Горбачев национальность: Какая национальность у Михаила Горбачева?

Содержание

Какая национальность у Михаила Горбачева? | Про политиков

Времена президентства Горбачева давно остались в прошлом, но люди хорошо помнят их. Однако они мало знакомы с его биографией, что можно считать серьезной ошибкой. Из-за чего сегодня нам хочется рассказать вам, какая у него национальность.

https://www.delo-kira.ru/images/1001/99/TASS_6134242-pic905-895×505-72515.jpg

Михаил Сергеевич – первый и единственный президент СССР. Его политика сильно изменила страну, что до сих пор периодически проявляется в некоторых местах. Он родился 2 марта 1931 года в маленьком селении Привольное Ставропольского края, но этот факт не позволяет утверждать, что он русский.

https://s.mediasole.ru/images/608/608205/4.jpghttps://mir24.tv/uploaded/images/2019/March/1b7e9849f4712f84527d30a64245fdd5c9ab579ecb3c81bee17f05bd49cd4dc3.jpg

https://s.mediasole.ru/images/608/608205/4.jpg

Отец Михаила Горбачева, Сергей Андреевич Горбачев, по национальности русский. В принципе, об этом говорит и его отчество, поэтому в данном вопросе не возникают никакие сомнения. А вот мать, Мария Пантелеевна Гопкало, была украинкой.

Также есть информация об его дедах. Они с обеих сторон были той же самой национальности, но по ним есть иная информация. В 30-е годы они были почти помещиками, а значит, вполне возможно, что у их внука остались те же самые привычки.

https://gdb.rferl.org/265C22E5-32CF-4CA6-9EB2-53619CAEC741_w1200_s.jpg

Казалось бы, официальный ответ получен, но мы обратимся к происхождению фамилии Горбачева. Однако тут тоже не будет никаких неожиданных фактов. Она появилась в Древней Руси, как нарицательное от «горб», хотя есть другое значение – трудолюбивый, но эта трактовка не применима к президенту СССР.

Получается, что Михаил Сергеевич пополам русский и украинец. Во время советского интернационала в этом не было ничего необычного, так как не было отдельных государств.

Кем по происхождению был Михаил Горбачев — Рамблер/субботний

Сегодня, впрочем, как и в годы правления, отношение к первому президенту СССР остается неоднозначным. Тем не менее, о жизни Михаила Горбачева, как о прошлой, так и о настоящей, журналисты не перестают писать до сих пор. Живой интерес вызывает и родословная Горбачева, особенно, дед, которого звали Андреем Моисеевичем.

Родители

Михаил Горбачев является уроженцем Ставропольского края Украины. Там в селе Привольное он и родился в 1931 году. Его отец Сергей Андреевич Горбачев участвовал в Великой Отечественной войне. На фронте был не единожды ранен, за службу награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». В свое время вступил в партию. Всю жизнь Сергей Андреевич трудился комбайнером и трактористом. Из рядовых рабочих сумел выбиться в бригадиры.

Мать Михаила Сергеевича Мария Пантелеевна Горбачева в девичестве носила фамилию Гопкало. Она тоже работала в колхозе. Была малограмотной и верующей женщиной. По крайней мере, именно такой ее вспоминали современники в книге Николая Зеньковича «Михаил Горбачев. Жизнь до Кремля». До конца своих дней Мария Пантелеевна прожила в Привольном.

Материнская линия

Родители матери президента тоже происходили из крестьян. Дед Горбачева Пантелей Ефимович Гопкало с приходом советской власти сразу встал на ее сторону. Пантелей Ефимович принимал участие в создании колхозов, председателем одного из которых он сам же впоследствии и стал. Однако эти обстоятельства не спасли Гопкало от сталинских репрессий. В 1937 году его арестовали, обвинив во вредительстве и членстве в троцкистской организации. Деду Горбачева грозил расстрел. Избежать смерти ему помог счастливый случай. Началась борьба с так называемыми «перегибами», начальник ГПУ Красногвардейского района, который и инициировал арест Гопкало, покончил с собой. Пантелей Ефимович был оправдан и выпущен на свободу.

Бабушка президента Василиса Лукьяновна, супруга Пантелея Ефимовича, до замужества носила фамилию Литовченко. Она была религиозной женщиной. В ее доме рядом с православными иконами висели портреты вождей, Ленина и Сталина.

Отцовская линия

В отличие от Пантелея Ефимовича, другой дед генсека со стороны отца, Андрей Моисеевич Горбачев ни в какую не желал быть частью нового советского строя и отказался от вступления в колхоз. Он предпочел остаться единоличником. Однако с нормами Андрей Моисеевич не справлялся, за что в 1934 году его и осудили. Горбачева направили на работы в Иркутскую область, валить лес. Он вернулся домой и сразу же изъявил желание перейти из единоличников в колхозники. В колхозе он трудился до конца своих дней.

Прадеда Михаила Горбачева звали Моисей Андреевич Горбачев. Именно он в свое время перевез семейство из Воронежской губернии в Ставропольский край. В книге мемуаров «Жизнь и реформы» президент СССР утверждал, что переселение Моисея Андреевича, его жены Степаниды и трех сыновей произошло против воли прадеда. Однако историк Анатолий Кожемякин в своей статье «Моисей Горбачев был нашим земляком» (информационный портал «Коммуна») опровергает эту точку зрения. Он пишет, что по его расчетам Моисей Андреевич родился во второй половине XIX столетия, тогда, когда в Ставропольский край уже никого насильно не отправляли.

Международный фонд социально-экономических и политологических исследований (Горбачев-Фонд) — Михаил Горбачев

Михаил Сергеевич Горбачев родился 2 марта 1931 г. в селе Привольном Красногвардейского района Ставропольского края в русско-украинской семье переселенцев из Воронежской губернии и с Черниговщины.

Отец Михаила Горбачева — Сергей Андреевич, работал механизатором на машинно-тракторной станции. В августе 1941 г. он был мобилизован в армию, командовал отделением саперов, был участником многих известных сражений Великой отечественной войны. В конце мая 1944 г. семья Горбачевых получила похоронку. Три дня стоял плач в семье. Однако вскоре получили письмо от Сергея Андреевича, в котором он сообщал, что с ним все в порядке. В конце войны Сергей Андреевич получил осколочное ранение в ногу. С.А. Горбачев был награжден медалью «За отвагу» и двумя орденами Красной Звезды. Вернувшись на родину, он вновь стал работать механизатором. «Отец отлично знал комбайн и меня обучил, — вспоминает М.С. Горбачев. — Я мог спустя год-два отрегулировать любой механизм. Предмет особой гордости — на слух могу сразу определить неладное в работе комбайна». В 1949 г. за ударный труд на уборке зерновых М.С. Горбачев был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Мать Михаила Горбачева — Мария Пантелеевна (в девичестве Гопкало) всю жизнь проработала в колхозе.

Развернувшиеся в середине 30-х годов репрессии не обошли и семьи Гопкало и Горбачевых. В 1937 г. дед М.С. Горбачева Пантелей Ефимович Гопкало был арестован как «участник контрреволюционной правотроцкистской организации». Четырнадцать месяцев он сидел в тюрьме, находясь под следствием, вынес пытки и издевательства. От расстрела Пантелея Ефимовича спас помощник прокурора Ставрополья. В декабре 1938 г. он был освобожден, вернулся в Привольное, а в 1939 г. был избран председателем колхоза. Пантелей Гопкало пользовался большим авторитетом среди односельчан.

Другой дед Михаила Сергеевича — Андрей Моисеевич Горбачев сначала не вступил в колхоз, а жил единоличником на хуторе. В 1933 году в результате засухи на юге страны был страшный голод. В семье Андрея Моисеевича из шестерых детей трое умерли от голода. Весной 1934 года его арестовали за невыполнение плана посева зерновых: нечего было сеять. Андрея Моисеевича как «саботажника» отправили на принудительные работы на лесоповал в Иркутскую область. Через два года, в 1936 г., он был освобожден досрочно за хорошую работу и примерное поведение. Вернувшись в Привольное, А.М. Горбачев вступил в колхоз, где и проработал до конца своей жизни.

До школы Михаил Горбачев большую часть времени жил в доме Пантелея Ефимовича и Василисы Лукьяновны Гопкало, которые души не чаяли во внуке.

В школе Михаил учился очень хорошо. В школьные годы в нем проявились страсть к знанию, интерес к новому, которые остались в нем навсегда. Михаил с увлечением участвовал в художественной самодеятельности. Однажды драмкружок, в котором он участвовал, выехал на «гастроли» по селам района. На вырученные от платных спектаклей деньги были куплены 35 пар обуви для детей, которым не в чем было ходить в школу.

В 1950 г. М.С. Горбачев с серебряной медалью окончил школу. Отец настоял на том, чтобы Михаил продолжил учиться. Выбор пал на главный университет страны -Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ). М.С. Горбачев был зачислен на юридический факультет МГУ не только без вступительных экзаменов, но даже без собеседования. Его вызвали телеграммой — «зачислен с предоставлением общежития». На такое решение повлияло несколько факторов: рабоче-крестьянское происхождение Горбачева, трудовой стаж, высокая правительственная награда — орден Трудового Красного Знамени и то, что в 1950 году (учась в 10-м классе школы) Горбачев был принят кандидатом в члены КПСС.

Михаил Сергеевич вспоминает: «Годы учебы в университете были для меня не только необычайно интересными, но и достаточно напряженными. Приходилось восполнять пробелы сельской школы, которые давали о себе знать — особенно на первых курсах, а отсутствием самолюбия я, честно говоря, никогда не страдал».

«…Московский университет дал основательные знания и духовный заряд, определившие мой жизненный выбор. Именно здесь начался длительный, растянувшийся на годы процесс переосмысления истории страны, ее настоящего и будущего»

В студенческие годы М.С. Горбачев встретил свою будущую жену — Раису Максимовну Титаренко, которая училась в МГУ на философском факультете. 25 сентября 1953 г. они поженились.

В 1955 г. М.С. Горбачев с отличием закончил юридический факультет. По распределению он был направлен в распоряжение Ставропольской краевой прокуратуры.

В Ставрополе М.С. Горбачева помнили еще по его деятельности в школьной комсомольской организации, отмечали его общественную активность и талант организатора. Почти сразу М.С. Горбачеву предложили работу заместителя заведующего Отделом пропаганды и агитации в краевом комитете Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза молодежи (ВЛКСМ). Так, проработав всего 10 дней в прокуратуре (с 5 по 15 августа 1955 г.), М.С. Горбачев приступил к новым обязанностям.

В сентябре 1956 г. М.С. Горбачев стал первым секретарем Ставропольского городского комитета ВЛКСМ; 25 апреля 1958 г. он был избран вторым секретарем краевого комитета ВЛКСМ, а 21 марта 1961 г. — первым секретарем краевого комитета ВЛКСМ.

26 сентября 1966 г. М.С. Горбачев становится Первым секретарем и членом бюро Ставропольского городского комитета КПСС. 5 августа 1969 г. — Вторым секретарем Ставропольского краевого комитета КПСС.

10 апреля 1970 г. М.С. Горбачева утвердили Первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. Важнейшими элементами его программы развития Ставрополья стали рациональное размещение сельскохозяйственных предприятий, их специализация; создание передовых птицеводческих и агрокомплексов; внедрение промышленных технологий; строительство Большого Ставропольского канала и оросительно-обводнительных систем, что было жизненно важным для края с рискованным земледелием, 50% территорий которого составляли засушливые степи; завершение модернизации легкой и пищевой промышленности.

За время работы на Ставрополье, М.С. Горбачеву удалось подготовить и осуществить долговременную программу развития края.

В те годы молодому секретарю краевого комитета КПСС пришлось вплотную столкнуться с системой принятия решений в условиях административно — командной экономики и бюрократического государства.

Ставропольский край — одно из самых красивых и известных курортных мест России. Отдыхать сюда регулярно приезжали высшие партийные руководители СССР. Именно здесь М.С. Горбачев познакомился с А.Н. Косыгиным и Ю.В. Андроповым. С Андроповым у Горбачева сложились близкие и доверительные отношения. Позже Андропов назовет Горбачева «ставропольским самородком».

Для Раисы Максимовны Горбачевой Ставропольский край тоже стал родным. После нескольких лет поиска работы по специальности она начала преподавать на экономическом факультете Ставропольского сельскохозяйственного института. Раиса Максимовна читала студентам и аспирантам лекции по философии, эстетике, проблемам религии,
6 января 1957 г. у Горбачевых родилась дочь Ирина.

В 1967 г. P.M. Горбачева защитила кандидатскую диссертацию на тему «Формирование новых черт быта колхозного крестьянства (по материалам социологических исследований в Ставропольском крае)».

27 ноября 1978 г. на пленуме ЦК КПСС М.С. Горбачев был избран Секретарем ЦК КПСС. 6 декабря 1978 г. он прибыл с семьей в Москву.

После переезда в Москву М.С. Горбачев в первое время занимался вопросами сельского хозяйства, много ездил по стране, совершал официальные визиты за рубеж.

М.С Горбачев быстро проявил себя как инициативный, энергичный и принципиальный политик Через два года после переезда в Москву он вошел в состав высшего руководящего органа партии -Политбюро ЦК КПСС.

В марте 1985 г. М.С. Горбачев был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС.

С приходом Горбачева к власти в СССР начался процесс демократизации, получивший название «перестройки» (1985-1991 г.г.). Движущей силой перестройки стала Гласность. Разрабатывалась программа перевода экономики на социально ориентированную рыночную основу. Произошел демонтаж тоталитарного режима в СССР. В 1990 г. власть от КПСС перешла к Съезду народных депутатов СССР — первому в советской истории парламенту. избранному на альтернативной основе на свободных демократических выборах. 15 марта 1990 года Съезд избрал Горбачева президентом СССР.

В международных отношениях Горбачев проводил активную политику разрядки напряженности на основе сформулированных им принципов «нового мышления» и стал одной из ключевых фигур мировой политики ХХ века. За 1985-1991 годы произошло радикальное изменение отношений между Западом и СССР — переход от военного и идеологического противостояния – к диалогу и становлению отношений партнерства. Деятельность Горбачева сыграла решающую роль в прекращении «холодной войны», гонки ядерных вооружений, объединения Германии.

В знак признания огромных заслуг М.С.Горбачева как выдающегося реформатора, политика мирового масштаба, внесшего уникальный вклад в изменение к лучшему самого характера международного развития, он был удостоен Нобелевской премии мира (15 октября 1990 г.).

Деструктивные процессы, которым не смогла противостоять неокрепшая демократия, привели к августовскому путчу 1991 г. и распаду СССР. Стремясь предотвратить такой исход, Горбачев сделал максимум возможного — за исключением применения силы, что противоречило бы основным принципам его политической философии и морали.

25 декабря 1991 года М.С.Горбачев сложил с себя полномочия главы государства.

После ухода в отставку, в 1992 г. М.С. Горбачев создал Международный фонд социально-экономических и политологических исследований (Горбачев-Фонд), став его президентом. Горбачев-Фонд является исследовательским центром, площадкой общественных дискуссий, осуществляет гуманитарные проекты и благотворительные акции.

После смерти Раисы Максимовны Горбачевой (20 сентября 1999 г.) большую роль в жизни и Михаила Сергеевича продолжает играть семья — дочь Ирина, внучки Ксения и Анастасия, правнучка Александра.

С 1999 г. Ирина Михайловна Горбачева-Вирганская является Вице-президентом Горбачев-Фонда.

В 1993 году М.С. Горбачевым по инициативе представителей 108-ми стран основана Международная неправительственная экологическая организация Международный Зеленый Крест. Эта организация ставит своей целью широкое информирование общественности об экологических проблемах, воспитание нового экологического сознания, преодоление экологических последствий холодной войны и гонки вооружений. Национальные организации Международного Зеленого Креста работают в 23-х странах мира.

М.С. Горбачев — один из инициаторов создания в 1999 году Форума лауреатов Нобелевской премии мира. На ежегодных встречах Форума обсуждаются глобальные проблемы, волнующие человечество: насилие и войны, проблемы бедности, экологический кризис.

В 2001-2009 годах М.С. Горбачев являлся сопредседателем с российской стороны Форума «Петербургский диалог» — регулярных встреч между Россией и Германией, которые поочередно проводятся в обеих странах. В мероприятиях Форума участвуют политики, общественные деятели, представители деловых кругов, молодежь.

21 мая 2010 года в Люксембурге состоялось первое заседание Научно-консультативного совета Форума новой политики, на котором был сформирован совет учредителей во главе с М.С.Горбачевым. Это новая международная организация, созданная М.С.Горбачевым и продолжающая миссию Форума мировой политики (2003-2009 г.) – трибуны для неформального обсуждения актуальных проблем глобальной политики наиболее авторитетными политическими и общественными лидерами разных стран мира.

М.С. Горбачев принимает активное участие в политической жизни России: во время выборов 1996 г. он был одним из кандидатов на пост Президента Российской Федерации. М.С. Горбачев, является убежденным социал-демократом, создателем Российской объединенной социал-демократическая партии и Социал-демократической партии России (2001 – 2007 г.), общероссийского общественного движения «Союз социал-демократов» ( образовано осенью 2007 г.), Форума «Гражданский диалог» (2010 г.).

Свое политическое кредо М.С.Горбачев характеризует так:

«…Я стремился соединить политику с наукой, моралью, нравственностью, ответственностью перед людьми. Для меня это было делом принципа. Нужно было положить предел разгулу вожделений правителей, их самодурству. Не все мне удалось, но я не считаю, что такой подход был ошибочным. Без этого трудно рассчитывать, что политика сможет выполнить свою уникальную роль, особенно сегодня, когда мы вступили в новый век, когда стоим перед драматическими вызовами».

За период с 1992 г. М.С. Горбачев совершил более 250 международных визитов, посетив 50 стран. Он удостоен более 300 государственных и общественных наград, дипломов, почетных грамот и знаков отличия. С 1992 г. М.С. Горбачев опубликовал несколько десятков книг на 10 языках мира.

«Современные патриоты проклинают перестройку Горбачева»

Горбачев своей перестройкой доказал, что ценность свободы, уважение к человеческой личности, к исторической правде для него так же важны, как и для каждого уважающего себя европейца. Наверное, никто в истории России не сделал так много для воплощения в нашу русскую жизнь идеалов европейского гуманизма, для очеловечивания нашего общественного сознания, как Горбачев. Я, к счастью, много лет общался с Михаилом Сергеевичем и знаю, что он очень русский и одновременно до мозга костей европеец.

Перестройка Горбачева вернула русскому человеку все, что у него отняли марксисты Ленин и Троцкий, а именно — право свободно мыслить, знать правду, иметь собственное мнение и быть несогласным с властью. И что поразительно: именно за мою книгу «Перестройка как русский проект» от 2014 года, где я на многих страницах доказывал, что Горбачев просто воплотил в жизнь надежду русских мыслителей в изгнании на то, что русские сами, без помощи извне, освободятся от «бесовской» большевистской власти, меня назвали «русофобом». В том-то и дело, что в основе нынешнего официального «патриотизма» стоит вера, что русскому человеку свобода и демократия во вред, что он будет добиваться гражданских прав только тогда, когда ему за это платит деньги ЦРУ. Правда, все те, кто сегодня добивается суда над Горбачевым и над такими, как я, оставшимися в живых членами его команды, почему-то с упорством используют свободы, дарованные перестройкой: открывают долларовые счета, покупают дорогие иномарки, посылают детей учиться за границу, приобретают виллы в Италии… Это говорит о том, что, слава богу, разрушенный Горбачевым «железный занавес» до сих пор не восстановлен, что право русского человека на иммиграцию, право своими глазами увидеть мир все же сохранилось.

По сути, антикоммунистическая революция произошла еще при Горбачеве, до 1991 года. Начало этой антикоммунистической революции положили отмена закона о «руководящей роли КПСС» и свободные демократические выборы делегатов на Съезд народных депутатов СССР. Поражение всех тех, кто готовил статью Нины Андреевой «Нельзя поступиться принципами», означало и смерть марксистско-ленинской государственной идеологии.

И здесь снова обращает на себя внимание пророческий дар русских мыслителей в изгнании. Они предвидели, что произойдет то, что произошло во время перестройки, что, как писал юрист Н.Алексеев, советская система погибнет тогда, когда во главе страны окажется «группа, которая придет к убеждению в ошибочности основных предпосылок марксистской теории государства». Так и произошло. Могу сказать (об этом знаю из опыта общения с представителями этой «группы», которая решила судьбу страны), что все они — и Александр Яковлев, и Вадим Медведев, и Михаил Горбачев — по-разному сомневались в научности марксистско-ленинской идеологии. Крестьянин А.Яковлев, переживший в детстве ужасы голодомора и оставшийся чудом живым, был просто убежденный антимарксист и антисоветчик. Да, и такое возможно: можно быть антимарксистом и антисоветчиком и оказаться членом Политбюро. Вадим Медведев уходил от марксизма как последователь ревизионизма Э.Бернштейна. Он призывал к дружбе и сотрудничеству с социал-демократами Европы и мечтал о воплощении в жизнь проекта социального государства. А Михаил Сергеевич, как я точно знаю (в начале 1990-х я много работал над его книгами, издававшимися в Японии), был марксистом-романтиком. Он действительно верил и до сих пор верит, что есть очень много близкого и родственного между христианством и марксизмом.

И вся эта история с освобождением русскими самих себя от противоестественной большевистской власти, которой было позволено все, в том числе и убивать свое собственное население, говорит о том, что русские в каком-то смысле больше европейцы, чем даже немцы. Немцев от национал-социализма, от политической машины, которая посылала их на смерть во имя шизофренических идей Адольфа Гитлера, освободила антигитлеровская коалиция. Не будь войны, внешнего «фактора», немцы, наверное, еще долго восторгались бы своим фюрером. А мы сами — сначала Хрущев, а потом Горбачев — начали уничтожать скрепы сталинизма, скрепы тоталитарной системы. И это несмотря на то, что такого жесткого соединения мобилизационной экономики с мобилизационной идеологией, с настроениями ожидания войны, как в СССР, наверное, никогда не было в истории человечества.

Мобилизационная идеология работала на войну и готовила нас к тому, что мы «все умрем в борьбе за это». Марксизм-ленинизм был идеологией, которая требовала от человека не только максимального физического напряжения, способности жить в условиях вечного советского дефицита, но и максимального морального напряжения, а именно строго следовать требованиям коммунистической морали, работать, как говорил Ленин, «не на себя, не на близких, а на дальних». По сути, жизнь в СССР была воплощением монастырского образа жизни в национальном масштабе. Конечно, уже при Ленине, после двух-трех лет военного коммунизма, стало ясно, что экстрим нельзя сделать нормой жизни, нельзя требования военного времени превратить в обыденность. И тогда Сталин нашел замену коммунистической сознательности, на которую делали ставку Ленин и Троцкий, и предложил жить по-коммунистически из-за страха оказаться в ГУЛАГе. И сущность, смысл перестройки, которая начиналась с политики гласности, как раз и состояла в том, чтобы освободить человека от всех этих механизмов страха, созданных Лениным и Сталиным, чтобы очеловечить жизнь в СССР. В частности, Горбачев сразу убил созданную при Сталине систему тотального доносительства.

Не могу не напомнить о других завоеваниях перестройки. Отказ от руководящей роли КПСС, а потом — от марксистско-ленинской государственной атеистической идеологии, Горбачев создал все условия для возрождения из пепла РПЦ и других традиционных религий России. Уже при Горбачеве, кстати, по инициативе Александра Яковлева, РПЦ начали возвращать ее храмы, превращенные в склады и коровники. Примером тому — возвращение РПЦ еще в 1989 году Оптиной Пустыни. Перестройка вернула русскому человеку национальную память, все выдающиеся достижения русской общественной мысли и прежде всего русскую религиозную философию начала ХХ века, которая была запрещена в СССР. Все мы помним, как в миллионах экземпляров в годы перестройки расходились опубликованные в «Огоньке», «Новом мире», других журналах воспоминания о революции Ивана Бунина, Максима Горького, Зинаиды Гиппиус. И никто тогда, в годы перестройки, да еще в начале 1990-х, не говорил, что русская идея несовместима с праздником свободной русской мысли, которая досталась нам в наследство от выдающихся деятелей русской культуры. И это дает мне основание сказать, что русофобией страдает не Горбачев и не члены его команды, а все нынешние так называемые патриоты, для которых героями являются не митрополит Филипп, не Александр II, не Михаил Горбачев, а Иван Грозный и Иосиф Сталин. И сам тот факт, что сегодня вынесен на голосование вопрос о возможности восстановления памятника руководителю красного террора Феликсу Дзержинскому, говорит о том, что с каждым днем мы все больше и больше уходим не только от перестройки, а от всего того, что составляет основную духовную ценность русской культуры.

Мне трудно понять, почему не слышно доброго слова о перестройке от представителей интеллигенции, во имя которой Горбачев и начинал свою политику гласности, политику отмены запретов на полноценное гражданство в СССР. Ведь многие и многие представители советской интеллигенции страдали от «5-го пункта» в анкете, где они должны были называть свою национальность и тем самым лишались многих прав. Но все же даже те, кто имел мужество назвать в «5-м пункте» свою дискриминационную этничность, имели право в порядке исключения выехать в командировку за границу и даже на Запад. Но такие, как я, которые говорили «да» по поводу «6-го пункта», где спрашивалось, жили ли ваши родственники на оккупированной территории, вообще были лишены права выезда в капиталистические страны. Я был в этом отношении дважды неблагонадежный: не только потому, что мои родители имели бронь и оказались на оккупированной территории, но и потому, что я вместе с ними оказался так называемой «перемещенной» личностью.

До перестройки Горбачева я много раз пытался выехать со своими коллегами из ИЭМСС АН СССР в туристическую поездку или в Финляндию, или в Австрию, но мне всегда жестко отказывали. Я был уже номенклатурой Политбюро ЦК КПСС, но все же Пятое управление КГБ запретило мне выехать в составе делегации советской интеллигенции в Бразилию. И, кстати, позже я, как неполноценная советская личность, выезжал в капиталистические страны под ответственность лично Генерального секретаря ЦК КПСС.

И в день рождения Михаила Сергеевича Горбачева я хочу сказать ему «спасибо» за то, что он дал возможность стать полноценными людьми таким советским гражданам, как я, у которых были нелады с анкетой. И, самое главное, сказать спасибо ему за то, что он вернул русскому человеку не только свободу, национальную память, но и национальное достоинство. Рано или поздно мы осознаем, что Горбачев своей перестройкой доказал, что русские являются субъектами своей истории, что для них ценностью является не только свобода, но и личное достоинство.

Наряду с величайшими достижениями русской культуры для нас святыней всегда будет подвиг Михаила Горбачева, который дал нам все возможности стать свободными людьми, стать полноценной частью европейской цивилизации. Как бы кто ни относился к Горбачеву, но нельзя не признать, что Михаил Сергеевич, освободивший человечество от страха погибнуть в ядерной катастрофе, навсегда останется выдающейся личностью. И не вина М.С.Горбачева, что снова мы, русские, начинаем размышлять о том, как бы нам попасть в рай после гибели человечества в ядерной катастрофе.

Перевернувший мир. В «Мемориале» представили биографию Михаила Горбачева

Общество «Мемориал» представило в Москве перевод на русский язык первой подробной биографии Михаила Горбачева, написанной американским историком и политологом Уильямом Таубманом.

Книга «Горбачев. Его жизнь и время», опубликованная в оригинале в 2017 году, выходит в России в издательстве Corpus. Ранее Таубман уже писал о советских руководителях: его предыдущая книга была посвящена Никите Хрущеву, занимался он и исследованием американской политики Сталина.

Уильям Таубман

– То, что американец написал биографии ваших бывших руководителей государства, немножко странно. Но для меня было честью написать биографию сначала Хрущева и сейчас – Горбачева, – рассказал Таубман. – Первым фактором, повлиявшим на меня, была холодная война. В 1950-е годы я учился в средней школе и очень интересовался этой темой, Хрущевым, Эйзенхауэром, Кеннеди. В сентябре 1959 года Хрущев побывал в Нью-Йорке, и он проехал в ЗИЛе мимо толпы людей, среди которых был и я. Мои дедушка и бабушка, родители моей матери, эмигрировали из России, из Николаева, в 1906 году в Нью-Йорк. Это тоже повлияло на меня. А уже учась в институте, я размышлял над вопросом: был ли путь от Маркса до Сталина логичным, неизбежным, или это было извращением Маркса? Моя дипломная работа в Гарварде была о Бухарине. В 1982 году была издана моя книга «Американская политика Сталина». После этого я начал работать над темой американской политики Хрущева, несмотря на то что в Советском Союзе не было доступа к архивам. В 1986 году я после переговоров с издательством начал работать над биографией Хрущева, хотя до этого никогда не писал биографии и не знал, как это делается, и через 14 лет закончил рукопись. Книга была издана в 2003 году (автор получил за нее Пулитцеровскую премию. – РС). Я подумал, что теперь, очевидно, надо писать о Горбачеве, потому что он продолжил реформы Хрущева, пошел гораздо быстрее и дальше. На это мне понадобилось 11 лет. Я и моя жена Джейн, которая преподает русский язык и редактировала мою книгу, интервьюировали Горбачева восемь раз, бывали в Ставрополе, откуда он родом, и там беседовали с людьми, работавшими вместе с ним и против него. Мы работали в архивах в Москве и в Ставрополе. В Америке я имел возможность поговорить с госсекретарем при Рональде Рейгане Джорджем Шульцем, а также с Джеймсом Бейкером – госсекретарем при Джордже Буше – старшем и с самим Бушем.

О работе Таубмана рассказала политолог Мария Липман:

– С Биллом Таубманом и с Джейн я познакомилась в 1988 году. Это был год, когда политические новости неслись невероятным потоком. Было ощущение, что мы живем непосредственно в истории. На наших глазах происходило разрушение коммунистической системы и исчезали одно за другим ограничения, стеснявшие нашу жизнь. Трудно представить себе иностранцев, которые в большей степени могли это с ними разделить, чем Билл и Джейн. Помимо прочего, им помогало то, что у них была разная оптика. Друзья Джейн – это люди, так или иначе связанные с литературой, с интеллигенцией. Друзьями Билла были серьезные мужчины в костюмах и с галстуками. Именно в 1988 году эти мужчины с галстуками стали центрами внимания не в меньшей степени, чем те, кто имел отношение к культуре и литературе. В том году Джейн и Билл приехали в Советский Союз всей семьей, с детьми, и жили не в гостинице, а в квартире, и это еще больше помогло им погрузиться в ту советскую жизнь, которой мы все тогда жили. Я думаю, что та поездка и воспоминания о ней сыграли свою роль в написании Биллом книги, которую мы сегодня представляем.

Горбачев сокрушил античеловеческую, тупую и жестокую машину

Михаил Сергеевич говорил Биллу Таубману: «Горбачева трудно понять», характерным для себя образом отзываясь о себе в третьем лице. В книге есть высказывание Андрея Дмитриевича Сахарова, который тоже говорит, что он Горбачева не понимает. Свидетельство того, насколько трудно понять Горбачева, – разные его оценки в нашей стране и на Западе. На Западе его превозносят, он награжден Нобелевской премией мира, он, несомненно, является одной из самых знаменитых фигур XX века. В России он у многих вызвал ненависть. Сейчас, мне кажется, острые чувства притупились, но я думаю, что в России немного людей, склонных считать Горбачева великим человеком. Хрущев тоже не был зачислен своими соотечественниками в эту категорию. Между тем Горбачев сокрушил античеловеческую, тупую и жестокую машину. За это ему благодарны те, кто видел эту машину именно такой, и внутри нашей страны, и в тех странах, где Советский Союз был оккупантом, – выразила мнение Мария Липман.

Книга начинается с описания самых ранних лет, с детства Горбачева:

Михаил Горбачев родился 2 марта 1931 года в селе Привольном, примерно в 140 километрах к северу от российского города Ставрополя, на Северном Кавказе. <…> Несмотря на название… в пору горбачевского детства никакого приволья в его родном селе не было и в помине. Как и в остальном СССР, в Привольном в 1931 году шла коллективизация – насильственный процесс обобществления частных хозяйств, в котором сгинули миллионы крестьян. В пору чудовищного голода 1932–1933 годов погибли два дяди и тетя Горбачева. Большой сталинский террор 1930-х коснулся обоих дедов: отца матери арестовали в 1934 году, а другого деда – в 1937-м. Потом, 22 июня 1941 года, в СССР вторглись фашисты, и в 1942-м село Горбачева на четыре с половиной месяца оказалось оккупировано. 1944 и 1946 годы выдались голодными. А после войны, когда советский народ надеялся наконец зажить лучше, Сталин снова принял крутые меры, и людям опять пришлось идти на жертвы ради того светлого будущего, которое коммунисты все время обещали, а оно никак не наступало.

Трудно представить более страшное время. Детство, пришедшееся на такие годы, несомненно, повлияло на дальнейшие взгляды Горбачева: на сталинизм – и на необходимость осудить его, на силу и насилие – и на требование отказаться от их применения. Но у этой истории есть и другая сторона. В разгар ужасов тогдашнего режима советские школьники должны были в обязательном порядке произносить ритуальную фразу: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» И, удивительное дело, у Горбачева детство действительно было счастливым. Видимо, здесь сказались его от природы жизнерадостный характер и оптимистичный взгляд на жизнь. А еще все объяснялось теми солнечными лучиками надежды, которые всегда пробивались сквозь мрачные тучи, сгущавшиеся у него над головой. Насколько он действительно ощущал ужасы коллективизации, если один его дед (тот, что души в нем не чаял) возглавлял колхоз? Оба деда выжили в лагерях, и их довольно скоро освободили. Когда фашисты уже собирались схватить Горбачевых как родственников коммуниста, председателя колхоза, немцев как раз начали теснить, и они покинули Привольное. Горячо любимый отец Горбачева ушел воевать, и на него пришла похоронка, но дурная весть оказалась ложной: он выжил, проведя на фронте четыре года, и вернулся домой победителем. После войны Горбачев, с отличием окончив школу и сделавшись комсомольским активистом, вдобавок получил орден Трудового Красного Знамени за то, что помог отцу-комбайнеру собрать рекордный урожай.

Мария Липман рассказывает, что Михаила Горбачева сначала рассматривали как еще одного в общем ряду советских генсеков, но это впечатление поменялось очень быстро:

– Мне хочется обратить внимание на тот период, когда Горбачев только-только стал просто генсеком, правда, таким, который еще умел произносить не совсем обычные слова. Но к тому времени слова, доносившееся сверху, до такой степени обесценились, утратили какой бы то ни было смысл, что никто не обращал внимания, что говорит еще один генсек, даже если в отличие от своих предшественников он не был полутрупом и был способен четко артикулировать. Но слово «перестройка» входило в политический язык, и уже кто-то из моих друзей сказал: «А вдруг это все-таки всерьез?». Мы стали думать, что Горбачев должен сделать, чтобы мы ему поверили, и предлагать вещи, казавшиеся даже нам самим глупой, совершенно несбыточной фантазией. Я сказала: «Если он выведет войска из Афганистана». Кто-то другой – «если начнут возвращаться на волю диссиденты». Кто-то – «когда закроются распределители». Кроме распределителей, все остальное начало сбываться буквально через несколько недель.

Было интересно прочесть в книге Билла Таубмана, что похожую программу действий Анатолий Черняев – самый умный, самый глубокий помощник Горбачева – составил еще раньше. И даже не для Горбачева, а для Андропова, который виделся ему реформатором. В общем, очень скоро пришлось поверить, что Горбачев и перестройка – это всерьез. И, наверное, был момент, 1989 год и I Съезд народных депутатов СССР, когда перестройка захватила действительно массовую, общенародную аудиторию. В книге есть трогательная сцена, когда Горбачев подходит к народу на улице (а он много раз это делал) и какая-то женщина ему говорит: «Михаил Сергеевич, будьте поближе к народу». А он с улыбкой отвечает ей: «Да уж куда ближе? Я тут стою так, как ни один генсек не стоял».

Это портрет сложного человека

И при этом Горбачев все-таки не стал народным политиком, потому что, даже допустив демократические выборы, он отказался от попытки получить народную легитимность. Его легитимность с самого начала и до конца покоилась на положении во главе системы, в которой он чувствовал себя как рыба в воде. И он умел выходить победителем даже из самых трудных ситуаций. Ему было очень горько видеть, как плохо живут советские люди, особенно при том, что он начал путешествовать за границу и узнавал, как живут там. Он заявлял о своем желании реформировать экономику, но не слишком прислушивался к советам тех, кто говорил, что знает, как это сделать. Как Билл Таубман пишет в своей книге, экономический советник появился у него только в 1989 году, пять лет ушло на бесплодные попытки справиться с экономикой… Цитата из Анатолия Черняева: «Он страшится разгула рынка, боится свободных цен, боится распустить колхозы и совхозы». В конце 1980-х годов Горбачев сказал: «С ценовой реформой мы опоздали лет на 20, так что она подождет еще два-три года». А экономика тем временем уже совершенно разваливалась. Горбачев невероятно долго решал вопрос, можно ли вслух произносить слова «частная собственность».

Практически сразу после I Съезда народных депутатов, как свидетельствует Черняев, началось скольжение перестройки по наклонной вниз. И чем сильнее разваливалась система, тем, по воспоминаниям Черняева, и не только его, Горбачев больше проявлял склонность не слушать тех, кто вокруг него, кто пытался указать ему на то, что какие-то его действия неверны. В книге много отчаянных цитат соратников, советников, связанных с тем, что Горбачев перестал их слушать. Горбачев категорически отвергал насилие, но при этом все равно оказался в ответе за кровь и гибель людей. В Грузии, в Риге, в Вильнюсе… Горбачев преуспел в другом – он дал людям свободу. Благодаря резкому ослаблению цензурных ограничений трибуну получили не только писатели, ученые, но и обыкновенные люди. И еще получили свободу страны Восточной Европы, которые совершили «бархатные» и не очень революции и свергли своих лидеров, опиравшихся на советское военное присутствие. К концу своего правления, это тоже цитата из книги, Горбачев сказал: «Главное завоевание перестройки – это демократия и гласность». К сожалению, ни свобода, ни демократия, ни гласность не трансформировались в экономическое благополучие, и жизнь становилась все труднее, дефицит – острее. И упоение свободой уступило место гневу и раздражению. И несмотря на все свое чутье, в конце концов Горбачев стал жертвой заговора людей – таких как Крючков, Лукьянов и Болдин – которым он на тот момент доверял больше, чем реформаторам…

Книга Билла Таубмана, как он сам сказал, – это американская биография. Возможно, с одной стороны, для русского читателя в этом есть изъян, потому что мы помним очень многое живой памятью. Но с другой стороны, в том, что это – американская политическая биография, есть и огромное достоинство. Отечественные книги о современной политике, как правило, превращаются либо в апологию, либо в осуждение. Книга Билла Таубмана не пытается ни превозносить, ни клеймить Михаила Горбачева, это портрет сложного человека. Невероятно смелого и при этом излишне осторожного. Склонного к компромиссам, даже к двуличности (присущей, в общем, любым политикам), но при этом идеалиста и даже мечтателя. Визионера, ограниченного коммунистическим образованием. Оптимиста, ставшего трагической фигурой. Человека, чьи действия перевернули мир, хотя были не до конца понятны даже ему самому, – сказала Мария Липман.

Журналист и культуролог Юрий Сапрыкин считает, что ценность книги в том, что она может напомнить жителям России о внешнем образе Горбачева, который сильно отличается от внутреннего:

– Мне кажется очень важным то, что эта книга напоминает нам сегодня о той глобальной роли, которую сыграл Горбачев. Образ Горбачева, доминирующий сегодня в России, – это образ слабого политика, пошедшего на поводу у Запада и развалившего страну. Массовое общественное сознание оперирует этим стереотипным образом, который чудовищно несправедлив. Эта книга напоминает и сегодняшним, и будущим ее читателям, что это действительно великий политик. Он принес России те свободы, которые с тех пор всем правителям (в том числе нынешним авторитарным правителям) так и не удалось до конца отобрать и, наверное, никогда не удастся. Он дал возможность нам быть разными – не только у себя на кухне, но и в публичном пространстве, в экономической жизни. Он создал сложное российское общество, которым – я очень на это надеюсь – невозможно управлять так, как это делали тоталитарные режимы XX века. Конечно, ошибки Горбачева можно перечислять бесконечно (недооценил национальный вопрос, не было четкого плана реформирования экономики и так далее). Но если вспомнить сейчас конец 1980-х годов, то надо признать: смелость и неожиданность Горбачева – как личности и как политика – тогда совершенно захватывала дух. Из-за этого даже люди, которые изначально относились к нему критически, часто не обращали внимания на его недостатки. Настолько невероятно выглядело то, что он делал во внутренней и в мировой политике. Эта неожиданность, эта смелость заставляла людей на самых разных политических флангах подозревать, что Горбачев ведет двойную игру. Действительно, ответ на вопрос, кто такой Горбачев на самом деле, для многих и тогда был не очевиден, и сейчас остается не очевидным. Мне кажется, эта книга – хороший вариант ответа на вопрос, что такое настоящий Горбачев, что действительно он имел в виду, на что он надеялся, что он ожидал, начиная все эти перемены.

Он дал возможность нам быть разными

И еще – мы очень часто говорим о Горбачеве как о лидере советской страны, забывая, какой масштабной фигурой он был в глобальном смысле. Это человек, который закончил холодную войну. Мы не знаем, сидели бы мы сейчас здесь, если бы это противостояние продолжалось и нарастало. Это человек, который, вполне возможно, подарил человечеству еще сколько-то столетий или тысячелетий жизни, не позволил миру скатиться к ядерной катастрофе, в 1983–84 годах казавшейся уже очень близкой. Я слушал выступление Уильяма Таубмана на радио «Эхо Москвы», когда он вспоминал о лидерах мировых держав, с которыми Горбачев был близок по духу. Удивительно, но сейчас это время кажется в глобальном масштабе временем самого большого оптимизма и самых больших надежд. Все люди, с которыми он общался и вел переговоры, от Рональда Рейгана до Раджива Ганди, от испанского премьер-министра Фелипе Гонсалеса до Маргарет Тэтчер, были как будто заражены его энтузиазмом и его надеждой. Даже «ястребы» Рейган и Тэтчер – консерваторы, люди, на огромном отрезке своей политической карьеры занимавшиеся самым жестким противостоянием с Советским Союзом, с коммунистической системой, – как будто произвели ребрендинг собственных идей. Даже они оказались заражены идеями общечеловеческих ценностей, которые нес Горбачев. Это удивительный момент истории, может быть, наивысшего идеализма, когда очень многие государственные лидеры перестали смотреть на мир как на пространство геополитических столкновений и противостояния и вдруг представили, что мир может быть пространством сотрудничества и взаимопомощи. То, что это было (пусть очень недолгое время) в мировой истории, представление о совершенно ином устройстве мира, иной конструкции отношений между большими державами, дает надежду на то, что это еще когда-нибудь повторится, – считает Юрий Сапрыкин.

Председатель правления международного «Мемориала» Ян Рачинский также говорил на презентации книги о двойственном восприятии Михаила Горбачева и его эпохи:

– Мне очень приятно представлять эту книгу в «Мемориале», потому что я уже много лет являюсь сторонником Горбачева. Несмотря на страшную краткость этого времени, всего шесть лет, это действительно огромная эпоха. То, что было сделано за это время, на мой взгляд, гораздо значительнее всего, что было сделано за последующие годы. Тогда произошло чудо. В книге Уильяма Таубмана есть фотография – сборище монстров из политбюро, с которыми Горбачев начинал свою дорогу. Тогда поверить, что можно за шесть лет пройти путь от этого политбюро до того, что мы имели в 1991 году, было совершенно невозможно. Может быть, потому, что были совершены такие радикальные преобразования, в России до сих пор не много людей, могущих оценить масштаб сделанного. Да, Горбачеву пришлось лавировать. Он был между двух флангов, каждый из которых видел мир в черно-белых тонах, и в этих условиях ему было очень трудно. Мне кажется, еще многое надо изучать, в книгу вошло не все. Была статья «Против ветра можно идти только галсами», объяснявшая постоянное лавирование Горбачева. И он никогда, думаю, до сих пор не был до конца открытым, потому что он всегда ищет возможности не стычки, а компромисса, чтобы при всем противостоянии каким-то образом двигаться вперед. Это, к сожалению, абсолютно не характерно для отечественной ментальности.

Говорят, что Горбачев опоздал с вопросом о частной собственности. Представим, что он поставил этот вопрос всерьез даже не в 1985-м, а в 1987 году. Были бы у него шансы просидеть на своем посту? Когда экономисты высказывали эту идею, они подвергались травле. Соратники по политбюро точно не поддержали бы Горбачева. Во многих отношениях он был впереди, можно вспомнить свидетельство Вольского о том, что Горбачев заговорил об отмене шестой статьи Конституции СССР [о руководящей роли КПСС] гораздо раньше, чем эти лозунги прозвучали публично от оппозиции. Можно вспомнить и то, что реабилитация жертв политических репрессий началась по горбачевскому указу – гораздо больше, чем потом по закону о реабилитации. И формулировка именно горбачевского указа, при всей ее вынужденной половинчатости, содержала положение о необходимости отменить все решения судебных органов как изначально незаконные. Конечно, там была оговорка про предателей родины и тому подобное. Но постановка вопроса о том, что это подлежит отмене в силу того, что это не судебные решения, сама по себе примечательна и, к сожалению, до сих пор не очень воспринята. И примеров такого рода очень много. Горбачев – первый и, может быть, единственный в нашей истории правитель, который предлагал гражданам соучастие. Его постоянный посыл – «мы вместе должны переделать нашу страну». К сожалению, с уходом Горбачева конструкция изменилась. У нас есть лидер, он знает, как надо. И эта конструкция, к сожалению, чем дальше, тем больше укреплялась. Мне кажется, это и есть главная проблема, с которой мы не можем справиться и неизвестно, сколько еще будем бороться, – сказал Ян Рачинский.

Вот еще один отрывок из книги Уильяма Таубмана:

Психологи уверяют, что когда личные неудачи и жизненные трагедии обретают счастливый финал – случайно или благодаря стараниям потенциальных жертв обстоятельств, – пережившие их люди обычно делаются более уверенными в себе, оптимистичными и менее подверженными депрессии. А с Михаилом Горбачевым не просто не случилось худшего – многое в его жизни можно назвать почти идеальным. Его отец, Сергей Горбачев, был, по-видимому, прекрасным человеком: Михаил его обожал, а односельчане уважали. В детские годы, вспоминал Горбачев, он не только питал к отцу «сыновние чувства», но и был «крепко к нему привязан». Правда, о взаимной симпатии они за всю жизнь не обмолвились и словом – «это просто было». По воспоминаниям Михаила Горбачева, дед со стороны матери, Пантелей Гопкало, тоже любил его «беззаветно» – а русские мужчины нечасто открыто признаются в нежных чувствах. Но случались среди родни и ссоры. Дед со стороны отца, Андрей Горбачев, «характером был крут». Андрей и его сын Сергей, отец Горбачева, с годами отдалились друг от друга, а однажды дело дошло даже до драки. Но и дед Андрей очень любил внука, любили его и обе бабушки. Мать Горбачева, Мария, бывала строгой и могла сурово наказать: она не по своей воле вышла замуж, и сына лет до тринадцати «воспитывала» ремнем. Материнская суровость сказалась на характере Горбачева: в пору взросления и даже много позже, будучи вполне взрослым человеком, он, похоже, испытывал особую потребность в знаках внимания и уважения, которых, по его мнению, заслуживал.

Его родители жили бедно, но работали не покладая рук и приучали сына к тому же. Чтобы выжить в годы войны, Горбачеву пришлось уже годам к тринадцати забыть о детстве. После войны он стал первым учеником в школе и образцовым гражданином. В придачу он получил почетный орден за сбор урожая. К 1950 году, когда Горбачев уезжал из Привольного на учебу в МГУ, он был крепким юношей, независимо мыслящим и самоуверенным до наглости. Сам Горбачев подытоживал свое тогдашнее мироощущение так: «Я ведь помню… наш быт! …[Мы] жили нищенски. Но я не ощущал себя нищим и вообще чувствовал себя прекрасно».

Уильям Таубман объясняет, что уделил в своей книге много внимания семье и молодости Михаила Горбачева, потому что именно там стоит искать истоки его уникальности как политика:

– Горбачев – единственный из лидеров на самом высоком уровне, действовавших таким, как он, образом. Конечно, были другие люди в обществе, даже, может быть, в партии, около центрального комитета, в аппарате, тот же Черняев, хотевшие больших изменений. Но среди членов политбюро не было никого, кроме него. Это очень важно, потому что возникает вопрос: как он пришел к выводу о том, что надо было трансформировать эту страну? Мне кажется, что это подчеркивает роль его характера и личности. Что в нем было, откуда это появилось? Вот почему для меня так важны роли родителей, дедушек и бабушек, МГУ, где он учился, роль людей, с которыми он дружил. Для меня это было очень важно, чтобы понять, как человек, родившийся в 1931 году и переживший такие страшные времена, был оптимистическим, самоуверенным, доверяющим людям. Это очень важно для демократии, что люди доверяют друг другу. Я думаю, что в конце концов нашел источники личности и характера Горбачева, которые повлияли на его политическое поведение, – заключил Уильям Таубман.

В паспорта предложили вернуть графу «национальность»

Вернуть в российские паспорта графу «национальность» предлагает председатель комитета Госдумы по делам национальностей Ильдар Гильмутдинов.

Он рассказал, что этот вопрос не раз обсуждали в комитете, но решение пока не принято, поскольку у этой инициативы есть свои плюсы и минусы.

Так, указание национальности в паспорте хотели бы иметь представители ряда малочисленных коренных народов, поскольку у них есть определенные преференции, предусмотренные законодательством. Чтобы доказать свое право на получение льгот, им надо предъявить документы, где была бы указана их национальность, пояснил депутат.

Однако, добавил Гильмутдинов, определенное решение уже есть: Госдума приняла закон о формировании реестра малочисленных коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. «На основании этого реестра им будут документ выдавать», – отметил парламентарий.

Еще один пример связан с Татарстаном, где в паспорте есть надпись на татарском языке. На нем также можно указать фамилию, имя и отчество. «На родном языке фамилия и имя пишутся по-другому, они связаны с предками, поэтому есть такая возможность», – прокомментировал ситуацию Гильмутдинов.

Однако, продолжил он, ряд политиков считает, что смысла возвращать графу «национальность» нет из-за постепенного перехода на электронные паспорта, сообщает радиостанция «Говорит Москва».

Ранее на этой неделе премьер-министр РФ Михаил Мишустин подписал постановление о том, что в российском паспорте станут необязательными отметки о регистрации брака или о детях. Также можно будет не фиксировать сведения о ранее выданных удостоверениях личности, ИНН или группе крови и резус-факторе. Обязательными остаются штампы с регистрацией по месту жительства и отметки о военной службе.

А с 1 июня 2022 года новый российский паспорт можно будет оформить за пять рабочих дней вне зависимости от места жительства. Сейчас для этого требуется от 10 до 30 дней.

Послеюбилейное. Горбачев и его эпоха – попытка оценки. Часть 2 | Мнения

Один из протестующих с флагом около советского танка. Вильнюс, ночь 13 января 1991 года. Фото: wikipedia.org

Вторая часть статьи о времени и правлении Михаила Горбачева. Первая часть здесь.

От «новой исторической общности» к «Вороньей слободке»

Горбачев столкнулся с еще одним сильным явлением, о котором он, скорее всего, не догадывался. С национализмом и сепаратизмом. Какой-то диссидентско-интеллигентский национализм в стиле славянских будителей XIX века в СССР всегда был, и некоторые политические деятели и даже лидеры постсоветских стран как раз из него и вышли, – например, Гамсахурдия, Эльчибей, Зенон Позняк, Вячеслав Чорновил, – но большинству населения было плевать, насколько там имперские власти притесняют национальные языки и культуру, по мнению этих диссидентов.

Всегда был и местный низовой национализм, особенно в регионах с неблагоприятной социально-экономической обстановкой и совместным проживанием многих национальностей – как это было в Ферганской долине, Сумгаите или на Северном Кавказе. Там регулярно случались какие-то стычки и драки, с ними справлялись, кого-то сажали, кого-то снимали, тем все и заканчивалось.

Но в поздние 1980-е на фоне экономического кризиса, ощущения сокращения ресурсов и ослабления давления из центра появились новые настроения. Во-первых, у многих людей ненавистная и надоевшая коммунистическая власть ассоциировалась с Москвой. Причем была ведь и память о предыдущих реформах, вселявших надежды, а потом заканчивавшихся ничем. Поверить, что огромная советская махина действительно способна меняться, было довольно трудно, но могла быть надежда, что если завоевать побольше самостоятельности, то, может быть, получится сохранить реформы в своем небольшом уделе.

Попутно выяснилось, что, несмотря на все попытки советской власти, застарелая многовековая вражда между соседними народами никуда не делась, а в кризисные времена с недостатком ресурсов только обострилась.

Горбачевских проблем национальностей | Министерство иностранных дел

Реформы Михаила Горбачева вызвали беспрецедентную волну протестов и демонстраций по всему СССР, в которых национальные недовольства занимают центральное место наряду с экономическими беспорядками. От Алма-Аты до Абхазии, от Таллина до Тбилиси — практически ни один регион этого обширного и сложного многонационального общества не застрахован от растущей волны национального самоутверждения. Будь то в форме антироссийских демонстраций, как в Казахстане и Грузии, или в появлении новых социально-политических движений, требующих большей экономической и политической автономии, таких как Народные фронты Эстонии, Литвы и Латвии, или в более взрывоопасных вспышках общинного движения. насилие, которое привело к трагической гибели людей и многих тысячам беженцев, как в Армении, Азербайджане и Узбекистане, — все это представляет растущую угрозу для руководства Горбачева и для будущего его реформ.

Растущая интенсивность этнонационализма среди русских и нерусских в равной степени, иногда принимающая крайние и шовинистические формы, не только вызвала растущую тревогу среди советских граждан и лидеров, но также вызвала острую полемику по поводу советской политики в отношении «национального вопроса» и над природой и будущим самой советской федеральной системы.1

Самодовольное официальное утверждение о том, что победа социализма в СССР создала новое историческое сообщество, в котором были уничтожены национальные антагонизмы, было разоблачено как миф.Целый ряд деликатных вопросов, ранее закрытых для обсуждения, является предметом горячих общественных дебатов: степень, в которой национальные республики, входящие в состав Советской федерации, должны пользоваться реальным суверенитетом; правовой статус прибалтийских республик, аннексированных в результате пакта Молотова-Риббентропа; критерии распределения ресурсов между регионами СССР и степень, в которой более развитые регионы должны субсидировать менее развитые; представительство разных национальностей на руководящих должностях; языковые и культурные права различных национальных групп; роль русского языка как lingua franca; и, наконец, вопрос о том, где должно находиться право принимать такие решения.

Традиционные допущения и подходы напрямую оспариваются в публичных дискуссиях, беспрецедентных по своему охвату и откровенности, а также из-за путаницы, неуверенности и беспокойства, которые они выносят на поверхность. Внедряя страстно эмоциональные проблемы в то, что уже является спорной политической борьбой, растущий этнонационализм усугубляет другие разногласия и еще больше усложняет усилия по политическим и экономическим реформам.

В этих дебатах борются друг с другом два конкурирующих видения советской системы.Первый стремится к большему политическому признанию национального разнообразия; он рассматривает СССР как конфедерацию суверенных национальных республик, которые должны пользоваться значительной экономической и политической автономией в формировании своей собственной исторической судьбы. Второе видение уделяет повышенное внимание экономической и политической интеграции; по аналогии с американской моделью он утверждает, что субъектом политических прав должен быть индивид, а не группа, рассматривает Советский Союз как «наш общий дом» и настаивает на том, что на территории США не должно быть никакого уголка.S.S.R. где ни один советский гражданин не может чувствовать себя как дома2. Хотя советское руководство пытается решить эту проблему, придется сделать трудный политический выбор.

Для критиков Горбачева, включая членов высшего партийного руководства, растущая напряженность и споры вокруг национальных отношений являются еще одним свидетельством того, что гласность и демократизация зашли слишком далеко. Они утверждали, что достижения Советского Союза регулярно очерняются в средствах массовой информации, неофициальные политические группы бросают вызов руководству и самой легитимности партии, а национальные движения используют в своих интересах чрезмерно терпимую политическую среду для формирования сил, которые в конечном итоге бросят вызов советской власти. .По мнению этих критиков, текущие события обостряют межэтнические отношения в целом, создавая растущую угрозу для сообществ русских поселенцев, рассредоточенных по нероссийским регионам страны, и в конечном итоге ставят под угрозу сплоченность и саму стабильность советской системы. 3 Действительно, эту пессимистическую оценку разделяют те западные наблюдатели, которые утверждают, что советская система неспособна к подлинным реформам; они считают, что текущие тенденции отражают процесс не возрождения, а упадка, и поэтому американским интересам лучше всего служит поощрение прогрессивной «османизации» советской системы, а не оказание поддержки реформам Горбачева.

По мнению советских реформаторов, напротив, гласность и демократизация, усугубленные резко ухудшающимися экономическими условиями, просто вывели на поверхность давно закипающие обиды и недовольства и предоставили законные возможности для их выражения. Всплеск национальной напряженности в последние несколько лет является для них ярким свидетельством того, что традиционные способы управления многонациональной советской системой зашли в тупик, и демонстрирует безотлагательность фундаментальной перестройки национальной политики.Вторя собственным словам Горбачева, они настаивают на том, что беспорядки неотделимы от возрождения и что некоторая степень нестабильности является необходимым условием любых далеко идущих перемен. Они утверждают, что обращение к политическим репрессиям не только спровоцирует народные взрывы все большего масштаба и жестокости, но и усилит сепаратистские тенденции; это также повлечет за собой прекращение самого процесса реформ, вызовет дальнейший экономический спад и приведет к возвращению к более авторитарной системе.

Усилия советского руководства по борьбе с этой нарастающей волной национальных волнений осложняются тем фактом, что они охватывают по крайней мере два различных, хотя и усиливающих друг друга, течения.Первый — это растущая напористость национальных элит (и прежде всего их культурной интеллигенции) в борьбе с крайней централизацией советской системы и требованием большей экономической, политической и культурной автономии. Второе течение — более аморфное и неорганизованное, но интенсивное и потенциально взрывоопасное чувство негодования. Она особенно сильна среди неквалифицированных рабочих и частично занятой или безработной молодежи, чьи экономические и политические недовольства фактически смещаются в сторону этнической вражды, направленной против «чужаков».»4 Таким образом, решение обоих аспектов этой проблемы требует не только далеко идущих изменений в широком диапазоне взглядов, институтов и политики, связанных с национальными отношениями, но также требует проведения четкой границы между законным политическим и экономическим протестом и недопустимым общинным протестом. насилие.

Советское руководство и, в частности, Горбачев явно не предвидели, что процесс реформ неизбежно возродит «национальный вопрос», а затем недооценили его потенциальную взрывоопасность.В этой, как и в других областях, образование Горбачева было быстрым; За два коротких года, с 1986 по 1988 год, стремительно развивающиеся события выдвинули национальный вопрос на первое место в советской политической повестке дня. Решение о созыве специального пленума ЦК Коммунистической партии для рассмотрения важнейших проблем национальных отношений было четким признанием как актуальности проблемы, так и необходимости новых уходов. Тот факт, что пленум на момент написания статьи откладывался четыре раза, свидетельствует о сложности вопроса.Удастся ли советскому руководству сдержать сложное и противоречивое давление, создаваемое национальными чаяниями, требованиями и конфликтами, и справиться с ними, имеет решающее значение для перспектив политической стабильности, а также реформ в предстоящие месяцы.

III

Сложность национального вопроса в современной советской политике проистекает из того факта, что ключевыми игроками являются не просто рассредоточенные этнические группы, как в Соединенных Штатах, но нации и народности, населяющие исторические территориальные родины или претендующие на них.Сегодня советское население составляет более сотни таких национальных групп, различающихся языком, культурой, историческим опытом, религией и уровнем экономического и социального развития, причем русские составляют чуть более половины от общего числа. В отличие от американской модели, политико-административные границы в СССР имеют тенденцию совпадать с этническими границами, придавая отношениям между центром и периферией повышенную эмоциональную напряженность и привнося национальный вопрос практически во все аспекты советской политики.

Дилеммы Горбачева уходят корнями в большевистскую революцию 1917 года, которая установила Советскую власть на руинах царского имперского государства. Ленин пытался заручиться поддержкой вновь возникающих движений за национальное освобождение внутри империи (а также за ее пределами), отстаивая принцип национального самоопределения. Когда новое советское государство прочно установилось, его лидеры были вынуждены примирить свою социалистическую идеологию, которая рассматривала национализм как анахроничную политическую силу и настаивала на том, что класс, а не нация является наиболее фундаментальной социальной идентичностью, с имперским наследием, которое они теперь стремились сохранить.

«Ленинский компромисс» создал федеративную систему, которая предоставила политико-административное признание и символы государственности ряду национальных групп (чьи исторические родины теперь стали номинально суверенными республиками в составе СССР) и взяла на себя обязательства по развитию их национальных языков. и культуры. В то же время он был построен вокруг высокоцентрализованной и все более авторитарной партийной организации, пропитанной радикально интернационалистской идеологией.

Таким образом, фундаментальная напряженность была заложена в советской системе с самых ее истоков: федеративная структура предлагала организационные рамки и политическую легитимность для защиты и продвижения интересов национальных групп, но в то же время советская идеология предвосхищала окончательный распад общества. национальных привязанностей и лояльности и стремился к созданию интегрированного политического и экономического сообщества, основанного на универсальном советском гражданстве. Какой баланс установить между этими двумя ориентациями, оставалось устойчивой дилеммой в советской политике.

Сталинская эпоха ознаменовалась резким сдвигом в сторону большей централизации, культурной русификации и подавления нерусских национальных элит. Права республик и автономных областей были урезаны, их границы произвольно переделаны, а население некоторых ликвидировано или насильственно переселено во время Второй мировой войны, как в случае с крымскими татарами, калмыками, чечено-ингушскими немцами, немцами Поволжья и грузинами-месхетинцами. Национальные истории были переписаны, чтобы подчеркнуть прогрессивный характер русского империализма, и критика великорусского шовинизма прекратилась.Центральные экономические министерства относились ко всей территории СССР как к единому комплексу, создавая новые производства и перемещая рабочих, не заботясь о границах республики. На смену культивированию национальных языков и культур пришел процесс советизации, иногда неотличимый от русификации. Имперские черты советской системы еще больше усилились во время Второй мировой войны с насильственной аннексией стран Балтии, Западной Украины и Белоруссии, а также части Молдавии.

В то время как репрессии служили важнейшим механизмом в поддержании господства центра, сталинская система правления также зависела от развития и сотрудничества местных политических элит, лояльность которых была вознаграждена значительными возможностями для продвижения. Более того, экономические и социальные перемены, начатые в сталинскую эпоху — индустриализация, урбанизация и распространение образовательных возможностей — не только не уничтожили национальную идентичность и лояльность, но и укрепили их.Появление современных городских элит в национальных республиках, в которых культурная интеллигенция занимала доминирующее и престижное место, обеспечило решающее лидерство в процессе национального возрождения в последующие десятилетия.

Смерть Сталина в 1953 году и процесс десталинизации, инициированный Хрущевым, начали разрушать систему контроля и бросать вызов мифам, которые ее поддерживали. Осторожно и выборочно была начата переоценка сталинского наследия в национальной политике, как и в других областях.В то время как политика Брежнева стремилась заглушить реформистский импульс, к началу 1980-х стало ясно, что традиционные инструменты управления советской многонациональной системой в значительной степени исчерпаны.

Уменьшение жизнеспособности и актуальности официальной идеологии снизило ее потенциал как связующей силы в межэтнических отношениях, и всплеск национальных и религиозных ценностей начал заполнять пустоту. Центральный контроль над персоналом был ослаблен политикой, которая гарантировала большую стабильность партийным элитам в национальных республиках и тем самым способствовала большей автономии и растущей настойчивости в управлении «своими» республиками.Экономическая жесткость и снижение социальной мобильности усилили конкуренцию между социальными и национальными группами, будь то за новые инвестиции в жилье и здравоохранение, за ограниченные места в высших учебных заведениях или за ценные рабочие места. Разочарованные амбиции и обиды легко переносились на другие этнические группы, вызывая трения между представителями разных национальностей и горячие споры по поводу того, пользуются ли определенные группы преференциальным режимом. Растущие источники напряжения не ускользнули от внимания советских этнографов и социологов, проводивших эмпирические исследования межэтнических отношений, но обязательный тон самовосхваления, пронизывающий их труды, уменьшал их полезность в подготовке политического руководства или образованной общественности к решению проблем. предстоящий.

Горбачев пришел к власти относительно плохо подготовленным — как личным темпераментом, так и предыдущим политическим опытом — к решению национального вопроса. Он был явно нетерпелив, потому что такие чрезвычайно эмоциональные, а на самом деле иррациональные настроения могли отвлечь внимание от более широкой борьбы за реформы. В отличие от его предшественников, его политическая карьера не предполагала пребывания в нерусской республике, а его ранние выступления не содержали ничего, кроме обычных банальностей по этому поводу.

В своем первоначальном стремлении рационализировать экономическую и политическую систему и сосредоточиться на эффективности и контроле, он не продемонстрировал особой чувствительности к тому, как ключевые решения могут повлиять на национальные отношения. Например, он был застигнут врасплох, когда назначение Геннадия Колбина, русского, на место Динмухамеда Кунаева, первого секретаря казахстанской партийной организации по национальности казах, вызвало массовые беспорядки в столице Алма-Ате в декабре 1986 года.

В последующие годы серия беспорядков и демонстраций в других национальных регионах, кульминацией которых стала кровавая армяно-азербайджанская конфронтация из-за нагорно-карабахского региона, вынудила этот вопрос оказаться в центре внимания. Тон собственных речей Горбачева о национальных отношениях сместился с его первоначального самодовольства на растущее беспокойство. В них содержалось растущее признание ошибок и искажений в национальной политике партии, а также признание того, что национальный вопрос не был второстепенным, а стоял в центре (и был неразрывно связан) с самой реформой.5

Три аспекта программы реформ Горбачева сыграли решающую роль в вынесении национальных проблем на первый план в политике. Прежде всего, это влияние гласности, которая дала огромный импульс выражению давно закипающих обид, узаконив публичное обсуждение вопросов, которые ранее были табуированы, и позволив советским СМИ стать площадкой для подлинных общественных дебатов. Сам Горбачев открыто поддержал эту тенденцию, когда пожаловался, что в течение многих лет социологи изображали национальные отношения в чрезмерно радужном свете и что отсутствие откровенного обсуждения проблем на самом деле их усугубляло.Он утверждал, что социологи должны перестать изображать национальные отношения в терминах, «напоминающих … дополнительные тосты, а не серьезные научные исследования» 6

Все более радикальная критика сталинизма руководством и его призыв к разработке новой модели социализма дали дополнительный импульс фундаментальной переоценке национального вопроса. Явно критикуя отступления Сталина от национальной политики Ленина и ее искажения, руководство фактически официально санкционировало более широкое публичное нападение.Все большее количество статей, писем и дискуссий за круглым столом в советских СМИ начали выступать против чрезмерной централизации, подрывающей сам принцип федерации, против экономических министерств, которые грубо преследовали местные потребности и интересы, против языковой и культурной политики, которая была равносильна форсировала русификацию и угрожала исчезновением национальной идентичности, против искажения национальной истории и репрессий против национальных элит.

Более того, всплеск недовольства не ограничился нерусской частью советского населения.Возрождение национального самосознания распространилось на самих россиян и выразилось в жалобах на то, что наибольшие лишения в ходе советского развития понесла Российская республика, благополучие которой было принесено в жертву прогрессу отсталых. регионы страны. С этой точки зрения, существующая федеральная система — далеко не отражающая господство русских над остальным союзом, как теперь утверждали многие нерусские, — фактически обнаружила их виктимизацию.Некоторые утверждали, что отсутствие отдельной партийной организации Российской республики или специально Российской академии наук демонстрирует более низкое положение россиян в федерации.

Повышение официальной терпимости к возрождению национального самосознания (и, действительно, религиозных убеждений, как проиллюстрировано обработкой тысячелетия православного христианства) среди русских и нерусских в равной степени отражало более широкую нормализацию отношений между режимом и обществом и растущее понимание ценность, а также реальность социального плюрализма.Горбачев открыто поддержал эту позицию на встрече с журналистами в июле 1987 года, когда он заявил: «У каждого народа есть свой язык и своя история; он хочет понять его корни. Может ли это противоречить социализму? Конечно, нет» 7.

Эффект гласности получил дополнительный импульс политической «демократизацией», которая к 1988 г. заняла центральное место в программе реформ Горбачева. Его реформы радикально изменили советский политический ландшафт, поощряя политическую активность на низовом уровне, расширяя границы допустимой политической активности и ограничивая деятельность КГБ.Если когда-то попытка небольшой горстки диссидентов выступить против советской политики приводила к тюремному заключению, ссылке или заключению в психиатрические лечебницы, теперь массовые митинги и многотысячные публичные демонстрации стали обычным явлением на советской сцене. Неформальные и неофициальные организации, занимающиеся различными политическими и социальными проблемами (с экологическими проблемами во многих повестках дня), быстро распространились благодаря новым коммуникационным технологиям, прежде всего персональным компьютерам, которые облегчили производство и распространение множества информационных бюллетеней, коммюнике и других материалов. документы.

В то время как эти новые политические движения охватывали широкий спектр причин и ориентаций, общая национальность и общие исторические недовольства были одними из самых сильных из всех возможных связей, а масштабы национальных республик и плотность контактов между их интеллектуальной элитой предлагали естественную основу. для организации. Появление народных фронтов в трех прибалтийских республиках, наиболее сплоченных в организационном и программном плане из всех новых политических движений, послужило источником вдохновения и примером для других групп, не только в ряде нерусских республик, включая Белоруссию, Молдавию и другие страны. Грузия, но во многих городах самой Российской республики.В то же время эти новые движения спровоцировали встречные организации среди все более встревоженных и враждебно настроенных россиян, поселившихся в нерусских республиках. Они увидели, что развитие событий в прибалтийских республиках угрожает их собственным интересам и статусу, и обратились за поддержкой к своим покровителям в центральном партийном руководстве.

Политическая демократизация также изменила статус и отношение местных лидеров. Когда-то их карьера зависела почти исключительно от политического начальства, но теперь их карьера также зависела от их воспринимаемой реакции на местные округа, измеряемой успехом или неудачей на конкурентных выборах.

Дилемма сохранения централизованного контроля над местными чиновниками при одновременном поощрении их чуткости к местным избирателям лучше всего иллюстрируется спором о Нагорном Карабахе — преимущественно армянском анклаве в пределах Азербайджанской Республики. В июне 1988 г. практически все политическое руководство Армянской Республики поддержало передачу Нагорного Карабаха Армении. Руководство Азербайджана проголосовало за сохранение территории.

Это разделение стало переломным в советской политической жизни.Впервые в своей истории сама Коммунистическая партия разделилась по явно национальному признаку. Растущие национальные разногласия вызвали напряженность и в других республиканских партийных организациях, что побудило прибалтийское руководство неоднократно призывать к поддержанию единства партии и организационной дисциплины.

К середине 1989 года, когда вновь избранный Съезд народных депутатов обсуждал достоинства многопартийной системы, многие советские граждане заявляли, что де-факто такая система уже существует.Практически в каждой республике возникли зародышевые политические организации, занимающие широкий спектр политических позиций, от явно сепаратистских партий в нескольких нерусских республиках до крайних русских шовинистических организаций, таких как Память, прогрессивных Народных Фронтов, христианских, социальных -Демократическое, «зеленое» и другие движения. Местные власти проявили одинаково разное отношение к этим новым движениям: в республиках Балтии многие официальные лица были тесно связаны с Народными фронтами, тогда как на Украине и в Белоруссии власти стремились их подавить.

Наконец, экономическая жесткость, усугубленная сбоями, вызванными самим процессом экономической реорганизации, сама по себе была основным источником растущего недовольства, так же как экономический рост ранее способствовал политической стабильности. Ободренные политическим климатом, допускавшим растущую откровенность и выражение недовольства, бастующие в июле горняки в Сибири и на Украине вынудили руководство пойти на серьезные уступки и подали пример, который, вероятно, имел широкие последствия.Их недовольство может быть направлено против местных властей и использовано для продвижения более радикальных реформ. Однако в более нестабильных многоэтнических условиях экономические недовольства все больше перерастали в межобщинное насилие.

Таким образом, в СССР происходил сложный и нестабильный процесс политической мобилизации, который выдвинул национальный вопрос на первое место в политической повестке дня.

Решение о созыве специального пленума ЦК партии для выработки новых направлений советской национальной политики было одновременно ответом на растущую напряженность и требования и катализатором для выработки альтернативных предложений.Обсуждения, приведшие к пленуму, выявили некоторые глубокие сдвиги в самом понимании проблемы. Но они также ясно показали как сложность и опасность задачи, так и глубину разногласий по поводу того, в каком направлении должна двигаться советская политика.

Отправной точкой большинства комментариев о национальных отношениях — и той области, в которой, казалось, преобладал виртуальный консенсус, — был явный отказ от мифа о том, что национальный вопрос может быть решен раз и навсегда.»В течение нескольких десятилетий советская политика основывалась на ожидании того, что модернизация и социализм автоматически подорвут национальную идентичность и лояльность и что результатом станет новое многонациональное сообщество, основанное на равенстве, процветании, гармонии и растущем единообразии всех его членов. Подобные иллюзии в значительной степени исчезли, и в советской риторике акцент на «решении» национального вопроса сменился заботой об «управлении» им.

Еще один ключевой элемент более ранних дискуссий, который также исчезает со страниц советских публикаций, — это точка зрения о том, что исчезновение национальных различий является возможным или желательным объектом политики.Хотя советские ученые и официальные лица в течение ряда лет признавали, что национальная идентичность менее податлива и более устойчива, чем постулирует классическая социалистическая теория, в нынешних советских дискуссиях нова то, что сейчас национальная самобытность придается значительному значению, а ее исчезновение будет представляют собой невосполнимую человеческую потерю.

Эту точку зрения наиболее красноречиво выразил выдающийся советский этнограф Сергей Арутюнов, открыто выступивший против традиционной точки зрения, согласно которой естественная этническая ассимиляция является прогрессивным явлением:

Исчезновение этноса — явление трагическое.. . . У концепции этнического плюрализма должен быть свой коммунистический вариант. . . . Советское общество заинтересовано в сохранении специфического культурного наследия всех этносов, поскольку деэтнизация ведет к отрыву от исторических корней с неизбежным ростом бездушия, огрублением норм поведения и утратой важнейших морально-этических ценностей. 8

Аналогичным образом, известный киргизский писатель Чингиз Айтматов заметил в интервью:

Когда мы теоретически предполагаем, что со временем, в каком-то отдаленном будущем, все языки сольются и в мире будет только один или два языка, мы с трудом осознаем, очарованные перспективой, что мир станет из-за этого обеднением.У этих «победоносных» языков не будет благоприятной среды. Однообразие не может способствовать развитию. Поэтому важно как можно дольше поддерживать разнообразие языков.9

Растущий интерес к повторному открытию, возрождению и защите национальных групп и их культурного наследия фактически отвергает ранее поставленные цели ассимиляции. Он утверждает, что недавно открытая поддержка плюрализма должна быть распространена на этническую принадлежность. Теперь реформаторы утверждают, что если разнообразие должно культивироваться — как дома, так и за рубежом, — а не искореняться, то основная задача состоит в том, чтобы уменьшить вероятность конфликта и создать механизмы для не репрессивного управления им.

Третий элемент зарождающегося «нового мышления» о национальных отношениях включает признание того, что такую огромную и разнообразную страну, как СССР, нельзя рассматривать как единое целое. Требуется дифференцированная политика, соответствующая особым проблемам и потребностям различных регионов страны, и результатом, вероятно, станут все более разнообразные модели экономической, политической и культурной жизни. Каким образом такие вариации могут быть приспособлены в рамках единой политической, экономической и правовой вселенной, в настоящее время стало основным предметом споров.

Изменения в существующей федеральной структуре для расширения прав и обязанностей союзных республик, вероятно, будут приняты в ближайшие месяцы. Были предложены конституционные изменения, которые позволили бы отделить те области, которые надлежащим образом подчиняются общесоюзной юрисдикции (например, иностранные дела, оборона, общее экономическое планирование), от тех, которыми могут более эффективно управлять местные власти (например, экономическая и социальная политика, экология, образование и культура).Однако точный баланс, который необходимо достичь, является предметом значительных разногласий, а это, в свою очередь, отражает более фундаментальную борьбу за характер федеральной системы. Москва рассматривает эти изменения как передачу власти от центра, в отличие от некоторых радикальных защитников республиканского суверенитета, которые ограничивают полномочия центрального правительства теми, которые явно делегированы республиками. Действительно, потенциальный конституционный кризис уже был создан решениями, подтверждающими суверенитет республики над территорией Литвы, Латвии и Эстонии и настаивающими на том, что никакое общесоюзное законодательство не может вступить в силу без явного одобрения республиканских органов.

Нынешнее государственное устройство СССР, включающее 15 союзных республик, 18 автономных республик, 23 автономных области и 48 автономных областей (все из которых являются многонациональными), само по себе вызывает новые требования. Чем выше в этой иерархии стоит подразделение, тем больше преимуществ оно имеет. Но доводы в пользу многих из этих договоренностей уже не кажутся убедительными. Несколько крупных национальностей требуют повышения своего статуса. Другие группы требуют восстановления своих государственных структур, упраздненных Сталиным.Спорные территории, такие как Нагорный Карабах, создают дополнительный набор проблем. А перспектива усиления республиканской автономии, в свою очередь, вызвала насильственные протесты со стороны национальных меньшинств в этих республиках, которые опасаются, что их собственные права могут быть ущемлены. Протесты в автономной республике Абхазия (в республике Грузия), например, вызвали демонстрации в Тбилиси, в результате которых погибло не менее 20 человек в апреле 1989 года и вспышки насилия в последующие месяцы, которые оказалось трудно контролировать.Таким образом, советское руководство сталкивается с трудным выбором между исправлением того, что воспринимается как серьезная историческая несправедливость, и открытием ящика Пандоры, из которого возмещение недовольства одной национальной группы может быть достигнуто только за счет другой.

Необходимость реструктуризации федеральной системы особенно остро сосредоточена на изменении экономических отношений между центром и периферией. Центральные экономические министерства подвергались резкой критике за высокомерное игнорирование социальных, культурных и экологических интересов местных сообществ.Их обвиняют в размещении промышленных предприятий без серьезных консультаций с местными властями; ввоз большого числа рабочих из-за пределов многих регионов без обеспечения социальной и культурной инфраструктуры, вынуждая перегруженные муниципалитеты бороться с последствиями; и о загрязнении рек и отравлении воздуха, не заботясь о здоровье и благополучии будущих поколений. Эти встроенные черты того, что стали называть «командно-административной системой», вызывают особое недовольство, когда они воспринимаются как угрожающие жизненно важным интересам республики, как, например, когда массовая иммиграция угрожает превратить титульную национальность в меньшинство в своем собственная республика.

В то время как специальная правительственная комиссия во главе с председателем Госплана Юрием Маслюковым подготовила законопроект, который расширил бы экономические возможности республик, Эстонская и Литовская республики продвинулись вперед с еще более далеко идущими планами экономической автономии. . Значительную симпатию к их подходу можно найти среди реформистской интеллигенции и политических деятелей. Академик Леонид Абалкин, выдающийся экономист, ныне вице-премьер U.С.С.Р., утверждал, например:

Необходимо признать суверенное право союзной республики решать любые проблемы, связанные со строительством новых предприятий, независимо от того, наносят они вред природе или нет. В конце концов, когда мы говорим о территории, мы имеем в виду нечто большее, чем просто заштрихованный участок на географической карте. Это среда обитания людей, социальная и культурная сфера, в которой развивалась история народа. И эти очень чувствительные факторы, которые невозможно перевести на язык экономических расчетов, в обязательном порядке необходимо учитывать при решении задач республиканского самоуправления.10

Хотя недавно избранный Верховный Совет одобрил Балтийский план в принципе, ряд делегатов и официальных лиц выразили обеспокоенность тем, что экономическая автономия республики несовместима с единой экономической системой и с социальной политикой, требующей перераспределения ресурсов по всему СССР. некоторые рассматривают эти предложения как плохо замаскированный шаг к отделению. Хотя критики признают, что усиление местного контроля может потенциально принести экономические выгоды, они опасаются, что это усилит тенденции к автаркии на республиканском уровне, что Москва не желает санкционировать.Они указывают на то, что в то время, когда Европа движется к большей политической и экономической интеграции, давление на местную экономическую автономию в Советском Союзе представляет собой шаг назад.

Наконец, уже происходят значительные изменения в языковой политике. Советский Союз официально привержен двуязычию, но на практике эта политика была односторонней и асимметричной. Все население Советского Союза было обязано изучать русский язык, который служит языком межнационального общения в стране в целом.В то же время русские и представители других нетитульных национальностей, проживающие в нерусских республиках, не были в равной степени обязаны изучать языки республик, в которых они живут и работают.

После горячих общественных обсуждений шесть союзных республик приняли закон, согласно которому их национальный язык становится официальным языком республики и предписывается его использование в различных контекстах. Представителям титульной национальности республики это может показаться разумным решением, но другие воспринимают его как серьезную угрозу.Это не только имеет большое символическое значение, но и языковая политика имеет решающее влияние на образовательные и карьерные возможности различных групп. Поскольку общины русских поселенцев или представители других национальностей, проживающие в этих республиках, будут вынуждены приспосабливаться к этим изменениям в своем статусе, если они решат остаться, многие из их членов, по понятным причинам, были в первых рядах сопротивления этим мерам. Более того, в долгосрочной перспективе эти изменения, которые повысят культурную самобытность различных республик, увеличат препятствия для мобильности на всей территории США.S.S.R.

Эти события привлекли новое внимание к тому, как гарантировать права всех советских граждан от посягательств со стороны местных, а также центральных властей. Они также вызвали дискуссию о том, как удовлетворить языковые и культурные потребности большого числа граждан, живущих за пределами своих титульных республик — по последним подсчетам, около 55 миллионов советских граждан. Новые возможности для создания общественных объединений и культурных учреждений появились в последние несколько лет, и они вполне могут дополнить государственные учреждения в обслуживании потребностей этнических меньшинств.Тем не менее, можно с уверенностью предположить, что споры по поводу языка и культурных прав сохранятся на советской сцене, какие бы меры ни были приняты.

Все эти политические дилеммы указывают на необходимость новых политических механизмов, в которых противоречивые требования могут быть выражены и управляться без принуждения. Верховный Совет (в частности, Совет Национальностей) превращается в крупный форум для решения проблем национальных отношений. Но целый ряд новых институтов — от исследовательских центров до государственных учреждений и судебных учреждений — необходимо будет создать для решения сложных проблем, которые ждут впереди.

Коалиция Горбачева зажата между противоборствующими силами, выступающими за и против серьезных изменений в национальной политике. Если продвигаться вперед по этим вопросам без резкого противодействия какой-либо крупной группе избирателей, это потребует значительных политических талантов советского лидера. Его стратегия, похоже, заключается в создании коалиции между реформистскими элементами в центре и умеренными в различных республиках и регионах по всей стране (обращаясь к выдающимся представителям интеллигенции различных национальных групп), чтобы избежать поляризации политических альтернатив по национальному признаку. линий.В то же время он старался не выдвигать обвинения в том, что он руководит развалом Советского Союза.

Совсем недавно одной из проблем Горбачева было стимулирование инициативы на местном уровне. Теперь перед ним стоит задача сдерживать и направлять местные силы. Быстрый темп событий и ограниченные инструменты, доступные центральному руководству (за исключением потенциально катастрофического применения принуждения для обеспечения соблюдения «закона и порядка»), делают эту задачу особенно сложной.

Рост национальной напряженности в Советском Союзе также представляет собой проблему для западных наблюдателей. События последних нескольких лет ставят под сомнение более ранние прогнозы, которые определяли исламский фундаментализм как критический источник потенциальной дестабилизации, и побуждают западных политиков использовать его. Недавние события также показывают ограниченность других традиционных парадигм — что фундаментальный раскол в советском обществе противопоставил русских нерусским или что великорусский национализм захватил советскую элиту.

Все это подчеркивает сложность, а также нестабильность советской сцены и трудности с оценкой — не говоря уже о прогнозировании или влиянии на политические события в ней. В этих обстоятельствах Соединенные Штаты, подтверждая принцип национального самоопределения и осознавая особый правовой статус стран Балтии, должны были бы хорошо посоветовать воздержаться от присоединения к поддержке той или иной национальной группы. Что Соединенные Штаты должны сделать, так это расширить свои знания о различных странах и территориях, составляющих Советский Союз, и расширить спектр политических, культурных и экономических контактов с ними.

1 Термин «национальности» используется здесь для обозначения целого ряда наций, национальностей и этнических групп в Советском Союзе.

2 Обе позиции и их многочисленные вариации были разработаны в ряде советских публикаций, в том числе в теоретическом органе партии «Коммунист» в 1988-89 гг.

3 Мнение о том, что противники реформы будут главными бенефициарами роста национальных беспорядков, является постоянной темой основных выступлений и публикаций.Как предупреждала недавняя статья в «Правде»: «Националистические идеи и проявления … только укрепляют позиции противников перестройки». (22 мая 1989 г., стр. 2.)

4 В Азербайджане и Узбекистане, где наблюдается серьезное этническое насилие, также наблюдается самый высокий уровень взрослого населения, не занятого в общественном производстве — 23 процента и 27 процентов, соответственно, по сравнению с 8 процентами в Российской Республике. (Из «Идеологические проблемы межнациональных отношений» // Известия ЦК КПСС.6, 1989, с.79.)

5 1 июля 1989 года, отвечая на распространение этнического насилия в Грузии, Узбекистане и Казахстане, Горбачев выступил по национальному телевидению с мрачной речью, призывая к прекращению межнациональной розни. Предупреждая, что те, кто стремился разжечь национальную ненависть, играли с огнем, Горбачев заявил: «Нынешнее поколение и наши потомки проклянут как тех, кто подтолкнул нас на этот путь, так и тех, кто вовремя не предупредил и остановит безумие». (Правда, 2 июля 1989 г.))

6 Правда, 28 января 1987 г.

7 Правда, 15 июля 1987 г.

8 «Национальные процессы в СССР: итоги, тенденции, проблемы, Беседа за ‘круглым столом’», История СССР, №

8 «Национальные процессы в СССР: итоги, тенденции, проблемы». 6 (1987), стр. 94.

9 Интервью в «Литературной газете» 13 августа 1986 г., с. 4.

Загрузка …
Пожалуйста, включите JavaScript для правильной работы этого сайта.

ГОРБАЧЕВ ЛИЦО НАЦИОНАЛЬНОЙ КОШКИ

В ЯНВАРЕ Михаил Горбачев заявил литовцам, что его политическая судьба находится в их руках.На прошлой неделе, когда настроенные на отделение литовцы и Москва противостояли друг другу, советский президент предпринял ряд шагов, которые могут превратить его слова в самоисполняющееся пророчество — хотя, возможно, не так, как он намеревался. Литовский кризис подчеркивает часто игнорируемый аспект политического профиля Горбачева: он не понимает природы национальности и постоянно недооценивает ее важность. В результате он совершил множество ошибок в этой области, и можно ожидать, что он сделает еще больше.

Как и большинство политиков, Горбачев хорош в вопросах «более или менее», в которых сделки могут быть заключены, но не очень хорош в вопросах «либо-либо», когда необходимо сделать четкий выбор. Проблемы гражданства обычно относятся к последней категории. Трудности Горбачева в этой области усугубляются изменяющимся характером национальной сцены, его собственным происхождением и непредвиденными этническими последствиями его более широкой политической программы.

Бывший президент Франции Шарль де Голль однажды пожаловался на то, что трудно управлять страной с 200 видами сыра.Перед советским лидером стоит гораздо более сложная задача, потому что, как любят подчеркивать советские представители, Советский Союз — это не Россия, а, скорее, страна, состоящая из более чем 100 национальностей, каждая со своим языком, культурой и историей. Это последнее утверждение, буквально верное, на самом деле является преувеличением. Большинство советских национальностей очень малочисленны, а 22 самые крупные составляют почти 98 процентов от общего числа. Но для практических целей даже это преувеличивает ситуацию. Когда Горбачев смотрит из Москвы, он видит страну, где чуть более половины населения составляют русские, еще 20 процентов — также славяне (украинцы и белорусы), еще 20 процентов — традиционно исламские народы, 3 процента — кавказцы-христиане (армяне и грузины). и последние 3 процента — прибалты (эстонцы, латыши и литовцы).

Более того, относительно небольшой процент этих групп населения — возможно, не более 10 процентов — хочет полной независимости. Другие хотят большей автономии в той или иной сфере жизни. Третьи — жители Средней Азии — хотят больших инвестиций из Москвы. В результате национальные проблемы, которые могут показаться очень серьезными для посторонних, могут показаться советскому руководству незначительными, а те, которые посторонние склонны игнорировать, могут стать очень серьезными в Москве.

Что Горбачев к этому привел? К сожалению, и опыта, и чувствительности меньше, чем он проявил в других сферах.Он первый советский лидер после Ленина, который ни дня не проработал в нероссийском регионе страны, и он первый, кто не обсуждал какие-либо национальные вопросы до прихода к власти. Более того, он окружил себя руководством, которое все больше и больше похоже на него. В 1981 году треть членов Политбюро состояла из нерусских, треть россиян с большим опытом работы в нерусских республиках и одна треть из них. Русские любят Горбачева. Сейчас категория Горбачева составляет более 80 процентов от общего числа.Таким образом, во время националистического брожения руководство Горбачева является наиболее этнически русским правительством в стране за более чем 200 лет.

Однако это не означает, что Горбачев и его коллеги являются русскими националистами. Отнюдь не. Напротив, они совсем не этнические. Не имея опыта общения с людьми, этническая принадлежность которых отличается от их собственной, они просто не мыслят этническими категориями. Вместо этого Горбачев и его коллеги считают себя советскими людьми, для которых этническая принадлежность остается своего рода «пережитком прошлого», обреченным в соответствии с их идеологией на отмирание.Более того, они склонны подходить к политике, исходя из предположения, что все остальные советские граждане должны признать, что реформы, которые, несомненно, принесут пользу всем, не должны ограничиваться этническими требованиями, которые принесут пользу лишь немногим.

Действительно, Горбачев разработал программу реформ, почти полностью основанную на убеждении, что общие интересы преобладают над конкретными. Но при этом он, возможно, обнаружил роковую ошибку; поскольку он, похоже, не понимает, что либо политика реформ, за которую он выступал, сработала бы легко, если бы советское население было этнически однородным, либо, если бы население было однородным, такие реформы не были бы необходимы, потому что советская система не имела бы было то, что было.Советский Союз не стал репрессивным тоталитарным обществом при Ленине и Сталине просто из-за их личных предпочтений. Оба лидера сыграли на озабоченности России сепаратистскими настроениями, чтобы оправдать применение силы в советском обществе.

Эта основная формула не изменилась — что, кажется, демонстрирует Горбачев в своих жестких действиях против литовцев, — но она остается той, которую он сам явно не понимает. В результате мы должны рассматривать «национальную политику» Горбачева как производную от его более крупных политических интересов.Даже на долгожданном прошлой осенью пленуме ЦК Коммунистической партии по этому вопросу Горбачев не смог сформулировать конкретную национальную политику. Вместо этого он продолжал продвигать свою более широкую программу в надежде, что этнически слепая политика экономических, социальных и политических реформ каким-то образом преодолеет многие национальные проблемы, которые, как он теперь признает, существуют.

К сожалению, каждый из его политических шагов имеет этнические последствия — и они одновременно неожиданные и нежелательные.Давайте рассмотрим только пять из них: Горбачев спонсировал долгожданное снижение уровня принуждения в советском обществе. Но в этнической сфере этот спад репрессий привел к националистическим вызовам центру, сместил основные принципы лояльности руководителей республики с Москвы на их население и поднял вопросы о способности центра гарантировать права меньшинств в республиках. В результате многие из 63 миллионов человек, живущих за пределами своих этнических территорий, либо уезжают, либо предпринимают шаги для самозащиты, создавая ситуацию, в которой малейшая искра может привести к пожару.Предварительные экономические реформы Горбачева создали новые классы победителей и проигравших. Эти классы часто следуют этническим линиям и поэтому наделены этническим смыслом. Перемещение капитала и рабочей силы из одного региона в другой достаточно затруднено в странах, где этническая принадлежность менее заметна; в Советском Союзе все подобные сдвиги имеют этнические последствия. Более того, горбачевский культ рациональности, приветствуемый для роста советской экономики, наносит удар в самое сердце ожиданиям как россиян, так и нерусских граждан относительно того, как с ними следует обращаться.Русские все чаще воспринимают себя не как служанок Москвы, а скорее как ее жертвы, а нерусские люди обеспокоены нападками Горбачева на программы позитивных действий и меры экономического выравнивания, разработанные его предшественниками. А по мере того, как экономика ухудшается, люди все чаще ищут виноватых. Слишком часто кто-то собирается быть членом другой этнической группы, будь то евреи, армяне или русские. В-третьих, Горбачев эффективно разрушил марксистско-ленинскую идеологию, которая была опорой государства.Это имело два дестабилизирующих последствия в национальной сфере. «Пролетарский интернационализм» — это теперь просто воспоминание, и для государства нет оправдания, кроме слабого советского патриотизма, все более сомнительной экономической системы доставки и инерции. Более того, разрушение старой идеологии побудило многих россиян и нерусских людей искать свои ценности в других местах — все чаще — в национальности и религии. Неспособность Горбачева защитить коммунистические режимы в Восточной Европе привела многих, особенно в странах Балтии, к выводу, что в конечном итоге он откажется и от внутренней империи.И его снижение международной напряженности уменьшило оправдание внутренней дисциплины, которая могла бы сделать некоторые из его реформ более осуществимыми и, безусловно, сработала для сплочения страны. Наконец, решение Горбачева передать власть от партии правительству на всех уровнях и использовать выборы для мобилизации населения не сработало, как он надеялся. Поскольку он проводил выборы по старой системе одномандатных округов — и поскольку эти округа следуют этническому принципу — он гарантировал, что местные вопросы будут преобладать и все чаще будут решаться на этнической основе.Как показали недавние республиканские выборы, сейчас избиратели стали гораздо более националистическими и местными, чем раньше.

Короче говоря, поскольку он отклонил национальность как второстепенный вопрос, Горбачев непреднамеренно предпринял шаги, которые сделали этот вопрос гораздо более значительным и сложным. Теперь он сталкивается с растущим числом республик, требующих автономии и даже независимости. Он сталкивается со все более разъяренным и мобилизованным населением огромной Российской республики, президент которой после избрания станет вторым по силе человеком в Советском Союзе.И он сталкивается с потенциальной угрозой насилия в слишком многих областях, чтобы имеющиеся силы могли его предотвратить. Реакция Горбачева на эти проблемы не была обнадеживающей. Первоначально отклонив связанные с этим проблемы, он имел тенденцию злиться и набрасываться, обвиняя события в республиках в чем угодно, кроме законных национальных обид. То, что произошло в Литве, — лишь последний пример. И поскольку он не понимает ситуации, он часто предпринимал контрпродуктивные шаги, ведя переговоры с Народным фронтом Азербайджана, когда он блокировал железные дороги, ведущие в Армению прошлой осенью, но применяя силу против литовцев, которые упорно придерживались мирного подхода.

Что же тогда Горбачев, вероятно, сделает со своими национальными проблемами? В принципе, у него есть пять основных инструментов: использование принуждения; дальнейшая передача полномочий или даже предоставление независимости; быстрое восстановление экономики, которое сделает всех счастливее; повторение аргумента о том, что он сделал все это возможным, и поэтому его следует сохранить независимо от того, что он должен делать; и, наконец, разработка нового идеологического обоснования системы.

В ближайшее время последние три недоступны.Советская экономика не скоро поправится, что бы ни делал Горбачев. Аргумент в пользу его собственной незаменимости в Советском Союзе уже не работает, если не на Западе. И возможной основы нового идеологического обоснования нигде не видно. Это оставляет принуждение и деволюцию — непривлекательный выбор. Если Горбачев использует слишком много принуждения, он разрушит свою программу и его авторитет; если он передаст слишком много власти, ему могут бросить вызов консерваторы. Но в некоторых случаях он должен использовать принуждение, чтобы продемонстрировать, что он главный, и он должен предоставить независимость какой-то периферии, чтобы ее удержание не помешало ему построить более открытое общество.В непосредственном случае с Балтийскими странами, если бы Горбачев быстро предоставил им независимость — учитывая различие в том, что их захват был результатом сталинского преступления, — он значительно продвинулся бы в продвижении своей общей программы.

Принимая во внимание этот трудный выбор, растущую сложность ситуации и не очень впечатляющий послужной список Горбачева в решении национальных проблем, он наверняка будет делать еще больше просчетов и ошибок в этой области, даже если он опирается на свои достижения в других областях.Этот факт уже научил советских граждан — как русских, так и нерусских — смотреть дальше символа Горбачева, квалифицировать свой энтузиазм по поводу его хорошей политики с озабоченностью по поводу его плохой. Это урок, который нам тоже стоит усвоить, чтобы не оказаться в ситуации поддержки кого-то, чья политика — как сейчас в Литве — нарушает наши основные ценности.

Пол Гобл — заместитель директора Radio Liberty Research.

Горбачев — Национальная политика

На национальной арене Горбачев сделал ставку на смягчение этнических недовольств и достижение более согласованного федеративного союза посредством безудержного диалога, некоторых уступок местным требованиям, направленных на устранение прошлых «ошибок», конституционализации прав союза / республики и этнических групп, а также управления государством. этнический конфликт в значительной степени из-за недавно демократизированных советов.Стремления многих нерусских никогда не были бы удовлетворены в рамках максимальных прав, которые советское руководство могло предоставить союзным республикам или так называемым автономным этническим образованиям внутри национальных республик, сохраняя при этом сильный федеративный СССР. Предоставление этим людям свободы протеста без возможности исправить свои основные недовольства было рецептом эскалации кризисов. Горбачев сказал, что хочет создать федеративный союз с конституционной структурой. Однако Горбачев не был заинтересован в том, чтобы смазывать салазки для распада СССР, и именно это означало принятие более радикальных требований Балтии.

Меньше всего Горбачев понимал вопрос национальностей. Сталин, грузин, был комиссаром по делам национальностей, Хрущев построил свою карьеру на подавлении украинского национализма, а Брежнев вырос благодаря своей работе на Украине и в Молдавии. Горбачев был русским, у которого на политическом фоне было мало времени за пределами России. Его политика гласности и демократизации, которая ослабила авторитарный контроль над обществом, способствовала и разжигала национальное недовольство в республиках.Когда народы Советского Союза начали отстаивать свой национальный характер, они столкнулись с этническими меньшинствами внутри своих республик и с советскими властями.

Еще в 1985 году сообщения о столкновениях между эстонскими и русскими студентами начали просачиваться на Запад. К 1987 году все прибалтийские республики сформировали народные фронты и призывали к восстановлению своей независимости. В ноябре 1988 года Эстония опубликовала декларацию о суверенитете, в которой утверждалось, что все эстонские законы заменяют советские.Литва и Латвия выступили с собственными декларациями суверенитета в мае и июле 1989 года соответственно.

Первая крупная вспышка этнического насилия произошла в декабре 1986 года, когда Горбачев заменил первого секретаря Коммунистической партии Казахстана русским по национальности. Большая толпа собралась в столице Казахстана Алма-Ате (переименованной в Алматы после обретения независимости) в знак протеста против этого шага. Когда 10-тысячный отряд советских военнослужащих был размещен в Алма-Ате для разгона толпы, демонстранты взбунтовались.

В 1987 году граждане Нагорно-Карабахской автономной области, не имеющего выхода к морю анклава армян на территории Азербайджана, подали петицию в Центральный комитет с просьбой сделать регион частью Армянской Республики. После отклонения Центральным комитетом этой петиции последовали демонстрации в автономной области и аналогичные проявления симпатии в Ереване, столице Армении. Обещание Горбачева создать комиссию по изучению карабахской проблемы вызвало возмущение в Азербайджане.После того, как антиармянский погром произошел недалеко от Баку, столицы Азербайджана, между армянами и азербайджанцами вспыхнули широкомасштабные боевые действия, при этом обе группы утверждали, что стали жертвами советского режима в Москве. В обеих республиках люди сплотились вокруг народных фронтов, которые позже стали движениями за независимость от Советского Союза. К концу 1988 года Грузия также создала собственный народный фронт. В апреле 1989 года более двадцати грузин были убиты в результате жестокого разгона демонстрантов советскими войсками в столице Грузии Тбилиси.

Этническое насилие стало частым явлением по всему Советскому Союзу — в Ферганской долине Узбекистана между узбеками и турками-месхетинцами, а также в Грузии, когда Абхазская Автономная Республика и Юго-Осетинская Автономная область этой республики стремились получить статус отдельных советских республик. Куда бы ни вмешивались советские силы, они либо не справлялись с ситуацией, либо способствовали насилию. В январе 1990 года Верховный Совет Армении принял закон, согласно которому его собственное законодательство имеет верховенство над советским законодательством.По мнению правительства Армении, это означало, что советское разграничение автономных юрисдикций, таких как Нагорный Карабах, больше не было обязательным для армян в этом анклаве. Это голосование вызвало волну беспорядков в Азербайджане. Когда советское правительство ввело чрезвычайное положение в столице Азербайджана Баку и направило 11 000 солдат для прекращения антиармянских и антикоммунистических беспорядков, по меньшей мере восемьдесят три азербайджанца были убиты.

Как и в республиках южного периметра Советского Союза, на Украине и в Белоруссии пробудилось национальное самосознание.В Украине первый народный фронт, Украинское народное движение за перестройку, известное как Рух, провел свой учредительный съезд в сентябре 1989 года. 4 марта 1990 года Украина и Белоруссия избрали новые законодательные органы. В обоих случаях оппозиционные движения и коалиции проявили себя хорошо, несмотря на фальсификацию бюллетеней и юридические препятствия, воздвигнутые властями.

В марте 1990 года Литва провозгласила независимость, и Горбачев в ответ ввел частичную экономическую блокаду. В том же году беспорядки произошли в Таджикистане и в киргизском городе Ош, в результате чего погибли сотни человек и введено чрезвычайное положение в нескольких районах Кыргызстана.Правительство Молдовы также объявило чрезвычайное положение, когда гагаузские сепаратисты попытались объявить независимость своего региона, что побудило Горбачева ввести в Молдавию войска Министерства внутренних дел. Несколько недель спустя в Приднестровье вспыхнули столкновения между этническими румынскими молдаванами и русскими. В октябре 1990 года многопартийные выборы в законодательные органы Грузии привели к победе блока сторонников независимости, и новый Верховный Совет в Тбилиси начал продвигаться к провозглашению независимости.Однако главный вызов Горбачеву исходил не от входящих в состав России республик, а от самой России.

Многие институты, существовавшие в других республиках, не существовали в России. В России не было телеканалов, ориентированных исключительно на российские интересы. В отличие от других республик, в Российской республике не было академии наук (см. Глоссарий). Также не хватало министерства внутренних дел, КГБ республиканского уровня и российской коммунистической партии. С 1918 по 1925 год КПСС называлась Коммунистической партией России (большевиками), но с 1925 по 1952 год она была известна как Всесоюзная коммунистическая партия (большевик), когда Сталин изменил название на Коммунистическую партию Советского Союза.

Такая политика коммунистов была направлена на то, чтобы как можно теснее привязать русский народ к Советскому государству. Стратегия была основана на убеждении, что при отсутствии сил внутренней безопасности и политической базы, которую может предоставить российская коммунистическая партия, русские вряд ли будут участвовать в противостоянии системе. Однако к 1990 году россияне начали думать иначе. Хотя преимущественно русская КПСС продвигала политику русификации, чтобы облегчить свое правление и успокоить многочисленное русское население, в конце 1980-х средние россияне все чаще видели в усилиях КПСС по кооптации и принуждению других национальностей унижающие русский язык и культуру и истощающие Природные и финансовые ресурсы России.Горбачев со страхом смотрел на это растущее мнение, но Ельцин, который извлек урок из борьбы прибалтийских республик, увидел в этом возможность. Ельцин встал на защиту прав России внутри союза, заключая союзы как с русскими националистами, так и с русскими либералами.

В июле 1990 года Горбачев, наконец, присоединился к основанию Коммунистической партии России, которая стала оплотом русского националистического консерватизма и оппозиции Горбачеву. Однако партии не удалось получить контроль над законодательными органами Российской Республики.Вместо этого ему пришлось столкнуться с серьезной конкуренцией на Всероссийском съезде народных депутатов, в котором к тому времени доминировал Ельцин. Избрание Ельцина в мае 1990 года председателем Верховного Совета России сделало его де-факто президентом Российской республики, точно так же, как избрание Горбачева председателем Верховного Совета Советского Союза сделало его де-факто президентом страны в 1989 году.

Новая должность Ельцина позволила ему бросить серьезный вызов Горбачеву. 11 июня 1990 года Россия опубликовала декларацию о суверенитете, став первой республикой, сделавшей это после стран Балтии.Этот шаг поставил под сомнение советскую юрисдикцию в самом сердце союза. К концу ноября еще девять республик последовали примеру России. Последним примером сотрудничества между Ельциным и Горбачевым в этот период стала их попытка осенью 1990 года разработать общую экономическую политику. Тем не менее, желание Горбачева защитить привилегированное положение военно-промышленного истеблишмента привело к стремительному ухудшению отношений между двумя мужчинами.

Как лидер самой густонаселенной и богатейшей союзной республики, Ельцин стал борцом за права всех республик против контроля со стороны центра.Однако он не выступал за распад Советского Союза. Первоначально Ельцин надеялся на создание новой федерации, основанной на двусторонних и многосторонних договорах между союзными республиками и между ними, с Россией в качестве ведущего члена. Когда в январе 1991 года советские войска расправились с прибалтийскими странами, Ельцин отправился в Эстонию, чтобы продемонстрировать поддержку Прибалтики, подписав соглашения с прибалтийскими государствами, которые признали их границы и обещали помощь в случае нападения на них со стороны Советского Союза. центр.

В июне 1990 года Горбачев уже начал переговоры о новом союзном договоре. Верховный Совет обсуждал положения проекта союзного договора на протяжении 1990 и 1991 годов. В связи с ростом напряженности между центром и входящими в него республиками Горбачев назначил национальный референдум на март 1991 года. Страны Балтии, Армения, Грузия и Молдавия отказались от участия. В российский референдум Ельцин включил вопрос о создании поста президента России. Общее голосование на референдуме одобрило позицию Горбачева о сохранении союза, но избиратели в России также одобрили призыв Ельцина к президенту, избранному напрямую народом.12 июня Ельцин, популярность которого неуклонно росла по мере падения популярности Горбачева, был избран президентом Российской республики с 57 процентами голосов.

НОВОСТИ ПИСЬМО

Присоединяйтесь к списку рассылки GlobalSecurity.org

Горбачевских национальностей Выпуск: история и итоги

Михаил Горбачев, последний лидер Советского Союза

Гласность

В 1988 году Горбачев ввел новую политику гласность , что по сути означало «открытость в правительстве».Горбачев призвал советских граждан критически относиться к правительству и открыто обсуждать проблемы и возможные решения, полагая, что эта критика приведет к лучшему правительству и, таким образом, повысит удовлетворение советской системой. В результате повысилась свобода слова и снизилась цензура. Несмотря на эту большую открытость, гласность , не развивалась, как предполагал Горбачев. Хотя это позволило советским гражданам выразить свое недовольство правительством, многие граждане выразили уверенность в том, что им было бы лучше без Советского правительства вообще, а не просто улучшать его.

Конец Восточного блока

Наряду с объявлением гласности , в 1988 году Горбачев заявил, что Советский Союз больше не будет вмешиваться в дела других коммунистических стран за пределами Советского Союза. Ранее, в так называемой доктрине Брежнева , Советский Союз вмешивался в другие социалистические страны, когда они пытались провести реформы. В 1989 году революции произошли во всех коммунистических странах Восточной Европы, когда Польша, Венгрия, Восточная Германия, Чехословакия, Болгария и Румыния отказались от коммунизма.Казалось, что коммунистические страны падали, как домино. Кто мог сказать, что Советская Россия и сам Советский Союз не будут следующими?

Настоящие выборы

Горбачев выступал за фактические конкурентные выборы, часть процесса расширения политической системы, управляемой исключительно Коммунистической партией. Он назвал этот процесс демократизацией . В 1990 году выборы были открыты. Могли баллотироваться даже кандидаты, выступающие за национальную независимость. Балтийские республики Латвии, Эстонии и Литвы подавляющим большинством проголосовали за представителей, которые хотели быть независимыми.Грузия и Армения также проголосовали за большинство некоммунистических кандидатов. По всему Советскому Союзу кандидаты-националисты пользовались большим успехом!

Россия: Ельцин и независимость

Несмотря на то, что многие россияне выступали за то, чтобы остаться в Советском Союзе, независимость в России также была решительно поддержана. В июне 1991 года российский политический лидер Борис Ельцин был избран президентом Российской Советской Социалистической Республики. Он был первым президентом Советской России.По мере того как другие республики получали большую автономию, русские тоже хотели своих представителей.

В августе 1991 года сторонники жесткой линии коммунистов пытались свергнуть Горбачева с поста лидера Советского Союза, но безуспешно. Несмотря на это, попытка государственного переворота подтолкнула даже коммунистов к поддержке распада Советского Союза. В Украине правительство решило объявить себя независимым, при поддержке как украинских националистов, так и украинских коммунистов, которые считали, что Россия при Ельцине отказывается от коммунизма.

Борис Ельцин, первый президент Российской Советской Республики

Когда Украина решила покинуть Советский Союз, стало ясно, что Советского Союза больше не будет. Россия считала Украину своим «младшим братом», и если Украина не хотела быть частью Советского Союза, то все действительно было кончено! В августе 1991 года Горбачев распустил советское правительство, и были составлены планы конца страны; 25 декабря 1991 года станет последним днем существования Советского Союза.

Краткое содержание урока

Национальная проблема Горбачева была одной из самых прямых причин распада Советского Союза. Советский Союз был большим многонациональным и многонациональным государством. В рамках новой политики , гласности, , и демократизации , , а также с окончанием доктрины Брежнева стало ясно, что советские граждане хотят, чтобы их страны были независимыми. Стало также ясно, что Советское правительство больше не будет бороться за национальную независимость.С избранием Бориса Ельцина первым президентом Советской России конец Советского Союза был почти гарантирован благодаря движениям за национальную независимость.

Цифровой архив Центра Уилсона

Биография

г. 2 марта 1931 г.

Советский премьер с марта 1985-1991 гг. Горбачев ввел в действие программы реформ «перестройка» и «гласность», а также вел переговоры и выступал за прекращение гонки вооружений.

Изображение, Горбачев и Рейган на саммите в Рейкьявике, 1986.

Мужчина, которому частично приписывают прекращение холодной войны, родился в крестьянской семье 2 марта 1931 года под Ставрополем. Мальчишкой он параллельно учился работать на ферме. Он вступил в Коммунистическую партию в 1952 году и в следующем году получил диплом юриста в Московском университете. В начале 1960-х Горбачев возглавил управление сельского хозяйства Ставропольского края. К концу десятилетия он поднялся на вершину партийной иерархии в регионе. Он привлек внимание членов Политбюро Михаила Суслова и Юрия Андропова, которые в 1971 году избрали его в ЦК и организовали зарубежные поездки для их восходящей звезды.В 1978 году он вернулся в Москву, а в следующем году был выбран кандидатом в члены Политбюро. Его руководство советским сельским хозяйством не увенчалось успехом. Как он понял, коллективная система имела фундаментальные изъяны по нескольким причинам.

Являясь полноправным членом Политбюро с 1980 года, Горбачев стал более влиятельным в 1982 году, когда его наставник Андропов сменил Леонида Брежнева. Он заработал репутацию врага коррупции и неэффективности. Горбачев, наконец, поднялся на первое место в партии в марте 1985 года, после того как за коротким сроком полномочий Андропова последовал краткий период руководства Константина Черненко.Практически с самого начала он стремился к серьезным реформам, чтобы система работала более эффективно и более демократично. Отсюда две ключевые фразы горбачевской эпохи: «гласность» (открытость) и «перестройка» (реформа). Надеясь перенаправить ресурсы в гражданский сектор советской экономики, Горбачев также начал выступать за прекращение гонки вооружений с Западом.

На протяжении шести лет своего правления Горбачев, казалось, всегда двигался слишком быстро для партийного истеблишмента, который видел угрозу своим привилегиям, но слишком медленно для радикальных реформаторов, которые надеялись покончить с однопартийным государством и командной экономикой.Отчаянно пытаясь контролировать процесс реформ, он, похоже, недооценил глубину экономического кризиса. Кроме того, казалось, что у него было слепое пятно для силы национального вопроса: гласность все громче призывала к независимости от Прибалтики и других советских республик. Однако его внешнеполитические усилия оказались относительно успешными. В то время как его соглашения о контроле над вооружениями с Соединенными Штатами можно было рассматривать как полезные и для советских интересов, мирный откол стран Восточной Европы, за которым последовало объединение Германии и членство новой Германии в НАТО, показалось коммунистам старой линии более чем неприемлемым. распродавать.

В августе 1991 года сторонникам жесткого курса надоело. Пока Горбачев отдыхал в Крыму, бескомпромиссные коммунистические лидеры предприняли попытку государственного переворота. Однако они потерпели неудачу из-за некомпетентности, отсутствия поддержки со стороны военных и массовых уличных протестов в Москве. После переворота Горбачев потерял политическую инициативу. Теперь он принадлежал руководителям различных советских республик, в частности президенту России Борису Ельцину. В конце года Горбачев был вынужден уйти в отставку с поста президента Советского Союза, которого больше не существует.С тех пор многие россияне обвиняют его в нынешнем политическом и экономическом затруднительном положении. На Западе он остается лауреатом Нобелевской премии мира 1990 года, который помог положить конец холодной войне.

Горбачев видит российскую демократию далекой: биограф Таубман

НЬЮ-ЙОРК (Рейтер) — Бывший советский лидер Михаил Горбачев, прославившийся на Западе за отстаивание демократии и помощь в прекращении холодной войны, не видит особых шансов, что Россия превратится из царской эпохи. сильное правительство в любое время в ближайшие десятилетия, U.Автор новой биографии С. сообщил в понедельник.

ФОТОГРАФИЯ: Москва — Россия — 05.09.2017 — Бывший президент СССР Михаил Горбачев на параде в честь годовщины Великой Отечественной войны в Москве. REUTERS / Sergei Karpukhin / File Photo

Лауреат Пулитцеровской премии Уильям Таубман восемь раз брал интервью у Горбачева, которому сейчас 86 лет, для своего «Горбачева: его жизнь и времена» и сказал в онлайн-чате Reuters Global Markets Forum, что Горбачев не любил. Россия.

Вот отредактированные выдержки:

Вопрос: Как россияне сейчас видят Горбачева, который был популярен в 1980-е?

Ответ: Его широко презирают в России.Люди обвиняют его в крахе СССР, потере его империи, экономическом крахе, сопровождавшем крах, а также в том, что он кажется (по крайней мере, для них) слабым, нерешительным лидером.

В: Почему президент России Владимир Путин игнорирует Горбачева, хотя он увековечивает память о многих событиях в истории России?

A: Путин только выиграл, игнорируя или критикуя Горбачева. Программа Путина во многом противоположна программе Горбачева. Как будто Горбачев завещал программу, а именно свою обратную сторону.Что же касается сегодняшней неудовлетворенности России, то она, по всей видимости, нарастает по мере ухудшения экономических условий. Но Путин заручился поддержкой, аннексировав Крым, представив Запад как врага России, ссылаясь на старую царскую троицу принципов: самодержавие, национальность и православие.

В: Есть ли у Горбачева большие надежды на более демократическое правительство?

A: Сам Горбачев говорит, что на демократизацию России могут потребоваться десятилетия, «даже весь 21 век». Это от человека, который надеялся, что демократия придет в СССР через несколько лет.

В: Доволен ли Горбачев своей поздней жизнью?

A: Он настаивает, что это так. Но я не могу представить, что он есть на самом деле. Его врожденный оптимизм может поддержать его. Но помимо всех продолжающихся политических нападок на него, теперь он живет в основном один (за исключением телохранителей, поваров и водителей) в большом доме в пригороде.

((Это интервью было проведено в Reuters Global Markets Forum, чате, размещенном на платформе Eikon.))

Репортаж Майкла Коннора из Нью-Йорка; Редакция Питера Куни

Александр Мотыль | Rutgers SASN

Научная литература

Подсумские империи [Имперские концы].Киев: Крытыка, 2009.

Puti imperi [Imperial Ends]. М .: Школа политических исследований, 2004.

Концы империи: распад, крах и возрождение империй . Нью-Йорк: Columbia University Press, 2001.

Революции, нации, империи: концептуальные ограничения и теоретические возможности . Нью-Йорк: Издательство Колумбийского университета, 1999.

Дилеммы независимости: Украина после тоталитаризма . Нью-Йорк: Совет по международным отношениям, 1993.

Советология, рациональность, национальность: борьба с национализмом в СССР . Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета, 1990.

Нерусские восстанут? Государство, этническая принадлежность и стабильность в СССР . Итака: Издательство Корнельского университета, 1987.

Поворот направо. Идеологические истоки и развитие украинского национализма, 1919–1929 гг. . Боулдер: Восточноевропейские монографии, 1980.

Отредактированные тома

Читатель Голодомора. Эдмонтон, Канада: CIUS Press, готовится к печати. С Богданом Клидом.

Россия Взаимодействие с Западом: трансформация и интеграция в XXI веке. Армонк, Нью-Йорк: Шарп, 2004. С Блэром Рублем и Лилией Шевцовой.

Энциклопедия национализма . 2 тт. Сан-Диего: Academic Press, 2000.

Страны в пути 2004 . Нью-Брансуик: Сделка, 2004. С Адрианом Каратницким и Амандой Шнетцер.

Страны в пути 2003 . Нью-Брансуик: Сделка, 2003. С Адрианом Каратницким и Амандой Шнетцер.

Страны в пути 2002 . Нью-Брансуик: Сделка, 2002. С Адрианом Каратницким и Амандой Шнетцер.

Страны в пути 2001 . Нью-Брансуик: Сделка, 2001. С Адрианом Каратницким и Амандой Шнетцер.

Nations in Transit 2000. New Brunswick: Transaction, 2000.С Адрианом Каратницким и Айли Пиано.

Страны транзита 1998. Нью-Брансуик: Сделка, 1998. С Адрианом Каратницким и Чарльзом Грейбоу.

Страны в пути 1997 . Нью-Брансуик: Сделка, 1997. С Адрианом Каратницким и Борисом Шором.

Теоретическое мышление о советских национальностях: история и сравнение в изучении СССР . Нью-Йорк: Columbia University Press, 1992.

Постсоветские страны: перспективы распада СССР .Нью-Йорк: Columbia University Press, 1992.

«Советские национальности вопреки Горбачеву», специальный выпуск журнала Nationalities Papers , весна 1991 г. С Генри Хуттенбахом.

«Советские народы против Горбачева». Специальный выпуск журнала Nationalities Papers , весна 1990 г. Совместно с Генри Хуттенбахом.

«Советские национальности и Горбачев». Специальный выпуск журнала Nationalities Papers , весна 1989 г. Совместно с Генри Хуттенбахом.

Владимир Винниченко, Дневник: 1921–1925. Эдмонтон: Канадский институт украиноведения, 1983. Совместно с Григорием Костюком.

Художественная литература

Еврей, который был украинцем . Сомервилль, Массачусетс: Cervena Barva Press, 2011.

Легкомыслие. Нью-Йорк: Cantarabooks, 2009.

Кто убил Андрея Уорхола. Санта-Ана, Калифорния: семь замков, 2007.

Виски Прист . Нью-Йорк: iUniverse, 2005.

Статьи и главы

«Фашистоидная Россия: политическая система Путина в сравнительном контексте», Сьюзен Стюарт, Маргарет Кляйн, Андреа Шмитц и Ханс-Хеннинг Шредер, ред., Президенты, олигархи и бюрократы: формы правления на постсоветском пространстве (Фарнхэм, Великобритания: Ashgate, 2012), готовится к печати.

«Украинское националистическое движение и евреи: теоретические размышления о национализме, фашизме, рациональности, первобытности и истории», ПОЛИН: Исследования польского еврейства , готовится к печати.

«Толерантность и интеграция меньшинств: о несогласованности международных норм», Питер Синнот, изд., Festschrift in Honor of Edward Allworth , готовится к печати.

«Энди Уорхол был украинцем? Исследование этнической идентичности и культурного контекста », Harvard Ukrainian Studies , готовится к печати.

«Введение: понимание украинского голода 1932-1933 годов», Читатель Голодомора. (Эдмонтон, Канада: CIUS Press, готовится к печати). С Богданом Клидом.

«Контрреволюция в Киеве: надежда на Украину угасает», Foreign Affairs , ноябрь / декабрь 2011 г. С Раджаном Меноном.

«Парадоксы Пола Роберта Магочи: аргументы в пользу русинов и логическая необходимость украинцев», Национальные документы , январь 2011 г.

«Почему возможна коллегия КГБ? Бинарная мораль и ее последствия », Национальные документы , сентябрь 2010 г.

«Социальное строительство социального строительства», Национальные документы , январь 2010 г.

«Удаление Голодомора: Украина разрушается», World Affairs , сентябрь / октябрь 2010 г.

«Украинский блюз: восстание Януковича, падение демократии», Foreign Affairs , июль / август 2010 г.

«Может ли Украина иметь историю?» Проблемы посткоммунизма , май / июнь 2010 г.

«Системные преобразования России после перестройки: от тоталитаризма к авторитаризму, к демократии — к фашизму?» The Harriman Review , март 2010 г.

«Ключ к Киеву: безопасность Украины означает стабильность Европы», Foreign Affairs , май / июнь 2009 г. С Адрианом Каратницким.

« Росия та Украина на вахах демократии [Россия и Украина на весах демократии]», Крытика , март-апрель 2009 г.

«Russland: Volk, Staat und Führer: Elemente eines faschistischen Systems, [Россия: люди, государство и лидер: элементы фашистской системы]», Osteuropa , январь 2009 г.

«Взгляд на Голодомор сквозь призму Холокоста», в Любомире Ю. Лучук, Голодомор: размышления о Великом голоде 1932-1933 годов в Советской Украине (Кингстон, Канада: Kashtan Press, 2008).

« Warum ist die KGB Bar möglich? [Почему возможен запрет КГБ?] », Транзит , лето 2008 г.

«Три года спустя: теоретические размышления об украинской оранжевой революции», Harvard International Review , зима 2008 г.

«Является ли путинская Россия фашистской?» National Interest Online , 3 декабря 2007 г.

«На особому шляху до фашизму», Крытыка, , ноябрь 2007 г.

«Пост-Веймарская Россия», Internationale Politik , осень 2007 г.

«Der eingebildete Starke», Internationale Politik , март 2007 г.

«Миф о возрождении России», The American Interest , март / апрель 2007 г.С Раджаном Меноном.

«Империя падает», Foreign Affairs , июль / август 2006 г.

«Все ли в империи? Империя — это все? » Comparative Politics , январь 2006 г.

«Помаранчева крыза в демократической перспективе», Крытика , сентябрь 2005 г.

«Еврокрызова трансформация постсоветских тяглостей», Крытика , июль-август 2005 г.

«Чы все вы империею? Чы империя йе всим? [Все ли в империи? Империя — это все? », Крытика , апрель 2005 г.

«Институциональное наследие и системные преобразования в Восточной Европе: Украина, Россия и Европейский Союз», Forum für osteuropäische Ideen- und Zeitgeschichte , no. 1, 2005.

«Стабильность государства и политический риск на развивающихся рынках», Сэм Уилкин, изд., Страновые и политические риски (Лондон: Risk Books, 2004).С Престоном Китом.

«Реинтеграция России в Запад: вызовы, стоящие перед Россией» и «Интеграция России с Западом: вызовы, стоящие перед Соединенными Штатами, Россией и Европой», под ред. А. Мотыля, Блэра Рубля и Лилии Шевцовой, Россия. Взаимодействие с Западом: трансформация и интеграция в двадцать первом веке (Армонк, Нью-Йорк: Шарп, 2004). С Блэром Рублем и Лилией Шевцовой.

«Наследие коммунистов и новые траектории: демократия и диктатура в бывшем Советском Союзе и Центральной и Восточной Европе», Ицхак Брудный, Джонатан Франкель и Стефани Хоффман, ред., Реструктуризация посткоммунистической Россия (Кембридж: Cambridge University Press, 2004).

«Национально-освободительные борьбы национализма с либерализмом», Крытика , ноябрь 2003 г.

«Теоретическое обоснование Украины: пессимистические прогнозы, оптимистические возражения и одна-две провокации», под ред. Всеволода Исаджива, Общество переходного периода: социальные изменения в Украине в западной перспективе, (Торонто, Канада: Canadian Scholars ’Press, 2003).

«Украина, Европа и Россия: изоляция или зависимость?» в Анатол Ливен и Дмитрий Тренин, ред., Двойные соседи: ЕС, НАТО и цена членства (Вашингтон, округ Колумбия: Фонд Карнеги за международный мир, 2003).

«Воображаемые сообщества, рациональные избиратели, выдуманные этносы», Comparative Politics , январь 2002 г.

«Укрепление границ, фетишизация нации: советское наследие и легитимность элиты в постсоветских государствах», под ред. Иэна Ластика и Брендана О’Лири., Правопорядок в государстве: политика смещения границ . Оксфорд: Oxford University Press, 2001.

«Вызов российской реформы во время неопределенности», в Российская инициатива: отчеты четырех оперативных групп (Нью-Йорк: Корпорация Карнеги, Нью-Йорк, 2000). С Томасом Грэмом и Блэром Рублем.

«Десять лет после распада Советского Союза: сохранение прошлого и перспективы на будущее», под ред. Адриана Каратницкого, Александра Дж. Мотыля и Аманды Шнетцер., Nations in Transit 2001 (New Brunswick: Transaction, 2001).

«Либерализм, национализм и национально-освободительная борьба», Hagar: International Social Science Review (Израиль), 2001.

«Изобретая изобретение: пределы формирования национальной идентичности», Рональд Григор Суни и Майкл Д. Кеннеди, ред., Интеллектуалы и артикуляция нации . Анн-Арбор: University of Michigan Press, 1999.

«Почему возрождаются империи: крах империи и возрождение империи в сравнительной перспективе», Comparative Politics , январь 1999 г.

«Государство, нация и элиты в независимой Украине», под ред. Тараса Кузио, Современная Украина: динамика постсоветской трансформации . Армонк: M.E. Sharpe, 1998.

«После империи: конкурирующие дискурсы и межгосударственный конфликт в постимперской Восточной Европе», в книге Барнетта Рубина и Джека Снайдера, ред., Постсоветский политический порядок . Лондон: Рутледж, 1998.

«Осмысление Украины», The Harriman Review , зима 1998 г.

«Структурные ограничения и положения: логика системных изменений в Украине и России», Comparative Politics , июль 1997 г.

«Институциональное наследие и траектории реформ», Адриан Каратницки и др., Ред., Страны в переходном периоде 1997 . Нью-Брансуик: транзакция: 1997.

«Размышляя об империи», Карен Барки и Марк фон Хаген, ред., После империи: многонациональные общества и национальное строительство, . Боулдер: Вествью, 1997.

«Нероссийские государства: советское наследие и постсоветские преобразования», Роджер Каплан, изд., Свобода в мире . Нью-Йорк: Freedom House, 1997.

«Украина: от империи к государственности» (совместно с Богданом Кравченко), в Яна Бреммера и Рэя Тараса, ред., Нации и политика в государствах-преемниках Советского Союза . Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1996, 2-е изд.

«Украина», Энциклопедия Кольера, .

«Россия: остатки Советского Союза», Роджер Каплан, изд., Свобода в мире . Нью-Йорк: Freedom House, 1996.

«Россия, Украина и Запад: в чем интересы Америки?» Интересы внешней политики США , февраль 1996 г.

«Концептуальный президент: Леонид Кравчук и политика сюрреализма», Тимоти Колтон и Роберт Такер, ред., Паттерны постсоветского лидерства . Боулдер: Вествью, 1995.

«Zurück zum Kalten Krieg? Russland und die Zukunft Europas », Урс Альтерматт и Эмиль Брикс, ред., Schweiz und Österreich . Вена: Böhlau, 1995.

«Реформа, переходный период или революция? Пределы перемен в посткоммунистических государствах », Contention, , осень 1994.

«Negating the Negation: Russia, Not-Russia, and the West», Nationalities Papers , spring 1994.

«Владимир Жириновский: человек своего времени», The Harriman Review , весна 1994 г.

«Российская безопасность, неоимпериализм и Запад», Atlantisch Perspectief , вып.2, 1994.

«Лабиринт социальной теории», Общественные науки и современность, , вып. 1, 1994.

«Переживет ли Украина 1994 год?» Форум института Гарримана , январь 1994 г.

«Имперский крах и революционные изменения: Австро-Венгрия, царская Россия и Советская империя», в издании Юргена Наутца, Die Wiener Jahrhundertwende . Вена: Böhlau, 1993.

«Дилеммы советологии и лабиринт теории», Фредерик Флерон и Эрик Хоффманн, ред., Посткоммунистические исследования и политология . Боулдер: Вествью, 1993.

«Nach der Sintflut: Totalitarismus und Nationalismus im ehemaligen Sowjetreich», Österreichische Osthefte , no. 2, 1993.

«Конец советологии: от советских исследований к постсоветским исследованиям», в: Александр Мотыль, изд., Постсоветские страны . Нью-Йорк: Columbia University Press, 1992.

«Концепции и Skocpol: двусмысленность и неопределенность в изучении революции», , Журнал теоретической политики, , январь 1992 г.

«Современность национализма: нации, государства и национальные государства в современном мире», Журнал международных отношений , зима 1992 г.

«Наведение мостов и изменение ориентиров: теория и концепции в изучении советских национальностей», изд. Александр Мотыль, Теоретическое мышление о советских национальностях . Нью-Йорк: Columbia University Press, 1992.

«Дмитрий Донцов», Политологическое чтение, , вып.1, 1992.

«Российская гегемония и нерусская незащищенность: внешнеполитические дилеммы государств-правопреемников СССР», Форум Института Гарримана , декабрь 1991 г.

«Империя или стабильность? Аргументы в пользу распада Советского Союза », World Policy Journal , лето 1991 г.

«Тоталитарный коллапс, имперский распад и подъем Советского Запада», в ред. Майкла Мандельбаума, . Возвышение наций в Советском Союзе, . Нью-Йорк: Совет по международным отношениям, 1991.

«От упадка империи к краху империи: падение Советской империи в сравнительной перспективе», в книге Ричарда Рудольфа и Дэвида Гуда, ред. Национализм и империя: Габсбургская монархия и Советский Союз . Нью-Йорк: St. Martin’s Press, 1991.

«Помощь Горбачеву или помощь республикам? Нереформируемая Советская Федерация и Запад », Аллан Кагедан, изд., Этническая принадлежность и советское будущее . Оттава: Школа международных отношений Нормана Патерсона, 1991.

«Права, ритуалы и советско-американские отношения», Роберт Джервис и Северин Биалер, ред., Советско-американские отношения после холодной войны . Дарем: издательство Duke University Press, 1991.

«Переоценка советского кризиса: большие проблемы, путаница, бизнес как обычно», Ежеквартальный вестник политических наук , лето 1989 г.

«Полицейская перестройка: незаменимый КГБ», Форум Института Гарримана , август 1989 г.

«Советология в одной стране» или сравнительные исследования национальностей? » Славянское обозрение , весна 1989 г.

«Отрезвление Горбачева: национальность, реструктуризация и Запад», в изд. Северин Биалер, Политика, общество и национальность в горбачевской России . Боулдер: Westview Press, 1989.

«Вячеслав Липинский и политика украинского монархизма», Canadian Slavonic Papers , март 1985 г.

«Украинское националистическое политическое насилие в межвоенной Польше», East European Quarterly , март 1985 г.

«Польша и СССР: проблемы в рабочем раю», Великие решения, , Ассоциация внешней политики, 1982.

«Международные отношения Украинской ССР», Гарвардское украиноведение, , март 1982 г.

Горбачев национальность: Какая национальность у Михаила Горбачева? | Про политиков