Содержание

Монолог Кулигина из пьесы «Гроза» Островского, текст отрывка

Жизнь в маленьких городках, как правило, отличается своими сложностями. В первую очередь, они обозначены тем, что большинство людей знают очень хорошо друг друга, в таком случае очень сложно соблюдать правила личной жизни, как правило, события любой важности становятся поводом для обсуждения общественности. Вторая сложность заключается в том, что жизнь в таких городках лишена разноплановых событий – обсуждение сплетен и их домысел – основной вид развлечений.

Монолог Кулигина:

«Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной, не увидите. И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба. А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать. Знаете, что ваш дядюшка, Савел Прокофьич, городничему отвечал? К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтет.

Городничий и стал ему говорить: «Послушай, говорит, Савел Прокофьич, рассчитывай ты мужиков хорошенько! Каждый день ко мне с жалобой ходят!» Дядюшка ваш потрепал городничего по плечу, да и говорит: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами об таких пустяках разговаривать! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: недоплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, а у меня из этого тысячи составляются, так оно мне и хорошо!»

Вот как, сударь! А между собой-то, сударь, как живут! Торговлю друг у друга подрывают, и не столько из корысти, сколько из зависти. Враждуют друг на друга; залучают в свои высокие-то хоромы пьяных приказных, таких, сударь, приказных, что и виду-то человеческого на нем нет, обличье-то человеческое истеряно.

А те им, за малую благостыню, на гербовых листах злостные кляузы строчат на ближних. И начнется у них, сударь, суд да дело, и несть конца мучениям. Судятся-судятся здесь, да в губернию поедут, а там уж их и ждут да от радости руками плещут. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; водят их, водят, волочат их, волочат; а они еще и рады этому волоченью, того только им и надобно. «Я, говорит, потрачусь, да уж и ему станет в копейку». Я было хотел все это стихами изобразить…»

Предлагаем ознакомиться с характеристикой Катерины в пьесе “Гроза” Островского.

Итог: Город Калинов, в котором происходят основные события, имеет двоякую природу –  с одной стороны природный ландшафт настраивает  на позитивное восприятие и настрой приезжих, но истинное положение вещей далеко от этой истины. Жители Калинова лишены толерантности и гуманности. И поэтому жизнь в этом городе сложна и специфическая. Описание природы города ярко контрастирует с  сутью его жителей.  Алчность и любовь к склокам сводят на нет всю естественную красоту.

 

3.2 / 5 ( 17 голосов )

Гроза отрывок жестокие нравы. Монологи из пьесы Островского «Гроза» всё ещё современны

Кулигин . Вот какой, сударь, у нас городишко! Бульвар сделали, а не гуляют. Гуляют только по праздникам, и то один вид делают, что гуляют, а сами ходят туда наряды показывать. Только пьяного приказного и встретишь, из трактира домой плетется. Бедным гулять, сударь, некогда, у них день и ночь работа. И спят-то всего часа три в сутки. А богатые-то что делают? Ну, что бы, кажется, им не гулять, не дышать свежим воздухом? Так нет. У всех давно ворота, сударь, заперты, и собаки спущены… Вы думаете, они дело делают либо богу молятся? Нет, сударь. И не от воров они запираются, а чтоб люди не видали, как они своих домашних едят поедом да семью тиранят. И что слез льется за этими запорами, невидимых и неслышимых! Да что вам говорить, сударь! По себе можете судить. И что, сударь, за этими замками разврату темного да пьянства! И все шито да крыто – никто ничего не видит и не знает, видит только один бог! Ты, говорит, смотри, в людях меня да на улице, а до семьи моей тебе дела нет; на это, говорит, у меня есть замки, да запоры, да собаки злые. Семья, говорит, дело тайное, секретное! Знаем мы эти секреты-то! От этих секретов-то, сударь, ему только одному весело, а остальные волком воют. Да и что за секрет? Кто его не знает! Ограбить сирот, родственников, племянников, заколотить домашних так, чтобы ни об чем, что он там творит, пискнуть не смели. Вот и весь секрет. Ну, да бог с ними! А знаете, сударь, кто у нас гуляет? Молодые парни да девушки. Так эти у сна воруют часок-другой, ну и гуляют парочками. Да вот пара!

А. Н. Островский. Гроза. Спектакль. Серия 1

(Островский «Гроза», действие 3 , сцена 1, явление 3. См. на нашем сайте краткое содержание «Грозы», её полный текст и анализ этой пьесы, сделанный великим русским писателем

Над обществом имеют прочную власть только идеи, а не слова.
(В. Г. Белинский)

Литература XIX века качественно отличается от литературы предшествующего «золотого века». В 1955–1956 гг. свободолюбивые и свободореализующие тенденции в литературе начинают проявляться всё активнее. Художественное произведение наделяется особой функцией: оно должно поменять систему ориентиров, переформировать сознание. Социальность становится важным начальным этапом, а одной из главных проблем становится вопрос о том, как искажает человека социум. Разумеется, многие писатели в своих произведениях пытались решить поставленную проблему. Например, Достоевский пишет «Бедных людей», в которых показывает бедность и безысходность низших слоёв населения. Этот аспект был также и в сфере внимания драматургов. Н. А. Островский в «Грозе» жестокие нравы города Калинова показал достаточно ярко. Зрители должны были задуматься над социальными проблемами, которые были характерны для всей патриархальной России.

Обстановка в городе Калинове совершенно типична для всех провинциальных городов России второй половины XIX века. В Калинове можно узнать и Нижний Новгород, и города Поволжья, и даже Москву. Фраза «жестокие нравы, сударь» произносится в первом действии одним из главных героев пьесы и становится основным мотивом, который связан с темой города. Островский в «Грозе» монолог Кулигина о жестоких нравах делает достаточно интересным в контексте других фраз Кулигина в предыдущих явлениях.

Итак, пьеса начинается с диалога Кудряша и Кулигина. Мужчины говорят о красоте природы. Кудряш не считает пейзаж чем-то особенным, внешние декорации мало для него значат. Кулигин же, напротив, восхищается красотой Волги: «Чудеса, истинно надобно сказать, что чудеса! Кудряш! Вот, братец ты мой, пятьдесят лет я каждый день гляжу за Волгу и все наглядеться не могу»; «Вид необыкновенный! Красота! Душа радуется». Далее на сцене появляются другие действующие лица, и тема разговора меняется. Кулигин говорит с Борисом о жизни в Калинове. Оказывается, жизни-то, собственно, здесь и нет. Застой и духота. Подтверждением этому могут служить фразы Бориса и Кати о том, что в Калинове можно задохнуться. Люди, кажется, глухи к проявлению недовольства, а причин для недовольства очень много. В основном они связаны с социальным неравенством. Вся власть города сосредоточена лишь в руках тех, кто имеет деньги. Кулигин говорит о Диком. Это грубый и мелочный человек. Богатство развязало ему руки, поэтому купец считает, что вправе решать кто может жить, а кто нет. Ведь многие в городе просят в долг у Дикого под огромные проценты, при этом они знают, что Дикой, вероятнее, не даст этих денег. Люди пробовали жаловаться на купца городничему, но это тоже ни к чему не привело — городничий на самом деле не имеет совершенно никакой власти. Савл Прокофьевич позволяет себе оскорбительные комментарии и ругань. Точнее, его речь составляет только это. Его можно назвать маргиналом в высшей степени: Дикой часто выпивает, лишён культуры. Ирония автора в том, что купец богат материально и совершенно нищ духовно. В нём будто нет тех качеств, которые делают человека человеком. При этом находятся и те, кто смеётся над ним. Например, некий гусар, который отказался выполнять просьбу Дикого. А Кудряш говорит, что не боится этого самодура и может ответить Дикому на оскорбление.

Кулигин также говорит и о Марфе Кабановой. Эта богатая вдова «под видом благочестия» творит жестокие вещи. Её манипуляции и обращение с семьёй может привести в ужас любого человека. Кулигин характеризует её так: «нищих оделяет, а домашних заела совсем». Характеристика оказывается вполне точной. Кабаниха представляется гораздо ужаснее, чем Дикой. Её моральное насилие над близкими людьми не прекращается никогда. И ведь это — её дети. Своим воспитанием Кабаниха превратила Тихона во взрослого инфантильного пьяницу, который и рад бы сбежать от опеки матушки, но боится её гнева. Своими истериками и унижениями Кабаниха доводит Катерину до суицида. У Кабанихи сильный характер. Горькая ирония автора в том, что патриархальным миром руководит властная и жестокая женщина.

Именно в первом действии наиболее явно изображены жестокие нравы тёмного царства в «Грозе». Устрашающие картины социальной жизни контрастно противопоставлены живописным пейзажам на Волге. Простору и свободе противопоставлены социальное болото и заборы. Заборы и засовы, за которыми жители отгородились от остального мира, закупорились в банке, и, верша самосуд, самовольно гниют от нехватки воздуха.

В «Грозе» жестокие нравы города Калинова показаны не только в паре персонажей Кабаниха — Дикой. Кроме этого, автор вводит ещё несколько значимых действующих лиц. Глаша, служанка Кабановых, и Феклуша, обозначенная Островским как странница, обсуждают жизнь города. Женщинам кажется, что только здесь всё ещё сохраняются старые домостроевские традиции, а дом Кабановых — последний рай на земле. Странница рассказывает об обычаях других стран, называя их неверными, ведь там нет христианской веры. Такие, как Феклуша с Глашей, заслуживают «скотского» обращения от купцов и мещан. Ведь эти люди беспросветно ограничены. Они отказываются понимать и принимать что-либо, если это расходится с привычным миром. Им хорошо в той «бла-а-адати», которую они себе построили. Дело не в том, что они отказываются видеть реальность, а в том, что реальность считается нормой.

Безусловно, жестокие нравы города Калинова в «Грозе», характерные для общества в целом, показаны несколько гротескно. Но благодаря такой гиперболизации и концентрации негатива автор хотел добиться реакции от публики: люди должны осознать, что перемены и реформы неизбежны. Нужно самим участвовать в изменениях, иначе эта трясина разрастётся до невероятных масштабов, когда изжившие себя порядки подчинят себе всё, окончательно убрав даже возможность развития.

Приведенное описание нравов жителей города Калинова может быть полезно 10 классам при подготовке материалов к сочинению на тему «Жестокие нравы города Калинова».

Тест по произведению

Ответ от чеLOVEк-ТиГр[активный]
Оригинал:
Кулигин. И не привыкнете никогда, сударь.

Борис. Отчего же?
Кулигин. Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной, не увидите. И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба. А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать. Знаете, что ваш дядюшка, Савел Прокофьич, городничему отвечал? К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтет. Городничий и стал ему говорить: «Послушай, говорит, Савел Прокофьич, рассчитывай ты мужиков хорошенько! Каждый день ко мне с жалобой ходят! » Дядюшка ваш потрепал городничего по плечу, да и говорит: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами об таких пустяках разговаривать! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: недоплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, а у меня из этого тысячи составляются, так оно мне и хорошо! » Вот как, сударь! А между собой-то, сударь, как живут! Торговлю друг у друга подрывают, и не столько из корысти, сколько из зависти. Враждуют друг на друга; залучают в свои высокие-то хоромы пьяных приказных, таких, сударь, приказных, что и виду-то человеческого на нем нет, обличье-то человеческое истеряно. А те им, за малую благостыню, на гербовых листах злостные кляузы строчат на ближних. И начнется у них, сударь, суд да дело, и несть конца мучениям. Судятся-судятся здесь, да в губернию поедут, а там уж их и ждут да от радости руками плещут. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; водят их, водят, волочат их, волочат; а они еще и рады этому волоченью, того только им и надобно. «Я, говорит, потрачусь, да уж и ему станет в копейку» . Я было хотел все это стихами изобразить.. .

Ответ от Алекс Клешеров [новичек]
Лог (5x+19)по основанию 2 -5=

Ответ от Liudmila Sharukhia [гуру]
Вот какой, сударь, у нас городишко! Бульвар сделали, а не гуляют. Гуляют только по праздникам, и то один вид делают, что гуляют, а сами ходят туда наряды показывать. Только пьяного приказного и встретишь, из трактира домой плетется. Бедным гулять, сударь, некогда, у них день и ночь забота. И спят-то всего часа три в сутки. А богатые-то что делают? Ну, что бы, кажется, им не гулять, не дышать свежим воздухом? Так нет. У всех давно ворота, сударь, заперты и собаки спущены. Вы думаете, они дело делают, либо богу молятся? Нет, сударь! И не от воров они запираются, а чтоб люди не видали, как они своих домашних едят поедом да семью тиранят. И что слез льется за этими запорами, невидимых и неслышимых! Да что вам говорить, сударь! По себе можете судить. И что, сударь, за этими замками разврату темного да пьянства! И все шито да крыто — никто ничего не видит и не знает, видит только один бог! Ты, говорит, смотри в людях меня да на улице; а до семьи моей тебе дела нет; на это, говорит, у меня есть замки, да запоры, да собаки злые. Семья, говорит, дело тайное, секретное! Знаем мы эти секреты-то! От этих секретов-то, сударь, ему только одному весело, а остальные — волком воют. Да и что за секрет? Кто его не знает! Ограбить сирот, родственников, племянников, заколотить домашних так, чтобы ни об чем, что он там творит, пикнуть не смели. Вот и весь секрет. Ну, да бог с ними! А знаете, сударь, кто у нас гуляет? Молодые парни да девушки. Так эти у сна воруют часик-другой, ну и гуляют парочками. Да вот пара!

Оригинал:
Кулигин. И не привыкнете никогда, сударь.
Борис. Отчего же?
Кулигин. Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной, не увидите. И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба. А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать. Знаете, что ваш дядюшка, Савел Прокофьич, городничему отвечал? К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтет. Городничий и стал ему говорить: «Послушай, говорит, Савел Прокофьич, рассчитывай ты мужиков хорошенько! Каждый день ко мне с жалобой ходят!» Дядюшка ваш потрепал городничего по плечу, да и говорит: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами об таких пустяках разговаривать! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: недоплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, а у меня из этого тысячи составляются, так оно мне и хорошо!» Вот как, сударь! А между собой-то, сударь, как живут! Торговлю друг у друга подрывают, и не столько из корысти, сколько из зависти. Враждуют друг на друга; залучают в свои высокие-то хоромы пьяных приказных, таких, сударь, приказных, что и виду-то человеческого на нем нет, обличье-то человеческое истеряно. А те им, за малую благостыню, на гербовых листах злостные кляузы строчат на ближних. И начнется у них, сударь, суд да дело, и несть конца мучениям. Судятся-судятся здесь, да в губернию поедут, а там уж их и ждут да от радости руками плещут. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; водят их, водят, волочат их, волочат; а они еще и рады этому волоченью, того только им и надобно. «Я, говорит, потрачусь, да уж и ему станет в копейку». Я было хотел все это стихами изобразить…

Обработка А.Минникаева

Жестоки нравы, сударь, в нашем городе. Жестокие
В мещанстве миром правят люди вовсе не далекие
Полным полно грубиянства похлеще, чем в жизни стольной
Не узреть вам ничего кроме бедности нагольной.
Не удасться никогда из этой выбиться коры:
Надежда…есть она у многих, но лишь только до поры
Все, кто честны не заработают насущной еды,
А у кого –в кармане деньги, тот владелец бедноты,
На чьи труды он будет крепко пить и пировать,
Красиво жить и еще больше денег наживать.
Вам сказать, как отвечать сумел ваш дикий дядя,
Савел Прокофич городничему глазами добрыми глядя?

«Послушай, брат, расчитывай ты мужиков хорошенько.
Каждый день ко мне с жалобами ходят по-маленьку.»
Ответом: стоит ли нам с вами о пустяках рассуждать.
Им что копейка, что пять – мне капитал наживать

А меж собой-то, милый сударь, как живут:
Глотки рвут, себя продают, торговлю душат
Друг у друга подрывают, не скрывают,
Что война идет из краю зависти… они с успехом залучают
В свои высокие хоромы пьяных приказных,
На коих виду человечьего нет, и таких
Что истеряли обличье. На листах гербовых
Кляузы злостные строчат на ближних и родных
Судятся, судятся и нет конца глупых споров
Итоги этих процессов, разве только разговоров,
Как в губернию пойдут за правдой, важной вещью
— Там их и ждут, от радости руками плещут.
Скоро сказка говорится, ну а делу торопится
Не годится: их волочат, как звериные хвосты,
А они тому и рады, колокочат без нужды…
Очень странная житейка: «Я потрачусь – говорить
-Да уж ему станет в копейку»
… хотел в стихах изобразить

Рецензии

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру — порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Русский великий драматург А.Н. Острвский написал огромное множество пьес. Но одна из них считается наилучшей и просто вершиной его творчества. Это пьеса «Гроза». Особую популярность также получили героев данного произведения — Катерины, Кулигина.

Монолог Кулигина «Гроза» Островский

Кулигин. И не привыкнете никогда, сударь.
Борис. Отчего же?
Кулигин. Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной, не увидите. И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба. А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать. Знаете, что ваш дядюшка, Савел Прокофьич, городничему отвечал? К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтет. Городничий и стал ему говорить: «Послушай, говорит, Савел Прокофьич, рассчитывай ты мужиков хорошенько! Каждый день ко мне с жалобой ходят!» Дядюшка ваш потрепал городничего по плечу, да и говорит: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами об таких пустяках разговаривать! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: недоплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, а у меня из этого тысячи составляются, так оно мне и хорошо!» Вот как, сударь! А между собой-то, сударь, как живут! Торговлю друг у друга подрывают, и не столько из корысти, сколько из зависти. Враждуют друг на друга; залучают в свои высокие-то хоромы пьяных приказных, таких, сударь, приказных, что и виду-то человеческого на нем нет, обличье-то человеческое истеряно. А те им, за малую благостыню, на гербовых листах злостные кляузы строчат на ближних. И начнется у них, сударь, суд да дело, и несть конца мучениям. Судятся-судятся здесь, да в губернию поедут, а там уж их и ждут да от радости руками плещут. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; водят их, водят, волочат их, волочат; а они еще и рады этому волоченью, того только им и надобно. «Я, говорит, потрачусь, да уж и ему станет в копейку». Я было хотел все это стихами изобразить…

«Гроза» А.Н Островский — Монолог Кулигина

Вот какой, сударь, у нас городишко! Бульвар сделали, а не гуляют. Гуляют только по праздникам, и то один вид делают, что гуляют, а сами ходят туда наряды показывать. Только пьяного приказного и встретишь, из трактира домой плетется. Бедным гулять, сударь, некогда, у них день и ночь забота. И спят-то всего часа три в сутки. А богатые-то что делают? Ну, что бы, кажется, им не гулять, не дышать свежим воздухом? Так нет. У всех давно ворота, сударь, заперты и собаки спущены. Вы думаете, они дело делают, либо богу молятся? Нет, сударь! И не от воров они запираются, а чтоб люди не видали, как они своих домашних едят поедом да семью тиранят. И что слез льется за этими запорами, невидимых и неслышимых! Да что вам говорить, сударь! По себе можете судить. И что, сударь, за этими замками разврату темного да пьянства! И все шито да крыто — никто ничего не видит и не знает, видит только один бог! Ты, говорит, смотри в людях меня да на улице; а до семьи моей тебе дела нет; на это, говорит, у меня есть замки, да запоры, да собаки злые. Семья, говорит, дело тайное, секретное! Знаем мы эти секреты-то! От этих секретов-то, сударь, ему только одному весело, а остальные — волком воют. Да и что за секрет? Кто его не знает! Ограбить сирот, родственников, племянников, заколотить домашних так, чтобы ни об чем, что он там творит, пикнуть не смели. Вот и весь секрет. Ну, да бог с ними! А знаете, сударь, кто у нас гуляет? Молодые парни да девушки. Так эти у сна воруют часик-другой, ну и гуляют парочками. Да вот пара!

Популярный монолог Катерины из произведения Островского «Гроза»

Отчего люди не летают?
Я говорю, отчего люди не летают так, как птицы? Мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь! Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела…Попробовать нешто теперь?!…А какая я была резвая! Такая ли я была! Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле. Маменька во мне души не чаяла, наряжала меня, как куклу, работать не принуждала; что хочу, бывало, то и делаю. Знаешь, как я жила в девушках? Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключок, умоюсь, принесу с собой водицы и все, все цветы в доме полью. У меня цветов было много-много. А какие сны мне снились, какие сны! Или храмы золотые, или сады какие-то необыкновенные, и все поют невидимые голоса, и кипарисом пахнет, и горы и деревья будто не такие, как обыкновенно, а как на образах пишутся. А то, будто я летаю, так и летаю по воздуху. И теперь иногда снится, да редко, да и не то…Ох, что-то со мной недоброе делается, чудо какое-то! Никогда со мной этого не было. Что-то во мне такое необыкновенное. Точно я снова жить начинаю, или… уж и не знаю. Такой на меня страх, такой-то на меня страх! Точно я стою над пропастью и меня кто-то туда толкает, а удержаться мне не за что…Лезет мне в голову мечта какая-то. И никуда я от нее не уйду. Думать стану — мыслей никак не соберу, молиться — не отмолюсь никак. Языком лепечу слова, а на уме совсем не то: точно мне лукавый в уши шепчет, да все про такие дела нехорошие. И то мне представляется, что мне самое себе совестно сделается. Что со мной? Не спится мне, все мерещится шепот какой-то: кто-то так ласково говорит со мной, точно голубь воркует. Уж не снятся мне, как прежде, райские деревья да горы,а точно меня кто-то обнимает так горячо-горячо и ведет меня куда-то, и я иду за ним, иду…

Город Калинов и жестокие нравы его жителей в пьесе «Гроза»

  1. Сочинения
  2. По литературе
  3. Островский
  4. Жестокие нравы города Калинова

Кулигин говорит: «Жестокие нравы.., в нашем городе», рассказывая о жизни людей города Калинова. В драме «Гроза» именно он выступает носителем мыслей автора, обличающих нравы жителей, живущих в «темном царстве». И среди причин таких нравов он господствующее положение зажиточных людей: «… у кого деньги… тот старается бедного закабалить, чтобы … еще больше денег наживать”. Люди в городе озлоблены и находят радость, когда удается сделать плохо ближнему: «а между собой-то…как живут! Торговлю… подрывают… Враждуют…».

Защитницей порядков, установленных в Калинове, выступает страница Феклуша, которая восхищенно восклицает: “В обетованной земле живете! И купечество… народ благочестивый!” Так, Н.А. Островский создает контраст мнений, когда показывает читателю две разных точки зрения на происходящее. Феклуша – настоящее воплощение косности, невежества и суеверий, которая вхожа в дома влиятельных людей города Калинова. Именно с помощью ее образа драматург подчеркивает насколько происходящее в Калинове противоречит ее оценке, когда она то и дело говорит: «Благолепие, милая, благолепие!..»

Воплощением самодурства, скудоумия, невежества, и жестокости в пьесе выступают зажиточные купцы Кабанова Марфа Игнатьевна и Дикой Савел Прокофьевич. Кабаниха – глава семьи, которая считает себя правой во всем, она держит всех живущих в доме в кулаке, пристально следит за соблюдением во многом устаревших обычаев и порядков, основанных на Домострое и церковных предрассудках. Причем принципы Домостроя у нее искажены, она берет из него не мудрый уклад жизни, а предрассудки и суеверия.

Кабаниха — носитель принципов “темного царства”. Она достаточно умна, чтобы понимать, что только ее деньги не дадут ей реальной власти, и именно поэтому она жаждет от окружающих покорности. И по словам Н.А. Добролюбова она за отступление от заведенных ею правил она“грызет свою жертву… неотступно”. Больше всего достается Катерине, которая должна кланяться в ноги мужу и выть при отъезде. Она старательно скрывает свое самодурство и тиранию под маской благочестия, и сама же разрушает жизни людей вокруг себя: Тихона, Варвары, Катерины. Не зря сожалеет Тихон о том, что не умер вместе с Катериной: “Хорошо тебе..! А я-то зачем остался жить на свете да мучиться?”

Дикого в отличии от Кабанихи трудно назвать носителем идей «темного царства», он просто недалекий и грубый самодур. Он гордится своей невежественностью и отвергает все новое. Достижения науки, культуры совершенно ничего для него не значат. Он суеверен. Доминирующая черта Дикого –стремление к наживе и жадность, он посвящает свою жизнь накоплению и преумножению своего состояния, при этом не гнушаясь никакими методами.

При всей мрачной картине жестоких нравов, царящих в Калинове, драматург подводит нас к мысли о том, что гнет «темного царства» не вечен, потому что гибель Катерины послужила началом перемен, стала символом борьбы с самодурством. Не могут жить дальше в этом мире Кудряш и Варвара и потому сбегают в дальние края.

Подводя итог, можно сказать, что Н.А. Островский в своей драме обличил нравы жизни купечества и самодержавно-крепостнического строя современной ему России, которые он не хотел бы видеть в обществе: деспотизм, самодурство, жадность и невежество.

Сочинение Жестокие нравы города Калинов

Драма «Гроза», написанная Александром Николаевичем Островским в середине девятнадцатого века, и в наши дни остаётся произведением актуальным и понятным каждому. Человеческие драмы, трудные жизненные выборы и неоднозначные взаимоотношения между, казалось бы, близкими людьми – вот основные вопросы, которые писатель затрагивает в своём произведении, ставшим поистине культовым для русской литературы.

Небольшой городок Калинов, расположенный на берегу речки Волги, поражает своими живописными местами и красивейшей природой. Однако человек, нога которого ступила на столь благодарную почву, ухитрился испортить абсолютно всё впечатление о городе. Калинов увяз в высочайших и крепчайших заборах, а все дома похожи друг на друга в своей безликости и серости. Можно сказать, что и обитатели города очень напоминают то место, где они живут, и на примере двух главных отрицательных персонажей пьесы, Марфы Кабановой и Савела Дикого, мне бы хотелось показать, почему именно.

Кабанова, или Кабаниха, является очень обеспеченной купчихой города Калинова. Она деспотична по отношению к членам своей семьи, а в особенности к Катерине, невестке, однако посторонние люди знают её как человека исключительной порядочности и душевной доброты. Нетрудно догадаться, что эта добродетельность – не более чем маска, за которой скрывается по-настоящему жестокая и злая женщина, которая никого не боится, а поэтому ощущает свою полную безнаказанность.

Второй же отрицательный персонаж пьесы, Савел Дикой, предстаёт перед читателями человеком редкой невежественности и недалёкости. Он не стремится узнавать что-то новое, совершенствоваться и развиваться, вместо этого предпочитая лишний раз с кем-нибудь поругаться. Дикой полагает, что накопление денежных средств является важнейшей целью в жизни каждого разумного человека, к каким он себя относит, поэтому он всё время занят поиском лёгкой наживы.

На мой взгляд, в своём произведении «На дне» Островский показывает читателям, как страшно невежество, ограниченность и банальная человеческая глупость. Ведь именно нравы Калинина и погубили Катерину, которая просто не смогла жить в таком окружении и в такой моральной атмосфере. Самое страшное то, что таких людей, как Кабанова и Дикой, очень и очень много, они встречаются нам практически на каждом шагу, и очень важно уметь абстрагироваться от их пагубного и разрушающего влияния и, безусловно, осознавать, как важно оставаться светлым и добрым человеком.

Другие сочинения: ← Быт и нравы города Калинова↑ ОстровскийДушевная драма Катерины пьеса Гроза →

Город Калинов и жестокие нравы его жителей в пьесе «Гроза»

Какими средствами создается общенациональный масштаб изображения в пьесе «Гроза»? Можно отметить следующие особенности:

• пейзаж в большинстве сцен открывает широкий вид, создаёт ощущение простора;

• народные песни органично вливаются в действие пьесы, придавая событиям масштабность;

• лирическая приподнятость речи уводит от бытового к бытийному смыслу происходящего;

• некоторые герои пьесы словно бы воплощают в себе черты целых этапов русской истории (Кудряш — эпоху Разина и Болотникова, Кулигин — время русского Просвещения, Кабаниха — эпоху Домостроя и т. д.).

Таким образом, уже в первых сценах Островский создает ощущение, что маленький приволжский городок — прообраз всей России. Не случайно и название города воспринимается как подчёркнуто русское, богатое образными фольклорными и мифологическими ассоциациями: тут и песенная калина-малина, обозначавшая всегда места народных гуляний, и сказочный Калинов мост с притаившимися под ним чудищами, и чудная красота белых цветов, и долгая горечь алых ягод калины. «Я понимаю, что всё это наше русское, родное…» — говорит в первом действии приезжий Борис Григорьевич, но признаётся, что не может привыкнуть к калиновским нравам и обычаям, уж очень ему «дико кажется». «Ещё бы не дико!» — подтверждает коренной калиновец Кулигин. Родное и дикое — так оценивается жизнь Калинова наиболее образованными героями пьесы. «Тёмным царством» назовёт Калинов и критик-демократ Н. А. Добролюбов.

Но не все с ними согласны. «В обетованной земле живёте!» — утверждает странница Феклуша. Так Островский создаёт полемический подтекст, настраивая читателя на активный диалог, даже спор с той или иной стороной.

Обратите внимание на различие риторических приёмов в речах Кулигина и Феклуши. Механик-самоучка «рассыпает разговор», не отступая от избранной темы, нанизывая примеры и доводы, подтверждающие исходный тезис (например, «Жестокие нравы в нашем городе»). Рациональность его суждений дополнена эмоциональностью восклицаний, оценочных слов, поэтических цитат. Речь Феклуши — текучая, напевная, порой совсем сказочная, порой приукрашенная узорами церковного красноречия («блаалепие», «добродетелями, как цветами, украшаются»). Характеристику Калинову она даёт в кратких и образных формулах, подтверждая свою мысль противопоставлением, картинами суетной, греховной жизни больших городов.

Речь каждого из идейных противников по-своему красива и убедительна. Но на чьей стороне правда? Как автор помогает нам это понять?

Работа над этими вопросами потребует от внимания к деталям, пристального вчитывания в текст, выявления специфических приёмов характеристики, свойственных драматическому произведению. Это и реплики других персонажей («Какой хороший человек», — говорит Борис о Кулигине), и саморазоблачительные высказывания самих героев («…за убогой-то присматривайте, не стянула б чего». «…Я, по своей немощи, далеко не ходила; а слыхать — много слыхала… Пойду я, милая девушка, по купечеству поброжу: не будет ли чего на бедность», — говорит Феклуша), и, конечно, поступки, их роль в действии.

Нельзя сомневаться в том, что Островскому симпатичен чудак Кулигин. Он мечтатель, изобретающий вечный двигатель, и ценитель красот природы, любитель поэзии и радетель о пользе общественной. Он не желает уподобляться ругателю Дикому, но готов поспорить с ним ради солнечных часов и громоотвода. Не случайно именно ему достаётся вынести на сцену погибшую Катерину и бросить последнее обвинение обитателям Калинова.

Феклуша нарисована с явной иронией. Насмешка автора заставляет нас так же мало верить её словам о добродетелях калиновцев, как и рассказу о людях с пёсьими головами.

Но главным аргументом в споре о нравах города Калинова, конечно же, являются события пьесы, образы калиновских обитателей, выведенные Островским. При этом не обязательно говорить обо всей пьесе, достаточно проанализировать явления 3 и 5 первого действия. Власть Диких и Кабановых и в городе, и в своей семье, их жестокость и самодурство ясно показаны Островским и не оставляют сомнений в правоте слов Кулигина: «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие!»

Дикость и жестокость калиновских нравов изображаются при помощи ярких штрихов, рассыпанных в тексте пьесы: вспомним рассуждения обывателей об упавшей с неба Литве, предупреждение Кудряша, что в случае чего парни сопернику ноги переломают, его готовность «уважить» Дикого или устроить ему «тёмную», зловещие пророчества старой барыни. Но глубже всего жестокость и дикость родного уклада раскрываются в трагической судьбе Катерины Кабановой.

Использованы материалы книги: Ю.В. Лебедев, А.Н. Романова. Литература. 10 класс. Поурочные разработки. — М.: 2014

Быт Калинова

Город Калинов действительно существует в России. Но в пьесе Островского он олицетворяет образ купечества и государства в XIX веке в целом. Автор создал свое произведение на контрасте:

  • жестокость человека — красота природы;
  • убогость души — богатство пейзажей;
  • нищета бедняков — жадность купцов.

В русской литературе впервые появилось произведение, в котором настолько ярко обнажаются недостатки мещанства и консервативности. Сам город находится на берегу Волги, поэтому он окружен пышной зеленью, красивыми пейзажами. А пьеса начинается со слов Кулигина: «Чудеса, истинно надобно сказать, что чудеса! Вид необыкновенный! Красота! Душа радуется» (цитата).

Но другие люди не замечают окружающего мира. Их не интересуют пейзажи и очарование природы. Точную характеристику горожанам дает Кулигин. Он говорит, что их жестокие нравы отражаются на быте жителей Калинова.

Купцы враждуют между собой, строят друг другу козни. Семьи страдают от взаимных претензий, «за высокими заборами проливаются невидимые и неслышимые слезы» (отрывок из пьесы). В монологе Кулигина первая фраза кратко отражает весь домостроевский порядок города: «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной, не увидите».

Нравственные законы в Калинове сменились силой денег и власти. Те, кто отличается благосостоянием, могут издеваться над бедными, подавлять их и безнаказанно оскорблять. Почему так происходит, не может ответить даже городничий. Ведь и с ним разговаривают, как с неразумным человеком. Купцы объясняют свои поступки — невыплату денег рабочим — личной выгодой.

Хотя такие, как Дикой, умеют скрывать свою жадность под ложным раскаянием. Быт Калинова основан на постоянной лжи друг другу, упреках и доминировании богатых над бедными. Жители города отрицают прогресс, они не считаются с личностью и индивидуальностью. Они стремятся следовать старым порядкам и традициям, заставляют молодое поколение соблюдать их.

СОДЕРЖАНИЕ

Поучение отца сыну.

Как христианам веровать во святую Троицу и пречистую Богородицу и в крест Христов и как поклоняться святым небесным силам бесплотным, и всем честным и святым мощам.

Как причащаться тайнам божьим и веровать в воскресение из мертвых и Страшного суда ожидать, и как прикасаться ко всякой святыне.

Как всею душой возлюбить Господа и ближнего своего, страх божий иметь и помнить о смерти.

Как детям любить и беречь отца и мать, и повиноваться им, и утешать их во всем.

Как жене носить разную одежду и как шить ее.

-В чём проявляются ханжество и лицемерие Кабанихи?

-Какие поступки и высказывания Кабанихи свидетельствуют о её жестокости и бессердечии?

Каковы особенности речи Кабанихи?

(Идёт заполнение таблицы во II части)

Как относится к Кабанихе и её поучениям Тихон? Варвара? Катерина?

Зависимые от Кабанихи домочадцы по-разному относятся к её поучениям. Тихон думает лишь о том, чтобы угодить матери, стремится убедить её в своём послушании. Обращение в форме множественного числа и постоянно повторяемое слово « маменька» придают его речи уничижительный характер, и только реплика в сторону («Ах, господи!») выражает его истинное отношение к материнским поучениям. Варвара убеждена, что без притворства здесь не проживёшь: на протяжении диалога вслух не промолвила ни одного слова, но про себя осуждает мать («Не уважь тебя, как же!», «Нашла место наставления читать»). И только Катерина открыто заявляет о своём человеческом достоинстве.(«Да хоть и к слову, за что же ты меня обижаешь»», « Напраслину-то терпеть кому ж приятно?»).

Краткое содержание пьесы

Действие пьесы происходит в вымышленном городе Калинове в XIX веке. Жизнь в этой местности напоминает болото — она так же застоялась. Горожане считают, что менять установленный порядок не нужно. Они не интересуются тем, что происходит за пределами Калинова.

В семье Кабановых — известных купцов — после смерти главы всем начала управлять вдова. Властная женщина заставляет окружающих следовать ее указаниям. За ее сына выходит замуж девушка Катерина. Это скромная чистая натура, которую воспитывали образованной и свободолюбивой.

Катерине живется в доме мужа плохо. На нее постоянно давит свекровь, а безвольный Тихон во всем ей подчиняется. Кабаниха часто ее оскорбляет, заставляет выполнять всю работу по дому наравне со слугами.

Из-за такого отношения девушка решается на измену. Ей понравился Борис, племянник Дикого. Только с ним Катерина почувствовала себя по-настоящему счастливой. Но она довольно честная, поэтому измена тяготит ее совесть. Девушка не выдержала и призналась во всем мужу и свекрови.

Хотя Тихон понимает ее и готов простить, Кабаниха проявляет более суровое отношение. Катерина очень набожна, и от совершенного греха страдает морально. Еще и Борис уехал из города, оставив ее одну в «темном царстве», которое называют Калиновым. Во время сильной грозы девушка не выдерживает и бросается в реку. Тихон обвиняет в ее самоубийстве мать.

Сочинение на тему нравов города Калинова из пьесы Островского «Гроза»

В 1859 году Островский написал пьесу «Гроза». В ней описывается конфликт старых традиций с новыми требованиями жизни — все это отражают нравы города Калинова. Сочинение по произведению позволит разобраться в характерах основных персонажей, проблемах устаревших взглядов, понять поведение городских жителей и тех, кто не разделяет их мировоззрение.

Жители города

В пьесе есть главные и второстепенные персонажи. Они отличаются характерами, взглядами и поведениями. Основные герои:

  • Марфа Кабанова, или Кабаниха,
  • Тихон Кабанов,
  • Катерина,
  • Борис,
  • Варвара,
  • Савел Дикой,
  • Кудряш,
  • барыня,
  • Кулигин,
  • Глаша,
  • Феклуша.

Купцы враждуют между собой, строят друг другу козни. Семьи страдают от взаимных претензий, «за высокими заборами проливаются невидимые и неслышимые слезы» (отрывок из пьесы). В монологе Кулигина первая фраза кратко отражает весь домостроевский порядок города: «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной, не увидите».

Нравственные законы в Калинове сменились силой денег и власти. Те, кто отличается благосостоянием, могут издеваться над бедными, подавлять их и безнаказанно оскорблять. Почему так происходит, не может ответить даже городничий. Ведь и с ним разговаривают, как с неразумным человеком. Купцы объясняют свои поступки — невыплату денег рабочим — личной выгодой.

Хотя такие, как Дикой, умеют скрывать свою жадность под ложным раскаянием. Быт Калинова основан на постоянной лжи друг другу, упреках и доминировании богатых над бедными. Жители города отрицают прогресс, они не считаются с личностью и индивидуальностью. Они стремятся следовать старым порядкам и традициям, заставляют молодое поколение соблюдать их.

Установленные порядки

Некоторые персонажи позволяют дать определение «темному царству». Они олицетворяют все порядки и нравы города. К таким можно отнести богатую и знатную верхушку:

  • Кабаниха,
  • Кудряш,
  • Дикой,
  • Борис,
  • Феклуша,
  • Глаша.

Кабаниха — центральный образ пьесы. Марфа Игнатьевна заставляет страдать все свое семейство, где царит страх. Она строго соблюдает старинные обычаи, в которых воспитывали и ее. Купчиха считает, что все отношения должны строиться на тирании и подчинении. Хамство и невежество для нее — признаки аристократичности. Хозяин должен бить своих слуг, а муж — детей и жену. Только в такой семье может царить мир и покой.

Хотя Кудряш встречается со своевольной дочерью Кабанихи, сам он тоже отражает нравы города Калинова в пьесе Островского «Гроза». Это дерзкий, развязный молодой человек, который стремится к богатству и власти. Его жизнь не отличается от судьбы любого другого горожанина.

Дикой проявляет ненависть к личности человека, не стремится к знаниям и образованности. Он презирает прогресс, отличается равнодушием к страждущим. Но именно за это купец и ценится в обществе себе подобных. Он никогда не оказывал никому помощи без личной выгоды. Савел Прокофьевич старается запугать и унизить как можно больше людей, так у него повышается самомнение.

Борис, его племянник, сначала предстает перед читателями честным и справедливым молодым человеком. Но на самом деле он труслив и лицемерен. Сначала юноша строил отношения с Катериной, но позже трусливо сбежал от нее. Его испугал роман с замужней женщиной, он не захотел брать на себя ответственность за эту связь.

Феклуша — странница, которая осталась жить у Кабанихи. Она хорошо вписалась в общество города Калинова, каков не отличается образованностью. Женщина умеет льстить и манипулировать окружающими ради своей выгоды. Феклуша боится любых перемен, так как они могут отразиться на ее благосостоянии.

10 класс, монологи из «Грозы» наизусть

  Дорогие десятиклассники, чтобы не возникло недоразумений, выкладываю здесь монологи из пьесы А.Н.Островского «Гроза», которые вы должны выучить наизусть.


Девушки учат следующий монолог Катерины:

  Я говорю , отчего люди не летают так, как птицы ? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела…
  Какая я была резвая! Я у вас завяла совсем…
  Такая ли я была! Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле. Маменька во мне души не чаяла, наряжала меня, как куклу, работать не принуждала; что хочу, бывало, то и делаю. Знаешь, как я жила в девушках? Вот я тебе сейчас расскажу. Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключок, умоюсь, принесу с собой водицы и все, все цветы в доме полью. У меня цветов было много-много. Потом пойдем с маменькой в церковь, все и странницы,–у нас полон дом был странниц; да богомолок. А придем из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату золотом, а странницы станут рассказывать: где они были, что видели, жития разные, либо стихи поют. Так до обеда время и пройдет. Тут старухи уснуть лягут, а я по саду гуляю. Потом к вечерне, а вечером опять рассказы да пение. Таково хорошо было!

Людмила Щербинина — Катерина в драме А.Н.Островского «Гроза».

Юноши учат монолог Кулигина:

   Жестокие нравы , сударь , в нашем городе , жестокие ! В мещанстве, сударь , вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной, не увидите. И никогда нам, сударь , не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба. А у кого деньги, сударь , тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать. Знаете, что ваш дядюшка, Савел Прокофьич, городничему отвечал? К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтет. Городничий и стал ему говорить: «Послушай, говорит, Савел Прокофьич, рассчитывай ты мужиков хорошенько! Каждый день ко мне с жалобой ходят!» Дядюшка ваш потрепал городничего по плечу, да и говорит: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами об таких пустяках разговаривать! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: недоплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, а у меня из этого тысячи составляются, так оно мне и хорошо!» Вот как, сударь ! 

Сергей Маркушев в роли Кулигина  в драме А.Н.Островского «Гроза».

Успехов!

Мини-спектакль по литературе для 10 класса «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие».

Вечерняя (сменная) школа

«ЖЕСТОКИЕ НРАВЫ, СУДАРЬ, В НАШЕМ ГОРОДЕ, ЖЕСТОКИЕ»

Пьеса А.Н.Островского «Гроза»

Преподаватель

русского языка и литературы

Куртвейсова Э.Н.

Тема: Пьеса А.Н. Островского «Гроза»

«Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие!..»

А.Н. Островский

Цели урока:

обучающие: ознакомить с произведением А.Н. Островского; добиться знания и понимания текста пьесы; сформировать представление о героях пьесы;

развивающие: развивать эстетические чувства учащихся, умение передавать характер героев при чтении по ролям, обобщать прочитанное, выделять главные мысли произведения;

воспитательные: воспитывать интерес к драматургии, обеспечить условия для воспитания положительного интереса к изучаемому предмету, способствовать овладению необходимыми навыками самостоятельной учебной деятельности.

Оборудование: текст пьесы; картина с изображением Волги; кассета с записью русской народной песни «Ах, ты душечка» в исполнении Н. Баскова; костюмы русские народные.

Ход мероприятия

Действующие лица:

Кулигин — мещанин

Савёл Прокофьич Дикой — купец

Борис Григорьевич — племянник Дикого

Марфа Игнатьевна Кабанова — богатая купчиха

Тихон Иванович Кабанов — ее сын

Катерина — жена его

Варвара — сестра Тихона

Ведущий: Мы приглашаем вас перенестись в 18 век. Представьте себе город на Волге, жители — купцы. Жизнь текла медленная, размеренная, как густой мед, казалось, ничто не предвещало неожиданностей. И вдруг… Что же произошло в тихом, прекрасном городе Калинове, мы узнаем, когда увидим отрывки из драмы А.Н. Островского «Гроза».

На сцене представление начинается с того, что на скамье сидит Кулигин и смотрит на реку.

Звучит музыка (отрывок из русской народной песни «Ах, ты душечка»)

Кулигин: Чудеса, истинно надобно сказать, что чудеса. Вот пятьдесят лет я каждый день гляжу на Волгу и все наглядеться не могу. Вид необыкновенный! Красота! Душа радуется.

Только проговорил слова: «душа радуется» на сцену выходят Дикой и Борис Дикой идет и ругает Бориса (громко вслух).

Дикой: Баклуши ты, что ль, бить сюда приехал! Дармоед! Пропади ты пропадом!

Борис: Праздник; что дома-то делать!

Дикой: Найдешь дело, как захочешь. Раз тебе сказал, два тебе сказал: «Не смей мне навстречу попадаться»; тебе все неймется! Мало тебе места-то? Куда ни поди, тут ты и есть! Тьфу ты, проклятый! Что ты как столб стоишь-то! Тебе говорят аль нет?

Борис: Я и слушаю, что же мне делать еще!

Дикой (посмотрев на Бориса). Провались ты! Я с гобой и говорить-то не хочу, с езуитом. (Уходя). Вот навязался! (Плюет и уходит).

Борис остается вместе с Кулигиным, подсаживается к нему.

Кулигин: Что у вас, за дела с ним? Не пойму я никак. Охота вам жить у него да брань переносить.

Борис: Уж какая охота, Кулигин! Неволя. Эх, Кулигин, больно трудно мне здесь без привычки-то! Все на меня как-то дико смотрят, точно я здесь лишний, точно мешаю им. Обычаев я здешних не знаю. Я понимаю, что все это наше русское, родное, а все-таки не привыкну никак.

Кулигин: И не привыкните никогда, сударь.

Борис: Отчего же?

Кулигин: Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной, не увидите. И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба. А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать.

Знаете, что ваш дядюшка, Савёл Прокофьич, городничему отвечал? К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтет. Городничий и стал ему говорить: «Послушай, говорит, Савёл Прокофьич, рассчитывай ты мужиков хорошенько! Каждый день ко мне с жалобой ходят!». Дядюшка ваш потрепал городничего по плечу, да и говорит: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами об таких пустяках разговаривать! Много у меня в год-то народу перебывает, вы то поймите: недоплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, а у меня из этого тысячи составляются, так оно мне и хорошо!». Вот так, сударь!

Должна заиграть музыка. Кулигин встает, поворачивается и потихонечку уходит со сцены.

А Борис сидит и слушает музыку. Музыка медленно уменьшается. Затем Борис начинает говорить как бы сам с собой.

Борис: Уж ведь, совсем убитый хожу, а тут еще дурь в голову лезет! Загнан, забит, а тут еще сдуру-то влюбляться вздумал. Да в кого! В женщину, с которой даже и, поговорить-то никогда не удается. (Молчание). А все-таки нейдет она у меня из головы, хоть бы что хочешь. Вот она! Идут с мужем, ну и свекровь с ними! Ну не дурак ли я! Погляди из-за угла, да и ступай домой. (Уходит).

Борис уходит, на сцене появляется семья Кабановых.

Вначале они гуляют на сцене, прохаживаются, а затем присаживаются. Когда гуляют — беседуют, и когда присаживаются — беседуют.

Кабанова: Если ты хочешь мать послушать, так ты, как приедешь туда, сделай так, как я тебе приказываю.

Тихон: Да как же я могу, маменька, вас ослушаться!

Кабанова: Не очень-то нынче старших уважают.

Варвара: (про себя). Не уважишь тебя, как же!

Тихон: Я, кажется, маменька, из вашей воли ни на шаг.

Кабанова: Поверила бы я тебе, мой друг, кабы своими глазами не видела да своими ушами не слыхала, каково теперь стало почтение родителям от детей-то! Хоть бы то-то помнили, сколько матери болезней от детей переносят.

Тихон: Ах, маменька…

Кабанова: Если родительница что когда и обидное, по вашей гордости, скажет, так, я думаю, можно бы перенести! А, как ты думаешь?

Тихон: Да когда же я, маменька, не переносил от вас?

Кабанова: Мать стара, глупа; ну, а вы. молодые люди, умные, не должны с нас, дураков, и взыскивать.

Тихон: (вздыхая, в сторону). Ах ты, господи! (Матери). Да смеем ли мы, маменька, подумать!

Кабанова: Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают добру научить. Ну, а это нынче не нравится. И пойдут детки-то по людям славиться, что мать ворчунья, что мать проходу не дает, со свету сживает. А, сохрани господи, каким-нибудь словом снохе не угодить, ну и пошел разговор, что свекровь заела совсем.

Тихон: Нешто, маменька, кто говорит про вас?

Кабанова: Не слыхала, мой друг, не слыхала, лгать не хочу. Уж кабы я слышала, я бы с тобой, мой милый, тогда не так заговорила. (Вздыхает). Ох, грех тяжкий! Вот долго ли согрешить-то! Разговор близкий сердцу пойдет, ну и согрешишь, рассердишься. Нет, мой друг, говори, что хочешь, про меня. Никому не закажешь говорить; в глаза не посмеют, так за глаза станут.

Тихон: Да отсохни язык…

Кабанова: Полно, полно, не божись! Грех! Я уж давно вижу, что тебе жена милее матери. С тех пор как женился, я уж от тебя прежней любви не вижу.

Тихон: В чем же вы, маменька, это видите?

Кабанова: Да во всем, мой друг! Мать чего глазами не увидит, так у нее сердце вещун, она сердцем может чувствовать. Аль жена тебя, что ли, отводит от меня, уж не знаю.

Тихон:Да нет, маменька! что вы, помилуйте!

Катерина:Для меня, маменька, все одно, что родная мать, что ты, да и Тихон тоже тебя любит.

Кабанова: Ты бы, кажется, могла и помолчать, коли тебя не спрашивают. Не заступайся, матушка, не обижу небось! Ведь он мне тоже сын, ты этого не забывай! Что ты выскочила в глазах-то поюлить! Чтобы видели, что ли, как ты мужа любишь? Так знаем, знаем, в глазах-то ты это всем доказываешь.

Варвара: (про себя). Нашла место наставления читать.

Катерина: Ты про меня, маменька, напрасно это говоришь. Что при людях, что без людей, я все одна, ничего я из себя не доказываю.

Кабанова: Да я, об тебе и говорить не хотела; а так, к слову пришлось.

Катерина: Да хоть и к слову, за что ж ты меня обижаешь?

Кабанова: Экая, важная птица! Уж и обиделась сейчас.

Катерина: Напраслину-то терпеть кому ж приятно!

Кабанова: Знаю я. знаю, что вам не по нутру мои слова, да что ж делать-то, я вам не чужая, у меня об вас сердце болит. Я давно вижу, что вам воли хочется. Ну что же, дождетесь, поживете и на воле, когда меня не будет. Вот уж тогда делайте что хотите, не будет над вами старших. А может, и меня вспомянете.

Тихон: Да мы об вас, маменька, денно и нощно бога молим, чтобы вам, маменька, бог дал здоровья и всякого благополучия и в делах успеху.

Кабанова: Ну, полно, перестань, пожалуйста. Может быть, ты и любил мать, пока был холостой. До меня ли тебе: у тебя жена молодая.

Тихон: Одно другому не мешает-с; жена само по себе, а к родительнице я само по себе почтение имею.

Кабанова: так променяешь ты жену на мать? Ни в жизнь я этому не поверю.

Тихон: Да для чего же мне менять-с? Я обеих люблю.

Кабанова: Ну, да, да, так и есть, размазывай! Уж я вижу, что я вам помеха.

Тихон: Думайте, как хотите, на все есть ваша воля; только я не знаю, что я за несчастный такой человек на свет рожден, что не могу вам угодить ничем.

Кабанова: Что ты сиротой-то прикидываешься! Что ты нюни-то распустил? Ну, какой ты муж? Посмотри на себя! Станет ли тебя жена бояться после этого?

Тихон: Да зачем же ей бояться? С меня и того довольно, что она меня любит.

Кабанова: Как зачем бояться! Как зачем бояться! Да ты, рехнулся, что ли! Тебя не станет бояться, меня и подавно. Какой же это порядок-то в доме будет? Ведь ты, чай, с ней в законе живешь. Али, по-вашему, закон ничего не значит? Да уж коли ты такие дурацкие мысли в голове держишь, ты бы при ней-то по крайней мере не болтал, да при сестре, при девке; ей тоже замуж идти: этак она твоей болтовни наслушается, так после муж-то нам спасибо скажет за науку. Видишь ты, какой еще ум-то у тебя, а ты еще хочешь своей волей жить.

Тихон: Да я, маменька, и не хочу своей волей жить. Где уж мне своей волей жить!

Кабанова: Так, по-твоему, нужно все лаской с женой? Уж и не прикрикнуть на нее, и не пригрозить?

Тихон: Да я, маменька…

Кабанова: (горячо). Хоть любовника заводи! А! И это, может быть, по-твоему, ничего? А! Ну, говори!

Тихон: Да, ей-богу, маменька…

Кабанова (совершенно хладнокровно). Дурак! (вздыхает). Что с дураком и говорить! Только грех один!

Молчание

Я иду домой

Тихон: И мы сейчас, только раз-другой по бульвару пройдем.

Кабанова: Ну, как хотите, только ты смотри, чтобы мне вас не дожидаться! Знаешь, я не люблю этого.

Тихон: Нет, маменька! Сохрани меня господи!

Кабанова: То-то же! (Уходит).

Кабанова уходит, остальные (Тихон, Катерина, Варвара) кланяются. Затем появляются Кабанова, Дикой, Кулигин и Борис. Выходят и кланяются.

Семья Кабановой: Марфа Игнатьевна, Тихон, Катерина, Варвара

Разговор Кулигина с Борисом

Нравоучения Марфы Игнатьевны

Участники спектакля

Сочинение на тему: Жестокие нравы в пьесе Гроза, Островский 👍

­Жестокие нравы

Драму “Гроза” Александр Николаевич Островский написал в 1859 году, а через год она впервые была опубликована. Для литературы девятнадцатого века характерна была мысль о свободе и смене ориентиров в обществе. Так и в произведении Островского мы видим как “старый” уклад жизни свирепствует, не желая уступать место “новому”, но постепенно уходит на второй план.

К сожалению, для того, чтобы произошли кардинальные изменения, всегда нужны какие-то жертвы, и в данном случае ею стала молодая, красивая, волевая и

целеустремленная Катерина.

Критики позже называли ее героиню “лучом света в темном царстве”, так как она разбавила патриархальный мир жителей мрачного Калинова, обстановка в котором соответствовала провинциальным городам России второй половины 19-го века. Автор ставил перед собой цель поднять вопрос о социальных проблемах, бытующих в патриархальном обществе. У жителей Калинова высокие заборы и запертые на все засовы ворота, что свидетельствует о темноте души и недоверчивости.

Недоверчивы они были оттого, что сами глубоко невежественны и зациклены на одних только материальных благах. Ради денег

сосед мог предать соседа, родственник обмануть родственника.

С самого начала пьесы о “темноте” местного населения говорит механик-самоучка Кулигин. Он хочет предостеречь только приехавшего в Калинов Бориса от грубых выходок и самодурства Дикого. Этот богатый купец был не просто самодуром, а одним из самых влиятельных людей в городе, которого все побаивались и беспрекословно слушались. Он мог недоплачивать работникам, жестоко наказывать и угнетать домочадцев.

Такая же атмосфера царит в доме Кабановых. Там всем заправляет вдовая купчиха Марфа Игнатьевна – женщина притворно добродетельная и фальшиво набожная.

Сын Тихон и дочь Варвара не смеют ей перечить, каждое ее слово звучит как приказ. Невестку она недолюбливает за прямолинейность и открытость. Катерина, выросшая в любви и понимании, никак не может принять лицемерия этой семьи. Узнав, что Катерина полюбила другого, Кабаниха советует сыну “живую в землю закопать, чтобы она казнилась”.

Он не смеет ей и слова сказать в протест. Сам Тихон хоть и ошеломлен произошедшим, но он не винит жену, а скорее жалеет. Он понимает, что она стала жертвой жестоких нравов.

Также, он осознает свою вину и слабоволие.

Калиновский мир жесток и бессердечен. Он наказывает тех, кто посмел выражать протест против их моральных устоев и патриархальных традиций. Но смерть Катерины поднимает бурю негодования в душе даже самых раболепных людей.

После этого не только безропотный Тихон открыто пошел против матери, но и Варвара ушла из дома. Только тогда тираны почувствовали, что пошатнулись опоры, на которых держалась их власть. Появилась, наконец, возможность для дальнейшего развития вольного общества.

Монологов из пьесы Островского «Гроза» по-прежнему актуальны. Островский Александр Николаевич ~~ Жестокие, сударь, нравы в нашем городе Отрывок из драмы Гроза жестокие нравы

Ответ человека-Тигра [активный]
Оригинал:
Кулигин. И вы никогда не привыкнете к этому, сэр.
Борис. От чего?
Кулигин. Жестокие манеры, сударь, в нашем городе жестокие! В мещанстве, сударь, вы не увидите ничего, кроме грубости и голой нищеты. А нам, сударь, из этой корки никогда не выбраться! Потому что честным трудом мы никогда не заработаем больше, чем наш хлеб насущный.А тот, у кого есть деньги, сэр, пытается поработить бедных, чтобы заработать еще больше денег своим бесплатным трудом. Знаете, что ответил мэру ваш дядя Савель Прокофич? Крестьяне пришли к мэру пожаловаться, что он никого из них не разочарует. Губернатор стал ему говорить: «Послушайте, он говорит, Савель Прокофич, на крестьян можно рассчитывать хорошо! Каждый день ко мне приходят с жалобой! «Ваш дядя похлопал мэра по плечу, и он сказал:« Стоит ли, ваша честь, говорить с вами о таких пустяках! У меня много людей каждый год; Вы должны понять: я не буду платить им ни копейки на человека, но я зарабатываю тысячи, так что это хорошо для меня! «Вот как, сэр! А между собой, сэр, как они живут! Торговля подрывается друг другом, и не столько из корысти, сколько из зависти.Они враждуют друг с другом; они попадают в свои высокие особняки пьяных клерков, таких, сэр, клерков, что он даже не выглядит человеком, его человеческий облик истеричен. А те, имевшие небольшую милость, на геральдических листах строчили злобную клевету на своих соседей. И начнут с них, сударь, суд и дело, и мучениям не будет конца. Здесь судятся и судятся, но поедут в провинцию, а там их уже ждут и плещутся от радости.Скоро сказка расскажет сама себя, но не скоро; ведите их, ведите их, тащите их, тащите их; и они тоже счастливы от этого перетаскивания, это то, что им только нужно. «Я, — говорит он, — потрачу их, и это будет для него пенни». Я хотела все это изобразить стихами …

Ответ от Алексей Клешеров [новичок]
Лог (5x + 19) база 2-5 =

Ответ от Людмила Шарухия [гуру]
Это Какой у нас город, сэр! Бульвар готов, а не прогулка.Гуляют только по праздникам, а потом делают вид, что гуляют, и сами идут туда, чтобы показать свои наряды. Только пьяный клерк и вас встретят, тащившись домой из таверны. Бедным некогда гулять, сэр, у них дневная и ночная забота. И спят они всего три часа в сутки. А что делают богатые? Ну а что, казалось бы, не стоит гулять, дышать свежим воздухом? Так что нет. Все ворота давно заперты, сэр, и собаки опущены. Как вы думаете, они занимаются бизнесом или молятся Богу? Нет, сэр! И они не запираются от воров, но чтобы люди не видели, как они едят свою семью и тиранят свою семью.А какие слезы льются за этими невидимыми и неслышными запорами! Что тут скажешь, сэр! Вы можете судить по себе. А что, сударь, за этими замками распутство тьмы и пьянства! И все прошито и покрыто — никто ничего не видит и не знает, только один бог видит! Вы, говорит, смотрите на меня в людях и на улице; и тебе наплевать на мою семью; для этого, говорит он, у меня есть замки и замки, и собаки злятся. Семья, говорит он, — это секрет, секрет! Мы знаем эти секреты! От этих секретов, сударь, ему только развлечение, а остальные воют как волки.В чем секрет? Кто его не знает! Грабить сирот, родственников, племянников, избивать дом, чтобы они не осмелились вымолвить ни слова о том, что он там делал. В этом весь секрет. Что ж, бог с ними! Вы знаете, сэр, кто ходит с нами? Молодые парни и девушки. Итак, эти люди крадут час или два от сна и ходят парами. Да вот парочка!

