Содержание

Сан‑Франциско времен «Господина из Сан‑Франциско» • Arzamas

В какой город так и не вернулся герой Бунина?

Автор Георгий Прокопенков

Вид на Сан-Франциско с Русского холма. Литография. 1861 год © Library of Congress

«Господин из Сан-Франциско» не вписывается в урбанистическую традицию в литературе начала XX века, объединившую Вирджинию Вулф, Джеймса Джойса, Андрея Белого, Томаса Манна (новелла последнего «Смерть в Венеции» послужила источником для рассказа Бунина): о самом Сан‑Франциско в рассказе почти ничего не сказано. Бунин не был в США (о чем впоследствии жалел). Впрочем, и Сан-Франциско, известный нам по американским фильмам (уходящие в даль покатые бульвары; люди, вскакивающие на подножку переполненного трамвая; восход солнца с видом на утопающий в тумане мост Золотые Ворота), имеет мало общего с настоящим городом, поскольку из-за высоких местных налогов продюсеры все чаще предпочитают снимать в роли Сан-Франциско более доступные Лос‑Анджелес или канадский Ванкувер.


***

Господин из Сан-Франциско родился  Для определения хронологических рамок, в которые должна быть вписана история Сан‑Франциско времен бунинского «Господина из Сан-Франциско», следует руководствоваться двумя обстоятельствами: во-первых, с точностью до года атрибутировать время действия рассказа не представляется возможным, но по косвенным признакам это начало XX века; во‑вторых, на момент описанных Буниным событий господину из Сан-Франциско было 58 лет. в Калифорнии на излете охватившей США золотой лихорадки. Небольшой мексиканский городок Йерба-Буэна на побережье Тихого океана перешел в расположение Соединенных Штатов после Американо-мексиканской войны 1846–1848 годов. Его переименовали в честь христианского святого Франциска Ассизского — учредителя монашеского нищенствующего ордена. Аскетизмом отличался в то время и город: хотя его расположение было удобно для создания торгового порта или военно-морской базы, Сан-Франциско оставался небольшим поселением с неблагоприятной географией — для строительства жилых районов требовались крупномасштабные работы по осушению болот.

Площадь Портсмут в Сан-Франциско. Фотография 1851 года  © Library of Congress

Стимулом для развития города стали найденные в Калифорнии золотые прииски. Тысячи людей в надежде осуществить американскую мечту отправлялись в Сан-Франциско с расчетом разбогатеть. Переселенцы придавали сакральное значение путешествию на край континента. Точно пилигримы, прибывшие в Новый Свет, они ставили своей целью строительство града на холме — символичного воплощения богоизбранности и исключительности американской нации.

Сан-Франциско стал развиваться и застраиваться исходя из нужд быстрорастущего населения. Дома влиятельных в городе промышленников и банкиров заполнили район Ноб-Хилл. К востоку от него расположился Чайнатаун — китайские мигранты, выполнявшие тяжелую работу в шахтах, облюбовали несколько улиц в центре Сан-Франциско. На острове Алькатрас построили оборонительную базу, а когда необходимость в защите города отпала, форт стал тюрьмой для военнопленных.

1 / 6

Мясная и зеленная лавки в китайском квартале Сан-Франциско. Начало XX века© UC Berkeley, Bancroft Library

2 / 6

Улица Дюпон в китайском квартале Сан-Франциско. Начало XX века© UC Berkeley, Bancroft Library

3 / 6

Китайцы в Сан-Франциско. Начало XX века© UC Berkeley, Bancroft Library

4 / 6

Китайцы в Сан-Франциско. Начало XX века© UC Berkeley, Bancroft Library

5 / 6

Опиумная курильня в Сан-Франциско. Начало XX века© UC Berkeley, Bancroft Library

6 / 6

Китайский квартал в Сан-Франциско. Начало XX века© UC Berkeley, Bancroft Library

На рубеже XIX–XX веков в Сан-Франциско все чаще стали говорить о необходимости перепланировки города под эгидой американского движения City Beautiful  В отечественной историографии отсутствует канонический перевод термина City Beautiful Movement. Среди вариантов встречаются: «Движение за красивый город»; «Движение за прекрасный город»; движение «Город прекрасный»; движение «Красивый город».. В основе философии движения лежала эстетизация городского пространства во имя социальной гармонии и повышения уровня жизни горожан. Сторонники City Beautiful выступали за перенесение на американские города опыта реформ барона Османа в Париже. На смену индустриальному городу должны были прийти сады и парки, прямые и широкие улицы с удобными кольцевыми развязками, симметричные здания со скульптурами на фасадах.

Группа влиятельных горожан во главе с бывшим мэром Сан-Франциско Джеймсом Феланом предпринимает попытку по разработке и принятию плана новой градостроительной политики и благоустройства города. Приглашается известный в то время архитектор Дэниел Бернем, который руководил перепланировкой Вашингтона и проведением Всемирной выставки в Чикаго 1893 года. Среди экспонатов выставки, приуроченной к четырехсотой годовщине открытия Америки Колумбом, был разработанный Бернемом комплексный проект «Белый город»: современная транспортная система гармонично сочетается с выполненными в неоклассическом стиле зданиями и роскошными садами. Нечто схожее архитектор намеревался воплотить в Сан‑Франциско, превратив его в «тихоокеанский Париж» (а Чикаго по проекту Бернема должен был стать «Парижем прерий»).

Прежде всего планировалось провести социально-пространственную сегрегацию города. Деление Сан-Франциско подразумевало определение удобно и согласованно расположенных районов: муниципального центра, финансовой, коммерческой, жилой и промышленной зон. Муниципальный центр по плану Бернема предполагал строительство осевого коридора от Маркер-стрит до Сити-Холла, вдоль которого расположатся симметричные кирпичные здания с продольными карнизами. Совершить променад на парижский манер Бернем предлагал по проведенной через весь город диагонали бульваров, выполнявшей, помимо прочего, и коммуникационную функцию, поскольку узкие улочки старой планировки Сан-Франциско попросту не справлялись со стремительно растущим населением города.

Бернем намеревался разбить множество парков по всему городу: от детских площадок до великолепных открытых пространств на вершинах городских холмов наподобие греческого Акрополя. Юго-западная часть города от холмов Твин-Пикс до озера Мерсед преобразовывалась в обширную парковую зону с огромным водопадом. От западных склонов вплоть до океана природный ландшафт дополняли монументальные сооружения в классическом греческом и древнеримском стилях. 

К северу от холмов планировалось возвести Атенеум с просторными внутренними дворами, террасами и колоннированными навесами на манер Пойкиле на вилле римского императора Адриана в Тиволи близ Рима. Стены предполагалось возвести таким образом, чтобы собрать солнечное тепло и защитить от ветра. По обе стороны стен должны были располагаться колоннады с крытой прогулочной дорожкой. 

Также Бернем хотел возвести амфитеатр для скачек и игры в поло, лякросс и футбол. Как раз к северу от Твин-Пикс располагалась лощина, ограниченная Кларендон- и Парнас-авеню, улицами Клейтон и Стэниан. Естественные склоны, которые с легкостью могли быть преобразованы в травяные уступы, окружают лощину с трех сторон. Ее южный склон достигает в высоту 800 футов (примерно 240 метров) и открывает прекрасный вид на пролив Золотые Ворота. Амфитеатр должен был напомнить стадион в Дельфах, с которого открывается вид на Коринфский залив, и театр Диониса у подножия Акрополя с панорамой города Пирея и Эгейского моря.

Греческие мотивы в архитектуре города должны были выражать всю серьезность демократических устремлений США, а ассоциации с Римом подкрепляли идеи американцев об исторической правопреемственности республиканизма и исключительности нации. 

27 сентября 1905 года план Дэниела Бернема был официально принят. Теперь требовалось начать сбор средств и приступить к проектированию и строительству объектов. Несмотря на энтузиазм граждан и поддержку городских элит, многие бизнесмены и владельцы недвижимости отказывались принудительно отчуждать свою собственность ради благоустройства города. Не убедили их и заверения мэра Сан-Франциско Юджина Шмица, что реформы привлекут в город коммерсантов, промышленников и туристов и быстро окупят инвестиции в проект. Споры не утихали несколько месяцев.

Юго-восточный угол мэрии Сан-Франциско. Фотография Клинтона Джонсона. 1906 год  © UC Berkeley, Bancroft Library

Но решающее слово осталось за природой. 18 апреля 1906 года сильное землетрясение разрушило город до основания и уничтожило не только настоящее, но и будущее Сан-Франциско — в здании мэрии сгорели оригинальные планы и чертежи Бернема. Теперь требовались не парки с древнегреческими постройками (город и так стал похож на античные руины), а скорые восстановительные работы, поскольку восемьдесят процентов жителей остались без крова. Учреждения, занимающиеся оказанием помощи, раздали более трех миллионов долларов нуждающимся гражданам. Обездоленные семьи были размещены во временных деревянных коттеджах в городских парках и на побережье. 

Сан-Франциско, разрушенный землетрясением. Видеохроника 1906 года © Library of Congress

В ликвидации последствий землетрясения участвовали солдаты и все трудоспособные граждане. Была проложена железная дорога, по которой в город пришла тяжелая техника для уборки того, что осталось от Сан‑Франциско. Тысячи тонн строительного мусора были сброшены в океан. В среду толчки сотрясали город, а уже в воскресенье рабочие ремонтировали канализацию и водопроводные трубы. В течение нескольких недель после трагедии по Маркет-стрит запустили трамваи. 

Всего через три года после катастрофы в Сан-Франциско было построено более двадцати тысяч зданий. Новый город выглядел современней прежнего: во-первых, землетрясение уничтожило викторианский центр старой планировки и трущобы к югу от центрального рынка; во-вторых, чтобы противостоять новым толчкам, здания укрепили стальными конструкциями, что, несомненно, придавало модерновости облику города.

По случаю восстановления Сан-Франциско в 1909 году провели трехдневный фестиваль, но, казалось, этого было недостаточно — город стал готовиться принять Всемирную выставку. 

Организаторы планировали приурочить ее к открытию Панамского канала. Грандиозный проект по соединению Тихого и Атлантического океанов был доведен до конца вопреки изначальным бюрократическим проволочкам, недостатку технических средств, проблемам с финансированием, эпидемиям среди рабочих. Тем не менее в октябре 1914 года запустить канал в эксплуатацию помешали два сильных оползня, получившие, как и все природные катаклизмы в Америке, имена — Восточная и Западная Кулебра  Culebra (исп.) — змея.. Восстановительные работы затянулись, и движение по Панамскому каналу было открыто лишь в 1920 году.

Фотография из памятного буклета Всемирной выставки 1915 года © Aussie~mobs/Flickr.com

Поэтому выставку провели, не дожидаясь открытия канала. Экспозиция «Panama — Pacific» расположилась на северном побережье Сан-Франциско между парком Президио и фортом Мейсон на площади в 635 акров (примерно 2,6 квадратного километра). У Тихого океана были построены архитектурные шедевры своего времени: самое большое на тот момент здание в мире — Дворец техники (и первое здание, сквозь которое совершил полет самолет), эффектно иллюминированную Башню драгоценностей, усыпанную камнями из полированного хрусталя и цветного стекла, и Дворец изящных искусств — его единственный не снесли после выставки. 

Кроме того, гости Сан-Франциско могли увидеть храм, целиком отлитый из мыла, крошечный розовый куст из драгоценных камней, шестиакровую копию Гранд-каньона и пятиакровую копию Панамского канала или подняться в смотровую кабину, подвешенную на стальном кронштейне на высоте трехсот футов (примерно 90 метров). 

Выставка вобрала дух времени и эпохи: организаторы уверяли, что «создали в Сан-Франциско полный микрокосм. Если бы в мире было уничтожено все, кроме 635 акров выставки, то всю материальную основу жизни можно было бы восстановить по иллюстрациям представленных там произведений искусства и изобретений». Посетители экспозиции имели возможность наблюдать за созданием джинсов Levi’s или нового автомобиля Ford, ознакомиться с авангардным искусством и послушать речи президента Рузвельта. Известные комедийные актеры Роско «Толстяк» Арбакл и Мейбл Норманд сняли фильм, где панорамы «Panama — Pacific» перебиваются гэговыми скетчами: 

© Library of Congress

Восстановленный после разрушительной катастрофы Сан-Франциско, казалось, не только преодолел время, но и доказал, что расстояния не существует вовсе.

Среди экспонатов «Panama — Pacific» был выставлен C. P. Huntington — первый паровоз, пущенный по западному участку Трансконтинентальной железной дороги в Северной Америке, соединительной нити Нового Света. Специально для выставки была протянута телефонная линия от Сан‑Франциско до Нью-Йорка, чтобы люди по всему континенту могли услышать шум Тихого океана. Охват «от Сан-Франциско до Нью-Йорка» столь же значим для американцев, как для русских размах «от Калининграда до Владивостока» — цивилизационный диапазон, все разнообразие национальной истории и культуры, уложенное между двух полюсов.

На поезде через всю страну прибыл в Сан-Франциско колокол Свободы, не совершивший после этого ни одного путешествия из родной Филадельфии. Отлитый в Великобритании, в 1776 году колокол созывал американцев на оглашение Декларации независимости от той же Великобритании, повторяя нанесенный на него библейский завет: «И объявите свободу на земле всем жителям ее» (Лев. 25:10). О свободе возвестили теперь во всех уголках Америки. 

Сан-Франциско стал финальной точкой в продвижении американских ценностей на запад: культурный фронтир — подвижная граница освоения континента — был доведен до тихоокеанского побережья. Национальная экспансия достигла цели, и США были готовы вступить в истинно американский XX век.

Вид на Сан-Франциско с холма Твин-Пикс. 1919 год © Library of Congress

В октябре 1915 года «господин из Сан-Франциско… ехал в Старый Свет на целых два года, с женой и дочерью, единственно ради развлечения», но это уже другой рассказ.  

РОЛЬ СИМВОЛОВ И ДЕТАЛЕЙ В РАССКАЗЕ И.А. БУНИНА «ГОСПОДИН ИЗ САН-ФРАНЦИСКО»


Образы-символы в произведении И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско»

Слайд 1

Образы-символы в произведении Ивана Алексеевича Бунина «Господин из Сан — Франциско » Выполнили: Мозалов Павел и Растворов Антон Ученики 11-б класса ГБУОШИ ГМЛИОД

Слайд 2

История создания рассказа СОБЫТИЯ И ЛИЦА, КОТОРЫЕ СОСТАВИЛИ ОСНОВУ РАССКАЗА, НАВЕЯНЫ ЛИЧНЫМИ ВПЕЧАТЛЕНИЯМИ ОТ ВСТРЕЧ И ПУТЕШЕСТВИЙ. Путешествуя по миру, И.А. Бунин «стремился обозреть лицо мира» Во время одного из плаваний по морям и океанам на огромном пароходе завязался спор о социальной несправедливости, в ходе которого Бунин доказал, что неравенство можно увидеть даже в разрезе корабля. Кроме этого, писателю вспомнилась недавняя смерть в гостинице на Капри, где он отдыхал с женой, богатого американца, чье имя так и осталось для всех неизвестным. Писатель умело объединил эти два события в одном рассказе, добавив многое из своих собственных наблюдений и мыслей. Впервые опубликован рассказ был в 1915 году.

Слайд 3

Образы-символы Многопалубный корабль – макет устройства мира (верхняя палуба – «хозяева жизни», нижняя – преисподняя )

Слайд 4

Образы-символы Корабль – чудовищная машина, сотворенная людьми, — символ подавления человеческой души

Слайд 5

Образы-символы «Верхний» мир «Атлантиды», ее «новое божество» — капитан , подобный «милостивому языческому богу,» огромному идолу», «языческому идолу».

Слайд 6

Образы-символы Италия, её природа — символ разнообразия, вечно движущегося и многогранного мира

Слайд 7

Образы-символы Трюм корабля – символ преисподней. Автор намекает на то, что господин из Сан-Франциско продал душу за земные блага и теперь расплачивается за это смертью.

Слайд 8

Образы-символы Господин из Сан-Франциско, без имени, биографии, отличительных черт, без чувств и нравственных исканий – глобальный символ современной цивилизации, образ громадного зла, образ греха

Слайд 9

Образы-символы Название корабля «Атлантида» — символ трагического исхода современной цивилизации

Слайд 10

Образы-символы Влюбленная пара, нанятая «играть в любовь за хорошие деньги» — символ фальши и продажности

Слайд 11

Образы-символы Океан – символ бесконечности жизни и одновременно – знак стихии

Слайд 12

Образы-символы Ящик из-под содовой – символ равенства всех перед смертью

Слайд 13

Образы-символы Фигура Дьявола на скалах Гибралтара – прямой символ злых сил

Слайд 14

Образы-символы Песни и молитвы абруццких горцев – символ гармоничного существования человека и природы

Слайд 15

Образы-символы Простые итальянцы, люди труда — символы осмысленного человеческого существования

Слайд 16

Образы-символы Символично в рассказе и то, что после смерти богача веселье продолжается, абсолютно ничего не изменилось. Корабль плывет в обратном направлении, только уже с телом богача в ящике из-под содовой, а бальная музыка гремит опять «среди бешеной вьюги, проносившейся над гудевшим, как погребальная месса… океаном». Автору важно было подчеркнуть мысль о ничтожности могущества человека

Слайд 17

И.А. Бунина, часто использующего символы в своем творчестве, тем не менее нельзя считать писателем – символистом – он писатель реалистического направления, а символы для него – лишь одно из средств художественной выразительности, расширяющие содержание и придающие его произведениям особую окраску. Придавая всему изображаемому символическое начало, Бунин лишь углубляет свою мысль.

Слайд 18

Философский смысл произведения Жизнь прекрасна, но коротка, нужно ценить все её проявления – и первозданную красоту нетленной природы, и красоту душевного порыва, и все её духовные сокровища.

Какова роль символики в рассказе «Господин из Сан-Франциско»?

«Господин из Сан-Франциско» —это философский рассказ-притча о месте человека в мире, об отношениях человека и окружающего мира. По мнению Бунина, человек не может противостоять мировым потрясениям, не может сопротивляться потоку жизни, который несёт его, как река — щепку. Такое мировоззрение выразилось в философской идее рассказа «Господин из Сан-Франциско»: человек смертен, причём (как утверждает булгаковский Воланд) внезапно смертен, поэтому человеческие претензии на господство в природе, на понимание законов природы беспочвенны. Все замечательные научные и технические достижения современного человека не избавляют его от смерти. В этом вечная трагедия жизни: человек рождается, чтобы умереть. В рассказе присутствуют символические детали, благодаря которым история о смерти отдельного человека становится философской притчей о гибели всего общества, в котором правят господа, подобные главному герою. Конечно, символичен образ главного героя, хотя его никак нельзя назвать деталью бунинского рассказа. Предыстория господина из Сан-Франциско изложена в нескольких предложениях в самом общем виде, в рассказе нет его подробного портрета, его имя ни разу не упомянуто. Таким образом, главный герой является типичным действующим лицом притчи: он не столько конкретный человек, сколько тип-символ определённого общественного класса и морального поведения. В притче исключительное значение имеют детали повествования: картина природы или вещь упоминаются только по необходимости, действие происходит без декораций. Бунин нарушает эти правила жанра притчи и использует одну яркую деталь за другой, реализуя свой художественный принцип предметной изобразительности. В рассказе среди разнообразных подробностей появляются повторяющиеся детали, которые притягивают внимание читателя и превращаются в символы («Атлантида», её капитан, океан, пара влюблённых молодых людей). Эти повторяющиеся детали символичны уже потому, что в единичном воплощают общее. Эпиграф из Библии: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий!», по замыслу автора, задавал тон рассказу. Соединение стиха из Апокалипсиса с изображением современных героев и обстоятельств современной жизни уже настраивает читателя на философский лад. Вавилон в Библии — это не просто большой город, это город-символ мерзкого греха, различных пороков (например, Вавилонская башня — символ людской гордыни), из-за них, согласно Библии, город и погиб, завоёванный и разрушенный ассирийцами. В рассказе Бунин подробно рисует современный пароход «Атлантиду», похожий на город. Корабль в волнах Атлантики становится для писателя символом современного общества. В подводной утробе корабля огромные топки и машинное отделение. Здесь в нечеловеческих условиях — в грохоте, в адской жаре и духоте — трудятся кочегары и механики, благодаря им корабль плывёт через океан. На нижних палубах расположены различные служебные помещения: кухни, кладовые, винные погреба, прачечные и т.д. Здесь живут матросы, обслуживающий персонал и бедные пассажиры. Зато на верхней палубе разместилось отборное общество (всего-то человек пятьдесят), которое наслаждается роскошной жизнью и немыслимым комфортом, потому что эти люди и есть «хозяева жизни». Корабль («современный Вавилон») называется символично — по имени богатой, густонаселённой страны, которая в один миг была сметена волнами океана и пропала бесследно. Таким образом, между библейским Вавилоном и полулегендарной Атлантидой устанавливается логическая связь: оба мощных, цветущих государства погибают, и корабль, символизирующий несправедливое общество и названный столь знаменательно, также ежеминутно рискует погибнуть в бушующем океане. Среди океанских, ходуном ходящих волн огромный корабль похож на утлое судёнышко, которое не может сопротивляться стихии. Недаром вслед уходящему к американским берегам пароходу со скал Гибралтара глядит Дьявол (автор не случайно написал это слово с заглавной буквы). Так в рассказе проявляется философская идея Бунина о бессилии человека перед природой, непостижимой для человеческого ума.
Символичным становится океан в конце рассказа. Шторм описывается как мировая катастрофа: в свисте ветра автору слышится «погребальная месса» по бывшему «хозяину жизни» и всей современной цивилизации; траурную черноту волн подчёркивают белые клочья пены на гребнях. Символичен образ капитана корабля, которого автор сравнивает с языческим богом в начале и в конце рассказа. По внешнему виду этот человек действительно похож на идола: рыжий, чудовищной величины и грузности, в морском мундире с широкими золотыми нашивками. Он, как и положено богу, живёт в капитанской каюте — наивысшей точке корабля, куда запрещён вход пассажирам, он редко показывается на людях, но пассажиры безоговорочно верят в его власть и знания. Асам капитан, будучи всё-таки человеком, чувствует себя очень неуверенно в бушующем океане и надеется на телеграфный аппарат, стоящий в соседней каюте-радиорубке. В начале и в конце рассказа появляется влюблённая пара, которая привлекает внимание скучающих пассажиров «Атлантиды» тем, что не прячет своей любви, своих чувств. Но только капитан знает, что счастливый вид этих молодых людей — обман, ибо пара «ломает комедию»: на самом деле она нанята хозяевами судоходной компании для развлечения пассажиров. Когда эти комедианты возникают среди блестящего общества верхней палубы, фальшь человеческих отношений, которую они так назойливо демонстрируют, распространяется на всех окружающих. Эта «грешно-скромная» девушка и рослый молодой человек, «похожий на огромную пиявку», становятся символом высшего общества, в котором, по мнению Бунина, нет места искренним чувствам, а за показным блеском и благополучием прячется развращённость. Подводя итог, следует о считается одним из лучших рассказов Бунина и по идее, и по её художественному воплощению. История о безымянном американском миллионере превращается в философскую притчу с широкими символическими обобщениями. Причём Бунин создаёт символы по-разному. Господин из Сан-Франциско становится знаком-символом буржуазного общества: писатель убирает все индивидуальные особенности этого персонажа и подчёркивает его социальные черты: бездуховность, страсть к наживе, безграничное самодовольство. Другие символы у Бунина строятся на ассоциативном сближении (Атлантический океан — традиционное сравнение человеческой жизни с морем, а самого человека с утлой лодкой; топки в машинном отделении — адский огонь преисподни), на сближении по устройству (многопалубный корабль — человеческое общество в миниатюре), на сближении по функции (капитан — языческий бог). Символы в рассказе становятся выразительным средством для раскрытия авторской позиции. Через них автор показал лживость и порочность буржуазного общества, которое забыло о нравственных законах, истинном смысле человеческой жизни и приближается к вселенской катастрофе. Понятно, что предчувствие катастрофы особенно обострилось у Бунина в связи с мировой войной, которая, всё более разгораясь, превращалась на глазах у автора в огромную человеческую бойню.

Смысл произведения Господин из Сан-Франциско

Материальное благосостояние или богатство души? Иван Бунин рассуждает над человеческими ценностями, смыслом существования.

Глубокий философский смысл произведения «Господин из Сан-Франциско» актуален во все времена. Иван Бунин старается открыть людям глаза на настоящие ценности. На что мы тратим свою жизнь? В погоне за материальным достатком, роскошью, порой, мы упускаем что-то очень важное.

Что выбирает человек: праздный образ жизни или крепкую семью? Ложные или истинные ценности? Что оставит после себя человек, как о нем будут вспоминать. Размышления Ивана Бунина заинтересовывают читателя с первых строк и не отпускают до конца произведения.

Автор считает, прожить жизнь нужно так, чтобы после смерти о человеке остались добрые светлые воспоминания. Для этого важно совершать правильные поступки, быть искренним не только с окружающими, но и с самим собой.

На протяжении всего произведения сквозной темой является смысл жизни Господина из Сан-Франциско. Для чего мы живём? На этот вопрос каждый читатель даёт свой ответ. У каждого свои жизненные цели и приоритеты. В произведении «Господин из Сан-Франциско» Иван Бунин показывает, как жить не надо, к чему может привести необдуманная погоня за материальным достатком.

После смерти равны все. И низший класс, который трудится, не покладая рук. И высшие слои общества, которые только потребляют. Классовое неравенство очевидно. Однако среди фальши и несправедливости важно оставаться человеком.

Смерть не щадит никого. Поэтому пока мы живы, следует стремиться получать яркие эмоции, делать добрые дела, искренне и трепетно любить. Не нужно прожигать молодость, погрязнув в сплетнях и интригах. Жить нужно со смыслом. Нельзя, чтобы все было подчинено исключительно праздности и шелесту купюр.

Насколько публикация полезна?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 3.5 / 5. Количество оценок: 2

Оценок пока нет. Поставьте оценку первым.

Ищите нас здесь

Смотрите также:

  1. Смысл рассказа Легкое дыхание Бунина и его названия Иван Бунин — автор, который глубоко чувствовал проблемы общества. Тема любви занимает одно из значимых мест в его творчестве. В произведениях Ивана Бунина рассматриваются вечные вопросы существования: смысл жизни, смерть,…
  2. Смысл произведения Антоновские яблоки Бунина Иван Андреевич Бунин знаком нам по автобиографической прозе «Жизнь Арсеньева», крамольному циклу «Тёмные аллеи», тяжелому и одновременно яростному дневнику «Окаянные дни». Небольшой рассказ «Антоновские яблоки» относится к раннему периоду творчества….
  3. Смысл рассказа Темные аллеи Бунина Сборник «Тёмные аллеи» – визитная карточка позднего бунинского периода. Одноимённый рассказ венчает творческие итоги Ивана Андреевича в непростой, противоречивый период эмиграции писателя. Смысл названия книги Темные аллеи Чужая душа, как…
  4. Смысл рассказа Солнечный удар Бунина Рассказ Ивана Бунина «Солнечный удар» продолжает галерею его рассказов о любви. Как и произведения цикла «Темные аллеи» рассказ пронизан тончайшим психологизмом, что является отличительной чертой творчества Бунина. Смысл названия рассказа…
  5. Смысл рассказа Холодная осень Бунина Рассказ И. Бунина «Холодная осень» входит в состав цикла «Темные аллеи». Автор пишет рассказы о любви, каждый из них – тонкое психологическое исследование, и «Холодная осень» — не исключение. Смысл…

Символика и экзистенциальный смысл рассказа «Господин из Сан-Франциско»

Символика и экзистенциальный смысл рассказа

«Господин из Сан-Франциско»

На прошлом уроке мы с вами познакомились с творчеством Ивана Алексеевича Бунина и начали разбирать один из его рассказов « Господин из Сан-Франциско». Мы поговорили о композиции рассказа, обсудили систему образов, поговорили о поэтике бунинского слова. Сегодня на уроке нам предстоит определить роль деталей в рассказе, отметить образы-символы, сформулировать тему и идею произведения и прийти к бунинскому пониманию человеческого бытия.

· Давайте поговорим о деталях в рассказе. Какие детали вы увидели; какие из них вам показались символическими.

· Для начала вспомним понятие «деталь».

Деталь –

особо значимый выделенный элемент художественного образа, выразительная подробность в произведении, несущая смысловую и идейно — эмоциональную нагрузку.

1. Уже в первой фразе звучит некая ирония к г-ну: «имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил», тем самым автор подчеркивает, что г-н – это всего лишь человек.

2. Господин из С-Ф сам является символом – это собирательный образ всех буржуа того времени.

3. Отсутствие имени символ безликости, внутренней бездуховности героя.

4. Образ парохода «Атлантида» – символ общества с его иерархией: праздная аристократия которого противопоставляется людям, управляющим движением корабля, работающим в поте лица у «исполинской» топки, которую автор называет девятым кругом ада.

5. Образы простых жителей Капри живые и настоящие, и тем самым писатель подчеркивает, что внешнее благополучие богатых слоев общества ничего не значит в океане нашей жизни, что их богатство и роскошь не являются защитой от течения настоящей, реальной жизни, что такие люди изначально обречены на нравственную низость и мертвую жизнь.

6. Сам образ корабля – это оболочка праздной жизни, а океан — весь остальной мир, бушующий, изменяющийся, но никак не касающийся нашего героя.

7. В названии корабля — «Атлантида» (Что ассоциируется со словом «Атлантида»?- потерянная цивилизация), заключается предчувствие исчезающей цивилизации.

8. А описание парохода не вызывает ли у вас еще какие-нибудь ассоциации? Описание похоже на «Титаник», что подтверждает мысль о том, что механизированное общество обречено на печальный исход.

9. Все же в рассказе есть и светлое начало. Красота неба и гор, которая как бы сливается с образами крестьян, все же утверждает, что есть в жизни истинное, настоящее, что неподвластно деньгам.

10. Сирена и музыка – тоже умело используемый писателем символ, в данном случае сирена – это мировой хаос, а музыка – это гармония и мир.

11. Символичен образ капитана корабля, которого автор сравнивает с языческим богом в начале и в конце рассказа. По внешнему виду этот человек действительно похож на идола: рыжий, чудовищной величины и грузности, в морском мундире с широкими золотыми нашивками. Он, как и положено богу, живёт в капитанской каюте — наивысшей точке корабля, куда запрещён вход пассажирам, он редко показывается на людях, но пассажиры безоговорочно верят в его власть и знания. А сам капитан, будучи всё-таки человеком, чувствует себя очень неуверенно в бушующем океане и надеется на телеграфный аппарат, стоящий в соседней каюте-радиорубке.

12. Писатель заканчивает рассказ символической картиной. Пароход, в трюме которого лежит в гробу бывший миллионер, через мрак и вьюгу плывет в океане, а со скал Гибралтара за ним наблюдает Дьявол, «громадный, как утес». Именно ему досталась душа господина из Сан-Франциско, это он владеет душами богачей (стр. 368-369).

13. золотые пломбы господина из Сан-Франциско

14. его дочь – с «нежнейшим розовыми прыщиками возле губ и между лопаток», одета с невинной откровенностью

15. негры-слуги «с белками, похожими на облупленные крутые яйца»

16. цветовые детали: г-н накуривался до малиновой красноты лица, кочегары – багровые от пламени, красные куртки музыкантов и чёрная толпа лакеев.

17. наследный принц весь деревянный

18. у красавицы крохотная гнутая облезлая собачка

19. пара танцующих «влюблённых» – красавец, похожий на огромную пиявку

20.почтительность Луиджи доведена до идиотизма

21.гонг в гостинице на Капри звучит «зычно, точно в языческом храме»

22.старуха в коридоре «сутулая, но декольтированная», поспешила вперёд «по-куриному».

23.г-н лежал на дешёвой железной кровати, гробом для него стал ящик из-под содовой воды

24. С самого начала путешествия его окружает масса деталей, предвещающих или напоминающих о смерти. Сначала он собирается ехать в Рим, чтобы слушать там католическую молитву покаяния ( которая читается перед смертью ), затем пароход «Атлантида», который является в рассказе двойственным символом : с одной стороны, пароход символизирует новую цивилизацию, где власть определяется богатством и гордыней, поэтому в конце концов корабль, да еще с таким названием, должен утонуть. С другой стороны, «Атлантида» — олицетворение ада и рая.

· Какую же роль имеют многочисленные детали в рассказе?

это и авторская оценка персонажей, и одно из важнейших средств выражения идеи и темы произведения.

Получить полный текст

Репетиторы

ЕГЭ

Дипломная

· Каким рисует Бунин портрет своего героя? Какое возникает у читателя чувство и почему?

(«Сухой, невысокий, неладно скроенный, но крепко сшитый… Нечто монгольское было в его желтоватом лице с подстриженными серебряными усами, золотыми пломбами блестели его крупные зубы, старой словно костью – крепкая лысая голова…». Это портретное описание безжизненно; оно вызывает чувство отвращения, так как перед нами какое-то физиологическое описание. Трагедия еще не наступила, но она уже ощущается в этих строках).

· Каково авторское отношение к господину?

Ироничное, Бунин высмеивает все пороки буржуазного образа жизни

через собирательный образ господина, многочисленные детали – эмоциональные характеристики персонажей.

· Вы, наверное, заметили, что в произведении выделяется время и пространство. Как вы думаете, почему сюжет развивается в путешествии?

Дорога – символ жизненного пути.

· Как герой относится ко времени? Как господин распланировал своё путешествие?

при описании окружающего мира с точки зрения господина из Сан-Франциско время обозначено точно и чётко; словом, время конкретно. По часам распланированы дни на пароходе и в неаполитанском отеле.

· В каких фрагментах текста действие развивается стремительно, а в каких сюжетное время будто останавливается?

Счет времени идет незаметно, когда автор повествует о настоящей, полноценной жизни :панорама Неаполитанского залива, зарисовка уличного рынка, колоритные образы лодочника Лоренцо, двух абруццких горцев и – самое важное – описание «радостной, прекрасной, солнечной» страны. И время будто останавливается, когда начинается рассказ о размеренной, спланированной жизни господина из Сан-Франциско.

Получить полный текст

Курсовая

ЕГЭ

Дипломная

· Когда писатель первый раз называет героя не господином?

(По пути на остров Капри. Когда природа его побеждает, он чувствует себя стариком: «И господин из Сан-Франциско, чувствуя себя так, как подобало ему, — совсем стариком, — уже с тоской и злобой думал обо всех этих жадных, воняющих чесноком людишках, называемых итальянцами…» Именно сейчас в нем просыпаются чувства: «тоска и злоба», «отчаяние». И вновь возникает деталь – «наслаждение жизнью»!)

· Что значат Новый Свет и Старый Свет (почему не Америка и Европа)?

Словосочетание «Старый Свет» появляется уже в первом абзаце, когда рассказывается о цели поездки господина из Сан-Франциско: «единственно ради развлечения». И, подчёркивая кольцевую композицию рассказа, оно же возникает в концовке — в сочетании с «Новым Светом». Новый Свет, породивший тип людей, потребляющих культуру «единственно ради развлечения», «Старый свет» — это люди живые( Лоренцо, горцы и т. п.). Новый Свет и Старый свет — две грани человечества, где есть разница между оторванностью от исторических корней и живым ощущением истории, между цивилизацией и культурой.

· Почему события происходят в декабре (канун Рождества)?

это соотношение рождения и смерти, причем, рождения Спасителя старого мира и смерти одного из представителей искусственного нового мира, и сосуществование двух временных линий- механической и подлинной.

· Почему смерть настигла г-на из Сан-Франциско на Капри, в Италии?

Автор не зря упоминает историю о жившем некогда на острове Капри человек, очень похожий на нашего господина. Автор через эту взаимосвязь показал нам, что такие «хозяева жизни» приходят и уходят бесследно.

Получить полный текст

· Что нам хочет показать автор в своем рассказе?

Все люди, вне зависимости от своего материального положения, равны перед лицом смерти. Богач, решивший получить все удовольствия сразу, «только начинавший жить» в 58 лет (!)

, внезапно умирает.

· Какие чувства у окружающих вызывает смерть старика? Как ведут себя окружающие по отношению к жене и дочери господина?

Его смерть вызывает не сочувствие, а страшный переполох. Хозяин гостиницы извиняется и обещает быстро все уладить. Общество возмущено тем, что кто-то посмел испортить им отдых, напомнить о смерти. К недавнему спутнику и его жене они испытывают брезгливость и отвращение. Труп в грубом ящике быстро отправляют в трюм парохода. Богач, считавший себя важным и значительным, превратившись в мертвое тело, не нужен никому.

· Так какова идея рассказа? Как автор выражает главную мысль произведения? Где прослеживается идея?

Идея прослеживается в деталях, в сюжете и композиции, в антитезе ложного и подлинного человеческого бытия
(противопоставлены фальшивые богачи – Пара на пароходе, сильнейший образ-символ мира потребления, играет любовь, это нанятые влюблённые – и настоящие жители Капри, преимущественно бедняки).
Идея – жизнь человека хрупка, все равны перед лицом смерти. Выражает через описание отношения окружающих к живому г-ну и к нему же после смерти. Господин думал, что деньги дают ему преимущество. «Он был уверен, что имеет полное право на отдых, на удовольствия, на путешествие во всех отношениях отличное… во-первых, он был богат, а во-вторых, только что приступил к жизни».

· Жил ли полноценной жизнью до этого путешествия наш герой? Чему он посвятил всю свою жизнь?

г-н до этого момента не жил, а существовал, т. е. вся сознательная жизнь была посвящена тому, чтобы «сравняться с теми, кого г-н взял себе за образец». Все убеждения господина оказались ошибочными.

· Обратите внимание на финал: именно нанятая пара выделена здесь особо – почему?

После смерти господина ничего не изменилось, все богачи также продолжают жить своей механизированной жизнью, и «влюблённая пара» также продолжает играть любовь за деньги.

· Можем ли мы назвать рассказ притчей? Что такое притча?

Притча –

короткий назидательный рассказ в иносказательной форме, заключающий в себе нравственное поучение.

· Так, можем ли мы назвать рассказ притчей?

Можем, так как повествует о ничтожности богатства и власти перед лицом смерти и торжестве природы, любви, искренности (образы Лоренцо, абруццких горцев).

· Может ли человек противостоять природе? Может ли спланировать все, как господин из С-Ф?

Человек смертен («внезапно смертен» – Воланд), поэтому человек не может противостоять природе. Все технические достижения не избавляют человека от смерти. В этом и есть вечная философия и трагедия жизни: человек рождается, чтобы умереть.

· Чему учит нас рассказ-притча?

«Господин из…» учит нас радоваться жизни, а не быть внутренне бездуховным, не поддаваться механизированному обществу.

Рассказ Бунина обладает экзистенциальным смыслом. (Экзистенциальный – связанный с бытием, существованием человека.) В центре повествования – вопросы жизни и смерти.

· Что способно противостоять небытию?

Подлинное человеческое бытие, которое показано писателем в образе Лоренцо и абруццких горцев (фрагмент от слов «Торговал только рынок на маленькой площади…367-368»).

· Какие же мы можем сделать выводы, глядя на этот эпизод? Какие 2 стороны медали показывает нам автор?

Беден Лоренцо, бедны абруццкие горцы, поющие славу величайшим беднякам в истории человечества – Богоматери и Спасителю, который родился «в бедном пастушеском приюте». «Атлантида» же, цивилизация богачей, которая пытается одолеть мрак, океан, вьюгу – экзистенциальное заблуждение человечества, дьявольское заблуждение.

Домашнее задание:

Прочитать и проанализировать рассказ Бунина «Чистый понедельник».

Смысл названия рассказа Господин из Сан-Франциско

Как великий мастер своего дела, И. А. Бунин никогда не выбирает названием своего произведения случайные слова или выражения: он всегда вносит в них потайной, но при этом ключевой смысл. Небольшой по размеру рассказ «Господин из Сан-Франциско» также не стал исключением в этом плане. Сам рассказ повествует нам о некотором безымянном (к этому мы еще обязательно вернемся) герое, которого все по определению называют Господином из Сан-Франциско. Он богат и аристократичен, о чем нам говорится еще в самом начале произведения: главный герой всю жизнь работал и трудился, а под конец решил устроить себе и своей семье по праву заслуженный отдых в виде путешествия по определенным местам на пароходе «Атлантида».

По иронии судьбы, практически в самом начале отдыха Господин из Сан-Франциско трагично умирает, а его тело с целью скрыть сохранить беспечность и притворное веселье на пароходе для других путешественников везут назад в ящике из под содовой. В общем-то, на этом рассказ и заканчивается. Но почему именно такое название для своего рассказа выбрал писатель?

Ключевым моментом был факт того, что никто на корабле в действительности не уважал и не называл искренне Господина из Сан-Франциско господином: это делали служащие из своих обязательств за деньги. Никто по-настоящему не замечал главного героя и не дорожил его присутствием. И. А. Бунин намеренно не дал герою определенного имени, дабы показать то, что подобного рода людей на свете бесчисленное множество.

Господин из Сан-Франциско — своеобразный собирательный образ людей, всю жизнь работающих и забывающих про отдых, а также не имеющих в себе какой-либо нематериальной ценности. Господин из Сан-Франциско «не заработал» имени, не сделал за всю свою жизнь чего-то стоящего, за что его могли бы запомнить и уважать; он жил лишь в свою угоду, не думая о других людях, а иногда и презирая их. Жизнь главного героя и его окружение были полны притворства и лжи, наигранных чувств. Таким образом, Господин из Сан-Франциско — символ отсутствия нравственных ценностей, человечности и смысла жизни и существования.

Символы в рассказе Ивана Бунина «Господин из Сан-Франциско»

Произведения И.Бунина написаны так, что приходится быть предельно внимательными, читая их. Даже отдельная, казалось бы, обыденная деталь символична, несет скрытый смысл. Большое удовольствие для неторопливого ценителя замечать такие «подводные камни». Это так, словно читать между строк, общаться с писателем на понятном обоим языке.

Например, в рассказе «Господин из Сан-Франциско» можно найти большое количество деталей, которые введены автором для единой цели – подчеркнуть никчемность жизни своих героев.

Итак, главного персонажа все

называют Господин. Даже закончив повествование, прозаик так и не назвал читателю его настоящего имени. Почему? Все очень просто: он был господином жизни, пока был жив. Умерев, главный герой исчез из памяти окружающих его людей, которых притягивали не личные качества, а звон монет в кошельке.

Бунин очень подробно описывает путешествие семьи: маршрут, распорядок на корабле. Писатель словно хочет приоткрыть скучный мир вещей, в котором протекает жизнь Господина и его родных.

А город Сан-Франциско, где живет семья, – символ безнравственности, стяжательства и лицемерия. Там, поклоняясь золоту, как богу, живут

«хозяева жизни». И мы видим, насколько убога в духовном смысле эта жизнь.

Чтобы усилить эффект, Бунин вводит в произведение образ Лоренцо – лодочника, не имеющего ни гроша за душой. Зато тот живет, дыша полной грудью, не обремененный великими планами стяжателя. Не зря у лодочника есть имя, его лик остался запечатленным художниками. Так простой, но веселый и жизнелюбивый Лоренцо оставил свой след на земле.

Название корабля «Атлантида» тоже символично. Все, кто плывет на нем, мелочны, черствы, двуличны. Не лучше ли, как древняя Атлантида, исчезнуть и тезке, избавив человечество от подобных индивидов? Еще вчера они трепетали перед Господином, а после его смерти остались абсолютно равнодушными к горю семьи, тому, что их кумир продолжает путешествие в темном трюме. Трюм – еще один символ, доказывающий, что умерший за свою жизнь не заслужил почтения, не имел он его и после смерти.

Атмосферу фальши и лицемерия отождествляет влюбленная пара, нанятая капитаном для демонстрации чувств. Есть ли что-то святое для этих людей?

Гармоничность всех деталей повествования создает целостную и реалистичную картину, которая постепенно подводит читателя к единственно возможному выводу: жизнь нельзя прожить дважды, поэтому нужно правильно выбирать для себя ценности, чтобы в результате не оказаться пустым местом, тенью, исчезнувшей в сумерках черного трюма.

Господин из сан франциско океан символ. «Значение символов в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско. «Господин из Сан-Франциско»

Судьба главного героя рассказа И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» — безымянного богача, плывущего из Америки вместе с женой и дочерью на «заслуженный отдых» — очень символична. Несмотря на то, что Иван Алексеевич Бунин не принадлежал ни к одному из литературных течений 20 века, в том числе и к символизму, для зрелого творчества писателя характерно широкое использование образов-символов, развернутых метафор, ярких деталей, анализ которых и позволяет найти ключ к главной идее произведения. эти приемы И. А. Бунин использует и в «Господине из Сан-Франциско», рассказывая читателю о судьбе главного героя.

Одним из центральных образов произведения является образ парохода. Писатель недаром называет судно именем некогда затонувшего, согласно легенде, материка — «Атлантида». Это символизирует обреченность на гибель тех, кто плывет на параходе. Подтверждают эту мысль и такие детали как бущующий океан, воющая сирена. Но пассажиры «Атлантиды», люди состоятельные, не замечают опасности. Целыми днями они беззаботно отдыхают на палубе в ожидании очередного приема пищи. Еда — их культ, а столовая — самое святое место на «Атлантиде». Так писатель говорит о бездуховности общества, собравшегося на борту парохода. Очень важно и то, что технический отдел судна является прямым намеком на Ад: писатель недаром описывает его как темное, жаркое, страшное место.

Однако, конечно, главные события рассказа разворачиваются на суше — на острове Капри. Именно там в конце концов останавливается с семьей господид из Сан-Франциско. Чудесная средиземноморская природа отнюдь не привлекает главного героя. Кроме того, его прибытие в гостиницу сопровождается непогодой. На мой взгляд, это очень важно. Ведь сам Бунин очень тонко чувствовал природу, любил ее, мог по запаху определить, какие цветы растут в саду. Наделяя господина таким качеством, как равнодушие к окружаещему миру, писатель говорит о том, что духовно герой мертв. Практически все время пребывания На Капри господин находится в стенах гостиницы. Там он и умирает, быстро и тихо, незаметно для окружающих. Его смерть не только нисколько не трогает никого из персонажей рассказа, но и свлоно дает им облегчение: при жизни господина боялись, старались угодить ему потому только, что он был очень богат, а теперь его хозяин гостиницы пытется спрятать в дальнюю комнату, чтобы не испугать других своих клиентов. Стоит отметить и то, что умершего господина называют стариком. Мне кажется, что это наименование более живое, чем «господин», оно создает некий замечательный образ. Выходит, что при жизни главный герой был мертвецом и лишь после смерти стал похож на человека.

Наконец, И. А. Бунин намеренно не дает главному герою имени. Господин из Сан-Франциско олицетворяет всех себе подобных, все буржуазное общество, потерявшее настоящие духовные ценности. Именно поэтому можно сказать, что трагичная судьба главного героя, после смерти не оставившего о себе доброй памяти в сердцах даже самых близких людей, символична. Мысль о неминуемой гибели духовного общества, воплощенную в образе господина из Сан-Франциско, Бунин подчеркивает еще раз в конце рассказа, усиливая эффект с помощью кольцевой композиции: главный герой снова плывет на пароходе, возвращается на родину, правда, теперь уже в гробу, а с Гибралтара за плывущим судном наблюдается дьявол. По мнению писателя, именно потеря нравственности, отсутствие духовных ценностей — прямой путь к гибели.

1)Название рассказа
само по себе символично. Господин — человек достигший огромных высот, богатый, наслаждающийся жизнью, делающий что-либо в году себе. Город Сан-Франциско — «золотое» место, город, в котором живут безнравственные люди, привыкшие добиваться своего любыми средствами и ни во что не ставящие других, менее богатых или не занимающих достойное, почетное место в высшем обществе людей.

Символом является
2)пароход «Атлантида»,
огромный, роскошный, комфортабельный. Его судьба должна соответствовать судьбе знаменитой затонувшей Атлантиды, обитатели которой были столь же аморальными, как и жители Сан-Франциско.

3)Влюбленная пара,
нанятая капитаном Ллойдом «играть в любовь за хорошие деньги», символизирует атмосферу искусственной жизни, где все покупается и продается — были бы деньги.

4)Погода в декабре:
унылая, обманчивая, серая, дождливая, сырая и грязная — символизирует внутреннее состояние душ персонажей рассказа, в большей степени главного героя — Господина из Сан-Франциско.

5)Поведение немца в читальне
тоже является символом. Вместо того, чтобы помочь человеку, которому стало плохо, умирающему, немец «вырвался из читальни с криком, он всполошил весь дом, всю столовую». Он — олицетворение людей мертвых морально, бездушных, думающих только о себе.

То же символизируют и
6)люди, сторонившиеся семьи умершего Господина из Сан-Франциско,
не соболезнующие, в каком-то смысле даже жестокие по отношению к его жене и дочери, а так же

7)хозяин,
который «в бессильном и приличном раздражении пожимал плечами, чувствуя себя без вины виноватым, всех уверяющий, что он отлично понимает, «как это неприятно», и дающий слово, что он примет «все зависящие от него меры» к устранению неприятности».

8)Дьявол
символизирует нечто мистическое, ужасное, вероятней всего, в будущем постигнувшее всех этих безнравственных людей, ввергнув их в пучину ада, символом которого был

9)черный трюм,
где лежал мертвый и никому ненужный Господин из Сан-Франциско.

*В 1776 г. испанцы обосновались на побережье полуострова, построив форт у пролива Золотые ворота и основав миссию, названную в честь святого Франциска. Возникший рядом небольшой городок назывался Йерба-Юуэна. В 1848 г., благодаря калифорнийской золотой лихорадке, город начал бурно расти. В этом же году он был переименован в Сан-Франциско.
На историю Сан-Франциско огромное влияние оказало уникальное географическое расположение и сделало его важным центром морской торговли и очень удобным оборонительным редутом.

Рецензии

Внезапно и неожиданно. Обожаю подобные темы, дорогой автор) Позволь мне помочь тебе в этом деле парой-тройкой дополнений касательно образов сего небезызвестного рассказа)

Относительно названия произведения, как, впрочем, и фигуры самого главного героя:

Недаром Бунин называл его Господином, да и только. На протяжении всего рассказа мы не видим ни единого намека на имя, фамилию и любой другой элемент персонификации героя. Он — просто некое пятно, невзрачный силуэт, безымянная тень. Что ж, так и вышло, ведь после его смерти все сразу раз — и забыли о нём. Тем самым автор показывает нам, какова участь людей, которые всю жизнь жгут (sic) ради денег, власти и престижа. Они — просто кошельки на ножках. И окружают их, как Вы заметили, мертвые люди, продажные и бездушные. И окружают они не самих людей, а их деньги и их статус. Вот и запомнился миру этот человек как некий господин. Правда, запомнился ли? Миг назад с него сдували пылинки — всё за его счет, и вот уже его тело везут на всё той же «Атлантиде» в коробке. Коробка — тоже символичная деталь. Никакого почтения к этому «Господину» не было изначально и в помине — только к деньгам.

И Вам, милый автор, стоит также вспомнить на фоне вышесказанного некоего Лоренцо, нищего лодочника-раздолбая, чьё имя известно на всю Италию. Этого Лоренцо обожают итальянские художники, что выражается в картинах с его непосредственным участием. Он никогда не думал о материальных благах, он не спустил большую часть жизни в канализацию, чтобы насладиться её остатком в окружении тех, кто хочет получить его деньги. Он просто наслаждался жизнью такой, какая она есть. И его имя Бунин указывает. Его имя знают и запомнят с помощью вышеописанных картин.

Имя — вот главный символ рассказа. У главного героя настолько пустая и никчёмная жизнь, что автор его даже именем не стал наделять. Всё равно все его забудут после смерти. Да и не надо это было никому знать, главное для них было то, что он — господин.

Подобный моментик с именем можно найти в рассказе «Ионыч» Антона Палыча. Был Дмитрий Старцев, духовно богатый дядя. А стал в конце — просто Ионыч. Человек-кошелёк. Вот и называли его без уважения, небрежно.

Надеюсь, мои словоблудства Вас не утомили, просто люблю я обсуждать произведения)

Мне кажется, лодочник Лоренцо выдуман самим Буниным как контраст с главным героем) Хотя, кто знает, я не настолько досканально осведомлен…

Образы-символы в произведении Ивана Алексеевича Бунина «Господин из Сан — Франциско » Выполнили: Мозалов Павел и Растворов Антон Ученики 11-б класса ГБУОШИ ГМЛИОД

История создания рассказа СОБЫТИЯ И ЛИЦА, КОТОРЫЕ СОСТАВИЛИ ОСНОВУ РАССКАЗА, НАВЕЯНЫ ЛИЧНЫМИ ВПЕЧАТЛЕНИЯМИ ОТ ВСТРЕЧ И ПУТЕШЕСТВИЙ. Путешествуя по миру, И.А. Бунин «стремился обозреть лицо мира» Во время одного из плаваний по морям и океанам на огромном пароходе завязался спор о социальной несправедливости, в ходе которого Бунин доказал, что неравенство можно увидеть даже в разрезе корабля. Кроме этого, писателю вспомнилась недавняя смерть в гостинице на Капри, где он отдыхал с женой, богатого американца, чье имя так и осталось для всех неизвестным. Писатель умело объединил эти два события в одном рассказе, добавив многое из своих собственных наблюдений и мыслей. Впервые опубликован рассказ был в 1915 году.

Образы-символы Многопалубный корабль – макет устройства мира (верхняя палуба – «хозяева жизни», нижняя – преисподняя)

Образы-символы Корабль – чудовищная машина, сотворенная людьми, — символ подавления человеческой души

Образы-символы «Верхний» мир «Атлантиды», ее «новое божество» — капитан, подобный «милостивому языческому богу,» огромному идолу», «языческому идолу».

Образы-символы Италия, её природа — символ разнообразия, вечно движущегося и многогранного мира

Образы-символы Трюм корабля – символ преисподней. Автор намекает на то, что господин из Сан-Франциско продал душу за земные блага и теперь расплачивается за это смертью.

Образы-символы Господин из Сан-Франциско, без имени, биографии, отличительных черт, без чувств и нравственных исканий – глобальный символ современной цивилизации, образ громадного зла, образ греха

Образы-символы Название корабля «Атлантида» — символ трагического исхода современной цивилизации

Образы-символы Влюбленная пара, нанятая «играть в любовь за хорошие деньги» — символ фальши и продажности

Образы-символы Океан – символ бесконечности жизни и одновременно – знак стихии

Образы-символы Ящик из-под содовой – символ равенства всех перед смертью

Образы-символы Фигура Дьявола на скалах Гибралтара – прямой символ злых сил

Образы-символы Песни и молитвы абруццких горцев – символ гармоничного существования человека и природы

Образы-символы Простые итальянцы, люди труда — символы осмысленного человеческого существования

Образы-символы Символично в рассказе и то, что после смерти богача веселье продолжается, абсолютно ничего не изменилось. Корабль плывет в обратном направлении, только уже с телом богача в ящике из-под содовой, а бальная музыка гремит опять «среди бешеной вьюги, проносившейся над гудевшим, как погребальная месса… океаном». Автору важно было подчеркнуть мысль о ничтожности могущества человека

И.А. Бунина, часто использующего символы в своем творчестве, тем не менее нельзя считать писателем – символистом – он писатель реалистического направления, а символы для него – лишь одно из средств художественной выразительности, расширяющие содержание и придающие его произведениям особую окраску. Придавая всему изображаемому символическое начало, Бунин лишь углубляет свою мысль.

Философский смысл произведения Жизнь прекрасна, но коротка, нужно ценить все её проявления – и первозданную красоту нетленной природы, и красоту душевного порыва, и все её духовные сокровища.

Скорбные, мудрые, жестковатые картины Бунина. Совсем иной, исступленный, пугающий красками мир Андреева. И все-таки все это было, появилось в одну эпоху, с одинаково властным притяжением к ее потрясениям и конфликтам. Не мудрено, что глубинные контакты существовали. Везде встречается печать – воспользуемся определением Куприна – “запутанного угнетенного сознания”.
Трезвый, взыскующий взгляд Бунина не только на родине (повесть “Деревня”), во всем мире нашел знаки не просто распада, а неминуемой катастрофы. Таким широчайшим

Обобщением поражает – более спокойное определение просто не передаст силу впечатлений – рассказ “Господин из Сан-Франциско”.
Уже в первой фразе сосредоточено очень многое: потребительская философия Господина и других богатых властителей, суть антигуманной буржуазной цивилизации, образ прекрасной, но подавленной природы. Неторопливое по тону повествование вызвано будто обилием бытовых сведений. Их связи, окраска вводят нас, однако, в авторское раздумье об общем порядке вещей. Как же совмещаются конкретные наблюдения с истолкованием их сущности? Доведено до совершенства мастерство символизации деталей и мотивов. Название корабля, на котором путешествует Господин,- “Атлантида” – сразу дает представление о приближающейся гибели. Точные зарисовки блестящих салонов, прислуги, грязных кочегаров “адской топки” – о социальной иерархии общества. Механически курсирующий корабль, везущий Господина для развлечений в Европу и доставляющий его мертвое тело обратно в Америку, являет предельную бессмыслицу человеческого бытия.
Вот главный вывод – неотвратимость и непонимание путешественниками подстерегающего их возмездия. Увлеченность Господина сиюминутными удовольствиями на пути к небытию доносит полную душевную слепоту этого “Нового человека со старым”. Да и все развлекающиеся пассажиры “Атлантиды” ничего дурного даже не подозревают: “Океан, ходивший за стенами, был страшен, но о нем не думали, твердо веря во власть над ним командира”. В конце повествования угрожающий мрак сгущается до беспросветности. Но “опять среди бешеной вьюги, проносившейся над гудевшим, как погребальная месса, и ходившим траурными от серебряной пены горами океаном”, гремела бальная музыка. Неведению и самовлюбленной уверенности, по выражению Бунина, у “бессмысленной власти”, бессознательности у обездоленных людей – нет предела. “Космическую” ступень духовного распада запечатлел писатель, сделав огромного, подобного скалам Гибралтара, Дьявола наблюдателем за уходящим в ночь и вьюгу кораблем.
Эмоции Бунина были мучительны. Жадные поиски просветляющего начала – бесконечны. Но по-прежнему они венчались проникновением в естественные, природные ценности жизни. Таков в “Господине из Сан-Франциско” образ абруццских крестьян, слитый с красотой гор и неба.

(Пока оценок нет)

Сочинение по литературе на тему: Символы в рассказе “Господин из Сан-Франциско”

Другие сочинения:

  1. Рассказ “Господин из Сан-Франциско” И. А. Бунин написал в 1915 году. Изначально рассказ назывался “Смерть на Капре” и имел эпиграф, взятый из Апокалипсиса, Новый Завет: “Горе тебе, Вавилон, город крепкий”, который в последствии писатель убрал, видимо, желая заменить главную тему Read More ……
  2. …Это очень ново, очень свежо и очень хорошо, только слишком компактно, вроде сгущенного бульона. А. П. Чехов Мастерство и лиризм произведений Ивана Алексеевича Бунина имеют несколько составляющих. Его прозу отличают лаконизм и трепетное изображение природы, пристальное внимание к герою и Read More ……
  3. Мир в котором живет Господин из Сан – Франциско алчен и глуп. Даже богатый г-н в нем не живет, а лишь существует. Даже семья не прибавляет ему счастья. В этом мире все подчинено деньгам. И когда Господин собирается в путешествие, Read More ……
  4. В творчестве Бунина нашла отражение тема критики буржуазной действительности. Одним из лучших произведений этой тематики по праву можно назвать рассказ “Господин из Сан-Франциско”, который был высоко оценен В. Короленко. Мысль написать этот рассказ возникла у Бунина в процессе работы над Read More ……
  5. Рассказ И. А. Бунина “Господин из Сан-Франциско” написан в годы Первой мировой войны, когда целые государства оказались вовлечены в бессмысленную и беспощадную бойню. Судьба отдельного человека стала казаться песчинкой в водовороте истории, даже если этого человека окружали богатство и слава. Read More ……
  6. Рассказ И. А. Бунина “Господин из Сан-Франциско” посвящен описанию жизни и смерти человека, обладающего властью и богатством, но, по воле автора, не обладающего даже именем. Ведь имя содержит некое определение духовной сущности, зародыш судьбы. Бунин отказывает своему герою в этом Read More ……
  7. Огонь, качаемый волной В просторе темном океана… Что мне до звездного тумана, До млечной бездны надо мной! И. А. Бунин Иван Алексеевич Бунин был страстно влюблен в жизнь, в многообразие ее проявлений. Воображению художника претило все искусственное, заменяющее естественные порывы Read More ……
  8. Рассказ Бунина Господин из Сан-Франциско имеет остросоциальную направленность, но смысл этих рассказов не исчерпывается критикой капитализма и колониализма. Социальные проблемы капиталистического общества являются лишь фоном, который позволяет Бунину показать обострение вечных проблем человечества в развитии цивилизации. В 1900-х годах Бунин Read More ……
Символы в рассказе “Господин из Сан-Франциско”

1)Название рассказа
само по себе символично. Господин — человек достигший огромных высот, богатый, наслаждающийся жизнью, делающий что-либо в году себе. Город Сан-Франциско — «золотое» место, город, в котором живут безнравственные люди, привыкшие добиваться своего любыми средствами и ни во что не ставящие других, менее богатых или не занимающих достойное, почетное место в высшем обществе людей.

Символом является
2)пароход «Атлантида»,
огромный, роскошный, комфортабельный. Его судьба должна соответствовать судьбе знаменитой затонувшей Атлантиды, обитатели которой были столь же аморальными, как и жители Сан-Франциско.

3)Влюбленная пара,
нанятая капитаном Ллойдом «играть в любовь за хорошие деньги», символизирует атмосферу искусственной жизни, где все покупается и продается — были бы деньги.

4)Погода в декабре:
унылая, обманчивая, серая, дождливая, сырая и грязная — символизирует внутреннее состояние душ персонажей рассказа, в большей степени главного героя — Господина из Сан-Франциско.

5)Поведение немца в читальне
тоже является символом. Вместо того, чтобы помочь человеку, которому стало плохо, умирающему, немец «вырвался из читальни с криком, он всполошил весь дом, всю столовую». Он — олицетворение людей мертвых морально, бездушных, думающих только о себе.

То же символизируют и
6)люди, сторонившиеся семьи умершего Господина из Сан-Франциско,
не соболезнующие, в каком-то смысле даже жестокие по отношению к его жене и дочери, а так же

7)хозяин,
который «в бессильном и приличном раздражении пожимал плечами, чувствуя себя без вины виноватым, всех уверяющий, что он отлично понимает, «как это неприятно», и дающий слово, что он примет «все зависящие от него меры» к устранению неприятности».

8)Дьявол
символизирует нечто мистическое, ужасное, вероятней всего, в будущем постигнувшее всех этих безнравственных людей, ввергнув их в пучину ада, символом которого был

9)черный трюм,
где лежал мертвый и никому ненужный Господин из Сан-Франциско.

«Господин из Сан-Франциско» -это философский рассказ-притча о месте человека в мире, об отношениях человека и окружающего мира. По мнению Бунина, человек не может противостоять мировым потрясениям, не может сопротивляться потоку жизни, который несёт его, как река — щепку. Такое мировоззрение выразилось в философской идее рассказа «Господин из Сан-Франциско»: человек смертен, причём (как утверждает булгаковский Воланд) внезапно смертен, поэтому человеческие претензии на господство в природе, на понимание законов природы беспочвенны. Все замечательные научные и технические достижения современного человека не избавляют его от смерти. В этом вечная трагедия жизни: человек рождается, чтобы умереть.

В рассказе присутствуют символические детали, благодаря которым история о смерти отдельного человека становится философской притчей о гибели всего общества, в котором правят господа, подобные главному герою. Конечно, символичен образ главного героя, хотя его никак нельзя назвать деталью бунинского рассказа. Предыстория господина из Сан-Франциско изложена в нескольких предложениях в самом общем виде, в рассказе нет его подробного портрета, его имя ни разу не упомянуто. Таким образом, главный герой является типичным действующим лицом притчи: он не столько конкретный человек, сколько тип-символ определённого общественного класса и морального поведения.

В притче исключительное значение имеют детали повествования: картина природы или вещь упоминаются только по необходимости, действие происходит без декораций. Бунин нарушает эти правила жанра притчи и использует одну яркую деталь за другой, реализуя свой художественный принцип предметной изобразительности. В рассказе среди разнообразных подробностей появляются повторяющиеся детали, которые притягивают внимание читателя и превращаются в символы («Атлантида», её капитан, океан, пара влюблённых молодых людей). Эти повторяющиеся детали символичны уже потому, что в единичном воплощают общее.

Эпиграф из Библии: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий!», по замыслу автора, задавал тон рассказу. Соединение стиха из Апокалипсиса с изображением современных героев и обстоятельств современной жизни уже настраивает читателя на философский лад. Вавилон в Библии — это не просто большой город, это город-символ мерзкого греха, различных пороков (например, Вавилонская башня — символ людской гордыни), из-за них, согласно Библии, город и погиб, завоёванный и разрушенный ассирийцами.

В рассказе Бунин подробно рисует современный пароход «Атлантиду», похожий на город. Корабль в волнах Атлантики становится для писателя символом современного общества. В подводной утробе корабля огромные топки и машинное отделение. Здесь в нечеловеческих условиях — в грохоте, в адской жаре и духоте — трудятся кочегары и механики, благодаря им корабль плывёт через океан. На нижних палубах расположены различные служебные помещения: кухни, кладовые, винные погреба, прачечные и т.д. Здесь живут матросы, обслуживающий персонал и бедные пассажиры. Зато на верхней палубе разместилось отборное общество (всего-то человек пятьдесят), которое наслаждается роскошной жизнью и немыслимым комфортом, потому что эти люди и есть «хозяева жизни». Корабль («современный Вавилон») называется символично — по имени богатой, густонаселённой страны, которая в один миг была сметена волнами океана и пропала бесследно. Таким образом, между библейским Вавилоном и полулегендарной Атлантидой устанавливается логическая связь: оба мощных, цветущих государства погибают, и корабль, символизирующий несправедливое общество и названный столь знаменательно, также ежеминутно рискует погибнуть в бушующем океане. Среди океанских, ходуном ходящих волн огромный корабль похож на утлое судёнышко, которое не может сопротивляться стихии. Недаром вслед уходящему к американским берегам пароходу со скал Гибралтара глядит Дьявол (автор не случайно написал это слово с заглавной буквы). Так в рассказе проявляется философская идея Бунина о бессилии человека перед природой, непостижимой для человеческого ума.

Символичным становится океан в конце рассказа. Шторм описывается как мировая катастрофа: в свисте ветра автору слышится «погребальная месса» по бывшему «хозяину жизни» и всей современной цивилизации; траурную черноту волн подчёркивают белые клочья пены на гребнях.

Символичен образ капитана корабля, которого автор сравнивает с языческим богом в начале и в конце рассказа. По внешнему виду этот человек действительно похож на идола: рыжий, чудовищной величины и грузности, в морском мундире с широкими золотыми нашивками. Он, как и положено богу, живёт в капитанской каюте — наивысшей точке корабля, куда запрещён вход пассажирам, он редко показывается на людях, но пассажиры безоговорочно верят в его власть и знания. Асам капитан, будучи всё-таки человеком, чувствует себя очень неуверенно в бушующем океане и надеется на телеграфный аппарат, стоящий в соседней каюте-радиорубке.

В начале и в конце рассказа появляется влюблённая пара, которая привлекает внимание скучающих пассажиров «Атлантиды» тем, что не прячет своей любви, своих чувств. Но только капитан знает, что счастливый вид этих молодых людей — обман, ибо пара «ломает комедию»: на самом деле она нанята хозяевами судоходной компании для развлечения пассажиров. Когда эти комедианты возникают среди блестящего общества верхней палубы, фальшь человеческих отношений, которую они так назойливо демонстрируют, распространяется на всех окружающих. Эта «грешно-скромная» девушка и рослый молодой человек, «похожий на огромную пиявку», становятся символом высшего общества, в котором, по мнению Бунина, нет места искренним чувствам, а за показным блеском и благополучием прячется развращённость.

Подводя итог, следует отметить, что «Господин из Сан-Франциско» считается одним из лучших рассказов Бунина и по идее, и по её художественному воплощению. История о безымянном американском миллионере превращается в философскую притчу с широкими символическими обобщениями.

Причём Бунин создаёт символы по-разному. Господин из Сан-Франциско становится знаком-символом буржуазного общества: писатель убирает все индивидуальные особенности этого персонажа и подчёркивает его социальные черты: бездуховность, страсть к наживе, безграничное самодовольство. Другие символы у Бунина строятся на ассоциативном сближении (Атлантический океан — традиционное сравнение человеческой жизни с морем, а самого человека с утлой лодкой; топки в машинном отделении — адский огонь преисподни), на сближении по устройству (многопалубный корабль — человеческое общество в миниатюре), на сближении по функции (капитан — языческий бог).

Символы в рассказе становятся выразительным средством для раскрытия авторской позиции. Через них автор показал лживость и порочность буржуазного общества, которое забыло о нравственных законах, истинном смысле человеческой жизни и приближается к вселенской катастрофе. Понятно, что предчувствие катастрофы особенно обострилось у Бунина в связи с мировой войной, которая, всё более разгораясь, превращалась на глазах у автора в огромную человеческую бойню.

Финал рассказа «Господин из Сан-Франциско»

Финал рассказа возвращает нас к описанию знаменитой «Атлантиды» — парохода, возвращающего тело мертвого господина в Америку. Этот композиционный повтор не только придает рассказу гармоничную соразмерность частей и завершенность, но и увеличивает размеры созданной в произведении картины.

Подумайте, насколько полно содержание рассказа обобщено в заголовке? Почему «господин» и члены его семьи остаются безымянными, в то время как периферийные персонажи — Лоренцо, Луиджи, Кармелла — наделены собственными именами? Есть ли в рассказе другие персонажи, оставленные без имен? Почему на последних страницах рассказа писатель «забывает» о жене и дочери умершего богача? Какие элементы изображенной картины не мотивированы сюжетом, т. е. никак с ним не связаны? В каких фрагментах текста действие развивается стремительно, а в каких сюжетное время будто останавливается? Какой композиционный прием придает рассказу завершенность и увеличивает степень обобщения в произведении?

Временная и пространственная организация рассказа. Точка зрения персонажа и авторская точка зрения. Сюжет — наиболее явная особенность произведения, своего рода фасад художественного здания, формирующий первоначальное восприятие рассказа. Однако и в «Господине из Сан-Франциско» общая картина воспроизводимого мира намного шире собственно сюжетных временных и пространственных границ.

События рассказа очень точно соответствуют календарю и вписаны в географическое пространство. Путешествие, распланированное на два года вперед, начинается в конце ноября (плавание через Атлантику), а внезапно прерывается в декабрьскую, скорее всего, предрождественскую неделю: на Капри в это время заметно предпраздлинное оживление, абруццкие горцы возносят «смиренно-радостные хвалы» Божьей матери перед ее изваянием «в гроте скалистой стены Монте-Соляро», а также молятся «рожденному от чрева ее в пещере Вифлеемской… в далекой земле Иудиной…». (Подумайте, какой особый смысл заключен в этой неявной календарной подробности и каким образом содержание рассказа обогащается?) Точность и предельная достоверность — абсолютные критерии бунинской эстетики — проявляются и в той тщательности, с какой описан в рассказе распорядок дня богатых туристов. Точные указания времени, перечень посещаемых в Италии достопримечательностей будто выверены по надежным туристским справочникам. Но главное, конечно, не в дотошной верности Бунина правдоподобию.

Нерушимый распорядок жизни господина вводят в рассказ важнейший для него мотив искусственности, автоматизма цивилизованного псевдобытия центрального персонажа. Методичное изложение маршрута круиза, потом размеренный отчет о «режиме дня» на «Атлантиде» и, наконец, тщательное описание порядка, заведенного в неаполитанском отеле, трижды почти останавливает сюжетное движение. Механически определена последовательность действий господина и его семьи: «во-первых», «во-вторых», «в-третьих»; «в одиннадцать», «впять», «в семь часов». (Найдите в тексте другие примеры монотонной регламентации жизни.) В целом пунктуальность образа жизни американца и его семьи задает размеренный ритм описанию всего попадающего в его поле зрения природного и социального мира.

Выразительным контрастом этому миру становится в рассказе стихия живой жизни. Эта неведомая господину из Сан-Франциско действительность подчинена совсем другой временной и пространственной шкале. В ней нет места графикам и маршрутам, числовой последовательности и рациональным мотивировкам, а потому нет предсказуемости и «понятности». Неясные импульсы этой жизни порой будоражат сознание путешественников: то дочери американца покажется, будто она видит во время завтрака наследного азиатского принца; то хозяин отеля на Капри окажется именно тем джентльменом, которого уже сам американец видел накануне во сне. Впрочем, душу главного персонажа «так называемые мистические чувства» не задевают. (Найдите в тексте другие примеры иррациональных состояний персонажей.)

Авторская повествовательная перспектива постоянно корректирует ограниченное восприятие персонажа: благодаря автору читатель видит и узнает многое более того, что способен увидеть и понять герой рассказа. Самое главное отличие авторского «всеведающего» взгляда — его предельная открытость времени и пространству. Счет времени идет не на часы и дни, а на тысячелетия, на исторические эпохи, а открывающиеся взору пространства достигают «синих звезд неба».

Почему повествование Не заканчивается со смертью героя и Бунин продолжает рассказ вставным эпизодом о римском тиране Тиберии (в бунинском тесте он назван Тиверием)? Только ли ассоциативная параллель с судьбой заглавного героя мотивирует введение этой полулегендарной истории?

В конце рассказа авторская оценка изображаемого достигает предельных величин, картины жизни даются максимально общим планом. Рассказ о жизненном крахе самоуверенного «господина жизни» перерастает в своего рода медитацию (лирически насыщенное размышление) о связи человека и мира, о величии природного космоса и его неподвластности людской воле, о вечности и о непознанной тайне бытия. Финальная зарисовка парохода «Атлантида» приобретает символическое звучание. (Атлантида — полулегендарный остров к западу от Гибралтара, в результате землетрясения опустившийся на дно океана.)

Возрастает частотность использования образов-символов: бушующего океана, «бесчисленных огненных глаз» корабля; Дьявола, «громадного, как утес»; капитана, похожего на языческого идола. Более того: в спроецированном на бесконечность времени и пространства изображении любая частность (образы персонажей, бытовые реалии, звуковая гамма и свето-цветовая палитра) приобретает символический содержательный смысл. Какие, на ваги взгляд, ассоциации могут возникнуть в связи с такими деталями финальной сцены: «гудевший, как погребальная месса», океан; «траурные от серебряной пены» горы волн; «гиирокогорлые трубы», «яростные взвизгивания сирены»; «громады котлов» и «адские топки» в «подводной утробе» корабля?

Предметная детализация бунинского текста. Эту сторону писательской техники сам Бунин называл внешней изобразительностью. Одна из самых ярких особенностей мастерства писателя, которую заметил еще в начале его творческого пути и оценил А. П. Чехов, подчеркнувший густоту бунинского живописания словом, плотность воссоздаваемых пластических картин: «…это очень ново, очень свежо и очень хорошо, только слишком компактно, вроде сгущенного бульона».

Замечательно, что при чувственной насыщенности, «фактурности» изображаемого любая подробность полновесно обеспечена точным знанием писателя: Бунин был необыкновенно строг именно к конкретности изображения. Вот лишь один пример: «…до одиннадцати часов полагалось бодро гулять по палубам… или играть в…» (Здесь намеренно пропущено название игры, приведенное в авторском тексте; сумеете ли вы вспомнить это название и в общих чертах объяснить характер игры?) Казалось бы, существенно ли точное знание игр, популярных у пожилых американцев, находящихся на отдыхе? Но для Бунина абсолютная точность подробностей — азы писательского ремесла, отправная точка для создания художественно убедительной картины.

Роль мистико-религиозного подтекста в рассказе И.Бунина «Господин из Сан-Франциско»

Исследователи творчества И. А. Бунина чаще всего говорят о правдивости и глубине реалистического постижения жизни в его произведениях, подчеркивая философичность прозы, мастерство психологизма, и детально анализируют изобразительную манеру писателя, уникальную по своей выразительности и неожиданности художественных решений. Под этим углом зрения рассматривают обычно и давно уже ставший хрестоматийным рассказ «Господин из Сан-Франциско». А между тем ведь именно это произведение, которое традиционно считается одним из «вершинных» образцов бунинскоro реализма, совершенно неожиданно заканчивается, казалось бы, неуместным и, однако же, вполне «натуральным», а отнюдь не аллегорическим явлением Дьявола…

Чтобы понять смысл и внутреннюю логику его появления в финале рассказа, надо вспомнить об одном из интереснейших и в эстетико-философском плане весьма продуктивном ответвлений русского модернизма — «мистическом реализме» XX в. Для Бунина художественный метод «мистического реализма» не столь характерен и всеопределяющ, как, скажем, для Ф. Сологуба, А. Белого, Л. Андреева, М. Булгакова или В. Набокова. Однако «Господин из Сан-Франциско» — один из великих образцов русского «мистического реализма». И только с этой точки зрения могут быть во всей полноте поняты глубина, масштаб нравственно-философского обобщения, заключенного в этом произведении, мастерство, оригинальность его художественной формы.

В апреле 1912 г. в Атлантическом океане затонуло, столкнувшись с айсбергом, крупнейшее пассажирское судно — пароход «Титаник», погибло около полутора тысяч людей. Это трагическое событие, ставшее первым в ряду великих катастроф XX в., таило в себе нечто зловеще парадоксальное: потерпел крушение корабль, созданный по последнему слову техники и объявленный «непотопляемым», а многие из плывших на нем, богатейшие люди мира, встретили свою смерть в ледяной воде. У того, кто более или менее внимательно ознакомился с деталями катастрофы, возникает вполне определенное впечатление: словно этот пассажирский лайнер оказался в эпицентре действия мистических сил, роковым образом стал фокусирующей точкой приложения некоей незримой, но могущественной воли. Словно подан был свыше человечеству предостерегающе-угрожающий знак.

Бунин сигнал судьбы, предвещающий гибель старого мира, воспринял. Хотя известные свидетельства об этом ничего не говорят, но именно гибель «Титаника», как мне представляется, явилась главным импульсом к написанию «Господина из Сан-Франциско». Слишком уж явны здесь типологические переклички между художественным текстом и его прообразом.

Миф об Атлантиде и, более широко, сюжет о гибели в волнах в искусстве начала ХХ в. обрел значение архетипа (например, поэма «Гибель Атлантиды» В. Хлебникова). Однако у Бунина аллюзия на катастрофу «Титаника» конкретна. Так, название парохода, «Атлантида», сфокусировало два «напоминания»: о месте гибели — в Атлантическом океане — мифического острова-государства, о котором упоминает Платон, и реального «Титаника».

В совпадении места катастрофы Бунин, по-видимому, увидел мистический знак: в финале рассказа его «Атлантида», как и «Титаник», выходит из Гибралтарского пролива навстречу своей гибели, провожаемая устремленным на нее взглядом Дьявола. И алгоритм поэтики рассказа на всех ее структурных уровнях также определяет скрытая в трагедии «Титаника» логика фатальной внезапности крушения того, что казалось могущественным и неколебимым.

Реальное событие осмыслено и показано в «Господине из Сан-Франциско» как роковое предзнаменование, имеющее глобальный общественный и нравственно-философский смысл. И типичная для «мистического реализма» модель «художественного двоемирия», соединяющая материальный и трансцендентный уровни бытия, оказалась оптимальной для решения этой творческой задачи. Она реализует себя и в повествовательной модели, когда рассказ о «реальных» событиях неизменно подсвечен символическим подтекстом, и в жанровом симбиозе реалистического рассказа и аллегорической притчи.

Логика осмысления единичного случая как имеющего глобальный смысл реализует себя и в сюжетно-композиционной модели «расширяющихся кругов»: тело господина из Сан-Франциско возвращается в Новый Свет, завершив в трюме парохода «Атлантида» свой индивидуальный «круиз» (l-й круг) вместе с остальными пассажирами (2-й круг), что, по-видимому, предрекает завершение круга современной цивилизации (3-й круг).

В «Господине из Сан-Франциско» проявился провидческий дар писателя, воплощенный в мистико-религиозном подтексте рассказа. Причем аллегорическое начало приобретает доминантное значение во второй части произведения, а в первой словно подсвечивает реалистический пласт повествования.

Двулика жанрово-повествовательная структура рассказа. Его фабула, на первый взгляд, предельно проста: поехал человек развлечься, а вместо этого в одночасье скончался. В этом смысле случаи с господином из Сан-Франциско восходит к жанру анекдота. Невольно вспоминается известная история о том, как на масленицу зашел купец в трактир, заказал водки, блинов, икры, семги и других соответствующих случаю яств, налил стопку, аккуратно завернул в блин икры, поддел его на вилку, поднес ко рту — и помер.

В сущности, то же случилось и с господином из Сан-Франциско. В течение всей жизни он «работал не покладая рук», и вот, когда решил наконец «вознаградить себя за годы труда» великолепным круизом на роскошном пароходе, — внезапно умер. Только собрался пpиcтyпить «к жизни» (ведь «до этой поры он не жил, а лишь существовал, правда, очень недурно, но все же возлагая все надежды на будущее») — и умер. Одевался, «точно к венцу» , на великолепное вечернее шоу (знаменитая Кармелла должна была танцевать свою тарантеллу), не ведая, что на самом деле готовит себя к смертному одру.

За что же так жестоко, да еще и с издевательским вывертом карает судьба (а в ее лице автор) героя? На Западе высказывалось мнение, что здесь сказался архетип мышления русского писателя с характерными для него элементами морального ригоризма: «…сильное чувство антипатии к богатству… жажда идеальной социальной справедливости, тоска по равенству людей».

«Вина» героя бунинского рассказа имеет, конечно, и социальный аспект: он нажил свое богатство, нещадно эксплуатируя несчастных китайских кули. Прозу Бунина действительно отличает отчетливая социально-критическая направленность. И в этом рассказе тема социальных контрастов прочерчена весьма выразительно. Картины-видения «ада», «низа» трюма, где, обливаясь потом, покрытые копотью, в удушающей жаре работают рабы, чтобы «наверху», «в раю», богатые люди со всего мира могли развлекаться и наслаждаться всеми изысканными удовольствиями, которые предоставила им современная цивилизация, действительно поражают воображение. И в финале рассказа круг социальной справедливости замкнется: труп господина из Сан-Франциско опущен в тот же черный трюм, подобный «преисподней, ее последнему, девятому кругу» в утробе парохода.

Но если бы мысль рассказа сводилась к тому, что безнравственно пользоваться плодами каторжного труда рабочих, или к негодованию на богатых, которые отдыхают и получают удовольствие от жизни, в то время как на земле есть бедняки, — это было бы, конечно, слишком примитивно. Поверхностность такого прочтения очевидна; особенно, если внимательнее присмотреться к тем «примерам» из мировой истории и культуры, которые просвечивают сквозь поверхностный слой анекдотической, не лишенной язвительного злорадства «истории». Прежде всего, это параллель с римским тираном Тиберием, жившим когда-то на острове Капри, там, где суждено было умереть господину из Сан-Франциско: «На этом острове две тысячи лет тому назад жил человек, несказанно мерзкий в удовлетворении своей похоти и почему-то имевший власть над миллионами людей, наделавший над ними жестокостей сверх всякой меры, и человечество запомнило его, и многие, многие со всего света съезжаются смотреть на остатки того каменного дома, где жил он на одном из самых крутых подъемов острова».

Жили на свете, хотя и в разное время, два человека, сильных мира сего (каждый, естественно, в своем масштабе), перед которыми все трепетали и заискивали, и ничего от них, кроме развалин великолепного дворца одного из них, не осталось. Имя одного из них, Тиберия, память людская сохранила, благодаря его неимоверной жестокости и мерзости. Имени господина из Сан-Франциско не запомнил никто. Очевидно, потому, что масштабы его мерзости и жестокости гораздо скромнее.

Еще более многозначительна разветвленная аллюзия на великое крушение языческой твердыни — Вавилона. Эпиграфом к «Господину из Сан-Франциско» были взяты (в сокращенном варианте) слова из «Апокалипсиса»: «Горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! ибо в один час придет суд твой» (Откр. 18, 21). От этого эпиграфа протянется скрытая нить к кульминационному моменту смерти господина из Сан-Франциско: «Он быстро пробежал заглавия некоторых статей, прочел несколько строк о никогда не прекращающейся балканской войне, привычным жестом перевернул газету, — как вдруг строчки вспыхнули перед ним стеклянным блеском, шея его напружилась, глаза выпучились… ». Так же внезапно, в разгар пиршества, вспыхнули на стене и в роскошных палатах вавилонского царя Валтасара роковые письмена, предрекшие его скорую, внезапную гибель: «Мене, мене, текел, упарсин» (Дан. 5). Кроме того, в воображении читателя, по принципу дополнительных ассоциаций, возникает аллюзия на падение знаменитой Вавилонской башни. Тем более что в стилевой ткани рассказа растворен мотив многоязычия обитателей «Атлантиды», как и их древних праотцев — строителей Вавилонской башни.

«Вина» господина из Сан-Франциско не в том, что он богат, а в том, что он уверен, будто «имеет право» на все лучшее в этой жизни, ибо владеет главным, по его убеждению, богатством. А грех «любостяжания» — один из величайших, так как он есть род идолопоклонства. Человек, страдающий «сребролюбием», нарушает вторую заповедь: «Не сотвори себе кумира, никакого подобия его… » (Втор. 5, 8). Так тема богатства, вся разветвленная сеть образов, мотивов и символов, а также сама стилевая ткань повествования, в которых она воплощена, рождает в воображении читателя ассоциации с языческим поклонением золотому тельцу.

Жизнь господина из Сан-Франциско, а также пассажиров «Атлантиды», и в самом деле, изображена в образной системе языческого мира. Подобно языческому божку, сделанному из драгоценных материалов, сам «богатый человек» из Нового Света, сидящий «в золотисто-жемчужном сиянии… чертога»: «Нечто монгольское было в его желтоватом лице с подстриженными серебряными усами, золотыми пломбами блестели его крупные зубы, старой слоновой костью — крепкая лысая голова». Ему и служат, как идолу: «Он был довольно щедр в пути и потому вполне верил в заботливость всех тех, что кормили и поили его, с утра до вечера служили ему, предупреждая его малейшее желание, охраняли его чистоту и покой, таскали его вещи, звали для него носильщиков, доставляли его сундуки в гостиницы. Но его же, в соответствии с логикой поклонения язычника своему кумиру, и выбросят на свалку, как только он перестанет исполнять желания своих жрецов — давать деньги.

Но языческий мир мертв, ибо лишен духовного начала. И тема смерти буквально растворена в стилевой ткани повествования. Мертв и господин из Сан-Франциско: «В душе его уже давным-давно не осталось ни даже горчичного семени каких-либо так называемых мистических чувств… », — эта фраза вызывает аллюзию на известные слова Христа о «горчичном зерне веры», которая «двигает горами». В душе господина из Сан-Франциско не было не то что веры с «горчичное зерно» — не осталось и следа даже элементарной человеческой интуиции.

Человек без души есть труп. Мотив мертвенного существования господина из СанФранциско — доминантный в рассказе. До 58 лет он «усердно работал» и не жил. Да и получать удовольствие от жизни для него значит накуриваться «гаванскими сигарами до красноты лица, напиваться «ликерами в баре» и любоваться «живыми картинами в… притонах».

И вот замечательная фраза: «Успокоенные тем, что мертвого старика из Сан-Франциско, тоже собиравшегося ехать с ними,.. уже отправили в Неаполь, путешественники спали крепким сном… ». Получается, будто ехать вместе с остальными осматривать очередные достопримечательности собирался мертвый старик?!

Этот мотив смешения мертвого с живым прозвучит и в одном из финальных абзацев рассказа: «Тело же мертвого старика из Сан-Франциско возвращалось домой, в могилу, на берега Нового Света. Испытав много унижений, много человеческого невнимания, с неделю пространствовав из одного портового сарая в другой, оно снова попало наконец на тот же самый знаменитый корабль, на котором так еще недавно, с таким почетом везли его в Старый Свет. Но теперь уже скрывали его от живых — глубоко опустили в просмоленном гробе в черный трюм».

Бунин подчеркнуто не различает, а, наоборот, смешивает употребление личного местоимения 3-го лица — когда оно относится к телу, к трупу, а когда к живому человеку. И тогда обнаружится глубинный и, надо признаться, жутковатый смысл этого отрывка: оказывается, господин из Сан-Франциско был лишь телом уже тогда, когда ехал на пароходе (еще живой!) в Старый Свет. Разница лишь в том, что тогда его «везли с почетом», а теперь с полным небрежением. Обнажается и мистический смысл соединения слов в начальной фразе абзаца: «тело возвращалось домой, в могилу». Если на уровне реалистического прочтения словосочетание домой, в могилу воспринимается раздельно (труп — могила, человек — дом; тело похоронят на родине человека, там, где он жил), то на аллегорическом уровне все замыкается в логически неразрывный круг: дом трупа — могила. Так замкнулся индивидуальный, меньший круг повествования: «его везли» развлечься, а теперь везут домой, в могилу.

Но господин из Сан-Франциско не индивидуальность — он один из многих. Oттого и не дано ему имени. Общество таких же тел собралось на «Атлантиде» — плавающей микромодели современной цивилизации («…пароход… был похож на громадный отель со всеми удобствами, — с ночным баром, с восточными банями, с собственной газетой»). И название лайнера тоже обещает им возращение домой, в могилу. А пока эти тела живут в мире вечного праздника, в мире, залитом ярким светом — золота и электричества, это двойное ярко-желтое освещение символично: золото — знак богатства, электричество — научно-технического прогресса. Богатство и технический прогресс — вот что дает власть над миром обитателям «Атлантиды» и обеспечивает их безграничное могущество. У Бунина эти два рычага воздействия современных хозяев жизни на окружающий мир (древний — Мамона, и современный — научно-технический прогресс) обретают значение языческих идолов.

И жизнь на пароходе изображена в образной системе языческого мира. Сама «Атлантида», со своей «многоэтажной громадой», сияющей «огненными несметными глазами», подобна громадному языческому божеству. Есть здесь свой верховный жрец и бог одновременно — капитан (рыжий человек «чудовищной величины и грузности», похожий «в своем мундире с широкими золотыми нашивками на огромного идола… гигант командир, в парадной форме, появился на своих мостках и, как милостивый языческий бог, приветственно помотал рукой пассажирам… грузный водитель, похожий на языческого идола»). Регулярно звучит, управляя этой мертвенно упорядоченной жизнью, «мощный, властный гул гонга по всем этажам». В точно установленное время «зычно, точно в языческом храме», звучит «по всему дому… гонг», созывая обитателей «Атлантиды» к их священнодейству, к тому, «что составляло главнейшую цель всего этого существования, венец его» — к еде.

Но мир идолов — мертв. И пассажиры «Атлантиды» живут по закону будто кем-то управляемого стада: механистично, словно выполняя ритуал, посещая положенные достопримечательности, развлекаясь, как «имели обычай» им подобные. Этот мир бездуховен. И даже «изящная влюбленная пара, за которой все с любопытством следили и которая не скрывала своего счастья», на самом деле была «нанята… играть в любовь за хорошие деньги и уже давно плавает то на одном, то на другом корабле». Единственная живая душа здесь — это дочка господина из Сан-Франциско. Oттoгo, наверное, и была «слегка болезненной» — живой душе всегда тяжело среди мертвецов.

И освещает этот мир неживой свет — сияние золота и электричества (символично, что, начав одеваться к своему погребению, господин из Сан-Франциско «повсюду зажег электричество», свет и блеск которого был многократно умножен зеркалами). Для сравнения вспомним удивительный, какой-то неземной солнечный свет в рассказе «Солнечный удар». То был и свет радости, неземного блаженства и счастья, и цвет страсти и нечеловеческого страдания — но то был свет солнца. Пассажиры же «Атлантиды» солнца (из-за плохой погоды) почти не видели, да и в любом случае главная их жизнь протекает внутри корабля, «в золотисто-жемчужном сиянии» чертогов кают и зал.

И вот многозначительная деталь: на страницах рассказа живой солнечный свет («А на рассвете, когда побелело за окном сорок третьего номера и влажный ветер зашуршал рваной листвой банана, когда поднялось и раскинулось над островом Капри голубое утреннее небо и озолотилась против солнца, восходящего за далекими синими горами Италии, чистая и четкая вершина Монте-Соляро… ») появляется сразу после того, как погас отблеск золота от зубов господина из Сан-Франциско, который, кстати, словно пережил своего хозяина: «Сизое, уже мертвое лицо постепенно стыло, хриплое клокотанье, вырывавшееся из открытого рта, освещенного отблеском золота, слабело. Это был уже не господин из Сан-Франциско, — его больше не было, — а кто-то другой».

В финале рассказа возникает одушевленный символ могущества современного «богатого человека» и всего цивилизованного мира: «…корабль, многоярусный, многoтpубный, созданный гордыней Нового Человека со старым сердцем. Вьюга билась о его снасти и широкогорлые трубы, побелевшие от снега, но он был стоек, тверд, величав и страшен. На верхних палубах его — очередной бал, а в мрачных глубинах сокрыта душа его — «исполинский вал, точно живое чудовище».

Здесь названа главная «вина» господина из Сан-Франциско и иже с ним — это гордыня Нового Человека, который, благодаря фантастическим достижениям научно-технического прогресса и своему богатству, сделавшему его обладателем этих достижений, ощутил себя абсолютным властелином мира.

Если древний богатый человек все же понимал, что есть силы, ему неподвластные и более могyщественные, чем он, — это прежде всего стихия природы, то у человека ХХ в., благодаря достижениям цивилизации, рождалась великая иллюзия своего абсолютного всевластия, а соответственно, и вседозволенности.

Но единственно, что остается неподвластным современному Новому Человеку, это смерть. И всякое напоминание о ней вызывает здесь панический ужас. Замечательна в этом смысле реакция пассажиров «Атлантиды» на смерть господина из Сан-Франциско: «Не будь в читальне немца, быстро и ловко сумели бы в гостинице замять это ужасное происшествие… и ни единая душа из гостей не узнала бы, что натворил он. Но немец вырвался из читальни с криком, всполошил весь дом, всю столовую… ». После фразы: «Не будь в читальне немца… », — читатель бессознательно ожидает продолжения: не окажись рядом немец, господин из Сан-Франциско остался бы без помощи. Но немец, вместо того, чтобы бежать к человеку, которому стало плохо (естественная реакция на несчастье «ближнего», или хотя бы себе подобного?!), стремительно выбегает из читальни. «Быть может, чтобы позвать на помощь?» — продолжает надеяться читатель. Но нет, конечно. Суматоха вызвана отнюдь не печалью (хотя бы малой) по поводу кончины «старика» (а ведь они «вместе» ели, пили, курили, гyляли в течение месяца!), а совсем другим: животным страхом перед смертью, с одной стороны, и стремлением замять эту «неприятность», с другой.

Парадоксально, но в то же время и вполне логично, что эти всевластные хозяева жизни боятся смерти, хотя они уже существуют в состоянии душевной смерти!

Мир современной цивилизации подобен древнему языческому капищу. Именно в этом смысле, отмечает как бы мимоходом Бунин, у современного Нового Человека — старое сердце. Это то же сердце, исполненное гордости и жажды чувственных наслаждений, что было от века у всех сильных мира сего. Только за многие тысячелетия оно совсем износилось. И царство современного Нового Человека ждет тот же конец, что и древний Вавилон. Кара настигнет его за гордость и разврат, как некогда — строителей Вавилонской башни и вавилонского царя Валтасара. И наконец падет перед вторым пришествием Христа, как сказано в Апокалипсисе, Вавилон — аллегорический оплот царства Антихриста. Так реализует себя на уровне подтекста параллель современная — цивилизация.

И как древний языческий мир противостоял Единому Богy, так и современный мир попирает ценности христианства. Эта экзистенциальная, а не только социальная и нравственная «вина» героя и тех других, кому он подобен, указана на первой же странице рассказа. Пpедполагавшийся маршрут господина из Сан-Франциско весьма многозначителен: «В декабре и в январе он надеялся наслаждаться солнцем Южной Италии, памятниками древности, тарантеллой и серенадами бродячих певцов и тем, что люди в его годы чувствуют особенно тонко, — любовью молоденьких неаполитанок, пусть даже и не совсем бескорыстной; карнавал он думал провести в Ницце, в Монте-Карло, куда в эту пору стекается самое отборное общество, где одни с азартом предаются автомобильным и парусным гонкам, другие рулетке, третьи тому, что принято называть флиртом, а четвертые — стрельбе в голубей, которые очень красиво взвиваются из садков над изумрудным газоном, на фоне моря цвета незабудок, и тотчас же стукаются белыми комочками о землю; начало марта он хотел посвятить Флоренции, к Страстям Господним приехать в Рим, чтобы слушать там «Мiserere»; входили в его планы и Венеция, и Париж, и бой быков в Севилье, и купанье на английских островах, и Афины, и Константинополь, и Палестина, и Египет, и даже Япония, — разумеется, уже на обратном пути… ».

Планируя свое путешествие, господин из Сан-Франциско как бы «снимает сливки» со всего замечательного, что есть на свете: карнавал, конечно, в Ницце, бой быков — в Севилье, купание — на берегах Альбиона и т. д. Он убежден, что имеет право на все лучшее в этой жизни. И вот в ряду развлечений самого высокого класса, наравне с флиртом, небескорыстной любовью молоденьких неаполитанок, рулеткой, карнавалом и стрельбой по голубям, оказывается месса Страстной пятницы… К ней, разумеется, надо успеть в Рим, лучшая месса Страстной пятницы, конечно же, в Риме. Но это служба дня самого трагического для всего человечества и мироздания, когда Господь страдал и умер за нас на Кресте!

Точно так же «чье-нибудь снятие со креста, непременно знаменитое», окажется в распорядке дня пассажиров «Атлантиды» между двумя завтраками. Замечательно это «чье-нибудь»! Бунин вновь подчеркнуто смешивает два смысла — кого снимают или кто автор картины? Туристам «Атлантиды», по-видимому, так же безразлично и то, кто написал картину, как и то, Кого снимают с Креста, — важно, что были и видели. Всякий даже относительно религиозный человек почувствует в этом кощунство.

И возмездие за это экзистенциальное кощунство не замедлит. Это над ним, над всевластным господином из Сан-Франциско надо бы петь «Мiserere» («Смилуйся»), ибо он, планировавший успеть к мессе Страстям Господним в Рим, не доживет и до Рождества. И к тому моменту, когда все добрые люди будут возносить «наивные и смиренно-радостные хвалы их солнцу, утру, ей, непорочной заступнице всех страждущих в этом злом и прекрасном мире, и рожденному от чрева ее в пещере Вифлеемской, в бедном пастушеском приюте, в далекой земле Иудиной», — господин из Сан-Франциско будет мотать «своей мертвой головой в ящике» из-под содовой. Он услышит мессу, но только не Распятому, а погребальную мессу по самому себе и не в Риме, а когда будет, уже в гробу, в черном трюме корабля возвращаться из Старого Света в Новый. А служить мессу будет бешеная вьюга океана.

Выбор двух главных христианских праздников, Пасхи и Рождества, в качестве временных пределов жизни и смерти героя символичен: система христианских ценностей словно выталкивает из жизни господина из Сан-Франциско.

Образы истории и культуры Древнего мира, из античности и ветхозаветные (Везувий, Тиберий, Атлантида, Вавилон), проступают на художественной ткани рассказа вполне отчетливо, и они предрекают гибель старой цивилизации. Этот мифологический подсвет саркастичен: пассажиры лайнера живут в вечном празднике, будто не замечая названия своего парохода; весело гуляют у подножия дымящихся Везувия и Этны, словно забыв о бесчисленных извержениях, которые унесли жизни тысяч людей… А вот комплекс христианских аллюзий гораздо менее явный: он словно из глубин подтекста подсвечивает повествование. Но именно христианские образы и мотивы играют ведущую роль в решении нравственно-философской проблематики.

И оба культурно-религиозных образных комплекса аллюзий соединятся в мистическом финальном аккорде рассказа: Дьявол откроет свой лик, устремив огненный взгляд на огромный корабль — олицетворение погрязшего во грехе, мертвого мира старой цивилизации: «Бесчисленные огненные глаза корабля были за снегом едва видны Дьяволу, следившему со скал Гибралтара, с каменистых ворот двух миров, за уходившим в ночь и вьюгу кораблем. Дьявол был громаден, как утес, но громаден был и корабль… ». Старый мир, вооружившись могущественными средствами современного научно-технического прогресса, отчаянно сопротивляется (как и господин из Сан-Франциско всеми животными силами натуры сопротивлялся своей смерти), но в противостоянии Дьяволу он, конечно, обречен.

В чем смысл этого жуткого мистико-трансцендентнго противостояния?

Обратим внимание, прежде всего, на то, что корабль здесь показан в точке пересечения трех взглядов. «Для того, кто смотрел… с острова» (это взгляд объективный), «печальны были его огни», а пароход казался маленькой светящейся точкой во тьме и мраке, окруженной черной водяной массой океана, которая готова вот-вот поглотить его. «Но там, на корабле, в светлых, сияющих люстрами залах, был, как обычно, людный бал», — в таком ракурсе (субъективном) весь мир залит радостным сиянием праздника (золота и электричества), и о смертельной угрозе, а тем более неминуемой гибели, никто и не подозревает.

Взаимоналожеиие этих двух ракурсов, извне и изнутри, дает смысл, поразительный по глубине постижения судеб современной цивилизации: сильные мира сего живут в ощущении вечного праздника, не ведая, что обречены. Причем мотив рокового неведения об истинном смысле происходящего, некоей тайны, безобразной и мрачной, достигает в финальных строчках своей кульминации: «И никто не знал ни того, что уже давно наскучило этой паре притворно мучиться своей блаженной мукой под бесстыдно-гpустную музыку, ни того, что стоит глубоко, глубоко под ними, на дне темного трюма, в соседстве с мрачными и знойными недрами корабля, тяжко одолевавшего мрак, океан, вьюгу… ». А стоял там, как мы знаем, гроб с трупом.

Кроме скрещения двух ракурсов на уровне «жизни действительной», есть и третий, мистический, — направленный на «Атлантиду» взгляд Дьявола, словно затягивающий ее в черную дыру. Но вот парадокс: губит он свое же порождение, оплот своей же воли! Да, именно так. Потому что Дьявол ничего иного, как предавать смерти, не может. Свое он уничтожает с полным правом.

Принято считать, что Бунину свойственно мироощущение атеистическое, трансформировавшееся потом в философию пантеизма, т. е., по своей сути, языческую. Однако рассказ «Господин из Сан-Франциско» это распространенное мнение, думается, убедительно опровергает. В этом небольшом по объему шедевре воплощена концепция истории, в которой судьбы человеческой цивилизации осмыслены с точки зрения христианских морально-духовных ценностей, а евангельский реминисцентный фон дает тот ориентир истины, с высоты которого автор постигает смысл совершающихся событий.

.

Образы-символы в произведении И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско»


Образы-символы в произведении И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско»

Слайд 1

Образы-символы в произведении Ивана Алексеевича Бунина «Господин из Сан — Франциско » Выполнили: Мозалов Павел и Растворов Антон Ученики 11-б класса ГБУОШИ ГМЛИОД

Слайд 2

История создания рассказа СОБЫТИЯ И ЛИЦА, КОТОРЫЕ СОСТАВИЛИ ОСНОВУ РАССКАЗА, НАВЕЯНЫ ЛИЧНЫМИ ВПЕЧАТЛЕНИЯМИ ОТ ВСТРЕЧ И ПУТЕШЕСТВИЙ. Путешествуя по миру, И.А. Бунин «стремился обозреть лицо мира» Во время одного из плаваний по морям и океанам на огромном пароходе завязался спор о социальной несправедливости, в ходе которого Бунин доказал, что неравенство можно увидеть даже в разрезе корабля. Кроме этого, писателю вспомнилась недавняя смерть в гостинице на Капри, где он отдыхал с женой, богатого американца, чье имя так и осталось для всех неизвестным. Писатель умело объединил эти два события в одном рассказе, добавив многое из своих собственных наблюдений и мыслей. Впервые опубликован рассказ был в 1915 году.

Слайд 3

Образы-символы Многопалубный корабль – макет устройства мира (верхняя палуба – «хозяева жизни», нижняя – преисподняя )

Слайд 4

Образы-символы Корабль – чудовищная машина, сотворенная людьми, — символ подавления человеческой души

Слайд 5

Образы-символы «Верхний» мир «Атлантиды», ее «новое божество» — капитан , подобный «милостивому языческому богу,» огромному идолу», «языческому идолу».

Слайд 6

Образы-символы Италия, её природа — символ разнообразия, вечно движущегося и многогранного мира

Слайд 7

Образы-символы Трюм корабля – символ преисподней. Автор намекает на то, что господин из Сан-Франциско продал душу за земные блага и теперь расплачивается за это смертью.

Слайд 8

Образы-символы Господин из Сан-Франциско, без имени, биографии, отличительных черт, без чувств и нравственных исканий – глобальный символ современной цивилизации, образ громадного зла, образ греха

Слайд 9

Образы-символы Название корабля «Атлантида» — символ трагического исхода современной цивилизации

Слайд 10

Образы-символы Влюбленная пара, нанятая «играть в любовь за хорошие деньги» — символ фальши и продажности

Слайд 11

Образы-символы Океан – символ бесконечности жизни и одновременно – знак стихии

Слайд 12

Образы-символы Ящик из-под содовой – символ равенства всех перед смертью

Слайд 13

Образы-символы Фигура Дьявола на скалах Гибралтара – прямой символ злых сил

Слайд 14

Образы-символы Песни и молитвы абруццких горцев – символ гармоничного существования человека и природы

Слайд 15

Образы-символы Простые итальянцы, люди труда — символы осмысленного человеческого существования

Слайд 16

Образы-символы Символично в рассказе и то, что после смерти богача веселье продолжается, абсолютно ничего не изменилось. Корабль плывет в обратном направлении, только уже с телом богача в ящике из-под содовой, а бальная музыка гремит опять «среди бешеной вьюги, проносившейся над гудевшим, как погребальная месса… океаном». Автору важно было подчеркнуть мысль о ничтожности могущества человека

Слайд 17

И.А. Бунина, часто использующего символы в своем творчестве, тем не менее нельзя считать писателем – символистом – он писатель реалистического направления, а символы для него – лишь одно из средств художественной выразительности, расширяющие содержание и придающие его произведениям особую окраску. Придавая всему изображаемому символическое начало, Бунин лишь углубляет свою мысль.

Слайд 18

Философский смысл произведения Жизнь прекрасна, но коротка, нужно ценить все её проявления – и первозданную красоту нетленной природы, и красоту душевного порыва, и все её духовные сокровища.

А.Л. Бем — Господин из Сан-Франциско

[prev. in:] Меч

, 26 мая 1935, No 21.

Только недавно, в связи с выходом нового Собрания сочинений

И. Бунина в издании «Петрополис» (До сих пор вышли тт. II, III, IV (
Последнее свидание
и др.), т. V (
Господин из Сан-Франциско
и др.), т. VI (
Братья
), т. VII (
Митина любовь
,
Солнечный удар
)), я, после длительного перерыва, вновь прочитал повесть
Господин из Сан-Франциско
. Должен сознаться, не без некоторой робости приступил я к чтению знаменитой повести Бунина. Я боялся, что впечатление от первого чтения, живое и по сей час, будет мною утрачено. А утрачивать его было жаль. И, вероятно, именно поэтому я откладывал чтение лежащей на столе книжки со дня на день. И только недавно я заставил себя вернуться к одному из тех произведений, которые оставили прочный след уже после первого ознакомления с ним, но еще не стали «вечным спутником», не вошли в число тех нескольких книг, к которым хочется всегда вернуться.

Должен сразу сказать: совсем по-иному воспринял я сейчас Господина из Сан-Франциско

. Я понял, как много пережито за эти годы, и как, благодаря этому, сдвинулись все привычные суждения. Об этом новом (в моем, конечно, восприятии) мне и хочется сегодня поговорить.

Прежде всего, меня поразил своеобразный обман объема, которому я подпал. Я удивился, что Господин из Сан-Франциско

занимает так мало места, всего каких-нибудь сорок страниц. Мне казалось, что это большая вещь, почти книга. Это свидетельствует о необычайной сжатости, насыщенности
Господина из Сан-Франциско
. Редкая вещь в мировой литературе написана с такой экономией художественных средств. Я невольно все время пишу «вещь», хотя я понимаю, как это слово несовершенно. Но
Господин из Сан-Франциско
— именно вещь, нечто завершенное в себе, оформленное и законченное. Я думаю, если бы Бунин и захотел, то не мог бы сейчас внести в свою повесть ни малейшего изменения. И ему, автору, наверно, она противостоит, как целость, завершенная в каждой своей части. Стилистически повесть Бунина представляет собой исключительное достижение.

Другое, что меня поразило при новом чтении, это — перенесение внимания в другую область, перемещение основного восприятия от повести. Я помню, какое сильное впечатление произвела на меня «социальная» идея (так мы тогда говорили) повести Бунина.

Противопоставление роскоши верхнего этажа комфортабельного океанского парохода «Атлантида» его трюму, этого «девятого круга» преисподней, воспринималось прежде всего в разрезе «социальной несправедливости». И настолько было сильно это впечатление, что я отчетливо помнил отдельные образы социально угнетаемых, этих рабов преисподней, которые несли в этом аду свой непосильный каторжный труд.

Теперь, перечитывая повесть Бунина, я к своему удивлению увидел, что собственно только несколько строк в ней, как бы мимоходом брошенных, говорят о людях. В одном месте это вахтенные, которые «мерзли от стужи и шалели от непосильного напряжения внимания на своей вышке»; в другом — это «облитые едким, грязным потом и по пояс голые люди, багровые от пламени», ввергавшие груды каменного угля в исполинские топки грандиозных машин. Но этих нескольких строк, оказывается, было достаточно, чтобы составить себе яркую картину социального неравенства, которая остается памятной на всю жизнь. И, конечно, Бунин был далек от всякой тенденции, когда писал эти строки; он был только художником, который видел и не мог не отметить того, что он видел. Поэтому сила социального воздействия повести Бунина, чуждой каждой нарочитости, сказывается значительно сильнее, чем все новейшие романы, написанные по «социальному заказу». Любопытно, что в этот раз своей социальной насыщенностью на меня подействовало одно место, которое раньше совершенно ускользнуло от моего внимания. В самом начале, говоря о господине из Сан-Франциско, автор так оценивает его жизненный труд: «Он работал не покладая рук, — китайцы, которых он выписывал к себе на работы целыми тысячами, хорошо знали, что это значит…» Здесь достигнута предельная сжатость, которая стоит целых трактатов об эскплуатации колониального труда.

И однако, не своей социальной стороной обернулась ко мне на этот раз повесть Бунина. Я впервые осознал, какое огромное значение для ее понимания имеет избранный Буниным эпиграф из Апокалипсиса: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий». Даже не смерть, так «неожиданно и грубо навалившаяся» на господина из Сан-Франциско, смерть, ужасная и непостижимая, с наличием которой никто не хочет мириться, хотя сталкивается с нею на каждом шагу, которой люди «до сих пор еще больше всего дивятся и ни за что не хотят верить», даже не эта смерть, напоминавшая о себе с такой жутью, даже не она на этот раз овладела моим сознанием. Центральным образом повести для меня вдруг стал не господин из Сан-Франциско, смерть которого, неожиданная и в то же время столь естественная, является как будто бы основным ядром повести. Вырос в моих глазах другой герой повести, мало на страницах ее появляющийся, но, в конце концов, своей тенью заслоняющий всех остальных. Это — командир корабля. Вспомните его описание. Капитан был «рыжий человек, чудовищной величины и грузности, всегда как бы сонный, похожий в своем мундире с широкими золотыми нашивками на огромного идола, очень редко появлявшийся из своих таинственных покоев». На нем держится вся мощь гиганта-корабля, этого «нового Вавилона, города крепкого». Он — господин его, некий новый идеал, в который веруют и те, кто веселятся в его верхнем этаже, и те, кто в «девятом его кругу» осуждены на непосильный труд. В нем воплощена человеческая гордыня, дерзко бросившая вызов стихии. И нельзя сказать, чтобы Бунин относился к этой мощи человеческого гения отрицательно. Нет, он чувствует огромную ее силу, его самого заражает титаническая дерзость человека. Вспомните, с какой художественной силой написаны строки, посвященные описанию машинного отделения корабля-гиганта.

«В самом низу, в подводной утробе »Атлантиды«, тускло блистали сталью, сипели паром и сочились кипятком и маслом тысячепудовые громады котлов и всяческих других машин, той кухни, раскаляемой исподу адскими топками, в которой варилось движение корабля, — клокотали страшные в своей сосредоточенности силы, передававшиеся в самый киль его, в бесконечно длинное подземелье, в туннель, озаренный электричеством, где медленно, с подавляющей душу неукоснительностью вращался в своем маслянистом ложе исполинский вал, точно живое чудовище, протянувшееся в этом туннеле.»

Где в современном «производственном романе» вы найдете такую «поэзию машины»?

Не в роли обличителя современной культуры выступает Бунин, не призывает он на нее проклятия и кары. Это ему также чуждо, как и социальная тенденция. Он просто противопоставляет друг другу две силы — силу человеческого гения и силу природной стихии. Если первая воплощена в командире, то вторая нашла свое художественное воплощение в описании «океана». Это противопоставление двух сил -человеческой дерзости и силы стихии — является в конечном счете движущей силой всей повести. «Океан, ходивший за стенами, был страшен, но о нем не думали, твердо веря во власть над ним командира … «, — говорится в начале-повести.

И. Бунин дает почувствовать эту другую мощь, всеразрушающую силу слепой стихии, о которой стараются не думать, но присутствие которой тяготеет над всеми. «Океан с гулом ходил за стеной черными горами, вьюга крепко свистала в отяжелевших снастях, пароход весь дрожал, одолевая и ее, и эти горы, — точно плугом разваливая на стороны их зыбкие, то и дело вскипавшие и высоко взвивавшиеся пенистыми хвостами громады…»

Голосом этой борьбы между стихией и человеком, в котором слышится «ееоо», является сирена. Она то «поминутно взвывала с адской мрачностью и взвизгивала с неистовой злобой», то «стенала в смертной тоске, удушаемая туманом», но «немногие слышали сирену — ее заглушали звуки прекрасного струнного оркестра», услаждавшего слух обедавших в роскошной мраморной двухсветной зале. Только командир корабля «слышал тяжкие завывания и яростные взвизгивания сирены, удушаемой бурей». И в его душу невольно западала тревога. Ибо знал он, как никто, мощь стихии. И в такие минуты успокаивал он себя мыслью, что есть еще последнее прибежище, которое и самому ему непонятно по своей таинственности, прибежище, воплощенное в образе «бледнолицего телеграфиста с металлическим полуобручем на голове», сидевшего в «большой, как бы бронированной каюте, что то и дело наполнялась таинственным гулом, трепетом и сухим треском синих огней, вспыхивавших и разрывавшихся вокруг него». И тогда, когда он — капитан — будет бессилен, когда гигант-корабль будет побежден слепой силой стихии, тогда останется последнее прибежище — послать тревожное и уже лишенное гордыни «8.0.8!» — спасите наши души!

Но эту последнюю минуту «гибели Вавилона» не хотел показать нам Бунин. Наоборот, он с необычайной художественной силой заполнил определение, которое дано Вавилону в Апокалипсисе: «город крепкий». За стенами этого города протекает наша человеческая, слишком человеческая, жизнь, с ее радостями и горестями, с очарованием первой любви, не все ли равно чем пробужденной в юной душе, со страшным призраком смерти, неожиданно, всегда врасплох нас застающей. Но кто-то издали следит за нашим заумным миром, погруженным в океан стихии, и только некоторым нет-нет и послышится голос сирены: «Горе тебе, Вавилон крепкий.»

И только теперь я понял в Господине из Сан-Франциско

образ Дьявола, неожиданно появляющегося в конце повести. Мне казалось, что этот символический образ нарушает единство произведения Бунина, выдержанного, как всегда, в сухих, четких, реалистических тонах. Но теперь я понял, что он нужен автору, чтобы выйти за пределы реалистического сюжета повести, чтобы несколько отодвинуть в сторону смерть господина из Сан-Франциско и выдвинуть образ ее основного героя — командира «Атлантиды», «Вавилона — города крепкого». И мне стал понятен неожиданный для Бунина несколько приподнято торжественный стиль отрывка о Дьяволе.

«Бесчисленные огненные глаза корабля были за снегом едва видны Дьяволу, следившему со скал Гибралтара, с каменистых ворот двух миров, за уходившим в ночь и вьюгу кораблем. Дьявол был громаден, как утес, но еще громадное его был корабль, многоярусный, многотрубный, созданный гордыней Нового Человека со старым сердцем. Вьюга билась в его снасти и широкогорлые трубы, побелевшие от снега, но он был стоек, тверд, величав — и страшен. На самой верхней крыше его одиноко высились среди снежных вихрей те уютные, слабо освещенные покои, где, погруженный в чуткую и тревожную дремоту, надо всем кораблем восседал его грузный водитель, похожий на языческого идола».

Так по-новому мне предстал Господин из Сан-Франциско

при повторном чтении. Отошли куда-то в сторону образы полузамерзших вахтенных и полуголых , обливающихся потом кочегаров; контраст между жизнью и смертью безымянного богача-американца потерял свою остроту перед надвинувшимся вплотную чувством стихии, захлестывающей со всех сторон корабль, в котором всем нам суждено жить и умереть. И движется наш корабль, руководимый гордым сознанием своей человеческой избранности, к самонадеянно поставленной мете, движется, «тяжко одолевая мрак, океан, вьюгу…» А в ушах звучит теперь отчетливее предупреждающий свист сирены: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий».

Прага 12 мая 1935 г.

|

Русская эмиграция в Польше и Чехословакии (1917-1945) | Фотоархив | Балтийский Архив | К заглавной

Роль символов и деталей в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

РОЛЬ СИМВОЛОВ И ДЕТАЛЕЙ В РАССКАЗЕ И.А. БУНИНА «ГОСПОДИН ИЗ САН-ФРАНЦИСКО»

Е.Е. Степанова, студент

Филиал Омского государственного педагогического университета в г. Тара (Россия, г. Тара)

Аннотация. Данная статья посвящена исследованию деталей и символов, а также рассмотрению их роли в тексте на примере рассказа И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско». Посредством анализа рассказа, доказано, что символы в тексте являются художественным средством раскрытия авторской позиции. Отмечаются и характерные особенности деталей и символов в системе изображаемого мира произведения И.А. Бунина.

Ключевые слова: Бунин, деталь, символ, апокалипсис, философская притча.

Ощущение трагичности и безысходности мирского существования волновало многих писателей и поэтов рубежа Х1Х-ХХ столетия. Именно эти настроения легли в основу раздумий философов и литераторов данного периода о смысле и быстротечности земной жизни, трагичности бытия, времени и безвременье. Все это нашло логическое отражение в их произведениях. Приближение чего-то неопределенного, в какой-то мере, даже зловещего, было вызвано началом первой мировой войны и пронизано чувством страха перед ломкой сложившихся многовековых устоев жизни, навеянных революционными событиями в России. В свете этих событий мысли о судьбе общества воспринимались как наступление грядущего апокалипсиса всего человечества. Подобные настроения встречаются в рассказе И. Бунина «Господин из Сан-Франциско» [4].

Герой был уверен, что всё в этом мире подчинено исполнению его желаний и желаний равных ему: «Он был довольно щедр в пути и потому вполне верил в заботливость всех тех, что кормили и поили его, с утра до вечера служили ему, предупреждая его малейшее желание. … Так было всюду, так было в плавании, так должно было быть и в Неаполе» [1].

Конечно, материальные блага иностранного путешественника, будто чудесным ключом, открывали большинст-

во дверей, но увы, не все. Богатство не поспособствовало продлению жизни господина и не помогло ему после смерти с почестями и удобствами добраться до последнего причала. Хозяин отеля не разрешил перенести его тело в его хороший номер, аргументируя это тем, что это оттолкнёт постояльцев, не допустил и проникновения в его владения хорошего гроба, а только лишь предложил пустой ящик из-под содовой. На этом унижения когда-то почётного туриста не заканчиваются, и его тело на рассвете маленький кораблик везёт к заливу, где туловище господина перекочевывает в трюм, к людям, которых даже не замечали на корабле. Таким образом, преклонения перед своей натурой, которые видел данный человек при жизни, обернулись в прямопроти-воположное унижение, испытанное его смертным телом после жизни.

Автор рассказа показывает, как незначительна власть денег в бренном мире и что ждёт человека, делающего на них ставку. Здесь не только неуважительное отношение к умершему, но и к имени, ведь его тоже никто не помнит. В рассказе «Господин из Сан-Франциско» показана эфемерность и губительность данного пути для человечества.

Многие писатели и поэты временами писали свои произведения в жанре притчи (И.В. Тургенев «Милостыня», А.С. Пушкин «Сапожник»,

А.П. Сумароков и другие). Рассказ Ивана Алексеевича также можно отнести к притче, указывающей на место человека в нашем мире и его взаимоотношениях с окружающей действительностью. И надо помнить, что человек смертен, но самое обидное, как говорил один из булгаковских персонажей, он смертен внезапно. Поэтому нельзя неустанно предаваться удовольствиям, а нужно помнить, что душу такими радостями не накормишь. Все выдающиеся научные и технические достижения современного общества не освободят главного героя от смерти. В этом и состоит вся трагедия жизни, человек рождается и умирает, а душа живёт вечно.

Рассказ «Господин из Сан-Франциско» относится к философской притчи благодаря вложенным в него символам. И в первую очередь это образ главного героя. Мы практически ничего не знаем о нём, за исключением тех строк в начале рассказа, которые показывают его жизнь в самом общем виде, мы не знаем ни его внешности, ни его имени. Он просто один из господ сильного мира, обычный, типичный представитель своего класса. Таким образом, он выступает символом данного буржуазного класса, символом его манер, моральных принципов или их отсутствия.

Помимо символов картина жизни героя наполнена деталями. И если в притчах изображение природы или вещей даётся лишь при необходимости, то у Бунина мы встречаем одну яркую деталь за другой, тем самым он осуществлял свой принцип предметной выразительности. Рассказ содержит всевозможные детали, появляющиеся неоднократно для привлечения внимания читателей к их истинному значению. Сюда можно отнести название корабля, его капитана, образ океана и влюблённую парочку. Данные образы символичны уже потому, что в своём типичном, единичном виде показывают поведение, устои целого общества.

Рассказ «Господин из Сан-Франциско» имеет эпиграф из Библии: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий!» [1], здесь он отождествляется с описанием героев и ситуаций текущей жизни, что даёт установку на восприятие именно философских размышлений автора.

Символичным делается и океан в конце повествования. Шторм связывали в большинстве культур с Божьим гневом и наказанием. В рассказе шторм изображён как мировой катаклизм — ветер свистит, словно погребальная песня по утратившему былую власть хозяину мира, а вместе с ним и всему обществу. Страшны в рассказе и «живое чудовище» — исполинский вал в чреве парохода, обеспечивающий его движение, и «адские топки» его преисподней, в раскаленном зеве которых клокочут неведомые силы, и потные грязные люди с отсветами багрового пламени на лицах. Но обитатели судна не слышат этих одновременно стенающих и лязгающих звуков: их заглушают мелодии прекрасного оркестра и толстые стены кают.

Увидеть символ можно и в образе капитана судна, сравниваемом с древним языческим божеством. Внешний вид, действительно, схож с божеством: огромный рыжий человек в морском мундире с золотыми нашивками, находится он, как и следует богам, в наивысшей части корабля — капитанской каюте, символизирующей некий олимп, куда простому пассажиру воспрещён вход. Его изредка можно увидеть на палубе, но его власть и познания, ни у кого не вызывают сомнений. Но на самом деле капитан — неуверенный в себе человек, надеющийся на телеграфный аппарат, который находился в радиорубке [3].

В начале и в конце повествования мы наблюдаем за влюблённой парой, привлекающей внимание пассажиров судна тем, что они не скрывают своей любви. И только капитан ведает их тайной, которая заключается в несложном обмане, они простые наёмники для увеселения

гостей корабля. Они символизируют собой как раз тот обман, который заключает в себе современное общество -фальшь истинных чувств и благополучия.

Бунин в своём рассказе пользуется разнообразными приёмами для создания различных символов: убрав все субъективные особенности и выпятив все аморальные черты (бездуховность, влечение к богатству, самодовольство), он делает из обычного героя символ то-

ся на схожести конструкций: корабль с обществом; по схожести функций: капитан и языческое божество; на ассоциативном сближении: океана с человеческой жизнью, человека с кораблём, топки с огнём ада.

Символы в рассказе являются художественным средством раскрытия авторской позиции. Через них Бунин изобразил неискренность и порочность современного богатого общества, забывшегося в нравственном беззаконии.

го общества. Другие символы создают-

Библиографический список

1. Бунин, И.А. Лёгкое дыхание: повести, рассказы, стихотворения [Текст] / И.А. Бунин. — Москва: Эксмо, 2015. — 192 с.

2. Литературная энциклопедия [Электронный ресурс] / под ред. В. Брюсова. — Режим доступа: http://enc-dic.com/enc_lit/Atlantida-458.html.

3. Символы в творчестве И.А. Бунина [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://allrefs.net/c 16/2k272/.

4. Фёдорова, О.А. Символическое изображение действительности в рассказе И. Бунина «Господин из Сан-Франциско» [Текст] / 5. О.А. Фёдорова, Е.Е. Степанова // Филологические чтения: сборник статей международной научно-практической конференции, 25 мая 2016 года, г. Тара. — Омск: Изд-во ОмГПУ, 2016. — С. 99-100.

HE ROLE OF THE PARTS AND CHARACTERS IN THE STORY OF I.A. BUNIN «THE GENTLEMAN FROM SAN FRANCISCO»

E.E. Stepanova, student

Omsk pedagogical state university branch in Tara (Russia, Tara)

Abstract. This article is devoted to the study of parts and symbols, as well as consideration of their role in the text on the example of the story of I.A. Bunin’s «the Gentleman from San Francisco». Through the analysis of the story, it is proved that the characters in the text serve as an artistic means of revealing the author’s position. Marked and characteristic peculiarities ofparts and symbols in the system And the depicted world works I.A. Bunin. Keywords: Bunin, detail, symbol, Apocalypse, a philosophical parable.

РОЛЬ СИМВОЛОВ И ДЕТАЛЕЙ В РАССКАЗЕ И.А. БУНИНА «ГОСПОДИН ИЗ САН-ФРАНЦИСКО»

Степанова Е.Е. Роль символов и деталей в рассказе И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» // Международный журнал социальных и гуманитарных наук. – 2016. – Т. 8. №1. – С. 210-212.

РОЛЬ СИМВОЛОВ И ДЕТАЛЕЙ В РАССКАЗЕ И.А. БУНИНА

«ГОСПОДИН ИЗ САН-ФРАНЦИСКО»

 

Е.Е. Степанова, студент

Филиал Омского государственного педагогического университета в г. Тара

(Россия, г. Тара)

 

Аннотация. Данная статья посвящена исследованию деталей и символов, а также рассмотрению их роли в тексте на примере рассказа И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско». Посредством анализа рассказа, доказано, что символы в тексте являются художественным средством раскрытия авторской позиции. Отмечаются и характерные особенности деталей и символов в системе изображаемого мира произведения И.А. Бунина.

Ключевые слова: Бунин, деталь, символ, апокалипсис, философская притча.

 

Ощущение трагичности и безысходности мирского существования волновало многих писателей и поэтов рубежа ХIХ-ХХ столетия. Именно эти настроения легли в основу раздумий философов и литераторов данного периода о смысле и быстротечности земной жизни, трагичности бытия, времени и безвременье. Все это нашло логическое отражение в их произведениях. Приближение чего-то неопределенного, в какой-то мере, даже зловещего, было вызвано началом первой мировой войны и пронизано чувством страха перед ломкой сложившихся многовековых устоев жизни, навеянных революционными событиями в России. В свете этих событий мысли о судьбе общества воспринимались как наступление грядущего апокалипсиса всего человечества. Подобные настроения встречаются в рассказе И. Бунина «Господин из Сан-Франциско» [4].

Герой был уверен, что всё в этом мире подчинено исполнению его желаний и желаний равных ему: «Он был довольно щедр в пути и потому вполне верил в заботливость всех тех, что кормили и поили его, с утра до вечера служили ему, предупреждая его малейшее желание. … Так было всюду, так было в плавании, так должно было быть и в Неаполе» [1].

Конечно, материальные блага иностранного путешественника, будто чудесным ключом, открывали большинство дверей, но увы, не все. Богатство не поспособствовало продлению жизни господина и не помогло ему после смерти с почестями и удобствами добраться до последнего причала. Хозяин отеля не разрешил перенести его тело в его хороший номер, аргументируя это тем, что это оттолкнёт постояльцев, не допустил и проникновения в его владения хорошего гроба, а только лишь предложил пустой ящик из—под содовой. На этом унижения когда—то почётного туриста не заканчиваются, и его тело на рассвете маленький кораблик везёт к заливу, где туловище господина перекочевывает в трюм, к людям, которых даже не замечали на корабле. Таким образом, преклонения перед своей натурой, которые видел данный человек при жизни, обернулись в прямопротивоположное унижение, испытанное его смертным телом после жизни.

Автор рассказа показывает, как незначительна власть денег в бренном мире и что ждёт человека, делающего на них ставку. Здесь не только неуважительное отношение к умершему, но и к имени, ведь его тоже никто не помнит. В рассказе «Господин из Сан-Франциско» показана эфемерность и губительность данного пути для человечества.

Многие писатели и поэты временами писали свои произведения в жанре притчи (И.В. Тургенев «Милостыня», А.С. Пушкин «Сапожник», А.П. Сумароков и другие). Рассказ Ивана Алексеевича также можно отнести к притче, указывающей на место человека в нашем мире и его взаимоотношениях с окружающей действительностью. И надо помнить, что человек смертен, но самое обидное, как говорил один из булгаковских персонажей, он смертен внезапно. Поэтому нельзя неустанно предаваться удовольствиям, а нужно помнить, что душу такими радостями не накормишь. Все выдающиеся научные и технические достижения современного общества не освободят главного героя от смерти. В этом и состоит вся трагедия жизни, человек рождается и умирает, а душа живёт вечно.

Рассказ «Господин из Сан-Франциско» относится к философской притчи благодаря вложенным в него символам. И в первую очередь это образ главного героя. Мы практически ничего не знаем о нём, за исключением тех строк в начале рассказа, которые показывают его жизнь в самом общем виде, мы не знаем ни его внешности, ни его имени. Он просто один из господ сильного мира, обычный, типичный представитель своего класса. Таким образом, он выступает символом данного буржуазного класса, символом его манер, моральных принципов или их отсутствия.

Помимо символов картина жизни героя наполнена деталями. И если в притчах изображение природы или вещей даётся лишь при необходимости, то у Бунина мы встречаем одну яркую деталь за другой, тем самым он осуществлял свой принцип предметной выразительности. Рассказ содержит всевозможные детали, появляющиеся неоднократно для привлечения внимания читателей к их истинному значению. Сюда можно отнести название корабля, его капитана, образ океана и влюблённую парочку. Данные образы символичны уже потому, что в своём типичном, единичном виде показывают поведение, устои целого общества.

Рассказ «Господин из Сан-Франциско» имеет эпиграф из Библии: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий!» [1], здесь он отождествляется с описанием героев и ситуаций текущей жизни, что даёт установку на восприятие именно философских размышлений автора.

Символичным делается и океан в конце повествования. Шторм связывали в большинстве культур с Божьим гневом и наказанием. В рассказе шторм изображён как мировой катаклизм – ветер свистит, словно погребальная песня по утратившему былую власть хозяину мира, а вместе с ним и всему обществу. Страшны в рассказе и «живое чудовище» – исполинский вал в чреве парохода, обеспечивающий его движение, и «адские топки» его преисподней, в раскаленном зеве которых клокочут неведомые силы, и потные грязные люди с отсветами багрового пламени на лицах. Ho обитатели судна не слышат этих одновременно стенающих и лязгающих звуков: их заглушают мелодии прекрасного оркестра и толстые стены кают.

Увидеть символ можно и в образе капитана судна, сравниваемом с древним языческим божеством. Внешний вид, действительно, схож с божеством: огромный рыжий человек в морском мундире с золотыми нашивками, находится он, как и следует богам, в наивысшей части корабля – капитанской каюте, символизирующей некий олимп, куда простому пассажиру воспрещён вход. Его изредка можно увидеть на палубе, но его власть и познания, ни у кого не вызывают сомнений. Но на самом деле капитан – неуверенный в себе человек, надеющийся на телеграфный аппарат, который находился в радиорубке [3].

В начале и в конце повествования мы наблюдаем за влюблённой парой, привлекающей внимание пассажиров судна тем, что они не скрывают своей любви. И только капитан ведает их тайной, которая заключается в несложном обмане, они простые наёмники для увеселения гостей корабля. Они символизируют собой как раз тот обман, который заключает в себе современное общество – фальшь истинных чувств и благополучия.

Бунин в своём рассказе пользуется разнообразными приёмами для создания различных символов: убрав все субъективные особенности и выпятив все аморальные черты (бездуховность, влечение к богатству, самодовольство), он делает из обычного героя символ того общества. Другие символы создаются на схожести конструкций: корабль с обществом; по схожести функций: капитан и языческое божество; на ассоциативном сближении: океана с человеческой жизнью, человека с кораблём, топки с огнём ада.

Символы в рассказе являются художественным средством раскрытия авторской позиции. Через них Бунин изобразил неискренность и порочность современного богатого общества, забывшегося в нравственном беззаконии.

Библиографический список

1. Бунин, И.А. Лёгкое дыхание: повести, рассказы, стихотворения [Текст] / И.А. Бунин. – Москва: Эксмо, 2015. – 192 с.

2. Литературная энциклопедия [Электронный ресурс] / под ред. В. Брюсова. – Режим доступа: http://enc-dic.com/enc_lit/Atlantida-458.html.

3. Символы в творчестве И.А. Бунина [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://allrefs.net/c16/2k272/.

4. Фёдорова, О.А. Символическое изображение действительности в рассказе И. Бунина «Господин из Сан-Франциско» [Текст] / 5. О.А. Фёдорова, Е.Е. Степанова // Филологические чтения: сборник статей международной научно-практической конференции, 25 мая 2016 года, г. Тара. – Омск: Изд-во ОмГПУ, 2016. – С. 99-100.

 

 

HE ROLE OF THE PARTS AND CHARACTERS IN THE STORY OF I.A. BUNIN

«THE GENTLEMAN FROM SAN FRANCISCO»

 

E.E. Stepanova, student

Omsk pedagogical state university branch in Tara

(Russia, Tara)

 

Abstract. This article is devoted to the study of parts and symbols, as well as consideration of their role in the text on the example of the story of I.A. Bunin’s «the Gentleman from San Francisco». Through the analysis of the story, it is proved that the characters in the text serve as an artistic means of revealing the author’s position. Marked and characteristic peculiarities of parts and symbols in the system And the depicted world works I.A. Bunin.

Keywords: Bunin, detail, symbol, Apocalypse, a philosophical parable.

 

 

 

Найти звук… (Господин из Сан-Франциско Бунин)

Сочинение



Проза И. А. Бунина удивительно ритмична и музыкальна, недаром автор первоначально приходит в большую литературу поэтом. Отсюда четкость построения предложений, концентрация образов и деталей даже в небольшом объеме и звучность текста. В рассказе «Господин из Сан-Франциско» все это присутствует. Писатель достиг той степени мастерства, когда ему подвластно любое лицедейство. Кажется, захоти художник, и его произведение зазвенит и рассыплется тысячью звуками и оттенками, какими наполнена окружающая жизнь. Бунин наполняет повествование реальными звуками, окружающими человека в его повседневной жизни, но как изящно и гармонично все сочетается в произведении! Вот зазвучали «трубные звуки», возвещающие подъем или время еды; «на баке поминутно взвывала сирена», но ее заглушают звуки прекрасного струнного оркестра, океан с гулом ходит за стенами кают, глухо гогочут топки котлов. Одни звуки сменяют другие, сама жизнь, кажется, дирижирует незримым оркестром. Но кроме этой полифонии сама ткань повествования создает едва различимую музыку. Она сопровождает вас на протяжении всего чтения, порой разливаясь в половодье звуков, сменяется тарантеллой, а потом тревожно запоет гонг, возвещающий о начале ужина и земном пределе господина из Сан-Франциско. Но с его уходом окружающая жизнь, кажется, еще яростнее и настойчивее врывается в ткань повествования. Теперь уже нет той границы, которую искусственно ставил между собой и стихией герой, и эта жизнь шагнула и залила собой все пространство повествования. Недаром рассказ заканчивается под звуки струнного оркестра и едва уловимой внутренней мелодии, которую дано услышать немногим. Это звук самой жизни корабля, «тяжко одолевающего мрак, океан, вьюгу…». Сюжет рассказа слабо выражен, почти размыт, а со смертью главного героя, кажется, должна оборваться последняя его нить, но вот сработала внутренняя организация, ритмика — и звучание прозы И. Бунина прекрасно восполняет, даже заменяет сюжетную линию.

Другие сочинения по этому произведению


«Господин из Сан-Франциско» (раздумье об общем пороке вещей) «Вечное» и «вещное» в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Анализ рассказа И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Анализ эпизода из рассказа И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Вечное и «вещное» в рассказе «Господин из Сан-Франциско» Вечные проблемы человечества в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Живописность и строгость бунинской прозы (по рассказам «Господин из Сан-Франциско», «Солнечный удар») Жизнь естественная и жизнь искусственная в рассказе «Господин из Сан-Франциско» Жизнь и смерть в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Жизнь и смерть господина из Сан-Франциско Жизнь и смерть господина из Сан-Франциско (по рассказу И. А. Бунина) Значение символов в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Идея смысла жизни в произведении И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Искусство создания характера. (По одному из произведений русской литературы XX века. — И.А.Бунин. «Господин из Сан-Фран-циско».) Истинные и мнимые ценности в произведении Бунина «Господин из Сан-Франциско» Каковы нравственные уроки рассказа И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско»? Мой любимый рассказ И.А. Бунина Мотивы искусственной регламентации и живой жизни в рассказе И. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Образ-символ «Атлантиды» в рассказе И. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Отрицание суетного, бездуховного образа жизни в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско». Предметная детализация и символика в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Проблема смысла жизни в рассказе И.А.Бунина «Господин из Сан-Франциско» Проблема человека и цивилизации в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Проблема человека и цивилизации в рассказе И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Роль звуковой организации в композиционном строении рассказа. Роль символики в рассказах Бунина («Легкое дыхание», «Господин из Сан-Франциско») Символичность в рассказе И. Бунина «Господин из Сан-Франнциско» Смысл названия и проблематика рассказа И. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Соединение вечного и временного? (на материале рассказа И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско», романа В. В. Набокова «Машенька», рассказа А. И. Куприна «Гранатовый брас Состоятельна ли человеческая претензия на господство? Социально-философские обобщения в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Судьба господина из Сан-Франциско в одноименном рассказе И. А. Бунина Тема обречённости буржуазного мира (по рассказу И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско») Философское и социальное в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Жизнь и смерть в рассказе А. И. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Философские проблемы в творчестве И. А. Бунина (по рассказу «Господин из Сан-Франциско») Проблема человека и цивилизации в рассказе Бунина «Господин из Сан-Франциско» Сочинение по рассказу Бунина «Господин из Сан-Франциско» Судьба господина из Сан-Франциско Символы в рассказе «Господин из Сан-Франциско» Тема жизни и смерти в прозе И. А. Бунина. Тема обреченности буржуазного мира. По рассказу И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» История создания и анализ рассказа «Господин из Сан-Франциско» Анализ рассказа И.А.Бунина «Господин из Сан-Франциско». Идейно-художественное своеобразие рассказа И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Символическая картина человеческой жизни в рассказе И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско». Вечное и «вещное» в изображении И. Бунина Тема обреченности буржуазного мира в рассказе Бунина «Господин из Сан-Франциско» Идея смысла жизни в произведении И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Тема исчезновения и смерти в рассказе Бунина «Господин из Сан-Франциско» Философская проблематика одного из произведений русской литературы ХХ века. (Смысл жизни в рассказе И. Бунина «Господин из Сан-Франциско») Образ-символ «Атлантиды» в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» (Первый вариант) Тема смысла жизни (по рассказу И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско») Сочинение на тему «Господин из Сан-Франциско»: ничтожество богатства и власти перед лицом смерти» Деньги правят миром Тема смысла жизни в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Жанровое своеобразие рассказа «Господин из Сан-Франциско» Образ-символ «Атлантиды» в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» О смысле жизни в рассказе «Господин из Сан-Франциско» Размышления над рассказом И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Как Бунин описывает состояние души человека в рассказе «Господин из Сан-Франциско» Человек и окружающий его мир в рассказах Бунина «Деревня» и «Господин из Сан-Франциско» Судьба господина из Сан-Франциско в одноименном рассказе Бунина Вечные проблемы человечества в рассказе Трагедия одного человека в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Основные мотивы лирики И. А. Бунина Господин собственных иллюзий (по рассказу И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско») «Господин из Сан-Франциско» наказание за бесчеловечность Буржуазный мир и человек кто погибнет первым (по рассказу «Господин из Сан-Франциско») Тема любви в прозе И. А. Бунина Отрицание суетного, бездуховного образа жизни в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Образ-символ «Атлантиды» в рассказе Проблематика и герои одного из рассказов И. А. Бунина («Господин из Сан-Франциско») Проблематика рассказа И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Рецензия на рассказ И.А.Бунина Господин из Сан-Франциско. Катастрофа Мира в рассказе «Господин из Сан-Франциско» Чем символичен образ «Господина из Сан-Франциско» человека без имени без истории без цели Изображение времени в рассказе «Господин из Сан-Франциско» Состоятельна ли человеческая претензия на господство? (по рассказу И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско») Стремление к большим деньгам как путь к одиночеству в рассказе «Господин из Сан-Франциско» Мотивы искусственной регламентации и живой жизни в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Сочинение – анализ рассказа И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» Иллюзии в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» «Господин из Сан-Франциско»: судьба мира и цивилизации Особенности бунинской прозы (по рассказам «Господин из Сан-Франциско» и «Солнечный удар») Мотивы искусственной регламентации и живой жизни в рассказе Конкретно историческое и вечное в рассказах Ивана Бунина «Господин из Сан-Франциско» и «Братья» Система образов в рассказах «Господин из Сан-Франциско» и «Братья» Образ-символ «Атлантиды» в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» (Второй вариант) Характер «Господина из Сан-Франциско» Сочинение «Душа душна» (Б.Пастернак). «Душа душна» (по рассказу Господин из Сан-Франциско) Искусство создания характера

Джентльмен из Сан-Франциско

Ивана Бунина


 Увы, увы, этот великий город Вавилон,
этот могучий город!
апокалипсис 

Джентльмен из Сан-Франциско — ни в Неаполе, ни на Капри никто не помнил его имени — два полных года путешествовал по Старому Свету с женой и дочерью, полностью для отдыха.

Он был твердо уверен в том, что имеет полное право отдохнуть, получить удовольствие в длительном и комфортном путешествии, а также многое другое.Для такой уверенности у него была веская причина, что, во-первых, он был богат, а во-вторых, несмотря на свои пятьдесят восемь лет, он только что делал свой первый шаг в жизни. До этого он не жил, а просто существовал — правда, не так уж плохо, но тем не менее возлагая все свои надежды на будущее. Он усердно трудился — кули, которых он нанял тысячами, хорошо понимал, что это значит! — и наконец он увидел, что многого удалось достичь, что теперь он равен тем, кого когда-то назначил своими образцами. , и он решил дать себе заслуженный отдых.Среди его людей было принято начинать радости жизни с путешествия в Европу, Индию, Египет. Он предложил последовать их примеру. Прежде всего, конечно, он хотел вознаградить себя за годы тяжелого труда; тем не менее, он был счастлив и ради жены и дочери. Его жена никогда не отличалась особой восприимчивостью к свежим впечатлениям, но ведь все пожилые американки — страстные путешественники. Что касается его дочери, девушки уже немолодой и несколько больной, путешествие принесет ей положительную пользу: не говоря уже о пользе, которую принесет ее здоровье, не всегда ли была вероятность счастливых встреч во время путешествий? Во время путешествия действительно иногда можно сесть за один стол с миллионером; или любите смотреть фрески в его компании.

Маршрут, запланированный джентльменом из Сан-Франциско, был обширным. В декабре и январе он надеялся насладиться солнцем Южной Италии, памятниками старины, тарантеллой, серенадой бродячих певцов и еще чем-то, что дарили мужчинам его возраста особой радостью — любовью молодых неополитянок — допустим — не из совершенно бескорыстных побуждений; он планировал провести карнавал в Ницце, в Монте-Карло, к которому в это время года тяготело самое избранное общество, то общество, от которого зависят все блага цивилизации; не только покрой смокинга, но и стабильность престолов, и объявление войн, и благополучие отелей — где одни с энтузиазмом посвящают себя автомобильным и парусным гонкам, другие — рулетке, а третья группа занимается то, что называется флиртом; а четвертый стреляет в голубей, которые, вылезая из своих укрытий, взлетают над изумрудно-зелеными лужайками на фоне моря цвета незабудок, только в следующее мгновение ударяясь о землю в виде смятых фигурок. белого.Начало марта он хотел посвятить Флоренции; накануне Страстей Господних прибыть в Рим, чтобы услышать там Miserere; в его планы также входили Венеция и Париж, и корриды в Севилье, и морские купания на Британских островах, и в Афинах, и в Константинополе, и в Палестине, и в Египте, и даже в Японии — естественно, на обратном пути. . . И сначала все шло отлично.

Был конец ноября; почти до самого Гибралтара корабль шел то сквозь ледяной туман, то сквозь бурю с мокрым снегом; но он плыл невозмутимо и даже без качения; пассажиров на пароходе было много, и все они были влиятельными лицами; корабль «Атлантида» — напоминал самый дорогой из европейских отелей со всеми удобствами; круглосуточный бар, турецкие бани, собственная газета, и жизнь в ней текла в соответствии с великолепной системой правил; пассажиры встали рано, под звуки рожка, резко отражавшиеся в коридорах в еще темный час, когда день так медленно и неохотно начинался над серо-зеленой водянистой пустыней, тяжеловесно беспокойной в тумане.Одевали фланелевые пижамы, пили кофе, шоколад, какао; затем они возлежали в мраморных ваннах, выполняли упражнения, пробуждая аппетит и чувство благополучия, ежедневно совершали туалет и отправлялись завтракать. До одиннадцати они должны были с удовольствием гулять по палубам, вдыхая прохладную свежесть океана, или играть в шаффлборд и другие игры для нового возбуждения аппетита; и в одиннадцать, чтобы освежиться в бульоне и бутербродах; после чего они с удовольствием читали газету и спокойно ждали обеда, еще более сытного и разнообразного, чем завтрак; следующие два часа были посвящены отдыху; Затем все палубы были расставлены шезлонгами, на которых путники возлежали, накрытые клетчатыми ковриками, созерцая облачное небо и вспенивающиеся волны, мелькающие за перилами, или нежно дремлющие.В пять часов оживленные и освеженные их подали с крепким ароматным чаем и выпечкой; в семь по звуку горна был объявлен обед из девяти блюд. . . . В этот момент обрадованный джентльмен из Сан-Франциско спешил в свою роскошную каюту, чтобы одеться.

Вечером ярусы Атлантиды зияли в сумерках бесчисленными огненными глазами, и огромное множество слуг с особой лихорадкой работали на кухнях, в буфетах и ​​в винных погребах.Океан, вздымающийся по ту сторону стен, был устрашающим, но никто не подумал об этом, твердо веря в это под властью капитана — рыжеволосого человека чудовищного размера и тяжеловесности, всегда казавшегося сонным, напоминавшего, в форменном сюртуке с золотыми шевронами огромный идол; очень редко он покидал свои таинственные покои, чтобы появиться на публике. Сирена на баке беспрерывно выла в адской угрюмости и скулила в бешеной злобе, но немногие из посетителей слышали сирену — ее заглушали звуки великолепного струнного оркестра, изысканно и без пауз играющего в двухъярусном зале. , отделанный мрамором, полы покрыты бархатными коврами; празднично залитые огнями хрустальных люстр и позолоченных жирандолей, заполненные до отказа украшенными бриллиантами дамами в декольте и мужчинами в смокингах, изящными официантами и почтительными метрдотелями, среди которых были те, кто принимал заказы исключительно на вина, даже ходил с цепью на шее, как лорд-мэр.Смокинг и безупречная линия сделали джентльмена из Сан-Фанциско намного моложе. Худощавый, невысокого роста, неуклюжего, но крепкого телосложения, ухоженный до блеска и умеренно оживленный, он сидел в золотисто-жемчужном сиянии этой роскошной комнаты за столом с бутылкой янтарного Йоханнесберга, с бесчисленными маленькими и большими кубками тончайшее стекло, с ароматным букетом кудрявых гиацинтов. Было что-то монгольское в его желтоватом лице с подстриженными серебристыми усами; его большие зубы блестели золотыми пломбами; его крепкая, лысая голова блестела, как старая слоновая кость.Богатым, хотя и соответствовавшим ее годам, был наряд его жены — большой, широкой, спокойной женщины; тщательно продуманной, но легкой и прозрачной, с невинной откровенностью была его дочь, невинно откровенная, высокая, стройная, с великолепными волосами, изысканно одетая, с запахом фиалкового каха и нежнейшими родинками на губах и между лопатками, слегка припудренная. . . .

Обед длился целых два часа; после обеда в бальном зале танцевали, во время которых мужчины, среди которых был джентльмен из Сан-Франциско, конечно, с приподнятыми ногами, на основе последних политических и биржевых новостей решили: судьбы народов, курящие гаванские сигары и пьющие ликеры, пока их лица не покраснели, сидя в баре, где официантами были негры в красных куртках, белки их глаз напоминали сваренные вкрутую очищенные яйца.Океан с глухим ревом двигался черными горами по ту сторону стены; снежный шторм свистел сквозь промокший такелаж; весь корабль дрожал, преодолевая шторм и горы, раскалывая в обе стороны, словно плугом, их колеблющиеся массы, которые снова и снова вскипали и вздымались высоко, с хвостами пены; сирена, задушенная туманом, стонала от смертельной тоски; наблюдатели в своем вороньем гнезде замерзли от холода и оцепенели от чрезмерного напряжения внимания.Сродни мрачным душным глубинам адских областей, сродни их конечному, их девятому кругу, было чрево парохода, ниже уровня воды, то чрево, в котором тупо булькали гигантские печи, пожирая своими огненными пастями горы твердых уголь, брошенный в них обнаженными до пояса людьми, багровыми от пламени, с проливающимся на них жгучим грязным потом; в то время как здесь, в баре, мужчины беззаботно закидывали ноги через подлокотники своих стульев, потягивая коньяк и ликеры, и их развевали в облаках пряного дыма, предаваясь изысканной беседе; в бальном зале все сияло светом, теплом и радостью; пары то кружились в вальсе, то качались в танго, — и музыка настойчиво, в какой-то восхитительно-бесстыдной меланхолии, прося всегда одного, всегда одного и того же.. . . Среди этой блестящей толпы был посол — худощавый скромный старичок; там был богатый человек, чисто выбритый, долговязый, неопределенных лет, похожий на прелата, в старомодном сюртуке; был известный испанский писатель; была всемирно известная красота, уже поблекшая по малейшему пустяку и незавидная мораль; была восхитительная пара, влюбленная друг в друга, на которую все смотрели с любопытством и чье счастье было нескрываемым: он танцевал только с ней; пела — причем очень умело — только под ее аккомпанемент; все, что они делали, было сделано так очаровательно; и только капитан знал, что эта пара была нанята Ллойдом, чтобы играть в любовь за хорошие деньги, и что они плыли в течение долгого времени, то на одном корабле, то на другом.

В Гибралтаре всех радовало солнце, — казалось, ранняя весна; на борту «Атлантиды» появился новый пассажир, личность которого вызвала всеобщий интерес, — он был потомственным принцем некоего азиатского королевства, путешествуя инкогнито; маленький человечек, который почему-то казался полностью деревянным, хотя и был подвижен в своих движениях; широкое лицо, с узкими глазами, в очках в золотой оправе; мелочь неприятная из-за того, что сквозь грубые черные усы проступала кожа, как у трупа; в целом же он был очарователен, прост и скромен.В Средиземном море снова пахло зимой; валы были высокими, были разноцветными, как хвост павлина, и имели снежно-белые гребни, благодаря, несмотря на сверкающее яркое солнце и идеально чистое небо, трамонтане, холодному северному ветру из-за гор , который радостно и безумно мчался навстречу кораблю. . . . Потом, на второй день, небо начало бледнеть, горизонт покрылся туманом, приближалась земля; Искья, появились Капри; в бинокль можно было увидеть Неаполь — комки сахара, разбросанные у подножия какой-то массы голубого цвета; а над ним и этим предметом голубого цвета были видны далекие хребты гор, смутно мерцающие мертвой белизной снега.На палубе было множество людей; многие дамы и господа уже облачились в короткие обтягивающие шубы мехом снаружи; Китайские мальчики, терпеливые и всегда говорящие шепотом, кривоногие полоски с черными как смоль очередями до пят и с такими же длинными и густыми ресницами, как у молодых девушек, уже понемногу тащили за собой разные пледы, трости и тросточки. и чемоданы и хватки аллигатора тянутся к путям товарищей. . . . Дочь джентльмена из Сан-Франциско стояла рядом с принцем, который по счастливой случайности был подарен ей вчера вечером, и она притворилась, что пристально смотрит вдаль в том направлении, которое он ей указывал. рассказывать, что-то объяснять ей, торопливо и тихо.Из-за своего роста он казался мальчиком по сравнению с другими, — он был странным и совсем не располагал к себе человеком, со своими очками, своим котелком, своим английским длинным пальто, в то время как его скудные усы выглядели так, как будто были конскими. — волосы и смуглая, тонкая кожа, казалось, туго обтягивали его лицо и почему-то имели вид покрытого лаком, — но молодая девушка слушала его, не понимая, в своем возмущении, что он говорил; ее сердце колотилось от непонятного восторга в его присутствии и от гордости, что он говорил с ней, а не с кем-то другим; все в нем, что отличалось от других, — его тонкие руки, его чистая кожа, под которой текла древняя кровь королей, даже его совершенно неприхотливая, но в то же время необычайно опрятная европейская одежда — все было таинственным, необъяснимым очарованием, вызывало чувство влюбчивости.Что же до самого джентльмена из Сан-Франциско, то он в высокой шелковой шляпе, в серых гетрах поверх лаковых туфель все поглядывал на стоявшую рядом с ним знаменитую красавицу, высокую блондинку яркой фигуры, с глаза нарисованы по последней парижской моде; она держала на серебряной цепочке крохотную сгорбленную паршивую собачку и что-то с ней болтала. А дочь в некотором смущении старалась не замечать отца.

Как и все состоятельные американцы, он был очень щедрым во время путешествий и, как все они, верил в полную искренность и доброжелательность тех, кто приносил ему еду и питье с такой заботой, кто служил ему с утра до ночи. , предвосхищая его малейшее желание; тех, кто следил за его чистотой и отдыхом, таскал его вещи, вызывал для него носильщиков, доставлял чемоданы в гостиницы.Так было повсюду, так было на бедре, так должно было быть и в Неаполе. Неаполь рос и приближался; музыканты, сверкающие медью своих инструментов, уже скопились на палубе и внезапно оглушили всех торжествующим звуком спички; гигантский капитан в парадном мундире появился на сцене и, подобно милостивому языческому богу, дружелюбно помахал рукой пассажирам, — а джентльмену из Сан-Франциско казалось, что только он один Марш, столь любимый гордой Америкой, гремел, что именно его капитан поздравлял с прибытием на продажу.И все остальные пассажиры думали так же о себе — или о себе. И когда «Атлантида», наконец, вошла в гавань и бросилась к пристани своей многоярусной массой, черной от людей, и грохочущие доски упали, — что за множество носильщиков и их помощников в фуражках с золотой тесьмой, что за Множество разных комиссаров, свистящих игарей и обвязанных оборванцев с пачками цветных почтовых открыток в руках устремились к джентльмену из Сан-Франциско с предложениями своих услуг! И он с добродушным презрением улыбнулся этим оборванцам, направляясь к автомобилю именно той гостиницы, где была вероятность остановки князя.Он протянул сквозь зубы, то по-английски, то по-итальянски:

«Уходи! Виа!»

Жизнь в Неаполе сразу приняла свой обычный, упорядоченный распорядок: ранним утром завтрак в мрачной столовой с влажным сквозняком из окон, выходящих в какой-то каменный садик. Небо было затянуто облаками, что не обещало ничего хорошего, и у дверей вестибюля стояла обычная толпа проводников; затем появились первые улыбки теплого розового солнца. С высокого висячего балкона был виден Везувий, окутанный до подножия сияющим утренним туманом, и серебристо-жемчужные водовороты на поверхности залива, и тонкий контур Капри на горизонте.Можно было увидеть крошечных осликов, запряженных по двое в маленькие телеги, бегущих по набережной, липких от болот, и отряды миниатюрных солдат, марширующих куда-то под веселую и веселую музыку. Затем шла процессия к ожидающему автомобилю и медленно продвигалась по многолюдным, узким и влажным коридорам улиц, между высокими домами с множеством окон; осмотр безжизненно-чистых музеев, равномерно и приятно, но мрачно, освещенных, будто заснеженных снегом; или прохладных церквей, пахнущих воском, которые везде и всегда содержат одно и то же: величественный портал, прикрытый тяжелым кожаным занавесом, а внутри — пустота, тишина, тихие крошечные огоньки семисвечника. ярко светится в далеких глубинах на алтаре, украшенном шнурками; одинокая старуха среди темных деревянных скамеек; скользкие надгробия под ногами; и чье-то «Снятие с креста» — само собой разумеется, знаменитое.В час дня был завтрак на горе Сан-Мартино, где к полудню собралось немало первоклассных людей и где дочь джентльмена из Сан-Франциско однажды чуть не упала в обморок от радости, потому что ей показалось, что она увидела принца, сидящего в холле, хотя она уже знала из газет, что он уехал на временное пребывание в Рим. В пять пришел чай в отеле, в роскошном салоне, таком уютном, с его коврами и пылающими каминами; а потом уже было время готовиться к обеду, — и снова раздался могучий грохот гонга, эхом разнесшийся по отелю; снова движущиеся очереди дам в декольте, шелестящих в своих шелках на лестницах и отражающихся во всех зеркалах; снова роскошная столовая, широко и гостеприимно открытая, и красные куртки музыкантов на их платформе, и черная группа официантов около метрдотеля, который с необычайным мастерством черпал что-то вроде густого, красноватый, суп по тарелкам.. . . Обеды, как и везде, были венцом каждого дня; гости одевались для них, как для вечеринки, и эти обеды были так богаты едой, вином, минеральной водой, сладостями и фруктами, что к одиннадцати часам ночи горничные раздавали по всем комнатам резиновые мешки. без воды, чтобы согреть желудки.

Как оказалось, декабрь того же года оказался для Неаполя полностью удачным; носильщики запутались, когда с ними поговорили о погоде, и просто виновато пожали плечами, бормоча, что не могут вспомнить такой год, — хотя уже не первый год их заставляли бормотать это и осуждать их заявление о том, что «везде творится что-то ужасное»; на Ривьере были неслыханные бури и ливневые потоки; в Афинах был снег; Этна тоже была засыпана снегом и светилась по ночам; туристы разбегались из Палермо во все стороны, спасаясь от холода.Утреннее солнце обманывало неаполитанцев той зимой каждый день: к полудню небо стало серым, и пошел мелкий дождь, но все время становился все тяжелее и холоднее; потом пальмы у входа в отель заблестели, как жести, город казался особенно грязным и тесным, музеи удивительно похожи; сигарные обрубки тучных извозчиков, чьи резиновые куртки развевались на ветру, как крылья, казались невыносимой вонью, а энергичный щелканье их кнутом по их тощим клячкам был явно ложным; нога синьори, подметающего рельсы трамвая, казалась ужасной; женщины, плескавшиеся в грязи с обнаженными черноволосыми головами дождя, казались ужасно коротконогими; насчет сырости и зловония гнилой рыбы, пенящейся у набережной, — нечего было сказать.Джентльмен и дама из Сан-Франциско начали ссориться утром; их дочь либо ходила бледная, с головной болью, либо, вернувшись к жизни, приходила в восторг от всего и была в такие моменты одновременно очаровательной и красивой: прекрасны были те нежные сложные эмоции, которые пробудились в ней при встрече с этим некрасивый мужчина, по жилам которого текла необычная кровь; ведь после всего сказанного и сделанного, возможно, не имеет значения, что именно пробуждает девичью душу, будь то деньги, слава или знатное происхождение.. . . Все утверждали, что в Сорренто, на Капри дела обстоят совсем иначе: там и теплее, и солнечнее, и лимоны цвели, и обычаи, и обычаи, и вино лучше. Итак, семья из Сан-Франциско решила отправиться со всеми своими хоботами на Капри и, увидев все это, ступив по камням на месте когда-то стоявшего дворца Тиберия, посетив похожие на феи пещеры Голубого грота, и услышав, как волынщики из Абруцци целый месяц перед Рождеством бродят по острову и воспевают Деву Марию, они намеревались поселиться в Сорренто.

В день отъезда — самый памятный для семьи из Сан-Франциско! — не было раннего утреннего солнца. Сильный туман укрыл Везувий до самого основания; этот серый туман низко распространился над свинцовыми волнами моря, которые скрывались от глаз на расстоянии в милю от зала. Капри был совершенно незаметен, как будто никогда не было такого острова в мире. И крошечный пароход, который отправился к нему, так раскачивался из стороны в сторону, что семья из Сан-Франциско лежала ниц на диванах в жалкой общей каюте этого крошечного парохода, их ноги были закутаны в клетчатые коврики, а глаза закрыты. .Мать страдала, подумала она, больше, чем кто-либо; несколько раз она переносила морскую болезнь; ей казалось, что она умирает, а стюардесса, которая всегда подбегала к ней с тазиком, — она ​​уже много лет изо дня в день каталась по этим волнам, в знойную погоду и в холод , и все же был неутомим и добр ко всем, — просто рассмеялся. Дочь была ужасно бледна и зажала в зубах дольку лимона; теперь ее не могла утешить даже надежда на случайную встречу с принцем в Сорренто, где он собирался быть к Рождеству.Отец, лежавший на спине, в просторном пальто и большой фуражке, никогда не разводил челюсти полностью; лицо его потемнело, а усы побелели, а голова ужасно болела: в последние дни из-за непогоды он слишком много пил по вечерам и слишком любил «живые картины» в здешних местах. произвольное развлечение. Но дождь продолжал хлестать дребезжащие окна, вода из них стекала по диванам; ветер, завывая, гнул мачты, а временами, под влиянием волны, совсем кренил пароходик в сторону, и тогда что-то в трюме с грохотом катилось.Во время остановок в Кастелламаре, в Сорренто, все было немного терпимее, но даже тогда раскачивание было ужасным — берег со всеми его скалами, садами, сосновыми рощами, его розово-белыми отелями и туманными горами, покрытыми волнистыми волнами. зелень, раскачивающаяся вверх-вниз, как на качелях; лодки ударились о борт корабля; матросы и пассажиры третьего класса отчаянно кричали; где-то, как будто его раздавили, рыдал и задыхался ребенок; в дверь дул резкий ветер; а из качающейся лодки с флагом отеля «Роял» шепелявый гамин кричал, соблазняя путешественников: «Кгоя-аль! Отель Кгоя-аль!».. … »И джентльмен из Сан-Франциско, чувствуя себя невероятно старым, — а так и должно быть, — уже думал с грустью и отвращением ко всем этим королевским особам, великолепным, эксельсиорам и этим жадным, ничтожным человечкам. пахнущие чесноком, называемые итальянцами. Однажды, открыв глаза и поднявшись с дивана, он увидел под скалистой преградой на берегу группу каменных лачуг, насквозь покрытых плесенью, торчащих друг на друга у самого края. у кромки воды, возле лодок, возле всяких тряпок, жестяных банок и коричневых сетей, — такие жалкие лопаты, что, вспомнив, что это была та самая Италия, ради которой он приехал сюда, он почувствовал отчаяние.. . . Наконец, с наступлением сумерек, темная масса острова начала приближаться, казалось, насквозь прорезанная маленькими красными огоньками у его основания; ветер стал мягче, теплее, ароматнее; над затухающими волнами, переливающимися, как черное масло, из фонарей на пристани текли золотые змеи. . . . Затем внезапно раздался грохот якоря, и он с плеском упал в воду; свирепые крики лодочников, соперничающих друг с другом, доносились со всех сторон, — и сразу на сердце загорелось, фонари в общей каюте загорелись ярче, возникло желание есть, пить, курить, закурить. шевелится.. . . Десять минут спустя семья из Сан-Франциско спустилась в большую лодку; через пятнадцать минут он ступил на камни пристани, а затем сел в яркий маленький железнодорожный вагон и под его гудение начал подъем по склону среди столбов виноградников, полуразрушенных каменных ограждений и мокрых корявые апельсиновые деревья, некоторые из которых покрыты соломой, — деревья с густой блестящей листвой, заросшие апельсиновыми плодами; все эти объекты скользили вниз, мимо открытых окон маленькой машины, к подножию горы.. . . Сладко пахнет земля Италии после дождя, и каждый ее остров имеет свой особенный аромат!

В этот вечер на острове Капри было темно и сыро. Но теперь на мгновение он ожил; тут и там вспыхивали огни, как всегда при прибытии парохода. На вершине горы, где стояла станция фуникулера, собралась еще одна толпа тех, чьей обязанностью было достойно принять джентльмена из Сан-Франциско. Были и другие прибывшие, но они не заслуживали внимания — несколько русских, поселившихся на Капри, — рассеянные, потому что их книжные размышления, неопрятные, бородатые, в очках, были подняты воротники их старых потрепанных шинелей; и группа длинноногих, круглоголовых и длинноногих немецких юношей в тирольских костюмах с холщовыми рюкзаками на плечах; они не нуждались в чьих-либо услугах, везде чувствовали себя как дома и знали, как соблюдать строжайшую экономию. С другой стороны, джентльмен из Сан-Франциско, который спокойно держался в стороне как от одной группы, так и от другой, был сразу заметил.Ему и его дамам незамедлительно помогли, некоторые мужчины бежали впереди, чтобы указать ему дорогу. Его снова окружили мальчишки и стойкие каприйские жены, которые несут на головах чемоданы и чемоданы респектабельных путешественников. Деревянные лоскутки этих женщин звенели по маленькой площади, которая, казалось, принадлежала какой-то опере, над которой на влажном ветру покачивался электрический шар. Толпа ежей взорвалась резким птичьим свистом, и, словно на сцене, джентльмен из Сан-Франциско направился среди них к какой-то средневековой арке под домами, которые слились в одну массу, за которой небольшая гулкая улочка — с пучком пальмы над плоскими крышами слева и с голубыми звездами на черном небе над головой — наклонился к теперь видимому парадному входу в отель, весь залитый светом.. . . И снова казалось, что как будто в честь гостей из Сан-Франциско ожил этот каменный городок на скалистом островке в Средиземном море, именно они сделали владельца отеля таким счастливые и приветливые, что только для них китайский гонг начал звучать призыв к обеду через все истории отеля, как только они ступили в вестибюль.

Хозяин, молодой человек изысканной элегантности, встретивший их вежливым и изысканным поклоном, на минуту ошеломил джентльмена из Сан-Франциско.Бросив на него взгляд, джентльмен из Сан-Франциско внезапно вспомнил, что накануне вечером, среди множества образов, окружавших его во сне, он видел именно этого джентльмена — такого же, как он, вплоть до мельчайших деталей. : в таком же платье с округлыми юбками и с такой же напомаженной и тщательно причесанной головой. Пораженный, он почти остановился. Но поскольку с давних пор в его душе не осталось даже горчичного зерна каких-либо так называемых мистических эмоций, его изумление в тот же миг потускнело; Проходя через коридор гостиницы, он в шутку рассказывал жене и дочери об этом странном совпадении сна и реальности.И только его дочь взглянула на него с тревогой, в этот момент ее сердце внезапно сжалось от печали, от чувства их одиночества на этом темном чужом острове, — чувства настолько сильного, что она чуть не заплакала. Тем не менее, она ничего не сказала отцу о своих чувствах — как всегда.

Возвышенный персонаж — Раис XVII — который посетил Капри, только что уехал. А теперь гостей из Сан-Франциско проводили в те же апартаменты, которые он занимал. К ним была приставлена ​​самая способная и красивая горничная, бельгийка, чья талия была тонкой и твердой, а крохотная накрахмаленная шапочка выглядела как зубчатая корона; кроме того, самый красивый и самый достойный из лакеев, сицилиец с огненными глазами, черный как уголь; и самый проворный из посыльных, невысокий и толстый Луиджи — парень, который очень любил шутить и в свое время служил многим господам.А через минуту в дверь комнаты джентльмена из Сан-Франциско послышался легкий стук — французский метрдотель пришел узнать, будут ли обедать вновь прибывшие гости, и, в случае ответа, утвердительное — в чем, конечно, не было сомнений, — чтобы проинформировать их о том, что carte de jour состоит из раков, ростбифа, спаржи, фазанов и так далее. Пол все еще раскачивался под джентльменом из Сан-Франциско — так сильно его швырнул ужасный маленький итальянский пароход, — но, не торопясь, собственными руками, хотя и несколько неловко из-за непривычки к таким вещам, он закрыл окно который грохнул, когда вошел метрдотель и впустил запах далекой кухни и влажных цветов в саду, и с задержкой неторопливо ответил, что они будут обедать, что их стол должен быть поставлен как можно дальше Возможно, через дверь в другом конце столовой они будут пить местное вино и шампанское — умеренно сухие и лишь слегка охлажденные.Метрдотель одобрял каждое его слово в самых разных интонациях, в любом случае имевшее только одно значение: никогда не было и не могло быть никаких сомнений в правильности пожеланий джентльмена. из Сан-Франциско, и что все будет выполнено с точностью. В заключение он склонил голову и почтительно спросил:

«Это все, сэр?»

И, получив в ответ неторопливое «Да», он добавил, что тарантелла будет танцеваться в вестибюле сегодня вечером, — танцорами будут Кармелла и Джузеппе, известные всей Италии и «всему миру». туристы.«

« Я видел ее на открытках », — сказал джентльмен из Сан-Франциско совершенно невыразительным голосом.« Что касается этого Джузеппе, — он ее муж? »

« Ее кузен, сэр », — ответил мэтр. d’hôtel.

И после короткой паузы, во время которой он, казалось, что-то обдумывал, джентльмен из Сан-Франциско отпустил его, кивнув.

И затем он снова начал свои приготовления, как будто к свадебной церемонии: он включил все электрические светильники, наполнив все зеркала отражениями света и блеска, мебели и открытых сундуков; он начал бриться и мыться, звоня каждую минуту в звонок, в то время как другие нетерпеливые звонки из комнат его жены и дочери звучали через весь коридор и прервал его.И Луиджи в своем красном фартуке бросился вперед, чтобы ответить на звонок, с ловкостью, свойственной многим толстым мужчинам, не упуская гримасы ужаса, от которых горничные, бегущие с глазурованными фарфоровыми ведрами в руках, смеялись до слез. Он постучал в дверь костяшками пальцев и спросил с притворной робостью, с почтением, граничащим с идиотизмом:

«Ha sonato, signore?»

А с другой стороны двери раздался неторопливый скрипучий голос, унизительно вежливый:

«Да, входите.. . . »

Какие мысли, какие эмоции были у джентльмена из Сан-Франциско в этот вечер, что должно было иметь для него такое значение? Он не чувствовал ничего исключительного, — ибо беда в этом мире только в том, что все в порядке. очевидно, все слишком просто! И даже если бы он почувствовал в своей душе, что что-то надвигается, он все же подумал бы, что это не произойдет в ближайшее время, во всяком случае, не сразу. Каждый, кто испытал раскачивание корабля, он очень хотел поесть, с нетерпением ждал первой ложки супа, первого глотка вина и выполнял обычную процедуру одевания, даже с определенной степенью восторга, которая оставалась нет времени на размышления.

После бритья и умывания, после правильной вставки нескольких искусственных зубов, он оставался стоять перед зеркалом, пока он намочил остатки своих густых жемчужно-серых волос и намазал ими свой смуглый желтый череп с помощью щеток, установленных в серебре. ; натянул костюм кремового шелкового нижнего белья на свое сильное старое тело, начинавшее располняться в талии от переедания, и надел шелковые носки и танцевальные туфли на его сморщенные растопыренные ноги; сев, он привел в порядок свои черные брюки, высоко подтянутые черными шелковыми подтяжками, а также белоснежную рубашку с выпирающей грудью; протянул звенья через глянцевые манжеты и начал мучительные манипуляции с пуговицей на воротнике под накрахмаленным воротником.Пол под ним все еще раскачивался, кончики пальцев сильно болели, пуговица на воротнике временами сильно щипала дряблую кожу в ямке под его адамовым яблоком, но он был настойчив и, наконец, его глаза блестели от от напряжения, его лицо побагровело от ошейника, который душил его горло, — ошейник был слишком тугим, он справился со своей задачей и в изнеможении сел перед трюмо. Он отражался в нем с головы до ног, отражение, которое повторялось во всех других зеркалах.

«Ой, это ужасно!» — пробормотал он, опустив крепкую лысину, и не пытаясь понять, не задумываясь, что именно было ужасным; затем привычным и внимательным взглядом он осмотрел свои короткие пальцы с подагрическими затвердениями в суставах и выпуклые миндалевидные ногти и убежденно повторил: «Это ужасно …».

Тут второй гонг, звучно, как в каком-нибудь языческом храме, зазвенел по всему дому.И, быстро вставая со своего места, джентльмен из Сан-Франциско натянул воротник, еще плотнее с галстуком и животом за счет жилета с низким вырезом, надел смокинг, поправил манжеты, снова оглядел себя в зеркало. . . . Эта Кармелла, смуглая, с глазами, которыми она хорошо умела пользоваться, напоминала женщину-мулатку, одетую в разноцветное платье с преобладанием оранжевого цвета, и она должна танцевать исключительно, как он представлял. И, бодро выйдя из своей комнаты и пройдя по ковру к следующей, своей жене, он громко спросил, будут ли они готовы в ближайшее время?

«Папа, через пять минут!» голос девушки, звонкий и уже веселый, ответил с другой стороны двери.

«Хорошо, — сказал джентльмен из Сан-Франциско.

И неторопливо прошел он по застеленным красным коврам коридорам и вниз по лестницам в поисках читального зала. Слуги, которых он встретил, отошли в сторону и обняли стену, позволяя ему пройти, но он продолжал свой путь, как будто даже не замечал их. Опоздавшая к обеду старуха, уже ссутулившаяся, с молочными волосами, но с декольте, в светло-сером шелковом платье, спешила изо всех сил, но весело, как курица, и он легко ее опередил.Возле стеклянных дверей столовой, комнаты, где все гости уже собрались и начинали обедать, он остановился перед маленьким столиком, заваленным коробками сигар и египетских сигарет, взял большую манильскую сигару и бросил на стол три лиры. столик. Прогуливаясь по террасе, он мимоходом глянул в открытое окно: из темноты он почувствовал на себе дыхание душистого воздуха, ему показалось, что он увидел кончик древней пальмы. Казалось, гигантские листья простираются сквозь звезды.Он услышал далекий размеренный шум моря. . . . В читальном зале, — унылом, тихом и освещенном только над столами, стояли какие-то седые немцы, шелестя газетами, неухоженные, похожие на Ибсена, в круглых серебряных очках и с безумно удивленными глазами. Холодно осмотрев его, джентльмен из Сан-Франциско сел в глубокое кожаное кресло в углу возле лампы с зеленым абажуром, надел пенсне, дернув головой, потому что его душил воротник, и полностью спрятался за газетой.Он быстро пролистал заголовки определенных статей, прочитал несколько строк о непрекращающейся войне на Балканах, привычным жестом перевернул газету, — когда вдруг строки вспыхнули перед ним стеклянным взглядом, его шея напряглась глаза его вылезли, пенсне слетело с носа. . . . Он рванулся вперед, попытался вдохнуть немного воздуха — и издал дикий хриплый звук; его нижняя челюсть опустилась, озарив весь рот отблеском золотых пломб; голова его откинулась на плечо и начала раскачиваться; грудь его рубашки выпирала, как корзина, — и все его тело, извиваясь, цепляясь пятками за ковер, соскользнуло на пол, отчаянно борясь с кем-то.

Если бы немца не было в читальном зале, обслуживающему персоналу удалось бы быстро и ловко замять это ужасное происшествие; тотчас же через задние ходы, схватив его за голову и за ноги, они бы бросились прочь от джентльмена из Сан-Франциско как можно дальше, — и ни одна душа среди гостей не узнала бы, что он затеял. Но немец с криком выскочил из читального зала, разбудил весь дом, всю столовую.И многие вскочили с трапезы, опрокинув стулья; многие, частокол, побежали в сторону читального зала. «Что… что случилось?» был услышан на всех языках, — и никто не дал разумного ответа, никто ничего не понял, потому что и по сей день люди больше всего поражаются смертью и ни при каких обстоятельствах не поверят в нее. Хозяин метался от гостя к гостю, пытаясь задержать убегающих и успокоить их поспешными заверениями, что это было пустяком, легким обмороком некоего джентльмена из Сан-Франциско.. . . Никто его не слушал; многие видели, как лакеи и коридорные срывали с этого джентльмена галстук, жилет и помятую куртку и даже по тем или иным причинам танцевальные тапочки с его растопыренной ноги, одетые в черный шелк. Он все еще боролся. Он все еще упорно боролся со смертью; он категорически отказывался уступить ей, которая так неожиданно и бесцеремонно напала на него. Голова у него покачивалась, он хрипло хрипел, как будто перерезанное горло; его глаза закатились, как у пьяницы.. •. . Когда его поспешно внесли и уложили на кровать в комнате номер сорок три — самой маленькой, самой бедной, самой влажной и самой холодной, расположенной в конце нижнего коридора, — вбежала его дочь, распустив волосы. в распахнувшемся халатике, грудь, приподнятая корсетом, открыта; затем его жена, большая и тяжелая, уже одетая к обеду, — ее губы округлились от ужаса. . . . Но теперь он перестал даже кивать головой.

Спустя четверть часа все в отеле приняло видимость порядка.Тем не менее вечер был непоправимо испорчен. Некоторые гости, возвращаясь в столовую, заканчивали обед, но молча, с обиженными лицами, а хозяин подходил то к одной группе, то к другой, пожимая плечами в вежливом, но бессильном раздражении, чувствуя себя виноватым без вины, заверяя всем, что он очень хорошо понимал, «как все это неприятно», и давал слово, что он предпримет «все меры, которые в его силах», чтобы устранить эту неприятность. Тарантеллу пришлось отменить, все лишнее электричество погасли, большинство гостей удалилось в бар, и стало так тихо, что в вестибюле отчетливо слышалось тиканье часов, единственным обитателем которого был попугай, тупо бормотал что-то, возился в клетке перед сном, умудряясь наконец задремать с нелепо вытянутой когтем до верхнего насеста.. . . Джентльмен из Сан-Франциско лежал на дешевой железной кровати под грубыми шерстяными одеялами, на которые с потолка падал тусклый свет единственной лампочки. Мешок со льдом покосился на его влажном и холодном лбу. Бледное лицо, уже мертвое, постепенно похолодало; хриплый хрип, исходивший из открытого рта, освещенный отблеском золота, становился все тише. Это был уже не джентльмен из Сан-Франциско, его больше не существовало, а какой-то другой. Его жена, его дочь, доктор и слуги стояли, тупо глядя на него.Внезапно то, чего они ждали и боялись, свершилось — грохот внезапно прекратился. И медленно, медленно, на глазах у всех, бледность залилась лицом умершего человека, и черты его, казалось, стали тоньше, озарившись красотой, которая давно по праву принадлежала ему. . . .

Вошел собственник. «Già è morto», — шепотом сказал ему доктор. Хозяин с бесстрастным лицом пожал плечами. Жена, по щекам которой тихонько текли слезы, подошла к нему и робко сказала, что покойного теперь нужно отнести в его комнату.

«О, нет, мадам», — поспешно, правильно, но теперь уже без всякой любезности и не по-английски, а по-французски, — парировал хозяин, которого теперь совсем не интересовали такие пустяковые суммы, какие могли бы приехать из Сан-Франциско. оставить в его казне. «Это совершенно невозможно, сударыня», — сказал он и добавил в объяснение, что очень дорожит занимаемыми ими квартирами; что, если он исполнит ее желание, все на Капри узнают об этом, и туристы будут избегать этих квартир.

Молодая женщина, которая все это время странно смотрела на него, села на стул и, прижав ко рту носовой платок, разрыдалась. Жена немедленно вытерла слезы, ее лицо вспыхнуло. Она приняла более громкий тон, выдвигая требования на своем родном языке, и все еще недоверчиво относясь к тому факту, что всякое уважение к ним полностью потеряно. Хозяин с вежливым достоинством прервал ее: если мадам не понравятся обычаи отеля, он не рискнет ее задерживать; и он твердо объявил, что тело должно быть вывезено сегодня же, на рассвете, что полиция уже уведомлена, и один из полицейских будет здесь очень скоро и будет.выполнить все необходимые формальности. Можно ли обезопасить на Капри даже обычный гроб? — спросил мадам. К сожалению, нет, это было невозможно, и никто не смог бы сделать его вовремя. Надо было прибегнуть к чему-то другому. . . . У него было предложение: газированная вода по-английски продавалась в больших и длинных ящиках. . . . Из такого ящика можно было выбить перегородки. . . .

Ночью весь отель спал. Окно в комнате номер сорок три было открыто, — оно выходило на угол сада, где около высокой каменной стены с битым стеклом на ее гребне росло чахоточное банановое дерево; электрический свет был выключен; ключ повернули в двери, и все ушли.Мертвец остался в темноте, голубые звезды смотрели на него с неба, сверчок с задумчивой беззаботностью запел в стене. . . . В тускло освещенном коридоре две горничные сидели на подоконнике, как-то штопая. Луиджи в тапочках вошел с грудой одежды в руках.

«Пронто?» — спросил он заботливо, громким шепотом, указывая глазами на внушающую страх дверь в конце коридора. И он легкомысленно махнул рукой в ​​том направлении.. . . «Партенца!» — крикнул он шепотом, как будто мчался поезд, обычная фраза, используемая в итальянских депо при отправлении поездов, — и горничные, задыхаясь от тихого смеха, склонили головы друг к другу на плечо.

После этого, тихо подпрыгивая, он подбежал к самой двери, легонько постучал по ней и, наклонив голову набок, тихим голосом спросил с величайшим почтением:

«Ha sonato, signore?»

• И, сдавив горло, выпятив нижнюю челюсть, резким голосом, медленно и грустно, он ответил на свой вопрос по-английски, как будто из-за двери:

«Да, входите. .. . . »

И на рассвете, когда за окном комнаты номер сорок три рассвело, и влажный ветер зашумел ободранными листьями бананового дерева; когда голубое утреннее небо поднялось и распространилось. над островом Капри, а чистая и четкая вершина Монте-Соларо стала золотой на фоне восходящего за далеких голубых гор Италии солнца; когда каменотесы, ремонтировавшие туристические тропы на острове , отправился на работу, — в комнату номер сорок три принесли длинный ящик, который раньше использовался для газированной воды.Вскоре он стал очень тяжелым и сильно давил на колени младшего носильщика, который быстро выдержал его на одной лошади по асфальтированной дороге, извилистой вьющейся по склонам Капри, среди каменных стен и виноградников. вниз, к самому морю. Таксист, маленький человечек с покрасневшими глазами, в старой куртке с короткими рукавами и в изношенных туфлях, страдал от последствий выпивки, он всю ночь играл в кости в тарактории и держал он хлестал свою крепкую маленькую лошадку, устроенную по сицилийской манере, со всякими колокольчиками, живо звенящими на уздечке пучками цветной шерсти и на медных остриях ее высокой подножки; с пером длиной в ярд, застрявшим в его остриженном чубе, — пером, трясущимся от загара лошади.Таксист промолчал; его угнетали его неповоротливость, свои пороки — то обстоятельство, что он в ту ночь потерял до последней капли все те медные монеты, которыми были набиты его карманы. Но утро было свежим; в таком воздухе, как этот, с морем вокруг, под утренним небом, последствия выпивки быстро испаряются, и человек вскоре возвращается к беззаботному настроению, а таксиста, кроме того, утешает этот неожиданный ветер, дарованный на него какой-то джентльмен из Сан-Франциско, чья безжизненная голова покачивалась из стороны в сторону в ящике за спиной.. . . Маленький пароход — жук, лежащий далеко внизу, на фоне нежной и яркой темно-синей воды, которой так густо и сильно затоплен Неаполитанский залив, — уже издал свой последний свист, который громко разнесся по всему острову. каждый изгиб, каждый гребень, каждый камень были так отчетливо видны с каждой точки, как если бы не было абсолютно никакой атмосферы. Возле пристани к младшему портье присоединился старший, который мчался с дочерью и женой джентльмена из Сан-Франциско на своем автомобиле, — они были бледны, с заплаканными глазами и бессонной ночью.А через десять минут пароход снова с шумом плыл по воде, снова мчась в сторону Сорренто, в сторону Кастелламаре, навсегда унося с Капри семью из Сан-Франциско. . . . И снова на острове воцарились мир и покой.

На этом острове две тысячи лет назад жил человек, который полностью погрузился в свои жестокие и подлые дела, который по какой-то причине захватил власть над миллионами людей в свои руки и который, потеряв свою голову на бессмысленность этой силы и от страха смерти от убийства кем-то, притаившимся за углом, совершившим жестокости сверх всякой меры, — и человечество запомнило его на все времена; и те, кто в своем сговоре так же непостижимо и по существу, так же жестоко, как он, правят в настоящее время у власти над этим миром, собираются со всей земли, чтобы взглянуть на руины той каменной виллы, где он жил на одном из самых крутых подъемов острова.В это чудесное утро все, кто приехал на Капри именно с этой целью, еще спали в отелях, хотя к выходу уже вели маленьких мышин-серых осликов с красными седлами, на которых, проснувшись и насытившись В этот день американцы и немцы, мужчины и женщины, молодые и старые, снова тяжело карабкались по крутым тропинкам, а вслед за ними снова бежали старые каприйские нищие с палками в узловатых руках, — бегали по каменистым тропам. и всегда в гору, до самой вершины горы Тиберио.Ободренный знанием, что мертвый старик из Сан-Франциско, который тоже планировал. пошли с ними, но вместо этого только напугали их напоминанием о. смерть, уже была отправлена ​​в Неаполь, путешественники крепко спали, и тишина острова все еще оставалась нетронутой, магазины в городе все еще были закрыты. Одна только рыночная площадь на маленькой площади продолжала торговаться — рыбой и зеленью; а люди там были все простые люди, среди которых, как всегда, без дела стоял Лоренцо, лодочник, знаменитый на всю Италию, — высокий старик, беззаботный грабитель и красивый парень, служивший не раз в качестве модели для многих художников; он привез и уже продал за мелочь двух лобстеров, пойманных им той ночью и которые уже шумели в фартуке повара той самой гостиницы, где ночевала семья из Сан-Франциско, и теперь он мог позволить себе простоять в спокойной праздности даже до вечера, оглядываясь по сторонам с царственной осанкой, сознательно и демонстративно живописно с его лохмотьями, глиняной трубкой и красной шерстяной береттой, свисающей на одно ухо.

И по обрывам Монте-Соларо, по древней финикийской дороге, высеченной в скалах, по ее каменным ступеням спускались два альпиниста Абруцци из Анакапри. У одного под кожаной мантией висели курительные трубки — большой мешок из кожи козла с двумя трубками; в другом было что-то вроде деревянных тростников Пана. Они двинулись дальше, и вся земля, радостная, прекрасная, залитая солнцем, раскинулась под ними: каменные холмы острова, почти целиком лежавшие у их ног, и этот феерический темно-синий цвет, в котором он был на плаву; и сияющие утренние испарения над морем, на восток, под ослепляющим солнцем, которое теперь жарко палило, поднимаясь все выше и выше; и, все еще в утренней неопределенности, туманные синие массивные очертания Италии, ее близких и дальних гор, красоту которых человеческая речь неспособна выразить.. . . На полпути волынщик замедлил шаг: по тропинке, в гроте на скалистой стороне Монте-Соларо, весь ярко освещенный солнцем, весь купающийся в его тепле и сиянии, в снежно-белых одеждах из гипса и в королевской одежде. корона, золотисто-ржавая от ненастья, стояла Богородица, кроткая и милосердная, ее державы вознесены к небу, к вечным и счастливым жилищам Ее трижды блаженного Сына. Волынщики обнажили свои головы, приложили трость к губам, — и там лили свои наивные и смиренно-ликующие хвалы солнцу, утру, Ей, Непорочной заступнице всех тех, кто бороздит этот злой и прекрасный мир и Тому, Кто родился от Ее чрева в пещере в Вифлееме, в убежище бедного пастыря в далекой Иудейской земле.. . .

Тем временем тело мертвого старика из Сан-Франциско возвращалось в свой дом, в могилу на берегу Нового Света. Пройдя через множество унижений, из-за большого человеческого пренебрежения, скитаясь в течение недели от одного портового склада к другому, он, наконец, снова оказался на борту того же знаменитого корабля, на котором недавно с таким почтением несли Старый мир. Но теперь он уже укрывался от живого, — его опускали в просмоленном гробу глубоко в черный трюм.И снова корабль продолжал свое долгое морское путешествие. Ночью он проплыл мимо острова Капри, и для тех, кто наблюдал за ними напротив острова, было что-то печальное в огнях кораблей, медленно исчезающих в темном море. Но на самом корабле, в его блестящих салонах, сияющих сиянием и мрамором, в ту ночь, как обычно, был многолюдный бал.

Был бал во вторую ночь, а также в третью, опять же посреди бушующего снежного шторма, кружившегося над океаном, гремящего, как могильная масса, и катящегося по горам, покрытым трауром серебристой пеной.Бесчисленные огненные глаза корабля из-за снега были едва видны Дьяволу, который смотрел со скал Гибралтара, из каменных ворот двух миров, на корабль, уходящий в ночь, и снежный шторм. Дьявол был огромен, как скала, но еще более огромен был корабль, многоярусный, с множеством туннелей, созданный гордостью Нового Человека с древним сердцем. Снежный шторм обрушился на его такелаж и широкие воронки, белые от снега, но корабль был твердым, твердым, величественным — и устрашающим.На его верхней палубе, в уединении среди снежных вихрей, возвышались те уютные, тускло освещенные комнаты, где, погрузившись в легкий и беспокойный сон, был его тяжелый проводник, похожий на языческого идола, правивший всем кораблем. Он слышал болезненный вой и свирепый визг подавленной штормом сирены, но утешал себя близостью того, что, в конечном итоге, было непостижимо даже для него самого, того, что было по ту сторону его стены: большая кабина, которая имела вид бронированной и постоянно наполнялась таинственным грохотом, трепетом и резким шипением синего пламени, вспыхивающего и взрывающегося вокруг бледнолицого оператора с металлическим полуобручем на голове .В самых глубинах, в затопленном чреве Атлантиды, были тридцатитысячные массы котлов и всякого другого оборудования, тускло блестящих сталью, шипящих пар и источающих масло и кипящую воду, — этой кухни. , раскаленный докрасна из адских печей внизу, в которых зреет движение корабля. Силы, пугающие своей сосредоточенностью, бурлили, передавались к самому его килю, в бесконечно длинную темницу, в освещенный электричеством туннель, в котором медленно, с неумолимостью, сокрушающей человеческую душу, вращался внутри ее маслянистая кушетка гигантской шахты, в точности как живое чудовище, растянувшееся в этом туннеле.

Между тем, в середине корабля «Атлантида», ее теплые и роскошные каюты, ее столовые и бальные залы источали сияние и радость, гудели голосами хорошо одетых собравшихся, благоухали свежими цветами и звуками музыки. их песней был струнный оркестр. И снова мучительно свернувшаяся, а временами лихорадочно скрученная в этой толпе, среди этого блеска огней, шелков, бриллиантов и обнаженных женских плеч, податливая пара наемных любовников: греховно скромная, очень хорошенькая молодая женщина, с опущенными ресницами, с распущенными ресницами целомудренная прическа и хорошо сложенный молодой человек с черными волосами, которые, казалось, были наклеены, с бледным от пудры лицом, в самой элегантной лаковой обуви, в облегающем фраке. с длинными хвостами — красивый мужчина, похожий на огромную пиявку.И никто не знал, что эта пара уже давно устала лицемерно томиться в своих блаженных муках под звуки бесстыдно грустной музыки, — ни так далеко, далеко внизу, на дне черного трюма, стоял просмоленный гроб, соседствующий с мрачной знойной глубиной корабля, тяжело преодолевавший тьму, океан, шторм. . . .

1915.

КОНЕЦ


Создайте библиотеку и добавьте свои любимые истории. Начните, нажав кнопку «Добавить».

Добавьте Джентльмен из Сан-Франциско в свою личную библиотеку. Добавьте Джентльмен из Сан-Франциско в свою личную библиотеку.

Посмотрите, как Бен Лекомте проплывет 5000 миль, чтобы узнать о загрязнении океана

16 апреля 2021 г. | Мэри Мерфи,

Поддерживать нас! GearJunkie может получать небольшую комиссию с партнерских ссылок в этой статье. Учить больше. В

‘The Swim’ задокументирована самая длинная дистанция заплыва Бена Лекомта — 5000 миль.

Посмотрите, как пловец на длинные дистанции (мы имеем в виду длинную дистанцию ​​) Бен Лекомт проплывет 5000 миль через Тихий океан. Путешествие заняло у Лакомта около 6 месяцев, плавание из Токио в Сан-Франциско.

Целью этого подвига было повышение осведомленности о загрязнении океана, чем он занимается уже несколько лет. В 2019 году Lecomte проплыл 300 морских миль — 8 часов в день в течение примерно 3 месяцев — через Большой Тихоокеанский мусорный полигон в рамках этой работы.

Леконт, настоящий пловец, подходит для этого типа безумных попыток. Еще в 1998 году он стал первым человеком, переплывшим Атлантический океан.

Премьера документального фильма «Плавание» о попытке Лекомта была показана на этой неделе на канале Discovery +. Узнайте больше и посмотрите полный документальный фильм.

Велосипедная прогулка «Врата ада» охватывает 1000 миль со змеями, львами и зыбучими песками

Этот документальный фильм из четырех частей рассказывает о первой в мире — месячной велосипедной экспедиции по Намибии.Подробнее…

Мэри Мерфи

Мэри живет в офисе GearJunkie в Денвере, штат Колорадо. У нее степень по английскому языку и журналистике, и она профессионально пишет более четырех лет. Ее интересы на открытом воздухе варьируются от бега до спортивного скалолазания, от пейзажной фотографии до гребли на веслах. Если она не пишет, вы, скорее всего, найдете ее среди четырнадцатилетних или в местной пекарне.

Темы: Новости, Вода

локаций «Последний черный человек в Сан-Франциско» с режиссером Джо Талботом

Последний темнокожий человек в Сан-Франциско уже был историческим документом задолго до первого показа фильма.

Снято полностью в городе — быстро меняющемся городе, преходящем городе, городе, окруженном со всех сторон силами, делающими его странным и чуждым как для туземцев, так и для давних переселенцев — к тому времени, когда фильм завоевал лавры критиков, в том числе лучших режиссер, на кинофестивале Sundance в феврале и получивший широкое признание после июньского релиза, несколько мест, выбранных сценаристом-актером Джимми Фейлом и соавтором сценария / режиссером Джо Талботом, чтобы рассказать эту историю о принадлежности, тоске, перемещении и джентрификации, были уже нет — жертвы самого явления кинокритики.

«Еще до того, как что-нибудь снимать, мы будем разведывать места и находить место, которое нам понравится. Потом мы вернемся, и они снесут его бульдозерами, — сказал Тэлбот Curbed SF в телефонном интервью в конце июня.

Жизнь опережает искусство, искусство движется недостаточно быстро, чтобы имитировать жизнь. Изменения в утвержденных и разрешенных местах съемок происходили так быстро, иногда со дня на день, что создавало проблемы для непрерывности и ставило под угрозу кинематографию фильма.

Если можно сказать, что география является персонажем сюжета — а в данном случае город определенно играет роль антагониста, а также постоянно меняет сеттинг, — что режиссер делает с незаменимым персонажем, отказывающимся сотрудничать?

Стреляй быстро и проси еще времени.

Так случилось, что рынок недвижимости Сан-Франциско чуть не затопил один из самых ярких кадров фильма. Ближе к концу фильма актер Джонатан Мейджорс, играющий Монти Аллена, лучшего друга Фейла, на длинном кадре смотрит в окно своего дома, который в реальной жизни представляет собой фермерский дом XIX века на Иннес-авеню в Хантерс-Пойнт.

«Это был последний день, когда мы стреляли», — вспоминал Талбот. «Мы приехали туда, и там [по соседству] началось строительство».

«Нам пришлось умолять людей, которые строят по соседству», чтобы они задержались всего на несколько часов, чтобы съемочная группа могла сделать снимок и закончить фильм, — сказал он.

Постоянная борьба за то, чтобы найти символические места в Сан-Франциско, а затем закончить съемки до того, как они уйдут навсегда, заставила работу «почувствовать себя больше, чем фильм», — сказал Талбот. «Было такое ощущение, что мы пытались сохранить старый Сан-Франциско, по крайней мере, на пленку».

«Местонахождение — действительно важная часть этого», — добавил он. «Для меня и Джимми они были так же важны, как и любой другой элемент фильма».

А вот и Талбот, который ведет «Обузданную научную фантастику» во время экскурсии по некоторым местам, где снимался фильм.


959 Южный Ван-Несс в районе Миссии.
959 Южный Ван-Несс

Самое выдающееся здание фильма — величественное викторианское здание в стиле королевы Анны, построенное в 1889 году, с сохранившимся в телефонной книге историческими деталями, которое было семейным домом Фейллов в районе Филлмор, — фактически находится в самом сердце Миссии.

Это была необходимая импровизация, которая свидетельствует о том, насколько находятся под угрозой исчезновения такие здания в Сан-Франциско, но также свидетельствует о sui generis природе самого дома.

«Мы потратили годы на поиски подходящего дома в Сан-Франциско, — сказал Талбот. (Создатели фильма начали краудфандинг еще в 2015 году, а основная фотография была сделана в 2018 году, согласно разрешениям, имеющимся в файле Film SF.)

«Что неизбежно случится, так это то, что мы постучим в дверь этих викторианцев с красивыми фасадами, и наши сердца упадут, когда мы войдем внутрь и обнаружим, что он очень часто был выпотрошен и все эти замечательные детали удалены», — он сказал. «Было нелегко найти эти красивые интерьеры и экстерьеры, которые, как казалось, могли быть построены одним человеком.”

В том-то и дело: все, что вы видите в фильме — паркетные полы и замысловатая лепнина, да, но также и секретная комната за книжной полкой, встроенный орган, чердак, достаточно большой, чтобы устроить спектакль внутри помещения. -фильм, даже сауна — на самом деле находится в этом проклятом доме, владелец которого, Джим Тайлер, согласился позволить Талботу снимать там после эпического поиска, включавшего огромный документ Google и десятки визитов Талбота, менеджера местоположения Дэниела Ли, продюсера / писатель Роб Ричерт и другие.

«Мы рыскали по улицам на картах Google, а затем гуляли по улицам», — сказал Талбот. «Казалось, что мы покрыли почти весь Сан-Франциско. Мы смотрели в Пасифик-Хайтс, в Хантерс-Пойнт, в самом Филморе. Мы постучали в двери и ничего не почувствовали, как «959 Южный Ван-Несс». (Среди других кандидатов, вкратце, был дом Хааса Лилиенталя, с тех пор преобразованный в музей.)

«Мы хотели найти место, которое, надеюсь, заставит аудиторию почувствовать то, что чувствует Джимми», — сказал он.«Это звучит глупо, но нам нужно, чтобы дом чувствовал себя персонажем, чувствовал себя развитым, чтобы пройти свой собственный путь».

В каком-то смысле выбор 959 Южного Ван-Несса был одновременно случайностью и исполнением пророчества. Талбот и его брат Нэт ходили в государственную школу в районе Марина. По дороге в школу, чтобы развлечься, братья «проезжали мимо наших любимых викторианцев, которые мы не могли себе позволить, — и одним из этих домов был 959 Южный Ван-Несс. В детстве я запомнил этот дом, просто огромный серый замок.”

В то же время, несмотря на то, что 959 Южный Ван-Несс был постоянным присутствием и предметом навязчивой идеи персонажа Фейлза, «мы не хотели, чтобы он преобладал над остальными местами в фильме, и поэтому мы потратили много на это. больше времени, чем мы планировали, осматривая все остальные места ».

901 Иннес в Бэйвью.
901 Иннес

Вторым по величине зданием в фильме почти наверняка является Иннес-авеню 901, фермерский дом 19 века, расположенный на холме с видом на залив в Хантерс-Пойнт.

Дом служит резиденцией Алленов, где Фейлз врезается в одну комнату с Монтгомери (Джонатан Мейджорс) и под той же крышей, что и слепой дед Монти (Дэнни Гловер).

Сегодня 901 Иннес, совладельцем которого является Джилл Фокс, видный член Индийской ассоциации соседства, была почти главным героем фильма.

«Когда мы только начали заниматься разведкой и снимали концептуальный трейлер, мы подумали:« Может ли это быть дом в фильме? », — сказал Талбот. «Рядом с ним было два пустыря, которые хорошо обрамляли его, и он был богат характером, которого сейчас просто не найти у многих викторианцев.”

Для всех, кто проезжает мимо на автобусе 19-Polk, длинные и тонкие линии дома контрастируют с жилыми домами в стиле блок-хаус и жилыми домами в средиземноморском стиле поблизости.

«Это было не совсем то чувство для дома Джимми, но мы действительно хотели его использовать», — сказал он.

Домовладельцы были готовы сотрудничать со съемочной группой, но была еще одна проблема: это не совсем подходило для внутренних съемок. Все они были сняты на Третьей улице на Ньюкомб-авеню, в месте, организованном Тео Эллингтоном, бывшим кандидатом на пост руководителя округа 10, которого Талбот и Фейлз знали, когда росли в городе.

Вилли Хен в роли проповедника в Хантерс-Пойнте.
Коттедж / доки корабельного мастера, 881 Innes Avenue

Кроме дома по адресу 959 South Van Ness, нигде в городе больше экранного времени в The Last Black Man in San Francisco не бывает больше, чем в этом углу Хантерс-Пойнт. Через дорогу от фермерского дома на Иннес-авеню находятся заброшенные доки и полуразрушенный коттедж.

Эта территория, когда-то действующая пристань для яхт с лодками, является (на данный момент) общественной землей, принадлежащей Департаменту отдыха и парков.Это также будущий дом для масштабной запланированной разработки под названием Build SF.

«Мы потратили месяцы, пытаясь получить доступ к этой пристани», — вспоминает Талбот. «Нам приходилось дергать за каждую струну, которая у нас была».

Изолированный и почти заброшенный причал позволяет Монти уединиться и сбежать, но пристань и залив также служат фоном для первых моментов фильма. Например, сцена, в которой взволнованный проповедник стоит перед рабочими в костюмах из опасных материалов — одно из нескольких прямых упоминаний в фильме о радиоактивном загрязнении в бывшем университете им.Верфь S. Navy находится чуть дальше по дороге.

(Что касается проповедника: он поразительно похож на Кристофера Мухаммеда, министра Нации ислама, который годами агитировал против предполагаемых нарушений контроля качества воздуха застройщиком Lennar Corporation.)

«Я подумал, я надеялся, что они не прочитают сценарий, потому что с самого начала фильма мы говорили:« Это ядовито! »- сказал Талбот. «Я был немного удивлен — к счастью, мы получили к нему доступ».

В фильме присутствует, но не изображена, сама верфь, все еще U.Имущество С. Военно-морского флота, за исключением нескольких сотен готовых кондоминиумов, некоторые из владельцев которых подали иски против военных, Агентства по охране окружающей среды США и застройщика после разразившегося скандала с мошенничеством.

Когда персонаж действительно обращается к верфи — «где они построили атомную бомбу», как говорит один из персонажей греческого хора, — появляется краткий снимок другой верфи: заброшенного контейнерного терминала порта Сан-Франциско на пирсе 96.

Просто добраться до пристани позади коттеджа «было действительно сложно, и это были Rec and Park.Они ни хрена не пустили нас на верфь, — сказал Талбот, который действительно был полицейским в совершении обычного преступления коренных жителей Сан-Франциско: проникновения на заброшенную верфь.

«Там такие странные и странные чувства», — сказал он. «Я хотел включить это в фильм, но мы очень рано поняли, что это невозможно».

Сцена из конфетного дома в проектах Элис Гриффит.
Candy house, дома Элис Гриффит, Дабл Рок-стрит,

Возможно, самый «вы, должно быть, были уроженцем Сан-Франциско, чтобы получить это, а затем только совершенно особый колорит уроженца Сан-Франциско», — это визит Монти и Джимми в кондитерскую, снятую в снесенном с тех пор Проекты государственного жилья Элис Гриффит, также известные как Double Rock, по названию тупиковой улицы, на которой они располагались.

Любое государственное жилищное строительство называется «печально известным». Дабл Рок никогда не был таким печально известным, как Geneva Towers — спроектированные Эйхлером высотки, которые были настолько опасными, что полиция отказывалась отвечать на звонки без серьезной поддержки — но он был изолирован и недофинансирован, и поэтому он был очагом бедности нескольких поколений. и поэтому вы, вероятно, не пойдете туда, если у вас нет там дела. Если бы вы знали людей, возможно, вы прошли бы через конфетный домик.

Жители государственного жилья часто пытаются заработать дополнительные деньги (или арендную плату), занимаясь подпольным бизнесом: стрижкой, ремонтом автомобилей или продажей газированных напитков, конфет, выпечки или других угощений из дома.(В других районах некоторые называют таких людей «предпринимателями».)

Большинство муниципальных жилых домов в городе находятся в пустынях с едой, но даже этот уже ставший клиническим термин неадекватно описывает, насколько невозможно было найти даже основные продукты питания без долгой прогулки или запрыгивания в машину в то время … снесли дома Элис Гриффит, в нескольких минутах ходьбы от также снесенного Кэндлстик-парка.

«Мы хотели снять сцену с конфетным домиком специально в« Дабл Рок », — сказал Талбот, добавив, что съемочная группа вошла« прямо перед тем, как разрушить Дабл Рок ».”

Отель «Метрополис» на 25 Мейсон-стрит в районе Вырезка. Кадры из фильма любезно предоставлены A24 Films

«Это было важно, и это забавно, как вели себя эти места» в реальной жизни, как если бы они были персонажами фильма.

Другой пример — отель «Метрополис» на Мейсон-стрит, 25, где можно увидеть, как отец Джимми, которого играет Роб Морган, смотрит в то, что должно быть окном его SRO Tenderloin.Сейчас эта собственность является строительной зоной и представляет собой проект кондоминиума на 155 квартир.

Тот факт, что здание СРО и проект государственного жилья, два типа жилья, известные цветному рабочему классу города, присутствие которых продолжает сокращаться, были запечатлены в фильме, но больше не существуют в реальной жизни, слишком очевидное развитие, требующее подробного пояснения.

Джимми Фейлс сидит в пляжном шале.На заднем плане видны фрески Люсьена Лабодта.
Банковская сцена, пляжное шале, Грейт-Хайвей

«Вчерашний рабочий класс чувствует себя увековеченным на этой стене», — фреска эпохи Управления Строительного проекта, похожая по ощущениям, если не по содержанию, на другие современные реалистичные фрески в Башне Койт, Вашингтонской средней школе и в других местах города, — сказал Талбот. . Это редкость в банках: в собственном местном доме Талбота Wells Fargo в Хейте есть портреты Джимми Хендрикса и Джерри Гарсиа.

Таким образом, чтобы найти «офисный» интерьер с внушительным величием финансового учреждения плюс ироничное сопоставление людей из рабочего класса, которые банки якобы обслуживают, но чаще используют — в зависимости от вашего анализа — требовалось некоторого изящества.

Финн Уиттрок, который играет риелтора Клейтона Ньюсома, сидит в офисе через дорогу от вывески New Mission Theater.
Сцены с агентом по недвижимости, Красное здание, 2567 Миссия

Зелено-неоновый шатер театра New Mission (ныне кинотеатр Alamo Drafthouse Cinema) придает сценам, в которых Джимми и Монти пытаются договориться с профессионалом по недвижимости, зловещий уклон.Но включение «Новой миссии», как и нового Сан-Франциско, также было обратным вызовом.

«Я хотел именно этот знак», — говорит Талбот. «Я помню, как однажды пробрался на крышу этого здания».

Зеленые огни являются стандартным символом американского искусства: есть зеленый свет через воду, за которым сосен Джей Гэтсби в Great Gatsby ; современный Сан-Франциско окрашен в блеск денег, как в этих внутренних сценах, снятых в предрассветные утренние часы.

«Адам [Ньюпорт-Берра], наш DP, и Тедж [Вирди], наш гаффер, проделали огромную работу, подчеркнув этот зеленый цвет», — добавил Талбот.

Также следует отметить, что персонажа-риелтора Финна Виттрока зовут Ньюсом, он а-ля губернатор Калифорнии и бывший мэр Сан-Франциско. А в его офисе висит портрет покойного мэра Эда Ли. «Полное совпадение», — невозмутимо отвечает Талбот.

Автобусная остановка Castro, напротив старого Diesel на Маркет-стрит

«Вы должны спросить Film SF, почему, но это была единственная автобусная остановка, на которой можно было бы встретить обнаженного человека», — сказал Талбот.Почему? «Это не рядом со школой, это не рядом с детской площадкой», — предположил он. Это, и у Кастро действительно есть недавняя история обнаженных людей.

Другие места включают в себя секцию морепродуктов в супермаркете Sunset по адресу 2425 Irving, где Монти работает в фильме и где владельцы дали съемочной группе всего час на съемки, и Chateau Tivoli, действующий пансионат в 1057 Steiner, где Джимми работает помощником по уходу на дому.

Последний темнокожий мужчина в Сан-Франциско также в некотором роде намекает на Bullitt .

«Мы также, знаете ли, попадаем в гордую группу географически неточных фильмов о Сан-Франциско», — сказал Талбот. «В нашем мы идем из Портолы, у нас есть старые теплицы, а затем они поднимаются на гребень Бернала, а затем проходят через Миссию — они на Шотвелле, я думаю, — а затем проходят мимо ряда викторианцев, и потом они катаются по вырезке ».

И, конечно же, заключительные моменты фильма на мосту Золотые Ворота, где персонаж Фейлза гребет против мощного прилива через Золотые Ворота, вдали от дома, которого он больше не узнает.

«Это был последний кадр в фильме», — сказал он. «У меня морская болезнь, а Джимми там на маленькой лодке. Мы были там на восходе солнца, и это была такая сумасшедшая съемка — мы почти не проживали каждый день. И это было просто коллективным титаническим усилием всех, чтобы это осуществить ».

Но Джимми не успел научиться грести перед съемкой сцены.

«Джимми чертовски атлетичный и умный, он понял, как грести, буквально за последние пару минут, когда у нас был этот золотой свет», — сказал Талбот.«Любое разочарование на его лице из-за потери Сан-Франциско на самом деле означает, что он учится грести посреди океана. Так все должно было закончиться после сумасшедшей съемки ».

Поиск человека, унесенного в море в районе Марин-Хедлендс, приостановлен на ночь

По данным Службы национальных парков Золотые Ворота, поиск человека из Сан-Хосе, унесенного с обрыва в океан в районе Марин-Хедлендс, был приостановлен на ночь и возобновится в понедельник утром.

Мужчина, которому за тридцать, в воскресенье карабкался по скалам около 14:30.м. с друзьями, когда его затянула в воду волна кроссовок. Двое его друзей достигли ближайших скал и позже были спасены.

Рейнджеры национального парка

, район пожарной охраны Южного Марина, вертолет и спасательная шлюпка береговой охраны США, а также вертолет Калифорнийского дорожного патруля участвовали в поисках этого человека, которым помешали экстремальные условия океана.

Имя жертвы не разглашается до уведомления семьи, заявили официальные лица.

Высокий прибой привел к многочисленным спасательным операциям в районе Большого залива в воскресенье.

Спасатели вытащили 12 детей из холодных вод у гавани Санта-Крус в воскресенье днем, когда несколько парусных лодок перевернулись на фоне опасного прибоя.

Спасательная операция произошла, когда четыре лодки, входившие в состав школы парусного спорта, столкнулись с неспокойной водой в устье гавани, по данным пожарного управления Санта-Крус и парков штата Калифорния.Когда обрушилась большая волна, 20 человек, в том числе 12 детей, были брошены в океан.

Два человека были сброшены в океан на пляже штата Пескадеро в округе Сан-Матео. Один человек был спасен и доставлен в больницу, а другой пропал без вести.

Национальная метеорологическая служба выпустила предупреждение о сильном прибое в воскресенье с 7:00 до 21:00, сообщая о потенциально опасных волнах, которые могут достигать 29 футов или выше вдоль побережья.

Это развивающаяся история.

Бэй Сити Ньюс внесла свой вклад в этот отчет.

Хунталас, Мэри Жермен, Сильва, Шарон: 9781580089951: Amazon.com: Книги

MARY GERMAIN HOUNTALAS управляет Cliff House в партнерстве со своим мужем Дэном Хунталасом с 1973 года. За эти годы она стала серьезным историком здания и его окрестностей и увлеченным коллекционером бесчисленных артефактов, связанных с ним. включая старинные фотографии, открытки, меню и другие памятные вещи всех эпох.Она проживает в Саусалито, Калифорния.

ШАРОН СИЛЬВА — внештатный редактор и писатель, живущий в Сан-Франциско, Калифорния.

Часть первая: Ранние годы

В начале июля 1846 года сонный пуэбло Йерба-Буэна, небольшой анклав из сосновых лачуг и адобов, беспорядочно перемещавшихся вокруг плавно изогнутой бухты, перешел в другой владелец. Мексиканский флаг был заменен звездно-полосатым флагом на площади, которая вскоре была переименована в Портсмутскую площадь, в честь военного корабля, доставившего американцев-завоевателей.Конечно, мексиканцы и американцы были не первыми, кто поселился в этом живописном ландшафте. Им предшествовали индейцы олоне, охотники-собиратели, которые мигрировали сюда, вероятно, в шестом веке.

Мир Олонов был сначала прерван прибытием сухопутной экспедиции во главе с испанцем Гаспаром де Портоль в 1769 году. Пять лет спустя другой испанский исследователь, Фернандо де Ривера-и-Монкада, в сопровождении горстки солдат и францисканского священника, пробрался на вершину скалистого обнажения (сегодня Пойнт Лобос), выходящего на современный залив Сан-Франциско, и посадил крест в земле.Прошло всего два года, прежде чем капитан Хуан Баутиста де Анза и небольшая группа людей, в том числе еще один францисканский священник, прибыли на место неподалеку. В роли представителей наместника Новой Испании группа де Анзы установила собственный крест на скалистой, обдуваемой ветром оконечности полуострова (нынешний Форт-Пойнт) и объявила его будущим домом для испанского президио. Затем они направились вглубь страны на небольшое расстояние, где выбрали более умеренное место для того, что впоследствии стало Миссией Долорес де Асис, названной в честь святого Франциска Ассизского, основателя францисканского ордена.

Однако огромная империя Испании уже начинала распадаться, и в 1821 году Мексика добилась независимости, положив конец трехвековому колониальному правлению. Но новые правители будут удерживать миссии и президиумы всего двадцать пять лет, прежде чем без сопротивления уступят их американцам в тот июльский день 1846 года. Источники расходятся во мнениях о размерах поселения в то время, при этом некоторые полагают, что это менее двухсот душ, а других — до одной тысячи. Через год захолустный торговый пост будет переименован в Сан-Франциско, а через дюжину лет его население вырастет почти до пятидесяти шести тысяч человек — рост, вызванный открытием золота примерно в ста милях к северо-востоку.

The First Cliff House

Самуэль Браннан, который приплыл в бухту Йерба-Буэна в 1846 году, способствовал этому росту. Он прибыл набожным мормоном, но в конце концов оказался более предприимчивым, чем религиозным. В конечном итоге Браннан запустит первую газету в Сан-Франциско, откроет универсальный магазин в форте Саттера, в самом сердце того, что вскоре станет золотой страной Калифорнии, и скупит большие участки городской недвижимости.

Один участок земли, который «приобрел» Браннан (нет никаких доказательств того, что он действительно заплатил за него) был ветреным утесом, выходящим на Камни Сил и Тихий океан, недалеко от того места, где испанцы установили свой крест, и возле станции, которая сигнализировала прибытие кораблей — первоначально семафором, а затем телеграфом — на Торговую биржу в центре города.Сообразительный магнат договорился о выгодной цене за весь груз лесовоза, который разбился о печально известном скалистом берегу под его землей. Вырубленную древесину подняли на скалу и построили гостиницу и ресторан. Браннан назвал свое новое заведение «Seal Rock House», и большинство историков назвали его открытие в 1858 году, хотя некоторые отодвигают его на период между 1854 и 1857 годами. Однако основное разногласие связано не с датой, а с утверждением, что это было именно то время. первый Клифф Хаус.Те, кто считает, что это было не так, указывают не на то, что он вырос не на скалистом мысе, где сейчас стоит Клифф Хаус, а на месте поблизости. Те, кто утверждает, что это было, настаивают, что расстояние не было достаточно большим, чтобы исключить его из наследства. (Владельцы Cliff House 1950-х годов, похоже, поддержали последний аргумент, смело провозгласив над входом «С 1858 года».) Дальнейшая история этой обширной гостиницы из деревянных ломов была утеряна, за исключением того, что она не смогла привлечь постоянных посетителей. клиентура в первые дни своего существования, возможно потому, что добраться туда означало путешествовать по бескрайним песчаным дюнам на лошади или муле, и в какой-то момент он был назван Домом Тайн.Фотография около 1890 года, сделанная с видом на юг от Cliff House, идентифицирует Seal Rock House, а фотографии Оушен-Бич со второго десятилетия двадцатого века по-прежнему показывают его, хотя и сильно отремонтированы.

Местный магнат Чарльз Батлер рассматривал идею Браннана о приобретении земли на удаленной западной окраине города как хороший бизнес, поэтому в конце 1850-х годов он приобрел впечатляющий мыс, который лежал к югу от Пойнт Лобос и к северу от Оушен-Бич. сделка, которая прошла не без труда.Фермер, выращивающий картофель по имени Чемберс, имел право собственности на блефы и выращивал их в течение нескольких лет, но когда Батлер попытался купить 160 акров земли, известные как картофельные поля Чемберса, фермера так и не нашли. Батлер обнаружил, что Чемберс уехал в Орегон, поэтому он отправил агента на север, чтобы организовать покупку. Агент оказался и хорошим сыщиком, и хорошим переговорщиком: как сообщается, Чемберс согласился отдать свою землю за меньшую плату, чем Батлер заплатил агенту за поездку.

Первоначальный план Батлера состоял в том, чтобы удерживать землю, пока ее не продадут с хорошей прибылью.Но наличие у Браннана Seal Rock House и второй станции, Ocean House, примерно в четырех милях к югу от Ocean Beach, вероятно, отбросило этот план в пользу морского курорта для городских волн. 15 октября 1863 года Батлер открыл длинное низкое здание из белой обшивки — один писатель того времени описал его как «что-то похожее на казарму», предлагавшее напитки, еду, комнаты и несравненный вид на океан. Он назвал его «Клифф Хаус» и представил себе фешенебельный район с дорогими виллами, вырастающими вокруг него.

Поначалу дела шли медленно, потому что добраться до него из центра не изменилось со времен появления Дома Сил-Рок. Посетители требовали в равной степени силы духа и искусного владения лошадьми на шестимильном маршруте, который поднимался и опускался, как карнавальный аттракцион. Только самые смелые путешественники совершали путешествие, и самые ранние квитанции Cliff House отражали эту ограниченную клиентуру.

Неудивительно, что решение этой сложной поездки на пляж придумал сам Батлер.В 1862 году он основал компанию Point Lobos Road Company с сенатором Джоном П. Бакли, который также стал его партнером в собственности Cliff House, договоренность, предусмотренная законодательным собранием штата в обмен на предоставление права на использование дороги. К весне 1863 года, за несколько месяцев до того, как был подан первый напиток, начались работы по строительству платной дороги, которая могла бы эффективно доставить путешественников от западного конца Буш-стрит до песков Оушен-Бич, проходя мимо Клифф-хауса. По завершении строительства, о котором, как сообщается, свидетельствует взорвавшаяся в дюнах сотня бочонков с динамитом, авеню Пойнт-Лобос шириной сто десять футов зарекомендовал себя как достойный соперник проезжей части, по которой проходили посетители с Семнадцатой улицы, недалеко от Миссии. Долорес, в Ocean House.Городские любители лошадей были особенно довольны: на одном участке новой улицы проходила параллельная почти двухмильная высокоскоростная глиняная трасса — идеальный полигон для их быстрых рысаков. В статье New York Times от 15 февраля 1866 года поверхность щебня описывается как «гладкая, как доллар». . . . В любой конюшне города вы можете купить пару лошадей, которые доставят вас туда за полчаса. . . моя первая поездка была позади ливрейной бригады, которая привезла нас троих и рокавей за двадцать четыре минуты.«Point Lobos Avenue обошлась своим спонсорам в 175 000 долларов, которые они надеялись быстро окупить в пункте взимания платы за проезд в оба конца в размере 1 доллара США.

«Что-то вроде семейных встреч»

Ультрасовременная дорога Батлера позволила самым известным семьям города с комфортом добраться до его нового дома. Следующей его задачей было сделать свою редкую клиентуру счастливой, когда она приедет. С этой целью он благоразумно сдал Cliff House в аренду капитану Джуниусу Фостеру, опытному работнику отеля и бывшему казначею на пароходе Orizaba , который переправлял людей на золотые прииски из Панамы.Фостер руководил обслуживанием в хорошо известном отеле International на Джексон-стрит, где Батлер жил, когда купил мыс. Гость того времени вспоминал: «Еда. . . были по «американскому плану», и это совсем не плохо. Каждый длинный стол был украшен центральной линией пирогов, которую иногда прерывал желейный пирог в высокой стеклянной посуде со стеклянной крышкой. Напротив меня сидела толстая пожилая женщина. . . красное бархатное платье с бриллиантовым ожерельем и пальцами, буквально усыпанными кольцами, украшенными всевозможными драгоценными камнями.Проще говоря, Фостер знал, как заставить богатую толпу тратить свои деньги.

Как и надеялись Батлер и Фостер, лучшие семьи — Крокеры, Херсты, Стэнфорды, Латэмы, Вандевотеры — собрались на широкой веранде придорожного дома, где потягивали прохладительные напитки и наблюдали, как морские львы прыгают по берегу. близлежащие скалы. Джентльмены прибыли верхом на своих стильных рысаках, а их жены, друзья и дети ехали медленнее в карете по широкой дорожке из щебня.Роберт О’Брайен описывает эту оживленную сцену в книге This Is San Francisco : «Почти каждый день эту процессию добавляли корочки и элегантности Вандевотеры в своем рокавее, миссис С. Дж. Хенсли и друзья в ее синей карете из морских ракушек, запряженной четверыми людьми. лошади, миссис Милтон Лэтэм в своей коричневой шляпе с желтыми колесами и синей атласной подкладкой и различные дополнительные модницы, сидящие в своих аккуратных бугхамах или корзинчатых фаэтонах, с неизбежными далматинцами, послушно шагающими между задними колесами.По дороге в Клифф-хаус также была представлена ​​первая на Западе карета с четверкой, привезенная из Англии, собственность умного красочного Лаки Болдуина, бывшего торговца лошадьми, который заработал миллионы на серебряной лихорадке. Уроженец Кентукки Джеймс Бен Али Хаггин, юрист, который эмигрировал на запад и заработал состояние на приисках, «поехал вторым с парой бухт и парой серо-железных».

«Все знали всех, так что это было своего рода семейное собрание», — вспоминал Фостер много лет спустя, когда его спросили о его днях в Cliff House.В пути «постоянно кивали и гудели от одного вагона к другому, в то время как на треке между летчиками постоянно чередовались вращения. Эти матчи. . . как правило, просто для удовольствия или для шампанского для спидеров ».

Дорога к Клифф Хаусу всегда была оживленной. Городские маклеры власти приняли это рано утром, прежде чем они были привязаны к своим рабочим столам до конца дня. Их жен и детей гнали по нему днем, они были счастливы подышать свежим морским воздухом, а лунные ночи вывозили любовников, которые теребили их.Когда небо было чистым, а море спокойным, казалось, что все направляются на пляж. Газетные отчеты того времени сообщают, что в солнечный день около двенадцати сотен команд пришвартовались к автостоянкам в Клифф-Хаусе, а еще больше посетителей были вынуждены отправиться дальше по побережью в поисках места, чтобы привязать своих лошадей.

В ежедневном утреннем звонке San Francisco Daily Morning Call от 25 июня 1864 года Марк Твен восхвалял поездку в Cliff House: «Если кто-то устанет от суеты и городских пейзажей и подышит свежим воздухом море, позвольте ему взять машины и омнибусы или, что еще лучше, повозку и приятного коня, и, прежде чем подует морской бриз, выскользните к Клифф-Хаусу.. . . Вдали вы идете по асфальтированным, брусчатым или засыпанным щебенкой дорогам к городам мертвых, проходите между Одинокой горой и Голгофой и делаете прямой курс на запад к океану. Попутно есть чем порадовать и развлечь. . . усадьбы. . . Замок-арена доктора Роуэлла и мрачный дом Зика Уилсона на песке. Великолепная дорога, океанский воздух, раздувающий легкие и укрепляющий конечности. Еще есть Cliff House, расположенный на самом берегу океана, как замок на берегу Рейна.

В другом отчете, чуть более чем через неделю, Твен описывает вторую и явно менее успешную поездку в Клифф-Хаус, на этот раз в предрассветные часы: «Ветер был холодным и онемелым и дул с такой силой, что мы могли Едва ли продвинуться против этого. Он пришел прямо из океана, и я думаю, что где-то там есть айсберги. Правда, пыли было не так много, потому что шторм унес все это в Орегон за две минуты. . . . С того момента, как мы вышли из конюшни, туман стал настолько густым, что мы почти не могли видеть в пятидесяти ярдах позади, впереди или наверху; и какое-то время, когда мы приближались к Клифф-хаусу, мы вообще не могли видеть лошадь, и были вынуждены держаться за уши.. . . Но ради этих дружественных маяков мы, должно быть, были отброшены и потеряны. . . . » Сильный ветер и густой туман — жители Сан-Франциско любой эпохи легко могут представить себе путешествие Твена.

В статье в калифорнийском номере Твен отзывался о том, что предлагает Клифф Хаус в помещении, не больше, чем о своем предрассветном путешествии. «В поле зрения не было ничего, кроме обычного прилавка, а за ним — длинный ряд бутылок со Старым Бурбоном, Старой Рожью и Старым Томом, а также старой, старой историей о колебаниях мужчины и падении женщины.

Амелия Рэнсом Невилл, которая поселилась в Сан-Франциско молодым молодым человеком в 1850-х годах, представила несколько более солнечный рассказ о первых днях Клифф Хауса в своих мемуарах 1932 года, Фантастический город : «С балкона высоко над головой. нарушители смотрели в бинокль на тюленей или видели корабли за Фараллонами. . . . В Cliff House была отличная кухня, специализирующаяся на жареных восточных устрицах, и бар, известный своими коктейлями. Однако смешанные спиртные напитки женщинам никогда не подавали.В холодные дни мы пили портвейн или шерри на балконе, в то время как мужчины пили закуски, коктейли или «Том и Джерри» у латунных перил в помещении ». В интервью 1894 года Чарльз Батлер поддержал оценку Невиллом таблицы Фостера: «Он будет иметь самую прекрасную морскую рыбу прямо из океана и крабов в течение десяти минут после их поимки». Грибы выращивал сам. . . . Некоторые из его ужинов стоят 50 долларов на человека ».

Фостер знал, что даже светские люди иногда пытаются пропустить эти высокие вклады.Однажды два молодых биржевых маклера и их дамы приехали в карете, выпили несколько бутылок вина вместе с тарелками с утиными и лягушачьими лапками, а затем мужчины сказали официанту «зарядить», когда они направились к своей карете. Фостер, подслушивая их, быстро пригласил их всех обратно к столу за еще одной бутылкой вина, избавляя женщин от их тюленьих шкурок, когда они сидели. Когда последняя бутылка была допита, обертки из тюленьей кожи нигде не было, пока джентльмены не оплатили счет.

Возмущение растет после жестокого убийства пожилого тайца в Сан-Франциско

Трейси Вонг в маске и с табличкой принимает участие в митинге, посвященном антиазиатскому насилию, недалеко от китайского квартала в Лос-Анджелесе, Калифорния, 20 февраля 2021 года (фото AFP)

САН-ФРАНЦИСКО: Вича Ратанапакди, уставший от того, что его заперли взаперти во время пандемии, с нетерпением ждал своей обычной утренней прогулки. Он умылся, надел бейсболку и маску для лица и сказал жене, что будет кофе, который она приготовила для него, когда он вернется.Затем, прохладным и туманным зимним утром в Северной Калифорнии в прошлом месяце, он вышел на улицу.

Примерно через час Вича, 84-летний одитор на пенсии из Таиланда, был жестоко сбит с ног мужчиной, который на полной скорости врезался в него. Это был тип сильного удара по телу, который мог бы заставить потерять сознание молодого футболиста в полной защитной подушке. Для Вичи, рост которого составлял 5 футов 6 дюймов и вес 113 фунтов, атака была фатальной. Два дня спустя он умер от кровоизлияния в мозг в больнице Сан-Франциско.

Снятая камерой наблюдения соседей, видео нападения с ужасом смотрели во всем мире. Среди американцев азиатского происхождения, многие из которых пережили расистские насмешки, разглагольствования и того хуже во время пандемии коронавируса, убийство беззащитного пожилого человека стало сплоченным лозунгом.

За последний год исследователи и группы активистов подсчитали тысячи расистских инцидентов против американцев азиатского происхождения, всплеск ненависти, который они связывают с бывшим президентом Дональдом Трампом, неоднократно называющим коронавирус «китайским вирусом».Семья Вичи описала его убийство как расово мотивированное, и это побудило многих известных американцев азиатского происхождения, которые использовали хэштеги #JusticeForVicha и #StopAsianHate, по повышению осведомленности.

«Убийство Вичи было таким очевидным, как день», — сказал Уилл Лекс Хэм, актер из Нью-Йорка, который после просмотра видео вылетел из Нью-Йорка в Сан-Франциско, чтобы помочь возглавить акции протеста и патрулирование безопасности в азиатских кварталах. «Больше не было возможности игнорировать насилие, которое происходило с людьми, похожими на нас.”

Антуан Уотсон, 19-летний житель соседнего Дейли-Сити, был арестован через два дня после нападения и обвинен в убийстве и жестоком обращении с пожилыми людьми. Он не признал себя виновным, но его адвокат признает, что у его клиента была «вспышка гнева».

Чеса Буден, окружной прокурор Сан-Франциско, сказала, что смерть Вичи была ужасной. Но он сказал, что нет никаких доказательств того, что это было мотивировано расовой враждебностью.

Тем не менее, в то время, когда требования расовой справедливости потрясли демографически развивающуюся нацию, убийство Вичи было примечательно возбуждением гнева, которое оно вызвало у разнообразной группы, включающей людей китайского, японского, корейского, южноазиатского и юго-восточного азиатского происхождения. .Убийство тайца в Америке дало голос объединенному сообществу под эгидой азиатско-американской идентичности.

Демонстранты в масках и с табличками принимают участие в митинге по повышению осведомленности об антиазиатском насилии, недалеко от китайского квартала в Лос-Анджелесе, Калифорния, 20 февраля 2021 г. (фото AFP)

За несколько недель, прошедших после того, как это произошло, смерть Вичи стала символом уязвимости, которую многие в азиатско-американском сообществе чувствуют в этот момент.

Для его семьи смерть была ужасной как в Калифорнии, так и за рубежом.В Таиланде убийство было опубликовано на первых полосах газет и описано как варварское: жизнь прервалась в семье, где братья и сестры обычно доживают до конца 90-х годов, рассказали родственники.

После выхода на пенсию в 1996 году из Kasikornbank, одного из крупнейших финансовых учреждений Таиланда, Вича путешествовал между Сан-Франциско, где живет его старшая дочь, и Таиландом, где живет его младшая.

В течение нескольких месяцев Вича тосковал по возвращению в Таиланд, но не смог вернуться из-за пандемии.Ему не нравилась холодная и влажная зима в Сан-Франциско, и он скучал по своим любимым южно-тайским блюдам, по своей большой семье и друзьям.

Его брат, Сурачай Ратанапакди, 89 лет, теперь единственный оставшийся в живых брат из восьми детей, запомнил Вича как прилежный и любопытный мир за пределами рисовых полей, арбузных полей и фруктовых садов семейной фермы.

«Вича был одним из немногих в деревне, кто хорошо говорил по-английски, — сказал г-н Сурачай.

Вича продолжил обучение в университете Таммасат в Бангкоке, одном из самых престижных учебных заведений страны.

Его старшая дочь Монтанус описала своего отца как преданного буддиста. Она по-прежнему недоумевает, почему в утро нападения он оставил свой буддийский амулет, талисман защиты, который он всегда носил на шее.

Когда г-жа Монтанус выразила желание поступить в аспирантуру два десятилетия назад, Вича поддержала ее решение поступить в бизнес-школу Калифорнийского университета в Беркли. После окончания учебы, когда мисс Монтанус вышла замуж и решила остаться в Сан-Франциско, Вича и его жена приехали, чтобы помочь растить своих внуков.

Во время нападения Вича оставалось всего несколько месяцев, чтобы вернуться в Таиланд. 15 января ему сделали первую прививку вакцины Moderna.

«Мы сказали:« Папа, мы скоро вернемся! »- вспоминает г-жа Монтанус.

Вторая прививка Виче была назначена на 12 февраля, до встречи он не дожил.

Его убийство произошло в то время, когда другие тревожные изображения и сообщения появлялись из-за залива Сан-Франциско. Три дня спустя злоумышленник толкнул 91-летнего мужчину в китайском квартале Окленда на землю. Еще одно видео облетело Интернет.

Эту пожилую жертву во многих новостях ошибочно называют азиатом. В судебных документах указано, что имя жертвы — Гилберт Диас, а Карл Чан, лидер общины и президент Оклендской торговой палаты китайского квартала, заявил, что жертвой был латиноамериканец. Но г-н Чан сказал, что он насчитал более двух десятков нападений на американских жертв азиатского происхождения в китайском квартале, в том числе еще двух человек, которых толкнул нападавший, сбивший Диаса.

Данные о преступности из окружных прокуроров в округах Сан-Франциско и Аламеда, включая Окленд, показывают, что в прошлом году люди азиатского происхождения с меньшей вероятностью стали жертвами преступлений, чем представители других этнических групп.В Сан-Франциско, где 36% населения имеют азиатское происхождение, 16% жертв преступлений известной этнической принадлежности были азиатами, что аналогично ситуации в округе Аламеда.

Но лидеры азиатского сообщества Залива заявили, что статистика преступности вводит в заблуждение, потому что американские жители азиатского происхождения, особенно иммигранты, часто не сообщают о нападениях или грабежах из-за недоверия к системе или языковых барьеров. По словам лидеров азиатско-американского сообщества по всей стране, неоспоримо то, что пандемия создала атмосферу страха и чувства незащищенности от Нью-Йорка до Калифорнии.На прошлой неделе Законодательное собрание Калифорнии одобрило выделение 1,4 миллиона долларов на отслеживание и исследование расистских инцидентов против американцев азиатского происхождения.

«Наши пожилые люди боятся ходить по своим улицам», — сказал Чан.

В прошлом году к госпоже Монтанус, дочери Вичи, дважды на улице нападали люди, которые просили ее покинуть страну, потому что, по словам нападавших, коронавирус вызвали азиаты.

Адвокат г-на Ватсона, Слиман Наваби, государственный защитник, сказал, что его клиент не смог бы определить этническую принадлежность Вичи по его лицевой маске, кепке и зимней одежде.Г-н Наваби описал г-на Ватсона как человека, который боролся с гневом.

За несколько часов до нападения г-н Ватсон потерпел ряд неудач. Он покинул свой дом из-за семейного спора и попал в дорожно-транспортное происшествие в Сан-Франциско в 2 часа ночи. Полиция Сан-Франциско процитировала его за то, что он проехал мимо знака «Стоп» и неосторожное вождение, а затем проспал эту ночь в своей машине.

В то утро несколько камер видеонаблюдения зафиксировали Уотсона, который стучал рукой по машине, по словам г-на Будена, окружного прокурора.

«Похоже, что обвиняемый был в какой-то истерике», — сказал Буден.

Именно тогда Вича шел по проспекту Анзависта, улице с видом на небоскребы в финансовом районе города.

Свидетель сказал полицейским, что г-н Уотсон сказал что-то вроде: «На что вы смотрите?» Камера видеонаблюдения, расположенная в квартире соседа, запечатлела Уотсона, бегущего по тротуару к Виче, который ненадолго повернулся к нападавшему перед столкновением.

Через два дня после нападения г-жа Монтанус и ее мать пошли на место, где был убит Вича, и увидели, что его кровь все еще залила тротуар. Они мыли тротуар щетками и недоумевали, почему никто из города не приехал, чтобы сделать то же самое.

Кремированные останки Вичи помещены в две урны. Г-жа Монтанус сказала, что она и ее семья зафрахтуют лодку под мостом Золотые Ворота и отправят ее в Тихий океан.

«Я хочу, чтобы он был рядом со мной», — сказала она.«Когда мы идем на пляж, мы можем мечтать, что он с нами».

Она планирует привезти вторую урну в родной город своего отца на юге Таиланда, где в местном буддийском храме есть ступа, в которой хранятся останки семьи. «Его братья и сестры там», — сказала г-жа Монтанус. «Они все будут вместе».

Амулет, драгоценная семейная реликвия, будет передан следующему поколению, сказала г-жа Монтанус.

«Он всегда говорил мне, что если с ним что-то случалось, это надо передать внукам», — сказала она.

Импровизированный мемориал в Сан-Франциско, 17 февраля 2021 года, на том месте, где Вича Ратанапакди, 85-летний одитор на пенсии из Таиланда, был жестоко и смертельно поражен землей. (Джим Уилсон / The New York Times)

Представляя жизнь без Башни Сутро: линия горизонта Сан-Франциско «Что, если»

С 1973 года одинокий трехконечный часовой высотой 977 футов стоит на страже Сан-Франциско: Башня Сутро.

Башня передает сигналы 11 телевизионным и четырем радиостанциям в районе залива, а также поставщикам услуг кабельного и спутникового телевидения.

Как и большинство вещей в Сан-Франциско, телекоммуникационная башня, угловая надстройка, решившая давние проблемы с приемом телевидения в городе, пропитана историей, противоречиями и чудесами.

Херб Кан, знаменитый обозреватель «Хроник», сказал, что башня напоминала «гигантский строительный комплекс, который шел, чтобы пройти вниз и съесть мост Золотые Ворота».

Мы решили, что в духе этого «гигантского монтажного набора», осмелимся ли мы сказать, что это вилкообразный враг Карла Тумана, мы погрузимся в историю происхождения этого металлического супергероя и рассмотрим, как мог бы выглядеть Сан-Франциско без Башня Сутро.

Проблема пиков и долин

Еще в 1930-х годах человек по имени Адольф Г. Сутро — внук известного инженера Золотой лихорадки, инвестора в недвижимость и бывшего мэра Адольфа Сутро — построил особняк на горе. Сутро. В то время холм уже был назван в честь его семьи.

Особняк Сутро, К. Г. О. Т. В. Лес Сутро [ок. 1951]. Фото любезно предоставлено Публичной библиотекой Сан-Франциско.

В 1948 году Sutro продал особняк и окружающее им поместье American Broadcasting Company, материнской компании станции KGO, чтобы использовать ее в качестве передающей станции для своей новейшей телевизионной станции KGO-TV.Начиная с 5 мая 1949 года шоу транслировались через радиовещательную башню высотой 580 футов. Вскоре к KGO-TV присоединились дополнительные телевизионные станции, и хотя разные станции в конечном итоге переместились в свои студии, они продолжали передавать свои сигналы с башни на горе Сутро.

Со всеми технологиями, которые ассоциируются с городом сегодня, трудно представить, что в середине 1960-х годов жители Сан-Франциско с их наборами антенн с заячьими ушками изо всех сил пытались получить достойный телевизионный прием в своих домах.

«Если бы вы были в долине или между вами был холм, вы бы не получили хорошего приема», — сказал Дэйв Хайамс, представитель Sutro Tower.

Это разочаровало телезрителей, которые получили больше помех и помех, чем Энди Гриффит и Эд Салливан. Что-то должно было случиться.

Особняк Сутро, К. Г. О. Т. В. Лес Сутро [ок. 1951]. Фото любезно предоставлено Публичной библиотекой Сан-Франциско

Поступали жалобы на плохой прием, что побудило телевизионные станции Bay Area задумать проект строительства более высокой передающей башни для размещения большинства станций региона.

В 1966 году местные радиовещательные организации подтолкнули город к расширению условного разрешения на использование, которое было выдано башне на горе Сутро в 1948 году. Расширение требовало сноса особняка и строительства новой, более высокой телебашни.

Одна из первых визуализаций башни напоминала золотую Спейс Нидл в стиле Сиэтла; другой эскиз включал ресторан на крыше башни. Золото никогда бы не сработало, поскольку авиационные правила требовали, чтобы башни, подобные Сутро, были окрашены чередующимися полосами красного и белого цвета.Что касается ресторана, то этого просто не должно было быть.

В конечном итоге для строительства новой башни рассматривались два участка: гора Сутро и гора Сан-Бруно. То, что могло вылиться в обширный юридический спор с компанией Chronicle, которая владела землей и вещательной площадкой на горе Сан-Бруно и хотела, чтобы там была размещена башня, было разрешено Федеральным управлением гражданской авиации. Поскольку гора Сан-Бруно находилась слишком близко к аэропорту, а высокая башня могла препятствовать полётам, это место было исключено.На горе Сутро появится новая большая башня.

Телебашня Sutro Forest, когда она была завершена на треть [ок. 1972]. Фото любезно предоставлено Публичной библиотекой Сан-Франциско.

Что касается башни, то соседи вокруг горы Сутро были обеспокоены многими вещами: безопасностью, радиоволнами, ценностью собственности, сейсмической устойчивостью и горизонтом города.

«Сначала люди волновались, — сказал Хайамс. «[Они] на самом деле не знали, как работают выбросы, и не знали, что это за большая штука, излучающая радиоволны [это].”

В 1966 году Комиссия по планированию одобрила участок на горе Сутро, передав решение Наблюдательному совету. Наблюдатели проголосовали против строительства башни (6 против 4), но не получили двух дополнительных голосов, необходимых для отмены утверждения Комиссии. Предстоящее строительство башни было окончательным, но продвижение на участке площадью 5,6 акра было замедлено в начале 70-х годов Комиссией по планированию и Экзаменационной комиссией. Работа над башней в конечном итоге началась в 1971 году.

По сегодняшним меркам цена на башню была скромной; Строительство обошлось в четыре миллиона долларов. Башня Sutro Tower высотой 977 футов (на 68% выше, чем исходная башня вещания) была спроектирована лос-анджелесской компанией Albert C. Martin & Associates и была изготовлена ​​и возведена Kline Towers.

Телебашня Sutro Forest, когда она была завершена на треть [ок. 1972]. Фото любезно предоставлено Публичной библиотекой Сан-Франциско.

В своем романе «Богоматерь тьмы» Фриц Лейбер описывает «Эйфелеву башню Сан-Франциско» как «широкоплечую, тонкую талию и длинные ноги, как у красивой и стильной женщины — или полубогини.

«Эта форма не основана ни на чем, кроме эстетики», — засмеялся Хайамс.

Башня Сутро — здоровенная «полубогиня», весом 3,5 миллиона фунтов.

«Одна из причин, по которой [башня] так хорошо справилась с землетрясением [1989], — сказал Хайамс, — то это структурная наука. Его цементное основание и анкер настолько тяжелы по сравнению с его рамой, что центр тяжести фактически находится под землей ». Башня залита 15 миллионами фунтов цемента.

Рабочие завершили строительство Sutro Tower в 1973 году, а 4 июля 1973 года в эфир вышли первые станции.Наконец, жители Сан-Франциско и Залива могли получить достойный прием для просмотра своих любимых телеканалов.

Представляя горизонт без сутро

Закройте глаза и представьте, как бы выглядел Сан-Франциско без башни Сутро.

Да, в районе залива не было бы надежного телевидения. Но что, если бы структура была размещена где-то в другом месте, помимо местоположения горы Сан-Бруно. Почему в других городах нет Sutro Towers?

Twin Peaks Without Sutro Tower (Фото: Sutro Tower, Бенедикто де Хесус / Flickr, под редакцией Шеннон Маклин)

Оказывается, они это делают, они просто наклеивают их на вершины своих самых высоких небоскребов.

«Если вы поедете в другие города, — объяснил Хайамс, — там нет холмов. В Нью-Йорке антенна находится на Эмпайр-стейт-билдинг; в Чикаго антенна находится на вершине Сирс-Тауэр; В Бостоне [есть] Хэнкок-билдинг. Но в основном эти города плоские »

Уголки и закоулки Сан-Франциско делают город красивым.

«Вот что делает его таким особенным; — это город холмов, — сказал Хайамс. «Вот почему [нам] нужна была высокая башня, чтобы спускаться в долины за холмами.”

Если вы включите высоту горы Сутро, то самая вершина башни Сутро имеет высоту почти 1900 футов. Самое высокое здание Сан-Франциско, Пирамида Трансамерика, имеет высоту 853 фута. Это означает, что для достижения такой же досягаемости, как у Башни Сутро, городу потребуется разместить стальную башню высотой около 1000 футов на вершине пирамиды, что само по себе было бы невероятным инженерным достижением.

Ожидается, что в 2017 году будет завершено строительство новой башни Salesforce, высота крыши которой составит 970 футов; тем не менее, перемещение городской телебашни с горы Сутро на вершину башни Salesforce также не представляется возможным.

«Мы находимся прямо посреди кварталов, что странно, — сказал Хайамс, — потому что высокие городские здания — это центр города. [Башни других городов] находятся в торговых и деловых центрах, а наша [башня] — прямо возле домов. Мы часть района, и мы гордимся этим ».

Сан-Франциско Skyline Sans Sutro Tower (Фото: San Francisco Sunset Colours, Дэвид Ю / Flickr, под редакцией Шеннон Маклин)

Если бы не аэропорт, гора Сан-Бруно, расположенная на высоте 1319 футов, действительно могла бы иметь была лучшей альтернативой горе Сутро; но вообразить Сан-Франциско без международного аэропорта было бы целым отдельным предметом для размышлений.

Понятно: нам нужна башня Сутро именно там, где она находится сегодня, среди зелени и жителей горы Сутро; однако разве технологии когда-нибудь устранят нашу потребность в такой колоссальной башне?

«Не совсем, — сказал Хайамс. — Большинство людей получают свой телевизор. через кабель сейчас, и когда вы его обрываете, вы все равно переключаетесь на блюдо или какой-либо вид передаваемого сигнала. Даже когда вы получаете его в Интернете, он еще нужно как-то передать ».

Фото: Шейн Даунинг / Худлайн

« Путь к башне работает, антенны телеканала вверху.Также на первом этаже рядом с башней есть блюдо, — улавливает сигналы со спутников, — пояснил Хайамс. — Каким бы способом вы ни собирались получать развлекательный контент, он чтобы откуда-то приехать, надо как-то добраться до города, а потом как-то распределить ».

По словам Хайамса,« Башня Сутро — это место, где все приходят сигналы, и Comcast связывает [их]. Это место, где блюдо свои сигналы с местных каналов. Еще есть около десяти, может быть, двенадцати процентов людей, которые просто получить это по воздуху.Будь то на их мобильном телефоне или телевизоре, все это приходит от Sutro. «

» Независимо от того, как меняются технологии, вам все равно нужен сигнал. Все сводится к основам коммуникации, вам нужен сигнал. Вы должны уметь поймать его, чтобы получить его «, — сказал Хайамс.

Независимо от того, обозначена ли башня Sutro Tower или значком, она является такой же частью Сан-Франциско, как мост Золотые Ворота, мост через залив и башня Койт.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *