Содержание

Лев Николаевич и Софья Андреевна Толстые. История любви | Персона | Культура

23 сентября 1862 года Лев Николаевич Толстой женился на Софье Андреевне Берс. Ей на тот момент было 18 лет, графу — 34. Они прожили вместе 48 лет, до самой смерти Толстого, и брак этот нельзя назвать лёгким или безоблачно счастливым. Тем не менее Софья Андреевна родила графу 13 детей, опубликовала и прижизненное собрание его сочинений, и посмертное издание его писем. Толстой же в последнем послании, написанном супруге после ссоры и перед тем, как отправиться прочь из дома, в свой последний путь до станции Астапово, признавался, что любит её, несмотря ни на что — только вот жить с ней не может. Историю любви и жизни графа и графини Толстых вспоминает АиФ.ru.

Репродукция картины художника Ильи Репина «Лев Николаевич Толстой и Софья Андреевна Толстая за столом». Фото: РИА Новости

Софью Андреевну и при жизни мужа, и после его смерти обвиняли в том, что она так и не поняла супруга, не разделила его идей, была слишком приземлённой и далёкой от философских воззрений графа. В этом обвинял её и он сам, это, по сути, и стало причиной многочисленных разногласий, омрачавших последние 20 лет их совместной жизни. И тем не менее нельзя упрекнуть Софью Андреевну в том, что она была плохой женой. Посвятив всю жизнь не только рождению и воспитанию многочисленных детей, но и заботам по дому, хозяйству, решению крестьянских и хозяйственных проблем, а также сохранению творческого наследия великого мужа, она забыла и о платьях, и о светской жизни.

Писатель Лев Николаевич Толстой с женой Софьей. Гаспра. Крым. Репродукция фотографии 1902 года. Фото: РИА Новости До встречи со своей первой и единственной женой граф Толстой — потомок древнего дворянского рода, в котором перемешалась кровь сразу нескольких благородных семейств, — уже успел сделать и военную, и педагогическую карьеру, был известным писателем. С семьёй Берсов Толстой был знаком ещё до своей службы на Кавказе и путешествия по Европе в 50-х годах. Софья была второй из трёх дочерей врача Московской дворцовой конторы
Андрея Берса
и его супруги Любови Берс, в девичестве Иславиной. Жили Берсы в Москве, в квартире в Кремле, но нередко наведывались и в тульское имение Иславиных в селе Ивицы, неподалёку от Ясной Поляны. Любовь Александровна водила дружбу с сестрой Льва Николаевича Марией, её брат Константин — с самим графом. Софью и её сестёр он увидел впервые ещё детьми, они проводили вместе время и в Ясной Поляне, и в Москве, играли на фортепиано, пели и даже поставили однажды оперный театр. Писатель Лев Николаевич Толстой с женой Софьей Андреевной, 1910 год. Фото: РИА Новости

Софья получила прекрасное домашнее образование — мать с детства прививала детям любовь к литературе, а позже и диплом домашней учительницы в Московском университете и писала небольшие рассказы. Кроме того, будущая графиня Толстая с юности увлекалась написанием рассказов и вела дневник, который позже будет признан одним из выдающихся образцов мемуарного жанра. Вернувшийся в Москву Толстой обнаружил уже не маленькую девочку, с которой когда-то ставил домашние спектакли, а очаровательную девушку. Семьи снова стали бывать друг у друга в гостях, и Берсы явно замечали интерес графа к одной из своих дочерей, однако долгое время считали, что свататься Толстой будет к старшей Елизавете. Какое-то время он, как известно, и сам сомневался, однако после очередного дня, проведённого с Берсами в Ясной Поляне в августе 1862 года, принял окончательное решение. Софья покорила его своей непосредственностью, простотой и ясностью суждений. Они расстались на несколько дней, после чего граф сам приехал в Ивицы — на бал, который устраивали Берсы и на котором Софья танцевала так, что в сердце Толстого не осталось сомнений. Считается даже, что свои собственные чувства в тот момент писатель передал в «Войне и мире», в сцене, где князь Андрей наблюдает за Наташей Ростовой на её первом балу. 16 сентября Лев Николаевич попросил у Берсов руки их дочери, предварительно отправив Софье письмо, чтобы убедиться, что она согласна: «Скажите, как честный человек, хотите ли вы быть моей женой? Только ежели от всей души, смело вы можете сказать: да, а то лучше скажите: нет, ежели в вас есть тень сомнения в себе. Ради Бога, спросите себя хорошо. Мне страшно будет услышать: нет, но я его предвижу и найду в себе силы снести. Но ежели никогда мужем я не буду любимым так, как я люблю, это будет ужасно!». Софья немедленно ответила согласием.

Желая быть честным с будущей женой, Толстой дал ей прочитать свой дневник — так девушка узнала о бурном прошлом жениха, об азартных играх, о многочисленных романах и страстных увлечениях, в том числе о связи с крестьянской девушкой
Аксиньей
, которая ждала от него ребёнка. Софья Андреевна была шокирована, но, как могла, скрывала свои чувства, тем не менее память об этих откровениях она пронесёт через всю жизнь.

Свадьбу сыграли всего через неделю после помолвки — родители не могли сопротивляться напору графа, который хотел обвенчаться как можно скорее. Ему казалось, что после стольких лет он нашёл наконец ту, о которой мечтал ещё в детстве. Рано потерявший мать, он вырос, слушая рассказы о ней, и думал о том, что и его будущая жена должна быть верной, любящей, всецело разделяющей его взгляды спутницей, матерью и помощницей, простой и в то же время способной оценить красоту литературы и дар своего мужа. Именно такой виделась ему Софья Андреевна — 18-летняя девушка, отказавшаяся от городской жизни, светских приёмов и красивых нарядов ради жизни рядом с мужем в его загородном имении. Девушка взяла на себя заботу о хозяйстве, постепенно привыкая к сельской жизни, столь отличной от той, к которой она привыкла.

Лев Толстой с женой Софьей (в центре) на крыльце яснополянского дома в Троицин день, 1909 г. Фото: РИА Новости

Первенца Серёжу Софья Андреевна родила в 1863 году. Толстой же тогда взялся за написание «Войны и мира». Несмотря на тяжёлую беременность, его жена не только продолжала заниматься домашними делами, но и помогала мужу в его работе — переписывала набело черновики.

Писатель Лев Николаевич Толстой и его супруга Софья Андреевна пьют чай дома в Ясной Поляне, 1908 год. Фото: РИА Новости

Впервые свой характер Софья Андреевна проявила после рождения Серёжи. Не способная выкормить его сама, она потребовала у графа привести кормилицу, хотя тот был категорически против, говоря о том, что тогда без молока останутся дети этой женщины. В остальном же она полностью следовала правилам, установленным супругом, решала проблемы крестьян в окрестных деревнях, даже лечила их. Всех детей учила и воспитывала дома: всего Софья Андреевна родила Толстому 13 детей, пятеро из которых умерли в раннем возрасте.

Русский писатель Лев Николаевич Толстой (слева) с внуками Соней (справа) и Ильёй (в центре) в Крекшино, 1909. Фото: РИА Новости Первые двадцать лет прошли почти безоблачно, однако обиды копились. В 1877 году Толстой закончил работу над «Анной Карениной» и чувствовал глубокую неудовлетворённость жизнью, что огорчало и даже обижало Софью Андреевну. Она, пожертвовавшая ради него всем, в ответ получала недовольство той жизнью, которую она так усердно для него обустраивала. Нравственные искания Толстого привели его к формированию заповедей, по которым теперь надлежало жить его семье. Граф призывал, в том числе, к самому простому существованию, отказу от мяса, алкоголя, курения. Он одевался в крестьянскую одежду, сам делал одежду и обувь для себя, жены и детей, хотел даже отказаться от всего имущества в пользу сельских жителей — Софье Андреевне стоило огромных трудов отговорить мужа от этого поступка. Её искренне обижало, что супруг, вдруг почувствовавший вину перед всем человечеством, не чувствовал вины перед ней и готов был отдать всё нажитое и оберегаемое ею на протяжении стольких лет. Он же ждал от жены, что она разделит не только материальную, но и духовную его жизнь, его философские воззрения. Впервые крупно поссорившись с Софьей Андреевной, Толстой ушёл из дома, а вернувшись, уже не доверял ей рукописи — теперь обязанность переписывать черновики легла на дочерей, к которым Толстая очень ревновала. Подкосила её и смерть последнего ребёнка,
Вани
, родившегося в 1888 году, — он не дожил и до семи лет. Это горе поначалу сблизило супругов, однако ненадолго — пропасть, разделившая их, взаимные обиды и непонимание, всё это подтолкнуло Софью Андреевну искать утешения на стороне. Она занялась музыкой, стала ездить в Москву брать уроки у преподавателя
Александра Танеева
. Её романтические чувства к музыканту не были секретом ни для самого Танеева, ни для Толстого, однако отношения так и остались дружескими. Но граф, ревновавший, злившийся, не мог простить эту «полуизмену». Софья Толстая у окна дома начальника станции Астапово И. М. Озолина, где лежит умирающий Лев Толстой, 1910 год. Фото: РИА Новости. В последние годы взаимные подозрения и обиды переросли почти в маниакальную одержимость: Софья Андреевна перечитывала дневники Толстого, отыскивая что-то плохое, что он мог написать о ней. Он ругал жену за излишнюю подозрительность: последняя, роковая ссора произошла с 27 на 28 октября 1910 года. Толстой собрал вещи и ушёл из дома, оставив Софье Андреевне прощальное письмо: «Не думай, что я уехал, потому что не люблю тебя. Я люблю тебя и жалею от Всей души, но не могу поступить иначе, чем поступаю». По рассказам домашних, прочитав записку, Толстая бросилась топиться — её чудом удалось вытащить из пруда. Вскоре пришла информация, что граф, простудившись, умирает от воспаления лёгких на станции Астапово — дети и жена, которую он даже тогда не хотел видеть, приехали к больному в домик станционного смотрителя. Последняя встреча Льва Николаевича и Софьи Андреевны произошла перед самой смертью писателя, которого не стало 7 ноября 1910 года. Графиня пережила мужа на 9 лет, занималась изданием его дневников и до конца своих дней слушала упрёки в том, что была женой, не достойной гения.

Возможно вам будет интересно: Великие истории любви →

www.aif.ru

8 цитат из дневников жены Льва Толстого • Arzamas

Литература

Бессмысленное переписывание текстов мужа и желание что-то делать самой, домашние дела и любовь к семье — об этом и многом другом Софья Толстая писала в своем дневнике. Arzamas выбрал и прокомментировал восемь записей разных лет

Автор Анастасия Судакова

Софья Андреевна Толстая (урожденная Берс) — жена писателя и мать его тринадцати детей — вела дневники почти всю жизнь. Первые записи появились в 1855 году, когда Соне было 11 лет. Этот дневник она уничтожила незадолго до заму­жества. В октябре 1862 года она вернулась к дневнику и вела его, хоть и с боль­шими перерывами, до ноября 1910-го. Софья Андреевна признава­лась, что всегда писала после ссор и неприятных или даже трагических событий, — неудивительно, что текст тяжелый и пессимистичный. Мы выбра­ли восемь записей, дающих представление о жизни семьи великого писа­теля и внутреннем мире его жены.

1. О бесцельной жизни

Софья Берс. 1862 год© Getty Images

«Жизнь здесь, в Кремле  В комендантской части Потешного дворца Софья Берс жила с родителями до своего замужества, так как ее отец Андрей Берс был кремлевским гоф-медиком., мне тягостна, оттого что отзывается то тягостное чувство бездействия и бесцельной жизни, как бывало в девичье время. И все, что я вообразила себе замужем долгом и целью, улетучилось с тех пор, как Левочка мне дал почувствовать, что нельзя удовольствоваться одною жизнью семейною и женою или мужем, а надо что-нибудь еще, постороннее дело».

29 января 1863 года


Сестра Софьи Андреевны Татьяна Кузминская вспоминала, что «Соня никогда не отдавалась полному веселью или счастью, чем баловала ее юная жизнь… Она как будто не доверяла счастью, не умела его взять и всецело пользоваться им». Интересно, что сам Толстой совсем иначе воспринимал происходящее:

«<…> Люблю я ее, когда ночью или утром я проснусь и вижу: она смотрит на меня и любит. И никто — главное, я не мешаю ей любить, как она знает, по-своему. Люблю я, когда она сидит близко ко мне, и мы знаем, что любим друг друга, как можем, и она скажет: „Левочка, — и остано­вится, — отчего трубы в камине проведены прямо?“ или: „лошади не уми­рают долго?“ и т. п. Люблю, когда мы долго одни и я говорю: „Что нам делать? Соня, что нам делать?“ Она смеется. Люблю, когда она рассердится на меня, и вдруг, в мгновение ока, у нее и мысль и слово иногда резкое: „Оставь. Скучно“. Через минуту она уже робко улыба­ется мне. Люблю я, когда она меня не видит и не знает, и я ее люблю по-своему. Люблю, когда она девочка в желтом платье и выставит нижнюю челюсть и язык. Люблю, когда я вижу ее голову, закинутую назад, и серьезное, и испуганное, и детское, и страстное лицо. Люблю, когда…»

В конце записи Софьи Андреевны Лев Николаевич оставил приписку: «Ничего не надо, кроме тебя. Левочка все врет».

2. О смерти сына

Ванечка Толстой. 1894 годМузей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» 

«Мой милый Ванечка скончался вечером в 11 часов. Боже мой, а я жива!»

23 февраля 1895 года

Толстая пережила семерых из тринадцати детей. В 1873 году Толстые лиши­лись годовалого Пети, через полтора года — маленького Николеньки. Прожив около двух часов, в ноябре 1875 года умирает Варя, четырехлетний Алеша скончался зимой 1886-го, в возрасте 35 лет умирает Мария Львовна. Незадолго до своей кончины Софья Андреевна потеряла сына Андрея. Но больше всего горя ей принесла смерть младшего сына Ванечки, любимца родителей и друзей дома. 

3. Об искусстве, религии и природе

Лев и Софья Толстые. 1908 годГосударственный музей Л. Н. Толстого

«Недавно я создала себе целую теорию о девственности отношения к религии, искусству и природе.
     Религия чиста и девственна, когда она не связана с отцами Иоаннами, Амвросиями или католическими духовниками (confesseur), а вся сосредоточена в одной моей душе перед Богом. И тогда она помогает.
     Искусство девственно и чисто, когда его любишь само по себе, без пристрастия к личности исполнителя (Гофмана, Танеева, Ге, к которому так пристрастен Лев Николаевич, к самому Льву Николае­вичу и т. д.), и тогда оно доставляет высокое и чистое наслаждение.
     Так же и природа. Если дубы, и цветы, и красивая местность связаны с воспоминаниями о тех лицах, которых любил и с которыми жил в этих местах и которых со мною теперь нет, то природа сама по себе пропа­дает или принимает то настроение, в котором мы сами. Надо любить ее, как высший Божий дар, как красоту, и тогда она дает тоже чистую радость».

7 июня 1897 года
 

С самого начала жизни с Толстым Софья Андреевна понимала, что рядом с ней великий человек. Стараясь соответствовать супругу, занять достойное место в его духовной жизни, Толстая, хорошо образованная женщина, продолжала всячески себя развивать: с присущей ей энергичностью погружалась в искус­ство, музыку, литературу, философию, экономику и политику. В ее дневниках довольно много размышлений на сложные темы, а не только хроника семейной жизни.

4. О бессмысленной работе

«Сейчас 2 часа ночи, я все переписывала. Ужасно скучная и тяжелая работа, потому что, наверное, то, что написано мною сегодня, — завтра все перечеркнется и будет переписано Львом Николаевичем вновь. Какое у него терпение и трудолюбие — это поразительно!»

15 июля 1897 года


Почти 50 лет Софья Андреевна занималась тем, что переписывала многочис­лен­ные черновики мужа. Но если работа с художественной литературой ей доставляла, по ее собственным словам, «большое эстетическое наслаждение», то религиозно-философские тексты она переписывала без особого энтузиазма.

5. О паленой бороде

Лев Толстой на террасе в Ясной Поляне. 1903 годГосударственный музей Л. Н. Толстого / russiainphoto.ru

«<…> Лев Николаевич встал и хотел сам ставить самовар для припарок; но нашел плиту еще довольно теплой, чтоб греть салфетки в духовом шкапу. Мне всегда смешно, когда он возьмется за какое практическое дело, как он его делает примитивно, наивно и неловко. Вчера испачкал все салфетки сажей, спалил себе бороду свечой, и когда я начала руками ее тушить — на меня же рассердился».

11 августа 1897 года

Софья Андреевна с детства занималась домашним хозяйством. Родители назначали сестрам Берс недельное, а потом и месячное дежурство. По очереди девочки должны были выдавать кухарке провизию из кладовой, колоть сахар и молоть кофе на месяц, подготавливать классную комнату к занятиям, под­держивать в чистоте и порядке шкафы с продуктами, книгами и бельем. Уже выйдя замуж, графиня часто готовила обед, вела хозяйственные переговоры с прислугой и выполняла самые разные домашние дела.

6. О женском вопросе

«<…> Вчера вечером меня поразил разговор Л. Н. о женском вопросе. Он и вчера, и всегда против свободы и так называемой равноправности женщины; вчера же он вдруг высказал, что у женщины, каким бы делом она ни занималась: учительством, медициной, искусством, — у ней одна цель: половая любовь. Как она ее добьется, так все ее занятия летят пра­хом.
     Я возмутилась страшно таким мнением и стала упрекать Льву Нико­лае­вичу за его этот вечный циничный, столько заставивший меня стра­дать взгляд на женщин. Я ему сказала, что он потому так смотрел на жен­щин, что до 34 лет не знал близко ни одной порядочной жен­щины. И то отсутствие дружбы, симпатии душ, а не тел, то равнодуш­ное отношение к моей духовной и внутренней жизни, которое так мучает и огорчает меня до сих пор, которое так сильно обнажилось и уяснилось мне с годами, — то и испортило мне жизнь и заставило разочароваться и меньше любить теперь моего мужа».

