Олицетворения в оде на день восшествия на: Помогите найти сравнения, арх.слова, олицетворения, гиперболы в «Ода на день восшествия на

Анализ «Оды на день восшествия на всероссийский престол её величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года» М. В. Ломоносова

1.Сухова Валентина Ивановна

2.Средняя школа-гимназия № 4 города Актау Мангистауской области

3.Учитель русского языка и литературы

Урок литературы в 8 классе по оде Михаила Васильевича Ломоносова.

« Ода на день восшествия на всероссийский престол её величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года». Основные темы оды (мир, деятельность Елизаветы, Петра, Россия, наука). Основные проблемы оды (проблема просвещенной монархии и проблема служения Отечеству).

Цель урока: прочитать и проанализировать оду Ломоносова, отметить значение Ломоносова в развитии русской литературы.

Результат: знают основные темы и проблемы оды Ломоносова, понимают значение Ломоносова в развитии русского языка и литературы, могут отметить основные изобразительно- выразительные средства языка оды .

Ресурсы: учебник, текст оды, тетради, раздаточный материал (цветные фотоматериалы)

Он…был первым нашим университетом.

А.С.Пушкин

Словесность наша явилась вдруг в 18 веке.

А.С.Пушкин

1.Организационный момент.

2.Актуализация темы.

Полилог. Пользуясь раздаточным материалом, расскажите о Ломоносове ( по одному- два предложению каждый). Сделайте общий вывод.

Найдите в учебнике вывод о творческом наследии Ломоносова. Сделайте записи в тетради. ( Стр.82.)

3. Словарная работа. Стр.348. Найти и выписать определение оды как жанра .

4. Найти в учебнике (стр.83) более развёрнутое определение оды. Что оно дополняет?

5. Чтение оды 1747 года.

Определите главные темы од Ломоносова ( тема родины, мира, науки и просвещения).

6.Составление композиционного плана оды.

1. Прославление «тишины» (мира, слово-образ). Прославление Елизаветы как поборницы мира, просвещения.

2. Лирическое отступление- предостережение правительству о вступлению в войну.

3. Прославление Петра как творца новой России.

4. «Наказ» Елизавете продолжать дело Петра.

5. Картины российских просторов, богатств.

6. Гимн науке.

7. Прославление тишины, Елизаветы, предостережение врагам.

Идея оды- долг перед Отечеством, служение ему превыше всего.

7.Язык оды. Найти и выписать примеры из оды.

Славянизмы, эпитеты, сравнения, олицетворения, гиперболы и др.

Эпитеты: божественные науки, чистейшего ума, плач глубокий, счастливое подданство, завистливый рок…

Метонимия : ( называется часть вместо целого) провожал в небесную дверь (дверь-часть рая) сие злату очистит жилу ( природные богатства)

Метафора : подать…ума плоды

Олицетворения: Россия ожидает видеть.

Гипербола: чрез горы, реки и моря.

Перифраза : ( замена определяющей чертой) бессмертия достойный муж ( Пётр 1)

Всевышний ( Бог)

1. Сделайте общий вывод –обобщение о значении творчества М. В. Ломоносова.

• Развитие русского литературного языка, реформа стихосложения.

• Содействие развитию классицизма, прогрессивного в то время.

• « За то терплю, что стараюсь защитить труд Петра Великого, чтобы выучились россияне, показали своё достоинство».

Чтение наизусть отрывков из оды.

РЕФЛЕКСИЯ.

Пушкин назвал Ломоносова первым нашим университетом , потому что…

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ «ОДЫ НА ДЕНЬ ВОСШЕСТВИЯ НА ВСЕРОССИЙСКИЙ ПРЕСТОЛ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ, 1747 ГОДА»

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ «ОДЫ НА ДЕНЬ ВОСШЕСТВИЯ НА ВСЕРОССИЙСКИЙ ПРЕСТОЛ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ, 1747 ГОДА»

Поэтическое творчество было для М. В. Ломо­носова областью смелых теоретических открытий и одним из проявлений его многосторонне одарен­ной натуры. Особенно ярко талант поэта проявил­ся в одах. Именно Ломоносову принадлежит ос­новная заслуга в окончательном формировании нового жанра литературы — жанра оды. Он же впервые предложил и широко использовал в сво­их произведениях десятистишную строфу с по­вторяющейся рифмовкой. Перу поэта принадле­жит большое количество од, в основном хвалеб­ных, посвященных русским правителям и Рос­сийскому государству. Но наиболее яркой, луч­ше всего отражающей своеобразие поэтического стиля Ломоносова, является его «Ода на день вос­шествия на всероссийский престол ее величества государыни императрицы Елисаветы Петровны, 1747 года». Она была написана в связи с шестой годовщиной вступления Елизаветы Петровны на престол.

Ода представляет собой вдохновенный моно­лог поэта, облеченный в стихотворную форму. Своеобразие нового поэтического жанра, кото­рым написано произведение, становится замет­ным уже с первой строфы. Автор обильно вводит в свою речь типично ораторские приемы — вос­торженные фразы, восклицания:

Царей и царств земных отрада,

Возлюбленная тишина,

Блаженство сел, градов ограда,

Коль ты полезна и красна!

Вокруг тебя цветы пестреют И класы на полях желтеют.

«Возлюбленная тишина» — эпитет, использу­ющийся поэтом во многих одах, — характеризу­ет здесь не только установление мира между на­родами, но и прекращение внутренних раздоров, пресечение наступления реакции, сплоченность всех слоев населения в их стремлении добиться процветания России. По глубокому убеждению Ломоносова, наступление этого мира и сплочен­ности зависело непосредственно от характера го­сударственного правления и, прежде всего, от личности монарха. На Елизавету Петровну в этом отношении автором возлагались особенно боль­шие надежды.

Для «Оды на день восшествия…», как и для многих других од поэта, характерно стремление выдавать желаемое за действительное, показы­вать события, которые еще не произошли, так, будто это уже свершившийся факт. Именно та­кой прием прослеживается в строках, в которых говорится о вкладе императрицы в развитие наук:

Молчите, пламенные звуки,

И колебать престаньте свет:

Здесь в мире расширять науки Изволила Елисавет.

Ломоносов не только восхваляет науки, он также призывает, указывая на пример Петра, крепить национальную мощь России, развивать промышленность, искусство, образование. Он воспевает также «вечную славу» героических предков, рисует развернутые картины величия, могущества, неисчерпаемых природных богатств страны, славит героический характер русского человека.

В своей оде автор пишет о прекращении войн с легкой руки Елизаветы, о том, что новая импе­ратрица «довольство муз усугубляет», «отвер­зая» двери к счастью.

Ломоносов намеренно восхваляет деяния мо­нархини в надежде на то, что, услышав «глас на­рода» и уже получив похвалу, государыня сдела­ет все возможное для того, чтобы претворить меч­ты русских людей в жизнь.

Новаторство поэта проявляется также в том, что, посвящая свою оду императрице, он в то же время восхваляет просторы Русской земли, ее богатство и красоту, ее величие и славу:

Там Лена чистой быстриной,

Как Нил, народы напояет И бреги наконец теряет,

Сравнившись морю шириной.

Характер патетически-взволнованной речи придают оде Ломоносова и многочисленные об­ращения к лире, к музам, к пламенным звукам, к «Невтонам» и «Платонам», которых в великом множестве может «Российская земля рождать». Важное место отводит автор и многочисленным олицетворениям, метафорам, аллегориям и ги­перболам. С помощью этих олицетворений и ме­тафор явления и отвлеченные понятия становят­ся у поэта участниками большого всеобщего тор­жества:

Тогда божественны науки Чрез горы, реки и моря В Россию простирали руки,

К сему монарху говоря…

С торжественным призывом обращается Ло­моносов и к молодому поколению, пробуждая в нем стремление посвятить себя служению науке, сменив чужеземных ученых.

При этом автор проникновенно заявляет о пользе науки для всех возрастов в самых различ­ных обстоятельствах:

Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,

В несчастной случай берегут…

По глубокому убеждению поэта, высокий слог служит единственной и важнейшей цели: пробу­дить умы и души людей — не только государ­ственных деятелей, но и простого народа, при­влечь их внимание к наиглавнейшим вопросам и проблемам современности.

Для создания такого торжественного, высоко­го слога автор широко использует славянизмы: «бряцает», «зиждитель», «паства», «лик», «зрак» и т. д. Он также вводит усеченные формы прила­гательных: «божественны науки», «небесну дщерь». Мифологические образы, необычные рифмы, восклицания, риторические вопросы, различные виды тропов — все эти приемы при­званы усилить эмоциональное воздействие на читателя.

«Ода на день восшествия…» стала ярким при­мером использования поэтом разработанной им же силлабо-тонической формы стиха, в которой, как и раньше, соблюдается равное количество слогов, но ударения расположены упорядоченно, то есть в соответствии с принятым автором раз­мером.

Введенная М. В. Ломоносовым, эта форма впоследствии станет одной из самых распростра­ненных в русской литературе, так же как и из­бранный им стихотворный размер. Большинство од поэта написано ямбом, поскольку именно его Ломоносов считал самым звучным и придающим стиху наибольшую силу и энергию.

Таким образом, художественное своеобразие «Оды на день восшествия на всероссийский пре­стол ее величества государыни императрицы Елисаветы Петровны, 1747 года» очень велико. Оно заключается в том, что, во-первых, с ее по­мощью автор превратил похвальную оду в сред­ство просветительской пропаганды достижений научной мысли и общественно-политических идей, прославил свою родину, ее природу, ее на­род, ее правителей.

Во-вторых, в своем произведении поэт мастер­ски использовал все существовавшие ранее и со­зданные вновь художественные формы языка, стихотворной речи, применил оригинальные об­разные конструкции, придавшие стихотворению совершенно новое, торжественное звучание и уси­лившие воздействие на читателя. Приведенные в оде средства и формы Ломоносов продолжал совершенствовать и широко использовать в сво­ем последующем творчестве, доведя жанр по­хвальной оды до наивысших вершин художе­ственного мастерства.

Сочинение на тему: ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ «ОДЫ НА ДЕНЬ ВОСШЕСТВИЯ НА ВСЕРОССИЙСКИЙ ПРЕСТОЛ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ, 1747 ГОДА»

5 (100%) 1 vote

На этой странице искали :

• сочинение на тему науки юношей питают
• план ода на день восшествия на всероссийский престол
• метафоры в оде на день восшествия
• метафоры в оде ломоносова на день восшествия
• ода на день восшествия на престол императрицы елизаветы петровны краткое содержание

Сохрани к себе на стену!

Анализ стихотворения «Восшествие Елизаветы. Ода» Ломоносова

Михаил Васильевич Ломоносов известен не только как выдающийся учёный, но и как талантливый писатель и поэт, внесший большой вклад в русскую литературу. Одним из известных его произведений является «Ода на день восшествия на всероссийский престол её величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года». Предлагаем краткий анализ «Ода на день восшествия на престол…» по плану, который поможет при подготовке к уроку литературы в 8 классе.

Материал подготовлен совместно с учителем высшей категории

Опыт работы учителем русского языка и литературы — 27 лет.

Краткий анализ

Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться со стихотворением Восшествие Елизаветы. Ода.

История создания – Ода написана в 1747 году.

Тема произведения – Прославление великих свершений императрицы Елизаветы Петровны.

Композиция – Произведение условно состоит из трёх частей: в первой части прославляется монарх, во второй – описываются богатства и возможности России, в третьей части вновь возносятся хвалебные слова в адрес мудрого правителя.

Жанр – Ода.

Стихотворный размер – Четырёхстопный ямб с использованием перекрёстных, парных и кольцевых рифм.

Метафоры – «подать…ума плоды».

Эпитеты – «щедрая», «земные», «великая», «глубокие», «жестокая».

Сравнения – «душа её зефира тише», «зрак прекраснее рая».

Олицетворения – «вихри, не дерзайте реветь», «Марс страшился».

Гипербола – «чрез горы, реки и моря».

Старославянизмы – «град», «дщерь», «выя», «узреть».

История создания

«Ода на день восшествия…» написана Михаилом Васильевичем в 1747 году, на шестую годовщину знаменательного события – восшествия на престол Елизаветы Петровны. В своём произведении он отметил положительные стороны правления новой императрицы, продолжившей добрые начинания Петра I.

Елизавета вплотную занялась реструктуризацией Академии наук: утвердила новый штат и новый указ, вдвое увеличила средства, необходимые на нужды академии, всячески поддерживала науку и русских учёных.

В этот же период весьма насущным был вопрос возможного вступления России в новую войну. Коалиция Австрии, Голландии и Англии предлагала российскому правительству принять участие в войне против Франции и германских государств за право получения Австрийского наследства.

В своём произведении Ломоносов не только прославляет Елизавету за её стремление вывести Россию на новый уровень в вопросе просвещения, но и предостерегает от вступления в войну, настаивая на мирной программе развития государства.

Тема

Центральная тема произведения – прославление великих дел государыни Елизаветы Петровны, которая, по мнению автора, выбрала правильный курс в управлении государством Российским.

Но вместе с тем автор мастерски вплетает в оду и более важные темы: развитие науки и образования, возможность процветания государства только в мирное время, любовь к Родине.

Главная идея произведения – долг перед своим Отечеством, служение которому является наивысшей наградой и честью для каждого человека, будь то простой труженик или монарх.

По сути, ода представляет собой послание, адресованное не только императрице, но также современникам и потомкам поэта. Он страстно мечтает о процветании и благополучии России, её духовном развитии, жизни в мирное время, без войн и лишений.

Композиция

Композиция произведения полностью соответствует основным правилам построения оды и состоит из трёх условных частей, логически связанных друг с другом.

В первой части стихотворения поэт выражает свой восторг и возносит хвалу императрице, её заслугам перед отечеством. Также прославляет прошлые достижения государства и её правителей, с особым восхищением вспоминает Петра I и его знаменитые реформы. По мнению автора, именно от него Елизавета переняла эстафету великих дел.

Во второй части поэт плавно отступает от личности правителя и фокусируется на величественном образе России с её бескрайними просторами, неисчерпаемыми природными богатствами и огромным творческим и духовным потенциалом. Укрепление и обогащение государства он видит в развитии наук, а будущее страны – в образованных, просвещенных молодых людях.

Финальная часть произведения вновь прославляет монарха за его деяния, направленные на благо отчизны.

Жанр

Произведение написано в жанре оды, который был излюбленным литературным жанром Ломоносова. Это торжественное произведение, призванное прославлять значительное лицо или важное событие, и в мастерстве написания од Михаилу Васильевичу не было равных.

Стихотворный размер произведения – четырёхстопный ямб, также излюбленный размер Ломоносова. Он пользовался им с большой искусностью, придавая произведению особую торжественность, звучность и музыкальность.

Рифмовка в данном произведении также заслуживает отдельного внимания. Для первых четырёх строк характерна перекрестная рифма, далее следуют 2 строки с парной рифмой, и завершает стихотворение кольцевая рифма.

Средства выразительности

Произведение отличается удивительным многообразием художественных средств, с помощью которых ода приобретает торжественный, высокий стиль. Среди них сравнения («душа её зефира тише», «зрак прекраснее рая»), олицетворения («вихри, не дерзайте реветь», «Марс страшился»), гиперболы («чрез горы, реки и моря»), старославянизмы («град», «дщерь», «выя», «узреть»), метафоры («подать…ума плоды»).

Особое место занимают невероятно красочные и образные эпитеты: «щедрая», «земные», «великая», «глубокие», «жестокая».

Благодаря искусному использованию выразительных средств автору удается в полной мере раскрыть свой творческий замысел.

Тест по стихотворению

Доска почёта

Чтобы попасть сюда — пройдите тест.



• Кристина Чукина

  7/7

• Галина Елтышева

  7/7

• Анна Федотова

  6/7

• Наталья Прокошина

  6/7

• инга акимова

  6/7

• Роксолана Завгородняя

  6/7

• Инга Зубкова

  7/7

• Алёна Ерасова

  6/7

• Илья Шишкин

  7/7

• Татьяна Москвина

  7/7

Рейтинг анализа

Средняя оценка: 4.6. Всего получено оценок: 180.

Темы и стиль торжественных од М.В. Ломоносова (на примере «Оды на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны 1747 года»).

Ода — лирический жанр. Она перешла в европ. лит-ру из античной поэзии. разновидности оды:
победно-патриотическая, похвальная, философская, духовная и анакреонтическая.В системе жанров ода относилась к «высоким» жанрам, в которых изображались «образцовые» герои — монархи, полководцы, которые могли служить примером для подражания. Оды в России XVIII в. заказывались правительством, и их чтение было частью праздничного церемониала, но содержание и значение похвальных од Ломоносова намного шире и важнее их официально-придворной роли. Наделенные злободневным содержанием, его оды ставили на разрешение вопросы большой общественно-государственной значимости. Ломоносов посвящал свои оды Анне Иоанновне, Иоанну Антоновичу, Елизавете Петровне, Петру III» Екатерине II, и в каждой из них он развивал свои идеи и планы, связанные с судьбами русского народа. Но адресовались эти оды не только коронованным особам, но и через их головы должны были «сердца народов привлещи».В торжественных одах Ломоносов пытается выразить мысли и чувства нации в целом, нет индивидуальных черт личности поэта. Обращаясь к царственным особам, давая уроки царям, Ломоносов выступает от имени всей России.
В творчестве Ломоносова торжественная, похвальная ода превращается в поэтический жанр, сумевший вобрать в себя всю идейную проблематику эпохи и выразить её с огромной художественной силой. 
Каждая ода Ломоносова посвящена определённой теме. Он пишет :
-о политике России
-рассуждает о вопросах войны и мира
-прославляет разум, науку, прогресс, человека 
Торжественные оды являются вершиной его поэтического творчества. Эти оды наполнены 
-метафорами, гиперболами, аллегориями, риторическими вопросами и другими тропами, создающими внутренне богатство стиха, проникнуты патриотическим пафосом, размышлениями о будущем России.Черты Ломоносовской торжественной оды:
— о том, что важно для России. Патриотический пафос

— избегает прямых восхвалений, пытается через них показать и недостатки, ошибки

— находится как бы над действительностью

— представляет события и героев обобщённо

— нет предметной конкретики, т.е. идеи

— твёрдая логика, пышно украшенная

— ораторское искусство

— гиперболизация в описании

— обилие олицетворений и сравнительных метафор. «Ода на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны, 1747 года» написана высоким штилем и прославляет дочь Петра 1. отдав должное добродетелям императрицы, ее «кроткому гласу», «доброму и прекрасному лику», стремлению расширять науки, поэт заводит речь о ее отце, которого наз. «человеком каков не слыхан был от века». П.1 – идеал просвещенного монарха, который все силы отдает своему народу и государству. В оде Л. дается образ России с ее необъятными просторами, огромными богатствами. Так возникает тема Родины и служения ей – ведущая в тв-ве Л. С этой темой тесно связана тема науки, познания природы. Она завершается гимном науке, призывом к юношам дерзать во славу Российской земли. Основное действие персонажей Ломоносовской оды заключается в том, что они поют, гласят, гремят, рекут, возглашают, держат речь, говорят, молвят, возвышают глас, звучат, славят гласно и т. д. Пространство одического текста заполнено стоящими, сидящими, скачущими верхом и простирающими руки фигурам, облик которых колеблется между представлением о человеческих формах и абстрактном понятии.

Одическая идея помещена в безграничный мир, который лишь по видимости имеет некоторые географические или пейзажные признаки, по сути же, является космосом, по которому одическая идея перемещается со свободой и скоростью мысли.

Отдалённость идеального одического мирообраза от материального быта подчёркнута мотивом пространственной высоты (горы, небеса, солнце), его метафорическим мотивом эмоционального подъёма (восторг, восхищение, веселье) и мифологическими символами поэтического вдохновения и божественности (Парнас, Олимп)

Мирообраз торжественной оды складывается из идей, связанных с понятием верховной государственной власти в высшем, идеальном и положительном смысле.

Ломоносов в своих торжественных одах далблистательный образец именно высокого литературного стиля.

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Ломоносов М. «Ода на день восшествия императрицы Елизаветы Петровны»

Жанр: ода

Читайте анализ других стихотворений Михаила Ломоносова:Наука во всем помощник человека. Нельзя жить стране не развивая науку.

Чему учит стихотворение «Ода на день восшествия»

Ода учит гордиться своей страной, ее богатством, ее талантами. Учит патриотизму и миролюбию. Учит ценить знания, науки, понимать пользу образования. Учит тому, что без науки нельзя прожить.

Отзыв на стихотворение «Ода на день восшествия»

Мне понравилось с какой любовью великий поэт писал о пользе науки. Он верил, что наша страна полна талантами не меньше, чем любая другая держава. Он верил, что наши люди могут превзойти и Ньютона, и Платона. И поэтому так радовался тому, что поддержкой отечественной науки занялась сама императрица. Ломоносов понимал, что для успешного развития страны нужно развивать науку, и время показало его правоту. Мне нравится, что Ломоносов был не только ученым, но был настоящим патриотом, горячо любящим свою Родину.

Анализ стихотворения «Ода на день восшествия»

Стихотворение написано Михаилом Ломоносовым в 1747 году.

Жанр: ода.

Тема: триумф науки

Данную оду Михаил Ломоносов написал после того, как императрица Елизавета Петровна утвердила новый устав и новый штат Академии наук. Прославленный ученый и литератор увидел в этом факте возможность возрождения отечественной науки, и с восторгом писал о грядущем великолепии и процветании.

Значительная часть оды посвящена восхвалению личных качеств Елизаветы, Ломоносов не скупится на похвалы и называет дщерь Петра великой. Его восхищение Елизаветой искреннее, а потому не кажется лестью

Также поэт описывает бескрайние просторы земли русской, ее богатство и много говорит о мире, называя его возлюбленной тишиною.

Ломоносов лучше других представлял себе опасность войны и ратовал за мирное решение всех проблем мировой политики. В оде он выступает и как гражданин, и как ученый, и как поэт.

Отсюда многообразие настроений оды, от восхищения и восторга, до надежды на светлое будущее.

Разработав теорию трех штилей, жанр оды, и в частности это произведение, поэт отнес к высокому штилю. В ней нет разговорных слов.

Стихотворный размер ямб. Рифмовка сложная.

Средства художественной выразительности в стихотворении «Ода на день восшествия»
Эпитеты: стран чужих, дни благословенны, счастливой жизни, несчастный случай, домашних трудностях, дальних странствах.
Метафоры: от недр своих, быстрых разумом, земля рождать, науки питают, отраду подают, в покое сладки.
Олицетворения: науки питают, подают, украшают, берегут.

Пословицы к стихотворению «Ода на день восшествия»

Без наук, как без рук.

Погруженный в науки не ведает скуки.

Наука в лес не ведет, а из лесу выводит.

Тот не тужит, кто с наукой дружит.

Наука и труд дивные всходы дают.

Читать краткое содержание, краткий пересказ стихотворения «Ода на день восшествия»

Отечество желает видеть своих ученых людей со всех концов страны и из-за границы. Эти люди счастливы, ведь их желание показать свои таланты поддержаны императрицей. Они могут показать, что в Российской земле могут рождаться люди, столь же талантливые, как Платон или Ньютон.

Науки дают пищу юношам, радуют старцев, берегут в трудную минуту, развлекают дома, помогают путешествовать. Науки используются повсюду. Они полезны в минуты отдыха и в минуты труда.

Рисунки и иллюстрации к стихотворению «Ода на день восшествия

Читать стихотворение «Ода на день восшествия» (Отрывок)

…О вы, которых ожидает 

Отечество от недр своих 

И видеть таковых желает, 

Каких зовет от стран чужих, 

О, ваши дни благословенны! 

Дерзайте ныне ободренны 

Раченьем вашим показать, 

Что может собственных Платонов 

И быстрых разумом Невтонов 

Российская земля рождать. 

Науки юношей питают, 

Отраду старым подают, 

В счастливой жизни украшают, 

В несчастной случай берегут; 

В домашних трудностях утеха 

И в дальних странствах не помеха. 

Науки пользуют везде, 

Среди народов и в пустыне, 

В градском шуму и наедине, 

В покое сладки и в труде…

Идеалы М. В. Ломоносова в «Оде на день восшествия на всероссийский престол Ея Величества государыни императрицы Елизаветы Петровны» ❤️

В оде Ломоносова царица Елизавета Петровна предстает возвышенным существом. Поэт возлагает на нее огромные надежды на мир и процветание России. В первую очередь Ломоносов говорит о мире, который является залогом процветания и счастья любой страны. Поэт выражает свою уверенность, что с ее вступлением на царский престол в России наступит благоденствие, способное сделать людей счастливыми.
Ломоносов восхваляет щедрость Елизаветы, выражает свою надежду на ее милости и внимание к родной стране. Ломоносов говорит о счастье всех людей. И царица Елизавета выступает залогом их спокойствия и счастья:
Когда на трон она вступила,
Как вышний подал ей венец,
Тебя в Россию возвратила,
Войне поставила конец.
Ломоносов очень сильно идеализирует царицу Елизавету Петровну. Он в своей оде рисует ее как воплощение всех добродетелей. И у читателя может сложиться впечатление, будто Ломоносов не видел в ней каких-либо недостатков. Но не стоит забывать, что поэт-классицист, которым является Ломоносов, в своем творчестве должен прославлять действительность, лишенную каких-либо пороков. Тем более хвалебная ода — это совершенно особый жанр. И ода Ломоносова построена таким образом, что он говорит о царице только хорошее.
В своей оде Ломоносов воздает похвалы Елизавете за внимание к науке, которое она проявила:
Молчите, пламенные звуки,
И колебать престаньте свет:
Здесь в мире расширять науки
Изволила Елисавет.
Говоря о величии царицы, одновременно Ломоносов вспоминает заслуги Петра перед страной. Он выражает надежду, что Елизавета продолжит дела, способные поставить Россию выше всех других государств. Ломоносов говорит о красоте и величии России, о неисчерпаемых богатствах, которыми владеет эта страна. И поэтому считает, что великая страна достойна великого правителя, коим, безусловно, является Елизавета.
В оде ясно слышится призыв к молодежи овладевать знаниями и науками. Величие страны невозможно без образованного населения.
О ваши дни благословенны!
Дерзайте ныне ободренны
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
В этих словах ясно слышится надежда Ломоносова на дальнейшее процветание своей страны. Ломоносов выражает надежду на то, что Елизавета станет достойной дочерью своего отца — великого Петра. Именно поэтому Ломоносов вспоминает заслуги Петра перед страной. Петр Первый действительно немало сделал для России: он создал морской флот, при нем был основан и построен Петербург. Петр способствовал развитию всех наук, в связи с чем среди различных слоев населения стал появляться интерес к образованию.
Ломоносов-один из величайших ученых России, именно поэтому он в своей оде столько внимания уделяет образованию. Сам язык оды удивителен. Поэт выражается витиевато, согласно литературным традициям своего времени. Современному читателю может быть трудно разобраться во всех сложностях языка оды. Но, безусловно, красота ломоносовского литературного стиля производит на читателя достойное впечатление.

Ода на день восшествия…». Прославление мира науки, просвещения в поэзии Ломоносова

Анализ оды Ломоносова «На день восшествия на Всероссийский престол ее Величества Государыни Императрицы Елизаветы Петровны, 1747 года»

   Начнем анализ текста с первой строфы:

        Царей и царств земных отрада,

        Возлюбленная тишина,

        Блаженство сел, градов ограда,

        Коль ты полезна и красна!

        Вокруг тебя цветы пестреют

        И класы на полях желтеют;

        Сокровищ полны корабли

        Дерзают в море за тобою;

        Ты сыплешь щедрою рукою

        Свое богатство по земли.

   Словно бы с высоты птичьего полета обозревает поэт села, города, колосящиеся хлебные нивы, бороздящие моря корабли. Они все овеяны и защищены «блаженной тишиной» – в России мир и покой. Ода посвящена прославлению императрицы Елизаветы Петровны, но еще до ее появления в оде успевает поэт высказать свою главную и заветную идею: процветанию страны способствует мир, не войны. Императрица, которая входит в оду в следующей строфе, оказывается по художественной логике производным от этой всеобъемлющей мирной тишины («Душа ее зефира тише»). Очень интересный ход! С одной стороны, поэт выдерживает параметры хвалебного жанра («краше Елисаветы» ничего не может быть в свете). Но с другой, – с первых строк произведения он твердо обозначил свою авторскую позицию. И далее лирический голос поэта, а не проекция на образ императрицы все отчетливее будет вести развитие повествования. Доминирующая роль лирического героя в оде – несомненное художественное достижение Ломоносова в этом традиционном классицистическом жанре.

Ломоносов стремится выдержать композиционные нормы жанра, то есть принцип построения одического стихотворения. В вводной части заявлены предмет воспевания и главная мысль произведения (правда, как мы видели, поэт поменял их местами). Это – тезис. Основная часть обосновывает, доказывает заявленный тезис о величии и могуществе воспеваемого предмета. И, наконец, заключение (или финал) дает взгляд в будущее, в дальнейшее процветание и могущество прославляемых явлений. Нормы классицизма рационалистичны, потому одна композиционная часть произведения неукоснительно и последовательно идет за предписанной другой.

Вводная часть, или, как ее еще называют, экспозиция, занимает в этой ломоносовской оде двенадцать строф. Поэт славит Елизавету на фоне строго следующих один за другим ее предшественников на троне. В царственной портретной галерее особо выделен отец нынешней правительницы Петр I. Это – кумир поэта. Читателю ясно из развернутой и высоко пафосной характеристики Петра, что именно от него переняла дочь эстафету великих дел.

С четырнадцатой строфы ода вступает в свою основную часть. Замысел расширяется, а его художественная реализация неожиданно начинает проявлять новые, нетрадиционные, черты. Лирический пафос переходит от династии правителей к величественному образу Отчизны, к ее неисчерпаемым природным богатствам, громадным духовным и творческим возможностям:

        Сия Тебе единой слава,

        Монархиня, принадлежит,

        Пространная Твоя держава,

        О, как Тебя благодарит!

        Воззри на горы превысоки,

        Воззри в поля свои широки,

        Где Волга, Днепр, где Обь течет;

        Богатство в оных потаенно

        Наукой будет откровенно,

        Что щедростью Твоей цветет.

Вот где простор воодушевлению лирического героя! Достоинства «прекрасной Елисаветы» постепенно отходят на второй план. Мысли поэта заняты теперь другим. Меняется само тематическое направление оды. И сам автор теперь – не просто одописец. Он – патриотически настроенный ученый, обращающий взоры читателей на животрепещущие для России проблемы. Развитие наук поможет освоить богатства Севера, сибирской тайги и Дальнего Востока. Русские моряки с помощью ученых- картографов открывают новые земли, прокладывая путь к «неведомым народам»:

        Там влажный флота путь белеет,

        И море тщится уступить:

        Колумб Российский через воды

        Спешит в неведомы народы

        Твои щедроты возвестить.

Сам Плутон, мифический хозяин подземных богатств, вынужден уступить разработчикам полезных ископаемых Северных и Уральских (Рифейских) гор. Вспомним кстати, что Ломоносов в совершенстве изучил горнодобывающее дело:

        И се Минерва ударяет

        В верьхи Рифейски копием.

        Сребро и злато истекает

        Во всем наследии твоем.

        Плутон в расселинах мятется,

        Что Россам в руки предается

        Драгой его металл из гор,

        Который там натура скрыла;

        От блеска дневного светила

        Он мрачный отвращает взор.

И все-таки главное, что выведет Россию в ряд мировых держав, это, по мысли поэта, новые поколения людей: образованные, просвещенные, преданные науке русские юноши:

        О вы, которых ожидает

        Отечество от недр своих,

        И видеть таковых желает,

        Каких зовет от стран чужих,

        О, ваши дни благословенны!

        Дерзайте, ныне ободренны,

        Раченьем вашим показать,

        Что может собственных Платонов

        И быстрых разумом Невтонов

        Российская земля рождать.

        Науки юношей питают,

        Отраду старым подают,

        В счастливой жизни украшают,

        В несчастный случай берегут;

        В домашних трудностях утеха

        И в дальних странствах не помеха,

        Науки пользуют везде:

        Среди народов и в пустыне,

        В градском саду и наеди´не,

        В покое сладком и в труде.

Тему решающей роли науки и просвещения в развитии страны заявил, как помним, еще Кантемир. Служил науке своим творчеством и всей своей жизнью Тредиаковский. И вот теперь Ломоносов увековечивает эту тему, ставит ее на поэтический пьедестал. Именно так, потому что две только что процитированные строфы – это кульминация оды, высший ее лирический пик, вершина эмоционального одушевления.

Но вот поэт как бы спохватывается, вспоминая, что ода посвящена официальному событию: ежегодно празднуемой дате восшествия на престол императрицы. Финальная строфа вновь непосредственно обращена к Елизавете. Эта строфа обязательная, церемониальная и потому, думается, не самая выразительная. Скучное слово «беспреткновенну» поэт с натугой рифмует с эпитетом «благословенну»:

        Тебе, о милости Источник,

        О Ангел мирных наших лет!

        Всевышний на того помощник,

        Кто гордостью своей дерзнет,

        Завидя нашему покою,

        Против тебя восстать войною;

        Тебя Зиждитель сохранит

        Во всех путях беспреткновенну

        И жизнь Твою благословенну

        С числом щедрот Твоих сравнит.

Явно не лучшая строфа! Попробуем поставить вопрос следующим образом: если жанр классицистической оды есть выражение определенных политических и государственных взглядов, то в ломоносовской оде чьи это взгляды в большей степени, императрицы или самого поэта? В ответе на этот вопрос особенно важной оказывается третья строфа. В ней Елизавета представлена миротворицей, прекратившей все войны ради спокойствия и счастья россиян:

        Когда на трон Она вступила,

        Как Вышний подал ей венец,

        Тебя в Россию возвратила,

        Войне поставила конец;

        Тебя прияв, облобызала:

        – Мне полно тех побед, – сказала, –

        Для коих крови льется ток.

        Я Россов счастьем услаждаюсь,

        Я их спокойством не меняюсь

        На целый Запад и Восток.

Но в действительности Елизавета вовсе не была миротворицей! Воинственная правительница задумывала новые и новые походы на границах Российского государства. Военные сражения тяжелым бременем ложились на семьи русских людей-тружеников. Как мало соответствовала реальная Елизавета Петровна тому идеалу правительницы страны, который воссоздан в произведении! И каким нужно было быть не просто смелым, но дерзким человеком, чтобы расхваливать императрицу за внешнюю политику, противоположную той, которую она установила в отношении военных действий! Своей одой Ломоносов говорил Елизавете Петровне, что России нужен мир и не нужны войны. Пафос и стилистика произведения миротворческие, а не призывно-агрессивные. Красивыми и великолепными по обилию выразительных средств становятся строфы, когда поэт выходит на тему мира вкупе с науками и требует, чтобы «пламенные», то есть военные, звуки умолкли:

        Молчите, пламенные звуки,

        И колебать престаньте свет:

        Здесь в мире расширять науки

        Изволила Елисавет.

        Вы, наглы вихри, не дерзайте

        Реветь, но кротко разглашайте

        Прекрасны наши имена.

        В безмолвии внимай, вселенна:

        Се хощет Лира восхищенна

        Гласить велики имена.

Особенно красочны у Ломоносова метафоры. Метафора (по-гречески metaphora´ означает перенос) – это художественный прием, соединяющий в один образ разные явления или предметы, переносящий свойства этих разных предметов друг на друга. Оттого, что явления или предметы сопоставлены внутри образа, он получает дополнительные эмоциональные и смысловые значения, границы его раздвигаются, образ становится объемным, ярким и оригинальным. Ломоносов любил метафоры именно за их способность соединять разнородные частности в цельную грандиозную картину, выводить к главной идее произведения. «Метафорой, – отмечал он в своей «Риторике» (1748), – идеи представляются много живее и великолепнее, нежели просто». Художественное мышление Ломоносова было по сути своей, как сказали бы сейчас, синтезирующим.

Вот один из примеров ломоносовской метафоры. Пятая строфа из оды «На день восшествия…»:

        Чтоб слову с оными сравняться,

        Достаток силы нашей мал;

        Но мы не можем удержаться

        От пения Твоих похвал;

        Твои щедроты ободряют

        Наш дух и к бегу устремляют,

        Как в понт пловца способный ветр

        Чрез яры волны порывает,

        Он брег с весельем оставляет;

        Летит корма меж водных недр.

Бо´льшую часть пространства этой строфы занимает сложная и витиеватая метафора. Чаще метафоры бывают в несколько слов или в одно предложение. Здесь же поражаешься масштабности метафорического образа. Чтобы его вычленить, придется хорошо вдуматься в текст. Перед нами – изысканный комплимент императрице. Поэт сетует на то, что не имеет возвышенных слов, равных достоинствам Елизаветы, и тем не менее, решается эти достоинства воспевать. Чувствует он себя при этом как неопытный пловец, отважившийся в одиночку «чрез яры волны» переплыть «понт» (то есть Черное море). Пловца направляет и поддерживает в пути «способный», то есть попутный, ветер. Подобным образом поэтический дух автора воспламеняется и направляется замечательными деяниями Елизаветы, ее «щедротами».

Пышность и великолепие поэтического слога помогают Ломоносову воссоздать мощную энергетику и красочную наглядность описываемых картин. Вот, например, в оде 1742 года удивительно яркая картина военного сражения, в центре которой персонифицированный образ Смерти. От созерцания этого образа мурашки бегут по коже:

        Там кони бурными ногами

        Взвевают к небу прах густой,

        Там Смерть меж готфскими полками

        Бежит, ярясь, из строя в строй,

        И алчну челюсть отверзает,

        И хладны руки простирает,

        Их гордый исторгая дух.

А что за чудные кони с «бурными ногами»! В обычной речи так выразиться нельзя, в поэтической – можно. Больше того, «бурные ноги» коней, взвевающие к небу густой прах, – почти космический образ. Проведенный при этом по очень тонкому поэтическому лезвию. Чуть- чуть в сторону, и все сорвется в нелепость.

Через полвека поэт-новатор, основоположник русского романтизма В.А. Жуковский, описывая особое состояние души, навеянное спускающимися в сельской тишине сумерками, напишет: «Душа полна прохладной тишиной». Он поразит современников небывало смелым сочетанием слов. «Может ли тишина быть прохладной!» – станут укорять поэта строгие критики. Но ведь первым в русской поэзии прибегал к смелым соединениям слов и понятий в своем метафорическом слоге уже Ломоносов!

Джордан Первый человек и его впечатления от Instagram идеальны

Он первый человек, заставивший меня смеяться.

Во время карантина писатель и комик Джордан Фёрстман начал делать впечатления в Instagram, и его популярность резко возросла. Это любовное письмо к нему и те впечатления [шум Закона и порядка].

Не для того, чтобы относиться к типу «я знал об этой крутой вещи до тебя», но я знал о Джордане Первоммене до тебя. Особенно, если вы впервые слышите о нем в этой статье, я определенно знал о нем и раньше.Я был фанатом его целую вечность, благодаря его выступлениям в подкастах, таких как «Las Culturistas», и его написанию в таких шоу, как «Search Party» и «The Other Two» (оба великолепны).

Он также был мозгом одного из моих самых любимых событий в прошлом году: хор геев поет о геях из фильмов на церемонии вручения премии Spirit Awards, завершив его одой Лоре Дерн.

Но это его впечатления, впервые появившиеся в апреле, когда он находился в изоляции, действительно связали аудиторию.Число его подписчиков выросло до 600 тысяч, и среди поклонников есть Крисси Тейген, которая передала прекрасное впечатление Первого человека о «публицисте бананового хлеба».

Называя их «сезонами», Первый человек теперь каждый раз публикует сразу несколько показов. Я думаю, что впечатления настолько удачны, потому что все они очень хорошо концептуализированы. Они могут быть абстрактными и глупыми или чрезвычайно конкретными. Это может быть человек, концепция или неодушевленный предмет. Но каждый раз это то, что мы сразу узнаем или переживаем, что отражается в забавном 20-секундном видео красивым мужчиной, который хорошо играет.

Например, я недавно поделился снимком из этого сезона, который представляет собой впечатление от комаров, когда кто-то говорит: «Комары любят меня», потому что я тот, кого комары ДЕЙСТВИТЕЛЬНО любят, но я также взволнован, когда меня раздирали в клочья за то, что я тот человек, который говорит тот.

Я думаю, что они особенно сильно бьют, потому что почти каждый испытывает трудности в той или иной мере, и возможность ненадолго отключиться и посмотреть что-то смешное и глупое может изменить день.

На данный момент я чувствую, что все, ради чего я живу, — это следующая партия впечатлений от Jordan Firstman

— Учетная запись Honey Dijon stan (@___courtney____) 4 сентября 2020 г.

Я так сильно хочу понаблюдать за новыми впечатлениями Джордана Фёрстмена, но я также хочу приберечь их на короткое время, чтобы пережить

💔

— хакерман без шансов (@jo_bazz) 29 июля 2020 г.

И они просто забавные. Его «впечатление натурального мужчины» просто невероятно простое, веселое в своей повторяемости и просто безупречно.

Он также делает мое любимое дело, которое может делать каждый, и предается делу: случайно фактически уничтожает свой собственный ноутбук для этого. Это того стоило (для меня).

Вы можете проверить остальные его впечатления в Instagram, но я также очень рекомендую посмотреть, когда он выйдет в эфир. Он может быть хаотичным, никогда не знаешь, что произойдет, и иногда он делает отрывок, где зачитывает секреты, которыми с ним поделились последователи.

you: jordan firstman Впечатления в инстаграмме — единственное, что меня поддерживает
меня, интеллектуал: ig-истории джордана первого человека, чтение секретов его последователей — единственное, что меня поддерживает

— джаред ричардс (@jrdjms) 31 июля 2020 г.

В эти тяжелые времена, когда в нашей жизни очень мало смеха и сплетен, он действительно выполняет работу Бога.

«Впечатлений» Джордана Фёрстмена — взгляд в будущее Голливуда

В начале пандемии коронавируса писатель и комик Джордан Фёрстман был одним из первых известных пользователей социальных сетей, которые обратили внимание на новую тенденцию в Instagram. Знаменитости, которые обычно не общались со своей аудиторией, внезапно стали «выходить в эфир» в приложении, но было ясно, что они не знали, что делать, когда прибыли туда (о чем свидетельствует количество раз, когда актеры вроде Риз Уизерспун потратит первые пять минут прямой трансляции, здороваясь со всеми, кто прокомментировал).

Первый человек — которого вы, возможно, уже знаете по его работе в качестве сценариста для Search Party (сериал, в котором он появляется на небольшую роль каждый сезон), его оду Лоре Дерн на церемонии вручения наград Independent Spirit Awards 2020 или его одобренный критериями короткометражный фильм « Зовите своего отца » — решил попытаться произвести впечатление об этом способе взаимодействия со знаменитостью в Instagram.

«Я заметил кое-что, когда это начало происходить», — сказал Первыйман W по телефону.«[Instagram] Жизнь такая странная. Кому-то это удается, например Зиве и Сидни Вашингтон. Есть люди, которые используют этот формат новым и захватывающим образом. Но в противном случае я бы предпочел, чтобы у знаменитости взяли интервью, а затем талантливый журналист выразил [разговор] более приятными словами. Когда вы заходите в Instagram Live, это такое: «Вы больше не делаете нас такими, как вы! Пусть журналисты сделают ваши слова красивыми! »

С апреля Firstman загрузил по крайней мере 14« сезонов »из своей серии« Впечатления », которые включают точные имитации неодушевленных предметов, абстрактных концепций и персонажей.Некоторые основные моменты включают его впечатление от публициста бананового хлеба, его впечатление от режиссера-документалиста в 2020 году « невероятно спал», его впечатление от управляемой медитации поколения Z и, совсем недавно, впечатление кодера, который отвечает за симуляция, в которой мы живем, также известная как 2020 — спектакль, который требовал приверженности новому уровню, настолько, что он случайно сломал свой ноутбук, пролив кофе на клавиатуру. (Сейчас он хочет купить новый компьютер и скрещивает пальцы, что один из сценариев функций, которые он написал на старом до того, как он сломался, был благополучно загружен в облако.) «Я был действительно и глубоко один в течение первых двух месяцев [карантина]. У меня ничего не было, поэтому эти вещи помогли мне почувствовать связь», — сказал Первыйман. «Создавая персонажей в« Впечатлениях »или создавая точки зрения на неодушевленные предметы, я чувствовал себя частью чего-то».

Когда Первый человек сам решил выйти в прямом эфире в Instagram в качестве дополнения к своему первому впечатлению, он делал это для нескольких тысяч подписчиков, многие из которых уже были знакомы с его особой маркой самосознательного, восхитительно хаотичный, возбужденный вдохновитель.Внезапно он заметил знакомое имя, скрывающееся в комментариях, — скандальный стендап-комик Лиза Лампанелли. «Я подумал:« Лиза, черт возьми, Лампанелли в разделе комментариев? Сука, ты попадаешь в Live! », И я попросил ее присоединиться. Я и Лиза, черт возьми, Лампанелли были живы 30 минут », — сказал он. «Это был момент, когда я подумал, что Интернет прекрасен. В каком другом мире может случиться что-то подобное? Иногда это пытки и ад, а иногда приходится выступать с Лизой Лампанелли вживую.И это то, что я хочу, чтобы дети знали ».

Автопортрет, сделанный Джорданом Ферстманом для журнала W.

За последние несколько месяцев такие знаменитости, как Ариана Гранде, Крисси Тейген и Дженнифер Энистон, стали любить, комментировать и делиться впечатлениями от Первого человека со своими подписчиками. Но он полон решимости не допустить, чтобы эта огромная аудитория знаменитостей повлияла на то, как он выступает в сети, будь то потенциально оскорбление голливудской актрисы своим «впечатлением от актрисы, пытающейся оправдать свою роль в детском анимационном фильме» или своими «Секретами». в котором он открывает свои личные сообщения подписчикам, желающим поделиться своими самыми глубокими и темными секретами, которые он позже анонимно публикует с дополнительными комментариями в своей истории в Instagram.

«Я помню, когда я делал серию секретов, и было несколько действительно грязных секретов, и я злился на камеру во время секретов. И Дженнифер Энистон смотрела это. И это нормально, — засмеялся он. «На моей странице все равны. Если они не хотят видеть то, что я делаю, или они не хотят видеть определенную часть моей личности, это их выбор ».

Люди — не единственные объекты наблюдательного взора комика. Первого человека поместили на карантин в своем доме в Лос-Анджелесе, и ему больше нечего делать, кроме как смотреть на предметы вокруг дома, оценивать, какой была бы их точка зрения, если бы она была у них, и оживлять их своими впечатлениями.«Люди и мир многогранны и содержат так много реальностей», — продолжил он. «По этой причине мне нравится жить в неодушевленных предметах. [Я] только начинаю смотреть на все как на часть всего этого. Если вы смотрите на комнатное растение и ощущаете его опыт, или смотрите на вилку и ощущаете его опыт, для меня это дает мне ощущение — это звучит так в стиле Нью Эйдж — связности «.

На этом этапе карантина из-за отсутствия человеческого взаимодействия и физического прикосновения большинство людей остались одни, только с собой и своими самыми похотливыми желаниями.«Я думаю, что многие геи впервые в своей взрослой жизни отказались от секса в течение месяца или двух. Этого просто не бывает, когда ты гей. Я не прожил и месяца без секса с 17 лет. Это был действительно мой первый раз в жизни », — сказал он. «Первые две недели я думал, что сойду с ума. Тогда я подумал: «О, я действительно могу это сделать, я учусь и больше понимаю, чего хочу и чего ищу в своей сексуальности».

Оставаться дома во время пандемии и придерживаться принципов социального дистанцирования оказалось больше, чем период созревания для творческого самовыражения Первого человека — на этот раз в карантине, и исполнение «Впечатлений и секретов» открыло больше возможностей для его пути к духовному просветлению. , слишком.«Я тот человек, который хочет попробовать все, что потенциально может дать мне просветление, которого я искал всю свою жизнь», — объяснил он. «Полтора года назад я сказал:« Я хочу попробовать воздержание », потому что я не пробовал этого раньше. Я перепробовала все наркотики, воздержание — это единственное, чего я не пробовал ».

Первому человеку приходилось направлять энергию, не тратимую на секс, на что-то творческое. «Я думаю, что вы можете связать впечатления и то, что произошло в Интернете, с этим, потому что у меня была вся эта энергия.У меня есть вся эта сексуальная и творческая энергия, и ее некуда девать, и они просто вошли в мой телефон, просмотрели эти видео и вышли », — засмеялся он. «Я думаю, особенно с« Блюдами », например, вы можете почувствовать, что у меня не было секса в течение месяца в этом впечатлении. И я думаю, что именно поэтому это впечатление произвело особый отклик у людей, потому что они были похожи: «Боже мой, это… почему блюда вызывают у меня возбуждение прямо сейчас?» Это потому, что я был возбужден », — сказал он.

Между впечатлениями, секретами и случайными ловушками жажды Первый человек ясно дал понять, что он не только осознает свою собственную позицию, но и не будет судить вас за вашу.«Так много Секретов сексуального характера, и жить с сексуальным стыдом — не мое дело. Я просто не верю в это », — сказал он. «Для меня большая честь, что люди понимают, что я не осуждаю их, что они могут говорить мне все, что угодно».

Но, как и любая капля известности, этот конкретный шквал внимания, который Первый человек привлек к своему контенту в Instagram, действительно имеет загвоздку. «В это очень темное время я был связан с чем-то, чувствуя по-настоящему позитивное и глубоко понимая позитив, чего у меня не было раньше», — сказал Фёрстман.«Но это не длится вечно; счастье не длится вечно. На прошлой неделе у меня была действительно плохая неделя, и я чувствовал себя подавленным, что мне позволено чувствовать. Но теперь у меня есть 400 000 человек, которые ждут, что я принесу им радость. Могу ли я сказать им: «Я сегодня чертовски подавлен, я не люблю себя сегодня?» Это то, в чем я разбираюсь ».

Контент Firstman стал краеугольным камнем того, что составляет «культуру карантина», но успех Impressions окупается, позволяя ему продолжить работу в более широком масштабе после окончания пандемии.Благодаря этим выступлениям в Instagram он привлек внимание голливудских руководителей и надеется запустить больше проектов. «Я так долго пытался делать свою собственную работу, но у меня не получалось по разным причинам», — сказал он. «У голливудской системы есть свои проблемы, и она определенно боится сложных геев. Я продолжаю бороться с этим. Теперь я думаю, что если руководитель зайдет в мой Instagram, он увидит там комментарии людей, которые хотят видеть сложных людей и сложных геев.Я думаю, что все это соединяется таким образом, что я надеюсь, что не только мой голос, но и другие интересные, сложные и разнообразные голоса начнут быть услышанными ».

«Так много моих друзей взорвали Интернет, потому что сейчас меньше телевидения и меньше материала для просмотра», — добавил он. «Мы доказываем, что и — это то, что люди хотят смотреть. Мы здесь, мы были здесь, и я надеюсь, что в следующей итерации Голливуда они наконец начнут понимать силу молодости, а не будут , так что бояться ее.Системам в Голливуде действительно трудно не демонтировать проекты! Это так укоренилось. Но я надеюсь ».

Первый человек, который дерзко называет одну из своих личностей «голливудской задницей», остается приверженцем Западного побережья в надежде произвести революцию в системе Голливуда, по одному проекту за раз. «Я действительно чувствую, что должен быть здесь, и я должен бороться, чтобы делать то, что я хочу делать. Мне странно говорить об этом, потому что у меня еще нет шоу, я еще не сделал этого », — сказал он.«Но что я надеюсь сделать, когда у меня будет или , то есть мы много слышим об открытии дверей для разных людей, и я хочу помочь открыть двери для различных способов мышления у этих разных людей. Я хочу, чтобы все истории рассказывались так, как предполагается, а не так, как люди думают, что они будут восприняты. Это то, что я пытаюсь донести.

Связано: Как учетная запись Meme @PatiasFantasyWorld стала центральным голосом в движении против расизма

Полиция Коччи предупреждает о лицах, выдававших себя в социальных сетях | Kochi News

KOCHI: Городская полиция Кочи выпустила рекомендацию, призывающую жителей опасаться «мошенничества с выдачей себя за другое лицо в социальных сетях», при котором киберпреступники создают поддельные учетные записи на сайтах социальных сетей, используя фотографии профиля и данные реального аккаунта человека.Затем мошенники подружились с друзьями этого человека в социальных сетях через этот фальшивый профиль, а затем потребуют у них деньги, сообщила полиция. Комиссар городской полиции
объяснил тактику этих киберпреступников в подробном сообщении, сделанном через их страницы в социальных сетях.
Полиция сообщила, что мошенники сообщат людям из списка друзей человека, чей фальшивый профиль был создан, с просьбой перевести им деньги, ссылаясь на неотложную медицинскую или другую личную ситуацию.
«Они будут утверждать, что не могут говорить по телефону, и просят жертв отправить деньги через UPI или другими способами на какой-либо UPI ID или банковский счет. Реквизиты счета будут отличаться от данных вашего друга, но киберпреступники заявят, что человек ждет в банкомате, и скоро отправят сумму », — сказали в полиции.
«Даже после получения суммы киберпреступники могут попытаться получить от жертвы больше денег, пока ситуация не станет подозрительной. Мошенники также могут отправлять сообщения из таких приложений, как WhatsApp, Telegram и Signal, выдавая себя за ваших друзей », — сказали в полиции.
Полиция призвала жителей быть осторожными, поскольку мошенники также могут создавать поддельные аккаунты известных людей или уважаемых в обществе людей. Раньше создавались поддельные профили даже старших офицеров полиции.
Полиция также предложила ряд мер предосторожности. «Никогда не переводите деньги без проверки получателя. Всегда подтверждайте по телефону или другим способом, что запрос от человека действителен. Перед тем, как принять запрос на добавление в друзья, всегда проверяйте дату создания учетной записи, поскольку большинство фальшивых учетных записей будут созданы непосредственно перед мошенничеством », — сказали в полиции.
Городская полиция также предложила жителям всегда блокировать профили в социальных сетях с помощью настроек конфиденциальности, чтобы предотвратить выдачу учетных записей за другое лицо.
«Если вы видите фальшивую учетную запись кого-то, кого вы знаете, немедленно уведомите этого человека и сообщите о профиле в платформу социальных сетей. Если вы стали жертвой такого мошенничества, подавайте жалобу », — говорится в сообщении городской полиции, опубликованном в Интернете.

РАЗ ВЛИЯНИЕ: EFI заказывает расследование мошенничества с выдачей себя за другое лицо | Другие спортивные новости

Создает комиссию для проверки того, как индийцы представляли Непал в отборочных матчах чемпионата мира
НЬЮ-ДЕЛИ: Через неделю после того, как TOI эксклюзивно сообщила в своем выпуске от 25 марта 2021 года, четыре всадника индийской национальности представляли Непал на квалификационном мероприятии Кубка мира по привязке палаток в г. В прошлом месяце в Большом Нойде Федерация конного спорта Индии (EFI) наконец-то обратила внимание на эту аферу на заседании своего Исполнительного комитета здесь.
EFI создала комиссию из пяти человек, чтобы провести расследование всего инцидента, что можно охарактеризовать как спасительный шаг. В состав группы входят полковник Сатья Соланки, полковник Дж.С. Маан, полковник Ракеш Наир, Кевич Сеталвад и Нареш Теглан.

Комитету было поручено представить отчет к 15 апреля. Согласно протоколу собрания, комитет в первую очередь рассмотрит четыре основных аспекта:
a) Проверялась ли национальность непальских гонщиков? Если нет, то кто за это отвечает?
b) Проверка подлинности сообщений, полученных EFI от участвующих стран, включая участвующих спортсменов.
c) Расследовать и идентифицировать человека / лиц, ответственных за привлечение индийских гонщиков к участию от имени Непала.
d) Были ли соблюдены надлежащие процедуры для получения необходимых разрешений безопасности участвующих игроков в министерствах по делам молодежи и спорта, иностранных дел и внутренних дел?

EFI также подаст Первый информационный отчет (FIR), и д-ру Санджаю Гупте было поручено сделать это от имени федерации.
Заседание Исполнительного комитета, на котором присутствовало немного, председательствовал лейтенант А.Генерал П.Р. Венкатеш, один из двух вице-президентов EFI. На собрании присутствовали: полковник Джайвер Сингх, генеральный секретарь, подполковник М.М. Рахман, совместный секретарь, полковник П.П. Сингх, полковник СС Ахлават, Хариш Хокхар, вице-президент (финансы), полковник Викас Такур, Д-р Санджай Гупта, подполковник Д.П. Нанда и д-р С.Ю. Кураиши, назначенный судом наблюдатель.
Неоднократные звонки TOI генеральному секретарю полковнику Джайверу Сингху, чтобы узнать его реакцию, остались без ответа.
Сообщая подробности, главный источник в EFI сообщил TOI: «Изначально мы узнали, что Бахрейн, Беларусь, Пакистан, Катар, США, Россия и Судан собираются принять участие в турнире.И Индия была там как принимающая страна. Но через несколько дней, очевидно, Бахрейн, Катар, Россия и Судан вышли из игры. Комитету следует выяснить, проявили ли все эти команды желание участвовать. Вся документация должна быть предоставлена ​​Международной федерацией привязки палаток, EFI и соответствующими федерациями этих стран.
«Кроме того, следует проверить роль Equiwings, поскольку она была партнером-организатором отборочного турнира чемпионата мира EFI. Какое бы расследование ни произошло, и его результаты — все должно стать достоянием общественности.«

Выдача себя за Эмили | Поэзия

Тюрьмы — заброшенное место в лучшие времена. Но исправительное учреждение штата Юта — особенно мрачное и уединенное место. Расположенное на серой, продуваемой ветрами равнине в 20 милях к югу от Солт-Лейк-Сити. В тени гор Окхирра его приземистые бетонные здания 50-х годов выглядят как что-то из ГУЛАГа. «Это крыло максимальной безопасности, — сказал Шеннон Флинн, указывая на низкое серое здание под нами. начало.Но сейчас он находится в режиме минимальной безопасности. «Мы ехали через пустыню из Лас-Вегаса. Вдали закатное солнце окрашивало горы в синяк, пурпурно-синий». Однажды он сказал мне, что он занимает довольно высокое место в тюрьме. иерархия, — продолжил Флинн. — Очевидно, насильники и растлители малолетних находятся в самом конце списка. Но уровень убийств высок ».

Человек, которого он описывал, не был обычным убийцей. Поэзия и литература были соучастниками его преступлений; пергамент и тушь — инструменты его ремесла.Его зовут Марк Хофманн, и до тех пор, пока он не попал в тюрьму, он был величайшим литературным фальсификатором Америки: человеком, который сочетал в себе навязчивые исторические исследования, исключительное мастерство и безошибочный инстинкт к тому, чего хотели его клиенты. Два года назад одна из этих подделок, мастерски исполненная поэма всеми любимой американской поэтессы Эмили Дикинсон, умершей в 1886 году, оказалась на аукционе Sotheby’s в Нью-Йорке, где она была продана за 21000 долларов библиотеке Джонса в районе Дикинсон родной город, Амхерст, Массачусетс.

«Я подумал: это просто невероятно», — говорит Дэниел Ломбардо, бывший хранитель специальных коллекций библиотеки Джонса, вспоминая момент, когда он впервые увидел стихотворение в каталоге Sotheby’s на аукционе прекрасных книг и рукописей в июне 1997 года. «Целое стихотворение, а не отрывок из стихотворения. Насколько я помню, прошли десятилетия с тех пор, как стихотворение появилось таким образом».

Фактически, это было первое новое стихотворение Дикинсона, которое было обнаружено с 1955 года, когда Томас Джонсон опубликовал свое трехтомное вариорное издание, зафиксировав канон Дикинсона на 1775 стихотворениях.Это было похоже на поиск нового сонета Шекспира или рисунка Тернера. Это была сенсация. Дикинсон родом из пуританской Новой Англии, живя в разные годы — феминистская икона, которая пела от души джазовым, своеобразным голосом, который перекликается с современными вкусами. По мнению известного критика Гарольда Блума, вместе с Уолтом Уитменом она является величайшим поэтом Америки.

Стихотворение было написано карандашом на листе бумаги с синей линовкой размером 8 на 5 дюймов и подписано «Эмили». В верхнем левом углу был тисненый знак различия, а в правом верхнем углу пустой страницы, прикрепленной к стихотворению, красными чернилами кто-то написал неизвестным почерком слова «Тетя Эмили».Он гласил:

Что Бог не может понять

Все согласны

Мы не знаем

Его мотивы и

Понимать его

Деяния —

Тогда почему я должен

Искать утешения в

не могу

знать?

Лучше играть

Зимним солнцем

Чем бояться

Снег

Для жителей Амхерста приобретение стихотворения было удачным ходом. Эмили Дикинсон не только самая известная дочь этого маленького университетского городка, но и, как Вордсворты для Грасмера, второстепенная индустрия.В кафе продают пряники, приготовленные по ее оригинальному рецепту. Ученые заполняют городские гостиницы типа «постель и завтрак». Каждый год тысячи поклонников Дикинсона из Японии и Чили совершают паломничество в увитый плющом дом на Мейн-стрит, где жил этот знаменитый поэт-затворник.

В рамках подготовки к выставке, посвященной истории поэмы, Ломбардо позвонил Марше Малиновски, эксперту отдела книг и рукописей в Нью-Йорке, одному из двух сотрудников Sotheby’s, которые занимались продажей.Торговля историческими документами и рукописями столь же секретна, как и масонский орден. Многие коллекционеры — например, Билл Гейтс, установивший мировой рекорд два года назад, заплатив 35 миллионов долларов за записную книжку Леонардо да Винчи, — чрезвычайно богаты и не хотят, чтобы их личности или их интересы в коллекционировании были известны. «Дилеры не сообщают о происхождении, а аукционные дома также не хотят раскрывать свои источники», — говорит Дженнифер Ларсон, эксперт по подделкам Хофманна. «Это похоже на частный клуб.«

Ломбардо знал это не хуже других, но он надеялся, что, поскольку стихотворение было куплено государственным учреждением, Малиновский, возможно, захочет раскрыть кое-что из истории стихотворения. Ему было особенно любопытно, кто подписал слова». Тетя Эмили «. Это была своего рода красноречивая человеческая деталь, которая может вдохнуть искру жизни в выцветший пергамент. Малиновский сказал, что она будет рада попросить у отправителя разрешения отказаться от стандартного соглашения Sotheby’s о конфиденциальности и раскрыть его или ее личность.Но через неделю она перезвонила и сказала, что отправитель стихотворения, к сожалению, не согласился. Все, что она могла сказать, это то, что стихотворение пришло от коллекционера, который купил его у дилера на Среднем Западе. Кто умер.

Несколько дней спустя Ломбардо позвонил человек по имени Брент Эшворт из Прово, штат Юта. Эшворт — адвокат, бизнесмен и видный член мормонского общества. Он также был пожизненным коллекционером исторических документов и страстным поклонником Эмили Дикинсон.То, что он сказал, заставило Ломбардо содрогнуться. В начале 80-х, сказал Эшворт, торговец историческими документами по имени Марк Хофманн предложил продать ему неопубликованную рукопись Дикинсона за 10 000 долларов.

«Я обычно приходил [в дом Хофманна] по средам, по дороге в юридическую фирму, которая занимается нашими биржевыми операциями», — вспоминает Эшворт. «У него обычно был небольшой чемодан или папка, из которых он вынимал вещи… что-то пикантное, что он хотел мне предложить. И в один из тех дней он вытащил эту Эмили Дикинсон.«Эшворт полагал, что это было то же стихотворение, которое Ломбардо только что купил на Манхэттене.

Марк Хофманн родился в Солт-Лейк-Сити в 1951 году в семье набожных мормонов. В детстве он был книжным, самосозерцательным, толстым. Его родители надеялись, что их сын посвятит свою жизнь Богу. И какое-то время казалось, что так и будет. Хофманн работал миссионером за границей (в Лестере). Он пел в хоре Табернакля. его родители и мормонское сообщество, Хофманн уже начал вести двойную жизнь.С 14 лет он подделывал и продавал редкие мормонские монеты. По возвращении из Англии он поступил в университет в Солт-Лейк-Сити, чтобы изучать биологию и зоологию. Страдания его матери по поводу многоженства отца заставили его усомниться в вере мормонов. Вместо мировоззрения, основанного на Евангелиях, Хофманн принял мрачный, нигилистический вид дарвинизма. Его любимыми телепрограммами были документальные фильмы о природе, показывающие, как хищные животные преследуют и убивают свою добычу. За семестр до окончания университета он бросил университет, чтобы стать продавцом раритетов.И штатный фальсификатор.

Подделка монет дала ему два урока: вещи не имеют внутренней ценности и что люди будут верить в то, во что хотят верить. Церковь Святых последних дней стала идеальной жертвой. С момента своего основания, в 1863 году, это религия, ищущая аутентификации. Документы на сотни тысяч долларов, которые Хофманн продал церкви, были документами высочайшего уровня, способствующими укреплению веры. Среди них был самый ранний известный мормонский артефакт — письмо от матери основателя церкви Джозефа Смита — и последний: письмо, написанное Смитом из тюрьмы незадолго до его убийства.

Настоящее намерение Хофманна состояло в том, чтобы разрушить веру, которую он презирал. Подобно вирусу, внедренному в компьютер, он начал подпитывать Церковь Святых последних дней документами, которые ставили под сомнение некоторые фундаментальные принципы веры. Его самая известная подделка стала известна как «Письмо белой саламандры». В нем Хофманн изобразил пророка мормонской церкви, Джозефа Смита, как добытчика золота, который баловался черной магией. Вместо ангельского вдохновения он изобрел дьявольскую говорящую ящерицу.Церковь мормонов купила этот документ за 250 000 долларов и заперла его, чтобы никто не увидел.

К тому времени Хофманн начал производить серию блестяще выполненных литературных подделок. Это почти всегда были американские иконы, харизматические исторические фигуры, затронувшие глубокие струны национального сознания, такие как Натан Хейл, молодой патриот, казненный британцами в войне за независимость, Авраам Линкольн, Марк Твен, Дэниел Бун. Любимая уловка Хофманна заключалась в том, чтобы использовать пробелы в исторических записях, создав документ, который, как известно, существовал, но исчез.

Хофманн был блестящим фальсификатором и блестящим лицемером. Он был счастливым семейным человеком, который потратил сотни тысяч долларов на сбор одной из лучших коллекций редких детских книг в своей стране в качестве вотчины для своих четверых детей. Он был обаятельным, представительным и знающим; безжалостный, циничный и аморальный.

По иронии судьбы, слабостью Хофмана была его страсть к (подлинным) антикварным книгам. Чем больше он зарабатывал на подделках, тем больше тратил на драгоценные книги: 6300 долларов за первое издание «Властелина колец», 1500 долларов за первое издание «Портного из Глостера», подписанное Беатрикс Поттер.Тем временем он путешествовал по Америке, питаясь от свиней.

К октябрю 1985 года у него был долг более миллиона долларов. Чтобы держать своих кредиторов в страхе, он стал прибегать к все большим хитростям макиавеллиев. Он предложил инвесторам в Солт-Лейк-Сити долевое владение документами, которые планировал подделать, а затем положил деньги в карман. И когда бизнесмен из Солт-Лейк-Сити по имени Стив Кристенсен с подозрением отнесся к ряду документов мормонов, которые он собирался купить, Хофманн, фальсификатор, мутировал в Хофманна, психопата.

Кристенсен был найден плачущим, как ребенок, в коридоре возле своего офиса в центре Солт-Лейк-Сити. Самодельная бомба, которую Хофманн оставил ему в коричневом бумажном пакете, была изготовлена ​​так же тщательно, как и его подделки. Вокруг оцинкованной трубы Хофманн уложил сотни 1-дюймовых стальных гвоздей, предназначенных не только для того, чтобы убить, но и чтобы искалечить. Один из них прошел прямо через глаз Кристенсена в его мозг. Он умер.

Позже в тот же день еще одна бомба потрясла столицу мормонов.Он предназначался для человека по имени Гэри Шитс. Листы не имели никакого отношения к миру исторических документов, но вместе с Кристенсеном он участвовал в неудачной ссудно-сберегательной схеме, которая привела к банкротству нескольких жителей штата Ютахан. Бомба была самой сложной и дьявольской уловкой Хофманна до сих пор: приманка, предназначенная для того, чтобы заставить полицию думать, что эти два убийства были убийствами из мести недовольных инвесторов. Но вместо того, чтобы убить Шитса, бомба убила его жену.

Через несколько часов третья бомба взорвалась в задней части спортивного автомобиля Хофманна, припаркованного недалеко от Мормонской Скинии.Хофманн был найден истекающим кровью на тротуаре. В одном колене была зияющая дыра, а на голове — рана. По улице были разбросаны обрывки как поддельных, так и подлинных исторических документов. Среди них был кусок египетского папируса. В 1986 году Хофманн был приговорен к пожизненному заключению за два убийства.

Полиция Солт-Лейк-Сити считает, что третья бомба предназначалась Бренту Эшворту. С 1981 по 1985 год Эшворт купил у Хофманна документов на сумму почти 500 000 долларов и обменял на подделки свою коллекцию подлинных документов на сумму еще 300 000 долларов.«Поскольку меня сжег фальсификатор, — сказал он мне, — я чувствую, что если аукционные дома сами не выступят против этих фальсификаторов, то само поле не будет стоить нам, коллекционерам, два цента. которые вкладывают много времени и денег ». Когда он увидел стихотворение Дикинсона в каталоге Sotheby’s за июнь 1997 года, Эшворт позвонил Селби Кифферу, другому руководителю Sotheby’s, который занимался продажей, и человеку, с которым Эшворт имел обширные отношения в качестве коллекционера. «Одна из вещей, которые я сказал ему [Кифферу], было то, что я понимаю, что нет тестов для карандаша.. . но вот эту штуку мне показал Хофманн. . . «Это подделка», — вспоминает Эшворт. «Это то, что я ему сказал».

Киффер на Sotheby’s зовет себя специальным агентом Киффером, потому что он всегда так рьяно сообщал ФБР о краденных книгах, но не проявлял особого интереса к этому. Рассказ Эшворта. «Он сказал, что это не означает, что это обязательно была подделка», — говорит Эшворт. Киффер также настаивал на том, чтобы проверить стихотворение. Когда Эшворт спросил, кем, Киффер упомянул профессора Йельского университета Ральфа Франклина .

По иронии судьбы, информация Эшворта только еще больше убедила Даниэля Ломбардо в том, что рукопись Дикинсона «верна». Конечно, рассуждал он, если Эшворт рассказал Кифферу о возможной связи с Хофманном, Sotheby’s, должно быть, удвоил свои усилия по аутентификации стихотворения. Но он должен был убедиться. Поэтому он связался с Франклин, директором престижной библиотеки Бейнеке Йельского университета и ведущим мировым экспертом по «брошюрам» Дикинсона — импровизированным книгам, которые она создавала, копируя свои стихи на сложенные листы бумаги и связывая их вместе.

Используя тестер для белья — маленькое карманное увеличительное стекло, используемое торговцами текстилем для оценки ткани — Франклин изучил стихотворение «Серафим за серафимом». Он измерил бумагу. Он изучил метку босса. Все выглядело правильно. Дикинсон, например, использовала бумагу, на которой было написано стихотворение, — бумагу Конгресса, которая производилась в Бостоне, — всего дважды в своей жизни. Одним из таких случаев был 1871 год, когда якобы было написано стихотворение. Размер бумаги был как раз подходящим.Даже складки на бумаге соответствовали тому, как Дикинсон складывала свои стихи перед тем, как положить их в конверт. Но что убедило Франклина больше всего на свете, так это почерк — почерк Дикинсон был органичным, живым существом, которое радикально изменилось в течение ее жизни. В 1871 году ее почерк буквально рассыпался. «В конце концов, она напечатала почти каждое письмо», — объяснил Франклин, когда мы сидели в его офисе в библиотеке Бейнеке. «На этом этапе лигатуры гласных и следующих за ними согласных Дикинсона ломаются.Такие вещи, как «-an», «-em» или «-en». И у вас есть обе версии. У вас есть слово «не может» с привязкой «-an». И у вас есть «не могу» с открытым «-ан». Его речь стала более быстрой. «Посмотрите на это последнее« d »!» — сказал он, указывая на слово «понять». «Вверху есть переворот. Она не делает их каждый раз одинаковыми. Он может полежать еще немного или стать более вертикальным. Но это прямо на нее похоже. Это «д» Дикинсона! »

Биографические свидетельства также были убедительными.В начале 1870-х годов Дикинсон было за 40, и, хотя ее самый плодотворный период закончился, она все еще писала около четырех стихотворений в месяц. Некоторые из них были такими же игривыми импровизированными стихами, как этот. «Тот факт, что стихотворение было приписано« Тете Эмили », — объясняет Ломбардо, — наводит на мысль, что оно было написано для ребенка — скорее всего, для Неда Дикинсона, племянника поэта, который жил по соседству с ней. В 1871 году он было бы 10. » С 1864 года Дикинсон также стал чаще пользоваться карандашом.«Мы с Ральфом согласились, что если бы это была подделка, это было бы ошеломляющим», — вспоминает Ломбардо.

Но Хофманн не был обычным фальсификатором. Чтобы создать свою самую амбициозную литературную подделку, Клятву свободного человека — присягу на верность, которую первые американцы принесли колонии Массачусетского залива, о которой было известно с тех пор, как она была записана в Книге Псалмов залива 1640 года, но которая Так и не нашли — Хофманн создал цинковую печатную форму и потратил дни на шлифовку некоторых букв, чтобы шрифт выглядел по-настоящему неровным.Он создал чернила по рецепту 17-го века, используя льняное масло, пчелиный воск и дубильную кислоту, полученные путем кипячения кожаного переплета книги того же периода. Чернила прошли испытание на датирование углеродом-14. А Библиотека Конгресса, проведя собственные исчерпывающие испытания, чуть не купила этот документ за 1,5 миллиона долларов.

Неужели «Непонятный Бог» — еще один из его шедевров? Мысль о том, что он мог купить подделку у двойного убийцы, потрясла Ломбардо до глубины души. «Я никогда не мог себе представить, что, когда я начал работать здесь библиотекарем, я мог бы заняться чем-то вроде этого», — говорит он.«Это просто невероятно».

Ральф Франклин, как он обнаружил, впервые натолкнулся на это стихотворение в 1994 году, когда он получил факс от женщины из Лас-Вегаса по имени Тэмми Карс, которая работала архивариусом в компании, занимающейся историческими документами, «Галерея истории». Карс приложила копию стихотворения и предоставила информацию о бумаге и датировке — она ​​сказала Франклин, например, что предыдущие владельцы датировали стихотворение 1871 или 1872 годом. Она также задала свои вопросы. Стихотворение не опубликовали? Кому это могло быть отправлено? Франклин подтвердил, что это не было опубликовано, и предположил, что это могло быть отправлено племяннику Дикинсона, Неду.В ходе одного из разговоров Карс также спросил Франклина, может ли Галерея истории использовать его имя, когда они предлагали рукопись на продажу. Франклин, который никогда не проверяет подлинность, сразу отклонил запрос.

Галерея истории принадлежит Тодду Аксельроду, сыну богатого издателя, который еще до окончания Нью-Йоркского университета заработал более 150 000 долларов на покупке и продаже недвижимости. Бизнес с недвижимостью не понравился ему, но к началу 80-х он стал мультимиллионером, торгуя ценными бумагами в Нью-Йорке.Затем он переехал в Лас-Вегас и начал превращать свою давнюю страсть к сбору исторических документов в бизнес-империю.

Коллекционирование исторических документов было хобби нескольких увлеченных людей. Было несколько известных коллекционеров, таких как Малкольм Форбс и Арманд Хаммер, которые постоянно собирали коллекции на сотни миллионов долларов. Но в целом это был скромный, экономически несущественный бизнес. Но в связи с растущим рынком коллекционирования всех видов, торговля редкими рукописями и автографами резко выросла и сегодня оценивается в 100 миллионов долларов в год.»Какую цену вы можете поставить за историю?» Однажды Forbes пошутил.

К середине 80-х Аксельрод собрал одну из крупнейших частных коллекций исторических документов и автографов в США: 100 000 единиц хранения, как он любил хвастаться, «по стандартам Библиотеки Конгресса». Начав с магазина в шикарном торговом центре в Лас-Вегасе, он открыл сеть бутиков по всей стране. Его целевым клиентом был коллекционер нового типа: люди, которые не хотели хранить свою коллекцию в сейфовых ячейках, как это делали коллекционеры старого образца.Они хотели, чтобы их деньги висели на стене. Итак, из исторических документов Аксельрод вылепил сексуальные «произведения искусства». Каждый автограф был богато обрамлен элегантным портретом исторической личности, заключенным в рамку, и грандиозной мемориальной доской под ним. Эшворт утверждает, что видел поэму Дикинсона, выставленную именно таким образом в Джорджтаунском отделении Исторической галереи в конце 80-х, по цене от 30 до 40 тысяч долларов.

Ломбардо позвонил в Историческую галерею по телефону в конце июля 1997 года.Он поговорил с Гаретом Уильямсом, старшим вице-президентом. Сначала Уильямс был дружелюбным и услужливым. Он сказал Ломбардо, что знаком со стихотворением Дикинсона и что галерея приобрела его незадолго до 1994 года. Но когда Ломбардо спросил, не возражает ли он проверить, кто его купил, Уильямс вспылил и сказал ему, что компьютеры не работают. Когда Ломбардо настаивал на происхождении стихотворения, Уильямс сказал, что не может точно вспомнить, но думал, что оно пришло из Калифорнии, как часть поместья коллекционера.Кто умер.

Это был второй труп, на который наткнулся Ломбардо. Марша Малиновски из Sotheby’s рассказала ему, что стихотворение изначально пришло от мертвого торговца на Среднем Западе. Ему сказали, что это было от мертвого человека в Калифорнии. Что было правдой?

© Саймон Уорролл, 2000

Защита поэзии Перси Биши Шелли

Согласно одному способу рассмотрения этих двух классов умственных действий, которые называются разумом и воображением, первый может рассматриваться как ум, созерцающий отношения одной мысли к другой, как бы они ни были произведены, а второй как ум, действующий на них. мысли так, чтобы раскрасить их своим собственным светом, и составляя из них, как из элементов, другие мысли, каждая из которых содержит в себе принцип своей целостности.Один является το ποιειν, или принципом синтеза, и имеет своими объектами те формы, которые являются общими для универсальной природы и самого существования; другой — το λογιςειν, или принцип анализа, и его действие рассматривает отношения вещей просто как отношения; рассматривая мысли не в их целостном единстве, а как алгебраические представления, ведущие к определенным общим результатам. Разум — это перечисление уже известных качеств; воображение — это восприятие ценности этих качеств как по отдельности, так и в целом.Разум уважает различия и воображает сходства вещей. Разум — это воображение как инструмент для агента, как тело для духа, как тень для субстанции.

Поэзия, в общем смысле, может быть определена как «выражение воображения»: поэзия связана с происхождением человека. Человек — это инструмент, которым управляет серия внешних и внутренних впечатлений, подобно чередованию постоянно меняющегося ветра над эолийской лирой, которые своим движением приводят его в постоянно меняющуюся мелодию.Но в человеческом существе и, возможно, во всех живых существах есть принцип, который действует иначе, чем в лире, и производит не только мелодию, но гармонию путем внутренней корректировки звуков или движений, возбужденных таким образом, на впечатления, которые возбуждают. их. Это как если бы лира могла приспосабливать свои аккорды к движениям того, что ударяет по ним, в определенной пропорции звука; даже если музыкант может приспособить свой голос к звуку лиры. Ребенок, играющий сам по себе, выражает свой восторг своим голосом и движениями; и каждое изменение тона и каждый жест будут иметь точное отношение к соответствующему образу в приятных впечатлениях, которые его пробудили; это будет отраженный образ этого впечатления; и как лира дрожит и звучит после того, как утихнет ветер; таким образом, ребенок стремится продлить своим голосом и движениями продолжительность действия, чтобы продлить также и осознание причины.По отношению к предметам, которые радуют ребенка, эти выражения — то же самое, что поэзия для высших предметов. Дикарь (ибо дикарь стареет, как ребенок для лет) подобным образом выражает эмоции, вызываемые в нем окружающими предметами; а язык и жест, вместе с пластической или живописной имитацией, становятся изображением комбинированного воздействия этих объектов и его восприятия их. Затем человек в обществе со всеми его страстями и удовольствиями становится объектом страстей и удовольствий человека; дополнительный класс эмоций дает увеличенное количество выражений; и язык, жест и подражательные искусства одновременно становятся представлением и средством, карандашом и изображением, резцом и статуей, аккордом и гармонией.Социальные симпатии или те законы, из которых вытекает общество, начинают развиваться с момента сосуществования двух человеческих существ; будущее содержится в настоящем, как растение в семени; и равенство, разнообразие, единство, контраст, взаимозависимость становятся единственными принципами, способными давать мотивы, согласно которым воля социального существа определяется к действию, поскольку оно является социальным; и составляют удовольствие от ощущений, добродетель в чувствах, красоту в искусстве, истину в рассуждениях и любовь в добрых отношениях.Следовательно, люди даже в младенчестве общества соблюдают определенный порядок в своих словах и действиях, отличный от порядка объектов и представленных ими впечатлений, причем все выражения подчиняются законам того, из чего они происходят. Но давайте отбросим те более общие соображения, которые могут включать исследование принципов самого общества, и ограничимся способом, которым воображение выражается в его формах.

В юности мира мужчины танцуют, поют и имитируют природные объекты, наблюдая в этих действиях, как и во всех других, определенный ритм или порядок.И хотя все люди наблюдают одно и то же, они не соблюдают один и тот же порядок в движениях танца, в мелодии песни, в сочетаниях языка, в серии имитаций природных объектов. Ибо существует определенный порядок или ритм, принадлежащий каждому из этих классов миметической репрезентации, от которого слушатель и зритель получают более интенсивное и более чистое удовольствие, чем от любого другого: ощущение приближения к этому порядку в современном мире называется вкусом. писатели.Каждый человек в младенчестве искусства соблюдает порядок, более или менее приближенный к тому, из которого происходит это высшее наслаждение: но разнообразие недостаточно выражено, так что его градации должны быть ощутимыми, за исключением тех случаев, когда преобладание этого способность приближения к прекрасному (ибо так нам разрешено назвать связь между этим высшим удовольствием и его причиной) очень велика. Те, у кого он присутствует в избытке, — поэты в самом общем смысле этого слова; и удовольствие, возникающее в результате того, как они выражают влияние общества или природы на их собственное сознание, передаются другим и собирают своего рода дублирование от этого сообщества.Их язык жизненно метафоричен; то есть, он отмечает ранее непостижимые отношения вещей и увековечивает их понимание до тех пор, пока слова, которые их представляют, не станут со временем знаками для частей или классов мыслей вместо картин целостных мыслей; и тогда, если не возникнут новые поэты, чтобы заново создать ассоциации, которые были таким образом дезорганизованы, язык будет мертв для всех более благородных целей человеческого общения. Эти сходства или отношения, как тонко сказал лорд Бэкон, являются «теми же следами природы, нанесенными различными субъектами мира» [«De Augment.Науч. », Гл. я, lib. iii — Шелли] — и он рассматривает способность, которая воспринимает их, как кладезь аксиом, общих для всего знания. В младенчестве общества каждый автор обязательно является поэтом, потому что сам язык — это поэзия; а быть поэтом — значит постигать истину и прекрасное, одним словом, добро, которое существует во взаимосвязи, существующей, во-первых, между существованием и восприятием, а во-вторых, между восприятием и выражением. Каждый язык оригинала, находящийся рядом с его источником, сам по себе представляет собой хаос циклической поэмы: обилие лексикографии и различия в грамматике — это произведения более поздней эпохи, они являются лишь каталогом и формой произведений поэзии.

Но поэты или те, кто воображает и выражает этот нерушимый порядок, не только авторы языка и музыки, танца, архитектуры, скульптуры и живописи: они — учредители законов и основатели гражданского общества. , и изобретатели искусств жизни, и учителя, которые в определенной близости с прекрасным и истинным сближаются с частичным постижением сил невидимого мира, называемого религией. Следовательно, все изначальные религии аллегорически или восприимчивы к аллегориям и, как Янус, имеют двойное лицо — ложное и истинное.Поэтов, в зависимости от обстоятельств эпохи и нации, в которой они появились, в более ранние эпохи мира называли законодателями или пророками: поэт, по сути, включает и объединяет обоих этих персонажей. Ибо он не только пристально созерцает настоящее, как оно есть, и обнаруживает те законы, согласно которым настоящее должно быть упорядочено, но он созерцает будущее в настоящем, и его мысли суть зародыши цветка и плод новейшего времени. . Не то чтобы я утверждаю, что поэты являются пророками в широком смысле этого слова, или что они могут предсказывать форму так же уверенно, как они предвидят дух событий: такова претензия на суеверие, которая сделала бы поэзию атрибутом пророчества, скорее чем пророчество атрибутом поэзии.Поэт причастен к вечному, бесконечному и единому; что касается его представлений, время, место и число — нет. Грамматические формы, которые выражают настроение времени, различие людей и различие места, могут быть преобразованы в высшую поэзию, не повреждая ее как поэзии; и хоры Эсхила, и книга Иова, и «Рай» Данте предоставили бы больше, чем любые другие произведения, примеры этого факта, если бы рамки этого эссе не запрещали цитирование.Еще более решающее значение имеют произведения скульптуры, живописи и музыки.

Язык, цвет, форма, религиозные и гражданские привычки действия — все это инструменты и материалы поэзии; их можно назвать поэзией по той манере речи, которая считает следствие синонимом причины. Но поэзия в более узком смысле выражает те устройства языка, и особенно метрического языка, которые создаются этой имперской способностью, трон которой занавешен невидимой природой человека.И это проистекает из самой природы языка, который является более прямым представлением действий и страстей нашего внутреннего существа, допускает более разнообразные и тонкие комбинации, чем цвет, форма или движение, и является более пластичным и послушным. к контролю той способности, созданием которой он является. Ибо язык произвольно создается воображением и имеет отношение только к мыслям; но все другие материалы, инструменты и условия искусства имеют отношения друг с другом, которые ограничивают и вставляют между концепцией и выражением.Первый подобен отражающему зеркалу, последний — ослабляющему облаку, свет которого является средством общения. Отсюда слава скульпторов, художников и музыкантов, хотя внутренняя сила великих мастеров этого искусства ни в какой степени не уступает силе тех, кто использовал язык как иероглиф своих мыслей, никогда не могла сравниться с славой поэтов в мире. ограниченное значение термина; поскольку два исполнителя с равным мастерством будут воспроизводить неодинаковые эффекты гитары и арфы.Слава законодателей и основателей религий, пока существуют их институты, одна, кажется, превосходит слава поэтов в узком смысле; но вряд ли может возникнуть вопрос, останется ли, если вычесть знаменитость, которую обычно примиряет их лесть грубым мнениям вульгарных людей, вместе с тем, что имело место в их высшем характере поэтов, то останется какой-либо излишеств.

Таким образом, мы ограничили слово поэзия рамками того искусства, которое является наиболее знакомым и наиболее совершенным выражением самой способности.Однако необходимо сузить круг и провести различие между измеряемым и неизмеренным языком; ведь в точной философии недопустимо популярное разделение на прозу и стихи.

Звуки, как и мысли, имеют отношение как друг к другу, так и к тому, что они представляют, и восприятие порядка этих отношений всегда обнаруживалось связанным с восприятием порядка отношений мыслей. Следовательно, язык поэтов всегда влиял на определенное единообразное и гармоничное повторение звука, без которого он не был бы поэзией и который едва ли менее необходим для передачи его влияния, чем сами слова, безотносительно к этому особому порядку.Отсюда тщеславие перевода; Было так же мудро бросить фиалку в тигель, чтобы вы могли открыть формальный принцип ее цвета и запаха, как и пытаться перелить из одного языка в другой творения поэта. Растение должно снова вырасти из своего семени, иначе оно не будет иметь цветов — и это бремя Вавилонского проклятия.

Наблюдение за регулярным способом повторения гармонии на языке поэтических умов вместе с его отношением к музыке, произведенному метру или определенной системе традиционных форм гармонии и языка.Однако вовсе не обязательно, чтобы поэт приспосабливал свой язык к этой традиционной форме, чтобы соблюдалась гармония, являющаяся его духом. Эта практика действительно удобна и популярна, и ее предпочитают, особенно в такой композиции, которая включает в себя много действий: но каждый великий поэт неизбежно должен вводить новшества по примеру своих предшественников в точную структуру своего особенного стихосложения. Различие между поэтами и прозаиками — вульгарная ошибка. Было предвидено различие между философами и поэтами.Платон, по сути, был поэтом — правда и великолепие его образов, а также мелодия его языка — это самое яркое, что только можно себе представить. Он отвергал размер эпических, драматических и лирических форм, потому что он стремился зажечь гармонию в мыслях, лишенных формы и действия, и он не хотел изобретать какой-либо регулярный план ритма, который включал бы, в определенных формах, различные паузы. его стиля. Цицерон пытался подражать ритму своих периодов, но без особого успеха.Лорд Бэкон был поэтом. [См. «Filum Labyrinthi» и, в частности, «Очерк смерти». — Шелли] Его язык имеет приятный и величественный ритм, который удовлетворяет чувство не меньше, чем почти сверхчеловеческая мудрость его философии удовлетворяет интеллект; это напряжение, которое расширяет, а затем разрывает кругозор читательского разума и вместе с ним изливается в универсальный элемент, к которому он вечно симпатизирует. Все авторы революций по своему мнению не только обязательно поэты, поскольку они изобретатели, и даже если их слова раскрывают постоянную аналогию вещей посредством образов, которые участвуют в жизни истины; но поскольку их периоды гармоничны и ритмичны и содержат в себе стихотворные элементы; будучи эхом вечной музыки.И те великие поэты, которые использовали традиционные формы ритма из-за формы и действия своих подданных, не менее способны воспринимать и обучать истине вещей, чем те, кто упустил эту форму. Шекспир, Данте и Мильтон (если ограничиться современными писателями) — философы величайшей силы.

Поэма — это образ жизни, выраженный в ее вечной истине. Между рассказом и стихотворением есть разница в том, что рассказ — это каталог отдельных фактов, которые не имеют никакой другой связи, кроме времени, места, обстоятельств, причины и следствия; другой — создание действий в соответствии с неизменными формами человеческой природы, существующей в разуме Создателя, который сам является образом всех остальных разумов.Один является частичным и применим только к определенному периоду времени и определенной комбинации событий, которые никогда не могут повториться снова; другой универсален и содержит в себе зародыш отношения к любым мотивам или действиям, имеющим место в возможных разновидностях человеческой натуры. Время, которое разрушает красоту и использование рассказа о конкретных фактах, лишает поэзии, которая должна их вкладывать, усиливает поэзию и навсегда развивает новые и чудесные применения содержащейся в ней вечной истины.Поэтому воплощения были названы мотыльками справедливой истории; они поедают поэзию этого. Рассказ о конкретных фактах подобен зеркалу, которое затемняет и искажает то, что должно быть прекрасным; Поэзия — зеркало, делающее красивым то, что искажено.

Части произведения могут быть поэтическими, при этом произведение в целом не является стихотворением. Одно предложение можно рассматривать как единое целое, хотя его можно найти среди ряда неусвояемых частей; даже одно слово может быть искрой неугасимой мысли.Таким образом, все великие историки, Геродот, Плутарх, Ливий, были поэтами; и хотя план этих писателей, особенно Ливи, не позволял им развить эту способность в высшей степени, они обильно и широко исправили свое подчинение, заполнив все пустоты своих предметов живыми образами.

Определив, что такое поэзия и кто такие поэты, давайте приступим к оценке ее воздействия на общество.

Поэзия всегда сопровождается удовольствием: все духи, на которые она падает, открываются, чтобы получить мудрость, смешанную с ее восторгом.В младенчестве мира ни сами поэты, ни их слушатели не осознают в полной мере совершенства поэзии: поскольку она действует божественным и непостижимым образом, за пределами сознания и за его пределами; и это предназначено для будущих поколений, чтобы созерцать и измерять могущественную причину и следствие во всей силе и великолепии их союза. Даже в наше время ни один из ныне живущих поэтов так и не достиг полноты своей славы; Жюри, которое судит поэта, принадлежащего ко всем временам, должно состоять из его ровесников: оно должно быть вынесено Временем из числа избранных из мудрых многих поколений.Поэт — это соловей, который сидит в темноте и поет, чтобы подбодрить собственное одиночество сладкими звуками; его одиторы похожи на людей, очарованных мелодией невидимого музыканта, которые чувствуют, что они тронуты и смягчены, но не знают, откуда и почему. Стихи Гомера и его современников были восторгом молодой Греции; они были элементами той социальной системы, которая является столпом, на котором покоилась вся последующая цивилизация. Гомер воплотил идеальное совершенство своего времени в человеческом характере; мы также не можем сомневаться в том, что те, кто читал его стихи, пробудились к стремлению стать похожими на Ахилла, Гектора и Улисса: истина и красота дружбы, патриотизма и стойкой преданности объекту были раскрыты до глубины в этих бессмертных творения: чувства одиторов должны были быть усовершенствованы и расширены сочувствием к таким великим и прекрасным подражаниям, пока от восхищения они не имитировали, а от подражания они не отождествляли себя с объектами своего восхищения.Не следует также возражать, что эти персонажи далеки от морального совершенства и что их ни в коем случае нельзя рассматривать как назидательные образцы для общего подражания. Каждая эпоха под более или менее надуманными названиями обожествляла свои особые заблуждения; Месть — это обнаженный идол поклонения полуварварской эпохи, а самообман — это завуалированный образ неведомого зла, перед которым ниспровергнуты роскошь и сытость. Но поэт рассматривает пороки своих современников как временную одежду, в которую должны быть облачены его творения и которая покрывает, не скрывая вечных пропорций их красоты.Подразумевается, что эпический или драматический персонаж носит их вокруг своей души, как он может носить древние доспехи или современную униформу вокруг своего тела; в то время как легко вообразить платье более изящное, чем любое другое. Красота внутренней природы не может быть настолько скрыта за счет случайного облачения, но чтобы дух ее формы сообщал себя самой маскировке и указывал на форму, которую она скрывает, исходя из того, как ее носят. Величественная форма и изящные движения проявятся в самом варварском и безвкусном костюме.Немногие поэты высшего класса решили продемонстрировать красоту своих представлений в ее откровенной правде и великолепии; и сомнительно, чтобы смесь костюма, привычек и т. д. не была необходимой для смягчения этой планетарной музыки для ушей смертных.

Однако все возражение против безнравственности поэзии основывается на неправильном представлении о том, каким образом поэзия действует для нравственного совершенствования человека. Этическая наука упорядочивает элементы, созданные поэзией, предлагает схемы и примеры гражданской и семейной жизни: люди ненавидят, презирают, осуждают, обманывают и подчиняют друг друга не из-за недостатка замечательных доктрин.Но поэзия действует иначе, более божественно. Он пробуждает и расширяет сам разум, делая его вместилищем тысячи непонятных комбинаций мыслей. Поэзия приподнимает завесу над скрытой красотой мира и делает знакомые объекты такими, как если бы они были незнакомы; он воспроизводит все, что он представляет, и олицетворения, облаченные в его Елисейский свет, остаются с тех пор в умах тех, кто когда-то созерцал их, как памятники того нежного и возвышенного содержания, которое распространяется на все мысли и действия, с которыми он сосуществует.Великий секрет нравственности — любовь; или выход из нашей природы и отождествление себя с прекрасным, которое существует в мысли, действии или личности, а не в нашем собственном. Чтобы быть очень хорошим, мужчина должен мыслить интенсивно и всесторонне; он должен поставить себя на место другого и многих других; боли и удовольствия его вида должны стать его собственными. Великий инструмент нравственного добра — это воображение; а поэзия управляет следствием, воздействуя на причину. Поэзия расширяет кругозор воображения, наполняя его мыслями о все новых удовольствиях, которые обладают способностью привлекать и ассимилировать с их собственной природой все другие мысли и которые образуют новые промежутки и промежутки, пустота которых вечно жаждет свежей пищи.Поэзия укрепляет способность, которая является органом нравственной природы человека, точно так же, как упражнения укрепляют конечность. Поэтому поэт поступил бы плохо, если бы воплотил свои собственные представления о добре и зле, которые обычно принадлежат его месту и времени, в своих поэтических произведениях, которые ни в чем не участвуют. Принимая на себя низшую роль интерпретации следствия, в которой, возможно, в конце концов он мог бы оправдать себя, но несовершенно, он отказался бы от славы в соучастии в причине.Не было большой опасности, что Гомер или любой из вечных поэтов настолько неправильно поняли себя, что отреклись от престола своей широчайшей власти. Те, у кого поэтическая способность, хотя и велика, но не так сильна, как Еврипид, Лукан, Тассо, Спенсер, часто затрагивали моральную цель, и влияние их поэзии уменьшалось в точности пропорционально степени, в которой они вынуждают нас к реклама для этой цели.

За Гомером и циклическими поэтами с определенным промежутком времени следовали драматические и лирические поэты Афин, которые одновременно процветали со всем самым совершенным в родственных выражениях поэтических способностей; архитектура, живопись, музыка, танец, скульптура, философия и, можно добавить, формы гражданской жизни.Хотя схема афинского общества была деформирована многими несовершенствами, которые поэзия, существовавшая в рыцарстве и христианстве, стерла из привычек и институтов современной Европы; тем не менее, никогда в другой период не было развито столько энергии, красоты и добродетели; Никогда еще слепая сила и упрямая форма не были столь дисциплинированы и подчинены воле человека или менее противны велениям прекрасного и истинного, как в течение столетия, предшествовавшего смерти Сократа.Ни о какой другой эпохе в истории нашего вида мы не встречали записей и фрагментов, на которых так явно отпечатался образ божественности в человеке. Но только поэзия, в форме, в действии или в языке, сделала эту эпоху незабываемой больше всех других и стала кладезем примеров для вечных времен. Ибо письменная поэзия существовала в ту эпоху одновременно с другими искусствами, и требовать того, что давало и получало свет, который все, как из общей точки зрения, рассеивали на самые темные периоды последующего времени, — пустое занятие.Мы знаем о причине и следствии не больше, чем постоянное соединение событий: всегда обнаруживается, что поэзия сосуществует с любыми другими искусствами, способствующими счастью и совершенствованию человека. Я обращаюсь к тому, что уже установлено, чтобы различать причину и следствие.

Именно в то время, о котором здесь говорится, зародилась драма; и как бы следующий писатель ни сравнялся с теми немногими великими образцами афинской драмы, которые дошли до нас, ни превзошел их, бесспорно, что само искусство никогда не понималось и не применялось в соответствии с его истинной философией, как в Афинах.Афиняне использовали язык, действие, музыку, живопись, танец и религиозные институты, чтобы произвести общий эффект в представлении высочайшего идеализма страсти и власти; каждое подразделение в искусстве было совершено в своем роде мастерами высочайшего мастерства и было дисциплинировано в прекрасных пропорциях и единстве друг с другом. На современной сцене задействованы сразу несколько элементов, способных выразить образ замысла поэта.У нас трагедия без музыки и танцев; и музыка и танцы без высших подражаний, для которых они являются подходящим аккомпанементом, и оба без религии и торжественности. Религиозные учреждения действительно обычно изгоняются со сцены. Наша система снятия маски с лица актера, на которой многие выражения, присущие его драматическому персонажу, могут быть объединены в одно постоянное и неизменное выражение, благоприятна только для частичного и негармоничного эффекта; это не годится ни для чего, кроме монолога, в котором все внимание может быть направлено на какого-нибудь великого мастера идеальной мимикрии.Современная практика смешения комедии с трагедией, хотя и подвержена серьезным злоупотреблениям на практике, несомненно, является продолжением драматического круга; но комедия должна быть, как в King Lear , универсальной, идеальной и возвышенной. Возможно, именно вмешательство этого принципа определяет баланс в пользу «Короля Лира» против «Эдипа Тиранна» или «Агамемнона» или, если хотите, трилогий, с которыми они связаны; если только мощная мощь хоровой поэзии, особенно последней, не должна рассматриваться как восстанавливающая равновесие. King Lear , если он сможет подтвердить это сравнение, может быть признан самым совершенным образцом драматического искусства, существующего в мире; несмотря на узкие условия, в которых находился поэт из-за незнания философии драмы, господствовавшей в современной Европе. Кальдерон в своем религиозном самосознании попытался выполнить некоторые из высоких условий драматической репрезентации, которыми пренебрегал Шекспир; например, установление связи между драмой и религией и их приспосабливание к музыке и танцам; но он упускает наблюдение за условиями, еще более важными, и больше теряется, чем приобретается при подмене жестко определенных и постоянно повторяющихся идеализмов искаженного суеверия живыми олицетворениями истины человеческих страстей.

Но я отвлекся. Связь сценических выставок с улучшением или развращением манер мужчин была общепризнана; иными словами, было обнаружено, что наличие или отсутствие поэзии в ее наиболее совершенной и универсальной форме связано с добром и злом в поведении или привычках. Разложение, приписываемое драме как следствие, начинается тогда, когда стихи, использованные в ее конституции, заканчиваются: я обращаюсь к истории нравов, не соответствовали ли периоды роста одного и упадка другого времени. точность, равная любому примеру моральной причины и следствия.

Афинская драма или где бы то ни было, где она могла приблизиться к своему совершенству, когда-либо сосуществовала с моральным и интеллектуальным величием того времени. Трагедии афинских поэтов подобны зеркалам, в которых зритель видит себя под тонкой маской обстоятельств, лишенным всего, кроме того идеального совершенства и энергии, которые каждый считает внутренним прообразом всего того, что он любит, восхищается и хотел бы стать. Воображение расширяется сочувствием к страданиям и страстям, столь могучим, что они раскрывают в своем представлении способность того, чем они были задуманы; добрые чувства усиливаются жалостью, негодованием, ужасом и печалью; и возвышенное спокойствие продолжается от сытости этого высокого их упражнения до суматохи привычной жизни: даже преступление лишается половины своего ужаса и всей своей заразы, представляясь фатальным следствием непостижимых сил природы; таким образом заблуждение лишается своей воли; мужчины больше не могут относиться к нему как к творению по своему выбору.В драме высшего порядка мало пищи для осуждения или ненависти; он скорее учит самопознанию и самоуважению. Ни глаз, ни ум не могут видеть себя, если они не отражаются на том, на что они похожи. Драма, пока она продолжает выражать поэзию, подобна призматическому и многогранному зеркалу, которое собирает самые яркие лучи человеческой природы, разделяет и воспроизводит их из простоты этих элементарных форм и трогает их величием и красотой. , и умножает все, что он отражает, и наделяет его способностью распространять подобное, куда бы оно ни упало.

Но в периоды упадка общественной жизни драма сочувствует этому упадку. Трагедия становится холодной имитацией формы великих шедевров античности, лишенной всякого гармоничного сопровождения родственных искусств; и часто сама форма неправильно понятой или слабая попытка преподать определенные доктрины, которые автор считает моральными истинами; и которые обычно являются не чем иным, как явной лестью какого-то грубого порока или слабости, которыми заражен автор, как и его одиторы.Отсюда то, что называют классической и бытовой драмой. «Катон» Аддисона — образец одного, и не было бы лишним привести примеры другого! Этим целям нельзя подчинять поэзию. Поэзия — это всегда обнаженный меч молнии, который пожирает ножны, в которых он находится. Таким образом, мы замечаем, что все драматические произведения такого рода в особой степени лишены воображения; они воздействуют на чувства и страсть, которые, лишенные воображения, являются другими названиями каприза и аппетита.Период в нашей собственной истории грубейшей деградации драмы — это правление Карла II, когда все формы, в которых обычно выражалась поэзия, превратились в гимны торжеству королевской власти над свободой и добродетелью. Милтон стоял один, освещая возраст, недостойный его. В такие периоды принцип расчета проникает во все формы драматического представления, и поэзия перестает быть выраженной в них. Комедия теряет идеальную универсальность: остроумие сменяется юмором; мы смеемся от самодовольства и торжества вместо удовольствия; злоба, сарказм и презрение сменяются сочувственным весельем; мы почти не смеемся, но улыбаемся.Непристойность, которая всегда является богохульством против божественной красоты в жизни, с самого покрова, которую она принимает, становится более активной, если не менее отвратительной: это чудовище, для которого разложение общества вечно порождает новую пищу, которую оно тайно пожирает. .

Драма является той формой, в которой большее количество способов выражения поэзии может быть объединено, чем любые другие, связь поэзии и общественного блага более заметна в драме, чем в любой другой форме.И бесспорно, что высшее совершенство человеческого общества когда-либо соответствовало высочайшему драматическому совершенству; и что разложение или исчезновение драмы в стране, где она когда-то процветала, является признаком искажения нравов и угасания энергий, поддерживающих душу общественной жизни. Но, как Макиавелли говорит о политических институтах, эта жизнь может быть сохранена и обновлена, если появятся люди, способные вернуть драму к ее принципам.И это верно в отношении поэзии в ее самом широком смысле: любой язык, институты и формы требуют не только создания, но и поддержания: должность и характер поэта участвуют в божественной природе в том, что касается провидения, не менее чем в отношении создания.

Гражданская война, азиатские трофеи и фатальное господство сначала македонского, а затем и римского оружия были столькими символами исчезновения или приостановления творческих способностей в Греции. Буколические писатели, которые нашли покровительство у литературных тиранов Сицилии и Египта, были последними представителями его самого славного правления.Их поэзия очень мелодична; как запах туберозы, он одолевает и отравляет дух чрезмерной сладостью; в то время как поэзия предшествующей эпохи была подобна июньскому урагану, смешавшему аромат всех полевых цветов и добавляющему свой собственный оживляющий и гармонизирующий дух, наделяющий чувство силой поддерживать его крайнее наслаждение. . Буколическая и эротическая изысканность письменных стихов коррелирует с той мягкостью скульптур, музыки и родственных искусств, и даже в манерах и учреждениях, которые отличали эпоху, о которой я сейчас говорю.Отсутствие гармонии следует приписывать не самой поэтической способности или ее неправильному применению. Столь же чувствительность к влиянию чувств и привязанностей можно найти в трудах Гомера и Софокла: первый, в особенности, облачил чувственные и жалкие образы в непреодолимое влечение. Их превосходство над этими последующими авторами состоит в наличии тех мыслей, которые принадлежат внутренним способностям нашей природы, а не в отсутствии тех, которые связаны с внешним; их несравненное совершенство заключается в гармонии единства всех.Не то, что есть у эротических поэтов, а то, чего у них нет, в чем заключается их несовершенство. Не потому, что они были поэтами, но поскольку они не были поэтами, их можно с любой правдоподобностью считать связанными с развращенностью своего времени. Если бы эта порча использовалась для того, чтобы погасить в них чувствительность к удовольствиям, страсти и природным пейзажам, которая приписывается им как несовершенство, была бы достигнута последняя победа зла. Ибо конец социальной коррупции — уничтожить всякую чувствительность к удовольствиям; и, следовательно, это коррупция.Оно начинается с воображения и интеллекта, как в ядре, и распространяется оттуда как парализующий яд, через привязанности в самые аппетиты, пока все не превращается в оцепеневшую массу, в которой едва ли выживает смысл. Приближаясь к такому периоду, поэзия всегда обращается к тем способностям, которые разрушаются в последнюю очередь, и ее голос слышен, как шаги Astra, уходящей из мира. Поэзия всегда передает все удовольствие, которое способны получить люди: она всегда остается светом жизни; источник всего прекрасного, щедрого или истинного может иметь место в злое время.Нетрудно признать, что те из роскошных граждан Сиракуз и Александрии, которые восхищались стихами Феокрита, были менее холодными, жестокими и чувственными, чем остатки их племени. Но коррупция должна была полностью разрушить ткань человеческого общества, прежде чем поэзия когда-либо могла прекратиться. Священные звенья этой цепи никогда не были полностью разъединены, которая, нисходящая через умы многих людей, связана с этими великими умами, откуда, как из магнита, излучается невидимая струя, которая сразу соединяет, оживляет и поддерживает жизнь. из всех.Это способность, которая содержит в себе семена одновременно собственного и социального обновления. И давайте не будем ограничивать эффекты буколической и эротической поэзии пределами чувствительности тех, кому она адресована. Они могли воспринимать красоту этих бессмертных композиций просто как фрагменты и отдельные части: те, кто более тонко организован или рожден в более счастливом возрасте, могут распознать их как эпизоды того великого стихотворения, которое все поэты, как и все остальные, действующие мысли одного великого разума создавались с начала мира.

Такие же революции в более узкой сфере имели место и в Древнем Риме; но действия и формы его общественной жизни никогда не казались полностью пропитанными поэтическим элементом. Похоже, что римляне считали греков избранными сокровищницами избранных форм нравов и природы и воздерживались от создания размеренным языком, скульптурой, музыкой или архитектурой всего, что могло иметь особое отношение к их собственному положению. , в то время как он должен иметь общее отношение к универсальному устройству мира.Но мы судим по частичным свидетельствам и, возможно, судим частично. Энний, Варрон, Пакувий и Акций, все великие поэты, были потеряны. Лукреций — в высшем, а Вергилий — в очень высоком смысле — творец. Избранная деликатность выражений последнего подобна световому туману, скрывающему от нас сильную и безмерную истину его представлений о природе. Ливи любит поэзию. Однако Гораций, Катулл, Овидий и другие великие писатели вергилианской эпохи видели человека и природу в зеркале Греции.Также институты и религия Рима были менее поэтичными, чем в Греции, поскольку тень менее ярка, чем субстанция. Следовательно, поэзия в Риме, казалось, следовала за совершенствованием политического и домашнего общества, а не сопровождала его. Истинная поэзия Рима жила в его институтах; ибо все прекрасное, истинное и величественное, что они содержали, могло возникнуть только из способности, которая создает порядок, в котором они состоят. Жизнь Камилла, смерть Регула; ожидание сенаторов в их богоподобном состоянии победоносных галлов; Отказ республики заключить мир с Ганнибалом после битвы при Канне не был следствием точного расчета вероятной личной выгоды, которая может возникнуть в результате такого ритма и порядка в представлениях жизни для тех, кто сразу поэты и актеры этих бессмертных драм.Воображение, созерцающее красоту этого порядка, создало его из себя в соответствии со своей собственной идеей; следствием этого была империя, а награда — вечно живая слава. Это не менее поэзия, quia carent vate sacro [потому что в них отсутствует священный пророк (или божественный поэт) — прим. Ред.]. Это эпизоды циклической поэмы, написанной Time на основе человеческих воспоминаний. Прошлое, как одухотворенный рапсод, наполняет своей гармонией театр вечных поколений.

В конце концов, древняя система религии и нравов завершила цикл своих революций.И мир погрузился бы в крайнюю анархию и тьму, если бы среди авторов христианских и рыцарских систем нравов и религии не нашлись поэтов, которые создали формы взглядов и действий, о которых раньше даже не догадывались; которые, скопированные в воображении людей, стали генералами сбитых с толку армий их мыслей. Для настоящей цели чуждо касаться зла, порождаемого этими системами: за исключением того, что мы протестуем на основании уже установленных принципов, что никакая его часть не может быть отнесена к содержащейся в них поэзии.

Вероятно, поэзия Моисея, Иова, Давида, Соломона и Исайи произвела сильное впечатление на разум Иисуса и его учеников. Разрозненные фрагменты, оставленные нам биографами этого неординарного человека, пронизаны самой яркой поэзией. Но его доктрины, похоже, были быстро искажены. В определенный период после преобладания системы мнений, основанных на тех, которые он провозгласил, три формы, в которые Платон распределил способности разума, претерпели своего рода апофеоз и стали объектом поклонения цивилизованного мира.Здесь следует признать, что «кажется, что свет сгущается», и

Ворона взмахивает крылышком в лесу,
Хорошие вещи днем ​​начинают поникать и дремать,
И черные агенты ночи своим жертвам пробуждаются.

Но обратите внимание, какой прекрасный порядок возник из пыли и крови этого жестокого хаоса! как мир, словно из воскресения, балансирующий на золотых крыльях Знания и Надежды, возобновил свой, но неутомимый полет в небеса времени.Слушайте музыку, не слышную внешним слухом, которая подобна непрекращающемуся и невидимому ветру, подпитывающему свое вечное течение силой и быстротой.

Поэзия доктрин Иисуса Христа, а также мифология и институты кельтских завоевателей Римской империи пережили тьму и судороги, связанные с их ростом и победой, и слились в новую ткань нравов и мнений. Ошибочно приписывать невежество темных веков христианским доктринам или преобладанию кельтских народов.Какое бы зло ни содержалось в их действиях, возникло в результате исчезновения поэтического принципа, связанного с прогрессом деспотизма и суеверий. Люди по причинам, слишком запутанным, чтобы их здесь обсуждать, стали бесчувственными и эгоистичными: их собственная воля стала слабой, но тем не менее они были ее рабами, а отсюда и рабами воли других: похоти, страха, алчности, жестокости и т. Д. мошенничество, характеризовавшее расу, среди которой нельзя было найти никого, способного творить по форме, языку или институту.Моральные аномалии такого состояния общества не могут быть справедливо приписаны какому-либо классу событий, непосредственно связанных с ними, и те события, которые имеют наибольшее право на наше одобрение, могут разрушить их наиболее быстро. К сожалению для тех, кто не может отличить слова от мыслей, многие из этих аномалий были включены в нашу популярную религию.

Только в одиннадцатом веке влияние поэзии христианской и рыцарской систем начало проявляться.Принцип равенства был открыт и применен Платоном в его Republic как теоретическое правило способа, в котором материалы удовольствия и силы, производимые общими навыками и трудом людей, должны быть распределены между ними. Он утверждал, что ограничения этого правила определяются только чувством каждого или полезностью для всех. Платон, следуя доктринам Тимея и Пифагора, преподавал также моральную и интеллектуальную систему доктрин, одновременно понимая прошлое, настоящее и будущее состояние человека.Иисус Христос раскрыл человечеству священные и вечные истины, содержащиеся в этих воззрениях, и христианство в своей абстрактной чистоте стало экзотерическим выражением эзотерических доктрин поэзии и мудрости древности. Присоединение кельтских народов к истощенному населению юга наложило на него образ поэзии, существующей в их мифологии и институтах. Результат был суммой действия и противодействия всех включенных в него причин; поскольку это может быть принято в качестве максимы, что ни одна нация или религия не могут вытеснить любую другую, не включив в себя часть того, что они вытесняют.Отмена личного и домашнего рабства и освобождение женщин от большей части унизительных ограничений древности были среди последствий этих событий.

Отмена личного рабства — это основа высочайшей политической надежды на то, что это может войти в разум человека, чтобы зачать ребенка. Свобода женщин породила поэзию сексуальной любви. Любовь стала религией, идолы поклонения которой присутствовали всегда. Как будто статуи Аполлона и муз были наделены жизнью и движением и вышли среди своих поклонников; так что земля стала населена жителями более божественного мира.Знакомый вид и образ жизни стали чудесными и небесными, и рай был создан как из обломков Эдема. И как это творение само по себе поэзия, так и его создатели были поэтами; и язык был инструментом их искусства: «Galeotto fù il libro, e chi lo scrisse» [«Галеотто был книгой и тем, кто ее написал» — прим. ред.]. Провансальские труверы, или изобретатели, предшествовали Петрарке, чьи стихи подобны заклинаниям, открывающим сокровенные чарующие источники восторга, присущего печали любви.Их невозможно почувствовать, не став частью той красоты, которую мы созерцаем: было излишним объяснять, как мягкость и возвышенность ума, связанные с этими священными эмоциями, могут сделать людей более дружелюбными, щедрыми и мудрыми и возвысить их. тусклых паров маленького мирка себя. Данте понимал тайны любви даже лучше, чем Петрарка. Его Vita Nuova — неиссякаемый источник чистоты чувств и языка: это идеализированная история того периода и тех отрезков его жизни, которые были посвящены любви.Его апофеоз Беатриче в раю и градации его собственной любви и ее красоты, с помощью которых он ступенчато симулирует себя взошедшим на трон Высшего Дела, — это самое великолепное воображение современной поэзии. Самые проницательные критики справедливо изменили суждение обывателей и порядок великих действий «Божественной драмы» в той мере, в какой они восхищаются адом, чистилищем и раем. Последний — вечный гимн вечной любви.Любовь, которая нашла достойного поэта только у Платона из всех древних, воспевалась хором величайших писателей обновленного мира; и музыка проникла в пещеры общества, и ее отголоски все еще заглушают диссонанс оружия и суеверий. Через определенные промежутки времени Ариосто, Тассо, Шекспир, Спенсер, Кальдерон, Руссо и великие писатели нашего времени прославляли власть любви, как бы закладывая в человеческий разум трофеи этой высшей победы над чувственностью и силой.Истинные отношения между полами, на которые распределяется человечество, стали менее понятыми; и если ошибка, которая смешивала разнообразие с неравенством сил двух полов, была частично признана в мнениях и институтах современной Европы, мы обязаны этой огромной пользой поклонению, которому рыцарство было законом, а поэты пророками.

Поэзию Данте можно рассматривать как переброшенный через поток времени мост, объединяющий современный и древний мир.Искаженные представления о невидимых вещах, которые идеализировали Данте и его соперник Мильтон, являются всего лишь маской и мантией, в которой эти великие поэты идут через вечность, окутанную и замаскированную. Трудно определить, насколько они осознавали различие, которое должно было существовать в их умах между их собственными верованиями и вероисповеданиями людей. Данте, по крайней мере, кажется, желает обозначить его в полной мере, поместив Рипеуса, которого Вергилий называет justissimus un [самый справедливый — прим.] в Раю и соблюдая самый еретический каприз в распределении наград и наказаний. Поэма Милтона содержит в себе философское опровержение этой системы, которая, в силу странной и естественной противоположности, была главной поддержкой народа. Ничто не может превзойти энергию и величие характера сатаны, выраженного в Paradise Lost . Было бы ошибкой полагать, что он когда-либо был предназначен для популярного олицетворения зла. Неумолимая ненависть, терпеливое коварство и бессонная изысканность способов причинить врагу экстремистские страдания — все это зло; и, несмотря на то, что он простодушен для раба, не подлежит прощению у тирана; хотя и искуплены многим, что облагораживает его поражение в одном покоренном, отмечены всем, что бесчестит его победу в победителе.Дьявол Мильтона как моральное существо настолько превосходит своего Бога, как тот, кто упорно добивается какой-то цели, которую он считал превосходной, несмотря на невзгоды и пытки, является тем, кто в холодной безопасности несомненного триумфа причиняет самые ужасные месть своему врагу, не из-за какого-либо ошибочного представления о том, чтобы побудить его раскаяться в упорстве во вражде, но с предполагаемым намерением рассердить его, чтобы заслужить новые мучения. Мильтон до сих пор нарушил популярное вероисповедание (если это будет сочтено нарушением), что не заявил о превосходстве моральной добродетели перед своим Богом над своим Дьяволом.И это смелое пренебрежение прямой моральной целью является самым решающим доказательством превосходства гения Мильтона. Он как бы смешал элементы человеческой природы в виде цветов на одной палитре и расположил их в композиции своей великой картины в соответствии с законами эпической истины; то есть, в соответствии с законами того принципа, согласно которому серия действий внешней вселенной и разумных и этических существ рассчитана на то, чтобы вызвать сочувствие грядущих поколений человечества. Divina Commedia и Paradise Lost придали современной мифологии систематическую форму; и когда перемены и время добавят еще одно суеверие к массе тех, что возникли и разложились на земле, комментаторы будут со знанием дела разъяснять религию древней Европы, только не полностью забытую, потому что на ней будет печать вечность гения.

Гомер был первым, а Данте — вторым эпическим поэтом, то есть вторым поэтом, чьи творения имели определенную и понятную связь со знаниями, чувствами и религией той эпохи, в которой он жил, и эпох, в которых он жил. следовали за ним, развиваясь в соответствии с их развитием.Ибо Лукреций измазал крылья своего быстрого духа в отбросах чувственного мира; и Вергилий со скромностью, которая плохо стала его гением, повлияла на славу подражателя, даже когда он заново создал все, что он скопировал; и никто из стаи пересмешников, хотя их ноты были сладкими, Аполлоний Родий, Квинт Калабер, Нонн, Лукан, Статий или Клавдиан не стремились выполнить хотя бы одно условие эпической истины. Мильтон был третьим эпическим поэтом. Ибо, если в названии эпоса в самом высоком смысле отказано «Энеиде», тем более оно не может быть присвоено «Орландо Фуриозо», «Джерусалемме Либерата», «Лузиад» или «Королеве фей».”

Данте и Мильтон глубоко прониклись древней религией цивилизованного мира; и его дух присутствует в их поэзии, вероятно, в той же пропорции, в какой его формы сохранились в нереформированном культе современной Европы. Один предшествовал, а другой последовал за Реформацией почти с равными интервалами. Данте был первым религиозным реформатором, и Лютер превзошел его скорее по грубости и резкости, чем по смелости осуждения папской узурпации. Данте был первым пробудителем очарованной Европы; он создал язык, сам по себе музыку и убеждение, из хаоса негармоничных варваров.Он был собеседником тех великих духов, которые руководили воскресением учености; Люцифер той звездной стаи, которая в тринадцатом веке сияла из республиканской Италии, как с неба, во тьму мрачного мира. Сами его слова инстинктивно связаны с духом; каждый как искра, горящий атом неугасимой мысли; и многие еще лежат в пепле своего рождения и беременны молнией, которая еще не нашла проводника. Вся высокая поэзия бесконечна; это как первый желудь, вмещавший потенциально все дубы.Пелену за пеленой можно развязать, и сокровенная обнаженная красота смысла никогда не обнажится. Великая поэма — это фонтан, навеки переполненный водами мудрости и восторга; и после того, как один человек и одна эпоха исчерпали всю свою божественную силу, которую их особые отношения позволяют им разделить, другой и еще один преуспевают, и когда-либо возникнут новые отношения, источник непредвиденного и непредвиденного восторга.

Эпоха, последовавшая сразу за эпохой Данте, Петрарки и Боккаччо, характеризовалась возрождением живописи, скульптуры и архитектуры.Чосер уловил священное вдохновение, а надстройка английской литературы основана на материалах итальянских изобретений.

Но давайте не будем сбиты с толку из защиты в критическую историю поэзии и ее влияния на общество. Достаточно указать на влияние поэтов в широком и истинном смысле этого слова на их собственное и все последующие времена.

Но поэтам было предложено уступить гражданскую корону рассудителям и механистам по другой причине.Признается, что упражнение на воображение наиболее восхитительно, но утверждают, что упражнение разума более полезно. Давайте рассмотрим как основание этого различия, что здесь подразумевается под полезностью. Удовольствие или добро, в общем смысле, — это то, что сознание чувствительного и разумного существа ищет и с чем оно соглашается, когда оно обнаруживается. Есть два вида удовольствия: длительное, универсальное и постоянное; другое преходящее и особенное. Полезность может выражать средства производства первого или второго.В первом смысле полезно все, что укрепляет и очищает привязанности, расширяет воображение и добавляет духа. Но слову полезность может быть придано более узкое значение, ограничивая его выражением того, что изгоняет назойливые потребности нашей животной природы, окружающей среды, людей с безопасностью жизни, рассеивает более грубые заблуждения суеверий и примиряет их. степень взаимной снисходительности между людьми, которая может заключаться в мотивах личной выгоды.

Несомненно, покровители полезности в этом ограниченном смысле имеют определенную должность в обществе. Они идут по стопам поэтов и копируют зарисовки своих творений в книгу повседневной жизни. Они освобождают пространство и дают время. Их усилия имеют наивысшую ценность до тех пор, пока они ограничивают свое управление заботами низших сил нашей природы рамками высших. Но пока скептик разрушает грубые суеверия, пусть он пощадит, чтобы испортить, как некоторые французские писатели, вечные истины, воплощенные в воображении людей.В то время как механист сокращает, а политический экономист объединяет труд, пусть они остерегаются того, что их рассуждения из-за отсутствия соответствия тем первым принципам, которые принадлежат воображению, не имеют тенденции, как это происходит в современной Англии, сразу же доводить до крайностей. роскоши и нужды. Они проиллюстрировали поговорку: «Имеющему больше будет дано; и от того, кто не имеет, отнимется то немногое, что у него есть «. Богатые стали богаче, а бедные — еще беднее; и сосуд государства движется между Сциллой и Харибдой анархии и деспотизма.Таковы эффекты, которые всегда должны проистекать от неослабных упражнений с расчетной способностью.

Удовольствие трудно определить в его высшем смысле; определение включает в себя ряд очевидных парадоксов. Ибо из-за необъяснимого нарушения гармонии в строении человеческой природы боль низшего часто связана с удовольствиями высших частей нашего существа. Печаль, ужас, тоска, само отчаяние часто являются избранными выражениями приближения к высшему благу.Наша симпатия к трагической фантастике зависит от этого принципа; трагедия доставляет удовольствие, оставляя тень удовольствия, которое существует в боли. Это также источник меланхолии, неотделимой от самой сладкой мелодии. Удовольствие в печали слаще самого удовольствия. Отсюда и поговорка: «Лучше пойти в дом плача, нежели в дом веселья». Не то, чтобы этот высший вид удовольствия обязательно был связан с болью. Восторг любви и дружбы, экстаз восхищения природой, радость восприятия и еще больше творчества поэзии часто совершенно чисты.

Истинная полезность — это получение удовольствия в этом высшем смысле и обеспечение его. Те, кто создают и сохраняют это удовольствие, — поэты или поэтические философы.

Усилия Локка, Юма, Гиббона, Вольтера, Руссо [хотя Руссо был отнесен к такому классу, по сути, он был поэтом. Остальные, даже Вольтер, были простыми мыслителями (примечание Шелли), и их ученики, выступающие за угнетенное и обманутое человечество, имеют право на благодарность человечества. Тем не менее, легко подсчитать степень морального и интеллектуального совершенствования, которое мог бы продемонстрировать мир, если бы они никогда не жили.В течение столетия или двух можно было бы говорить еще немного чепухи; и, возможно, еще несколько мужчин, женщин и детей сожжены как еретики. Возможно, сейчас мы не поздравляли друг друга с отменой инквизиции в Испании. Но невозможно представить себе, каким было бы моральное состояние мира, если бы никогда не существовало ни Данте, Петрарка, Боккаччо, Чосер, ни Шекспир, ни Кальдерон, ни лорд Бэкон, ни Мильтон; если бы Рафаэль и Майкл Анджело никогда не родились; если бы еврейская поэзия никогда не переводилась; если бы никогда не было возрождения изучения греческой литературы; если бы нам не передали памятники древней скульптуры; и если бы поэзия религии древнего мира угасла вместе с ее верой.Человеческий разум никогда не смог бы, кроме вмешательства этих волнений, пробудиться для изобретения более грубых наук и того применения аналитических рассуждений к отклонениям общества, которые теперь пытаются возвысить над прямым выражением явлений. сам изобретательский и творческий факультет.

У нас больше моральной, политической и исторической мудрости, чем мы можем воплотить в жизнь; у нас больше научных и экономических знаний, чем можно приспособить к справедливому распределению продуктов, которые оно приумножает.Поэзия в этих системах мышления скрыта за счет накопления фактов и вычислительных процессов. Нет недостатка в знании того, что является самым мудрым и лучшим в морали, правительстве и политической экономии, или, по крайней мере, в том, что мудрее и лучше того, что люди сейчас практикуют и переносят. Но мы позволяем , я не смею, ждать , я бы , как бедный кот в пословице. Мы хотим, чтобы творческая способность воображала то, что мы знаем; мы хотим, чтобы щедрый импульс действовал так, как мы воображаем; мы хотим поэзии жизни; наши расчеты опережают концепцию; мы съели больше, чем можем переварить.Развитие тех наук, которые расширили пределы человеческой империи над внешним миром, из-за недостатка поэтических способностей пропорционально ограничило границы внутреннего мира; и человек, поработив стихии, остается рабом. К чему, как не к развитию механических искусств в степени, непропорциональной наличию творческих способностей, которые являются основой всех знаний, следует отнести злоупотребление всякими изобретениями для сокращения и объединения труда с усилением неравенства. человечества? По какой другой причине произошло то, что открытия, которые должны были облегчить жизнь, добавили веса проклятию, наложенному на Адама? Поэзия и принцип «Я», видимым воплощением которого являются деньги, суть Бог и Мамона мира.

У поэтической способности двоякие функции: одна она создает новые материалы знания, силы и удовольствия; другой — порождает в уме желание воспроизвести и расположить их в соответствии с определенным ритмом и порядком, который можно назвать прекрасным и хорошим. Развитие поэзии никогда не бывает более желанным, чем в периоды, когда из-за избытка эгоистичного и расчетливого принципа накопление материалов внешней жизни превышает количество способности ассимилировать их с внутренними законами человеческой природы.Тогда тело стало слишком нешироким для того, что его оживляет.

Поэзия действительно божественна. Это одновременно центр и периферия знания; это то, что охватывает всю науку, и к чему должна относиться вся наука. Это в то же время корень и расцвет всех других систем мысли; это то, из чего все проистекает, и то, что все украшает; и то, что, будучи зараженным, лишает плод и семя и лишает бесплодный мир питания и преемственности потомков древа жизни.Это совершенная и непревзойденная поверхность и цветение всех вещей; он подобен запаху и цвету розы к текстуре составляющих ее элементов, как форма и великолепие неувядающей красоты к секретам анатомии и разложения. Что такое добродетель, любовь, патриотизм, дружба — каковы были декорации этой прекрасной вселенной, в которой мы живем; Что нас утешало на этой стороне могилы — и каковы были наши стремления за ее пределами, если бы поэзия не поднялась, чтобы принести свет и огонь из тех вечных областей, где совинокрылые способности расчетов никогда не осмеливаются взлететь? Поэзия — это не рассуждение, не сила, которая проявляется в соответствии с волей.Мужчина не может сказать: «Я буду сочинять стихи». Даже величайший поэт не может этого сказать; ибо ум в творении подобен угасающему углю, который каким-то невидимым влиянием, как непостоянный ветер, пробуждает преходящую яркость; эта сила исходит изнутри, как цвет цветка, который тускнеет и меняется по мере развития, и сознательные части нашей природы не пророчат ни его приближения, ни его ухода. Может ли это влияние быть прочным в своей первоначальной чистоте и силе, невозможно предсказать величие результатов; но когда начинается сочинение, вдохновение уже идет на убыль, и самая великолепная поэзия, которая когда-либо была доведена до мира, вероятно, является слабой тенью первоначальных концепций поэта.Я обращаюсь к величайшим поэтам современности, не будет ли ошибкой утверждать, что лучшие отрывки поэзии созданы благодаря труду и учебе. Труд и промедление, рекомендованные критиками, могут быть справедливо истолкованы как означающие не более чем внимательное наблюдение за вдохновенными моментами и искусственное соединение пространств между их предложениями посредством интертекстур условных выражений; необходимость, вызванная лишь ограниченностью самой поэтической способности; Ведь Мильтон задумал «Потерянный рай» в целом, прежде чем выполнить его по частям.У нас также есть его собственный авторитет в том, что Муза «продиктовала» ему «непреднамеренную песню». И пусть это будет ответом тем, кто заявляет о 56 различных прочтениях первой строки «Орландо Фуриозо». Создаваемые таким образом композиции для поэзии то же самое, что мозаика для живописи. Этот инстинкт и интуиция поэтических способностей еще более заметны в пластическом и изобразительном искусстве; великая статуя или картина растет под властью художника, как ребенок в утробе матери; и тот самый ум, который направляет руки в формирование, неспособен дать себе отчет в происхождении, градациях или средах этого процесса.

Поэзия — это запись самых лучших и счастливых моментов самых счастливых и лучших умов. Мы осознаем мимолетные визиты мыслей и чувств, иногда связанных с местом или человеком, иногда только с нашим собственным умом, и всегда возникающие непредвиденно и уходящие без приглашения, но возвышающие и восхитительные вне всякого выражения: так что даже в желании и сожалении они Уйти, не может не быть удовольствия, поскольку оно участвует в природе своего объекта. Это как бы интерпретация более божественной природы через нашу собственную; но шаги его подобны шагам ветра над морем, который стирает наступающий штиль, и следы которого остаются только как на морщинистом песке, который его вымощает.Эти и соответствующие условия бытия испытывают главным образом те, кто обладает самой тонкой чувствительностью и самым расширенным воображением; и создаваемое ими состояние ума находится в состоянии войны со всеми низменными желаниями. Энтузиазм добродетели, любви, патриотизма и дружбы существенно связан с такими эмоциями; и пока они существуют, «я» появляется таким, какое оно есть, атомом вселенной. Поэты не только подвержены этому опыту как духи самой утонченной организации, но они могут окрасить все, что сочетается с мимолетными оттенками этого неземного мира; слово, черта в изображении сцены или страсти затронет зачарованный аккорд и оживит в тех, кто когда-либо испытывал эти эмоции, сон, холод, похороненный образ прошлого.Таким образом, поэзия делает бессмертным все самое лучшее и прекрасное в мире; он задерживает исчезающие призраки, которые преследуют слияния жизни, и, скрывая их, или языком, или формой, отправляет их среди человечества, неся сладкую весть родственной радости тем, с кем пребывают их сестры — оставайтесь, потому что нет портала выражения из пещер духа, в котором они обитают, во вселенную вещей. Поэзия искупает в упадке посещения божества в человеке.

Поэзия все обращает в красоту; он превозносит красоту самого прекрасного и добавляет красоту тому, что наиболее искажено; в нем сочетаются ликование и ужас, горе и удовольствие, вечность и перемены; она подчиняет единству под своим легким игом все непримиримое.Он трансмутирует все, к чему прикасается, и каждая форма, движущаяся в сиянии его присутствия, с чудесным сочувствием превращается в воплощение духа, которым он дышит: его тайная алхимия превращает в питьевое золото ядовитые воды, текущие от смерти через жизнь; он срывает с мира завесу привычки и обнажает обнаженную и спящую красоту, которая является духом его форм.

Все вещи существуют так, как они воспринимаются: по крайней мере, по отношению к воспринимающему. «Разум — это свое собственное место, и сам по себе может сделать рай из ада, ад из рая.Но поэзия побеждает проклятие, которое заставляет нас подвергаться влиянию окружающих впечатлений. И независимо от того, расправляет ли он свой фигурный занавес или снимает темную пелену жизни с места событий, он в равной степени создает для нас существо внутри нашего существа. Это делает нас обитателями мира, для которого привычный мир — хаос. Он воспроизводит общую вселенную, частицами и воспринимающими нас, и удаляет с нашего внутреннего зрения пленку знакомства, скрывающую от нас чудо нашего существа.Это заставляет нас чувствовать то, что мы воспринимаем, и воображать то, что мы знаем. Он заново создает вселенную после того, как она была уничтожена в нашем сознании повторением впечатлений, притупленных повторением. Он оправдывает смелые и правдивые слова Тассо — «Non merita nome di creatore, se non Iddio ed il Poeta» [никто, кроме Бога и поэта, не заслуживает имени Создателя — ред.].

Поэт, поскольку он является автором высшей мудрости, удовольствия, добродетели и славы для других, поэтому он лично должен быть самым счастливым, лучшим, самым мудрым и самым прославленным из людей.Что касается его славы, пусть время будет брошено вызов, чтобы заявить, может ли слава любого другого учредителя человеческой жизни быть сопоставима со славой поэта. То, что он самый мудрый, самый счастливый и лучший, поскольку он поэт, также неоспоримо: величайшие поэты были людьми самой безупречной добродетели, самой совершенной рассудительности и, если мы заглянем в суть дела. внутри их жизни — самые удачливые из людей: и исключения, поскольку они рассматривают тех, кто обладал поэтическими способностями в высокой, но все же меньшей степени, при рассмотрении будут обнаружены, чтобы ограничить, а не разрушить правило.Давайте на мгновение опустимся до арбитража народного духа, узурпируем и объединим в наших собственных лицах несовместимые характеры обвинителя, свидетеля, судьи и палача, давайте решим без суда, свидетельских показаний или форм, что определенные мотивы тех которые «сидят там, где мы не смеем парить», достойны осуждения. Предположим, что Гомер был пьяницей, Вергилий — льстецом, Гораций — трусом, Тассо — сумасшедшим, лорд Бэкон — пьяницей, Рафаэль — распутником, Спенсер — поэтом-лауреатом.Цитирование ныне живущих поэтов несовместимо с этим разделением нашей темы, но потомки со всей справедливостью отнеслись к упомянутым великим именам. Их ошибки были взвешены и оказались пылью на весах; если бы их грехи «были как багрянец, то теперь они белы, как снег»; они омыты кровью посредника и искупителя, Времени. Обратите внимание, в каком нелепом хаосе вменялось обвинение в реальных или вымышленных преступлениях в современной клевете на поэзию и поэтов; подумайте, как мало есть то, что кажется — или кажется таким, каким оно есть; смотрите на свои мотивы и не судите, дабы не быть судимы.

Поэзия, как уже было сказано, отличается в этом отношении от логики тем, что она не подчиняется контролю активных сил разума и что ее рождение и повторение не имеют необходимой связи с сознанием или волей. Самонадеянно определять, что это необходимые условия всех ментальных причинно-следственных связей, когда ментальные эффекты переживаются и не могут быть отнесены к ним. Очевидно, что частое повторение поэтической силы может вызвать в уме привычку к порядку и гармонии, соотносимую с его собственной природой и ее воздействием на другие умы.Но в периоды вдохновения, а они могут быть частыми, но ненадежными, поэт становится человеком и подвергается внезапному отливу влияний, под которыми обычно живут другие. Но поскольку он более тонко организован, чем другие люди, и чувствителен к боли и удовольствиям, как своим, так и другим, в неизвестной им степени, он будет избегать одного и преследовать другого со страстью, пропорциональной этой разнице. И он делает себя неприятным для клеветы, когда пренебрегает обстоятельствами, при которых эти объекты всеобщего преследования и бегства маскируются под одежды друг друга.

Но в этом заблуждении нет ничего непременно злого, и поэтому жестокость, зависть, месть, алчность и чисто злые страсти никогда не составляли какой-либо части популярного вменения в жизнь поэтов.

Я счел наиболее благоприятным для дела истины изложить эти замечания в соответствии с порядком, в котором они были предложены мне, путем рассмотрения самого предмета, вместо того, чтобы соблюдать формальность полемического ответа; но если содержащаяся в них точка зрения будет справедливой, то окажется, что они содержат опровержение аргументов против поэзии, по крайней мере, в том, что касается первого раздела предмета.Я легко могу предположить, что должно было вызвать раздражение некоторых ученых и умных писателей, спорящих с некоторыми версификаторами; Признаюсь, я, как и они, не желал быть ошеломленным Тесидами хриплых Кодров дня. Бавий и Мувий, несомненно, как всегда, невыносимые люди. Но философский критик должен различать, а не смешивать.

Первая часть этих замечаний имеет отношение к поэзии в ее элементах и ​​принципах; и было показано, так же как и установленные им узкие пределы, которые позволили бы, что то, что называется поэзией, в узком смысле, имеет общий источник со всеми другими формами порядка и красоты, согласно которым материалы человеческой жизни поддаются аранжировке, и это поэзия в универсальном смысле.

Вторая часть будет иметь своей целью применение этих принципов к нынешнему состоянию культивирования поэзии и защиту попытки идеализировать современные формы нравов и мнений и подчинить их воображаемому и творческому мышлению. творческий факультет. Ибо английская литература, энергичное развитие которой всегда предшествовало или сопровождало великое и свободное развитие национальной воли, возникла как бы из нового рождения. Несмотря на легкомысленную зависть, которая недооценивает современные заслуги, наша собственная эпоха станет незабываемым веком интеллектуальных достижений, и мы живем среди таких философов и поэтов, которые превосходят всех, кто появился со времен последней национальной борьбы за гражданские и религиозные ценности. Свобода.Поэзия — самый верный вестник, спутник и последователь пробуждения великих людей, способствующих благотворному изменению мнения или учреждения. В такие периоды происходит накопление способности передавать и получать интенсивные и страстные концепции уважения к человеку и природе. Человек, в котором пребывает эта сила, может часто, что касается многих аспектов своей природы, иметь мало видимого соответствия с тем духом добра, служителями которого они являются. Но даже когда они отрицают и отрекаются, они все же вынуждены служить той силе, которая восседает на троне их собственной души.Невозможно читать сочинения самых знаменитых писателей современности, не поражаясь той электрической жизни, которая горит в их словах. Они измеряют окружность и исследуют глубины человеческой природы всеобъемлющим и всепроникающим духом, и сами, возможно, наиболее искренне поражаются его проявлениям; ибо это меньше их дух, чем дух века. Поэты — иерофанты непостижимого вдохновения; зеркала гигантских теней, которые будущее отбрасывает на настоящее; слова, которые выражают то, чего они не понимают; трубы, которые поют на битву и не чувствуют того, что они вдохновляют; влияние, которое не перемещается, а перемещается.Поэты — непризнанные законодатели мира.

Бейсболистка Тима Куркджяна — ода голосам лета

Вы любите бейсбол. Тим Куркджян любит бейсбол. Так что пока мы ждем его возвращения, мы каждый день рассказываем вам одну или две истории, связанных с этой датой в истории бейсбола.

В ЭТУ ДАТУ В 1971 году , Расс Ходжес умер.

Гиганты выигрывают вымпел! Гиганты выигрывают вымпел!

Так позвонил великий Расс Ходжес после знаменитого хоумрана Бобби Томсона в 1951 году.Это был знаковый призыв, как и слова Джека Бака «Сходите с ума, ребята, сходите с ума» после неудачного выступления Оззи Смита в чемпионате Национальной лиги 1985 года и слова Бака «Я не верю тому, что я только что видел». после Гомера Кирка Гибсона в игре 1 Мировой серии 1988 года. И призыв Вина Скалли к Гибсону: «За год, который был настолько невероятным, произошло невозможное». Скалли произнесла эту знаменитую фразу после добрых двух минут молчания; он хотел, чтобы слушатели услышали толпу.

полный «В этот день… »архив

Бейсбольные телеканалы так важны — они члены семьи, они приходят в наш дом каждую ночь, по телевидению или радио, они глаза и уши для нашей любимой команды Обычно мы любим тех, кого мы слушали в детстве. Для меня это были Дэн Дэниэлс и Джон Маклин из сенаторов, Чак Томпсон и Билл О’Доннелл из «Иволги». Томпсон говорил после большой пьесы: «Разве пиво не холодное?» Или «Идите на войну, мисс Агнес.«О’Доннелл однажды сказал, когда третий человек с низов Брукс Робинсон отлично играл на землепаше,« Сможет ли Брукс его достать … школьный автобус желтый? »

Майкл А. Смит / Коллекция изображений LIFE через Getty Images

Я четыре года путешествовал на рейнджерс-битве с Эриком Наделем и Марком Хольцем. Хольц, в возрасте 14 лет, воссоздавал каждую игру San Francisco Giants с предыдущей ночи, транслировал игру на свой магнитофон и, если его отец был рядом, чтобы играть на органе, начинал трансляцию со слов: «А теперь, Пол Хольц исполнит гимн.»

В течение четырех лет я путешествовал на Иволгах вместе с членом Зала славы Джоном Миллером, чьи подражания были бесценны. Он заставил Вин Скалли называть игру по-японски. Он сделал Шерма Феллера, легендарного диктора публичного выступления в Фенуэй-парке, в эпизоде ​​«Оставь это Бобру»: Доброе утро, мисс Ландерс, мальчики и девочки, сегодняшний урок … Миллер исполнил Боба Шеппарда, божественного Голос PA на стадионе Янки, заказ завтрака: Доброе утро, дамы и господа, и добро пожаловать к моему столику.Я возьму № 2, два яйца, легкое, с тостом, № 2.

Мы всегда будем помнить члена Зала Славы Эрни Харвелла, голоса тигров на протяжении многих лет. Когда в 2001 году стадион «Тигр» заменили, я спросил его, что он хотел бы вынести из большого старого парка в качестве памятных вещей. Он попросил один из писсуаров из клуба для посетителей.

Что?

«Это личное, — объяснил он. — Каждый великий игрок в истории Американской лиги использовал его. Я собираюсь вычистить его и сделать из него плантатор для моей жены.

Именно это он и сделал.

Другие заметки о бейсболе от 19 апреля

• В 1961 году родился шортстоп Спайк Оуэн. Его настоящее имя — Спайк.

• В 1968 году родился кэтчер Брент Мейн. Когда в 1998 году Барри Бондса намеренно выгуливали с загруженными базами, следующим участником теста стал Мэйн. Он вышел на правое поле, чтобы закончить игру. И однажды, когда он был уверен, что другая команда крадет знаки, он сказал своим подающим в начале игры: «Я не подавляю никаких знаков.