Монолог Кулигина

Жестокие манеры, сударь, в нашем городе жестокие! В мещанстве, сударь, вы не увидите ничего, кроме грубости и голой нищеты.А нам, сударь, из этой корки никогда не выбраться! Потому что честным трудом мы никогда не заработаем больше, чем наш хлеб насущный. А тот, у кого есть деньги, сэр, пытается поработить бедных, чтобы заработать еще больше денег своим бесплатным трудом. Знаете, что ответил мэру ваш дядя Савель Прокофич? Крестьяне пришли к мэру пожаловаться, что он никого из них не разочарует. Губернатор стал ему говорить: «Послушайте, он говорит, Савель Прокофич, на крестьян можно рассчитывать хорошо! Каждый день ко мне приходят с жалобой! «Ваш дядя похлопал мэра по плечу, и он сказал:« Стоит ли, ваша честь, говорить с вами о таких пустяках! У меня каждый год бывает много людей; вы должны понять: я не буду им платить ни копейки ». пенни на человека, но я зарабатываю на этом тысячи, так что это хорошо для меня! »Вот как, сэр! А между собой, сударь, как живут! Торговля подрывается друг другом, и не столько из корысти, сколько из зависти.Они враждуют друг с другом; они попадают в свои высокие особняки пьяных клерков, таких, сэр, клерков, что он даже не выглядит человеком, его человеческий облик истеричен. А те, имевшие небольшую милость, на геральдических листах строчили злобную клевету на своих соседей. И начнут с них, сударь, суд и дело, и мучениям не будет конца. Судятся, здесь судятся, а в провинцию поедут, а там их уже ждут и от радости плещут.Скоро сказка расскажет сама себя, но не скоро; ведите их, ведите их, тащите их, тащите их; и они тоже довольны этим перетаскиванием, это то, что им только и нужно. «Я, — говорит он, — потрачу их, и это будет для него пенни». Я хотел все это в стихах изобразить …

Вот какой у нас город, сэр! Бульвар готов, а не прогулка. Гуляют только по праздникам, а потом делают вид, что гуляют, и сами идут туда, чтобы показать свои наряды. Только пьяный клерк, которого вы встретите, тащится домой из постоялого двора.Бедным некогда гулять, сэр, у них дневная и ночная забота. И спят они всего три часа в сутки. А что делают богатые? Ну а что, казалось бы, не следует гулять, не дышать свежим воздухом? Так что нет. Все ворота давно заперты, сэр, и собаки опущены. Как вы думаете, они занимаются бизнесом или молятся Богу? Нет, сэр! И они не запираются от воров, но чтобы люди не видели, как они едят свою семью и тиранят свою семью.А какие слезы льются за этими невидимыми и неслышными запорами! Что тут скажешь, сэр! Вы можете судить по себе. А что, сударь, за этими замками распутство тьмы и пьянства! И все прошито и покрыто — никто ничего не видит и не знает, только один бог видит! Вы, говорит, смотрите на меня в людях и на улице; и тебе наплевать на мою семью; для этого, говорит он, у меня есть замки и замки, и собаки злятся. Семья, говорит он, — это секрет, секрет! Мы знаем эти секреты! От этих секретов, сударь, ему только развлечение, а остальные воют как волки.В чем секрет? Кто его не знает! Грабить сирот, родственников, племянников, избивать дом, чтобы они не осмелились вымолвить ни слова о том, что он там делал. В этом весь секрет. Что ж, бог с ними! Вы знаете, сэр, кто ходит с нами? Молодые парни и девушки. Итак, эти люди крадут час или два от сна и ходят парами. Да вот парочка!

Популярный монолог Катерины из оперы Островского «Гроза»

Почему люди не летают?
Я говорю, почему люди не летают, как птицы? Иногда мне кажется, что я птица.Когда вы стоите на горе, вас тянет летать! Вот бы разбежался, руки поднял и полетел … Нечего сейчас пробовать ?! … А какой я был резвый! Был ли я таким! Я жил, ни о чем не печалясь, как птица в дикой природе. Мама обожала меня, наряжала меня как куклу, не заставляла работать; Я делаю что хочу. Вы знаете, как я жила в девочках? Я вставал рано; Если летом пойду к источнику, умываюсь, воды принесу и все, все цветы в доме поливаю.У меня было много, много цветов. И какие сны мне снились, какие сны! Или золотые храмы, или какие-то необычные сады, и все поют невидимыми голосами, и пахнет кипарисом, а горы и деревья кажутся не такими, как обычно, а такими, как они написаны на изображениях. И то, что я летаю, и летаю по воздуху. А сейчас иногда снится, но редко, и не то … Эх, со мной творится что-то нехорошее, какое-то чудо! Со мной такого никогда не случалось. Что-то во мне такое необычное.Как будто я снова начинаю жить, или … я правда не знаю. Такой страх за меня, такой-то страх за меня! Как будто стою над пропастью и меня туда кто-то толкает, а держаться мне не за что … В голову закрадывается какая-то мечта. И я никуда ее не оставлю. Буду думать — никак не собираюсь с мыслями, буду молиться — никак не буду молиться. Я бормочу слова языком, но у меня в голове совсем не то же самое: как будто лукавый шепчет мне в уши, но в таких вещах все плохо.И тогда мне кажется, что мне станет стыдно за себя. Что со мной? Я не могу заснуть, мне все еще снится какой-то шепот: кто-то так ласково со мной разговаривает, как будто воркнет голубь. Я не мечтаю, как прежде, о райских деревьях и горах, а как будто кто-то так горячо и горячо меня обнимает и куда-то ведет, а я за ним иду, иду …

Марфа Игнатьевна Кабанова — одуванчик божий. Так она ассоциирует себя в городе Калинов. Это так?

Ханжа, сэр! Она одела нищих, но все домочадцы ела.

Тупая, невежественная, она окружает себя такими же обскурантами, как и она сама. Скрывая деспотизм под маской набожности, Кабаниха доводит свою семью до того, что Тихон не решается ей ни в чем противоречить. Варвара научилась лгать, прятаться и уворачиваться. Своей тиранией она довела Кэтрин до смерти. Варвара, дочь Кабанихи, убегает из дома, и Тихон сожалеет, что не умер вместе с женой.

Вера Кабанихи в Бога и принципы сочетается с поразительной строгостью и беспощадностью: она точит сына, как ржавое железо, потому что он любит свою жену больше, чем свою мать, что он якобы хочет жить по своей воле.Суровость нрава Кабанихи еще более выражена в ее отношении к невестке: она резко и злобно обрывает ее при каждом слове, со злобной иронией осуждает ее за ласковое обращение с мужем, который, по ее мнению, она должна не любить, а бояться. Бессердечие Кабанихи достигает ужасающей степени, когда Катерина признается в своем проступке: она злобно радуется этому событию: «не надо жалеть такую ​​жену, ее надо заживо закопать в землю… «

Кабан с ее хитростью, лицемерием, холодом, неумолимой жестокостью и жаждой власти поистине ужасен — это самая зловещая фигура в городе. Дикой стремится грубо утвердить свою власть, а Кабаниха спокойно самоутверждается, охраняя все старое и уходящее.

Кулигина. Жестокие манеры, сударь, в нашем городе жестокие! В мещанстве, сударь, вы не увидите ничего, кроме грубости и голой нищеты. А нам, сударь, из этой корки никогда не выбраться! Потому что честным трудом мы никогда не заработаем больше, чем наш хлеб насущный.А тот, у кого есть деньги, сэр, пытается поработить бедных, чтобы заработать еще больше денег своим бесплатным трудом. Знаете, что ответил мэру ваш дядя Савель Прокофич? Крестьяне пришли к мэру пожаловаться, что он никого из них не разочарует. Губернатор стал ему говорить: «Послушайте, он говорит, Савель Прокофич, на крестьян можно рассчитывать хорошо! Каждый день ко мне приходят с жалобой! «Ваш дядя похлопал мэра по плечу, и он сказал:« Стоит ли, ваша честь, говорить с вами о таких пустяках! У меня каждый год бывает много людей; вы должны понять: я не буду им платить ни копейки ». пенни на человека, но я зарабатываю на этом тысячи, так что это хорошо для меня! »Вот как, сэр! А между собой, сударь, как живут! Торговля подрывается друг другом, и не столько из корысти, сколько из зависти.Они враждуют друг с другом; они попадают в свои высокие особняки пьяных клерков, таких, сэр, клерков, что он даже не выглядит человеком, его человеческий облик истеричен. А те, имевшие небольшую милость, на геральдических листах строчили злобную клевету на своих соседей. И начнут с них, сударь, суд и дело, и мучениям не будет конца. Судятся, здесь судятся, а в провинцию поедут, а там их уже ждут и от радости плещут.Скоро сказка расскажет сама себя, но не скоро; ведите их, ведите их, тащите их, тащите их; и они тоже счастливы от этого перетаскивания, это то, что им только нужно. «Я, — говорит он, — потрачу их, и это будет для него пенни». Я хотел все это в стихах изобразить …

Оригинал:
Кулигин. И вы никогда не привыкнете к этому, сэр.
Борис. От чего?
Кулигин. Жестокие манеры, сударь, в нашем городе жестокие! В мещанстве, сударь, вы не увидите ничего, кроме грубости и голой нищеты.А нам, сударь, из этой корки никогда не выбраться! Потому что честным трудом мы никогда не заработаем больше, чем наш хлеб насущный. А тот, у кого есть деньги, сэр, пытается поработить бедных, чтобы заработать еще больше денег своим бесплатным трудом. Знаете, что ответил мэру ваш дядя Савель Прокофич? Крестьяне пришли к мэру пожаловаться, что он никого из них не разочарует. Губернатор стал ему говорить: «Послушайте, он говорит, Савель Прокофич, на крестьян можно рассчитывать хорошо! Каждый день ко мне приходят с жалобой! «Ваш дядя похлопал мэра по плечу, и он сказал:« Стоит ли, ваша честь, говорить с вами о таких пустяках! У меня каждый год бывает много людей; вы должны понять: я не буду им платить ни копейки ». пенни на человека, но я зарабатываю на этом тысячи, так что это хорошо для меня! »Вот как, сэр! А между собой, сударь, как живут! Торговля подрывается друг другом, и не столько из корысти, сколько из зависти.Они враждуют друг с другом; они попадают в свои высокие особняки пьяных клерков, таких, сэр, клерков, что он даже не выглядит человеком, его человеческий облик истеричен. А те, имевшие небольшую милость, на геральдических листах строчили злобную клевету на своих соседей. И начнут с них, сударь, суд и дело, и мучениям не будет конца. Судятся, здесь судятся, а в провинцию поедут, а там их уже ждут и от радости плещут.Скоро сказка расскажет сама себя, но не скоро; ведите их, ведите их, тащите их, тащите их; и они тоже довольны этим перетаскиванием, это то, что им только и нужно. «Я, — говорит он, — потрачу их, и это будет для него пенни». Я хотел изобразить все это в стихах …

Обработка А. Минникаева

Мораль в нашем городе жестока, сударь. Жестокий
В мещанстве миром правят люди совсем не далекие
Полный грубости хуже, чем в столичной жизни
Ничего, кроме голой бедности, не увидишь.
Никогда не удастся вырваться из этой корки:
Надежда … у многих она есть, но только на время
Все, кто честен, не заработают свою ежедневную еду,
А у кого деньги в кармане, тот хозяин бедняков,
Чьими трудами он будет пить и лакомиться,
Прекрасно жить и зарабатывать еще больше денег.
Сказать, как смог ответить ваш дикий дядя,
Савель Прокофич добрыми глазами смотрит на мэра?

«Слушай, брат, ты крестьянам посчитай хорошо.
Каждый день понемногу приходят ко мне с жалобами. «
Ответ в том, стоит ли говорить о пустяках.
У них есть копейка или пять — я могу заработать капитал

А между собой, уважаемый сэр, как они живут:
Они рвут себе глотки, продают себя, душат торговлю
Они подрывают друг друга, не скрываются,
Что война идет на грани зависти … они добьются успеха
В своих высоких особняках пьяных клерков,
В которых нет человеческого взгляда, и таких
Что они потеряли свой облик.На листах марки
Злонамеренная клевета каракули на соседей и родственников
Судебные тяжбы, судебные тяжбы и глупым спорам нет конца
Результаты этих процессов, пожалуй, только разговоры,
Как они пойдут в провинцию за правдой, важный вещь
— Там их ждут, от радости плещутся.
Скоро сказка рассказывается, но дела торопятся.
Нехорошо: тащат, как звериные хвосты,
И они этому рады, без надобности звенят…
Очень странная жизнь: «Проведу — говорю
— Да он будет копейки»
… хотел изобразить в стихах

Обзоры

Ежедневная аудитория портала Potikhi.ru составляет около 200 тысяч посетителей, которые в сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который находится справа от этого текста. Каждый столбец содержит два числа: количество просмотров и количество посетителей.

Жизнь в малых городах, как правило, отличается своей сложностью.В первую очередь на них указывает то, что большинство людей очень хорошо знают друг друга, и в этом случае очень сложно соблюдать правила личной жизни, как правило, события любой важности становятся поводом для публичного обсуждения. Вторая сложность заключается в том, что жизнь в таких городах лишена разнообразных событий — обсуждение сплетен и их домыслы является основным видом развлечения.

Монолог Кулигина:

«Жестокие манеры, сударь, жестоки в нашем городе! В мещанстве, сударь, вы не увидите ничего, кроме грубости и голой нищеты.А нам, сударь, из этой корки никогда не выбраться! Потому что честным трудом мы никогда не заработаем больше, чем наш хлеб насущный. А тот, у кого есть деньги, сэр, пытается поработить бедных, чтобы заработать еще больше денег своим бесплатным трудом. Знаете, что ответил мэру ваш дядя Савель Прокофич? Крестьяне пришли к мэру пожаловаться, что он никого из них не разочарует.

Губернатор стал ему говорить: «Слушай, он говорит, Савель Прокофич, на крестьян можно рассчитывать хорошо! Каждый день ко мне приходят с жалобой! «Ваш дядя похлопал мэра по плечу, и он сказал:« Стоит ли, ваша честь, говорить с вами о таких пустяках! У меня каждый год бывает много людей; вы должны понять: я не буду им платить ни копейки ». пенни на человека, но я зарабатываю на этом тысячи, так что это хорошо для меня! »

Вот как, сэр! А между собой, сударь, как живут! Торговля подрывается друг другом, и не столько из корысти, сколько из зависти.Они враждуют друг с другом; они попадают в свои высокие особняки пьяных клерков, таких, сэр, клерков, что он даже не выглядит человеком, его человеческий облик истеричен.

И те, кто им, из небольшой милости, на геральдических листах строчат злобную клевету на своих соседей. И начнут с них, сударь, суд и дело, и мучениям не будет конца. Судятся, здесь судятся, но поедут в провинцию, а там их уже ждут и плещутся от радости.Скоро сказка расскажет сама себя, но не скоро; ведите их, ведите их, тащите их, тащите их; и они тоже счастливы от этого перетаскивания, это то, что им только нужно. «Я, — говорит он, — потрачу их, и это будет для него пенни». Я хотел изобразить все это в стихах … »

Предлагаем вам ознакомиться с характеристикой Катерины в спектакле« Гроза »Островского.

Результат: Город Калинов, в котором происходят основные события, имеет двоякую природу — с одной стороны, природный ландшафт настраивает на положительное восприятие и отношение посетителей, но истинное положение вещей далеко от этой истины.Калиновцы лишены толерантности и человечности. А потому жизнь в этом городе сложна и специфична. Описание природы города резко контрастирует с сущностью его жителей. Жадность и любовь к склокам сводят на нет всю природную красоту.

Королевство Проклятых Глава 2 Отрывок • НОЯБРЬ

ДВА

Из темноты пещеры мы вышли в сверкающую тундру на вершине горы.

Я сморгнул резкую боль в глазах и увидел этот жестокий, неумолимый мир.Богиня проклинает меня. Это было как можно дальше от дома.

Не было ни моря, ни тепла, ни яркого палящего солнца. Мы стояли во впадине крутой заснеженной тропы, шириной которой едва хватало, чтобы идти бок о бок.

Резкий ветер пронесся сквозь скалистый горный перевал и разорвал мой плащ. За нами ворота с лязгом захлопнулись, громко эхом разнесшись между заснеженными горами. Я напрягся от неожиданного шума. Это был первый шум, который я услышал за пределами пустоты, и он не мог бы казаться более зловещим, даже если бы попытался.

Я обернулся, сердце бешено колотилось, и я наблюдал, как магия демонов вырывается из недр этой земли и скользит к воротам. Те же фиолетово-синие покрытые шипами лозы, которыми был обвязан дневник Виттории, пронизывали глазницы и челюсти, изгибаясь, пока не совсем белые черепа засветились ледяным, неземным оттенком.

От холодного воздуха у меня перехватило дыхание. Я оказался в ловушке подземного мира, в окружении Мальваги, в одиночестве. Я действовал из страха и отчаяния — двух основных составляющих создания катастрофы.Вспышка оскверненного тела моего близнеца отпечатала это чувство в мерзлой земле.

«Вы сказали мне, что ворота сломаны». В моем тоне была впечатляющая резкость. «Эти демоны проскальзывали, готовые вести войну на Земле».

«Рог Аида возвращен».

«Конечно».

Рога дьявола нужны, чтобы запереть ворота. Судя по всему, ими мог владеть любой принц демонов, и я не знала, что просить Гнева разъяснений. Это был еще один способ, которым он обошел правило моего вызова «не иметь возможности солгать мне напрямую».

Если бы это было правдой.

Я перевел дыхание и снова повернулся, глядя на пейзаж. Справа от нас через покрытую льдом местность прорезался крутой обрыв. Вдалеке, едва видимые сквозь пелену тумана или далекую бурю, башни на замке тянулись вверх, указывая тонкими пальцами обвинения в небеса.

«Это…» Я тяжело сглотнул. «Это где живет Прайд?»

«Не так уж хотелось с ним встретиться?» На лице Рофа промелькнуло самодовольное выражение, прежде чем он заставил его равнодушно выглядеть.«Первый круг — это территория Похоти. Думайте о планировке, как о семи холмах Рима. Каждый принц контролирует свой регион или вершину. Круг гордости не виден отсюда. Он находится ближе к центру, рядом с моим домом ».

Находиться так близко к оплоту Похоти было неудобно. Я не забыл, как его демоническое влияние заставило меня чувствовать. Как я страстно желал Гнева, выпил слишком много яблочно-медового вина и беззаботно танцевал во вселенной, пока убийца охотился на ведьм.

Я также никогда не забуду, как трудно было вернуться в чувство после того, как Похоть жестоко вырвала его силы, оставив мне пустую оболочку.Если бы не вмешательство Гнева, я мог бы все еще быть в этом темном, сокрушительном месте.

Теперь я почти чувствовал отчаяние, вонзающее острый гвоздь в мое горло, умоляющее, искушающее… Я притворился, что растущий страх был грязью под моими ботинками, и раздавил его.

Гнев внимательно наблюдал за мной, его взгляд светился живым интересом. Возможно, он ждал, что я упаду на колени и умоляю проводить меня до дома. Мне потребовалось бы гораздо больше, чем просто стоять в самом холодном уголке ада, чтобы когда-либо опуститься перед ним.

«Я думал, будет теплее», — признался я, заслужив веселый взгляд демона. «Огонь и сера — дела».

«У смертных есть своеобразные поучительные истории о богах и монстрах и их предполагаемом создателе, но правда, как видите, очень отличается от того, что вы слышали».

Мягкое нажатие отвлекло меня от дальнейшего расследования. Слева вверх по головокружительному склону стояло несколько деревьев с голыми ветвями, раскачиваясь на арктическом ветру, их конечности слегка цокали друг о друга.Что-то в них напомнило мне старых старух, сидящих вместе и использующих кости вместо спиц. Если я прищурился, то чуть не поклялся, что видел темные очертания их фигур. Я моргнул, и изображение исчезло. Почти сразу после этого ветер пронесся тихим рычанием.

Я взглянул на Гнева, но он, похоже, не заметил особого видения и не услышал ничего достойного внимания. Это был очень долгий, очень эмоционально напряженный день, и мое воображение взяло верх. Я избавился от тревожного чувства.

«Это Коридор Греха», — продолжил Гнев, бессознательно прерывая мои заботы. «Магия Трансвенио запрещена на этом участке земли, когда вы впервые попадете в это царство, поэтому вам придется путешествовать пешком».

«Мне нужно сделать это одному?»

Гнев обратил на меня свое внимание. «Нет.»

Я медленно и тихо вздохнул. Поблагодари богиню за небольшие услуги. «Почему люди должны проходить здесь?»

«Это способ для новичков заключать союзы с другими людьми, разделяющими их главный грех.

Я считал это. «Если я склонен к гневу, мне лучше всего быть на стороне Дома Гнева». Принц кивнул. «А другие, которые лучше всего подходят для других грехов… будут ли они отвергнуты другими домами демонов? Допустим, член Дома Гнева вступил в связь с Домом Ленивец, будет ли он каким-то образом скандализован другим? »

«Не то чтобы возмутило, но близко. Смертные присоединяются к политическим партиям и причинам. Здесь все не так, но мы имеем дело с пороками.

«Испытывают ли демоны и люди одинаково?»

Гнев, казалось, тщательно подбирал следующие слова.«Большинство смертных никогда не достигают Коридора Греха или Семи Кругов. Они склонны сажать себя в тюрьму на отдельном острове за воротами, у западного берега. Это своего рода наказание, причиненное самому себе «.

«Вы не запираете их в Тюрьме Проклятия?»

«Остров — это тюрьма. Они живут в реальности, созданной ими самими. В любой момент они могут уйти. Большинство никогда не делают. Они живут и умирают на своем острове и начинают все заново ».

Это был по-своему ад. «Нонна сказала, что Звездные Ведьмы были стражами между мирами.Зачем смертным и нечестивым охрана, если они никогда не уйдут? »

«Может быть, смертные души — и мои братья — не единственное, за чем они следят».

Как всегда расплывчато и неприятно. «Я до сих пор не понимаю, зачем мне вообще нужно проходить тестирование».

«Тогда я предлагаю вам прислушаться к моему предыдущему предупреждению и сосредоточиться на выживании».

Он издал это как вызов и как надменную команду — перестать задавать вопросы. Я был слишком взволнован, чтобы устно спариваться. Надо мной нависла угроза смерти, низкая и темная, как собирающиеся тучи.Глупый принц снова окинул меня взглядом, задерживаясь на моих мягких изгибах.

На мне не было амулета — он все еще был у него — так что не было никаких сомнений в том, куда попал его фокус. Даже прикрывшись плащом, я поклялся, что ощущаю жар его внимания, словно физическую ласку на своей коже.

Мысли о смерти улетучились. «У меня проблема с лифом?»

«Похоже, ваше тестирование началось. Я проверял твой плащ.

Я медленно выдохнул и проглотил несколько ярких проклятий, которые пришли мне в голову.

Он ухмыльнулся, как будто мое раздражение ему до бесконечности. Все еще улыбаясь, он быстро двинулся вниз по крутому горному перевалу, его шаги были твердыми и уверенными, несмотря на снег и лед.

Я не мог поверить … неужели он укладывал снег, чтобы я могла пройти по нему в своих изящных ботинках? Безупречные манеры демона снова усердно работают.

Он действительно готов на все, чтобы меня благополучно доставили в Прайд.

Говоря об этом конкретном грехе… Я приподнял подбородок, мой тон и поведение были более высокомерными, чем любой смертный король или королева, рожденная для правления, когда-либо мог надеяться достичь.И почему я не должен чувствовать превосходство? Я собирался править преступным миром. Пришло время Гневу проявить уважение к своей королеве. «Я прекрасно могу идти своим путем. Теперь можешь убегать.

«Я не принимал вас за таких, чтобы отрезать им нос назло их лицу».

«Если я не могу идти по снегу без посторонней помощи, я мог бы сейчас же перерезать себе горло и покончить с этим. Мне не нужно, чтобы ты или кто-то еще держал меня за руку. На самом деле, я бы хотел, чтобы вы оставили меня в покое. Я лучше проведу время без тебя.

Он остановился и оглянулся через плечо. Теперь в его выражении лица не было ни тепла, ни поддразнивания. «Сражайтесь с Коридором Греха, или я оставлю вас на произвол судьбы. Вы более подвержены влиянию того или иного греха, когда проявляете его первые признаки. Это мое последнее предупреждение и вся помощь, которую я окажу. Прими его таким, какой он есть, или оставь его ».

Я стиснул зубы и изо всех сил старался идти по его следу. С каждым шагом, который я делал все глубже в преисподнюю, мне казалось, что оставшиеся части меня медленно теряют.Я не мог не задаться вопросом, останется ли от меня что-нибудь знакомое к тому времени, когда я вернусь домой.

Как будто в ответ на мои беспокойства по кругу, закипающая ярость начала прожигать меня, пока мы ехали многие мили в тишине. Несомненно, сейчас меня проверяли на гнев. Это было знакомо, приветствовалось. Несмотря на то, что я должен был быть уверен в том, что я наилучшим образом совмещен с гордостью, я сдерживал свой гнев, пока мы шли по тропе, пересекали замерзший ручей и останавливались возле более широкого и плоского пространства, которое выходило на небольшой горный хребет.

Грозди вечнозеленых растений, похожих на эскизы можжевельника и кедра в гримуаре Нонны, рассыпались полукругом вокруг самого восточного угла, где мы остановились.

Над ними по небу неслись злые тучи. Молния ударила, как язык огромного зверя, и мгновение спустя последовал раскат грома. Не мигая, я смотрел, как темная масса приближается. Я был свидетелем множества штормов, но ни один из них не двигался быстрее, чем богини, жаждущие мести. Это было так, как если бы была одержима сама атмосфера.

Или, возможно, этот мир обиделся на своего нового обитателя и выразил свое недовольство. У него было много общего с Гневом.

Через несколько минут мы остановили наш беспощадный марш.

«Это нужно сделать».

Гнев снял пиджак и осторожно накинул его на низко висящую ветку. Раньше я ошибался: его кинжал не засовывали в куртку; поверх чернильной рубашки он носил кожаную наплечную кобуру, и золотая рукоять блестела, когда он поворачивался.Он расстегнул пуговицы на манжетах, быстро закатал рукава и начал собирать покрытые льдом ветки.

«Что ты делаешь?»

«Строительство укрытия. Если вы не хотите спать в шторм, я предлагаю схватить несколько вечнозеленых веток и стряхнуть с них лед. Мы возложим на те, которые вы соберете.

«Я не сплю с тобой». По многим причинам, самым вопиющим существом я был обручен с его братом, и — независимо от аспекта выживания — я сомневался, что дьявол будет доволен, если я прижусь рядом с другим принцем демонов.

Гнев отломил ветку ближайшего кедра и взглянул на меня. «Твой выбор.» Он махнул рукой. «Но я не буду лечить вас, когда вы заболеете». Он пристально посмотрел на меня. «Если вы не хотите замерзнуть насмерть, я предлагаю действовать быстро».

Не желая подвергаться испытанию на гнев или гордость — или снова на любой другой грех — я проглотил любые дальнейшие протесты и пошел искать ответвления. Я нашел несколько в нескольких шагах от того места, где работал Гнев, и сбил с них куски снега и льда так быстро, как только смог.Удивительно, но я двигался так же быстро, как принц демонов. В считанные мгновения у меня было почти больше, чем я мог унести. Что было хорошо, так как мои пальцы покраснели и стали жесткими от холода и влаги.

Как только я собрал целую охапку, я затащил их обратно в наш лагерь. Тучи сердито закружились, и гром сотряс землю. Если повезет, до первых пухлых капель оставались минуты. Гнев уже создал небольшое круглое укрытие под одним из более густых деревьев и находился посреди подъема снега вокруг ветвей, которые он вбил в землю.Наружные стены были из сплошного снега, крыша из соломенных ветвей, и нам обоим, вероятно, пришлось бы лежать, свернувшись набок, чтобы поместиться. Я не мог себе представить, чтобы выжить в ночи в комнате, сделанной из зимних подношений, но Гнев, казалось, думал, что мы в безопасности.

Я посмотрел вверх; высокое вечнозеленое дерево, возвышающееся над нами, также могло бы служить дополнительным защитным барьером. Это было удачное место для выбора.

Не оборачиваясь, Гнев высунул руку. «Передай их».

Я сделал, как он не очень мягко просил, давая ему по ветке за раз, все время мечтая взбить его ими по голове.Он положил их в ряд, убедившись, что вся земля покрыта двумя слоями зелени.

Он двигался быстро и эффективно, как будто делал это тысячу раз раньше. Вероятно, так и было. Я был не первой душой, которую он украл для дьявола. Но я буду его последним.

Положив последнюю ветку вниз, он начал расстегивать рубашку, стараясь не попасть в кожаную кобуру. Он продолжал это делать. Сильные мускулы задрожали, когда он стянул рубашку, и я не мог не смотреть на татуировку в виде змеи, которая обвивалась вокруг его правой руки и плеча.Здесь все казалось грандиознее, детальнее и ярче.

Может быть, это потому, что его кожа выглядела темнее на фоне бледного фона этой земли, а металлические золотые линии выделялись ярче.

Я откашлялся. «Почему ты раздеваешься? На тебя здесь тоже действует магия?

Он посмотрел вверх. Пот залил его темные волосы на лбу, заставив его казаться смертным для разнообразия. «Снимай корсет».

«Не хочу». Я недоверчиво посмотрел на него.«Что, черт возьми, ты делаешь, черт возьми?»

«Даю тебе что-нибудь надеть, чтобы ты не заморозил свою задницу в этом металле». Он протянул рубашку, но стянул ее, прежде чем я схватил ее, глаза блестели от веселья. «Если только ты не предпочитаешь спать в обнаженном виде. Выбор леди.

Лицо мое разгорячилось. «Почему ты не можешь просто волшебством больше одежды?»

«Любое использование магии во время вашего первого путешествия по Коридору Греха считается вмешательством».

«Вы наколдовали плащ.

«До того, как мы перешли в настоящий подземный мир».

«В чем ты будешь спать?»

Выражение его лица стало злым, когда он приподнял бровь.

О.

Я проклял этот мир и дьявола и вошел в нашу комнату, сделанную из снега и льда, и взял предложенную рубашку. Я быстро снял плащ и положил его на землю. Будучи джентльменом, Роф вышел из комнаты — достаточно долго, чтобы забрать свою куртку — и оглядел меня, когда он снова втиснулся в маленькое пространство.Вот вам и хорошие манеры.

Его губы дернулись, когда я повернулась и попыталась перевернуть эту дурацкую одежду, не касаясь его. Он не сдвинулся с места. И он тоже. Я уставился на демона, как будто мое нынешнее затруднительное положение было его виной. Казалось, он был совершенно доволен моим гневом, язычником.

«Мне нужна твоя помощь», — наконец сказал я. «Я не могу отменить это сам».

Адский принц осмотрел мой корсет с таким же энтузиазмом, как если бы я попросил его прочитать сонет при свете полной луны, но он не отказал мне в просьбе.»Повернись.»

«Постарайтесь не выглядеть слишком взволнованным, иначе я могу подумать, что я вам нравлюсь».

«Считайте свои благословения. Мне было бы опасно любить тебя.

Я фыркнул. «Почему? Ты погубишь меня ради всех остальных принцев демонов? »

«Что-то близкое».

Он улыбнулся и жестом показал мне повернуться. Его пальцы ловко перебирали ленты, пересекающие мою спину, дергая и развязывая с милитаристской точностью.

Я держался за переднюю часть своего топа, чтобы не выплеснуть наружу, поскольку через мгновение спина открылась, обнажив мою кожу.Поцелованный морозом воздух танцевал надо мной.

Я никогда раньше не избавлялась от корсета так быстро. Либо его сверхъестественные чувства помогли ему, либо он много практиковался с раздеванием женщин.

Непрошеная вспышка того, как он укрывает кого-то, пришла мне в голову в поразительно ярких деталях. Я видел, как идеально подпиленные ногти впивались в его спину, длинные загорелые ноги обвивали его бедра, тихие стоны удовольствия вырывались, когда он ритмично толкался.

При этой мысли меня охватило мрачное чувство.Я стиснул зубы, внезапно подавив ряд обвинений, развернувшись. Если бы я не знал ничего лучше, я бы подумал, что я…

«Завистник». Гнев легко уловил изменение моего настроения.

«Перестань читать мои эмоции». Я обратила на него внимание. Выражение его лица было стерто. Исчезли ни малейшие искры юмора и злобы. Он стоял неподвижно, словно заставлял себя стать неподвижной глыбой льда. Видимо, идея прикоснуться ко мне таким образом была отвратительной.

«Коридор будет продолжать вас проверять.Он заметил, как румянец окрашивает мои щеки в глубокий красный оттенок, но не стал это комментировать. Его внимание ненадолго переключилось на мою шею, прежде чем он снова поднял ее к моим глазам. «Избавьтесь от как можно большего количества своих эмоций. С этого момента они станут только более интенсивными. Помимо страха, этот мир в равной мере процветает и на грехе, и на желании ».

«Разве желание не то же самое, что похоть?»

“No. Вы можете желать богатства, власти или статуса. Дружба или месть. Желания — это более сложные желания, чем просто грехи.Иногда они хороши. В других случаях они отражают неуверенность. На этот мир влияют те, кто им правит. Со временем он стал играть со всеми нами «.

Избегая дальнейшего зрительного контакта, он отошел, снял корону и лег на край ветвей, так далеко, что повернулся лицом в противоположном направлении. И все же мы будем спать слишком близко. Между нами было едва ли расстояние в ладони.

Завистник. Про него гнался как свинья с кем-то другим.

Это было нелепо, особенно после его предательства, но давнее чувство ревности не исчезло сразу.Я выругался себе под нос и сосредоточился на том, чтобы взять свои эмоции под контроль. Меньше всего мне было нужно, чтобы это царство еще глубже увлекло меня этими семью правящими грехами, питаясь моими чувствами.

Я уронил металлический корсет / приспособление для пыток и натянул его рубашку. Он был огромен на моем теле, но мне было все равно. Было тепло и пахло принцем. Мята и лето. И что-то отчетливо, безошибочно мужское.

Я посмотрел на Гнева. Он все еще был без рубашки, несмотря на свежий воздух.Помимо обтягивающих брюк, он носил только наплечную кобуру и кинжал. Ночь обещала быть долгой и мучительной. «Разве ты не собираешься снова надевать куртку?»

«Перестань гадить обо мне и отдохни».

«Я должен был убить тебя, когда у меня был шанс».

Он перевернулся, чтобы изучить меня, его взгляд медленно и извилисто скользнул от моих глаз по изгибу моих щек и остановился на моих губах. Спустя некоторое время он сказал: «Спи».

Я вздохнул, затем рухнул на землю и накинул на меня плащ, как одеяло.Небольшое пространство быстро наполнилось ароматом кедра и сосны. Снаружи завывал ветер. Мгновение спустя на нашу камеру обрушились маленькие ледяные шарики. Однако в наше убежище ничего не проникло.

Некоторое время я лежал так, слушая, как дыхание демона становится медленным и ровным. Убедившись, что он спит, я снова посмотрел на него; он спал так, как будто ему не было дела до этого мира: глубокий сон высочайшего хищника. Я смотрел на мерцающие чернила на его плечах, на латинские линии все еще были слишком бледными и далекими, чтобы их можно было разобрать.

Вопреки моему здравому смыслу, я позволил себе задуматься о том, что имело для него достаточную ценность или важность, чтобы навсегда запечатлеть это на своем теле. Я хотел раскрыть его душу и читать его как книгу, раскрывая самые глубокие секреты и истории того, как он появился.

Что было глупо.

Я старался не замечать, как наша подходящая татуировка теперь элегантно проползла мимо его локтя. Его двойные полумесяцы, полевые цветы и змеи напомнили мне сцену из сказки, запечатленную на фреске дома.Кое-что о богах и монстрах.

Я отчаянно пытался не думать о том, как сильно я хотел проследить его татуировки сначала кончиками пальцев, а затем и ртом. Дегустация, знакомство.

Я особенно не позволяла себе думать о том, чтобы быть тем человеком, с которым он расстался и занимался любовью. Его твердое, мощное тело движется поверх моего, глубоко внутри…

Я выключил эту скандально плотскую мысль, потрясенную ее силой.

Коварный коридор греха. Очевидно, сейчас меня проверяли на вожделение, и, учитывая мою соседку по постели, это было опаснее, чем любой адский зверь, бродящий снаружи, жаждущий моей крови.Не знаю, сколько прошло времени, но сон в конце концов нашел меня.

Некоторое время спустя я пошевелился. Снаружи бушевала буря, но не это меня разбудило. Теплое дыхание ровными ритмичными движениями щекотало мою шею. Где-то ночью я, должно быть, наткнулся на демона. И, что удивительно, никто из нас не двинулся с места.

Гнев лежал позади меня, собственнически обхватив меня одной тяжелой рукой за талию, как будто осмеливался любой злоумышленник украсть то, что он считал своим. Я должен уйти. И не только ради приличия.Находиться так близко к нему было похоже на игру с огнем, и я уже чувствовал его ожог, но мне не хотелось двигаться. Мне нравилась его рука на моем теле, его вес, ощущение и запах обвились вокруг меня, как питон. Я хотел, чтобы он потребовал меня, почти так же сильно, как я хотел, чтобы он был моим.

В тот момент, когда пришла эта мысль, он перестал дышать ровно.

Я медленно отступил, прижимаясь к его груди, все еще желая большего контакта.

Его хватка на меня немного сжалась. «Эмилия…»

«Да?»

Мы оба успокоились от знойного тона моего голоса, от страсти, которую я не могла скрыть.Я с трудом узнавал эту откровенно желанную версию себя. Вернувшись домой, женщин учили, что эти желания злые, неправильные. Мужчины могли потакать своим низменным потребностям, и никто не называл их нечестивыми. Они были грабителями, жуликами — скандальными, но не подвергались остракизму за свое поведение.

Мужчина со здоровым сексуальным аппетитом считался полным жизненных сил, главной добычей. Опытный партнер, если он когда-нибудь решит жениться. В то время как женщин учили оставаться девственными, чистыми. Как будто наши желания были грязными, постыдными вещами.

Я не был человеком и не принадлежал к аристократии, которая подвергалась большему количеству ограничений, чем когда-либо, но я определенно вырос с теми же представлениями.

Но я больше не был в мире смертных. Больше не обязаны играть по их правилам.

Меня пронзила дрожь удивления. Я не мог решить, было ли это волнением или страхом позволить себе снять эти оковы здесь. Может, я знал, и, может быть, именно это меня напугало. Я хотел чего-то, от чего меня предупреждали.И теперь все, что мне нужно было сделать, это протянуть руку и поприветствовать это. Пришло время быть храбрым, смелым.

Вместо того, чтобы быть управляемым страхом, я мог стать бесстрашным. Начиная сейчас. Я снова прижался к Гневу, мой выбор был сделан. Он медленно провел рукой по моей рубашке, играя с пуговицами. Я закусил губу, чтобы не задохнуться.

«Ваше сердце очень быстро бьется».

Его рот коснулся мочки моего уха, и — прокляните меня богиня — я выгнулся от прикосновения, чувствуя, насколько ему нравится наше нынешнее положение.

Его возбуждение вызвало у меня дрожь до самых пальцев. Я не хочу этого. Он мне не нужен. Но я не мог стереть из моей головы фантомный образ, в котором он спрятал кого-то еще, или то, как это заставляло меня чувствовать. Я хотел быть тем, кого он уложил в свою кровать. Я хотел, чтобы он так желал меня. И только я. Это было первобытное, древнее чувство.

Один мой будущий муж, возможно, не одобрил бы, но мне было все равно. Возможно, теперь единственное одобрение, которое я буду искать, было моим собственным. В аду, буквально, со всем остальным.Если бы мне суждено было стать королевой этого царства, я бы полностью охватила каждую его часть — и свое истинное «я».

«Скажи мне», — прошептал он, его голос скользнул, как шелк, по моей покрасневшей коже.

«Что?» Мой собственный голос выдохся.

«Я твой любимый грех».

На данный момент я не был уверен, что смогу говорить полными предложениями. Гнев дразнил меня раньше, целовал яростно и даже страстно, но он никогда не пытался меня соблазнить.

Он расстегнул первую пуговицу на моей рубашке — свою рубашку — с бесконечной осторожностью и безмерным переходом к следующей.Все рациональные мысли убежали; его прикосновение свело меня к обладанию только одной примитивной потребностью: желанием. Грубый, необузданный и бесконечный. Я не чувствовал ни стыда, ни беспокойства, ни трепета.

Моя грудь поднималась и опускалась с каждым учащенным биением пульса. Еще одна кнопка расстегнута. За ним последовал еще один. Вскоре мои эмоции были схвачены. Горячий огонь медленно поглотил меня от пальцев ног вверх. Было чудо, что снег под нами не растаял.

Если бы он не прикоснулся ко мне, кожа к коже, я бы загорелась. Пятая кнопка открылась, осталось только несколько.Я собирался сорвать проклятую рубашку. Почувствовав мое желание или, возможно, наконец, уступивший своему собственному, он быстро расстегнул оставшиеся пуговицы и расстегнул их, обнажив меня.

Через мое плечо он уставился на мое тело, его взгляд потемнел, когда его мозолистая рука скользнула по моей гладкой коже.

Он был таким нежным, таким внимательным, когда гладил мою ключицу. Когда он прижал ладонь к моему сердцу, чувствуя его биение, как будто это был самый волшебный источник в его мире, я подумал, что могу бросить его и уложить в постель прямо здесь и сейчас.Его легкое прикосновение противоречило могучей, ужасающей силе, исходившей от него.

«Вы нервничаете?»

Вряд ли. Я был в восторге. Полностью в его власти. Хотя один взгляд на его грубое выражение лица указывал на обратное. Мне удалось покачать головой.

Его пальцы скользнули ниже, изучая изгиб под моей грудью, исследуя мой живот и делая паузу, чтобы поиграть с поясом змеи, который я забыл, что ношу. Если я немного повернусь, наклонюсь под большим углом, он легко сможет расстегнуть ее.Вот почему он остановился. Он ждал моего решения. Я думал, что это очевидно, чего я хотел.

«Скажи мне».

Я лучше ему покажу. Ободренный, я повернулся, обвил одной рукой его шею и погрузил пальцы в его волосы цвета воронова крыла. Мы могли быть в аду, но он чувствовал себя раем.

Его упрямые руки поднялись вверх и снова скользнули по моей груди. Он нежно сжал их, шершавая кожа создавала приятное трение.

Он чувствовал себя так же хорошо, как я помнил.Даже лучше. Я не мог не задохнуться, когда его другая рука, наконец, подчинилась моим невысказанным желаниям и скользнула в противоположном направлении. Он прошел по моим ребрам, прошел мимо живота и задержался прямо над тем местом, которое я хотел, чтобы он исследовал.

Медовый жар скатился у меня внизу живота.

Гнев наконец просунул пальцы под пояс моей юбки, коснувшись мягкой кожи между моими бедрами, его прикосновение было легким. Богиня проклинает меня. На данный момент меня не волновала его ложь или предательство. Ничего не имело значения, кроме ощущения его рук на моем теле.

«Пожалуйста». Я притянул его к себе. Мягкие губы коснулись моих. «Поцелуй меня.»

«Скажи хоть раз». Он нежно притянул к себе мою задницу, предлагая злобный вкус того, что должно было произойти. Его пульсирующее возбуждение раздуло пламя моих страстей. Как бы мне хотелось, чтобы он делал это без нашей одежды. Я потерлась о его твердую длину, и все, что он мог контролировать, исчез. Он захватил мой рот своим, поцеловал меня собственнически, жадно.

Одна из его рук оставалась на моем бедре, а другая вошла под мою юбку, скользнула вверх по моей лодыжке, мимо моей голени, затем прошла между моими бедрами, когда его поцелуй стал глубже, а его язык захватил мой.Его пальцы были почти у скользкого ноющего центра.

Он мне нужен был там. Я простонал его имя, когда он наконец…

«Хотя ваша нынешняя иллюзия звучит дико интересно, — шелковистый голос Рофа раздался из-за небольшого вольера, — вы можете надеть свою одежду. Температура сейчас намного ниже нуля.

Я резко вскочил, моргая в темноте. Какого черта…

Мне потребовалось мгновение, чтобы успокоить дыхание, и еще одно, чтобы сориентироваться. Рубашка, которую он позволил мне одолжить, была выброшена вместе с плащом, и моя голая кожа сморщилась на ледяном воздухе.Юбки были задраны вокруг талии, как будто я стащил их и потерпел неудачу.

Я в замешательстве уставился на остывающее пустое место рядом со мной.

«Что-то не так?» Возможно, моя новая связь с Домом Прайд помешала нам тесно общаться друг с другом. «Мы нарушили правило?»

«Я пытался вас предупредить». Я не могла видеть его лица, но слышала довольную, слишком самодовольную — и очень мужественную — улыбку, вошедшую в его голос, и зазвонили тревожные колокольчики. «Ваши желания будут насмехаться над вами и дразнить вас до забвения, если вы не сможете их контролировать.Это царство греха и желаний. Его выживание зависит от ваших пороков, так же как человеческий мир требует кислорода и воды. Если вы потеряете контроль на секунду, он набросится. И не всегда так, как вы думаете. Например, если вы думаете о ненависти, вы можете проверить, может ли быть обратное ».

«Я…» Богиня наверху. Мой измученный похотью мозг наконец догнал то, что произошло. Он сказал, что это иллюзия. Больше похоже на кошмар. Я закрыл руками свое горящее лицо, гадая, есть ли заклинание, которое я мог бы использовать, чтобы исчезнуть.«Это было нереально… что-нибудь из этого?»

«Одно могу пообещать, — его голос был глубоким и чувственным в темноте, — ты никогда не сомневаешься, что это реально, когда я прикоснусь к тебе».

Разочарованный, смущенный и разъяренный из-за того, что я согласился желать его хотя бы на одну секунду, я поднял его рубашку и грубо натянул ее, прежде чем плюхнуться на бок. «Кто-то дерзкий».

«Сказал, что человек терся о мою с…»

«Закончи это предложение, и я задушу тебя в твоем проклятом сне, демон.

Низкий смешок Гнева заставил мои пальцы ног сжаться, и мое воображение полетело обратно в огненные бездны ада. Мой коварный разум снова и снова повторял выбор одного маленького слова. Он сказал, когда дотронулся до меня, а не если. Как будто он планировал воплотить эту эротическую фантазию в реальность в какой-то момент в будущем. Прошло немало времени, прежде чем сон снова нашел меня.

Только на этот раз я и не мечтал о том, чтобы меня обольстил запретный принц.

Мне снилось жестокое убийство.И красивая женщина со звездными глазами, выкрикивающая проклятие мести в самые темные ночи.

Больше всего тревожило то, что мне казалось, что я ее знаю. И ее проклятие было направлено на меня.

Оклахома читает Оклахому / Письма из пыльной чаши Выдержка


The Вторая упаковка из шести штук
Номинации на книгу «Оклахома читает Оклахому» за 2005 год


Прочитать отрывок из
Письма из пылесборника
издательства Оклахомского университета

июль 26 января 1935 г.

«ПЫЛЬ ЕСТЬ », ГЕНРИ А.УОЛЛЕС, СЕКРЕТАРЬ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА

Кто дал мне эту сладкую
И дал моему брату есть пыль?
А когда придет его зарплата?
—Уильям Вон Муди, «Глостер Мурс»

. . . Двадцать семь лет это маленькое пятно на бескрайних просторах великие равнины были центром всех наших мыслей и надежд и усилие.И чудесны перемены, которые мы видели и в которых мы участвовали.

The почти сплошной дерн из травы буйвола уступил место возделанным полям. Маленькие грубые хижины или землянки первых дней были заменены в достаточно комфортабельных домах. Старые тропы стали широкими автомагистрали. Были построены железные дороги, что сократило наш путь к рынку с тридцать миль до пятнадцати, а затем до двух с половиной.В маленьких городках есть выросли с красивыми домами, деревьями, цветами, школами, церквями, и больницы. Автомобили и грузовики, тракторы и комбайны произвели революцию методы ведения сельского хозяйства и образ жизни. Чудесный урожай 1926 года когда одна только наша страна произвела 10 миллионов бушелей пшеницы — больше, было сказано, что больше, чем в любой другой подобной области в мире — выявил возможности нашей продуктивной почвы при современных методах земледелия.Я могу закрыть глаза и почувствовать прилив почти болезненной благодарности когда тем летом мы смотрели на наши поля и наблюдали, как созревает зерно сгибается, поднимается, снова сгибается золотыми волнами, бесконечно несущимися беспокойным ветром. Казалось, что наконец наши мечты сбываются правда . . . .

Еще теперь наши ежедневные физические пытки, замешательство ума, постепенное изнашивание мужества, кажется, заставляет эту долгую надежду казаться исчезающей мечтать.Потому что мы находимся в худшем районе пыльной бури, где Уильям Выражение Вона Муди «пыль, которую можно съесть» — это не просто фигура. речи, как он намеревался, но формулировка горькой реальности, увеличивая серьезно с каждым днем. Любая попытка предложить жестокий дискомфорт от этих бурь, вероятно, будет напрасным, кроме тех, кто уже испытали их.

Есть бывают дни, когда часами мы не видим ветряную мельницу в пятидесяти футах от кухонной двери.Бывают дни, когда на более короткие периоды нельзя отличить окна от сплошной стены по сплошной черноте бушующей бури. Только в каком-то адском сне можно было представить ужасающий зловещий красный свет, заполняющий небо, когда части Техас «в прямом эфире». Эта ветровая пыль, прекрасная, как тончайшая мука, проникающая везде, где может попасть воздух.

После в один такой шторм я наскреб совок этой измельченной земли в первая предварительная чистка ванны! Это ежедневная задача выгрузить опавшие листья герани и других комнатных растений под тяжестью осевшей на них пыли, и выкапывать крокусы и фиалки и другие мелкие растения, которые мы лелеяли дверей.Друг пишет, что на ужине «гости им дали влажные полотенца, чтобы они расстелили их лица, чтобы они могли дышать ». В маленьком деревенском магазине по соседству после одного из худших из этих штормов конфеты в витрине выглядели одинаково и одинаково коричневый . . . . «Пыль для еды» и пыль для дыхания и пыль пить. Пыль на грядках и в бункерах для муки, на посуде и стенах. и окна, в волосах и глазах, и ушах, и зубах, и горле, чтобы сказать ничего из навороченных скоплений на полах и подоконниках после один из плохих дней.

Еще эти личные неудобства незначительны по сравнению с более серьезные последствия стойкой засухи и ветровой эрозии. Год 1929 год принес хороший урожай пшеницы, мы купили небольшой трактор и заплатили за него. и объединить. В 1930 году наш урожай сорвал град. В 1931 году мы снова вырастили хороший урожай пшеницы и достаточное количество кормов для нашего поголовья, но разорительные цены и большие расходы не оставили ничего или почти ничего взамен за наши труды.С 1931 года рекорд практически не побит. засуха, приводящая к полному истощению подпочвенной влаги, вскрышу наших полей всех защитных покрытий и постепенного измельчения поверхностного слоя почвы — эффективная комбинация для получения точно результаты, от которых мы сейчас страдаем. В одном ограниченном отношении мы понимаем, что некоторые фермеры сами внесли свой вклад в эту жатву. вихря. Под влиянием цен военного времени и гуманизации сельского хозяйства за счет использования тракторов и улучшенной техники, большой участки пастбищ буйволовой травы и голубых стеблей были разбиты на выращивание пшеницы.Уменьшение пропорциональной площади постоянного пастбища помогли усилить серьезный эффект длительного засуха и сильные ветры.

Сейчас мы переживаем четвертый год неудач. Для нас не может быть пшеницы в 1935 году, несмотря на всю нашу тщательную и дорогостоящую работу по подготовке грунт, сев и пересев отведенных нам площадей. Родные травяные пастбища безвозвратно повреждены, во многих случаях безнадежно разрушены, задушены под занесенным песком.Заборы закопаны под берегами чертополоха и плотно утрамбованная земля или подорванная эрозионным действием ветра и лежа на земле. Менее проездные дороги непроходимы, покрыты глубоко под песком или более тонким иловидным суглинком. Сады, рощи и живая изгородь ряды, возделываемые в течение многих лет с терпеливым уходом, мертвы или умирают. Черная саранча, некогда придававшая изящество и изысканность в наш собственный уголок теперь превратились в небольшую кучу столбов для забора а тщательно подобранная кисть питала наш зимний костер….

тыс. акров тщательно и дорого обрабатываемой почвы показывают только сеялку отметины в твердой почве, чтобы доказать, что пшеница была посеяна. Над большую часть этой области ветер и эрозионный песок стерли с лица земли даже следы выращивания. Пастбища превратились в бесплодные пустоши и дворы вокруг скромных домиков превратились в пыльное запустение. Небольшой здания были почти похоронены. Пруды в некоторых случаях были постепенно превращаясь в миниатюрные песчаные дюны, как сухая пыль, встряхивающая от крыльев ветра, осела в воде бассейна и позже отложения прилипли к скопившейся влажной земле.

Это может показаться, что предложенные здесь условия сами по себе достаточны повод для дискомфорта и сожаления. Тем не менее, нужно стараться сопротивляться, а не только жестокость физических бурь, но и влияние беспорядочные «ветры доктрины», которые, кажется, дуют очень сильно во время беды. Некоторые потенциальные пророки уверены, что дни благодать, милосердие и дождь для этой великой прерии навсегда миновали; что будущее сулит только безнадежные и постоянные условия пустыни.Другие, по их собственным словам, столь же уверены, что пылкие молитва — единственное, что необходимо, чтобы принести облегчение. Особые молитвы за В прошлое воскресенье утром в нашем округе предложили дождь. Полдень принесла одну из самых внезапных, плотных и удушающих пыльных бурь время года … Проповедник пробуждения — истинный утешитель Иова — провозглашает что засуха — прямое наказание за наши грехи. Некоторые считают это как возмездие за вспашку хлопка за сотни миль отсюда….

В это время тяжелого стресса, рядом с стойким характером нашего народа следует отдать должное продолжающейся оккупации равнинной страны к различной деятельности федерального правительства. Без таких помощь в том виде, в каком она была предоставлена, кажется очевидным, что большие участки должны практически заброшены. Как есть, помимо фактического физического эффекты пылевых облаков, жизнь протекает удивительно близко к нормальному, так близко к факту, что поверхностные наблюдатели не заметили истинную ситуацию и почувствовали, что отчеты об условиях засухи были преувеличены.Возникает вопрос, а могут ли такие репортеры Ожидается, что на обочине дороги будут люди, умирающие от голода! . . .

В наш собственный раздел, наибольшая сумма прямой денежной выгоды пришла через чеки арендной платы в рамках программы контроля посевных площадей под пшеницу. я прекрасно понимаете, что весь этот вопрос спорен. я не знаю любого фермера, который может полностью одобрить политику, касающуюся добровольное ограничение производства.Такие меры противоречат вся теория и привычная практика сельского хозяйства. Я не знаю любой настоящий фермер, который с радостью не возделал бы все свои посевные площади и оборудование и погода позволили бы ему, если бы он был уверен способный обеспечить своим трудом средства непрерывного производства, чистые, достаточно комфортной жизни, образования для его детей или профессионального осторожность и некоторая безопасность в те дни, когда «миндаль дерево будет процветать — и желание исчезнет.» Важный Дело не в рыночной цене нашей продукции, а в ее реальной стоимости в обмен на то, что нам нужно. Но кто осмелится предложить снижение процентов, налогов, стоимости промышленных товаров, рабочей силы, заработная плата или специальные услуги, соответствующие двадцати пяти центам пшеницы, десять центов на кукурузу, шесть центов на яйца и пять центов на хлопок последних лет? ….

Кому сами, приученные двадцатисемилетним опытом к «плану по мере продвижения «системы сельского хозяйства, зависящей главным образом от капризы смены времен года, сама гибкость [AAA] планы, очевидная готовность ответственных лиц адаптировать программу к новым или непредвиденным условиям, вселяет уверенность в искренности цели подготовить почву для лучших дней в сельском хозяйстве.Наш личная надежда в том, что в конечном итоге политика ограничений может уступить место к более обширной производственной программе с достаточными складскими помещениями для всех чрезвычайных ситуаций, запланированных с учетом потребностей человека. Страна благословленные настоящим и возможным богатством Америки должны чувствовать себя униженными мыслью об одном оборванном, истощенном ребенке …

В наша собственная часть страны добровольные отклики на кампанию для контролируемого производства в качестве эксперимента на благо фермеров был практически единодушен.Несомненно, немедленные результаты были благотворно и мы рады хоть одному нерешительному шагу к тому, что называют «американской мечтой», уравнивание возможностей так что даже самый скромный может быть свободен развивать любые родные дары он может обладать …. Я не голосовал за Новый курс и уж точно не для старого. Поэтому я не могу требовать похвалы за его достижения. или ответственность за свои ошибки. Я не назначен защищать его.Но мне нравится честная игра. Есть определенные обвинения против нынешние попытки социальной реконструкции, которые злобно несправедливы насколько мы можем определить из местных условий.

Один из этих критических замечаний относится к предполагаемой расточительности оказания помощи и попытки бесполезных или вредных рабочих проектов. В нашем округе с население в 14000 человек, с 15 ноября 1933 года по 27 декабря, 1934 г., сообщается о ведомостях заработной платы за общественные работы в соответствии с [CWA и FERA]. на общую сумму 331 760 долларов.69. Затраченная сумма кажется нам поистине огромной, и степень необходимой помощи наиболее необычна в той части, где пионеры традиции самопомощи и добрососедской помощи по-прежнему сильны. Однако следует учитывать определенные факты. В конце лета 1934 г. окружная администрация по оказанию помощи сообщила, что они действовали на примерно 3% маржи …. И это тоже в стране «великолепных расстояний» требуя много времени на проезд по территории шириной 34 мили и длиной 60, почти вдвое больше штата Род-Айленд и почти столько же, сколько Делавэр.Даже если бы эти 3% накладные расходы были бы удвоены или четырехкратны, они бы все еще будет намного ниже стоимости, заявленной некоторыми суровыми критиками ….

Если просто доллары должны были считаться, фактически нищие в нашем разделе несомненно, можно было накормить и одеть дешевле, чем работа проекты реализованы. Но в нашем народном хозяйстве мужское достоинство нужно учитывать также как и деньги. Люди, занятые полезными делами работа может сохранять самоуважение до степени, невозможной при наличных деньгах. облегчение…

А вторая тревога, реальная или предполагаемая, связана со страхом широко распространенного и серьезная деградация моральных качеств в результате различных проекты помощи …. Когда человек проедет несколько миль до какой-то FERA проект, работать со своими лошадьми необходимое время при любой погоде условиях, тратить большую часть своего заработка на дорогостоящий корм для скота, чтобы чтобы сберечь средства к существованию своей семьи и быть готовым к снова заниматься сельским хозяйством всякий раз, когда может идти дождь, опасность того, что он станет привычным бедняк из-за государственной помощи кажется мне совсем незначительным.Если мы должны так беспокоиться о разрушительных последствиях «сделанной работы» для людей такого типа, почему мы поколениями не беспокоились о характер бездельников, которым некоторая случайность рождения или наследства дал богатство неизмеримым, незаслуженным и недооцененным? Если мы должны продолжать протестовать против попыток ААА добиться справедливого баланса между ценами на сельскохозяйственную и промышленную продукцию из-за увеличения стоимость для потребителя, почему мы на протяжении столетия не кричали против аналогичный эффект защитных тарифов, введенных сознательно цель поддержания цен, достаточных для создания и увеличения огромных состояния для сравнительно небольшого числа людей?

А Третья критика основана на переутомленной идее «регламентации», относительно которых некоторые писатели и политики синдиката потратили зря слишком много чернил и дыхания…. по поводу этой предполагаемой угрозы американским свободам …. Я посетил почти все собрания по пшенице в нашем районе. и наиболее отчетливым впечатлением было полное отсутствие что-нибудь вроде стандартизации или принуждения … Многие из этих самозваных защитники свободы, кажется, ничего не знают о лишении свободы помощника при серьезно неблагоприятных экономических условиях. Никакой регламентации больше жестоко, чем крайняя нищета.Тесная и бесплодная жизнь миллионы издольщиков в южных штатах, плачевные условия в некоторых угледобывающих районах, трущобах почти на всех города, являются жалким противоречием нашему хваленому «неотъемлемому праву». к жизни, свободе и стремлению к счастью ».

…. Мы не ждали, пока правительство или кто-либо другой скажет нам идти перечислить наши собственные поля, чтобы контролировать, насколько это возможно, выдувание и потеря поверхностного слоя почвы.Но эта работа изнашивается и людьми, и машинами. и особенно сильно — с нашим тонким бумажником. Видный политический переводчик недавно упомянул идею о возможном истощении людей ресурсы как «алиби». Возможно, он действительно думает, что это маленькое сбережения возобновляются, как вдовий кувшин с маслом, и что люди предпочитают обращаться за государственной помощью, а не полагаться на свои собственные усилия. Возвращаясь к нашему списку, мы чувствуем, что в некоторой степени помогли удержать наши собственные посевные площади до сих пор.Но быть искренним эффективный, такой план должен осуществляться в больших масштабах, а не осталось разрозненным усилиям ….

Наши сокращенные стада крупного рогатого скота прошли прошлую зиму в основном по отходам. Солома была спасена от скудного урожая пшеницы которые пережили засуху и пыль 1933 и 1934 годов. Урожай не стоит урожай выгоняли и использовали до последнего стебля. русский чертополох были собраны и сложены; в некоторых случаях, когда пшеница стоила При уборке урожая комбайном стерня позже была подрезана косилкой и грубый, плохой корм старательно сохранялся.Мы даже слышим о медвежьей траве, или «мыльный сорняк», юкка с разбитых пастбищ, измельчаются и используются для кормления скота. В нашем разделе нет лежа на спине в ожидании государственной помощи. Люди, которых мы знаем, встречаются тяжелая ситуация с энергией и индивидуальной находчивостью. Все же там является моральной поддержкой ощущения, что агентства более всеобъемлющие и мощные чем кто-либо может контролировать, дополняют наши усилия….

Кому многие старожилы, такие как мы, которые в течение двадцати пяти или более лет нанесли упорное усилие тел и умов в почву этого теперь бесплодная земля, величайшей причиной беспокойства является страх, что наша графство еще может быть обозначено как «субмаргинальная» земля и включать в тех областях, которые сейчас приобретаются в общественное достояние. Четвертый год неудача, которая сейчас кажется вероятной, придаст дополнительный вес аргументам для такой процедуры.Возвращение нашей земли федеральному правительству и общая миграция в более благоприятные места может быть лучшим способом встретить нынешнюю удручающую ситуацию. Но проблема не в тот, который допускает простое, открытое решение … Оно затрагивает интересы не только фермеров, но и многих маленьких городков, которые возникли превратились в торговые центры по всему равнинному региону ….

Еще здравый смысл подсказывает, что регионы, которые больше не полностью самообеспечение не может бесконечно полагаться на государственную помощь.Так что проблема остается, и одно удовлетворительное решение выходит за рамки всех человеческих контроль. Некоторые из наших соседей с маленькими детьми, опасаясь последствий по состоянию здоровья, временно уехали, «пока не пойдет дождь». Другие уехали навсегда, без сомнения полагая, что ничто не может быть хуже. Пока что мы и большинство наших друзей, кажется, держимся — к лучшему или, что еще хуже, памятью и надеждой. Я могу оглянуться и увидеть наши крытый вагон, подъезжающий к двери кабины в раннем свете в то майское утро давным-давно, снова почувствуй сладкое свежее дыхание нетронутые прерии, и вспомним на мгновение гордую уверенность нашей молодежи.Но когда я пытаюсь увидеть повозку или старую модель, Грузовик T направился в противоположном направлении, прочь от нашего дома и всего остального. наши заветные надежды, я не могу этого видеть. Возможно, это только потому, что пыль слишком плотная и слепящая.

Между тем тоска по дождю стала почти навязчивой идеей. Мы помним нежные ночные дожди, которые когда-то благодарили музыку на черепице близко над нашими головами, или ливни, которые пришли как раз вовремя, чтобы спасти умирающий урожай.Мы вспоминаем торренты, которые время от времени обрушиваются на нас во время внезапных штормов, что делает нашу ферму временным озером, где только утки чувствовали себя как дома. Мы мечтаем о слабом бульканье сухих почва впитывает благодарную влагу ранних или поздних дождей; свежей зелени прорастающей пшеницы или ячменя, красноватой бронзы яровой ржи. Но мы просыпаемся к еще одному дню ветра, пыли и надежд отложено, попыток максимально использовать каждый малый ресурс, чтобы заботиться о поголовье и птице так же хорошо, как мы с нашими скудными припасами, чтобы сохранить равновесие и поверить, что в какой-нибудь более счастливый день наша заработная плата может даже еще войти.

Возврат к Письма из пыльника ссылки

Аргумент защиты Адамса: 3-4 декабря 1770 г.

Да будет угодно вашим почестям и вам, господа члены жюри,

Я за заключенных в баре и прошу прощения за это только словами маркиза Беккариа: «Если я могу быть лишь орудием спасения одной жизни, его благословение и слезы транспорта будут достаточным утешением для меня, за презрение всего человечества.2 Пока заключенные стоят перед вами всю свою жизнь, может быть уместно вспомнить, с каким настроением требует закон, мы должны приступить к этому суду. Форма судебного разбирательства по их обвинению обнаружила, что дух закона в таких случаях соответствует человечеству, здравому смыслу и чувствам; что все это милосердие и искренность. И судебный процесс начинается с молитвы Суда, выраженной Секретарем, супремскому СУДЬЮ Судей, империй и миров: «Бог пошлет вам доброе избавление.”

В правилах, установленных величайшими английскими судьями, мы находим, что они были самым умным из людей; Мы должны смотреть на это как на более выгодное, если многие виновные останутся безнаказанными, чем пострадает один невиновный. Причина в том, что защита невиновности важнее для общества, чем наказание за вину; поскольку вина и преступления настолько часты в мире, что все они не подлежат наказанию; и часто они случаются таким образом, что не имеет большого значения для общества, наказаны они или нет.Но когда сама невинность доводится до суда и приговаривается, особенно к смерти, субъект восклицает: мне безразлично, хорошо я себя веду или плохо; сама добродетель не является безопасностью. И если такое чувство, как это, произойдет в сознании субъекта, будет конец всякой безопасности, какой бы она ни была когда-либо. Я прочту слова самого закона.

Правила, которые я представлю вам3, от лорда главного судьи Хейла, чей характер как юриста, ученого и философа, а также как христианина не будет оспариваться никем из живущих; один из величайших и лучших персонажей, когда-либо созданных английским народом: вот его слова.2. H.H.P.C. Tutius semper est errare, in acquietando, quam in puniendo, ex-parte misericordiae, quam ex parte justitiae, всегда безопаснее ошибиться при оправдании, чем наказании со стороны милосердия, чем со стороны правосудия. Следующее из того же авторитета, 305 Tutius erratur ex parte mitiori, всегда безопаснее ошибаться на более мягкой стороне, стороне милосердия, H.H.P.C. 509, лучшее правило в сомнительных случаях — это скорее склонять к оправданию, чем к осуждению: и на стр. 300 Quod dubitas ne feceris, Где вы сомневаетесь, никогда не действуйте; то есть, если вы сомневаетесь в виновности заключенного, никогда не объявляйте его виновным; это всегда правило, особенно в жизненных случаях.Еще одно правило того же автора, 289, где он говорит: «В некоторых случаях предполагаемые доказательства далеко позволяют доказать виновность человека, хотя нет явных доказательств того, что он был совершен им; но тогда на него нужно очень осторожно настаивать, ибо лучше, если пятеро виновных останутся безнаказанными, чем один невиновный умрет.

Следующая власть будет от другого судьи такого же характера, учитывая возраст, в котором он жил; то есть канцлер Фортескью, восхваляющий законы Англии, стр. 59, это очень древний автор английского права: его слова таковы: «В самом деле, можно, скорее, лучше, чтобы двадцать виновных избежали наказания смертью, чем один невиновный человек будет осужден и окончательно пострадает.«Лорд главный судья Хейл, — говорит, — лучше убежать пятерым виновным, чем пострадать один невиновный. Видите ли, лорд-канцлер Фортискью продолжает дело дальше и говорит: «На самом деле, лучше было бы, чтобы двадцать виновных спаслись бегством, чем один невиновный человек окончательно пострадал». Действительно, это правило не является специфическим для английского права, в мире никогда не было системы законов, в которой бы это правило не преобладало; он преобладал в древнем римском праве, и, что более примечательно, он преобладает в современном римском праве, даже судьи в инквизиционных судах, которые с помощью решеток, поджогов и бичеваний исследуют преступников, даже там они сохраняют его как изречение, что лучше виновный должен уйти от наказания, чем пострадать невиновный.Satius esse nocentem absolvi quam insentem damnari 4, с таким характером мы должны вступить; и это правила, которыми мы должны руководствоваться. И я буду считать само собой разумеющимся, в качестве первого принципа, что лучше всех восьми заключенных в баре, хотя мы должны признать их всех виновными, чем то, что любой из них должен быть признан вашим приговором. виновен, будучи невиновным.

Теперь я рассмотрю несколько разделов права, в соответствии с которыми будут располагаться доказательства.

Дело, которое сейчас перед вами, — убийство; то есть убийство одного человека другим, закон называет это убийством, но не во всех случаях преступно, когда один человек убивает другого. Если бы пленники находились на равнинах Авраама и убили по сотне французов за каждого, английские законы сочли бы это похвальным, добродетельным и достойным похвалы поступком: так что каждый случай убийства человека не является преступлением. преступление в глазах закона; есть много других случаев, которые я не могу перечислить: офицер, казняющий человека, приговоренного к смертной казни, и т. д.Так что, джентльмены, каждый случай убийства одним человеком другого не является преступлением, а тем более преступлением, наказуемым смертью. Но вернемся к некоторым подробностям.

Закон делит убийство на три части; первое оправдано, второе оправдано, а третье преступно; преступное убийство, подразделяется на две ветви; первый — убийство, которое представляет собой преднамеренное убийство со злым умыслом, второе — непредумышленное убийство, которое убивает человека по внезапной провокации: здесь, джентльмены, четыре вида убийства, и вы должны рассмотреть, все ли доказательства соответствуют первому. , вторая, третья или четвертая из этих голов.Дело в том, что той ночью было убито пятеро несчастных; вы должны рассмотреть, было ли это оправданным, простительным или преступным; а в случае преступления — убийство или непредумышленное убийство. Он должен быть одним из этих четырех, вам не нужно отвлекаться на какие-либо детали. Однако, прежде чем перейти к доказательствам, я покажу вам несколько источников, которые помогут вам и мне в рассмотрении имеющихся у нас доказательств.

Я начну с оправданного убийства; Если офицер шериф казнит человека на виселице, схватит и расквартирует его, как в случае государственной измены, и отрубит ему голову, это оправданное убийство, это его долг.Так же, господа, закон поставил заборы и преграды вокруг каждого человека; это замок, окружающий каждого человека, а также его дом. Как любовь к Богу и нашему ближнему охватывает весь долг человека, так и самолюбие и общение, мы понимаем все наши обязанности перед человечеством, и первая ветвь — это самолюбие, которое является не только нашим неоспоримым правом, но и наш самый ясный долг, по законам природы, он вплетен в сердце каждого человека; Всемогущий Бог, законы которого мы не можем изменить, насаждал это там, и мы можем уничтожить себя так же легко, как искоренить эту привязанность к себе.Это первый и самый сильный принцип в нашей природе, судья Блэкстоун называет его «главной пушкой в ​​законе природы» 5. Эта заповедь нашей святой религии, которая приказывает нам любить ближнего, как мы сами не приказываем нам любить наш ближний лучше нас, или так хорошо, что ни одно христианское божество не дало такого толкования. Заповедь гласит, что наша доброжелательность к ближним должна быть такой же реальной и искренней, как и наша привязанность к самим себе, а не такой большой степени.Следовательно, здравый смысл и законы Англии, а также законы природы уполномочивают человека любить себя лучше, чем своего ближнего подданного: если два человека брошены в море и встанут на доску, (случай положен. сэра Фрэнсиса Бэкона), и доски недостаточно, чтобы удержать их обоих, один имеет право оттолкнуть другого, чтобы спастись. за счет других, не противоречат никаким божественным или моральным законам.Мы говорим о свободе и собственности, но, если мы разрешим закон самообороны, мы разрежем основу и того, и другого, а если мы откажемся от этого, все остальное будет иметь очень небольшую ценность, и, следовательно, этот принцип должен быть строго соблюдались, ибо все, что закон объявляет в отношении этих восьми солдат, будет законом для других людей, и по прошествии веков всем, кто убил человечество в этой стране, с начала и до наших дней, лучше было бы быть оправдан, чем то, что должно быть установлено неправильное правило и прецедент.

Сейчас я зачитаю вам несколько авторитетов по этому вопросу о самообороне. Foster 273 в случае оправданной самообороны: «Потерпевшая сторона может отразить силу с применением силы для защиты своей личности, жилья или собственности против того, кто явно намеревается и пытается с применением насилия или неожиданности совершить известное преступление против человека. или.» В этих случаях он не обязан отступать, но может преследовать своего противника, пока не обнаружит, что находится вне опасности, и если в конфликте между ними он убьет, такое убийство оправдано.Кейлинг, 128, 129.7 Я должен относиться к вам, принимая во внимание слова этого авторитета, пострадавший может силой отбить силу против любого, кто пытается совершить какое-либо преступление против него или его, вот правило, у меня есть право встать на свою защиту, если вы намереваетесь совершить уголовное преступление; если кто-либо из этих людей нападет на этих солдат с намерением ограбить их, если только преступно отобрать у них шляпы, они имеют право убить их на месте и не имеют права отступать; если грабитель встречает меня на улице и приказывает сдать кошелек, я имею право убить его, не задавая вопросов; если человек8 совершает голое нападение на меня, это не будет служить оправданием для убийства, но если он нападает на меня таким образом, что обнаруживает намерение убить меня, я имею право уничтожить его, чтобы я мог потушить его своей силы убить меня.В случае, если вам придется подумать, я не знаю, была ли какая-либо попытка украсть у этих людей; однако, были некоторые заинтересованные лица, которые, вероятно, достаточно украли бы, если бы было что украсть; и многие были там, у кого не было такого настроя, но мы не к этому стремимся, вопрос в том, довольны ли вы тем, что люди совершили нападение, чтобы убить солдат? Если вы удовлетворены тем, что люди, кем бы они ни были, совершили это нападение с намерением убить или искалечить солдат, это было такое нападение, которое оправдает солдат, убивающих ради собственной защиты.Далее, мне кажется, мы можем задать еще один вопрос: удовлетворены ли вы тем, что их реальным намерением было убить или искалечить или нет? Если бы у любого разумного человека в ситуации с одним из этих солдат была причина поверить в то время, когда это произошло, что люди пришли с намерением убить его, независимо от того, испытываете ли вы это удовлетворение сейчас или нет в своем собственном сознании , они были оправданы, по крайней мере, простительны в увольнении; мы с вами можем подозревать, что люди, совершившие это нападение на солдат, сделали это для того, чтобы обратить их в бегство или с целью, чтобы они после торжества отправились ликовать по городу; но этого не пойдет, вы должны поставить себя в положение Веммса или Киллроя — считайте себя знающими, что предрассудки окружающего вас мира были против вас; что окружающие вас люди думали, что вы пришли, чтобы заставить их повиноваться законам, инструкциям, предписаниям и указам, которые они полностью ненавидели; что многие из этих людей были легкомысленными и невнимательными, старыми и молодыми, моряками и землевладельцами, неграми и молатами; что у них, у солдат, не было друзей, остальные были против них; со всеми звенящими колоколами, чтобы собрать город вместе, чтобы помочь людям на Кинг-стрит; ибо к тому времени они знали, что огня не было; люди кричат, фыркают и заставляют толпу свистеть, как они это называют, что, когда мальчик делает это на улице, не страшно, но когда издается толпой, это ужаснейший вопль, почти такой же ужасный, как индеец. кричать; люди плачут Убейте их! Убей их! Опрокиньте их! поднимая снежные шары, устричные раковины, дубинки, палки из белой березы три дюйма с половиной в диаметре, подумайте о себе в этой ситуации, а затем судите, не пришел ли бы разумный человек в солдатской ситуации к выводу, что они собирались убить его. .Я считаю, что если бы мне пришлось перевернуть сцену, я бы принес ее домой, в нашу грудь; Предположим, полковник Маршалл, выйдя из своей двери, увидел, как гренадеры падают с мечами и т. д. посчитал целесообразным назначить военную вахту; Предположим, он собрал убитых Грея и Атакса или других людей в городе и посадил их на этой станции в качестве военной вахты, и из казарм Мюррея вышли тридцать или сорок солдат, у которых не было другого оружия, кроме снега … шары, лепешки изо льда, устричные раковины, золы и дубинки, и напали на эти военные часы таким образом, как вы думаете, что могло бы быть чувствами и рассуждениями любого из наших домовладельцев; Признаюсь, я считаю, что они не понесли бы и половины того, что свидетели клялись нести солдатам, пока они не застрелили столько, сколько было необходимо, чтобы запугать и разогнать остальных; потому что закон не обязывает нас нести оскорбления, опасные для нашей жизни, стоять на месте с таким количеством людей вокруг нас, бросать в нас такие вещи и угрожать нашей жизни, пока мы не потеряем способность защищаться.

«В случае совершения известного уголовного преступления против человека, будь то ограбление или убийство, сторона, подвергшаяся нападению, может отразить насилие силой, и даже его собственный слуга, тогда находившийся на нем, или любое другое присутствующее лицо может вмешаться в предотвращение причинения вреда, и если наступит смерть, вмешательство стороны будет оправдано. В этом случае природа и общественный долг сотрудничают ». Фостер 274,9

Hawkins P.C. Глава. 28, §25. ближе к концу: «Тем не менее, кажется, что частное лицо, a fortiori, служащий юстиции, которое неизбежно убивает другого, пытаясь защитить себя или подавить опасные мятежники, может оправдать этот факт, поскольку он только выполняет свой долг в пользу общественного правосудия.10 Раздел 24. «И я не вижу причин, по которым человек, который без провокации подвергается нападению со стороны другого в каком бы то ни было месте, таким образом, чтобы явно продемонстрировать намерение убить его, например, выстрелив из пистолета или нажав на него. его с обнаженным мечом и т. д. не может оправдать убийство такого нападавшего, как если бы он попытался ограбить его: ведь разве тот, кто пытается убить меня, не более вреден, чем тот, кто едва пытается ограбить меня? И разве борьба за мои блага может быть более оправданной, чем за свою жизнь? и это не только весьма приемлемо, чтобы рассуждать о том, что человек в таких обстоятельствах может законно убить другого, но это также, кажется, подтверждается общим направлением наших сводов законов, которые, говоря об убийстве se defendendo, предполагают, что это было совершено в какой-то ссоре или драка.”11

«Итак, возможно, убийство опасных бунтовщиков может быть оправдано любыми частными лицами, которые не могут иным образом подавить их или защитить себя от них; поскольку каждое частное лицо, кажется, уполномочено законом вооружаться для вышеупомянутых целей ». Хокинс с. 71. §1412 — Здесь каждое частное лицо имеет право вооружаться, и на основании этой власти я не отрицаю, что жители имели право вооружаться в то время для своей защиты, а не для нападения, это различие является материал и требует внимания.

Хокинс, стр. 75. §14. «И не только тот, кто во время штурма отступает к стене или какому-либо другому участку, дальше которого он не может идти дальше, прежде чем он убьет другого, закон судит как действующий по неизбежной необходимости; но также тот, на кого напали таким образом и в таком месте, что он не может вернуться, не подвергая явной опасности свою жизнь, убивает другого, не отступая вовсе »13 — §16. «И офицер, убивающий того, кто оскорбляет его при исполнении своих служебных обязанностей, и где частное лицо, убивающее того, кто преступно нападает на него, может оправдать этот факт, никогда не отдавая ничего.”14

Магистрату нет повода читать акт о беспорядках. В случае, рассматриваемом вами, я полагаю, вы будете удовлетворены, когда придете допросить свидетелей и сравните это с нормами общего права, абстрагируемыми от всех актов мятежа и статей о войне, что эти солдаты были в такой ситуации. что они ничего не могли с собой поделать; люди шли с переулка Роял-обмен и из других частей города с дубинками и палками из веревочного дерева; солдат посадили у стены таможни; они не могли отступить, они были окружены со всех сторон, потому что за ними, как и перед ними, были люди; на Роял-обмен-лейн было несколько человек; солдаты были так близко к таможне, что не могли отступить, если не вошли в ее кирпичную стену.Сейчас я покажу вам, что все стороны, участвовавшие в этом незаконном замысле, были виновны в том, что сделал любой из них; если кто-то бросал снежок, это было делом всей группы; если бы кто-нибудь ударил дубинкой или бросил дубинку, и дубина убила бы любого человека, вся группа была бы виновна в убийстве по закону.

Ld. CJ HOLT в деле Мугриджа, Кейлинг 128, говорит: «Теперь считалось, что если A из его злого умысла нападает на B, чтобы убить его, а B вытаскивает свой меч, атакует A и преследует его, то A ради его безопасности. отступает и отступает к стене, а B все еще преследует его с обнаженным мечом, A, защищаясь, убивает B.Это убийство в A. Ибо A, умышленно настроенный по отношению к B, и в соответствии с этим пытается убить его, несет ответственность за все последствия, первопричиной которых он был. Для любого человека, подвергшегося опасному нападению, неразумно иметь свободу ради безопасности своей собственной жизни преследовать того, кто злонамеренно напал на него, и когда он чувствует, что его жизнь находится в опасности; ибо тот, кто проявил злость по отношению к другому, не годится для того, чтобы доверять ему с опасным оружием в руке.И все судьи, когда они встретились в гостинице Сирджанта в рамках подготовки к суду над милордом Морли, были решены всеми судьями ». 15

В данном случае мы возьмем Монтгомери, если позволите, когда он был атакован толстым человеком с палкой, который нацелил ее ему в голову, в окружении множества людей, кричащих: «Убейте их!» Убей их! если бы он не имел права убить этого человека. Если бы вся группа была виновна в нападении, совершенном крепким человеком, и все они обнаружили злобу в своих сердцах, не имел бы Монтгомери права, согласно лорду верховному судье Холту, лишить их возможности посеять злобу. над ним.Я не буду сейчас искать больше авторитетов в плане самообороны; вы сможете судить по ним, насколько далеко заходит закон в оправдании или извинении любого человека в защиту самого себя или лишения жизни другого, который угрожает ему, в отношении жизни или здоровья; следующий момент заключается в том, что в случае незаконного собрания, все и каждый из собрания виновны во всех и всех незаконных действиях, совершенных любым из этого собрания, в порядке преследования незаконного замысла, который они установили.

Нормы права должны быть известны всем, независимо от того, какое влияние они могут иметь на политику; это нормы общего права, закона страны, и это, безусловно, правда, что где бы ни происходило незаконное собрание, пусть оно состоит из многих или нескольких человек, каждый в нем виновен во всех противоправных действиях, совершенных кем-либо один из всей партии, будь их больше или меньше, в соответствии со своим незаконным планом. Это политика закона: препятствовать и предотвращать бунты, восстания, волнения и беспорядки.

В постоянных превратностях человеческой жизни, среди потрясений судьбы и вихрей страсти, которые происходят в определенные критические сезоны, даже при самом мягком правительстве, люди склонны впадать в бунты и волнения. Существуют церковные землетрясения и землетрясения в моральном и политическом мире, а также землетрясения, штормы и бури в физическом мире. Тем не менее, так много нужно сказать в пользу людей и человеческой природы, что это общая, если не универсальная истина, что склонность людей к мятежам, мятежам, беспорядкам и восстаниям прямо пропорциональна деспотизму общества. правительство.В полностью деспотических правительствах, то есть там, где воля одного человека является единственным законом, эта предрасположенность наиболее распространена. — В аристократии, затем — в смешанных монархиях, меньше, чем в любой из первых — в полной республике меньше всего — и например, при той же форме правления, что и при ограниченной монархии, добродетель и мудрость администрации могут обычно измеряться миром и порядком, которые наблюдаются среди людей. Как бы то ни было, все в этом мире несовершенство таково, что никакая форма правления и, возможно, никакая мудрость или добродетель в управлении не могут во все времена избежать бунтов и беспорядков среди людей.

Именно из-за этой трудности политика закона вызвала такое сильное разочарование, чтобы обезопасить людей от волнений; потому что, когда они однажды начнут, существует опасность того, что они прибегнут к таким эксцессам, которые перевернут всю систему правления. Есть правило преподобного мудреца закона, которое так часто цитировалось ранее.

I. H.H.P.C. 437. «Все присутствующие, помогающие и поддерживающие, одинаково важны для того, кто нанес удар, от которого группа умерла.Ибо хоть один нанес удар, но в толковании закона это удар каждого человека, который присутствовал и помогал ». 16

I. H.H.P.C. 440. «Если водолазы приходят с одним согласием на причинение вреда, например, убийство, грабеж или избиение, а один делает это, то все они являются участниками преступления. Если присутствуют многие, и один только наносит удар, от которого партия умирает, все они главные, если они пришли с этой целью ». 17

Так вот, если бы группа на Док-сквер пришла с намерением только избить солдат, и начала драку с ними, и любой из них был бы случайно убит, это было бы убийством, потому что они пришли по незаконному замыслу. на; если это делает только один, все они считаются в глазах закона виновными, если кто-то наносит смертельный удар, все они здесь главные, следовательно, происходит обратная картина; Если вы удовлетворены тем, что эти солдаты были там по законному замыслу и должно быть доказано, что кто-то из них стрелял без провокации и убил любое тело, то только он несет ответственность за это.Мольбы Корона Первого Хейла.

1. H.H.P.C. 444. «Хотя, если многие обнаруживают незаконный замысел, и один из компании убивает одного из противников, в соответствии с этим замыслом, все являются руководителями; тем не менее, если многие из них состоят вместе на законном основании, и один из компании убивает другого из противной стороны, без какого-либо особого поощрения остальных к этому факту убийства, то виновны не все члены компании, а только те, кто нанес удар или фактически подстрекал его к этому.”18

1. H.H.P.C. 445. «В случае массовых беспорядков с целью ограбления или кражи оленей или совершения любого незаконного акта насилия преступление одного человека является преступлением всей компании». 19

В другом месте, 1. H.H.P.C. 439. «Лорд Дакр и другие водолазы пошли украсть оленей в парке некоего Пелхэма — Райдон, один из компании, убил смотрителя в парке; Лорд Дакр и остальная компания находятся в другой части парка. Тем не менее, все они были признаны убийцами, и они умерли за это.20 И он цитирует Кромптона, 25. Далтон 93 стр. 241.21 Итак, в таком сильном случае, как этот, когда этот дворянин отправился охотиться на оленей в земле другого, он находился в одной части парка, а его компания — в другой части, но все они были виновны в убийстве.

