Бродский и а: Иосиф Бродский — стихи. Читать стихотворения Иосифа Бродского

Иосиф Бродский — стихи. Читать стихотворения Иосифа Бродского

Мы ответили на самые популярные вопросы — проверьте, может быть, ответили и на ваш?

• Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день
• Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»
• Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?
• Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?
• Как предложить событие в «Афишу» портала?
• Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?

Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день

Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».

Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура. РФ»

Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.

Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?

Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.

Электронная почта проекта: [email protected]

Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?

Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all. culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».

Как предложить событие в «Афишу» портала?

В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».

Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?

Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.

Если вопросы остались — напишите нам.

Бродский И.

А. Основные даты жизни и творчества

1940, 24 мая – родился в Ленинграде. Отец, Александр Иванович Бродский, – военный фотокорреспондент, а мать, Мария Моисеевна, – домохозяйка.

1942 – после блокадной зимы Мария Моисеевна с Иосифом уезжает в эвакуацию в Череповец, вернулись в Ленинград в 1944 году.

1947 – поступает в школу № 203 на Кирочной улице, 8. В 1950 г. перешёл в школу № 196 на Моховой улице, в 1953 году пошёл в 7-й класс школы № 181 в Соляном переулке и остался в последующем году на второй год. В 1954 году подал заявление во Второе Балтийское училище (морское училище), но не был принят. Переходит в школу № 276 на Обводном канале дом № 154, где продолжил учёбу в 7-м классе.

1955 – уходит из 8-го класса средней школы № 276, поступив учеником фрезеровщика на завод «Арсенал». Меняет множество мест работы.
Семья получает «полторы комнаты» в Доме Мурузи.

1957 – рабочий в геологических экспедициях НИИГА: в 1957 и 1958 годах – на Белом море, в 1959 и 1961 годах – в Восточной Сибири и в Северной Якутии, на Анабарском щите.

1959 – знакомится с Евгением Рейном, Анатолием Найманом, Владимиром Уфляндом, Булатом Окуджавой, Сергеем Довлатовым.

1960, 14 февраля – первое крупное публичное выступление на «турнире поэтов» в ленинградском Дворце культуры им. Горького с участием А. С. Кушнера, Г. Я. Горбовского, В. А. Сосноры. Чтение стихотворения «Еврейское кладбище» вызвало скандал.
декабрь – во время поездки в Самарканд Бродский и его друг, бывший лётчик Олег Шахматов, рассматривали план захвата самолёта, чтобы улететь за границу.

1961, лето – возвращается из геологической экспедиции в Якутии в Ленинград.
август – в поселке Комарово под Ленинградом Евгений Рейн знакомит Бродского с Анной Ахматовой.

1962 – стихотворение «От окраины к центру». Начинается с пушкинской реминисценции («…Вновь я посетил / Тот уголок земли…»). Но предметом изображения у Бродского становится Ленинград, совершенно не похожий на пушкинский Петербург или даже Петербург Достоевского: не город Невского проспекта или даже домиков, Коломне, а местность окраин, заводов и фабрик, которая в девятнадцатом веке просто не существовала, не была городом.
Двадцатидвухлетний Бродский знакомится с молодой художницей Мариной (Марианной) Басмановой, дочерью художника П. И. Басманова. С этого времени Марианне Басмановой, скрытой под инициалами «М. Б.», посвящались многие произведения поэта. Стихи, посвящённые „М. Б.“, занимают центральное место в лирике Бродского.

1963, 29 ноября – в газете «Вечерний Ленинград» появилась статья «Окололитературный трутень», подписанная Я. Лернером, М. Медведевым и А. Иониным. Авторы статьи клеймили Бродского за «паразитический образ жизни».

1964–1965 – арест, суд и ссылка в деревню Норенская Архангельской области.

1965, октябрь – Бродский по рекомендации Корнея Чуковского и Бориса Вахтина был принят в Группком переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей СССР, что позволило в дальнейшем избежать новых обвинений в тунеядстве.
Публикация в Нью-Йорке сборника «Стихотворения и поэмы».
конец года – Бродский сдаёт в Ленинградское отделение издательства «Советский писатель» рукопись своей книги «Зимняя почта (стихи 1962–1965)». Год спустя рукопись была возвращена издательством.

1966–1967 – в советской печати появилось 4 стихотворения поэта (не считая публикаций в детских журналах), после этого наступил период публичной немоты.

1967 – в Англии вышел неавторизированный сборник переводов «Joseph Brodsky. Elegy to John Donne and Other Poems / Tr. by Nicholas Bethell».

1970 – в Нью-Йорке выходит «Остановка в пустыне» – первая книга Бродского, составленная под его контролем.

1971 – Бродский избран членом Баварской академии изящных искусств.

1972, 4 июня – вынужденный отъезд в эмиграцию.
конец июня – вместе с Уистеном Хью Оденом (англо-американским поэтом) Бродский принимает участие в Международном фестивале поэзии (Poetry International) в Лондоне.
июль – переезжает в США и принимает пост «приглашенного поэта» (poet-in-residence) в Мичиганском университете в Энн-Арборе, где преподает, с перерывами, до 1980 г.

1977 – сборник «Часть речи. Стихотворения 1972–1976».
Бродский принимает американское гражданство.

1982 – с этого года и до конца жизни преподаёт по весенним семестрам в консорциуме «пяти колледжей».

1986 – публикация написанных по-английски эссе в сборнике «Меньше, чем единица».

1987 – Нобелевская премия по литературе. В «Нобелевской лекции» (1987) вспомнил своих предшественников, которые тоже могли оказаться на этой трибуне: Осипа Мандельштама, Марину Цветаеву, американского поэта Роберта Фроста (1874–1963), Анну Ахматову, англо-американского поэта Уистена Одена (1907–1973): «Я назвал лишь пятерых – тех, чье творчество и чьи судьбы мне дороги, хотя бы потому, что, не будь их, я бы как человек и как писатель стоил бы немногого: во всяком случае, я не стоял бы сегодня здесь».
Начало публикаций Бродского в СССР.

1991–1992 – звание поэта-лауреата США.

1990-е гг.

– выходят четыре книги новых стихов Бродского: «Примечания папоротника», «Каппадокия», «В окрестностях Атлантиды» и изданный в «Ардисе» уже после смерти поэта и ставший итоговым сборник «Пейзаж с наводнением».

1995 – Бродскому присвоено звание почётного гражданина Санкт-Петербурга. Но на Родину он не вернулся: «Лучшая часть меня уже там – мои стихи».

1996, 8 января – умер в Нью-Йорке, похоронен в Венеции.

---

УРОКИ
ПО ТВОРЧЕСТВУ   И. А. БРОДСКОГО

Поэзия Иосифа Бродского (урок литературы в 11 классе)

Бродский И. А. Лагуна

I Три старухи с вязаньем в глубоких креслах[2] толкуют в холле о муках крестных; пансион «Аккадемиа» вместе со всей Вселенной плывет к Рождеству под рокот телевизора; сунув гроссбух под локоть, клерк поворачивает колесо. II И восходит в свой номер на борт по трапу постоялец, несущий в кармане граппу, совершенный никто, человек в плаще, потерявший память, отчизну, сына; по горбу его плачет в лесах осина, если кто-то плачет о нем вообще. III Венецийских церквей, как сервизов чайных, слышен звон в коробке из-под случайных жизней. Бронзовый осьминог люстры в трельяже, заросшем ряской, лижет набрякший слезами, лаской, грязными снами сырой станок. IV Адриатика ночью восточным ветром канал наполняет, как ванну, с верхом, лодки качает, как люльки; фиш, а не вол в изголовьи встает ночами, и звезда морская в окне лучами штору шевелит, покуда спишь. V Так и будем жить, заливая мертвой водой стеклянной графина мокрый пламень граппы, кромсая леща, а не птицу-гуся, чтобы нас насытил предок хордовый Твой, Спаситель,[3] зимней ночью в сырой стране. VI Рождество без снега, шаров и ели,[4] у моря, стесненного картой в теле; створку моллюска пустив ко дну, пряча лицо, но спиной пленяя, Время выходит из волн, меняя стрелку на башне – ее одну. VII Тонущий город, где твердый разум внезапно становится мокрым глазом, где сфинксов северных южный брат, знающий грамоте лев крылатый,[5] книгу захлопнув, не крикнет «ратуй!», в плеске зеркал захлебнуться рад. VIII Гондолу бьет о гнилые сваи. Звук отрицает себя, слова и слух; а также державу ту, где руки тянутся хвойным лесом перед мелким, но хищным бесом и слюну леденит во рту. IX Скрестим же с левой, вобравшей когти, правую лапу, согнувши в локте; жест получим, похожий на молот в серпе, – и, как чёрт Солохе,[6] храбро покажем его эпохе, принявшей образ дурного сна. X Тело в плаще обживает сферы, где у Софии, Надежды, Веры и Любви нет грядущего, но всегда есть настоящее, сколь бы горек не был вкус поцелуев эбре’ и гоек,[7] и города, где стопа следа XI не оставляет – как челн на глади водной, любое пространство сзади, взятое в цифрах, сводя к нулю – не оставляет следов глубоких на площадях, как «прощай» широких, в улицах узких, как звук «люблю».[8] XII Шпили, колонны, резьба, лепнина арок, мостов и дворцов; взгляни на- верх: увидишь улыбку льва на охваченной ветров, как платьем, башне, несокрушимой, как злак вне пашни, с поясом времени вместо рва. XIII Ночь на Сан-Марко. Прохожий с мятым лицом, сравнимым во тьме со снятым с безымянного пальца кольцом, грызя ноготь, смотрит, объят покоем, в то «никуда», задержаться в коем мысли можно, зрачку – нельзя. XIV Там, за нигде, за его пределом – черным, бесцветным, возможно, белым – есть какая-то вещь, предмет. Может быть, тело. В эпоху тренья скорость света есть скорость зренья; даже тогда, когда света нет. 1973 г.

1. Лагуна («Три старухи с вязаньем в глубоких креслах…») Комментарий Бродского: «Первое итальянское стихотворение. Я в Венецию приехал из Мичигана на зимние каникулы и там же стал писать «Лагуну». Отметиться желание было. Но написал только наполовину, поскольку был в Венеции всего семь или восемь дней — жил в пансионе «Аккадемиа». Дописывал в Анн-Арборе» (ПМ, 170). (вернуться) 2. Три старухи с вязаньем в глубоких креслах… — старухи из холла пансиона соотносятся с тремя греческими богинями судьбы — Мойрами (в римской мифологии — Парками), прядущими и обрезающими нить жизни. Это Лахесис («дающая жребий»), Клото («прядущая») и Атропос («неотвратимая»). (вернуться) 3. предок хордовый Твой, Спаситель… — рыба — не только эволюционный «предок» человека, но и древнейший христианский символ, ср. обычай ранних христиан толковать слово «рыба» как аббревиатуру священной формулы «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель», написанной по-древнегречески. (вернуться) 4. Рождество без снега, шаров и ели… — возможная отсылка к стихотворению Пастернака «Рождественская звезда» из романа «Доктор Живаго»: «Все елки на свете, все сны детворы Все яблоки, все золотые шары». (вернуться) 5. …сфинксов северных южный брат, знающий грамоте лев крылатый… — лев евангелиста Марка, символ Венеции. Ср.: «Потому что я этого зверя очень люблю. Во-первых, это Евангелие от Марка. Оно меня интересует больше других Евангелий. Во-вторых, приятно: хищный зверь — и с крылышками. Не то чтобы я его с самим собой отождествлял, но все-таки. .. В-третьих, это лев грамотный, книжку читает. В-четвертых, этот лев, если уж на то пошло, просто замечательный вариант Пегаса, с моей точки зрения. В-пятых, этот зверь, ежели без крылышек, есть знак зодиака, знак одной чрезвычайно милой моему сердцу особы этот лев венецианский — явно другой вариант ленинградских сфинксов. Вот почему на обложке «Конца прекрасной эпохи» — ленинградский сфинкс, и на обложке «Части речи» — венецианский лев. Только ленинградский сфинкс куда более загадочный. Лев Венеции не такой уж загадочный, он просто говорит: «Paxtibi, Магсе» (Беседы с Волковым, 203). (вернуться) 6. как черт Солохе — ср. комментарий М. Крепса: «К данной описательной конструкции жеста имеется и пояснительный ключевой контекст «как черт Солохе». Черт и Солоха — гоголевские герои из повести «Ночь перед Рождеством», находившиеся в интимных отношениях, отсюда ясно, что черт мог показать своей возлюбленной, хотя у Гоголя такой сцены и нет» (Крепе М. О поэзии Иосифа Бродского. Анн-Арбор: Ардис, 1984. С. 67). (вернуться) 7. вкус поцелуев эбре и гоек… — эбре (от искаж. итал. ebreo) — еврейки; гойки (идишизм) — не еврейки. (вернуться) 8. …как площадях, как «прощай» широких, / в улицах узких, как звук «люблю» — повторяющееся регулярно в поэзии Бродского сравнение объектов окружающей действительности с буквами и звуками в данном случае может быть типологически соотнесено со строчками Давида Бурлюка: Звуки на а широки и просторны, Звуки на и высоки и проворны, Звуки на у, как пустая труба, Звуки на о, как округлость горба, Звуки на е, как приплюснутость мель, Гласных семейство смеясь просмотрел. («Звуки на а широки и просторны…») Подробный анализ стихотворения см.: Крепе М. О поэзии Иосифа Бродского. Анн-Арбор: Ардис, 1984. С. 62-69. (вернуться)

творчество, мышление, талант, гений: VIKENT.RU

«Изучать философию следует, в лучшем случае,
после пятидесяти.
Выстраивать модель общества — и подавно.
Сначала следует научиться готовить суп, жарить
— пусть не ловить — рыбу, делать приличный кофе»

И.А. Бродский, Выступление в Сорбонне

 

Поэт. Писал как на русском, так и на английском языках. Лауреат Нобелевской премии по литературе за 1986 год.

