. Вторая, видите ли,— дело чувственности. Параллель можно было бы провести гораздо дальше». «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем…» явилось как бы развитием параллелей, дав удивительное соединение чувственности и чувствительности, если под последней понимать возвышенно-нравственные представления.

МАДОННА

Сонет

Она с величием, он с разумом в очах —
Взирали кроткие, во славе и лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.

Исполнились мои желания.
Творец Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
(8 июля 1830)

30 июля 1830 года поэт писал Наталье Николаевне Гончаровой — своей невесте:
«Я мало бываю в свете. Вас ждут там с нетерпением. Прекрасные дамы просят меня показать ваш портрет и не могут простить мне, что его у меня нет. Я утешаюсь тем, что часами простаиваю перед белокурой мадонной, похожей на вас как две капли воды…»

Пьетро Перуджино (1450—1523) — учитель Рафаэля. Картина «Мадонна с младенцем», поразившая Пушкина сходством с его невестой, находится сейчас в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в Москве.

Не только влюбленному Пушкину приходило в голову сравнение Натальи Николаевны с Мадонной Перуджино. Внучка М. И. Кутузова, умная и тонкая графиня Д. Ф. Фикельмон, записывала в дневнике в 1831 году, увидев впервые Наталью Николаевну:
«Это очень молодая и очень красивая особа, тонкая, стройная, высокая,— лицо Мадонны, чрезвычайно бледное, с кротким, застенчивым и меланхолическим выражением,— глаза зеленовато-карие, светлые и прозрачные,— взгляд не то чтобы косящий, но неопределенный,— тонкие черты, красивые черные волосы». Несколько позднее она же записывала:
«Поэтическая красота госпожи Пушкиной проникает до самого моего сердца. Есть что-то воздушное и трогательное во всем ее облике — эта женщина не будет счастлива, я в том уверена! Она носит на челе печать страдания. Сейчас ей всё улыбается, она совершенно счастлива, и жизнь открывается перед ней блестящая и радостная, а между тем голова ее склоняется и весь ее облик как будто говорит: «я страдаю». Но и какую же трудную предстоит ей нести судьбу — быть женой поэта, и такого поэта, как Пушкин».

Меньше семи лет длилось семейное счастье Александра и Натальи. Как оно мимолётно!
В 1834 году Пушкин посвятил жене стихотворение, полное грустных предчувствий…

* * *
Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит —
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить… И глядь — как раз умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля —
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.

Подробнее о любовной лирике Александра Пушкина здесь: http://www.lovelegends.ru/classics/pushkin16.php

slavikap.livejournal.com

«Словом, я огончарован»: что писал Пушкин Гончаровой? | Персона | Культура

Есть критики и публицисты, которые считают своим долгом винить Наталью Николаевну в гибели Александра Сергеевича на дуэли, которую якобы спровоцировало ее легкомыслие и то ли действительный, то ли вымышленный светской молвой роман с Дантесом

– этой версии придерживались, в частности, поэтессы Анна Ахматова и Марина Цветаева и знаменитый пушкиновед Цявловский.

Александр Пушкин. Акварель работы Соколова. 1836 г. Фото: Public Domain Другие исследователи, например, Ободовская и Дементьев, настаивают на том, что вина Пушкиной не доказана, а письма и дневниковые записи современников, на которых основаны порочащие ее выводы, зачастую были продиктованы досужими сплетнями, интригами, которые неизменно плелись от скуки и из корыстных соображений в любом «праздном свете» и при любом дворе, а зачастую и просто завистью.

Завидовать было чему: Наталья Николаевна Пушкина, ставшая женой поэта в восемнадцатилетнем возрасте, была одной из самых красивых женщин петербургского света. Браку с Пушкиным предшествовало долгое, нервное и хлопотное сватовство: он был некрасив, небогат, известен склонностью к карточной игре и женолюбием. Кроме того, отличался неблагонадежностью: при

Александре I побывал в двух ссылках – в Молдавии и в родовом имении Михайловском, а Николай I объявил себя его личным цензором. Но Пушкин был влюблен: впервые встретив шестнадцатилетнюю Наташу на «детском балу» у танцмейстера Йогеля, где подростки учились танцевать, а зрелые мужчины приглядывали для себя будущих невест, он написал изящный экспромт, известный по многочисленным спискам, начинавшийся так: «Я пленен, я очарован, словом – я огончарован!».

Наталья Пушкина. Акварель работы Гау. 1843 г. Фото: Public Domain

«Огончарованность» длилась все время, предшествовавшее венчанию Пушкиных в московском храме Большого Вознесения у Никитских ворот. В 1829 году написано знаменитое «На холмах Грузии лежит ночная мгла…» — считается, что этот шедевр посвящен Гончаровой. В 1830 году поэт (в числе множества других произведений на самые разные темы) сочинил возвышенный сонет «Мадона» (с одним «н», согласно тогдашним правилам правописания), который литературоведы однозначно оценивают как посвящение будущей жене. Хрестоматийное произведение завершается знаменитыми строчками:

Исполнились мои желания. Творец

Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона,

Чистейшей прелести чистейший образец.

Другое, датированное тем же годом стихотворение оценивается как «гончаровское» с некоторыми сомнениями в силу его определенно эротических интонаций:

Когда в объятия мои

Твой стройный стан я заключаю

И речи нежные любви

Тебе с восторгом расточаю,

Безмолвна, от стесненных рук

Освобождая стан свой гибкий,

Ты отвечаешь, милый друг,

Мне недоверчивой улыбкой…

Третье стихотворение, еще более эротично-откровенное, при жизни Пушкина не увидело света. По рукописи, оставшейся у Натальи Николаевны, оно датировано 1831 годом. В других рукописных копиях стоит 1832 год и заголовок «К жене». Известно, что женолюбивый поэт в письмах друзьям не раз жаловался на распущенность нравов светских дам и мечтал о нравственной и скромной спутнице жизни.

О, как милее ты, смиренница моя!

О, как мучительно тобою счастлив я,

Когда, склоняяся на долгие моленья,

Ты предаёшься мне нежна без упоенья,

Стыдливо-холодна, восторгу моему

Едва ответствуешь, не внемлешь ничему

И оживляешься потом всё боле, боле —

И делишь наконец мой пламень поневоле!

После заключения брака отношения Пушкина и его жены переросли в прозаическую стадию, хотя нежности не утратили. Многие современники и современницы поэта, например, женщина, называвшая себя его близким другом – Александра Смирнова-Россет – позволяли себе пренебрежительно высказываться об интеллектуальных способностях Натальи Николаевны, в частности, ее способности воспринимать поэзию.

Однако, как бы ни относилась жена Пушкина к его поэзии, он сам был с супругой нежен, писал ей и детям (за шесть лет брака их родилось четверо) письма с вопросами о здоровье, шутливо подтрунивал над кокетством жены (это, разумеется, впоследствии припомнили сторонники вины Пушкиной в смерти Александра Сергеевича) и тут же сам тщеславно выспрашивал у нее подробности ее светских успехов (о том, что Пушкин был тщеславен и гордился статусом мужа первой красавицы Петербурга, ее противники упоминали редко).

«Гуляй, женка; только не загуливайся и меня не забывай. Мочи нет, хочется мне увидать тебя причесанную à la Ninon; ты должна быть чудо как мила. <…> Опиши мне свое появление на балах, которые, как ты пишешь, вероятно, уже открылись. Да, ангел мой, пожалуйста не кокетничай. Я не ревнив, да и знаю, что ты во все тяжкое не пустишься…» (1833)

С течением времени росла не только семья Пушкиных, но и ее долги; литературная работа поэта не давала достаточно средств, чтобы покрывать расходы и давать достаточно средств для роскошной жизни – необходимые для светских выездов платья и драгоценности Натальи Николаевны (Пушкин был, к его неудовольствию, пожалован камер-юнкерским чином для того, чтобы во всяком случае обязать его жену появляться при дворе), няни и гувернантки для детей, карточные долги поэта, помощь живущим вместе с Пушкиными незамужним на тот момент сестрам Гончаровым – Екатерине и Александрине. Из поездок по России Пушкин пишет Наталье Николаевне уже более серьезные, исполненные тревоги и беспокойства за семью, детей, здоровье близких письма, которые раскрывают всю глубину доверия поэта своей жене. Александр Сергеевич обсуждает с Натальей Николаевной деловые вопросы (например, о наследстве, о долгах) и уверяет жену – видимо, в ответ на ее письма, которые она, уже в старости и болезни, приказала после своей смерти уничтожить, — что не она – причина его финансовых и творческих тягот и сложностей.

«Милый мой ангел! я было написал тебе письмо на четырех страницах, но оно вышло такое горькое и мрачное, что я его тебе не послал, а пишу другое. У меня решительно сплин. Скучно жить без тебя и не сметь даже писать тебе все, что придет на сердце. <…>Не сердись, жена, и не толкуй моих жалоб в худую сторону. Никогда не думал я упрекать тебя в своей зависимости. Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив; но я не должен был вступать в службу и, что еще хуже, опутать себя денежными обязательствами. <…> Я, как Ломоносов, не хочу быть шутом ниже у господа бога. Но ты во всем этом не виновата, а виноват я из добродушия, коим я преисполнен до глупости, несмотря на опыты жизни». (1834)

Наталья Пушкина-Ланская. Портрет работы Макарова, после 1851 г. Фото: Public Domain

К этому же времени относится последнее стихотворение, которое литературоведы склонны считать посвященным Наталье Николаевне. Оно проникнуто все тем же настроением грусти, усталости от вечной неустроенности и смирения перед общей судьбой.

Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит —

Летят за днями дни, и каждый час уносит

Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем

Предполагаем жить… И глядь — как раз —умрем.

На свете счастья нет, но есть покой и воля…

(1834)

В 1836 году, когда Пушкин занялся изданием журнала «Современник», он привлек к своему делу и жену – об этом тоже есть упоминания в переписке. Но главное – он делится с якобы «тщеславной», «легкомысленной», «занятой только собой и балами» женой сокровенными мыслями, отчасти даже диссидентскими, как сказали бы полтора столетия спустя.

«У меня у самого душа в пятки уходит, как вспомню, что я журналист. Будучи еще порядочным человеком, я получал уж полицейские выговоры и мне говорили: vous avez trompé (вы не оправдали [доверия]) и тому подобное. Что же теперь со мною будет? <…> Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом! Весело, нечего сказать». (1836)

Это было написано менее чем за год до гибели Пушкина, когда он все больше и больше чувствовал себя окруженным недоброжелателями, когда все сложнее было решать финансовые проблемы и продавать книги. Что бы ни привело Пушкина к роковой дуэли, на смертном одре всем друзьям и близким он говорил о жене только хорошее. «Она не притворщица; вы её хорошо знаете, она должна всё знать», — лихорадочно шептал смертельно раненый поэт друзьям и снова просил привести к нему жену. Она находилась при муже до последнего, после чего слегла с тяжелой нервной горячкой.

Дальнейшая жизнь Натальи Николаевны опровергает версию о светской пустышке: она жила уединенно, лето проводила в сельских имениях – в гончаровских деревнях и Михайловском, хлопотала об образовании детей, выезжала в свет только тогда, когда ее настоятельно приглашали лица, которым нельзя было отказать. Замуж вышла после семи лет вдовства (хотя к ней сватались и ранее) за небогатого, не «блестящего», как говорили в «обществе», человека – генерала Ланского, который был внимателен к ее детям. Пушкина-Ланская прожила со своим вторым мужем всю оставшуюся жизнь (она умерла от пневмонии в 1863 году, простудившись на крестинах внука, сына Александра Александровича Пушкина).Сыновья и дочери Пушкина всегда оставались в хороших отношениях как с отчимом, так и с тремя единоутробными сестрами, дочерьми Натальи Николаевны и Ланского. Похоронена Наталья Гончарова-Пушкина-Ланская в некрополе Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге, рядом с нею покоится прах генерала Ланского.

www.aif.ru

Анчар (стихотворение Пушкина) — Традиция

Материал из свободной русской энциклопедии «Традиция»

Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила,
И зелень мертвую ветвей
И корни ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.

И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий.

Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.

Принес он смертную смолу
Да ветвь с увядшими листами,
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями;

Принес — и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.

А царь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.

Александр Пушкин
1828

Советские военные инженеры использовали имя «Анчар» для сверх-дорогих титановых субмарин с атомным ракетным вооружением.^[1]

Анчар — стихотворение Александра Пушкина 1828 г.

В поэзии Пушкина господствуют светлые, жизнеутверждающие образы. Однако стихотворение «Анчар» полностью посвящено изображению мира зла. Это самое суровое стихотворение в творчестве Пушкина. Здесь поэт собрал воедино все черты зла и придал им обобщенный характер.

Философ Иван Ильин использовал метафору Пушкина для краткой характеристики трагедии Царской России:

<…> развернулось всероссийское бесчестие, предсказанное Достоевским, и оскудение духа; а на этом духовном оскудении, на этом бесчестии и разложении вырос государственный Анчар большевизма, пророчески предвиденный Пушкиным, — больное и противоестественное древо зла, рассылающее по ветру свой яд всему миру на гибель.
– Иван Ильин

Анчар — «древо яда», как пояснил сам Пушкин,— становится в стихотворении воплощением всеобщего зла. Реальное дерево, называемое «анчар», произрастающее в Индонезии и действительно имеющее ядовитую смолу, не является столь страшным распространителем смерти и не способно вызывать эпидемию, однако Пушкин, который все это знал, создаёт не ботаническое описание одного ядовитого дерева, а обобщенную художественную картину зла в природе.

Первое слово — «пустыня». Поэт переносит нас в пустой мир, что подготавливает тему одиночества (ср.: «стоит один»). Пустыня получает ряд резко отрицательных характеристик: «чахлая», «скупая». Эти эпитеты обладают признаком одушевленности. Если «чахлая» можно сказать про человека, животное и растение (чахлое дерево, чахлый цветок), но нельзя сказать про неодушевленный предмет (чахлый стол, чахлый дом), то эпитет «скупой» может быть отнесен только к живому существу, более того, только к человеку. Это очень важно. Когда мы говорим «старый дом», «гнилая доска», мы представляем себе неодушевленные предмет — пассивный объект совершающегося над ним действия (старение, гниение). Предмет, вещь пассивны, не имеют воли, не делают, а являются объектами действия. Поэтому даже если они участвуют в чем-то злом, сами носителями зла они не являются. Можно причинить зло, ударив камнем, но сам камень в причиняемом зле не виноват и носителем зла не является. Эпитеты, придающие пустыне характер живого и человекоподобного существа, как бы наделяют ее свойствами человека, в том числе волей, активностью. Это заставляет нас воспринимать пустыню в первых строках стихотворения как злое существо — существо, имеющее злую волю и являющееся активным создателем окружающего зла. Второй стих довершает образ пространства темой бесплодности. Сухая, раскаленная зноем почва — это мертвая почва. Земля в поэзии всех стран и народов на протяжении веков — образ матери, создающей жизнь. При этом в народной поэзии плодородная земля имеет постоянный эпитет, указывающий на влажность: «Мать-сыра земля». Пушкин создает образ мира зла, пространства антимира, в котором привычные черты мира разрушены и заменены чудовищно искаженными. Земля здесь — «почва»: синоним, имеющий то же значение, но лишенный всех фольклорно-поэтических ассоциаций, связанных со словом «земля». Последние два стиха создают образы космического пространства — «один во всей вселенной» и опасности — «как грозный часовой». Эпитеты «чахлый», «скупой», «зноем раскаленный», «грозный», «один» (в данном тексте выступает как эпитет) создают определенное настроение. Выше мы говорили о художественном пространстве — оно создается всей суммой лексики, которой пользуется поэт. Внимательно обдумав слово за словом то или иное стихотворение, мы неизбежно погружаемся в мир, созданный поэтом. Первая строфа стихотворения «Анчар» привела нас в мрачный мир всемирного зла. Об анчаре здесь еще говорилось мало, про него было сказано только то, что он один и стоит, как грозный часовой. Вторая строфа посвящена характеристике анчара, его отношению к Природе, к тому Космосу, в центре которого он стоит.

traditio.wiki