Как в русском языке называется волнистая линия: Как называется волнистая линия в русском языке?

27 ноября 1905 года в сатирическом журнале «Зритель» вышло стихотворение «Чепуха», которое Гликберг впервые подписал псевдонимом Саша Чёрный. Героями поэтического фельетона стали генерал Николай Линевич, министр внутренних дел Петр Дурново, председатель Совета министров Сергей Витте и другие государственные чиновники. Цензоры, конечно, изъяли весь тираж номера, а сам журнал закрыли.

Взял Линевич в плен спьяна
Три полка с обозом…
Умножается казна
Вывозом и ввозом.

Витте родиной живет
И себя не любит.
Вся страна с надеждой ждет,
Кто ее погубит…

Но язвительные стихи поэта согласились печатать в других изданиях — «Маски», «Молот», «Скоморох», «Леший». С этого времени к нему пришла слава сатирика, а имя Саша Чёрный стало постоянным псевдонимом Александра Гликберга.

Но знаете, этот «Саша» мне много горя доставил, еще в Петербурге каждый встречный-поперечный фамильярно окликал меня «Саша», да и тут — столько времени прошло — каждый недоросль пристает с этим «Сашей».

В 1906 году вышел первый сборник произведений Чёрного — «Разные мотивы». В него вошли сатирические стихи, гражданская лирика и автобиографические заметки. Но политическую сатиру не одобрила цензура и все экземпляры изъяли.

«Король поэтов «Сатирикона»

Вскоре Чёрный с супругой уехал в Германию. Вольнослушателем он несколько месяцев посещал лекции по философии в Гейдельбергском университете. Там же появился стихотворный цикл «У немцев», в котором поэт иронично изобразил филистера — немецкого мещанина.

Через два года он вернулся в Россию и устроился в редакцию журнала «Стрекоза». Но в апреле 1908 года коллеги стали выпускать новый сатирический журнал — «Сатирикон». Там печатались Аркадий Аверченко, Надежда Тэффи, Аркадий Бухов, Петр Потемкин и другие писатели. Чёрный был одним из самых популярных литераторов, журнал «Золотое руно» даже назвал его «королем поэтов «Сатирикона».

Мы будем хлестко и безжалостно бичевать все беззакония, ложь и пошлость, которые царят в нашей политической и общественной жизни. Смех, ужасный ядовитый смех, подобный жалам скорпионов, будет нашим оружием.

Современники рассказывали, что читатели искали на страницах издания прежде всего свежие фельетоны Чёрного, их заучивали наизусть, и даже Владимир Маяковский часто цитировал его сатирические строки. Лиля Брик вспоминала: «Когда на его просьбу сделать что-нибудь немедленно, получал ответ: сделаю завтра, он говорил раздраженно: «Лет через двести? Черта в стуле! Разве я Мафусаил?» Если в трамвае кто-нибудь толкал его, он сообщал во всеуслышание: «Кто-то справа осчастливил — робко сел мне на плечо» (цитаты из стихотворений Саши Чёрного «Потомки» и «На галерке». — Прим. ред.). Сам Маяковский говорил, что любил стихи Чёрного за язвительный антиэстетизм.

«Король поэтов» не участвовал в литературных вечерах, из всех коллег общался только с Александром Куприным и Леонидом Андреевым.

Худощавый, узкоплечий, невысокого роста, он, казалось, очутился среди этих людей поневоле и был бы рад уйти от них, подальше. Он не участвовал в их шумных разговорах и, когда они шутили, не смеялся. Грудь у него была впалая, шея тонкая, лицо без улыбки. Он чувствовал себя в «Сатириконе» чужаком и, помню, не раз говорил, что хочет уйти из журнала.

Чёрный перестал сотрудничать с изданием в апреле 1911 года. К этому времени он выпустил два сборника — «Сатиры» и «Сатиры и лирика». Книги были настолько популярны, что поэт переиздавал их пять раз. Летом Чёрный совершил небольшое путешествие по югу империи — жил в Одессе и Крыму, печатался в местной прессе. В 1912 году поэт побывал на Капри, где познакомился с Максимом Горьким. Писатель говорил о Чёрном: «Он гораздо интересней и талантливее своих двух книжек и кажется мне способным написать превосходные вещи».

В это же время Чёрный начал писать для детей. Первым появилось стихотворение «Костер», позже поэт выпустил детский альманах «Голубая книжка» со своими произведениями — рассказом «Красный камешек» и песней «Вечерний хоровод».

Лейте воду на огонь.
Сыпьте землю и песок,
Но ногой углей не тронь –
Загорится башмачок.
Зашипели щепки, шишки…
Лейте, лейте, ребятишки!
Раз, раз, еще раз…
Вот костер наш и погас.

Современники отмечали, что с юными читателями поэт быстро находил общий язык. Он охотно играл с ними во дворе, летом катал на лодке. «По лицу его я не мог не заметить, что здесь, на природе, среди детей, он совершенно другой, — писал Корней Чуковский. — Волосы у него растрепались, плечи молодо выпрямились, трудно было поверить, что этот беззаботный гребец еще так недавно твердил в отчаянно-горьких стихах, что его «…так и тянет из окошка / Брякнуть вниз о мостовую одичалой головой…».

Саша Чёрный в эмиграции

Во время Первой мировой войны поэт добровольно ушел на фронт. Его определили в полевой госпиталь, который попал в зону боевых действий под польскими городами Ломжа и Замброво.

Кто всех сильнее, тот и прав,
А нужно доказать, —
Расправься с дерзким, как удав,
Чтоб перестал дышать!

После войны поэт остался служить в приграничном Пскове в Управлении военных сообщений. Революцию Чёрный не принял и в 1918 году покинул Россию. Сначала он больше года жил в Литве, а затем, когда получил немецкую визу, отправился в Германию. Там он обосновался в пригороде Берлина. Русские эмигранты помогли найти жилье, связаться с издателями. «В Берлине мы прожили около трех лет, и оба мы были завалены работой, которая хорошо оплачивалась, — вспоминала супруга поэта. — Саша увлекался издательским делом, я, благодаря своим виленским ученикам, имевшим богатых родных и знакомых в Берлине, была завалена уроками».

Чёрный публиковал свои произведения в газетах «Руль», «Голос России», работал в эмигрантском издательстве «Грани». Позже он перешел в журнал «Жар-птица» и возглавил его литературный отдел. Издание отличалось от другой эмигрантской прессы — его выпускали цветным, иллюстрированным, с яркой обложкой. На страницах «Жар-птицы» выходили публикации о литературе, музыке, театре и живописи, а первый номер открылся стихотворением Саши Чёрного «Искусство».

В Берлине поэт провел около трех плодотворных лет. Он не только публиковался в изданиях немецкой столицы, но и сотрудничал с газетой «Свободные мысли» и журналом для детей «Зеленая палочка» в Париже, газетой «Сегодня» в Риге и пражской «Воля России». В 1922 году Саша Чёрный готовил к печати сборники произведений русских писателей для детей: двухтомный «Радуга» и альманах «Цветень», переводил немецкие сказки.

Хотелось бы все-таки для детей еще что-нибудь состряпать: они тут совсем отвыкают от русского языка, детских книг мало, а для них писать еще и можно и нужно.

Через год Чёрный выпустил сборник стихов «Жажда», куда в основном вошли произведения, написанные в эмиграции, — циклы «На Литве», «Чужое солнце», «Русская Помпея» и другая лирика.

В 1923 году в Германии из-за экономического кризиса закрылись многие издательства — поэт был вынужден покинуть страну. Вместе с супругой он перебрался в Италию, в Рим, куда Марию Гликберг пригласила вдова писателя Леонида Андреева: «Обещав нам полный пансион за мои занятия с ее детьми (их было трое: Савва, Вера и Валентин) и ведение ее переписки на иностранных языках с издателями и театральными антрепренерами по поводу издания и постановки произведений ее умершего мужа».

Там Чёрный начал писать цикл «Из Римской тетради», а также опубликовал повесть «Кошачья санатория» о коте, который живет сытой жизнью, но мечтает о свободе. В Италии в то время было очень мало русских издательств. Чёрный писал своему другу, писателю Александру Куприну: «Книг здесь нет, знакомых — ни души. Вообще, как в погребе».

Супруги прожили у Андреевых почти год и затем уехали в Париж. Переезд обошелся дорого: Чёрному пришлось продать Римскому университету свою коллекцию произведений русских классиков, которую он собирал всю жизнь.

Значительную часть парижских произведений Саша Чёрный написал для юных читателей. Он вел рубрику «Страничка для детей» в журнале «Иллюстрированная Россия», печатался в рубрике «Детский остров» в газете «Последние новости», опубликовал сборник «Несерьезные рассказы» и поэтические зарисовки «Дневник фокса Микки», написанные от лица фокстерьера.

Для взрослых читателей Чёрный публиковал юмористические и лирические стихи, критические статьи и рецензии. Он тщетно пытался избавиться от псевдонима, который ему не нравился, — подписывал свои произведения «А. Чёрный». Однако для окружающих он так и остался Сашей.

Чёрный часто участвовал в благотворительных вечерах в помощь инвалидам Первой мировой войны и посещал русских эмигрантов во французских городах, в Бельгии, Сербии и Чехии. Он также поддерживал молодых русских писателей: привозил сборники соотечественников, выступал на литературных вечерах, помогал выпускать альманахи.

Есть два рода помощи: есть похвала, подписанная громким именем, и есть помощь в прямом смысле слова: советы старшего, его пометы на рукописи новичка, — волнистая линия недоумения, осторожно исправленная безграмотность, — его прекрасное сдержанное поощрение, и уже ничем не сдерживаемое содействие. Вот этот второй — важнейший — род помощи я и получил от Александра Михайловича.

В 1932 году Александра Чёрного не стало — он умер от сердечного приступа в своем доме в Провансе. Его похоронили на местном кладбище Лаванду. На следующий год его друзья опубликовали его произведения, которые он готовил, но не успел напечатать при жизни: сказку «Белка-мореплавательница» и сборник юмористической прозы «Солдатские сказки».

Идентификация чертополоха | Университет штата Оклахома

Опубликовано в январе 2020 г. | Идентификатор: PSS-2776

От Лора Гудман, Том Ройер, Алекс Рокатели

Закон Оклахомы о ядовитых сорняках, впервые принятый в 1994 году в четырех округах на северо-востоке Оклахома (Кодекс 35:30-36-13) был изменен в 1995, 1998 и 1999 годах.Действующий закон объявляет мускус, скотч и канадский чертополох должны быть ядовитыми сорняками и доставлять неудобства обществу во всех графствах. государства.

В Оклахоме встречается около дюжины видов колючего чертополоха с пурпурными цветками. Закон Оклахомы о ядовитых сорняках может вызвать беспокойство у землевладельцев, если они не знают какой чертополох на их земле они обязаны контролировать.Цель этой публикации состоит в том, чтобы описать интродуцированный чертополох, выбрать распространенный местный чертополох и предоставить информация о них. Есть и другие растения, называемые чертополохом. как чертополох русский (Salsola tragus), чертополох или крапива (Cnidoscolus texanus) и осот колючий (Sonchus asper), которые не включены в эту идентификацию. руководство.

Родной чертополох

Местные чертополох редко образует популяции, причиняющие вред пастбищам и культурным культурам. потому что насекомые и болезни держат их в узде. Они также играют важную роль как источник нектара для колибри, бабочек и других местных опылителей, а также как предоставление семян для птиц.Часто встречающиеся местные виды включают волнистый лист. (Cirsium undulatum), распространен по всему штату; желтошпинник (Cirsium ochrocentrum), в западная Оклахома; чертополох высокий (Cirsium altissimum) в центральной и восточной Оклахоме; и желтый чертополох (Cirsium horridulum) на юго-востоке Оклахомы. Четыре других родных Виды Cirsium встречаются в Оклахоме, но встречаются редко. Два других местных растения обычно ошибочно принимаемый за чертополох из-за их пурпурных цветков, это эринго Ливенворта. (Eryngium leavenworthii) и американская корзинка (Centaurea americana), хотя они не имеют близкого родства с чертополохом.

Представлен «инвазивный» чертополох

Пять инвазивных видов чертополоха, произрастающих в Оклахоме, произрастают в Европе и Азии. представляют четыре рода. Болезни и насекомые, которые обычно держат их в узде домашний ареал в штате отсутствует, поэтому часто могут развиваться тяжелые инвазии.Текущий Закон о чертополохе включает три из пяти видов. Однако все представленные чертополох следует считать инвазивным.

Чертополох включен в Закон о ядовитых сорняках

Чертополох канадский (Cirsium arvense) представляет собой интродуцированный многолетний чертополох, широко распространенный в Небраске и других северных штатах. В настоящее время он не кажется основным угроза в Оклахоме. Несколько растений были собраны в графствах Панхандл в 1950-е и еще несколько в округе Брайан в 1970-х, но в настоящее время заражения нет. Известно, что они существуют в государстве. В исследовании ядовитых сорняков в округе Мид в 1998 г. Канзас, к северу от округа Бивер, штат Оклахома, сообщил о небольшом заражении канадским чертополохом. Каждое растение обычно имеет множество мелких цветков, сгруппированных наверху с бесколючими лепестками. прицветники под лепестками и отсутствие колючих крыльев вдоль стеблей.

Мускусный чертополох (Carduus nutans) вторгся в Оклахому примерно в 1960 году. распространен в северо-восточных и центральных округах с некоторыми отдельными проблемами по всему штату. У него большие (от 2 до 3 дюймов) одиночные поникающие цветы на концах каждой ветки. с длинными треугольными прицветниками под лепестками.Стебель имеет колючие крылья. В 1991 г. несколько педагогов по расширению начали собирать и выпускать двух долгоносиков, питающихся чертополохом. собраны из оседлых популяций в штате Миссури. Эти долгоносики изначально введен в США в качестве средств биологической борьбы с мускусным чертополохом в 1970-х годах. Цветочный долгоносик мускусный чертополох ( Rhinocyllus conicus ) и розетка мускусного чертополоха долгоносик (Trichosirocalus horridus) успешно уменьшил тяжесть заражения в северо-восточных округах Оклахомы.Эти два долгоносика с тех пор были собраны и выпущен в других округах Оклахомы. С момента своего появления преподаватели OSU Extension перераспределили более 900 000 долгоносиков по всей Оклахоме.

Чертополох обыкновенный (Onopordum acanthium) вторгся в Оклахому с запада. Заражения происходили в основном в округах Роджер Миллс и Кастер с начала 1990-х годов; но в 1999-2000 годах новые заражения были зарегистрированы в Лав, Техас, Харпер и Вудворд. округа.Расторопша пятнистая имеет большие широкие листья. У него прямостоячие цветки размером от 1 до 2 дюймов. с узкими колючими прицветниками под лепестками. Это колючие, крылатые стебли и обе стороны его листья покрыты густыми ватно-подобными волосками, которые придают ему серовато-зеленый внешний вид. Он крупнее и его труднее контролировать, чем мускусный чертополох. Гербициды не так эффективны, и нет долгоносиков или других насекомых, доступных для биологического контроль.

Инвазивные чертополох, не подпадающий под действие Закона о ядовитых сорняках

Бычий чертополох (Cirsium vulgare) — крепкое колючее растение, произрастающее в Оклахоме. с 1960-х годов. Иногда встречаются изолированные инвазии, но тяжелые инвазии больше одного акра встречаются редко. Насекомые, питающиеся растениями, обычно встречаются на бычьем чертополохе, так что вполне вероятно, что насекомые, которые питаются местными видами Cirsium, могут сохранять его населения под контролем.Бычий чертополох распространен по всему штату, но не внесен в список. в Законе Оклахомы о ядовитых сорняках. Бычий чертополох имеет крупные прямостоячие цветки с колючками на концах. прицветники ниже лепестков. У него колючие стебли и морщинистые кожистые листья.

Чертополох прялочный (Carthamus lanatus) был обнаружен в округе Макклейн в середине 1970-х гг. позже в округе Грейди.Заражения были обнаружены на ранней стадии и ликвидированы. Прялка чертополох — колючий однолетник, вырастающий до 3 1/2 футов в высоту. Он производит желтые цветы с красные вены на колючих головах. Этот вид представляет серьезную угрозу пастбищам и пастбищам. в связи с его инвазивным характером. У прялки чертополоха одиночные желтые цветки на верхушке. каждого стебля с очень большими колючими прицветниками под лепестками. У него шерстяные волосы на стебли и листья и отсутствие крыльев или шипов вдоль стебля.

Борьба с инвазивными чертополохами

Предотвращение распространения и искоренение укоренившихся популяций инвазивных чертополохов требует полного сотрудничества всех землевладельцев. Правильная идентификация чертополоха в сочетании со своевременными решениями об их контроле имеет важное значение.Инвазивные чертополох могут прижиться на незараженных полях путем внесения корма и сена с зараженных территории, поэтому следует избегать вывоза сена с зараженных полей. Когда чертополох появляются, их следует немедленно уничтожить, срубив под землей или опрыскивая их гербицидом до того, как они достигнут 6 дюймов в высоту. январь и февраль как правило, хорошие месяцы для применения гербицидов.Не забудьте включить неионогенное поверхностно-активное вещество. Если заражение присутствует, следует инициировать комплексную программу борьбы. За подробности см. в информационном бюллетене PSS-7318, «Комплексная борьба с инвазивным чертополохом в Оклахоме», доступны во всех отделениях округа OSU Extension.

 Американская корзинка (Centaurea americana) и ее распространение.

Корзинка американская (Centaurea americana) и ее распространение.

Вегетативный ключ к наиболее часто встречающимся чертополохам с пурпурными цветками в Оклахоме

У этих чертополохов на сеянцах появляются заметные розетки листьев.Листья розетки а верхние лопасти яйцевидные или ланцетные до обратноланцетных; поля, как правило, лопастные и с шипами на концах. Цветы обычно фиолетовые. Листья, изображенные на этом ключевыми являются верхние поверхности молодых листьев. Листовые доли обычно становятся более глубокими, и шипов становится больше на старых листьях.

Чертополох обыкновенный ( Cirsium vulgare ) и его распространение.

Чертополох канадский (Cirsium arvense) и его распространение.

Прялка обыкновенная (Carthamus lanatus) и ее распространение.

Синеголовник Ливенворта (Eryngium leavenworthii) и его распространение.

Мускусный чертополох (Carduus nutans) и его распространение.

Чертополох обыкновенный (Onopordum acanthium) и его распространение.

Чертополох высокий (Cirsium altissimum) и его распространение.

Волнистолистная (Cirsium undulatum) и ее распространение.

Чертополох желтый (Cirsium horridulum) и его распространение.

Лаура Гудман
Extension Специалист по экологии пастбищных угодий

Том Ройер

Расширение Энтомолог

Алекс Рокатели
Специалист по расширению кормовых систем

Была ли эта информация полезной?

Дорожные и дорожные знаки в России

Дорожные знаки в России — Что означают дорожные знаки в России?

Если вы впервые едете в России за рулем, прежде чем отправиться в путь, изучите дорожные знаки…

Предупреждающие дорожные знаки в России

Предупреждающие знаки в России часто имеют красный или желтый цвет, чтобы предупредить о потенциальной опасности. Вам следует обратить внимание на любые предупреждающие знаки в России, поскольку они предназначены для того, чтобы предупредить вас о возможных опасностях впереди.

Информационные дорожные знаки в России

Информационные знаки в России являются наиболее часто используемыми дорожными знаками в России и обычно используются на дорогах любого типа для предоставления участникам дорожного движения общей информации о дороге, по которой они едут, и о дороге впереди.

&nbsp

Обязательные дорожные знаки в России

Обязательные дорожные знаки в России используются там, где от вас требуется выполнить определенную задачу, они не являются советами, информационными или рекомендательными знаками, их необходимо соблюдать, и поэтому они, возможно, являются самыми важными дорожными знаками в России, которые вам необходимо знать. знать.

Дорожные знаки приоритета в России

Дорожные знаки приоритета в России предназначены для уточнения того, кто имеет приоритет на перекрестке/дороге впереди.Если вы едете по стране, где вы едете по другой стороне дороги, приоритеты, скорее всего, будут противоположны тому, с чем вы знакомы, и заметным отличием будут кольцевые развязки.

Запрещающие дорожные знаки в России

Запрещающие дорожные знаки в России используются на всех типах дорог в России, часто для ограничения определенных типов транспортных средств и определенных маневров, таких как запрет разворотов или установка максимальной скорости.

Николай НиколаевичАничков и его теория атеросклероза

Abstract

Николай Николаевич Аничков (1885–1964) впервые показал роль холестерина в развитии атеросклероза. Его классические эксперименты в 1913 году проложили путь к нашему нынешнему пониманию роли холестерина в сердечно-сосудистых заболеваниях. Исследование Аничкова часто называют одним из величайших открытий ХХ века; однако мало что известно об Аничкове и его команде. Здесь мы даем подробный исторический отчет о работе Аничкова, его личности, его исследовательской группе и их новаторских усилиях.

Ключевые слова: Аничков Н.Н., Аничков Н.Н., атеросклероз, атеросклероз, биография, кардиология/анамнез, сердечно-сосудистые заболевания/диагноз/патология, холестерин, холестерин, история, ХХ век, СССР

Выяснение роли холестерина в Патогенез атеросклероза часто называют одним из величайших открытий 20 века. ^1,2 Феликс Маршан, по-видимому, впервые ввел термин «атеросклероз» в 1904 г. и предположил, что атеросклероз является причиной почти всех обструктивных процессов в артериях. ³ В 1908 г. А.И. Игнатовский описал взаимосвязь между пищей, богатой холестерином, и экспериментальным атеросклерозом. ⁴ В 1910 году Адольф Виндаус показал, что атероматозные поражения содержат в 6 раз больше свободного холестерина и в 20 раз больше этерифицированного холестерина, чем нормальная артериальная стенка. ⁵ Затем, в 1913 г., Николай Николаевич Аничков показал, что атероматозные изменения сосудистой стенки вызывает только холестерин. ^6,7 Это открытие открыло новую эру в изучении атеросклероза.В 1958 году в редакционной статье Annals of Internal Medicine Уильям Док сравнил значение классической работы Аничкова со значением открытия туберкулезной палочки Робертом Кохом. ⁸

Хотя классическая статья Аничкова цитируется практически в каждом историческом обзоре по атеросклерозу, мало что известно о личности Николая Н. Аничкова (1885–1964), его образовании и его исследовательской группе. ^9,10

Биография

Николай Николаевич Аничков (в немецкой литературе часто пишется Аничков) родился 3 ноября 1885 года в Санкт-Петербурге.Петербург, Россия. Его отец, Николай Милиевич Аничков (1844–1916), был очень образованным человеком, занимал высокую государственную должность вице-министра просвещения Российской империи. Его мать, Любовь Ивановна Васильева (1859–1924), была дочерью священника Александро-Невского православного храма на улице Дарю в Париже; она переехала в Россию после замужества. В 1903 году Аничков поступил в Императорскую военно-медицинскую академию в Петербурге (). Там он был учеником Александра Максимова (1874–1928), а затем, во Фрайберге, учеником Карла Альберта Людвига Ашоффа (1866–1942) ().Александр Максимов был профессором гистологии Военно-медицинской академии. Он разработал унитарную теорию кроветворения и опубликовал один из самых передовых в мире учебников по медицинской гистологии, выдержавший 12 изданий. ¹¹ Именно под руководством Максимова Аничков приобрел глубокие познания в области экспериментальной гистологии и гистопатологии. Судя по всему, Максимов и Аничков стали близкими друзьями. Перед бегством из России после революции Максимов оставил в доме Аничкова на хранение некоторые личные вещи, которые были ему особенно дороги. ¹² Впоследствии, когда Максимов получил должность профессора в Чикагском университете, он пытался устроить Аничкову поездку в Америку в середине 1920-х годов, визит, который советские власти никогда не разрешали. ¹²

Рис. 1 Николай Николаевич Аничков во время учебы в Императорской военно-медицинской академии, ок. 1904 г. (любезно предоставлено семьей Аничковых)

Рис. ) в качестве профессора Чикагского университета, ок. 1920-х гг. B ) Карл Альберт Людвиг Ашофф (1866–1942) в качестве профессора Фрайбургского университета, ок. 1910.(Любезно предоставлено семьей Аничковых.)

В 1908 году Аничков заинтересовался работой доктора Игнатовского, доцента кафедры внутренних болезней Военно-медицинской академии, предварительная работа которого предполагала, что у кроликов после еды может развиться атеросклероз. невегетарианская пища, включая мясо и яйца. По окончании учебы в 1909 г. Аничков начал работу над докторской диссертацией (эквивалент современной докторской степени) под названием «Воспалительные изменения миокарда: по поводу миокардита», которую успешно защитил 21 апреля 1912 г.В этой работе Аничков вводил инородные тела в миокард экспериментальных животных и изучал воспалительную реакцию, возникающую в сроки от 2 часов до 1 года после этого. В этой диссертации Аничков впервые описал миоцит, который сегодня носит его имя. Он считал, что эти «клетки Аничкова» являются результатом дегенерации клеток миокарда, теряющих сократительную способность. Хроматин, сконцентрированный в ядре, имел вид, по словам самого Аничкова, «бутылочной щетки».Параллельно Аничков работал над экспериментальной моделью атеросклероза вместе с аспирантом Императорской военно-медицинской академии Семеном Сергеевичем Чалатовым. ^* , ¹ 16 декабря 1911 г. в своем докладе на заседании Российского общества патологоанатомов под названием «Отклик печени на различные виды пищевых жиров» Чалатов сказал: «…совместно с доктором Н. Н. Аничкова, ставившего целью определить результаты такого питания на аорте, мы провели серию экспериментов….” ^12,13 Это был первый отчет о формирующейся модели экспериментального атеросклероза, которая была признана «классической» и использовалась большим количеством исследователей. В 1912 г. Аничкову была присуждена разъездная стипендия Военно-медицинской академии, что позволило ему работать в 2-х лабораториях в Германии. В феврале 1913 г. Аничков прибыл в Страсбург для работы в лаборатории известного австрийского патологоанатома Ганса Киари (1851–1916). 15 апреля 1915 года Аничков писал в письме Чалатову,

Рис.3 Доктор Аничков (2-й ряд, стоит посередине) со своими однокашниками по окончании Императорской военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге в 1909 г. (любезно предоставлено семьей Аничковых.)

Недавно я обрадовался. Раз в год Киари проводит курс с демонстрацией образцов для военных врачей, который он считает чрезвычайно важным. Киари заранее готовит свои лекции к курсу и отбирает наиболее интересные экземпляры. Перед своей последней лекцией Киари попросил меня принести образец аорты нашего последнего кролика и продемонстрировать аудитории микроскопию, сказав, что она представляет огромный интерес для его коллег и всей аудитории.Заканчивая свою лекцию, Киари подвел итоги нашей работы, опубликованной в Zentralblatt , и показал все наши микроскопические препараты. Сейчас все здесь крайне заинтересованы в нашей работе. ¹²

Через пару месяцев Аничков переехал во Фрайбург, чтобы работать у доктора Ашоффа, который в то время считался самым опытным из всех немецких патологоанатомов. Ашофф очень интересовался ранними экспериментальными работами Аничкова. ^12–14 В лабораторию Ашоффа приезжали врачи со всего мира, в том числе из Японии, России и США ().Некоторые из этих ученых-исследователей уже утвердили свои имена в патологии, например, Карл фон Штернберг (1872–1935), австрийский патолог, который в 1898 г. дал первое подробное описание гигантских клеток соединительной ткани с 1 или 2 крупными ядрами, которые известны как сегодня как клетки Рида-Штернберга и характерны для поражений болезни Ходжкина. Таким образом, Аничков работал в самой передовой научной среде того времени. Изучая поражения сердца при острой ревматической лихорадке, известные сегодня как тельца Ашоффа, Аничков заметил знакомую клетку, которую он впервые наблюдал и описал в своей докторской диссертации, — крупную мононуклеарную клетку с волнистой, «гусеничной» появление ядерного хроматина.Яйцевидное ядро ​​содержало центральную массу хроматина, которая на продольном срезе выглядела волнистой полосой. Эти клетки сегодня называются миоцитами Аничкова, сердечными гистиоцитами или клетками гусеницы. Менее известен тот факт, что Аничков был первым, кто описал «холестеринэфирфагоциты», происходящие из макрофагов и известные сегодня как пенистые клетки. Анализируя развитие и гистологию атеросклеротических бляшек, Аничков определил типы клеток, вовлеченных в атеросклеротический процесс: гладкомышечные клетки, макрофаги и лимфоциты.Аничков обладал исключительными художественными способностями, приобретенными под руководством Максимова, и делал точные наброски для иллюстрации большинства своих работ. Некоторые из его набросков вошли в учебник Бремера по гистологии. ¹⁵

Рис. 4 Доктор Аничков (1-й слева) и сотрудники перед лабораторией доктора Ашоффа, ок. 1913 г.; и доктор Карл Штернберг (2-й слева). (Предоставлено семьей Аничковых.)

Находясь в Германии, Аничков поддерживал регулярную переписку со своими коллегами-исследователями в России.4 мая 1913 г. Аничков написал своему другу Всеволоду Александровичу Цинзерлингу, ^*, который в то время был еще студентом-медиком и занимался исследованиями Аничкова в Военно-медицинской академии. Он описал подробный план дальнейших исследований атеросклероза, которые должны быть проведены дома. Особый интерес представляют следующие строки:

…Сейчас почти каждый второй человек, которого я здесь встречаю, интересуется холестерином и собирается изучать «холестериновые» запросы. В лаборатории Ашоффа, помимо меня, этим вопросом занимаются сам Ашофф, его ассистент Ландау и еще трое врачей.Это указывает на то, что всем нам нужно будет поторопиться

…. По поводу атеросклероза у человека — вопрос, конечно, очень интересный. Для определения влияния инфекции нам предстоит изучить аорты детей и молодых людей, умерших от острых инфекций, и одновременно молодых людей, умерших от неинфекционных заболеваний. Эта тема очень большая и, безусловно, очень достойная, особенно с учетом наших предыдущих экспериментальных данных…. Пожалуйста, перешлите это письмо Чалатову. ¹²

Аничков проработал в лаборатории Ашоффа 14 месяцев, когда в августе 1914 г. разразилась Первая мировая война. Война прервала работу приезжих врачей в лаборатории Ашоффа, так как большинству из них пришлось уехать на родину. Например, фон Штернберг был мобилизован в 1914 г. и всю войну провел в боевых частях; он заработал отличную репутацию в борьбе за права и благополучие солдат. Он стал одним из самых титулованных врачей в своем воинском звании в Австрии.Точно так же Аничков провел всю войну с действующей армией. Но сначала, еще в Германии, Аничкова арестовали и отправили в лагерь для военнопленных. При непосредственном содействии Ашоффа он вскоре был освобожден и смог бежать в нейтральную Швецию, а затем добраться до Санкт-Петербурга. Аничков поступил на службу в Медицинский корпус русской армии и с 1914 по 1917 год был назначен лечащим врачом одного из военно-медицинских эвакуационных поездов, перевозивших раненых солдат с передовой в стационарные госпитали ().В это время он женился на медсестре () Наталье М. Мутафоло (1888–1942). В 1920 г. родился единственный сын Аничкова Милий Николаевич Аничков (ум. 1991). Милий впоследствии стал профессором хирургии и работал в Петербурге.

Рис. 5 A ) Доктор Аничков во время Первой мировой войны, ок. 1915 г. B ) Доктор Аничков в компании своей будущей жены Натальи Мутафоло, ок. 1915 г. семьи Аничковых.)

В 1920 году Аничков был назначен заведующим кафедрой патологической физиологии Военно-медицинской академии (), эту должность он занимал до 1939 года.В 1923 году Аничков посетил Берлин и Фрайбург, где читал лекции по атеросклерозу и провел несколько недель с Ашоффом. Впоследствии Аничков представил обновленную информацию об исследованиях атеросклероза на Конгрессах немецких патологоанатомов в Вюрцбурге в 1925 г. и Висбадене в 1928 г., а также на заседаниях Шведского общества патологоанатомов в Стокгольме в 1926 г., Медицинского общества Японии в Осаке в 1930 г. и Международного Общество географической патологии в Утрехте в 1934 г. ¹² В 1930 г. после конгресса в Осаке, на котором Аничков выступил с приглашенной лекцией «О патогенезе и этиологии артериосклероза», он отправился в Токио, Ниигату и Киото, чтобы прочесть лекция «Об экспериментальном атеросклерозе коронарных артерий сердца».” ¹² Работа Аничкова об атеросклерозе получила мировое признание, и он начал писать книгу на эту тему. ¹⁶ Представляют интерес следующие 2 письма Ашоффа, адресованные Аничкову. 10 июня 1929 г. Ашофф писал: «Как продвигается ваша работа над большой монографией об атеросклерозе? Я знаю, сколько идей рождается в твоей голове, и поэтому не хочу тебя торопить. Но вам действительно суждено написать большую сводную работу по атеросклерозу. Мне очень хотелось бы обсудить с вами некоторые проблемы современной патологии и, в частности, самые последние работы Максимова.Я полагаю, что его обширная статья будет, наконец, опубликована в следующем номере Ziegler’s Beitraege . При всем моем уважении к Максимову я не могу согласиться с ним в отношении происхождения полибластов из лимфоцитов». ¹² Хотя Аничков так и не успел закончить свою книгу, она была частично опубликована в виде главы в книге Е.В. Каудри Артериосклероз: обзор проблемы , 1933 г. ^17,18 20 марта 1933 г. Ашофф написал: «Я всегда рад видеть успешную работу, проделанную в вашем учреждении.Недавно я просматривал статью К. Волковой об атеросклерозе артерий головного мозга. Чрезвычайно важная статья! Сегодня утром я получил рукопись Мандельштама. Я сразу прочитал его и с большим удовольствием принял для публикации в Ziegler’s Beitraege ». ¹²

Рис. 6 Доктор Аничков и его исследовательская группа в Санкт-Петербурге, ок. 1920-х гг. Слева направо: Др. М.И. Гессе, Н.Н. Аничков, В.Д. Цинзерлинг, А.К. Наконечная, А.А. Соловьев и К.Г. Волкова. (Предоставлено семьей Аничковых.)

С 1939 по 1946 год Аничков заведовал кафедрой патологической анатомии Военно-медицинской академии. В 1941 году, когда немецкие войска подошли к окружению Ленинграда, Аничков и весь персонал академии были эвакуированы в Самарканд в Узбекистане, где он оставался на время Великой Отечественной войны. В 1942 году Аничков и доктор медицинских наук Алексей Иванович Абрикосов получили государственную награду за учебник «Патологическая анатомия сердца и сосудов », в котором они подробно описали развитие атеросклероза и ишемической болезни сердца.Группа Аничкова много публиковалась по коронарному атеросклерозу, ^19–22 , и их работа проложила путь к первым в мире операциям коронарного шунтирования, выполненным в России. ^23,24

В своей книге 1998 года под названием 10 величайших открытий медицины Фридман и Фридланд писали об Аничкове: «В 1917 году он вступил в большевистскую партию и оставался верным коммунистом до конца своей жизни». ¹ Далее они предположили: «Возможно, отсутствие международного признания связано с его нежеланием добиться признания за пределами России.Стоит только вглядеться в его славянское лицо с высоким лбом и скулами, чтобы узнать в нем лицо человека ни общительного, ни благожелательного. Действительно, это было лицо полноценного коммуниста большевистского происхождения 1918 года. Это может напомнить выражение лица судьи, выносившего не смертный приговор, а 20 лет заключения. В общем, это было лицо человека не жестокого, но и не склонного к состраданию». ¹ Напротив, Аничков никогда не был членом коммунистической партии.Он всегда считал, что врач должен оставаться беспристрастным и свободным от какой-либо политической активности. Вопреки предположениям Фридмана и Фридланда, дети и коллеги Аничкова запомнили его как добросердечного человека, который всегда был справедлив к своим коллегам и добр к своим друзьям. Трудно делать выводы о личности человека спустя почти полвека после его смерти. Можно лишь сказать, что Аничков был потомком русского дворянства, в коммунистическую партию никогда не вступал, возглавлял 2 кафедры патологии (в НИИ экспериментальной медицины и в Военно-медицинской академии), имел звание генерал-лейтенанта медицинской службы армии (), и стал президентом Академии медицинских наук СССР (1946-1953) ().

Рис. 7 Доктор Аничков в своем кабинете в 1945 г., в форме генерал-лейтенанта Советской Армии. (Предоставлено семьей Аничковых.)

Рис. 8 Доктор Аничков (справа) в качестве президента Академии медицинских наук СССР, с доктором А.И. Абрикосовым в 1950 г. (Предоставлено семьей Аничковых.)

Николай Николаевич Аничков умер 7 декабря 1964 г. от инфаркта миокарда. ^1,25 Его последняя статья об атеросклерозе была опубликована за 3 месяца до смерти. ¹⁹

Мое причудливое правление в качестве нью-йоркского короля «Девственных русских волос»

Первое, что я могу ясно вспомнить, это то, как я сидел в больничной палате в темноте.

Я знал, что что-то не так — что со мной что-то не так — и все же я не мог точно сказать, что именно. Я понял, что левая сторона моего лица онемела. На стене передо мной висел телевизор, но и с ним было что-то не так. Призрачная копия была наложена на стандартный набор; он был повернут примерно на 15 градусов и растворился в кремовых стенах. Проблема в телевизоре или во мне?

Моя мать и медсестра в халатах вошли слева, дезориентирующее место за пределами моего поля зрения.

— Это наша девочка, — сказала мама, подходя к моей кровати. «Как у тебя сегодня дела?»

Почему она была так беспечна? Почему она не волновалась? Учитывая беспорядочную инвентаризацию, которую я только что провел, мне, вероятно, следовало потребовать ответов или немного выругаться. Подняли какой-то ад. Вместо этого я ответил неуверенно «…хорошо», слегка встревожившись тем, что она тоже обладала призрачным наклонным отпечатком.Когда я был маленьким, моя мать всегда долго рассказывала о трудностях воспитания моего склонного к истерикам, бьющегося-головой-о-бетон-когда-злится старшего брата. Потом, повернувшись ко мне, говорила: «Но ты, ты такой простой. И спокойно. И ты никогда не жалуешься». Думаю, это не изменилось. Я хотел спросить ее, что происходит и где я был. Вместо этого я взмахнул рукой перед собой и, пытаясь выяснить, что будет дальше, спросил: «А теперь?»

Прежде чем она ответила, из коридора вошел еще один персонаж, но этого я не смог определить.Довольно молодой — моего возраста, судя по его виду, — его молодость подчеркивалась чисто выбритым подбородком под полными женственными губами и бейсболкой, ненадежно взгромоздившейся на голову, над мальчишеским лицом. У него был вид вечно удивленного малыша, губы которого были слегка приоткрыты в изумлении и любопытстве.

«Теперь у вас физиотерапия», — прокомментировал он.

Физиотерапевт, светловолосая женщина с волосами до подбородка, вышла со сцены справа с блокнотом в руке и ламинированным бейджем, свисающим с ремешка на шее.Когда она вошла, медсестра ушла, не желая переполнять комнату.

Физиотерапевт подтолкнул ходунки к краю моей кровати и поманил меня встать. Моими начальными движениями были покадровые заикания грубой анимации. Я потянулся к одной из ручек ходунков. И пропустил. Двойное изображение, наложенное поверх того, что, как я думал, было настоящим ходячим, неуклюже торчало в направлении, которое заставило меня поверить, что это не может быть настоящий ходок — я ошибался? Я попытался снова. Да, я был неправ.

«Ты в порядке? Готов встать? — спросил физиотерапевт.

Поставив ноги на ширине плеч, уцепившись за ходунки, я вскарабкался в положение стоя — я великодушен, когда использую это выражение. Между моими трясущимися конечностями, согнутыми коленями и вытянутыми руками я, должно быть, больше походила на члена группы пилатеса для пожилых людей, чем на 25-летнюю женщину, которой я до сих пор считала себя. Все, включая меня самого, казалось знакомым, но чуждым, уже прочитанной книгой, которую я случайно пересмотрел.Жуткое чувство дежа вю — моя личная сверхъестественная долина, такая знакомая, но не та.

«Хорошо, Брук». Затем физиотерапевт обратился к моей матери и ее спутнику. «Мы вернемся через 45 минут».

Терапевт провел меня по длинному коридору, вдоль которого стояли другие комнаты и другие пациенты. Каждые несколько футов терапевт останавливалась и ждала, пока я медленно подойду к ней, терпеливо наблюдая с застывшей улыбкой, пока покадровый краб-отшельник не подберется ближе.

«Теперь еще немного до лифта», — сказал терапевт, возвращая меня к поставленной задаче.Я только что обнаружил, что у меня проблемы с многозадачностью: всякий раз, когда я начинал слишком много думать, я не мог ходить.

Боже мой , подумал я, Я устал, и мы еще даже не туда, куда направляемся.

Когда мы наконец добрались до лифта, я вошла внутрь по указанию терапевта.

— Мне кажется, я тебя знаю, — прошипел мой голос изо рта, словно еле слышная струйка газа. Предсмертный хрип, из которого складывались слоги и складывались слова.

Сначала я не был уверен, что она услышала то, что вырвалось у меня из горла.Ее спина, по-прежнему обращенная ко мне, казалось, застыла на месте. Наконец она повернулась и долго смотрела на меня. Когда двери лифта со звоном закрылись, она глубоко вдохнула и вздохнула.

«Я Линда».

«Твое имя носит девушка моего дедушки».

Губы Линды сжались, но глаза смягчились.

«Я знаю. Я представлялся вам почти каждый день в течение последних двух недель.

К счастью, после того сбивающего с толку момента с телевизором мои воспоминания начали прилипать ко мне.К сожалению, с тех пор, как меня госпитализировали, уже прошли недели, и некоторые из них я находился в коме. Я начал получать разные истории о том, что произошло. Что-то правда, что-то, как я со временем понял, вымысел.

Однажды, вскоре после того, как я начал вспоминать Линду-терапевта, мальчик с детским лицом и детской шляпой — я назову его здесь Стэнли — проскользнул ко мне на больничную койку. Встревоженная, но странно самодовольная, я ничего не сказала, даже когда он наклонился ко мне и прошептал мне на ухо: «Я всем говорил, что я твой парень.

«Да, хорошо».

Разве этого раньше не было? Он признался, что он мой парень… это было знакомо. Сколько раз это случалось?

«Хорошо», — повторил он, как попугай, и повернулся к «Обнаженные и напуганные » по телевизору.

«Мое лицо онемело».

«Да, ты говорил это».

«Экран двойной».

«Да, ты тоже это говорил».

«Что случилось?»

Стэнли склонил голову набок, как растерянная собака, и обдумывал мой вопрос — или, по крайней мере, я полагал, что он обдумывал его.Может быть, он беспокоился обо мне. Может, мое самочувствие беспокоило его.

«Что ты помнишь?» он спросил меня.

«Вы перенесли свои вещи в мою комнату». Я знал, что это произошло, хотя и не осознавал этого за мгновение до этого. Но я помнил эту деталь и знал, что знаю его. В каком объеме? Его заявление о том, что он мой парень, казалось неправильным — это не могло быть романтично. Разве я не сделал ему одолжение?

Его уже круглые широко раскрытые глаза расширились еще больше. Он поджал губы и отвел взгляд.

«Вы разрешили мне временно переехать в вашу квартиру». Стэнли сделал паузу. «Это последнее, что ты помнишь? И ты не помнишь, что ты делал в тот день?

«Какой день?»

Стэнли раздраженно выдохнул. Он покачал головой в преувеличенном нетерпении, закатив глаза.

«День, когда вы с Кэсси забрались на секвойю рядом с трейлерным парком и упали с высоты 25 футов».

По словам моей матери, в первые дни моей госпитализации каждый раз, когда Стэнли входил в мою больничную палату и объявлял себя врачам и медсестрам моим бойфрендом, я выбрасывала руку в извращенном подражании Ванне Уайт и восклицала: Кажется, у меня теперь есть парень.Пэт Саджак добродушно посмеивается.

Я сразу отчетливо вспомнил, что до этого он никогда не хотел быть моим парнем.

Но всякий раз, когда я поднимал эту тему, Стэнли говорил мне, что раньше он не знал, чего хочет, но не зная, буду ли я жить или умру, он осознал, что чувствует. Мой скептицизм оставался, даже когда моя память колебалась.

Тем не менее, он появлялся каждый день, и я начал ему верить, когда он сказал, что его чувства изменились. Застряв в своей постели и посещаемый терапевтами, которых я знал лишь частично, и членами семьи, которых я знал лишь смутно, было приятно, что кто-то еще приходит ко мне и решает со мной словесные головоломки в постели, даже если я не всегда помнил, кто он такой. немедленно.

Другие мои друзья, которые приходили навестить меня в больнице, относились к Стэнли с опаской, но его настойчивость в отстаивании своего права быть там и своей роли в моей жизни подавляла любые возражения, которые даже мой лучший друг Сэм мог выдвинуть. . Мы с мамой всегда редко говорили о моих романтических начинаниях. Справляясь, как могла, она оставалась в состоянии алкогольного опьянения большую часть времени пребывания в больнице и не подвергала сомнению версию событий Стэнли. Позже она сказала, что мне казалось, будто я хочу, чтобы он был там.

Когда меня выписали из больницы, я не мог ходить без костыля, и моя память была еще далеко не сохранна. Медицинский центр Санта-Клары настоял, чтобы я уехала в инвалидной коляске, и меня отвезли к машине Стэнли. Он сказал, что мы вместе решили, что он переедет со мной в Сан-Диего. Не помня первоначального разговора, я поверил ему, но чувствовал себя ошеломленным.

После семичасовой поездки в Северный округ Сан-Диего я сказала маме, что не хочу жить с ним.И хотя Стэнли неоднократно намекал, что ему следует остаться в доме моих родителей, моя мама решительно заявила, что Стэнли не может жить с нами.

Итак, он получил работу по подбору персонала и комнату поблизости. В будние дни после работы он проходил через боковые ворота, не предупреждая о своем приходе. В один прекрасный день поздней осенью, через два месяца после моего пребывания в больнице, он вышел на задний двор, пока я просматривал сообщения на Facebook, которые я получил, будучи стационарным пациентом.

Я разговаривал с нашей общей подругой Кэсси (здесь я изменил ее имя, как и имя Стэнли) из колледжа. Мы обменивались сообщениями на Facebook, и, просматривая наш разговор, я увидел более старое сообщение, которое она прислала мне, когда я был в больнице, но я его не помнил.

— Кэсси прислала мне сообщение, пока я был в Санта-Кларе, — сказал я Стэнли, не сводя глаз с экрана. «Я сказал, что вы шутили, говоря, что надеетесь, что моя память останется плохой, и она ответила: «Он хочет, чтобы вы что-то помнили?»

Я рассмеялся. Стэнли нет.

«Почему ты думаешь, что это смешно?» — спросил он, пододвигая ноутбук к себе.Он не сел. — Зачем ты ей это сказал? Он оттолкнул ноутбук и положил руки по обе стороны головы. — Почему ты сказал это ей?

— Эй, расслабься, — проворчал я, используя стол и стул, чтобы встать. Оказавшись перед ним, я добавил: «Я не понимаю, в чем проблема».

— Ты не… ты не… Разъяренный Стэнли, казалось, не мог выразить себя сквозь ярость.

Вместо того, чтобы уйти или войти внутрь, я просто стоял и смотрел, как он заикается, а его лицо краснеет, пока он, наконец, не сформулировал слова. И мальчик, что это были за слова.

«Что с тобой?» он начал. «Вот я, делаю все, что могу, чтобы помочь вам — остаюсь, когда мы думали, что вы умрете, остаетесь, когда вы сошли с ума, не уходим, когда мы не уверены, что вам станет лучше. И даже сейчас я здесь — посмотри на себя». Он сделал паузу, чтобы провести рукой от моих коротких волос до моих босых ног.

Не в силах говорить, я отступил через раздвижную стеклянную дверь на кухню. Все слова, которые я хотел сказать, пронеслись у меня в голове, разбитые, бессвязные.Но ничего не пришло от меня.

«И ты можешь быть таким навсегда! И вместо того, чтобы сказать Кэсси, как я тебя поддерживал, ты говоришь это ей? Почему ты не сказал ей, как хорошо я к тебе отнесся — пытался сделать так, чтобы ты не выглядел грязным, подстригся, отвел тебя на эпиляцию лица, потому что это было отвратительно.

Пока он говорил, он вторгся в мое пространство, шагнув вперед, пока его лицо не оказалось менее чем в нескольких дюймах от моего. Его руки все еще болтали в воздухе в обе стороны; Я думаю, что он, возможно, хотел схватить меня за плечи, но воздержался.Только когда он провел вибрацией каждой рукой с левой и правой стороны моего лица, я понял, что тоже дрожу.

Стэнли отдернул руки и издал звук, похожий на смесь раздраженного стона и разочарованного визга. В конце концов, он вывалился из кухни моих родителей, как школьник в истерике. Все, что я услышал дальше, это хлопнувшие за ним ворота.

Позже он сделал вид, что у нас никогда не было такого общения — я заговорил об этом только один раз в последующие дни, и он настаивал, что не знает, о чем я говорю.

Более чем за два года до того, как я очнулся дезориентированным в больнице, это было началом моего «младшего» учебного года в Калифорнийском университете в Санта-Круз (UCSC). Все иногородние студенты старше 22 лет были загнаны на первый этаж переводного общежития. Это общежитие стало пристанищем для всех нас, кто провел годы после школы, не посещая колледж. Но мы, наконец, собрали эти подразделения муниципальных колледжей, чтобы поступить в четырехлетнюю школу.И, ей-богу, мы праздновали.

Вспомните ночь после того, как мы все переехали: все оставили двери своих общежитий открытыми и порхали из комнаты в комнату, делая глоток здесь, хватая пластиковый стаканчик с домашним вином нашей соседки Кэсси. Все, кроме меня. Расположившись за поставленным школой сборным деревянным столом под моей двухъярусной кроватью без нижнего яруса, я пил виски и проигрывал музыку через динамик, подключенный через USB.

«Кому-нибудь не нравится Том Уэйтс?» — крикнул я в сторону скопившихся в моей комнате тел.— Ладно, это то, что мы сейчас послушаем.

Среди кружащихся тел невысокий парень в синей бейсболке с лихо поднятыми козырьками скользнул вперед, указывая на меня локтем. Он выглядел слишком молодым, чтобы пить.

— Мне нравится Том Уэйтс, — сказал он. — Я Стэнли.

— Дай угадаю, — рявкнул я, — тебе нравится Rain Dogs . Это все хорошо, но сейчас мы собираемся послушать какое-нибудь по-настоящему грустное дерьмо».

Позже Стэнли поделится своим первым впечатлением обо мне: ноги на моем столе, пьющий виски прямо из бутылки и разглагольствующий о Томе Уэйтсе.Он думал, что я сука. И я сказал бы ему, что я думал, что он был неуважительным мудаком. Это не помешало ему после нашей первой встречи каждый день стучать в дверь моего общежития, спрашивая, не хочу ли я прогуляться по лесу или покататься на горном велосипеде. И это не помешало мне сделать глоток вездесущего виски и ответить: «Конечно».

Мы не были вместе, но мы не были не вместе. До того, как мы переспали вместе, Стэнли проводил со мной все свое время и перестал видеться со всеми другими женщинами, с которыми он был связан.К концу первого семестра мы несколько раз спали вместе, встречались с семьями друг друга на День Благодарения и до сих пор не говорили о том, чем именно мы занимаемся. В то время я не думал, что разговор необходим; Я полагал, что у нас было джентльменское соглашение и мы были на одной волне: исключительные, но несерьезные.

Хотя мы жили в одном коридоре, мы с Кэсси не были особенно близки, если не считать общего времяпрепровождения: выпивки. В конце того же года при передаче в общежитие вместе мы все разошлись.Кэсси переехала в парк трейлеров на территории кампуса Калифорнийского университета в Санта-Круз — тот самый, рядом с которым я упала с дерева год спустя — и я нашел комнату в старом викторианском доме на миссии, недалеко от Лорел-стрит и центра города.

Часть меня полагала, что Стэнли больше не будет прятаться у моей двери, поскольку мы больше не живем в нескольких футах друг от друга. Но, конечно же, он оказался в субаренде на Лорел-стрит и стал стучать в мое окно с парадного крыльца, смягчая свои большие карие глаза, когда я отдергивала шторы, чтобы посмотреть, кто это может быть.

Однажды Стэнли, сидевший теперь у этого окна за компьютерным креслом и письменным столом, которые мне предоставила субаренда, завел разговор, которого мы никогда раньше не касались, которого я всегда избегал со всеми: со знакомыми, посетителями бара, друзьями — кем бы ни был Стэнли.

«Как ты потерял девственность? Я помню, как потерял свою…»

Боже мой, если бы вы спросили меня, как Стэнли потерял девственность, я бы ничего не смог вам об этом сказать. Я перестал слушать после его первоначального вопроса.

«Ты в порядке?»

Добродушное любопытство Стэнли застало меня врасплох.

«Да, я просто… подумал».

«Ты плохо выглядишь». Он подошел и сел рядом со мной на двуспальную кровать субаренды. На деревянном каркасе, выкрашенном в белый цвет, лежал заурядный матрас, ни мягкий, ни жесткий. Стэнли недоверчиво посмотрел мне в глаза, осмеливаясь подтвердить то, что я мог видеть, как он работает в своем уме. Так я и сделал.

«Это был не мой выбор».

«Ты помнишь его имя?»

И я сказал это впервые почти за 10 лет.Не знаю, как я хотел, чтобы Стэнли отреагировал. Я не знаю, что я хотел, чтобы он сделал — может, кивнул? Может быть, спросить, не хочу ли я выпить? О, Боже, я хотел выпить. Накануне вечером я допил свой прикроватный виски и не успел дойти до винного магазина, как Стэнли заскочил ко мне. Но я знаю, что не хотел, чтобы он делал то, что он сделал.

Тут же он подошел к компьютеру и открыл Facebook.

«И это было в Сан-Диего? Хорошо, дай мне посмотреть.»

А потом начал щелкать профили и бормотать себе под нос: «Нет, слишком молод.Не может быть этот. Хм, новичок в этом районе — нет. Вы не знаете его фамилию? Стэнли взглянул на меня и перестал прикасаться к компьютеру.

В то время у меня не было словарного запаса, но теперь я могу описать, что я чувствовал — растерянный, дезориентированный, подавленный. Я слышал слова, я их понимал, но ни одно из них не запомнилось мне. Это почти как туннельное зрение, но, кажется, происходит обратное — все расширяется, и в вашем поле зрения содержится слишком много, и все это не имеет смысла.Ваши глаза слезятся, потому что все кажется переэкспонированным и лишенным деталей.

Я не заметил, как он присоединился ко мне на кровати или когда он взял мою обмякшую руку с колен и взял ее. Но я слышал, как он сказал: «Я думаю, что люди придают слишком большое значение сексуальному прошлому человека».

А потом он нежно поцеловал меня, и мы занялись сексом на матрасе, который мог быть жестким или мягким, или просто хорошим. Но это была не любовь — он пожалел меня. Он потом уверял, что заботится обо мне, но не хочет быть вместе, не может быть в отношениях.И я понял, потому что, я чувствовал, кто захочет быть со мной?

Никто не знал об этом взаимодействии, но я уверен, что свобода действий, которую я дала Стэнли, несмотря на границы, которые он перешел — из-за его реакции на правду, которую я так ненавидела, — выглядела как любовь.

Через несколько месяцев после выписки из больницы ко мне медленно, но верно возвращалась память. Я вспомнила все это, как я познакомилась со Стэнли и какими были наши отношения до аварии. Но у меня все еще были некоторые вопросы. Некоторые недостающие детали — например, как я мог допустить, чтобы все это произошло.

— Я не могла тебе сказать раньше, — сказала Кэсси. — Потому что я думал, что ты влюблена в него. Как я мог рассказать вам, что сделал Стэнли?

Этот разговор с Кэсси произошел до того, как я упал с дерева, и он вернулся ко мне, когда ко мне постепенно вернулась память. Спустя почти семь месяцев после того, как мы покинули общежитие, мы сидели за столом на открытом воздухе во внутреннем дворике кафе Kresge при Калифорнийском университете, где мы часто встречались, чтобы поговорить о таких людях, как Амири Барака или Джин Тумер, для нашего урока поэзии.Уже на втором курсе UCSC, нашем «выпускном курсе», мы с Кэсси начали постоянно тусоваться и (относительно) быть трезвыми; У Кэсси было свободное место на факультативе, и я предложил ей пойти со мной на урок поэзии.

Кэсси потерла левую руку правой рукой, но не сводила с меня глаз.

Это случилось в выходные, посвященные Дню памяти, когда мы все еще жили в общежитиях для переселенцев, сказала она. Всего чуть больше полугода до нашей встречи в Kresge Café. День поминовения был днем ​​рождения соседа по общежитию, и все отправились праздновать на Коуэллс-Бич — все, кроме меня.Они ушли до того, как я вернулся, откуда я был? Я не знаю. Пьяный где-то. Как всегда.

Кэсси описала костер на пляже. Но потом они со Стэнли побежали в лес за дровами. Она описала, как Стэнли обнял ее за шею так же, как и меня. Кэсси не нашла это странным, и я не думал, что она это сделает — когда он сделал это со мной, я почувствовал себя скорее «братаном», чем романтическим партнером. Когда она упала, все изменилось.

Она описала, как они потеряли равновесие и упали на бревно.А потом она сказала мне, что Стэнли начал сдирать с нее штаны и тереться об нее ртом… Я не могу больше туда ходить.

«Я сказал ему остановиться, и он остановился». Ее голос оборвался, как будто, возможно, она должна извинить его за первоначальное нарушение, поскольку впоследствии он так хорошо следовал инструкциям.

— Я… чертовски зла… —

— Вот почему я не хотела тебе говорить, — прошептала Кэсси. — Я не хотел, чтобы ты меня ненавидел.

«Нет, нет, нет, нет, нет». Слово вылетало из моего рта и не останавливалось.»Нет нет нет.» Может быть, если бы я сказал это достаточно, она бы знала. — Только не с тобой — ты не сделал ничего плохого — с ним. С ним. Он чертов монстр».

И я ненавидел себя. Потому что я бодрствовал, был пьян, но бодр, когда они вернулись. Все остальные поднялись наверх, чтобы продолжить вечеринку, но Стэнли затащил меня в свою комнату и в свою кровать. После того, что он сделал.

Когда Кэсси рассказала мне все это, Стэнли уже несколько месяцев учился за границей. Никто из нас не слышал о нем в то время.Я слышал от других общих друзей, что у него была своего рода девушка.

Через месяц после разоблачения Кэсси Стэнли прокомментировал общедоступную страницу парка трейлеров UCSC, частью которого была Кэсси, и получил душераздирающий ответ от друга Кэсси: Мы бы предпочли, чтобы в нашем сообществе не было сексуальных насильников. , Благодарность.

Что, конечно же, заставило Стэнли позвонить мне — впервые за девять месяцев у нас был какой-либо контакт.

«Что она говорит обо мне?» — завопил он.

«Не совсем понимаю, о ком или о чем вы говорите».

«Не прикидывайся тупицей: Кэсси. Это был несчастный случай. Я остановился. Что она говорит людям?»

Я вздохнул и попытался сохранить ровный тон. — Что бы ни случилось, очевидно, это причинило ей больше вреда, чем ты думал.

— Вас изнасиловали, — ответил Стэнли. Это больше походило на обвинение, чем на комментарий; это больше походило на обвинение.

Я не ответил, и он продолжил. «Вы знаете, что такое настоящее нападение.Ты должен сказать ей. Позвони ей прямо сейчас и обязательно скажи ей. Ты должен сказать ей, каково это на самом деле — как его звали? Что строитель вошел к тебе в комнату, прижал тебя к земле и сказал, чтобы ты не кричала, и заставил его трахаться…»

«Эй, эй, эй, сейчас же». Мне не нужна была игра за игрой. «Я понимаю, я понимаю. Иисус.»

И поскольку легче переложить свою боль на кого-то другого, чем обратиться к кровоточащим частям внутри себя, я позвонил Кэсси и сделал худшее, что я когда-либо делал в своей жизни: я сказал ей, что могло быть и хуже.

— Кэсси, — мой голос дрогнул, когда я рассказал ей все, а затем добавил: — То, что сделал Стэнли, было неуместно, но он остановился.

В течение нескольких месяцев после моей комы эти воспоминания возвращались ко мне спорадическими волнами. Я вспомнил, а потом убедил себя, что, должно быть, ошибаюсь. Стэнли убегал всякий раз, когда я вспоминал о прошлом, только для того, чтобы возвращаться на следующий день, как будто ничего не произошло, что еще больше сбивало с толку.

Но я наконец позвонил Кэсси в конце января 2016 года, через пять месяцев после того, как вернулся в Сан-Диего.Хотел бы я сказать, что набрался смелости месяц назад, как только понял, что было что-то, о чем Стэнли не хотел, чтобы я вспоминал, но как я мог сказать ей, что вспомнил, что это вернулось ко мне, и Стэнли все еще был здесь?

«Кэсси?» — тихо спросил я, когда по телефону ответил голос. Я стоял на заднем дворе родительского дома, единственном месте, где я мог побыть один.

«Брук! Мне так приятно с тобой поговорить. Как твои дела? Что случилось?»

Я рассказал ей все: Санта-Клара, Стэнли, не зная точно, что произошло.

— Я позвонила Стэнли, как только вас увезла скорая помощь, — медленно сказала Кэсси, — я полагала, что он связался с вашей семьей. Больница должна была найти информацию о ваших родителях? Почему Стэнли не позвонил твоим родителям?

Зловещее предчувствие закралось в мой живот, и моя кожа стала холодной и липкой. Было пасмурно, типичная январская погода в Сан-Диего, но далеко не холодно.

«Той ночью, — сказала она, — мы поднялись на вершину, по крайней мере, на 85 футов, и вы были очень уверены — мы шутили, — а потом вы вдруг посмотрели на меня и сказали: «Я должен спуститься.Сейчас же». Затем ты притормозил, и я думаю, что залезть на нижнюю ветку перед падением — вот что спасло тебе жизнь».

— И, — начал я, но остановился, чтобы смочить рот — он пересох — и уселся на бетонный дворик. — Это все, что случилось?

— Ну, — добавила Кэсси, — мне показалось странным, когда я услышала, что Стэнли все еще с тобой в Сан-Диего. Перед тем, как мы залезли на дерево той ночью, ты говорил мне, как сильно ты его ненавидишь. Вы заставили его купить билет на самолет домой перед вами, чтобы убедиться, что он действительно уезжает.Он только что переместил все свое дерьмо в твою комнату после того, как его аренда закончилась, и ты хотела, чтобы он ушел.

— Кэсси, — слабо ответил я.

«Ну, хорошо, что у вас двоих все получилось. Это было просто, знаете ли, странно».

Это было правдой; мои опасения не были напрасными.

Стэнли и я были вовлечены, но это было давно закончилось, и — как обычно — Стэнли использовал меня именно тогда, когда я думал, что избавился от него. Когда он вернулся из учебы за границей, он пробыл у меня около недели и настоял, чтобы я выступил посредником в разговоре между ним и Кэсси.(Я так и сделал, и она сказала, что не собирается выдвигать обвинения.) Он нашел свое собственное жилье, но потом, когда закончился весенний квартал и срок его субаренды истек, он перенес все свое дерьмо в мою комнату; Я протестовал, но он настаивал. Я продолжал говорить ему, что ему нужно просто пойти домой, но он продолжал снова и снова настаивать на том, что ему нужно остаться, чтобы убедиться, что «Кесси ничего не собирается делать».

Я до сих пор не помню ту ночь, когда я упал с дерева, но Кэсси сказала мне, что я заставила его купить билет на самолет передо мной, чтобы быть уверенным, что он улетит.

Завершив наш телефонный разговор, я остался сидеть на земле снаружи. Я чувствовал себя глупо; Я был глуп. Стэнли убеждал меня, что делает мне одолжение, что он мне нужен. Когда он действительно нуждался во мне. Все еще параноидально из-за того, что случилось с Кэсси и его репутацией, он использовал меня, чтобы убедить всех, что он хороший человек.

Через неделю после разговора с Кэсси я пекла печенье. Запоминание рецепта, размеры, порядок, в котором мне нужно было смешивать ингредиенты, тренировка мелкой моторики для их смешивания — все это было хорошей практикой.Все это было реабилитацией, сказал мне мой эрготерапевт.

Рядом с кухонной раковиной моя мама взболтала бокал шампанского и сказала, как будто направляя его из другого плана: «Твоя кома уже три дня, Стэнли сказал мне, что мы должны отключить тебя».

Над миской с сахаром и маслом я неподвижно держал в руках банку с арахисовым маслом и огромную ложку. Я остановился, чтобы посмотреть на нее, закрыв один глаз, чтобы бороться с двоением в глазах, вызванным повреждением моей затылочной доли.

Моя мама отвела глаза и добавила: «И он будет сидеть вечно и пытаться угадать код от твоего телефона — он отчаянно хочет в него попасть». Затем она пожала плечами. — Но ты же вроде хотел, чтобы он был рядом…

— Когда я был в коме? Я попросил.

Моя мама проигнорировала это и сказала: «Стэнли сказал мне, что знает тебя и знает, чего ты хочешь».

Даже зная это, зная, что моя жизнь была для него одноразовой, я был слишком слабым человеком, чтобы заставить его уйти. Стэнли каждый день приходил в дом моих родителей, говоря мне, что я должна перестать сосредотачиваться на реабилитации своего разума и вместо этого должна сделать свою внешность более привлекательной. Часто он отвозил меня в салоны восковой эпиляции, прося их сделать мое лицо гладким, «менее отвратительным».

«Я просто хочу снова думать», — шептал я после.

«Возможно, это лучшее, что вы можете получить», — отвечал он. «Тебе нужно лучше заботиться о себе. У вас много конкурентов».

Кульминацией этой одержимости внешней эстетикой стало то, что он отвел меня на гору Калаверас, небольшую гору в восточной части Карловых Вар, и предложил бежать на вершину.

«Мой физиотерапевт сказал, что я не должен делать никаких физических упражнений без нее… мое тело все еще не может регулировать температуру».

Стэнли бросил на меня презрительный взгляд и прошипел: «Мой отчим — физиотерапевт — я знаю, о чем говорю. Думаю, ты на самом деле не хочешь поправиться».

На полпути к Калаверасу мое двойное зрение еще больше раздвоилось — я не думал, что это возможно — и я почувствовал, как желчь поднимается в моем пищеводе. Встав на колено, я положил обе руки на засыпанную грязью дорожку, и меня вырвало.

«Мой отец никогда не был мягок со мной», — торжественно прошептал Стэнли, странное объяснение своим действиям.

Остаток пути вниз мы прошли пешком.

«Думаю, мне нужно идти», — наконец сказал Стэнли однажды.

«Делай, что хочешь», — ответил я.

Мы сидели в тайском ресторане в торговом центре. Через дорогу я некоторое время работала официанткой в ​​ресторане, когда мне было только 18; они снесли его и построили на его месте Красного Омара.

«Ты не расстроен?» Он искал мое лицо.«Вы бы хотели остаться вместе? Ты будешь скучать по мне.

Интересно, кого он пытался убедить.

«Да, мы можем остаться вместе… хоть ты и пытался меня убить».

Стэнли отшатнулся, как будто его только что ударили. Его женские губы приоткрылись, а нижняя челюсть отвисла в ужасе.

Стэнли в ярости опрокинул свой чай. Он был почти пуст. Возмущение казалось перформативным; разлив театральный. У меня начала болеть голова; Я просто хотел, чтобы кто-то был честен со мной — моя мама, Стэнли, любой, кто был там. Все хотели защитить себя за мой счет. Я чувствовал себя ребенком каждый раз, когда думал: «А как же я?» пришло мне в голову.

«Я просто имел в виду, если дойдет до этого — если твой мозг умрет». Его руки тряслись, а губы шевелились, как всегда, когда он пытался что-то сказать. В конце концов я остановился на Бикере — он был похож на Бикера из «Маппетов». «Если бы у тебя был мертвый мозг, твоя мама просто держала бы тебя вечно в задней комнате, пуская слюни на себя! Посмотри на себя сейчас — у тебя даже нет собственной кровати, а с тебя месяцами берут деньги по инвалидности.

Это было правдой; как только Служба социального обеспечения признала меня инвалидом, они начали выплачивать мне 775 долларов в месяц, сумма, основанная на моих предыдущих формах W-2 и трудовом стаже. Но я решил отдать его своим родителям — страховка покрыла большую часть медицинских расходов, но моя мать накопила огромные счета за проживание в отеле в Сан-Хосе. Я передал предоставленную дебетовую карту для получения пособия по инвалидности отцу и сказал: «За все, что я сделал».

Пока я объяснял это, Стэнли дрожал в немом «О.Но его ужас и смятение только бесили меня; Я уже говорил ему все это раньше. Он знал это — или должен был знать. Он когда-нибудь слушал меня?

— И ты это сказал? Я отстреливался, сдерживая себя, но едва.

«Что сказать?»

«Если до этого дошло?»

«Мне не нужно было. Очевидно, это то, что я имел в виду».

Стэнли ушел на той же неделе.

Он позвонил мне в феврале 2017 года, больше года спустя.

К этому времени я получил степень бакалавра, пройдя оставшиеся курсы в Калифорнийском университете в Сан-Диего, и начал работать в сезонные смены помощником продюсера в научном издательстве.Я ездил на работу на поезде один. Операция на глазах исправила мое двоение в глазах, и мне больше не нужно было закрывать один глаз или носить повязку, чтобы видеть. На бумаге я казался законопослушным, дееспособным взрослым, и никто не спрашивал о моей ненормальной походке или неумении писать от руки.

Неуверенный, стоит ли мне отвечать на телефонный звонок Стэнли, я смотрел, как его имя появляется на экране моего мобильного телефона, и моргал, когда я не касался его. Через месяц — не знаю, то ли любопытство меня охватило, то ли я надеялся на объяснение или хотя бы извинение, — я перезвонил ему.

— Я был удивлен, когда ты позвонил, — вместо приветствия сказал Стэнли. «Я взял грибы, пошел в очень темное место и позвонил тебе, потому что знал, что ты заставишь меня чувствовать себя лучше. Думаешь, я в порядке?»

«Что вы имеете в виду?»

«Кэсси».

«Для того, кто не сделал ничего плохого, ты определенно ведешь себя так, будто сделал что-то не так».

«Бля, Брук, я ничего не делал!»

«Ты порвал ей штаны…»

«Я НЕ РВАЛА ЕЕ БРЮКИ.Я СНЯЛ ИХ».

— Ты их расстегнул?

«Что?»

— Ты расстегнул ей штаны?

«Я не знаю. Какое, черт возьми, это имеет значение?»

«Это имеет значение. Все это имеет значение. Ты мучил меня больше двух лет — ты понимаешь это? Кэсси сказала тебе за два месяца до моего несчастного случая, что то, что ты сделал, было полным пиздецом, но она не собиралась делать ничего карательного. А потом — а потом — ты солгала моей семье и друзьям, сказав, что ты мой парень, чтобы нарисовать какое-то сочувственное повествование о какой-то выдуманной ситуации, в которой, как тебе казалось, ты оказался — что-то , что не было настоящим .Но то, что случилось со мной, было правдой. Все — вся моя жизнь — вся моя жизнь. И вся моя жизнь для тебя ничего не значила… ты…

— Ого, — изумленно перебил Стэнли. «Твоя речь — твоя речь действительно хороша. Раньше вы едва могли связать предложение. Вы —

Вы! , — проревел я в ответ. — Ты все время меня напрягал. Ты прервал меня. Ты кричал на меня, пока я не задрожал. Я… — Мой голос дрогнул. Я почувствовал — сразу — я почувствовал боль. Сожалеть. Стыд. Раскаяние.— За то время, что тебя не было в моей жизни, я сделал такие улучшения, — продолжал я почти шепотом, — … поразительные улучшения… если бы тебя никогда не было рядом… если бы ты не пробрался в мою выздоровление… — я замолчал.

«Вы не можете надеть это на меня — я переживал что-то…»

«Нет». Это было достаточно решительно, чтобы Стенли замолчал. «Вы ничего не прошли. Ты сделал что-то очень плохое с Кэсси. А я — вы, вероятно, остановили прогресс, которого я мог бы добиться. Я никогда не узнаю.До свидания, Стэнли».

Кэсси не ненавидит меня, но должна. По крайней мере, я так к этому отношусь.

Мы смогли увидеться лично в 2017 году, а летом 2019 года мы разговаривали по телефону. Несмотря ни на что, у нее все хорошо, и она понимает, какие эмоциональные манипуляции Стэнли использовал, чтобы держать меня в своих руках. Она дала мне милость, которую я еще не готов дать себе.

Я не знаю, где Стэнли и что он решил делать со своей жизнью. Я надеюсь, что он немного поразмышлял над собой, но я сомневаюсь, что это так.Культура изнасилования, наложенная на всех нас, делает практически невозможным подлинное саморефлексию у мужчин такого типа.

Мои физические недостатки по-прежнему являются частью моей повседневной жизни, но я смирился со своей инвалидностью. По иронии судьбы, травма моего несчастного случая, выздоровления и новой личности инвалида меркнет по сравнению с последствиями деструктивного присутствия Стэнли. Я с подозрением отношусь ко всем романтическим партнерам и не доверяю мотивам, о которых кто-либо говорит. Я недоверчив и обижен.Я иду на терапию, чтобы определить, какие части моего скептицизма оправданы, а какие — чистая паранойя. Даже когда я знаю, мне старательно показывают правду, она не кажется настоящей или подлинной.

Несмотря на это, у меня сложились непрочные романтические отношения — возможно, слово «ситуация» будет более точным — со старым другом, который живет на другом конце страны. Думаю, это все, на что я способен, и сейчас это все, чего я хочу. Может быть, это изменится, но пока я благодарен за свои когнитивные способности, стремление оставаться трезвым и отсутствие ответственности за чужую эмоциональную стабильность — достаточно поддерживать свою собственную.

The Chip Report: All About Lay’s: Россия

Эй дети. В последнее время новости были медленными, пока мы ждем, чтобы узнать, какие вкусы победят во всех этих конкурсах, проводимых по всему миру (например, почему конкурсы Кубка мира в Южной Америке все еще не определены). Поэтому я решил начать новый сегмент здесь, в The Chip Report, сегмент, посвященный не новейшим пакетам чипсов, а стандартному ассортименту вкусов, производимых каждый день в далеких странах. Сегодня мы начнем сегмент с РОССИИ.

Начнем с того, что у Lay’s Russia есть 3 ассортимента; Lay’s: традиционные чипсы, Lay’s Max: более толстые волнистые чипсы и Lay’s Strong: чипсы в стиле Ruffles, которые также известны своим «сильным» вкусом.

Компания Lay’s представила свои фирменные картофельные чипсы на российском рынке в 1992 году, где соленые картофельные ломтики оказались скучными. Только в 2005 году компания Lay’s провела обширное исследование рынка по всей России, чтобы представить ароматы, которые больше понравились бы российской публике. Это исследование вдохновило Lay’s на создание крабов, икры, маринованных огурцов и множества уникальных вкусов, которые принесли Lay’s успех, которого они добились на своей родине. А позже это привело к появлению Lay’s Max и Lay’s Strong.

Именно эти фирменные Lay’s составляют самую большую линейку в России со вкусами «Бекон», «Соленый», «Сырный», «Зеленый лук», «Белые грибы со сметаной», «Картошка с маслом и укропом», «Сметанный и свежий». Herbs» (который также поставляется в версии Ruffled, но, поскольку вкус мягкий, это просто часть линии Lay’s, а не линейки Strong), «маринованные огурцы» и «краб» (я не могу найти никакой официальной информации относительно статус вкуса «Красная икра», но я считаю маловероятным, что он снят с производства, поэтому я включу его в этот пост… МНОГИЕ страны публикуют только некоторые ароматы, которые они на самом деле продают в Интернете, поэтому их поиск намного сложнее, чем вы думаете). Посмотри.

Нажмите, чтобы увеличить

Российская версия Lay’s MAX наиболее близка к нашей линейке Lay’s Wavy. Они волнистые, толсто нарезанные, картофельные чипсы в режимах «Мясо на углях», «Сыр и лук», «Куриные крылышки». Другие страны, в первую очередь Великобритания, также выпускают линейку MAX, но в виде чипсов Ruffled, поэтому бренд зависит от местных рынков.

Нажмите, чтобы увеличить

Наконец, линия Lay’s Strong. На первый взгляд, это Ruffles, но под другим брендом… при дальнейшем рассмотрении линия Strong показывает, что ее характер на самом деле исходит из коллекции ароматов Bold. «Копченый сыр», «Холодец с хреном» (не знаете, что такое холодец? Погуглите, это Мясной желатин, бро) и «Острые охотничьи колбаски». Эта линия, наверное, самая говорящая о российском рынке. Собственное исследование Frito-Lay показало, что русские считают традиционные чипсы Salted «скучными», а коллекция Strong состоит из ярких вкусов.Скорее всего, для того, чтобы предложить российским потребителям более смелые вкусы, которые им понравятся.

Нажмите, чтобы увеличить

Так что ты думаешь? От чего-нибудь из российского ассортимента у вас текут слюнки? Вы мечтаете о тех, со вкусом масла и укропа, как я?? Вы нашли и попробовали что-нибудь из этого? Мы хотели бы знать! Отключите звук в комментариях ниже.

Беспрецедентный максимум арктического морского льда в 2020 году

Протяженность арктического морского льда — область, где сплоченность льда составляет не менее 15 процентов, — достигла своего видимого годового максимума 5 марта 2020 года.24 марта Национальный центр данных по снегу и льду (NSIDC) сообщил, что вегетационный сезон 2019–2020 гг. завершился беспрецедентно: 5,81 миллиона квадратных миль (15,05 миллиона квадратных километров). Это был 11 ^th — самый низкий максимум за 42-летнюю спутниковую запись.

На этой карте с цветовой кодировкой показана сплоченность арктического морского льда по состоянию на 5 марта 2020 г. Самый темный синий цвет указывает на открытую воду или сплоченность льда менее 15 процентов. Оттенки от светло-голубого до белого указывают на 15–100-процентное ледяное покрытие.Золотая линия показывает среднюю протяженность льда на эту дату за 1981–2010 годы, площадь составляет 6,04 миллиона квадратных миль (15,64 миллиона квадратных километров). Медиана находится «посередине», потому что половина лет в базисном периоде 1981–2010 гг. имела большую протяженность, а половина — меньшую протяженность.

На графике, адаптированном из инструмента Charctic NSIDC, показана суточная протяженность арктического морского льда за каждый год с момента начала непрерывного спутникового мониторинга в 1979 г. Каждый год линия протяженности движется по одному и тому же пути: начиная с максимума в январе, поднимаясь во время максимума ( в период с начала марта по середину апреля), снижаясь до середины сентября и вновь повышаясь в течение оставшейся части календарного года.На этом графике оттенки экстентных линий варьируются от светло-зеленого (старшие десятилетия) до темно-синего (последние десятилетия). Линия протяженности для 2020 г. окрашена в темно-розовый цвет, а временной ряд заканчивается 19 марта 2020 г.

Хотя это далеко не конец пакета, экстентная линия 2020 года попадает в нижнюю половину спутниковой записи. NSIDC сообщил, что максимум 2020 года упал на 228 000 квадратных миль (590 000 квадратных километров) ниже среднего максимума 1981–2010 годов в 6,04 миллиона квадратных миль (15,64 миллиона квадратных километров).

В отличие от последних лет, площадь морского льда в зимнее время 2020 г. была ближе к среднему многолетнему значению в Баренцевом море (север Норвегии и запад России) и Беринговом море (к югу от Берингова пролива между Россией и Аляской). Хотя зимой морской лед в Арктике сокращался не так быстро, как летом, в настоящее время зимние размеры морского льда значительно ниже среднего показателя за 1981–2010 годы. По сравнению с 1980-ми годами сейчас в Арктике в течение нескольких лет сохраняется очень мало морского льда.

Объявление о максимальной протяженности Арктики в 2020 году отстало от фактического события почти на 20 дней по уважительной причине.Ученые, занимающиеся морским льдом, стараются проявлять осторожность при определении максимума, потому что линия протяженности становится особенно волнистой во время зимнего максимума. Достигнув своего годового пика, площадь морского льда может возобновить рост в это время года.

Протяженность морского льда в период зимнего максимума не позволяет с какой-либо достоверностью предсказать минимальную протяженность лета. Летние погодные условия в Северном Ледовитом океане оказывают огромное влияние на минимальную протяженность, и эти условия нельзя предсказать по площади морского льда в конце зимы.

Каталожные номера

Новости и анализ арктического морского льда. (2020, 24 марта). Нет рекордсмена максимум. NSIDC. По состоянию на 24 марта 2020 г.

НСИЦД. (2020, 24 марта). Арктический морской лед максимальной протяженности на 2020 год. По состоянию на 24 марта 2020 года.

ИдеелАрт | Интернет-галерист

• • Войти
  • Регистрация

0

Ваша корзина пустая3

см

• Artworks
• Artists
• Magazine
• контакт

• Artists
• артисты
• Контакты

вход

Register

0

Ваша корзина пустой

£ GBP

см

• Artists
• Artists
• Контакты
• Счет
• Счет
• GBP)
• мера (CM)

• Back
• вход
• Регистрация

• Назад

• Назад
• см
• дюйма

Переключение навигации

• 0

Доля этой статьи:

.