В юности перепробовал более 10 профессий, много читал, занимался самообразованием.

В СССР в 1964 году по доносу был арестован и приговорён к 5 годам ссылки в Архангельскую область за «тунеядство». Характерная деталь: свидетели обвинения начинали на суде свои показания со слов: «Я с Бродским лично не знаком…» (что перекликалось с формулировкой времён травли Б.Л. Пастернака: «Я роман Пастернака не читал, но осуждаю!»)…«Какую биографию делают нашему рыжему!» – восклицала А.А. Ахматова в разгар кампании против И.А. Бродского, предчувствуя, какую известность делают поэту его гонители…

Адвокат З. Н. Топорова вспоминала: «Бродский замечательно сказал своё последнее слово. Там было: «Я не только не тунеядец, а поэт, который прославит свою родину».
В этот момент судья, заседатели — почти все — загоготали».

Якимчук Н., Как судили поэта (Дело И. Бродского), СПб, «Аквилон», 1990 г., с. 23.

 

В конце 1964 года письма в защиту Бродского были отправлены властям от  Ю.П. Германа, С.Я. Маршака, К.Г. Паустовского, А.Т. Твардовского, Д.Д. Шостаковича, К.И. Чуковского. По прошествии 1,5 лет, срок ссылки был сокращён до фактически отбытого под давлением международной общественности — в частности, после обращения к властям СССР  Жана-Поля Сартра и ряда других зарубежных деятелей.

Перед своим отъездом И.А. Бродский написал письмо Л.И. Брежневу – вот его фрагмент:

«Люди вышли из того возраста, когда прав был сильный. Для этого на свете слишком много слабых. Единственная правота – доброта. От зла, от гнева, от ненависти – пусть именуемых праведными – никто не выигрывает. Мы все приговорены к одному и тому же: к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрёте Вы, их читающий. Останутся наши дела, но и они подвергнутся разрушению. Поэтому никто не должен мешать друг-другу делать его дело. Условия существования слишком тяжелы, чтобы их ещё усложнять. Я надеюсь, Вы поймёте меня правильно, поймёте, о чём я прошу. Я прошу дать мне возможность и дальше существовать в русской литературе, на русской земле. Я думаю, что ни в чём не виноват перед своей Родиной. Напротив, я думаю, что во многом прав. Я не знаю, каков будет Ваш ответ на мою просьбу, будет ли он иметь место вообще. Жаль, что не написал Вам раньше, а теперь уже и времени не осталось. Но скажу Вам, что в любом случае, даже если моему народу не нужно моё тело, душа моя ему ещё пригодится».

С 1972 года И.А. Бродский проживает в США, где преподаёт русскую литературу в различных университетах.

Властями СССР было многократно отказано родителям И.А. Бродского увидеться с ним (то есть, их просто не выпускали из страны), а самому поэту дважды отказано приехать на похороны родителей…

В Нобелевской лекции И.А. Бродский сказал:

«Поэт, повторяю, есть средство существования языка. Пишущий стихотворение,  однако, пишет его не потому, что он рассчитывает на посмертную славу, хотя  часто и надеется, что стихотворение его переживет, пусть ненадолго. Пишущий  стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или попросту  диктует следующую строчку. Начиная стихотворение, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и порой оказывается очень удивлён тем, что получилось, ибо часто получается  лучше, чем он предполагал, часто мысль заходит дальше, чем он рассчитывал.  Это и есть тот момент, когда будущее языка вмешивается в настоящее…  Пишущий стихотворение пишет его прежде всего потому, что стихосложение —  колоссальный ускоритель сознания, мышления, миросозерцания. Испытав это  ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения  этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадает в  зависимость от наркотиков и алкоголя. Человек, находящийся в подобной  зависимости от языка, я полагаю, и называется поэтом».

Бродский И.А., Нобелевская лекция / Стихотворения, Таллинн, «Ээсти раамат», 1991 г., с.  17-18.

Поэт считал, что настоящих любителей поэзии в мире всего 1%.

«Беда положения нравов в отечестве заключается именно в том, что мы начинаем бесконечно анализировать все эти нюансы добродетели или, наоборот, подлости. Всё должно быть «или — или». Или — «да», или — «нет». Я понимаю, что нужно учитывать обстоятельства. И так далее, и тому подобное. Но всё это абсолютная ерунда, потому что когда начинаешь учитывать обстоятельства, тогда уже вообще поздно говорить о добродетели. И самое время говорить о подлости.

Волков: Это — максималистская позиция.

Бродский: На мой взгляд, индивидуум должен игнорировать обстоятельства. Он должен исходить из более или менее вневременных категорий. А когда начинаешь редактировать — в соответствии с тем, что сегодня дозволено или недозволено, — свою этику, свою мораль, то это уже катастрофа».

Волков С., Диалоги с Иосифом Бродским, М., «Эксмо», 2002 г., с. 142-143.

 

Выступая с Нобелевской речью, И.А. Бродский назвал в качестве своих учителей пятерых поэтов:  А.А. Ахматову, О.Э. Мандельштама, Уистена Одена, Роберта Фроста и М.И. Цветаеву: «Эти тени смущают меня постоянно, смущают меня и сегодня. Во всяком случае, они не поощряют меня к красноречию. В лучшие свои минуты я кажусь себе как бы их суммой — но всегда меньшей, чем любая из них в отдельности».

Творчество И. Бродского Разное Бродский И.А. :: Litra.RU :: Только отличные сочинения

Есть что добавить? Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra. ru!

/ Сочинения / Бродский И.А. / Разное / Творчество И. Бродского     Иосиф Александрович Бродский – яркий представитель русской поэзии 20 века. Он родился в Ленинграде и с детства впитал в себя культуру этого города: книги, музеи, памятные места, само местоположение города, его дух. Его главным учителем на пути к поэзии стала Анна Ахматова, которая умело сочетала в себе и пушкинские традиции, и достижения Серебряного века. Под ее влиянием сформировалась этика и манера поэзии Бродского.     Раннему взрослению и человека, и поэта способствовало раннее начало самостоятельной трудовой жизни. С пятнадцати лет Бродскому пришлось пойти работать на завод. Также ему довелось поработать и в морге, принимать участие в геологических экспедициях. Это явилось важным жизненным уроком для Бродского: он обрел жизненную смелость, независимость в поступках.     В 1964 году поэта заключают в тюрьму за «тунеядство», высылают из Ленинграда. А в 1972 году он иммигрирует в США. Но еще до отъезда из России, до того, как он стал эмигрантом «внешним», Бродский сделался «внутренним», эстетическим эмигрантом. Он не принимал советскую власть, ее политику, и не мог писать «на заказ». Его ограничивали в свободе выбора тем, навязывали советскую идеологию, и это повлияло на отъезд поэта.     Первые годы после отъезда Бродский называл лучшими в жизни. Ведь в СССР его не печатали, а к читателю было легче прийти окольным путем, то есть через иностранные журналы и газеты. К тому же, прекрасное знание английского языка позволило ему стать двуязычным литератором. Бродский был как посланник русской культуры на Западе. Он очень активно продвигал, развивал русскую литературу.     В 1988 году в Нью-Йорке вышла антология русской поэзии 19 века, в которой Бродский выступил составителем, написал также предисловие и вводные заметки об авторах. Он устраивал и участвовал в крупнейших поэтических фестивалях, публиковал эссе о Достоевском, Ахматовой, Цветаевой, Мандельштаме, занимался литературно-педагогической работой, то есть читал лекции о русской литературе. К концу 70 годов он становится профессором и читает курсы в Мичиганском, Колумбийском, Нью-Йоркском университетах.     В 1987 году Бродский получает Нобелевскую премию, его эссе «Меньше, чем единица» признают лучшей литературно-критической книгой в США, а в 1992 году ему присваивают звание поэта-лауреата.     Поэзия Бродского своеобразна и оригинальна. Истоки этого в соединении античной литературы, русской классической и «новой» с англоязычной поэзией. Это проявилось уже в стихах 50-60 годов — в «Пилигримах», «Рождественском романсе» и др. Здесь мы видим сочетание противоречивых понятий: религиозность и богоборчество, традиционное и авангардное, ирония по отношению к лирическому герою.     В 1960-ых годах он пишет уже произведения более большой формы: поэмы-мистерии «Шествие», поэму «Зофья». Но мы знаем Бродского не только как поэта, но и как писателя-эссеиста. Он пишет «Предисловие к «Котловану» Платонова», «Поэт и проза», «О Достоевском», «Нобелевская лекция».     Эти размышления содержат блестящий и содержательный анализ сложнейших фактов литературы, требующих осторожного подхода. В них поэт также формулирует свои творческие принципы и убеждения. Он отстаивает свою мысль о поэзии как высшей ступени развития литературы, о языке как главной движущей силе поэзии.     Хотелось бы особо выделить эссе «Об одном стихотворении», в котором анализируется стихотворение М.Цветаевой «Новогодний». Здесь представлен полный анализ этого стихотворения, выполненный Бродским: он считает, что здесь язык текста диктует приемы и методы построения. Поэт не навязывает стандартных методик, а идет вслед за автором, раскрывая смысл произведения.     Нужно сказать, что Бродский меняется в своем творчестве, он эволюционировал, двигался к синтезу поэзии и прозы. Поэт отказался от чистого поэтического стиля, отошел от силлабо-тонических метров, отдавая предпочтение полиметрии, разнотопности и переносам:     Долго светает. Голый, холодный мрамор     Бедер новой Сусанны сопровождаем при     Погружении под воду стрекотом кинокамер…     Новым значением Бродский наделяет и рифму. Чаще всего он использует составную рифму, и в этой «составности» на последнем месте оказывается предлог, союз или частица:     …Видимо, никому из     Нас не сделаться памятником…     Здесь предлог не играет роли дополнительного ритмического сигнала, а это приводит к тому, что самое поэтическое место строки становится незаметным, более приземленным.     Еще одна особенность рифмы: иногда поэт использует несовпадающие рифмообразующие гласные ударного, то есть консолансы. Мы видим заимствования из новой английской поэзии (по-старому – в сторону, на палубе – голуби и т.д.). Главной особенностью поэзии Бродского является его литературность, даже философичность. Он жизнь сравнивает с фразой, и сравнений такого характера у поэта довольно много:     Как тридцать третья буква,     Я пячусь всю жизнь вперед.     Все выше снизу взрывы темноты,     Подобны восклицательному знаку.     Вообще, я считаю, что в основе поэзии Бродского лежит стремление к свободе. Все его творчество можно рассмотреть как призыв к свободе, обращенный к литературе:     Сорвись все звезды с небосвода,     Исчезни местность,     Все же не оставлена свобода,     Чья дочь – словесность.     Она, пока есть в горке влага,     Не без приюта. Скрипи перо, черней, бумага!     Лети, минута. 0 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение. / Сочинения / Бродский И.А. / Разное / Творчество И. Бродского

Бродский И.А. (Материалы о писателе)

Главная / Российские писатели / Бродский Иосиф Александрович / Бродский И.А. (Материалы о писателе) / Бродский И.А. Материалы о писателе: 100 русских поэтов. -СПб.: Золотой век: Диамант, 2000.-365c. Балякина М.А. «Поэты всегда возвращаются»: Вечер памяти И.А.Бродского/ М.А.Балякина// ЧИТАЕМ, УЧИМСЯ, ИГРАЕМ. Сборник сценариев для библиотек.-1998.-№8.-С.64-71. Батчан А. Колумбийский университет, Нью-Йорк: 1982/ А.Батчан; Л.Лосев, П.Л.Вайль// ЗНАМЯ.-1996.-№8.-С.153-155.-(Иосиф Бродский: труды и дни). Бродский И.: К 60-летию: Тема номера// ЗВЕЗДА.-2000.-№5. Бродский И.А. Перемена империи: Стихотворения: 1960-1996/ И.А.Бродский.-М.: Независимая Газета, 2001.-656c.-(Поэзия). Бродский И.А. Стихотворения: Эссе/ И.А.Бродский.-Екатеринбург: У-Фактория, 2002.-752c.-(Зеркало. ХХ век.). В соответствии с завещанием…: Материал для подготовки сообщения// ЧИТАЕМ, УЧИМСЯ, ИГРАЕМ. Сборник сценариев для библиотек.-2003.-№8.-С.46-58. Жизнь Альфреда Нобеля (1833-1896). Российские нобелевские лауреаты по литературе: Бунин И.А (1933), Пастернак Б.Л. (1958), Шолохов М.А. (1965), Солженицын А. И. (1970), Бродский И.А. (1987). Вайль П.Л. Гений места/ П.Л.Вайль; Л.Лосев.-М.: Независимая Газета, 1999.-484c.: ил., портр.-(Эссеистика: Вайль П.). Вайль П.Л. Стихи рядом с молоком и аспирином/ П.Л.Вайль; Л.Лосев// ЗНАМЯ.-1996.-№8.-С.155-161.-(Иосиф Бродский: труды и дни). Ваншенкина Е. Острие: Пространство и время в лирике Иосифа Бродского/ Е.Ваншенкина// ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ.-1996.-№3.-С.35-41.-(Памяти Иосифа Бродского). Волков С.М. Диалоги с Иосифом Бродским/ С.М.Волков; Я.А.Гордин.-М.: Независимая Газета, 1998.-327c.: ил.-(Лит. биографии).-Имен. указ.: с.321-325. Портрет писателя отсканирован и представлен в материалах данного сайта. Волков С.М. Разговоры с Иосифом Бродским: Диалоги/ С.М.Волков// ЗВЕЗДА.-1998.-№5.-С.82-107. Бродский вспоминает о своем детстве и юности в Ленинграде. Волков С.М. Разговоры с Иосифом Бродским. Санкт-Петербург: воспоминание о будущем: Диалоги/ С. М.Волков// ЗВЕЗДА.-1998.-№1.-С.110-137. Генис А.А. Бродский в Нью-Йорке/ А.А.Генис// ИНОСТРАННАЯ ЛИТЕРАТУРА.-1997.-№5.-С.240-249. Генис А.А. Частный случай/ А.А.Генис// ЗНАМЯ.-1996.-№3.-С.221-223.-(Наблюдатель).-Рец. на кн.: Бродский И. В окрестностях Атлантиды.-СПб.,1995. Гордин Я.А. Перекличка во мраке: Иосиф Бродский и его собеседники/ Я.А.Гордин.-СПб.: Пушкинский фонд, 2000.-229c.: ил. Гордин Я.А.Черная магия и ее разоблачение/ Я.А.Гордин// НЕВА.-1996.-№8.-С.198-203.-(Заметки фельетониста). Статья в защиту Бродского И.А. Журнал «Нева» представляет: Mikhail Lemkhin…: Фотографии// НЕВА.-1998.-№12.-С.128. Представлена серия фотографий поэта. Иосиф Бродский и мир: Метафизика, античность, современность.-СПб.: Журнал «Звезда», 2000.-368c. Коппер Д. Амхерст Колледж: 1974-1975/ Д.Коппер; Л.Лосев, П.Л.Вайль// ЗНАМЯ.-1996.-№8.-С.148-150.-(Иосиф Бродский: труды и дни). Кузнецов С.Ю. Распадающаяся амальгама: (О поэтике Бродского)/ С.Ю.Кузнецов// ВОПРОСЫ ЛИТЕРАТУРЫ.-1997.-№6.-С.24-50.-(XX век: Искусство. Культура. Жизнь). Кузьмина Г.А. Россияне — лауреаты Нобелевской премии по литературе: Литературная презентация/ Г.А.Кузьмина, О.П. Кудрявцева// ЧИТАЕМ, УЧИМСЯ, ИГРАЕМ. Сборник сценариев для библиотек.-1998.-№8.-С.110-116. Лекманов О.А. О луне и реке в «Рождественском романсе» Иосифа Бродского/ О.А.Лекманов// РУССКАЯ РЕЧЬ.-2001.-№1.-С.19-23.-(Язык художественной литературы). Лосев Л. О любви Ахматовой к «народу»/ Л.Лосев// ЗВЕЗДА.-2002.-№1.-С.206-214. Лосев Л. Поэт на кафедре/ Л.Лосев; П.Л.Вайль// ЗНАМЯ.-1996.-№8.-С.145-148.-(Иосиф Бродский: труды и дни). Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии: Анализ поэт. текста/ Ю.М.Лотман; М.Л.Гаспаров.-СПб.: Искусство-СПб., 1996.-846c.-Прил.: с.777-828.-Указ. имен: с.829-842. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии: Анализ поэтического текста: Статьи и исследования / Ю. М.Лотман.-СПб.: Искусство-СПб., 2001.-846c.: ил. Носик А. Сайт памяти Бродского: Записки веб-мастера/ А.Носик// МИР INTERNET.-2000.-№5.-С.84-86. Панн Л.Р. Альтеранативная реальность: Литературная критика/ Л.Р.Панн// ОКТЯБРЬ.-1997.-№1.-С.167-175. Панн Л.Р. Горячее зеркало: Критика/ Л.Р.Панн// ЗВЕЗДА.-1998.-№5.-С.207-216. О книге И.Бродского «Новые стансы к Августе». Парамонов Б.М. Флотоводец Бродский. Певец империи в стране зубных врачей: К 55-летию Иосифа Бродского/ Б.М.Парамонов// ЗВЕЗДА.-1995.-№5.-С.131-133. Полухина В.П. Бродский в Англии/ В.П.Полухина// ЗНАМЯ.-1996.-№11.-С.126-141.-(Иосиф Бродский: труды и дни). Полухина В.П. Мичиганский университет: 1980/ В.П.Полухина; Л.Лосев, П.Л.Вайль// ЗНАМЯ.-1996.-№8.-С.150-153.-(Иосиф Бродский: труды и дни). Радышевский Д. Дзэн поэзии Бродского/ Д.Радышевский// НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ.-1997.-№27.-С.287-326.-(Прочтения). Ранчин А. М. «Человек есть испытатель боли…»: Религиозно-философские мотивы поэзии Бродского и экзистенциализм: Литературная критика/ А.М.Ранчин// ОКТЯБРЬ.-1997.-№1.-С.154-168. Ранчин А.М. Иосиф Бродский: поэтика цитаты/ А.М.Ранчин// РУССКАЯ СЛОВЕСНОСТЬ.-1998.-№1.-С.36-41.-(XX век). Ранчин А.М. Реминисценции из стихотворений Пушкина и Ходасевича в поэзии Иосифа Бродского/ А.М.Ранчин// РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА.-1998.-№3.-С.69-82. Бродский «читает» Пушкина так, как это прежде делал Ходасевич. Рейн Е.Б. Мой экземпляр «Урании»/ Е.Б.Рейн// ЗНАМЯ.-1996.-№10.-С.147-154.-(Иосиф Бродский: труды и дни). Рощин М.М.Блок 1995-1996: [Дневники, литературные заметки]/ М.М.Рощин// ОКТЯБРЬ.-1997.-№9.-С.43-99. В дневниках содержатся заметки-впечатления о А.П.Чехове, И.Бродском, М.Алданове, шестидесятниках, фильме С.Кулиша «Железный занавес» и др. Седакова О. Кончина Бродского: [Тема Последнего Классика]/ О.Седакова// ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ. -1996.-№3.-С.11-15.-(Памяти Иосифа Бродского). Номер журнала посвящен памяти И.Бродского. Спивак Р.С. Философская пародия Бродского: [Диалог с Цветаевой в лирике Бродского]/ Р.С.Спивак// ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ.-1997.-№4.-С.68-71.-(Литературная ситуация). Уолкотт Д. Беспощадный судья: 29 сентября 1990, Лондон: Интервью с Лауреатом Нобелевской премии англ. поэтом Дереком Уолкоттом/ Д.Уолкотт; Пер. В.А.Куллэ// ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ.-1996.-№3.-С.16-20.-(Памяти Иосифа Бродского). Интервью касалось вопросов: какое воздействие оказывает изгнание на поэта; в чем сложность перевода Бродского и др. Хозиева С.И. Русские писатели и поэты: 300 биографий/ С.И.Хозиева.-2-е изд., испр. и доп.-М.: Рипол классик, 2002.-574c.: ил.-(Краткие биографические словари). Шарымов А. Стихи о России: Памяти Высоцкого и Бродского/ А.Шарымов// АВРОРА.-1996.-№6.-С.3-8. Шнейдерман Э.М. Круги на воде: Свидетели защиты на суде над Иосифом Бродским перед судом ЛО Союза писателей РСФСР/ Э. М. Шнейдерман// ЗВЕЗДА.-1998.-№5.-С.184-199.

И. А. Бродский. Литература в фонде

Произведения поэта

1. Бродский Иосиф.
      Конец прекрасной эпохи: Стихотворения 1964-1971 / Бродский Иосиф. — СПб.: Пушкинский фонд, 2000. — 128с.
2. Бродский Иосиф.
      Меньше единицы: Избранные эссе:Пер.с англ. / Бродский Иосиф; Под ред.В.Голышева. — М.: Независимая Газета, 1999. — 472с. — (Эссеистика).
3. Бродский Иосиф.
      Новые стансы к Августе: Стихи к М.Б.,1962-1982 / Бродский Иосиф. — СПб.: Пушкинский фонд, 2000. — 144с.
4. Бродский Иосиф.
      Перемена империи: Стихотворения 1960-1996 / Бродский Иосиф. — М.: Независимая газета, 2001. — 654с. — (Поэзия).
5. Бродский Иосиф.
      Письма римскому другу: Стихотворения / Бродский Иосиф. — СПб.: Азбука-классика, 2001. — 288с.
6. Бродский Иосиф.
      Представление / Бродский Иосиф. — М.: Новое литературное обозрение, 1999. — 244с.: ил.
7. Бродский Иосиф.
      Стихотворения / Бродский Иосиф. — Таллинн: Александра, 1991. — 256с.
8. Бродский Иосиф Александрович.
      Стихотворения. Поэмы / Бродский Иосиф Александрович. — М.: Слово/Slovo, 2001. — 718с. — (Пушкинская библиотека).
9. Бродский Иосиф.
      Урания / Бродский Иосиф. — СПб.: Пушкинский фонд, 2000. — 204c.
10. Бродский Иосиф.
       Часть речи: избранные стихи 1962-1989 / Бродский Иосиф. — М.: Худож.лит., 1990. — 528с. —
11. Бродский Иосиф.
       Часть речи: Стихотворения 1972-1976 / Бродский Иосиф. — СПб.: Пушкинский фонд, 2000. — 120с.

Литература о Бродском

12. И. А. Бродский (1940-1996) // Русская литература XX века. В 2т.: учеб. пособие для вузов (спец. 032900 «Русский язык и литература»). Т.2 : 1940-1990-е годы / под ред. Л.П. Кременцова. — 3-е изд., испр. и доп. — М.: Аcademia, 2005. — С. 403 — 411.
13. Буслакова Т. П. Поэзия третьей волны эмиграции. Творчество И. А. Бродского  / Буслакова Татьяна Павловна // Литература русского зарубежья: курс лекций : учеб. пособие для вузов. — М., 2003. — Лекция 14. — С. 293-313.
14. Гордин Яков Аркадьевич.
       Перекличка во мраке. Иосиф Бродский и его собеседники / Гордин Яков Аркадьевич; ред. М.А. Александров. — СПб.: Изд-во»Пушкинского фонда», 2000. — 232с.: ил.
15. Ерофеев В.В. «Поэта далеко заводит речь…»:  (Иосиф Бродский: свобода и одиночество) / Ерофеев Виктор Владимирович. — // В лабиринте проклятых вопросов. —  М., 1990. — С. 206-221.
16. Зайцев В. А.
       Иосиф Александрович Бродский/ Зайцев Владимир Алексеевич, А. П. Герасименко // История русской литературы второй половины ХХ века: учеб. пособие для вузов — М. , 2004. — С. 420 — 434.
17. И. А. Бродский (1940-1996) // Русская литература XX – начала XXI века: учеб. пособие для студ. пед. вузов: в 2 т. Т.2. 1950-2000-е годы / под ред. Л. П. Кременцова. – М., 2009. – С. 409 – 417.
18. Иосиф Бродский (1940-1996) // История русской литературы XX века: в 2- ч. Ч. 2: Учебник для бакалавров / Под общ. ред. В.В. Агеносова. — М., 2013. — С. 583-607.
19. Иосиф Александрович Бродский // История литературы русского зарубежья (1920-е — начало 1990-х гг.): Учебник для вузов/ Под ред. А.П. Аврааменко, — М., 2011. — С.614-625.
20. Курицын В. Бродский / Курицын Вячеслав // Русский литературный постмодернизм .- М., 2001. — Гл. 8. — С. 250 — 255.
21. Кушнер А. С. О Бродском / Александр Кушнер // Аполлон в снегу: Заметки на полях. — Л., 1991. — С. 392 — 396.
22. Лейдерман Н. Л. Поэзия Иосифа Бродского / Н. Л. Лейдерман, М. Н. Липовецкий // Русская литература ХХ века (1950-1990-е годы): учеб.  пособие для вузов: В 2т. —  Т.2 : 1968-1990. – Изд. 5-2, стереотип. — М., 2010. – Ч. 3.; Гл.IV.6. — С. 641 — 667.
23. Лейдерман Н. Л. Поэзия Иосифа Бродского / Лейдерман Наум Лазаревич, М. Н. Липовецкий // Современная русская литература 20 века (1950-1990-е годы): учеб. пособие для вузов: В 2т. —  Т.2 : 1968-1990. — М., 2003. — С. 641 — 667.
24. Лосев В.В. И. А. Бродский (1940-1996) / В.В. Лосев // Избранные имена. Русские поэты 20 века: учебное пособие для вузов / под ред. Н. М. Малыгиной. — 2-е изд., испр. и доп. — М., 2008. — Гл. 14. — С.266 — 274.
25. Маслова В. А. И. Бродский / Маслова Валентина Авраамовна // Русская поэзия 20 века: лингвокультурологический взгляд : [учеб. пособие]. — М., 2006. — С. 209 — 235.
26. Скоропанова И. С. Советский массовый язык как постмодернистский театр: «Представление» Иосифа Бродского / Скоропанова Ирина Степановна // Русская постмодернистская литература: учеб.  пособие для вузов. —  3-е изд., испр. и доп. — М., 2001. — С. 375 — 382.
27. Штерн Людмила.
     Бродский: Ося, Иосиф, Joseph / Штерн Людмила; науч. ред. В.Куллэ. — М.: Независимая газета, 2001. — 272с.: ил. — (Мемуары).

А. И. Бродский в периодике

1. Артемьев М. Нетипичная книга / Максим Артемьев // Октябрь. — 2007. —  №2. — С. 172- 174. — Рец. на кн. Лосев Л. Иосиф Бродский: опыт литературной биографии. — М.: Молодая гвардия, 2006.
2. Беседа Иосифа Бродского и Октавио Паса / Пер.: Наталья Рахманова // Звезда. — 2008. —  №5. — С.83 — 86.
3. «Бессмысленно открывать рот для того, чтобы излагать чужие взгляды»: Интервью Бенгта Янгфельдта с Иосифом Бродским //  Звезда. — 2010. —  №1. — С.219 — 229.
4. Иосиф Бродский: Неизданное в России [Номер, посвященный творчеству и биографии Бродского] // Знамя. – 1997. — № 1.
5. Вайль Б. Шахматов — «подельник» Бродского / Борис Вайль //  Звезда. — 2010. —  №1. — С.208 — 218.
6. Горелик П. Борис Слуцкий и Иосиф Бродский/ Петр Горелик, Никита Елисеев // Звезда, —  2009. —  №7. — С.177 — 184.
7. Жолковский А. Маргиналии к «Postscriptum’y» Бродского /Александр Жолковский // Звезда. — 2010 — №2. С.226 — 238.
8. Кручик.И. «Брезгуя нами», или Гнев оскорбленной дружбы (О стихотворении Иосифа Бродского «На независимость Украины» / Игорь Кручик // Знамя. —  2008. —  №9. — С.199 — 202.
9. Полухина В. Ритмы России в творчестве Бродского / Валентина Полухина // Знамя. —  2010. —  №10.
10. Седунова Е. «Чувствовалась в нем какая-то духовная возвышенность…» / Елена Седунова, Елена Козьмина // Знамя. — 2010. —  №10.
11. Угольников Ю. Орудия языка. Бродский и Тарковский / Юрий Угольников // Октябрь.- 2012. —  №3. — С. 148 — 150.
12. Чекалов И. «Большая элегия Джону Донну» Иосифа Бродского и стихотворение И. С. Тургенева «Сон»: проблема сходства / Иван Чекалов // Звезда. — 2014. —  №5. — С.222- 230.
13. Эдельман О. Процесс Иосифа Бродского /  Ольга Эдельман // Новый Мир. —  2007. —  №1. — С.152 — 167.
14. Янгфельдт Б. Заметки об Иосифе Бродском / Бенгт Янгфельдт // Звезда. —  2010. —  №5.

 Более подробная информация на сайте ЖЗ «Журнальный зал»

А также:

А. И. Бродский. Авторская страница

 Виктор Куллэ. Поэтическая эволюция Иосифа Бродского в России (1957-1972)

Джозеф Бродский: онлайн-ресурсы — библиографии, исследовательские руководства и вспомогательные материалы Библиотеки Конгресса (виртуальные программы и услуги, Библиотека Конгресса)

Составил Питер Арменти, специалист по цифровым справочникам Иосиф Бродский, Поэт-лауреат США, 1991-92 Фотография Бенгта Янгфельдта 10 мая 1991 года библиотекарь Конгресса Джеймс Х. Биллингтон назначил Иосифа Бродского (1940–1996) пятым поэтом-лауреатом, консультантом по поэзии Библиотеки Конгресса. Как отмечается в «Современной литературной критике», Бродский «был известен поэзией, в которой он использовал сложный ритм и метр и обширную игру слов для обращения к таким темам, как изгнание, потеря и смерть. Он также часто включал классическую западную мифологию и философию, а также иудео -христианское богословие в его работах». 1 Бродский был поэтом-лауреатом один срок, закончив свои обязанности весной 1992 года.Во время своего пребывания в качестве лауреата Бродский инициировал идею распространения поэзии в общественных местах — супермаркетах, отелях, аэропортах, больницах, — где люди собираются и «могут убить время, как время убивает их». Вскоре после того, как его срок истек, Бродский сотрудничал с Эндрю Кэрроллом, чтобы сформировать Американский проект поэзии и грамотности, миссия которого состоит в том, чтобы расширить доступ американцев к поэзии путем распространения книг в общественных местах. Одной из первых попыток проекта было распространение бесплатных копий книги «Шесть американских поэтов » под редакцией Джоэла Конарро с произведениями Эмили Дикинсон, Уолта Уитмена, Лэнгстона Хьюза, Роберта Фроста, Уоллеса Стивенса и Уильяма Карлоса Уильямса в отелях, больницах, и приюты для бездомных по всей территории Соединенных Штатов. Это руководство составлено ссылки на ресурсы об Иосифе Бродском в Библиотеке веб-сайта Конгресса, а также ссылки на внешние англоязычные веб-сайты. которые включают в себя особенности его жизни или избранные его работы. Чтобы предложить дополнения к этому руководству, обратитесь в отдел цифровой справочной информации. ПОСЛУШАЙТЕ: Иосиф Бродский читает свои стихи, 14 мая 1992 года.Из архива записанной поэзии и литературы. Веб-сайт Библиотеки Конгресса    • Пресс-релизы, статьи    • Ресурсы для печати Внешний Веб-сайты    • Биографические сведения, поэзия    • Интервью, статьи и беседы    • Аудиозаписи    • Видео    • Критика    • Иосиф Бродский в новостях (Некоторые ссылки открывают файлы PDF. Загрузите бесплатную версию Adobe Reader.) Пресс-релизы, статьи Официальный пресс-релиз о назначении Иосифа Бродского в качестве поэта-лауреата, консультанта по поэзии (PDF, 95 КБ) Library of Congress Gazette, 17 мая 1991 г. «Бродский призывает издателей распространять стихи в массы» (PDF, 362 КБ) Вестник Библиотеки Конгресса, 11 октября 1991 г. «Иосиф Бродский: бывший поэт-лауреат помогает сделать поэзию доступной для всех» Информационный бюллетень Библиотеки Конгресса, 14 июня 1993 г. «Смерть поэта-лауреата: Иосиф Бродский превратил ссылку в вдохновение» Информационный бюллетень Библиотеки Конгресса, 19 февраля 1996 г. «Рождественские стихи Иосифа Бродского и др.S. Poets Laureate» From the Catbird Seat , 21 декабря 2017 г. Ресурсы для печати Произведения Иосифа Бродского в Библиотеке Конгресса онлайн каталог можно найти под следующим авторским заголовком: Бродский Иосиф, 1940-1996 Произведения об Иосифе Бродском можно найти в Библиотеке им. Интернет-каталог Конгресса под предметные рубрики, начинающиеся Бродский, Иосиф, 1940-1996. Биографические сведения, Поэзия Академия американских поэтов Биография Иосифа Бродского, образцы его стихов и избранная библиография. Enycylopedia Britannica Enycylopedia Britannica запись об Иосифе Бродском. Нобелевская премия.org Биография Джозефа Броски, а также ссылки на его речь на вручении Нобелевской премии, речь на банкете и другие ресурсы. Фонд поэзии Биография Иосифа Бродского, библиография его произведений и рекомендации для дальнейшего чтения. Интервью, статьи и беседы «Иосиф Бродский, Россия и угнетаемые художники — тема двух книжных событий» Cleveland, com, 29 сентября 2017 г. «Слишком много кофе с великим русским поэтом Иосифом Бродским» The Guardian , 2 апреля 2017 г. «Писать, перестать думать» (Кэтрин Харрисон обсуждала стихотворение Бродского «О любви») The Atlantic , 19 апреля 2016 г. «Россияне чествуют покойного поэта Бродского в день его 75-летия» The Moscow Times , 24 мая 2015 г. «Двойные страсти: любовь Иосифа Бродского к поэзии на английском языке» Россия за пределами заголовков , 20 мая 2015 г. «Иосиф Бродский о том, как развить вкус к чтению» Brain Pickings , 17 февраля 2014 г. «Антисоветский советский поэт: Иосиф Бродский» Фонд поэзии, 23 августа 2011 г. «Воспоминания об Иосифе Бродском» The Post & Courier (Чарльстон, Южная Каролина), 1 июня 2008 г. «Великий Бродский» Times Literary Supplement, 2 мая 2007 г. (рецензия на литературную биографию Бродского) «Воспоминания: Иосиф Бродский» Журнал Post Road, №.8, Весна/Лето 2004 «Иосиф Бродский: вергилианский герой, обреченный никогда не вернуться домой» Nobelprize. org, 12 декабря 2003 г. «Вспоминая Иосифа Бродского» Дайджест Гувера, вып. 4, 2000 «Иосиф Бродский 1940-1996» Мичиганский университет, факультет славянских языков и литератур, декабрь 1996 г. «Воспоминания о поэте» Online NewsHour, PBS, 29 июля 1996 г. «Интервью Иосифа Бродского» Интервью Ника Уотсона, The Argotist Online (первоначально опубликовано в журнале The Argotist в феврале 1996 г.) Депеши из России — Иосиф Бродский Беседовала Марсия ДеСанктис в июле 1987 года; воспроизведен в Tin House . «Человек не камень» Дефлектор нет. 27, 2015. Перевод разговора с Элизабет Маркштейн летом 1972 года. Избранный автор: Джозеф Бродский Архив обзоров, статей и эссе Джозефа Бродского и о нем на веб-сайте New York Times. Требуется бесплатная подписка. Аудиозаписи Бродский читает «Времена года» Академия американских поэтов Видео Видео Иосифа Бродского на YouTube Результаты поиска на YouTube для Иосифа Бродского.Во многих видеороликах Бродский читает. Критика Классические чтения CPR: Иосиф Бродский Статья в обзоре современной поэзии; включает в себя чтение Бродского «Я родился и вырос в Балтийском болоте». eNotes.com Критическая информация о Бродском из серии Гейла «Современная литературная критика». «Иосиф Бродский и произведения поэзии, включая Vers Libre» Ежеквартальный литовский журнал искусств и наук 39, вып. 2 (лето 1993 г.) Иосиф Бродский в Новостях Гугл Поиск новостей по Иосифу Бродскому Записи в блоге об Иосифе Бродском через поиск по блогам Google 1.Современная литературная критика, «Иосиф Бродский», Гейл, 2008 г. Воспроизведено в Центре литературных ресурсов. Фармингтон-Хиллз, Мичиган: Гейл, 2008 г. http://galenet.galegroup.com/servlet/LitRC (по состоянию на 5 июня 2008 г.).

Обзор исследования JSTOR

Абстрактный

Российско-американский поэт и эссеист, лауреат Нобелевской премии Иосиф Бродский почти не присутствует на карте американистики. В следующем обзоре делается попытка предоставить материалы для исправления этого упущения.В конце концов, хотя подавляющее большинство исследователей Бродского — слависты, была проделана ценная работа о Бродском в американском контексте, и значительная ее часть опубликована на английском языке. После небольшого биографического экскурса материалы собраны по следующим категориям: «Бродский в Америке», «Бродский и американская литература», «Бродский как американский поэт», «Автопереводы Бродского на английский язык». В 2016 году, через двадцать лет после его смерти в Нью-Йорке, кажется, пришло время пересмотреть свое мнение.

Информация о журнале

Resources for American Literary Study — научное периодическое издание, посвященное архивным открытиям и библиографическому анализу. Его предметной областью является весь спектр произведений американской литературы. Типичные материалы включают недавно обнаруженные письма и документы, контрольные списки первичных и / или вторичных произведений об американских авторах, а также биографические и композиционные исследования. Регулярные функции включают выпуски серии «Перспективы изучения американской литературы» и богатый выбор обзоров и обзорных эссе.Целевая аудитория журнала – научная, от аспиранта до старшего преподавателя.

Информация об издателе

Являясь частью Пенсильванского государственного университета и подразделением библиотек и научных коммуникаций Пенсильванского государственного университета, Penn State University Press служит университетскому сообществу, гражданам Пенсильвании и ученым во всем мире, продвигая научное общение в основных гуманитарных дисциплинах. и социальные науки.Пресса объединяется с выпускниками, друзьями, преподавателями и сотрудниками, чтобы вести хронику жизни и истории университета. И как часть учреждения, предоставляющего землю и поддерживаемого государством, Press выпускает как научные, так и популярные публикации о Пенсильвании, призванные способствовать лучшему пониманию истории, культуры и окружающей среды штата.

Наследие модернизма: Бродский и Энценсбергер

В РАННИЕ ГОДЫ модернизма Джеймс Джойс превозносил молчание, изгнание и хитрость как основы литературной карьеры. Ныне модернизм — это ортодоксия каждого английского департамента, его битвы выиграны, его основатели канозированы, даже его эпигоны в основном мертвы или умирают, и из триады добродетелей Джойса только изгнание продолжает занимать центральное место в модернистском кредо. (Никогда нельзя верить писателям, когда рекомендуется молчание, а хитрость слишком неловко напоминает карьеризм, чтобы ее открыто прославляли в академических кругах.) Назначив себе совесть своей расы, самый верный путь к славе для поэта — общественное возмущение, насмешки и запрет.Одним словом изгнание.

Но буквальное изгнание стало почти невозможным — по крайней мере, для американских поэтов. Публика научилась искать удовольствие от скандала в другом месте. Модернистское письмо, будь то проза или поэзия, только сбивает их с толку и утомляет. Быть непрочитанным удручает, но не равносильно изгнанию.

Русских, однако, высылают довольно регулярно, хотя обычно за сочинения более действенные, чем мог бы быть виновен модернистский поэт. Разоблачение, разоблачение и широкая сатира с большей вероятностью принесут публикацию и билет на Запад.Писать непрозрачную, герметическую поэзию в стране, которая чтит прямолинейность как у своих ручных поэтов (Евтушенко), так и у своих запрещенных романистов (Солженицын), значит навлечь на себя мученичество и забвение. Таков, однако, был избран курс Иосифа Бродского, который сейчас, в восемь лет своего изгнания из России, претендует на справедливое наследство в должности, недавно освобожденной Робертом Лоуэллом, в качестве суверенного понтифика или «серьезного» (т. е. авангардного, модернистская) поэзия. С точки зрения небольшой коллегии кардиналов, наделенных полномочиями избирать папу, Бродский — посланник небес: он именно такой поэт, каким каждый из них хотел бы быть — тупой, намекающий, неустанно угрюмый — и, кроме того, добросовестный изгнанник из легендарного полушария, скрытого за железным занавесом.Какое одобрение модернизма, что Бродский принял его в качестве своего эстетического кредо и что Россия должна подтвердить этот выбор изгнанием! Как раз тогда, когда казалось, что папа умер, мы можем кричать Viva il Papa!

Известность Бродского как беженца с архипелага ГУЛАГ была одним из условий его нынешнего возрождения, но талант был обязательно другим. Его поэзия, модернистская или нет, настоящая вещь. Бродский пишет длинные лирические строки, часто гномичные по смыслу и корявые по синтаксису, но гладкие на языке, как сметана.Отчасти заслуга в этом должна принадлежать его переводчикам (среди которых числятся такие достойные лица, как Ричард Уилбур, Ховард Мосс и Энтони Хехт), равно как и некоторая вина за некоторые визжащие полурифмы (недоуздок/футболист, возьми их/удушье). Но Бродский, бросив вызов и превзойдя самую острую для поэта боль изгнания, боль развода с его родным языком, сотрудничал во многих из этих переводов, а в нескольких случаях, особенно в длинном заглавном стихотворении части речи, взял на себя работу по переводу.Кажется, что из всех стихов звучит единый голос, и получившийся сборник обладает необыкновенной среди переводов авторитетностью и верностью. п

Его предмет — что еще может быть? — изгнание. Еще перед отъездом из России он начинает длинную поэму: «Когда ты вспомнишь меня в той стране… и когда ты должным образом вздохнешь. .. размышляя о ослепительном количестве морей и полей, раскинувшихся между нами…» Когда он отклоняется от темы изгнания, он размышляет о смерти и упадке цивилизаций, тёмных темах, как они мрачно переданы.

Иногда в повествовательной поэме или путевой хронике он так далеко отходит от высшей серьезности, что позволяет себе вспышки язвительного остроумия, как тогда, когда, двигаясь по Мексике, мы видим его родные, русские кошмары, маячащие за сеткой ацтеков цивилизация: Маленькие глиняные боги, которые позволяют себя копировать с необычайной легкостью, допуская гетерококси. . . .

Что бы они сказали, если бы могли говорить еще раз? Вообще ничего. В лучшем случае речь идет о триумфе над каким-нибудь соседним племенем людей, разбитых черепах.Или как наливание крови в чаши, посвященные богу Солнца, укрепляет кишечник последнего; как жертва восьми молодых и сильных мужчин до наступления темноты гарантирует рассвет вернее, чем жаворонок. В конце концов, лучше сифилис, лучше отверстие кортесовских единорогов, чем вот такое жертвоприношение. Если судьба отдаст твой труп на растерзание стервятникам, пусть убийца будет убийцей, а не мудрецом. В любом случае, как бы они когда-нибудь, если бы не испанцы, узнали о том, что произошло на самом деле.

Лучше (перефразировка неотразима) Америка, при всей ее пошлости и жестокости, чем систематические человеческие жертвоприношения ГУЛАГа.(Единственная загадка в этих строках — Что такое единороги Кортеса? — освещена в сноске в конце книги: Они — своего рода пушки.)

Не все стихи Бродского так легко раскрывают свой смысл. . В самых заумных и метафизических своих проявлениях, как в «Песне без музыки», он может поддразнить метафору до неузнаваемости и дать уроки планиметрии даже Джону Донну. Он может размышлять над безбрежной бездной, казалось бы, недели кряду, и ни разу при этом не говорить о чем-то более конкретном, чем Пространство и Время: «Время гораздо больше пространства.Космос — это вещь. Между тем время есть, в сущности, мысль, сознательный сон вещи. А сама жизнь — это разнообразие времени. . .»

Иногда, в настроении образцовой модернистской тщетности, Бродский произносит стихотворение, производящее эффект монолога Сэмюэля Беккета, расчлененного на катрены: О чем же мне говорить? Говорить ли мне о небытии? Или ночи? Или люди? Нет, только вещи, потому что люди непременно умрут. Все они. Как и я. Все разговоры — бесплодное ремесло.Надпись на стене ветра.

К счастью, такие настроения не часто берут над ним верх, и доля зловещего вздора в живой поэзии сравнительно невелика. Ведь даже Рильке кивает. Лично я предпочитаю поэзию, более защищенную от повседневного опыта, более склонную предаваться настроению простого энтузиазма, менее склонную к жалобам на удушье, но для тех читателей, которые читают поэзию как своего рода светский шабаш, Бродский предоставляет месяц воскресенья. в лучших традициях пуританской Новой Англии.

Ганс Магнус Энценсбергер тоже хотел бы быть поэтом в изгнании, но, будучи уроженцем Западной Германии, ему пришлось довольствоваться периодами эмиграции. «Тонущий Титаник» — поэма длиной в целую книгу из 33 песен с различными вставками — была начата в 1969 году, когда автор был сослан на Кубу Кастро, ранее побывав в Соединенных Штатах и ​​Норвегии. Перевод принадлежит автору, и в лучшие моменты он достаточно хорош, чтобы убедить меня в том, что его лонгриды восходят к оригиналу.Английское название не улавливает шпенглеровского резонанса Der Untergang der Titanic, но текст не оставляет нам никаких сомнений в том, что не что иное, как вся западная цивилизация фигурирует в гибели «Титаника».

Учитывая такую ​​жуткую тему и отсутствие сюжета, можно было бы ожидать, что это действительно катание на санках, но Энценсбергер обращается к своим читателям скорее как к публике, которую нужно развлечь, а не (как Бродский) как к невыразимому близнецу собственного пораженного ум, и его книга так же доступна и заискивает, как хороший триллер.Неумолимая гибель корабля разыгрывается против того или иного ничего не подозревающего тщеславия, как в тех немецких гравюрах на дереве, иллюстрирующих Пляску Смерти. Наконец, Энценсбергер мало что может сказать о фатальной гибели абсолютно всех нас, кроме того, что мы все еще ждем, когда это произойдет, а между тем ничего особенного сделать нельзя, так как айсберги так мало поддаются разуму. 27-я Песнь открывается словами: «На самом деле ничего не произошло». Не было такой вещи, как крушение Титаника.Это был просто фильм, предзнаменование, галлюцинация.

Сцены резни и спасения воображаются, стираются, переосмысливаются, как водевиль превращается в мрачный ночной клуб. Иногда самомнение поэта маскируется железом, как в этом образце из длинной связки дантовских уравнений: Это человек, который считает себя Данте. Это человек, которого все, кроме Данте, считают Данте. Это человек, которого все считают Данте, только сам он на это не попадается. Это человек, которого никто не считает Данте, кроме самого Данте.Это Данте.

На самом деле это был не Данте, а Ганс Магнус Энценсбергер, тщетно искавший редактора. Обычно его ирония менее звенящая, его остроумие живее, его язык лучше сдержан.

Сравнения одиозны и неуместны. Музыка на богослужении у Бродского лучше, чем в кабаре Энценсбергера, но шутки бесспорно смешнее, атмосфера непринужденнее, и у Энценсбергера всем веселее. Кто из них победит в конкурсе двойников Данте, фотографии на обложке не оставляют сомнений — лавровый венец достается Бродскому.

О неоспоримом наследии Джорджа Л. Клайна ‹ Literary Hub

Джордж Л. Клайн перевел больше стихов нобелевского лауреата Иосифа Бродского, чем кто-либо другой, за исключением самого Бродского. Он назвал себя «первым серьезным переводчиком Бродского». Профессор философии Милтон К. Нам из Брин-Мора был скромным и уединенным человеком, но иногда он мог быть таким же прямолинейным и непреклонным, как сам Бродский. В письме 1994 года славист писал: «Ахматова открыла Бродского для России, а я открыл его для Запада.А в 1987 году «я первым на Западе признал его крупным поэтом и первым перевел его произведения in extenso». Все это было правдой. Кроме того, он был одним из немногих переводчиков, свободно говорящих по-русски.

Первая книга Бродского в Америке, 1973 г. Иосиф Бродский: Избранные стихи , изменила мою жизнь, а также жизнь поэта, и все переводы были сделаны Клайном. Медитативные стихи о времени, сознании, страдании, отчуждении и даже искуплении звучали на октаву выше свободного нарциссизма, утомительной истории о себе, типичных для американской поэзии того времени.Эта книга открыла Бродскому западную аудиторию и распахнула окно на Восток. Я учился вместе с ним в Мичиганском университете, и это тоже было формирующим опытом, как и для многих его протеже, которые стали писателями вслед за ним.

Это история о том, как родилась эта книга и что произошло в последующие годы. Три десятилетия сотрудничества Клайна и Бродского — это история, которая до сих пор не была рассказана полностью.

Первый прочитанный перевод иностранного поэта производит неизгладимое впечатление, и поэтому я признаюсь в пристрастии, так как переводы Клайна были первыми, которые я прочитал.Но мое предпочтение не было полностью субъективным; и не только я — они произвели впечатление на весь англоязычный мир. Они также положили начало ошеломляющей, нетрадиционной литературной карьере Бродского на Западе.

В последующие годы к его переводам иногда относились с пренебрежением, часто из-за случайной неточности, хотя лишь немногие переводы их лишены. (Клайн обдумывал новое издание Selected в конце своей жизни, которое включало бы его исправления и более новые переводы.Такого никогда не было.) Чаще их просто не замечали, так как за дело брались более известные поэты и переводчики.

Очевидно, он не был поэтом-суперзвездой — вроде Ричарда Уилбура, Симуса Хини или Энтони Хехта, которые также переводили стихи Бродского, хотя и не знали русского языка, — а скорее славистом, серьезно интересовавшимся поэзией. Эта книга показывает, насколько глубокой была приверженность этого философа и что эти стихи не были прихотью дилетанта. Его переводы были важны не только потому, что они были первыми, но и потому, что они пытались сохранить, как того желал Бродский, метрические и рифмовые схемы оригинала, часто с удивительной точностью и успехом.

Читая книгу со стилизованным зелено-фиолетовым портретом на обложке еще студентом университета, я ничего не знал о переводчике Джордже Л. Клайне. И все же книга, этот человек и поэт станут одним из самых замечательных приключений в моей жизни. Мы втроем образовали невероятную тройку темпераментов и обучения, дружбы и отчуждения.

Джордж был дотошен, сдержан и глубоко принципиален; Бродский был явным гением, екатерининским колесом человека, братавшегося с ведущими деятелями культуры своего времени.Этим двоим повезло найти друг друга; однако их личности были совершенно разными. Я вышел на сцену, написав об обоих мужчинах спустя десятилетия, несомненно, об одной из девушек, описанных Бродским в стихотворении 1972 года «В Озерном крае», месте, куда он был назначен «истощать терпение наивной местной молодежи».

Хотя мы никогда не встречались лицом к лицу, Джордж стал постоянным присутствием в моей жизни. Связь началась после моей публикации в 2003 году книги « Иосиф Бродский: Беседы », моей визитной карточки в мир науки Бродского. После выхода книги я получил многостраничное письмо с «исправлениями». Позже я узнал, что любой человек в мире, написавший или опубликовавший что-нибудь об Иосифе Бродском, мог рассчитывать на такой терпеливый, тщательный список исправлений. Он был основательным, нейтральным, ученым человеком, а также радушным и ободряющим.

По словам его коллеги Филипа Гриера, написавшего в Slavic Review , «Джордж Клайн был исключительным образцом humanitas : доброты, культуры, утонченности». Бродский ученый Захар Ишов сказал мне, что Клайн «был порядочным человеком», и не в мягком и стерилизованном смысле этого слова, а в смысле исчезающего вида.

Где бы мы ни находились, на каком бы этапе нашего пути ни работали те, кто работает с корпусом Бродского, в большом долгу перед ним. Как и переводчики в целом. Он поощрял каждого ученого и переводчика, независимо от того, насколько они были новичками и плохо подготовлены к работе. Когда его пригласили судить Конкурс переводчиков компаса, проводимый под эгидой Cardinal Points Journal , его письмо русской поэтессе и переводчику Ирине Машински свидетельствовало о его великодушии и чувстве справедливости. 21 января 2012 года он написал ей:

Как вы, возможно, знаете, в прошлом кинопремии (как «Золотой глобус», так и «Оскар») объявлялись по формуле «И победителем становится…». Однако в последние годы по уважительной причине это было изменено на «И золотой «Глобус» [или «Оскар»] достается…» Русский победитель, который вы использовали в прошлом году, даже сильнее, чем «победитель»; для меня это предполагает, что те, кто не получил приз, были не только «проигравшими», но и «побежденными».Почему бы не сказать просто: «Поздравляем с выбором вашего перевода»? А остальным «Мы сожалеем, что ваш перевод не был выбран»? Обе эти формулы смягчили бы суровый образ соперничества, подразумеваемый языком «победителей» и «проигравших».

Человек, который перевел Бродского на английский язык: беседы с Джорджем Клайном — это дань уважения и подарок от всех нас, победителей, проигравших и всех остальных.

Шли годы, и я время от времени звонил Джорджу Клайну на Рождество.Каждый год я получал его подробное семейное праздничное письмо. Он слегка затронул профессиональную деятельность Джорджа, в том числе семейные новости, недавние путешествия и новости о здоровье его семьи, особенно его любимой жены Джинни и «Банни», дочери-инвалида Клайнов. Чтобы узнать новости о его научной работе (он пересматривал то или иное эссе, публиковал новое исследование), мне приходилось связываться по телефону с Андерсоном, Южная Каролина, где он ушел на пенсию.

В 2012 году я сделал сезонный звонок. Мы не разговаривали какое-то время, поэтому мы обновили друг друга в наших статьях и книгах.После короткого разговора он с неожиданной твердостью резко объявил об окончании нашего разговора: «Мне пора».

«Конечно, Джордж. Но почему?»

«Мы разговариваем уже 12 минут».

«Да. Так?»

Затем он сказал с медленным акцентом: « Мне 92 года, вы знаете ».

Нет. Не знал. Как бы я? Мы никогда не встречались. Я даже не мог припомнить, чтобы видел фотографию Джорджа. Я знал, что он поправляется, но у меня не было мысленной картины этого десятилетнего старика, которому на самом деле оставалось всего несколько месяцев до своего 92-го дня рождения.

Я всегда хотел собрать его воспоминания. Но в тот момент моей жизни я как раз приступил к книге, которая стала Эволюция желания: жизнь Рене Жирара , биографией французского теоретика и личного друга. Кроме того, я только что запустил инновационную коммуникационную программу в Стэнфорде. Однако я знал, что откладывать дальше было бы безрассудством. Не только для меня, но и для пользы ученых всего мира, которые были воспитаны его опекой, усовершенствовались благодаря его безупречным исправлениям и указаниям и вдохновлены его строгими стандартами.

Мы начали нашу совместную работу в январе 2013 года. Я брал интервью у человека со слабым здоровьем, который был способен разговаривать только до 20 минут утром, пока был еще свеж. (В некоторые дни он вообще не мог говорить, а в одно утро мы проговорили около 40 минут.) Мы не могли дождаться лучшего времени. С характерным стоицизмом он приспосабливался к возможному, не тоскуя по идеалу. Мы оба чувствовали, что это будет единственная возможность.

В последующие месяцы наши интервью заняли сотни страниц.Работа была «воодушевляющей, но часто сложной и утомительной», — писал он в письме Ишову. Большая часть наших разговоров была однообразной: болтовня о второстепенных людях или событиях, обсуждение его здоровья или организация следующей телефонной встречи, но за месяцы я узнал о его мужестве и чувстве чести, а также о точности его стипендия.

Трехлетнее сотрудничество Клайна и Бродского — это история, которая до сих пор не была рассказана полностью.

В мире интеллектуального блеска и акробатического языка Бродского разговоры Джорджа, иногда перемежаемые жесткими шуточками, которые заканчивались плоскими изюминками (иногда он повторял их, чтобы донести мысль), казалось, делали его лишним.Он был там, говорил он, потому, что у него не было «эго поэта», и он мог работать от оригинального русского языка, а не пытался навязывать свои формы формальным каденциям, рифмовкам и наклонным рифмам, сложным метрическая структура оригинала. Я также узнал о его терпении и сварливости. Я начал чувствовать в этом уравновешенном унитарии глубокую религиозность, скрытую под поверхностью, и то, что он разделял с поэтом священное видение мира. И я узнал его уязвленную гордость.

В наших беседах он описал встречу с поэтом, изменившим его жизнь, свои стычки с пресловутым КГБ и другие невысказанные или малоизвестные подробности дружбы с Бродским.О щедрости поэта он рассказал в 1974 году, когда его «отстранили» от чтения на итальянском фестивале в Сполето из-за советского шантажа. Или «Белые ночи» в июне 1968 года, когда Бродский арендовал лодку и ранним утром повез Клайна вниз по Фонтанке. Или в октябре 1987 года, когда объявили о присуждении Бродскому Нобелевской премии, и Клайн позвонил ему в Лондон и сказал: «Поздравляю, Джозеф!» Бродский ответил: «И тебя, Георгий, поздравляю!»

Я также более полно узнал о его героизме, тему, которую мы затрагивали в наших интервью, хотя его скромность удерживала его от полного описания своей храбрости. Во время Второй мировой войны в качестве штурмана и бомбардира на B-24 он совершил 50 важных боевых вылетов за пределы Италии, за что получил Крест за выдающиеся заслуги перед полетами.

Он описал, как, по мере того как Бродский все больше и больше настаивал на своих собственных переводах, он в конце концов, казалось, оставил русского ученого позади, отдавая предпочтение работе других переводчиков и, как думал Клайн, отвергая его как несговорчивого. Он в какой-то степени предвидел это. Еще до приезда Бродского в Соединенные Штаты ученый писал в письме: «Я не притяжательный переводчик, и я убежден, что когда-нибудь другие будут переводить Бродского более успешно, чем это удалось мне.Я приветствую плюрализм в английском языке любого иностранного поэта». Хотя Клайн чувствовал себя обиженным, дружба продолжалась до самого конца, как и их совместная работа. Клайн посетил свой последний день рождения за несколько месяцев до смерти поэта.

Пока мы упорствовали, возникла более амбициозная цель. Мы начали надеяться, что эти беседы будут отредактированы и сокращены в книгу, чтобы завершить устную историю Иосифа Бродского, столь всесторонне предпринятую Валентиной Полухиной в Бродский глазами современников .Джордж Клайн был одной из немногих крупных фигур в жизни Бродского, у кого не брали интервью для томов.

У нас было мало времени. Телефонные звонки, перемежающиеся постоянными глотками воды, чтобы поддержать его; иногда он слышно дышал — постепенно уступал более длительным перерывам в разговоре, чтобы проверить самочувствие любимой жены или дочери. Поскольку его энергия угасала, он убеждал меня использовать его более ранние статьи, чтобы дополнить наши интервью, поскольку в наших беседах отсутствовали стратегические части истории.

Но будущее испарялось. Джинни госпитализировали, а Джорджу снова пришлось заморозить наши планы, так как он заботился о домашнем хозяйстве, ухаживал за женой и укладывался в другие профессиональные сроки. Когда она умерла 5 апреля 2014 года, жизнь, казалось, ушла из Джорджа. Его здоровье резко ухудшилось, а он все время твердил, что скоро вернется к нашему проекту. Он умер через полгода, 21 октября.

Наш совместный проект, направленный на то, чтобы доставить удовольствие тени, теперь принадлежал только мне.А теперь я должен угодить двум теням.

Только после его смерти я полностью осознал рост этого человека. Настолько многие из нас были сосредоточены на его громкой работе с известным поэтом Бродским, что не осознавали его важности как исследователя русской философии и культуры. «Его личное присутствие среди нас было подарком, который нельзя заменить; его влияние на поле уже неизгладимо», — писал Гриер.

Им опубликовано более 300 статей, глав в антологиях, статей в энциклопедиях, рецензий на книги, обзорных статей и, конечно же, переводов.Он является автором двух монографий и редактором или соредактором шести антологий. Он написал авторитетные исследования Гегеля, Спинозы и Уайтхеда и внес заметный вклад в понимание Маркса и марксизма. Он вдохновил поколение молодых ученых, поэтов и переводчиков, в том числе Ишова и Машинского, которые смогли не отставать от его требовательной и неутомимой переписки. Что менее известно, так это то, насколько сильно этот тихий профессор из Брин-Мора поддерживал ученых по всему миру, которые работали с русской поэзией, и в частности с Бродским.

Семья Клайн призвала меня продолжить проект, который был прерван смертью субъекта и соавтора. Они были щедры на свою помощь во времена великих семейных потрясений и травм. По моей просьбе в мой дом в Пало-Альто прибыло несколько больших коробок со статьями, черновиками, переводами, корреспонденцией, электронными письмами, газетными вырезками, фотографиями и многим другим. Доброжелательность семьи во время стресса была высоко оценена.

С этими записями, своими расшифровками и заметками я продолжил наш разговор после смерти — в некотором роде легче, без треска плохой связи по скайпу и накопления мп3-файлов, без изнеможения, фонового шума бытовых чрезвычайных ситуаций, которые становились все более частые и срочные.

Я начал чувствовать в этом уравновешенном унитарии глубокую религиозность.

В других отношениях задача усложнилась, так как я стал редактором уникального фрагмента истории литературы, а также собеседником в ней. Как и хотел Джордж, я смешал наши разговоры с другим материалом, чтобы заполнить жизненно важные части его истории, добавив дополнительный уровень сложности в и без того сложный проект. За недели и месяцы я превратил наши краткие, обрывочные разговоры в разговоры, которые мы могли бы разделить, если бы позволяли время и обстоятельства.

Я полагался на огромное количество статей, интервью, писем, электронных писем и других записей. С одной из присланных семьей коробок, наполненной его крошечными ежедневниками размером 2,5 на 3 дюйма, я мог подтверждать встречи по корявым, часто непостижимым карандашным каракулям на выцветающих страницах. Я внимательно изучил фонды Йельской библиотеки Бейнеке, в которой хранятся многие его важные документы. Я искренне надеюсь, что я включил достаточно, чтобы восстановить наследие забытой фигуры в кругу Бродского, человека, который не получил должного.

Я помню остроту его критики и задумался, есть ли какой-нибудь перевод, который ему действительно понравился без оговорок; он критиковал даже близких друзей. Тем не менее, среди его бумаг я нашел его великодушную оценку моей заявки на поступление в Национальный фонд гуманитарных наук в 2007 году: «Я всегда с большим удовольствием читаю произведения Синтии; они одинаково лаконичны, живы и содержательны. Поэт Кей Райан проницательно заметила, что в сочинениях Синтии о поэзии «есть острота и острота поэзии».Это высокая похвала, но мне кажется, что она полностью оправдана. Как редактор она необычайно добросовестна, настойчива и находчива». Мой путь был длиннее без этого доброго ученого, который подталкивал меня вперед.

На начальном этапе проекта мы получили финансирование от Фонда Эндрю У. Меллона под эгидой Брин Мор. Гораздо позже, после смерти Джорджа, Валентина Полухина взяла проект под свою эгиду и смогла заручиться поддержкой Британской академии. Как следствие, Валентина и я провели вместе неделю в ее доме в Голдерс-Грин в марте 2018 года, тщательно просматривая окончательный вариант рукописи. Мы узнали друг друга намного лучше, и ее вычитка, обратная связь и точная настройка рукописи, а также ее всестороннее знание работы и жизни Бродского имели решающее значение.

Я искренне надеюсь, что я включил достаточно, чтобы восстановить наследие забытой фигуры в кругу Бродского, человека, который не получил должного.

Одним из замечательных даров Иосифа Бродского был масштаб людей, которых он привлекал к себе. Как сказал мне Джордж: «Он очень хорошо умел — как бы это сказать? — судить людей и почти при первом контакте чувствовал, что они хорошие люди, серьезные люди, умные, знающие, проницательные, и он хотел быть с ними, быть их друзьями.Таких людей было не так уж и много». Он упомянул мгновенное взаимопонимание с Шеймусом Хини, Дереком Уолкоттом, Марком Стрэндом, Диком Уилбуром, Сьюзан Зонтаг и Бобом Сильверсом, а также «вероятно, с парой других, которых я забыл». Одним из тех, кого он забыл, был, конечно же, он сам. Стойкий, дотошный и тихо верный Джордж обычно не упоминается в этой толпе. Но у него были качества, которых многие из нас не могли коснуться.

Позже русского поэта спросили: «Когда вы впервые приехали в США, что вас больше всего удивило? Говорят, что некоторые из ваших ожиданий возникли из чтения Роберта Фроста, что вы чувствовали, что Америка будет более сельской, чем вы ее нашли.

Он ответил: «Не более деревенский, но я думал, что люди будут менее крикливы, менее истеричны, более сдержанны, более осмотрительны в своей речи». Наверняка именно эти качества сдержанности и достоинства он нашел в человеке, которого встретил еще в Ленинграде, в августе 1967 года, и который стал его первым серьезным переводчиком.

В то время, когда мы брали интервью, Георгий предложил для эпиграфа эту фразу писателя Игоря Ефимова: «Всякий, кто имел хоть какое-то отношение к Иосифу Бродскому, знает, что он обречен думать и говорить о поэте до конца своих дней.Затем он добавил: «В конце концов, это относится к нам обоим».

_________________________________________

Отрывок из книги «Человек, который перевел Бродского на английский язык: беседы с Джорджем Л. Клайном». Используется с разрешения издателя Academic Studies Press. Copyright © 2021 Синтия Л. Хейвен.

Что в имени?: Бродский и английская муза

Страница из

НАПЕЧАТАНО ИЗ СТАНФОРДСКОЙ СТИПЕНДИИ ОНЛАЙН (www.stanford.universitypressscholarship.com). (c) Copyright Stanford University Press, 2021. Все права защищены. Отдельный пользователь может распечатать PDF-файл одной главы монографии в SSO для личного использования. Дата: 23 января 2022 г.

Бродский и английская муза

Глава:

(стр.88) Глава 4 Что такое имя?

Источник:

Poetic Affairs

Издательство:

Stanford University Press

DOI:10.11126/stanford/9780804758314.003.0005

В этой главе ставится вопрос о поэтической и, в более широком смысле, этической деятельности как следствии возникновения субъекта поэзии из поэтического значения, и делается это на основе поэтики Иосифа Бродского. , который, как и немногие другие современные поэты, на протяжении всей своей карьеры уделял основное внимание стыку поэтического и этического. Он фокусируется на диалоге Бродского с лордом Байроном, который наиболее широко и незабываемо раскрывается в сборнике « Новые строфы к Августе », который представляет собой попытку Бродского уравновесить политическое бессилие и личное предательство, поэтически и этически компенсируя свободу действий в объятиях своего любимого «англичанина». Муза.

Ключевые слова: Иосиф Бродский, поэты, поэтическое значение, этическое агентство, поэзия, лорд Байрон, Новые Станцы

Stanford Scholarship Online требует подписки или покупки для доступа к полному тексту книг в рамках службы. Однако общедоступные пользователи могут свободно осуществлять поиск по сайту и просматривать рефераты и ключевые слова для каждой книги и главы.

Пожалуйста, подпишитесь или войдите, чтобы получить доступ к полному тексту.

Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому названию, обратитесь к своему библиотекарю.

Для устранения неполадок см. Часто задаваемые вопросы , и если вы не можете найти ответ там, пожалуйста, связаться с нами.

Выключение | Журнал Point

Это эссе опубликовано на специальном симпозиуме об интеллектуалах, который полностью состоит из эссе редакторов The Point. Щелкните здесь, чтобы прочитать все очерки с симпозиума.

В 1964 году, когда Иосифу Бродскому было 24 года, он предстал перед судом за «тунеядство». В глазах государства молодой поэт был нахлебником. Его трудовой стаж был в лучшем случае неоднородным: он был без работы в течение шести месяцев после того, как потерял свою первую работу на заводе, а затем еще четыре месяца после возвращения из геологической экспедиции. (Быть писателем не считалось работой, особенно если вы почти ничего не публиковали.) В ответ на обвинение Бродский выдвинул прямую защиту: он думал о вещах и писал.Но нужно было построить новый порядок, и если вы не вносили активного вклада в жизнь общества, вы все портили.

В ходе процесса неоднократно, настойчиво, с бесхитростностью, раздражавшей чиновников, излагал свою позицию:

БРОДСКИЙ: Я работал в антрактах. Я сделал именно то, что делаю сейчас. Я писал стихи.
СУДЬЯ: То есть вы писали свои так называемые стихи? С какой целью вы так часто меняли место работы?
БРОДСКИЙ: Я начал работать, когда мне было пятнадцать.Мне все это было интересно. Я сменил работу, потому что хотел узнать как можно больше о жизни и о людях.
СУДЬЯ: Чем вы были полезны Родине?
БРОДСКИЙ: Я писал стихи. Это моя работа. Я убежден… Верю, что то, что я написал, будет полезно людям не только сейчас, но и грядущим поколениям.
ГОЛОС ИЗ ОБЩЕСТВА: Послушайте! Какое воображение!
ДРУГОЙ ГОЛОС: Он поэт. Он должен так думать.
СУДЬЯ: То есть вы считаете, что ваши так называемые стихи полезны людям?
БРОДСКИЙ: Почему вы говорите, что мои стихи — это «так называемые» стихи?
СУДЬЯ: Мы называем ваши стихи «так называемыми», потому что у нас нет другого впечатления от них.

Бродский и судья (мягко говоря) переговаривались друг с другом: Бродский считал, что его призвание имеет не только политическую целесообразность, а судье было поручено напомнить ему, что государство не должно субсидировать его хобби, если он не скажу что-нибудь полезное. Но несоизмеримость этих точек зрения лежит гораздо глубже, чем этот случай.

●

Бродский родился в Ленинграде в 1940 году и в младенчестве пережил жестокую блокаду, длившуюся два с половиной года и унесшую жизни более миллиона человек.Столкнувшись с накопившимися травмами революции и мировой войны, этот «самый абстрактный и преднамеренный город» был насильственно брошен в современность. Бродский и его современники достигли совершеннолетия в то время, когда их опыт — и жалкие факты жизни — постоянно расходились с представлениями о прогрессе, которым учили в школах, передавали по радио и печатали в газетах. То, что эта реальность — длинных очередей и тесных коммуналок, где пары, дети, родственники и завистливые соседи — все делили один и тот же дореволюционный туалет, — была прямо перед их носом, только делало официальную программу еще более неуместной.(Бродский позже размышлял о противоречиях своего воспитания: «Страницей Правды разруху не прикроешь».)

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Читайте больше таких эссе в нашем
«Для чего нужны интеллектуалы?» симпозиум,
, такие как «Усталость побеждать» Джона Баскина
и «Идолы Просвещения» Олли Кассена.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

советских детей учили, что революция — это не просто историческое событие, а мечта, которую им суждено воплотить в жизнь.«Мы рождены, чтобы сказка стала явью, — декламировали они, — Чтобы покорить просторы космоса, / Разум дал нам стальные крылья вместо рук, / И вместо сердца дал нам огненный мотор». Бродский рассказывал, как его детский бунт против этого послания стал чертой его характера: он с почти атавистической ненавистью презирал политические лозунги и воспроизводил образы Ленина, украшавшие стены его школы. С тех пор он с подозрением относился ко всему, что казалось ему излишним или поверхностно популярным.Это был, писал он в своем мемуарном эссе «Меньше, чем один», «мой первый урок отключения, моя первая попытка отчуждения»:

Доски, казенное железо перил, неизбежный цвет хаки военного мундира в каждой проходящей толпе на каждой улице каждого города, вечные фотографии сталелитейных заводов в каждой утренней газете и непрерывный Чайковский по радио — эти вещи приводили ты сошла с ума, если не научилась отключаться.

Для Бродского и его друзей «книги стали первой и единственной реальностью, тогда как сама реальность считалась либо чепухой, либо неприятностью.Они предпочитали «читать, а не действовать». Бродский называет это естественной тенденцией, как если бы актерская игра была чем-то вроде поедания кинзы для тех, кто к ней не предрасположен, всегда оставляя ощущение, будто только что вымыли рот с мылом.

Все-таки бездействие — это своего рода действие, как прекрасно понимал Бродский. Почему думающий человек — или действительно кто-то, кто чувствителен к несправедливости или лжи, — решил выключить ? Машина не остановится; режима сна нет. Коррупция подпитывается обманом и недовольством.Разве мы не обязаны оставаться на , проснуться, проснуться?

●

Слово «интеллигенция» пришло в английский язык через русский язык, откуда оно, в свою очередь, было заимствовано из какого-то неуказанного европейского языка — траектория, которая примерно отражает развитие самого класса. Определяющими представителями русской интеллигенции, как обрисовал Исайя Берлин в «Замечательном десятилетии», была группа писателей, вышедших на сцену в 1840-х годах, включая Александра Герцена, Ивана Тургенева, Федора Достоевского, Ивана Панаева и Виссариона Белинского.Эти люди любили философию и литературу так же сильно, как ненавидели самодержавную систему, державшую русский народ в нищете и порабощении. Они потребляли европейские идеи как наркотик — от Руссо и Вольтера до деятелей Контрпросвещения, таких как Жозеф де Местр, Гегеля и немецких романтиков, — а затем яростно спорили о них. Но то, что отличало этих русских интеллектуалов от европейцев, по которым они подражали, было не столько рвением или оригинальностью, сколько серьезностью.Они считали, что их «объединяет нечто большее, чем простой интерес к идеям; они считали себя посвященным орденом, почти светским священством, посвященным распространению особого отношения к жизни, что-то вроде евангелия».

Эти так называемые «лишние мужчины» стали прообразом того интеллигента, которого мы знаем сегодня: начитанного, учтивого, политически ангажированного. Они настаивали на том, что писателю некуда бежать от общества и что быть писателем сопряжено с определенными обязательствами: то, что они говорят , имеет значение , будь то в художественной литературе или в прозе, среди друзей или на публике.Если раньше интеллектуал был оппозиционным из-за неудачи или обстоятельств, они сделали это частью должностной инструкции.

Но даже когда фигура современного интеллигента складывалась, швы трещали по швам. Тургенев выделял два типа писателей. Один из них, которого мы могли бы назвать поэтом , проницателен и невероятно креативен, но действует в стороне от политики и общественной жизни. Другой, критик , ныряет прямо в сцену, стремясь отразить чувство и сознание людей в данный момент времени.Тургенев, вопреки самому себе, принадлежал к первому типу. Белинский, его друг и непревзойденный «убежденный интеллигент», был последним.

Более чем полвека спустя нравственное видение и риторический огонь Белинского сделают его героем радикалов, возглавивших революцию. От него они узнали, что к литературе следует относиться очень серьезно, поскольку в книгах содержатся послания, способные не только изменить умы, но и выковать их из сырого материала. Когда Троцкий определял революционное искусство как произведения, «окрашенные новым сознанием, возникшим в результате революции», он говорил как последователь Белинского.

Первые годы Революции были свидетелями взрыва творческой энергии, когда радикальные интеллектуалы пытались стряхнуть с себя обычаи и создать новое сознание. Писатели стремились изменить саму структуру языка, сокращая слова и смешивая их, как будто Новый Человек будет слишком спешить, чтобы произнести все слоги. Архитекторы придумывали дикие, невероятные проекты, призванные одновременно отражать силу момента и способствовать функционированию пролетарского общества; Знаменитый (но так и не реализованный) Татлинский памятник Третьему Интернационалу должен был стать радиомачтой, закручивающейся штопором, как гегелевская спираль, высотой в тысячу футов.

Этот период экстатических экспериментов был недолгим. К тому времени, когда Вальтер Беньямин посетил Москву в 1926 году, революционное искусство было настолько приручено и подчинено партии, что, как он отмечал, «интеллигент — это прежде всего чиновник, работающий в отделах цензуры, юстиции и финансов, и, если он выживет, , участие в работе, что, однако, в России означает власть. Он принадлежит к правящему классу». Аутоиммунный ответ государства на авангард привел к ревматическому закостенению художественного производства, которое сузилось до еще более ограниченного и рудиментарного набора тем и стилей. Это привело к парадоксальному повороту: наследники Белинского теперь были уравновешенными блюстителями эстетической традиции, а Тургеневские стали бунтовщиками. И вот молодой поэт, который любил книги и спокойные прогулки на закате, стал неожиданным лицом интеллектуального неповиновения.

●

Когда я впервые открыл для себя Бродского, я спотыкался на пути к специальности русский язык, начиная с языковых курсов для первокурсников, где мы запоминали строки из Пушкина еще до того, как научились считать до десяти. Я записался на другие занятия факультета, одно за другим, хотя понятия не имел, что мне делать с четверткой.А. по-русски, помимо того, что, возможно, поступит в академию или в ЦРУ. Меня тянуло, словно тяжестью инородного предмета, к жизни и творчеству русских писателей — Гоголя, Толстого, Ахматовой, Мандельштама, Платонова, Бродского. Каждый из них по-своему помогает вам ощутить глубину земли, на которой вы стоите, а затем подвергнуть сомнению ее твердость.

Осень моего последнего года обучения Я посетил небольшой семинар, который вел восточноевропейский поэт с поповским видом, подчеркнутым длинными задумчивыми паузами, которые предшествовали его высказываниям. Одно из стихотворений, которое нам поручили, было «Осень на Норенской» Бродского. После суда Бродский был приговорен к пяти годам лагерей в далеком северном городке Норенской. Он пришел, чтобы как бы насладиться своим наказанием; в конце концов, это дало ему достаточно времени, чтобы написать. Написанная в 1965 году «Осень в Норенской» запечатлела краткий момент в конце рабочего дня. «Мы возвращаемся с поля», — начинается стихотворение на фоне истощения и упадка. Лошади на улице выглядят как «надутые бочки / из ребер, зажатых между оглоблями», а бабы «ножницами идут домой, / словно разрезают по тупому подолу.Первая половина стихотворения наполнена прямыми линиями. Образ женщин, плетущихся рядами, пересекается со следами плуга, раскинувшимися веером над полем позади них. И вдруг сеткообразная композиция, которую Бродский так тщательно выстроил, трескается и разлетается: «Ветер рвет / Цепь ворон на визжащие звенья». Он подводит итоги:

Эти видения — последний знак
внутренней жизни, которая захватывает
любого призрака, к которому чувствует родство
до тех пор, пока призрак не отпугнет навсегда
при церковном колоколе скрипящей оси,
при металлическом грохоте мира, когда он
лежит перевёрнутым в водной колеи,
у скворца, парящего в облаке.

Это высокий момент в поэме, которая в остальном горькая и обыденная. Даже в мире, который «лежит в перевернутой водной колеи», внутренняя жизнь находит отражение в мимолетных видениях: полете птиц, искрах чужих глаз. Что меня больше всего поразило, живя в моем собственном перевернутом мире, так это то, что для Бродского эти видения не давали надежды на то, что мир изменится, а только на то, что, независимо от того, изменится он или нет, что-то из этой жизни останется.

Я вырос в мультикультурных, жевательных девяностых.Как и многие другие дети из высшего среднего класса, я смотрел Капитан Планета , ездил в межкультурные лагеря дружбы и присоединился к молодежным группам социальной справедливости. Нашему поколению внушили, что разница лишь поверхностная, что в Америке можно добиться чего угодно, если приложить достаточно усилий, что мы можем стать той переменой, которую хотим видеть. Как хорошие туристы, мы маршировали в знак протеста против вторжения в Ирак, писали письма против НАФТА и за права человека, голосовали за Обаму, становились вегетарианцами. В какой-то момент нам пришло в голову, что нет никаких доказательств того, что все это работает.Рынок рухнул; пропасть между богатыми и бедными превратилась в бездну. Конгресс был парализован, а расизм не только не уменьшился во время президентства Обамы, но, казалось, стал более заметным и опасным. Что делать? — недоумевали мы. Все прогрессивные ценности, которым нас учили, при ударе звучали глухо. Таким образом, наши протесты стали меньше, дерзче и более цифровыми. Мы шутили нигилистически, подписывались на мем-аккаунты, начинали терапию. Мы говорили о телевидении.

Все это говорит о том, что стратегия Бродского по выключению имела для меня извращенный смысл, даже если она задевала привитый мне оптимизм.И все же я подумал: не следует ли мне бороться с этим импульсом?

«Если у поэта есть какие-либо обязательства перед обществом, — говорил Бродский, — так это хорошо писать. Будучи в меньшинстве, у него нет другого выбора». Советский судья первой инстанции не единственный, кто занял такую ​​позицию, чтобы показать отсутствие общественной совести. Писатель и критик Кит Гессен в статье 2008 года для New York Times Book Review обвинил поколение интеллектуалов Бродского и его последователей в том, что они «бессильны помешать Путину терроризировать страну не потому, что они боялись его, а потому, что после разрушения Советского Союза они ушли в «частную жизнь», чего и хотели все время.Гессен большой поклонник Бродского-поэта, но хотел бы, чтобы он был больше критиком. В эссе New Yorker от 2011 года он осудил Бродского за то, что он позволил себе стать «пропагандистом поэзии». Гессен тщетно искал в творчестве Бродского пример, который мог бы подорвать непримиримый эстетизм, «затвердевший в догму». В отличие от судьи, Гессен как бы спрашивал Бродского, Чем вы были полезны Родине? Как мог человек с интеллектом Бродского действительно верить, что эстетика управляет этикой, а не наоборот?

Словно опасаясь повторить ошибки поколения Бродского, Гессен принял общественную роль в своей карьере интеллектуала. Он стал соучредителем n+1 в 2004 году вместе с другими выпускниками Гарварда в Нью-Йорке, а в 2011 году, когда тысяча протестующих разбили лагерь в парке Зуккотти, они с готовностью присоединились к движению. Будучи учеными, они были менее опытны, чем некоторые другие оккупанты, когда дело доходило до практических вопросов управления или логистики, поэтому они вносили свой вклад, как умели: писали и теоретизировали. Они опубликовали сообщения в блогах и составили листовку под названием Occupy! Вестник .В Захвати! , антологию размышлений об этих бурных месяцах, которую он редактировал вместе с Астрой Тейлор и другими редакторами n+1 , Гессен признал раскол в парке между теми «высокообразованными» организаторами и такими же интеллектуалами, как он сам, которые были «в основном в возрасте от двадцати до тридцати лет, и в основном не живущие в парке», и «дети, которые действительно живут в парке». Он предположил, что это деление не так плохо, как может показаться. Кое-кто считал двадцатилетних лагерников панками или анархистами, но он восхищался их юношеским идеализмом.По крайней мере, они делали что-то. «Они на самом деле думают, что приезд в далекий город и жизнь в бетонном парке могут привести к политическим переменам», — восхищался он. — А может быть, они и правы!

Я, двадцатиоднолетний, с интересом и восхищением наблюдал за протестами из Чикаго. К тому времени, когда я начал этот семинар по поэзии, по всей стране уже устраивались марши-сателлиты и ночные застолья. Я читал отчеты на своем ноутбуке и просматривал фотографии, размещенные моими друзьями на Facebook, из лагерей в центре Чикаго.«Должен ли я пропустить урок поэзии, — подумал я, — и вместо этого присоединиться к протесту?»

●

Более шести лет спустя, и один год национального кошмара, мы устали. Мы пытаемся держать глаза открытыми, даже когда у них появляются истощенные подергивания. Мы брызгаем холодной водой на лицо. Ставим несколько будильников. Мы протестуем, загружаем приложения, чтобы напомнить нам позвонить нашим представителям, просматриваем новости, пока не начинаем мечтать о хрониках и твиттерах. Политика — это контрастный фильтр, который обостряет и искажает все, что попадается на глаза.

Неудивительно, что мы ищем ясности и направления от более мудрых умов. Для многих из нас это тоже может стать навязчивым, поскольку мы одержимо повторяем цитаты из книг, которые не читали со времен колледжа. Через месяц после выборов книга Ханны Арендт Истоки тоталитаризма продавалась в шестнадцать раз дороже, чем в среднем, а опубликованный в Твиттере отрывок из книги Достижение нашей страны , опубликованной двадцать лет назад философом Ричардом Рорти, стал невероятно вирусным.«Франкфуртская школа знала, что Трамп придет», — объявил в декабре 2016 года житель Нью-Йорка , как будто нашей самой большой ошибкой было не прислушиваться к критически настроенным теоретикам. Нет ничего более естественного, чем искать немного света в темноте, но стоит остановиться, чтобы спросить, не у художников ли и у критиков нам следует искать ответы.

Каждое поколение интеллектуалов находит способ смириться с ограничениями своей свободы воли. Бродский выбрал поэзию; моя и Гессена сели на поезд в центр города.Конечно, это не строгая бинарность: эти две тенденции могут сосуществовать в одном и том же человеке и выражаться по-разному. Но мы могли бы считать, что отключение для Бродского было способом выполнения своей социальной ответственности, а не уклонением от нее. По мнению Бродского, политика была одним из уровней человеческого существования, но это была низшая ступенька. Дело поэзии, думал он, состоит в том, чтобы «указать нечто большее… размер всей лестницы». Он считал, что «искусство — это не лучшее, а альтернативное существование… не попытка уйти от реальности, а, наоборот, попытка оживить ее.То, что заставляет поэта писать, — это не столько «забота о своей бренной плоти», сколько «стремление пощадить некоторые вещи своего мира — своей личной цивилизации — своего собственного несмыслового континуума».

Думаю, это был его ответ на вызов Гессена. Когда мало места для политического маневра, когда из господствующих культурных ценностей высасывается всякая значимость, создание искусства, отвергающего заезженные тропы и социальные темы, может быть не просто выражением личной свободы, роскошью уверенных в себе и не вложенных средств.Он может моделировать независимое мышление и внимательность, сохраняя не только целостность личности, но и культуру, деградирующую на глазах.

Это не искусство ради искусства; он не должен быть тихим или смиренным. Мы можем верить в силу искусства и энергично защищать его, не предаваясь фантазиям о его социальной полезности. В такие времена нам нужны критики. Но нам также нужны поэты, которые могут превратить опыт в искусство и учуять банальности. Те, кто ищет возможности в предрешенных выводах и сердцах в огненных моторах.

●

Позднее, после иммиграции в Соединенные Штаты, Бродского пригласили выступить с речью перед выпускниками гуманитарного колледжа Восточного побережья. Неудивительно, что он избегал вдохновляющей чепухи, которой обычно наполнены вступительные речи, вместо этого предпочитая комментарий к практике «подставлять другую щеку» как средству борьбы с социальным злом. Речь не дает четких указаний — ее едва ли можно назвать советом, — но она усложняет картину Гессена о покойном Бродском как о простом «пропагандисте поэзии».

Бродский описывает стандартную интерпретацию строк Писания, которые вдохновили эту доктрину пассивного сопротивления, а затем продолжает упоминать финал, который цитируется реже. Идея состоит не только в том, чтобы подставить щеку тому, кто вас ударит, но и в том, чтобы отдать ему свое пальто:

Каким бы злым ни был ваш враг, главное, что он человек; и хотя мы не способны любить другого, как самого себя, мы тем не менее знаем, что зло укореняется, когда один человек начинает думать, что он лучше другого.(Вот почему вас ударили в первую очередь по правой щеке.) Таким образом, самое лучшее, что можно получить, подставив другую щеку своему врагу, — это удовлетворение от предупреждения последнего о тщетности его действий. «Послушай, — говорит другая щека, — то, что ты бьешь, — это всего лишь плоть. Это не я. Тебе не сломить мою душу».

Моральные ставки в этой борьбе высоки именно потому, что они личные. Цель состоит не в том, чтобы апеллировать к чувству сострадания, гордыни или вины вашего хулигана (ибо все это легко подавить), а в том, чтобы «разоблачить его чувства и способности перед бессмысленностью всего предприятия: так, как любая форма массового производства делает», и выходите с неповрежденным духом.

Эта лекция раскрывает еще одно измерение этики отказа Бродского. Выключение — это не погружение в тишину или погружение в блаженное невежество; речь идет о том, чтобы статика не заглушала музыку.

Автор фото: Эмма Уайт

Биография Иосиф Бродский | Русская поэзия

Иосиф Бродский (1940-1996) родился в Ленинграде в 1940 году. Не имея направления в жесткой школьной системе, он бросил школу примерно в пятнадцать лет, затем устроился на черную работу в Ленинграде, путешествовал по России с геологическими экспедициями. В те ранние годы он самостоятельно выучил английский и польский языки, переводя на русский язык произведения Джона Донна, английского поэта XVII века, и Чеслава Милоша, современного польского поэта. Он также начал писать стихи и выступал на публичных чтениях в Ленинграде. Как предположил в ретроспективе близкий друг Бродского и проницательный ученый Лев Лосев, ранние переживания Бродского стали основным источником его повторяющихся тем одиночества и отчуждения, а также изгнания и потери — буквального и метафорического (Лосефф 2010: 46).В 1961 году Бродский был представлен Анне Ахматовой, которая стала его наставником на несколько лет, прежде чем она умерла в 1966 году.

В 1964 году советские власти преследовали Иосифа Бродского за «злостное тунеядство», привлекали его к суду и обвиняли в отсутствии постоянной работы. Вот отрывок из записей, которые журналист Фрида Вигдорова тайно сделала во время суда: «Судья спросил: «Кто признал вас поэтом? Кто зачислил вас в ряды поэтов?» — «Никто, — ответил Бродский, — кто зачислил меня в ряды рода человеческого?» …Судья назвал Бродского «лжепоэтом в вельветовых штанах», не выполнившим «конституционный долг честно трудиться на благо Родины». Под конвоем полиции Бродский был отправлен в психиатрическую больницу для определения его вменяемости. Его философская поэма Горбунов и Горчаков отражает его личный опыт убежища. Судебные психиатры признали Бродского вменяемым, и он вернулся в суд. Суд первой инстанции признал его виновным, заявив, что серия случайных заработков и роль поэта и переводчика «не являются достаточным вкладом в общество». За «тунеядство» Бродский был приговорен к пяти годам каторжных работ. После письменных протестов видных литераторов приговор был смягчен и сослан в глухую станицу Норенскую Архангельской области, в трехстах пятидесяти верстах от Ленинграда.

Бродский вернулся в Ленинград в декабре 1965 года и продолжил писать стихи. Многие его произведения были переведены на немецкий, французский и английский языки и изданы за границей или распространялись в СССР тайным самиздатом до 1987 года. В 1967 году четыре стихотворения Бродского были опубликованы в ленинградских антологиях. Его первый сборник Verses and Poems был опубликован Inter-Language Literary Associates в Вашингтоне в 1965 г. , Elegy to John Donne and Other Poems был опубликован в Лондоне в 1967 г. издательством Longmans Green, а A Stop in the Desert был издан в 1970 году издательством Чехов в Нью-Йорке.Преследуемый за свою поэзию и еврейское происхождение, ему было отказано в разрешении на поездку. В 1972 году к нему в квартиру ворвались чиновники, забрали документы, после чего власти объявили его нечеловеком и предложили ему эмигрировать в Израиль.

После остановки в Вене Бродский отправился в США, где поселился в Анн-Арборе. С помощью поэта Одена и Проффера он на год стал поэтом-резидентом Мичиганского университета. После этого он занимал ряд академических должностей: приглашенный профессор в Куинс-колледже (1973–74), Смит-колледже, Колумбийском и Кембриджском университетах.Он был профессором литературы Эндрю Меллона и профессором литературы Five College в колледже Маунт-Холиок. В 1977 году он стал гражданином США.

В США он продолжал писать стихи, часто писая по-русски и переводя собственные произведения на английский. В 1980 году он начал публиковать свои первые автопереводы. В 1986 году его сборник эссе «Меньше одного » получил Национальную премию книжных критиков за критику, а Оксфордский университет присвоил ему звание почетного доктора литературы.Его собственные убеждения радикально изменились между его юношеской карьерой в России, когда он был молодым поэтом с исключительными возможностями, и его более поздним этапом в Америке. В своей более поздней карьере им восхищались за его способность использовать сложный ритм и метр и обширную игру слов для решения таких вечных проблем, как человек и природа, любовь и смерть, боль, хрупкость человеческих достижений и привязанностей, драгоценность привилегированный момент. Бродского обычно хвалили за то, что он писал как на английском, так и на русском языках, за его обширное знание западных поэтических традиций и владение многочисленными стихотворными формами, которые он черпал из классических тем.

В молодости он находился под влиянием поэзии Осипа Мандельштама и Марины Цветаевой, американского поэта Роберта Фроста и немецкого писателя Райнера Марии Рильке. Уже будучи зрелым поэтом, он восхищался поэзией американского поэта британского происхождения У. Г. Одена, ставшего другом и наставником Бродского.

В 1987 году Бродский был удостоен Нобелевской премии по литературе. В 1991 году он был назначен поэтом-лауреатом, консультантом по поэзии в Библиотеке Конгресса. Он умер от сердечного приступа в 1996 году в Нью-Йорке.

Источники

Лев Лосев. Иосиф Бродский : Литературная жизнь; Иосиф Бродский : Искусство стихотворения (в соавторстве с Валентиной Полухиной). Перевод Джейн Энн Миллер. Издательство Йельского университета, 2010.

.

Бетея, Дэвид. Иосиф Бродский и создание изгнания , Princeton University Press, 1994.

Берлина, Александра. Бродский Перевод Бродского . Блумсбери, 2014.

.