Раскрытие конфликта в поэме «Медный всадник» (Медный всадник Пушкин)
Поэма «Медный всадник» была написана Пушкиным в 1833 году. В ней автор впервые в русской литературе противопоставил государство, олицетворенное в образе Петра I, и человека с его личными интересами и переживаниями. Реформы Петра I в русской истории были глубоким и всеобъемлющим переворотом; который не мог совершиться легко и безболезненно. Царь требовал от народа отдачи всех сил для достижения намеченных им целей, а это вызывало ропот и недовольство. Такое же неоднозначное отношение было и к любимому детищу Петра — Петербургу. Город олицетворял собой и величие России, и рабство ее народа. С одной стороны, это был прекрасный город с дворцами, монументами и золотыми куполами, но в то же время Петербург потрясал своей бедностью, нищетой и самой высокой смертностью в России.
Еще одним несчастьем Петербурга были страшные наводнения, которые разрушали дома и уносили человеческие жизни. Строя город на берегу Финского залива, на болоте, Петр совершенно не заботился о будущих жителях своей столицы. Петербург был построен «назло надменному соседу» и природе. И стихия словно мстила людям за их деяния. В «Медном всаднике» Пушкин описывает одно из самых страшных наводнений, которое произошло в 1824 году и вызвало страшные разрушения:
* Осада! приступ! злые волны,
* Как воры, лезут в окна. Челны
* С разбега стекла бьют кормой.
* Лотки под мокрой пеленой,
* Обломки хижин, бревны, кровли,
* Товар запасливой торговли,
* Пожитки бледной нищеты,
* Грозой снесенные мосты,
* Гроба с размытого кладбища
* Плывут по улицам!
В поэме два главных героя; Петр I, олицетворяющий собою государство, и бедный чиновник Евгений. Он потомок знатного, но обедневшего рода. Это трудолюбивый молодой человек, который хочет своими руками устроить свое счастье. У него есть невеста, которую он любит и на которой, получив хорошее место, хочет жениться:
* Пройдет, быть может, год-другой ~
* Местечко получу, Параше
* И воспитание ребят…
* И станем жить, и так до гроба
* Рука с рукой дойдем мы оба,
* И внуки нас похоронят…
Но его мечтам не суждено сбыться, так как Параша вместе со своей матерью погибает во время наводнения. Сам же Евгений сходит с ума, не перенеся душевных потрясений. Безумный, он бродит по городу и однажды оказывается возле памятника Петру I. Это Медный Всадник. И Евгению становится ясно, кто был виновником гибели его невесты, его разбитой жизни и счастья. Он бросает вызов: «Добро, строитель чудотворный! -Шепнул он, злобно задрожав, — Ужо тебе!..» И вдруг безумному кажется, что грозный царь покидает скалу и скачет за ним, чтобы наказать за дерзость:
* И во всю ночь безумец бедный,
* Куда стопы ни обращал,
* За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал. После этой страшной ночи Евгений старался стороной обходить это место, а если проходил мимо, то «картуз изношенный сы-мал, смущенных глаз не подымал». Иными словами, он совершенно уничтожен и раздавлен государством, олицетворением которого был Петр I. Заканчивается поэма гибелью Евгения: его нашли мертвым возле развалившегося дома Параши. Евгений является одной из невольных жертв дела Петра, а царь — косвенным виновником гибели героя. Пушкин сочувствует Евгению, он называет его несчастным, бедным, но финал поэмы является гимном государственности, гимном Петру I — самому мощному из русских самодержцев, основателю новой столицы, сблизившей Россию с Западом.
Пушкина всегда привлекала фигура Петра I, ему он посвятил множество своих произведений, и мнения критиков о том, на чьей стороне Пушкин, разошлись. Одни считали, что поэт обосновал право государства распоряжаться жизнью человека, и становится на сторону Петра, так как понимает необходимость и пользу его преобразований. Другие считают жертву Евгения неоправданной. Мне же кажется, что Пушкин впервые в русской литературе показал всю трагичность и неразрешимость конфликта между государством и отдельной личностью.
www.allsoch.ru
Медный всадник. Конфликт и композиция.
Поделись с друзьямиВ 1833 году в Болдино Пушкин пишет медного всадника. Авторское определение жанра – петербургская повесть.
В произведении обозначены два плана: деяния Петра и судьба Евгения. И это помогает поэту показать сложную связь между историей и современностью.
В стилистике поэмы обозначены два основных начала: торжественная ода и смиренная элегия.
Открывается поэма вступлением, в котором звучат интонации оды. Им намечается историческая перспектива, так как в центре повествования – столетняя история города, воплощающего собой гений Петра. Город, построенный среди темного леса и болот, символизирует Россию, которая подвергается новым переменам.
В основной части поэмы Пушкин резко меняет предмет изображения, повествование сосредотачивается на жизни частного человека. Его личная драма осуществляется на фоне реального события современности – разрушительного наводнения 1824 года. Стихия, побежденная человеком, смирилась не надолго и при первой же возможности мстит ему. Однако жертвой становится не тот, кто ее победил, а маленький человек, целью которого является домашний очаг, любовь и счастье. Так обозначается столкновение личного и всеобщего, частного и исторического. А философская проблематика становится смысловым центром поэмы.
(1833). Пушкин дал поэме подзаголовок «Петербургская повесть», имея в виду не только повесть в стихах в духе поэм Байрона, но и традицию прозаического бытописания. В круг повести Пушкин ввел множество литературных источников, так или иначе отсылая читателя к «антипетровской» поэме А. Мицкевича «Дзяды», к очерку К.Н. Батюшкова «Прогулки в Академию Художеств», к идиллиям Н.И. Гнедича «Рыбаки» и А.Ф. Воейкова «Первый мореплаватель» и др.
Время действия в поэме – история (Петербурга еще нет и его строительство только замышляется) и современность (наводнение в царствование Александра I). Пространство поэмы то раздвигается, охватывая необозримые просторы, то суживается до Петербурга, небольшого острова и даже скромного домика.
В центре поэмы несколько эпизодов, составляющих центральный конфликт между мирной и бунтующей стихией, с одной стороны, и ее грозным укротителем Петром I, с другой; между громадной империей, олицетворенной в памятнике самодержцу, и бедным незначительным чиновником, почти незаметным человеком.
Конфликт принимает неразрешимый, трагический характер, поскольку, в отличие от одновременно писавшейся поэмы «Анджело», в нем нет места милости. Поэтому примирение стихий, государственных и частных интересов невозможно: стороны враждебны друг другу и не могут найти согласия. Это проявляется даже на жанровом уровне: «Вступление» к поэме, где дана предыстория событий и раскрывается грандиозный государственный замысел царя, выдержан, в основном, в одическом ключе, поскольку ода – лирический жанровый символ Петровской эпохи с ее идеей государственности. Во «Вступлении» торжественно прославляется преобразовательная деятельность Петра Великого, вступившего в спор со стихией. В описании стихии господствуют два мотива: стихия и порядок. Мирная стихия хаотична, в ней нет порядка и нет цивилизации, она бесформенна, бедна и убога. Замысел Петра на этом фоне очевиден: придать стихии форму, стройность, порядок, цивилизовать жизнь, построить город-щит, город-угрозу и решить государственные задачи как внутреннего, так и внешнего свойства. И вот стихия побеждена.
Если проследить за тем, что было до построенного града и после, то легко установить несколько важных мотивов: вместо бесформенности – стройность и порядок, вместо нищеты и бедности – богатство, вместо тьмы – свет, вместо пустыни – оживление, вместо безобразия – красота, вместо дряхлой вечности – цветущая юность.
Вслед за сравнительным описанием перемен Пушкин поет гимн творческому гению Петра («Люблю тебя, Петра творенье…»), выделяя опять-таки главные, решающие качества новой столицы империи: ее государственное значение как военной столицы великой державы, стройность, строгость и упорядоченность форм, красоту («однообразная красивость»), торжество цивилизации над стихией, космоса над хаосом.«Вступление» композиционно противопоставлено двум частям, в которых развертывается сюжет «петербургской повести». Возвышенный пафос сменяется «печальным рассказом», вместо оды появляется грустное повествование о судьбе бедного молодого чиновника Евгения.
Евгений («ничтожный», прозаический герой) в качестве частного человека дан в столкновении с Медным Всадником («великий», эпический герой), памятником Петру I, в котором олицетворена государственная мощь империи. Евгению противостоит уже не Петр-преобразователь, а самодержавный порядок, символом которого и является бронзовое изваяние («Кумир на бронзовом коне»). Частный человек и символ государства – вот полюсы пушкинской повести.
Во «Вступлении» Петр I появляется сначала безымянным, а затем умершим государем, совершившим свой подвиг. В финале первой части он предстает перед Евгением в образе неподвижного Всадника. Во второй части статуя оживает и, сойдя с постамента, преследует на «звонкоскачущем коне» своего обезумевшего «антагониста».
Облик Петра I от «Вступления» и до финала поэмы, изменяется – лишается человеческих черт и становится все более обезличенным: сначала живой «он», затем умерший Петр I, потом Всадник, «кумир на бронзовом коне», «горделивый истукан» и, наконец, фантастическое видение – ожившая статуя.
В отличие от Петра I, предстающего все более обезличенным, в Евгении, напротив, постепенно яснее проступает личное начало. Первоначально Евгений – «ничтожный» человек. Его кругозор ограничен бытовыми заботами, он досадует на то, что беден, что должен «трудом… себе доставить И независимость и честь; Что мог бы Бог ему прибавить Ума и денег». Затем он предается мечтам о женитьбе, о семье. Он не задумывается над тем, почему его род захирел, почему ему уготована неприметная участь человека, словно бы выпавшего из национальной истории. Его мысли связаны с патриархальными нравами и обычаями, с патриархальной судьбой. Он еще не выделился из патриархального целого. Однако взбунтовавшаяся стихия вынуждает его рассуждать на эти темы. Евгений испугался, что его мечтам о тихой и скромной жизни с Парашей и детьми не суждено сбыться, что стихия грозит самому их существованью. Переправившись на остров, где жила Параша, Евгений убеждается, что она погибла, а ветхий домик снесен. Разум Евгения не выдерживает, и он, обезумев, покидает свою квартиру и бродит по улицам и площадям столицы. Тут он впервые, может быть, задумался об устройстве бытия вообще.
иль вся наша
И жизнь ничто, как сон пустой,
Насмешка неба над землей?
В нем проснулся человек, размышляющий о своей участи в мире и о человеческой судьбе в мироздании. Эти размышления далеко выходят за рамки патриархального бытия. Как человек, Евгений начинает мыслить себя отдельно от мира в целом, противополагая свою частную жизнь бытию. Это и есть пробуждение личности, становление личностного сознания.
Евгений, переживший крушение своих надежд на тихое патриархально-идиллическое семейное счастье, впал в смятение: неужели и впрямь человеческая жизнь ничего не стоит? Неужели она лишь сон или насмешка неба над землей? Не может быть, чтобы мир, устроенный Богом, держался на таких бесчеловечных основаниях. Но если виноват не Бог, то кто? Эти «ужасные думы» разрывали сердце и ум Евгения. Он так и не мог решить, виноват Бог в предопределении участи человечества и, следовательно, в его частной судьбе или нет. Однако устройство бытия как таковое слишком абстрактно, чтобы объявить его врагом и начать с ним нешуточную тяжбу. Евгений – не демон, который вступает в распрю с Богом. Свое личное горе он пытается объяснить социальными причинами. Ему нужен конкретный носитель угрозы, кому могли бы быть адресованы прямые обвинения. И тут перед глазами героя оказался памятник Петру I. В очертаниях бронзовой статуи Евгений узнал властелина, который заранее принес бедного героя в жертву истории и обрек его, Евгения, частную жизнь на несчастье. Евгений увидел в повернутой к нему спиной фигуре облик Петра, но не его скульптурное лицо, не личное, человеческое начало, а начало, герою враждебное, – государственное, внеличное и сверхличное, олицетворенное в изваянии «строителя чудотворного».
Мятежная стихия, разрушившая мечты Евгения о счастье, утихла в городе, но перелилась в душу Евгения, заполнив ее собой. Подобно тому как стихия обрушилась на город, построенный Петром, так и Евгений, охваченный бунтом, «вспомнил живо… прошлый ужас» и оказался «вдруг» снова позади статуи Петра. Так был найден виновник несчастной судьбы Евгения.
Парадокс открывшейся Евгению «правды» состоял в том, что именно разумная, но жестокая воля Петра, основавшего город и обуздавшего стихию порядком, кажется Евгению причиной его несчастья. Он винит не стихию, которая обрушилась на город, а Петра-строителя, самовластно укротившего хаос. Но хаос и космос – две равновеликие силы: навечно одержать верх над стихией нельзя, а значит, разумный замысел Петра I не был свободен от безумия – произвола, монархического каприза и жестокости. Все это интуитивно теперь чувствовал Евгений, противопоставляя себя конкретному носителю злой для него воли. Он наконец нашел своего безличного врага.
В самом Евгении личное начало достигло апогея и изнемогло, уничтожилось, обернувшись безумием. «Как обуянный силой черной», он бросает вызов лику «державца полумира», и в этом, конечно, заключен протест не только против «строителя чудотворного» Петербурга, но и против построенного им государства, для которого человек, личность – ничто или нечто, не принимаемое в державный расчет. Однако бунт Евгения не сравним с бунтом стихии: мощь хаоса неодолима до тех пор, пока не утих его порыв. Бунт Евгения, напоминая мятеж стихии и вызванный родившимися в его голове смутой, хаосом, жалок, краток и прекращен в зародыше, не успев развернуться. Евгений бесславно гибнет, уничтоженный, с помутившимся разумом.
Разрыв между интересами частного человека и государства составляет центральную проблему поэмы. Было время, когда эти интересы совпадали. Во «Вступлении» Пушкин в одической тональности воспел временное примирение интересов под эгидой самодержавного государства. Построение города было общенациональным делом всей России – не только царя, но и каждого человека. Величие Петра – зодчего нового государства – остается для Пушкина непоколебленным. Но прогрессивный смысл его строительства оборачивается в условиях самодержавной империи гибелью бедного человека, имеющего права на счастье и жизнь. В этом – одно из противоречий истории: необходимая и благая преобразовательная деятельность осуществляется безжалостно и жестоко, становясь страшным упреком всему делу преобразования и не искупленным грехом власти.
Пушкин оставил интересы враждующих сторон не примиренными. Непосредственного разрешения конфликта в поэме нет. Каждая сторона выставляет весомые резоны в пользу своей позиции, но каждая из позиций лишена полноты и не вмещает всей правды. По мысли поэта, «равновеликие» правды могут прийти к согласию в ходе истории, которая сама естественным путем разрешит противоречия между ними, но не в пользу одной из них, а во имя неизмеримо более высокой цели – стремления приподняться над обеими «равновеликими» правдами и над «жестоким веком».
Поэма «Медный всадник» взывала к пониманию того, что общенациональные интересы России состоят в привлечении простых сердец к строительству государства, что государственные интересы должны совпадать с интересами незаметных частных людей. Государственные цели, как бы они ни были велики, не могут игнорировать гуманность, охранение, уважение человеческого достоинства и пренебрегать жизнью каждого человека. Поэма Пушкина в контексте произведений 1830-х годов косвенно подтверждала его идею о милости и человечности как принципах государственной политики, поднимающих и власть, и частного человека на уровень высшей духовности.
Завершением всего творческого развития Пушкина от начала его поэтической деятельности и до 1830-х годов был роман в стихах «Евгений Онегин».
students-library.com
Медный всадник. Конфликт и композиция » СтудИзба
13. Медный всадник. Конфликт и композиция.
В 1833 году в Болдино Пушкин пишет медного всадника. Авторское определение жанра – петербургская повесть.
В произведении обозначены два плана: деяния Петра и судьба Евгения. И это помогает поэту показать сложную связь между историей и современностью.
В стилистике поэмы обозначены два основных начала: торжественная ода и смиренная элегия.
Открывается поэма вступлением, в котором звучат интонации оды. Им намечается историческая перспектива, так как в центре повествования – столетняя история города, воплощающего собой гений Петра. Город, построенный среди темного леса и болот, символизирует Россию, которая подвергается новым переменам.
В основной части поэмы Пушкин резко меняет предмет изображения, повествование сосредотачивается на жизни частного человека. Его личная драма осуществляется на фоне реального события современности – разрушительного наводнения 1824 года. Стихия, побежденная человеком, смирилась не надолго и при первой же возможности мстит ему. Однако жертвой становится не тот, кто ее победил, а маленький человек, целью которого является домашний очаг, любовь и счастье. Так обозначается столкновение личного и всеобщего, частного и исторического. А философская проблематика становится смысловым центром поэмы.
(1833). Пушкин дал поэме подзаголовок «Петербургская повесть», имея в виду не только повесть в стихах в духе поэм Байрона, но и традицию прозаического бытописания. В круг повести Пушкин ввел множество литературных источников, так или иначе отсылая читателя к «антипетровской» поэме А. Мицкевича «Дзяды», к очерку К.Н. Батюшкова «Прогулки в Академию Художеств», к идиллиям Н.И. Гнедича «Рыбаки» и А.Ф. Воейкова «Первый мореплаватель» и др.
Время действия в поэме – история (Петербурга еще нет и его строительство только замышляется) и современность (наводнение в царствование Александра I). Пространство поэмы то раздвигается, охватывая необозримые просторы, то суживается до Петербурга, небольшого острова и даже скромного домика.
В центре поэмы несколько эпизодов, составляющих центральный конфликт между мирной и бунтующей стихией, с одной стороны, и ее грозным укротителем Петром I, с другой; между громадной империей, олицетворенной в памятнике самодержцу, и бедным незначительным чиновником, почти незаметным человеком.
Конфликт принимает неразрешимый, трагический характер, поскольку, в отличие от одновременно писавшейся поэмы «Анджело», в нем нет места милости. Поэтому примирение стихий, государственных и частных интересов невозможно: стороны враждебны друг другу и не могут найти согласия. Это проявляется даже на жанровом уровне: «Вступление» к поэме, где дана предыстория событий и раскрывается грандиозный государственный замысел царя, выдержан, в основном, в одическом ключе, поскольку ода – лирический жанровый символ Петровской эпохи с ее идеей государственности. Во «Вступлении» торжественно прославляется преобразовательная деятельность Петра Великого, вступившего в спор со стихией. В описании стихии господствуют два мотива: стихия и порядок. Мирная стихия[1] хаотична, в ней нет порядка и нет цивилизации, она бесформенна, бедна и убога. Замысел Петра на этом фоне очевиден: придать стихии форму, стройность, порядок, цивилизовать жизнь, построить город-щит, город-угрозу и решить государственные задачи как внутреннего, так и внешнего свойства. И вот стихия побеждена.
Если проследить за тем, что было до построенного града и после, то легко установить несколько важных мотивов: вместо бесформенности – стройность и порядок, вместо нищеты и бедности – богатство, вместо тьмы – свет, вместо пустыни – оживление, вместо безобразия – красота, вместо дряхлой вечности – цветущая юность.
Вслед за сравнительным описанием перемен Пушкин поет гимн творческому гению Петра («Люблю тебя, Петра творенье…»), выделяя опять-таки главные, решающие качества новой столицы империи: ее государственное значение как военной столицы великой державы, стройность, строгость и упорядоченность форм, красоту («однообразная красивость»), торжество цивилизации над стихией, космоса над хаосом.
«Вступление» композиционно противопоставлено двум частям, в которых развертывается сюжет «петербургской повести». Возвышенный пафос сменяется «печальным рассказом», вместо оды появляется грустное повествование о судьбе бедного молодого чиновника Евгения.
Евгений («ничтожный», прозаический герой) в качестве частного человека дан в столкновении с Медным Всадником («великий», эпический герой), памятником Петру I, в котором олицетворена государственная мощь империи. Евгению противостоит уже не Петр-преобразователь, а самодержавный порядок, символом которого и является бронзовое изваяние («Кумир на бронзовом коне»). Частный человек и символ государства – вот полюсы пушкинской повести.
Во «Вступлении» Петр I появляется сначала безымянным, а затем умершим государем, совершившим свой подвиг. В финале первой части он предстает перед Евгением в образе неподвижного Всадника. Во второй части статуя оживает и, сойдя с постамента, преследует на «звонкоскачущем коне» своего обезумевшего «антагониста».
Облик Петра I от «Вступления» и до финала поэмы, изменяется – лишается человеческих черт и становится все более обезличенным: сначала живой «он», затем умерший Петр I, потом Всадник, «кумир на бронзовом коне», «горделивый истукан» и, наконец, фантастическое видение – ожившая статуя.
В отличие от Петра I, предстающего все более обезличенным, в Евгении, напротив, постепенно яснее проступает личное начало. Первоначально Евгений – «ничтожный» человек. Его кругозор ограничен бытовыми заботами, он досадует на то, что беден, что должен «трудом… себе доставить И независимость и честь; Что мог бы Бог ему прибавить Ума и денег». Затем он предается мечтам о женитьбе, о семье. Он не задумывается над тем, почему его род захирел, почему ему уготована неприметная участь человека, словно бы выпавшего из национальной истории. Его мысли связаны с патриархальными нравами и обычаями, с патриархальной судьбой. Он еще не выделился из патриархального целого. Однако взбунтовавшаяся стихия вынуждает его рассуждать на эти темы. Евгений испугался, что его мечтам о тихой и скромной жизни с Парашей и детьми не суждено сбыться, что стихия грозит самому их существованью. Переправившись на остров, где жила Параша, Евгений убеждается, что она погибла, а ветхий домик снесен. Разум Евгения не выдерживает, и он, обезумев, покидает свою квартиру и бродит по улицам и площадям столицы. Тут он впервые, может быть, задумался об устройстве бытия вообще.
иль вся наша
И жизнь ничто, как сон пустой,
Насмешка неба над землей?
В нем проснулся человек, размышляющий о своей участи в мире и о человеческой судьбе в мироздании. Эти размышления далеко выходят за рамки патриархального бытия. Как человек, Евгений начинает мыслить себя отдельно от мира в целом, противополагая свою частную жизнь бытию. Это и есть пробуждение личности, становление личностного сознания.
Евгений, переживший крушение своих надежд на тихое патриархально-идиллическое семейное счастье[2], впал в смятение: неужели и впрямь человеческая жизнь ничего не стоит? Неужели она лишь сон или насмешка неба над землей? Не может быть, чтобы мир, устроенный Богом, держался на таких бесчеловечных основаниях. Но если виноват не Бог, то кто? Эти «ужасные думы» разрывали сердце и ум Евгения. Он так и не мог решить, виноват Бог в предопределении участи человечества и, следовательно, в его частной судьбе или нет. Однако устройство бытия как таковое слишком абстрактно, чтобы объявить его врагом и начать с ним нешуточную тяжбу. Евгений – не демон, который вступает в распрю с Богом. Свое личное горе он пытается объяснить социальными причинами. Ему нужен конкретный носитель угрозы, кому могли бы быть адресованы прямые обвинения. И тут перед глазами героя оказался памятник Петру I. В очертаниях бронзовой статуи Евгений узнал властелина, который заранее принес бедного героя в жертву истории и обрек его, Евгения, частную жизнь на несчастье. Евгений увидел в повернутой к нему спиной фигуре облик Петра, но не его скульптурное лицо, не личное, человеческое начало, а начало, герою враждебное, – государственное, внеличное и сверхличное, олицетворенное в изваянии «строителя чудотворного».
Мятежная стихия, разрушившая мечты Евгения о счастье, утихла в городе, но перелилась в душу Евгения, заполнив ее собой. Подобно тому как стихия обрушилась на город, построенный Петром, так и Евгений, охваченный бунтом, «вспомнил живо… прошлый ужас» и оказался «вдруг» снова позади статуи Петра. Так был найден виновник несчастной судьбы Евгения.
Парадокс открывшейся Евгению «правды» состоял в том, что именно разумная, но жестокая воля Петра, основавшего город и обуздавшего стихию порядком, кажется Евгению причиной его несчастья. Он винит не стихию, которая обрушилась на город, а Петра-строителя, самовластно укротившего хаос. Но хаос и космос – две равновеликие силы: навечно одержать верх над стихией нельзя, а значит, разумный замысел Петра I не был свободен от безумия – произвола, монархического каприза и жестокости. Все это интуитивно теперь чувствовал Евгений, противопоставляя себя конкретному носителю злой для него воли. Он наконец нашел своего безличного врага.
В самом Евгении личное начало достигло апогея и изнемогло, уничтожилось, обернувшись безумием. «Как обуянный силой черной», он бросает вызов лику «державца полумира», и в этом, конечно, заключен протест не только против «строителя чудотворного» Петербурга, но и против построенного им государства, для которого человек, личность – ничто или нечто, не принимаемое в державный расчет. Однако бунт Евгения не сравним с бунтом стихии: мощь хаоса неодолима до тех пор, пока не утих его порыв. Бунт Евгения, напоминая мятеж стихии и вызванный родившимися в его голове смутой, хаосом, жалок, краток и прекращен в зародыше, не успев развернуться. Евгений бесславно гибнет, уничтоженный, с помутившимся разумом.
Разрыв между интересами частного человека и государства составляет центральную проблему поэмы. Было время, когда эти интересы совпадали. Во «Вступлении» Пушкин в одической тональности воспел временное примирение интересов под эгидой самодержавного государства. Построение города было общенациональным делом всей России – не только царя, но и каждого человека. Величие Петра – зодчего нового государства – остается для Пушкина непоколебленным. Но прогрессивный смысл его строительства оборачивается в условиях самодержавной империи гибелью бедного человека, имеющего права на счастье и жизнь. В этом – одно из противоречий истории: необходимая и благая преобразовательная деятельность осуществляется безжалостно и жестоко, становясь страшным упреком всему делу преобразования и не искупленным грехом власти.
Пушкин оставил интересы враждующих сторон не примиренными. Непосредственного разрешения конфликта в поэме нет. Каждая сторона выставляет весомые резоны в пользу своей позиции, но каждая из позиций лишена полноты и не вмещает всей правды. По мысли поэта, «равновеликие» правды могут прийти к согласию в ходе истории, которая сама естественным путем разрешит противоречия между ними, но не в пользу одной из них, а во имя неизмеримо более высокой цели – стремления приподняться над обеими «равновеликими» правдами и над «жестоким веком».
Поэма «Медный всадник» взывала к пониманию того, что общенациональные интересы России состоят в привлечении простых сердец к строительству государства, что государственные интересы должны совпадать с интересами незаметных частных людей. Государственные цели, как бы они ни были велики, не могут игнорировать гуманность, охранение, уважение человеческого достоинства и пренебрегать жизнью каждого человека. Поэма Пушкина в контексте произведений 1830-х годов косвенно подтверждала его идею о милости и человечности как принципах государственной политики, поднимающих и власть, и частного человека на уровень высшей духовности.
Завершением всего творческого развития Пушкина от начала его поэтической деятельности и до 1830-х годов был роман в стихах «Евгений Онегин».
studizba.com
в чем конфликт поэмы медный всадник
Основной конфликт поэмы «Медный всадник» — конфликт между государством и личностью. Воплощается он прежде всего в образной системе: противопоставлением Петра и Евгения.Образ Петра центральный в поэме. Пушкин дает в «Медном всаднике» свою трактовку личности и государственной деятельности Петра. Автор изображает два лика императора, во вступлении Петр — человек и государственный деятель:
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел.
Им руководит идея блага Отечества, а не произвол. Он понимает историческую закономерность и предстает как решительный, деятельный, мудрый правитель.
В основной части поэмы Петр — памятник первому русскому императору, символизирующий самодержавную власть, готовый подавить любой протест:
Ужасен он в окрестной мгле!
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!
Конфликт истории и личности раскрывается через изображение судьбы обыкновенного человека. Хотя Евгения исследователи не включают в галерею «маленьких людей» , тем не менее некоторые типические черты таких героев находим в этом образе. Евгений лишен индивидуальности. Петр I становится для него тем «значительным лицом» , которое появляется в жизни любого «маленького человека» , чтобы разрушить его счастье.
Величие, государственный масштаб образа Петра и ничтожность ограниченность кругом личных забот Евгения подчеркивается композиционно. Монолог Петра во вступлении («И думал он: Отсель грозить мы будем шведу…» ) противопоставлен «думам» Евгения («О чем же думал он? о том, / Что был он беден…») .
Конфликт поддерживается стилистически. Вступление, эпизоды связанные с «кумиром на бронзовом коне» , выдержаны в традиции оды — самого государственного жанра. Там, где речь идет о Евгении, господствует прозаичность.
Противостояние человека и власти, личности и государства — вечная проблема, однозначное решение которой Пушкин считает невозможным.
otvet.mail.ru
раскройте конфликт поэмы медный всадник. раскройте конфликт поэмы медный всадник?
Чтобы пояснить суть конфликта в поэме, необходимо рассказать о ее третьем главном персонаже, стихии. Волевой напор Петра, создавший город, был не только творческим актом, но и актом насилия. И это насилие, изменившись в исторической перспективе, теперь, во времена Евгения, возвращается в виде буйства стихии. Можно даже увидеть обратное противопоставление между образами Петра и стихии. Как неподвижен, хотя и величествен, Петр, так необузданна, подвижна стихия. Стихия, которую, в конечном счете, он сам и породил. Таким образом, Петру как обобщенный образ, противостоит стихия, а конкретно — Евгений. Казалось бы, каким образом ничтожный обыватель может быть даже сравниваем с громадой медного великана?Чтобы объяснить это, необходимо увидеть развитие образов Евгения и Петра, произошедшее к моменту их прямого столкновения. Давно перестав быть человеком, Петр теперь — медная статуя. Но на этом его метаморфозы не прекращаются. Прекрасный, великолепный всадник обнаруживает свойство стать чем-то, что больше всего напоминает сторожевого пса. Ведь именно в таком качестве он гоняется по городу за Евгением. Евгений тоже меняется. Из обывателя индифферентного он превращается в обывателя испуганного (разгул стихии!) , а потом к нему приходит отчаянная смелость, позволившая ему крикнуть: «Ужо тебе! » Так встречаются в конфликте две личности (ибо теперь и Евгений — личность) , пройдя к нему каждая свой путь.
Первый результат конфликта — помешательство Евгения. Но помешательство ли это? Наверное, можно сказать, что есть истины, полного значения которых не может выдержать слабый человеческий разум. Великий император, как сторожевой пес, гоняющийся за мельчайшим из своих подданных, — фигура смешная и ужасная одновременно. Поэтому понятен смех Евгения, но понятна и его душевная болезнь: он столкнулся лицом к лицу с самим государством, с его медным, безжалостным лицом.
Итак, конфликт между личностью и государством: разрешается ли он в поэме? И да, и нет. Конечно, гибнет Евгений, гибнет та личность, которая непосредственно противостояла государству в образе Медного Всадника. Бунт подавлен, но беспокоящим предостережением остается образ стихии, проходящий через всю поэму. Разрушения в городе огромны. Число жертв — велико. Стихии наводнения ничто не может противостоять. Сам Медный Всадник стоит, омываемый мутными волнами. Он тоже бессилен остановить их натиск. Все это наводит на мысль, что любое насилие неизбежно влечет за собой возмездие. Волевым, насильственным образом Петр утвердил среди дикой природы город, который вечно теперь будет подвергаться атакам стихии. И как знать, не станет ли Евгений, так зря и мимоходом погубленный, маленькой каплей гнева, исполинская волна которого однажды сметет медного истукана?
Невозможно государство, бесконечно подавляющее подданных во имя своих целей. Они, подданные, важнее и первичнее самого государства. Образно говоря, «вражду и плен старинный свой» финские волны забудут тогда, когда Евгению, для счастья со своей Парашей, не нужно будет ничьих позволений. А иначе стихия народного бунта, не менее страшная, чем стихия наводнения, свершит свой суд, не разбирая правых и виноватых. Такова, на мой взгляд, суть конфликта между человеком и государством.
Существует ряд расхожих мнений относительно того, какова же основная идея поэмы «Медный всадник». В. Г. Белинский, утверждавший, что главная мысль поэмы заключается в торжестве «общего над частным», при явном сочувствии автора к «страданию этого частного», очевидно, был прав. А. С. Пушкин поет гимн столице государства Российского:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный…
«Пышно, горделиво» вознесся «из тьмы лесов и топи блат» город и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия.
otvet.mail.ru
Медный всадник. Конфликт и композиция
История русской литературы первой половины 19 века
Медный всадник. Конфликт и композиция.
В 1833 году в Болдино Пушкин пишет медного всадника. Авторское определение жанра – петербургская повесть.
В произведении обозначены два плана: деяния Петра и судьба Евгения. И это помогает поэту показать сложную связь между историей и современностью.
В стилистике поэмы обозначены два основных начала: торжественная ода и смиренная элегия.
Открывается поэма вступлением, в котором звучат интонации оды. Им намечается историческая перспектива, так как в центре повествования – столетняя история города, воплощающего собой гений Петра. Город, построенный среди темного леса и болот, символизирует Россию, которая подвергается новым переменам.
В основной части поэмы Пушкин резко меняет предмет изображения, повествование сосредотачивается на жизни частного человека. Его личная драма осуществляется на фоне реального события современности – разрушительного наводнения 1824 года. Стихия, побежденная человеком, смирилась не надолго и при первой же возможности мстит ему. Однако жертвой становится не тот, кто ее победил, а маленький человек, целью которого является домашний очаг, любовь и счастье. Так обозначается столкновение личного и всеобщего, частного и исторического. А философская проблематика становится смысловым центром поэмы.
(1833). Пушкин дал поэме подзаголовок «Петербургская повесть», имея в виду не только повесть в стихах в духе поэм Байрона, но и традицию прозаического бытописания. В круг повести Пушкин ввел множество литературных источников, так или иначе отсылая читателя к «антипетровской» поэме А. Мицкевича «Дзяды», к очерку К.Н. Батюшкова «Прогулки в Академию Художеств», к идиллиям Н.И. Гнедича «Рыбаки» и А.Ф. Воейкова «Первый мореплаватель» и др.
Время действия в поэме – история (Петербурга еще нет и его строительство только замышляется) и современность (наводнение в царствование Александра I). Пространство поэмы то раздвигается, охватывая необозримые просторы, то суживается до Петербурга, небольшого острова и даже скромного домика.
В центре поэмы несколько эпизодов, составляющих центральный конфликт между мирной и бунтующей стихией, с одной стороны, и ее грозным укротителем Петром I, с другой; между громадной империей, олицетворенной в памятнике самодержцу, и бедным незначительным чиновником, почти незаметным человеком.
Конфликт принимает неразрешимый, трагический характер, поскольку, в отличие от одновременно писавшейся поэмы «Анджело», в нем нет места милости. Поэтому примирение стихий, государственных и частных интересов невозможно: стороны враждебны друг другу и не могут найти согласия. Это проявляется даже на жанровом уровне: «Вступление» к поэме, где дана предыстория событий и раскрывается грандиозный государственный замысел царя, выдержан, в основном, в одическом ключе, поскольку ода – лирический жанровый символ Петровской эпохи с ее идеей государственности. Во «Вступлении» торжественно прославляется преобразовательная деятельность Петра Великого, вступившего в спор со стихией. В описании стихии господствуют два мотива: стихия и порядок. Мирная стихия[10] хаотична, в ней нет порядка и нет цивилизации, она бесформенна, бедна и убога. Замысел Петра на этом фоне очевиден: придать стихии форму, стройность, порядок, цивилизовать жизнь, построить город-щит, город-угрозу и решить государственные задачи как внутреннего, так и внешнего свойства. И вот стихия побеждена.
Если проследить за тем, что было до построенного града и после, то легко установить несколько важных мотивов: вместо бесформенности – стройность и порядок, вместо нищеты и бедности – богатство, вместо тьмы – свет, вместо пустыни – оживление, вместо безобразия – красота, вместо дряхлой вечности – цветущая юность.
Вслед за сравнительным описанием перемен Пушкин поет гимн творческому гению Петра («Люблю тебя, Петра творенье…»), выделяя опять-таки главные, решающие качества новой столицы империи: ее государственное значение как военной столицы великой державы, стройность, строгость и упорядоченность форм, красоту («однообразная красивость»), торжество цивилизации над стихией, космоса над хаосом.
«Вступление» композиционно противопоставлено двум частям, в которых развертывается сюжет «петербургской повести». Возвышенный пафос сменяется «печальным рассказом», вместо оды появляется грустное повествование о судьбе бедного молодого чиновника Евгения.
Евгений («ничтожный», прозаический герой) в качестве частного человека дан в столкновении с Медным Всадником («великий», эпический герой), памятником Петру I, в котором олицетворена государственная мощь империи. Евгению противостоит уже не Петр-преобразователь, а самодержавный порядок, символом которого и является бронзовое изваяние («Кумир на бронзовом коне»). Частный человек и символ государства – вот полюсы пушкинской повести.
Во «Вступлении» Петр I появляется сначала безымянным, а затем умершим государем, совершившим свой подвиг. В финале первой части он предстает перед Евгением в образе неподвижного Всадника. Во второй части статуя оживает и, сойдя с постамента, преследует на «звонкоскачущем коне» своего обезумевшего «антагониста».
Облик Петра I от «Вступления» и до финала поэмы, изменяется – лишается человеческих черт и становится все более обезличенным: сначала живой «он», затем умерший Петр I, потом Всадник, «кумир на бронзовом коне», «горделивый истукан» и, наконец, фантастическое видение – ожившая статуя.
В отличие от Петра I, предстающего все более обезличенным, в Евгении, напротив, постепенно яснее проступает личное начало. Первоначально Евгений – «ничтожный» человек. Его кругозор ограничен бытовыми заботами, он досадует на то, что беден, что должен «трудом… себе доставить И независимость и честь; Что мог бы Бог ему прибавить Ума и денег». Затем он предается мечтам о женитьбе, о семье. Он не задумывается над тем, почему его род захирел, почему ему уготована неприметная участь человека, словно бы выпавшего из национальной истории. Его мысли связаны с патриархальными нравами и обычаями, с патриархальной судьбой. Он еще не выделился из патриархального целого. Однако взбунтовавшаяся стихия вынуждает его рассуждать на эти темы. Евгений испугался, что его мечтам о тихой и скромной жизни с Парашей и детьми не суждено сбыться, что стихия грозит самому их существованью. Переправившись на остров, где жила Параша, Евгений убеждается, что она погибла, а ветхий домик снесен. Разум Евгения не выдерживает, и он, обезумев, покидает свою квартиру и бродит по улицам и площадям столицы. Тут он впервые, может быть, задумался об устройстве бытия вообще.
иль вся наша
И жизнь ничто, как сон пустой,
Насмешка неба над землей?
В нем проснулся человек, размышляющий о своей участи в мире и о человеческой судьбе в мироздании. Эти размышления далеко выходят за рамки патриархального бытия. Как человек, Евгений начинает мыслить себя отдельно от мира в целом, противополагая свою частную жизнь бытию. Это и есть пробуждение личности, становление личностного сознания.
Евгений, переживший крушение своих надежд на тихое патриархально-идиллическое семейное счастье, впал в смятение: неужели и впрямь человеческая жизнь ничего не стоит? Неужели она лишь сон или насмешка неба над землей? Не может быть, чтобы мир, устроенный Богом, держался на таких бесчеловечных основаниях. Но если виноват не Бог, то кто? Эти «ужасные думы» разрывали сердце и ум Евгения. Он так и не мог решить, виноват Бог в предопределении участи человечества и, следовательно, в его частной судьбе или нет. Однако устройство бытия как таковое слишком абстрактно, чтобы объявить его врагом и начать с ним нешуточную тяжбу. Евгений – не демон, который вступает в распрю с Богом. Свое личное горе он пытается объяснить социальными причинами. Ему нужен конкретный носитель угрозы, кому могли бы быть адресованы прямые обвинения. И тут перед глазами героя оказался памятник Петру I. В очертаниях бронзовой статуи Евгений узнал властелина, который заранее принес бедного героя в жертву истории и обрек его, Евгения, частную жизнь на несчастье. Евгений увидел в повернутой к нему спиной фигуре облик Петра, но не его скульптурное лицо, не личное, человеческое начало, а начало, герою враждебное, – государственное, внеличное и сверхличное, олицетворенное в изваянии «строителя чудотворного».
Мятежная стихия, разрушившая мечты Евгения о счастье, утихла в городе, но перелилась в душу Евгения, заполнив ее собой. Подобно тому как стихия обрушилась на город, построенный Петром, так и Евгений, охваченный бунтом, «вспомнил живо… прошлый ужас» и оказался «вдруг» снова позади статуи Петра. Так был найден виновник несчастной судьбы Евгения.
Парадокс открывшейся Евгению «правды» состоял в том, что именно разумная, но жестокая воля Петра, основавшего город и обуздавшего стихию порядком, кажется Евгению причиной его несчастья. Он винит не стихию, которая обрушилась на город, а Петра-строителя, самовластно укротившего хаос. Но хаос и космос – две равновеликие силы: навечно одержать верх над стихией нельзя, а значит, разумный замысел Петра I не был свободен от безумия – произвола, монархического каприза и жестокости. Все это интуитивно теперь чувствовал Евгений, противопоставляя себя конкретному носителю злой для него воли. Он наконец нашел своего безличного врага.
В самом Евгении личное начало достигло апогея и изнемогло, уничтожилось, обернувшись безумием. «Как обуянный силой черной», он бросает вызов лику «державца полумира», и в этом, конечно, заключен протест не только против «строителя чудотворного» Петербурга, но и против построенного им государства, для которого человек, личность – ничто или нечто, не принимаемое в державный расчет. Однако бунт Евгения не сравним с бунтом стихии: мощь хаоса неодолима до тех пор, пока не утих его порыв. Бунт Евгения, напоминая мятеж стихии и вызванный родившимися в его голове смутой, хаосом, жалок, краток и прекращен в зародыше, не успев развернуться. Евгений бесславно гибнет, уничтоженный, с помутившимся разумом.
Разрыв между интересами частного человека и государства составляет центральную проблему поэмы. Было время, когда эти интересы совпадали. Во «Вступлении» Пушкин в одической тональности воспел временное примирение интересов под эгидой самодержавного государства. Построение города было общенациональным делом всей России – не только царя, но и каждого человека. Величие Петра – зодчего нового государства – остается для Пушкина непоколебленным. Но прогрессивный смысл его строительства оборачивается в условиях самодержавной империи гибелью бедного человека, имеющего права на счастье и жизнь. В этом – одно из противоречий истории: необходимая и благая преобразовательная деятельность осуществляется безжалостно и жестоко, становясь страшным упреком всему делу преобразования и не искупленным грехом власти.
Пушкин оставил интересы враждующих сторон не примиренными. Непосредственного разрешения конфликта в поэме нет. Каждая сторона выставляет весомые резоны в пользу своей позиции, но каждая из позиций лишена полноты и не вмещает всей правды. По мысли поэта, «равновеликие» правды могут прийти к согласию в ходе истории, которая сама естественным путем разрешит противоречия между ними, но не в пользу одной из них, а во имя неизмеримо более высокой цели – стремления приподняться над обеими «равновеликими» правдами и над «жестоким веком».
Поэма «Медный всадник» взывала к пониманию того, что общенациональные интересы России состоят в привлечении простых сердец к строительству государства, что государственные интересы должны совпадать с интересами незаметных частных людей. Государственные цели, как бы они ни были велики, не могут игнорировать гуманность, охранение, уважение человеческого достоинства и пренебрегать жизнью каждого человека. Поэма Пушкина в контексте произведений 1830-х годов косвенно подтверждала его идею о милости и человечности как принципах государственной политики, поднимающих и власть, и частного человека на уровень высшей духовности.
Завершением всего творческого развития Пушкина от начала его поэтической деятельности и до 1830-х годов был роман в стихах «Евгений Онегин».
scribble.su
В чем конфликт поэмы Медный всадник
Основной конфликт поэмы «Медный всадник» — конфликт между государством и личностью. Воплощается он прежде всего в образной системе: противопоставлением Петра и Евгения.
Образ Петра центральный в поэме. Пушкин дает в «Медном всаднике» свою трактовку личности и государственной деятельности Петра. Автор изображает два лика императора, во вступлении Петр — человек и государственный деятель:
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел.
Им руководит идея блага Отечества, а не произвол. Он понимает историческую закономерность и предстает как решительный, деятельный, мудрый правитель.
В основной части поэмы Петр — памятник первому русскому императору, символизирующий самодержавную власть, готовый подавить любой протест:
Ужасен он в окрестной мгле!
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!
Конфликт истории и личности раскрывается через изображение судьбы обыкновенного человека. Хотя Евгения исследователи не включают в галерею «маленьких людей» , тем не менее некоторые типические черты таких героев находим в этом образе. Евгений лишен индивидуальности. Петр I становится для него тем «значительным лицом» , которое появляется в жизни любого «маленького человека» , чтобы разрушить его счастье.
Величие, государственный масштаб образа Петра и ничтожность ограниченность кругом личных забот Евгения подчеркивается композиционно. Монолог Петра во вступлении («И думал он: Отсель грозить мы будем шведу…» ) противопоставлен «думам» Евгения («О чем же думал он? о том, / Что был он беден…») .
Конфликт поддерживается стилистически. Вступление, эпизоды связанные с «кумиром на бронзовом коне» , выдержаны в традиции оды — самого государственного жанра. Там, где речь идет о Евгении, господствует прозаичность.
Противостояние человека и власти, личности и государства — вечная проблема, однозначное решение которой Пушкин считает невозможным.
В чем конфликт поэмы Медный всадник (2 вариант)
Чтобы пояснить суть конфликта в поэме, необходимо рассказать о ее третьем главном персонаже, стихии. Волевой напор Петра, создавший город, был не только творческим актом, но и актом насилия. И это насилие, изменившись в исторической перспективе, теперь, во времена Евгения, возвращается в виде буйства стихии. Можно даже увидеть обратное противопоставление между образами Петра и стихии. Как неподвижен, хотя и величествен, Петр, так необузданна, подвижна стихия. Стихия, которую, в конечном счете, он сам и породил. Таким образом, Петру как обобщенный образ, противостоит стихия, а конкретно — Евгений. Казалось бы, каким образом ничтожный обыватель может быть даже сравниваем с громадой медного великана? Чтобы объяснить это, необходимо увидеть развитие образов Евгения и Петра, произошедшее к моменту их прямого столкновения. Давно перестав быть человеком, Петр теперь — медная статуя. Но на этом его метаморфозы не прекращаются. Прекрасный, великолепный всадник обнаруживает свойство стать чем-то, что больше всего напоминает сторожевого пса. Ведь именно в таком качестве он гоняется по городу за Евгением. Евгений тоже меняется. Из обывателя индифферентного он превращается в обывателя испуганного (разгул стихии!) , а потом к нему приходит отчаянная смелость, позволившая ему крикнуть: «Ужо тебе! » Так встречаются в конфликте две личности (ибо теперь и Евгений — личность) , пройдя к нему каждая свой путь. Первый результат конфликта — помешательство Евгения. Но помешательство ли это? Наверное, можно сказать, что есть истины, полного значения которых не может выдержать слабый человеческий разум. Великий император, как сторожевой пес, гоняющийся за мельчайшим из своих подданных, — фигура смешная и ужасная одновременно. Поэтому понятен смех Евгения, но понятна и его душевная болезнь: он столкнулся лицом к лицу с самим государством, с его медным, безжалостным лицом. Итак, конфликт между личностью и государством: разрешается ли он в поэме? И да, и нет. Конечно, гибнет Евгений, гибнет та личность, которая непосредственно противостояла государству в образе Медного Всадника. Бунт подавлен, но беспокоящим предостережением остается образ стихии, проходящий через всю поэму. Разрушения в городе огромны. Число жертв — велико. Стихии наводнения ничто не может противостоять. Сам Медный Всадник стоит, омываемый мутными волнами. Он тоже бессилен остановить их натиск. Все это наводит на мысль, что любое насилие неизбежно влечет за собой возмездие. Волевым, насильственным образом Петр утвердил среди дикой природы город, который вечно теперь будет подвергаться атакам стихии. И как знать, не станет ли Евгений, так зря и мимоходом погубленный, маленькой каплей гнева, исполинская волна которого однажды сметет медного истукана? Невозможно государство, бесконечно подавляющее подданных во имя своих целей. Они, подданные, важнее и первичнее самого государства. Образно говоря, «вражду и плен старинный свой» финские волны забудут тогда, когда Евгению, для счастья со своей Парашей, не нужно будет ничьих позволений. А иначе стихия народного бунта, не менее страшная, чем стихия наводнения, свершит свой суд, не разбирая правых и виноватых. Такова, на мой взгляд, суть конфликта между человеком и государством. Существует ряд расхожих мнений относительно того, какова же основная идея поэмы «Медный всадник». В. Г. Белинский, утверждавший, что главная мысль поэмы заключается в торжестве «общего над частным», при явном сочувствии автора к «страданию этого частного», очевидно, был прав. А. С. Пушкин поет гимн столице государства Российского: Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный… «Пышно, горделиво» вознесся «из тьмы лесов и топи блат» город и стал сердцем могучего государства: Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия.
Конфликт личности и государства в поэме Пушкина Медный всадник
Во все времена взаимоотношения личности с властью беспокоили людей. Одним из первых тему конфликта личности и государства в литературе еще в V веке до нашей эры поднял Софокл. Конфликт этот был неизбежен, проблема эта оставалась актуальной и в XIX веке, во времена Пушкина, актуальна она и по сей день.
В творчестве Пушкина особое место занимает Поэма «Медный всадник». Особенность эта заключается в том, что теперешний читатель может увидеть в ней предсказания, сбывшиеся в современной ему истории. Конфликт государства и личности имеет место и сегодня. Как и прежде, личность рискует в нем своей свободой и жизнью, а государство, своим авторитетом.
Поэма начинается чудесной картиной Петербурга, представленного перед читателем как «полночных стран краса и диво». Совершенно другим предстает Петербург перед нами в поэме «Медный всадник», написанной Пушкиным в 1833 году. Это столица сильного европейского государства, блестящая, богатая, пышная, но холодная и враждебная для «маленького человека». Вид невероятного города, по человеческой воле вставшего «на брегах Невы», восхищает. Кажется, что он преисполнен гармонии и высокого, едва ли не божественного, смысла. Тем не менее, построен он людьми, исполнявшими человеческую волю. Этот человек, воле которого послушны миллионы, воплотивший в себе идею государства, — Петр. Несомненно, Пушкин относится к Петру как к великому человеку. Поэтому-то, в первых строках поэмы, он и предстает таковым. Потеснив скудную природу, одев берега Невы в гранит, создав город, каких еще не было, он воистину величествен. Но Петр здесь еще и творец, а значит, человек. Петр стоит на берегу «дум великих полн». Думы, мысли — еще одна черта его человеческого облика.
Итак, в первой части поэмы мы видим двойственный образ Петра. С одной стороны, он — олицетворение государства, почти Бог, своей державной волей создающий сказочный город на пустом месте, с другой — человек, творец. Но, однажды представ таким в начале поэмы, Петр дальше будет совсем другим.
Во времена, когда происходит действие поэмы, человеческая сущность Петра становится уже достоянием истории. Остается медный Петр — истукан, объект поклонения, символ державности. Самый материал памятника — медь — говорит о многом. Это материал колоколов и монет. Религия и церковь как столпы государства, финансы, без которых оно немыслимо, все объединяется в меди. Звонкий, но тусклый и отдающий в зеленцу металл, очень подходит для «государственного всадника».
В отличие от него Евгений — живой человек. Он — полная антитеза Петру и во всем остальном. Евгений не строил города, его можно назвать обывателем. Он «не помнит родства», хотя фамилия его, как уточняет автор, из знатных. Планы Евгения просты:
«Ну что ж, я молод и здоров,
Трудиться день и ночь готов,
Уж кое-как себе устрою
Приют смиренный и простой
И в нем Парашу успокою…».
Чтобы пояснить суть конфликта в поэме, необходимо рассказать о ее третьем главном персонаже, стихии. Волевой напор Петра, создавший город, был не только творческим актом, но и актом насилия. И это насилие, изменившись в исторической перспективе, теперь, во времена Евгения, возвращается в виде буйства стихии. Можно даже увидеть обратное противопоставление между образами Петра и стихии. Как неподвижен, хотя и величествен, Петр, так необузданна, подвижна стихия. Стихия, которую, в конечном счете, он сам и породил. Таким образом, Петру как обобщенный образ, противостоит стихия, а конкретно — Евгений. Казалось бы, каким образом ничтожный обыватель может быть даже сравниваем с громадой медного великана?
Чтобы объяснить это, необходимо увидеть развитие образов Евгения и Петра, произошедшее к моменту их прямого столкновения. Давно перестав быть человеком, Петр теперь — медная статуя. Но на этом его метаморфозы не прекращаются. Прекрасный, великолепный всадник обнаруживает свойство стать чем-то, что больше всего напоминает сторожевого пса. Ведь именно в таком качестве он гоняется по городу за Евгением. Евгений тоже меняется. Из обывателя индифферентного он превращается в обывателя испуганного (разгул стихии!), а потом к нему приходит отчаянная смелость, позволившая ему крикнуть: «Ужо тебе!» Так встречаются в конфликте две личности (ибо теперь и Евгений — личность), пройдя к нему каждая свой путь.
Первый результат конфликта — помешательство Евгения. Но помешательство ли это? Наверное, можно сказать, что есть истины, полного значения которых не может выдержать слабый человеческий разум. Великий император, как сторожевой пес, гоняющийся за мельчайшим из своих подданных, — фигура смешная и ужасная одновременно. Поэтому понятен смех Евгения, но понятна и его душевная болезнь: он столкнулся лицом к лицу с самим государством, с его медным, безжалостным лицом.
Итак, конфликт между личностью и государством: разрешается ли он в поэме? И да, и нет. Конечно, гибнет Евгений, гибнет та личность, которая непосредственно противостояла государству в образе Медного Всадника. Бунт подавлен, но беспокоящим предостережением остается образ стихии, проходящий через всю поэму. Разрушения в городе огромны. Число жертв — велико. Стихии наводнения ничто не может противостоять. Сам Медный Всадник стоит, омываемый мутными волнами. Он тоже бессилен остановить их натиск. Все это наводит на мысль, что любое насилие неизбежно влечет за собой возмездие. Волевым, насильственным образом Петр утвердил среди дикой природы город, который вечно теперь будет подвергаться атакам стихии. И как знать, не станет ли Евгений, так зря и мимоходом погубленный, маленькой каплей гнева, исполинская волна которого однажды сметет медного истукана?
Невозможно государство, бесконечно подавляющее подданных во имя своих целей. Они, подданные, важнее и первичнее самого государства. Образно говоря, «вражду и плен старинный свой» финские волны забудут тогда, когда Евгению, для счастья со своей Парашей, не нужно будет ничьих позволений. А иначе стихия народного бунта, не менее страшная, чем стихия наводнения, свершит свой суд, не разбирая правых и виноватых. Такова, на мой взгляд, суть конфликта между человеком и государством.
Существует ряд расхожих мнений относительно того, какова же основная идея поэмы «Медный всадник». В. Г. Белинский, утверждавший, что главная мысль поэмы заключается в торжестве «общего над частным», при явном сочувствии автора к «страданию этого частного», очевидно, был прав. А.С.Пушкин поет гимн столице государства Российского:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный…
«Пышно, горделиво» вознесся «из тьмы лесов и топи блат» город и стал сердцем могучего государства:
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия.
tvory.info