Александр Блок — На железной дороге: читать стих, текст стихотворения поэта классика на РуСтих
Марии Павловне Ивановой
Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих —
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…
Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною,
Скользнул — и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Да что — давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов…
Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей — довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена — все больно.
Анализ стихотворения «На железной дороге» Блока
Стихотворение «На железной дороге» (1910 г.) входит в цикл Блока «Родина». Поэт изобразил не просто случайный эпизод гибели женщины под колесами паровоза. Это символический образ тяжелой русской судьбы. Блок указывал, что сюжет основан на трагической истории гибели Анны Карениной.
Из содержания произведения нельзя понять, кем была женщина при жизни и к какому относилась сословию. По некоторым деталям можно заключить, что не к высшему. Цветной платок и косы могут указывать на крестьянку. К тому же железнодорожная станция располагается «за ближним лесом», женщина прекрасно слышит звук приближающегося паровоза.
Несомненно лишь то, что героиня глубоко несчастна. Приходить на станцию ее заставляют страдания и надежда на счастье. Перед прибытием паровоза женщина всегда сильно волнуется и старается придать себе более привлекательный вид («нежней румянец», «круче локон»). Такие приготовления характерны для девушки легкого поведения. Но вряд ли железнодорожная платформа подходящее место для поиска клиентов.
Блок предлагает читателю самому «дорисовать» судьбу женщины. Если это крестьянка, то она может пытаться вырваться из деревенской жизни. Автор особо выделяет мимолетную улыбку гусара, которая на мгновенье подарила девушке надежду. Эта сцена напоминает «Тройку» Некрасова. Разница лишь в средстве передвижения.
Но дня проходят за днями, а пассажирам проходящих паровозов нет никакого дела до одинокой девушки. Ее молодость безвозвратно проходит в тоске и бесполезном ожидании. Героиня приходит в отчаяние, ее бесконечные «поклоны» и «жадные взоры» не приводят ни к какому результату. Подруги, вероятно, уже давно нашли себе спутников жизни, а она до сих пор живет в своем воображении. В таком состоянии она принимает решение о самоубийстве. Железная дорога забрала у нее молодость, пускай забирает и ее жизнь. Физическая смерть больше не имеет значения, так как девушка уже давно «любовью… раздавлена». Она испытала настоящую боль при жизни.
В последней строфе автор предупреждает: «Не подходите к ней с вопросами, вам все равно…». Казалось бы, это мертвой девушке уже «все равно». Но Блок специально заостряет на этом внимание. Люди посудачат и разойдутся по своим делам, забыв о случившемся. А девушка испила чашу страданий до конца. Смерть стала для нее облегчением. Обсуждение ее судьбы и мотивов, толкнувших на самоубийство, станет осквернением памяти чистой души.
Стихотворение «На железной дороге» заставляет задуматься о причинах, толкающих молодых и здоровых людей на самоубийство. В христианстве это считается страшным грехом. Но к такому шагу может привести обычное равнодушие окружающих, которые в нужный момент не захотели поддержать отчаявшегося человека.
rustih.ru
«Молчали желтые и синие, в зеленых плакали и пели»
17 Лет назад рижский едва не был снесен
Рижский вокзал — один из самых старейших в Москве. Ему уже около 100 лет. Построен он был в конце прошлого века, за 2 года — с 1899 по 1901-й — по проекту архитектора Дитриха. Кружево кокошников, резные карнизы, висячие арки придают этому зданию как бы игрушечный вид. Глядя на центральный вход, создается ощущение, что весь этот декор мог быть вырезан на пряничной доске. 11 сентября 1901 года у Крестовской заставы и был открыт новый вокзал. Тогда он назывался Виндавским. И здание было деревянным. При звуках гимна «Коль славен наш Господь», который исполнял музыкальный хор Екатерининского полка, были принесены крестным ходом святыни из церкви Святого Трифона-мученика и совершено молебствие. После этого путь и стоявший на нем поезд, украшенный живыми цветами и зеленью, были окроплены святой водой, и при звуках гимна «Боже, царя храни» инспектор путей сообщения инженер Опахалов серебряными ножницами разрезал зеленую ленту, преграждавшую путь поезду. Раздался свисток, и паровоз № 52 провел первый поезд, который отправился до Сортировочной станции, сопровождаемый криками «ура» многотысячной толпы.
В 40-е годы он еще носил название Ржевский, и только в 1946 году стал Рижским. Снаружи кажется, что он еще хорошо сохранился, но внутри — совсем другое дело. После войны еще не было капитального ремонта! Три года назад с потолка упала старинная бронзовая люстра. К счастью, обошлось без жертв.
Рижский вокзал занимается только приемом и отправкой пассажиров. Хотя раньше по Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороге перевозили различные грузы. В новом словаре Брокгауза читаем: «Московско-Виндаво-Рыбинская железная дорога — частная, с правлением в Петербурге. Главное назначение магистральных линий — перевозка волжских грузов от Рыбинска к Виндавскому (ныне Рижскому) порту».
Рижский вокзал по сравнению с такими московскими гигантами, как Курский, Казанский, Ярославский, конечно, маленький. И поэтому здесь тихо и спокойно. Строился он в расчете всего лишь на 400 пассажиров. Но сейчас, конечно, 2 пути — путь прибытия и путь отправления — обслуживают от двух до трех тысяч человек в сутки.
Но пассажиры стали другими. Если раньше у билетных касс стояли студенты, пенсионеры, женщины с детьми, то теперь в основном коммерсанты. Именно на вокзалах в России были особенно ярко видны социальные контрасты. Даже вагоны были разделены на классы и окрашены в разные цвета. Помните, у Блока: «Молчали желтые и синие, в зеленых плакали и пели». А Марина Цветаева покупала себе всегда билет в вагон 3-го класса.
Багаж тоже стал другим. Такое время, что не успевают оформлять и менять тарифные объявления. Объем перевозок уменьшился в 100 раз. Раньше 40 тонн в день, теперь 10 тонн груза в десять дней. Раньше — мотоциклы, медикаменты, сейчас
Интересный момент: вокзальные камеры хранения отрезаны от основного здания. Это произошло в связи со строительством эстакады. В 1977 .году, за три года до Олимпиады, был разработан проект, по которому Рижский и Савеловский вокзалы предполагалось объединить, затем полностью ликвидировать пригородное сообщение, чтобы не было электричек и мешочников, то есть просто отрезать целый кусок вокзала и создать так называемое «третье» транспортное кольцо вокруг Москвы, помимо бульварного, садового и окружной дороги. К счастью, этот проект так и не был реализован. И дело не только в том, что Рижский вокзал находится в центре большого промышленного района и стирать с лица города вокзал — значит грубо нарушать уже сложившиеся связи. И что это неразумно. Просто в обычной для нас волоките о проекте забыли. А то бы снесли вокзал, не задумываясь. И остался бы он только, в нашей памяти.
А старожилы помнят прошлое. Помнят то время, когда вручную приходилось разводить стрелки; да и как не помнить его, когда на вокзале продолжает работать этакий динозавр — угольная котельная прошлого века. Да, именно углем отапливаются и кассы, и зал ожидания. А котлы лопаются, ломаются, воды по колено, и нет истопника. Пожилые москвичи еще помнят то время, когда на территории вокзала оказался водопровод. Две большие живописные башни — мощные резервуары — стояли тесно друг к другу и не давали проезда. В конце 1939-го года их снесли. Но остались деревянные башни.
Время идет. Поезда приходят и уходят. Люди встречаются и расстаются точно так же, как и 90 лет назад. А вокзал, как зеркало, отражает всю нашу жизнь.
Задание 7. Оцените построение статьи и логические качества изложения. Отредактируйте текст. Оформите библиографические описания источников цитирования.
В поисках справедливости
После бесчисленных дискуссий по поводу так называемой детективной; литературы вряд ли остается сомнение в том, что этот жанр имеет полное право на существование и книги этого жанра, написанные на должном уровне, способны не только развлекать, но и воспитывать. Детективы любят и любили многие замечательные люди, в том числе, например, Анна Ахматова и президент Рузвельт.
Примерно до 60-х годов Жорж Сименон считался у нас писателем, создающим только детективы. Теперь это ошибочное представление устранено, и переводы многих социально-психологических, так называемых «трудных», романов обеспечивают ему почетное место среди писателей, причем авторов не только детективов.
Для Сименона характерно стремление понять действительные побуждения человека, его действий и поступков. Считая несовершенство социальных условий основной причиной преступлений, Сименон часто показывает непреступные мотивы, которые в силу отсутствия нравственных принципов, цинизма, равнодушия, жестокости, рокового стечения обстоятельств могут привести человека к тяжкому нарушению закона. Многие обстоятельства в рассказах Сименона предопределяют трагический конец «маленького человека» в современном мире.
«Мэгре и убийца» и «Дом судьи» относятся к обширному циклу романов о деятельности полицейского комиссара Мэгре. В цикле о Мэгре Сименона интересует, как правило, не само раскрытие загадочного преступления, а установление породивших его причин и мотивов. Мэгре представляется как «разведчик человеческой души». Неугомонной деятельностью при расследовании преступлений Мэгре стремится установить истину и виновных.
Характерной чертой расследования преступлений во Франции является вмешательство репортеров, которые всеми средствами стараются добыть сенсационные подробности для освещения в печати. Но это делается не для обеспечения гласности, не для привлечения в законной форме общественности в целях расширения фронта борьбы с правонарушителями, а исключительно для удовлетворения нездорового интереса обывателя к пикантным подробностям, для повышения тиража соответствующих изданий. Так, когда Мэгре только начинает еще расследование дела об убийстве Антуана Ватийля («Мэгре и убийца»), его штурмует толпа репортеров и фотографов; подобная картина наблюдается во многих других произведениях Сименона.
При расследовании преступления Мэгре пользуется лишь очень ограниченным числом криминалистических средств. Между тем техническое оснащение французской полиции всегда славилось, особенно в области судебной идентификации. Во всех сферах деятельности полицией Франции внедрена современная техника.
Тема преступления является для произведений Сименона как бы сквозной. Прогрессивные русские юристы всегда обращали
пристальное внимание на анализ личности подсудимого. Так, известный русский юрист и писатель А.Ф. Кони в статье «Федор Михайлович Достоевский» обращал внимание при осуществлении судопроизводства на вопрос о живом содержании преступления, которое суть не отвлеченное понятие о нарушении нормы, но конкретное, осязаемое явление (А.Ф. Кони. Собрание соч. в 8-и томах, том 8, с. 102—103. М., 1969 г.). С этими соображениями Кони перекликаются мысли Сименона, который в уста Мэгре в романе «Мэгре и убийца» вкладывает такие слова: «После сорока лет службы по-прежнему волнуюсь, когда оказываюсь в присутствии человека, который убил».
Конечно, думается, что образ Мэгре писателем идеализирован. В полиции не много можно найти борцов за справедливость, подобных комиссару Мэгре. В произведениях писателя мы находим глубокий анализ причин, мотивов, характера главным образом бытовых преступлений, совершенных в семейной сфере. Таковы романы «Дом судьи», «Завещание Донадье», «Правда о Бэби Донж», «Мэгре колеблется» и др.
Раскрывая мотивы отдельных преступлений, Сименон, как правило, не находит пути к исправлению преступников, их реабилитации. Сименон не считает жестокость наказания надежным средством в борьбе с преступлениями, критикуя судебную систему, Сименон считает, что в будущем суд может заменить комиссия из экспертов, медиков и психиатров. Подобные прогнозы представляются ошибочными. Вместе с тем мысль о необходимости шире использовать новейшие достижения таких наук, как психология, социология, этика и др., плодотворна.
Интересуясь различными человеческими судьбами, Жорж Сименон много путешествует, и местом действия его произведений оказывается Африка. В Африке он пробыл все лето 1932 г. Об этой стране, например, роман «Лунный удар», где он описал судебную расправу над негром, ложно обвиненным в убийстве. (См. Жорж Сименон. Романы. Ленинград, 1978).
Сименон всегда с симпатией относился к нашей стране и ее людям. Несмотря на то, что последние годы, он жил очень замкнуто и общался с ним лишь узкий круг людей, он никогда не отказывался с ними встретиться. Так, у него побывали писатель Ю. Семенов, переводчица Э.Л. Шрайбер, журналисты. Он вел обширную переписку с рабочим из Свердловска А.И. Орловым, со школьниками г. Антрацит Ворошиловской области, преподавателями юридического факультета ЛГУ. Студентка юридического факультета в Перми Т. Ушакова написала дипломную работу
«Проблемы прав человека в творчестве Жоржа Сименона», опубликовав се в юридическом журнале.
Жорж Сименон — писатель с мировым именем, романы которого читают во всех уголках земли, человек, обладающий энциклопедическими знаниями и поразительной работоспособностью, страстный борец за справедливость в человеческом обществе, и этим он дорог нам.
Задание 8. Обратите внимание на расшифровку терминов в тексте репортажа. Все ли термины необходимы? Выправьте текст.
Репортаж с пристрастием
Горит ожоговая служба…
Нет, не смог бы спасти он десятилетнюю Свету Михайлову, обожженную почти всю (85 процентов поражения!), если бы не дерматом его особой конструкции, убежден Василий Александрович Мензул, заведующий Московским областным детским Ожеговым центром.
Свете сделали уникальную операцию, вернее, три в течение пяти дней. Каждая из них длилась по 6—7 часов: закрывали раны кожей, взятой с уцелевших участков, донорской, свиной. Реальную помощь при таких обширных, а главное, глубоких ожогах могла дать ранняя некрэктомия — хирургическое удаление погибших участков кожи, послойная, до здоровых частей, «чистка».
— Я вовсе не первооткрыватель метода, — говорит Василий Александрович. — Раннюю некрэктомию сделали в России еще в 1926 году. И сейчас ее делают там, где есть чем. Но, к сожалению, в большинстве наших больниц хорошего инструмента нет. Даже обычных дерматомов (приборов для снятия кожного лоскута) — грубых, травматичных, тяжелых и неудобных в работе, порой с ручным, а не электрическим приводом, в российских больницах — всего десятая часть потребности… Я оперировал своим дерматомом, нашей с инженером Константином Дроздовым конструкции. Именно это позволило сделать сложные операции друг за другом, с интервалом в 1—2 дня.
Новый, усовершенствованный прибор очень тонко срезает слой кожи, легко регулирует толщину и величину среза, маленькая — детская — насадка практически не оставляет такого места, откуда нельзя было бы взять нужный лоскут для пересадки. Все это ускоряет операцию в несколько раз, делает ее «ювелирнее», надежнее. К тому же новый дерматом вдвое легче, им можно проводить и некрэктомию, и пластические операции.
— Хорошая машина, — отзываются о работе коллеги, — надо выпускать ее серийно…
Кто возьмется?
Но скорейшее производство приборов для комбусиологов — врачей, лечащих термические травмы, — только одна из проблем. Потому что операция, как бы профессионально ни была она проделана, — еще далеко не все. Нужны не только квалифицированные анестезиологи, реаниматологи, но и грамотные медсестры, добросовестныесанитарки, условия для выхаживания тяжелых больных.
— У японцев на одного врача несколько медсестер, а у нас одна на все отделение, — дружно жалуются работники ожоговой службы. — Санитарок вообще нет…
А областной детский ожоговый центр даже специальных кроватей — клинетронов — ни одной не имеет. Такая кровать на воздушной подушке, которая держит больного над поверхностью, не давая соприкасаться с ней израненному телу, просто необходима.
Вот почему не у нас спасли от смерти юного сахалинца Костю Скоропышного (помните, сколько было об этом сообщений?), а в Японии, хотя наши медики не менее талантливы и, добавим, даже храбры: это же смелость нужна, чтобы браться оперировать и выхаживать тяжелейших, почти обреченных больных, не имея элементарно необходимого. Й как тут не отдать должное профессиональной добросовестности коллектива областного детского ожогового центра, который почти на одном энтузиазме (клинетронов нет, плазмофореза — прибора для очистки крови — нет, лабораторного оборудования нет!) оперирует и спасает жизнь десяткам детишек. К слову, за пять лет существования этого центра гибель детей от ожогов в Московской области снизилась втрое.
Не должно все строиться на одном энтузиазме. А если его не хватит?
Задание 9. Проанализируйте логическую структуру рецензии, последовательность ее частей, логичность изложения. Определите вид рассуждения. Сформулируйте вопросы к автору. Предложите другой вариант заголовка. Проведите литературную обработку текста.
studfiles.net
А Блок «На железной дороге» — стихотворение и анализ
Посвящается Марии Павловне Ивановой
В полной мере ощутить глубину трагедии можно в стихотворении Александра Блока «На железной дороге», которое поэт написал летом 1910 года и посвятил Марии Павловне Ивановой. Что хотел автор передать женщине вопрос, история донесла до нас только то, что у Александра с семьей Павловых были тесные приятельские отношения.
В стихотворении рассказывается о гибели девушки под колёсами поезда. Уже с первых строк стихи цепляют за живое и не отпускают до последней буквы. Подчеркнуть красоту погибшей девушки Блок хочет использованием символизма. Цветной платок поверх косы говорит о молодости женщины, а некошеный ров подчеркивает точку жизненного пути, тот момент, когда человеку уже нет дело до мирских забот.
Ожидание без ответа
Девушка жила недалеко от железной дороги и часто под навесом ждала, когда пройдёт поезд. Этот момент из второго четверостишья говорит, что погибшая была местной жительницей и вряд ли железная дорога была ей в диковинку. Она ждала, когда мимо пролетали поезда, что кто-то посмотрит на неё из звенящих окон, но дела да одинокой девушки возле путей никому не было.
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Автор не вдаётся в подробности, но анализ без погружения в глубины строк говорит, что красавица испытала в жизни немало горьких минут. Возможно, её возлюбленный не ответил взаимностью, может быть, она не могла сказать «да» на чьи-то страстные слова. Как мы увидим из концовки стихотворения, это и не важно.
Интересный момент виден далее, где поэт пишет:
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Безучастие железной дороги
В царской России цвет вагонов зависел от класса. Плакали и пели в зелёных, потому что это вагоны 3 класса, где ехали простолюдины. Жёлтые вагоны были второго, а синие первого класса. Там ехали больше по делам, вдали от песен и плача, состоятельные пассажиры. Девушка возле железной дороги не вызвала интереса ни у кого.
Поезда и теперь, когда погибшая лежит возле путей, пробегают мимо со свистом, но до ней и сейчас нет дела. Не нужна была живой, уж, тем более не нужна мёртвой. Только раз взглянул было из вагона гусар, да и то сделал это из природного любопытства.
Блок не зря выбрал местом трагедии железную дорогу, ведь мчавшиеся по ней поезда хорошо символизируют пробегающую молодость. Только вчера девушка была румяна и блистала красой, а сегодня лежит во рве и только взгляд остался, как у живой. Она жила надеждой и верой, но пустынные глаза вагонов были безразличны – никто не взглянул приветливо из окошка, никто не приласкал в жизни и вот путь кончен.
Эпилог
В заключении стихотворения Блок сравнивает погибшую девушку с живой и не советует никому подходить к ней с вопросами. В конце концов, неважно, что её убило – любовь, грязь жизни или колёса поезда! Факт остаётся один – независимо от причины гибели девушке больно, ведь всё равно где-то там придётся ответить за ранний уход, за то, что не выпила чашу жизни до дня, не поделилась с миром своей красотой.
Несмотря на драматизм стихотворения, есть в нём и ростки жизни. Блок учит нас ценить жизнь и до конца пить её горькую чашу, ведь дар рождения дан нам свыше. Также автор намекает, что молчание, порой, лучше, чем неуместные вопросы.
Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих —
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блёклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…
Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною…
Скользнул — и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Да что? — давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов…
Не подходите к ней с вопросами,
Вам всё равно, а ей — довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена — всё больно.
14 июня 1910 года
В концовке аудиозапись стихотворения в исполнении Жоржа Октавио.
stihirus24.ru
Быт пассажира | Историк
Что представлял собой быт пассажира в те далекие времена, когда железная дорога была не столь удобна и комфортна, как сейчас?
Провожающие у вагонов на перроне Балтийского вокзала в Санкт-Петербурге. 1913 год
Пророчество инженера Павла Мельникова о грядущей великой народной судьбе «чугунки» и ее всеобщей востребованности полностью сбылось: в такой огромной стране, как Россия, железная дорога еще долго будет сохранять очень большое значение. Но железная дорога – это не только пути и инженерные коммуникации, это еще и особый, неповторимый образ жизни, а проще говоря, обиход…
«Молчали желтые и синие…»
В 1910 году в стихотворении «На железной дороге» Александр Блок образно описал вагонный ряд русской «железки»:
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели…
Действительно, с 1879 года вагоны на всех железных дорогах общего пользования, подлежавших ведомству Министерства путей сообщения (МПС), независимо от того, частные они или казенные, окрашивались строго в соответствии со своим классом: первый класс – в синий цвет, второй – в желтый, светло-коричневый или золотистый, третий – в зеленый, четвертый – в серый.
На кузов вагонов также наносилось краткое, состоящее из нескольких букв обозначение дороги, которой принадлежал вагон; иногда указывались его тип (серия), число мест и класс (если пассажирский) и непременно – система тормоза. Обязательным было изображение герба Российской империи, в большинстве случаев – присутствие символики МПС. Надписи чаще всего делались крупными, красивым объемным шрифтом, нередко в несколько цветов. Таким образом, пассажирский поезд царских времен выглядел необыкновенно красочно и привлекательно или, по определению писателя Ивана Бунина, «занятно».
Существовали и так называемые «вагоны-микст», то есть вагоны смешанного класса: одна половина вагона, допустим, была с местами первого класса, а другая – второго. Их применяли потому, что первый класс из-за очень дорогих билетов часто оставался невостребованным и нужно было повысить заполняемость вагонов, чтобы не гонять их практически впустую. «Вагоны-микст» снаружи красили в два разных цвета: например, пополам в синий и желтый. Те вагоны, в которых располагались вместе отделение третьего класса и багажное, окрашивались в том же порядке в зеленый и темно-коричневый. Низ (то есть ходовая часть или, по-старинному, нижний постав вагонов) обычно был окрашен в черный цвет, верх – в красно-коричневый. Разноцветье!
После, уже в советское время, сбоку от входа в тамбур появились таблички с номером вагона (черная цифра на белом), а под окнами в середине кузова – трафареты с указанием маршрута следования вагона или всего поезда (Москва – Ленинград и т. д.). До революции не было ни номеров вагонов, ни трафаретов с обозначением маршрута. Пассажир просто шел в свой класс, который указывался в билете. Место в вагоне предоставлял проводник. В третьем и четвертом классах никакой фиксации мест вообще не было: пускали по билету в вагон, и все – как теперь в электричку.
Третий класс
Лев Толстой рассказывал о последней в своей жизни поездке в письме: «1910 г. Октября 28. Козельск. <…> Пришлось от Горбачева ехать в 3-м классе, было неудобно, но очень душевно приятно и поучительно».
Для Льва Николаевича поучительно, а для кого-то и неудобно и неприятно. Гвалт, семечки, теснота, а то и вовсе ссора с дракой. И все это в махорочном и трубочном дыму: поездка в третьем классе была невыносима для некурящих пассажиров. Как писал Бунин, «вагон очень душен от разных табачных дымов, в общем очень едких, хотя и дающих приятное чувство дружной человеческой жизни…» Особые купе для некурящих появились в XIX веке в вагонах первого и второго классов, в прочих курить разрешалось с согласия других пассажиров. В третьем классе иногда ставили фаянсовые пепельницы – весьма вместительные, чтобы не случилось пожара.
Ну и, конечно, вечный русский вагонный разговор, путевая обыденность и легенда одновременно, бесконечный, как сам стук колес, как само течение жизни и времени… В третьем классе все сословия смешивались, там ехал «разночинный народ»: и крестьяне, и фабричные, и интеллигенция, и священники, и бедные сельские дворяне. Третий класс – сгусток народной жизни, истинное проявление ее. Неудивительно, что действие чуть ли не половины произведений русской классики порой переносится в вагон третьего класса: какие разыгрывались там сцены, как раскрывались судьбы!
Статистика 1896 года показательна: первым классом было перевезено 0,7 млн пассажиров, вторым классом – 5,1 млн, третьим классом – 42,4 млн.
«Дама сдавала в багаж…»
Уровень комфорта в дореволюционных поездах в зависимости от класса вагонов заметно различался – гораздо сильнее, чем в наши дни. Стоимость проезда – тоже. Тарифы в начале XX века назначались так: поездка во втором классе стоила в полтора раза дороже, чем в третьем; а в первом – в полтора раза дороже, чем во втором. В свою очередь, четвертый класс обходился дешевле третьего также в полтора раза.
| МАРШРУТ ПОЕЗДА НА ВАГОНАХ НЕ ОБОЗНАЧАЛСЯ. Не было и номеров – пассажир просто шел в свой класс, который указывался в билете |
Стоит отметить еще одно любопытное отличие, обнажавшее социальные контрасты, хотя, надо признать, на первый взгляд оно носило конструктивный характер: в третьем классе стояли багажные полки, а в первом и втором – сетки, поскольку тамошняя публика (вспомним знаменитую даму из стихотворения Самуила Маршака) крупные вещи сдавала в багаж. Для этих целей имелись стандартные четырехосные багажные вагоны, хотя были и трехосные. Багажный вагон, который всегда шел сразу за паровозом, непременно включали в состав каждого поезда дальнего следования.
Существовали специальные багажные квитанции, что не преминул отметить точный Маршак:
«Выдали даме на станции четыре зеленых квитанции».
В конце XIX века за провоз багажа брали по три копейки с предмета. Квитанции можно было получить либо в багажном отделении на вокзале, либо, за отсутствием такового, непосредственно у работников вагона («багажников»). Сейчас багажный вагон, который все чаще называют передвижной камерой хранения, – относительная редкость в поездах: народ в основном возит багаж при себе – в наши дни представляется, что так надежнее.
Вслед за багажным вагоном обычно прицепляли почтовый. Причем первые стандартные почтовые трехосные вагоны (1870–1880-х годов) едва ли не самые живописные из всех существовавших в то время: они имели очень привлекательную форму и будку с характерной треугольной вывеской «Почтовый вагонъ». Такие вагоны, окрашенные в темно-зеленый цвет, были распространены на дорогах России, а затем и СССР вплоть до начала 1990-х годов.
Виды сообщений
До революции существовало прямое (дальнее) и местное пассажирское железнодорожное сообщение. Оно было четко регламентировано. Так, § 28 Правил 1875 года гласил: «Дабы пассажиры могли быть передаваемы с одной железной дороги на другую без возобновления пассажирских и багажных билетов для дальнейшего следования по назначению, согласованные таким образом поезда называются поездами прямого сообщения».
Почтовый вагон новой конструкции на Николаевской железной дороге. 1901–1902 годы
Развитие беспересадочного пассажирского сообщения обусловило появление вагонов с местами для лежания, но главное – оно ознаменовало собой знаковое социальное явление в масштабе всей российской истории, а именно значительно увеличившуюся миграцию населения всех сословий из-за отмены крепостного права и зарождения капиталистических отношений в стране. Речь шла действительно о массовом перемещении людей. Тогда изменился сам стиль русской жизни; фактически формировалось новое миропонимание. Время и пространство резко сжались, что по тем временам было поистине неслыханно. Что-то подобное в России потом еще раз произойдет только спустя 100 лет – когда появится дальняя реактивная пассажирская авиация, которая также перевернет общественное сознание и представление о незыблемых географических и астрономических абсолютах – пространстве и времени.
Широкое развитие дальнего сообщения началось в 1880-х годах. Тогда, с одной стороны, шло продвижение сети железных дорог на восток, а с другой – была практически сведена на нет необходимость пересадки с поезда, принадлежавшего одной частной дороге, в поезд другой на узловых пунктах, как это было заведено в эпоху раздачи концессий и властвования королей железнодорожного бизнеса вплоть до 1870-х годов.
Ресторан для пассажиров первого и второго классов Харьковского вокзала. Около 1900 года
Понятие «пригородный поезд» укоренилось уже при советской власти в связи с ростом больших городов. А до революции пригородные поезда назывались местными или дачными. «Летом их было всего 4–5 пар на каждой дороге, а зимой и того меньше. Тогда еще не было постоянного пассажира – рабочего или служащего, жившего в пригороде и каждый день спешившего в город на работу», – отметила современный исследователь Галина Афонина, изучавшая дореволюционные расписания.
Несколько таких местных поездов обслуживали состоятельных граждан, ездивших летом на дачи в Подмосковье. График их движения получил название «Расписание движения дачных поездов Московского узла», а слова «пригородные поезда» появились в названии расписания только в 1935 году.
Былой сервис
Попытки повысить уровень сервиса для пассажиров имеют давнюю историю: они отмечались еще в 1860-е годы. Вначале вагоны первого класса были «диванными» (полок в то время не знали). И вот как особая услуга появилась их разновидность – вагоны, где с помощью перегородок устраивались так называемые «семейные» отделения, в которых каждый пассажир получал в свое распоряжение весь диван (а не место на диване, как в обычном первом классе). Стоил билет в «семейное» отделение, конечно, дороже, чем в первый класс, где пассажир хоть и мог растянуться на диване, но только тогда, когда на это ложе не претендовал его сосед (диваны были двухместными).
До появления спальных полок пассажиры первого и второго классов ехали сидя или полулежа на диванах или в креслах, укрываясь пледами или шарфами и нередко подкладывая под голову вместо подушки одежду или ручную кладь. В «семейных» отделениях подобного неудобства не было, однако такие вагоны не имели сквозного прохода и вскоре были запрещены Министерством путей сообщения.
| «РОССИЯ В ОТНОШЕНИИ КОМФОРТА ПОЕЗДОВ шла далеко впереди Западной Европы» |
Между тем «креслокроватные» вагоны первого класса, появившиеся чуть позже (впервые они были построены в 1871 году Ковровскими мастерскими), кое-где прослужили вплоть до 1930-х годов. Это уже было серьезное удобство! На ночь кресло раздвигалось с помощью особого устройства и превращалось в горизонтальное «ложе, вполне пригодное для спанья». Правда, в вагонах с такими креслами еще не полагалось белья и не было разделения на купе.
В начале ХХ века существовали уже не только купе, но и такая забытая ныне услуга, как превращение двух купе в одно. Представьте себе: в вагонах первого класса можно было раздвинуть дверь, устроенную в перегородке между соседними купе, чтобы сделать их сообщающимися. Кстати, такой вагон – далекий предок вагонов СВ повышенной комфортности начала XXI века, разве что без холодильника. В купе был огромный мягкий диван с поднимавшейся спинкой (она могла трансформироваться в полку для второго пассажира), напротив стояло кресло, висело зеркало, а посредине имелся столик со скатертью, на котором помещалась лампа с абажуром. Здесь была предусмотрена и вмонтированная лесенка для залезания на верхнюю полку. А еще такие купе имели умывальник (позже душ) и туалет, пусть и сразу для двух купе. Внутренняя отделка вагона отличалась изысканностью: это самые настоящие апартаменты – с бронзой, инкрустацией, полированным красным деревом и расшитыми занавесками. Освещалось купе газовым рожком, причем можно было «разобщить внутренность фонаря от внутренности вагона» (попросту говоря, выключить свет). С 1912 года вагоны такого класса освещались электричеством.
Стоит обратить внимание и на следующий малоизвестный факт (штрих к рассказу о сервисе): еще в 1902 году на Средне-Азиатской железной дороге по проекту инженера Г.П. Бойчевского впервые было опробовано устройство для охлаждения воздуха – предок современного кондиционера.
Сибирский экспресс
Беспрецедентные меры по повышению уровня сервиса связаны с развитием в России международного пассажирского сообщения и появлением экспрессов Международного общества спальных вагонов – со спальными вагонами прямого сообщения (СВПС) и служебными салон-вагонами. Член Государственной думы Василий Шульгин, после революции покинувший Россию, в «Письмах к русским эмигрантам», в частности, отмечал: «Россия в отношении комфорта поездов шла далеко впереди Западной Европы».
Идеальным воплощением железнодорожного комфорта в глазах всего русского общества стал сибирский экспресс Петербург – Иркутск. Это было действительно чудо своего времени. На вагонах экспресса красовались гордые накладные надписи: «Прямое сибирское сообщение», «Сибирский поезд № 1». В этом поезде были вагоны только первого и второго классов с водяным отоплением и электроосвещением от собственной поездной электростанции. С 1912 года у каждого вагона появилось индивидуальное электропитание с приводом на генератор от вагонной оси. Наконец, именно в поездах такого класса впервые в России в 1896 году появились вагоны-рестораны – изобретение американца Джорджа Пульмана, создателя знаменитой компании, строящей комфортабельные вагоны.
В сибирском экспрессе имелись также библиотека, пианино, гостиная с роскошными канделябрами, гардинами, скатертями, барометром и часами; можно было за отдельную плату заказать горячую ванну и даже… позаниматься в тренажерном зале (да-да, здесь было и такое!). Пассажирам (тоже впервые в России) подавали чай и каждые три дня меняли постельное белье. На столиках в купе стояли настольные лампы, а вот полки уже тогда освещались маленькими «софитками». Тона интерьеров благородные: темно-зеленые и синие. Вот откуда пошел сегодняшний СВ.
Вагон-церковь, построенный на Путиловском заводе для Сибирской железной дороги
Крыша вагона сибирского экспресса была обшита медными листами, а поверху шли осветительные фонари. Нижняя часть вагона была металлической, пуленепробиваемой, толщиной до 10 мм (отсюда и название-прозвище «бронированный вагон»). Вагоны этого типа из-за большого количества металла в их конструкции оказались не только гораздо прочнее других, но и куда тяжелее, с большей нагрузкой на путь, поэтому могли применяться далеко не на всех дорогах. В основном они использовались на приграничных и курортных линиях, по которым курсировали экспрессы Международного общества спальных вагонов, – Владикавказской, Китайско-Восточной, Петербурго-Варшавской. Надо заметить, что сибирский экспресс брал на себя практически весь «дипломатический поток» – и пассажиров, и валюту, и почту – в сообщении между Европой и Дальним Востоком. Это был поезд международного сообщения, известный на весь мир.
С 1896-го по 1950-е годы вагоны такого класса назывались не СВ, а именно СВПС. Это существенная разница. Напомним, термин «прямое сообщение» означал дальнее следование по определенному маршруту без пересадок в пути, что было своеобразной роскошью. Прямое сообщение – эти завораживающие слова указывали на далекое путешествие, а значит, целое событие в судьбе пассажира. Спальный вагон – это шик, роскошество, мечта, избранный мир. Царство дорогих сигар, изысканных манер, коротких, но жарких романов, изнеженности, недоступности…
О чае и кипятке
Автор этих строк долго пытался выяснить, когда в поездах появился чай. Увы, точной даты установить не удалось. Правда, обнаружилось упоминание об одном прелюбопытном дореволюционном документе – «О запрете торговли чаем проводникам пассажирских вагонов» (к сожалению, сегодня нам известны лишь его номер и название). Ясно одно: коли запрещали проводникам торговать чаем, то чай у них был. Непонятно только зачем. Ведь титаны с кипятком в поездах, за исключением самых фешенебельных, отсутствовали вплоть до появления современных цельнометаллических вагонов (ЦМВ), то есть до 1946 года. Не было и специальной плиты или кипятильника, чтобы заварить чай на месте. Знаменитые подстаканники с символикой МПС и различными витыми узорами из серебряной проволоки или бронзы (в их производстве участвовали костромские ювелиры из села Красное-на-Волге) были только в купе экспрессов Международного общества и вагонах-ресторанах.
Публика на станции в зале ожидания. Объявление у двери: «Выход на платформу до звонка воспрещается. Без билета на поезд никто не допускается». 1910-е годы
Раньше большинству пассажиров приходилось дожидаться остановки, чтобы сбегать за кипятком. К слову, возможность получить кипяток на станциях – одно из важнейших проявлений гуманности на «чугунке». Автор на своем веку застал лишь единственную сохранившуюся будку с надписью «Кипяток» – на уединенной станции Бологое-2 с красивым старинным зданием вокзала из красного кирпича. А когда-то такие будки были на каждой большой станции. Назывались они – «кубовые для кипятку».
Весь в парах, взлязгивая буферами, с протяжным шипением тормозов Вестингауза останавливался очередной пассажирский или почтовый поезд у перрона. Пока меняли паровоз или заправляли его водой, пассажиры устремлялись за кипятком. В кубовую выстраивалась очередь. Подходили к двум высоким бакам с кранами. На одном было написано «Холодная вода», на другом – «Горячая вода» (бачков с питьевой водой в вагонах тоже еще не было). Кран для горячей воды был с деревянной ручкой, как в бане, чтобы не обжечь руку.
Из-под крана энергично, жизнеутверждающе вырывался пар, с напором лилась клокочущая вода. Шли сюда каждый со своим чайником или котелком, а то и с двумя, если набрать кипятку просил престарелый сосед-пассажир или какая-нибудь миловидная девица (прекрасный повод для знакомства!). Зимой пассажиры спешили поскорее вернуться в вагон, чтобы кипяток не стыл: морозы были дай боже, не нынешним чета.
Вероятнее всего, в упомянутом выше документе имелась в виду заварка, а не готовый напиток. Судя по всему, проводники должны были предоставлять заварку пассажирам, а продавать ее на сторону им запрещалось. А так народ все – и чай, и съестное – вез с собой. Помните в «Двенадцати стульях» у Ильфа и Петрова? «Когда поезд прорезает стрелку, на полках бряцают многочисленные чайники и подпрыгивают завернутые в газетные кульки цыплята»…
Тарифы и «картонки»
В какой степени был доступен комфортабельный проезд в поезде до революции? Попробуем ответить на этот вопрос, обратившись к документам тех лет. Приведем «поверстные тарифы» за 1914 год на наиболее востребованных, согласно статистике, расстояниях.
Очевидно, что тогда мало кто мог позволить себе путешествие в вагонах первого и второго классов. Недаром в поездах, как правило, насчитывалось от одного до трех синих и желтых вагонов, тогда как зеленых – от четырех до шести. В этом тоже можно усмотреть проявление гуманности: простонародье при таких обстоятельствах не обделялось перевозкой.
Бесплатный билет на проезд по железной дороге кочегара Московского депо Н. Касаткина. 1910 год
Билет считался действительным, если имел отметку компостера (отсюда пошло выражение «закомпостировать»). Компостер пробивал на билете дату отъезда и номер поезда. Поэтому билеты ручной продажи проверялись на просвет. На самом билете указывались станции отправления и назначения (типографским способом), номер поезда и класс вагона. С середины 1920-х годов обозначались также место (если оно полагалось) и номер вагона – вручную, станционным штемпелем или пером, а впоследствии шариковой ручкой.
Мало кто помнит, что вплоть до 1950-х проход на перрон (но не в здание вокзала) был платным: в кассе следовало взять «перронный» билет. Стоил он копейки (в начале XX века – в пределах 10 копеек, а в 1950-е – 1 рубль в тогдашних деньгах), однако без него провожающие и встречающие не могли пройти к поезду. Это было наследие еще клейнмихелевских времен с их взыскательностью ко всем частным лицам, находящимся на станции.
Классическая билетная «картонка» – особый символ железнодорожного мира. Они были самого разного цвета, оттенка, узора – в основном красно-коричневые или буроватые (билеты на дальние поезда) и зеленые, с особой фактурой фона (на пригородные), а порой с некими зигзагами, оттисками, полосами и росчерками, понятными одним лишь кассирам. У проводников сумка для билетов имела кармашки строго под размер «картонки» – все на железной дороге всегда регламентировалось.
«Пассажирный» поезд
«Отправиться в путь по железной дороге» раньше звучало так – «поехать по чугунке» либо «поехать по машине» или просто «машиной». Лев Толстой в рассказе «Девочка и грибы» (о том, как девочка попала под паровоз, но осталась жива) называет поезд «машиной» на народный манер. Позднее стали говорить – «поездом», «по железке» или (полушутя) «на паровозе», «паровозом». Хотя паровозов уже давным-давно нет на линиях, это выражение осталось навсегда, как и обозначение паровоза на всякого рода логотипах с железнодорожной символикой, в частности даже на дорожных знаках на переездах. По своей выразительной силе эта машина бессмертна.
Пассажирские поезда поначалу называли «пассажирными». У Бунина в страшноватой обличительной сказочке про Емелю-дурачка читаем: «Печь сейчас же… выпросталась наружу с ним и полетела стрелой, а он развалился на ней, все равно как на пассажирном поезде на паровозе». Была даже такая обидная детская дразнилка:
«Толстый, жирный, поезд пассажирный!». Может быть, из-за этой фонетической ассоциации со словом «жирный» термин «пассажирный» и облагозвучили более легким и летящим вариантом – «пассажирский». Надо сказать, что работников пассажирской службы железнодорожники до сих пор между собой называют «пассажирниками».
Даже бегло оглянувшись на историю железнодорожных пассажирских сообщений в России, нетрудно представить себе, насколько притягательным и волнующим был прежде путь по «чугунке», особенно для людей, настроенных романтически.
История железнодорожных сообщений – это не только увлекательная инженерная и техническая эпопея, но и лирическая повесть о бесчисленном множестве событий и впечатлений, встреч и расставаний, свиданий и разлук, о мистической бесконечности пронзаемого рельсами сурового горизонта, о стремительно движущихся под стук колес пространствах, о гуле путевого ветра и голосе гудка…
Трудно назвать в обозримой истории еще что-либо подобное, что так быстро совпало бы с обиходом людей, с такой силой повлияло бы на бытие народа, на представление о времени и пространстве и при этом так легко сделалось бы привычным и насущным, сразу став традицией, овеянной легендами и песнями. Поэтому романтика и самобытность железнодорожного пути даже под влиянием технического прогресса и растущего вместе с ним комфорта передвижения не уйдут никогда – пока остаются стук колес, вокзальные проводы и бегущая за окном даль…
Алексей Вульфов
ЧТО ПОЧИТАТЬ?
ВУЛЬФОВ А.Б. Повседневная жизнь российских железных дорог. М., 2007
МОЛОЧНИКОВ Р.В., ИНДРА И.Л., БОЧЕНКОВ В.В., БЫЧКОВА Е.В. Коломенский завод. Вагоны. Рязань, 2016
xn--h1aagokeh.xn--p1ai
Символика железной дороги в стихотворении А. Блока «На железной дороге»
ч. 1Символика железной дороги в стихотворении А. Блока “На железной дороге”.
НА ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ
Марии Павловне Ивановой
Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,»
Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих —
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…
Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною…
Скользнул — и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Да что’ — давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов…
Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей — довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена – все больно.
14 июня 1910
Стихотворение «На железной дороге» включено в цикл стихов А. Блока «Родина». Тему Родины можно назвать едва ли не основной в творчестве Александра Блока. В письме к К.С. Станиславскому (декабрь 1908 г.) Блок пишет: «Этой теме я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь». Действительно, тема судьбы России, ее трагического положения волнует многих поэтов серебряного века. Цивилизация механистична и бездуховна, ее прогресс порабощает человека, что готовит ей “возмездие” со стороны стихийного начала. Блок в романтической традиции устанавливает двойную оппозицию: культура противостоит цивилизации как дух — материи; культура находится в противоборстве со стихией как космос — с хаосом.
Итогом размышлений А.Блока о судьбах своей страны стал цикл стихов «Родина», который создавался с 1907 по 1916 годы. Поэт обращается к самым различным аспектам сложной и драматической темы. Он понимает, что уходит в прошлое большой исторический период, на его глазах рушатся вековые устои жизни. Он ощущает себя свидетелем и современником большой исторической драмы.
Цикл «Родина», едва ли не вершинный цикл не только третьего тома, но и всей поэзии А. Блока. “Родина” для Блока – понятие достаточно широкое, которое включает в себя как стихотворения, напрямую связанные с проблематикой “страшного мира” («Грешить бесстыдно, непробудно…», «На железной дороге»), так и интимные стихотворения («Посещение», «Дым от костра струею сизой…»). Стихийное нарушение порядка жизни и было для Блока тем пунктом, в котором сходились линии интимной и гражданской лирики.
Стихотворение “На железной дороге” датировано 14 июня 1910 года. В нем отражена безнадежность и сожаление о настоящем России, образ девушки символически связан с образом России. Автор повествует о женщине, попавшей под колеса поезда:
Под насыпью, во рву некошеном,
Лежит и смотрит, как живая…
Центральной темой стихотворения в символическом плане является безысходное положение России, показанное через образ крестьянки. А. Блок не дает социальной характеристики девушке. Его героиня не показана как определенный тип, показаны лишь ее чувства, ее боль.
Тоска дорожная, железная ,
Свистела, сердце разрывая…
Да что давно уж сердце вынуто!
В этом стихотворении появляются также привычные образы русской женщины: платок, косы, молодость.
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Она испытала крушение надежд на возможное счастье. В основной части стихотворения поэт пишет о прошлом, но оно неразрывно связано с настоящим. Так, настоящее показано в первой и последней строфе. Остальные строки обращают читателя в прошлое. Прошлое – это молодость, надежды, ожидание лучшего.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих —
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Сквозь строки Блок вспоминает о “чинном” прошлом России, о надеждах на светлое будущее. Лучшей жизнью для него была новая, юная Россия. На нее он возлагал надежды, для нее находил самые яркие эпитеты, переплетая в своих стихотворениях образы родины и женщины.
Бесполезная юность, пустые мечты сменяются полным безмолвием. Люди в прошлом не замечали своей родины из окон поезда, и теперь эта девушка, Россия, скрыта «под насыпью». Она раздавлена, и уже не важно – “любовью, грязью иль колесами”. В этих строках поэт смешивает чувство любви с дорожной грязью, тем самым обращая внимание на весь трагизм падения.
Поезд, вагоны, идущие “привычной линией”, — это жизнь всего русского народа. Блок детализировал общество при помощи синекдохи:
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Синие, желтые, зеленые вагоны (вагоны первого, второго и третьего классов) не просто реалии поезда, а символы по-разному сложившихся человеческих судеб – одни лишь молчат, другие “поют и плачут”. Но в любом случае, как проносятся поезда, навевая тоску и грусть, так проходят и жизни людей, людей, которые не в силах поменять настоящее, или просто не осознающие всего трагизма.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…
Проносятся поезда, и если кто и посмотрит на девушку, Россию, — “скользнет по ней улыбкой нежною”, то всё равно поезд умчится вдаль, и останутся лишь “пустые мечты” на возрождение.
Топос стихотворения можно разделить на станцию, где находится девушка, и поезд.
Под насыпью, во рву некошенном,
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.
Реалистичность, типичность является определяющим свойством пейзажа. Но если девушка смотрит на яркие вагоны поездов, то пассажиры видят окружающее пространство через стекла, при этом даже кусты становятся бесцветными.
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…
Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною…
Скользнул — и поезд в даль умчало.
Алый цвет можно интерпретировать по-разному. С одной стороны, как цвет опасности, агрессии, крови, с другой – нечто яркое среди всей блеклости, возможно, надежда.
Блок, как поэт символист, для выразительности стихотворения использовал не только символы и цвета, но и звуки. Настоящее – это тишина и молчание, застывшая жизнь; прошлое – монотонное движение колес, шум леса.
Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Через всё стихотворение проходит лейтмотив движения.
шла походкой чинно
Всю обойдя платформу длинную,
Три ярких глаза набегающих
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Скользнул — и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Так много жадных взоров кинуто
Она раздавлена – все больно.
Изображая непрерывные вереницы пассажирских вагонов, Блок обращается к теме дороги, пути человека и России. Железная дорога является не просто символом трудного пути, но и безысходности, омертвления души. Тема «гибели на пути» звучит в стихотворении с первой строфы и раздвигает рамки сюжета, благодаря многозначности символов.
Из стилистических фигур, используемых поэтом, невозможно не отметить анафору:
Скользнул по ней улыбкой нежною…
Скользнул – и поезд вдаль умчало…
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто…
Аллитерация «свистящих», звенящих звуков «ж», «з», «с»:
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая.
Чередование пятистопного ямба с четырехстопным, создает монотонный ритм, который созвучен однообразному стуку колес. Такое же настроение можно увидеть и в эпитетах: «во рву некошеном», «в цветном платке», «походкой чинною», «за ближним лесом», «платформу длинную», «яркие глаза», «привычной линией», «кустами блеклыми», «Пустынные глаза вагонов».
В дальнейшем творчестве Блок все чаще обращается к судьбам простых людей, загубленных суровой реальностью. Все отчетливее проясняется разрыв между мечтой и действительностью. В последствии становится очевидным то, что гибель “старого мира” неминуема.
ч. 1
ansya.ru
Под насыпью, во рву некошенном (На железной дороге) · Блок · анализ стихотворения
На железной дороге Tr En Im
Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
№4 Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
№8 Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих —
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
№12 Посмотрит пристальней из окон…
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
№16 В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
№20 Ее, жандарма с нею рядом…
Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною…
№24 Скользнул — и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
№28 Свистела, сердце разрывая…
Да что — давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
№32 В пустынные глаза вагонов…
Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей — довольно:
Любовью, грязью иль колесами
№36 Она раздавлена — все больно.
Pod nasypyu, vo rvu nekoshennom,
Lezhit i smotrit, kak zhivaya,
V tsvetnom platke, na kosy broshennom,
Krasivaya i molodaya.
Byvalo, shla pokhodkoy chinnoyu
Na shum i svist za blizhnim lesom.
Vsyu oboydya platformu dlinnuyu,
Zhdala, volnuyas, pod navesom.
Tri yarkikh glaza nabegayushchikh —
Nezhney rumyanets, kruche lokon:
Byt mozhet, kto iz proyezzhayushchikh
Posmotrit pristalney iz okon…
Vagony shli privychnoy liniyey,
Podragivali i skripeli;
Molchali zheltye i siniye;
V zelenykh plakali i peli.
Vstavali sonnye za steklami
I obvodili rovnym vzglyadom
Platformu, sad s kustami bleklymi,
Yee, zhandarma s neyu ryadom…
Lish raz gusar, rukoy nebrezhnoyu
Oblokotyas na barkhat aly,
Skolznul po ney ulybkoy nezhnoyu…
Skolznul — i poyezd v dal umchalo.
Tak mchalas yunost bespoleznaya,
V pustykh mechtakh iznemogaya…
Toska dorozhnaya, zheleznaya
Svistela, serdtse razryvaya…
Da chto — davno uzh serdtse vynuto!
Tak mnogo otdano poklonov,
Tak mnogo zhadnykh vzorov kinuto
V pustynnye glaza vagonov…
Ne podkhodite k ney s voprosami,
Vam vse ravno, a yey — dovolno:
Lyubovyu, gryazyu il kolesami
Ona razdavlena — vse bolno.
Na zheleznoy doroge
Gjl yfcsgm/, dj hde ytrjityyjv,
Kt;bn b cvjnhbn, rfr ;bdfz,
D wdtnyjv gkfnrt, yf rjcs ,hjityyjv,
Rhfcbdfz b vjkjlfz/
,sdfkj, ikf gj[jlrjq xbyyj/
Yf iev b cdbcn pf ,kb;ybv ktcjv/
Dc/ j,jqlz gkfnajhve lkbyye/,
;lfkf, djkyezcm, gjl yfdtcjv/
Nhb zhrb[ ukfpf yf,tuf/ob[ —
Yt;ytq hevzytw, rhext kjrjy:
,snm vj;tn, rnj bp ghjtp;f/ob[
Gjcvjnhbn ghbcnfkmytq bp jrjy///
Dfujys ikb ghbdsxyjq kbybtq,
Gjlhfubdfkb b crhbgtkb;
Vjkxfkb ;tknst b cbybt;
D ptktys[ gkfrfkb b gtkb/
Dcnfdfkb cjyyst pf cntrkfvb
B j,djlbkb hjdysv dpukzljv
Gkfnajhve, cfl c recnfvb ,ktrksvb,
Tt, ;fylfhvf c yt/ hzljv///
Kbim hfp uecfh, herjq yt,ht;yj/
J,kjrjnzcm yf ,fh[fn fksq,
Crjkmpyek gj ytq eks,rjq yt;yj////
Crjkmpyek — b gjtpl d lfkm evxfkj/
Nfr vxfkfcm /yjcnm ,tcgjktpyfz,
D gecns[ vtxnf[ bpytvjufz///
Njcrf ljhj;yfz, ;tktpyfz
Cdbcntkf, cthlwt hfphsdfz///
Lf xnj — lfdyj e; cthlwt dsyenj!
Nfr vyjuj jnlfyj gjrkjyjd,
Nfr vyjuj ;flys[ dpjhjd rbyenj
D gecnsyyst ukfpf dfujyjd///
Yt gjl[jlbnt r ytq c djghjcfvb,
Dfv dct hfdyj, f tq — ljdjkmyj:
K/,jdm/, uhzpm/ bkm rjktcfvb
Jyf hfplfdktyf — dct ,jkmyj/
Yf ;tktpyjq ljhjut
Песенка для поднятия настроения 😉
Тег audio не поддерживается вашим браузером.
Анализ стихотворения
Символов | 1 075 |
Символов без пробелов | 900 |
Слов | 162 |
Уникальных слов | 129 |
Значимых слов | 53 |
Стоп-слов | 51 |
Строк | 36 |
Строф | 9 |
Водность | 67,3 % |
Классическая тошнота | 1,41 |
Академическая тошнота | 5,1 % |
Строфы
Размер: разностопный ямб
Стопа: двухсложная с ударением на 2-м слоге
Строки | Рифмы | Рифмовка |
4 строки, четверостишие | некошенном-живая-брошенном-молодая | ABAB (перекрёстная) |
4 строки, четверостишие | чинною-лесом-длинную-навесом | ABAB (перекрёстная) |
4 строки, четверостишие | набегающих-локон-проезжающих-окон | ABAB (перекрёстная) |
4 строки, четверостишие | линией-скрипели-синие-пели | ABAB (перекрёстная) |
4 строки, четверостишие | стеклами-взглядом-блеклыми-рядом | ABAB (перекрёстная) |
4 строки, четверостишие | небрежною-алый-нежною-умчало | ABAB (перекрёстная) |
4 строки, четверостишие | бесполезная-изнемогая-железная-разрывая | ABAB (перекрёстная) |
4 строки, четверостишие | вынуто-поклонов-кинуто-вагонов | ABAB (перекрёстная) |
4 строки, четверостишие | вопросами-довольно-колесами-больно | ABAB (перекрёстная) |
Семантическое ядро
Слово | Кол-во | Частота |
вагон | 2 | 1,23 % |
все | 2 | 1,23 % |
иза | 2 | 1,23 % |
много | 2 | 1,23 % |
нежный | 2 | 1,23 % |
платформа | 2 | 1,23 % |
сердце | 2 | 1,23 % |
скользнуть | 2 | 1,23 % |
Комментарии
yebanko.ru
Александр Блок — Марии Павловне Ивановой «На железной дороге».
* * *Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих —
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…
Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною,
Скользнул — и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Да что — давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов…
Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей — довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена — все больно.
14 июня 1910
===
…В собрании сочинений А.А.Блока нашла: «29 июня 1910 года, находясь у себя в Шахматове, Блок написал письмо своему самому близкому другу Евгению Иванову, где и рассказал, как он провел день 14 июня, когда было написано стихотворение «На железной дороге».
Цитирую часть письма: «Тебя часто хочу видеть. Я был в Петербурге 14 июня, провел 7 часов (от 8 до 3) (по собственной глупости, из-за денег и банков), хотел придти на службу к тебе; но махнул рукой вдруг и уныло забрался в вагон; не хватило и на это; было очень холодно и скучно, перепархивал снежок. я сидел один в спальном купе… Какая тупая боль от скуки бывает! И так постоянно — жизнь «следует» мимо, как поезд, в окнах торчат заспанные, пьяные и веселые, и скучные, — а я, зевая, смотрю вслед с «мокрой платформы». Или — так еще ждут счастья, как поезда ночью на открытой платформе, занесенной снегом. все это — замечания от праздности. «Своего дела» как-то больше нет, я стал каким-то выжатым лимоном. Крепко целую тебя и очень кланяюсь всем твоим, милый мой друг. Твой Саша.
(том 8 из с\с А.А.Блока, Госиздательство ХЛ М-Л.1963, стр.312-313)
===
Об этом стихотворении рассказывает и Вл.Орлов в биографии А.А.Блока «Гамаюн», стр.438 — все эти книги стоят у меня в книжном шкафу.
===
Художник: Мицник А.П.
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru
felisata.livejournal.com