Следующее — Мольбы Хейла перед короной, 1. H.H.P.C. 440, «Дело Дрейтона Бассита, разные лица совершают незаконное действие, все виновны в том, что делает один». 22

Foster, 353, 354. «Общее решение против всех противников, независимо от того, является ли такое решение на основании доказательств того, что оно было фактически и косвенно заключено соучастниками, или может быть обоснованно получено из их количества, вооружения или поведения, в или ранее место действия, доказанные таким образом разрешения всегда считались сильными составляющими в подобных делах.А в случаях убийства, совершенного без их последствий, — все присутствующие; в смысле закона, когда было совершено убийство, виновен тот, кто нанес смертельный удар »23.

Фостер. «Случаи лорда Дакра, упомянутые Хейлом, и случаи Падси, о которых сообщил Кромптон и цитировал Хейл, касались этого вопроса. Преступления, в которых они, соответственно, обвинялись как главные исполнители, были совершены вне их поля зрения и слуха; и тем не менее оба считались присутствующими.Достаточно было того, что в момент совершения фактов они принадлежали к одной стороне и преследовали те же цели и находились в рамках одних и тех же обязательств и ожиданий взаимной защиты и поддержки с теми, кто делал факты ». 24

До сих пор я продолжил и полагаю, что в дальнейшем это не будет оспариваться какой-либо организацией, что этот закон должен быть известен каждому, кто имеет склонность участвовать в незаконном собрании, независимо от того, какой вред случится в судебном преследовании замысел, который они разработали, все несут за него ответственность.Необходимо рассмотреть определения некоторых других преступлений, а также убийства; иногда одно преступление дает повод для другого, иногда нападение становится поводом для убийства людей, иногда — для оправданного убийства. Необходимо учитывать, что такое бунт. 1. Ястреб. c. 65.§2. Я дам вам определение этого. «В тех случаях, когда более трех человек применяют силу или насилие для выполнения какого-либо замысла, все участвующие являются бунтовщиками». 25

На Док-сквер было не более трех человек? Разве они не согласились пойти на Кинг-стрит и атаковать Главную гвардию? В чем же тогда повод для колебаний называть это бунтом? Если мы не можем говорить о законе как он есть, где наша свобода? И это закон: если собрано более трех человек для совершения чего-либо с применением силы, это бунт.1. Ястреб. c. 65, § 2. «Где бы ни применяли силу и насилие больше трех человек, все, кого это касается, являются бунтовщиками: но в некоторых случаях, когда закон разрешает силу, ее применение законно и заслуживает одобрения. Что касается шерифа, 2. а. 67. Поф. 121. или констебль, 3 H. 7. 10. 6. или, возможно, даже для частного лица, Poph. 121. Мур, 656. собрать компетентное количество людей, чтобы с помощью силы противостоять повстанцам, врагам или бунтовщикам, а затем с такой силой фактически подавить их.”26

Я не собираюсь применять слово «бунтарь» в данном случае: у меня нет оснований предполагать, что когда-либо был хоть один в Бостоне, по крайней мере, среди местных жителей; но бунтовщики находятся в той же ситуации, насколько я понимаю, и надлежащие офицеры могут подавлять бунтовщиков, и даже частные лица могут.

Если мы освободимся от всех военных законов, актов мятежа, статей о войне и солдатских клятв и будем рассматривать этих заключенных как соседей, то если кто-либо из их соседей подвергся нападению на Кинг-стрит, они имели право собираться вместе, чтобы подавить это. бунт и комбинация.Если какое-то количество людей встречается на ярмарке или рынке и случайно падает за уши, они виновны не в бунте, а в внезапной драке: вот еще один абзац, который я должен вам прочитать: 1. Хокинс, c. 65, § 3, «Если несколько человек, собравшихся вместе на ярмарке или рынке, или по любому другому законному и невиновному поводу, случаются во внезапной ссоре и падают вместе за уши, они не виновны в бунте. , но только в внезапной драке, в которой не виноваты никто, кроме тех, кто действительно в ней участвовал »и т. д.27 Конец §. Было бы бесконечно, а также излишне проверять, действительно ли каждое конкретное лицо, участвовавшее в бунте, было одним из первых участников собрания или действительно имело предварительное представление об их устройстве28.

Я попытался найти лучших авторитетов и изложить вам правила закона в их словах, потому что я не желаю продвигать ничего своего. Я предпочитаю установить нормы закона от властей, которые не могут быть оспорены. Другой вопрос, может ли частное лицо помочь другому, терпящему бедствие, и в какой степени? Предположим, что банда прессы выйдет на берег в этом городе и нападет на любого моряка или домовладельца на Кинг-стрит, чтобы пронести их на борт одного из кораблей его величества и произвести на него впечатление без всякого на то ордера в качестве моряка на службе его величества, Как вы думаете, насколько жители будут считать, что у них есть законные права, чтобы вмешаться в борьбу с этой беззаконной бандой прессы? Я согласен с тем, что такая банда прессы была бы таким же незаконным собранием, как это было на Кинг-стрит.Если бы они потеснили жителя и унесли его за моряка, разве жители не сочли бы, что закон имеет право вмешиваться в дела своих сограждан? Итак, господа, если бы солдаты не имели права вмешиваться в помощь Часовому, жители не имели бы права вмешиваться в отношении гражданина, потому что все, что является законом для солдата, является законом для моряка и для гражданина. , в этом отношении все они равны. Я считаю, что мы не будем оспаривать это, что было бы законным пойти на Кинг-стрит и помочь там честному человеку против пресс-мастера.В книгах есть много примеров, подтверждающих это, которые я вам сейчас представлю.

А теперь предположим, что у вас в голове есть зависть, что люди, совершившие это нападение на Часового, не имели ничего другого в своем намерении, кроме как снять его с поста, и некоторые угрожали этому; Предположим, они намеревались пройти немного дальше, смолить и перетереть его или оседлать его (как эта фраза звучит в Hudibras) 29, он имел бы полное право встать на его защиту, защиту своей свободы, и если бы он не мог сохранить это без риска для собственной жизни, он будет оправдан, лишив жизни тех, кто пытался лишить его жизни; это то, о чем я бы не отказался из-за моей правой руки, нет, за свою жизнь.

Ну, я говорю, если люди сделали это, или если это было только их намерением, конечно, офицер и солдаты имели право прийти ему на помощь, и поэтому они отправились с законным поручением, они были законным собранием , если мы рассматриваем их только как частных лиц и сограждан, без учета актов мятежа, предметов войны или солдатских клятв; частное лицо или любое количество частных лиц имеют право прийти на помощь своему товарищу, находящемуся в беде и опасности для своей жизни, когда на него нападают и ему угрожает опасность со стороны немногих или множества людей.Кейл. 136. «Если человек считает, что другой силой подвергается жестокому обращению, давлению и ограничению свободы, то человек, подвергшийся насилию, не жалуется и не призывает о помощи или помощи; а другие из сострадания придут к нему на помощь и убьют любого из тех, кто будет сдерживать его, то есть непредумышленное убийство. Кейл. А и другие без всякого на то ордера убедили В служить королю на море, Б спокойно подчинился и ушел с начальником прессы; Хьюгетт и другие преследовали их, и требовали, чтобы они увидели их ордер; но они показали лист бумаги, который не был достаточным основанием, после чего Хьюгетт с остальными вытащил свои мечи, а пресса овладела их мечами, и так произошла битва, и те, кто пытался спасти давящего человека, убили одного из притворщиков. мастера прессы.Это было всего лишь непредумышленное убийство, потому что, когда нарушается свобода одного субъекта, это влияет на всех остальных: это провокация для всех людей, поскольку является дурным примером и пагубными последствиями ». 30

2. Лорд Рэймонд, 1301. Королева против Тули и других, лорд-председатель Верховного суда Холт говорит, 3д. «У заключенного (то есть Тули) в этом случае была достаточная провокация; ибо, если кто-то будет заключен в тюрьму на основании незаконных властей, это будет достаточной провокацией для всех людей из сострадания; а когда нарушается свобода подданного, это провокация для всех подданных Англии и т. д.и, конечно, мужчина должен заботиться о magna charta и законах; и если кто-либо против закона заключает человека в тюрьму, он нарушает magna charta ». 31

Я не безразличен к наблюдениям сэра Майкла Фостера по этим делам 32, но полагаю, что они не отменяют их авторитетность, поскольку теперь я применяю их к цели моего аргумента. Если посторонний человек, простой товарищ по субъекту может вмешаться, чтобы защитить свободу, он может защитить жизнь другого человека. Но согласно свидетельствам, некоторые неосмотрительные люди перед Часовым предложили снять его с поста, другие угрожали его жизни, и информация об этом была передана Главной гвардии, прежде чем кто-либо из заключенных вышел: им было приказано чтобы сменить Часового, и любой из наших сограждан мог законно пойти по тому же поручению; Следовательно, они были законным собранием.

У меня есть еще один вопрос закона, который следует рассмотреть, а именно: в рассматриваемом вами случае я не претендую на доказательство того, что все несчастные убитые лица были причастны к бунту; власти прочитали вам только что, скажем, будет бесконечно доказывать, был ли каждый человек, присутствовавший в бунте, был заинтересован в планировании первого предприятия или нет: нет, я верю, но справедливость, скажем так, некоторые были совершенно невиновны в этом случае, у меня есть основания предположить, что один из них был, мистерMaverick; он был очень достойным молодым человеком, каким его представляли мне, и его не волновали беспорядки той ночи; и я думаю, то же самое можно сказать, по крайней мере, в пользу еще одного убитого мистера Колдуэлла; и поэтому многие люди могут подумать, что, поскольку он и, возможно, другой был невиновен, следовательно, была пролита невинная кровь, это должно быть искуплено смертью кого-то или другого. Я обращаю на это внимание, потому что один джентльмен, назначенный шерифом в качестве присяжного заседателя по этому делу, потому что он сказал, что верит капитану.Престон был невиновен, но была пролита невинная кровь, и поэтому кого-то следует повесить за это, что, по его мнению, косвенно выражало свое мнение по этому поводу. 33 Я боюсь, что многие другие люди сформировали такое мнение; Я не считаю правилом, что там, где проливается невинная кровь, человек должен умереть. В случае с французами на равнинах Авраама они были невиновны, сражались за своего короля и страну, их кровь так же невинна, как и любая другая, может быть убито множество людей, когда невинная кровь проливается со всех сторон, так что это не неизменное правило.Приведу случай, в котором, осмелюсь сказать, все со мной согласятся: вот двое, отец и сын, идут на охоту, идут разными дорогами, отец слышит шум среди кустов, берет это игра, стреляет и убивает своего сына по ошибке; здесь пролита невинная кровь, но все же никто не скажет, что отец должен умереть за это. Таким образом, общая норма права заключается в том, что всякий раз, когда один человек имеет право совершить действие, и это действие по какой-либо причине отнимает жизнь другого, это простительно, оно относится к невиновным так же, как и к другим. виновный.Если двое мужчин вместе и нападают на меня, и у меня есть право убить их, я бью по ним, а по ошибке бью третьего и убиваю его, так как я имел право убить первого, а я убил другого, будет простительно, так как это случилось случайно. Если я в пылу страсти направлю удар в человека, который напал на меня, целясь в него, я убью другого человека, это всего лишь непредумышленное убийство. Фостер, 261. §3. «Если действие, являющееся незаконным само по себе, было совершено умышленно и с намерением причинить вред или причинить серьезное телесное повреждение конкретным лицам или причинить вред без разбора, упадите там, где это возможно, и смерть наступит против или помимо первоначального намерения стороны, это будет убийством. .Но если такое злонамеренное намерение не появится, что является фактом и должно быть извлечено из обстоятельств, и действие было совершено небрежно и невнимательно, это будет непредумышленное убийство, а не случайная смерть, потому что действие, в результате которого наступила смерть, было незаконным. ”34

«Под этим заголовком и т. Д. [См. Остаток на страницах] 145, 14635

Предположим в этом случае, что человек Молатто был человеком, совершившим нападение, предположим, что он был замешан в незаконном собрании, и эта группа солдат, пытающихся защитить себя от него, случайно убила другого человека, который был невиновен, хотя солдаты нет причин, о которых мы знаем, чтобы считать кого-либо там, по крайней мере, из того числа, кто скрывался вокруг них, невиновным; они, естественно, могли бы предположить, что все виновны в бунте и нападении, и пришли с тем же намерением; Я говорю, что если при стрельбе по этим виновным они случайно убили невиновного человека, это не было их ошибкой, они были обязаны защищаться от тех, кто давил на них, они не несут ответственности за это своей жизнью, ибо если предположить, что убийство Аттакса или любого другого человека было оправданным или простительным, то оно будет равно оправдано или простительно, если, стреляя в него, они убили другого, который был невиновен, или если провокация была такой, чтобы уменьшить вину до непредумышленного убийства, это в равной степени смягчит вину, если они убили невиновного человека непреднамеренно, нацелившись на того, кто устроил провокацию, по мнению судьи Фостера 36, и, поскольку этот пункт имеет такие последствия, я должен предоставить еще несколько авторитетов.1. Хокинс, 84. «Кроме того, если третье лицо случайно погибнет, когда один из них вступил в схватку с другим в результате внезапной ссоры, кажется, что тот, кто убивает его, виновен только в непредумышленном убийстве». 37 H.H.P.C. 442.38 В ту же точку и 1. H.H.P.C. 48439 и 4 черных. 27,40

Теперь я рассмотрю еще один вопрос, касающийся провокации. , такие провокации, которые закон позволяет смягчить или смягчить вину за убийство, если это не оправдано или не оправдано.

Нападение и избиение, совершенные в отношении человека таким образом, чтобы не подвергать опасности его жизнь, является такой провокацией, поскольку закон позволяет уменьшить количество убийств до убийства. Теперь закон был разработан с большим вниманием, чем мы можем сделать в настоящее время; закон считает человека способным вынести что угодно и все, кроме ударов. Я могу упрекать человека сколько захочу, могу называть его вором, грабителем, предателем, мерзавцем, трусом, омаром, кровавой спиной и т. Д.и если он убьет меня, это будет убийство, если не предшествуют ничего, кроме слов; но если, дав ему такой язык, я продолжу схватить его за нос или ударить его по лбу, это будет нападением! это удар; закон не заставит человека стоять на месте и терпеть его; есть различие; руки прочь, не трогай меня, как только ты прикоснешься ко мне, если я пробегу тебя по сердцу, это всего лишь непредумышленное убийство; полезность этого различия, чем больше вы думаете о нем, тем больше вы будете удовлетворены этим; это нападение, когда наносится удар, пусть даже такой легкий, а иногда и без него.Закон считает человека слабым и страстным, когда его страсти будут затронуты, он будет сбит с толку, и поэтому закон учитывает эту слабость, считает его находящимся в припадке страсти, не обладающим своими интеллектуальными способностями. , и поэтому не обязывает его измерять свои удары ярдовой палкой или взвешивать их на весах; пусть убивает мечом, ружьем или колом, это не убийство, а всего лишь непредумышленное убийство. Отчеты Кейлинга 135. Регина против Мугри [d] ge.«Правила, подкрепленные авторитетом и всеобщим согласием, показывающие, что всегда допускается, как провокация. Во-первых, если один человек на каких-либо словах нападет на другого, потянув его за нос или ударив по лбу, и тот, кто подвергся такому нападению, вытащит свой меч и немедленно пронзит другого, что это всего лишь непредумышленное убийство; ибо мир нарушен убитым и оскорблением того, кто подвергся нападению. Кроме того, тот, кто был так оскорблен, мог разумно опасаться, что тот, кто обращался с ним таким образом, мог иметь какие-то дальнейшие планы на него.42 Итак, вот граница, когда человек подвергается нападению и убивает вследствие этого нападения, это всего лишь непредумышленное убийство; Я просто буду читать по мере того, как я буду продвигать определение нападения, 1. Хокинс, гл. 62, §1. «Нападение — это попытка или предложение с применением силы или насилия причинить кому-либо общий вред; например, ударив его с оружием или без него, или поднеся к нему пистолет на таком расстоянии, на которое оно унесет, или направив на него вилы, или любым другим подобным действием, совершенным в гневной, угрожающей манера и т. д.Но никакие слова не могут быть равносильны нападению »43. Вот определение нападения, которое является достаточной провокацией, чтобы смягчить убийство до непредумышленного убийства, 1. Хокинс, гл. 31, §36. «Его также нельзя признать виновным в более серьезном преступлении (чем непредумышленное убийство), если он застал мужчину в постели со своей женой, или когда он действительно ударил его, или потянул за нос, или проколол себе лоб, немедленно убил его или в защита его личности от незаконного ареста; или для защиты своего дома от тех, кто претендует на право собственности на него, пытаются силой проникнуть в него и с этой целью стрелять в него, и т. д.44 Каждый снежный шар, устричный панцирь, ледяной пирог или кусок золы, брошенные той ночью в Стража, были нападением на него; каждый, кто был брошен в группу солдат, был нападением на них, независимо от того, попал ли он кому-нибудь из них или нет. Я виновен в нападении, если я поднесу пистолет к любому человеку, независимо от того, стреляю я в него или нет, это нападение, и если я оскорбляю его таким образом, и он стреляет в меня, это всего лишь непредумышленное убийство. Фостер, 295, 6. «К тому, что я предложил в отношении внезапных встреч, позвольте мне добавить, что кровь, уже слишком горячая, воспламеняется заново при каждом движении или ударе.И в суматохе страстей, в которой простое инстинктивное самосохранение не имеет незначительной доли, не слышен голос разума. И поэтому закон, снисходительный к немощам плоти и крови, смягчает проступок »45. Наглые, непристойные или клеветнические выражения, предшествующие нападению, усугубляют его. Фостер 316. «Мы все знали [знаем], что слова упрека, какими бы резкими и оскорбительными они ни были, в глазах закона, а не провокация в случае добровольного убийства, и все же каждый человек, считавший человеческий организм, или, но внимательно следит за работой своего сердца, знает, что оскорбления такого рода проникают глубже и возбуждают вены более эффективно, чем легкое ранение, нанесенное третьему лицу, хотя и под видом справедливости, возможно.46 Я представляю это, чтобы показать, что нападение в данном случае было усугублено нецензурной лексикой, которая ему предшествовала. Такие слова упрека возбуждают в венах и раздражают разум, и, несомненно, если нападение и избиение последуют за ними, убийство при такой провокации смягчается до непредумышленного убийства, но убийство без такой провокации превращается в убийство.

ПЯТЬ ЧАСОВ Суд объявил перерыв до 9 часов утра вторника [4 декабря].

, вторник, ДЕВЯТЬ часов, Суд заседал с перерывом, и г-н.Адамс продолжил.

Да будет угодно вашим почестям, и вам, господа члены жюри,

Вчера днем ​​я представил от лучших властей те нормы закона, которые должны регулировать все случаи убийства, особенно то, что сейчас находится перед вами; теперь остается рассмотреть доказательства и посмотреть, произошло ли что-нибудь, что можно сравнить с правилами, прочитанными вам; и я не буду утруждать себя и вас усердными попытками быть методичными, я постараюсь сделать несколько наблюдений по показаниям свидетелей, которые позволят представить факты в истинном свете и с максимально возможной краткостью ; но я полагаю, что мне потребовалось бы четыре часа, чтобы прочитать вам (если бы я ничего не делал, кроме как читал) протоколы доказательств, которые я получил в этом процессе.Во-первых, джентльмен, открывший это дело, изложил вам с откровенностью и точностью доказательства личности этих людей.

Свидетели уверены, что они знают заключенных у барака и что они присутствовали в ту ночь и о вечеринке; однако очевидно, что свидетели могут ошибаться на одном приведенном вами примере. Мистер Басс, очень честный человек с хорошим характером, уверенно клянется, что высокий мужчина, Уоррен, стоял справа в ту ночь и стрелял первым; и я уверен, что к этому времени вы удовлетворены многими обстоятельствами, что он полностью ошибается в этом вопросе; это вы рассмотрите на досуге.Свидетели, как правило, раньше не знали лиц этих лиц; очень немногие из них знали их имена раньше, они обращали внимание только на их лица в ту ночь. Я оставляю вам решать, насколько достоверны эти доказательства.

Мне не кажется, что в показаниях мистера Астона 47 есть что-то очень существенное, кроме личности Макколи, и он является единственным свидетелем этого. Если вы, без сомнения, можете быть уверены в том, что он знал Макколи так хорошо, что наверняка, вы поверите, что он был там.

Следующий свидетель — Бриджем, он говорит, что видел высокого человека Уоррена, но вскоре увидел другого человека, принадлежащего к тому же полку, настолько похожего на него, что заставил его усомниться, был ли это Уоррен или нет; он думает, что видел капрала, но не уверен, он говорит, что был на углу таможни, это вы заметите, другие свидетели клянутся, что он был самым удаленным человеком из всех от того, кто стрелял первым, а там другие свидетельства, которые клянутся, что левый человек вообще не стрелял; если Веммс вообще не выстрелил из своего пистолета, он не мог убить никого из людей, следовательно, он должен быть оправдан по факту убийства; ибо намерение убить не является ни убийством, ни непредумышленным убийством, если не приведено в исполнение: Свидетель видел множество брошенных вещей и ясно видел, как палки ударили по ружьям, около дюжины человек палками, трижды воскликнул и окружил группу , и нанес несколько ударов палками по ружьям: Это свидетель в пользу короны, и его показания имеют большое значение для заключенных; он дает свои показания очень разумно и беспристрастно.Он уверенно клянется, что не только видел брошенный лед или снег, но и видел, как несколько раз попали в ружья; если вы верите этому свидетелю, в чьем авторитете вы полностью судите, как и все остальные; если вы ему не верите, многие другие клянутся обстоятельствами в пользу заключенных; может показаться невозможным, чтобы вы не поверили такому большому числу свидетелей, а также свидетелям, которые клянутся в таком разнообразии обстоятельств, которые так естественно сочетаются друг с другом, чтобы сформировать нашу защиту; этот свидетель положительно клянется, там была дюжина человек с дубинками, окружавших партию; двенадцать матросов с дубинками намного превосходили восемь солдат, прикованных к ним по приказу и приказу своего офицера, чтобы стоять на защите Часового, не только так, но и под присягой стоять там, т.е. подчиняться законным приказам своего офицера, господа присяжные, насколько вы под присягой определять эту причину в соответствии с законом и доказательствами; дубинок у них не было, и они не могли защитить себя штыками от стольких людей; моряки были в силах убить половину или всю группу, если они были так расположены; чего ожидать солдатам, когда двенадцать человек, вооруженных дубинками (тоже между моряками и солдатами, существует такая антипатия, что при встрече они дерутся так же естественно, как слон и носорог), хватило смелости даже в время, когда они заряжали свое ружье, чтобы достать дубинки и нанести удар по ружьям; Чего восьми солдатам можно было ожидать от такой группы людей? Было бы разумным решением для них или для любого другого человека в их ситуации остановиться и посмотреть, выбьют ли моряки им мозги или нет? Разве у них не было всех оснований думать, что, сделав так много, они пойдут дальше? Их дубинки были способны убивать, как мяч, изгородь известна в юридических книгах как оружие смерти, как меч, штык или мушкет.Он говорит, что солдаты заряжали свои ружья, когда двенадцать окружили их, люди подошли к ним на расстоянии вытянутой руки и до стрельбы; кроме всего этого, он клянется, их называли трусливыми негодяями и осмеливались стрелять; он говорит, что все эти люди были одеты как моряки; и я верю, что со временем вы найдете достаточно доказательств, чтобы удовлетворить вас, это были некоторые из людей, которые вышли с Док-сквер после нападения на казармы Мюррея и вооружились палками от мясников. киоски и сваи веревок, и маршировали вокруг Корн-Хилл под командованием Аттакса.Все колокола в городе звенели, он слышал стук ударов по ружьям и клянется, что это было жестоко; это подтверждает показания Джеймса Бейли, которые мы сейчас рассмотрим. Некоторые свидетели клянутся, что дубина попала в ружье солдата, Бейли клянется, что мужчина ударил солдата и сбил его с ног, прежде чем он выстрелил, «последний человек, который выстрелил, нацелился на парня и переместил свое ружье на бегу»: считают, что намерение убить не является убийством; Если человек закладывает яд на пути другого и явно выражает намерение принять его и умереть от него, это не убийство: предположим, что у этого солдата была злоба в своем сердце, и он был полон решимости убить этого мальчика, если он мог, но доказательства очищают его от убийства мальчика, я говорю, признаю, что в его сердце была злоба, но очевидно, что он не убивал ни его, ни какое-либо другое тело, и если вы верите одной части улик, вы должны верить другой, и если у него был злой умысел, эта злоба была безрезультатной; Я не припомню никаких свидетельств, подтверждающих, кто именно стоял последним человеком, кроме одного слева, признав, что он обнаружил очень злой, жестокий и злобный характер, так что вы должны считать, что его дурной характер нельзя приписать другому, никакому другому имел какое-либо намерение такого рода, вся сделка была внезапной, между первым и последним выстрелом был очень короткий промежуток времени, когда было выпущено первое ружье, люди напали на солдат и бросились с их оружием с еще большим насилием, и это способствовало усилению провокации и вызвало у солдат такой неистовый дух мести, что закон принимает во внимание и делает некоторую поправку, и в этом припадке ярости и безумия, я полагаю, он нацелился у мальчика.

Следующий свидетель — Додж, говорит он, около пятидесяти солдат толкали их; теперь свидетель ранее говорит, что было двенадцать матросов с дубинками, но теперь вот еще пятьдесят помощников и подстрекателей, готовых помочь им в случае необходимости; чего теперь ожидать людям? Их дело — убрать себя с дороги; какие-то расчетливые люди у Таун-хауса сказали им не вмешиваться в охрану, но от этих пятидесяти человек вы ничего об этом не слышите; нет, вместо этого они хмыкали и свистели, кричали, черт возьми, огонь! почему ты не стреляешь? Так что они действительно помогали этим двенадцати матросам, совершившим атаку; он говорит, что солдаты толкали людей, чтобы не подпускать их, бросали лед и снежки, и я слышал ледяной треск их ружей, было несколько дубинок, брошенных с значительного расстояния через улицу.Этот свидетель клянется, что он видел снежные шары, брошенные близко перед вечеринкой, и он решил бросить их специально, он видел, как также бросали устричные раковины. Сторож Лэнгфорд более разборчив в своих показаниях и заслуживает особого внимания, потому что совет предназначен для короны, чтобы его показания отличали Киллроя от остальных заключенных и освобождали его от этих оправдательных просьб. , оправдание или оправдание, на которое мы полагаемся для всей партии, потому что у него был предыдущий злой умысел, и отсюда они сделают вывод, что он нацелился на конкретного человека; вы рассмотрите все доказательства в отношении этого отдельно.

Хеммингуэй, кучер шерифа, клянется, что знал Киллроя и что он слышал его слова, что он никогда не упустит возможности стрелять по жителям: это доказывает, что Киллрой имел предвзятую злобу в своем сердце, а не против несчастных людей. которые были убиты, но против жителей в целом, что он имел дух не только турка или араба, но и дьявола; но признав, что это свидетельство буквально истинно, и что у него была вся злоба, которую они хотели бы доказать, тем не менее, если он подвергся нападению в ту ночь и его жизнь была в опасности, он имел право защищать себя так же, как и другого человека; если у него раньше был злой умысел, это не лишает его права защищаться от любого несправедливого агрессора.Но совсем не исключено, что было какое-то недоразумение по поводу этих расплывчатых выражений; возможно, этот человек не имел ни малейшего представления о том, что могут значить его слова; многие люди в своих чашах или в гневе, что является кратковременным приступом безумия, произносили самые необдуманные выражения, у которых вообще не было такого дикого нрава, так что мало веса в выражениях, произнесенных на костре, прежде чем горничная и кучер, где он мог бы считать себя вправе говорить как хулиган, дурак или сумасшедший, сколько ему заблагорассудится, и что из этого не выйдет ничего плохого.Строго говоря, он мог иметь в виду не больше, чем это, что он не упустил бы возможности стрелять по жителям, если бы они атаковали его таким образом, чтобы это оправдало: солдаты иногда избегали возможности стрелять, когда они были оправданы, если бы они стреляли. Я бы порекомендовал им быть нежными во что бы то ни стало, более того, пусть они будут осторожны на свой страх и риск; но все же то, что он сказал, сводится к строгости не более чем этого: «Если жители нападут на меня, я не вынесу от них того, что я уже сделал»; или я не вынесу больше того, что я обязан нести по закону.Несомненно, именно из-за его душевного волнения, возмущения, унижения, горя и стыда он потерпел поражение на Веревочных прогулках; это произошло сразу после того, как здесь был опубликован отчет о драке между солдатами и жителями Нью-Йорка48. Незадолго до 5 марта в этом городе было много шума и в газетах было опубликовано пышное сообщение о том, что победа жителей над солдатами; что, несомненно, вызвало негодование солдат здесь, а также ликование среди некоторых категорий жителей; а колокольный звон здесь, вероятно, был скопирован из Нью-Йорка, что является жалким примером в этом и, по крайней мере, в двух других случаях: поражение солдат на Веревочных прогулках тоже было примерно в то время, и если он после этого употребил такие выражения, в данном случае это не должно иметь большого значения.Едва ли это может служить доказательством того, что он затаил какую-либо устоявшуюся злобу против народа в целом. Другие свидетели представлены, чтобы показать, что Киллрой, помимо общей неприязни ко всем телам, имел особую злобу против мистера Грея, которого он убил, как клянется Лэнгфорд.

Некоторые из свидетелей поклялись, что Грей принимал активное участие в битве на Веревочных тропах и что Киллрой когда-то был там, откуда Совет Короны сделает вывод, что Киллрой, на Кинг-стрит, 5 марта. ночью он знал Грея, которого он видел раньше на Веревочных прогулках, и воспользовался этой возможностью, чтобы утолить его предвзятую злобу; но если все это правда, это не лишит его оправдания, извинения или оправдания, если они у него были.Власть закона такова, что если между двумя произошла злоба, и в отдаленное время после этого они встретились, и один из них нападает на жизнь другого или только нападает на него, и он убивает вследствие этого, закон предполагает убийство было совершено в целях самообороны или по провокации, а не из-за предшествующего злого умысла. Следовательно, если нападение на Киллроя было настолько жестоким, что подвергало его жизнь опасности, у него было такое же право защищаться, как если бы он никогда прежде не замышлял какого-либо злого умысла против людей в целом, или мистера Ф.В частности, серый. Если нападение на него было равнозначно провокации, а не оправданию, его преступлением будет только непредумышленное убийство. Однако не похоже, чтобы он знал мистера Грея; ни один из свидетелей не претендует на то, чтобы сказать, что знал его или когда-либо видел его. Это правда, что они оба были в Веревочных прогулках в одно время, но с каждой стороны было так много бойцов, что маловероятно, чтобы Киллрой знал их всех, и никакие свидетели не говорят, что между ними двумя была какая-то встреча. .В самом деле, возвращаясь к показаниям г-на Лэнгфорда, он говорит, что он не считал, что Киллрой целился в Грея, больше, чем в него, но он прямо говорит, что он не целился в Грея. Лэнгфорд говорит: «У Грея не было палки, он стоял, скрестив руки». Однако этот свидетель, скорее всего, ошибается в этом вопросе и смешивает один раз с другим, ошибка, которую в данном случае допустили многие свидетели, и учитывая смятение и ужас сцены, не вызывает удивления.

Свидетели подтвердили состояние штыка Киллроя, что на следующее утро после 5 марта он был кровавым.Кровь, которую они видели, если таковая была, могла быть вызвана ранением, нанесенным некоторыми штыками во время драки, возможно, в руке мистера Фосдика, или это могло произойти так, как упоминал мой брат ранее. Был отбит хоть один штык, и он мог упасть там, где потом текла кровь убитого человека. Было бы насилием над всеми законами и доказательствами, а также над здравым смыслом и человеческими чувствами, если бы на основании крови на штыке сделать вывод, что он был врезан в мозг мистера Фрэнка.Грей после того, как он был мертв, и сам Киллрой, убивший его.

Молодой мистер Дэвис клянется, что видел Грея в тот вечер, незадолго до стрельбы, что у него под мышкой была палка, и сказал, что пойдет на бунт: «Я рад этому, (то есть там был шумихой) Я пойду и дам им пощечину, если потеряю жизнь «. И когда он был на месте, некоторые свидетели клянутся, что он не действовал в той миролюбивой и наступательной части, как думает Лэнгфорд. Они клянутся, они думали, что он в спиртном — что он бегает, хлопает нескольких человек по плечу и говорит: «Не убегайте» — «они не смеют стрелять.Лэнгфорд продолжает: «Я видел двадцать пять или двадцать мальчиков около Стража — и я говорил с ним и велел ему не бояться». Как случилось, что сторож Лэнгфорд сказал ему, чтобы он не боялся. Разве это обстоятельство не доказывает, что он думал, что существует опасность, или, по крайней мере, что Страж на самом деле был напуган и действительно думал, что находится в опасности. Лэнгфорд продолжает: «Я видел около двадцати или пяти и двадцати мальчиков, которые бреются молодыми». Нас развлекали множеством фраз, чтобы не называть таких людей толпой.- Кто-то называет их бритвенными, кто-то — гениальными. — Простой английский — это джентльмены, скорее всего, разношерстная толпа дерзких мальчишек, негров и молатто, ирландских тигов49 и ландских джек-тарров. Я не могу представить себе толпу людей, если только это имя не будет для них слишком респектабельным: «Солнце не собирается останавливаться и уходить, а реки не пересыхают, потому что 5-го числа в Бостоне была толпа. Марш, который напал на группу солдат. — Такие вещи не новы ни в мире, ни в британских владениях, хотя в этом городе они сравнительно редки и новы.Карр, уроженец Ирландии, часто участвовал в таких нападениях, и действительно, по самой природе вещей, солдаты, расквартированные в густонаселенном городе, всегда вызывают двух толп, а предотвращают одну. — Они жалкие защитники мира!

Лэнгфорд «слышал грохот орудия, но ничего не видел». Этот грохот, должно быть, был очень примечательным, так как его слышали очень многие свидетели, которые не могли понять, что его вызвало. Эти штуки, которые попадали в ружья, производили звук, те, которые попадали в солдат, не производили… Но когда так много вещей было брошено и так многие попали в их ружья, предположить, что никто не поразил их людей, невероятно.Лэнгфорд продолжает: «Грей ударил меня по плечу и спросил, сколько мне платить? Я ответил: «Я не знаю, но я верю, что что-то из этого выйдет со временем». Откуда могло возникнуть это опасение причинения вреда, если бы Лэнгфорд не думал, что нападение, ссора, драка были такими, что спровоцируют солдат стрелять? — «Штык пробил мое пальто и куртку», но солдат не вышел со своего места. Похоже, Лэнгфорд был ближе к вечеринке, чем стал сторожем. Сорок или пятьдесят человек окружают солдат, и еще больше идет с квакерского переулка, а также с других переулков.Солдаты слышали звон колоколов и видели людей, идущих со всех сторон компаса на помощь тем, кто оскорблял, нападал, избивал и оскорблял их — чего им оставалось ожидать, кроме разрушения, если бы они не приняли меры заранее. защищаться?

Пивовар увидел Киллроя и т. Д. видел доктора Янга и т. д. «Он сказал, что людям лучше идти домой». Это был отличный совет, который был счастлив для некоторых из них, если бы они последовали ему, но похоже, что все советы были потеряны для этих людей, они не послушали бы ни одного из того, что им давали на Док-сквер, Роял-обмен-лейн или Кинг-стрит. они были нацелены на нападение и на собственное уничтожение.

Следующим свидетелем, который хоть что-то знает, был Джеймс Бейли, он видел Кэрролла, Монтгомери и Уайта, он видел, как некоторые вокруг Часового вздымают куски льда, достаточно большие и твердые, чтобы поранить любого человека, размером с ваш кулак: один Вопрос в том, атаковали ли Часовой или нет. — Если вам нужны доказательства нападения на него, их достаточно, вот свидетель, житель города, который, конечно, не друг солдатам, поскольку он был задействован против них в Веревочные прогулки; он говорит, что видел двадцать или тридцать вокруг Часового, забрасываемого ледяными кусками величиной с кулак; конечно, ледяные куски такого размера могут убить человека, если они ударили какую-то часть головы.Итак, это была атака на Стража, последствий которой он имел основания опасаться, и с его стороны было благоразумно вызвать Главную гвардию: он отступил, насколько мог, он попытался проникнуть в таможню. -дома, но не смог; затем он позвал гвардию и имел полное право позвать их на помощь; «Он не знал, — сказал он свидетелю, — в чем дело», «но он боялся, что скоро случится беда»; и он мог бы, с таким количеством бритв и гениев вокруг него — способным кидать такие опасные вещи.Бейли клянется, что Монтгомери выстрелил из первого ружья, и что он стоял справа, «следующий за мной человек, я стоял позади него и т. Д.». Этот свидетель определенно не предвзято относится к солдатам, он клянется, он видел человека, подошедшего к Монтгомери с дубиной и сбившего его с ног, прежде чем он выстрелил, и что он не только упал, но и его ружье вылетело из его рук. руку, и как только он поднялся, он поднял ее и выстрелил. Если он был сбит с ног на своем посту, если бы у него не было оснований думать, что его жизнь в опасности, или это не подняло его страсти и не заставило его врасплох; так что это не может быть больше, чем непредумышленное убийство.

Когда толпа кричала и кричала, угрожая жизни, все звенели в колокола, свист толпы кричал и трескался, как индейский вопль, люди со всех сторон бросали все виды мусора, которые они могли подобрать на улице, а некоторые находились совсем на другой стороне улицы, бросая дубинки на всю вечеринку, в частности Монтгомери, ударил дубинкой и сбил с ног, и как только он смог подняться и поднять свой огнестрельный ружье, другая дубинка издалека ударила его в грудь или плечо, что он мог сделать? Ожидаете ли вы, что он должен вести себя как философ-стоик, заблудший в апатии? Терпеливый, как Эпиктат, когда его хозяин ломал ему ноги дубиной? 50 Невозможно признать его виновным в убийстве.Вы должны предположить, что он лишен всех человеческих страстей, если вы не думаете, что он, по крайней мере, спровоцирован, брошен врасплох и произвел на него настоящий фурор таким обращением.

Бейли «Видел Молатто за семь или восемь минут до выстрела во главе двадцати или тридцати моряков в Корн-Хилл, и у него была большая дровяная палка». Таким образом, этот Аттакс, судя по показаниям Бейли по сравнению со свидетельством Эндрю и некоторых других, похоже, взял на себя роль героя ночи; и возглавить эту армию со знаменами, чтобы сформировать их в первую очередь на площади Док-сквер и вывести их на Кинг-стрит со своими дубинками; они прошли по главной улице к Главной гвардии, чтобы атаковать.Если это не было незаконным собранием, его никогда не было в мире. Аттакс со своими мирмидонами заходит за угол Джоксона [Джексона] и спускается на вечеринку у сторожевой будки; когда солдаты оттеснили людей, этот человек со своим отрядом закричал, не бойтесь их, они не смеют стрелять, убивают их! убей их! опрокиньте их! И он пытался выбить им мозги. Ясно, что солдаты не покидали своего поста, а кричали людям, стойте: теперь, когда это подкрепление спускается под командованием толстого парня Молатто, самого взгляда которого было достаточно, чтобы напугать любого человека, даже если он этого не сделал. солдат тогда бояться? У него хватило стойкости, чтобы напасть на них, и одной рукой он схватился за штык, а другой сбил человека с ног: это было поведение Аттакса, чье безумное поведение, по всей вероятности, вызвало ужасную бойню ту ночь, в основном, следует приписать.И именно так часто поступали с этим городом; Карр из Ирландии и Атакс из Фрамингема, оказавшись здесь, выступят против их легкомысленных предприятий во главе такой черни негров и т. д. поскольку они могут собирать вместе, и тогда у них нет недостатка в людях, которые приписывают все свои дела добрым людям города.

Г-н Адамс приступил к подробному рассмотрению каждого свидетеля, представленного со стороны короны; и пытался доказать на основании свидетельств той стороны, которые не могли быть оспорены советом в пользу короны, что нападение на партию было достаточно опасным, чтобы оправдать заключенных; по крайней мере, чтобы это было достаточно провокационным, чтобы свести преступление к непредумышленному убийству даже тех двоих, убийство которых должно было быть доказано.Но было бы слишком сильно раздувать эту публикацию, если бы включать его наблюдения в целом, и в этом меньше необходимости, поскольку они, вероятно, придут в голову каждому, кто внимательно читает свидетельства. Затем он приступил к рассмотрению показаний свидетелей заключенных, которые также должны быть опущены: And conc [l] uded,

Я не буду больше распространять свидетельства, но представлю их вам. — Факты — вещь упрямая; и какими бы ни были наши желания, наши наклонности или диктат наших страстей, они не могут изменить состояние фактов и доказательств: закон также не менее стабилен, чем факт; если было совершено нападение с целью поставить под угрозу их жизнь, закон ясен, они имели право убивать в свою защиту; если это не было настолько серьезным, чтобы подвергнуть их жизнь опасности, но если бы они вообще подверглись нападению, ударам и жестокому обращению с любыми ударами, снежными шарами, устричными ракушками, золой, дубинками или палками любого вида; это была провокация, для которой закон сводит убийство к непредумышленному убийству, принимая во внимание те страсти в нашей природе, которые невозможно искоренить.Вашей откровенности и справедливости я подчиняюсь заключенным и их делу.

Закон, во всех превратностях правления, колебаниях страстей или взлетах энтузиазма, будет сохранять устойчивый неизменный курс; он не подчинится неопределенным желаниям, фантазиям и вспыльчивым нравам мужчин. Говоря словами великого и достойного человека, патриота и героя, просвещенного друга человечества и мученика свободы; Я имею в виду Алджернона Сидни, который с самого раннего детства искал спокойного уединения под тенью древа свободы своим языком, пером и мечом: «Закон, — говорит он, — не может нарушить никакая страсть.В нем нет желания и страха, похоти и гнева. Это menc sine effectu; письменная причина; сохраняя некоторую меру божественного совершенства. Он не предписывает то, что нравится слабому, немощному человеку, но, не обращая внимания на людей, повелевает добру и наказывает за зло всех, будь то богатые или бедные, высокие или низкие, — это глухой, неумолимый, непреклонный. 51 С одной стороны, он неумолим для криков и стенаний узников; с другой — глухой, глухой, как гадюка на крики народа.

Иней древнего мореплавателя (текст 1834 г.) по…

Аргумент

Как корабль, миновавший Линию, штормом отогнал холодную Страну к Южному полюсу; и как оттуда она взяла курс на тропические широты Великого Тихого океана; и о странных вещах, которые произошли; и каким образом Ансьент Маринер вернулся в свою страну.

ЧАСТЬ I

Это древний Моряк,

И он останавливает одного из трех.

«Клянусь твоей длинной седой бородой и блестящими глазами,

Итак, почему ты меня остановишь?

Двери Жениха широко распахнуты,

А я ближайший родственник;

Гостей встречают, праздник назначен:

Пусть послышится веселый гул.«

Он держит его своей тощей рукой,

« Там был корабль, — сказал он.

‘Постой! Отпусти меня, седобородый гагар!

Eftsoons его рука уронила он.

Он держит его сверкающим оком —

Свадебный гость остановился,

И слушает, как трехлетний ребенок:

У моряка есть воля.

Свадебный гость сел на камень:

Он не может выбирать, но слышит;

И так говорил об этом древнем человеке,

Яркоглазый Моряк.

«Корабль приветствовали, гавань очистилась.

Солнце взошло слева,

Он вышел из моря!

И он светил ярко, и справа

Спустился в море.

Все выше и выше с каждым днем,

До мачты в полдень —

Гость на свадьбе бил себя в грудь,

Ибо он слышал громкий фагот.

Невеста вошла в залу,

Она красная, как роза;

Кивают перед ней

Веселые менестрели.

Свадебный гость бил себя в грудь,

И все же он не может выбирать, но слышит;

И так говорил об этом древнем человеке,

Яркоглазый Моряк.

И вот пришел ШТУРМ-ВЗРЫВ, и он

Был тираническим и сильным:

Он ударил своими летящими крыльями,

И погнался за нами на юг.

С наклонными мачтами и наклонным носом,

Как тот, кто преследовал с криком и ударом

Все еще ступает в тени своего врага,

И вперед наклоняет голову,

Корабль двигался быстро, громко ревел взрыв,

И мы бежали на юг.

И вот пришел и туман, и снег,

И стало чудовищно холодно:

И проплыл лед с высотой мачты,

Зеленый, как изумруд.

И сквозь сугробы снежные скалы

Мрачный блеск:

Ни фигур людей, ни зверей, которых мы не видим —

Лед был весь между ними.

Лед был здесь, лед был там,

Лед был кругом:

Он трещал и рычал, ревел и завывал,

Как шум в болоте!

Наконец-то пересек Альбатрос,

Несмотря на туман, он пришел;

Как будто это была христианская душа,

Мы приветствовали ее во имя Бога.

Он ел ту пищу, которую никогда не ел,

И летал туда-сюда.

Лед раскололся ударом грома;

Рулевой провел нас!

И задул хороший южный ветер;

Альбатрос последовал за ним,

И каждый день, поесть или поиграть,

Пришел к моряку!

В тумане или облаке, на мачте или саване,

Он сидел на вечерне девять;

Пока всю ночь сквозь туман-дым белый,

Сиял белый лунный свет.«

» Боже, храни тебя, древний мореплаватель!

От бесов, которые так терзают тебя! —

Почему ты так выглядишь? — Из своего арбалета

я выстрелил в АЛЬБАТРОСС.

ЧАСТЬ II

Солнце теперь встало справа:

Из моря вышел он,

Все еще скрывался в тумане, а слева

Спустился в море.

И добрый южный ветер все еще дул сзади,

Но ни одна сладкая птичка не последовала,

Ни дня, чтобы поесть или поиграть

Пришел к моряку!

И я сделал адскую вещь,

И это сработало, горе:

Как бы то ни было, я убил птицу

От этого подул ветер.

Ах, негодяй! сказали они, птица, которую нужно убить,

Это подняло ветерок!

Ни тусклое, ни красное, как голова Бога,

Славное восстание Солнца:

Тогда все утверждали, что я убил птицу

Это принесло туман и туман.

«Правильно, сказали они, таких птиц убивать,

Которые приносят туман и туман.

Дул легкий ветерок, полетела белая пена,

Борозда прошла свободно;

Мы были первыми, кто ворвался в это тихое море.

.

Ветер опустил вниз, паруса упали,

‘Это было грустно, насколько это было печально;

И мы говорили только чтобы нарушить

Морская тишина!

Все в жарком и медном небе,

Кровавое Солнце, в полдень,

Прямо над мачтой действительно стояло,

Не больше Луны.

День за днем, день за днем,

Мы застряли, ни дыхания, ни движения;

Простаивает, как раскрашенный корабль

На раскрашенном океане.

Вода, вода везде,

И все доски усались;

Вода, вода везде,

Ни капли для питья.

Гнило очень глубоко: Христос!

Вот и должно быть!

Да, скользкие твари ползали ногами

По слизистому морю.

О, о, в катушке и бегстве

Ночью плясали смертельные огни;

Вода, как масло ведьмы,

Горело зеленым и синим и белым.

И некоторые в мечтах были уверены

Духа, который так мучил нас;

На глубине девяти саженей он преследовал нас

Из страны тумана и снега.

И всякий язык от сильной засухи

засох до корня;

Мы не могли говорить, как если бы

Нас задушили копотью.

А! ну день! какая злоба выглядит

Неужели я от старых и молодых!

Вместо креста Альбатрос

На шею мне повесили.

ЧАСТЬ III

Прошло утомительное время. Каждое горло

Пересохло, и каждый глаз остекленел.

Утомительное время! утомительное время!

Как остекленели каждый усталый глаз,

Глядя на запад, я увидел

Что-то в небе.

Сначала показалось маленьким пятнышком,

А потом показалось туманом;

Он двигался и двигался и, наконец, принял

Определенную форму, я думаю.

Пятнышко, туман, форма, я знаю!

И все же он все приближался и приближался:

Как будто он уклонился от водяного духа,

Он нырнул, повернул и повернул.

С незащищенным горлом, с запеченными черными губами,

Мы не могли ни смеяться, ни плакать;

Мы стояли немые сквозь засуху!

Я укусил руку, я сосал кровь,

И закричал: Парус! парус!

С незащищенным горлом, с запеченными черными губами,

Агапе, они услышали мой звонок:

Грамерси! они от радости ухмыльнулись,

И вдруг у них перехватило дыхание.

Как пили все.

Смотрите! видеть! (Я плакал) она больше не теребит!

Сюда, чтобы работать нам, благо;

Без ветра, без прилива,

Стоит с вертикальным килем!

Западная волна была сплошным пламенем.

День был близок к завершению!

Почти на западной волне

Покоилось широкое яркое Солнце;

Когда эта странная фигура внезапно проехала

Между нами и Солнцем.

И прямо Солнце было усеяно прутьями,

(Мать Небесная пошли нам милость!)

Как будто через решетку темницы он всматривался

С широким пылающим лицом.

Увы! (подумал я, и мое сердце громко забилось)

Как быстро она приближается и приближается!

Неужели те ее паруса , которые смотрят на Солнце,

Как беспокойные паутинки?

Неужели те ее ребер через которые Солнце

Вглядывались, как сквозь решетку?

И эта Женщина — вся ее команда?

Это СМЕРТЬ? а их двое?

СМЕРТЬ — супруг этой женщины?

Ее губ были красными, ее взглядов были свободными,

Ее локоны были желтыми, как золото:

Ее кожа была белой, как проказа,

Ночная кобыла ЖИЗНЬ В СМЕРТИ была она,

Которая холодом густит мужскую кровь.

Пришел голый туш,

И двое бросали кости;

‘Игра готова! Я выиграл! Я выиграл! ‘

Произнесла она и трижды свистнула.

Обод Солнца опускается; звезды выбегают;

Одним шагом наступает тьма;

С далеким шепотом, над морем,

Выстрелил призрак-лай.

Мы слушали и искоса смотрели вверх!

Страх в моем сердце, как в чашке,

Моя жизненная кровь, казалось, потекла!

Звезды были тусклыми и густыми в ночи,

Лицо рулевого при его фонаре сияло белым;

С парусов капала роса —

До глыбы над восточной полосой

Роговая Луна с одной яркой звездой

В нижней части.

Один за другим, звездной Луной,

Слишком быстро для стона или вздоха,

Каждый повернул лицо в ужасной боли,

И проклял меня своим глазом.

Четыре раза пятьдесят живых людей,

(И я не слышал ни вздоха, ни стона)

С тяжелым ударом, безжизненный комок,

Они падали один за другим.

Души вылетели из своих тел, —

Они бежали в блаженство или в горе!

И каждая душа прошла мимо меня,

Как свист моего арбалета!

ЧАСТЬ IV

«Боюсь тебя, древний мореплаватель!

Боюсь твоей тощей руки!

А ты длинный, длинный и коричневый,

Как и морской песок с ребрами.

Я боюсь тебя и твоего сияющего глаза,

И твоей тощей, такой коричневой руки »-

Не бойся, не бойся, Гость свадьбы!

Это тело не упало.

Один, один, все, совсем один,

Один на широком, широком море!

И ни один святой не сжалился над

Душа моя в агонии.

Сколько мужчин, как красиво!

И лгали все мертвые:

И тысяча тысяч слизистых

Проживали; и я тоже.

Я посмотрел на гниющее море,

И отвел глаза;

Я посмотрел на гниющую колоду,

И там лежали трупы.

Я смотрел на небо и пытался молиться;

Но или когда-нибудь у молитвы был поток,

Пришел злой шепот и сделал

Мое сердце сухим, как прах.

Я закрыл свои веки и держал их закрытыми,

И шары, как пульс, бились;

Для неба и моря, и моря и неба

Лежал мертвым, как груз на моем усталом глазу,

И мертвые были у ног моих.

Холодный пот стекал с их конечностей,

Ни гнили, ни воняли:

Взгляд, которым они смотрели на меня

Никогда не уходил.

Проклятие сироты утащит в ад

Дух свыше;

Но ох! ужаснее этого

Проклятие в глазах мертвеца!

Семь дней, семь ночей, я видел это проклятие,

И все же я не мог умереть.

Движущаяся Луна поднялась по небу,

И нигде не остановилась:

Она медленно поднималась,

И звезда или две рядом —

Ее лучи отражали знойную магистраль,

Как апрельский изморозь;

Но там, где лежала огромная тень корабля,

Очарованная вода горела всегда

Тихий и ужасно красный.

За тенью корабля,

Я наблюдал за водяными змеями:

Они двигались по сияющим белым следам,

И когда они встали на дыбы, свет эльфийки

Упал седыми хлопьями .

В тени корабля

Я наблюдал за их богатой одеждой:

Синий, глянцево-зеленый и бархатно-черный,

Они свернулись и поплыли; и каждый трек

Был вспышкой золотого огня.

О счастливые живые существа! без языка

Их красота могла бы заявить:

Источник любви хлынул из моего сердца,

И я благословил их, не подозревая:

Конечно, мой добрый святой сжалился надо мной,

И я благословил их не подозревая.

В тот самый момент, когда я мог молиться;

И с шеи так свободно

Альбатрос упал, и затонул

Как свинец в море.

ЧАСТЬ V

Ой, спи! это нежная вещь,

Любимая от полюса до полюса!

Хвала Мэри Куин!

Она послала нежный сон с Небес,

Это скользнуло в мою душу.

Глупые ведра на палубе,

То, что так долго оставалось,

Мне приснилось, что они были наполнены росой;

А когда проснулся, пошел дождь.

Мои губы были влажными, мое горло было холодным,

Моя одежда вся была сырой;

Конечно, я был пьян во сне,

И все же мое тело пил.

Я двигался и не чувствовал своих конечностей:

Я был таким легким — почти

Я думал, что умер во сне,

И был благословенным призраком.

И вскоре я услышал рев ветра:

Он не приходил год;

Но своим звуком сотрясал паруса,

Такие тонкие и чистые.

Верхний воздух ожил!

И сотня огненных флагов сияет,

Взад и вперед они торопились!

И туда-сюда, и туда-сюда,

Бледные звезды танцевали между ними.

И ветер ревел громче,

И паруса вздохнули, как осока,

И лил дождь из одного черного облака;

Луна была на краю.

Густое черное облако было расслоено, но все еще

Луна была на его стороне:

Как вода, вырвавшаяся из какой-то высокой скалы,

Молния упала без зазубрин,

Река крутая и широкий.

Громкий ветер так и не достиг корабля,

Но вот корабль двинулся дальше!

Под молнией и луной

Мертвецы застонали.

Они стонали, шевелились, все встали,

Ни молчали, ни шевелили глазами;

Было странно даже во сне.

Увидеть воскресение этих мертвецов.

Рулевой управлял, судно шло;

Но ни разу не подул ветер;

Все моряки работают на веревках,

Там, где они обычно делали;

Они подняли свои конечности, как безжизненные инструменты —

Мы были ужасной командой.

Тело сына моего брата

Стоял рядом, колено к колену:

Тело и я тянули за одну веревку,

Но он мне ничего не сказал.

«Боюсь тебя, древний мореплаватель!»

Успокойся, Гость свадьбы!

«Это были не те души, которые бежали от боли,

Которые снова пришли к своим трупам,

Но отряд духов благословил:

Ибо, когда рассвело — они опустили руки,

И скопились вокруг мачты;

Сладкие звуки медленно поднимались из их уст,

И исходили из их тел.

Вокруг, вокруг, каждый сладкий звук летел,

Потом к Солнцу устремился;

Медленно звуки вернулись снова,

То смешанные, то один за другим.

Иногда падая с неба

Я слышал пение небесного жаворонка;

Иногда все маленькие птички,

Как они, казалось, наполняли море и воздух

Своим сладким жаргоном!

А теперь как все инструменты,

Теперь как одинокая флейта;

И теперь это песня ангела,

Это заставляет небеса безмолвно.

Прекратилось; все еще паруса

Приятный шум до полудня,

Шум, как скрытый ручей

В июньский месяц, покрытый листвой,

Что до спящего леса всю ночь

Сингет тихая мелодия.

До полудня мы спокойно плыли,

И все же ветерок не дышал:

Корабль медленно и плавно шел,

Двигался вперед снизу.

Под килем глубиной девять саженей,

Из страны тумана и снега,

Дух скользнул: и именно он

заставил корабль уйти.

Паруса в полдень остановились,

И корабль тоже остановился.

Солнце, прямо над мачтой,

Прикрепило ее к океану:

Но через минуту она пошевелилась,

Коротким беспокойным движением —

Половина назад и вперед ее длина

Коротким беспокойным движением.

Потом, как лапая лошадь, отпустила,

Она сделала внезапный прыжок:

Она залила мою голову кровью,

И я упал на землю.

Как долго я пролежал в таком же положении,

Я не должен объявлять;

Но прежде чем моя живая жизнь вернулась,

Я услышал и в душе различил

Два голоса в воздухе.

«Это он?» — спросил один из них: «Это тот человек?

Тем, кто погиб на кресте,

Он упал своим жестоким луком

Безобидный Альбатрос.

Дух, пребывающий в одиночестве

В стране тумана и снега,

Он любил птицу, которая любила человека

Которая стреляла в него из лука ».

Другой был более мягким голосом,

Мягким, как медовая роса:

Он сказал: «Человек совершил покаяние,

И покаяние сделает больше».

ЧАСТЬ VI

Первый голос

«Но скажи мне, скажи мне! Говори еще раз,

Твоя мягкая реакция возобновляется —

Что заставляет этот корабль двигаться так быстро?

Что делает океан? ‘

Второй голос

По-прежнему как раб перед своим господином,

Океан не имеет ветра;

Его большой ясный глаз бесшумно

На Луну брошено —

Если он может знать, куда идти;

Потому что она ведет его гладко или мрачно.

Смотри, брат, смотри! как милостиво

Она смотрит на него сверху вниз ».

Первый голос

«Но почему этот корабль едет так быстро,

Без волн и ветра?»

Второй голос

‘Воздух отсекается раньше,

И закрывается сзади.

Лети, брат, лети! выше, выше!

Или мы опоздаем:

Медленно и медленно этот корабль будет идти,

Когда транс Моряка утихнет.’

Я проснулся, и мы плыли по

Как в хорошую погоду:

‘ Это была ночь, спокойная ночь, луна стояла высоко;

Мертвецы стояли вместе.

Все вместе стояли на палубе,

Для слесаря ​​подземелий:

Все устремили на меня свои каменные глаза,

То, что на Луне действительно блестело.

Боль, проклятие, от которого они умерли,

Никогда не умирали:

Я не мог оторвать глаз от их,

И не поднял их на молитву.

И вот это заклинание было мгновенным: еще раз

Я смотрел на зеленый океан,

И смотрел далеко вперед, но мало видел

Из того, что еще видели —

Как тот, что на пустынная дорога

Идет в страхе и ужасе,

И, однажды повернувшись, идет дальше,

И не поворачивает более головы;

Потому что он знает, ужасный злодей

Идет позади него, шагает.

Но вскоре на меня подул ветер,

Ни звука, ни движения:

Его путь лежал не по морю,

В ряби или в тени.

Он поднял мне волосы, он распахнул мне щеку

Как весенний луг —

Он странно смешался с моими страхами,

И все же это было похоже на гостеприимство.

Быстро, стремительно полетел корабль,

И все же она плыла мягко:

Сладко, сладко подул ветерок —

Он подул только на меня.

Ой! мечтайте о радостях! это действительно

Я вижу верхнюю часть маяка?

Это холм? это Кирк?

Это моя собственная страна?

Мы плыли над гаванью,

И я с рыданиями молился…

О, дай мне проснуться, Боже мой!

Или дайте мне спать постоянно.

Гавань-бухта была прозрачной, как стекло,

Так гладко она была усыпана!

И на заливе лежал лунный свет,

И тень Луны.

Скала ярко сияла, а кирк не меньше,

То, что стоит над скалой:

Лунный свет, погруженный в тишину

Устойчивый флюгер.

И залив был белым с безмолвным светом,

До тех пор, пока не поднялся из него,

Многочисленные формы, которые были тени,

Пришли малиновые цвета.

Немного поодаль от носа

Эти малиновые тени были:

Я обратил свой взор на палубу —

О Господи! что я там видел!

Каждый труп лежал ровным, безжизненным и плоским,

И, клянусь святым крестом!

Человек весь свет, человек-серафим,

На каждом трупе стоял.

Этот отряд серафимов, каждый махнул рукой:

Это было райское зрелище!

Они стояли как сигналы на землю,

Каждый прекрасный свет;

Этот отряд серафимов, каждый махнул рукой,

Никакого голоса они не передавали —

Никакого голоса; но ох! тишина затихла

Как музыка в моем сердце.

Но вскоре я услышал рывок весел,

Я услышал приветствие лоцмана;

Моя голова была случайно отвернута

И я увидел, как появилась лодка.

Летчик и мальчик Летчика,

Я слышал, как они быстро приближаются:

Дорогой Господь Небесный! это была радость

Мертвецов взорвать не удалось.

Я увидел третьего — я услышал его голос:

Это хорошо Отшельник!

Он громко поет свои благочестивые гимны

То, что он творит в лесу.

Он пронзит мою душу, он смоет

Кровь Альбатроса.

ЧАСТЬ VII

Это добро Отшельника живет в том лесу

Который спускается к морю.

Как громко он возвышает свой сладкий голос!

Он любит разговаривать с маринерами

Они приезжают из далекой страны.

Он стоит на коленях утром, в полдень и в канун —

У него пухлая подушка:

Это мох, который полностью скрывает

Старый гнилой дубовый пень.

Лодка приблизилась: я слышал, как они говорили,

«Как это странно, я думаю!

Где эти огни такие многочисленные и светлые,

Этот сигнал сделан, но сейчас? ‘

«Странно, клянусь!» Отшельник сказал:

«И они не ответили на наше приветствие!

Доски выглядели покоробленными! и посмотрите эти паруса,

Какие они тонкие и серьезные!

Ничего подобного я не видел,

Разве что

Коричневые скелеты опаздывающих листьев

Мой лесной ручей вдоль;

Когда плющ облеплен снегом,

И совенок кричит на волка внизу,

Которая поедает детенышей волчицы.’

‘ Уважаемый Господь! у него дьявольский вид —

(Пилот ответил)

Меня боятся »-« Давай, давай! »

весело сказал Отшельник.

Лодка подошла ближе к кораблю,

Но я ни говорил, ни шевелился;

Лодка подошла вплотную к кораблю,

И прямо послышался звук.

Под водой он грохотал,

Еще громче и ужаснее:

Он достиг корабля, он разделил залив;

Корабль рухнул свинцом.

Ошеломленный этим громким и ужасным звуком,

Которое ударило небо и океан,

Как тот, кто тонул семь дней

Мое тело лежало на плаву;

Но стремительный, как сон, я сам обнаружил

В лодке лоцмана.

На водовороте, в котором затонул корабль,

Лодка закружилась;

И все было по-прежнему, за исключением того, что холм

говорил о звуке.

Я пошевелил губами — Пилот завизжал

И упал в припадке;

Святой Отшельник поднял глаза,

И помолился там, где сидел.

Я взялся за весла: Мальчик лоцмана,

Кто теперь безумно ходит,

Смеялся долго и громко, и все это время

Его глаза метались взад и вперед.

‘Ха! ха! ‘ — сказал он, — все ясно,

Дьявол умеет грести.’

И вот, все в моей стране,

Я стоял на твердой земле!

Отшельник вышел из лодки,

И еле стоял.

«О пронзите меня, пронзите меня, святой человек!»

Отшельник скрестил лоб.

«Скажи скорее, — сказал он, — я приказываю тебе сказать…

Что ты за человек?»

Сразу же эта моя рама была вырвана

С ужасной агонией,

Что заставило меня начать свой рассказ;

И тогда это оставило меня на свободе.

С тех пор, в неопределенный час,

Эта агония возвращается:

И пока моя страшная история не будет рассказана,

Это сердце во мне горит.

Я прохожу, как ночь, с земли на землю;

У меня странная речь;

В тот момент, когда я вижу его лицо,

Я знаю человека, который должен меня слышать:

Ему я рассказываю свою историю.

Какой громкий шум вырывается из этой двери!

Там свадебные гости:

А в беседке невеста

И девицы поют:

И послушайте в венский колокольчик

Который побуждает меня к молитве!

Гость свадьбы! эта душа была

Одна на большом море:

Так одиноко, что сам Бог

Казалось, что там мало.

О слаще брачного пира,

‘Это слаще мне далеко,

Идти вместе в кирк

С хорошей компанией! —

Идти вместе к кирку,

И все вместе молятся,

Пока каждый к своему великому Отцу склоняется,

Старики, и младенцы, и любящие друзья

И юноши и девушки веселые!

Прощай, прощай! но это я говорю

Тебе, свадебный гость!

Хорошо молится, любящий хорошо

И человек, и птица, и животное.

Лучше всего молится, любящий лучше

Все, великое и малое;

Дорогому Богу, любящему нас,

Он создал и любит всех.

Моряк, чей глаз светлый,

Чья борода от возраста седая,

Ушел: а теперь Гостья на свадьбе

Отвернулся от дверей жениха.

Он пошел, как ошеломленный,

И потерял рассудок:

Более грустный и мудрый человек,

Он встал завтра утром.

Отрывок: «Портреты монстров» Дель Саматар и София Саматар

Этот отрывок из книги Monster Portraits , написанной Софией Саматар и иллюстрированной Дель Саматар, которая выходит на этой неделе в издательстве Rose Metal Press. Также мы публикуем обзор Дезирины Боскович.

— Редакторы

Собиратель сокровищ

Собиратель сокровищ

У Коллекционера сокровищ есть умные руки, чтобы держать вас.В замороженной камере пахнет мышами. В колдовский час Коллекционер надевает отороченный мехом плащ. Собиратель сокровищ пьет чизан. Ночь длинная, труд Коллекционера тяжелый. Вселенная не будет лежать на месте.

ФИГУРА КОЛТА С МУЖСКИМ ЛИЦОМ

ФИГУРА КРЫЛОГО МОНСТРА

Вы уступаете Цветному .

ФИГУРА ЧУДОВИЩАЯ СВИНЬЯ, РОЖДЕННАЯ В МЕТЦЕ В ЛОРРЕИНЕ

ИЗОБРАЖЕНИЕ ТРИТОНА И СИРЕНЫ НА НИЛЕ

Лондон, станция метро, ​​197_ год.Странный англичанин хватает моего отца за плечи. Он целует моего отца в обе щеки. Англичанин в восторге. «Ах, вы абиссинец? Какой великолепный вид! »

ФИГУРА РЕБЕНКА, ЧАСТЬ СОБАКИ

ДВЕ ФИГУРКИ, ОДНА ИЗ ПУШЕВОЙ ДЕВУШКИ, А ДРУГАЯ РЕБЕНКА, ЧЕРНОГО ИЗ-ЗА ВООБРАЖЕНИЯ ИХ РОДИТЕЛЕЙ

Они сохранили свой привлекательный характер повсюду и в суровых условиях йоркширского климата вели себя весьма достойно. .

Коллекционер сотрясает вселенную и заставляет ее лечь плашмя. Вселенная кричит, как раненый ребенок.

ФИГУРКА РЕБЕНКА НА СПИНЕ ЖИВОЙ ЗМЕИ

ФИГУРА МОНСТРА С РОГОМ ИЛИ В КАПЮШЕ

Амбруаз Паре был французским хирургом-парикмахером, родившимся в 1510 году. Он был пионером в области медицины полей сражений. Особенно хорошо ему удавалось лечить раны, которые он лечил древнеримским способом, используя масло розы, яичный белок и скипидар. Он также был отличным коллекционером.Его книга Des monstres et prodiges представляет собой иллюстрированный сборник монстров своего времени. Его цель, объясняет переводчик, заключалась в том, чтобы путем накопления данных обнаружить , почему нормальное явление не произошло .

ФИГУРКА ДЕВУШКИ С ДВУМЯ ГОЛОВАМИ

Думаю, я бы понравился Амбруазу Паре. Я неплохо говорю по-французски. Думаю, я бы произвел на него впечатление. «Почему не произошло нормального?» В конце концов, это вопрос, который волновал меня с детства.Думаю, Амбруаз Паре подал бы мне один из своих коктейлей, в то время как я вел себя весьма достойно. Думаю, он бы попросил меня сесть на его столик. Думаю, он сделал бы со мной что-нибудь ужасное с щипцами.

Согласно логике сбора, монстр всегда принадлежит другим.

ФИГУРА ОЧЕНЬ ЧУДОВИЩАЯ ЖИВОТНАЯ, РОЖДЕННАЯ В АФРИКЕ

Боюсь, Амбруазу Паре понравилась бы эта книга.

В области языка противоположностью монстра является каталог.

Безымянный

Безымянный

На полях Сойного она пошла резать цветы. Она сказала, что может взять меня с собой. Я сказал да. Я объяснил, что это то, что монстры говорят себе в зеркало: да. да .

На улице сейчас очень нежно.

Белый туман заполнил долину. Она объяснила, что это река плавающих семян. Семена ждали прорастания пятьсот лет. Среди них стояли несколько белых берез и развалины небольшого здания, возможно, святыни.

Есть абсолютные места, где время останавливается. В них нет ничего хорошего. Ты не можешь дышать. Против них мы вызываем вызывающее благоговение перед телом.

Задержи дыхание, прошептала она. Ночь была синей и совершенно тихой. Я понял, что мы проезжаем плохое место. Удача, тяжелая удача пройти. В освещенном окне ребенок в очках читал лекцию с трибуны из ящиков.

Когда мы подошли к другой стороне, я рассказал ей историю:

«Все были пьяны.Они пытались выяснить, был ли я métisse или chabine . Métisse темнокожий с европейскими чертами, chabine светлокожий с африканскими чертами. Деревья вздыхали в ночи за стойкой бара ».

Такая подробная расовая картография. Иногда, сказал я ей, штормы были настолько сильными, что можно было подумать, что весь остров погрузится под воду.

Она повела меня посмотреть на ее любимое место — стену цвета артишоков.Куда бы она ни пошла, она сияла, как огонь и снег.

Святой, святой, святой Господь, сохраняющий всю противоречивую составляющую моего существа .

И яркое озеро. И розовые бабочки на горизонте. Холмы, пахнущие яблоками и молоком. Холод под каменным портиком. Мост. Поезд в ночи подобен ожерелью из турмалинов.

ЭТО МОЕ ИМЯ:

Она написала эти слова и свое имя на стене цвета артишока много лет назад, когда боялась путешествовать.Раньше она так боялась, что едва могла выйти из дома. Несколько лепестков усеяли ее бока, яркие, как человеческая кровь. «Разве вы не хотите знать, как они решили меня называть, — спросил я, — métisse или chabine ?» «Нет», — засмеялась она. Вечером она повела меня встречать поезд. На мне были сетчатые перчатки, чтобы скрыть забинтованные руки.

Ее дыхание озарило всю улицу.

Свет — это вещь, но освещение — это отношения.

Доктор

Монстры сострадания

Пришлось пойти к врачу.Его офис находился за большой деревянной дверью в районе, известном как Обморок. Дверь была так сильно вырезана, что мне потребовалось некоторое время, чтобы найти ручку, поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы заглянуть под плоскости света. «У меня кашель, — объяснил я, — и эти розовые лучи света преследуют меня повсюду». Я махнул рукой на свет. Плоть покраснела. В лучах я мог видеть лицо доктора, незапамятное и печальное, панцирь, очень похожий на резные фигурки на его двери.

«Пожалейте меня.Он велел мне лечь на ковер. Пока он варил травы, я думал о сострадании. Плачет по ветру двести лет. Проклятый творец! Почему ты сформировал такое ужасное чудовище, что даже отвернулся от меня с отвращением?

Гротеск путает категории. Один из способов это сделать — сжатие во времени. Представьте себе личиночное существо с полностью развитыми глазами. Представьте себе молодость, раздавленную возрастом, уродливую историю жизни. Гигантский младенец или похожий на маленького старичка.

В восьмидесятые были все эти фотографии голодающих эфиопских детей. Длинные пальцы, хрупкие, как выдувное стекло, головы. Обычно гротеск вызывает реакцию тошноты или похотливого влечения, но маленькие голодные дети должны были вызывать сострадание. Думаю, это сработало. У меня всегда было чувство паники, когда я их видел, они были так близки мне. Своеобразная вина выжившего. Сострадание, да, но отвращение тоже, и стыд как мост между ними. Ощущение иглы в глазу.

Мы — мир . Какая ужасная песня. Вот вам гротеск. По какой-то причине мы всегда ссорились, когда появлялся Уилли Нельсон. Мой брат мог идеально имитировать его голос.

Насколько я помню, мы были очень веселыми детьми.

Доктор подошел со своей миской, розовой на свету.

«Накорми меня». Умирает ребенок. Мой друг протестовал против гибели палестинских детей. Кто-то ответил: «Вы хотите, чтобы израильские дети умирали». «Это чудовищно, — ответила она ему, — чудовищно говорить.«Долгое время я пытался придумать слово, которое могло бы заменить слово« чудовищный ». Ужасный? Беспощадный? Жестокий? Но только «чудовищный» действительно выразил то, где он поставил себя со своими словами: за стеной. Предположив, что она не будет сочувствовать ребенку, что она будет желать смерти детей, он стал тем, к кому мы никогда не сможем сострадать.

Я начал пить из миски. Под кожей началось покалывание. Я понял, что у меня была реакция.

Это чудовище вызывает в равной мере как сострадание, так и его противоположность.

Я понял, что надо все это выпить.

Примечания

Текст с заглавной буквы взят из списка иллюстраций в книге Амбруаза Паре, О чудовищах и чудовищах, . 1573. Перевод Дженис Л. Паллистер, University of Chicago Press, 1982.

Вы уступаете Цветному . Бесси Хед, Вопрос власти . Heinemann, 1974. стр. 127.

Держали… похвально . Отчет менеджера выставки.Большая Брэдфордская выставка, Брэдфорд, Англия, 1904. Цитируется по Энн Бишоп, «Мемориальный зал Картрайт и Великая Брэдфордская выставка 1904 года». Брэдфордский антикварий , третья серия, т. 4, 1989, pp. 26–38. В докладе говорится о жителях «Сомалийской деревни», самой популярной экспозиции выставки. Около сотни сомалийцев жили на Брэдфордской выставке с мая по октябрь, ежедневно устраивая шоу танцев, стрельбы из лука и метания копья.

почему не произошло нормального : Янис Паллистер, введение в Амбруаз Паре, О монстрах и чудесах .1573. Перевод Дженис Л. Паллистер, University of Chicago Press, 1982, p. xxvi.

Святая святая святая… существо . Элиот Вайнбергер приписывает эти слова ангелу из снега и огня из An Elemental Thing . Новые направления, 2007, стр. 167.

Проклятый творец! … С отвращением? Мэри Шелли, Франкенштейн, или Современный Прометей . 1818. Barnes & Noble Classics, 2003, стр. 144

Связанные

Отрывок из книги Роберта Вальзера «Кожевники — Бруклинская железная дорога»

Перевод Сьюзан Бернофски
Готовится к печати от New Directions

В то утро в маленькой деревне шел снег.У детей, приходящих в школу, были мокрые снежные ботинки, брюки, юбки, а также головы и кепки. Они принесли с собой в класс запах снега и разного рода мусор с грязных, мокрых дорог. Из-за снегопада эта толпа малышей была отвлечена, приятно взволнована и не слишком склонна к внимательности, отчего учительница немного потеряла терпение. Она как раз собиралась начать урок религии, когда заметила темное, стройное, подвижное, подвижное место перед окном, место, которое не мог бы сделать ни один крестьянин, поскольку оно было слишком хрупким и активным.Он пролетел мимо ряда окон, и дети сразу увидели, как их учитель выбегает из комнаты, забыв об уроке. Теперь Хедвиг вышла за дверь школы, чтобы броситься в объятия своего брата, который стоял прямо перед ней. Она заплакала, поцеловала Саймона и повела его в одну из двух комнат, которые были в ее распоряжении. «Вы пришли без предупреждения, но хорошо, что вы пришли, — сказала она, — снимите свои вещи и положите их сюда. Мне нужно еще немного поучить, но сегодня я отправлю детей домой на час раньше.Это не имеет значения. Сегодня они настолько невнимательны, что у меня есть достаточно причин, чтобы рассердиться и отправить их раньше обычного. » работать.

Симон начал чувствовать себя как дома в деревне. Его чемоданы были доставлены по почте, после чего он распаковал все свои вещи. У него больше не было много вещей: несколько старых книг, которые он не хотел продавать или отдавать, постельное белье, черный костюм и связка мелких вещей, таких как шпагат, обрывки шелка, галстуки, шнурки, обрубки свечей, пуговицы и кусочки. нити.Учительница следующей школы согласилась дать взаймы старую железную раму кровати и соломенный матрас, чтобы пойти вместе с ней: этого было достаточно, чтобы спать в деревне. Кровать была перевезена из соседнего села на широких санях посреди ночи. Хедвиг и Саймон сели в эту странную повозку; сын учителя, друга Хедвиги, крепкого парня, только что закончившего военную службу, направил сани вниз по лощине, в которой располагалось здание школы.Было много смеха. Кровать была установлена ​​во второй комнате и снабжена необходимыми постельными принадлежностями и, таким образом, подготовлена ​​для спящего, у которого не было преувеличенных требований к постели, чего, конечно же, не было у Саймона. Сначала Хедвиг подумала: «Ну, он сейчас идет ко мне, потому что ему больше негде жить во всем мире». Вот для чего я годен. Если бы ему было где еще поспать и поесть, он бы не вспомнил о своей сестре ». Но она быстро отбросила эту мысль, которая возникла в момент вызывающей гордости и преследовалась только из-за способа ее появления, а не потому, что она была приятной.Саймону, в свою очередь, было немного стыдно заявлять о доброте сестры таким образом, но и это чувство длилось недолго; потому что привычка скоро поглотила его, он просто ко всему этому привык! У него действительно не осталось денег, но сразу же, всего через день или два после его прибытия, он разослал письмо всем нотариусам в регионе с просьбой прислать ему работу, так как он был опытным переписчиком с прекрасная рука. А зачем деньги на даче! Не нужно было многого.Постепенно все хрупкие стены, разделявшие двух обитателей школы, отпали, и они стали жить так, как будто всегда жили вместе, радостно разделяя лишения и развлечения.

Была ранняя весна. Уже можно было без колебаний оставлять окна открытыми, и печи почти не нуждались в топке. Дети приносили Хедвиг целые букеты подснежников, так что вскоре они не знали, что со всеми ними делать, ведь в классе не хватало маленьких контейнеров.Воздух в деревне был пьянящим с первыми ароматными нотками весны. Люди уже гуляли на солнышке. Незаметно, как будто мимоходом, Симон стал известен среди этих простых людей, никто не задавал много вопросов о том, кто он такой, люди говорили, что он один из братьев учителя, и этого было достаточно, чтобы заслужить его уважение. Они подумали, что он ненадолго задержится в гостях. Саймон ходил вокруг, выглядя довольно изодранным, но с некоторой небрежной элегантностью, которая ему шла и красиво скрывала убогие ткани, которые он носил.Его порванные туфли не привлекали особого внимания. Саймон находил очаровательным гулять по сельской местности в плохой обуви; он считал это одним из величайших преимуществ загородной жизни. Если бы он получил немного денег, он мог бы начать обдумывать, поправить ли свою обувь, но это были бы лишь самые слабые, самые неторопливые размышления. Возможно, он сначала помедлит две недели; что такое две недели в стране? Вернувшись в город, вы всегда должны были делать все сразу, но здесь у вас была прекрасная обязанность переносить все с одного дня на другой, действительно, вещи откладывались сами по себе; потому что дни наступали так тихо, и прежде, чем вы могли даже подумать об этом, уже был бы вечер, за которым следовала бы горячая ночь, настоящий ночной сон, который затем тихо снова просыпался днем, просыпался мягко и нежно .Саймону также нравились, как правило, грязные деревенские дороги: узкие, ведущие через завалы из обломков, и широкие, по которым можно проваливаться в грязь, если не следишь за своим шагом. Но вот что ему в этом понравилось! Прогулка по этим дорогам давала вам возможность наблюдать за своим шагом, вы могли показывать себя городским пижоном, который привык выбирать свой путь с большой внимательностью и слегка притворным ужасом, когда его попадали в грязь. Тогда старые хозяйки могли подумать про себя, какой он опрятный и осторожный молодой человек, а девочки могли смеяться над большими прыжками, которые выполнял Саймон, чтобы избежать рвов и луж.Небо часто было окружено облаками, темными толстыми пухлыми облаками, и часто дуют восхитительные бури, волнующие лес и несущиеся по мху, где люди работали, рубя дерн, а их лошади терпеливо стояли рядом. Часто небо улыбалось, так что все, кто его видел, тоже мгновенно вынуждали улыбаться. Лицо Хедвиг приобретало радостное выражение, а учитель, живший на верхнем этаже, с любопытством высовывал очки в окно, по-своему наслаждаясь изысканным удовольствием этого благоухающего неба.Саймон зашел в магазинчик, чтобы купить себе недорогую трубку и немного табака. Ему казалось красивым и уместным курить только трубку в деревне, потому что трубку можно было набить, а наполнение трубки было жестом, который хорошо сочетался с открытыми полями и лесом, где он провел почти весь день. Под теплым полуденным солнцем он лежал в бледно-желтой траве под великолепно нежным небом, раскинувшись на берегу реки, и ему не просто позволяли мечтать, он был вынужден.Но он не мечтал о далеких, далеких, прекрасных вещах, а скорее довольствовался созерцаниями и мечтами, относящимися к его непосредственному окружению; ибо он не знал ничего прекраснее. Хедвиг, ближайшая к нему, была предметом его мечтаний. Он забыл обо всем остальном мире, и трубочный табак, который он курил, только вернул его в деревню, в школу, Хедвиг. О ней он вообразил:

«Она сидит в лодке с мужчиной, который ее похитил.Озеро не больше пруда в парке. Она все время вглядывается в большие черные задумчивые глаза человека, совершенно неподвижно сидящего в лодке рядом с ней, и думает: «Как его глаза смотрят в воду. На меня он не смотрит. Но вся огромная водная гладь смотрит на меня его глазами! »У мужчины лохматая борода, которую обычно носят грабители. Он может быть храбрым, как никто другой. Он способен проявить храбрость до такой степени, что потеряет свою жизнь, не моргнув ресницей и, конечно же, не приложив руку к сердцу, чтобы похвастаться своими поступками.Этот человек не хвастун. У него теплый, удивительно мужской голос, но он никогда не использует его для комплиментов. Никогда никакая лесть не сходит с его гордых губ, и он намеренно портит свой голос, чтобы он звучал резко и бессердечно. Но девушка знает, что у него безгранично доброе сердце: тем не менее она не решается обратиться к его сердцу с просьбой. Струна звенит по воде длинными звуковыми волнами. Хедвиг думает, что может умереть в этом гулком воздухе. Небо над водой выглядит точно так же, как это невесомое небо цвета воды, которое сейчас плывет надо мной: парящее озеро высоко надо мной, которое идеально подходит, а деревья на картинке соответствуют высоким, покачивающимся деревьям региона — есть что-то особняк Парковка про них.Но на картине все тесновато и сжато, и теперь я снова прохожу через эту сцену, больше не задумываясь о ее соотношении со мной и этой областью: теперь человек хватает весло и рывком толкает лодку. Хедвиг чувствует, что он, возможно, делает это, чтобы компенсировать свою теплоту и любовь — для него чувство любви и нежности — оскорбление, и он безжалостно наказывает себя за то, что позволил себе затаить такие нежные чувства в своей груди. Он так неестественно горд; совсем не мужчина, просто помесь мальчика и великана.Мужчине не больно, когда его переполняют сантименты, но больно мальчику, который хочет быть больше, чем мужчина с честными чувствами, мальчику, который хочет быть великаном, хочет быть только сильным, но не временами. слабый. У мальчика есть рыцарские добродетели, которые мужчина, чьи мысли разумны и зрелые, всегда будет отбрасывать их, считая их излишними на празднике любви. Мальчик менее труслив, чем мужчина, поскольку он менее зрел, поскольку зрелость легко может сделать человека подлым и эгоистичным. Достаточно взглянуть на жесткие, жестокие губы мальчика: это откровенное неповиновение и яркое упорство на обещании, которое он тайно дал себе.Мальчик держит слово, мужчине более уместно его нарушить. Мальчик находит красоту в строгости этого слова (как в средние века), а мужчина находит красоту в замене одного произнесенного им обещания другим, которое он обещает, как мужчина, сдержать. Он обещает, а мальчик — исполнитель обещанного слова. Кудри танцуют вокруг его юного лба, смертельный вызов на его изогнутых губах. Глаза как кинжалы. Хедвиг дрожит. Деревья в парке такие мягкие, что растворяются в голубом воздухе.Там, под деревьями, сидит человек, которого она ненавидит. Этот мужчина, сидящий рядом с ней, лишенный любви, — его она должна любить, хотя он ничего не обещает. Он еще не открыл рта, чтобы пообещать, у него хватило наглости похитить ее, не взамен шепнув ей на ухо хоть одно сладкое ничего. Шепот — дело другого; этот человек ничего об этом не знает. Даже если бы он это сделал, он бы не стал этого делать или сделал бы это в некоторых случаях, когда другие даже не мечтали бы что-то произнести.Но она отдаётся ему, не зная почему. Ей нечего от этого выиграть, ей не на что надеяться, поскольку женщины так любят это делать, у нее есть только невнимательное отношение к ней, жестокие настроения, которые господин свободно навлекает на свою собственность. Но она чувствует себя счастливой, когда он говорит с ней отрывистым, беспечным голосом, как если бы она уже принадлежала ему. В конце концов, она его, и мужчина это знает. Он больше не обращает внимания на то, что уже принадлежит ему. Ее волосы распущены, великолепные волосы спускаются по ее узким красным щекам, как жидкая ткань.«Свяжите его обратно», — приказывает он, и она изо всех сил пытается повиноваться. Она в восторге от того, что подчиняется, и, конечно, он видел это даже с закрытыми глазами; потому что тогда он услышал бы стон с ее губ, такой, какой могут дать голос только счастливые, поспешно выполняющие задачу, которая, возможно, обременительна для их рук, но приносит радость их сердцам. Они выходят из лодки и выходят на берег. Земля мягкая и слегка прогибается под их ступенями, как ковер или как несколько ковров, поставленных один на другой.Трава — это редкая пожелтевшая трава прошлого года, такая же, как трава здесь, где я курю трубку. Вдруг на сцене появляется девушка, совсем маленькая, бледная, с мрачными глазами. Она кажется принцессой; ибо ее одежда великолепна и расширяется по бокам тяжелой дугой, из которой ее грудь выступает, как маленький распустившийся бутон. Одежда темно-красного цвета, оттенка высохшей крови. У нее прозрачная бледность лица, это оттенок зимнего вечернего неба в горах.«Вы меня знаете!» С этими словами она обращается к ошеломленному мужчине, который стоит там парализованный. «Вы все еще смеете смотреть на меня? Иди, убей себя. Я приказываю тебе! »Так она говорит с ним. Мужчина выглядит так, будто собирается ей подчиняться. Как он выглядит? Ну, как выглядят, когда нужно сделать что-то безвозвратное. В таких случаях принято гримасничать. Лицо дрожит, и его нужно кусать и мять, чтобы подчиниться, со всей силой воли. Он хочет развалиться.Кусок носа вот-вот отвалится. Во всяком случае, этого можно ожидать в таких случаях. Но я не хочу продолжать разделять намерения этого сумасшедшего убить себя; для этого нужно использовать длинный нож, а я думаю, что у меня есть только трубка для табака, а не нож. Вначале мне нравилась моя мечта, но теперь я вижу, что она начинает ухудшаться, и это совершенно не устраивает Хедвиг; потому что Хедвиг нежна, и когда она страдает, она страдает более красивым, безмолвным образом.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *