описание интерьера, комнат и дивана
Квартира Обломова на Гороховой улицеКвартира Обломова расположена в большом, многоквартирном доме в центре Петербурга на Гороховой улице. Обломов уже 8 лет снимает эту квартиру:
«…В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город…»
«…Ведь восемь лет жил на квартире…»Квартира находится на 2-ом этаже дома и состоит из 4 комнат. Однако Обломов проводит все свое время в одной комнате, а в остальных трех комнатах мебель покрыта чехлами:
«…Квартира, которую я занимаю во втором этаже дома…»
«…У него было еще три комнаты, но он редко туда заглядывал […] В трех комнатах мебель закрыта была чехлами, шторы спущены…»Обломову нравится его квартира тем, что она сухая, теплая и спокойная. А покой для Обломова — это самое главное:
«.Квартира Обломова выглядит безжизненно, как и сам хозяин:..Квартира сухая, теплая; в доме смирно: обокрали всего один раз! Вон потолок, кажется, и непрочен: штукатурка совсем отстала, – а все не валится…»
..Квартира сухая, теплая; в доме смирно: обокрали всего один раз! Вон потолок, кажется, и непрочен: штукатурка совсем отстала, – а все не валится…»«…можно было бы подумать, что тут никто не живет, – так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия…»В квартире Обломова грязно и пыльно:
«…пыль везде – ну, мерзость!..»
«…Я иногда даже вижу клопа на стене!..»
«…У меня и блохи есть! – равнодушно отозвался Захар…»В шкафах годами хранится изношенная одежда Обломова. В углу можно найти кучу хлебных корок:
«…как у нас, чтоб в шкапах лежала по годам куча старого изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму…»
Кабинет Обломова
Одна из комнат в квартире Обломова служит ему одновременно кабинетом, спальней и приемной:«.Кабинет Обломова — запущенный и небрежный, как и сам хозяин. В этой комнате повсюду видна пыль и паутина:
..он все лежал, и все постоянно в одной комнате, где мы его нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приемной…» «…пыли то, грязи то, Боже мой! Вон, вон, погляди ка в углах то…»
«…вид кабинета, если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью…»
«…А пыль по стенам, а паутина?.. – говорил Обломов, указывая на стены…»
«…Волков, глядя, куда бы положить шляпу, и, видя везде пыль, не положил никуда…»Окна в кабинете грязные, из-за чего в окно не видно солнце и любой день кажется пасмурным:
«…Пасмурно оттого, что у вас окошки то с которых пор не мыты? Грязи то, грязи на них! Зги Божией не видно, да и одна штора почти совсем опущена…»
Интерьер в кабинете Обломова выглядит красиво.
Но при этом заметно, что мебель и другие вещи подобраны без души, для приличия:
«…Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною…»
«…только желание кое-как соблюсти decorum неизбежных приличий, лишь бы отделаться от них. Обломов хлопотал, конечно, только об этом, когда убирал свой кабинет…»Описание интерьера и мебели в кабинете Обломова
Автор дает детальное описание кабинета Обломова, его мебели и интерьера:
«…в Гороховой улице, в запыленной комнате, с опущенными шторами…»«…Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей…»
«…Утонченный вкус не удовольствовался бы этими тяжелыми, неграциозными стульями красного дерева, шаткими этажерками.
Задок у одного дивана оселся вниз, наклеенное дерево местами отстало. Точно тот же характер носили на себе и картины, и вазы, и мелочи…»
«…По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями, для записывания на них, по пыли, каких нибудь заметок на память. Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка…»
«…На этажерках, правда, лежали две три развернутые книги, валялась газета, на бюро стояла и чернильница с перьями; но страницы, на которых развернуты были книги, покрылись пылью и пожелтели; видно, что их бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве только с жужжаньем испуганная муха…»В романе также упоминаются еще несколько предметов мебели в кабинете Обломова:«…несколько дрянных картин, которые навязал ему какой-то покровитель бедных артистов; сам поправил штору, которая давно не поднималась.
..»«…Обломов […] перейдя на большое кресло, опустился в него…»
«…Захар взял со столика помаду, гребенку и щетки…»
«…ворчал он, обходя вокруг комнату и ощупывая каждый стул, хотя и так можно было видеть, что на стульях ничего не лежит…»
Захар поломал почти все вещи в комнате Обломова из-за неуклюжести:
«…У Обломова в кабинете переломаны или перебиты почти все вещи, особенно мелкие, требующие осторожного обращения с ними, – и всё по милости Захара. Он свою способность брать в руки вещь прилагает ко всем вещам одинаково, не делая никакого различия в способе обращения с той или другой вещью…»
Диван Обломова
Любимая мебель Обломова это его диван. Диван Обломова является символом «обломовщины» и лени.
В комнате Обломова на Гороховой улице стоят целых два дивана.
На одном из них он проводит все свое время:
«…два дивана, обитые шелковою материею…» (в комнате стояло два дивана)
«…Он обыкновенно ложился тут же на диване на спину…»Диван Обломова широкий и удобный, как и его халат:
«…ехал посидеть на широком диване Обломова…»У дивана сломана спинка, но никто не спешит ее чинить:
«…не завалилось ли за диван? Вот спинка то у дивана до сих пор непочинена..»
Диван Обломова на даче
Диван присутствует в жизни Обломова всегда — где бы он ни жил. Но на даче Обломов редко лежит на диване. Он лишь аккуратно присаживается на угол дивана:
«…пришел он домой, сел в угол дивана и быстро начертил по пыли на столе крупными буквами: «Ольга»…»«…задумчиво закурил сигару и сел на диван. Прежде бы он лег, но теперь отвык,..»
Диван Обломова в доме Пшеницыной
В доме Агафьи Пшеницыной Обломов снова «опускается» после разрыва с Ольгой Ильинской.
Он снова лежит на своем любимом диване:«…приезжая домой, ложился, без ведома Ольги, на диван, но ложился не спать, не лежать мертвой колодой, а мечтать о ней,..»
«…После обеда, лишь только было он, лежа на диване, начал кивать головой, одолеваемый дремотой…»«…Он три раза перевернулся на диване от этого известия…»
Так выглядит описание квартиры, кабинет и дивана Обломова в романе «Обломов» Гончарова. Смотрите: Все материалы по роману «Обломов»
портрет, квартира, интерьер 🤓 [Есть ответ]
Илья Ильич Обломов – главный герой одноименного романа И. А. Гончарова. Когда начинается действие, возраст его около тридцати двух лет. Наружность его приятна, росту среднего.
В лице и взгляде темно-серых глаз отсутствует сосредоточенность и какая-нибудь определенная идея. Мысль вольной птицей порхала по лицу, потом пропадала совсем, и тогда на лице появлялся свет беспечности. Мягкость была основным выражением лица и души Ильи Ильича.
Иногда взгляд омрачался усталостью или скукой, но и тогда не исчезала мягкость. Обломов обрюзг, от этого цвет лица был трудноопределимым. Чересчур белая шея, маленькие пухлые руки, мягкие плечи казались изнеженными для мужчины. Если набегала тревога, печаль, забота, то редко застывала в форме идеи, обычно заканчивалось все вздохом и замирало в апатии или дремоте. Читатель видит портрет ленивого, безвольного человека, напрашивается вопрос: как он может быть героем романа?
Персидский халат был любимой одеждой Обломова. Даже больше, он был частью его самого. Он так же, как и хозяин, был мягок, гибок, и как послушный раб, подчинялся малейшему движению тела. Туфли на нем были мягкие, длинные, широкие. Спуская ноги с кровати на пол, он безошибочно попадал в них сразу. Халат и туфли останутся неизменными на протяжении всего действия романа.
Начало романа застает Илью Ильича Обломова в квартире, которую он снимал в большом доме. На первый взгляд комната казалась прекрасно убранной.
Бюро красного дерева, красивые ширмы, два дивана, обитые шелком составляли обстановку. На окнах висели шелковые занавесы, на стенах несколько картин, повсюду в комнате было множество красивых мелочей. Присмотревшись, посетитель мог увидеть паутины, забытое полотенце на диване, не убранную с вечера тарелку с остатками ужина. Все так запылилось, полиняло, что казалось, здесь никто не живет. Эта комната была для Обломова и кабинетом, и спальней, и гостиной. Остальными он не пользовался. Интерьер квартиры связан с душевным состоянием героя. В его душе все так же запущено, безразлично, лишено свежего воздуха.
Знакомство с Ольгой Ильинской на время извлекло Илью Ильича из халата и туфлей, разлучило с диваном. Но то, к чему стремилась Ольга, так не соответствовало тому, о чем мечтал Обломов. Их любовь была обречена.
Естественным состоянием для Ильи Ильича было лежание. Он словно сросся со своим диваном, на нем так покойно и уютно. Покой и тишину Илья Ильич ценил больше всего. Когда Обломов съезжает с квартиры, то новое жилье отвечает тем же требованиям: тишину и покой в доме вдовы Пшеницыной Обломов отметил сразу.
Постепенно обстановка в доме вдовы все больше стала напоминать ему жизнь в имении родителей в Обломовке. Это было тем идеалом, к которому стремился Илья Ильич. И вновь он вернулся к халату и дивану. Его жизнь вернулась на круги своя. Читатель видит его в той же обстановке, что и в начале романа.
Оценка: 4 (22 голоса)
| / Сочинения / Гончаров И.А. / Обломов / Портреты и интерьеры в романе Гончарова «Обломов» Роман, написанный в 1859 году, с первых дней публикации и по сей день, как и всякое великое и мощное произведение мировой классики, вызывает различные эмоции. В основе стремления художника создавать произведения искусства лежит интерес к человеку. Но каждый человек — это и личность, характер, индивидуальность, и особая, только ему присущая внешность, и среда, в которой он существует, и его дом, и мир вещей, его окружающих, и еще многое другое… Идя по жизни, человек взаимодействует с собой, с близкими и далекими для него людьми, со временем, с природой… И поэтому, создавая образ человека в искусстве, художник словно бы смотрит на него с разных сторон, воссоздавая и описывая его по-разному. В человеке художнику интересно всё — лицо и одежда, привычки и мысли, его жилище и место службы, его друзья и недруги, его отношения с миром людей и миром природы.  То есть для понятия произведения и основного замысла автора необходимо сопоставить как портретные данные героев, так и ту обстановку (её изменение), в которой тот или иной герой непосредственно находиться. Для этого мы сначала рассмотрим определения терминов «портрет» и «интерьер» и далее приступим к непосредственному применению и сопоставлению их в романе А.И. Гончарова «Обломов». Взяв книгу в руки и начав читать рома, уже на первой странице мы обращаем внимание на детальное описание внешности, т.е. портрет героя. Тут же за портретной характеристикой героя следует описание интерьера. Здесь автор использует взаимодополнение портрета интерьером Внимательно прочитаем портрет героя «Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темносерыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица.  Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока. Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки; но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души; а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки … Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения, или воздуха, а может быть, того и другого». Тончайшие детали: глаза, цвет лица, поза. По прочтению этого отрывка сразу же формируется не только авторское, но и читательское отношение к герою. Этот образ заслуживает уважение и негодование. Описание квартиры, той ее небрежности схоже с душевным состоянием героя: «Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною. Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей … если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью. По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями для записывания на них по пыли каких-нибудь заметок на память.  Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки.» Весь интерьер , как и сам Илья Ильич мягкий, сонный, убранный лишь для вида и то с чертами лени и безразличия. Но подробнее я хотела бы остановиться на таком предмете интерьера как диван. Да, у каждого человека есть место и обстоятельства, в которых он чувствует себя «как король». Он защищен, свободен, доволен, самодостаточен. У гончаровского Обломова такой королевский трон – диван. Это не просто предмет мебели, не место отдыха и на после трудов праведных. Это священное место, на котором сбываются все желания. Выстраивается фантастический мир, в котором Обломов не правит – для этого ведь усилия прилагать нужно, — он принимает как должное покой, довольство, сытость. А к услугам Обломова – преданные рабы, если называть вещи своими именами.  Но не только лень мешает Обломову сойти с него. Там, вокруг, — реальная жизнь, которая устроена вовсене к услугам и удовольствию барина. Там нужно что-то доказывать, чего-то добиваться. Там проверяется, что ты за человек и имеешь ли право на то, чего желаешь. А на диване покойно, уютно – и в царстве порядок… и Захар на месте… Все это сонное царство, где сам хозяин становится предметом обстановки, живет своей не спешной, анабиозной жизнью, но лишь до тех пор пока в гости к Обломову не заезжает его старый приятель, русский немец, Штольц. Ровесник Обломова Штольц с раннего детства воспитывался в строгости отца и любви матери. «Он весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь. Он худощав; щек у него почти вовсе нет, то есть есть кость да мускул, но ни признака жирной округлости; цвет лица ровный, смугловатый и никакого румянца; глаза хотя немного зеленоватые, но выразительные. Движений лишних у него не было. Если он сидел, то сидел покойно, если же действовал, то употреблял столько мимики, сколько было нужно.  Как в организме нет у него ничего лишнего, так и в нравственных отправлениях своей жизни он искал равновесия практических сторон с тонкими потребностями духа. Две стороны шли параллельно, перекрещиваясь и перевиваясь на пути, но никогда не запутываясь в тяжелые, неразрешаемые узлы. Он шел твердо, бодро; жил по бюджету, стараясь тратить каждый день, как каждый рубль, с ежеминутным, никогда не дремлющим контролем издержанного времени, труда, сил души и сердца. Кажется, и печалями и радостями он управлял, как движением рук, как шагами ног или как обращался с дурной и хорошей погодой». Штольц человек цельный и деятельный, его приезд обозначил новый этап в жизни Обломова. Подвижный и энергичный, он не дает Илье Ильичу бездельничать. Поведение. Внешность да и весь образ Андрея является ярким контрастом с тем местом, той квартирой, где занимается мирным лежанием Обломов. Стихия Штольца – не сонное царство, а вечное движение вперед, преодоление жизненных преград. Видно от того и нет в романе конкретного описания дома Штольца. Гончаров лишь пишет о том, что он «служил, вышел в отставку…Занялся своими делами,…нашел дом и деньги, … выучил Европу, как свое имение, … видел Россию вдоль и поперек,… ездит в свет». Вечно куда-то стремящийся, у него нет времени как и у любого другого занятого человека на домашний уют, тапочки и мерное лежание в безделье. Для автора Штольц – эта та сила, которая способна взбодрить Обломова и развеить обломовщину. Штольц много сделал и еще сделает для Ильи Ильича для того что бы побороть его образ жизни. Одно из основных средств борьбы с ленью является перемена места постоянного пребывания. Андрей умел вывести героя в люди. Именно благодаря Штольцу Обломов знакомится с Ольгой Ильиничной. «Ольга в строгом смысле не была красавица, то есть не было ни белизны в ней, ни яркого колорита щек и губ, и глаза не горели лучами внутреннего огня; ни кораллов на губах, ни жемчугу во рту не было, ни миньятюрных рук, как у пятилетнего ребенка, с пальцами в виде винограда. Добавил: lesa2004
/ Сочинения / Гончаров И.А. / Обломов / Портреты и интерьеры в романе Гончарова «Обломов» | Смотрите также по произведению «Обломов»: |
Споры и разногласия – равнодушных нет и не было. Отсюда и множество критических статей: Добролюбов, Анненский, Дружинин и другие – каждый из них давал свое, в чем-то схожее, а в некотором и абсолютно не совпадающее, определение Обломова и обломовщины. 
Но если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии. Несколько высокому росту строго отвечала величина головы, величине головы — овал и размеры лица; все это, в свою очередь, гармонировало с плечами, плечи — с станом…Нос образовал чуть заметно выпуклую, грациозную линию; губы тонкие и большею частию сжатые: признак непрерывно устремленной на что-нибудь мысли. То же присутствие говорящей мысли светилось в зорком, всегда бодром, ничего не пропускающем взгляде темных, серо-голубых глаз. Брови придавали особенную красоту глазам: они не были дугообразны, не округляли глаз двумя тоненькими, нащипанными пальцем ниточками — нет, это были две русые, пушистые, почти прямые полоски, которые редко лежали симметрично: одна на линию была выше другой, от этого над бровью лежала маленькая складка, в которой как будто что-то говорило, будто там покоилась мысль»- именно так, всего в нескольких деталях И.А. Гончаров дает портрет своей героини. Здесь Гончаров в нескольких деталях отмечает все, что так ценится в женщине: отсутствие искусственности, красоту не застывшую, а живую.
Так же, лишь несколько мгновений мы видим дом Ильинской, и он подобно хозяйке строг и без излишеств: «фортепиано», «статуя в углу», «глубокое венское кресло рядом с книжным шкофом». 
Еще слишком свежи в памяти видения прежней жизни, дивана, беззаботного сна. Ему нужно другое чувство, другая жизнь, которая бы связывала мир сегодняшний и впечатления уютной обстановки. 
Уезжая в город ему требуется снять квартиру и он оказывается у Агафьи Матвеевны Пшеничной. 
Платье ее, в отношении к нарядной шали и парадному чепцу, казалось старо и поношено». Здесь Гончаров рисует нам образ трудолюбивой, честной, домашней женщины, но очень ограниченной. Цели жизни у нее не было, была лишь цель каждого дня – накормить, привести в порядок одежду ( « смысл: покой и удобство Ильи Ильича…») 
.. смерть не выбирает временя. 
С Обломовым умирает часть души Ольги, то стемящееся к лучшему, чему она пыталась научить Илью Ильича. Образ и характеристика интерьера в романе Гончарова «Обломов» Проводя анализ образа интерьера в романе Гончарова «Обломов», можно остановиться на следующих моментах. Диван, на котором проводит свое время Обломов, давно стал нарицательным. Как и халат знаменитого лентяя. Образ Обломова – величайшее создание И. А. Гончарова. Но этот тип героя в общем-то не нов для русской литературы. С ним мы встречаемся и в комедии «Лентяй» Фонвизина, и в гоголевской «Женитьбе». Но наиболее полным и многогранным его воплощением стал образ Обломова из одноименного романа Гончарова. Первая часть романа посвящена одному обычному дню героя, который проводит его не вставая с дивана. Неторопливое авторское повествование детально и подробно рисует обстановку его квартиры, на которой лежит печать заброшенности и запустения. В вещах, окружающих героя, угадывается его характер. Особое внимание автора уделено описанию халата Обломова, восточного, «без малейшего намека на Европу», просторного, широкого, который покорно повторяет движения его тела. Образ халата вырастает до символа, который как бы обозначает вехи его духовной эволюции. Любовь к Ольге Ильинской пробуждает душу героя к активной, деятельной жизни. Эти перемены связываются в мыслях Обломова с необходимостью «сбросить широкий халат не только с плеч, но и с души и с ума». И действительно, на какое-то время он исчезает из поля зрения, чтобы затем новая хозяйка Обломовки Агафья Матвеевна Пшеницына обнаружила его в чулане и вернула к жизни. Итак, слабые попытки Обломова изменить свое существование терпят крах. Герой продолжает лежать на диване, укрываясь от вторжения внешней жизни, но она все равно врывается в его полутемную закупоренную комнату в виде неприятного письма старосты или требования хозяина съехать с квартиры. Совет Он не может заставить себя вчитаться в письмо, оттягивает поиски новой квартиры, но мысли об этом постоянно отравляют ему существование. стыдится своего барства, сравнивая свою душу с кладом, заваленным всяким сором. Перед ним возникает мучительный вопрос: «Отчего я такой?» Ответ на него писатель дает в главе «Сон Обломова», которую называют «увертюрой всего романа». Герою снится детство в патриархальной Обломовке, мы видим социальные условия, которые сформировали его характер. Резвому и любознательному Илюше не позволяют даже самому одеться. Труд здесь – привилегия дворовых слуг, которые неусыпно следят за маленьким баричем, предупреждая все его желания
Илюша Обломов воспитан на русских народных сказках и былинах. Он растет на лоне мягкой среднерусской природы, которая сулит человеку покой и тишину, окруженный любовью и лаской. И такое прекрасное, всеобъемлющее чувство, как любовь к Ольге Ильинской, озаряет жизнь Обломова, пробуждая его душу, вселяя надежду на счастье. Но если он любит искренне и нежно, то в чувствах Ольги явно преобладают расчет и тщеславие. Она поставила перед собой трудную и благородную цель – пробудить к жизни спящую душу. Может быть, это чувствует Илья Ильич. Для него любовь становится испытанием, которого он не выдерживает. Обратите внимание праздностью, сонливостью в сочетании с добротой, любовью, поэтичностью. С другой стороны, благополучная трудовая и культурная жизнь штольцев представляет собой модернизированный буржуазный вариант обломовщины. То есть этим понятием можно обозначить такое состояние вообще, которое останавливается в своем развитии, замыкаясь на личных интересах, а значит, является неполноценным |
Споры и разногласия — равнодушных нет и не было.
В литературе такой интерес принимает особую художественную форму, и чем глубже вы сможете изучить особенности этой формы, тем полнее откроется вам содержание образа человека в искусстве слова, тем ближе станет вам художник и его взгляд на человека.
Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока. Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки; но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души; а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки … Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения, или воздуха, а может быть, того и другого». Тончайшие детали: глаза, цвет лица, поза. По прочтению этого отрывка сразу же формируется не только авторское, но и читательское отношение к герою. Этот образ заслуживает уважение и негодование.
Образ ленивого, безвольного, потрясающе беспечного и безмятежного, но при этом он чист и открыт душой, он совершенно не способен на подлости. Обломов, осознавая ту «правду», которая есть в этом мире, добровольно отдаляется от большой, активной жизни, ограничиваясь рамками собственной квартиры. Описание квартиры, той ее небрежности схоже с душевным состоянием героя: «Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною. Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей … если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью. По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями для записывания на них по пыли каких-нибудь заметок на память.
Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки.» Весь интерьер, как и сам Илья Ильич мягкий, сонный, убранный лишь для вида и то с чертами лени и безразличия. Но подробнее я хотела бы остановиться на таком предмете интерьера как диван. Да, у каждого человека есть место и обстоятельства, в которых он чувствует себя «как король». Он защищен, свободен, доволен, самодостаточен. У гончаровского Обломова такой королевский трон — диван. Это не просто предмет мебели, не место отдыха и на после трудов праведных. Это священное место, на котором сбываются все желания. Выстраивается фантастический мир, в котором Обломов не правит — для этого ведь усилия прилагать нужно, — он принимает как должное покой, довольство, сытость. А к услугам Обломова — преданные рабы, если называть вещи своими именами. Обломов сроднился, сросся со своим диваном. Но не только лень мешает Обломову сойти с него.
Там, вокруг, — реальная жизнь, которая устроена вовсене к услугам и удовольствию барина. Там нужно что-то доказывать, чего-то добиваться. Там проверяется, что ты за человек и имеешь ли право на то, чего желаешь. А на диване покойно, уютно — и в царстве порядок… и Захар на месте… Все это сонное царство, где сам хозяин становится предметом обстановки, живет своей не спешной, анабиозной жизнью, но лишь до тех пор пока в гости к Обломову не заезжает его старый приятель, русский немец, Штольц. Ровесник Обломова Штольц с раннего детства воспитывался в строгости отца и любви матери. «Он весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь. Он худощав; щек у него почти вовсе нет, то есть есть кость да мускул, но ни признака жирной округлости; цвет лица ровный, смугловатый и никакого румянца; глаза хотя немного зеленоватые, но выразительные. Движений лишних у него не было. Если он сидел, то сидел покойно, если же действовал, то употреблял столько мимики, сколько было нужно.
Как в организме нет у него ничего лишнего, так и в нравственных отправлениях своей жизни он искал равновесия практических сторон с тонкими потребностями духа. Две стороны шли параллельно, перекрещиваясь и перевиваясь на пути, но никогда не запутываясь в тяжелые, неразрешаемые узлы. Он шел твердо, бодро; жил по бюджету, стараясь тратить каждый день, как каждый рубль, с ежеминутным, никогда не дремлющим контролем издержанного времени, труда, сил души и сердца. Кажется, и печалями и радостями он управлял, как движением рук, как шагами ног или как обращался с дурной и хорошей погодой». Штольц человек цельный и деятельный, его приезд обозначил новый этап в жизни Обломова. Подвижный и энергичный, он не дает Илье Ильичу бездельничать. Поведение. Внешность да и весь образ Андрея является ярким контрастом с тем местом, той квартирой, где занимается мирным лежанием Обломов. Стихия Штольца — не сонное царство, а вечное движение вперед, преодоление жизненных преград. Видно от того и нет в романе конкретного описания дома Штольца.
Гончаров лишь пишет о том, что он «служил, вышел в отставку… Занялся своими делами,…нашел дом и деньги, … выучил Европу, как свое имение, … видел Россию вдоль и поперек,… ездит в свет». Вечно куда-то стремящийся, у него нет времени как и у любого другого занятого человека на домашний уют, тапочки и мерное лежание в безделье. Для автора Штольц — эта та сила, которая способна взбодрить Обломова и развеить обломовщину. Штольц много сделал и еще сделает для Ильи Ильича для того что бы побороть его образ жизни.
Так же, лишь несколько мгновений мы видим дом Ильинской, и он подобно хозяйке строг и без излишеств: «фортепиано», «статуя в углу», «глубокое венское кресло рядом с книжным шкофом». После первой же встречи с Ольгой Илья Ильич начинает меняться и менять обстановку в квартире. Конечно, это не глобальные перемены, но путь намечен и дан толчек. Лишь на время, но Обломов меняется до неузнаваемости: под влиянием сильного чувства с ним произошли невероятные превращения — заброшен засаленный халат, Обломов встает с постели, как только просыпается, читает книги, газеты, энергичен, деятелен, а переехав на дачу ближе к Ольге, по несколько раз в день бывает у нее. Описание места, а точнее интерьера, котором находится Обломов, сводится как и у Штольца к минимуму. Теперь мы лишь знаем, что он на даче, что «около дачи было озеро, огромный парк», но это уже описание не интерьера, ограничивающего героя своими рамками, а свободная природа. Однако Илья Ильич понимает, что любовь, несущая в себе потребность действий, самосовершенствования, в его случае обречена.
Еще слишком свежи в памяти видения прежней жизни, дивана, беззаботного сна. Ему нужно другое чувство, другая жизнь, которая бы связывала мир сегодняшний и впечатления уютной обстановки. Ольга в свое время рассуждает о том, как и с какой стороны она влияет на Обломова. Она «такая робкая и молчаливая» строит в герое тот идеальный мир, тот идеальный интерьер, в котором ей было бы удобно жить, при этом на уступки она не согласна. Обломов и Ольга ждут друг от друга невозможного. Она — деятельности, воли энергии; ее идеал — Штольц с духовными качествами Ильи Ильича. Но чем больше она пытается изменить Илью, тем больше она понимает его внутренний мир, и тем дальше он отгораживается от нее. Он же хочет безоглядной любви, которая принесла бы к нему в дом и душу тепло и уют. Но Ольга любит лишь созданное ею детище. Огромный резонанс происходит в душе Обломова. Его вырвали из его мира, его образа, его халата, попробовали переделать — не получилось. И тут сердце героя разбивается, происходит разлад с новым миром.
Уезжая в город ему требуется снять квартиру и он оказывается у Агафьи Матвеевны Пшеничной. Образ Пшеничной никогда не вызывал у критиков романа особого интереса: натура довольно грубая, примитивная. Ее принято было рассматривать как «ужасную женщину, символизирующую глубину падения Ильи Ильича. Обратимся к ее портрету: «Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее почти совсем не было, а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил. Платье сидело на ней в обтяжку: видно, что она не прибегала ни к какому искусству, даже к лишней юбке, чтоб увеличить объем бедр и уменьшить талию. От этого даже и закрытый бюст ее, когда она была без платка, мог бы послужить живописцу или скульптору моделью крепкой, здоровой груди, не нарушая ее скромности.
Платье ее, в отношении к нарядной шали и парадному чепцу, казалось старо и поношено». Здесь Гончаров рисует нам образ трудолюбивой, честной, домашней женщины, но очень ограниченной. Цели жизни у нее не было, была лишь цель каждого дня — накормить, привести в порядок одежду («смысл: покой и удобство Ильи Ильича…») Пшеницына находится за постоянной работой («работа всегда есть»), то мы ее видим что-то готовящую, то она убирается у барина. Ее беспрестанно мелькающие локти привлекают внимание Обломова не только красотой, но и активностью Агафьи. «Вдруг глаза его остановились на знакомых предметах: вся комната завалена была его добром. Столы в пыли; стулья, грудой наваленные на кровать; тюфяки, посуда в беспорядке, шкафы» — вот как впервые увидел Обломов дом Пшеницыной. Первой его реакцией были слова: «Какая гадость”-, однако Илья Ильич прекрасно понимает, что интерьер схож с его домом, с тем сонным царством, где все удобно и покойно. Образ Пшеницыной не ограничен в этой обстановке, но видя, что Илье Ильичу удобно и приятно именно в такой обстановке, она начинает обустраивать дом в его вкусе.
В это время Обломов понимает, что стремиться ему в жизни больше некуда, что именно здесь, в доме на Выборгской стороне, идеальное место для его существования. Именно Агафья Пшеницына возвращает к жизни старый домашний халат Обломова. И вновь Илья Ильич Обломов возвращается в то место, откуда началось повествование: он возвращается на диван.(«Ему хотелось только сесть на диван…»). Пшеницына бескорыстно любила Обломова, однако, своей любовью и заботой она вновь заглушила проснувшиеся было в нем человеческие качества. Таким образом именно она завершила процесс духовной гибели Обломова, но не со зла она это сделала. Она находила радость и счастье в глубокой преданности ему, и таким образом сделала все, что бы приблизить существование Ильи Ильича схоже на его жизнь дома. Хорошая, уютная жизнь, все течет своим чередом и кажется, что так можно прожить вечно, но … смерть не выбирает временя. А что же Штольц и Ольга? Ольга вышла замуж за Штольца, они поселились в Крыму, в скромном домике. Но домик этот, его убранство «Они поселились в тихом уголке, на морском берегу.
Скромен и невелик был их дом. Внутреннее устройство его имело также свой стиль, как наружная архитектура, как все убранство носило печать мысли и личного вкуса хозяев». Мебель в их домике не была удобной, но было там множество гравюр, статуй, книг, пожелтевших от времени, что говорит об образованности, высокой культуре хозяев, для которых ценны старые книги, монеты, гравюры, которые постоянно находят в них что-то новое для себя. Но стали ли они счастливы вместе? Бесспорно, их образы и стремления во многом воплатились в данной обстановке, все, что они хотели видеть в себе и своей семье получилось. Здравый рассудок все-таки побеждает терзавшие ее чувства, она любит мужа, верит в него. Но все слишьком обыденно и механично, отсюда и такая тоска в обстановке их дома. С Обломовым умирает часть души Ольги, то стемящееся к лучшему, чему она пыталась научить Илью Ильича. Итак, в заключении проделанной мной работы мы можем сделать вывод о том, что на протяжении всего романа вместе с героем так же меняются и интерьеры, на фоне которых представлен главный персонаж.
Интерьеры и образы более второстепенных героев так же связаны друг с другом. Можно сказать, что мы проследили эволюцию развития Обломова и смену (перемену) фона действия.
Один из них – даже не дом в истинном понимании этого слова, а так – жилище; крыша над головой.
ru/obraz-doma-v-romane-oblomov/
Поэтому ему органически чужды суета и расчетливость. Он ищет в жизни «ума, воли, чувства».
htm
Далее перечисляются развернутые запыленные книги, прошлогодняя газета и заброшенная чернильница весьма интересная деталь.
Запыленное зеркало символизирует отсутствие отражения деятельности Обломова. Так оно и есть: герой не видит себя со стороны до приезда Штольца. Все его занятия: лежание на диване и покрикивание на Захара.
Рукава, по неизменной азиатской моде, шли от пальцев к плечу все шире и шире. Хотя халат этот и утратил свою первоначальную свежесть и местами заменил свой первобытный, естественный лоск другим, благоприобретенным, но все еще сохранял яркость восточной краски и прочность ткани…
Он велел вынести вон несколько дрянных картин, которые навязал ему какой-то покровитель бедных артистов; сам поправил штору, которая давно не поднималась, позвал Анисью и велел протереть окна, смахнул паутину…
С. Пушкина, Н. В. Гоголя (например, в поэме «Мёртвые души»), в романе И. А. Гончарова «Обломов» и других.
(Последняя деталь напоминает книгу гоголевского Манилова, второй год раскрытую на четырнадцатой странице.) Такое яркое изображение комнаты героя бросает отблеск на него самого. Первая мысль, приходящая читателям на ум: автор хочет ввести нас в заблуждение, подчеркнув название улицы, доходный дом, где живёт Обломов. Но это не так. Гончаров не ставит перед собой цели запутать читателей, а напротив, хочет показать, что герой всё же мог быть иным, чем он является на первых страницах романа, что в нём есть задатки человека, способного проложить себе дорогу в жизни. Поэтому живёт Обломов не где-нибудь, а на Гороховой улице.
Читая сон героя, мы узнаём о деревне Обломовке, где он провёл своё детство. Этот “чудный край” — идеал Дома (в полном смысле этого слова) для Обломова.
Он находится в Петербурге, на Выборгской стороне. Об этом Доме мы узнаём из четвёртой части романа. Глава, повествующая о нём, располагается симметрично относительно главы об Обломовке, у эпизодов сходная композиция.
Она всячески заботилась об Обломове и искренне любила его. В деревне родителей маленький Илюша также был окружён лаской и вниманием. То есть в конце произведения герой приходит к тому, с чего начиналась его жизнь.
)
Как я люблю тебя, диван,Надежда праздности и лени,Товарищ тайных наслажденийИ поэтических отрад! Н.М.Языков |
Был у одного петербургского барина диван, широкий, просторный, мягкий. Настолько он был удобен и хорош, что хозяин дивана, Обломов, не желал с ним расставаться.
Когда Илья Ильич «был дома – а он почти всегда был дома, – он все лежал» на своем диване в любимой комнате, где мебель, в отличие от других помещений квартиры, не была закрыта чехлами и шторы не были спущены.
Обратите внимание
Комната, где лежал Илья Ильич, была прекрасно убрана: бюро красного дерева, красивые ширмы, шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор, масса красивых мелочей.
Но ничто из этих вещей не могло сравниться с обшитым шелковой материей диваном! Не могло сравниться потому, что любимое ложе позволяло хозяину лежать: “лежанье у Ильи Ильича не было необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать … Это было его нормальным состоянием “.
Диван тоже любил своего хозяина, не обижался на Обломова за то, что ” задок …оселся вниз, наклеенное дерево местами отстало”, что на нем часто лежало забытое полотенце или халат, валялись хлебные крошки, или была прислонена только что выкуренная трубка. Не обижался, сознавая: Обломов верен ему и никогда его не покинет.
Диван ждал, когда Илья Ильич, встав утром с постели после чая, погружал свое тело в его ласковые мягкие объятия, «подпирая голову рукой», обдумывал планы переустройства имения, «не щадя сил , до тех пор , пока , наконец , голова утомится от тяжелой работы , и когда совесть скажет : довольно сделано сегодня для общего блага».
Диван гордился тем, что был единственным слушателем этого философствующего сибарита, разделявшим и его «одиночество, и его молчание, и его разговор, и волнение, и образ мыслей»; вместе с ним воображал «себя каким-нибудь непобедимым полководцем, перед которым не только Наполеон, но и Еруслан Лазареевич ничего не значит…
или у
страивал новые крестовые походы и воевал, решал участь народов, разорял города , щадил , казнил» , оказывал помощь и проявлял великодушие .
Когда Обломов, принимая у себя в комнате Штольца, философствуя, обвинял свет и общество в том, что его представители « мертвецы, спящие люди, хуже» его , диван молча соглашался с ним .
В горькие минуты обломовское ложе словно навевало покой, готово было шептать хозяину пушкинские строки:
Если жизнь тебя обманет, Не печалься, не сердись!В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет!
Важно
Диван, как и Обломов, очень не любил те минуты, когда их «жизнь трогала», « щипала исподтишка». Сколько волнений принесло письмо старосты « о неурожае, недоимках , уменьшении дохода»! Сколько нервов Обломову и лопнувших пружин дивану !
Но самым тяжелым испытанием для обломовского ложа стали месяцы возрождения Ильи Ильича. Любовь к Ольге Ильинской отняла у него хозяина. Как горько было дивану в течение всего лета не видеть Обломова, не слышать его ворчаний, вздохов, философствований.
Он в какой-то момент уже и засомневался : ” А вернется ли хозяин? ” Вглядываясь в брошенный на стуле халат Ильи Ильича, он искал у него поддержки: « …так же покинут, как и я ?» Какой же яркой была радость дивана, когда он вновь ощутил на себе тело хозяина.
Пусть испытал он после этого неудобство переезда, пусть другая квартира, хуже, теснее прежней , но диван уже понял : Обломов – его раб, он навсегда вернулся и целые дни, лежа в ласковых объятиях молчаливого друга , уже не рисовал «узора жизни» , а любовался обнаженными локтями Агафьи Матвеевны …
Какое самодовольство испытал диван, когда услышал горькие слова хозяина, обращенные к Штольцу : « Я распался навсегда ; ты не спаяешь, не составишь две разорванные половины. Я прирос к этой яме большим местом : попробуй оторваться – будет смерть». Самодовольство и гордость дивана очевидны: ведь он причина тому …
Источник: http://xn—-7sbanj0abzp7jza.xn--p1ai/index.php/dlya-uchenikov/ege-po-literature/traditsionnye-sochineniya/159-oda-divanu-po-romanu-i-f-goncharova-oblomov
Помогите ответить на вопросы по роману Гончарова «Обломов»))) — Спрашивалка
1)Кто такой Обломов?
Обломов Илья Ильич – дворянин «лет 32-33 от роду, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной цели, всякой сосредоточенности в чертах лица… мягкость была господствующим и основным выражением… всей души» .
О. целыми днями лежит у себя на диване, ничем не занимаясь. Он не способен не только управлять своим имением, но даже собраться и поехать на званый вечер. Все это представляет для него большую трудность.
Важно заметить, что такое бездействие, — сознательный выбор героя: «Жизнь: хороша жизнь!… нет ничего глубокого, задевающего за живое. Все это мертвецы, спящие люди, хуже меня, эти члены совета и общества! »
Идеал жизни О. мы узнаем из главы «Сон Обломова» . Герою снится его детство в родной Обломовке: спокойное, мирное, праздное, наполненное любовью и теплотой.
Путь О. – типичный путь провинциальных дворян начала 19 века. О. служил в департаменте, занимался рутинной работой, из года в год ждал повышения. Но такая никчемная жизнь была не нужна герою. Он выбрал лежание на диване и стороннее созерцание пороков своего времени.
Душа О. не лишена мечтательности. Он лирик, умеющий глубоко чувствовать. Но его образ жизни приглушил эту душевную особенность героя. Ненадолго разбудить ее способен только старый друг О.
– Штольц.
3)Жизнь Обломова в Петербурге:
(Илья Ильич живёт в Петербурге, практически не выходя из дома и даже не поднимаясь с дивана. Он не занимается никакой деятельностью, не выходит в свет, лишь предаётся мыслям о том, как надо жить, и мечтам об уютной безмятежной жизни в родной Обломовке. Никакие проблемы — упадок хозяйства, угрозы выселения из квартиры — не могут сдвинуть его с места, и только его друг детства Штольц, полная противоположность вялому мечтательному Илье, и знакомство с Ольгой Ильинской, в которую Обломов влюбляется, заставляют героя на какое-то время очнуться, окунуться в жизнь, прежде чем он окончательно угаснет в «обломовщине» .
4) Илюша воспитывался в дворянской семье в родовом селе Обломовка, где жизнь проходила по своим особым законам. В Обломовке царил культ еды, сна, ничегонеделания и полного безупречного спокойствия. Образованием родители старались Илюшу не обременять, считая, что терять здоровье и пропускать праздники ради учебы не стоит.
Поэтому при каждом удобном случае они не пускали ребенка на занятия. Вскоре и сам Илюша понял, что такое размеренное и вялое существование ему по душе. Его устраивало, что за него все делают слуги, что ему ни о чем не надо волноваться и беспокоиться.
Крепостническое воспитание Обломова обусловило его характер и поведение — равнодушие к науке и служебной карьере, праздную мечтательность, неспособность к действию, даже несостоятельность в отношениях с любимой девушкой. «Трогает жизнь, везде достает» , — вот что больше всего беспокоит Илью Ильича.
В воспитании не бывает пустяков. «Началось с неумения надевать чулки, а кончилось неумением жить» , — говорит Штольц, объясняя, почему Илья Ильич духовно гибнет, превращается в «клад, заваленный всякой дрянью» .
Илья Ильич считал покой не результатом кипучей деятельности, не наградой за нее, а постоянным, единственно возможным и правильным состоянием человека. Споря со Штольцем, Обломов убеждал его в том, что “цель всей.. . беготни — .
..это выделка покоя, стремление к идеалу утраченного рая”. Следовательно, зачем трудиться, делать что-либо, если все равно придешь к тому, что Обломов хотел иметь всегда?
«Обломов» в Театре имени Маяковского
21 Декабря 2018
«Обломов» в Театре имени Маяковского
Художественный руководитель Театра им. Маяковского Миндаугас Карбаускис продолжает осваивать русскую классику, перенося на сцену знаменитую прозу великих русских писателей. Самой ожидаемой премьерой сезона называют в театре спектакль «Обломов» в его постановке, и тому есть сразу две причин: 160 лет роману Ивана Гончарова и юбилей народного артиста РФ Анатолия Лобоцкого, который занят в спектакле на одной из главных ролей. Инсценировку романа написал сам режиссер-постановщик. «Обломов» роман сколь знаменит, столь и непрост. Хотя вскоре после публикации «Обломова» Л. Н. Толстой предсказывал ему «успех не случайный, не с треском, а здоровый, капитальный и непременный».
Главная достопримечательность на сцене даже не сам Илья Ильич, а его необъятных размеров халат. Впрочем, у Гончарова этому халату в описании уделено достаточное внимание: «На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что Обломов мог дважды завернуться в него». Именно такой халат, практически точь-в точь соответствующий описанию, создан Марией Даниловой, одним из самых известных театральных художников по костюмам. По описанию Гончарова, «халат имел в глазах Обломова тьму неоценённых достоинств: он мягок, гибок; он, как послушный раб, покоряется самому малейшему движению тела». Да и сам Илья Ильич полностью соответствует тому портрету, который создан писателем: «Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока». В роли Обломова — Вячеслав Ковалев. Когда смотришь на артиста в этой роли, вспоминаешь фильм Никиты Михалкова «Несколько дней из жизни Обломова», который даже профессионалы считают одним из лучших творений режиссера. И, разумеется, начинаешь невольно сравнивать Вячеслава Ковалева с великим Олегом Павловичем Табаковым в этой роли. Но очень быстро желание сравнивать уходит — столь органичен артист на сцене в образе Ильи Ильича. Хотя он признался, что выбором режиссера именно его на эту роль был удивлен и даже слегка озадачен. Особенно после роли в спектакле «Изгнание» того же Миндаугаса Карбаускиса, брутальной драме под музыку Queen, за которую он получил «Золотую Маску». И роман «Обломов» он прочитал впервые буквально несколько месяцев назад, перед началом репетиций. Без лукавства сообщил, что читал не без труда, особенно ближе к концу. Для него «Обломов» роман психоделический — меткое, надо признать, определение, даже если артист его и позаимствовал. А с образом Ильи Ильича и вовсе, судя по результатам, разобрался вполне. Столь же органичен и Анатолий Лобоцкий в роли Захара. Красавца артиста поначалу просто невозможно узнать, так безупречно вписался он в роль старого слуги и самого близкого главному герою человека. Вообще с выбором актеров к режиссеру нет никаких вопросов. Тем более, что их в спектакле совсем немного. Будет в спектакле и Ольга Ильинская (актриса Анастасия Мишина), а вот всех остальных персонажей сыграет один артист, Илья Никулин. Кого там не будет, так это Штольца — так было задумано режиссером. Когда-то один из исследователей романа «Обломов» заметил, что Обломов и Штольц неразделимы, это чувства и разум. И если их соединить, то получится идеальный человек. По версии Карбаускиса, перед нами лишь олицетворение чувства. И в этом есть своя правда. Обломов — человек живущий чувствами, он честен перед собой — и это главное. Вспомнить хотя бы ту характеристику, которую дает ему близкий друг Андрей Штольц: «Ни одной фальшивой ноты не издало его сердце, не пристало к нему грязи. Не обольстит его никакая нарядная ложь, и ничто не совлечёт на фальшивый путь; пусть волнуется около него целый океан дряни, зла, пусть весь мир отравится ядом и пойдёт навыворот — никогда Обломов не поклонится идолу лжи, в душе его всегда будет чисто, светло, честно… Это хрустальная, прозрачная душа; таких людей мало; они редки; это перлы в толпе!»
Обломова многие пытались обвинить в лености и безответственности. Но лишь немногие способны понять гармоничную целостность человека, желающего всего лишь оставаться самим собой. Читатели, а на театральной сцене и зрители застают Обломова лежащим на диване. Его возраст определен писателем в 32-33 года. И к этому времени он лет 10 уже отслужил, прошел и через все слои чиновной и салонной российской столицы, и через разочарования в любви — до Ольги Ильинской у него были женщины. Так что он залег, уже имея и жизненный опыт, и опыт душевный, вероятно, трагический. Уместно вспомнить тут одно из высказываний самого Ильи Ильича на сей счет: «Или я не понял этой жизни, или она никуда не годится». Если же говорить о впечатлении от спектакля, то оно у каждого будет своим. Кому-то «Обломов» в прочтении Карбаускиса покажется невыносимо скучным. Но поклонником «театра Миндаугаса Карбаускиса» — а у режиссера есть свой зритель — придется по сердцу и его философия, и неспешное размышление о жизни и душе человеческой, предложенное режиссером. Что, несомненно, не вызовет никаких вопросов ни у кого, так это музыкальное оформление спектакля (композитор Фаустас Латенас). Так точно нашел он своей музыкой ту интонацию, которую предлагает зрителям режиссер-постановщик спектакля «Обломов». Эвелина Гурецкая, «Кинорепертёр»
Ссылка на источник: http://kinoreporter.ru/oblomov-v-teatre-imeni-majakovskogo/?fbclid=IwAR3oCMlrF2BfYzQUmRPmUOo8EFA4mnmCWjQ35L1XUqmC8tVqFn6QHFbgnhA
Культпросвет ТЕАРТ: Обломов — Культпросвет
Четырех часов было как раз достаточно, чтобы ощутить, как медленно течет (если не сказать стоит) время для Обломова, и успеть разглядеть старые, местами висящие клоками обои, кружевные салфетки, серебряный чайничек и даже ветку, покачивающуюся за запыленным окном. Да и множество других деталей, создающих интерьер, в котором без преувеличения можно жить. От павильона-квартиры Обломова веет ранним МХАТом, где каждая вещь играла свое соло в общем ансамбле, создавая визуальный образ постановки и мир ее героев. Апартаменты Обломова в самом деле его идеальный мир, а сам Илья Ильич – часть его. И он, и Захар воспринимаются как элементы запыленного серого интерьера, приросшие к дивану и полатям. Кажется, если Обломова попытаться сдвинуть с места, раздастся такой же скрежет, как от старого столика, на котором слуга пододвигает барину таз для умывания.
Фото процесса репетиций
Долгое время на сцене практически ничего не происходит. Лежит Илья Ильич, постепенно покрываясь горой неоплаченных счетов и писем, оставшихся без ответа, как покрывается пылью и плесенью его квартира. Но – странное дело – ни Обломов, ни его запущенное жилище, похоже, не вызывают омерзения и осуждения ни у режиссера, ни у зрителя.
Барин и слуга, в отношениях которых нет-нет да и проскользнет что-то почти материнское, обустроили убежище, где можно укрыться от жизни и ее тревог. И все, кто вторгается в тихую обитель, выглядят здесь чужеродными. Гипертрофированные образы людей-автоматов с марионеточной пластикой – пьяницы и кутилы Тарантьева и полуживого Доктора, напоминающего героя готического романа, – пугают и заставляют подсознательно принять сторону Обломова, который избегает общества, состоящего из подобных персонажей. Только Алексеев, даже внешне отличающийся от тонких, затянутых в черное фигур Тарантьева и Доктора своей мягкой округлостью, приходится к месту в квартире Обломова, постепенно превращаясь, как и сам хозяин, в часть интерьера.
Общество, мелкие заботы и большие события, отравляющие жизнь и вмешивающиеся в ее спокойное течение, – все это не для Ильи Ильича. Его счастье – в покое и безмятежности, отсутствии волнений. Поэтому и появление Штольца, и любовь к Ольге, окрылившая поначалу, в итоге остаются лишь фрагментами другой жизни, ворвавшейся в устоявшийся мир. Такими фрагментами являются ширмы, обозначающие смену мест действия, установленные почти на авансцене. Похожие на гравюры небольшого формата, они в эпизодах встреч с Ольгой словно переносят Илью Ильича в другую реальность, но их условность и господствующий на сцене интерьер обломовской квартиры говорит о том, что это временно. Единственно реален лишь куст сирени. Он и Casta Diva – символ абсолютного призрачного счастья, которое мелькнуло перед Ильей Ильичом в образе Ольги. Это невероятное ощущение радости бытия, которая чувствуется в самых обыденных моментах жизни, как во сне Обломова, преображающем серый угрюмый интерьер. Но Илья Ильич сам отпускает прекрасный призрак: Casta Diva теперь вместо барышни Ильинской для него гнусаво напевает Захар. Призрачный абсолют Обломов не рискнул обменять на привычное течение жизни, как не рискуют это сделать многие из нас. Ведь свои Casta Diva и куст сирени есть у каждого, но для большинства они остаются лишь мечтой, дотянуться до которой не хватает или сил, или смелости, или желания.
Думая об этом и глядя на Обломова, как-то упускаешь момент, когда он из неказистого смешного персонажа превращается в трагическую фигуру. Произошло это, когда Ольга покинула его или когда случился удар, определить сложно. Обломов возвращается на диван. Осыпаются, как листья, фотографии со стены – в застывшем времени идут годы и уходят люди. Кончина Ильи Ильича вносит в сонную тишину на сцене по-настоящему драматические ноты. Чувство усиливается тем, что моменту смерти предшествует монотонная читка соответствующего текста Алексеевым, сидящим у куста сирени возле могилы Обломова. После этого трогательные приемы, которыми с детства будил своего барина Захар, воспринимаются совершенно иначе: вместо привычной перебранки старый слуга в последний раз укрывает Илью Ильича одеялом и сворачивается подле него на полу.
В «Обломове» Херманиса больше всего впечатляет именно эта странная контрастность, осмысливаемая постфактум: смешение почти натуралистического реализма и едва уловимой фантасмагоричности, смеха, вызываемого несоответствием текста и действий персонажей, и трагичности происходящего, обыденной простоты и философской глубины. И это больше всего ощущается в самом Обломове Гундарса Оболиньша, даже во внешности которого специально нет особой привлекательности, способной вызвать симпатию. Просто не понимаешь, как и когда из смеха над его упорным нежеланием сделать хотя бы лишнее движение родилась едва ли не убежденность в правоте Ильи Ильича. Ведь в бегстве Обломова от жизни чувствуется что-то экзистенциальное, что-то столь же удивительно естественное, как и его представление о счастье. И эта естественность, кажется, ощущается даже Штольцем, который упорно доказывал своему другу, что смысл жизни – в труде и постоянном горении. В финале неутомимый Андрей Иванович, убедившийся в тщете своих деяний и основательно уставший от жизни, сделает то, что, вероятно, хотели сделать многие в зале: свернувшись калачиком, он устроится на диване Обломова, занимая его место…
Что посмотреть в тему:
«Несколько дней из жизни И.И.Обломова» (1979), реж. Никита Михалков.
Союз классики русской литературы и советского кинематографа.
«Обыкновенная история» И. Гончарова в Молодежном театре. Премьера состоялась в 2012 году, реж. Модест Абрамов.
Почти предыстория к жизни Обломова.
«Норма» В. Беллини в Metropolitan Opera, реж. Джон Копли.
Отправиться в долгое путешествие, чтобы услышать любимую арию Обломова Casta Diva.
Бытие и лень | The New Republic
Читатель впервые встречает Обломова в возрасте «тридцати двух или трех», после его первой молодости, но вряд ли дряхлого. Описание его лица уже указывает на капризы его характера, которые будут развиваться очень долго и в бесконечных вариациях. «Мысль, как птица, беспорядочно мелькала на его лице, на мгновение вспыхивала в его глазах, свет на его мягко приоткрытых губах, скрывался в морщинах его лба и внезапно исчезал; тогда все его лицо излучало ровное сияние безразличие.Это безразличие переходило бы от его лица к чертам его тела, к самым складкам его халата ». Такое изображение уже указывает на образ жизни Обломова, его способность мгновенно пробуждаться« мыслью », которая неизменно возникает. как ответ на потребности внешнего социального существования, а затем его возвращение в «ровное сияние беззаботности».
Несколькими абзацами позже халат снова упоминается как «из персидской ткани, настоящий восточный халат без малейшее европейское прикосновение…. Рукава в истинно азиатском стиле были намного шире на плече, чем на запястье «. Как и многие другие детали, которые сначала кажутся случайными, этот халат приобретает символические пропорции по мере продвижения книги. Некоторые критики интерпретировали его как ссылка на «азиатскую» тенденцию в русском характере, а эффективный и успешный друг Обломова Штольц, отец которого немец, определенно составляет «западный» контраст лени и практической беспомощности Обломова.
Обломов занимает отдельную комнату в квартире с четыре комнаты, большую часть времени проводит на кушетке и очень редко выходит из своего внешне роскошного, но совершенно заброшенного жилища.За ним ухаживает верный слуга по имени Захар, который презирает и обожает его, и гораздо больше предпочитает выпить с другими лакеями и лакеями, чем выполнять домашние дела. Гончаров получает классический комический эффект — иногда вспоминают Дон Кихота и Санчо Панса — с забавными, а иногда и горячими обменами между ними, которые постоянно противопоставляют мрачную реальность угасшему величию и возвышенным мечтам.
Несколько человек приезжают к лежачему Обломову в первый день весны, который в России считается праздником, а некоторые безуспешно приглашают его прокатиться в один из окраин Петербурга.Гончаров был мастером сатирической пародии, и здесь он стреляет по разным целям. Есть писатель по имени Пенкин, сторонник «реалистической тенденции» в литературе, который советует Обломову прочитать сенсационное произведение под названием «Любовь взяткодателя к падшей женщине», в котором, как он утверждает, изображены «все работы нашего общества … слабого, но коррумпированного сановника и всей его свиты двуличных чиновников «. Но когда Пенкин сравнивает его с Данте и Шекспиром, Обломов возражает «и чуть не вскочил от изумления.«Похоже на того, кто только что прочитал« Бедные люди »Достоевского, он бурно реагирует:« Покажи нам своего вора, свою проститутку, своего напыщенного идиота! Но где же человек, где человечность во всем этом? »Слабости и неудачи Обломова чаще всего комичны, но Гончаров поднимает его над уровнем карикатуры этими случайными вспышками подлинного отождествления с чувствами других — способность, наиболее ценимая этими людьми. Самые близкие к нему в романе его друг Штольц и женщина, на которой он почти женится, Ольга Ильинская.
Рецензия на книгу: I, Обломов Икуру Куваджима
Рецензия на книгу: I, Обломов Икуру Кувадзима
Опубликовано 31 декабря 2017 г. автором Hans Durrer
Я не всегда могу сказать, почему определенная книга вызывает у меня интерес. В случае с «Я, Обломов», я полагаю, это был пресс-релиз, в котором говорилось, что «Икуру Куваджима исследовал постсоветское пространство России, Украины, Казахстана, Кыргызстана через призму« обломовизма »». Поскольку это страны, в которых я не бывал, но видел множество фотографий, которые я считал заинтригованными, мне было любопытно увидеть больше этих пейзажей.Однако эта книга не о впечатляющем характере, а — хотя об этом было ясно сказано в пресс-релизе, но я как-то упустил из виду — об «обловизме». И пока «Обломов» звонил в какой-то колокол, я не мог точно определить.
Как всегда, Википедия помогла, и я узнал, что «Обломов» — это популярный роман русского писателя Ивана Гончарова, впервые опубликованный в 1859 году. Илья Ильич Обломов, главный герой романа, «молодой, щедрый. дворянин, который кажется неспособным принимать важные решения или предпринимать какие-либо значимые действия.На протяжении всего романа он редко выходит из своей комнаты или постели. На первых 50 страницах ему удается только переместиться с кровати на стул ». Гончаров пишет: «Посмотрев случайно на Обломова, простуженного, поверхностно наблюдательный человек сказал бы:« Видно, добродушный, но простак »; тогда как человек большей проницательности и сочувствия, чем первый, продлил бы свой взгляд, а затем продолжил бы свой путь задумчиво и с улыбкой, как если бы он был чем-то доволен ».
Мне вспомнился рассказ Германа Мелвилла «Бартлби Скривенер», в котором юрист с Уолл-стрит нанимает нового клерка, который после первого приступа тяжелой работы отказывается выполнять любую задачу, требуемую от него, со словами «Я бы предпочел не делать ».Другими словами, Обломов, а также Бартлби, похоже, не видят смысла или смысла в том, чтобы делать то, что делают все остальные, и настаивают на том, чтобы жить своей жизнью.
Так как же изобразить человека, который большую часть жизни проводит в постели? Вот как описывает свой подход японский фотограф Икуру Куваджима: «Будь то чистая лень или стоическая мудрость, странная летаргия Обломова — или« Обломовщина »(обломовщина) — продолжает оставаться мощной силой в сегодняшней России. В этой книге я предлагаю свою интерпретацию этого явно российского феномена через серию автопортретов и фотографий интерьеров, сделанных во время моих путешествий по России, Украине, Казахстану и Кыргызстану.Как показывают изображения, я часто лежал подолгу из-за депрессии, лени, плохой погоды или похмелья — свидетельство того, что после девяти лет жизни в бывшем СССР Обломовщина также может стать реальностью японского фотографа ». Замечательный! Мне это нравится! Поскольку это не только персонализирует то, что однажды сказал русский поэт и государственный деятель Федор Тютчев (1803-1873) — «Россию нельзя понять одним умом…»), оно также дает понять, что есть нечто большее и более важное, чем ум.По словам Икуру Куваджимы: «Со временем Россия проникает в тело; даже если это невозможно объяснить, это сильно чувствуется ».
Все мы знаем, что одно дело — сказать, что кто-то большую часть этого времени проводит в постели, и совсем другое — показать это: мы видим фотографа, лежащего в разных положениях на разных кроватях, а также на стенах, потолки, задернутые шторы, виды из окон и интерьеры квартир.
Очевидно, Икуру Куваджима идентифицирует себя с Обломовым, отсюда и титул «Я, Обломов».Но еще он задается вопросом: «Я часто останавливался в гостях у местных друзей и знакомых в разных городах… Может, они тоже так проводят время, иногда… В этом тихом, уединенном месте… Как Обломов», — подумал я. «Ну, а кто такой Обломов в конце концов? Они? Или я? … Или это ты? »
«Я, Обломов» содержит множество цитат (вот моя любимая: «Он не привык к движению, жизни, толпе и суете»), взятых из романа, и книжный жакет из хлопка, который прекрасно передает суть (в моя интерпретация, то есть) что нужно тепло одеваться, когда ты собираешься идти своей дорогой.
«Я, Обломов» основан на убедительной идее и совмещении снимков (которые мог бы сделать кто угодно и не требовал фотографического таланта или знаний) и цитат очень хорошо работает. Я считаю, что это занимательная и вдохновляющая работа. Это, конечно, также связано с тем фактом, что я люблю роман (по крайней мере, те части, которые я прочитал). Вот как он начинается:
«Однажды утром в квартире одного из больших домов на Гороховой улице, населения которой было достаточно, чтобы составлять провинциальный город, лежал в постели господин по имени Илья Ильич Обломов.Ему было чуть больше тридцати, среднего роста и приятной внешности. К сожалению, в его темно-серых глазах отсутствовала какая-либо определенная идея, а в других чертах его лица — полное отсутствие концентрации. Внезапно мысль блуждала по его лицу со свободой птицы, на мгновение трепетала в его глазах, оседала на его полуоткрытых губах и на мгновение оставалась скрытой в морщинах его лба. Затем он исчезнет, и его лицо снова засияет сияющей беззаботностью, которая распространяется даже на его позу и складки ночной одежды.Иногда его взгляд потемнел, как от усталости или тоски. Однако ни то, ни другое выражение не могло полностью изгнать с его лица ту мягкость, которая была главной, основной, характерной не только его черт, но и духа, лежавшего под ними. Этот дух светился в его глазах, в его улыбке, и в каждом движении его руки и головы… ».
И наконец, что не менее важно, Икуру Куваджима отмечает, что Толстой, Достоевский и Чехов восхищались романом Ивана Гончарова, а Ленин и Набоков, однако, не одобряли его.О самом Обломове его создатель писал: «И он радовался тому, что лежал там беззаботный, как новорожденный ребенок, ничего не разбазаривая и ничего не продавая». Я бы сказал, что это замечательно.
«Я, Обломов»
Икуру Куваджима
Парето-Принт, Москва 2017
photobookfest.com/eng
Для заказов перейдите на http://anzenbergergallery-bookshop.com/book/1862/i__oblomov_ ( подписано) -ikuru_kuwajima или на lumiere.ru/shop/
Также опубликовано на Medium.
Рубрика: Фотограф | Tagged Книжное обозрение
ИзданиеKindle от Гончарова, Ивана, Хогарта, К. Дж. Литература и художественная литература Электронные книги Kindle @ Amazon.com.
Русский писатель, чьи работы в стиле реализма приобрели большую популярность. Он комментировал и критиковал дворянство и их отношение. В то же время его работа показала значительные признаки его веры в расовое превосходство. —Этот текст относится к альтернативному изданию kindle_edition.Русская художественная литература XIX века — одно из бесспорных достижений мировой литературы. Преступление и наказание, Война и мир, Отцы и дети — кто не знает хотя бы по названию этих шедевров Достоевского, Толстого и Тургенева? Может быть, к этому списку можно добавить «Мертвые души» Гоголя или даже «Герой нашего времени» Лермонтова. Но предположим, что стоит упомянуть «Сказки Белкина», «Леди Макбет Мценского уезда» или «Семья Головлевых». Сколько людей узнают эти столь же прекрасные книги Пушкина, Лескова и Салтыкова-Щедрина?К этой же элитной категории слишком малоизвестных принадлежит Обломов (1859), один из самых популярных русских романов и, безусловно, самый обаятельный и восхитительный из всех только что упомянутых произведений.На его страницах рассказывается история человека, который в глубине души никогда по-настоящему не хочет вставать с постели, и который на протяжении всей своей жизни остается бесхитростным и добрым, как славянская версия Форреста Гампа. В предисловии к прекрасному новому переводу Стивена Перла Татьяна Толстая предполагает, что на основании одного только этого романа его автор, Иван Гончаров (1812–1891), может быть «истинным национальным писателем России». Это может быть преувеличено, но даже Чехов — который на самом деле является национальным писателем России (по крайней мере, на мой взгляд) — действительно утверждал, что Гончаров «на 10 голов выше меня по таланту».
Толстая утверждает, что «есть что-то глубоко русское в характере Обломова, что-то, что находит отклик в каждом русском сердце. Это нечто заключается в соблазнительной привлекательности лени и добродушного безделья, в золотом сохранении безмятежного безмятежного детства, когда все любят друг друга и когда жизнь с ее тревогами и требованиями еще не за горами. Его можно найти в тактичности и деликатности «живи и дай жить другим», в выборе пути наименьшего сопротивления, в неуверенности и отвращении к суете и беспокойству любого рода.»
По сути, Илья Ильич Обломов предпочитает мечтать, чем заниматься чем-либо. Такая очаровательная праздность явно не по-американски, она резко контрастирует с взбалтыванием близкого друга Обломова Андрея Штольца. Немецкий, что, очевидно, объясняет его практичность, оперативность и серьезный подход ко всему, от бизнеса до романтики. Если бы эту книгу писал Теодор Драйзер, героем был бы Штольц.
Роман открывается Обломовым — около 30 лет. несколько пухленький и определенно не в форме — лежа на диване, закутанный в старый халат.В течение следующих 100 страниц он почти остается там, где он есть, когда несколько друзей заходят поздороваться, приглашают его на прогулку или пытаются выклянчить немного денег. На самом деле деньги сейчас представляют собой небольшую проблему, поскольку наш герой-рантье полагается на свое имение, чтобы оплачивать свои расходы в Санкт-Петербурге. Но судебный пристав написал много неприятных новостей. Засуха испортила урожай, крестьяне начали разбегаться, старый особняк рушится. Это явно ведет к серьезному кризису, и Обломов оказывается «перед мрачной перспективой думать о том, как что-то с этим делать.»Несмотря на здравый совет Штольца, что-то не включает в себя на самом деле пойти домой, чтобы самому проверить все. Намного легче забыть на время о письме, и, возможно, все будет хорошо.
Кроме того, есть гораздо хуже в ближайшем будущем: домовладелец Обломова планирует отремонтировать многоквартирный дом и хочет, чтобы его беспомощный арендатор сразу же съехал. Переезжайте! Кому может грозить такая грандиозная перспектива? По крайней мере, сейчас, когда пора немного вздремнуть.
» «Сон Обломова» составляет всю девятую главу и фактически был напечатан сам (в журнале) задолго до выхода романа.Само по себе это воспоминание о прошлом предлагает 37 самых замечательных страниц, которые вы когда-либо читали. Воспоминания Обломова о сонных летних днях и уютных зимних ночах его детства переносят нас в райский рай «безмятежного и безмятежного спокойствия», в мир, где на самом деле никто ничего не делает. После плотного обеда почти все живые существа засыпают послеобеденным сном до самого вечера, как если бы фея провела палочкой по поместью. Люди дремлют десятилетиями. Чувствуя себя необычайно энергичной, мать Обломова могла провести три часа с портным, обсуждая, как сделать из стеганой куртки мужа пальто для ее маленького мальчика.
В Обломовке даже письмо от старого друга, который хочет рецепт семейного домашнего пива, требует слишком много усилий, чтобы ответить. Но долгими зимними вечерами люди будут смеяться и смеяться, вспоминая — это уж слишком забавно — как сани Луки Савича развалились, когда он спускался с холма. А что было в тот день, когда коровы и козы прорвались через забор и съели все кусты смородины? О, это было время! В отличие от дома детства Обломова, сонный, залитый солнцем замок Бландингс у П.Дж. Вудхаус — настоящий улей промышленности. «Жителям Обломовки было трудно поверить в болезненные эмоции … подавляющие эмоции — это то, чего они избегали, как чумы».
Неудивительно, что взрослый Обломов унаследовал склонность расслабляться и плыть по течению — он называет это обломовщиной — когда внезапно весь его период полураспада переворачивается: Штольц выталкивает его в мир, и там однажды вечером он встречает Ольгу. А точнее Ольга! Ольга!! Любовь побуждает нашего героя купить новую одежду, почитать газеты, пойти в театр и написать письмо своему судебному приставу.Рассказ Гончарова (довольно длинный) о том, как любовь проникает в сердца двух невинных людей, воссоздает почти до смущения верный в памяти курс юношеского увлечения. Долгие прогулки по саду, небольшие ссоры, макияжный поцелуй. Ах, первая любовь!
Одна особенная вечерняя прогулка, однако, звучит более чем подозрительно. Летняя жара приближается к грозе, и Ольге в доме душно. Даже на улице она не может дышать, ее сердце колотится, она дрожит, грудь вздымается, она вздыхает все быстрее и быстрее для облегчения, слабо говорит, чувствует что-то вроде жжения в груди, затем вздрагивает и судорожно сжимает руку Обломова, прежде чем наконец лопнуть в неконтролируемые слезы.После этого она неуверенно идет домой, чувствуя себя слабой, «со странной бессознательной мечтательной улыбкой на лице». Как это прошло через российскую цензуру? Но, что более важно, может ли какая-нибудь грандиозная любовь, какой бы грандиозной она ни была, действительно сокрушить мощь обломовщины?
Впереди немало сюрпризов в тихой юмористической, трогательной и заставляющей задуматься книге Гончарова. Как, например, окончательно судить Обломова? Он аристократический паразит, юродивый или своего рода буддийский святой? Академические читатели заметят умение управлять временем в том, как роман замедляется и ускоряется.Но кто угодно будет восхищаться тем, как Гончаров оживляет второстепенных персонажей, особенно угрюмого, но фанатично преданного слугу Обломова Захар, его бычью квартирную хозяйку Агафью Матвеевну (чьи локти очаровывают ее арендатора) и его предполагаемого друга, бессовестного негодяя Тарантьева. Неудивительно, что Толстой объявил себя «в восторге от Обломова» и возвращался к нему снова и снова. Критик XIX века Виссарион Белинский однажды сказал, что читать восхищенное первое художественное произведение Гончарова — «Обычную историю» — было «все равно, что есть прохладный арбуз в жаркий летний день».»(Этот роман звучит как еще одна работа для Стивена Перла.) Обломов даже лучше, хотя вы, вероятно, не хотите есть арбуз в постели, что является очевидным местом, чтобы насладиться этой великолепной книгой.
Copyright 2006, The Washington Опубликовать. Все права защищены. —Этот текст относится к альтернативному изданию kindle_edition.
Kindle, издание Гончарова, Ивана, Хогарта, К. Дж. Литература и художественная литература Электронные книги Kindle @ Amazon.com.
Хитрая, подрывная сторона русского литературного персонажа XIX века — та, которая представляет такой контраст титаническим усилиям Толстого и Достоевского — наиболее полно реализована в шедевре Ивана Гончарова 1859 года «ОБЛОМОВ».Этот великолепный фарс о джентльмене, который большую часть своей жизни проводит в постели, является напоминанием о том, в какой степени юмор в руках комического гения может быть использован для исследования абсурда и несправедливости общественного строя. —Этот текст относится к альтернативному изданию kindle_edition. Хитрая, подрывная сторона русского литературного персонажа XIX века — та, которая представляет такой контраст титаническим усилиям Толстого и Достоевского — наиболее полно реализована в шедевре Ивана Гончарова 1859 года «ОБЛОМОВ».Этот великолепный фарс о джентльмене, который большую часть своей жизни проводит в постели, является напоминанием о том, в какой степени юмор в руках комического гения может быть использован для исследования абсурда и несправедливости общественного строя. —Этот текст относится к альтернативному изданию kindle_edition. Русская художественная литература XIX века — одно из бесспорных достижений мировой литературы. Преступление и наказание, Война и мир, Отцы и дети — кто не знает хотя бы по названию этих шедевров Достоевского, Толстого и Тургенева? Может быть, к этому списку можно добавить «Мертвые души» Гоголя или даже «Герой нашего времени» Лермонтова.Но предположим, что стоит упомянуть «Сказки Белкина», «Леди Макбет Мценского уезда» или «Семья Головлевых». Сколько людей узнают эти столь же прекрасные книги Пушкина, Лескова и Салтыкова-Щедрина?К этой же элитной категории слишком малоизвестных принадлежит Обломов (1859), один из самых популярных русских романов и, безусловно, самый обаятельный и восхитительный из всех только что упомянутых произведений. На его страницах рассказывается история человека, который в глубине души никогда по-настоящему не хочет вставать с постели, и который на протяжении всей своей жизни остается бесхитростным и добрым, как славянская версия Форреста Гампа.В предисловии к прекрасному новому переводу Стивена Перла Татьяна Толстая предполагает, что на основании одного только этого романа его автор, Иван Гончаров (1812–1891), может быть «истинным национальным писателем России». Это может быть преувеличено, но даже Чехов, который на самом деле является национальным писателем России (во всяком случае, на мой взгляд), действительно утверждал, что Гончаров «на 10 голов выше меня по талантам».
Толстая утверждает, что «в характере Обломова есть что-то глубоко русское, что-то, что находит отклик в каждом русском сердце.Это нечто заключается в соблазнительной привлекательности лени и добродушного безделья, в золотом сохранении безмятежного безмятежного детства, когда все любят друг друга и когда жизнь с ее тревогами и требованиями еще не за горами. Его можно найти в тактичности и деликатности «живи и дай жить другим», в выборе пути наименьшего сопротивления, в неуверенности и отвращении к суете и беспокойству любого рода ».
По сути, Илья Ильич Обломов предпочитает мечтать на самом деле делать что-нибудь.Такая очаровательная праздность явно не по-американски, она резко контрастирует с взбалтыванием близкого друга Обломова Андрея Штольца. Зато Штольц наполовину немец, что, очевидно, объясняет его практичность, оперативность и серьезный подход ко всему, от бизнеса до романтики. Если бы Теодор Драйзер писал эту книгу, Штольц был бы героем.
Роман начинается с того, что Обломов — около 30 лет, несколько пухлый и определенно не в форме — лежит на диване в старом халате.В течение следующих 100 страниц он почти остается там, где он есть, когда несколько друзей заходят поздороваться, приглашают его на прогулку или пытаются выклянчить немного денег. На самом деле деньги сейчас представляют собой небольшую проблему, поскольку наш герой-рантье полагается на свое имение, чтобы оплачивать свои расходы в Санкт-Петербурге. Но судебный пристав написал много неприятных новостей. Засуха испортила урожай, крестьяне начали разбегаться, старый особняк рушится. Это явно ведет к серьезному кризису, и Обломов оказывается «перед мрачной перспективой думать о том, как что-то с этим делать.»Несмотря на здравый совет Штольца, что-то не включает в себя на самом деле пойти домой, чтобы самому проверить все. Намного легче забыть на время о письме, и, возможно, все будет хорошо.
Кроме того, есть гораздо хуже в ближайшем будущем: домовладелец Обломова планирует отремонтировать многоквартирный дом и хочет, чтобы его беспомощный арендатор сразу же съехал. Переезжайте! Кому может грозить такая грандиозная перспектива? По крайней мере, сейчас, когда пора немного вздремнуть.
» «Сон Обломова» составляет всю девятую главу и фактически был напечатан сам (в журнале) задолго до выхода романа.Само по себе это воспоминание о прошлом предлагает 37 самых замечательных страниц, которые вы когда-либо читали. Воспоминания Обломова о сонных летних днях и уютных зимних ночах его детства переносят нас в райский рай «безмятежного и безмятежного спокойствия», в мир, где на самом деле никто ничего не делает. После плотного обеда почти все живые существа засыпают послеобеденным сном до самого вечера, как если бы фея провела палочкой по поместью. Люди дремлют десятилетиями. Чувствуя себя необычайно энергичной, мать Обломова могла провести три часа с портным, обсуждая, как сделать из стеганой куртки мужа пальто для ее маленького мальчика.
В Обломовке даже письмо от старого друга, который хочет рецепт семейного домашнего пива, требует слишком много усилий, чтобы ответить. Но долгими зимними вечерами люди будут смеяться и смеяться, вспоминая — это уж слишком забавно — как сани Луки Савича развалились, когда он спускался с холма. А что было в тот день, когда коровы и козы прорвались через забор и съели все кусты смородины? О, это было время! В отличие от дома детства Обломова, сонный, залитый солнцем замок Бландингс у П.Дж. Вудхаус — настоящий улей промышленности. «Жителям Обломовки было трудно поверить в болезненные эмоции … подавляющие эмоции — это то, чего они избегали, как чумы».
Неудивительно, что взрослый Обломов унаследовал склонность расслабляться и плыть по течению — он называет это обломовщиной — когда внезапно весь его период полураспада переворачивается: Штольц выталкивает его в мир, и там однажды вечером он встречает Ольгу. А точнее Ольга! Ольга!! Любовь побуждает нашего героя купить новую одежду, почитать газеты, пойти в театр и написать письмо своему судебному приставу.Рассказ Гончарова (довольно длинный) о том, как любовь проникает в сердца двух невинных людей, воссоздает почти до смущения верный в памяти курс юношеского увлечения. Долгие прогулки по саду, небольшие ссоры, макияжный поцелуй. Ах, первая любовь!
Одна особенная вечерняя прогулка, однако, звучит более чем подозрительно. Летняя жара приближается к грозе, и Ольге в доме душно. Даже на улице она не может дышать, ее сердце колотится, она дрожит, грудь вздымается, она вздыхает все быстрее и быстрее для облегчения, слабо говорит, чувствует что-то вроде жжения в груди, затем вздрагивает и судорожно сжимает руку Обломова, прежде чем наконец лопнуть в неконтролируемые слезы.После этого она неуверенно идет домой, чувствуя себя слабой, «со странной бессознательной мечтательной улыбкой на лице». Как это прошло через российскую цензуру? Но, что более важно, может ли какая-нибудь грандиозная любовь, какой бы грандиозной она ни была, действительно сокрушить мощь обломовщины?
Впереди немало сюрпризов в тихой юмористической, трогательной и заставляющей задуматься книге Гончарова. Как, например, окончательно судить Обломова? Он аристократический паразит, юродивый или своего рода буддийский святой? Академические читатели заметят умение управлять временем в том, как роман замедляется и ускоряется.Но кто угодно будет восхищаться тем, как Гончаров оживляет второстепенных персонажей, особенно угрюмого, но фанатично преданного слугу Обломова Захар, его бычью квартирную хозяйку Агафью Матвеевну (чьи локти очаровывают ее арендатора) и его предполагаемого друга, бессовестного негодяя Тарантьева. Неудивительно, что Толстой объявил себя «в восторге от Обломова» и возвращался к нему снова и снова. Критик XIX века Виссарион Белинский однажды сказал, что читать восхищенное первое художественное произведение Гончарова — «Обычную историю» — было «все равно, что есть прохладный арбуз в жаркий летний день».»(Этот роман звучит как еще одна работа для Стивена Перла.) Обломов даже лучше, хотя вы, вероятно, не хотите есть арбуз в постели, что является очевидным местом, чтобы насладиться этой великолепной книгой.
Copyright 2006, The Washington Опубликовать. Все права защищены. —Этот текст относится к альтернативному изданию kindle_edition.
Обломов и мой год отдыха и релаксации — BLARB
В последнее время я много думал о сне. И это не из-за модных статей, рекламирующих правильную гигиену сна, или заявлений некоторых телевизионных врачей о преимуществах здоровых восьмичасового сна.Вместо этого я рассматривал сон как акт неповиновения, личный протест против чрезмерных амбиций общества и его узких взглядов на то, как следует жить.
Мое вдохновение, как вы могли догадаться, — это смелый новый роман Оттессы Мошфег « Мой год отдыха и релаксации », а также другой, гораздо более старый роман, в котором также есть одержимый сном герой: классический русский классик Ивана Гончарова «Обломов » (1859 г.) ). Хотя декорации двух романов очень разные — современный Манхэттен (Moshfegh) и 19 -е -го века St.Петербург, Россия (Гончаров) — параллели поразительны.
И безымянный рассказчик Мошфега, и одноименный Гончарова Обломов отвергают побуждение заняться мелкими заботами и амбициями, которые движут всеми вокруг них. Сон — их любимое оружие.
Герой моего года рассказывает нам от первого лица о своем плане пройти месячный период фармакологического сна. 24 года, холост и живет одна на Манхэттене, ее только что уволили с работы администратора шикарной галереи современного искусства, где ее единственным удовольствием было то, что она часами вздремнула в кладовке.Теперь она готовится войти в длительное состояние сонного «небытия», чему способствует гора таблеток, прописанных ее абсурдно некомпетентным психиатром. Здесь Мошфег отходит от обычных повествований о злоупотреблении психоактивными веществами. Ее главный герой не глотает таблетки как сознательное или подсознательное средство самоуничтожения; скорее, ее употребление наркотиков — это метод самосохранения — преднамеренный перерыв в ее жизни, а не ее уничтожение.
Я думал, что жизнь будет более терпимой, если мой мозг будет медленнее осуждать мир вокруг меня.
Я знал в глубине души … что когда я высплюсь, со мной все будет в порядке … поддержанный блаженством и безмятежностью, которые я накопил бы …
На другом конце света, почти за два столетия до этого, Илья Ильич Обломов тоже придумывает план. Молодой представитель помещиков России, он унаследовал дом своего детства — старинное родовое поместье в деревне — вместе с тремя сотнями крепостных. Обломов надеется создать программу по улучшению управления своим наследством. Каждый день он обдумывает различные варианты плана, удобно лежа в своем доме Св.Петербургская квартира, вдали от места и людей, которым его безрассудные идеи призваны принести пользу.
Как только он вставал утром с постели после чая, он снова ложился на диван, подпирал голову рукой и размышлял, не жалея усилий, пока, наконец, его голова не устала от тяжелая работа и его совесть говорили ему, что сегодня было сделано достаточно … (Перевод Мариана Шварца, 2008.)
Помимо этих благих намерений, единственное желание Обломова — бездельничать, часто поддаваясь засыпанию, независимо от времени суток.Убежденный, что жизнь должна быть «не чем иным, как идеалом спокойствия и бездействия», он остается в стороне от того, что он считает бессмысленным суетой жизни, избегая всякого интереса к бездушным амбициям своих сверстников. Когда его ближайший друг Штольц спрашивает о своем образе жизни, Обломов признается, что он просто «слишком ленив, чтобы жить».
Штольц — стремящийся, полный амбиций и постоянно стремящийся к самосовершенствованию. Примерно то же самое можно сказать и о Риве, лучшей подруге рассказчика в « Моем году».
Рива была неравнодушна к книгам и семинарам по саморазвитию, в которых обычно сочетались новые техники диеты с профессиональным развитием и навыками романтических отношений, под предлогом обучения молодых женщин, «как реализовать свой потенциал в полной мере». Каждые несколько недель у нее появлялась совершенно новая жизненная парадигма, и мне приходилось слышать об этом.
Я выбрала свое одиночество и бесцельность, а Рива, несмотря на ее тяжелую работу, просто не смогла получить то, что хотела — ни мужа, ни детей, ни блистательной карьеры.
И Рива, и Штольц жизненно связаны с миром и ищут одобрения общества. Их общепринятые представления о себе и своем социальном положении резко отличаются от представлений рассказчика Мошфега и Обломова. Контраст дает богатую пищу для глубокого цинизма наших героев по поводу лицемерия и поверхностности общества и их разочарования в мире, в котором эти атрибуты являются нормой. Обломов жалуется Штольцу:
Бесконечная беготня взад и вперед, вечная игра мелких желаний, особенно жадности, людей, пытающихся испортить что-то для других, болтовня, сплетни, пренебрежение, то, как они смотрят на вас с головы до ног.Вы слушаете, о чем они говорят, и у вас кружится голова. Это ошеломляет … Это утомительно. Скука! Где здесь человек? Где его честность? Куда оно делось? Как это было разменено на всю эту мелочность?
Подобным образом рассказчик Мошфега признается:
Я думал, что Верхний Ист-Сайд сможет защитить меня от конкурсов красоты и петушиных боев арт-сцены, в которой я «работал» в Челси. Но когда я впервые туда переехал, жизнь в пригороде заразила меня собственным вирусом.Я пыталась быть одной из тех блондинок, которые быстро ходят по Эспланаде в спандексе. Блютуз в ухе как какой-то самоуверенный засранец…
По выходным я делала то, что вначале должны были делать молодые женщины в Нью-Йорке вроде меня: делала колонки, косметические процедуры и мелирование, тренировалась в спортзале с завышенными ценами, лежала там в хаммаме, пока не ослепла, и Ночью в туфлях, которые порезали мне ноги и вызвали радикулит. Время от времени я встречал в галерее интересных мужчин. Я спал рывками, чаще гулял, потом реже.Ничего не получилось…
Перед лицом повсеместного давления, направленного на то, чтобы соответствовать ожиданиям общества, главные герои совершают нечто смелое и экстраординарное — они оказывают стойкое сопротивление, избегая стремительного потока требований и ожиданий в жизни. Эти персонажи используют убежище сна, чтобы найти свое внутреннее «я». Им нужны тишина и спокойствие, которые они могут найти только в состоянии спокойного уединения, чтобы способствовать тому, чего жаждет их душа: внутренней жизни, которая способна видеть и ценить мир вокруг них, испытывать подлинные чувства и искреннее сочувствие к другим. .
Но хотя сон является обычным инструментом сопротивления главных героев, его последствия заметно различаются для каждого. Сон исцеляет рассказчика Мошфег, растворяя спайки, из-за которых она «застревала» в унынии. После периода медикаментозного сна она чувствует ежедневную признательность за то, с чем она сталкивается. Она начинает новый этап своей жизни, в котором она полностью присутствует и является частью окружающего мира.
Я дышал, ходил, сидел на скамейке и смотрел, как пчела кружит над головами проходящей мимо стаи подростков.В шаге качающихся ветвей ив были величие и грация. Была доброта. «Боль — не единственный критерий роста», — сказал я себе. Мой сон подействовал. Я был мягким, спокойным и чувствовал вещи. Это было хорошо. Теперь это была моя жизнь.
Сонный образ жизни Обломова, напротив, атрофирует его существование. Он становится все более подавленным и изолированным, его дружба все меньше, его опыт все меньше.
[Он] тихо и постепенно влез в простой и широкий гроб остатка своего существования, гроб, сделанный его собственными руками, как старейшины в пустыне, которые, отвернувшись от жизни, роют себе могилу.
Каждый из этих контрастирующих результатов кажется полностью аутентичным. В то время как Обломов считает невозможным одновременно развивать внутреннюю жизнь и полностью погрузиться в мир, рассказчик Мошфега, в конечном счете, демонстрирует, что можно продеть пресловутую иглу. Итак, Мой год завершается неожиданной, но решительной нотой надежды, подтверждением того, что даже в нашем шумном, разрушительном и ложном мире благодать действительно существует, готовая к пробуждению в уме и духе, насыщенных тихим, успокаивающим созерцанием.
Читать Обломова Онлайн Иван Гончаров
ОБЛОМОВ
BY ИВАН ГОНЧАРОВCopyright © 2017 Иван Гончаров.
Все права защищены. Отпечатано в Соединенных Штатах Америки. Никакая часть этой книги не может быть использована или воспроизведена каким-либо образом без письменного разрешения, за исключением случаев использования кратких цитат в критических статьях или обзорах.
Эта книга — художественное произведение.Имена, персонажи, предприятия, организации, места, события и инциденты либо являются продуктом воображения автора, либо используются вымышленно. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, событиями или местами совершенно случайно.
За информацией обращайтесь:
Sheba Blake Publishing
http://www.shebablake.com
Twitter: http://twitter.com/shebablake
Instagram: http: // instagram.com / shebablakeFacebook: http://facebook.com/shebablake
Дизайн книги и обложки: Sheba Blake Publishing
Первое издание: январь 2017 г.
СОДЕРЖАНИЕ
ЧАСТЬ I
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ЧАСТЬ II
ГЛАВА 1 9195
ЧАСТЬ III
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ЧАСТЬ IV
ГЛАВА IV
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5 901 95
ГЛАВА 6
ЧАСТЬ I
ГЛАВА 1
Однажды утром в квартире одного из больших домов на улице Гороховой, населения которой было достаточно, чтобы составлять провинциальный город, лежал в постели господин Илья Ильич Обломов.Ему было чуть больше тридцати, среднего роста и приятной внешности. К сожалению, в его темно-серых глазах отсутствовала какая-либо определенная идея, а в других чертах его лица — полное отсутствие концентрации. Внезапно мысль блуждала по его лицу со свободой птицы, на мгновение трепетала в его глазах, оседала на его полуоткрытых губах и на мгновение оставалась скрытой в морщинах его лба. Затем он исчезнет, и его лицо снова засияет сияющей беззаботностью , которая распространялась даже на его позу и складки ночной одежды.В другое время его взгляд потемнел бы, как от усталости или тоски . Однако ни то, ни другое выражение не могло полностью изгнать с его лица ту мягкость, которая была главной, основной, характерной не только его черт, но и духа, лежавшего под ними. Этот дух сиял в его глазах, в его улыбке и в каждом движении его руки и головы. Беглый взгляд на холодного Обломова, поверхностно наблюдательный человек сказал бы: Видно, добродушный, но простак
; тогда как человек большей проницательности и сочувствия, чем первый, продлил бы свой взгляд, а затем пошел бы своей дорогой задумчиво и с улыбкой, как если бы он был чем-то доволен.
Лицо Обломова не было ни красным, ни тусклым, ни бледным, а неопределенного оттенка. Во всяком случае, это было впечатление, которое он произвел — возможно, потому, что из-за недостатка физических упражнений, или из-за недостатка свежего воздуха, или из-за недостатка того и другого, он был морщинистым не по годам. В общем, если судить по крайней белизне его голой шеи, его маленьких опухших руках и его мягких плеч, можно было бы заключить, что он обладал женственным телом. Даже в возбужденном состоянии его действия управлялись неизменной мягкостью, добавленной к усталости, не лишенной особой грации.С другой стороны, если бы уныние духа проявилось на его лице, его взгляд потускнел бы, и его брови нахмурились, поскольку сомнение, уныние и опасения упали на борьбу друг с другом. Тем не менее, этот кризис эмоций редко кристаллизовался в форму определенной идеи — еще меньше в форму фиксированной решимости. Почти всегда такие эмоции испарялись во вздохе и переходили в своего рода апатическую летаргию.
Комнатный костюм Обломова в точности соответствовал спокойным очертаниям его лица и женственности его формы.Этот костюм представлял собой халат из какого-то персидского материала — настоящий восточный халат — одежду, лишенную кистей, бархатных окантовок и талии, но настолько просторную, что Обломов мог бы в нее закутаться. один или два раза. Кроме того, в соответствии с неизменным обычаем Азии, его рукава постоянно расширялись от суставов до плеч. Правда, это был халат, который потерял свою первозданную свежесть и местами сменил свой естественный первоначальный блеск на приобретенный в результате тяжелой носки; тем не менее, он сохранил как ясность своего восточного колорита, так и твердость текстуры.В глазах Обломова это была одежда, обладающая множеством бесценных качеств, так как она была настолько мягкой и податливой, что, когда ее носили, тело не замечали ее присутствия и, как послушный раб, реагировало даже на малейшее движение. Ни жилета, ни галстука Обломов в помещениях не носил, так как любил свободу и простор. По той же причине, по которой его тапочки были длинными, мягкими и широкими, так что, когда он опускал ноги с кровати на пол, не глядя на то, что он делал, его ступни могли сразу поместиться в тапочки.
Для Обломова лежание в постели не было ни необходимостью (как в случае инвалида или человека, который сильно нуждается во сне), ни несчастным случаем (как в случае с человеком, который чувствует себя измученным), ни удовольствие (как в случае с чисто ленивым человеком). Скорее, это отражало его нормальное состояние. Всякий раз, когда он был дома — а почти всегда он был дома, — он проводил время, лежа на спине. Точно так же он использовал только одну комнату — которая была объединена, чтобы служить одновременно спальней, кабинетом и приемной, — в которой мы только что обнаружили его.Правда, в его распоряжении находились еще две комнаты, но он редко заглядывал в них, кроме как по утрам (а это вовсе не каждое утро), когда его старый камердинер подметал кабинет. Мебель в них стояла постоянно накрытой, и никогда не опускались шторы.
Комната, в которой лежал Обломов, на первый взгляд была хорошо обставленной. В нем стоял письменный стол из красного дерева, пара диванов, обитых каким-то шелком, и красивая ширма, вышитая неизвестными природе птицами и фруктами.Также в комнате были шелковые занавески, несколько циновок, картины, изделия из бронзы и фарфора, а также множество других красивых мелочей. И все же даже самый беглый взгляд опытного глаза человека со вкусом обнаружил бы не более чем тенденцию соблюдать les условностей , избегая их действительного соблюдения. Несомненно, это все, о чем думал Обломов, обставляя свой кабинет. По-настоящему изысканный вкус никогда не удовлетворился бы такими громоздкими, неуклюжими стульями из красного дерева и такими шаткими этажерками.Кроме того, спинка одного из диванов провисла, и кое-где дерево отслоилось от клея. Примерно то же самое можно было увидеть в картинах, вазах и некоторых других мелочах квартиры. Тем не менее, его хозяин привык смотреть на его принадлежности холодным, отстраненным взглядом того, кто спрашивает: Кто осмелился принести сюда эти вещи?
Такое же безразличие с его стороны, в сочетании, возможно, с еще большим равнодушием со стороны его слуги Захара, заставило исследование при внимательном рассмотрении произвести впечатление всеобщей невнимательности и пренебрежения.На стенах и вокруг картин висела паутина, покрытая пылью; зеркала, вместо того, чтобы отражать, с большей пользой служили бы табличками для записи меморандумов; каждый коврик был испачкан пятнами; на диване лежало забытое полотенце, а на столе (как обычно по утрам) тарелка, солонка, недоеденная корочка хлеба и несколько разбросанных крошек — все это так и не удалось убрать. после вчерашнего ужина. Действительно, если бы не тарелка, не накуренная трубка, прислоненная к кровати, и лежащий сам Обломов, можно было бы подумать, что в этом месте не было ни одной живой души, настолько пыльное и обесцвеченное делало все посмотрите, и так не хватало каких-либо активных следов присутствия человека.Правда, на этажерках было две-три раскрытых книги, при этом валялась газета, а наверху бюро стояло чернильница и несколько ручек; но страницы, на которых лежали раскрытые книги, были покрыты пылью и начинали желтеть (тем самым доказывая, что их давно выбросили в сторону), дата выхода газеты относилась к предыдущему году, а с чернильницы, когда перо попал туда, с испуганным жужжанием поднялась только заброшенная муха.
В то самое утро Обломов (вопреки своему обычному обычаю) проснулся в восемь часов утра.Почему-то он выглядел встревоженным; тревога, сожаление и досада преследовали друг друга по его чертам. Очевидно, он стал жертвой какой-то внутренней борьбы и еще не был в состоянии призвать свой разум на помощь. Дело в том, что в мгновение ока он получил от старосты своего загородного имения чрезвычайно неприятное письмо. Все мы знаем, какие неприятные вещи может сказать староста в своих письмах — как он может рассказать о плохих урожаях, о просрочке долга, об уменьшении доходов и так далее; и хотя этот конкретный чиновник писал точно такие же послания в течение последних трех лет, его последнее сообщение повлияло на адресата так сильно, как если бы Обломов получил неожиданный удар.Тем не менее, надо отдать должное Обломову, он всегда уделял своим делам определенную заботу. Действительно, как только он получил первое тревожное письмо starosta (он сделал это три года назад), он приступил к разработке плана изменения и улучшения управления своей собственностью. Тем не менее, по сей день рассматриваемый план остается не полностью продуманным, хотя он давно осознал необходимость сделать что-то действительно решающее.
Следовательно, проснувшись, он решил встать, совершить омовение и, выпив чай, обдумать ситуацию, сделать несколько заметок и, в общем, заняться делом должным образом.И все же еще полчаса он лежал ничком под пытками этой решимости; до тех пор, пока в конце концов он не решил, что такую борьбу лучше всего проводить после чая и что, как обычно, он будет пить этот чай в постели — тем более, что лежачее положение не могло быть препятствием для размышлений.
Поэтому он сделал, как решил; и когда чай был выпит, он приподнялся на локте и прибыл в туз, чтобы встать с постели. Фактически, взглянув на свои тапочки, он даже начал протягивать ногу в их сторону, но вскоре убрал ее.
Пробило половину одиннадцатого, и Обломов вздрогнул. Что с тобой? — с досадой сказал он
. По совести, я что-то делал! Мог бы я решиться на … на …
Он прервался криком Захкар!
, после чего вошел пожилой мужчина в сером костюме и медных пуговицах — человек, носивший под идеально лысиной парой длинных, густых седых бакенбардов, которых хватило бы, чтобы одеть трех обычных мужчин с бородой.Его одежда, правда, была сшита по деревенскому образцу, но он ценил ее как слабое напоминание о своей прежней ливрее, как единственный сохранившийся знак достоинства дома Обломовых. Дом Обломовых когда-то был богатым и знатным, но за последние годы претерпел обнищание и уменьшение, пока, наконец, не затерялся среди толпы дворянских домов, построенных недавно.
Некоторое время Обломов оставался слишком погруженным в свои мысли, чтобы заметить присутствие Захара; но наконец камердинер кашлянул.
Чего вы хотите?
— осведомился Обломов.
«Вы только что звонили мне, барин ?»
«Я звонил вам, вы говорите? Ну, я не могу вспомнить, почему я так сделал. Возвращайтесь в свою комнату, пока я не запомню ».
Захар удалился, и еще четверть часа Обломов обдумывал проклятое письмо.
Я пролежал здесь достаточно долго,
наконец сказал он себе. «В самом деле, я должен подняться …. Но предположим, я должен был внимательно прочитать письмо и , а затем подняться? Захар!»
Вошел Захар, и Обломов тут же погрузился в задумчивость.Минуту или две камердинер стоял, глядя на своего хозяина со скрытой обидой. Затем он двинулся к двери.
Почему ты уезжаешь?
— неожиданно спросил Обломов.
«Потому что, барн , тебе нечего мне сказать. Почему я должен стоять здесь зря?»
«Что? Ваши ноги стали настолько сморщенными, что вы не можете стоять на мгновение или две? Я беспокоюсь о чем-то, поэтому вы должны подождать. Вы только что лежали в своей комнате, не так ли? Пожалуйста, поищите за письмо, пришедшее вчера вечером с староста .Что ты с ним сделал? »
« Какое письмо? « Я, , не видел письма», — заявил Захар.
Но вы сами взяли его у почтальона?
Может, и видел, но как мне узнать, куда вы его с тех пор положили? среди бумаг и других вещей на столе.
Никогда ничего не знаешь, — заметил
своего хозяина. Загляни в ту корзину. Или, возможно, письмо упало за диван? Кстати, на спинке этого дивана есть еще не починили.Скажи столяру, чтобы тот пришел немедленно. Это ты сломал вещь, но никогда не задумывался!
«Я сделал , а не сломал его, — парировал Захар .
Он сломался сам по себе. Это не могло длиться вечно. Когда-нибудь он должен был сломаться».
Это был пункт, который Обломов не хотел оспаривать. Вы уже нашли письмо?
он спросил.
Да, несколько букв.
Но это не то, что я хочу ».
Других не вижу,
заявил Захар.
Хорошо,
— нетерпеливый ответ Обломова. Я сам встану и найду письмо.
Захар снова удалился в свою комнату, но, едва упершись руками в кровать, вытянулся, как снова раздался категорический крик: Захар! Захар!
Господи!
проворчал камердинер, в третий раз направляясь на исследование. Зачем мне так мучиться? Я бы лучше умер!
Мой платок!
воскликнул Обломов.«Да, и очень быстро! Возможно, вы, , догадались, что это именно то, что я хочу».
Захар не проявил особого удивления или обиды этому укоризненному приказу. Вероятно, он считал и приказ, и упрек естественными.
Кто знает где платок?
пробормотал он, обходя комнату и прощупывая каждый стул (хотя он не мог не заметить, что на них вообще ничего не лежало). Вы теряете все,
добавил он, открывая дверь в гостиную, чтобы посмотреть, не прячется ли там платок. .
Куда вы собираетесь? — воскликнул Обломов. «Это , здесь , вы должны обыскать. Я не был в тех других комнатах с позапрошлого года. Быстрее, ладно?»
Я не вижу платка,
сказал Захар, разводя руки и всматриваясь в каждый угол. « Вот ! — он вдруг прохрипел.
— Это прямо под вами. Я вижу, как торчит его конец. Вы все время лежали на нем, но на самом деле просите меня найти его!» Он заковылял прочь, не дожидаясь ответа.На мгновение Обломов опешил, но вскоре нашел другой способ обмануть своего камердинера.
Хороший способ сделать уборку!
он сказал. Какая же, конечно, пыль и грязь! Посмотри на эти углы! Вы никогда не волнуетесь.
Если я никогда не вздрагиваю,
обиженно парировал Захар, по крайней мере, я стараюсь изо всех сил и не жалею себя, потому что я вытираю пыль и подметаю почти каждый день. Все выглядит чисто и достаточно ярко для свадьбы.
Какая ложь!
воскликнул Обломов. Иди снова в свою комнату!
То, что он спровоцировал Захара на этот разговор, доставило ему небольшое удовольствие. По правде говоря, он забыл, что, коснувшись деликатной темы, невозможно избежать суеты. Хотя он хотел, чтобы его комнаты содержались в чистоте, он хотел, чтобы эта задача выполнялась незримо и отдельно от него; тогда как, когда бы Захару ни приходилось подметать или вытирать пыль, он жаловался на это.
После того, как Захар удалился в свое логово, Обломов снова задумался, пока несколько минут спустя часы не пробили полчаса.
Что это?
— в ужасе воскликнул Обломов. Скоро будет одиннадцать, а я еще не встал и не умылся! Захар! Захар!
Захар снова явился.
Готовы ли мои вещи для стирки?
спросил его хозяин.
Да, давно готовы. Почему ты не встаешь?
«И почему вы, , не сказали мне, , что все готово? Если бы вы это сделали, я бы давно встал.Идите, и я пойду за вами; но в данный момент я должен сесть и написать письмо ».
Захар вышел из комнаты. Вскоре он появился снова с сильно расписанной жирной бухгалтерской книгой и пачкой бумаг.
Если вы собираетесь что-то писать ,
он сказал: , может быть, вы хотите проверить эти счета одновременно? Какие-то деньги должны быть выплачены.
Какие счета? Какие деньги?
раздраженно спросил Обломов. мясником, овощным магазином, прачкой и пекарем.Все хотят денег.
Всегда деньги и беспокойство!
| И.Н. Гароховая улица, в одном из тех огромных домов, населения которых хватило бы на целый провинциальный город, однажды утром лежал в постели в своей квартире Илья Ильич Обломов . Это был приятный на вид мужчина двадцати трех лет, среднего роста, с темно-серыми глазами; но его лицу не хватало фиксированной идеи или сосредоточенности цели.Мысль, как вольная птица, блуждает по его чертам, трепещет в его глазах, светится на его приоткрытых губах, прячется в морщинах его лба, а затем полностью исчезает; и по всему его лицу распространялся бледный свет беззаботности. | 1 |
| На его лице это безразличие распространялось на положение всего его тела, даже на складки халата. Иногда его глаза потемнели от выражения усталости или отвращения, но ни усталость, ни отвращение не могли ни на мгновение рассеять с его лица праздность, которая была доминирующим и привычным выражением не только его тела, но и самой его души.И его душа откровенно и ясно предавалась в его глазах, в его улыбке, в каждом движении его головы, его рук. | 2 |
| Холодный поверхностный наблюдатель, взглянув на проходящего мимо Обломова, сказал бы: «Он, должно быть, добродушный, простодушный парень». Любой, кто посмотрит глубже, сочувственно, сказал бы: через несколько секунд после осмотра отворачивалась с улыбкой, с чувством приятной неуверенности. | 3 |
| Лицо Обломова не было ни цветистым, ни желтовато-коричневым, ни явно бледным, а неопределенным — или казалось таковым, возможно, потому, что оно было дряблым; не из-за возраста, а из-за недостатка физических упражнений или свежего воздуха, или того и другого.Его тело, судя по тусклому прозрачному цвету шеи, пухлым ручонкам, опущенным плечам, казалось слишком женственным для мужчины. Его движения, даже если он случайно был возбужден, сдерживались также из-за слабости и лени, не лишенных своей особой грации. | 4 |
| Если тень тревожной мысли возникла из его духа и прошла по его лицу, его глаза забеспокоились, морщины на лбу углубились, казалось бы, начнется борьба сомнения или боли : но действительно редко эта тревожная мысль кристаллизовалась в форму определенной идеи; еще реже трансформируется в проект. | 5 |
| Во вздохе все беспокойство рассеется и погрузится в апатию или вялые сновидения. | 6 |
| Как замечательно домашний костюм Обломова сочетался с его невозмутимым лицом и женственным телом! На нем был халат из персидской ткани — обычный восточный халат , без малейшего намека на что-то европейское, без кисточек, без бархата, без особой формы.Оно было достаточно большим, так что он мог дважды обернуть его вокруг себя. Рукава в неизменном азиатском стиле становились все шире и шире от запястья до плеча. Хотя эта одежда утратила свою первоначальную свежесть и местами сменила свой прежний естественный блеск на другой, который был приобретен, она все же сохранила блеск своего восточного колорита и твердость текстуры. | 7 |
| Халат обладал в глазах Обломова множеством драгоценных свойств: он был мягким и податливым; тело не ощущало своего веса; как послушный раб, он приспосабливался к каждому малейшему движению. | 8 |
| Обломов в то время как дома всегда ходил без галстука и без жилета, по той простой причине, что ему нравились простота и комфорт. Туфли, которые он носил, были длинными, мягкими и широкими; когда, не глядя, он поставил одну ногу с кровати на пол, она, естественно, упала в одну из них. | 9 |
| Оставление Обломова в постели не было для него обязательным, как в случае больного человека или человека, который очень хотел спать; и это не было случайностью, как в случае с усталым человеком; и не для удовольствия, как предпочел бы ленивец: для него это было нормальным состоянием.Когда он был дома — а он почти всегда был дома, — он неизменно лежал в постели и неизменно в той комнате, где мы только что его нашли: комнате, которая служила ему спальней, библиотекой и гостиной. У него было еще три комнаты, но он редко заглядывал в них; утром, может быть, но и тогда не каждый день, а только тогда, когда его человек приходил подметать комнаты — а это, можете быть уверены, не каждый день делалось. В этих комнатах мебель была защищена чехлами; занавески всегда были задернуты. | 10 |
| Комната, в которой лежал Обломов, на первый взгляд выглядела красиво обставленной. Здесь были бюро из красного дерева, два дивана, обитых шелком, красивые ширмы, вышитые птицами и фруктами, принадлежащими воображаемой природе.Там были дамасские занавески, коврики, несколько картин, изделия из бронзы, фарфора и множество красивых безделушек. Но опытный глаз человека с чистым вкусом с первого взгляда обнаружил бы, что все, что там написано, выдавало лишь желание поддерживать внешность в незначительных деталях, действительно избегая при этом бремени. Это действительно было целью Обломова, когда он обставлял свою комнату. Утонченный вкус не удовлетворил бы эти тяжелые, не изящные стулья из красного дерева, с этими обычными étagères.Спинка одного дивана была вывихнута; облицовка местами оборвалась. Те же характеристики можно было обнаружить на картинах, в вазах и во всех украшениях. | 11 |
| Сам хозяин, однако, так холодно и равнодушно смотрел на убранство своей квартиры, что можно было подумать, что он глазами спросил: «Кто вас сюда привел и подставил?». В результате такого безразличного отношения к своему имуществу и, возможно, еще более безразличного отношения слуги Обломова Захара, внешний вид комнаты, если ее рассматривать более критически, был поразительным из-за небрежности и небрежности, которые качаться там.На стенах, вокруг картин, паутины паутины, увешанные пылью, свисали, как фестоны; Зеркала, вместо того, чтобы отражать предметы, лучше бы служили таблицами для записи заметок в пыли, которая их покрывала. Коврики были тряпками. На диване лежало забытое полотенце; На столе вы обычно найдете утром пару тарелок с остатками ужина, солонкой, обглоданными костями и корками хлеба. Если бы не эти тарелки, и трубка, наполовину выкуренная и швырнутая на кровать, или даже сам хозяин растянулся на ней, можно было бы легко предположить, что комната была необитаемой, в ней было так пыльно, так мало все следы человеческой заботы.На étagères, конечно, лежали две-три раскрытых книги или скомканная газета; на комоде стояла чернильница с ручками; но страницы, на которых были раскрыты книги, были покрыты толстым слоем пыли и пожелтели, очевидно, давно выброшены в сторону; дата выхода газеты давно прошла; и если бы кто-нибудь окунул перо в чернильницу, из него вышла бы только испуганная жужжащая муха! | 12 |
| Эля Слыч проснулась, вопреки своему обыкновению, очень рано, в восемь часов.Некоторое беспокойство преследовало его разум. По его лицу то мелькнуло то опасение, то раздражение, то досада. Было очевидно, что его мучил внутренний конфликт, и его интеллект еще не пришел ему на помощь. | 13 |
| Дело в том, что накануне вечером Обломов получил от старосты своего имения письмо, наполненное неприятными новостями. Нетрудно догадаться, о каких неприятных подробностях может написать стюард: плохие урожаи, большие просроченные платежи, уменьшение поступлений и тому подобное.Но хотя его stárosta написал своему хозяину почти точно такое же письмо в предыдущем году и за год до этого, тем не менее это последнее письмо пришло ему точно так же, как неприятный сюрприз. | 14 |
| Разве это не сложно? — он столкнулся с необходимостью обдумывать способы принятия каких-то мер! | 15 |
| Однако уместно показать, насколько обоснованно Эля Слыч испытывала беспокойство по поводу своих дел. | 16 |
| Когда несколько лет назад он получил первое письмо неприятного содержания от своей stárosta, он уже обдумывал план ряда изменений и улучшений в управлении своей собственностью. Этот план предполагал введение различных новых экономических и защитных мер; но детали плана все еще находились в зачаточном состоянии, и неприятные письма stárosta приходили ежегодно, побуждая его к действию и действительно нарушая его душевное равновесие.Обломов осознавал необходимость принятия какого-то решения, если он собирался осуществить свой план. | 17 |
| Как только он проснулся, он решил встать, искупаться и, выпив чаю, тщательно обдумать этот вопрос, а затем написать свои письма; Короче говоря, действовать в этом вопросе так, как нужно. Но уже полчаса он все еще лежал в постели, мучая себя этим предложением; но в конце концов он пришел к выводу, что у него еще будет время сделать это после чая, и что он мог бы пить чай, как обычно, в постели с тем более веским основанием, потому что можно думать, даже если лежишь! | 18 |
| Так он и сделал.После чая он наполовину сел в постели, но не встал полностью; посмотрев на свои тапочки, он начал ставить ногу в одну из них, но тут же снова затащил ее обратно в постель. | 19 |
| Когда часы пробили половину десятого, Эля Слыч вздрогнула. | 20 |
| «Что я за человек?» — с досадой произнес он вслух. «Знает только совесть. Пора что-то делать: там, где есть воля — Захар! — воскликнул он. | 21 |
| В комнате, отделявшейся лишь узким коридором от библиотеки Ильи Слыча, сначала ничего не было слышно, кроме рычания сторожевой собаки; потом откуда-то стук ног. Это был Захар, спрыгивающий со своего дивана на плиту, где он обычно проводил время в сонливости. | 22 |
| В комнате появился пожилой мужчина: он был одет в серое пальто, из дыры под мышкой в которой выступала часть его рубашки; на нем также был серый жилет с латунными пуговицами.Его голова была такой же лысой, как колено, и у него были огромные красноватые бакенбарды, уже поседевшие — такие густые и густые, что их хватило бы для трех обычных особей. | 23 |
| Захар никогда не приложил бы усилий, чтобы изменить в каком-либо отношении ни форму, которую Бог даровал ему, ни костюм, который он носил в деревне. Его одежда была сшита для него в том стиле, который он привез с собой из своей деревни. Серый пиджак и жилет ему нравились именно по той причине, что в своем полумодном наряде он чувствовал слабое приближение к ливреи, которую он носил в прежние времена, ожидая своих бывших хозяев (ныне находящихся в покое), то ли в церкви, то ли в на вечеринки; но ливреи в его воспоминаниях были просто выражением достоинства семьи Обломовых.Больше нечем было напомнить старику комфортный и свободный образ жизни в имении в глубине деревни. Старшее поколение мастеров умерло, семейные портреты были дома и, по всей вероятности, разваливались на чердаке; традиции былой жизни и значение дома Обломовых все вымерли или жили только в воспоминаниях нескольких стариков, все еще живущих в деревне. | 24 |
| Следовательно, драгоценным в глазах Захара был серый плащ: в нем он увидел слабую эмблему исчезнувшего величия, и он нашел аналогичные признаки в некоторых характеристиках черт своего хозяина и понятиях, напоминающих о его происхождении, и в его капризах, которые, хотя он ворчал на них себе под нос и вслух, все же тайно ценил как проявления поистине властной воли и самодержавного духа прирожденного дворянина.Если бы не эти прихоти, он не чувствовал бы, что его хозяин в каком-либо смысле выше его; Если бы не они, ему было бы не о чем вспомнить его молодость, деревню, которую они покинули так давно, и предания об этом древнем доме — единственные летописи, сохранившиеся старыми слугами и медсестрами. , и няни, и передавали из уст в уста. | 25 |
| Дом Обломовых был богат в те времена и имел большое влияние в этом регионе; но потом так или иначе все было разрушено и, наконец, постепенно исчезло из поля зрения, омраченное парвеню аристократических притязаний.Лишь немногие седые слуги дома сохранили и обменивались воспоминаниями о прошлом, бережно храня их, как святые реликвии. | 26 |
| Вот почему Захар так любил свое серое пальто. Возможно, он ценил свои бакенбарды из-за того, что в детстве видел многих старших слуг с этим древним и аристократическим украшением. | 27 |
| Илья Слыч, погруженный в размышления, не обратил внимания на Захара, хотя слуга некоторое время молча ждал.Наконец он закашлялся. | 28 |
| «Что вам нужно?» — спросила Илья Слыч. | 29 |
| «Вы звонили мне, не так ли?» | 30 |
| «Вам звонили? Не помню, зачем я тебя звал, — ответил он, потягиваясь и зевая. «Возвращайся в свою комнату; Я постараюсь придумать то, что я хотел ». | 31 |
| Захар вышел, а Сля Слыч снова лег на кровать и стал размышлять над этим проклятым письмом. | 32 |
| Прошла четверть часа. | 33 |
| «Ну вот, — воскликнул он, — я достаточно долго медлил; Я должен встать. Однако я должен перечитать письмо stárosta еще раз внимательнее, и тогда я встану — Захар! »Тот же звук прыжка с плиты и то же рычание собаки, только более решительное. | 34 |
| Захар появился, но Обломов снова погрузился в глубокие размышления.Захар постоял несколько мгновений, угрюмо и искоса глядя на своего хозяина, и, наконец, повернулся, чтобы уйти. | 35 |
| «Куда ты идешь?» — вдруг спросил Обломов. | 36 |
| «Тебе нечего сказать мне, и зачем мне тратить время, стоя здесь?» — объяснил Захар хриплым вздохом, который служил ему вместо голоса, он потерял голос. , по его собственным словам, во время охоты с собаками, когда ему приходилось сопровождать своего бывшего хозяина, и когда сильный ветер, казалось, дул ему в горло.Он полуобернулся, остановился посреди комнаты и впился взглядом в своего хозяина. | 37 |
| «Ваши ноги совсем не выдерживают, что вы не можете стоять ни минуты? Разве ты не видишь, что я волнуюсь? Подождите, пожалуйста! Разве он не лежал сейчас там? Дайте мне то письмо, которое я получил вчера вечером от stárosta. Что вы с ним сделали? » | 38 |
| « Какое письмо? Я не видел ни одного письма », — ответил Захар. | 39 |
| «Да ведь ты сам у почтальона забрал, мерзавец!» | 40 |
| «Это там, где положишь; Откуда мне что-нибудь об этом знать? — сказал Захар, начиная рыться в бумагах и разных вещах, разбросанных по столу. | 41 |
| «Вы вообще ничего не знаете. Вот посмотрите на корзину. Нет, посмотри, не бросили ли его на диван.- Вот, спинка этого дивана еще не отремонтирована. Почему у вас нет плотника, чтобы починить его? Это ты его сломал. Вы никогда ни о чем не думаете! » | 42 |
| « Я не ломал », — парировал Захар; «Он сломался сам; это не должно было длиться вечно; он должен был сломаться некоторое время ». | 43 |
| Эля Слыч не счел нужным опровергать этот аргумент. Он ограничился тем, что спросил: — | 44 |
| «Вы его уже нашли?» | 45 |
| «Вот несколько букв. | 46 |
| «Но они не те». | 47 |
| «Ну, ничего другого, — сказал Захар. | 48 |
| «Хорошо, уходи», — нетерпеливо сказала Эля Слыч. «Я собираюсь встать. Я найду его ». | 49 |
| Захар пошел в свою комнату, но едва успел залезть на диван, чтобы подняться на него, как снова раздался повелительный крик: — | 50 |
| «Захар! Захар! » | 51 |
| « О господи! »- проворчал он, в третий раз отправляясь в библиотеку Обломова.«Какая мучение все это! О, эта смерть придет и заберет меня от нее! » | 52 |
| « Чего ты хочешь? »- спросил он, стоя, упершись рукой в дверь и глядя на Обломова в знак своего угрюмость, под таким углом, что ему приходилось смотреть на своего хозяина краем глаза; в то время как его хозяин мог видеть только один из его огромных бакенбардов, таких густых, что можно было ожидать, что из них вылетят две или три птицы. | 53 |
| «Мой носовой платок, быстро! Вы могли знать, чего я хотел.- строго заметил Илья Слыч. | 54 |
| Захар не выказал особого неудовольствия или удивления по поводу такого приказа или такого упрека со стороны своего хозяина, считая и то и другое, с его точки зрения, совершенно естественными. | 55 |
| «Но кто знает, где твой носовой платок?» — проворчал он, кружа по комнате и внимательно осматривая каждый стул, хотя было ясно, что на них ничего не было. | 56 |
| «Это бесполезная трата времени», — заметил он, открывая дверь в гостиную, чтобы посмотреть, нет ли там каких-либо следов. | 57 |
| «Куда ты идешь? Ищите здесь; Я не был в этой комнате с позавчерашнего дня. И поскорее, — призвала Эля Слыч. | 58 |
| «Где платок? — Нет никакого носового платка, — воскликнул Захар, роясь в каждом углу. | 59 |
| «О, вот оно, — внезапно гневно воскликнул он, — под вами. Вот конец этому торчащему. Вы лежали на нем, и все же просите меня найти вам платок! » | 60 |
| И Захар, не дожидаясь ответа, повернулся и начал выходить. Обломову было немного стыдно за свою ошибку. Но он быстро нашел еще один предлог для того, чтобы обманывать Захара. | 61 |
| «Какая аккуратность вы называете здесь всюду! Посмотрите на пыль и грязь! Боже мой! смотри сюда, смотри сюда! Смотрите эти углы! Вы вообще ничего не делаете. | 62 |
| «Итак, я ничего не делаю», — повторил Захар тоном, свидетельствующим о глубоком негодовании. «Я старею, долго не проживу! Но Бог знает, что я использую тряпку для пыли и подметаю почти каждый день ». | 63 |
| Он указал на середину пола и на стол, за которым обедал Обломов. «Вот, послушайте, — продолжал он, — все подметено и все приведено в порядок, подходящее для свадьбы.Что еще нужно? » | 64 |
| « Ну, а это что? »- крикнул Сля Слыч, перебивая его и обращая внимание на стены и потолок. «А что? и это? » | 65 |
| Он указал на вчерашнюю салфетку, которую бросили вниз, и на тарелку, которая осталась лежать на столе с сухой коркой хлеба. | 66 |
| «Что ж, что касается этого, — сказал Захар, поднимая тарелку, — я позабочусь об этом.» | 67 |
| « Вы позаботитесь об этом, а? А как насчет пыли и паутины на стенах? — сказал Обломов, демонстрируя взглядом. | 68 |
| «Я отложил это до Страстной недели; затем я очищаю священные изображения и сметаю паутину ». | 69 |
| « А как насчет того, чтобы вытирать пыль с книг и картинок? » | 70 |
| « Книги и картинки? Перед Рождеством; Потом мы с Анисией осматриваем все туалеты.Но когда мы сможем это сделать? Вы всегда дома ». | 71 |
| « Я иногда хожу в театр или иду пообедать: вы можете… » | 73 |
| Обломов укоризненно посмотрел на него, покачал головой и вздохнул; но Захар равнодушно смотрел в окно и тоже глубоко вздохнул. Хозяин, казалось, думал: «Ну, брат, ты еще больше обломов, чем я сам», а Захар, наверное, сказал себе: «Чушь! Вы, как мой хозяин, говорите странные и меланхоличные слова, но какое отношение к вам прах и паутину? » | 74 |
| « Разве вы не знаете, что мотыльки в пыли размножаются? »- спросила Илья Слыч.«Я даже видел жучки на стене!» | 75 |
| «Ну, у меня иногда бывают блохи», — равнодушно ответил Захар. | 76 |
| «Что ж, есть чем похвастаться? — воскликнул Обломов. | 77 |
| Лицо Захара было искажено ухмылкой, которая, казалось, охватывала даже его брови и его бакенбарды, которые по этой причине раздвигались; и по всему его лицу до самого лба простиралось красное пятно. | 78 |
| «Почему я виноват в том, что на стене есть жучки?» — спросил он с невинным удивлением: «Это я их изобрел?» | 79 |
| « Они происходят из-за отсутствия чистоты », — настаивал Обломов. «О чем ты говоришь?» | 80 |
| «Я не виноват в нечистоте». | 81 |
| «Но у вас в комнате по ночам бегают мыши. — Я их слышу.» | 82 |
| « Я не изобретал мышей. Есть всевозможные живые существа — мыши, кошки и блохи — их много повсюду ». | 83 |
| « Почему у других людей нет моль и насекомых? » | 84 |
| Лицо Захара выражало недоверие или, скорее, спокойное убеждение, что это не так. | 85 |
| «У меня их много», — без колебаний сказал он.«Нельзя ухаживать за каждой ошибкой и залезать за ней в щели». | 86 |
| Казалось, он думал: «Что это за спальня, в которой не было бы ошибок? это? » | 87 |
| « Теперь вы видите, что вы подметаете и вычесываете их из углов; — предостерегает Обломов. | 88 |
| «Если вы все вычистите, завтра будет так же плохо», — возмутился Захар. | 89 |
| «Это не должно быть так плохо», — прервал хозяин. | 90 |
| «Но это так», — настаивал слуга; «Я знаю об этом все». | 91 |
| «Что ж, если пыль снова собирается, снова ее вычистите». | 92 |
| «Что вы говорите? Чистить все углы каждый день? — воскликнул Захар. «Какая это была бы жизнь! Лучше бы Бог забрал мою душу! » | 93 |
| « Почему чужие дома чистые? »- убеждал Обломов.«Вы только посмотрите на комнаты настройщика роялей: посмотрите, какие они аккуратные, и только одна горничная…» | 94 |
| «Ах, эти немцы!» — внезапно перебил Захар. «Где делают мусор? Посмотрите, как они живут! Каждая семья целую неделю грызет одну кость. Пальто идет от отца к спине сына и обратно к отцу. Жены и дочери носят короткие юбочки, и на ходу все задирают ноги, как утки — откуда у них грязь? Они не поступают так, как мы, — оставляют в шкафу целую кучу грязной одежды на год или засыпают углы хлебными корками на зиму.Их корки никогда не сбрасываются наугад: они делают из них цвейбак и едят их, когда пьют пиво! » зубы. | 96 |
| «Больше ничего не говори», — возмутилась Илья Слыч. «Лучше работайте с уборкой дома». | 97 |
| «Один раз я бы убрался, но вы сами этого не позволите», — сказал Захар. | 98 |
| «Вот и все! Разве вы не видите, что я полностью изменился? » | 99 |
| « Конечно, изменился; но ты все время сидишь дома: как можно начать убирать, когда ты здесь? Если вы не будете дома целый день, то я проведу генеральную уборку ». | 100 |
| « Какая идея! Убирайся отсюда. Тебе лучше пойти в свою комнату. | 101 |
| «Хорошо!» — настаивал Захар; «Но я говорю тебе, как только ты выйдешь, мы с Анисией расчистим все это место. И мы двое покончим с этим за короткий метр; тогда вы захотите, чтобы женщины все вымыли ». | 102 |
| « Ах, какие схемы вы изобретаете! Женщины! — закричал Илья Слыч. | 103 |
| К этому моменту он почувствовал отвращение к себе за то, что вовлек Захара в этот разговор.Он совершенно забыл, что достижение этой деликатной цели произошло за счет значительной путаницы. Обломову понравилось бы состояние безупречной чистоты, но он потребовал бы, чтобы оно было осуществлено каким-то незаметным образом, как бы само собой; но Захар всегда призывал к дискуссии, как только его просили подметать, мыть полы и тому подобное. В такой случайности он обязательно указал на необходимость ужасного беспорядка в доме, прекрасно зная, что простое предположение о такой вещи вызовет ужас у его хозяина. | 104 |
| Захар ушел, и Обломов снова задумался. Через несколько минут снова пробило полчаса. | 105 |
| «Который час?» — воскликнула Эля Слыч с тупым чувством тревоги. «Почти одиннадцать часов! Неужели я еще не встал и не принял ванну? Захар! Захар! » | 106 |
| « О Боже! что это теперь? »раздался из вестибюля, а затем всем известный топот ног. | 107 |
| «Моя ванна готова?» — спросил Обломов. | 108 |
| «Готовы? да, давно, — ответил Захар. «Почему ты не встал?» | 109 |
| «Почему ты не сказал мне, что он готов? Я бы давно встал, если бы ты. Продолжай; Я немедленно пойду за тобой. У меня есть кое какие дела; Я хочу писать ». | 110 |
| Захар ушел, но через несколько минут вернулся с жирной тетрадкой, нацарапанной и несколькими клочками бумаги. | 111 |
| «Вот, если вы хотите написать — и, кстати, будьте любезны, чтобы проверить эти счета: нам нужны деньги для их оплаты». | 112 |
| « Какие аккаунты? какие деньги? — с яростью потребовала Илья Слыч. | 113 |
| «От мясника, от бакалейщика, от прачки, от пекаря; все они требуют денег ». | 114 |
| « Ничего, кроме денег, — проворчала Эля Слыч.«Но почему ты не давал мне их по одному, а не все сразу?» | 115 |
| «Видишь ли, ты всегда меня откладывал:« Завтра », всегда« Чтобы » — завтра »» | 116 |
| «Ну, а почему бы нам не отложить их на завтра?» | 117 |
| «Нет! они пугают вас; они больше не будут отдавать должное. Завтра первое число месяца ». | 118 |
| « Ах! — с досадой вскричал Обломов, — новые хлопоты! Ну что ты там стоишь? Положите их на стол.Я немедленно встану, приму ванну и осмотрю их, — сказал Илья Слыч. «Все готово для моей ванны?» | 119 |
| «Что значит« готов »? — сказал Захар. | 120 |
| «Ну, а теперь…» | 121 |
| Со стоном он начал делать предварительное движение, чтобы встать. | 122 |
| «Я забыл вам сказать, — начал Захар, — когда вы еще спали, управляющий сообщил дворником, что вам необходимо освободить квартиру: она нужна. | 123 |
| «Ну что из этого? Если квартира будет нужна, мы, конечно, съедем. Почему ты меня этим беспокоишь? Вы уже в третий раз говорите со мной об этом ». | 124 |
| « Меня это тоже беспокоит ». | 125 |
| « Скажите им, что мы переедем. | 126 |
| «Он говорит:« В течение месяца вы обещали, — говорит он, — но до сих пор не съезжаете », — говорит он:« Мы сообщим об этом в полиция.«» | 127 |
| «Пусть доложит, — решительно крикнул Обломов, — мы съедем, как только станет немного теплее, в течение трех недель». | 128 |
| «Действительно, три недели! Управляющий говорит, что через две недели приедут рабочие: все рвут. «Двигайся, — говорит он, — либо завтра, либо послезавтра». | 129 |
| «Э-э-э-э-э, это слишком короткое уведомление: завтра? Смотрите здесь, что дальше? Как подойдет эта минута? Но не смей говорить мне ни слова о квартирах.Я уже говорил вам об этом однажды, и вот вы снова. Вы слышите? » | 130 |
| « Но что мне делать? »- спросил Захар. | 131 |
| «Что тебе делать? Как теперь он от меня избавится? — ответила Илья Слыч. «Он возлагает на меня ответственность! Как это меня касается? Не беспокой меня больше, но сделай все, что угодно, только для того, чтобы нам еще не пришлось двигаться. Неужели вы не умеете делать для своего хозяина? » | 132 |
| « А Аля Слыч, батюшка [батюшка], что мне устроить? »- хрипло начал Захар.«Дом не мой; как мы можем не быть изгнанными с места, если они прибегнут к силе? Если бы только этот дом был моим, я бы с величайшим удовольствием… » | 133 |
| « Должен быть какой-то способ привести его в чувство: сказать ему, что мы живем здесь так долго; скажи ему, что мы обязательно ему заплатим ». | 134 |
| « Я заплатил, — сказал Захар. | 135 |
| «Ну что он сказал?» | 136 |
| «Что он сказал? Он повторил свое вечное «Выходи прочь», — говорит он; «Мы хотим сделать ремонт в квартире.«Он хочет покончить с этой большой квартирой и доктором на свадьбе сына хозяина». | 137 |
| «О, господи!» — воскликнул в отчаянии Обломов; «Какие жопы жениться!» | 138 |
| Перевернулся на спину. | 139 |
| «Вам лучше написать владельцу, сэр», — сказал Захар. «Тогда, может быть, он нас не прогонит, а продлит договор аренды. | 140 |
| Захар, как он сказал, сделал жест правой рукой. | 141 |
| «Хорошо, тогда; как только встану, напишу ему. Иди в свою комнату, я подумаю. Вам не нужно ничего делать с этим », — добавил он; «Мне самому придется заниматься всем этим жалким делом». | 142 |
| Захар вышел из комнаты, и Обломов начал размышлять. | 143 |
| Но он был в затруднительном положении, о чем нужно было подумать — о письме stárosta, или о переезде в новую квартиру, или он должен взять на себя обязательство составить свои счета? Вскоре его поглотил поток материальных забот и неприятностей, и он все еще лежал, вертясь из стороны в сторону. Время от времени можно было услышать его прерывистые возгласы: «Ах, боже мой! жизнь прикасается ко всему, распространяется повсюду! » | 144 |
| Никто не знает, как долго он пролежал бы здесь жертвой этой неопределенности, если бы в передней не прозвенел звонок. |