Преступление и наказание роман или повесть: Преступление и наказание

Преступление и наказание

Ставить диагнозы литературным персонажам — рискованное занятие, но многое о психологическом состоянии Раскольникова можно сказать определённо. Попытки проанализировать «Преступление и наказание» с точки зрения медицины делались: психиатр Андрей Петрушин вообще считает роман Достоевского точной историей болезни, которую можно сверять с академическим «Руководством по . В работе Петрушина можно встретить термины «шизоидная акцентуация», «аутизация», «синдром Кандинского — Клерамбо», «ментизм»; всё это, по мнению врача, складывается в картину шизофрении или, мягче, шизотипического расстройства. Различные попытки определить расстройство героя есть и в самом романе. На суде над Раскольниковым защита прибегает к «новейшей модной теории временного умопомешательства»; до этого родные Раскольникова, друг Разумихин, даже следователь Порфирий Петрович постоянно подозревают у него «горячку», «белую горячку»; эти слова встречаются и в авторских репликах, и в замечаниях критиков романа. Но белая горячка — обиходное название алкогольного делирия, а алкоголизмом Раскольников отнюдь не страдает. Его болезненную раздражительность, сменяющуюся апатией, можно приписать неврастении, которая связана с переутомлением и полуголодным образом жизни (единственный врач в романе, Зосимов, так и говорит — с поправкой на просторечие Разумихина: «Нервный вздор какой-то, паёк был дурной, говорит, пива и хрену мало отпускали, оттого и болезнь»). Но обострённое чувство гордости сюда, пожалуй, уже не вписывается.

Раскольников бросается из крайности в крайность: сначала хочет спасти от приставаний девочку на бульваре, потом бросает: «Пусть его позабавится»; сначала отдаёт Мармеладовым все деньги, потом укоряет себя: «Тут у них Соня есть, а мне самому надо»; перед убийством продумывает такую деталь, как петля для топора под пальто, а затем совершает одну оплошность за другой. Японский исследователь Достоевского Кэнноскэ Накамура пишет, что Раскольников «пребывает в жестокой . В поведении героя легко заметить параноидальные черты, его реакции резки и импульсивны, хотя и проникнуты ощущением моральной правоты: мать Раскольникова явно опасается своего сына, когда просит его не судить поспешно о Лужине и объясняет, почему не рассказала о том, что к Дуне приставал Свидригайлов. В «наполеоновской» теории, конечно, можно углядеть признаки мегаломании; Порфирий Петрович употребляет и термин XIX века «мономания».

Так, верно, те, которых ведут на казнь, прилепливаются мыслями ко всем предметам, которые им встречаются на дороге

Фёдор Достоевский

Достоевский не любил, когда его называли психологом, и «к современной ему психологии — и в научной и в художественной литературе и в судебной практике… относился . Страдания, «нерешённость» души в его прозе — не предмет медицинского анализа; Раскольников в той же мере исключителен, в какой и является человеком вообще. Разумеется, его психика до крайности расшатана, и в этом состоянии болезненная идея преступить закон, нарушить людские установления становится для него важнее, чем какие-либо материалистические мотивы. Его будто несёт к цели, к роковому поступку; жизнь даёт ему возможности подсознательно подыскать себе оправдание. В книге о Достоевском Виктор Шкловский относит к таким возможностям встречу с Мармеладовым: «Пьяненький оказался человеком, затоптанным жизнью; он связан с судьбой Раскольникова не только тем, что Родион видит его и его семью, но и тем, что негодование за участь семьи Мармеладова на время помогает Раскольникову снять с себя бремя .

В первоначальном замысле Достоевского основным мотивом преступления было желание обеспечить мать и сестру. Но затем, по мере усложнения образа Раскольникова, деньги уходят на второй план (хотя письмо от матери, ещё больше подогревшее взвинченное состояние героя, конечно, сыграло роль в его решении). Главным становится желание переступить через себя, через социальный запрет, полагаемый естественным; слово «преступление» здесь приобретает буквальный смысл, высвобождает свою внутреннюю форму. Нужно вспомнить, что по всему роману разбросана система «триггеров», случайностей, которые обусловливают действие, «двойников», которые словом или делом копируют Раскольникова. Например, вполне возможно, что он не решился бы на убийство, если бы не подслушал в трактире ещё одного студента — говорившего о той же самой старухе-процентщице:

— Позволь, я тебе серьёзный вопрос задать хочу, — загорячился студент. — Я сейчас, конечно, пошутил, но смотри: с одной стороны, глупая, бессмысленная, ничтожная, злая, больная старушонка, никому не нужная и, напротив, всем вредная, которая сама не знает, для чего живёт, и которая завтра же сама собой умрёт. Понимаешь? Понимаешь?

— Ну, понимаю, — отвечал офицер, внимательно уставясь в горячившегося товарища.

— Слушай дальше. С другой стороны, молодые, свежие силы, пропадающие даром без поддержки, и это тысячами, и это всюду! Сто, тысячу добрых дел и начинаний, которые можно устроить и поправить на старухины деньги, обречённые в монастырь! Сотни, тысячи, может быть, существований, направленных на дорогу; десятки семейств, спасённых от нищеты, от разложения, от гибели, от разврата, от венерических больниц, — и всё это на её деньги. Убей её и возьми её деньги, с тем чтобы с их помощию посвятить потом себя на служение всему человечеству и общему делу: как ты думаешь, не загладится ли одно, крошечное преступленьице тысячами добрых дел?

Раскольникова чрезвычайно волнует, что студент высказывает «такие же точно мысли», которые мучат его самого. «Этот ничтожный, трактирный разговор имел чрезвычайное на него влияние при дальнейшем развитии дела» — и, вполне возможно, дело как раз в том, что Раскольников не мог стерпеть конкуренции. Наполеоном, который ценой жизни ничтожной старухи сотворит величайшее добро, достигнет истинного величия и, главное, посмеет презреть людские установления, мог быть только он, а не какой-то другой студент. 

История создания романа «Преступление и наказание»

История создания романа «Преступление и наказание»

Истоки романа

В 1850 году Достоевского отправили на каторгу в Омск. Именно этот сложный опыт и стал моментом зарождения идеи романа «Преступление и наказание». Позже Фёдор Михайлович писал брату: «Не помнишь ли, я говорил тебе про одну исповедь-роман, который я хотел писать после всех, говоря, что еще самому надо пережить. На днях я совершенно решил писать его немедля. Все сердце мое с кровью положится в этот роман. Я задумал его в каторге, лежа на нарах, в тяжелую минуту грусти и саморазложения…». Размышляя над романом, писатель собирался построить повествование в исповедальной форме от лица главного героя. Все тревоги, терзания, душевные метания, каторжный опыт должны были стать основой произведения. Но акцент ставился не только на глубоких личных переживаниях Родиона Раскольникова, но и на поведении и личностях других персонажей — сильных, поправших многолетние убеждения героя.

Иллюстрация Д.Шмаринова

Физическая утомлённость, сложная жизнь ссыльного каторжного не позволили приступить к произведению в Омске. Однако писатель уже хорошо обдумал сюжет будущего произведения. Не только преступление, не только наказание, а вся жизнь людей девятнадцатого века в её неприкрытой и, порой неприглядной, действительности: «Всё сердце моё с кровью положится в этот роман». Несмотря на то что замысел книги вынашивался несколько лет, основная мысль об обыкновенном и необыкновенном человеке родилась лишь в 1863 году в Италии.

За долгие шесть лет, пока роман «Преступление и наказание» был лишь задумкой, Достоевской написал несколько произведений: «Униженные и оскорбленные», «Записки из Мертвого дома» и «Записки из подполья». Все книги повествовали о судьбах бедняков и их противостоянию жестокой реальности. 8 июня 1865 года Фёдор Михайлович предложил свой роман «Пьяненькие» издателю журнала «Отечественных записок» А.А. Краевскому. Именно в этом произведении появились персонажи семьи Мармеладовых. Однако писатель получил отказ. Остро нуждаясь в деньгах, Достоевский заключил договор с другим издателем на сложных для него условиях: он отдавал права на свои собрания сочинений в трёх томах и обязался написать новый роман к первому ноября следующего года.

Литература. Базовый и углубленный уровни. 10 класс. Учебник. Часть 1

Учебник входит в УМК для 10–11 классов, обеспечивающий преподавание по программе литературного образования В. В. Агеносова, А. Н. Архангельского, Н. Б. Тралковой, и соответствует ФГОС. Предназначен для школ и классов с углубленным изучением литературы.

Купить

Начало работы

Совершив сделку, Достоевский расплатился с кредиторами и отправился за границу. Но, будучи азартным игроком, всего за пять дней писатель проиграл все свои деньги и вновь оказался в сложном положении. В месте, где он тогда остановился (Висбаден, Германия), ввиду того, что постоялец оказался неплатежеспособен, хозяева отеля отказали ему сначала в обедах, а затем и в свете. Вот тут и пришло время для создания романа: в отсутствие света и еды Достоевский начал работать над книгой, которая станет одной из величайших в мировой литературе.

Чтобы успеть дописать роман к установленному сроку, Достоевскому пришлось работать очень спешно. Про свой труд он пишет, что это — «психологический отчёт одного преступления». Именно здесь, в отеле, задумка романа изменилась — это была уже не просто исповедь человека, совершившего преступление. Писатель добавил уже когда-то придуманные и описанные события про сложную судьбу одной семьи — так появилась история Мармеладова в романе «Преступление и наказание». В итоге, повествователем стал сам автор, а не персонаж-убийца.

Считается, что сюжет про убийство старушки-процентщицы топором был подсказан писателю реальным преступлением. В январе 1865 года двадцатисемилетний житель Москвы Герасим Чистов, раскольник по своим религиозным убеждениям, убил двух пожилых женщин топором и украл ценные вещи и деньги. Известно, что Достоевский был знаком с отчётом по этому делу и, видимо, взял за основу историю этого преступления. Причину же убийства, совершенного Раскольниковым, автор объяснял просто: старуха была глупая и злая, никому не нужная, а её деньги могли бы спасти родных и близких юноши.

Читайте также:

Процесс написания

В ноябре 1865 года Достоевский признал негодным написанный материал и уничтожил записи, приступив к написанию снова. Теперь к прежним задумкам добавилась новая мысль. Раскольников не просто хочет убить и ограбить старушку, своим поступком он буквально желает облагодетельствовать окружающих: «Я не такой человек, чтобы дозволить мерзавцу беззащитную слабость. Я вступлюсь. Я хочу вступиться».

Поскольку подошёл срок сдачи работы издателю, а роман был не готов, Достоевский прерывается на написание своего другого романа — «Игрок». Исполнив тем самым обещание, данное издателю, Фёдор Михайлович вновь возвращается к «Преступлению и наказанию». Через месяц писатель представил начальные страницы романа издателю журнала «Русский вестник» М. Каткову и затем отправлял роман частями по мере написания. В 1866 году «Русский вестник» напечатал первую часть книги.

Финал романа давался автору нелегко. Раскольников стал сложным персонажем, мотивы его поступков усложнились, характер будто раздвоился. Родион одновременно и любил людей, и ненавидел.

Иллюстрация Д.Шмаринова

Напечатанное в журнале пользовалось большим успехом у читателей. Дописывался роман в России в подмосковном имении сестры. К концу года работа была закончена. В рабочих тетрадях Фёдора Михайловича осталось множество записей, позволяющих постигнуть всю глубину размышлений и терзаний автора. Писатель выбирал, оставить ли двойственность характера Раскольникову или нет. Решив, что герой в своих «метаниях» более полный, Достоевский сделал акцент на смене характеров и взглядов юноши. Именно в окончательной версии романа появилась та самая наполеоновская идея о «тварях дрожащих» и «властелинах». Теперь Раскольников уже не просто спаситель, но и тщеславный человек, алчущий власти: «Я власть беру, я силу добываю — деньги ли, могущество ль — не для худого. Я счастье несу».

Такой персонаж, как Раскольников не мог просто кончить самопрощением, судом или самоубийством. Достоевский желал создать финал спасения Богом раскаявшегося грешника. Однако представителем такого высшего суда стал не Христос, а человек — Сонечка Мармеладова. В последней редакции романа Достоевским было записано: «Идея романа. I. Православное воззрение, в чем есть православие. Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием. Таков закон нашей планеты, но это непосредственное сознание, чувствуемое житейским процессом, — есть такая великая радость, за которую можно заплатить годами страдания. Человек не родится для счастья. Человек заслуживает счастья, и всегда страданием. Тут нет никакой несправедливости, ибо жизненное знание и сознание приобретается опытом „за“ и „против“, которое нужно перетащить на себе». А заканчиваться произведение должно было словами: «Неисповедимы пути, которыми находит бог человека». Однако, как мы знаем, «Преступление и наказание» заканчивается совсем другими строками.

Литература. Базовый и углубленный уровни. 10 класс. Учебник. Часть 2

Учебник входит в УМК для 10–11 классов, обеспечивающий преподавание по программе литературного образования В. В. Агеносова, А. Н. Архангельского, Н. Б. Тралковой, и соответствует ФГОС. Предназначен для школ и классов с углубленным изучением литературы.

Купить

Итог написания романа для Достоевского

Реакция современников

Сотрудничество Достоевского с журналом «Русский вестник» начиналось необычно. После того, как писатель отправил Каткову план романа, издатель отправил в Висбаден аванс без каких-либо уточнений. К тому времени Достоевский уже покинул город, так и не получив деньги вовремя. Далее писатель отправил первые листы «Преступления и наказания», однако никаких писем с откликом от редакции не получил. Тянулись недели, а Достоевский так и не мог осознать судьбу своего романа. Окончательно истерзавшись, писатель отправил письмо, где просил, в случае неприятия произведения, свою рукопись обратно.

Наконец от издательства поступил ответ, в котором редакция объясняла заминку и сообщала, что начало уже поступило в печать. Позднее Достоевскому стало известно, что его роман буквально спас журнал — в писательстве наступило «затишье», ничего не поступало ни от Тургенева, ни от Толстого. В это самое время и пришли первые страницы «Преступления и наказания». Редакция опасалась Достоевского, но ввиду затруднений согласилась печатать его роман. Неожиданно сотрудничество стало удачным для всех: Достоевский получил так нужные ему деньги, а тираж журнала благодаря интересному произведению резко увеличился.

Современники же по-разному оценивали роман. Одни критики (например, Г. Елисеев) страстно нападали на писателя, ругая писателя за излишнюю озлобленность, неэстетичное описание местности и обстановки (Н. Ахшарумов), осуждение существующего уклада жизни и студенчества в целом. В журнале «Искра» Достоевского называли чуть ли не плагиатчиком и писателем карикатур с нигилистов. В произведении видели намёки на то, чего роман ни в коем случае не нёс, например «Неделя» осуждала за параллель между людьми, занимающимися естественными науками, но становящимися убийцами и проститутками.

Каждый критик, согласно личным убеждениям, видел в романе что-то своё. Например, Д. Писарев считал, что причина поведения Раскольникова таится лишь в его материальных трудностях. Не было бы стеснённых обстоятельств — не было бы и безумных идей. Пустой карман стал настоящей причиной «заражения» Родиона, а развившаяся теория и последствия — буйным цветом расцветшая болезнь.

Несмотря на претензии критиков «Преступление и наказание» стало великим и признанным произведением уже при жизни Ф.М. Достоевского. В Европе писатель был известен ещё задолго до своих значительных романов. После выхода романа «про убийство старушки» произведение было переведено на другие языки: на немецкий — в 1882 году, на французский — в 1884 году и на английский — в 1886 году.

На сегодняшний же день в мировой литературе романы Достоевского и, в частности, «Преступление и наказание» признаны одними из самых значительных произведений всех времён и народов.

Из учебника «Литература. Базовый и углубленный уровень. 10 класс» можно почерпнуть подробные сведения о произведениях классической русской литературы XIX века.

#ADVERTISING_INSERT#

Анализ «Преступление и наказание» Достоевский

Роман Федора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание» – самое известное произведение писателя, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. Написанное в тяжелый период жизненных испытаний автора, оно затрагивает многие серьёзные проблемы, которые остаются актуальными и по сей день. Роман достаточно сложный и глубокий, однако подробный анализ произведения поможет лучше понять основную мысль и проблематику романа, поступки главных героев. Анализ «Преступление и наказание» будет особенно полезным для учеников 10 класса и при подготовке к ЕГЭ по литературе.

Материал подготовлен совместно с учителем высшей категории

Опыт работы учителем русского языка и литературы — 27 лет.

Краткий анализ

Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться с самим произведением Преступление и наказание.

Год написания – 1866 г.

История создания – Замысел «Преступления и наказания» Достоевский вынашивал во время своего пребывания на каторге, в период сильнейших душевных переживаний.

Тема – Отображение нечеловеческих условий жизни беднейших слоёв населения, безнадёжности их существования и озлоблённости на весь мир.

Композиция – Роман состоит из шести частей и эпилога. Каждая часть разбита на 6–7 глав. В первой части описывается образ жизни главного героя до преступления и совершённое им преступление, в последующих частях – последовавшее за ним наказание, в эпилоге – раскаяние главного героя.

Жанр – Роман.

Направление – Реализм.

История создания

Во время своего пребывания на каторге Фёдор Михайлович вынужден был общаться не только с политическими преступниками, но и с опасными уголовниками – убийцами и ворами. Наблюдая за этими человеческими типажами, писатель пришёл к выводу, что в подавляющем большинстве преступления были совершены этими людьми на почве страшного отчаяния. После отмены крепостного права многие крестьяне, не имевшие средств к существованию, отправлялись в большие города, где пьянствовали, грабили и убивали.

Именно тогда у писателя впервые возникла идея написать роман, полный драм и внутренних конфликтов. По плану произведение задумывалось как исповедь Раскольникова, в котором раскрывался духовный опыт главного героя. Однако во время написания романа автор стал понимать, что не в состоянии ограничиться переживаниями одного Раскольникова – сюжет требовал большей глубины и наполненности. Отнесшись с большой долей критики к написанному материалу, Достоевский сжёг практически завершённый роман и написал его заново – таким, каким знает его весь литературный мир.

Проблема у писателя возникла и с названием произведения. Было несколько рабочих версий, среди которых «Рассказ преступника», «Под судом». В результате он остановился на варианте «Преступление и наказание». Суть и смысл названия романа заключается не только в уголовном наказании за совершение преступления, но, прежде всего, в душевных муках преступника. Любое злодеяние влечёт за собой неизбежное наказание, и скрыться от него невозможно.

Над романом Фёдор Михайлович трудился в 1865–1866 годах, и сразу после завершения он был опубликован в популярном журнале «Русский вестник». Реакция на произведение была весьма неоднозначной, от резкого неприятия до бурного восхищения.

В 80-х годах XIX столетия роман был переведён на многие европейские языки. Влияние его на мировой литературный процесс оказался огромным: писатели стали развивать тему, открытую Достоевским и порой откровенно подражать классику, в разных городах мира были поставлены театральные постановки, позже нетленное произведение было многократно экранизировано.

Посмотрите, что еще у нас есть:

Тема

Главная тема произведения – угнетённость и ужасающая бедность большей части общества, печальное положение которого мало кого интересует. Также красной линией проходит тема заблуждений личности и вынужденного бунта вследствие удушающей нищеты, социального неравенства и безысходности.

Проблема ложных убеждений, поставленная в романе, является актуальной во все времена. Теория, которой был подвержен Раскольников, о вседозволенности и возможности совершения преступления ради благих целей является разрушительной. Именно она является причиной произвола, насилия и террора.

В романе Достоевский хотел донести свои христианские представления о жизни, согласно которым нужно стараться жить нравственно, не поддаваясь гордыне, похоти, эгоизму. Жить ради ближних, творить добро, жертвовать собственными интересами на благо общества – вот чему учит писатель. Именно по этой причине в конце эпилога Родион Раскольников приходит к вере, которая является спасением его измученной души, и обретает надежду на спасение.

Композиция

Структурная композиция «Преступления и наказания» довольно проста: роман состоит из 6 частей, каждая из которых, в свою очередь, состоит из 6–7 глав.

Роман делится на две составляющие: в первой описаны мытарства главного героя, его рассуждения и в итоге – совершённое им преступление. Затем следует наказание и саморазоблачение Раскольникова, и этому посвящены оставшиеся 5 частей произведения.

Характерной особенностью романа является некоторая непоследовательность в хронологии поступков Раскольникова. Этим автор хотел подчеркнуть нестабильность внутреннего состояния главного героя, его потерянность. Прекрасным дополнением к настроению Раскольникова являются тёмные, серые улицы Петербурга, описанию которых Достоевский выделил немало места в произведении.

В заключительной части романа – в эпилоге – писатель указал на возможное исцеление Раскольникова благодаря искреннему раскаянию и вере в Бога. Нравственное возрождение героя стало возможным только благодаря его полному переосмыслению своей жизни, поступков, ценностей.

Большое внимание Достоевский уделил не только бедному студенту, но и другим центральным персонажам: Разумихину, Дуне Раскольниковой, Пульхерии Александровне, Соне Мармеладовой, Свидригайлову. Характер каждого из них описан ярко, красочно, взаимодействие этих героев прекрасно дополняют общую картину, показанную автором. Несмотря на хитросплетение сюжетных линий, все они, так или иначе, связаны с Раскольниковым. Примечательно, что многих из описанных героев ожидает трагическая судьба и к концу романа лишь немногие останутся в живых.

Главные герои

Обо всех героях произведения мы написали отдельную общую статью – Главные герои «Преступления и наказания», а для основных подготовили отдельные страницы:

Жанр

«Преступление и наказание» относится к психологическому и философскому роману. Сам Фёдор Михайлович называл своё детище «психологическим отчётом одного преступления». Это уникальное литературное произведение, в котором искусно переплетены детективная, криминальная, социальная, психологическая, философская и любовная составляющие. В нём гармонично сочетаются пугающая реальность обыденной жизни и фантастика, представленная снами Раскольникова.

Если говорить о литературном направлении романа, то он полностью соответствует «реализму».

Тест по произведению

Доска почёта

Чтобы попасть сюда — пройдите тест.



• Юля Трошева

  15/16

• Оля Оброво

  14/16

• Анна Барунова

  13/16

• Василий Иваненко

  15/16

• Любовь Пятигорская

  12/16

• Светлана Акимова

  11/16

• Нигилист Плэй

  16/16

• Materialissimo Gfx

  16/16

• Ирина Маханькова

  14/16

• Вячеслав Сулич

  14/16

Рейтинг анализа

Средняя оценка: 4.4. Всего получено оценок: 7471.

Преступление и наказание — Федор Михайлович Достоевский. Антология жизни и творчества

«Преступление и наказание» — первый из романов «великого пятикнижия», уже обладающий набором устойчиво повторяющихся в творчестве позднего Достоевского конституирующих жанровых признаков романа-трагедии, однако не обнаруживающий еще в полноте той совокупности содержательно–формальных элементов, которой определяется художественное единство всех последующих крупных созданий писателя, начиная с «Идиота» и заканчивая «Братьями Карамазовыми». Относительное, в рамках «великого пятикнижия», художественное своеобразие «Преступления и наказания» раскрывается на уровне проблематики и архитектоники, а также проявляется в творческой истории произведения, которая с этой стороны представляет интерес как процесс возникновения, формирования, постепенного, но не завершенного сложения уникальной жанровой формы «позднего романа Достоевского». Хотя истоки первоначальной поэтической идеи восходят, по-видимому, еще к впечатлениям, вынесенным Достоевским из каторги, и в творчестве писателя 1-й половины 1860-х гг. достаточно следов художественного интереса к тем проблемам, которые встанут в центре нового произведения, однако момент возникновения, «кристаллизации» замысла в воображении художника, с которого начался творческий процесс создания романа, необходимо датировать первой неделей августа 1865 г., когда, по позднейшему свидетельству самого Достоевского, он «в Висбадене <…> после проигрыша, выдумал «Преступление и наказание»». К этому же времени (7 августа) относится и первая датированная запись в тетради с подготовительными материалам к ранней, «висбаденской» редакции. Но возникший летом 1865 г. замысел первоначально отнюдь не планировался как большая жанровая форма: он представлялся писателю небольшой повестью объемом в 3 печ. листа, содержание которой несколько позднее, в середине сентября 1865 г., Достоевский определит как «психологический отчет одного преступления». Это очень важная и широко цитируемая автохарактеристика, но ее нельзя принимать слишком буквально. Во-первых, потому, что в первоначальном замысле еще нет преступления как самостоятельной художественной задачи: в центре внимания писателя не герой переступающий, а герой переступивший; не роковая «черта», а лишь «психологический процесс», совершающийся в душе преступника за «чертой». В прямом соответствии с такой художественной установкой повесть писалась в форме дневника героя-убийцы, который тот начинает вести через несколько дней после совершенного им преступления. Мысли и переживания преступника, подвигнувшие его на нарушение уголовного и морального закона, препятствия, с которыми он сталкивается на путях преступления, и борьба с ними преднамеренно вынесены за границы повествования. Больше того, в момент зарождения замысла и на самом раннем этапе работы, когда складывалась первоначальная художественная форма, герой, в отличие от окончательного текста романа, по-видимому, еще и в малой степени не был идеологом, преступником-мыслителем. Но в этом пока не было и необходимости: преступление для него не являлось религиозно-этической или философско-исторической проблемой, совершение его — экзистенциальным экспериментом или способом преодолеть свою человеческую природу и т.п. Поэтому дневник такого героя не мог стать ничем иным, как только «психологическим отчетом», в котором он скрупулезно фиксирует все свои мельчайшие душевные движения после совершенного убийства. Однако это отнюдь не означает, что мысль самого художника на первом этапе работы не поднималась до рассмотрения вопросов в философско-этической плоскости, что в авторском замысле еще не было преступления как философской категории. Скорее всего, уже в момент возникновения замысел был преимущественно философским. Но эта философия еще не была трагедийной. Достоевский изначально был сосредоточен не на анализе обстоятельств, мотивов или целей преступления, тем более не на возможности обретения героем через преступление качественно новых, недоступных на иных путях отношений с миром, но прежде всего на утверждении неизбежности возмездия, которое исходит из глубин самой человеческой природы, на раскрытии душевных терзаний, испытываемых каждым убийцей, которые рождают в нем нравственную потребность в наказании. Именно в этом пункте художественная и идеологическая доминанта раннего замысла. Повесть, по-видимому, должна была стать откликом художника на споры, которые велись в русском обществе в период судебных реформ. Недаром на этом этапе сокровенную мысль своего произведения Достоевский формулировал, полемически противопоставляя ее традиционному, официальному взгляду, — «мысль, что налагаемое юридическое наказание гораздо меньше устрашает преступника, чем думают законодатели, отчасти потому, что он и сам того нравственно требует». И добавлял, апеллируя к личному каторжному опыту: «Это видел я даже на самых неразвитых людях, на самой грубой случайности». Т. е. утверждал мысль о действии некоего универсального нравственного закона. И в этом отношении первоначальный замысел даже тяготел к жанру философской притчи. Не герой, его характер, его «новое собственное слово» и «новый шаг» движут сюжет произведения, но «Божия правда» и «земной закон», которые «берут свое». В виду надличного характера этих сил личность героя в первоначальном замысле оказывается величиной вполне факультативной. Герою-преступнику остается лишь свидетельствовать на своем личном опыте о непреложности и окончательном торжестве тех законов, во власти которых он оказывается. Так раскрывается философская телеология избранной художником формы «психологического отчета». Своеобразие раннего замысла, его особой художественной природы в конечном счете и заключается в том, что это был замысел не о герое, но об универсальном нравственном законе. В том его первое и главное отличие от итогового художественного решения, воплощенного в завершенном романе.

В середине сентября 1865 г., через полтора месяца работы, Достоевский, предлагая еще далеко не завершенное произведение в «Русский вестник», в письме к редактору-издателю М. Н. Каткову подробно излагает «идею» своей повести. Однако это изложение фиксирует уже новый этап эволюции замысла, когда в ходе работы первоначальный сюжет, по словам самого Достоевского, «расширился и разбогател». Но главное изменение, совершившееся к этому моменту, состоит в появлении идеологической мотивировки преступления. «Выразить это, — пишет Достоевский об идее непреложности нравственного возмездия, — мне хотелось именно на развитом, на нового поколения человеке, чтоб была ярче и осязательнее видна мысль». Так в замысле более определенно, чем это было в момент его возникновения, устанавливается социально-психологический и интеллектуальный статус главного героя: появляется современный, «развитой» преступник с «идеей». Но «идея» героя пока еще играет в сюжете вполне вспомогательную роль: она создает дополнительное препятствие тому, чтобы «закон правды и человеческая природа взяли свое»; в своей «идее» герой находит «точку опоры» для противостояния «Божией правде, земному закону». Теперь на место простой «демонстрации» авторской «мысли» приходит ее «испытание». В результате окончательная победа нравственного закона, торжествующего в человеческой душе вопреки идейной аргументации преступника, выглядит «ярче и осязательнее». С появлением, пусть еще достаточно элементарного по интеллектуальной оснастке, «сопротивления» героя прямолинейности авторской идеи в замысле начинают проявляться черты художественной полифонии, которые в своем дальнейшем, все возрастающем развитии определят одну из важнейших сторон жанровой структуры «Преступления и наказания». Но пока до «идеи» героя, «суверенной» от объективирующей авторской позиции, еще далеко. Объясняя в письме к Каткову мотивы преступления своего героя, Достоевский пишет, что тот «решился убить одну старуху, титулярную советницу, дающую деньги на проценты», — «по легкомыслию, по шатости в понятиях поддавшись некоторым странным «недоконченным» идеям, которые носятся в воздухе»: «Он решает убить ее, обобрать; с тем, чтоб сделать счастливою свою мать, живущую в уезде, избавить сестру, живущую в компаньонках у одних помещиков, от сластолюбивых притязаний главы этого помещичьего семейства <…> и потом всю жизнь быть честным, твердым, неуклонным в исполнении «гуманного долга к человечеству», чем, уже конечно, «загладится преступление», если только может назваться преступлением этот поступок над старухой глухой, глупой, злой и больной, которая сама не знает, для чего живет на свете…». При рассмотрении этого изложения в соотнесении с окончательным текстом не может не броситься в глаза, что «идея» героя еще явно находится в «эмбриональном» состоянии. Раскольниковской идеи, как она будет функционировать в романе, задавая философско-этические параметры художественного мира «Преступления и наказания» в целом, в замысле пока просто нет. По уровню постановки проблем, по глубине и силе мысли убийца-«теоретик» еще бесконечно далек от своего автора. Возрастание масштабности идеи героя, погружение его мысли в бездонные противоречия бытия, прикосновение к трагедийным основаниям жизни — вот важнейшее направление дальнейшей эволюции замысла, в результате чего в процессе создания романа складывается особая жанровая подструктура, характеризуя которую исследователи определяют жанр «Преступления и наказания» как «идеологический роман» — «не роман с идеей, не философский роман во вкусе XVIII века, но роман об идее», а самого Достоевского — как великого «художника идеи» (М. М. Бахтин). Однако и при характеристике окончательного текста произведения речь должна идти именно о жанровой подструктуре, т. к. при всей справедливости и точности этих характеристик определение «идеологический роман» не охватывает жанровой специфики «Преступления и наказания» в целом, но фокусирует лишь одну — пусть и важнейшую — ее составляющую.

Во 2-й половине сентября в работе над повестью происходит своеобразный «творческий взрыв», в результате которого замысел обретает новое качество. Как позволяет судить лавинообразная серия набросков, появившихся в рабочей тетради писателя, в это время в его творческом воображении соединяются два дотоле совершенно самостоятельных замысла, причем не сливаются, а как бы сталкиваются, создавая тем самым важнейший контрапункт будущего романа. Один из них — это замысел «психологического отчета одного преступления», над которым полным ходом идет работа, другой — замысел романа «Пьяненькие». Характеристика «Пьяненьких», содержащаяся в письме к А. А. Краевскому, и ряд других соображений дают серьезные основания считать, что вся сюжетная линия семейства Мармеладовых вошла в «Преступление и наказание» именно из этого неосуществленного замысла. Вместе с ними в произведение вошел и широкий социальный петербургский фон, вошло и дыхание большой эпической формы. Но гораздо важнее совершившаяся в результате соединения двух самостоятельных замыслов общая идейно-композиционная перестройка произведения. История Сонечки, которую уже в ранних набросках рассказывает в своей исповеди ее отец, «пьяненький» Мармеладов, сюжетная линия героини в целом, войдя в произведение, составили контрастную параллель преступлению главного героя. «Разве ты не то же сделала? Ты тоже переступила… смогла переступить», — настаивает Раскольников в романе. Но авторский смысл прямо противоположный: нет, не «то же», наоборот. Сонечка себя принесла в жертву, а Раскольников — другого человека. Параллель, действительно, контрастная. Но для философско-этической проблематики романа еще важнее, значимее противоположность морального самосознания героев: переступившая через себя Соня мучительно страдает от сознания своей греховности; переступивший через другого Раскольников, напротив, утверждается в своем «праве» на преступление. Можно говорить и о большем. О том, что в образах Сони и Раскольникова в «Преступлении и наказании» нашли выражение две принципиально различные этические системы. В одной системе этики, основывающейся на почве религиозного миросозерцания, на вере в божественное происхождение заповедей Священного Писания, мораль, моральный принцип, понятие греха имеют абсолютный характер: не важно, почему и зачем, по какой причине и для какой цели (пусть даже самой святой), но если заповедь нарушена — без сомнений и колебаний: «…я великая, великая грешница!» (как говорит о себе Сонечка). В другой этической системе, утверждающейся в умах в эпоху кризиса религиозной веры, — наоборот: моральный закон относителен, а может быть, вообще мораль — это фикция, предрассудок. И нужно ее отбросить, освободиться от ее гипноза, чтобы обрести новую, небывалую свободу. Так, с появлением рядом с героем героини в произведении возникает второй композиционный центр: Раскольников и Сонечка Мармеладова становятся двумя «полюсами» идейной, художественной структуры произведения в целом. Соединение, «столкновение» двух самостоятельных замыслов привело к тому, что теперь произведение стало строиться на новых композиционных основаниях, которые Л. П. Гроссман, говоря об архитектонике романов Достоевского, назвал «принципом двух или нескольких встречающихся повестей». Иногда спрашивают: а Свидригайлов? Не образует ли этот герой еще один — третий — композиционный центр? Нет. В плоскости указанной философско-религиозной проблематики Свидригайлов, как и Раскольников, тоже существует в романе в мире разрушенных религиозно-нравственных абсолютов: в этом отношении его отличие от главного героя лишь в том, что он уже давно дошел до «последних столпов» на том пути, на который так мучительно пытается и не может вступить Раскольников. Однако в принципиальном отношении они оба равно противостоят этической позиции Сонечки. В этом они действительно «одного поля ягоды».

Последствия сентябрьского «творческого взрыва» не исчерпываются возникновением в произведении второго идейного центра, установлением нового композиционного принципа. Может быть, для сложения жанровой структуры романа еще важнее, что на этом этапе в произведении возникает сопряжение «текущей действительности» и вечности. Скорее всего, замысел «Пьяненьких» был не только нраво- и бытописательным, но и предполагал выходы к метафизической проблематике. Об этом, в частности, позволяет говорить тот факт, что в «Преступлении и наказании» само название — «Пьяненькие» — отзывается в картине Судного дня (в финале исповеди Мармеладова), в словах Христа, который «в тот день» «всех рассудит и простит, и добрых и злых, и премудрых и смирных… И когда уже кончит над всеми, тогда возглаголет и нам: «Выходите, скажет, и вы! Выходите, пьяненькие, выходите, слабенькие, выходите, соромники!». Сцена Судного дня с обращением Христа к «пьяненьким» появляется уже в самых первых черновых набросках, сделанных писателем во 2-й половине сентября, после означенного «творческого взрыва». Так что, вероятно, отмеченный эпизод перешел в «Преступление и наказание» непосредственно из творческих материалов к «Пьяненьким». Значение этого обстоятельства трудно переоценить. Здесь в первый раз в творчестве Достоевского появляется образ Христа и возникает столь важный для художественной структуры романов «великого пятикнижия» прорыв повествования в сакральный план бытия, происходит приобщение истинной действительности к вечности, включение современности в эсхатологическую перспективу. Отныне это станет принципиальной особенностью глубинной поэтики поздних произведений писателя. В окончательном тексте наряду с картиной Судного дня в финале исповеди Мармеладова этот принцип романной архитектоники будет реализован в образе вечности, которая мерещится Свидригайлову в виде закоптелой деревенской баньки с пауками по углам, или в апокалиптических картинах гибели человечества из каторжных снов Раскольникова. Иначе — в сцене чтения героями евангельского эпизода воскрешения Лазаря. Неоднократно указывалось, что этой особенностью — изображением современности в аспекте вечности, в аспекте Священной истории — поздний Достоевский близок средневековой литературе. Однако в отличие от последней метафизический план бытия в романах «великого пятикнижия» принципиально «персоналистичен»: это всегда «чья-то» вечность, «чей-то» апокалипсис и т.п. «Мармеладовская» картина Судного дня, перешедшая в «Преступление и наказание» из замысла «Пьяненьких», явилась первым «ростком» новой жанровой поэтики Достоевского.

Приведенные наблюдения показывают, что уже на этапе работы над «висбаденской» редакцией «повесть» начинает обнаруживать ряд существенных, структурообразующих черт жанровой формы будущего «Преступления и наказания». Однако в целом и после описанного сентябрьского «творческого взрыва» замысел еще качественно отличен от итоговой художественной концепции. И это — несмотря на сказанное о возникновении важнейшего идейного контрапункта произведения, о зарождении черт идеологического, полифонического романа; о начале разработки метафизических аспектов эмпирического сюжета. В чем же тогда состоит главное, принципиальное отличие? Говоря предельно общо, замысел осени 1865 г. еще не являлся замыслом романа-трагедии. Если же более конкретно сформулировать то же самое: это был замысел о другом герое и — в силу этого — о другом преступлении. В написанном связном тексте «висбаденской» редакции, в обобщенном плане повести в письме к Каткову еще нет Раскольникова — каким он предстает перед читателем в завершенном произведении, а значит, нет и уникальной раскольниковской ситуации — главного художественного открытия, совершенного Достоевским в романе.

По характеристике В. В. Кожинова, «Преступление и наказание» — «роман неразрешимых ситуаций и роковых, чреватых трагическими последствиями решений». Эта глубокая и точная характеристика обнаруживает трагедийность положения человека в мире Достоевского и открывает возможность понимания Родиона Раскольникова не просто как молодого человека, совершающего преступление «по легкомыслию, по шатости в понятиях поддавшись некоторым странным «недоконченным идеям», которые носятся в воздухе», но — как трагического героя, героя высокой трагедии. Исходная трагедийность ситуации и есть то новое художественное качество, возникновение которого в процессе создания романа обусловило главное, принципиальное отличие «Преступления и наказания» от первоначального замысла. В обосновании этого тезиса — ключ к пониманию итоговой жанровой формы произведения как романа-трагедии.

Кстати, как герой-мыслитель, Раскольников в окончательном тексте сам остро сознает трагедийность ситуации, в которой находится, точно и выразительно ее формулирует, когда говорит сестре Дунечке: «…и дойдешь до такой черты, что не перешагнешь ее — несчастна будешь, а перешагнешь — может, еще несчастнее будешь». Эта лаконичная формула трагического самосознания подытоживает душевный и духовный опыт героя уже после совершенного преступления, однако она равно относится и к Раскольникову, еще не перешагнувшему роковой «черты». Здесь надо заметить, что положение о трагедийности ситуации главного героя отнюдь не отменяет отмеченной соотнесенности в произведении Раскольникова и Сонечки Мармеладовой как организующего принципа архитектоники, но, напротив, лишь углубляет и обогащает этот важнейший контрапункт романа. Больше того, лишь на этой трагедийной почве и оказывается единственно возможным развитие подлинной романной полифонии. В самом деле, высказанную героем формулу без каких-либо оговорок можно приложить и к положению Сонечки. Ситуация героини — это тоже «неразрешимая ситуация»: моральное чувство — чувство любви и сострадания к ближним — выталкивает ее на нарушение морального закона, который непреложен, свят для ее религиозно-нравственного сознания. В сюжете Сони тоже есть своя «роковая черта», которую «не перешагнешь — несчастна будешь, а перешагнешь — может, еще несчастнее будешь», — с той, пожалуй, необходимой оговоркой, что остаться по эту сторону «черты» и не смочь спасти своих близких от голодной смерти — значит для героини «еще несчастнее быть», чем несчастна она, переступив «черту» и мучаясь — на грани самоубийства или сумасшествия — от нестерпимого сознания своей греховности. Соня Мармеладова — это тоже трагическая героиня; она тоже вынуждена принимать решения в ситуации, когда вопросы для нее «неразрешимы». Однако и нравственно, и интеллектуально (и, конечно, религиозно) Сонечка самоопределяется в этой ситуации принципиально иначе, нежели главный герой.

Анализируя раскольниковскую формулу трагедийной ситуации, нельзя упустить исключительно важное слово: «дойдешь…»: до этой роковой «черты» еще надо дойти. Ведь в трагедийном мире романа Достоевского отнюдь не все персонажи оказываются трагическими героями. Причем не только подлец Лужин или ничтожный Лебезятников, но даже и такой симпатичный персонаж, как Разумихин, отнюдь не герои трагедии. Значит, все зависит не только от состояния мира, но — в равной степени — от личных качеств самих героев, Раскольникова и Сони. Какие же качества Раскольникова являются в романе определяющими, без уяснения которых невозможно адекватно авторскому замыслу понять ни его преступления, ни его наказания, ни воскресения в финале? Прежде всего, и это именно прежде всего, прежде демонической гордости, прежде философской диалектики, Родион Раскольников — герой, исключительно остро чувствующий чужую боль, живущий так, как будто с него содрали кожу и все, что происходит вокруг, больно ранит его душу и сердце. В этом, бесспорно, его «общая точка» с Соней Мармеладовой. И в этом же самая глубокая, изначальная первопричина всего, что происходит с героем в романе. В конце романа, за полчаса до явки с повинной в полицейскую контору, Раскольников в отчаянии восклицает: «О, если б я был один и никто не любил меня, и сам бы я никого никогда не любил! Не было бы всего этого!». Чего «не было бы»? — «…Не было бы никаких угрызений совести <…> он все бы смог, через все бы перешагнул», — т. е. не было бы признания, считает, например, Ю. Ф. Карякин. С этим нельзя не согласиться. Но восклицание героя, бесспорно, имеет более широкий, универсальный смысл: «…и сам бы я никого никогда не любил! Не было бы всего этого!» ВСЕГО! — т. е. не было бы и самого преступления. Здесь неизбывная любовь к людям переживается героем как бремя, как крест, от которого он — безнадежно — пытается освободиться. Безнадежно — потому что это его природа, это он сам, самый глубокий корень его человеческой сути. Корень и его преступления, и его наказания одновременно. Но равно и залог его воскресения.

Конечно же, сказанное об остроте морального чувства как истоке всего, что совершается в романе с героем, недопустимо сводить к тому плоскому и предельно упрощенному пониманию, в соответствии с которым Раскольников убил, «чтобы матери помочь». Такое истолкование отвергает в сцене признания Сонечке сам герой. Речь идет о другом, о том, что это качество героя оказывается первоначалом цепной реакции мучительных переживаний, неразрешимых вопросов, отчаяния, глубоких и серьезных размышлений, оригинальных идей, вновь отчаяния, терзаний уязвленной гордости, новых размышлений и наконец роковых решений, — цепной реакции, которая в конечном итоге и приводит героя к совершению преступления. Но не будь первопричины, не было бы и всей цепи. Здесь мы сталкиваемся с сокровенной и больной идеей Достоевского — с мыслью о разрушительном потенциале неутоленного и неутолимого сострадания, о трагических последствиях, которыми оно чревато. Выхватить из цепи среднее звено — «идею» героя, — все свести к «идее» и все вывести из «идеи» — это серьезное искажение художественной концепции Достоевского, это ложный взгляд, закрывающий возможность понимания ключевой идеи романа — идеи воскресения как нового рождения через смерть. Хотя, бесспорно, без «идеи» героя, причем «идеи» в ее глубочайшем экзистенциональном содержании, раскопьниковского преступления, конечно, тоже не было бы: он его не мог бы и не смог бы совершить.

Острота морального чувства — это то, что «доводит» героя до «роковой черты», сталкивает его с моральным законом, заставляет решать «проклятые вопросы». Раскольников непросто преступник «от отчаяния». Он преступник-мыслитель (и мыслитель-преступник, что не одно и то же). Напряженно бьющаяся мысль, нацеленная на антиномии духовного бытия, — вот еще одно важнейшее, сущностное качество героя «Преступления и наказания». Но до столкновения с моралью, до ощущения ее неодолимости и одновременного переживания унизительности подчинения ее диктату мысль Раскольникова не получает достаточных стимулов к развитию. Именно поэтому в ранних редакциях, где преступление совершается «и скоро и удачно» и лишь «за чертой» «неразрешимые вопросы восстают перед убийцей, неподозреваемые и неожиданные чувства мучают его сердце», герой не только не обладает серьезной и глубокой идеей, но она ему и не нужна. Масштабность, острота, дерзновенность мысли Раскольникова возрастают в процессе создания романа не самопроизвольно, но в органической взаимосвязи с изменением других сущностных качеств героя и, как следствие, — исходной ситуации, в которой он находится перед совершением преступления. Здесь ключ к уяснению взаимообусловленности таких определений жанровой формы «Преступления и наказания», как идеологический роман и роман-трагедия. М. М. Бахтин писал, что Достоевский ведет со своими героями «диалог» на языке ситуаций, что «автор говорит всею конструкциею своего романа не о герое, а с героем». Найденный Достоевским в его первом великом философском романе гениальный «ход», когда герой-мыслитель, герой-философ поставлен жизнью в трагическое положение, когда он вынужден принимать решения и действовать в «неразрешимой ситуации», оказывается мощным стимулом к развитию, углублению его идеи, определяя особый характер и особую направленность «жизни идеи» в произведении. Студент-юрист, профессионально размышляющий над вопросами преступления, вины, наказания, права, мыслящий в масштабе всей мировой истории, Раскольников в своих философских построениях, в «идее» пытается найти для себя опору в ситуации, когда надо «не тосковать, не страдать пассивно, одними рассуждениями о том, что вопросы неразрешимы, а непременно что-нибудь сделать, и сейчас же, и поскорее». «Идея» героя — это поиск выхода, это отчаянная и обреченная попытка «философски» преодолеть трагедийную ситуацию. Но именно поэтому — и великий соблазн, чреватый порчей человеческого духа, духовной смертью.

В чем суть, главный итог многообразных теоретических построений Раскольникова? В разрушении религиозно-нравственных абсолютов, в обосновании идеи относительности или даже фиктивности, призрачности морали. В убеждении, что моральные нормы, моральные запреты (и прежде всего Христова заповедь «Не убий» — Мф. 19: 18) — это «предрассудки, одни только страхи напущенные, и нет никаких преград». Уже после совершения преступления сам герой сформулирует это так: «Я не человека убил, я принцип убил». В эпизоде, когда Раскольников собирается на убийство, Достоевский сообщает читателям одно наблюдение своего героя, сделанное им во время размышлений о природе преступления: «преступник, и почти всякий, — замечает Раскольников, — в момент преступления подвергается какому-то упадку воли и рассудка, сменяемых, напротив того, детским феноменальным легкомыслием». «Дойдя до таких выводов, — продолжает писатель, — он решил, что с ним лично, в его деле, не может быть подобных болезненных переворотов, что рассудок и воля останутся при нем, неотъемлемо, во все время исполнения задуманного, единственно по той причине, что задуманное им — «не преступление»». Вот концентрированное выражение и итог раскольниковских теоретических построений! Убийство — не преступление, может быть не преступлением; есть такие ситуации, когда оно является преступлением только формально-юридически, а не по сути и человек не только «право имеет», но порой и «обязан» совершить его. К этой своей заветной идее Раскольников вновь и вновь возвращается на протяжении романа, обосновывая ее многократно и многообразно. И апеллируя к логике всемирной истории, обнаруживая, что «преступление» — это извечная форма и основной закон истории развития, а великие «законодатели и установители человечества»: Ликурги, Солоны, Магометы, Наполеоны — «были особенно страшные кровопроливцы», т. е. что история есть не что иное, как отрицание и опровержение абсолютности моральных норм. И подставляя на место нравственных абсолютов абсолюты математической самоочевидности: «За одну жизнь — тысячи жизней, спасенных, от гниения и разложения. Одна смерть и сто жизней взамен — да ведь тут арифметика». И даже находя опору в специфической этике народно-поэтических представлений. «Преступление? Какое преступление? <…> то, что я убил гадкую, зловредную вошь, старушонку процентщицу, никому не нужную, которую убить сорок грехов простят, которая из бедных сок высасывала, и это-то преступление?». Совершенно очевидно, что с этой стороны идейные построения Раскольникова никак не являются мотивом к преступлению: их роль, сверхзадача в другом — разрушить, взорвать те преграды (морального, духовного порядка), которые в сознании самого героя останавливают, сдерживают его на путях задуманного. Кстати, именно в этом «идейном обеспечении» преступления (что парадоксально с традиционной точки зрения) он позднее и будет видеть причины постигшей его неудачи: «И неужели ты думаешь, что я как дурак пошел очертя голову! — говорит он в сцене признания Соне. — Я пошел, как умник, и это-то меня и сгубило!». Самопризнание истинное в том смысле, что интеллектуальная энергия Раскольникова, направленная на разрушение религиозно-нравственных абсолютов, вызвана к жизни слабостью героя, его неспособностью, неготовностью, «сломав, что надо, раз навсегда <…> страдание взять на себя». (И после убийства он формулирует это Соне как задачу). Однако одним покушением на мораль «участие» «идеи» в раскольниковском преступлении отнюдь не исчерпывается. Напомним сказанное о «жизни идеи» в романе-трагедии Достоевского. «Убив принцип» в своем сознании, герой с новой остротой наталкивается на иную преграду, — условно говоря, второго порядка. Вот как описано его состояние в эпизоде пробуждения Раскольникова на Петровском острове после сна о забитой лошади, за день до убийства: «Нет, я не вытерплю, не вытерплю! — восклицает Раскольников. — Пусть, пусть даже нет никаких сомнений во всех этих расчетах, будь это все, что решено в этот месяц, ясно как день, справедливо как арифметика. Господи! Ведь я все же равно не решусь. Я не вытерплю, не вытерплю!» Его моральное «право» представляется герою и в этот момент безусловным («нет никаких сомнений»; «ясно как день, справедливо как арифметика»), но задуманному оказывает сопротивление само его человеческое естество, само «нутро» Раскольникова противится идее преступления. Возникшая ситуация мучительна и унизительна для Раскольникова. С одной стороны, отказ от «предприятия» превращает его в своих собственных глазах в «подлеца» («Ко всему-то подлец-человек привыкает!»), в «тварь дрожащую», т. к. заставляет «смириться», принять мир как он есть — со всем его злом и несправедливостью, лишая «всякого права действовать, жить и любить»; с другой стороны — Раскольников всецело убежден, повторим это еще раз, что моральные нормы и запреты — «предрассудок» и что он «право имеет». Но его останавливает, «осаживает» слабость его человеческого естества, перечеркивая тем самым и мощь его интеллекта, и силу его духа, подчиняя своему диктату саму его личность. И тут заявляет себя в полную силу еще одна важнейшая черта характера Раскольникова — его «демоническая гордость». Именно гордость в возникшей ситуации не позволяет герою не переступить. Но это — «демоническая» гордость, т. к. она заставляет героя вступить в борьбу с самой его человеческой природой. Больше того, демоническая гордость Раскольникова приводит к подмене целей: теперь победа над своим естеством, преодоление его власти над духом становится той «сверхзадачей», которую герой решает в своем преступлении. «…Я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил», — говорит он в сцене признания Соне. «Наполеоны» для Раскольникова — это те, кто, по его собственным словам, «не так сделаны», на которых «не тело, а бронза». «Наполеоны» шагают через все «препятствия» не задумываясь, не зная, не чувствуя сопротивления своего человеческого естества. Именно здесь и сейчас «идея наполеонизма» выходит в теоретических построениях Раскольникова на первый план, и «Наполеоны» становятся для него идеалом и образцом независимо от морального содержания их действий, а лишь благодаря одной своей способности — шагать через все «препятствия» не задумываясь, — что так мучительно не дается герою.

Однако по его же теории разделения человечества на два разряда — «обыкновенных» и «необыкновенных», которую Раскольников развивал в написанной за полгода до событий статье и которую они при их первой встрече обсуждают с Порфирием Петровичем, — как раз «сделаться» Наполеоном нельзя: принадлежность к одному из двух разрядов «запрограммирована» генетически; переход из разряда в разряд невозможен. Наполеоном можно только родиться. Это наблюдение дополнительно подтверждает, что среди мотивов преступления героя «идея» далеко не первична. Теоретические построения Раскольникова «обслуживают» какие-то более глубинные запросы его духа, отвечают «силе его желаний» («Может быть, по одной только силе своих желаний он и счел себя тогда человеком, которому более разрешено, чем другому»). И герой способен пересматривать свои прежние концепции, если они начинают ограничивать какие-то наиболее фундаментальные устремления его личности. Слабость человеческого «естества», неспособность «выносить свои шаги», по убеждениям самого же Раскольникова, — это отличительная черта «обыкновенных». И, казалось бы, бурные проявления его собственной «консервативной» «натуры», протестующей (подобно эпизоду после сна на Петровском острове) против идеи преступления, — именно с позиций его же теории должны были «ясно как день» доказать герою, что он не «гений», а «обыкновенный» и «не его это дело». Но тут-то, когда его же прежняя теория грозит обернуться против него самого, способна — в союзе со слабостью «натуры» — стать новой непреодолимой преградой на его путях, связать его крепче моральных пут, — герой-мыслитель, воспламененный «демонической гордостью», делает еще один отчаянный рывок. Новая идея «выклевывается в его голове, как из яйца цыпленок», когда Раскольников за месяц до убийства слышит в трактире спор незнакомых ему студента и офицера:

« — Я бы эту проклятую старуху убил и ограбил, и уверяю тебя, что без всякого зазору совести, — с жаром прибавил студент. <…>

— Конечно, она недостойна жить, — заметил офицер, — но ведь тут природа.

— Эх, брат, да ведь природу поправляют и направляют, а без этого пришлось бы потонуть в предрассудках. Без этого ни одного бы великого человека не было. <…>

Раскольников был в чрезвычайном волнении <…> почему именно теперь пришлось ему выслушать именно такой разговор, когда в собственной голове его только что зародились… такие же точно мысли?».

«…Только что зародились»: здесь и сейчас, вслед за словами безыменного студента: «…природу поправляют и направляют, а без этого <…> ни одного бы великого человека не было» — в голове Раскольникова рождается идея: «Наполеоном сделаться» — «поправить и направить», т. е. преодолеть, победить свою человеческую природу и стать «великим человеком». Так отныне замысел его преступления уже не по средствам своим только, но и по целям становится «идейным». И без сомнения, взгляд на преступление как на «инструмент» выделки «необыкновенной личности», «Наполеона», «властелина» — это самая «демоническая» идея во всем теоретическом арсенале Раскольникова.

Уже после преступления, подводя убийственные для себя итоги, герой так формулирует свое понимание всего с ним произошедшего: «Старуха была только болезнь… я переступить поскорее хотел… я не человека убил, я принцип убил! Принцип-то я и убил, а переступить-то не переступил, на этой стороне остался…». Этими словами Раскольникова как бы задаются три уровня рассмотрения проблемы преступления в романе (преступление уголовное: «человека убил»; преступление моральное, разрушение религиозно-нравственных абсолютов: «принцип убил»; преступление «экзистенциальное» — преодоление своего человеческого естества). Подчеркнем главное: хотя он и человека (даже двух) убил, и мораль разрушил, — в своих собственных глазах, совершенно парадоксально, Раскольников «не переступил, на этой стороне остался». «Не переступил» — так сам герой оценивает результат преступления в свете той сверхзадачи, которую он разрешал, в свете своей «демонической» идеи, которая его воспламеняла. Но если Раскольников с отчаянием осознает, что и «осмелясь», принеся в жертву другого, он все-таки не смог побороть свою «ретроградную» натуру, — это не означает, что прохождение через преступление для его человеческой природы осталось без последствий. «Разве я старушонку убил? Я себя убил, а не старушонку! Тут так-таки разом и ухлопал себя, навеки!» — с не меньшим отчаянием признается он Соне. Убийство оборачивается самоубийством.

Авторскую концепцию «Преступления и наказания» часто понимают так: ложному, преступному пути Раскольникова писатель противопоставляет истинный, жертвенный путь Сони Мармеладовой. Это очень серьезное огрубление авторской художественной концепции. На последней странице романа Достоевский говорит о героях: «Их воскресила любовь». Не Раскольникова только воскресила любовь Сони, но «их воскресила любовь». Сонечка у Достоевского в такой же степени нуждается в воскресении, как и Раскольников. Ее «путь» без него — это тоже тупик, как и его «путь» без нее. Они в равной степени необходимы друг другу. Соня и Раскольников — не свет и тьма, не истина и ложь; они — два «полюса», «центростремительное» и «центробежное» начала «Преступления и наказания». Страдание от сознания своей греховности («я великая, великая грешница!»), которое Сонечка несет в себе до встречи с Раскольниковым, совершенно безысходно, катастрофично — чревато самоубийством или сумасшествием. И когда Раскольников, настаивая, что никого героиня своей жертвой не спасает, подытоживает: «Ведь справедливее, тысячу раз справедливее и разумнее было бы прямо головой в воду и разом покончить!» — он читает в ее глазах, что эта мысль — мысль о самоубийстве — для Сонечки вовсе не новая, что она уже не однажды заходила к ней в голову. «Может быть, много раз и серьезно обдумывала она в отчаянии, как бы разом покончить, и до того серьезно, что теперь почти и не удивилась предложению его». И тут «он понял вполне, до какой чудовищной боли истерзала ее, и уже давно, мысль о бесчестном и позорном ее положении». «В отчаянии» — этими словами Достоевский обозначает, к краю какой пропасти подводит героиню ее путь — путь христианской жертвы. Общепризнанно, что чтение Сонечкой по просьбе Раскольникова сцены воскресения Лазаря из Евангелия от Иоанна — это символический «фокус» всего романа. Чаще исследователи указывают, что евангельский эпизод символически прообразует возможность грядущего воскресения главного героя, пишут о Раскольникове как «новом Лазаре». И гораздо реже акцентируют глубоко яичный характер чтения героини, которая через евангельское слово выражает свою «настоящую и уже давнишнюю <…> тайну», «выдавая и обличая все свое». «Тайна» эта наиболее отчетливо артикулирована в черновом наброске к эпизоду, где Сонечка восклицает: «Я сама была Лазарь умерший, и Христос воскресил меня», — реплика, по-видимому, снятая потому, что «полное воскресение в новую жизнь» и у героини еще впереди. «Огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги», — читаем в финале эпизода. В этих словах: «странно сошедшихся» — великое откровение художника. Раскольников и Сонечка потому и «сходятся» у Достоевского за чтением евангельского рассказа о «величайшем чуде» воскресения, воспринимая его (пусть и существенно по-разному) как непосредственно относящееся к их личности, их судьбе, — что, самоопределяясь в трагедийной ситуации диаметрально противоположно — один на путях преступления, другая на путях христианской жертвы, — они оба равно мучительно переживают (пусть опять существенно по-разному) свое состояние как состояние смерти. И эта констатация, пожалуй, самое глубокое обнаружение принципиальной трагедийности мира романа. «Логически неизбежно (хотя в романе это не показано) идет к гибели Соня, не слушая никаких доводов разума, и Раскольников, слушаясь только разума», — со своих позиций проницательно утверждает, казалось бы, тот же самый трагедийный принцип Г. С. Померанц. Но здесь не сказано последнее слово. Роман Достоевского — это христианская трагедия (термин Г. П. Федотова), где смерть чревата воскресением. Больше того, смерть является необходимым условием воскресения, ибо христианская идея воскресения не есть идея возвращения старой жизни, идея «реанимации», но — идея нового рождения через смерть. И эта идея — сокровенная сердцевина художественной концепции «Преступления и наказания». «Достоевский снова открыл, после антиномий апостола Павла, спасительность падения и благословенность греха, не какого-нибудь под грех, по людскому осуждению, поступка, а всамделишного греха и подлинного падения», — писал о. Павел Флоренский о наследии писателя в целом. Сказанное ближайшим образом и, может быть, прежде всего относится к ситуации Раскольникова. «Нельзя отвечать катехизисом на трагедию героев Достоевского, трагедию Раскольникова <…>. Это принижает величие Достоевского, отрицает все подлинно новое и оригинальное в нем, — писал фактически о том же Н. А. Бердяев. — <…> Достоевский свидетельствует о положительном смысле прохождения через зло, через бездонные испытания и последнюю свободу» (Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства: В 2 т. М., 1994. Т. 2. С. 177). И в более широком развороте: «Отпадение, раздвоение, отщепенство никогда не являлись для Достоевского просто грехом, это для него также — путь»; «зло должно быть преодолено и побеждено, но оно дает обогащающий опыт <…> возможность преодолеть его изнутри, а не внешне лишь бежать от него и отбрасывать его, оставаясь бессильным над его темной стихией» (Там же. С. 164). «Господи! уже смердит; ибо четыре дни, как он во гробе», — звучит евангельский текст под низкими сводами Сонечкиной комнаты. И здесь же: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет». С этого кульминационного эпизода, с этой вершины романа начинается медленное, противоречивое, но неуклонное движение к финалу.

Впрочем, строго говоря, встречей с евангельским текстом определяется перелом в сюжете Раскольникова: для Сонечки же Евангелие изначально — это «свое», сокровенное, интимное. Но событие, ставшее поворотным в сюжете героини, совершается в этой же кульминационной главе, чуть раньше, когда Раскольников вдруг «весь наклонился и, припав к полу, поцеловал ее ногу»:

«Соня в ужасе от него отшатнулась <…>

— Что вы, что вы это? Передо мной! — пробормотала она, побледнев, и больно-больно сжало вдруг ей сердце. <…>

— Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился», — отвечает ей Раскольников. И продолжает: «…я давеча сказал одному обидчику, что он не стоит одного твоего мизинца… и что я моей сестре сделал сегодня честь, посадив ее рядом с тобою.

— <…> Честь! Да ведь я… бесчестная… я великая, великая грешница! Ах, что вы это сказали!

— Не за бесчестие и грех я сказал это про тебя, а за великое страдание твое».

С этого раскольниковского поклона-поцелуя — «за великое страдание твое» — и начинается внутреннее, душевное и духовное воскресение Сони. Только через Раскольникова, его глазами смогла героиня взглянуть на себя со стороны — увидеть и оценить значение своего страдания как искупления. И это оказывается воистину спасительным для нее. Но необходим и такой герой, как Раскольников, который в себе несет бездну страдания, чтобы он мог оценить страдание Сонечки, увидеть в нем символ страдания всего человечества и преклониться перед ним.

А назавтра, в эпизоде признания, когда дело уже идет о спасении Раскольникова, Соня как бы «возвращает» герою то, что накануне увидела, узнала благодаря ему в самой себе: «Страдание принять и искупить себя им, вот что надо», — отвечает она на полный отчаяния вопрос Раскольникова: «Ну, что теперь делать, говори!» Но разве Раскольников и без того не страдает? В чем сокровенный смысл Сонечкиного призыва? У Достоевского мораль не только, с одной стороны, система ограничений и запретов («не убий», «не укради», «не прелюбодействуй») и не только сострадание и любовь — с другой. Мораль — это и великий всеобщий связующий закон. Герои писателя открывают это самой своей трагической судьбой. Раскольников, взрывая в своей идее моральный закон как преграду на пути преступления, утверждаясь в «праве на кровь», по существу, еще до убийства порывает духовные связи с миром, с Богом. Хотя «сознательно сказалось душе его» это лишь после содеянного: «Ему показалось, что он как будто ножницами отрезал себя сам от всех и всего». Это было «самое мучительное чувство из всех когда-либо им испытанных», — прибавляет Достоевский. Сонечка же, вынужденная «переступить», но страдающая от сознания своей греховности, тем самым, страданием своим, свидетельствует, что и «за чертой» моральный закон для нее непреложен. Страдание до «чудовищной боли» оказывается здесь единственно возможной формой сохранения героиней и в «грехе» морального единства с людьми. Поэтому в романе именно Соня указывает измученному нравственной пыткой герою путь восстановления разрушенных преступлением связей с миром, с Богом, путь спасения. «Страдание принять и искупить себя им, вот что надо» — в этом ответе на отчаянный вопрос Раскольникова ее собственная боль и собственная надежда. Герой мучительно страдает на протяжении всего романа, но такого страдания, к которому призывает его Соня, страдания-самоосуждения, страдания-раскаяния, он не знает вплоть до финала. Однако особая сложность положения Раскольникова состоит в том, что единственно спасительное для него «страдание принять» (в Сонином смысле) не есть вопрос свободного решения. Первоначально герой просто не понимает смысла обращенного к нему призыва. Но и позднее, когда на грани отчаяния он, как пишет Достоевский, «так и ринулся в возможность этого цельного нового, полного ощущения», страдание-самоосуждение оказывается для Раскольникова недоступным. Вот почему роман не заканчивается так, как в письме к Каткову планировал писатель: герой «доносит на себя», но это не делает его способным «примкнуть опять к людям». Второй финал, подлинный, в Эпилоге, потому и необходим, что «явка в контору» и «признание» — это хотя и сознательная, но неудавшаяся попытка героя «страдание принять». Об этом свидетельствует описание Достоевским нравственно-психологического состояния Раскольникова на каторге: «И хотя бы судьба послала ему раскаяние — жгучее раскаяние, разбивающее сердце, отгоняющее сон, такое раскаяние, от ужасных мук которого мерещится петля и омут! О, он бы обрадовался ему! Муки и слезы — ведь это тоже жизнь. Но он не раскаивался в своем преступлении». И еще: «О, как бы счастлив он был, если бы сам мог обвинить себя!». Пожалуй, именно в этих словах перед читателями предстает новый Раскольников, взыскующий теперь страдание в том его глубинном смысле, который вкладывала в свой призыв Соня. Но здесь же, в этих же самых словах, открывается и то, что лежащее в основе такого страдания самоосуждение Раскольникову оказывается не на что опереть: «ожесточенная совесть его не нашла никакой особенно ужасной вины в его прошедшем». В основе страдания-самоосуждения Сонечки лежит ее глубокое убеждение в абсолютности, божественном происхождении моральных норм. Раскольников же, по его собственным словам, «принцип убил», разрушил в своих теоретических построениях религиозно-нравственный абсолют, пришел к убеждению не только относительности моральных норм, но и к пониманию морали как зла (ибо неукоснительное соблюдение моральных запретов превращало его в его собственных глазах в «подлеца»). Теория в своих глубинных основаниях владеет героем и на каторге: «Чем, чем, — думал он, — моя мысль была глупее других мыслей и теорий <…> ? Стоит только посмотреть на дело совершенно независимым <…> от обыденных влияний взглядом, и тогда, конечно, моя мысль окажется вовсе не так… странною». Именно «мысль», философская теория Раскольникова и лишает героя возможности самоосуждения, которое он теперь так страстно взыскует. И здесь за Сонечкой преимущество наивного, не затронутого анализом миропонимания.

Переворот в сознании Раскольникова совершается только на последних страницах романа. Готовят этот переворот, художественно его мотивируют, являясь выражением зреющих в герое перемен, апокалиптические сны, которые снятся Раскольникову на Святой неделе. В этих снах сознанию героя предстает картина мира, в котором уничтожен моральный принцип, разрушен моральный закон (в т. ч. и в самом человеке, его сердце). Это все та же раскольниковская «теория», но только доведенная до своего предела, воплощенная в планетарном масштабе. Одновременно сны — это и своеобразный «противовес» теоретическим построениям героя, саморазоблачение и самоотрицание его идеи. Если прежде его теория представлялась Раскольникову «спасительной, может быть, для всего человечества», то теперь его сознанию открывается, что предпринятая им попытка «принцип убить» — разрушить мораль, всеобщий связующий закон — гибельна для всего человечества. Здесь исключительно важен планетарный масштаб снов Раскольникова: это как раз то, что позволяет художественно достоверно соединить «старого» (с его всемирно-историческим масштабом притязаний) и «нового» Раскольникова, объяснить саму возможность перехода от одного к другому. Только сознание того, что его «идея» чревата возможностью всемирной катастрофы, создает необходимые предпосылки для освобождения героя от власти над ним его теоретических представлений. В символических образах апокалиптических снов сознанию Раскольникова открывается целесообразность, жизненная необходимость, спасительность для человечества разрушенных и отвергнутых им религиозно-нравственных абсолютов; моральный закон восстанавливается для него во всей своей непреложности, и только вместе с этим герой обретает наконец основу для столь чаемого им самоосуждения. Вдвойне важным оказывается, что новое миропонимание приходит к Раскольникову через сны, т. е. предстает как идущее из глубин его собственного духовного опыта, а не как результат влияния извне. Теперь борьба с «идеей» в самом себе, необходимость смирения перед религиозно-нравственным абсолютом, сознание личной вины за все состояние мира должны представиться ему «спасительными, может быть для всего человечества». Таким образом, в финале герой Достоевского не только преодолевает себя прежнего, но и выходит к обретению себя нового: «Он воскрес, и он знал это, чувствовал вполне всем обновившимся существом своим». Далеко не случайно апокалиптические сны завершаются столь знакомым «раскольниковским» мотивом избранничества: «Все и всё погибало. <…> Спастись во всем мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, никто не слыхал их слова и голоса». Истоки этого мотива, бесспорно, в основополагающем для героя обостренном ощущении личной ответственности за весь всемирно-исторический процесс; финальные аккорды сна выражают зреющую в нем готовность к «великому, будущему подвигу», как скажет Достоевский в последних строках романа. По своему скрытому пафосу каторжные сны Раскольникова, взятые в контексте творчества писателя в целом, могут прочитываться как отправная точка того духовного пути, об итогах и кульминации которого может дать представление финал «Сна смешного человека», где герой открыто принимает на себя (и только на себя одного) вину за трагические результаты всей мировой истории, представшей, кстати, его воображению также в фантастической форме сновидений. Именно поэтому невозможно согласиться с исследователями, которые утверждают, что в результате произошедшего в финале переворота «Раскольников перестал быть Лицом, из героя он превратился в антигероя» (Кирпотин В. Я. Избранные работы в трех томах. М.: Художественная литература, 1978. Т. 3. С. 431). Черты «титанизма» сохраняются и в самом раскаянии героя (готовность к которому выплеснулась из его подсознания в символической форме сновидений). Исключительно важно также, что мотив «всемирной катастрофы» и мотив «избранных», спасающих «род людей», сведены в снах вместе, сосуществуют в единой картине. Готовность признать себя виновным за состояние всей мировой жизни (не за то, что он зарубил старуху процентщицу, но за то, что «принцип убил» — разрушил моральный «иммунитет» и тем поставил человечество на грань всеобщей катастрофы) и — одновременно — готовность к спасительному подвигу самоочищения (путь к святости) зарождаются в душе Раскольникова синхронно. Самоосуждение оказывается спасительным для героя только на путях обретения нового смысла жизни, жажда подвига рождается в глубинах переживания греха. Так что переворот, произошедший с ним в финале, — это не отказ героя от самого себя, но, напротив, — обретение себя в новом качестве. И поэтому Достоевский не ставит на последней странице точки: автор оставляет Раскольникова «на пороге». Впереди «новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью».

Тихомиров Б. Н. Преступление и наказание // Достоевский: Сочинения, письма, документы: Словарь-справочник. СПб., 2008. С. 148—158.

__________

«Преступление и наказание» в какой-то мере продолжает тему «Записок из подполья». Очень рано Достоевскому открылось таинственное противоречие, заключенное в понятии человеческой свободы. Весь смысл и радость жизни для человека именно в ней, в свободе воли, в этом «своеволии». И это «своеволие», полемизирует Достоевский с Н. Г. Чернышевским, сделает невозможным построение «хрустального дворца», будущего социалистического общества (Четвертый сон Веры Павловны).

В «Преступлении и наказании» проблема «своеволия» получает иное художественное решение. Писатель вскрывает сущность «своеволия» Раскольникова: за словами Родиона Романовича о «благе человечества» (эквивалент «хрустальному дворцу») отчетливо проступает «идея Наполеона» — идея одного избранного, стоящего над человечеством и предписывающего ему свои законы.

Достоевский ставит еще один вопрос: допустимо ли нравственно построение этого «хрустального дворца»? Допустимо ли, чтобы один человек (или группа людей) взял на себя смелость, присвоил себе право стать «благодетелем человечества» со всеми вытекающими отсюда последствиями? Старуха-процентщица — символ современного зла. Допустимо ли ради счастья большинства уничтожение «ненужного» меньшинства? Раскольников, как и молодой Достоевский, атеист и революционер, отвечает на этот вопрос: возможно и должно, ведь это же «простая арифметика»… Но Достоевский, православный монархист, каким он вернулся после каторги и ссылки, всем художественным содержанием романа отвечает: нет, невозможно и последовательно опровергает доводы Раскольникова, защищающего свое «своеволие» («наполеонизм»).

Если один человек присваивает себе право физического уничтожения ненужного меньшинства ради счастья большинства, «простой арифметики» здесь не получается: помимо старухи, Раскольникову приходится убить и Лизавету, ту самую униженную, ради которой и был поднят его топор.

В «Преступлении и наказании» Достоевский художественно исследует глубочайшую этическую проблему человеческого общежития — проблему примирения бесконечной ценности человеческой личности и вытекающей отсюда равноценности всех людей с реальным неравенством их, логически приводящим, по-видимому, к признанию их неравноценными.

Раскольников одновременно убивает и будущего ребенка Лизаветы и фактически убивает свою мать. Достоевский дает возможность осознать, что никакая мировая гармония не стоит ни одной слезинки ребенка! Гибель безвинных жертв любого революционного бунта не может быть ничем оправдана.

Социальное неравенство в мире, очевидно, неизбежно, но столь же неизбежен, по-видимому, вечный соблазн добиться социального равенства, лежащий в основе любого революционного переустройства мира («Что же, что же делать? — истерически плача и ломая руки, повторяла Соня». — «Что делать? Сломать, что надо, раз навсегда, да и только…» — недаром окончательно на преступление Раскольников решился после знакомства с Мармеладовым, когда ему открылась ужасающая нищета его семейства).

Но Достоевский продолжает выдвигать контраргументы против бунта Раскольникова и ему подобных. «Простой арифметики» не получилось и потому, что Раскольников опоздал прийти к старухе в точно назначенный час — 7 часов вечера, — потому и появилась Лизавета. Жизнь иррациональна, говорит Достоевский, она не поддается логическому исчислению (это главная мысль «Записок из подполья», где писатель нанес первый удар по революционным демократам с их рациональным построением будущего социалистического общества). Иррациональность жизни, по Достоевскому, препятствует всем попыткам логически-насильственно ее переустроить.

Третий аргумент Достоевского против революционного бунта Раскольникова (он не изображен социалистом, но для автора это не имело значения — писатель брал общую категорию бунта как такового) направлен на проповедуемое им «разрешение крови по совести». Ведь если разрешить себе «кровь по совести», т. е. окончательно освободиться от «принципов» и «идеалов», то неизбежно превратишься либо в Свидригайлова, которому вечность мерещится чем-то вроде деревенской бани — «закоптелой и по всем углам пауки», либо в Лужина, который тоже ни перед чем не остановится. И если Дуню, сестру Раскольникова, необходимо защищать от сластолюбивых притязаний Свидригайлова, то ведь и Сонечку Мармеладову нужно защищать от Лужина.

Свидригайлов и Лужин — это тот же Раскольников, но окончательно «исправленный» от всяких предрассудков. Они воплощают две возможности судьбы главного героя. «Мы одного поля ягоды», — говорит Свидригайлов Раскольникову. Все они идут по одному пути, но Лужин и Свидригайлов прошли его до конца, тогда как Раскольников продолжает еще держаться за «справедливость», «высокое и прекрасное», за «Шиллера». Для Свидригайлова жизнь уже не имеет смысла, добро и зло неразличимы, жить скучно и пошло, от скуки он способен творить и добро, и зло, что именно — безразлично.

Лужинский призыв к личной наживе — неизбежное следствие лозунга Раскольникова: «сильному все позволено». Проповедь пошляком и мошенником Лужиным экономической выгоды (основой хозяйственного прогресса является личная выгода, поэтому каждый должен о ней заботиться и обогащаться, не беспокоясь о любви к людям и тому подобных романтических бреднях) воспринимается как пародия на теорию Раскольникова: это как бы обоснование права на существование той самой «вши», которую Раскольников так презирает, и притом «вши», стремящейся занять, так сказать, командное положение и посягающей таким образом на права «настоящих людей». Недаром на рассуждения Лужина: «Наука… говорит: возлюби прежде всех одного себя, ибо все на свете на личном интересе основано» — Раскольников замечает: «Доведите до последствия, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать».

Отрицание нравственности и допущение преступления — вот что роднит Лужина и Свидригайлова с Раскольниковым: только обоснования у них разные. Раскольников видит в жизни смысл и допускает преступления «настоящих людей», если эти преступления приносят пользу человечеству. Мировоззрение же Лужина и Свидригайлова (если можно говорить об их мировоззрении) — это, в сущности, доведенное до абсурда мировоззрение Раскольникова, неизбежное следствие его идеи о «разрешении крови по совести». Свидригайлов преграждает Раскольникову все пути, ведущие не только к раскаянию, но даже к чисто официальной явке с повинной. И не случайно Раскольников является с повинной только после самоубийства Свидригайлова.

Четвертый аргумент Достоевского против любого революционного бунта заключается в словах Порфирия Петровича: «Действительность и натура… есть важная вещь, и ух как иногда самый прозорливейший расчет подсекают!» Натура человека, полагал Достоевский, противится любым доводам разума, если они идут вразрез с ней, то есть натура человека противится убийству. Действительно, хотя Раскольников и не испытывает раскаяния, он чувствует себя отрезанным от всех людей и даже с родной матерью не может встретиться так, как раньше, а «ведь надобно же, — как говорит Мармеладов, — чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти».

Наиболее последовательно защищает «натуру» человека Разумихин. Он принципиально отрицает всякое теоретическое разрешение моральных и социальных проблем, отвергает любое насилие над человеческой натурой: жизнь гораздо сложнее, чем это кажется теоретикам. Только работа, практическая деятельность и здоровое, непосредственное моральное чувство могут научить человека жить. Это мировоззрение Разумихина полностью отличается от взглядов теоретика Раскольникова, привыкшего думать силлогизмами. Разумихин отвергает всю выдуманную теорию Раскольникова, отвергает просто потому, что преступление претит здравому человеческому смыслу, претит натуре человека.

Пятый аргумент Достоевского против 6yнтa Раскольникова является поистине пророческим. Раскольников и ему подобные, размышляет писатель, исходят из первоначально будто бы гуманной идеи, из благородного и великодушного порыва — защитить униженных и оскорбленных, бедных и страдающих (исповедь Мармеладова и письмо матери — последнее решающее звено в бунте Раскольникова). Следовательно, развивает свою мысль Достоевский, диалектика «идеи бунта» неизбежно такова, что именно постольку, поскольку Раскольников и ему подобные берут на себя такую высокую миссию — защитников униженных, страдающих, они начинают считать себя людьми необыкновенными, которым все позволено, и неизбежно кончают презрением к тем самым униженным, которых они защищают. Раскольниковы неизбежно кончают Великим Инквизитором.

Вот почему человечество для Раскольникова делится на два лагеря: «избранных», «власть имеющих» и «тварь дрожащую». Поэтому для Раскольникова важно не счастье людей, а вопрос: кто он — «власть имеющий» или «тварь дрожащая»? И в этом главный аргумент Достоевского против всех идей и теорий революционного бунта — насильственного ниспровержения существующего строя.

Целью Раскольникова в конечном итоге являются «свобода и власть, а главное власть! Над всею дрожащей тварью и над всем муравейником!..»

Но для Сони Мармеладовой человек никогда не сможет быть «дрожащей тварью» и «вошью». Именно Сонечка прежде всего олицетворяет собой правду Достоевского. Натуру Сони можно определить одним словом — «любящая». Деятельная любовь к ближнему, способность отзываться на чужую боль (особенно глубоко проявившаяся в сцене признания Раскольникова в убийстве) делают образ Сони пронзительно христианским образом.

Именно с христианских позиций, а это позиция самого Достоевского, в романе выносится приговор Раскольникову.

Для Сони все люди имеют одинаковое право на жизнь. Никто не имеет права добиваться счастья, своего или чужого, путем преступления. Грех остается грехом, кто бы и во имя чего бы его ни совершил. Нельзя ставить себе целью личное счастье. Человек может достичь истинного, не эгоистического счастья только путем страданий, смирения, самопожертвования (ср. эпилог романа: «Их воскресила только любовь…»). Нужно думать не о себе, не о том, чтобы властвовать над другими, навязывая им то счастье, которое кажется идеальным тебе, а о том, чтобы жертвенно служить им.

Сонечка, тоже «преступившая» и загубившая душу свою, «человек высокого духа», одного «разряда» с Раскольниковым, та самая униженная и оскорбленная, осуждает его за презрение к людям и не принимает его бунта, его топора, который, как казалось Раскольникову, был поднят и ради нее, ради ее счастья. Соня, по мысли Достоевского, воплощает народное христианское начало, русскую народную стихию, православие: терпение и смирение, безмерную любовь к Богу и человеку. Поэтому столкновение атеиста Раскольникова и верующей Сони, мировоззрение которых противопоставлено друг другу как идеологическая основа всего романа, очень важно. Идея революционного бунта Раскольникова, полагал Достоевский, — аристократическая идея, идея «избранного» — неприемлема для Сони. Только православный русский народ в лице Сони может осудить атеистический, революционный бунт Раскольникова, заставить его подчиниться такому суду и пойти на каторгу — «страдание принять».

И только подчиняясь такому суду (Достоевский прекрасно понимал, что Раскольников не примет ни его суда, ни юридического суда, ни суда совести, так как поражение для него означает лишь то, что он не Наполеон, а «тварь дрожащая»), Раскольников идет и доносит на себя, а уже на каторге, под влиянием чтения Евангелия и всепрощающей любви Сонечки, он раскаивается. В лице Раскольникова Достоевский казнит революционный бунт собственной молодости.

Наконец, последний аргумент Достоевского не связан непосредственно с романом и с бунтом его главного героя, это аргумент писателя против любого бунта, бунта как категории. Роман «Преступление и наказание» написан Достоевским после каторги и ссылки, когда убеждения писателя приняли христианскую окраску. Достоевский ушел на каторгу революционером и атеистом, а вернулся монархистом и верующим.

Поиски правды, обличение несправедливо устроенного мира, мечта о «счастье человечества» сочетаются в писателе с неверием в насильственную переделку мира. Справедливо полагая, что ни при каком устройстве общества, в том числе и социалистическом, не избегнуть зла, что душа человеческая всегда останется та же, что зло исходит из нее самой, Достоевский отвергает революционный путь преобразования общества (любая революция лишь меняет декорации, она не только не способна искоренить зло, но скорее приводит к обратному результату) и, ставя вопрос лишь о нравственном самоусовершенствовании человека, устремляет свои взоры к Христу.

Проблема религиозности Достоевского в «Преступлении и наказании», сущность православной этики в ее взаимоотношениях с этической концепцией писателя — это идея усовершенствования мира христианским путем. Самая трудная проблема на этом пути, точнее говоря, неразрешимая для нашего «эвклидова ума», — это проблема мирового зла. Преодолевается она у Достоевского с помощью мистической идеи вины каждого за всех (вот почему православный Миколка берет на себя вину Раскольникова). Неотмщенное безвинное страдание заставляет Раскольникова отвергнуть мир во имя оскорбленного чувства, требующего мести, но есть нечто более высокое, чем месть, — это прощение и любовь.

Спасает и воссоединяет павшего человека с Богом только любовь, считал Достоевский. «Божия правда, земной закон берет свое, и он [Раскольников] кончает тем, что принужден сам на себя донести», — указывал Достоевский в письме М.Н. Каткову от 10 (22) — 15 (27) сентября 1865 г., когда предлагал ему для его журнала «Русский вестник» роман «Преступление и наказание». Сила любви такова, что она может содействовать спасению даже такого нераскаявшегося грешника, как Раскольников. Религия любви и самопожертвования приобретает исключительное и решающее значение в христианстве Достоевского, в нравственной проблематике романа «Преступление и наказание».

И если Достоевский всегда сохранял в сердце человеческий образ Иисуса, преклоняясь перед его внутренней нравственной силой и красотой, то к Богочеловеку — Христу, к идее бессмертия писатель пришел после свершившейся на каторге переоценки ценностей. «…Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация, — писал Достоевский в «Дневнике писателя» за 1876 г. — А высшая идея на земле лишь одна, и именно — идея о бессмертии души человеческой…»

Мысль о неприкосновенности любой человеческой личности играет главную роль в понимании идейного смысла «Преступления и наказания» — это закон человеческой совести. Недаром в подготовительных материалах к «Преступлению и наказанию» Достоевский запишет: «Есть один закон — закон нравственный».

Идея неприкосновенности любой человеческой личности, даже старухи-процентщицы, нашла в авторе «Преступления и наказания» самого верного защитника. И если попытаться кратко сформулировать идейный смысл романа «Преступление и наказание», можно повторить библейскую заповедь «не убий». Бог дает человеку жизнь, и только Он имеет право ее отнять.

Белов С. В. Ф. М. Достоевский. Энциклопедия. М., 2010. С. 502—507.

Прижизненные публикации (издания):

1866 — Русский вестник. Журнал литературный и политический, издаваемый М. Катковым. М.: Университетская тип. (Катков и К°), 1866.

Январь. С. 35—120. Февраль. С. 470—574. Апрель. С. 606—689. Июнь. С. 742—793. Июль. С. 263—341. Август. С. 690—723. Ноябрь. С. 79—155. Декабрь. С. 450—488.

1867 — Преступление и наказание. Роман в шести частях с эпилогом Ф. М. Достоевского. Издание исправленное. Изд. А. Базунова, Э. Праца и Я. Вейденштрауха. СПб.: Тип. Э. Праца, 1867. Т. I. 432 с. Т. II. 435 с.

1870 — Полное собрание сочинений Ф. М. Достоевского. Новое исправленное издание. Издание Ф. Стелловского. СПб.: Тип. В. Балашева, 1870. Т. IV. С. 1—225.

1877 — Преступление и наказание. Роман в шести частях с эпилогом Ф. М. Достоевского. Издание четвертое. СПб.: Тип. бр. Пантелеевых, 1877. Т. I. 314 с. Т. II. 318 с.

Художественное своеобразие романа «Преступление и наказание» — статья

Роман «Преступление и наказание». История создания и идейно-художественное своеобразие романа

Сегодня на уроке мы:

– Узнаем, как создавался роман Фёдора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание».

– Поговорим о жанровых особенностях романа «Преступление и наказание».

– Разберёмся, насколько сильно это произведение повлияло на мировую культуру.

Роман «Преступление и наказание» считается одним из величайших романов мировой литературы. Его не раз экранизировали. Существует множество театральных адаптаций, в которых режиссёры предлагают свой взгляд на роман Достоевского

.

В европейской литературе даже стали появляться так называемые романы-спутники. Такие произведения продолжают тему основного романа. В них зачастую получают развитие сюжетные линии основного романа, используются образы и мотивы.

«Преступление и наказание»

привлекло внимание даже учёных-криминалистов! Так, итальянский криминалист
Энрико Ферри
отмечал, что благодаря глубокому пониманию человеческой психологии, Достоевский смог в своём романе
«предвосхитить многие выводы науки о преступлениях»
.

«Преступление и наказание» до сих пор включают в списки книг, которые обязан прочесть каждый образованный человек.

Вместе с тем, «Преступление и наказание» называют одним из самых загадочных и сложных произведений мировой литературы. Литературоведы до сих пор спорят об этом романе, открывают его новые стороны. Это неудивительно, ведь «Преступление и наказание» ‒ очень сложное произведение, которое не укладывается в рамки одного жанра. По-разному воспринимаются образы героев, трактуются идеи. Казалось бы, роман изучен вдоль и поперёк, но всё же он считается одним из самых неоднозначных произведений в мировой литературе.

Исследователи творчества Достоевского считают, что замысел романа появился у Достоевского на каторге. В 1859 году он написал брату Михаилу:
«В декабре я начну роман… Не помнишь ли я тебе говорил про одну исповедь ‒ роман, который я хотел писать после всех, говоря, что ещё самому нужно пережить. На днях я совершенно решил писать его немедля… Всё сердце моё с кровью положится в этот роман. Я задумал его в каторге, лёжа на нарах, в тяжёлую минуту грусти и саморазложения… Исповедь окончательно утвердит моё имя»
.

Но работу над романом писатель начал только спустя 6 лет, в 1865 году. Первую часть романа Достоевский опубликовал в журнале «Русский вестник» в начале 1866 года. К концу года роман был закончен и опубликован. А через год вышло в свет отдельное издание романа, которое отличалось от журнальной версии. Писатель сделал стилистические правки и внёс некоторые изменения в роман.

Идея романа менялась и развивалась на протяжении 6 лет. Из письма мы видим, что изначально роман задумывался как исповедь каторжного. В начале 60-х годов в творчестве писателя появился мотив бунта против социальной несправедливости общества. Кроме того, возник и новый образ – образ героя-индивидуалиста, который готов бросить вызов обществу. Это можно увидеть романах «Униженные и оскорбленные»

и
«Записки из подполья»
.

Идею о людях «низших» и «собственно людях», которые имеют право на преступление и способны менять историю, писатель начал обдумывать в 1863 году.

А в 1864 году Достоевский писал издателю о том, что работает над романом под названием «Пьяненькие». Основой этого романа была история жизни нищей семьи пьяницы-чиновника Мармеладова. Роман этот так и не был написан. Он стал лишь частью романа «Преступление и наказание».

Все эти идеи писатель соединил в одном произведении только в 1865 году. Интересно, что изначально «Преступление и наказание» было повестью. Эту повесть Достоевский писал от первого лица, в форме исповеди преступника. Но постепенно повесть разрасталась, наполнялась новыми событиями и героями.

Форма дневника новому художественному замыслу уже не отвечала. «Исповедью в иных пунктах будет не целомудренно и трудно себе представить, для чего написано. Предположить нужно автора существом всеведущим и непогрешающим, выставляющим всем на вид одного из членов нового поколения»

, ‒ объяснял Достоевский. Поэтому писатель сжёг рукопись и начал работу с самого начала.

Как определить жанр «Преступления и наказания»? Это роман. В произведении Достоевского есть ряд характерных признаков жанра: наличие большого числа равнозначных персонажей, всестороннее изображение жизни в её взаимосвязях, значительный объём произведения, постановка общественно значимых проблем.

Итак, жанр определён. Но мы знаем, что есть множество видов романа. Например, бытовой роман, психологический роман, криминальный роман, роман-путешествие и так далее.

Формально «Преступление и наказание» можно отнести к криминальному или детективному роману. Даже название у романа вполне детективное. В романе есть двойное убийство и его расследование. Допросы, улики и отвлекающие ходы. Есть преступник и следователь, который старается его разоблачить. Есть кара за совершённое преступление. Всё сходится?

А если так, почему «Преступление и наказание» одни называют социально-психологическим романом? Другие – социально-философским. А третьи и вовсе религиозным. И это ещё не все определения!

Дело в том, что писатель выходит за рамки детективного жанра. В романе нет важного элемента детектива ‒ тайны преступления. Нам с самого начала известно, кто, когда и как совершил убийство. И напряжение в романе создаётся не погоней за тайной преступления в ходе расследования, а за счёт психологических поединков разных персонажей. Главное в романе не криминальный сюжет, а идейная и психологическая борьба, исследование человеческой души.

В романе показан внутренний мир отдельной личности, душу и разум которой раздирают противоречия. Кроме того, Достоевский исследует психологические черты разных слоёв общества, влияние социальной среды на личность. Это позволяет называть «Преступление и наказание» социально-психологическим романом.

Другая важная особенность романа заключается в том, что герои в нём – носители определённой идеи, которую они отстаивают в столкновениях друг с другом. В этой борьбе, в этих противоречиях и заключается драматический конфликт романа. Поэтому «Преступление и наказание» можно назвать социально-философским романом.

А религиозным романом «Преступление и наказание» считают потому, что в нём не только последовательно утверждаются христианские ценности. В нём огромное число отсылок и аллюзий на библейские тексты.

«Преступление и наказание» называли идеологическим

, потому что в центре произведения Достоевского – не бытовое преступление, а идеологическое убийство. «Преступление и наказание» – роман об «идейном убийце»
Раскольникове
.

Кроме того, как мы уже отмечали, все ключевые герои романа отстаивают свою идею о том, как нужно жить в этом мире.

Ещё одно жанровое определение «Преступлению и наказанию» дал Михаил Бахтин

. Он назвал роман полифоническим из-за большого количества равнозначных персонажей, наделённых собственным характером и судьбой. Сюжетные линии этих персонажей переплетаются, создавая единое полотно.

Звучало и такое жанровое определение «Преступления и наказания» ‒ роман-трагедия, где драматический конфликт включён в эпическое повествование. Произведение Достоевского называли даже пятиактной пьесой в романной форме.

Мы видим, что даже единой точки зрения на определение жанра «Преступления и наказания» нет. Тем не менее, согласно традиции советского литературоведения, этот роман Достоевского чаще всего называют социально-психологическим. Писатель прослеживает «психологический процесс преступления».

Работа над романом «Преступление и наказание» пришлась на сложную эпоху перемен в России. Ключевой точкой этих перемен была отмена крепостного права. Перемен ждали с радостью и надеждой. Но долгожданная реформа обернулась разорением крестьян. Она принесла только разочарование и новые социальные проблемы.

Общество, построенное на крепостном праве, менялось. Старая мораль рушилась, а новая, буржуазная, не приживалась. Законы буржуазного общества только усиливали кризис. Это можно проследить, к примеру, в пьесах Островского, где патриархальное купечество, которое хранит традиции и держит слово, уходит в прошлое. А на смену им приходит поколение рвачей с буржуазной моралью, для которых нет ничего святого.

Смешивались понятия добра и зла. Добром теперь провозглашалась личная выгода. В 60-е годы начался спад общественного движения.

«Старые идеалы сваливаются со своих пьедесталов, а новые не нарождаются… Никто ни во что не верит, а между тем общество продолжает жить и живёт в силу каких-то принципов, тех самых принципов, которым оно не верит»

, ‒ писал
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
.

Многочисленные философские теории возникали одна за другой. Отражение этого мы видим в романе Достоевского. Там у каждого персонажа есть своя собственная теория и свой личный закон, по которому надо жить.

Достоевский исследовал в романе философско-нравственные проблемы своей эпохи. Но вместе с тем писатель был уверен, что все проблемы современности неразрывно связаны с вечными проблемами человечества. В романе говорится о сущности любви и смерти, ценности человеческой жизни, нравственном законе и духовном перерождении.

«Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он – самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира. Достоевский – самый христианский писатель потому, что в центре у него стоит человек, человеческая любовь и откровения человеческой души», –

утверждал философ
Николай Александрович Бердяев
.

Энциклопедия Школьника – содружество русского слова и литературы

Достоевский Ф. М.

Сочинение по произведению на тему: Идейно-художественное своеобразие романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»

“Преступление и наказание” — это первый в ряду пяти крупных романов Достоевского (“Бесы”, “Идиот”, “Братья Карамазовы”, “Подросток”). В нем раскрылся творческий мир автора, где имеет значение все. Главный герой романа — молодой человек, которого исключили из университета. Он живет в нищете, так как его самомнение не позволяет заниматься работой для “низших” людей. Чтобы как-то исправить свое материальное положение, Раскольников убивает старуху-процентщицу. Но он не смог воспользоваться награбленным. Раскольников не только не поправил свое финансовое положение, но довел себя почти до сумасшествия душевными муками. Психологический процесс автор показывает уже после убийства. В конце концов Раскольников не выдержал и пришел в полицию с повинной. Но даже каторга не так тяжела, как нравственное наказание. Герой увидел абсурдность своих мыслей, свою никчемность и ничтожность. Роман делится на две неравные части. Первая часть — преступление и его причины, вторая — главная часть — состояние души преступника. Это отразилось на структуре построения романа. Из шести частей романа лишь одна часть описывает события до убийства и само убийство. В остальных частях раскрывается душа Раскольникова: его сомнения, страхи, искания и его постепенное “воскресение”. Язык романа — это обычная будничная человеческая речь. Язык поражает естественностью и непосредственностью. Только в эпилоге романа речь Достоевского плавная. В целом она прерывистая, нервозная. В романе очень много оговорок и ограничивающих слов, таких, как “впрочем”, “хотя”. Однако “ритм Достоевского преодолел ограничения, подчинил себе язык романа”. И когда открываешь роман, уже с первых страниц невольно и незаметно втягиваешься в этот стремительный ритм, ни с чем не сравнимый в мировой литературе. Тот самый ритм, благодаря которому автор создал “новую науку искусства, дополнив его духовностью”. У Достоевского нет такой живописности изображения, как у Л. Н. Толстого, но у него своя манера изображения. Ускорения и замедления, повышения и понижения интонации речи помогают ощутить невидимое движение жизни. Герои романа характеризуются словесно. Наиболее выразителен портрет Раскольникова. Неблагообразие его слога, сумбурность построения предложений, прерывистость речи показывают раздвоение главного героя. Выразительность портрета старухи достигнута употреблением уменьшительных слов: “крошечная старушонка”. Особую роль в портрете у Достоевского играют глаза. У Дуни (сестры Раскольникова) глаза почти черные, гордые и добрые. Такая и сама Дуня У Сонечки Мармеладовой “замечательные голубые глаза”. У самого Раскольникова “прекрасные темные глаза”. Достоевский считал, что глаза —• это необходимый предмет духовного портрета героев. Автор связывает воедино обстановку, природу и героев. Петербург как бы подталкивает Раскольникова к преступлению. Писатель показывает город в очень маленьких описаниях, но их достаточно, чтобы увидеть Петербург глазами героя романа: “Необъяснимым холодом веяло на него всегда от этой панорамы. Духом немым и глухим полна была для него эта картина.” Или же следующее описание города: “Нестерпимая же вонь из распивочных, которых в этой части множество, и пьяные, поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время, довершили отвратительный и грустный колорит картины. Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека”. Время в романе является “функцией человеческого сознания”. Оно одухотворено. В зависимости от состояния героев оно то бесконечно долго тянется, то мимолетно. В романе прослеживается несколько тем. Конечно, главная тема — это Родион Раскольников. Остальные — история семьи Мармеладовых, тема семьи Раскольникова, тема претендентов на руку Дуни. Эти темы развиваются параллельно, но все они соединены между собой через Раскольникова. Он духовный и композиционный центр романа. Главная идея произведения — психологический отчет состояния преступника. Раскольников совершил убийство ради любви к людям (так он считал), но в это же время он презирает людей. Он не видел своей вины, не считал себя преступником, однако совесть оказалась сильнее логически неуязвимой теории, что стало трагедией для Раскольникова. Автор доказал, что нравственный закон превыше всего. Неважно, какое происхождение у этого закона; важно, что он существует в душе человека и его нарушение недопустимо. Тот, кто нарушает закон, будет наказан самим собой. Тот, кто не имеет совести, хоть каких-то нравственных начал, спокойно проливает кровь, тот не задумывается над своими поступками. Нравственность провозглашает, что нет ничего священней всякой человеческой личности. И не имеют значения моральные качества человека. Даже самый незаметный и “низкий” человек имеет ценность, как и выдающийся гений. В этом все люди равны между собой. Достоинства и ценность человека основаны не на каком-то умственном и физическом совершенстве, не на доброте, скупости или же добродушии, а на значимости этого человека для других людей. Неприкосновенность человеческой личности занимает не последнюю роль в понимании романа.

https://vsekratko.ru/dostoevskiy/prestuplenieinakazanie45

10 важных произведений Достоевского, не входящих в «пятикнижие» — Российская газета

Сегодня мир празднует день рождения одного из величайших писателей в истории человечества. 11 ноября (30 октября по старому стилю) 1821 года родился Федор Михайлович Достоевский. Его «великое пятикнижие» — «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы», «Идиот», «Подросток» и «Бесы» — хорошо известно каждому образованному человеку.

Интересно, что в этот же день, только столетием позже (1922) родился выдающийся американский классик Курт Воннегут, считавший, что в «Братьях Карамазовых» можно найти «все, что нужно знать о жизни». Однако литературное наследие Федора Михайловича, конечно, отнюдь не исчерпывается «пятикнижием». Менее известные произведения выдающегося исследователя человеческих причуд являются неотъемлемой частью его творчества, и в них читатель может узнать много нового и неожиданного не только об авторе и окружавшем его мире, но и — как это и должно быть при чтении такой литературы — о самом себе. Сайт «РГ» решил вспомнить несколько важных произведений из библиографии Достоевского, которые современный читатель нередко незаслуженно обходит стороной (монументальный сборник «Дневник писателя» предлагаем также оставить за скобками — он требует отдельного разговора).

1. «Бедные люди», роман, 1846

Достоевский написал всего восемь романов, пять из которых и составляют «великое пятикнижие». Но и оставшиеся три определенно входят в разряд необходимой для прочтения литературы. Первое в этом жанре произведение Достоевского, только становившегося тогда самостоятельным автором, было написано в эпистолярной форме. Достоевскому приписывают фразу «все мы вышли из «Шинели» Гоголя». Как бы то ни было, влияние Николая Васильевича на Федора Михайловича — особенно раннего — очевидно. И известная фигура «маленького человека» стала главной темой в первой крупной работе Достоевского. Эта вызывающая у читателя небывалую щемящую тоску книга спровоцировала в 1846 году настоящий ажиотаж и сразу привлекла внимание к молодому автору в среде писателей и публицистов. Критики уже тогда отметили «психологическую» направленность Достоевского (противопоставляя ее «социальности» Гоголя, что, впрочем, не всегда справедливо). А ведь это было только начало!

2. «Униженные и оскорбленные», роман, 1861

Следующий роман Достоевский написал только спустя 15 лет, уже вернувшись из ссылки. Здесь уже отчетливо видны ставшие впоследствии известными черты творчества писателя. Жуткий надрыв, который вызывает этот роман, созвучен с чувствами, возникающими при чтении «Идиота» — а это каждый раз очень тяжелый (и полезный) психологический и эмоциональный опыт. В «Униженных и оскорбленных» нет такого градуса перманентной истерики, который Достоевский мастерски поддерживает в «Идиоте», но страшная болезненность, характерная для отношений персонажей книг великого психолога, пронизывает все произведение.

3. «Игрок», роман, 1866

Третья крупная работа, не включенная критиками в «пятикнижие» — «Игрок». Впрочем, нельзя сказать, что этот роман испытывает недостаток внимания со стороны читателей. Все-таки тема азарта российской публике всегда была близка и интересна. История создания произведения анекдотична — «Игрок» был написан вдрызг проигравшимся Достоевским для того, чтобы покрыть долги. И хотя автору от читателя трудно было укрыть, что книга писалась в спешке и для выполнения срочного контракта, описание психологии азартного игрока самим же азартным игроком, обладающим литературным даром и проницательностью Достоевского — настоящее сокровище.

4. «Двойник», повесть, 1846

Ранняя повесть молодого Достоевского смогла вызвать одобрение у самих Тургенева и Белинского, а это, конечно, в то время было лучшим пропуском в литературную среду. Здесь особенно видна ориентация Федора Михайловича в ранние годы на творчество Гоголя. Легкий сюрреализм, к которому Достоевский прибегал не так уж часто, раскрывает мрачные глубины страхов и амбиций мелкого чиновничества. Гротескная атмосфера и соответствующий финал — неслучайно повесть произвела впечатление на современную ему литературную элиту.

5. «Неточка Незванова», повесть, 1848

Одно из самых странных и необычных произведений Достоевского планировалось как роман. В итоге получилась повесть, но впечатление, несмотря на незаконченность, она все равно производит колоссальное. С небывалой даже для Федора Михайловича откровенностью вскрываются механизмы и природа «аберраций сознания» персонажей, а интенсивность, с которой они наносят друг другу моральные увечья, не может не пугать.

6. «Белые ночи», повесть, 1848

Еще одна душераздирающая повесть мастера, отличающаяся в целом не характерной для Федора Михайловича сентиментальностью. Поэтический образ мечтателя, обнаруживающего к концу книги неожиданный для такого характера стоицизм, вызывает сочувствие, родственное бескорыстному состраданию, которое испытывает он сам. Атмосфера тихих белых ночей имперского Петербурга, во время которых разворачивается драма, оказывает настолько завораживающее действие, что экранизировать небольшую повесть в XX веке взялись несколько кинодеятелей. Прекрасный фильм выдающегося режиссера Лукино Висконти (который, однако, перенес декорации в родную Италию) — лучшее признание повести.

7. «Записки из Мертвого дома», повесть, 1860

Повесть «Записки из Мертвого дома», имеющая черты автобиографии, представляет собой интереснейший документ, описывающий быт и нравы преступников, которых в Российской империи ссылали в Сибирь. Типажи, о которых читатель узнает из книги, Достоевский привез из ссылки. Рассказанные со свойственной писателю любовью к деталям при его проницательности зарисовки действительно переоценить невозможно.

8. «Записки из подполья», повесть, 1864

«Записки из подполья» входят в число произведений Достоевского, с которыми следует познакомиться сразу после прочтения «великого пятикнижия». Недаром эту повесть называют «прологом» к нему и считают предвестницей экзистенциализма. Проблема «подполья», в которое загоняет себя рефлексирующий петербургский чиновник, остается актуальной и понятной многим из наших современников. Рефлексия и бездействие как результат экзистенциального отчаяния провоцируют упадочничество, и здесь уже возникает опасность привычки к жестокости и полноценного морального уродства — и, что самое страшное, сам персонаж это все, разумеется, прекрасно понимает. Настоящая «достоевщина» начинается именно здесь. Уже спустя два года появилось «Преступление и наказание».

9. «Чужая жена и муж под кроватью», рассказ, 1860

Интересно, что во время написания такой тяжелой книги как «Записки из Мертвого дома» Федор Михайлович обратился к своим ранним юмористическим зарисовкам, результатом чего стал презабавный рассказ «Чужая жена и муж под кроватью». Само название является типичным для водевилей того времени. А водевиль в творчестве Достоевского можно встретить, прямо скажем, нечасто. И как такое пропустить? Не оставили рассказ без внимания и советские киноделы, которые в 1984 году сняли его экранизацию с Олегом Табаковым в главной роли.

10. «Крокодил», рассказ, 1865

И, наконец, нельзя не вспомнить о таком необычном для Достоевского рассказе как «Крокодил». Неизвестно, читал ли его сумрачный сюрреалист Франц Кафка, родившийся через два года после смерти русского писателя, но не вспомнить о нем при чтении этого рассказа просто невозможно. Как и гоголевский «Нос», в подражание которому, очевидно, «Крокодил» и написан. А действие произведения насколько причудливо, настолько и просто: чиновник, проглоченный крокодилом целиком и оставшийся необъяснимым образом в живых, нелепо рассуждает об открывающихся перед ним благодаря этому происшествию карьерных перспективах. Здесь Федор Михайлович с особенной едкостью набрасывается на своих политических оппонентов из либерального лагеря — ехидства и желчи здесь куда больше, чем даже в другом его рассказе этой же направленности «Скверный анекдот».

Преступление и наказание. Девять дней Родиона Романовича Раскольникова

16+

Театр «Мастерская» п/р Григория Козлова

Санкт-Петербург
Фёдор Достоевский

«Насчет же Вашего намерения извлечь из моего романа драму, то, конечно, я вполне согласен, да и за правило взял никогда таким попыткам не мешать; но не могу не заметить Вам, что почти всегда подобные попытки не удавались, по крайней мере, вполне. Есть какая-то тайна искусства, по которой эпическая форма никогда не найдет себе соответствия в драматической. Я даже верю, что для разных форм искусства существуют и соответственные им ряды поэтических мыслей, так что одна мысль не может никогда быть выражена в другой, не соответствующей ей форме. Другое дело, если вы как можно более переделаете и измените роман, сохранив от него лишь один какой-нибудь эпизод, для переработки в драму, или, взяв первоначальную мысль, совершенно измените сюжет…»
Ф. М. Достоевский – В. Д. Оболенской. 20 января 1872 г.

Достоевский – единственный русский классик, никогда не писавший пьес. И тем не менее, это один из самых репертуарных авторов ХХ и уже ХХI века. Его повести и романы просятся на сцену, настолько они динамичны и выразительны. В репертуаре «Мастерской» есть «Идиот. Возвращение», «Братья Карамазовы», «Иван и Чёрт», «Кроткая», а теперь появляется «Преступление и наказание».

Андрей Гаврюшкин, дебютировавший в режиссуре «Кроткой» на малой сцене «Мастерской», решает сложный полифонический роман «Преступление и наказание», известный каждому из нас со школьной скамьи, в формате моноспектакля. Сосредотачивая внимание на нескольких днях жизни Родиона Раскольникова, режиссёр предлагает нам посмотреть на стремительно разворачивающийся сюжет глазами главного героя. История одного убийства превращается в историю гибели души. Поиск себя, поиск Бога, поиск истины – это то, что на самом деле занимает бедного студента Раскольникова, а вместе с ним и авторов спектакля.

Монолог Раскольникова – рассказ-откровение, рассказ-исповедь. На наших глазах герой проходит путь от рождения безумной идеи до раскаяния в самом её появлении. Мечущийся между светом и тьмой, окруженный зеркалами, множащими его кошмар, Раскольников пытается постичь тайну бытия, обуздать собственную судьбу – и проигрывает самому себе.

В роли Родиона Романовича Раскольникова – Фёдор Климов, сыгравший Алексея в «Братьях Карамазовых».

Продолжительность

1 час 15 минут без антракта

Автор

Фёдор Достоевский

Режиссёр

Андрей Гаврюшкин

Художник

Эмиль Капелюш

Действующие лица и исполнители

Родион Романович Раскольников

Фёдор Климов

«Преступление и наказание» Достоевского изменило представление о том, каким может быть роман

За исключением Rogue One: A Star Wars Story и, возможно, Frasier , роман Достоевского Преступление и наказание , опубликованный немногим более 150 лет назад, и теперь доступный в паре ясных и приятных — и во многом похожих — новые переводы, считается самым успешным побочным продуктом в истории западной культуры.

Впечатляющие продолжения были обычным делом, когда Достоевский приступил к работе в середине 1860-х годов.Книга Бальзака Eugénie Grandet , которую Достоевский сам перевел на русский язык, занимает около 30-го места в его «Комедии человека». Современник Достоевского Лев Толстой, набрав хит Детство , приступил к написанию Отрочество и Юность . Но ни один великий роман не возник из мифологии другой книги того же писателя так, как Преступление и наказание , история убийства, заканчивающегося в сибирской тюрьме, возникла из мемуаров Достоевского о его четырехлетнем отрезке жизни. , Записки о доме мертвых (1861).

Из этого огромного каталога типов преступников (убийцы по несчастью и по профессии, «разбойники», «простые воры») он извлек материал для единственного тематического исследования. Способность Достоевского так разнообразно использовать свой опыт является свидетельством его открытости и находчивости, а также отражением того, какой долгий и травматический путь он предпринял, чтобы написать свой первый великий роман.

Он родился в Москве в 1821 году и большую часть своей жизни провел не по ту сторону Судьбы и Силы.К концу 1830-х годов он остался сиротой. Когда 1849 год перешел в 1850 год, он направлялся в Омск, на юго-западе Сибири — после тщательного бритья с расстрельной командой — где он прослужил почти десять лет в качестве заключенного в лагере для военнопленных и военнослужащим-срочником для своего членства в армии. группа писателей и интеллектуалов, известная как кружок Петрашевского. И хотя к концу следующего десятилетия он, казалось, вернулся на правильный путь — недавно женился, редактировал журнал вместе со своим братом — этот новый договор был прерван в 1864 году из-за закрытия журнала и смертей в течение нескольких секунд. месяцев его жены и брата.

В 1860-е годы, после Сибири, Достоевский больше не был радикалом, отчасти потому, что его основная цель — отмена крепостного права — была достигнута, а отчасти из-за изменения радикального состава. На смену господствовавшему в его юности утопическому социализму пришла новая атеистическая доктрина, известная как рациональный эгоизм или нигилизм, а Петрашевского заменил Николай Чернышевский, который продвигал свои взгляды в романе «Что делать?».

В 1865 году, вдовец возился с долгами своего брата, Достоевский приступил к разработке повести о нигилистическом Санкт-Петербурге в форме «психологического объяснения преступления» — убийства местным ростовщиком, бросившим университет, в силу «половинной силы». запеченные »представления« витают в воздухе ».В письме своему другу Милюкову он гарантировал «оригинальность» и «силу схватывания» рассказа.

Достоевский, возможно, имел в виду полемическую аллегорию или экзистенциальную камерную пьесу, но результат был многословным и мирским, движимым не столько заговором об убийстве, сколько сюжетом о браке, а также потоком случайных встреч, подслушанных разговоров и неожиданных визитов, которые создают структуру, близкую к сюжету о браке. мелодрама и даже фарс. Вскоре после совершения преступления Раскольниковым в Санкт-Петербург приезжает его сестра, сопровождаемая парой весьма несовершенных женихов, ее «болезненно» самолюбивым женихом Лужиным и демоническим Свридригайловым («человеком бесконечных схем и замыслов» — мои цитаты взяты из версия Пастернака Слейтера), которых вскоре переигрывает друг Раскольникова, Разумихин, интеллектуал-полиглот, единственный план долгосрочной финансовой безопасности которого — создание издательского стартапа, специализирующегося на переводах.(«Может быть, это хорошая идея, — говорит мать Раскольникова, — но опять же, одному Богу известно!»)

***

Иногда убийство ростовщика могло бы казаться случайным, если бы оно не служило столь резким орудием характеристики. Раскольников, который изо всех сил пытается выдержать привязанность своей семьи и друзей, — это та же потерянная, охваченная конфликтом фигура, которая дает себе три различных оправдания, по-разному обязанных Чернышевскому, за совершение своего преступления. Есть утилитарный случай: убийство ростовщика принесет человечеству общую пользу.Есть финансово-семейный случай — ограбление избавит Раскольникова от нищеты и тем самым спасет его сестру от брака, равносильного проституции. И есть философский случай — теория, изложенная Раскольниковым в книжной рецензии (всего), о том, что поистине великий человек стоит выше закона.

Но все эти рассуждения быстро разрушаются. Приступ вины Раскольникова, сначала испытанный как лихорадка, предполагает, что он не властный и неуязвимый Наполеон Невского проспекта.Те маленькие деньги, которые ему удается украсть, он прячет или раздает. А его недавно обнаруженная нестабильность ставит под сомнение все его трезвые расчеты, в любом случае обеспокоенные убийством сводной сестры ростовщика, Лизаветы, чье бремя для человечества нигде не фигурировало на его балансе.

Признаваясь в своем преступлении благочестивой проститутке Соне, Раскольников заявляет, что все мотивы, которые он преследовал, были «чушью», что он питал «совсем, совсем другие причины». Рационализм был просто рационализацией, прикрытием чего-то животного или невыразимого, и он быстро превращается в противоположный образ мышления.Когда интеллектуальный Лебезятников предлагает отговорить кого-то, чтобы не расстраиваться, он отвечает: «Это сделало бы жизнь слишком простой». Провал «идеального» преступления Раскольникова, выявив ограниченность его сознательного понимания, опровергает не только его мировоззрение, но и возможность мировоззрения — чего-то актуального или полезного, которое также уважает сложность жизни.

Остальная часть романа посвящена исследованию вопроса о том, что на самом деле двигало Раскольниковым, с различными персонажами, которых нераскрытое дело об убийстве побудило высказывать свои собственные размышления о происхождении криминального менталитета.Попутно широко используются излюбленные формы Достоевского, склоки и разглагольствования, а также преданное отслеживание эмоциональных состояний, которые, даже когда они дергаются и меняются, безопасно остаются в узком диапазоне, известном как Достоевщина .

В одной из сцен так называемый врач Зосимов с некоторым удивлением отмечает, что «бледное и мрачное» лицо его пациента сначала казалось «загоралось», когда он видел свою мать и сестру, но только до такой степени, что он повернулся. «выражение вялого уныния в одну из более концентрированных мучений… своего рода мрачную, скрытую решимость вынести час или два пыток, которых уже нельзя было избежать.Тем не менее, размышляет Зосимов, способность Раскольникова сдерживать себя знаменует улучшение мономании, проявившегося накануне, когда слова, которые теперь просто раздражают, довели бы его «почти до бешенства». (Позже Раскольников переживает что-то «тягостное и болезненное», «странное и ужасное»: в мире, по мнению Достоевского, именно так и ощущается быть любимым.)

***

Первоначальный план Достоевского заключался в чем-то более сфокусированном, монологе в стиле Записок из подполья , и, несмотря на использование нескольких точек зрения, роман особенно яркий и пылкий, когда он занимает мысли Раскольникова.Тем не менее, биограф Джозеф Франк боролся с тщетной целью, когда он утверждал, что Преступление и наказание предвосхищает методы, используемые Генри Джеймсом и Джозефом Конрадом. В их работе желание соединить первое и третье лица, рецепт близости с непривязанностью, было мобилизовано с помощью двусмысленной сказки-в-сказке ( The Turn of the Screw , Heart of Darkness ) или использование «свободного непрямого» стиля ( What Maisie Knew , Nostromo ), предшественника потока сознания, в котором авторский рассказчик дает свободный доступ к впечатлениям и размышлениям персонажей.Стиль Достоевского в целом более лёгкий, даже книжный, с тегом «он думал» (что делает его «несвободным»), за которым следует передача мыслей, как если бы они были речью (следовательно, «прямой»), своего рода монолог с рот заклеен скотчем.

Во всяком случае, Преступление и наказание было более примечательно как излюбленная анти-модель, практическое руководство для ведущих теоретиков и практиков романа. Джеймс сказал, что не смог его закончить. Конрад написал ответный ответ длиной в роман — Под западными глазами .Почему? Обращение к точке зрения было взято как показатель литературных способностей писателя, по определению Джеймса, чей призыв к балансу между формой и реальностью, жизнью и искусством, образцом и свободой был отражен во фразе «глубокое дыхание». экономика ». Романы Достоевского, напротив, были тем, что Джеймс называл «жидкими пудингами», всей жизнью, всей реальностью, и, тем не менее, бесполезными как таковые без уравновешивающих сил «композиции» и «архитектуры».

Описание творчества Достоевского предлагалось как прямое опровержение, хотя на самом деле у него просто были другие приоритеты. Преступление и наказание , несмотря на весь заводной механизм его построения, представляет собой напористую работу, не стесняющуюся погоней за важными моментами. Поток рассказов, его едва скрываемые совпадения («Как это было странно!») И откровенно напыщенные речи («Раскольников давно хотел уйти») составляют пренебрежительный нос к идеалам пропорции и утонченности.

Преувеличивая свое европейское влияние, Джозеф Франк упустил из виду более важный и примечательный факт: Достоевский достиг канонической безопасности — легкого признания в качестве одного из немногих важных писателей — несмотря на то, что ему не отводилась роль в освобождении романа на рубеже веков от того, что Джеймс Ученик и соратник-сомневающийся Форд Мэдокс Форд назвал «просто варварским сплетением пикантных жуликов и лицемерного морализаторства».

Достоевский, страстный славянофил, с растущей приверженностью русской «земле», Православной церкви и писанию Пушкина, был настроен работать в доморощенном жанре, менее социальном и чувственном, более дискурсивном и богословском, чем писательство. Бальзака или викторианцев. Это предприятие было лучше воспринято поколением романистов, родившихся в 1880-х годах, в том числе Джеймсом Джойсом, который, возможно, отвечал Форду, когда он сказал, что Достоевский «разрушил викторианский роман с его самодовольными девушками и упорядоченными банальностями», и Д. Г. Лоуренс, Который сделал больше, чем любой другой писатель, чтобы сделать интерес Достоевского к тайнам психики основой самобытной англоязычной традиции.

Хотя Генри Джеймса нельзя было точно назвать мачо, элемент репрессий, почти маскулинное чувство этикета были критически важны для его эстетики, и Достоевский был признан недостойным по тем же причинам, что и Жорж Санд, Джордж Элиот и миссис Олифант. Романы Достоевского с их исключительно мужскими героями, поглощенными актами бородатых размышлений, могут показаться маловероятным поводом для феминистского ревизионизма. Но когда Анжелу Картер попросили назвать ее любимую писательницу, она прокляла себя за то, что назвала Эмили Бронте («которая чистая буч»), потому что, как она сказала другу, «если традиционно говорить об этих качествах чувствительности, уязвимости и восприятия. Приписываемый критиками-мужчинами романисткам-женщинам », Достоевский был« величайшим писателем-женщиной из когда-либо живших ».(В этом контексте Лоуренс была «бесконечно более женственной, чем Джейн Остин»; позже она писала, что он сделал Колетт похожей на Кассиуса Клея.) В какой-то момент Расколкинов сетует: «Мне так грустно, так грустно! Как будто я была женщиной … честно! », И кажется возможным, что Джеймса просто смутил романтический тон произведений Достоевского, в котором бьются сердца и горят взгляды на персонажей, впадающих в истерику или бегающих с воплем в ночь. и в чувстве всемирно-исторической крайности («Редко, если вообще когда-либо кто-нибудь уносил в своем сердце столько ядовитой ненависти, как этот человек питал к Раскольникову»).

Несмотря на глупость категорий Картера, многие выдающиеся писатели Достоевского, такие как Сильвия Плат, Патрисия Хайсмит и Джойс Кэрол Оутс, были не только женщинами, но и принадлежали к национальной традиции в более легких отношениях с экстраверсией, максимализмом и готической психодрамой, той же традицией. Джеймс отверг в своем исследовании Хоторна — и в своей жизни — и то, что Лоуренс отметил в своих исследованиях классической американской литературы .

***

Конечно, утверждение Достоевского о том, что он изобрел новый литературный жанр, опирается не только на Преступление и наказание .Хотя он был опубликован, когда ему было 45 лет, после стольких книг и неудач, он стал прорывом, а не кульминацией. Его сходство с Гамлет заключается как в его деталях (бывший студент-сирота, книжный помощник, философия, бормотание, убийство), так и в его особом статусе, как выдающемся достижении, которое также служит подготовкой к трио более амбициозных тревожных трагедий. .

На поздние романы Достоевского указывают разные штрихи: размышления о «юродивом» ( Идиот ), сон, связанный с общегородской болезнью ( Бесы ), отчасти теодицея ( Братья Карамазовы, ).Это не оскорбление «Преступление и наказание », а дань уважения его автору, когда он сказал, что его самая известная книга, лицо, которое он показывает миру, играет более рабскую роль в его творчестве, что-то вроде петли или петли. граница — побочный продукт, который также служит воротами к более возвышенным вершинам.

Лео Робсон — главный рецензент журнала New Statesman и судья Букеровской премии 2018 года

Преступление и наказание
Федор Достоевский, перевод Николаса Пастернака Слейтера
Oxford World’s Classics, 544pp, 16 фунтов стерлингов.99

Преступление и наказание: новый перевод
Перевод Майкла Р. Каца
Liveright, 624pp, £ 28

12 фактов о преступлении и наказании Федора Достоевского

В романе Федора Достоевского 1866 года бывший студент по имени Раскольников планирует и совершает жестокое убийство, чтобы проверить свою теорию о том, что он необычный человек. Его последующее погружение в чувство вины и душевные потрясения заставило многих рассматривать Преступление и наказание как одно из наиболее глубоких психологических произведений художественной литературы.

1. ДОСТОЕВСКИЙ ОТКАЗАЛСЯ ОТ ВОЕННОЙ КАРЬЕРЫ.

Отец будущего автора, хирург на пенсии с суровым и непреклонным характером, организовал для своего сына подготовку к карьере военного инженера. Однако Достоевского всегда тянуло к готической и романтической литературе, и он очень хотел попробовать свои силы как писатель. Несмотря на то, что Достоевский окончил Военно-инженерную академию в Санкт-Петербурге в 1834 году и получил звание младшего лейтенанта, Достоевский подал в отставку, чтобы полностью посвятить себя своему делу.

2. ЕГО РАННЯЯ РАБОТА ХЛАВАЛА ЗА ЕЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ПОНИМАНИЕ.

В 1846 году Достоевский опубликовал свою первую повесть « Бедные люди ». В письмах говорится, что бедный клерк обменивается любовью с такой же бедной девушкой, которая согласилась выйти замуж за никчемного, но богатого жениха, история описывает тяжелое психологическое напряжение бедности. Достоевский подарил копию другу, который показал ее поэту Николаю Некрасову. Оба были поражены глубиной и эмоциональностью книги, и сразу же привлекли к ней внимание Виссариона Белинского, ведущего литературного критика России.Белинский назвал Достоевского следующим великим русским талантом.

3. ДОСТОЕВСКИЙ ОТЛУЧИЛ ВРЕМЯ В ТЮРЬМЕ.

Примерно в то время, когда он написал Бедный народ , Достоевский начал посещать дискуссии с другими молодыми интеллектуалами о социализме, политике и крепостном праве, российской системе, которая держала сельских рабочих под контролем богатых землевладельцев. В 1849 году Достоевский и другие участники дискуссионной группы были арестованы по подозрению в революционной деятельности. Он провел несколько месяцев в убогой тюрьме, а затем был вывезен на городскую площадь, где его расстреляли.В последний момент царь получил помилование; вся эта шарада была частью наказания. Этот опыт оказал на него сильное влияние, подтвердив его глубокие религиозные убеждения и вдохновив на моральные вопросы, поднятые в Преступление и наказание .

4. ИСХОДНО,

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ ИМЕЕТ ПЕРВОГО ЛИЦА СКАЗАТЕЛЯ.

Достоевский задумал Преступление и наказание как повествование от первого лица и исповедь. В конце концов он переключился на всеведущий голос от третьего лица, который погружает читателя прямо в измученную психику главного героя.

5. ПРОТАГОНИСТ КНИГИ, Раскольников, был не единственным, у кого были проблемы с деньгами.

Его создатель, Достоевский, боролся с постоянной зависимостью от азартных игр, которая часто вынуждала его поспешно писать, чтобы он мог выплатить свои игровые долги. Вскоре после публикации «Преступление и наказание » Достоевский опубликовал полуавтобиографический рассказ « Игрок ».

6. РАСКОЛЬНИКОВ ИСПОЛЬЗУЕТ ТОПОР — ТРАДИЦИОННОЕ ОРУЖИЕ РУССКОГО КРЕСТЬЯНА.

Более чем за столетие до того, как Патрик Бейтман ушел Американский психопат , Раскольников убил топором ростовщика Алену Ивановну, скупую, но беззащитную старуху, и ее несчастную младшую сестру Лизавету Ивановну.Согласно книге Джеймса Биллингтона «Икона и топор: интерпретирующая история русской культуры », топор представляет собой основополагающий инструмент русской цивилизации — средство, с помощью которого человек покоряет лес, и символ труда. Таким образом, выбор оружия Раскольниковым впоследствии высмеивается преступниками-крестьянами, с которыми он отбывает наказание за убийство в Сибири. Поскольку Раскольников — образованный мыслитель, ему говорят: «Ты джентльмен! Не надо было ходить топором на работу; это совсем не то, что нужно джентльмену.”

7. РАСКОЛЬНИКОВ РАЗДЕЛЕН ПО ИМЕНИ.

Раскол означает «раскол» или «раскол». Это относится к разногласиям, имевшим место в Русской Православной Церкви в 17 веке. Достоевский был ярым христианином, который старался внедрить в свои произведения православные символы; имя «Раскольников» также является удачным выбором для раздвоения личности, которое может проявить себя как сверхчувствительный интеллектуал или маньяк, размахивающий топором.

8. РАСКОЛЬНИКОВ — ПРОТИВОРЕЧИЕ НРАВСТВЕННЫХ И НЕММОРАЛЬНЫХ ИМПУЛЬСОВ.

Обладая щедростью и героизмом, Ракольников становится жертвой собственной идеологии. Его опьяняет мысль о том, что он может совершить определенное убийство с моральной безнаказанностью, потому что финансовые доходы, которые он получает от этого, позволят ему использовать свои выдающиеся таланты на благо человечества — тем самым оправдывая свое жестокое преступление. Тем не менее, на суде над его убийством всплывают подробности того, как он оказал обширную помощь своему сокурснику, заболевшему туберкулезом. Когда чахоточный студент умер, Раскольников помогал обездоленному отцу молодого человека, а затем, когда он умер, оплатил его похороны.

9. РАСКОЛЬНИКОВ ПОЛУЧИЛ СВЕТОВОЙ ПРИГОВОР.

В начале 19 века телесные наказания (например, порка ветвями деревьев) за серьезные преступления были типичными, но к тому времени, когда Достоевский написал Преступление и наказание , движение к реформе набирало обороты. Ссылка в Сибирь на определенное количество лет, иногда с каторжными работами, стала обычным наказанием за умышленное убийство. Относительно легкий приговор Раскольникову к восьми годам, возможно, был вызван доброжелательными чертами характера, проявившимися на суде.Раскольникову помогают другие факторы: он признался добровольно, «не воспользовался украденным», и было решено, что он страдал «ненормальным психическим состоянием», когда совершил преступление.

10. ОТЗЫВЫ БЫЛИ СМЕШАННЫМИ.

Преступление и наказание , впервые появившееся в журналах, сразу же привлекло всеобщее внимание. Однако не все были фанатами; среди менее почтительных были политически радикальные студенты, которые, казалось, считали, что роман приписывает им склонность к убийству.Один критик задал следующий риторический вопрос: «Был ли когда-нибудь случай, когда студент совершал убийство с целью ограбления?»

11.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ ПРИНЯТО БОЛЕЕ 25 ФИЛЬМОВ …

Немой фильм 1923 года Раскольников , снятый немецким режиссером Робертом Виене (который также поставил шедевр экспрессионистов Кабинет доктора Калигари ), дебютировал в 1923 году как одна из первых экранизаций романа. За ним последовало еще много фильмов и телесериалов, включая американские, японские, финские, индийские, советские и британские.

12. … НО НЕ АЛЬФРЕДОМ ХИЧКОКОМ.

Не потому, что Хичкок считал роман ниже его таланта. Как писал Джонатан Коу в The Guardian , режиссер Франсуа Трюффо однажды спросил Хичкока, почему он никогда не сделает киноверсию фильма Преступление и наказание . «В романе Достоевского очень много слов, и все они имеют функцию», — ответил Хичкок. «Чтобы действительно передать это в кинематографических терминах, заменив письменное слово языком камеры, нужно было бы снять 6-10-часовой фильм.Иначе ничего хорошего не будет «.

Достоевский, Федор Михайлович, Эрнандес, Гильермо, Гарнетт, Констанция: 9781548857981: Amazon.com: Книги

Об авторе

Автор: Федор Михайлович Достоевский (11 ноября 1821 — 9 февраля 1881), иногда транслитерируемый Достоевским, был русским писателем, новеллистом, публицистом, журналистом и философом. Литературные произведения Достоевского исследуют психологию человека в беспокойной политической, социальной и духовной атмосфере России XIX века и затрагивают различные реалистические философские и религиозные темы.Он начал писать в 20 лет, а его первый роман «Бедные люди» был опубликован в 1846 году, когда ему было 25 лет. Среди его наиболее известных работ «Преступление и наказание» (1866 г.), «Идиот» (1869 г.), «Демоны» (1872 г.) и «Братья Карамазовы». (1880). Творчество Достоевского состоит из 11 романов, трех повестей, 17 рассказов и множества других произведений. Многие литературные критики считают его одним из величайших психологов мировой литературы. Его новелла 1864 года «Записки из подполья» считается одним из первых произведений экзистенциалистской литературы.Переводчик: Констанс Клара Гарнетт (19 декабря 1861 — 17 декабря 1946) была английским переводчиком русской литературы девятнадцатого века. Гарнетт был одним из первых английских переводчиков Льва Толстого, Федора Достоевского и Антона Чехова и широко представил их англоязычной публике. Первоначально она получила образование в средней школе Брайтон-энд-Хоув. После этого она изучала латынь и греческий язык в Ньюнхем-колледже в Кембридже на государственную стипендию. В 1883 году она переехала в Лондон, где начала работать гувернанткой, а затем библиотекарем в Библиотеке Народного дворца.Через свою сестру Клементину она познакомилась с доктором Ричардом Гарнеттом, в то время хранителем печатных материалов Британского музея, и его сыном Эдвардом Гарнеттом, за которого она вышла замуж в Брайтоне 31 августа 1889 года. Эдвард, после работы читателем издательства в T Фишер Анвин, Уильям Хайнеманн и Дакворт стали выдающимися читателями для издателя Джонатана Кейпа. Летом 1891 года она была беременна своим единственным ребенком и была представлена ​​Эдуардом русскому изгнанию Феликсу Волховскому, который начал преподавать ей русский язык.

Преступление и наказание Федора Достоевского

«Пытаясь развязать веревку и подойдя к окну, к свету (все окна у нее были закрыты, несмотря на духоту), она на несколько секунд полностью покинула его и повернулась к нему спиной. . Он расстегнул пальто и высвободил топор из петли, но еще не вынул его; он просто держал его в правой руке под пальто. Его руки были ужасно слабыми; он чувствовал, как они с каждой минутой становятся все более и более оцепенелыми и жесткими.Он боялся, что отпустит и уронит топор… вдруг у него закружилась голова… »
— Федор Достоевский, Преступление и наказание

(Мое разъяренное, раскольниковское сознание не могло успокоиться, не предупредив вас о потенциальных спойлерах впереди !)

Проблема старшеклассника со средним интеллектом в том, что вы можете получить довольно хорошие оценки с минимальными усилиями. Это приглашение срезать углы и использовать только половину своей задницы. Это случилось со мной на уроке английского.Я сидел, делал хорошие заметки и блефовал через различные тесты (это было еще за день до Google, когда у моей семьи было только коммутируемое соединение AOL, и все ответы, правильные и неправильные, были Интернет). Из-за этих грехов мне теперь суждено читать классиков намного позже, чем я должен был их читать.

С другой стороны, приход к классике по собственному желанию дал мне лучшее понимание, чем необходимость читать их, прикладывая образный пистолет к голове. Это позволило мне получить большее удовольствие от некоторых работ.

Однако я не думаю, что какое-то количество лет позволит мне ценить, наслаждаться или хотя бы страдать от «Преступления и наказания » Федора Достоевского.

Впервые опубликованный в 1866 году, Преступление и наказание — мучительно подробный психоэпический рассказ об убийстве владельца ломбарда (и ее сестры). Убийцу зовут Раскольников. Он бывший студент, живущий в жалкой маленькой квартирке-кладовке. Он совершенно непривлекателен: самодовольный, высокомерный, темпераментный, снисходительный и самообман.Сегодня мы узнаем, что у этого человека серьезное психическое заболевание (и книга будет называться Неспособность сформировать преступный умысел и недобровольное обязательство вместо Преступление и наказание ). Однако Достоевский представляет болезнь Раскольникова как духовную, а не душевную. В каком-то смысле он такой же, как и любой аспирант, которого вы когда-либо встречали: беспомощный; чрезмерно образованные и недостаточно занятые; надменный, но склонный к приступам ненависти к себе. Я полагаю, если бы эта книга была написана в следующем столетии, Раскольников имел бы косматые бакенбарды, носил бы футболку с изображением Че и имел бы хорошо скрытую пристрастие к рецептурным болеутоляющим.

У Раскольникова есть несколько интересных теорий. Он вдохновленный Ницше прото-нацист, который считает, что мир можно разделить на два класса: элита, наполеоновский класс, свободный делать то, что они хотят; и второй класс, состоящий из всех остальных. Этот бывший класс из-за своего высокого положения не обязан соблюдать правила.

Вооруженный этим корыстным мировоззрением, Раскольников, нуждаясь в деньгах, определяет, что закладная Алена Ивановна — вошь, которая заслуживает смерти.Итак, он берет свой топор и фальшивую клятву в ее квартиру и бьет ее по голове. Преступление достаточно наглядно:

Он вынул топор полностью, взмахнул им обеими руками, почти не осознавая себя и почти без усилий. … нанес ей задницу на голову … Поскольку она была невысокого роста, удар пришелся прямо по ее макушке. Она вскрикнула, но очень слабо, и все ее тело внезапно рухнуло на пол, хотя ей все же удалось поднять обе руки к голове … Потом он ударил ее снова и снова изо всех сил…Кровь лилась, как из перевернутого стакана …

Когда убийство завершено, в самом начале романа начинается долгое, медленное, мучительное психологическое распутывание. Часть безумия Раскольникова проявляется в, казалось бы, бесконечных внутренних монологах. Это то, что значит быть сумасшедшим? Может быть, а может и нет. Но по-своему он эффективен, потому что сводил меня с ума, читая его.

Ухудшение состояния Раскольникова также представлено через его отношения. Несмотря на то, что он полнейший болван, у него много друзей и родственников, которые заботятся о нем.Среди них любящая Наташа, домработница в квартире Раскольникова; врач Зосимов; и «лучший друг» Раскольникова Разумихин, который немного похож на Милхауса из The Simpsons , но немного более утонченный. Он ухаживает за Раскольниковым, пытается устроить его на работу и с неослабевающим терпением переносит все словесные оскорбления Раскольникова. Я не мог решить, что меня больше раздражало: мономания Раскольникова или бесхарактерность Разумихина.

Эту картину усложняют несколько неинтересных сюжетных нитей, которые в конце концов, после сотен страниц, сливаются.Одна ветка связана с Мармеладовым, старым пьяницей, чья дочь Соня — проститутка (с золотым сердцем!). В конце концов, Раскольников спасен верой Сони и Сони. Вторая тема связана с матерью и сестрой Раскольникова. Его сестра Дуня приехала в Санкт-Петербург под облаком, хотя для нее и ее семьи дела обстоят лучше, так как она помолвлена ​​с Лужиным. У Лужина есть деньги и зоркий глаз на красивых, уязвимых женщин. Раскольников правильно чувствует злой умысел Лужина, и неприязнь между ними не помогает растерянному уму Раскольникова.

Вдобавок ко всему есть умный диккенсовский полицейский инспектор по имени Порфирий Петрович. Он сразу понимает, что Раскольников — убийца, но настаивает на том, чтобы сыграть в паршивую игру в кошки-мышки. Одно из немногих удовольствий, которое я получил от этого романа, — это холодная ирония российского полицейского, терпеливо ожидающего признания своего подозреваемого. В России Достоевского закон умен, умен и неумолим. Конечно, всего несколько десятилетий спустя НКВД и КГБ будут выламывать двери посреди ночи и без всякой причины увозить людей в Сибирь.

К чести Достоевского, все эти персонажи переплетаются, и все сказки окупаются, такой, какая есть. Однако для этого существуют сюжетные приспособления, нагроможденные поверх сюжетных приспособлений. Достоевский в значительной степени полагается на персонажей, которые подслушивают важные фрагменты информации.

Я читал только русские романы Толстого, так что мне не с чем сравнивать. Я не могу анализировать Преступление и наказание против других произведений русской литературы или даже против других книг Достоевского.Все, что я знал, это то, что читать это было затруднительно. Есть абзацы, которые тянутся за страницами, и плотность, лишенная каких-либо действий, ошеломляет.

Одна из самых частых жалоб при чтении русской литературы — это имена. Это почти стало клише. Что ж, в данном случае это правда. По крайней мере — для пользы англоговорящих — Толстой давал своим персонажам американские прозвища. Здесь вам придется иметь дело с отчествами и с одинаково звучащими или почти одинаковыми именами.Самая простая задача — не перепутать Раскольникова с Разумихиным. Немного сложнее удержать Алену Ивановну (ростовщицу), Катерину Ивановну (мать Сони) и Амалию Ивановну (домовладелицу матери Сони). Также помните, что Дуня носит имя Дунечка или Авдотья Романовна (но что Порфирий Петрович — , а не , как Илья Петрович). Я знаю, что эти жалобы детские, и мне нет оправдания. Тем не менее, я чувствую необходимость освободиться от бремени сейчас, поскольку я упустил свой шанс в старшей школе много, много (много, много) лет назад.

Культурный шок сбивает с толку больше, чем названия. Когда я впервые попытался прочитать Преступление и наказание в подростковом возрасте, я списал свое замешательство на плохой перевод. Что ж, на этот раз перевод находится в невероятно умелых руках Ричарда Пивира и Ларисы Волохонски. Им удалось в Анна Каренина и Война и мир быть и верными, и читабельными. (Они признаны людьми намного умнее меня лучшими переводчиками с русского на английский).

Здесь опять претензий к переводу нет; Но еще у меня было откровение: я не понимаю русских. Я не совсем понимаю их социальную иерархию; Я не понимаю, почему им нравятся усы на женщинах; и я, конечно, не понимаю их взаимодействия. Они злятся по причинам, которых я не могу понять; их оскорбляют по непонятным мне причинам. В руках Достоевского русские безнадежно оперы, неспособны на что-либо тонко или тонко реагировать. У каждой эмоции есть восклицательный знак.Дуня пытается выстрелить в Свидригайлова одну секунду, а в следующую секунду со слезами на глазах обнимает его. Персонажи падают друг перед другом на колени, смеются в неподходящее время и имеют непонятные мотивы. Я не пытаюсь проявить культурную нечувствительность, когда говорю, что меня сбивают с толку русские в Преступлении и наказании .

Конечно, есть и приятные моменты, в том числе классический набор декораций после похорон Мармеладова (представьте русскую версию Clue , в которой обвинения сменяются контробвинениями, и все кричат ​​и падают в обморок).Удивительно, но здесь также присутствует немало юмора, например, это общение между Раскольниковым и Свидригайловым относительно морали подслушивания:

В таком случае идите и расскажите властям; скажите так и так, у меня случился несчастный случай: в моей теории была небольшая ошибка. Но если вы убеждены, что нельзя подслушивать двери, но можно обойти старые стары всем, что попадется под руку, сколько душе угодно, то поскорее уезжайте куда-нибудь в Америку!

Когда я был молод, я часто отказывался от сложных книг, таких как Преступление и наказание .Если мне удавалось закончить — или, по крайней мере, приблизиться — я лечил их язвой, которая, очевидно, была механизмом самозащиты, скрывая невысказанное убеждение, что, возможно, я просто недостаточно умен, чтобы понять это (каким бы ни был , это ) . Когда я стал немного старше — когда я уже не был ребенком, но у меня не было своих детей, — я вернулся к тем классическим произведениям, от которых отказался, чтобы проверить себя. Еще постарше — с моими собственными детьми, у которых нет своих детей — я снова вернулся, странный вид повторного посещения, в котором я пытался вспомнить свое прошлое я через литературу.Иногда я обнаруживал, что пересматриваю старые мнения. «Алая буква» , например, сработал для меня, когда я стал взрослым, так, как никогда не было, когда я едва просматривал его в юности.

Преступление и наказание , однако, никогда не будет классикой, которую я полюблю (и вряд ли я попробую еще раз). Тем не менее, в извращенной манере классики, это совершенно запоминается, хотя бы потому, что я изо всех сил пытался пройти через это. Считая, что на этот холм стоит подняться, я не сдавался, хотя я мог бы закончить еще три книги за то время, которое потребовалось мне, чтобы пролезть эту.Черт возьми, несмотря на то, что мне это не понравилось в первый раз, я даже прочитал его целиком во втором чтении. Таким образом, даже при том, что я терпеть не могу, Преступление и наказание навсегда останется где-то в моем мозгу, смутное воспоминание о усатых женщинах, сильных эмоциональных реакциях, и всезнайка с топором.

изданий преступления и наказания Федора Достоевского

изданий преступления и наказания Федора Достоевского

Опубликовано 31 декабря 2002 г. Пингвин

Penguin Classics, Мягкая обложка, 671 страница

ISBN:

0143058142 (ISBN13: 9780143058144)

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.21 год (Оценок: 571597)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 25 мая 1993 г. от Random House

Библиотека обывателя, твердый переплет, 564 страницы

ISBN:

0679420290 (ISBN13: 9780679420293)

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.22 (Оценок: 7,144)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 2 марта 1993 г. от Vintage Classics

Мягкая обложка, 564 стр.

ISBN:

0679734503 (ISBN13: 9780679734505)

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.29 (Оценок: 8,075)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 1 марта 2001 г. от Public Domain Books

Kindle Edition, 614 страниц

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.24 (Оценок: 4024)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 10 октября 2017 г. от AmazonClassics

Kindle Edition, 611 страниц

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.39 (Оценок: 1826)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 27 сентября 2005 г. Эйнауди

ET Classici # 121, Мягкая обложка, 654 страницы

ISBN:

8806177060 (ISBN13: 9788806177065)

Язык издания:

Итальянский

Средний рейтинг:

4.49 (Оценок: 2,870)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 21 ноября 2017 г. по Liveright

Kindle Edition, 608 стр.

Средний рейтинг:

4.38 (Оценок: 276)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано в 2007 г. автор: خوارزمی

Твердая обложка, 777 стр.

Язык издания:

Персидский

Средний рейтинг:

4.44 год (Оценок: 2,428)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 30 января 2003 г. от Penguin Books

Penguin Classics, Мягкая обложка, 656 страниц

ISBN:

0140449132 (ISBN13: 9780140449136)

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.27 (Оценок: 2,457)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано в июле 2009 г. автор: İletişim Yayınları

Мягкая обложка, 644 стр.

Язык издания:

турецкий

Средний рейтинг:

4.69 (Оценок: 2,525)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 5 января 2016 г. автор: İş Bankası Kültür Yayınları

Мягкая обложка, 704 стр.

ISBN:

975458902X (ISBN13: 9789754589023)

Язык издания:

турецкий

Средний рейтинг:

4.73 (Оценок: 2156)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 1 октября 1995 г. Автор: Edaf S.A.

Мягкая обложка, 544 стр.

ISBN:

8471662604 (ISBN13: 9788471662606)

Язык издания:

испанский язык

Средний рейтинг:

4.40 (Оценок: 2,002)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 4 ноября 2007 г. Автор Bantam Dell

Мягкая обложка для массового рынка, 542 стр.

ISBN:

0553211757 (ISBN13: 9780553211757)

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.05 (Оценок: 2132)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 7 марта 2006 г. от Signet

Мягкая обложка, 534 стр.

ISBN:

0451530063 (ISBN13: 9780451530066)

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.21 год (Оценок: 2240)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 6 июня 2001 г. Автор: Editora 34

Мягкая обложка, 562 стр.

ISBN:

8573262087 (ISBN13: 9788573262087)

Язык издания:

португальский

Средний рейтинг:

4.58 (Оценок: 1,486)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 1 мая 2004 г. Саймон Шустер

Мягкая обложка, 704 стр.

ISBN:

074348763X (ISBN13: 9780743487634)

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.13 (Оценок: 2176)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 19 мая 2004 г. Автор Prószyński i S-ka

Мягкая обложка, 452 стр.

ISBN:

8373377336 (ISBN13: 9788373377332)

Средний рейтинг:

4.19 (Оценок: 2,010)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 7 апреля 2006 г. Леда Классик

Твердая обложка, 598 стр.

Язык издания:

румынский

Средний рейтинг:

4.65 (Оценок: 1,492)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 3 января 1998 г. от Vintage Books

Винтажная классика, Мягкая обложка, 564 страницы

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.29 (Оценок: 1,644)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано автор: دار البحار

Мягкая обложка для массового рынка, 633 страницы

Средний рейтинг:

4.25 (Оценок: 613)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 1 февраля 2007 г. от Barnes Noble Classics

Мягкая обложка, 538 страниц

ISBN:

1593080816 (ISBN13: 9781593080815)

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.16 (Оценок: 1292)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 20 февраля 2014 г. от Glagoslav Epublications

Kindle Edition, 504 стр.

Язык издания:

русский

Средний рейтинг:

4.42 (Оценок: 1,528)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано в 2000 г. Автор: Wordsworth Classics

Мягкая обложка, 485 стр.

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.14 (Оценок: 1,135)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

984 страницы

Средний рейтинг:

4.33 (Оценок: 675)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 23 июля 2016 г. от CreateSpace Независимая издательская платформа

Мягкая обложка, 346 стр.

ISBN:

153543094X (ISBN13: 9781535430944)

Средний рейтинг:

4.43 год (Оценок: 886)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 22 августа 2001 г. Автор: Dover Publications

Мягкая обложка, 430 страниц

ISBN:

0486415872 (ISBN13: 9780486454115)

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.15 (Оценок: 986)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 15 октября 2014 г. от Baldini & Castoldi

Kindle Edition, 582 стр.

Средний рейтинг:

4.48 (Оценок: 796)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 4 января 2010 г. пользователя Bonnier Pocket

Мягкая обложка, 646 стр.

ISBN:

91742

(ISBN13: 97891742

)

Язык издания:

Шведский

Средний рейтинг:

4.04 (Оценок: 991)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 14 июля 2015 г. от Penguin Books

Penguin Classics Deluxe Edition, Мягкая обложка, 560 страниц

ISBN:

0143107631 (ISBN13: 9780143107637)

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.34 (Оценок: 712)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

Опубликовано 10 марта 2013 г. компании Waxkeep Publishing

Kindle Edition, 393 стр.

Язык издания:

английский

Средний рейтинг:

4.28 год (Оценок: 881)

Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.

Оценить книгу

Очистить рейтинг

С возвращением. Подождите, пока мы войдем в вашу учетную запись Goodreads.

Анализ «Преступления и наказания» Федора Достоевского | Академический дестрессор | IDBP

Преступление и наказание

Анализ «Преступления и наказания» Федора Достоевского — Преступление и наказание написан русским писателем Федором Достоевским.Он был опубликован в литературном журнале «Русский вестник» в течение двенадцати месяцев в 1866 году. Позже он был издан отдельным томом. Федор Достоевский был писателем, публицистом, публицистом, писателем и философом. Работы Достоевского углубляются в психологию человека в смутные духовные, социальные и политические времена 19, ^, века. Его произведения состояли из 11 романов, 17 рассказов, 3 новелл и многих других произведений.

Литературные критики считают его одним из лучших психологов мировой литературы.Он также считается экзистенциалистом в литературе, и его «Записки из подполья», повесть тому свидетельство. «Преступление и наказание» считается его зрелым произведением.

Раскольников Родион Романович — студент юридического факультета, который не смог найти себе работу. Он живет в крайней бедности в Санкт-Петербурге. Раскольников тоже не прикладывает усилий, чтобы заработать деньги. Он изолирован, разговаривает сам с собой, но выглядит красивым и умным. Самый простой способ заработать деньги — убить кого-нибудь с богатством и украсть деньги.Он планирует убить старого ростовщика Алену Ивановну. Однажды в таверне он встречает человека по имени Мармеладов, который тоже потерял работу и находится в запое. Мармеладов рассказывает о своей жене Катерине Ивановне и дочери Соне.

Соню заставили заниматься проституцией из-за бедности. Раскольников возвращается с Мармеладовым и знакомится с семьей и грязными условиями, в которых он жил. На следующий день он получает письмо от матери, в котором сообщается, что его сестра Дуня обручена с Лужиным, государственным чиновником, и что все они переезжают в Санкт-Петербург. .Петербург. Ее работодатель Свидригайлов жаждал ее, и они сочли предложение Лужина побегом от Свидригайлова.

Главной заботой Раскольникова была его бедность, и он выполняет свой план убийства Алены Ивановны. В это время входит ее сестра Лизавета, и Раскольников ее тоже убивает. Ему удается сбежать в свою квартиру, не будучи пойманным. Но он забирает не все ее вещи. Уже на следующий день его вызывает полиция, и он в ужасе, но понимает, что это касается дела, возбужденного его домовладелицей за неуплату арендной платы.

Раскольников с облегчением, но в отделении милиции говорят об убийствах, и он теряет сознание, вызывая подозрения. Он возвращается домой и закапывает украденные вещи под камнем во дворе. Разумихин его друг предлагает ему работу, но он отказывается. Раскольников сейчас все время переживает, впадает в депрессию, тошноту. Его друг Разумихин с помощью врача вылечил его.

Тем временем его мать и сестра приходят, и он теряет сознание, увидев их. Раскольников встречает Лужина и недоволен им и не хочет, чтобы его сестра вышла за него замуж.Мармеладов погиб в результате несчастного случая. Соня приходит в дом Раскольникова, чтобы пригласить его на похороны, и это смущает его семью. Свидригайлов приезжает в Санкт-Петербург и встречает Раскольникова, предлагает десять тысяч рублей для Дуни и сообщает, что его жена Марфа оставила Дуне три тысячи рублей в своем завещании. Вскоре после этого он со своим другом знакомится с Лужиным в ресторане, но встреча заканчивается многословной дуэлью, и Дуня расторгает брак.

Раскольников тоже подрался и выходит из комнаты, а его друг следует за ним.Без каких-либо слов его друг подтверждает его худшие опасения, что Раскольников был тем, кто убил двух дам. Вскоре Раскольникова арестовывают и заключают в тюрьму. До этого Соня знала правду, и милиционер тоже раскрыл эту тайну. Раскольников сдается. Но его история и хорошее поведение сокращают срок, и Соня его ждет. Раскольников также понимает, что тоже любил Соню и надеялся прожить с ней жизнь. Дуня выходит замуж за Разумихина.

Раскольников — главный герой.Он молод, красив и умен. К сожалению, у него нет желания работать. Он отказывается от работы, предложенной его другом. Он хочет быстро заработать деньги и считает, что убить кого-то было бы самым простым способом. Как только это будет сделано, он теряет свое здоровье и всегда боится, что его поймают, что приведет к приступам психического расстройства. Бывают приступы обморока. Только когда он признается Соне, а затем полиции, он спокоен, и тогда он возвращается в нормальное состояние. Его хорошее поведение сокращает срок его заключения, и он надеется вести нормальную жизнь после выхода из тюрьмы.

Соня — проститутка, но она внесла в жизнь Раскольникова немного здравого смысла. Она живет с ним и даже уезжает жить рядом с тюрьмой в Сибири. Как и Соня Разумихина, тоже остается с Раскольниковым в его смутные времена. Разумихин — его друг и пытается помочь ему, предлагая работу. Когда Разумихин понимает, что Раскольников был убийцей, он советует ему сдаться, и это помогает Раскольникову получить пожизненный срок вместо смертного приговора.

Дуня — сестра Раскольникова, она пережила много страданий от рук своего хозяина.И все же она набирается смелости, чтобы отказаться от предложения руки и сердца Лужина. Есть много других сильных персонажей, таких как Лужин, Свидригайлов, Мармеладов и Катерина Ивановна.

Темы

Преступление и наказание — центральная тема романа. После совершения преступления Раскольников практически сразу наказывается; приговор выносится его совестью, и он страдает, пока не признается в полиции. Его заключение было его второй степенью наказания. Отчуждение — еще одна важная тема романа.Поначалу гордость Раскольникова отдаляет его от общества. Он горд и думает, что он выше, и он ни с кем не связан. После убийств он продолжает чувствовать себя изолированным, но на этот раз это его вина. Только Соне удалось сломать эту стену изоляции.

Настройка

Действие «Преступления и наказания» происходит в основном в Санкт-Петербурге. Его мать и сестра также переезжают в Санкт-Петербург. Наказание Раскольникова переносится в тюрьму в Сибири, и Соня тоже переезжает в Сибирь.

Критические обзоры

«Я обнаружил, что читаю« Преступление и наказание », потому что это всего лишь одна из тех книг, обширный классический фолиант, который звучит умно, когда упоминается на вечеринках, и подумал, что смогу хотя бы на мгновение отложить его. Вместо этого я был подвержен бессонным ночам, поскольку все больше и больше углублялся в эту сложную историю ». Бен Хамис

«Достоевский отлично справляется с манипулированием читателем, заставляя его заботиться о главном герое и даже отождествлять себя с ним, несмотря на его психическую нестабильность и ужасный характер его преступления.»Кевин Томпсон

9780393956238: Преступление и наказание (Norton Critical Editions) — AbeBooks

Обзор :

Погрязший в бедности студент Раскольников тем не менее думает о себе хорошо.Он иначе смотрит на своего ростовщика и, решив покончить с ней, приводит в движение собственное трагическое падение. Проницательный роман Достоевского об интеллектуале, чьи моральные устои пошатнулись, и о сыщике, выслеживающем его за его ужасное преступление, — это потрясающий психологический портрет, триллер и глубокие размышления о вине и возмездии.

От издателя :

«Достоевский задумал« Преступление и наказание »летом 1865 года, потеряв все свои деньги в казино, не имея возможности оплатить счет или позволить себе полноценную еду.В то время автор был должен кредиторам крупные суммы денег и пытался помочь семье своего брата Михаила, умершего в начале 1864 года. Проект под названием «Пьяницы» должен был решить «нынешний вопрос о жизни». пьянство … [во] всех его ответвлениях, особенно в изображении семьи и воспитании детей в этих обстоятельствах и т. д. и т. д. » Когда Достоевский задумал Раскольникова и его преступление, теперь вдохновленный случаем Пьера Франсуа Ласенера, эта тема стала вспомогательной, сосредоточившись на истории семьи Мармеладовых.

Достоевский предложил свой рассказ или повесть (в то время Достоевский не думал о романе) издателю Михаилу Каткову. Его ежемесячный журнал «Русский вестник» был престижным в своем роде изданием и выходом как для Ивана Тургенева, так и для Льва Толстого, но Достоевский, ведший довольно жесткую полемику с Катковым в начале 1860-х годов, никогда ничего не публиковал на его страницах. Достоевский в крайнем случае обратился к Каткову и попросил аванс на предложенный взнос после того, как все другие апелляции в другом месте потерпели неудачу.В письме к Каткову, написанном в сентябре 1865 года, Достоевский объяснил ему, что работа должна быть о молодом человеке, который уступает «некоторым странным,« незавершенным »идеям, да парящим в воздухе»; Таким образом, он приступил к реализации своего плана по исследованию моральных и психологических опасностей «радикальной» идеологии. В письмах, написанных в ноябре 1865 года, произошло важное концептуальное изменение: «рассказ» стал «романом», и отсюда все ссылки на «Преступление и наказание» относятся к роману.

Достоевскому приходилось гоняться со временем, чтобы вовремя закончить и «Игрок», и «Преступление и наказание».Анна Сниткина, стенографистка, которая вскоре стала его второй женой, очень помогла Достоевскому в этом нелегком деле. Первая часть «Преступления и наказания» появилась в номере «Русский вестник» за январь 1866 года, а последняя была опубликована в декабре 1866 года »- Википедия

«Об этом заглавии» может принадлежать другой редакции этого заглавия.

.