18 февраля 1898 года

В момент венчания Софье Андреевне Берс было всего лишь 18 лет, а ее жени­ху — 34. До знакомства с будущей женой писатель неоднократно влюб­лялся: Ольга Новикова, Прасковья Уварова, Екатерина Чихачева, Александра Оболен­ская и так далее. Желая быть честным со своей будущей супругой, Лев Нико­лаевич незадолго до свадьбы отдал ей свои дневники (как Левин Кити). Так Софья Андреевна узнала обо всех прошлых связях писателя  «Там он описывал и свою связь с Аксиньей, бабой Ясной Поляны. (В 1860 году она роди­ла от Толстого внебрачного сына Тимофея. — Прим. авт.). Я пришла в ужас, что должна жить там, где эта баба. Я плакала ужасно, и та грязь мужской холостой жизни, которую я познала впервые, произвела на меня такое впечатление, что я никогда в жизни его не забыла».. Прошлое мужа волновало графиню до старости и было причиной многих конфликтов.

Аксинья Базыкина (в центре) с дочерью и внучкой. Конец XIX — начало XX векаМузей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» 

Однако возмущение Софьи Андреевны было вызвано не только жгучим и болез­ненным чувством ревности. Лев Николаевич был противником феми­ни­стических настроений в обществе и часто рассматривал женщину только с высоты патриархальных устоев: «Мода умственная — восхвалять женщин, утверждать, что они не только равны по духовным способностям, но выше мужчин, очень скверная и вредная мода».

7. О свободе и несвободе

Лев и Софья Толстые в кабинете в Ясной Поляне. 1902 годГосударственный музей Л. Н. Толстого / russiainphoto.ru

«<…> В душе моей происходит борьба: страстное желание ехать в Петербург на Вагнера и другие концерты и боязнь огорчить Льва Николаевича и взять на свою совесть это огорчение. Ночью я плакала от того тяжелого положения несвободы, которое меня тяготит все больше и больше. Фактически я, конечно, свободна: у меня деньги, лошади, платья — все есть; уложилась, села и поехала. Я свободна читать корректуры, покупать яблоки Л. Н., шить платья Саше и блузы мужу, фотографировать его же во всех видах, заказывать обед, вести дела своей семьи — свободна есть, спать, молчать и покоряться. Но я не свободна думать по-своему, любить то и тех, кого и что избрала сама, идти и ехать, где мне интересно и умственно хорошо; не свободна заниматься музыкой, не свободна изгнать из моего дома тех бесчислен­ных, ненужных, скучных и часто очень дурных людей, а принимать хоро­­ших, талантливых, умных и интересных. Нам в доме не нужны подоб­ные люди — с ними надо считаться и стать на равную ногу; а у нас любят порабощать и поучать…
     И мне не весело, а трудно жить… И не то слово я употребила: весело, этого мне не надо, мне нужно жить содержательно, спокойно, а я живу нервно, трудно и малосодержательно».

8 марта 1898 года
 

На протяжении семейной жизни графиня постоянно жертвовала своими интересами, временем и здоровьем. Эта цитата в очередной раз показывает, как сильно у нее было развито чувство долга и какую огромную роль играл Толстой в ее жизни.

8. Об отчаянии

Софья и Лев Толстые. 1906 год© Hulton Archive / Getty Images

«<…> Совсем больная и так, я почувствовала снова этот приступ отчаяния; я легла на балконе на голые доски… <…>
     Вышел Лев Николаевич, услыхав, что я шевелюсь, и начал с места на меня кричать, что я ему мешаю спать, что я уходила бы. И я ушла в сад и два часа лежала на сырой земле в тонком платье. Я очень озябла, но очень желала и желаю умереть. <…> Если б кто из иностранцев видел, в какое состояние привели жену Льва Толстого, лежащую в два и три часа ночи на сырой земле, окоченевшую, доведенную до последней степени отчаяния, — как бы удивились добрые люди!»

10 июля 1910 года

Мысль о смерти и упоминания о попытках покончить с собой довольно часто появляются на страницах дневников, особенно после 1890-х годов. О депрес­сивном и подавленном состоянии графини говорили многие из ее окружения. Сергей, старший сын, считал, что причиной были «расхождение во взглядах с мужем, женские болезни и критический возраст женщины, смерть обожае­мого меньшего сына Ванечки (23 февраля 1895 года), тяжелая операция, кото­рую она перенесла в 1906 году, и в 1910 году — завещание отца». Младшая дочь Александра Львовна, напротив, считала, что попытки матери покончить с собой были притворством, направленным на то, чтобы задеть Толстого.

Приглашенный в Ясную Поляну летом 1910 года доктор Россолимо поставил следующий диагноз: «Дегенеративная двойная конституция, паранойяльная и истерическая, с преобладанием первой. В данный момент эпизодическое обострение». А психиатр Растегаев не выявил «каких-либо психопатологиче­ских черт, указывающих на наличность душевного заболевания, ни из наблю­дений, ни из бесед с С. А.».

Источники

  • Басинский П. В. Лев Толстой : Бегство из рая.

    М., 2010.

  • Булгаков В. Ф. Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого.

    М., 2012. 

  • Булгаков В. Ф. О Толстом. Воспоминания и рассказы.

    Тула, 1978.

  • Горький М. Литературные портреты.

    М., 1963.

  • Жданов В. А. Любовь в жизни Льва Толстого.

    М., 2005.

  • Кузминская Т. А. Моя жизнь дома и в Ясной Поляне.

    М., 1986.

  • Пузин Н. П. Дом-музей Л. Н. Толстого в Ясной Поляне.

    Тула, 2005. 

  • Сафонова О. Ю. Род Берсов в России.

    М., 1999.

  • Свадковский Б. Неизвестное письмо: Врач Д. Никитин о жене Льва Толстого.

    Медицинская газета. № 18 (5 марта). 1993.

  • Снегирев В. Ф. Операция.

    О Толстом. Международный толстовский альманах. М., 1909. 

  • Толстая С. А. Дневники. 1862–1910.

    М., 2017.

  • Толстая С. А. Моя жизнь.

    М., 2011. 

  • Толстой И. Л. Мои воспоминания.

    М., 1969. 

  • Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений в 90 т.

    М., 1952.

  • Толстой С. М. Дети Толстого.

    Тула, 1993. 

  • Ходасевич В. Уход Толстого.

    «Воскресение»: историко-публицистический альманах. № 4. Тула, 2001. 

  • Шестакова Е. Г. Свет из детской комнаты.

    Толстовский ежегодник — 2002 под общ. ред. В. Б. Ремизова. Тула, 2003. 

  • Л. Н. Толстой. Энциклопедия.

    Сост. и науч. ред. Н. И. Бурнашёва. М., 2009. 

Искусство

Есть ли у вас оперная интуиция?

Тест для тех, кто никогда не был в оперном театре

arzamas.academy

Семейные страсти Льва Толстого: почему его жена Софья Толстая (Берс) шла под венец в слезах и мучило гениального писателя всю жизнь.

На первый взгляд, в семье у Толстого всё чинно. Единственная жена, брак по любви. Но она лучше других знала о бесах, которые мучили мужа. Почему под венец невеста шла в слезах и кого мечтала убить? Ответы на эти вопросы можно найти в дневниках супругов. Лев Николаевич Толстой – писатель, которого читает весь мир. Многие его произведения автобиографичны и, конечно, каждое из них отражает мировоззрение автора. А биография Толстого не менее интересна, чем его романы.

Софья Андреевна Толстая (Берс) была для него возлюбленной, другом, помощницей и подарила графу 13 детей. Но всю жизнь мучилась от ревности. Лев Толстой был человеком страстным. И увлекался женщинами с юных лет. В своих дневниках Софья обвиняла мужа в бестактности и признавалась, что была готова убить одну из пассий своего законного супруга. Но откуда же молодой жене было известно о любовных похождениях Толстого до брака? Всё дело в том, что накануне свадьбы он отдал ей свои дневники. Так граф Толстой решил очистить совесть и, очевидно, показать невесте каков он есть. Пойти под венец она всё же решилась, но в церковь зашла в слезах. Так что же узнала девушка?

Братья Толстые, Лев Николаевич крайний справа

Не барышни и крестьянки

Дневники Лев Толстой вёл с юности и доверял страницам почти всё. Описывал события жизни, в том числе и интимные. Из них известно, что старшие братья приобщили будущего писателя к физическим отношениям когда ему было 16 лет. Отвезли в публичный дом и оплатили услуги проститутки:

«…И я совершил этот акт, я потом стоял у кровати этой женщины и плакал», — вспоминал он.

Этот опыт Толстой опишет в своём последнем романе «Воскресенье».

Лев Толстой

Стоит отметить, что посещение домов терпимости знатными господами в 19 веке не было чем-то из ряда вон выходящим. Бордели облагались налогами, а жрицы любви проходили обязательный медосмотр два раза в неделю. В Москве на углу Плотникова переулка стоит доходный дом. Его барельефы довольно необычны, они изображают сцены любви. Внимательно присмотревшись к скульптурам, можно разглядеть лица Пушкина, Толстого и Гоголя. По слухам отечественные классики были клиентами публичного дома, который некогда располагался на этом месте.

Здание со скульптурными барельефами

Что до Льва Толстого, то своё первое страстное влечение он испытал ещё до встречи с «этой женщиной». В 13 он воспылал к толстой горничной с хорошеньким личиком. Он запишет, что отказывается признавать это чувство за первую любовь, тем более что:

«…От 13 до 15 лет — время самое безалаберное для мальчика (отрочество): не знаешь, на что кинуться, и сладострастие в эту пору действует с необыкновенною силою».

В Ясной Поляне. На обороте надпись: «Толстой преследуемый просительницей»

В биографии молодого Толстого есть случай, которого он стыдился всю жизнь. Однажды он сошёлся со служанкой своей тётушки. Девушка была невинной, а он её соблазнил. Глаша забеременела, а хозяйка дома выгнала её. Опозоренную отказалась принять родная семья. Девушка была на грани гибели, когда её приютила сестра Толстого.

Среди побед страстного графа оказывались молодые женщины из подвластных деревень, цыганки и служанки. Но особую роль в жизни писателя сыграла замужняя крестьянка Аксинья. К ней он испытывал нежность, ревность и страсть, которая, кажется, преследовала его до конца. Её имя он даже давал героиням произведений.

«Да если бы в нем было немножко больше деликатности, он не называл бы своих бабьих героинь Аксиньями», — записала в дневник обиженная Софья Андреевна.

Софья и Лев Толстые

Роман с «манкой» Аксиньей в Ясной Поляне длился два года. Крестьянка, по словам писателя, свела его с ума и лишила покоя:
«…Я влюблен, как никогда в жизни. Нет другой мысли. Мучаюсь. Мне даже страшно становится, как она мне близка… Ее нигде нет — искал. Уже не чувство оленя, а мужа к жене».

Эта связь имела продолжение и после того как Толстой женился. В родовом имении Аксинья служила в хозяйском доме. Она приходила мыть полы и вызывала приступы гнева у Софьи Толстой. Ревнивая жена даже сделала запись, в которой призналась, что не понимает, чем же Аксинья так «хороша», и что даже помышляла её убить.

«…И просто баба, толстая, белая — ужасно. Я с таким удовольствием смотрела на кинжал, ружья. Один удар — легко. Я просто как сумасшедшая», — вспоминала Софья Андреевна Толстая.

Лев Толстой

Желание – явление дьявола

Лев Толстой историю своей пагубной страсти опишет в романе «Дьявол». Жена работала со всеми его рукописями. Переписывала набело. Но «Дьявола» Лев Николаевич от неё предусмотрительно прятал в сидушке рабочего кресла. Уж очень откровенно описал он притяжение Евгения Иртенева к дворовой девке Степаниде.

Сюжет таков: молодого дворянина терзает плотское желание. Он сходится с крестьянкой «не для разврата, а только для здоровья». Но она заманивает в грех не только его тело, но и душу. Решившись жениться на благородной девушке, Иртенев пытается позабыть свою Степаниду. Но обстоятельства снова предлагают ему согрешить. Финал истории Толстой переписывал дважды. В одной из версий Евгений выбирает порочной жизни суицид, а по другой убивает Степаниду, а сам теряет всё и оказывается на обочине жизни.

Лев Толстой свои сюжеты брал из реальной жизни. Совпадение ли? Он описывает в «Дьяволе», что Степанида объявилась в хозяйском доме, задрав юбки и оголив руки, бесстыдно мыла полы. А ещё стремясь разорвать связь, Иртенев признается жене. Вручает ей свой дневник.

Финальный аккорд

Остается лишь догадываться, сколько пережили Софья Андреевна и Лев Толстые. Лев Николаевич жену любил, но был разочарован её холодностью. Она же была шокирована его искушённостью. Сначала он требовал максимального внимания к себе, потом отдалялся. Она родила ему тринадцать детей (пятеро погибли), несколько раз от руки переписала «Войну и мир», вела бухгалтерию и хозяйство. Любила и ревновала. Брак их продлился без малого 50 лет. Семья была «несчастлива по-своему».

Лев и Софья Толстые

В конце жизни Толстого отлучили от церкви, он чуть было не разорил семью, обвинял жену в том, что она преследует и контролирует его. В 82-ва года Лев Толстой ушёл из дома. Простудился и умер. После его смерти ей передали письмо:

«То, что я ушел от тебя, не доказывает того, что я был недоволен тобой… Я не осуждаю тебя, напротив, с благодарностью вспоминаю длинные 35 лет нашей жизни! Я не виноват… Я изменился, но не для себя, не для людей, а потому что не могу иначе! Не могу и тебя обвинять, что ты не пошла за мной».

Лев Николаевич Толстой

Лев Николаевич, как и многие мужчины, не помнил дату свадьбы. Иначе как объяснить, что в последнем письме пишет о браке длинною в 35 лет, в то время как на самом деле супружество длилось 48.

homsk.com

Софья Толстая — супруга Льва Толстого: биография, годы жизни. Софья Андреевна Толстая :: SYL.ru

В истории русской культуры едва ли найдётся женщина, сыгравшая в ней весьма заметную роль, но оставившая после себя столь противоречивые мнения, как Софья Толстая ─ жена Льва Толстого, великого писателя, творчество которого стало своеобразной эпохой в отечественной литературе. Попытаемся же разобраться в том, как прожила она свою жизнь, и составить о ней собственное непредвзятое мнение.

Родственные связи Софьи Андреевны

Жена великого русского писателя Льва Николаевича Толстого Софья Андреевна была дочерью действительного статского советника Андрея Евстафьевича Берса, выходца из осевшего в Москве немецкого дворянского рода и Любови Александровны Иславиной, происходившей из купеческой семьи. Такой брак считался явным мезальянсом (неравным) и мог свидетельствовать или о горячей любви жениха, или о его материальных затруднениях.

Родилась Софья Андреевна Берс 22 августа 1844 года на подмосковной даче, которую каждое лето снимали родители. Весьма примечательны её родственные связи. Известно, что по отцу она являлась правнучкой Петра Васильевича Завадовского ─ одного из бесчисленных фаворитов Екатерины II и являвшегося первым в России министром просвещения. В отдалённом родстве состояла она и с классиком русской словесности Иваном Сергеевичем Тургеневым, но тут история особая.

Дело в том, что её отец некоторое время служил домашним врачом у матери писателя ─ богатой московской барыни Варвары Петровны Тургеневой, и столь усердно радел о её плоти, что та оказалась в «интересном положении» и родила от него дочь, названную, как и мать, Варварой.

Эта девочка стала родственным звеном между Софьей Андреевной (поскольку у них был общий отец) и писателем И. С. Тургеневым, так как являлась его единоутробной сестрой. Кроме того, в законном браке Андрей Евстафьевич стал отцом ещё двух дочерей и пяти сыновей. Так что братьев и сестёр у Софьи Берс было предостаточно.

Молодые годы Софьи Берс

В соответствии с традицией, принятой в дворянских семьях, образование молодая девица получила дома, для чего родителями были наняты первоклассные преподаватели. Об уровне знаний, полученных ею, свидетельствует тот факт, что в 1861 году, то есть едва достигнув 17-летнего возраста, она успешно сдала экзамены в Московском университете и получила диплом домашней учительницы.

Председателем экзаменационной комиссии, профессором Н. С. Тихонравовым, было особо отмечено представленное ей сочинение на заданную тему. Оно называлось «Музыка». Есть немало свидетельств того, что Софья Андреевна Берс от рождения имела литературный дар и ещё в раннем возрасте начала писать рассказы. Однако в полной мере её талант раскрылся при написании личных дневников, признанных настоящими произведениями мемуарного жанра.

Варианты предстоящей женитьбы

Разница в возрасте Софьи Берс и Льва Николаевича составляла 16 лет, и он, будучи уже взрослым человеком, знал её ребёнком, но, вернувшись в Москву после путешествия по Западной Европе, которое граф предпринял по окончании Крымской войны, встретил уже вполне сформировавшуюся и весьма привлекательную девушку.

В этот же период вновь произошло сближение обеих семей, ранее тесно общавшихся между собой, но затем разлучённых обстоятельствами. Берсы рассматривали Льва Николаевича как вполне подходящего жениха, но прочили его в мужья своей старшей дочери Елизавете, причём известно, что и сам граф вполне серьёзно рассматривал такой вариант. Однако судьба распорядилась иначе.

Событием, определившим всю последующую жизнь, стала встреча Софьи Берс с её будущим мужем в августе 1862 года, когда по пути в Ивицы (имение деда Александра Михайловича Исленьева) она вместе со всей семьёй останавливалась в Ясной Поляне ─ усадьбе, принадлежавшей роду Толстых и находившейся в 14 километрах от Тулы. Поскольку в дальнейшей судьбе Софьи Андреевны это родовое гнездо сыграло немаловажную роль, остановимся несколько подробнее на его истории.

Имение, вошедшее в историю русской культуры

Основана усадьба была ещё XVII веке, и первыми её владельцами были бояре Карцевы. От них усадьба перешла к Волконским, а затем её хозяевами стали Толстые — представители древнейшего и весьма разветвлённого дворянского рода, бравшего своё начало, как они утверждали, от некоего Индриса,судя по всему, вымышленного выходца из Священной Римской империи, обосновавшегося на Руси в XIV веке.

Эта усадьба стала неотъемлемой частью русской культуры, поскольку именно в ней 28 августа (9 сентября) 1828 года родился Лев Николаевич Толстой. Здесь же он написал свои главные произведения и был похоронен после кончины, последовавшей в 1910 году. Что касается её архитектурного облика, то им усадьба обязана деду писателя Н. С. Волконскому, осуществившему в ней капитальную реконструкцию.

Предсвадебные откровения жениха

Известно, кстати, что перед тем как связать свою жизнь со своей будущей супругой, Толстой дал ей прочитать собственный дневник, содержащий подробное описание его прежней холостяцкой жизни. Этот поступок он мотивировал желанием быть до конца честным и откровенным со своей избранницей.

Трудно сказать, поднял ли его в глазах невесты этот рыцарский поступок. Из прочитанного Софья узнала не только о страсти жениха к азартным играм, которым он предавался при каждом удобном случае, но и о его многочисленных любовных похождениях, среди которых была связь с крестьянской девушкой, ждавшей от него ребёнка.

Воспитанная в сугубо пуританском духе, Софья Андреевна была крайне шокирована подобными откровениями, но смогла возобладать над собой и не подать вида. Однако в течение всей последующей супружеской жизни воспоминания о прочитанном накладывали отпечаток на её отношение к мужу.

Свадьба и ожидание будущего счастья

Посетив Ясную Поляну в августе 1862 года, Софья Андреевна менее чем через месяц получила от её владельца, 34-летнего графа Льва Николаевича Толстого, предложение руки и сердца. Чтобы сделать его, он отправился вслед за ней в Ивицу, где по случаю их помолвки был устроен бал, а ещё через неделю граф повёл свою счастливую невесту под венец. Из позднейших записей известно, что, кроме внешнего обаяния, Софья покорила его своей непосредственностью, сочетавшейся с простотой и ясностью суждений.

Столь малый срок между помолвкой и свадьбой (всего неделя) объяснялся нетерпением графа, которому казалось, что он, наконец, нашёл тот идеал женщины, которым давно грезил. Важно отметить и такую деталь, что в его восприятии юной невесты немаловажную роль играл образ умершей матери, которую он потерял в 2-летнем возрасте, но, несмотря на это, безмерно любил.

Несмотря на изрядный жизненный опыт, граф был по-своему идеалист и ожидал, что супруга сможет восполнить ему отсутствие того душевного тепла, которого он лишился, со смертью матери. Свою избранницу он хотел видеть не только верной женой и заботливой матерью будущих детей, но и, что немаловажно, ближайшей помощницей в литературном творчестве, способной в полной мере оценить писательский дар своего мужа.

Надежду на будущее счастье вселяло в него желание невесты устраниться от блеска светского общества, в котором она была принята благодаря положению, которое к тому времени занимал отец, и всю себя посвятить жизни рядом с ним в тиши загородного имения. Семья, дети, хозяйство и забота о муже ─ вот круг интересов, за пределы которого Софья Андреевна, по её собственным словам, не желала выходить.

Семейные праздники Толстых

Софья Андреевна Толстая (после свадьбы она взяла фамилию мужа), став хозяйкой Ясной Поляны, создала в имении особый мир, наполненный семейными традициями. Особенно отчётливо они проявлялись во время различных праздников, которые здесь очень любили и к которым основательно готовились. В двух верстах от имения находилась Никольская церковь, в которую супруги часто ездили на литургию. Опубликованные впоследствии дневники Софьи Толстой содержат в себе красочные описания торжеств, устраивавшихся в Ясной Поляне на Пасху, Троицу и, особенно, на Рождество.

Эти зимние дни всегда были наполнены волшебным очарованием ёлки, собственноручно принесённой из леса, и украшенной золочёными орехами, фигурками зверей, которые дети вырезали из картона, а также разноцветными восковыми свечами. Венцом праздника был маскарад. Его участниками становились все обитатели Ясной Поляны. Софья Толстая неизменно приглашала в зал не только гостей, съезжавшихся из соседних имений, но и дворовых людей с их детьми, поскольку Рождество Спасителя, по её убеждению, объединяло всех людей, независимо от их социального положения. Этого же мнения придерживался и её супруг.

Непременным атрибутом всех празднеств, устраивавшихся в семье Софьи Андреевны Толстой и её мужа Льва Николаевича, был пирог, приготовленный по особому рецепту, привезённому из-за границы их хорошим знакомым доктором Анке. Названный в его честь «Анковским пирогом», он имел неизменный успех у гостей дома. Летом зимние удовольствия уступали место купанию в реке, теннису, пикникам и походам по грибы.

Будни семейной жизни

Так безоблачно начиналась их семейная жизнь. Первая серьёзная размолвка между супругами случилась после рождения в 1863 году их первенца Серёжи. Софья Толстая по ряду причин не могла сама выкармливать младенца и наняла кормилицу. Лев Николаевич категорически воспротивился такому решению, ссылаясь на то, что в этом случае без молока останутся дети самой этой женщины. Ссора была вскоре улажена, но, как оказалось впоследствии, она явилась первой трещиной в их отношениях.

В том же году Толстой начал работу над своим самым масштабным произведением «Война и мир». Софья Андреевна, едва оправившаяся после родов и обременённая множеством домашних забот, которые всецело легли на её плечи, находила тем не менее время помогать мужу. Её роль в творчестве мужа поистине неоценима.

Известно, что Лев Николаевич имел отвратительный почерк, и жена должна была начисто переписывать его рукописи. После этого он их просматривал, правил, возвращал ей, и всё начиналось сначала. Известно, что только роман «Война и мир» она полностью переписала семь (!) раз и при этом не оставляла своих главных обязанностей, связанных с хозяйством и детьми, которых год от года становилось всё больше.

Надлом в отношениях супругов

Софья Андреевна Толстая весьма преуспела в чадородии, произведя на свет тринадцать детей, пятеро из которых умерли во младенчестве. Остальные же, достигнув зрелых лет, заняли достойное положение в российском обществе. Все они получили прекрасное домашнее образование, причём она же являлась их главным педагогом.

Принято считать, что первые два десятка лет их супружеской жизни прошли безоблачно, а разлад отношений начался лишь в 80-е годы, когда Лев Николаевич стал пытаться в личной жизни реализовывать свои новые философские идеи. Однако из дневников Софьи Андреевны Толстой видно, что ещё несколькими годами ранее он открыто и довольно резко высказывал неудовлетворённость жизнью, что весьма её обижало. Посвятив всю себя мужу, она была вправе рассчитывать на более тактичную с его стороны оценку своих трудов.

Назревавший ранее кризис в их отношениях обострился после того как Лев Николаевич, сообразуясь со своими новыми философскими воззрениями, начал всё более выходить за рамки традиций, принятых в той части общества, к которой они принадлежали. Когда муж стал одеваться в крестьянскую одежду, собственноручно пахать землю, тачать сапоги и призывать всех членов семьи «опроститься» подобно ему, она молчала и сносила это как чудачество гения.

Но после того как он вознамерился отказаться от имения и всего нажитого ими имущества в пользу жителей села, а самому перейти в крестьянскую избу, чтобы жить «трудами своих рук», Софья Толстая взбунтовалась. Она всегда искренне старалась облегчить жизнь крестьян. Помогала решать им различные проблемы, лечила и учила детей, но безумство, охватившее мужа, переполнило чашу её терпения.

Дальнейшее обострение семейного кризиса

Из воспоминаний Софьи Андреевны Толстой известно, что её глубоко оскорбляло сознание того, что муж, ощущавший, по его словам, «вину перед человечеством», не чувствовал её перед ней самой. В угоду собственным идеям он готов был разрушить весь тот мир, который она создавала для него и детей в течение многих лет. Более того, Толстой требовал от жены не только безоговорочного подчинения, но и внутреннего приятия его философии.

Отказ жены разделить его философские воззрения и следовать им в реальной жизни стал причиной учащавшихся с каждым днём ссор, переросших со временем в банальные семейные скандалы, отравлявшие существование обоим супругам. После одной из таких бурных сцен Лев Николаевич, хлопнув дверью, ушёл из дома и не появлялся в Ясной Поляне несколько дней. Когда же он, наконец, возвратился, то ещё более усугубил напряжённость в семье, отстранив Софью Толстую от переписывания своих рукописей и поручив эту работу дочерям, чем немало её обидел.

На грани разрыва

В 1888 году скоропостижно скончался их последний сын ─ семилетний Ваня, которого Софья Андреевна особенно любила. Эта трагедия окончательно подкосила её моральные силы. Пропасть, разделявшая супругов, становилась всё более непреодолимой, и неудивительно, что она начала искать вне семьи удовлетворение своим духовным запросам.

Одним из её давнишних увлечений была музыка. Когда-то она слыла неплохой пианисткой, но годы, наполненные заботами о семье и переписыванием бесчисленных рукописей мужа, наложили свой отпечаток. В результате прежний навык был утрачен. Желая как-то рассеяться и обрести душевное равновесие, Софья Андреевна Толстая, дети которой уже подросли, и не требовали её постоянного присутствия, стала регулярно брать уроки музыки у модного в то время пианиста и придворного композитора-любителя Александра Танеева ─ отца известной фрейлины Анны Вырубовой (Танеевой).

Злые языки в то время утверждали, что учителя с ученицей связывают более сильные чувства, чем общая любовь к музыке. Возможно, в этом и была доля истины, но в своих отношениях они не переходили известной черты, тем более что оба были уже далеко не молоды. Но Лев Николаевич верил слухам, и к прежним скандалам добавились ещё сцены ревности. В свою очередь и Софья Андреевна, обиды которой вылились в некую маниакальную одержимость, начала втайне просматривать дневники мужа, полагая найти в них брань по своему адресу. Таким образом, жизнь в доме стала невыносимой.

Конец жизни супругов

Развязка трагедии наступила в одну из октябрьских ночей 1910 года. После очередной безобразной сцены Толстой собрал вещи и ушёл, оставив жене прощальное письмо, полное незаслуженных упрёков. Завершалось оно уверением в том, что при всей своей любви к ней он более не может оставаться в семье и уходит навсегда. Сражённая горем, Софья Андреевна пыталась утопиться, и лишь благодаря счастливой случайности оказавшиеся вблизи пруда дворовые люди спасли её от смерти.

Через несколько дней после этого в Ясной Поляне было получено сообщение о том, что Лев Николаевич тяжело болен воспалением лёгких и находится на станции Астапово, практически в безнадёжном состоянии. Несчастная Софья Андреевна вместе с детьми тут же отправилась по указанному адресу и нашла мужа уже без сознания, лежащим в доме станционного смотрителя. 7 ноября 1910 года не приходя в себя он скончался.

Софья Андреевна Толстая, годы жизни которой были наполнены стремлением оградить мужа от всех житейских забот и создать ему условия для творчества, тяжело переживала его утрату. Смерть вытеснила из её сознания память пережитых обид и оставила лишь незаживающую рану в сердце. Заключительный этап своей жизни она провела в Ясной Поляне и посвятила его издательской деятельности, выпустив из печати собрание сочинений супруга и свою с ним переписку. Пережив своего мужа на девять лет, Софья Андреевна скончалась в 1919 году. На Кочаковском кладбище, вблизи Ясной Поляны, где похоронена Софья Андреевна Толстая, был установлен простой деревянный крест, поскольку тяжёлые послереволюционные времена не позволяли думать об установке памятника.

Послесловие

Ввиду того вклада, который Лев Николаевич внёс в российскую культуру, целый раздел отечественного литературоведения посвящён изучению его творчества и жизни, неотъемлемой частью которой является жена Толстого ─ Софья Андреевна (девичья фамилия Берс). О ней и о том влиянии, которое она оказывала на творчество мужа написано немало исследовательских работ, в которых ей даётся подчас весьма неоднозначная оценка.

В её адрес часто высказываются упрёки по поводу того, что она якобы оказалась слишком «приземлённой натурой», не сумевшей в полной мере постичь масштаб гениальности своего супруга и стать полноценной опорой в его творчестве. С подобными суждениями едва ли можно согласиться, поскольку, как указывалось выше, она приложила максимум сил для того, чтобы он мог писать, не тратя душевные силы и время на сиюминутные житейские проблемы.

Кроме того, нужно учесть и тот колоссальный труд, который она проделала, по много раз переписывая от руки его произведения. Несмотря на то что биография Софьи Толстой изучена весьма досконально, роль этой женщины в жизни писателя ещё требует более глубокого осмысления.

www.syl.ru

Жена Льва Толстого | Звездные жены

Жена Льва Толстого

«Хороша собою, прелестна, умна, проста и нехитроумна». Так отзывались знакомые и друзья семьи о Софье Андреевне Толстой, супруге великого Льва Николаевича Толстого. Эта женщина стала не только верной женой, но и преданным соратником и настоящим другом, который в любой момент готов был прийти на помощь известному писателю.

Молодные годы и знакомство с будущим мужем

Родилась Софья Андреевна Берс 22 августа 1844 году в семье врача Московской дворцовой конторы. Как и многие другие дети того времени, Софья училась дома. Стоит отметить, что довольно приличное домашнее образование позволило девушке в 1861 году с легкостью сдать экзамен в Московском университете и получить звание домашней учительницы.

Знакомство с будущим супругом произошло всего годом позднее, когда Софья вместе с семьей направлялась в дедушкино имение «Ивицы», что в Тульской губернии. По дороге было решено погостить у Толстого в Ясной Поляне. Примерно через месяц после знакомства Лев Толстой сделал Софье предложение и 23 сентября 1862 года они стали мужем и женой. Как и у многих молодоженов, первые годы супружеской жизни были наполнены счастьем и пониманием. Софья Андреевна стала для Толстого тем глотком вдохновения, в котором он так нуждался. Как писал сам Лев Николаевич в своем дневнике: «Неимоверное счастье… Не может быть, чтобы это все кончилось только жизнью». Многочисленные гости, которые нередко бывали в Ясной Поляне, также замечали в кроткой Софье Андреевне светлого и доброго человека, в которого так сильно был влюблен Толстой.

Проблемы и заботы в семье Толстых

Счастливые и беззаботные годы в семье Льва и Софьи в 80-90-х годах сменились непониманием и неизбежными раздорами. Все это было связано в основном с кардинальными изменениями взглядов писателя на жизнь и на мироздание в целом. Лев Николаевич теперь был уверен в том, что жить нужно только своим трудом, полностью отказаться от собственности и стараться идти к духовному просветлению. Все это Софья Андреевна прекрасно понимала, однако во имя благополучия семьи и детей не могла отказаться от материальной жизни и забот. А все домашние заботы были как раз на ее плечах. Как писала Софья Андреевна в дневнике: «Этот хаос бесчисленных забот, перебивающих одна другую, меня часто приводит в ошалелое состояние, и я теряю равновесие». Пока Лев Николаевич был целиком и полностью погружен в творчество, его верная Софья занималась всеми счетами, домашними делами мужа и детей, поддерживала духовное состояние Льва Николаевича, а также занималась корректурой, переписыванием рукописей, переводами и изданием его сочинений. Все дела имения так или иначе касались мыслей этой хрупкой женщины.

Личные увлечения Софьи Андреевны

Многие деятели искусства того времени очень лестно отзывались о Софье Андреевне, говоря, что она была поистине выдающимся человеком и замечательной парой Льву Николаевичу. Помимо помощи супругу, Софья Толстая сама писала детские рассказы, повести и мемуары. Тонкое литературное чутье помогло жене Толстого вести дневник, который в настоящее время является своеобразным явлением в мемуаристике и литературе о Толстом в целом. Кроме литературы,  супруга великого писателя увлекалась также фотографией, живописью и музыкой. Даже после смерти мужа, которую Софья Андреевна воспринимала как невосполнимую утрату, она продолжала заниматься творчеством — она завершила издание сочинений Толстого, а также выпустила в свет свою переписку с супругом.

Ушла из этой жизни Софья Андреева Толстая 4 ноября 1919 года. Похоронена супруга Толстого недалеко от Ясной Поляны. Некоторые критики довольно неоднозначно относятся к роли Софьи Андреевны в жизни и творчестве Льва Николаевича. Однако стоит отметить, что именно эта хрупкая женщина на своих плечах всю жизнь несла тяжелое бремя жены не просто гения, но великого человека.

© 2012, admin. Все права защищены.

А еще Вы можете прочитать про жён других знаменитостей

starwives.ru

8 женщин в жизни Льва Толстого

Не замечали, что в могучих романах Льва Николаевича Толстого, 185 лет со дня рождения которого мы отмечаем 9 сентября, действие, часто исподволь, но всегда круто поворачивают женщины?

01

А вы припомните. Нет, не через интриги и романы с могущественными мужчинами, но сами. Своими действиями, решениями, желанием жить по-своему. Каковы же они, толстовские женщины, реальные и литературные?

Мать Мария Николаевна, урожденная княжна Волконская (1790-1830). 9 июля 1822 года обвенчалась с Николаем Ильичом, графом Толстым, который был на 4 года ее моложе. За 8 лет брака в семье родилось пять детей – четыре сына и дочь. Портретов матери будущего писателя не сохранилось, а вот ее дневники и письма свидетельствуют о явной литературной одаренности. Умерла она рано, через полгода после рождения дочери. В памяти своего выдающегося сына оставила образ неземной, возвышенно-духовный.

Жена Льва Николаевича Толстого – Софья Андреевна. Урожденная Софья Берс.

Жена Софья Андреевна, урожденная Берс (1844-1919), дочь московского врача. Первые годы их брака были счастливыми горячей взаимной любовью. С 1863 по 1888 год в семье родилось 13 детей – 9 сыновей и 4 дочери, из которых до взрослого состоянии дожили пять сыновей и дочь. Софья Андреевна, что бы там про нее не говорили, была не только матерью большого, даже по тем временам, семейства, главой хлопотного хозяйства, но секретарем и издателем своего гениального мужа. Она по нескольку раз переписывала – не на компе, и даже не на «Ремингтоне», а от руки!!! – его бесконечные романы, неизменно возраставшие от варианта к варианту. На определенном этапе понимание между супругами исчезло – он возжелал отказаться от имущества в пользу бедных, а ей надо было думать о том, как обеспечить состоянием сыновей и приданым дочек. Самым большим горем Софьи Андреевны, по ее словам, было то, что она не застала ушедшего из дома и умирающего мужа в сознании…   

Были в реальной жизни Толстого кузины и тетушки, разного рода светские знакомицы. С них и были написаны многочисленные яркие литературные портреты, щедро развешенные по страницам его литературных шедевров.

Кадр из фильма «Война и мир» 1965 года.

Наташа Ростова и Элен Курагина. Живая, но – пока – некрасивая девочка из Москвы и рано расцветшая петербургская светская  львица. До безумия разные персонажи. Но чем они схожи для автора? Тем, что обе − падшие женщины. Да-да-да! И Наташа тоже! Изменила жениху, решив сбежать и обвенчаться с другим. Князь Андрей об этом говорит – падшую женщину надобно простить. Но он-то сам простить не может… А Элен, решив, что с ее красотой все дозволено, заводит любовников направо и налево. Как же распорядился их судьбами автор? Наташу он выдал замуж за бывшего мужа Элен, изобразив ее семейную жизнь в весьма неприглядном свете – эпизод с обкаканной пеленкой стал расхожим… А саму Элен Толстой просто «убил», поскольку, видимо, не представляя, как может развиваться ее жизнь без благопристойного замужества, а таковое ей не светило. Репутация не та…

Грета Гарбо в роли Анны Карениной в одноименном фильме 1935 года.

Анна Каренина и  Долли Облонская. И в этом романе нет героинь, полностью устраивавших автора. Очередную падшую даму, Анну, тоже пришлось «убить», поскольку положительной жизненной перспективы у нее не просматривалось. С мужем разошлась, за любовника не вышла… Долли, «изнуренная детьми», также особой симпатией автора не пользуется. В ней ясно угадываются черты Софьи Андреевны, на определенном этапе утратившей любовь мужа из-за того, что погрязла в домашних хлопотах. И графиня Лидия Ивановна, постоянно чему-то всех поучающая, и княгиня Бетси Тверская, которая то ли замужем, то ли нет, от скуки сводившая Анну и Вронского…все, все  не то! Нет в этом мире идеальных женщин! 

Кадр из фильма «Анна Каренина» 1967 года с Татьяной Самойловой в главной роли.

Катерина Маслова и Гаша. Но вот эта незаконнорожденная полуцыганка, приживалка, для развлечения соблазненная заезжим офицером, кажется, весьма  симпатична его сиятельству. Тетушки, выгнавшие беременную девчонку, как раз наоборот. И сам соблазнитель с его душевными метаниями, его окружение – все сплошная фальшь. Но ведь изо всех  падших женщин, смотрящих на нас со страниц романов Толстого, Катюша Маслова  − самая падшая, жительница дома терпимости, пьющая да еще вляпавшаяся в дело об отравлении…  Почему такое отношение автора? Из истории создания романа, последнего крупного произведения Толстого, писавшегося с перерывами одиннадцать лет, выясняется причина пристрастного отношения графа к падшим в той или иной степени аристократкам, во-первых, и к торгующей собой безродной простолюдинке, во-вторых.  

Мини-сераил «Война и мир» 2007 года. В роли Натали Ростовой – Клеманс Поэзи.

…Известный юрист и общественный деятель А.Ф. Кони в 1887 году поведал Толстому случай из судебной практики – как некий присяжный заседатель узнал в подсудимой проститутке женщину, которую некогда соблазнил и бросил. Взыгравшая совесть подвигла его на то, чтобы выручить женщину, даже жениться на ней, но несчастная так и умерла в тюрьме. Потом Толстой признался своему биографу и даже законной супруге в том, что у него самого случилась подобная история – роман с горничной его сестры, Гашей, которую его благородные родственники прогнали со двора в неизвестном направлении. Тут становится понятным, почему  история соблазнения Катюши Масловой выписана так сочно и убедительно. Писатель просто изливал на бумагу муки нечистой совести, словно через полвека просил прощения у погубленной им девушки и даже пытался, через своего героя, как-то исправить положение.

Кадр из фильма «Анна Каренина» 2012 года.

Кроме того, во многих произведениях Толстого – вспомните недлинную, но  щемяще болезненную «Крейцерову сонату» – его героини, своей требовавшей любви женственностью медленно, но верно тянут в бездну аморальности других, оказавшихся поблизости людей,  почти всегда – мужчин. Что это – попытка хотя бы слегка оправдать свои грехи чужим несовершенством? Мол, они, женщины, далеко не идеальны, испытывают плотский соблазн сами и соблазняют других.

Вот уж что неизменно в романах Толстого, так это то, что загубленной и часто рано оборвавшейся жизнью и за свои, и чужие ошибки расплачиваются единственно женщины. Мужчины же, хоть и остаются один на один с тяжелыми, запоздалыми раскаяниями, но живут же… живут. Хотя кто знает, что хуже. 

Софи Марсо в фильме «Анна Каренина» 1997 года.

И мало изменилось с того времени, когда читатели рвали из рук книготорговцев новые книги Льва Толстого… Женщина по-прежнему отвечает за все – и за кулинарию, и за нравственность. Так перечитывайте, хоть изредка, романы классика − может, тогда  не возникнет причин бросаться под электричку. 

domashniy.ru

Драма у постели умирающей жены — Российская газета

Эти две истории удивительны по своей силе, но еще больше — по своей парадоксальности, что ли. Потому что может показаться: великий Лев Толстой вдруг предстает каким-то нравственным чудовищем. Но, задумавшись, понимаешь: есть люди, которых нельзя судить по нашим обыденным законам. Просто Толстой был «другой». С другим отношением к смерти даже самых близких людей.
И с другим пониманием любви.


«Полон дом докторов…»

В начале сентября 1906 года Софья Андреевна перенесла сложную и опасную операцию по удалению гнойной кисты. Операцию пришлось делать прямо в яснополянском доме, потому что перевозить больную в Тулу было уже поздно. Так решил вызванный телеграммой известный профессор Владимир Федорович Снегирев.

Он был опытным хирургом, но делать операцию жене Толстого, да еще и в неклинических условиях, — значит рисковать и брать на себя огромную ответственность! Поэтому Снегирев несколько раз буквально допрашивал Толстого: дает ли тот согласие на операцию? Реакция неприятно поразила врача: Толстой «умыл руки»…

В воспоминаниях Снегирева, опубликованных в 1909 году, чувствуется едва сдерживаемое раздражение на главу семьи и писателя, перед гением которого профессор преклонялся. Но профессиональный долг заставлял его снова и снова загонять Толстого в угол прямым вопросом: согласен ли он на рискованную операцию, в результате которой жена, возможно, умрет, но без которой умрет без сомнения? И умрет в ужасных мучениях…

Профессиональный долг хирурга заставлял его снова и снова загонять Толстого в угол прямым вопросом: согласен ли он на рискованную операцию, в результате которой жена, возможно, умрет, но без которой умрет без сомнения?

Сначала Толстой был против. Он почему-то уверил себя в том, что Софья Андреевна непременно умрет. И, по словам дочери Саши, «плакал не от горя, а от радости…», восхищенный тем, как жена вела себя в ожидании смерти.

«С громадным терпением и кротостью мама переносила болезнь. Чем сильнее были физические страдания, тем она делалась мягче и светлее, — вспоминала Саша. — Она не жаловалась, не роптала на судьбу, ничего не требовала и только всех благодарила, всем говорила что-нибудь ласковое. Почувствовав приближение смерти, она смирилась, и все мирское, суетное отлетело от нее».

Вот это духовно прекрасное состояние жены и хотели нарушить, по убеждению Толстого, приехавшие врачи, которых, в конце концов, собралось восемь человек.

«Полон дом докторов, — с неприязнью пишет он в дневнике. — Это тяжело: вместо преданности воле Бога и настроения религиозно-торжественного — мелочное, непокорное, эгоистическое».

При этом он чувствует к жене «особенную жалость», потому что она «трогательно разумна, правдива и добра». И пытается объяснить Снегиреву: «Я против вмешательства, которое, по моему мнению, нарушает величие и торжественность великого акта смерти». А тот справедливо негодует, отчетливо осознавая: в случае неблагоприятного исхода операции вся тяжесть ответственности ляжет на него. «Зарезал» жену Толстого против воли ее мужа…

А жена в это время невыносимо страдает от начавшегося абсцесса. Ей постоянно впрыскивают морфий. Она зовет священника, но когда тот приходит, Софья Андреевна уже без сознания. По свидетельству личного врача Толстых Душана Маковицкого, начинается смертная тоска…


«Я устраняюсь…»

Что же Толстой? Он ни «за», ни «против». Он говорит Снегиреву: «Я устраняюсь… Вот соберутся дети, приедет старший сын, Сергей Львович… И они решат, как поступить… Но, кроме того, надо, конечно, спросить Софью Андреевну».

Между тем в доме становится людно. «Съехалась почти вся семья, — вспоминала Саша, ставшая хозяйкой на время болезни матери, — и, как всегда бывает, когда соберется много молодых, сильных и праздных людей, несмотря на беспокойство и огорчение, они сразу наполнили дом шумом, суетой и оживлением, без конца разговаривали, пили, ели. Профессор Снегирев, тучный, добродушный и громогласный человек, требовал много к себе внимания… Надо было уложить всех приехавших спать, всех накормить, распорядиться, чтобы зарезали кур, индеек, послать в Тулу за лекарством, за вином и рыбой (за стол садилось больше двадцати человек), разослать кучеров за приезжающими на станцию, в город…»

Перед уходом из дома Толстой сказал: «Если будет удачная операция, позвоните мне в колокол два раза, а если нет, то… Нет, лучше не звоните совсем, я сам приду…»

Возле постели больной — посменное дежурство, и Толстому там делать нечего. Но время от времени он приходит к жене. «В 10. 30 вошел Л. Н., — пишет Маковицкий, — постоял в дверях, потом столкнулся с доктором С.М. Полиловым, поговорил с ним, как бы не осмеливаясь вторгнуться в царство врачей, в комнату больной. Потом вошел тихими шагами и сел на табуретку подальше от кровати, между дверью и постелью. Софья Андреевна спросила: «Кто это?» Л. Н. ответил: «А ты думала кто?» — и подошел к ней. Софья Андреевна: «А ты еще не спишь! Который час?» Пожаловалась и попросила воды. Л.Н. ей подал, поцеловал, сказал: «Спи» и тихо вышел. Потом в полночь еще раз пришел на цыпочках».

«Во время самой операции он ушел в Чепыж и там ходил один и молился», — вспоминал сын Илья.

Перед уходом сказал: «Если будет удачная операция, позвоните мне в колокол два раза, а если нет, то… Нет, лучше не звоните совсем, я сам приду…»

Операция шла успешно. Впрочем, гнилым оказался кетгут, которым зашивали рану. Профессор во время операции самыми бранными словами ругал поставщика: «Ах ты немецкая морда! Сукин сын! Немец проклятый…»

«Ужасно грустно, — пишет Толстой в дневнике. — Жалко ее. Великие страдания и едва ли не напрасные».

Опухоль, размером с детскую голову, показали Толстому. «Он был бледен и сумрачен, хотя казался спокойным, как бы равнодушным, — вспоминал Снегирев. — И, взглянув на кисту, ровным, спокойным голосом спросил меня: «Кончено? Вот это вы удалили?»

А увидев жену, отошедшую от наркоза, пришел в ужас и вышел из ее комнаты возмущенным:

«Человеку умереть спокойно не дадут! Лежит женщина с разрезанным животом, привязана к кровати, без подушки… стонет больше, чем до операции. Это пытка какая-то!»

Он чувствовал себя как будто кем-то обманутым.

«Ужасно грустно, — пишет Толстой в дневнике. — Жалко ее. Великие страдания и едва ли не напрасные».

Со Снегиревым они расстались сухо.

Как объяснить реакцию мужа, зная, что хирург Снегирев подарил его жене тринадцать лет жизни?

«Он был мало разговорчив, — вспоминал профессор свое прощание с Толстым в его кабинете, — сидел все время нахмурившись и, когда я стал с ним прощаться, даже не привстал, а, полуповернувшись, протянул мне руку, едва пробормотав какую-то любезность. Вся эта беседа и обращение его произвели на меня грустное впечатление. Казалось, он был чем-то недоволен, но ни в своих поступках и поведении или моих ассистентов, ни в состоянии больной причины этого недовольства я отыскать не мог…».

Как объяснить реакцию мужа, зная, что хирург Снегирев подарил его жене тринадцать лет жизни?

Толстой, разумеется, не желал смерти жены. Предположить такое не только чудовищно, но и неверно — фактически. И дневник Толстого, и воспоминания дочери Саши говорят о том, что он радовался выздоровлению Софьи Андреевны.

Во-первых, он действительно любил и ценил ее и был привязан к ней сорокалетней совместной жизнью. Во-вторых, выздоровление Софьи Андреевны означало, что яснополянский быт возвращался в привычное русло, а для Толстого с его рациональным образом жизни, да еще ввиду его возраста, это было насущно необходимо. И хотя, по словам Саши, «иногда отец с умилением вспоминал, как прекрасно мама переносила страдания, как она была ласкова, добра со всеми», это нисколько не означало, что он не радовался ее спасению.

Дело, мне кажется, было в другом. Толстой чувствовал себя духовно уязвленным. Он настроился на то, чтобы встретить смерть жены как «раскрывание» ее внутреннего существа, а вместо этого получил от Снегирева огромную гнойную кисту. Толстой при этом казался спокойным, но на самом деле испытал сильнейшее духовное потрясение. Потому что вот эта гадость была истинной причиной страданий жены.


Временная победа материального над духовным

Он чувствовал себя проигравшим, а Снегирева — победителем. Скорее всего, Снегирев понял это, судя по тональности его воспоминаний. И поэтому Толстой не мог без фальши выразить горячую благодарность врачу за спасение жены; это в глазах Толстого было лишь временной победой материального над духовным. Она не имела для него настоящей цены и была всего лишь признаком животной природы человека, от которой сам Толстой, приближаясь к смерти, испытывал все большее и большее отторжение. Он понимал, что ему самому придется с этим расставаться, оно будет сложено в гроб, а что останется после? Вот что волновало его! Вот о чем он непрерывно думал!

Суеверная Софья Андреевна всерьез считала, что это она, «ожив после опасной операции», «отняла жизнь у Маши»

И надо же так случиться, что спустя всего два месяца после удачной операции Софьи Андреевны скоропостижно скончалась от воспаления легких самая любимая его дочь Маша. Ее смерть была такой внезапной и стремительной при абсолютной беспомощности врачей, что невольно закрадывается мысль: не подарила ли Маша отцу эту смерть? Во всяком случае суеверная Софья Андреевна всерьез считала, что это она, «ожив после опасной операции», «отняла жизнь у Маши» (из письма Лидии Веселитской).


«Не испытываю ни ужаса, ни страха…»

Маша сгорела за несколько дней. «Она не могла говорить, только слабо по-детски стонала, — вспоминала Саша. — На худых щеках горел румянец, от слабости она не могла перевернуться, должно быть, все тело у нее болело. Когда ставили компрессы, поднимали ее повыше или поворачивали с боку на бок, лицо ее мучительно морщилось, и стоны делались сильнее. Один раз я как-то неловко взялась и сделала ей больно, она вскрикнула и с упреком посмотрела на меня. И долго спустя, вспоминая ее крик, я не могла простить себе неловкого движения…»

Атмосфера этого события сильно отличалась от того, что происходило в Ясной Поляне два месяца назад. Врачей было мало… Никто из родных не шумел, не суетился… Толстого ни о чем не спрашивали… Илья Львович пишет в воспоминаниях, что «ее смерть никого особенно не поразила».

В дневнике Татьяны Львовны короткая запись: «Умерла сестра Маша от воспаления легких». В этой смерти не увидели чего-то ужасного. А ведь умерла молодая тридцатипятилетняя женщина, поздно вышедшая замуж и не успевшая вкусить настоящего семейного счастья…

Описание смерти дочери в дневнике Толстого словно является продолжением описания смерти жены, которая по причине вмешательства врачей не состоялась. «Сейчас, час ночи, скончалась Маша. Странное дело. Я не испытываю ни ужаса, ни страха, ни сознания совершающегося чего-то исключительного, ни даже жалости, горя… Да, это событие в области телесной и потому безразличное. Смотрел я все время на нее, как она умирала: удивительно спокойно. Для меня — она была раскрывающимся перед моим раскрыванием существо. Я следил за его раскрыванием, и оно радостно было мне…».

По свидетельству Маковицкого, за десять минут до смерти Толстой поцеловал своей дочери руку.


Прощание

Через четыре года, умирая на станции Астапово, Лев Толстой звал не живую жену, но ушедшую дочь. Сергей Львович, сидевший у постели отца накануне смерти, пишет: «В это время я невольно подслушал, как отец сознавал, что умирает. Он лежал с закрытыми глазами и изредка выговаривал отдельные слова из занимавших его мыслей, что он нередко делал, будучи здоров, когда думал о чем-нибудь, его волнующем. Он говорил: «Плохо дело, плохо твое дело…» И затем: «Прекрасно, прекрасно». Потом вдруг открыл глаза и, глядя вверх, громко сказал: «Маша! Маша!» У меня дрожь пробежала по спине. Я понял, что он вспомнил смерть моей сестры Маши».

Он шел по тающему мокрому снегу частой старческой походкой, как всегда резко выворачивая носки ног, и ни разу не оглянулся…

Но тело дочери Толстой проводил только до конца деревни. «…Он остановил нас, простился с покойницей и пошел по пришпекту домой, — вспоминал Илья Львович. — Я посмотрел ему вслед: он шел по тающему мокрому снегу частой старческой походкой, как всегда резко выворачивая носки ног, и ни разу не оглянулся…»

rg.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *