Федор Тютчев — Silentium (Силентиум, Молчание): читать стих, текст стихотворения полностью
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи,-
Любуйся ими — и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,-
Питайся ими — и молчи.
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи,-
Внимай их пенью — и молчи!..
_______________
* Silentium — Молчание! (лат.)
Анализ стихотворения «Silentium!» Тютчева
Тютчев стал известен благодаря своим стихотворениям в жанре пейзажной лирики. Но в ранний период творчества он обращался к философским и глубоко личным темам. Эти произведения писались исключительно для себя, поэт не стремился к литературной известности и не пытался опубликовать свои творения.
Латинское название произведения (в пер. – «молчи», «молчание») сразу же указывает на склонность автора к романтизму, который являлся на тот момент доминирующим направлением в искусстве. Ему был присущи мотивы неудовлетворенности окружающим миром и одиночества лирического героя. Эти мотивы четко прослеживаются в стихотворении. Автор обращается к воображаемому собеседнику с призывом скрывать свои истинные чувства от остального общества. Этот монолог можно считать откровенным разговором Тютчева с самим собой. Сокровенные мечты человека являются его высшей ценностью. Автор сравнивает их со «звездами в ночи», которыми можно только безмолвно любоваться.
Внутренний мир человека уникален и неповторим.
Интимные переживания невозможно выразить в словах, а тем более передать другому. Мысли чисты и совершенны, они являются высшим даром природы. Слова — лишь слабое отражение человеческой мысли, они значительно ее искажают и меняют первоначальный смысл на прямо противоположный («мысль изреченная есть ложь»). Поэтому молчание – единственный выход для человека, который хочет сохранить целостность своих сокровенных размышлений.
Внутреннее душевное богатство позволяет человеку существовать независимо от окружающего мира, только этому необходимо научиться. Способность к самосозерцанию и самосовершенствованию – особое качество человека, отличающее его от животного мира. «Наружный шум», который символизирует бессмысленную суету толпы, может повредить гармонию внутреннего мира. Человек должен тщательно беречь свою индивидуальность. В сочетании с молчанием это откроет перед ним все тайны мироздания.
Стихотворение «Silentium!» очень важно для понимания внутреннего мира Тютчева. Можно предположить, что поэт стал по преимуществу «певцом природы» потому, что не хотел больше делиться с окружающими своими философскими размышлениями.
Молчать! Кого Тютчев призывал соблюдать тишину в стихотворении «Silentium!»
Роман Лейбов: «Стихотворения, присланные из Германии» — так назывался цикл Тютчева, напечатанный в пушкинском журнале «Современник» (или не цикл, а подборка стихов), и сегодня мы поговорим об одном из стихотворений Тютчева, написанных в Германии, заглавие его — «Silentium!». Максим, вам слово.
Максим Амелин: Я, честно говоря, читаю это заглавие не «Силенциум!», а «Силентиум!», потому что такова классическая устоявшаяся традиция, а кроме того, насколько я помню, таково было требование молчания в аудитории в Германии. Поэтому «Силентиум!» все-таки:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, —
Любуйся ими — и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи, —
Питайся ими — и молчи.
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, —
Внимай их пенью — и молчи!..
Роман Лейбов: Спасибо большое. Передаю слово Олегу Лекманову.
Олег Лекманов: Мы собрались здесь для того, чтобы полтора часа говорить о стихотворении, автор которого призывает к молчанию. Невольно вспоминается сцена из романа, популярного в годы юности моего папы:
«Альфонс удовлетворенно кивнул:
— Сыграю вам сейчас новую пластинку. Вот удивитесь! Он подошел к патефону.
Послышалось шипение иглы, и зал огласился звуками могучего мужского хора. Мощные голоса исполняли „Лесное молчание”. Это было чертовски громкое молчание».
Может быть, нас отчасти оправдывает то, что в смешном положении оказываемся не только мы, но и сам автор стихотворения, ведь и он страстно (восклицательный знак в заглавии) говорит о том, что лучше бы помолчать, ведь и он в «Silentium!» отнюдь не скрывает свои «чувства и мечты» от читателя.
Можно ли воспринять это поэтическое высказывание, призывающее к молчанию, как не парадоксальное? Я думаю, можно, если предположить, что Тютчев в стихотворении «Silentium!» говорит не от себя, точнее, он берет на себя, поэта, роль некоторой высшей силы, которая формулирует объективные истины и непреложные моральные установления. Как и в зачине другого знаменитого стихотворения: «Не то, что мните вы, природа…» «Вы» — «мните», а я знаю и сейчас для вас сформулирую. Насколько я помню, Тютчев ни в одном стихотворении подробно и специально не пишет о роли поэта как божественного инструмента для формулирования истин и законов, но проговорки, показывающие, что именно так он функцию поэта иногда понимал, в его стихотворениях встречаются несколько раз. Например, о месяце, которому ситуативно уподобляется поэт: «Настала ночь — и, светозарный бог, / Сияет он над усыпленной рощей!», или о себе самом: «Поэт всесилен, как стихия, / Не властен лишь в себе самом». Не властен, по-видимому, и в том, молчать ему или говорить.
Роман Лейбов: Спасибо. Есть некоторые обстоятельства, которые заставляют меня немного дольше поговорить о молчании. Начну я вот с чего, пожалуй: когда я был молод, а Москва была меньше, однажды я отмечал свой день рождения в Москве у Димы Ицковича в клубе, который тогда, по-моему, вообще никак не назывался еще, и находился он на Патриарших прудах в одной частной квартире. Было много народу, и в том числе народу незнакомого, как обычно бывает на днях рождения, когда ты отмечаешь их не дома. И была одна девушка, я даже помню, как ее звали и кто ее привел. Она была дальняя родственница или свойственница (я не знаю, как правильно говорить о далеких и непрямых потомках) Тютчева. Во всяком случае, фамилию она носила ту же, что знаменитый исследователь творчества Тютчева, автор до сих пор ценимой монографии о нем. И немножко, видимо, желая меня шокировать, эта моя новая знакомая сказала мне, что «о Тютчеве я знаю две вещи: он был антисемит и писал стихи». На что я сказал ей: «Сейчас я вас удивлю. Во-первых, Тютчев не был антисемитом, во-вторых, он не писал стихов».
Насчет того, что Тютчев не был антисемитом, если позволите, я не стану расшифровывать. Если вам это будет интересно — ну, он просто не был антисемитом, вот и все. У него на его ментальной карте такого вопроса не было, в отличие от его младших современников — Достоевского, например. Но Тютчев был совершенно вне еврейской проблематики.
А насчет того, что Тютчев не писал стихов, — понятно, это некоторое парадоксальное преувеличение. Но в общем на это внимание обратил еще первый биограф Тютчева, его зять (муж его дочери), автор замечательной биографии Тютчева, Иван Сергеевич Аксаков. Он пишет о том — я пересказываю, — что стихи никогда не были у Тютчева результатом труда, они как бы просто выливались из-под его пера так, как они создавались. И человек, который работал с рукописями Тютчева, знает, как это выглядит: рукописи Тютчева — никогда не черновики, это всегда беловики с очень незначительным количеством поправок. Иногда там описки какие-то, которые исправлены, но это совершенно не похоже на черновики Пушкина. (На это можно сказать, что Пушкин представляет собой другую крайность — такой труженик стиха. Это правда. Несмотря на легкость фактуры стиха, Пушкин очень трудолюбив.) Но даже внешне это выглядит как-то мизерабельно: рукописи Тютчева — всегда на каких-то обрывках бумаги, они всегда на клочках. Бумага в то время денег стоила, конечно, но не таких уж безумных, чтобы нельзя было себе позволить записать стихотворение на четвертушке бумаги или на осьмушке. Очень часто эти обрывочки (это мы знаем уже по позднему Тютчеву) сохранялись, потому что кто-то их записывал за поэтом или кто-то просил их записывать. Когда Тютчев уже как-то сжился с ролью поэта, которая была ему совершенно не близка, от него уже стали ждать стихов к каким-то датам или к каким-то событиям. И есть замечательная формулировка в одном из писем дочери Тютчева, как раз Анны Федоровны, которая была замужем за Аксаковым, что «у папА уже есть стихи по этому поводу, только нужно их еще написать». Вот это типичный Тютчев. И кстати, этих стихов нет. Это к определенной дате, и к этой дате тютчевских стихов нет. Но они были. Они были где-то в голове у Тютчева.
Есть замечательная история про очень хорошую миниатюру тютчевскую — не самое известное стихотворение, хотя и не сказать, что это забытый текст.
Как ни тяжел последний час —
Та непонятная для нас
Истома смертного страданья, —
Но для души еще страшней
Следить, как вымирают в ней
Все лучшие воспоминанья…
История этого текста удивительна. Шло заседание Цензурного комитета, а Тютчев был достаточно высокопоставленным чиновником в этом ведомстве и на заседания ходил, когда у него не было приступов разных болезней. И после заседания все встали и ушли, пришли люди, которые убирают со стола бумажки, а один из сослуживцев Тютчева обратил внимание на то, что Тютчев что-то писал во время заседания. И он не дал выбросить эту бумажку, он ее схватил и сохранил. И потом ее напечатал. Если бы он ее не схватил, у нас бы не было такого стихотворения Тютчева. А сколько его сослуживцев не заметили таких бумажек? А сколько Тютчев не записал таких стихов?
Так что в определенном смысле в «Силенциум!» (я буду произносить все-таки согласно этой норме) парадокса нет. Во-первых, это гораздо более радикальное высказывание, чем высказывание Жуковского, которое обычно вспоминают в связи с Тютчевым, — «Невыразимое». Но «Невыразимое», вообще говоря, не об этом. Оно о том, что мы о чем-то можем сказать, а о чем-то можем промолчать, и это молчание будет более красноречивым. А у Тютчева речь совершенно не о том. У Тютчева действительно это очень радикальное высказывание, это о том, что «…На улице вьюга / Все смешала в одно, / И пробиться друг к другу / Никому не дано», и то, что Тютчев делает со своими стихами, соответствует этому высказыванию. Мне не видится противоречия между очень странной поэтической стратегией Тютчева и этой декларацией.
Об истории этого текста, как обычно бывает с тютчевскими текстами, мы знаем мало. Мы не знаем, когда он был написан. Дата, как вы видели, приблизительная. То есть мы знаем, позже какого времени оно не могло появиться, но не знаем, когда именно в 1820-е годы оно было написано. Тютчев написал его, скорее всего, в Германии. Его печатали при жизни поэта несколько раз, в первый раз оно было напечатано в 1830 году, в газете «Молва» в Москве. Неизвестный правщик «Молвы» (можно предположить, что это был сам редактор Николай Надеждин) исправил строчки вот таким образом:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и кроются оне,
Как звезды мирные в ночи, —
Любуйся ими — и молчи.
Вторая строфа осталась не исправленной, что подсказывает мне, что по крайней мере Надеждин, редактор «Молвы», не читал строчку «Взрывая, возмутишь ключи» так, как ее прочитал Максим (с ударением на «у» во втором слове). Я понимаю, почему Максим ее так прочитал — для того, чтобы в каждой строфе были строчки с нарушениями ямба в одном и том же месте. Но Надеждину не показалось, что эта строчка выламывается из ряда, то есть для него все же форма «возмУтишь» не была актуальной. А вот дальше кто-то опять исправил:
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит житейский шум,
Разгонят дневные лучи, —
Внимай их пенью — и молчи!..
Во второй раз этот текст стал править зять (но на этот раз уже брат жены) Тютчева Николай Сушков, забывший об этой публикации и забывший об этой правке. Очень долго стихотворение так и печаталось, вплоть до ХХ века, с правкой «и всходят, и зайдут оне» (между прочим, в «Молве» гораздо лучше была правка), «как звезды ясные в ночи» (а не «мирные», тут тоже надо отметить, что в «Молве» потоньше было), «их заглушит наружный шум, / дневные ослепят лучи» (тут уж не знаю, что предпочесть).
«Silentium». Эдуард Мане (1864)
Эти строчки совершенно определенно выламываются из размера. Размер — четырехстопный ямб. На что это похоже? Это похоже, например, на французские силлабические стихи. Это французский восьмисложник. Но совершенно непонятно: откуда французский восьмисложник, почему французский восьмисложник? Никогда больше у Тютчева такого не было, все его остальные метрические странности устроены абсолютно по-другому. И это замечательно и интересно, по-моему. Поэтому я сейчас прекращаю дозволенные мне речи и передаю слово Андрею Семеновичу Немзеру.
Андрей Немзер: Добрый вечер. В свое время, давно, не мне лично, но при мне Юрий Лотман чрезвычайно энергично рассказывал о своей беседе по поводу этого стихотворения с Андреем Зализняком, который сказал Лотману, что все ударения и в этом стихотворении, и остальные тютчевские странности («льдинА за льдиною плывет…»), совершенно естественны для языка XVIII века, что чудесным образом соотносится с концепцией тютчевского архаизма, которой, в общем, никто пока не отменял, хотя, возможно, и не стоит энергично ее отстаивать. Юрий Михайлович не утверждал, подчеркну (я не хочу возлагать на великого ученого лишнюю ответственность), что так оно и есть. Он говорил, что может быть так, а может быть и не так.
Честно говоря, я по своей отсталости никогда не произносил эти три строки — четвертую, пятую, семнадцатую, — но они у меня вызывали ощущение двойственности вот этой своей проблематичностью.
Я не понимаю, зачем, имитируя французский восьмисложник, делать это в двух смежных строках одной строфы, в одной строке третьей строфы и, может быть, еще в одном слове второй строфы, как прочитал Максим. Зализняка спросить мы не можем, но, возможно, и такая норма была. Кстати, она оказывается тоже архаизмом.
Из всего этого у меня возникло ощущение, что, действительно, может — так, может — сяк. Но это «может, так, а может, сяк» не имеет никакого значения. И здесь я должен с большим удовольствием согласиться с Романом Григорьевичем: это текст внутренний. И совершенно неважно, скандируется он (к чему нас приводит очень простой синтаксис, хотя с некоторыми исключениями, но на скандовку настраивающий) или, наоборот, бормочется. Совершенно неважно, архаизмы это, действительно Тютчеву присущие (и понятно, что они были ему присущи не только в поэтической речи), или, наоборот, прорывы в будущее с сознательным расчетом: и то, и другое абсолютно соответствует посылу стихотворения. Молчи, тебя не услышат, и совершенно неважно, как тебя услышат. Бьет тебе в голову, или ты что-то там перенашептываешь.
И здесь мне нужно сделать еще один ход — собственно, о том, как мне видится смысл этого стихотворения. Этого уже коснулся Роман, и я думаю в том же ключе, только если Роман сказал, что Тютчев радикальнее Жуковского, то я в данном случае радикальнее Романа: это стихи против Жуковского. Не в том смысле, что это прямое возражение на «Невыразимое», — может, так, может, не так. Концепция «Невыразимого» достаточно ясно разлита и в других сочинениях Жуковского. О чем скорбит Жуковский? О невозможности сказать то, что он ощущает. Его молчание действительно понятно говорит. О чем это молчание? О грандиозности и величии Божьего мира. Есть слова для блестящей красоты, а то, что слито со зримой красотой, мы выговорить не можем. В стихотворении же Тютчева нет внешнего мира. Не только мысли в тебе, но и все звезды в тебе. Все ключи — непонятно от чего и непонятно к чему. (Замечу: я совершенно не враг этого стихотворения и не требую, чтобы мне всегда объясняли, от чего где «ключи».) Вот все это — внутри.
Отсюда, если угодно, оксюморонность заглавия, семантика которого противоречит пунктуации, хоть так, хоть сяк. Все внутри меня. Это решительное отторжение, собственно, Божьего мира и человека, включая самого себя. Совершенно, опять-таки, неважно, от чего отходит Тютчев, что лежит в подтексте строки «мысль изреченная есть ложь» — 151-й псалом или Державин, его перефразировавший? Всякий человек есть ложь — псалмопевец сокрушается, что он в гневе своем так подумал, а Державин, наоборот, словно бы не замечая этого смысла, говорит:
Таков, Фелица, я развратен!
Но на меня весь свет похож.
Кто сколько мудростью ни знатен,
[обратим внимание на эту самую мудрость. – А. Н.]
Но всякий человек есть ложь.
Именно в таком сочетании, когда есть мудрость, которая не может не высказываться, а мудрость в том, что человек есть ложь, — фундамент нашего стихотворения. Скорее всего, Тютчев помнил и Псалтирь, и «Фелицу», но это не так уж существенно. Существенно то, что, приняв любую «звуковую организацию» текста, мы остаемся при смысловой двусмыслице.
Рисуемый в тексте мир и ощущения самого поэта, на мой взгляд, идеально друг другу соответствуют.
Кстати, возвращаясь к странностям и к возможной перестановке акцентов. Поразмышляв сегодня, попытавшись читать то так, то сяк, — я понимаю, как важно было Максиму принять его «произносительное» решение. Это не вопрос того, сколько человек думает: наши важные решения иногда приходят после долгих чесаний в затылке, а иногда сразу. Так вот, я подумал: а почему, собственно говоря, не прочитать «встают и зАходят оне»? Конечно, это будет ориентация не на скандовку, а на бормотание.
Вот что мне пришло в голову. И мне важны эти видящиеся соответствия.
А дальше возникает вопрос: Роман, скажи мне, пожалуйста, а кто-нибудь видел текст, который Надеждин правил?
Роман Лейбов: Нет, никто ничего про это вообще не знает.
Неизвестный художник. Портрет Федора Тютчева. Конец 1810-х. Москва
Андрей Немзер: Так вот, почему я тебя про это спросил: никакой подковырки в моем вопросе не было. Есть ли у нас святая уверенность, что в Москву и в Петербург пришли одинаковые тексты?
Роман Лейбов: Нету.
Андрей Немзер: Нету. То есть, в принципе, мы можем задаться вопросом: почему текст, напечатанный в «Молве», удручает нас меньше, чем тот, что был выправлен Сушковым? Мы вполне можем допустить, что текст «Молвы» никем не правился, что именно так он был написан Тютчевым.
Роман Лейбов: Можем.
Андрей Немзер: А зачем Тютчеву потом потребовалось править — это мы в свое время с Романом Григорьевичем обсуждали, а потом Роман Григорьевич про это чудесную статью написал. Что именно поэт, который не пишет стихов, который предоставляет руке истории совершить корректурный труд, в какой-то ситуации ведет себя ну просто как Баратынский какой-нибудь, который не мог видеть, кажется, своего печатного текста, чтоб что-нибудь в нем не поменять. А вот ради чего, сознательно-бессознательно, это уже, что называется, не наша область.
Подчеркиваю: я совсем не хочу сказать, что байка, которую я сейчас рассказал, достоверна. Но исключить ее, такой ход событий, мы, по-моему, не можем. Если окажется, что можно, — ну и слава богу, проще будет. Держаться я за нее не стану.
Роман Лейбов: Прежде чем дать слово Илье, пару слов. Про «Молву» мы действительно не знаем ничего, и эту гипотезу исключить нельзя.
Да, другая вещь, которую я хотел бы сказать. Андрей Анатольевич — великий лингвист, и про ударение русское знал гораздо больше, чем мы все вместе взятые, включая наших слушателей. Но тут проблема такая: конечно, мы можем это сопоставлять с XVIII веком, но имеет смысл сопоставлять в первую очередь с другими текстами Тютчева, а Тютчев никогда не употреблял форму «звездЫ» в значении «звёзды». Ни одного другого случая у него нет.
Но с другой стороны — с третьей уже — в силу того, что я говорил о Тютчеве, а черт его знает, что у него там звучало в голове. Это действительно такой великий Винни-Пух русской поэзии, у которого, вероятно, постоянно звучали какие-то «шумелки, и вопилки, и кричалки» в голове, но которые на самом деле далеко не всегда выливались на бумагу, и мы не понимаем вообще, с каким корпусом мы имеем дело, насколько этот корпус адекватен внутреннему корпусу Тютчева, тем ключам, которые били у него внутри.
Андрей Немзер: Буквально полслова к тому, что ты сказал, — что надо сопоставлять с другими словоупотреблениями Тютчева. Книжка-то, хоть «томов премногих тяжелей», но очень небольшая. И на таком просторе — извините, не Майков и не Вячеслав Иванов! — на таком просторе можно и не найти ничего. Все слишком сжато.
Роман Лейбов: Да. Я, собственно, об этом и говорю: выборка маленькая, а весь объем «вопилок» нам неизвестен. Насчет Майкова и Вячеслава Иванова могу только добавить: и слава богу.
Илья, вам слово.
Илья Виницкий: Во-первых, спасибо за приглашение. Чудесная идея семинара, посвященного сильным текстам. Во-вторых, любопытно, как получается, что то, о чем буду говорить я, действительно очень органично продолжает то, о чем шла речь выше. Размышляя об этом стихотворении, я придумал даже название «Знак молчания: о чем говорит „Silentium!”». В общем, об этом стихотворении так много сказано, что я, признаться, вначале думал о том, чтобы попробовать в виде провокации в течение нескольких минут помолчать о нем, медитативно закатывая глаза перед камерой, и породить таким молчанием по народной примете (не к американской ночи будь помянутого) Милицанера. Но я молчать не умею (все-таки я филолог), как не мог молчать и один из самых горячих поклонников «Silentium!» Л. Н. Толстой, некогда пометивший при чтении это стихотворение литерой «Г», то есть «глубина». В глубину — натурфилософскую, метафизическую, мистическую или идеально-романтическую — я не хочу прыгать из водобоязни, а сосредоточусь в своем выступлении лишь на одном аспекте стихотворения, который считаю ключевым («взрывая, возмущу ключи»): на восклицательном знаке в названии этого стихотворения (графически — поднятый перст, символизирующий добродетель silentium) и связанной с ним традицией, смело трансформированной поэтом.
Я также попробую вывести этот сильный текст из привычного для исследователей Тютчева архаичного, барочного или одического генеалогического контекста.
В общем и целом задачу свою я вижу в том, чтобы разговорить этот текст, написанный, по всей видимости, в Германии, поместив его в актуальный для автора, но до сих пор, насколько я знаю, не замеченный словесный социальный контекст.
Хочу также подчеркнуть, что меня здесь будет интересовать не столько истолкование, сколько формальная реконструкция зарождения этого стихотворения, когда оно еще, по словам другого уже упоминавшегося здесь поэта, «и музыка, и слово, и потому всего живого ненарушаемая связь».
Русская история этого стихотворения началась с говорящего парадокса. Впервые «Silentium!» напечатали в газете под названием «Молва» в марте 1833 года. Причем помещено оно было на первой странице этой издававшейся при журнале «Телескоп» газеты мод и новостей, сразу под названием издания и напротив отзыва о концертах «Постные забавы в Москве», посвященного неспособности журналистов выразить словами весь калейдоскоп мыслей их читателей.
Заголовок этого стихотворения никому еще не известного автора безусловно бросался в глаза — латинское слово с восклицательным знаком. Как впоследствии заметил В. Я. Брюсов, «восклицательный знак здесь знаменателен, ибо дает особый оттенок всему стихотворению». В ХХ веке такое же название даст своему стихотворению Мандельштам, в книжной публикации 1916 года, но без восклицательного знака.
С грамматической точки зрения перед нами случай использования имени существительного в функции побудительного наклонения вроде «Внимание!», «Перекур!». Но слово здесь почему-то выбрано латинское, высокое. Оно не только представляет собой требование, но и, по всей видимости, отсылает читателя или слушателя к какому-то устойчивому контексту употребления.
К кому вообще относится этот призыв? Во втором семинаре этой серии, посвященном Бродскому, А.С. Долинин превентивно указал на автоимперативный характер этого стихотворения — призыв поэта к самому себе: «Молчи!». В таком случае забавно, что сразу после этой автокоманды «послушный» автор начинает говорить. Или, может быть, это обращение к другим, требующее тишины для того, чтобы выслушать поэта, вроде латинского эпиграфа к «Поэт и толпа» Пушкина 1828 года: «Procul este, profani» («прочь, непосвященные»)?
Кстати сказать, мы уже так привыкли к этому заголовку, что почти не чувствуем его необычной агрессивности, усиленной лапидарной латинской командой. «Заглавие, — писал один из первых исследователей Тютчева Р. Ф. Брандт, — нехорошо, оно пошловато, да и не значит просто „молчать”, а „молчите, другой будет говорить”». Кто и кому отдает этот приказ или, используя термин из подходящей к случаю теории речевых актов, перформатив? Как вообще связан этот поэтический текст с провозглашенным в его заголовке требованием немоты? Я думаю, что для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно прежде всего установить — а точнее сказать, выбрать — актуальное для поэта значение призыва «Silentium!» (я тоже произношу «Силенциум») в известном ему социолингвистическом репертуаре.
Можно выделить три контекста употребления этого латинского призыва в 1820–1830 годах, близких Тютчеву.
Первый — риторический, связанный с древнеримской литературой и ораторским искусством. Первую Тютчев хорошо знал: в раннем возрасте он переводил Горация, в том числе и оду, в которой упоминается высокое, сакральное молчание. Стоит также заметить, что автограф «Silentium!» — по крайней мере, тот единственный, который есть у нас, — сохранился на обороте стихотворения Тютчева «Цицерон», где перифразирована одна из знаменитых речей оратора. «Silentium» является важной темой в теории ораторского искусства Цицерона — например, он говорит о красноречивом молчании. Но ни Гораций, ни Цицерон, насколько я знаю, не использовали ту форму, которую дает в названии своего стихотворения Тютчев. Их «silentium» всегда идет с эпитетом или дополнением.
Второй контекст — католический, прекрасно знакомый Тютчеву, внештатному русскому атташе в католической Баварии. «Silentium» — не только важный принцип монастырской жизни (бенедиктинский обет, специальное место в монастыре, отведенное для молчания, мистические трактаты о молчании как добродетели, квиетистская апология так называемой немой молитвы), но и само это слово используется в католической мессе. Замечу, что этот литургический момент нашел свое отражение в творчестве другого русского поэта, воспевавшего невыразимое словами религиозное переживание, — уже упоминавшегося Жуковского, «На смерть Королевы Виртембергской»: «Когда молчит во храме пенье, / И вышних сил мы чувствуем исход…». Но опять же, в мессе (да и в православной службе, естественно) нет этого выражения в той форме, что у Тютчева. Это часть более длинного латинского призыва к верующим. Да и сам православный поэт предпочитал на Западе слушать богослужения лютеран.
Третий контекст — университетский, студенческий. Именно на него обратил внимание первым упоминавшийся мною выше Брандт. «При слове „Silentium!”, — писал он, — несомненно нужен восклицательный знак, так как это студенческое восклицание „Молчание!”, „Молчать!”». Это наблюдение подхватил со ссылкой на Брандта американский исследователь и переводчик Тютчева Анатолий Либерман, утверждавший, что название этого стихотворения восходит, как уже отметил в начале Максим, к школьному употреблению. Учитель говорит: «Молчание!», потому что сам собирается говорить. Но! Во-первых, Брандт ничего не говорит о цели использования этого латинского выражения. А во-вторых, как мне кажется, он подразумевает вообще другую традицию, никак не связанную со школьными уроками и речью педагогов. Я имею в виду знакомую всем германским профессорам и студентам XVIII–XIX веков, а также многим европейским путешественникам по Германии, традицию праздничных собраний (Kneipe) университетских корпораций, землячеств, в которых иногда участвовали, как мы бы сейчас сказали, все агенты педагогического процесса — от ректоров и патронов университета до первокурсников. Эта немецкая традиция была хорошо известна в русской литературе XIX века и дальше. Ее описывали писатели от Александра Вельтмана до Константина Федина (последний — в пьесе о Бакунине в Германии). В XIX веке она практиковалась и в альма-матер нашего ведущего, Романа Григорьевича Лейбова, в Дерптском университете. Я не буду приводить красноречивых описаний этого ритуала и только остановлюсь коротко на том, какое место в нем занимал призыв «Silentium!». Шумный университетский круг собирается; председатель ударяет искусственной шпагой или рапирой по столу и громко произносит: «Silentium!». Замечательно, что это не просто призыв к тишине, но и призыв к коллективному исполнению студенческих песен, специально подготовленных заранее в печатном виде: сначала «Гаудеамус», потом, после каждого нового «Silentium!», — в честь Бога, Германии, студенческой жизни, прекрасных женщин и так далее, песен было десять и больше. Эта корпоративная традиция, получившая название «Silentium ad cantum» (тишина для песни,»Silentium! Wir singen als erstes offizielles Lied«), нашла отражение не только в немецкой литературе (песни в разных вариантах, сборники, один из самых многословных так и назывался — «Silentium: сборник речей и песен на торжественных собраниях университетов»), но и в музыке (в опере Вагнера «Die Meistersinger von Nürnberg» 1868 года хор поет «Silentium, silentium! Пробудись, уже видна заря нового дня!» — слова, которыми поэт Ганс Сакс приветствовал Лютера и Реформацию. После этого призыва Сакс исполняет свою знаменитую арию).
Можно привести множество примеров, подтверждающих, что в университетской среде в эпоху пребывания Тютчева в Германии призыв «Silentium!» был связан со следующей за ним песней, как «Будь готов!» с «Всегда готов!» у советской пионерии. В 1820-е годы молодой Тютчев был не только посетителем салонов. Он слушал лекции Шеллинга, дружил с ректором Мюнхенского университета, с поэтом-«песенником» Гейне, возможно, посещал национальные празднования, к которым иногда присоединялся и сам баварский король-стихотворец. Следует также заметить, что в конце 1820-х — начале 1830-х годов, в канун начала революционных потрясений в Европе и нового витка в истории германского националистического движения, некоторые шумные корпоративы немецких буршей приобретали политически радикальный характер требования немедленного действия и борьбы с несправедливостью, царящей в обществе (традиция Burschenschaft). Кстати, в Рождество 1830 года в Мюнхене были студенческие волнения, вызванные реакцией властей на вольные песнопения. Из-за этих волнений были высланы студенты-иностранцы. Но консерватору Тютчеву едва ли было интересно среди веселых буршей и явно не по пути с молодыми активистами.
Тут мне нужно самому себе возразить: помилуй, ведь стихотворение ну никак не связано с этой шумной традицией по своему содержанию! На это автозамечание я сам себе отвечаю: еще как связано. Дело в том, что, как давно было замечено, эта тютчевская романтическая декларация отличается весьма необычной ритмической формой. И Роман, и Максим, и Андрей Семенович обращали внимание на просодию. Но я хочу обратить внимание на строфику. Каждая из трех строф этой декларации включает в себя три парные рифмы, причем последняя рифма является общей для всех строф, это рефрен, каждый раз заканчивающийся словом «молчи». Схематически это выглядит так: ААВВСС, DDEECC и т. д. Такая строфическая схема является весьма редкой, и использовалась она почти исключительно в одном жанре — в песне. В теории версификации ее называют stave stanza и связывают с традицией миннезингеров, французских вагантов и немецких застольных песен, популярных в корпорациях, в том числе и масонской. В истории литературы эта строфа знаменита благодаря использованию ее в «Песне Миньоны» Гете — «Ты знаешь край…?». (Тютчев вслед за Жуковским перевел эту песню на русский язык.) Наверное, впервые она была использована в русской литературе еще в «Новом и кратком способе» Тредиаковского — «Песня, сочиненная на голос и петая перед Анною Иоанновною». Использовалась она и в застольной песне московского поэта профессора Мерзлякова «Пир», того самого, который, по словам Ивана Аксакова, в годы учебы будущего поэта в университете радушно принимался и угощался стариками-родителями Тютчева у них в доме.
Примеров такой строфы много — в немецких песенниках она используется регулярно, на разные мелодии и часто с нотами. Если бы у меня было больше времени на подготовку, то думаю, я нашел бы немецкую мелодию, подходящую к стихотворению Тютчева.
«Ну и что из того? — говорит мой внутренний критик, все больше напоминающий вечно раздраженного проницательного читателя Чернышевского. — Не хочешь ли ты сказать, что „Silentium!” Тютчева — это песня?» «Хочу, — отвечу я себе, — только песня эта необычная, это песня в тютчевском парадоксальном смысле». На призыв к коллективному исполнению конкретной песни из напечатанной брошюры воображаемый гость на пиру — лирический герой Тютчева — отвечает стихотворением, написанным в традиционной форме песни. Кстати, императивы, которыми оно наполнено, характерны для пиршественных песен и романсов: от «раздайтесь» в зачине «Вакхической песни» до «не искушай меня без нужды» (Боратынский). Но это совсем не та песня, которая предполагается шумной студенческой традицией. И тут я совершенно согласен с добавлением Андрея Семеновича: это своего рода проекция жанра вовнутрь. Мысленная, индивидуальная, немая — в идеале — песнь. Отсюда замечательные «внимай их пенью и молчи». Вообще в романтической музыке крайне популярны были так называемые романсы без слов. Это, если проводить аналогии, нечто вроде той музыки сфер, которую внутри себя слышит, создает и исполняет Петя Ростов ночью накануне смерти.
Иначе говоря, «Silentium!» — эквивалент песни, внутренний ответ романтика на внешнее требование, написанный песенной, а не одической (здесь это, кстати, очень важно) строфой. Переводя этот тезис на язык социолингвистики, «Silentium!» представляет собой апологию работы внутреннего текста, точнее — внутренней песни. То есть речевого произведения, сформировавшегося в уме, в душе или сознании (как сказал бы романтик), но не воплотившегося устно или письменно. В этом смысле «мысль изреченная есть ложь» означает, как я думаю, «мысль исполненная». Не надо петь свои мысленные песни горланящей нетрезвой братии — извратят.
Причем самое интересное в этом формальном (еще раз подчеркну) случае — не столько песенная генеалогия этого стихотворения, сколько сам акт отталкивания от социальной, корпоративной в прямом смысле этого слова словесной культуры, то есть песни под звон кружек. Уход в себя частного, мыслящего, наслаждающегося и мучающегося своей положенной на слова музыкой поэта. Более того, такая формальная интерпретация стихотворения ставит под сомнение якобы представленное в нем скептическое отношение к слову. Апология молчания в конечном итоге оказывается декларацией силы слова, способного выразить и утаить музыку мысли. Латинский призыв «Silentium!» здесь синонимичен творящему слову-жесту «Fiat!» («Да будет!»).
Предложенная интерпретация отказывается и от традиционного прочтения этого стихотворения как квиетистского или исихастского призыва к внутренней тишине, отказу от рационализма и полному погружению в эмоции. Кстати, в пределе такое прочтение представлено в легендарной реакции хорошо известной студентам моего поколения тютчевоведки Ларисы Яковлевны Ермиловой, проговорившей в начале занятия: «Тютчев!» и немедленно выбежавшей в слезах из класса. Что там в ее мире чувств и дум произошло в этот момент, мы так и не узнали. Совсем иное, конечно же, чем у Тютчева.
И тут в конце самое время поставить вопрос о принципиальном новаторстве сильного поэта Тютчева, хорошо видном на примере этого текста. У старшего современника поэта, Жуковского, литургическое молчание в храме — это часть общего храмового действия, спроецированная в литературу. Это нисхождение благодати внутрь поэта, готовность его принести дар душою Богу или своему идеалу. Отсюда идет традиция к рыцарским стихотворениям Блока. Это часть ритуала. Вообще, едва ли не вся русская поэзия до и в значительной степени после Тютчева сохраняет институционный, ритуализированный характер: академия, салон, дружеское общество, студенческий кружок, полк, семья, кабак, философское общество, журнальный круг и тому подобное. Прием Тютчева, представленный в «Silentium!», можно назвать характерным для поэта резким уходом от институций в себя, эмансипацией поэтической личности от внешних ритуальных форм социальной деятельности. Поэтому из его поэзии, кстати, нельзя вывести стройную философскую систему. Разумеется, этот уход является риторическим и парадоксальным. В конце концов, «Silentium!» Тютчев согласился опубликовать в «Молве», потом в пушкинском «Современнике». Но риторика здесь — не «служанка серафима» и не гордое «лебедь не умеет хором», а собственная манифестация самогО тайного поэтического и политического в контексте 1830-х годов акта отталкивания от социума, выхода поэтического слова и личности из регламентирующих общественных рамок. Причем без толстовского шума и ярости. Такой тихий манифест ценящей и оберегающей свою мысленную музыку личности Тютчева, «человечка, — как заметила его современница, — в очках, очень некрасивого, но блестящего говоруна».
Напечатанное в русской газете и перепечатанное позднее Пушкиным в цикле тютчевских стихотворений, присланных из Германии, «Silentium!» утратило связь с немецкой корпоративной традицией почти сразу. Но память о своем музыкальном происхождении оно все-таки сохранило. В самом деле, внутренняя музыкальная форма «Silentium!» чувствовалась и чувствуется в русской культуре. В конце XIX века оно было включено в толстенный сборник русских песен, от литературных до кафешантанных, под романсовым названием «Молчи!». На этот текст написано больше дюжины музыкальных композиций, от кантаты до бардовской песни и рэповского речитатива, и вот еще есть исполнение Романа Лейбова. Создается впечатление, что композиторы подсознательно пытаются вернуть его в ту среду, откуда, как я полагаю, оно родом. Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что Мандельштам в своем одноименном стихотворении — а название он выбрал не сразу — отвечает Тютчеву на его призыв к словесной музыке, «внимай их пенью и молчи», контрпредложением — музыкализацией слова, точнее, возвращением его в мифологическое лоно: «останься пеной, Афродита, и, слово, в музыку вернись». Но тут я бы, конечно, хотел еще подумать.
Неизвестный художник. Портрет Александра Пушкина
Чтобы не быть голословным, предлагаю в завершение послушать, хотя бы фрагментарно, музыкальную композицию, написанную на текст сильного «Silentium!». Это Борис Чайковский, кантата «Знаки зодиака» 1974 года.
Александр Журбин: Я думаю, что самое время мне сказать несколько слов, поскольку затронута непосредственно моя епархия, моя тема, то есть музыка и Тютчев. Но я хотел начать с другого. Наверняка вы все это знаете, и тем не менее я скажу на эту тему несколько слов. Дело в том, что молчание в музыке имеет довольно большую историю, и, конечно, вам известно про сочинение Джона Кейджа, американского композитора, которое называется «Четыре минуты тридцать три секунды». Пианист выходит на сцену, садится за рояль и четыре минуты тридцать три секунды он молчит. Потом кланяется и уходит. Я несколько раз присутствовал при исполнении этой пьесы в концертном зале, это всегда вызывает очень живой интерес. Причем у Кейджа есть книжка, которая называется «Silence», то есть то же самое, что «Silentium», только по-английски. И это довольно толстая книжка, где он объясняет, что это молчание не означает, что должна быть тишина. Нет, наоборот, во время молчания пианиста мы должны слышать автомобильные гудки, раскаты грома, что угодно. Мы должны слышать звуки, которые наполняют мир. И стихотворение Тютчева, как мне кажется, очень близко к этому. Потому что это не значит «все заткнитесь, все молчите, о чем говорить?». Нет, наоборот: вселенная наполнена звуками. Я выписал цитату из Константина Бальмонта, который говорил, что «Тютчев понял необходимость того великого молчания, из глубины которого, как из очарованной пещеры, озаренной внутренним светом, выходят преображенные прекрасные призраки». То есть для того чтобы рождались стихи, нужно, чтобы было тихо. И я, кстати говоря, как композитор, как человек, который сочиняет музыку, когда у меня спрашивают: «Что вам нужно, чтобы писать музыку?» — отвечаю: «Нужно одно: чтобы было тихо».
Вот прозвучала музыка Бориса Чайковского, которого я имел честь лично знать, и я как раз поинтересовался, сколько же все-таки романсов написано на стихи Тютчева. Сотни, буквально сотни! Каждое его стихотворение, буквально каждое, было много-много раз использовано разными композиторами. Из них был великий, конечно, Петр Ильич Чайковский, который написал два романса на его стихи, замечательные, но не ставшие, скажем так, хитами или шедеврами. А хитов ровно два на стихи Тютчева: это романс «Я встретил вас», музыку которого, считается, написал композитор Леонид Малашкин, но это неправда, я установил (причем даже я не установил, я просто лично знаю, и вы сейчас все наверняка удивитесь), что на самом деле автором этой музыки является не кто иной, как Иван Семенович Козловский. Кто мне это сказал — вы будете смеяться, мне это сказал Иван Семенович Козловский, с которым я общался и который сказал: «Вы знаете, действительно Малашкин что-то такое написал. Но там другая мелодия». Когда нашли клавир Малашкина, там мелодия-то была другая. А Иван Семенович придумал эту мелодию, что называется, под себя. Он замечательно это пел, и он сам, кстати говоря, прекрасно играл на рояле, и аккомпанировал себе, и пел всегда этот романс, и буквально с 30-х годов, не помню точно с какого года, этот романс стал известен, и это главный хит Федора Ивановича Тютчева.
И второй его, конечно, гениальный романс — это уже Сергей Васильевич Рахманинов, который называется «Вешние воды», или «Еще в полях белеет снег».
Это, конечно, абсолютные шедевры. Все остальное, к сожалению, хитами не стало. Попытайтесь меня переубедить — не удастся. Были модерновые версии, были классические, были любительские, дилетантские романсы на стихи Тютчева, но ни одного «хита» больше не было.
Однако я бы хотел, если уж мне позволено, как говорится «меня призвали Всеблагие, как собеседника на пир» (это я вас всех имею в виду)… Нет, я чувствую себя просто в каких-то высших сферах. … я бы хотел задать один вопрос: почему такая странная разница между тем, что писал Тютчев — более того, не то что писал, а даже вот как он выглядел, — у нас фактически есть всего одна его фотография, и все вы ее, безусловно… ну, наверное больше, но всюду присутствует всегда одна фотография: такой седой, довольно мрачный, серьезный человек. И это никак не вяжется с его биографией! Его биография абсолютного такого бретёра, если хотите, шармёра (жена его даже называла «чаровник»), который был фактически двоеженцем, имел детей там, детей сям, и всегда в любом обществе считался невероятным светским львом. И этого совершенно не видно ни в его стихах, ни в его фотографиях. Вот объясните мне. Вопрос задаю всем вам, которые все знаете про Тютчева. Спасибо большое за внимание.
Олег Лекманов: Я бы хотел спросить у специалистов, к которым Роман Григорьевич явно тоже относится: ты начал с того, что Тютчев — такой «не поэт», дилетант, и Андрей, кажется, подхватил — отчасти, по крайней мере — эту линию. Ну не дилетант, а человек, пишущий на клочках бумаги и вообще себя поэтом не считающий. Но как тогда быть все-таки с довольно большим количеством текстов Тютчева (мне кажется, это важно и для стихотворения «Silentium!» тоже), где он прямо себя называет поэтом, встает в довольно-таки торжественную позу и, в общем, сверху вниз смотрит на тех, с кем он разговаривает? Понятно, что это очень эффектная концепция — человек, который бросает на ветер листочки, и они куда-то там улетают, но, кажется, в текстах Тютчева есть и другая позиция.
Роман Лейбов: У нас нет никаких доказательств тому, что «Не верь поэту, дева» или «Стихотворение о месяце» Тютчев прямо проецирует на себя. Зато мы точно знаем, что он никогда не употребляет, скажем, глагол «петь» в первом лице. Ни разу. Вот поэт — поет, а я что делаю — непонятно, что я делаю. То, что я сейчас делаю, перформативно. Он открыто противится называнию себя поэтом — мы знаем, что один раз он выразил свое неудовольствие по этому поводу, когда его назвали русским поэтом. И это не дилетантство. Ну то есть мы используем слово «дилетантизм», но просто потому, что у нас нет другого слова. Тут действительно нужно подумать, с чем это можно сопоставить. Я пока с ходу не могу придумать.
Андрей Немзер: Собственно, главное, по-моему, сказано. Я не произносил слова «дилетант» именно потому, что я его не понимаю. Дело даже не в том, что Тютчев обиделся, когда его назвали поэтом. Пушкин тоже не любил, когда его так называли… Это разные, так сказать, амплуа. Когда мы говорим, что это не поэзия, это совершенно не исключает даже того, что «Не верь поэту, дева» сказано о себе. Это не сводится к чистому позиционированию себя. Потому что, вообще говоря, люди живут по-разному, и нам гораздо легче создавать какую-то модель, чем видеть все особенности нашей личности. Вопрос в том, что поэзия для Тютчева есть дело глубоко интимное. Да, печатали его при жизни, и не то чтобы Тютчев тому очень сопротивлялся. Я думаю, что случай Тютчева просто чрезвычайно нагляден: вот возникает коллизия. Но если мы начнем вникать в то, сколь по-разному ведут себя поэты, — мы у каждого найдем некоторое отрицание поэзии, даже у Пушкина. Но он придумает для этого Чарского, который именует вдохновение «этой дрянью». А в принципе такое противоборствование «странному делу» — в природе вещей. Это общая проблема, из которой каждый выходит по-своему. С одной стороны, Державин резко разводит свою государственную деятельность и свою поэзию, он хочет быть признан как государственный человек. А, с другой стороны, в конце оды «На смерть Румянцевой» ни к селу ни к городу сообщается, что «врагов моих червь кости сгложет, а я пиит — и не умру». Совершенно про другое говорит. Замечательная ода, и удивительно хорошо эта концовка звучит. Но она как бы противоречит всем — правильным, корректным, разумным — построениям о двойном бытии Державина. Вот о чем речь.
А когда больше мы это акцентируем, когда меньше — вероятно, это тоже в поэтах заложено. Тютчев больше на это провоцировал, а Фет, который «пел», — меньше. Но между тем мы знаем, как Фет разводил эти сферы и что были годы, когда он почти не писал. И мы прекрасно понимаем, что Фет был не глупым, как про него все говорили, а одним из самых умных людей своего времени. Действительно, просто очень умным, и не только в хозяйственной сфере. Разные вещи бывают.
Максим Амелин: Я в данном случае выступлю от поэтического цеха и скажу, что существует два крайних поэтических типа: одни — пишущие, а другие — сочиняющие в голове. Пушкин — классический пример поэта пишущего, а Тютчев — классический пример поэта, сочиняющего в голове. Примирить их практически невозможно, это два разных типа, они до сих пор существуют. Например, Мандельштам тоже относится к поэтам не пишущим, а сочиняющим в голове, поэтому так мало его автографов сохранилось. А теперь я передаю слово нашей пытливой молодежи.
Вениамин Ицкович: Придется тоже что-то сказать. Очень хочется молчать, если честно. Это связано, наверное, не только со стихотворением, а с тем, что я учился в немецкой школе, всю жизнь прожил в Германии и познакомился с Тютчевым очень поздно. Друзья говорили, что это обязательная школьная программа, и я думаю, что большинство его лучше знает, чем я. Я впервые прочитал Тютчева, когда мне было 20 или 21 год. Это было стихотворение «Море и утес», и оно меня поразило своей какой-то стихийностью. А потом я прочитал несколько других стихотворений, наткнулся на «Силентиум», и это стихотворение меня очень тогда оттолкнуло. Я его совершенно не понял, мне показалось, что оно поэтически бедное, я не видел, что в нем особенного. Мне показалось, что оно основано на каком-то философском заблуждении, будто есть этот особенный мир вне высказывания, о котором можно молчать, и все равно он будет существовать. И сейчас я очень благодарен за то, что было сказано и вообще за семинар, за возможность перечитать это стихотворение.
Никто об этом не сказал, но мне кажется, что есть разница между первыми двумя строфами: «Молчи, скрывайся и таи» — три слова полноценных, а во второй строфе — четыре слова, и это повторяется тоже несколько раз. Я думаю, что эти строфы очень разные, и в этом тоже есть особая музыкальность. Я занимаюсь иногда переводом поэзии, и мне совершенно непонятно, как перевести это стихотворение.
Марк Тальберг-Жуков: У меня та же ситуация, что и у Вениамина: я никогда не жил в России, не учился в российской школе, так что мне, в общем-то, это стихотворение было неизвестно до того момента, когда Роман Григорьевич его прислал неделю назад, чтобы я ознакомился. Так что у меня совершенно, может быть, странные ассоциации возникают. Но что бросилось в глаза, так это в первой строфе: «Пускай в душевной глубине / Встают и заходят оне / Безмолвно, как звезды в ночи» — вот этот образ душевной глубины и звезд в ночи. Мне это напомнило высказывание Иммануила Канта про «звездное небо надо мной и моральный закон во мне», но тут оно немного инвертируется, то есть тут и звезды во мне, и…
Андрей Немзер: И нравственного закона нет.
Александр Журбин: Вы знаете, в музыке всегда должна быть какая-то бравурная, торжественная кода. Поэтому я скажу буквально несколько слов, но это будут не мои слова, а Тютчева. Вот смотрите: «Умом Россию не понять», «Нам не дано предугадать», «Мысль изреченная есть ложь», «Молчи, скрывайся и таи», «Люблю грозу в начале мая», «Тебя, как первую любовь», «Душа моя, Элизиум теней», «Есть в осени первоначальной…» и, наконец, «Еще в полях белеет снег» и «Я встретил вас» — таким количеством хитовых строк может похвастаться только один человек, Александр Сергеевич Пушкин. И после него сразу идет Тютчев. Все, кто говорит по-русски, признают это сразу.
Андрей Немзер: «Уж не пора ль, перекрестясь, ударить в колокол в Царьграде?»
Роман Лейбов: Нет, ну это все-таки такой локальный хит.
Илья Виницкий: Реплика Александру Журбину: концепция классической поэзии XVIII века, которую Тютчев действительно унаследовал, заключалась в том, что хорошо бы, чтобы после нашей смерти какая-нибудь пара строк осталась. И риторическая установка на то, что «да хоть гори все синим огнем и пропади пропадом, но чтобы остался хоть стих какой-то», — у Пушкина это тоже нашло отражение, хотя уже другая была эпоха. И этот центон, который вы составили, очень хорошо показывает, что это больше, чем одна строчка, это делает его сильным поэтом. Сильное стихотворение сильно именно потому, что от него остается хотя бы один стих. А все, что вокруг, — ну, что делать, «вечности жерлом пожрется». И это тоже пожрется, но уже не на нашем веку.
Тютчев силентиум жанр. Анализ стихотворения Silentium! Тест по стихотворению
Стихотворение “Silentium!” подвергалось огромному количеству самых противоречивых интерпретаций и до сих пор считается самым загадочным в творчестве Тютчева. Краткий анализ “Силентиум” по плану можно использовать на уроке русской литературы в 10 классе, чтобы дать школьникам представление об этом произведении.
Краткий анализ
Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться со стихотворением Silentium.
История создания – точная дата его написания неизвестна, но приблизительно оно датируется 1830 годом. Впервые в печатном виде оно вышло спустя три года в газете “Молва”.
Тема стихотворения – сохранение своего духовного мира от внешнего воздействия, противостояние окружению и сохранение внутренних сокровищ.
Композиция – трехчастная, причем сам Тютчев разделяет его, завершая каждую часть словами “и молчи!”. Все они
Жанр – это философская лирика, которая, со свойственной Тютчеву неоднозначностью, раскрывает тему взаимопонимания людей или его отсутствия.
Стихотворный размер – четырехстопный ямб с пиррихиями.
Метафоры – “встают и заходят оне”, “сердцу высказать себя”, “взрывая, возмутишь ключи”, “питайся ими – и молчи”, “есть целый мир в душе твоей”, “их оглушит шум”, “внимай их пенью”.
Эпитеты – “в душевной глубине”
Сравнение – “как звезды в ночи”, “мысль изреченная”, “целый мир”, “таинственно-волшебные думы”, “дневные лучи”.
Жанр и размер
Федор Иванович Тютчев в зрелые годы увлекался трудами древнегреческих мыслителей, поэтому его лирика приобрела философское направление. Жанр «Silentium» так и называется «лирическое стихотворение» (еще его называют фрагментом). Его характеризует краткость, ясность, отсутствие героев и сюжета. Главным объектом внимания художника слова являются его же мысли и чувства. Дидактическая, убеждающая интонация берет свое начало из оды. Она «унаследовала» от этого жанра пафос и напор, которые необходимы для реализации авторского замысла. «Молчи, скрывайся и таи», — властное приказание, что повторяется трижды, надолго оседая в памяти.
Написано произведение секстинами, размер стихотворения «Силентиум» — четырехстопный ямб. Такая форма упрощает восприятие, делает посыл ясным и доходчивым. Предельный аскетизм оформления лишь дополняет авторскую задумку: не нужно производить внешний эффект, главное – иметь богатое внутреннее содержание. Так и «Молчание» не блещет лоском изощренной стилистики, зато пленяет глубиной идеи.
История создания
О точной дате написание стихотворения история создания умалчивает, но традиционно оно датируется 1830 годом. Однако у данного произведения было сразу несколько редакций – его дважды печатали в “Современнике” и один раз – в газете “Молва”. Именно в этом издании оно и было опубликовано впервые в 1833 году. Любопытно, что при второй публикации в “Современнике” в 16-й строфе была допущена ошибка.
Интересно, что его названию, которое переводится как “Молчание” придается еще один оттенок смысла – именно этим латинским словом студентов немецких классических университетов призывали к порядку. Таким образом, его можно истолковать не только как призыв к молчанию, но и как указание на необходимость слушать. Такая трактовка основана на том, что Тютчев в свое время долго жил в Германии и посещал множество лекций в главном университете Мюнхена.
О чем нам нужно молчать? Анализ стихотворения Тютчева «Silentium !»
https://literatura-prosto.site > 10 класс > О чем нам нужно молчать? Анализ стихотворения Тютчева «Silentium !»
Ф.И. Тютчев. Silentium!
Смысл стихотворения
Стихотворение выражает неверие лирического героя в способность быть понятым, причем в категоричной форме – «таи … и чувства и мечты свои».
И чувства, и мечты должны быть безмолвными, «как звезды в ночи». Потому что звездами можно любоваться, но высказать и понять их красоту и значение невозможно. Так и с нашим внутренним миром. Он настолько же загадочен и непередаваем, как звезды.
Еще внутренний мир метафорически уподобляется глубокому подземному роднику («ключам»). Не нужно предавать свою внутреннюю тайну – выдавать тот родник мысли и чувства, который питает тебя. Он должен оставаться секретным. Следует лишь «внимать пенью» «таинственно-волшебных дум» и хранить молчание.
Если мы нарушим этот запрет и попытаемся высказать наши самые глубокие (не случаен же образ родниковых ключей) душевные тайны, то из этого выйдет лишь «ложь».
Ложь в данном контексте не означает, что человек хочет лгать; имеется в виду не преднамеренная, а невольная ложь. (На мой взгляд, это очевидно, но приведу и другие мнения чуть ниже).
То есть человек при всем своем желании не сможет передать свою сокровенную мысль такой, какой она является на самом деле. Поэтому другой человек, не сумев ее понять, исказит ее в своем восприятии, и так невольно получится «ложь».
Художественные особенности
Разберем художественные особенности, отличающие стихотворение от прочих.
В названии важно отметить восклицательный знак, что передает именно настоятельный призыв к молчанию. Заметим, что позднее у Мандельштама будет стихотворение с таким же названием, но без восклицания.
В названии отражено множество аллюзий, как отмечает Илья Виницкий. Это и культ молчания у католиков, в среде которых жил Тютчев в Баварии, и призыв к молчанию студентов либо перед слушанием лекции, либо перед распеванием студенческих песен на университетских праздниках. Это и ораторский призыв у Горация и Цицерона, которых Тютчев знал и переводил.
Все стихотворение по смыслу — это оксюморон, противоречие самому себе, потому что, призывая к молчанию, поэт все же говорит.
Интимность и проникновенность тону придает обращение на «ты» — «Молчи, скрывайся и таи…». Из чего мы понимаем, что, скорее всего, поэт обращается прежде всего к самому себе.
Риторический вопрос, причем три вопроса идут один за другим, что создает эффект усиления, придания интенсивности проблематике стихотворения:
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Эти вопросы заканчиваются категоричным афоризмом: «Мысль изреченная есть ложь».
В стихотворении есть такая антитеза, как звезды (символ внутреннего мира, который познается лишь в одиночестве) – и противопоставленные им «дневные лучи», дневной «наружный шум» (символ человеческого общения, которое рассеивает сознание, отдаляет внимание человека от своей душевной глубины).
Композиция
Каждая строфа (их всего три) оканчивается эпифорой с синтаксическим параллелизмом: » глагол в повелительной форме + тире и призыв к молчанию: « — и молчи»:
«Любуйся ими – и молчи».
«Питайся ими – и молчи».
«Внимай их пенью – и молчи!..»
В итоге, стихотворение напоминает по этой детали формы песню, поскольку содержит рефрен. Илья Виницкий отмечает в этой связи родство стихотворения со студенческой немецкой песней (Тютчев посещал лекции в баварских университетах).
Первая строфа имеет кольцевую композицию в том смысле, что начинается и заканчивается словом «молчи».
Немного биографии
Стихотворение создано в безмятежный и счастливый период жизни поэта. 1830 год, ему всего 27 лет. Он молодой дипломат, окруженный вниманием лучшего общества культурной Германии. С 1826 года находится в тайном союзе с Элеонорой Петерсон, который завершается официальным браком в 1829, и оба любят друг друга.
Тютчев блистает в обществе своим остроумием и мастерством светской беседы. Это было его отличительной чертой всю жизнь, будь то в высшем свете Мюнхена (молодые годы) или Петербурга (вторая половина жизни).
Что же подвигло поэта, признанного и успешного, имеющего множество самых лучших и интересных друзей (среди них Гете, Шеллинг, Гейне), написать стихотворение о том, что собеседник не может тебя понять?
С одной стороны, можно выдвинуть биографическую версию. Его первая супруга, прекрасная немка Элеонора, которую он горячо любил, далеко не была такого же интеллектуального уровня, как он сам. Возможно, он сталкивался неоднократно с неправильным пониманием с ее стороны многих его мыслей и высказываний. Не случайно совсем скоро, в 1833 году, Тютчев встретит другую женщину, которая заворожит его не только красотой, но и умом и духовной родственностью. Вероятно, именно этого поэту не хватало?
Но более верным и глубоким пониманием стихотворения нас вооружит знание не только его биографии, но и всего литературного направления той поры.
Основная мысль и литературное направление
Главная мысль стихотворения принадлежит романтизму:
Лишь жить в себе самом умей –
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум (…).
Именно романтизм провозглашает огромную ценность внутреннего мира, творческого воображения человека, составляющего его главную ценность. Романтизм создает обособленного героя, непонятого обществом. Окружающие люди в романтизме воспринимаются неспособными понять лирического героя.
На мой взгляд, стихотворение не говорит о том, что нужно молчать вообще обо всем и стать немым человеком). Есть (должны быть) в нашей душе наиболее потаенные и наиболее «волшебные» чувства и идеи. Именно их нужно нам скрывать, поскольку язык для них просто бессилен. В этом смысле стихотворение часто связывают с другим произведением на тему романтической таинственности внутренних переживаний — «Невыразимым» В.А. Жуковского.
Хотя, например, Роман Лейбов, известный современный тютчевед, считает иначе: что Тютчев категорически не верит в возможность любого душевного самовыражения. То есть молчать лучше действительно вообще о любых эмоциях, они все в принципе будут непонятны окружающим.
Кстати, именно поэтому, как отмечает Р. Лейбов, Тютчев столь мало значения придавал сохранности и качеству своих стихов. Он часто их попросту выбрасывал. Видимо, поэт считал, что его произведения все равно не передают того, что он хотел выразить.
Вот почему исследователь также против того, чтобы связывать стихотворение с понятием «невыразимого» у В.А. Жуковского. Ведь для Жуковского «невыразимое» — это, наверное, скорее гипербола, чем реальное неверие в возможности поэзии.
Андрей Немзер считает, что стихотворение отражает неверие автора в человека и мироздание в целом. А. Немзер проводит аналогию с библейским текстом — псалмом 115, в котором говорится: «Аз же рех во изступлении моем: всяк человек ложь». Этот псалмический стих — о том, что нельзя верить людям, ибо все они ненадежны, — можно верить лишь одному Богу.
Мысль этого псалма, как отмечает Немзер, была продолжена Державиным в оде «Фелица»(1782):
Кто сколько мудростью ни знатен, Но всякий человек есть ложь. Не ходим света мы путями, Бежим разврата за мечтами.
Однако, на мой взгляд, в псалме 115 и у Державина идет речь именно о преднамеренной лживости людей. В то время как у Тютчева говорится о «лжи» непреднамеренной, невольной. О невозможности, при всем желании, точно передать некоторые свои чувства и мысли. Это не ложь самого человека, это ложь языка. Стихотворение — о бессилии, о немощи человеческого языка касаемо определенных сложных переживаний, мыслей нашей души.
Кто прав, судить вам…
Итак, я пока более склонна понимать так: произведение — о невозможности передать свои наиболее потаенные сердечные переживания. Такой, скрытый от всех глаз, внутренний мир самых избранных, самых прекрасных идеалов и эмоций должен быть, в идеале, у каждого человека.
Пример героя с романтическими чертами, который может для нас иллюстрировать это правило Тютчева – Татьяна Ларина в романе Пушкина («дика…молчалива»), которая никогда не рассказывает лишним людям о своих таинственных переживаниях. Антитеза Татьяне – Владимир Ленский, который много говорит о своем чувстве. В результате он вызывает насмешку как его друга Онегина, так и, в какой-то степени, самого автора.
Еще один пример героя, который оберегает свои наиболее сокровенные переживания ревнивым молчанием – это Мцыри Лермонтова (эпизод встречи с грузинкой).
А может быть, у вас есть свои примеры ? И с кем вы согласны, со мной или с другими исследователями? Буду рада узнать!
Ваш автор данного сайта, Надежда Иванова
Кантата Бориса (не Петра!) Чайковского на стихи Ф.И. Тютчева («Молчи, скрывайся и таи…»). Пение начинается с минуты 11:11.
Вам также может быть интересно:
«Как летней иногда порою…» Анализ стихотворения Тютчева
«Как нас ни угнетай разлука…» Анализ стихотворения Тютчева
Тема
Посвящен стих теме, которая волновала многих поэтов – одиночеству творческого человека и необходимости оберегать свой внутренний мир, хранить его целостность. Последнюю мысль Тютчев высказывает достаточно безапелляционно, используя повелительное наклонение.
Кроме основной мысли, в стихотворении есть и другие идеи, которые развивает автор. Так, он говорит о лжи, что можно считать темой побочной. Тютчев говорит о том, что только молчание помогает сделать мысли (а значит, и стихи) свободными от тщеславных помыслов и обычного желания понравиться, которое присуще всем людям, в том числе тем, кто пишет стихи.
Тема и проблематика
В своём произведении Тютчев поднимает тему, которая касается большинства творческих людей. Одиночество помогало писателю сохранить свой внутренний мир и оставить его неприкосновенным. Причём последняя мысль выражена автором не как констатация факта, а как приказ.
Кроме главной темы, писатель также затрагивает тему лжи, которую считает чем-то непотребным. Зачастую люди используют ложь для того, чтобы изменить мнение окружающих о себе, понравиться другим. Это касается не только повседневной жизни, но и произведений многих писателей. Они стараются получить похвалу от читателей и критиков путём приукрашивания реальности. Тютчев повествует о том, что только молчание способно избавить человека от порочных мыслей.
Проблематика стихотворения заключается в том, что общество любит «примерять» на себя чужие проблемы. Оно пытается добиться невозможного от человека, от чего тот становится способен на ложь. В произведение поднимаются такие проблемы, как:
- Влияние общественного мнения на личность. Люди часто любят искажать сказанное другим человеком. Порой, когда тот пытается донести до своего собеседника что-то серьёзное, последний просто не воспринимает это и переводит в повседневную болтовню.
- Несоответствие внутреннего и внешнего мира. Тютчев говорит о том, что всегда лучше держать все переживания в себе. Когда человек пытается сформулировать свою проблему, то уже закладывает в неё ложь. Никто и никогда не может до конца понять то, что его гложет изнутри. Объясняя свою проблему собеседнику, человек не может подобрать нужные слова для её описания, начинает приукрашивать и тем самым опошляет своё душевное состояние.
Композиция
Восемнадцатистрочное стихотворение разделено на три строфы, каждая из которых может считаться и самостоятельным произведением, но тематическое единство превращает их в единое произведение, скрепленное общей мыслью. Но есть и формальное объединяющее средство – это глагол “молчи”, использованный в конце каждой строфы в повелительном наклонении.
Таким образом композиция “Silentium!” – трехчастная, где первая часть является призывом лирического героя к читателю: он велит ему молчать, никому не раскрывая свою душу и свои сердечные порывы. Вторая строфа аргументирует ту позицию, которая высказана в первой – поэт объясняет своему читателю, почему именно он считает, что молчание необходимо.
Наконец, третья строфа показывает, что может произойти с человеком, который решится обнажить свою душу перед миром. Тютчев описывает все угрозы, которые его ждут и говорит о том, что лучшим выходом будет все-то же молчание, о необходимости которого говорилось в первой строфе. Таким образом композиция своеобразно закольцовывается.
Средства выразительности
Раскрыть мысль, вложенную в произведение, Тютчеву помогают разнообразные художественные средства, такие как:
- Метафоры – “встают и заходят оне”, “сердцу высказать себя”, “взрывая, возмутишь ключи”, “питайся ими – и молчи”, “есть целый мир в душе твоей”, “их оглушит шум”, “внимай их пенью”.
- Эпитеты – “в душевной глубине”
- Сравнение – “как звезды в ночи”, “мысль изреченная”, “целый мир”, “таинственно-волшебные думы”, “дневные лучи”.
Одна из строчек этого стихотворения – “Мысль изреченная есть ложь“- быстро стала афоризмом, а также – настоящим авторским кредо Тютчева, который считал, что только одиночество помогает поэту творить и сохранять искренность.
Silentium!*Молчи, скрывайся и таи Как сердцу высказать себя? Лишь жить в себе самом умей – 1829, начало 1830-х годов | Silentium!Speak not, lie hidden, and conceal How can a heart expression find? Live in your inner self alone Fyodor Tyutchev | Silentium!Seal thou thy lips, to none impart Thy sentiments to none confide; Live in the world of self — thy soul Fyodor Tyutchev | Stay silent!Stay silent, out of sight and hide How can your heart itself express? Making living in yourself your goal. Fyodor Tyutchev |
Анализ стихотворения Тютчева Силентиум Silentium Молчание сочинения и текст
Стихотворение «Silentium!» относят к раннему периоду творчества поэта, переводится название с латинского, как «молчи». До выхода в свет Тютчев несколько раз переделывал свою работу, из-за того, что ему казался текст слишком откровенный, а размер большой. Несмотря на неуверенность в успехе данной работы, это стихотворение показало Тютчева, как чувственного, откровенного человека, способного философски мыслить.
Это стихотворение Тютчев решил написать после женитьбы на Элеоноре Петерсон. Он был очень влюблен в девушку, но всё было то, что не давало покоя. Под влиянием своих тревог и переживаний Федор Иванович и написал «Silentium!».
В первой части стихотворения мы видим призыв автора молчать, и не раскрывать свои чувства. Но продвигаясь дальше мы видим, что Тютчев обращается к неизвестному героя, сначала были предположения, что это может быть супруга, но этот герой на самом деле мужчина, и скорее всего Тютчев говорил сам с собой. Поэтому он приказывал себе молчать, дабы спасти свое счастье. Тяжелая жизнь Тютчева наверняка оставила след в его душе и повлияла на характер, из-за этого страх берет вверх и заставляет автора замыкаться в себе и быть очень сдержанным.
Текст «Silentium!» Ф.Тютчев
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи,-
Любуйся ими — и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,-
Питайся ими — и молчи.
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи,-
Внимай их пенью — и молчи.
Анализ стихотворения Тютчева «Silentium!» №2
Не секрет, что свои ранние произведения Федор Тютчев создавал исключительно для себя, формулируя таким необычным образом свои мысли и чувства. Будучи дипломатом и достаточно известным государственным деятелем, он не стремился к литературной славе. И лишь уговоры одного из сослуживцев, считавшего, что стихи Тютчева действительно восхитительны, заставили поэта опубликовать некоторые из них.
Среди первых произведений, которые были напечатаны в российских журналах, стоит отметить стихотворение «Silentium!», название которого в переводе с латинского означает «Молчи!». Это произведение претерпело несколько редакций, так как автор считал его довольно откровенным и очень личным для того, чтобы представлять на суд читателей. Тем не менее, именно это произведение принесло начинающему поэту и состоявшемуся дипломату славу очень тонкого, романтичного и не лишенного философских мировоззрений литератора.
Стихотворение «Silentium!» увидело свет в 1830 году, однако предполагается, что создано оно было гораздо раньше. И поводом для написания столь необычного как по форме, так и по содержанию произведения послужила женитьба Тютчева на Элеоноре Петерсон через несколько лет после поступления на дипломатическую службу. Поэт был безумно влюблен в свою молодую жену и после свадьбы считал себя по-настоящему счастливым человеком. Однако предчувствие неминуемой беды все же не давало Тютчеву покоя. Именно осмыслению своих тревог и переживаний, попыткам понять, что же именно вызывает в нем смутное чувство тревоги, посвящено стихотворение «Silentium!» .
Начинается оно весьма нетипично для поэта, которому впоследствии суждено было стать родоначальником русского романтизма. Первые строчки – это призыв молчать, скрывая свои чувства и мысли, что можно объяснить родом деятельности Тютчева-дипломата. Однако далее поэт развивает свою мысль, отмечая, что мечты напоминают ему звезды в ночи, которые также эфемерны и далеки. Поэтому автор призывает, обращаясь к неизвестному собеседнику: «Любуйся ими – и молчи!». Под вторым участником этого странного диалога многие исследователи творчества Тютчева подразумевают его супругу Элеонору. Однако обращения поэта адресованы не женщине, а мужчине. С учетом того, что Тютчев свои первые стихи вообще не планировал кому-либо показывать, нетрудно догадаться, что эту необычную беседу автор ведет сам с собой. И именно самому себе он приказывает молчать, считая, что только таким способом сможет защитить свое личное счастье, свои надежды и мечты от посягательств. При этом поэт указывает на то, что «мысль изреченная есть ложь», и в этой фразе содержится намек на библейские истины, которые гласят, что мысли человека подвластны лишь Богу, а слова способен подслушать дьявол. Судя по всему, Тютчев отчаянно чего-то боится, и этот страх заставляет его замыкаться в себе, быть гораздо более сдержанным в беседах, поступках и суждениях.
Если сопоставить факты, то получается, что именно в это время поэт знакомится со своей будущей супругой и делает ей предложение. Он не тешит себя надеждой, что урожденная графиня Ботмер согласиться стать его женой. Однако, вопреки ожиданиям, получает разрешение на брак со стороны родственников Элеоноры и долгое время не может поверить своему счастью. Тютчев настолько благодарен судьбе за этот неожиданный подарок, что боится спугнуть лишним словом или же мыслью свое семейное благополучие. Именно поэтому, изредка отрываясь от своих «таинственно-волшебных дум», поэт приказывает себе: «Внимай их пенью – и молчи!». Автор словно бы предчувствует, что его личному счастью не суждено длиться вечно. И действительно, в 1838 году, после неудачного возвращения в Россию, сопровождавшегося крушением парохода, Элеонора Тютчева умирает на руках у поэта. Таким образом, его опасения становятся реальностью. По воспоминаниям очевидцев, после смерти жены Федор Тютчев стал совершенно седым за несколько часов. И – полностью расстался с иллюзиями относительно того, что сможет быть счастливым.
В стихотворении переданы размышления Ф.И. Тютчева о том, что внутренний мир человека понятен лишь ему самому и никогда не сможет быть до конца увиденным другими. Словами не передать всех грёз и мечтаний, которыми мы живём. «Мысль изречённая есть ложь» — так пишет поэт.
Каждая строфа в произведении – отдельная смысловая часть, полностью замкнутая в себе. Они объединены лишь главной мыслью стихотворения о чуждости внутреннего мира человека и внешнего, а также повторением завершающих слов в последних строках. (Эпифора)
Первая строфа содержит в себе энергичное убеждение («молчи, скрывайся и таи»), слова невидимого читателю наставника, который стремится помочь ищущему себя понять свой духовный мир, научиться видеть всё его неповторимое своеобразие.
Во второй строфе настойчивое убеждение переходит в логическое рассуждение. Тон мысленного монолога лирического героя меняется, теперь он не пытается поведать кому-то свою точку зрения, научить жизни несмышлёного, нуждающегося в помощи человека. Автор использует такой поэтический приём, как цепь риторических вопросов, с которыми он обращается к самому себе: «Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь?» И тут же делает вывод: «Мысль изреченная есть ложь». Так поэт выражает свою мысль о том, что словами сложно передать всё богатство и полноту человеческой души.
В третьей строфе снова слышится наставление умудрённого опытом человека, обращённое к более юным мечтателям. Он даёт совет о том, как сохранить тишину и волшебство неискушённого сознания:
Лишь жить в себе самом умей –
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум.
В произведении мало тропов: на три строфы – три образа: сравнение «Безмолвно, как звезды в ночи» в первой, параллель душевной жизни с незамутненными ключами – во второй и противопоставление дневных лучей скрытому миру «таинственно-волшебных дум», – в третьей. На мой взгляд, малое количество тропов в сочетании с элементами разговорной речи, повелительным наклонением глаголов делает текст похожим на заклинание. Следуя ритму стихотворения, читатель погружается в состояние внутренней тишины, путь к которому пытается подсказать нам автор. Так поэт пытается помочь тем, кто не слышит голос своей души и теряет себя в суете обыденности.
Стихотворение показалось мне неоднозначным и сложным для понимания. Однако вчитавшись в него, я увидела в нём смысл, который отвечает моим убеждениям: тому, кто сумел по-настоящему понять себя, кто научился ценить своё внутреннее богатство, суета внешнего мира не сможет помешать быть целостным и самодостаточным человеком. Лишь пребывая в гармонии с самим собой, можно жить полной жизнью и не зависеть ни от кого.
Анализ стихотворения «Silentium!» Тютчева.
Тютчев не писал для публики, в основном, он писал для себя, излагая свои мысли на бумаге. В каждом стихотворении он ищет истину, правду.
Стихотворение Тютчева «Silentium!» было написано в 1830 году четырехстопным ямбом. Неправильное ударение некоторых слов в стихотворении объясняется тем, что для Тютчева было важнее показать правдивые чувства, а не ложь. Он обращается к вопросам жизни:
Как сердце высказать себя?
Другому как понять тебя?
Помет ли он, чем ты живешь?
Он ищет ответы на них, сомневается или, наоборот, убеждается в правильности своих мыслей. Тютчев рассуждает о том, что даже сердце порой сложно признаться в своих мыслях и предположениях, а поймет ли тебя другой человек – это вечный вопрос, потому что представления о жизни, мысли и чувства у всех людей различны и противоречивы. Тютчев советует:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства, и мечты свои.
Будто в человеке рождается страх: «А поймут ли меня? Что скажут в ответ?». Но Тютчев верил в то, что будет понят человечеством.
Но так же Тютчев призывает слушать чужие мнения:
Взрывая, возмутишь ключи, —
Питайся ими – и молчи.
Тем самым углублять свои знания и представления о мире.
Каждую свою мысль нельзя показывать свету, надо лишь самому наслаждаться ей, а так же скрывать свои чувства и сдерживать эмоции, переполняющие душу.
Человек должен жить своим миром, своей душой, чтобы для всех это было тайной, потому что, открыв ее, он, возможно, будет не понят другими людьми и чужд тем, кто не считает его мнение и предположение верным.
анализ стихотворения №5
Каждый, кто хотя бы немного знаком с творчеством Федора Ивановича Тютчева, знает, что в начале его «творческого становления» стихи автора были исключительно личными творениями. Тютчев не жаждал народной славы, ведь уже на тот момент он был довольно узнаваемым человеком в широких кругах, ведь он занимал почетное место дипломата.
Впрочем, судьба уготовила ему неплохую карьеру писателя, а произошло все из-за одного случая. Один из коллег-сослуживцев совершенно случайно прочитал некоторые наброски стихов, и они ему очень понравились. Только поэтому Федор Тютчев попробовал опубликовать свои первые шедевры.
Среди крайне интересных работ, которые опубликовал автор, ярко выделялось стихотворение «Silentium!», которое было уникальным и неповторимым, мало какой поэт на тот момент мог опубликовать столь незначительное по объему, но столь значимое по сути произведение.
Проводя анализ стихотворения, начнем с названия. Само слово: «Silentium» (Силентиум) означает «Молчи» (в переводе с латыни). Что означает это «молчи»? Тютчев был довольно интересным философом, и это произведение имеет явный философский смысл, однако Федор Иванович был довольно замкнутым и не хотел делиться своими мыслями. Даже это произведение было опубликовано после целого ряда редактирования, автор посчитал его слишком личным.
Глубинный смысл данного стихотворения заключается в том, что человеку порой очень трудно сказать другому о своих мыслях, переживаниях и чувствах, что человек боится насмешек.
Как сердце высказать себя?
Другому как понять тебя?
Помет ли он, чем ты живешь?
Слово – «Молчи» означает, что нужно доверять свое мышление исключительно самому себе, не нужно разговаривать о личной теме с другим – он тебя не поймет. Гораздо лучше обсудить проблему с самим собой и только тогда ты найдешь решение.
Лишь жить в себе самом умей
Также автор отчетливо говорит, что слушать чужие мнения, россказни о тебе – это глупо и неправильно, что не нужно слушать других, что нужно поступать так, как велит тебе твоя душа.
Есть целый мир в душе твоей
Их оглушит наружный шум
Нужно научиться жить с самим собой, понимать каждую свою мысль, и ни с кем ее не обсуждать, иначе твои мысли поднимут на смех, и ты всю свою жизнь проведешь, сомневаясь: «А правильно ли я думаю, ведь мне же говорят другое». Слушай себя, загляни в свой мир, ищи там ответы на все вопросы, ищи там свой путь и не уходи с него. Не позволяй чужим мнениям менять твой индивидуальный мир!
Анализ стихотворения Ф.И. Тютчева «Silentium!»
Вряд ли какое-либо другое произведение Федора Ивановича Тютчева (1803—1873) подвергалось такому множеству противоречивых интерпретаций, как его гениальное стихотворение «Silentium!» («Молчание!») (не позднее 1830 года). Стихотворение состоит из 18 строк, разделенных на три шестистишия, каждое из которых относительно самостоятельно и в смысловом, и в интонационно-синтаксическом отношениях. Связь этих трех частей — только в развитии лирической темы.
Из формальных средств в качестве скрепляющего эти три части начала можно отметить однородные концевые рифмы — точные, сильные, мужские, ударные — и рифмуемые ими последние в каждом из трех шестистиший строки. Главное, что соединяет все три части в художественное целое, — интонация, ораторская, дидактическая, убеждающая, призывная и приказывающая. «Молчи, скрывайся и таи», — непререкаемое повеление первой же строки повторяется еще трижды, во всех трех шестистишиях. Первая строфа — энергичное убеждение, приказ, волевой напор.
Во второй строфе энергия напора, диктата ослабевает, она уступает интонации убеждения, смысл которого в том, чтобы разъяснить решительные указания первой строфы: почему чувства и мечты должны таиться в глубине души? Идет цепочка доказательств: «Как сердцу высказать себя? / Другому как понять тебя? / Поймет ли он, чем ты живешь? / Мысль изреченная есть ложь». Речь идет о коммуникабельности, о возможности одного человека передать другому не свои мысли — это легче, — а жизнь своей души, своего сознания и подсознания, своего духа, — того, что не сводится к разуму, а гораздо шире и тоньше. Чувство, оформленное в мысль словом, будет заведомо неполным, а значит, ложным. Недостаточным, ложным будет и понимание тебя другим. Пытаясь рассказать жизнь своей души, свои чувства, ты только все испортишь, не достигнув цели; ты только встревожишь себя, нарушишь цельность и покой своей внутренней жизни: «Взрывая, возмутишь ключи, — / Питайся ими — и молчи».
В первой строке третьей строфы содержится предостережение о той опасности, которую несет в себе сама возможность соприкосновения двух несовместимых сфер — внутренней и внешней жизни: «Лишь жить в себе самом умей. ». Это возможно: «Есть целый мир в душе твоей / Таинственно-волшебных дум; / Их оглушит наружный шум,/ Дневные разгонят лучи». «Таинственно-волшебные думы» возвращают мысль к первой строфе, так как они аналогичны «чувствам и мечтам», которые, как живые существа, «и встают, и заходят», — то есть это не мысли, это мечтания, ощущения, оттенки душевных состояний, в совокупности своей составляющие живую жизнь сердца и души. Их-то и может «оглушить» «наружный шум», разогнать «дневные» «лучи» — вся сумятица «дневной» житейской суеты. Поэтому и нужнб беречь их в глубине души; лишь там они сохраняют свою гармонию, строй, согласное «пенье»: «Внимай их пенью — и молчи!»
Таково содержание этого совершеннейшего создания тютчевской философской лирики. Оно целостно и гармонично. Стоит сосредоточить внимание только на афоризме «Мысль изреченная есть ложь», и стихотворение будет говорить уже о вечной разобщенности людей, и в таком качестве будет живо и актуально для человека всех эпох, потому что поведает нам о том, что коренится в самой природе человека.
Послушать стихотворение Тютчева Silentium
Темы соседних сочинений
Картинка к сочинению анализ стихотворения Силентиум Silentium Молчание
Стихотворение Ф.И. Тютчева «Silentium!» (восприятие, истолкование, оценка) (мини-сочинение) Разное Тютчев Ф.И. :: Litra.RU :: Только отличные сочинения
/ Сочинения / Тютчев Ф.И. / Разное / Стихотворение Ф.И. Тютчева «Silentium!» (восприятие, истолкование, оценка) (мини-сочинение)
Стихотворение «Silentium» – одно из самых сложных для понимания в творчестве Тютчева. В этом произведении поэт вскрывает проблему взаимоотношения личности с окружающим миром, и поэтому это стихотворение по праву относится к философской лирике.
Уже название заключает в себе парадокс. Silentium в переводе с латинского — «молчание». У Тютчева оно дается с восклицательным знаком, это «говорящее молчание». Все стихотворение построено в форме призыва лирического героя к молчанию. И призывает он себя, обращается к своей собственной душе:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои…
Конфликт героя проявляется во второй части стихотворения. До этого мы еще не понимаем, почему нужно скрывать свои чувства и мечты, ведь они не уродливы и не ужасны. Напротив, ими можно любоваться. Но во второй строфе раскрывается противостояние лирического героя и окружающего мира. Люди не способны понять душу другого человека:
…Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Происходит это оттого, что язык человеческий несовершенен. Невозможно выразить им все оттенки испытываемых чувств. Удивительно, что знаток языка, великий русский поэт заговорил о неумении точно описать движения души. Это указывает на особое восприятие Тютчевым мира чувств. Для него слово слишком грубо, неточно и тяжеловесно для передачи всего того, что теснится в груди:
…Как сердцу высказать себя?
Мысль изречённая есть ложь.
Откровение и понимание сугубо индивидуально для каждого человека. То, что является истиной для одного, почти никогда не может быть истиной для другого. Поэтому открывать другому «тайну» твоего познания мира – занятие бессмысленное. Тютчев пишет об этом так:
Взрывая, возмутишь ключи, –
Питайся ими — и молчи.
Внутренний мир человека ценен и прекрасен сам по себе. Он не нуждается в постоянном отражении и преломлении в окружающем мире. В последней строфе поэт говорит о самом тяжелом для достижения аспекте – самодостаточности, погруженности в себя, осознании самоценности своих ощущений. Высказывать их не имеет смысла, потому что это лишь попытка удостовериться в их действительной важности и значимости. Если же человек сам понимает и верит в свои ощущения, ему не нужны слова. Он может молчать:
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи,-
Внимай их пенью — и молчи!..
Нужно отметить, что молчание для Тютчева – это не насилие над собой. Это то естественное состояние, к которому должен прийти самодостаточный человек. Ведь в душевном мире каждого человека есть неизведанные и непонятые глубины. Достичь их, познать самого себя – разве это не цель человеческой жизни?
Стихотворение написано четырехстопным ямбом с мужской клаузулой и парной рифмой. Глаголы, преимущественно в повелительном наклонении, создают общий тон стихотворения – обращение-просьбу. Мы не слышим в произведении приказания, потому что в нем никакой агрессии. Другой, не способный понять, не враг лирическому герою. Он такой же человек. Просто непонимание – это заданность нашего мира.
В стихотворении широко представлены метафоры («чувства и мечты…в душевной глубине…встают и заходят», «как сердцу высказать себя», «ключи», «питайся ими», «их оглушит наружный шум», «внимай их пенью»), эпитеты («таинственно-волшебных дум», «дневные лучи»).
Вторая строфа открывается тремя риторическими вопросами. Заведомо отрицательный ответ вносит во все стихотворение печальное настроение.
Художник не предлагает догм. Он лишь может раскрыть свое понимание жизни. Несмотря на то, что само это раскрытие противоречит идее стихотворения, оно необходимо. Это не рецепт и не руководство к действию, это попытка нарисовать картину мира, какой ее видел поэт, попытка объяснить то несоответствие и непонимание, с которым так часто человек встречается в жизни.
Как часто мы восклицаем: «Они (он, она) меня не понимают!» Тютчев в своем стихотворении пытается выявить причину этого непонимания и находит ее в ограниченности и недостаточной образности человеческого слова. И способность или неспособность правильно выражать свои мысли никак не влияет на понимание. Потому что каждый волен понимать так, как ему хочется, как ему видится. И, возможно, кто-то другой увидит в этом произведении ответ на какие-то иные вопросы, или иные ответы. И это также будет истинно.
0 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение. |
/ Сочинения / Тютчев Ф.И. / Разное / Стихотворение Ф.И. Тютчева «Silentium!» (восприятие, истолкование, оценка) (мини-сочинение)
Анализ стихотворения “Silentium!” Ф. И. Тютчева. | Методическая разработка по литературе (10 класс) на тему:
Анализ стихотворения “Silentium!” Ф. И. Тютчева.
Пожалуй, ни одному произведению Тютчева не было дано так много противоречивых толкований, как стихотворению “Silentium”.
Буквой “Г” – “глубина” – на полях издания 1886 года пометил это стихотворение Лев Толстой, имея в виду не только глубину общечеловеческого содержания, но и глубину тютчевского лиризма, выразившегося в “Silentium!”. Толстой пометил это стихотворение в “Круге чтения” 30 сентября в качестве эпиграфа к размышлениям, предлагаемым читателям в тот день: “Чем уединённее человек, тем слышнее ему всегда зовущий его голос бога”. “В важных вопросах жизни мы всегда одни, и наша настоящая история почти никогда не может быть понята другими. Лучшая часть этой драмы есть монолог, или, скорее, задушевное рассуждение между богом, нашей совестью и нами. Амиель”, “Паскаль говорит: человек должен умирать один. Так же должен и жить человек. В том, что главное в жизни, человек всегда один, то есть не с людьми, а с богом” – это цитаты Амиеля и Паскаля, приведённые тут же в “Круге чтения”. Многообразию глубинных, потаённых смыслов тютчевского стихотворения нет конца.
Вот точка зрения К. Д. Бальмонта: “Тютчев понял необходимость того великого молчания, из глубины которого, как из очарованной пещеры, озарённой внутренним светом, выходят преображённые прекрасные призраки”. По мнению К. Бальмонта, стихотворение “Silentium!”: о сущности творческого процесса, об акте творчества, трактованном с позиций идеализма.
В. Иванов: “слово перестало быть равносильным содержанию внутреннего опыта”. Вослед за Вячеславом Ивановым – современный исследователь символизма и модернизма И. Ангере: “Тютчев предполагает, что мир, особенно невидимый, настолько многообразен и сложен, что для выражения действительных явлений жизни общепринятый человеческий язык слишком беден и что является причиной ложности нашей речи: “Как сердцу высказать себя? Мысль изречённая есть ложь””.
Приступая к непосредственному анализу построения и выразительных средств стихотворения “Silentium!”, оставшегося навечно в истории русской и мировой лирики в качестве одного из глубочайших постижений внутренней жизни человеческой души, оговорюсь, что так же, как и каждая эпоха создаёт своего Гамлета, каждое поколение по-своему читает и будет читать “Silentium!”.
В качестве основного текста для анализа выбран текст “Современника” 1836 г., признанный основным в большинстве изданий стихотворений Тютчева:
Silentium!
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои –
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, —
Любуйся ими – и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,
Питайся ими – и молчи.
Лишь жить в себе самом умей –
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, —
Внимай их пенью – и молчи!…
“Каждое его стихотворение начиналось мыслию, но мыслию, которая, как огненная точка, вспыхивала под влиянием глубокого чувства или сильного
впечатления; вследствие этого… происхождения своего мысль г. Тютчева никогда не является читателю нагою и отвлечённою, но всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы, проникается им и сама его проникает нераздельно и неразрывно”, — писал Иван Сергеевич Тургенев.
В самом названии чувствуется торжественность, состоящая в том, что Тютчев назвал стихотворение не русским словом “Молчание”, а латинским “Silentium!”.
Среди лучших тютчевских стихотворений “Silentium!” имеет совершенно особую судьбу. Поэт не хранил черновиков, в изданиях его стихотворений раздел “Другие редакции и варианты” чрезвычайно беден; “Silentium!” – единственное произведение, дошедшее до нас в трёх редакциях. Редакции эти свидетельствуют не о тщательных поисках слова, а как бы о неполной небрежности автора, то ли смутно, по памяти воспроизводящего забытый текст, то ли вообще не нуждающегося в точной записи своего гениального творения.
“Молчи, скрывайся и таи / И мысли и мечты свои” – печатает Тютчев в “Молве” 1833 года. “И чувства и мечты
свои” – “ Современник” 1836-го. “Пускай в душевной глубине/
Встают и кроются оне…” – “Молва”. “Встают и заходят оне” — “Современник”. “И всходят и зайдут оне” – “Современник” 1854 года. “Как звёзды мирные в ночи” – “Молва”. “Безмолвно, как звезды в ночи” – “Современник”. “Как звёзды ясные в ночи” – “Современник” 1854 года. Легко можно объяснить первую из перемен, “И мысли и мечты” на “И чувства и мечты”. Может показаться чрезмерным количество сонорных в первых двух строках, особенно слогов: “мо”, “мы”, “ме”, а отрывистое “ч” задаёт тон первой строфе. Остальные перемены объяснить труднее.
Такая свобода обращения с собственным текстом не была свойственна Тютчеву ни в ранний период его творчества, когда он переводил Горация, подражал Жуковскому и Батюшкову, увлекался Державиным, ни в поздний период 1850-1860-х годов, когда тютчевская лирика может быть сочтена одним из замечательных достижений русского реализма в лирике.
Восемнадцать строк поделены на три секстины. Каждая из трёх частей замкнута в себе – по смыслу, интонационно, синтаксически и музыкально. Связь частей – лишь в развитии
мысли. Единственная формальная деталь, которой поэт позволяет себе подкрепить, подчеркнуть единство трёх частей, — последние строки секстин:
Безмолвно, как звезды в ночи, —
Любуйся ими – и молчи.
…………………………………
Взрывая, возмутишь ключи, —
Питайся ими – и молчи.
…………………………………
Дневные разгонят лучи, —
Внимай их пенью – и молчи!…
Настойчивое повторение – этот приём превалирует в стихотворении, построенном как призыв, как убеждение, как стремление объяснить.
Вновь и вновь перечитывая стихотворение, перенасыщенной повелительной интонацией, убеждаемся, что оно не носит характера спора и у него нет адресата – человека, с которым спорят. В стихотворении “Silentium!” нет полемики. Скорее оно утешает отчаявшегося, объясняет растерявшемуся, другому или себе, как жить в мире. “Как бессильна человеческая мысль, так бессильно и человеческое слово. Не удивительно, что в одном из самых задушевных стихотворений Тютчев оставил нам такие суровые советы”, — пишет Валерий Брюсов.
Первая строфа – энергичное убеждение, волевой напор, обращённый к себе ли, к другому ли, но к родному и слабому, нуждающемуся в помощи словом со стороны более опытного или просто себя же, но повзрослевшего: “Молчи, скрывайся и таи…”. И тут же успокоение: твои чувства от этого не погибнут, но будут жить всё той же жизнью, вставать и заходить в душевной глубине, “как звезды в ночи”, “любуйся ими”. Старший друг заботливо оберегает младшего; повзрослевший человек учит юного романтика, в душе которого встают и заходят прекрасные звёзды чувств и мечтаний. Такова первая строфа.
Во второй строфе энергичный напор, настойчивость уступают место убеждению с помощью логического размышления, доказательств. На три предельно острых вопроса:
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
следует афористически ёмкое: “Мысль изречённая есть ложь”. Вот что пишет по этому поводу В. Брюсов: “Из сознания непостижимости мира вытекает другое – невозможность выразить свою душу, рассказать свои мысли другому… Если “мысль”, то есть всякое рассудочное познание, есть ложь, то приходится ценить и лелеять все нерассудочные формы постижения мира: мечту, фантазию, сон”. Во второй строфе идёт речь о возможности передать словом жизнь сердца и души. “Мысль изречённая” – это не просто мысль сказанная, произнесённая, это ещё антоним слову “неизречённая”. Значение слова – необыкновенный, неописуемый. Следовательно, изречённая – это ещё и обыкновенная. Я думаю, что читателям девятнадцатого века этот смысл слова “изречённая” был гораздо более явен, лежал ближе к поверхности, чем для нас.
Тютчев необычайно скуп на тропы в “Silentium!”. На три строфы – три образа: сравнение “Безмолвно, как звезды в ночи”, параллель души с незамутнёнными ключами и образ дневных лучей, разгоняющих мир “таинственно-волшебных дум”. Звёзды и ключи – образы, выражающие внутреннюю жизнь души, дневные лучи – символ внешнего мира.
Таинственно-волшебные думы – это не мысли, это романтические мечтания. Соприкосновения с реальной жизнью они не выдерживают:
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, —
Призывом “Молчи!…” начинается стихотворение, и этим же оканчивается каждая из трёх строф:
Любуйся ими – и молчи,
……………………………
Питайся ими – и молчи,
……………………………
Внимай их пенью – и молчи.
Основываясь на прочитанной мной статье Н. Королёвой, хочу сказать, что лирически стихотворение “Silentium!” выдержано в нейтральном стиле лирики 1830-х годов со словами высокого стиля: “оне”, “звезды” вместо “звёзды”. Параллельно со словами высокого стиля используется разговорный синтаксис.
Пускай в душевной глубине
…………………………………
Мнения о размере, которым написано “Silentium!” разделяются. Вот какой точки зрения придерживается Н. Королёва, статью которой я прочитал: “Сказать о “Silentium!”, что это стихотворение написано четырёхстопным ямбом, равносильно тому, чтобы не сказать ничего. Ритмика тютчевского стихотворения и система ударений строки свободны от условно-стихового размера. О размере этого стихотворения возникли фантастические теории, что оно написано ямбом со включением трёх строк амфибрахия… Видимо, к музыке тютчевского стиха должен быть найден другой ключ”. Если подойти к раскрытию секрета ритмики тютчевского “Silentium!” с другой точки зрения, то окажется, что оно написано в основном трёхударной строкой:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои –
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, —
Любуйся ими – и молчи.
“Тютчев мастерски умел пользоваться перебоями ритма, подчёркивая ими смысл стиха. На сбое строки, начинающейся словом “дневные”, ритм, как бы споткнувшись, образует паузу и тем подчёркивает её заветный смысл”, — пишет А. Горелов о ритмике тютчевского стихотворения.
В своём “Silentium!” поэт призывает романтика вслушаться в пение “таинственно-волшебных дум” в его собственной душе. Гармония соразмерности частей, гармония смысла и формы, фраз и строк – таковы главные средства, с помощью которых Тютчев создал свой великий шедевр романтической лирики – 18 строк о молчании.
Федор Иванович Тютчев за время своей работы создал большое количество произведений. По примерным подсчетам их насчитывается не менее четырехсот. Многие критики того времени и современности считали этого автора достоянием русской литературы и восхищались его изысканными творениями. Первые стихи Федор начал писать довольно рано и создавал их до самой смерти.Одно из направлений написания стихов — философская лирика.История шедевра «Безмолвие»Создал стихотворение Федора Ивановича Тютчева в конце 1829 — начале 1830 года. Трижды размещалось в различных средствах массовой информации. Первый стих увидел свет через три года после его создания, а именно в марте 1833 года. Печатал шедевр газеты «Молва» в 33-м выпуске. Следующая публикация была опубликована в 1836 году в журнале «Современник», которым руководил Александр Сергеевич Пушкин.Третья публикация также вышла в «Современнике». Другое название шедевра «Тишина» — «Silentium», что в переводе с латыни означает «тишина». Многие критики того времени и современности выдвигали и выдвигали предположения о появлении такого имени. Некоторые исследователи утверждают, что слово пришло из Германии, где на момент написания статьи Ф.И. Тютчев. Это слово использовалось коренными народами для привлечения гостей перед произнесением тоста, а также для того, чтобы побудить учеников в школах соблюдать тишину во время выступления учителя. Приведенная выше интерпретация не знакома Ф. И. Тютчеву. Ведь автор с 22 года был и служил послом в Мюнхене (Бавария). Он работал в Государственной коллегии иностранных дел и очень часто посещал различные лекции, сформированные на базе местного университета. Название «Silentium» призывает читателя сосредоточиться на сюжете и мыслях произведения, а также сосредоточиться на строках. Анализ шедевра «Тишина»Произведение смело можно отнести к лирике с философской направленностью, которая была присуща многим стихам Ф.И. Тютчев. Лирика произведения «Тишина» раскрывает изысканный романтический и многозначительный смысл. Жанр шедевра — это лирика. Многие критики и исследователи понимали эту работу по-разному. Например, всемирно известный исследователь по имени Тынянов назвал произведения автора лирическим элементом. Здесь отслеживаются различные ораторские и дидактические интонации, имитирующие речи, связанные с Цицероном и многими философами древности. Такие шедевры любил Федор Иванович Тютчев. Основная тема произведения «Безмолвие» — описание образа вечного противостояния внешнего мира (природы) и особой духовной жизни практически каждого человека. Многие критики прошлых лет и современности отмечают, что практически во всех произведениях автора прослеживается утонченный дуализм и порядочная полярность во взглядах. Особенности первой строфыОсобые ощущения и явления передаются читателем поэтом вместе с антиподом.Именно такая схема построения имеет шедевр «Тишина». Первая часть шедевра — это своеобразное обращение лирического героя к невидимому спутнику, который может быть его другом. Некоторые критики считают, что автор ссылается на себя. Сюжет произведения переносит действие из внешнего мира во внутренний духовный мир человека. Строки настойчиво убеждают читателя. Для передачи особой энергии и утонченного волевого давления Федор Иванович Тютчев использует глаголы, имеющие повелительное наклонение.Например, молчать, прятаться, таять. Фразы в первой строфе построены особым образом — они объединены в одно предложение. Это первая строфа, позволяющая взглянуть на противостояние как внутреннего, так и внешнего мира. Автор сравнивает первую версию с ночным временем, и особые ощущения и сны, присутствующие в человеке, сравнимы с безмолвным звездным небом на небе. Такие особые сравнения позволяют наиболее качественно передать романтику в произведении, обозначив признаки жизнедеятельности души.Это и тонкость, и исключительная неуловимость, и расплывчатость. Все эти ощущения вызывают у читателя особые мысли, желания, мысли и мечты о хорошем. Следует отметить, что используемые чувства и сны имеют некую автономию и исключительную значимость. Каждое явление живет своей жизнью. Таким образом, Ф. Тютчев пытается показать, что в определенные моменты жизни человек не может понять свои чувства. Этим заключением заканчивается первая строфа шедевра творения. Линейные элементы во второй строфе Энергетический напор в работе, а также настойчивость постепенно заменяются особо холодными рассуждениями, что подтверждается логическим объяснением. Первое, что автор задает читателю, — это риторические вопросы, полные сомнений в необходимости создания плодотворного контакта между душой человека и внешним миром. Повседневная духовная жизнь сравнима с незагроможденными ключами. Эта особенность шедевра еще раз подчеркивает автономность использования рядов. А также капризность. Присутствующие ощущения и особые переживания почти полностью доступны. человек подчиняется внешнему поведению. Это свидетельствует об очевидной позиции автора. Ф. И. Тютчев указывает, что человек не способен самостоятельно передавать свои ощущения и мысли. Он отмечает, что сознание и речь разделены воображаемой пропастью, преодолеть которую не так-то просто.Эта особенность — один из типов законов, используемых в человеческом общении. Во второй строфе есть особые выводы, требующие восприятия поступающей информации такой, какая она есть. Эта особенность свидетельствует о самодостаточности лирического героя. По мнению Ф. Тютчева, природа человека — это большой мир с бесконечным сознанием и душой. Выразительные средства Основная идея произведения перекликается с исключительными базовыми идеями многих литературных деятелей того времени, например, В.А. Жуковский. Композиция произведения «Молчание» разделена на три отдельные части (три специфические строфы). Каждая часть имеет свое особое значение, интонацию, а также синтаксические и музыкальные особенности.Соединение отдельных эпизодов сопровождается только развитой лирической мыслью, связывающей воедино весь сюжет. Главная особенность — настойчивое повторение рифм, подчеркивающих единство сюжета. Стих «Безмолвие» написан ямбическим тетраметром. Сюда также входят амфибрахи и сексстины. В основе написания строк лежит рифма парного типа фраз. Этот стих используется очень скромно. выразительные средства. Это эпитеты, сравнительные метафоры и афоризмы. ЗаключениеПоэма «Молчание» — это прощание Федора Ивановича иллюзиям молодости, это смутное чувство тревоги, это попытка разобраться в собственной душе. Молодой автор, кажется, боится признаться самому себе в собственном благополучии и осторожно приказывает побыть наедине со своими чувствами и мыслями. Это очень лиричное и интимное произведение, где Тютчев, как пророк, дает себе советы и задает вопросы, зная ответы на предыдущие.Такая философия — ключ к раскрытию великого таланта нашего соотечественника, жившего в XIX веке и оставившего наследие, которое остается актуальным и сегодня. |
Silentium Tyutchev. Тютчев тишина Ф тютчев тишина
Прочтите стих «Silentium!» Тютчев Федор Иванович сложен и легок одновременно. Этот глубокий философский труд был опубликован в 1830 году. Однако он был написан несколько раньше, после чего неоднократно редактировался самим автором.Он был чрезвычайно добр к этой работе, так как она стала проявлением его внутренних переживаний и понимания жизни. Кроме того, в творении раскрыты личные особенности жизни поэта. Именно тогда Тютчев испытал некоторые трудности в отношениях со своей будущей женой Элеонор Петерсон. Он решил выразить свои тревоги и беспокойства на бумаге. Именно эта искренность стала причиной того, что стихотворение принесло автору огромную популярность.
В начале произведения Федор Иванович призывает читателя хранить молчание о своих чувствах и переживаниях.Учитывая дипломатическое занятие поэта, такая жизненная философия абсолютно логична. Однако проявления романтизма в следующих строках для него крайне нетипичны. Он пишет о снах, о звездах по ночам и других явлениях, которые так далеки от прагматической реальности. Судя по тому, что текст стихотворения Тютчева «Silentium» адресован мужчине, можно предположить, что поэт говорит сам с собой. Ведь он не собирался показывать свое творение публике. Говоря о ложности высказанной мысли, автор, скорее всего, апеллирует к библейским мотивам.Только Бог подчиняется тому, что происходит в голове человека. Слова доступны дьяволу.
Работа вызывает противоречивые чувства. Есть теория, что поэт сам боится своих мыслей. Он говорит, что им нужно «слушать», но их нельзя выражать. Ведь только тогда внутри останутся счастье и радость. Их так легко отпугнуть, а Тютчев боится потерять ту, которую так любит. Стихотворение очень любят преподавать на уроках литературы в средней школе.И вы можете прочитать его онлайн или полностью загрузить на нашем сайте.
Молчи, прячься и тайко
И мои чувства и мечты —
Впусти в глубину души
Вставай и иди вместе
Тихо, как звезды в ночи
Любуйся ими — и молчи.
Как выражается сердце?
А как еще тебя понять?
Он поймет, как ты живешь?
Высказанная мысль — ложь.
Взрывающиеся, возмущенные ключи, —
Съешь их — и молчи.
Только умей жить в себе —
В твоей душе целый мир
Таинственные волшебные мысли;
Их оглушат посторонним шумом,
Днем разгонят лучи, —
Слушайте их пеньком — и молчите! ..
Молчи, прячься и тайко
И мои чувства и мечты —
Впусти в глубину души
Вставай и иди вместе
Тихо, как звезды в ночи
Любуйся ими — и молчи.
Как выражается сердце?
А как еще тебя понять?
Он поймет, как ты живешь?
Высказанная мысль — ложь.
Взрывающиеся, возмущенные ключи, —
Съешь их — и молчи.
Только умей жить в себе —
В твоей душе целый мир
Таинственные волшебные мысли;
Их оглушат посторонним шумом,
Днем разгонят лучи, —
Слушайте их пеньком — и молчите! ..
_______________
* Тишина! (лат.)
Во-первых, это следует рассматривать как поэтический призыв к читателю хранить в тайне движения души, таинственную завершенность невысказанных мыслей («Молчи, прячься и молчи // И свои чувства и мечты. «).
Во-вторых, «silntium» можно понимать как вынужденную «немоту» поэта, его символический протест против пошлости «внешнего шума», мира обыденного сознания.
В-третьих, «молчание» Тютчева — своеобразный вариант воплощения романтического мотива одиночества, идеи невозможности истинного и абсолютного взаимопонимания между людьми («А как еще можно вас понять?»).
Наконец, еще одно значение понятия «молчание» — это бессилие слова передать внутренние движения души, сложные человеческие чувства и переживания («Сказанная мысль — ложь»).
Не то, чтобы вы думали, что природа есть:
Не слепок, не бездушное лицо —
В нем есть душа, в нем свобода,
В нем есть любовь, в нем есть язык …
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вы видите лист и цвет на дереве:
Или их садовник наклеил?
Иль созревает плод в чреве утробы
Игра внешних, чуждых сил? ..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Они не видят и не слышат
Живут в этом мире как в темноте
Для них солнца, знай, не дышат,
И нет жизни в морских волнах.
Лучи не вошли в их души,
Весна в их груди не расцвела
Когда они не говорили леса
И ночь в звездах была немой!
И языки неземные,
Захватывающие реки и леса,
Ночью не совещались с ними
Дружественная гроза в разговоре!
Это не их вина: поймите, может быть,
Органная жизнь глухая и немая!
Его души ах! не волнуйтесь
И голос самой мамы! ..
Другие статьи литературного дневника:
- 24.12.2011. стихи Тютчева
Не говори, лги и скрывай
так, как ты мечтаешь, что чувствуешь.
Глубоко в вашем духе позвольте им подняться
подобно звездам в кристальном небе
, которые заходят перед тем, как ночь станет размытой:
наслаждайтесь ими и не говорите ни слова.
Как найти выражение сердца?
Откуда другому знать ваш ум?
Сможет ли он заметить, что вас оживляет?
Однажды высказанная мысль не соответствует действительности.
Тусклый источник в замороженном состоянии:
Пейте у источника и не говорите ни слова.
Живите только в своем внутреннем я
в вашей душе вырос мир,
магия завуалированных мыслей, которые могут быть
ослеплены внешним светом,
утоплены в дневном шуме, неуслышанные…
слушают их песню и не говорят ни слова.
Ни слова, хранить в секрете и скрывать
Ваши чувства и ваши мечты нерассказаны —
Но в самой глубокой душе из всех
Разрешите их восход и их падение
Подобно звездам, которые сияют ночью, неслышно;
Просто взгляните на них — и ни слова.
Как может сама душа передать?
Как другой может прочитать ваше сердце
И понять, как и почему?
Однажды сказанная мысль — ложь;
Так что оставьте хрустальные пружины в покое;
Наслаждайся ими — и ни слова.
Внутри себя тогда научись жить —
Душа, которая находится внутри, может дать
Мир тайных волшебных радостей;
Они утонут во внешнем шуме
При свете дня рассеяны неслышно —
Приходите на их пение — и ни слова! …
Запечатай уста свои, никому не сообщай
Тайные мечты, наполняющие твое сердце.
В нем пусть пылают и умирают
Как и безмолвные звезды на высоте
Когда над земной ночью блуждают тени —
Наслаждайтесь ими — и оставайтесь безмолвными.
Твои чувства никому не доверяют;
От окружающих тебя мысли прячутся,
Ибо, когда их озвучивают, что это не ложь! ..
Взбейте ручей, и поднимется ил
И потемнеет его … Пей, пей глубоко
Из воды чистой — и храни молчание.
Живи в мире себя — твоя душа
Волшебных мыслей заключает в себе целая
Светлая вселенная … Пусть не шум
И дневной свет не рассеивает радости
Та медитация дает тебе …
Услышь свое сердце » Песня — и молчи!
Молчи, скройся, скрой
Свои чувства и свои мечты.
И пусть они встанут и зайдут
В глубинах твоей души
Беззвучны, как звезды в ночи.
Полюбуйтесь ими — и все же оставайтесь безмолвными.
Как может раскрыть себя сердце?
Как другой может постичь вас?
Все что поддерживает ваше понимание?
Однажды сказанная мысль — ложь.
Копание тревожит источник.
Примите участие в этом — и все же молчите.
Научитесь жить внутри себя —
В вашей душе есть целый мир
Из загадочные, волшебные мысли.
Окружающий шум приглушит их,
И лучи дневного света рассеют их, —
Прислушайтесь к их мелодии — и все же оставайтесь безмолвными!
Молчи, спрячься, держись
Твои чувства и свой священный сон —
И пусть они , тихо, вставай и садись,
Беззвучно — в глубине твоего сердца
Как звезды в ночной колее:
Восхищайся ими, но молчи.
Как твое сердце могло выразить свое мнение?
Может ли кто-нибудь другой почувствовать себя тобой ?
Различит ли он вашу основу жизни?
Произносимое слово — ложь;
Мешая родники, вы затопите облаками:
Пейте их воду, но молчите.
Внутри себя держи жизнь в тупике:
Твоя душа — это целый мир
Загадочных и очаровательных мыслей,
Они утонут в повседневном гуле,
И рассыпаются солнечными лучами, грубо:
Слушай их песню, и просто молчать.
Не говори! Не открывайте сокровенную обитель своей души.
Что вы можете чувствовать, что вы можете мечтать —
In profundi дайте ему пар.
Сохраните его в моем духе
Пусть он поднимется, а затем исчезнет,
Как безмолвные звезды на купол небес.
Купайтесь в их свете и смотрите, как они бродят,
Полюбуйтесь ими, великолепными или мрачными,
Но в тишине. Не разговаривайте.
Как можно сдержать сердце на словах?
Другая сажень, какая твоя?
А понимаете чем живете?
Выраженная мысль становится ложью.
Не мутные источники, прозрачные и уникальные:
Пейте из их глубины, но не говорите.
Научитесь жить внутри себя. Исследуйте вселенную
Это вы. Узри между берегами души
Все таинственные мысли.Знай: noise
Разрывает загадочное кружево, разрушает
Волшебный хор. Полуденные лучи сделают его слабым.
Послушайте ее песню. Но не говори.
Маскируй, скрывай и не ныть
Из эмоций твоих надежды твои.
Держи их в сущности твоей души
Встать и упасть в ночной туман,
Все молчаливые, как струны звездочек:
Наслаждайся этим и ничего не говори.
Как квест выражения твоего сердца?
Как другой узнает тебя, чтобы
Он не догадался о твоем существе?
Однажды высказанная мысль — подделка.
Потревоженный — это прорвавшийся источник:
Пей из него и ничего не говори.
Ты учишься жить в своей душе:
Рождается целый мир внутри;
Мир тайн, волшебная муза,
Та внешняя когда-то шум был бы заглушен,
Пронизано солнечным крылом:
Послушайте его и не говорите ни слова!
Молчи, скройся
свои чувства и мечты внутри.
В глубине души вашей души пусть тихо поднимутся
, пусть зайдут
, как звезды в ночи.Не слышно.
Восхищайтесь ими, не говори ни слова.
Как может выразить само ваше сердце?
Могут ли другие понять или угадать
, что именно для вас значит жизнь?
Мысль, которую вы высказали, не соответствует действительности.
Вы только замораживаете потоки.
Сделать жизнь своей целью.
В вашей душе есть мир
, в котором изобилуют таинственно-магические мысли.
От внешнего шума они утонут.
Они разбегутся, когда наступит день.
Просто послушайте их песню. Не говори ни слова!
Schweige, verbirg dich und halte
deine Gefuehle und Traeume geheim,
lass sie in der Tiefe deiner Seele
lautlos auf- und untergehen
wie Sterne in der Nacht;
erfreue dich an ihnen -und schweige.
Wie soll das herz sich offenbaren?
Wie soll ein anderer dich verstehen?
Begreift er, wodurch du lebst?
Ein ausgesprochener Gedanke ist eine Luege.
Wenn du die Quellen aufwuehlst, truebst du sie;
zehre von ihnen — und schweige.
Верстехе, нур в дир зельбст цу лебен:
эс гибт в зеле эйне ганзе Вельт
geheimnisvoll-zauberhafter Gedanken;
sie betaeubt der aeussere Laerm,
die Strahlen des Tages vertreiben sie;
lausche ihrem Gesang- und schweige! …
Tais-toi et garde en toi
Tes sentiments et tes rêves.
Dans les profondeurs de ton ame,
Qu «ils s» élèvent et déclinent
В тишине, во время отдыха.
Sache les contempler et te taire.
Le cœur — saurait-il s «exprimer?
Un autre — saurait-il te comprendre?
Peut-il entrer dans ta raison de vivre?
Toute pensée qui s» exprime est mensonge.
En les faisant éclater, tu Troubleras tes sources.
Sache seulement t «en nourrir et te taire.
Apprendre a ne vivre qu» en soi-même!
Dans ton âme est tout un monde
De pensées magiques et mystérieuses.
Le bruit du dehors les assourdira
Les rayons du jour les dissiperont.
Sache écouler leur chant et te taire.
(Rais E., Robert J. Anthologie de la poésie russe. — Bordas, 1947)
Taci, nasconditi ed occulta
i propri sogni e sentimenti;
che nel profondo dell «anima tua
sorgano e volgano a tramonto
silenti, come nella notte
gli astri: contemplali tu e taci.
Puň palesarsi il cuore mai?
Un altro potrŕ mai capirti di che» vivi?
Pensiero espresso e giŕ menzogna.
Torba diviene la sommossa
fonte: tu ad essa bevi e taci.
Sappi in te stesso vivere soltanto.
Dentro te celi tutto un mondo
d «arcani, magici pensieri,
quali il fragore esterno introna,
quali il diurno raggio sperde:
ascolta il loro canto e taci! …
No parlis, fes-te fonedís,
oculta els sentiments i els somnis:
deixa que al fons de l’esperit
s’aixequin, muts, i muts, es ponguin
com les estrelles en la nit.
Atura’t, mira’ls … i no parlis.
El cor voldries traduir?
Creus que algú altre t’entendria?
Que comprendria el que et fa viu?
Pensament dit és ja falsia.
Si mous la deu n’alces el llim:
beu-ne les aigües … i no parlis.
Aprèn a viure dintre teu:
tens tot un món al fons de l’ànima
de pensaments i de secrets
que eixorda la remor forana
i un raig del dia pot desfer.
Escolta’n el cant … i no parlis! «
Milcz i zazdrośnie wśród milczenia
Zataj i czucia, i marzenia.
Niech w głębi ducha zatajone
Rodzą się i zachodzą one
Cicho jak gwiazdy w nocnym cieniu:
Wpatruj się w nie — i trwaj w milczeniu.
Jak sercu wypowiedzieć siebie?
Innemu jakże pojąć ciebie?
Będzież twa dusza zrozumiana?
Kłamstwem jest myśl wypowiedziana;
Ryjąc zamącisz nurt w strumieniu:
Ze ródła pij — i trwaj w milczeniu.
Umiej żyć tylko w sobie samym.
W twej duszy cały świat schowany
Dum czarodziejsko tajemniczych;
Hałas zewnętrzny je przekrzyczy,
Zbledną w gwarnego dnia promieniu:
Uchwyć ich pieśń i — trwaj w milczeniu!
Ti šuti, sakrij, taji sve
I čuvstva svoja, maštanje —
Dubinom tajne duševne
Nek «sviću, kopne, skrivene
Nijemo, kao zvijezda svih lik, —
Divi im se —
Divi im se.
Kako će srce izreć sve?
Како е другие схватить те?
Razumjeti tvog žića draž?
Izrečena je mîso — laž.
Kopom će vrelo mutiti,
Hrani se njim i — šuti ti.
У себи самом живет знай —
У твоей твоей свиджи е сав
Тих мисли тайных — черобных;
A vanjski šum će prekrit njih,
I danje zrake tjerati, —
Pjevu ih daj i — šuti ti.
(Рафаэла Шейич)
Šuti i taji, skrivaj,
Svu maštu i sav osjećaj,
Neka u dubini duše
Ustaju i tu se guśe
Bez riječi, kao zvijezde sjaj,
Ti divi se — i ne prićaj!
Može l «srce sve kazati?
Kako other da te shvati?
Samu bit da prozre baš?
Izrečena je miso laž.
Naklapanjem se izvor muti
Napojen njime — ti zasuti!
U sebi samom živjet ući
Jer citav svijet u tebi hući;
Misao skrivena i viša
Uz vanjski sum ce biti tiša
Danju nestaju joj puti.
Slušaj joj pjesmu — i zasuti! …
(Дражен Драгович)
Мовчи, забери одну жизнь
Я мрії, и мой малыш!
Останься в бездневной глибини
Спускаюсь и прихожу в вонючий
Мов зори ясная ночь:
Полюбуйтесь ими и мовчи.
Как поймать себе сердце?
Чи зрозуміє хто тебе?
Не зрозуум слов він,
Бо думка приостановлено — эл.
Джерел душі не торопиться ночью:
Живые им и мовчи.
В себе, живи своим умом!
cілий свет в душе
Тамєно-чарівливых мыслей;
Заглушить будний шум
Я знаю, в день дня
Слушайте, слышите от нас!
Мовчи Я кричу, я знаю
Думки и уважительно.
Hai u soul glibinі
Я спускаюсь и прихожу в вонючий,
Движение рассвета ночи.
Помилуй их и мовчи!
Як сердце забилось?
Как это увидеть?
Ти думка висловиш — умоляю
Уже неправда в этом.
Ой, не мутите джерель ясных
мовчи, мовчи, живите на них!
В собственной жизни вмій.
Є cілий світ в душе
Тамєно-чарівничих мыслей;
x заглушить рыночный шум,
x промін денни осліпуть;
Эй, слышащее сердце пошевелится.
黙 せ よ 、 隠 れ よ 、 秘 せ よ
感情 も 、 夢 も 、 自 分 の も の は ー
魂 の 淵 で
昇 り 沈 ま せ て お け ば よ い
語 ら ぬ 夜 の 星 た ち の よ う に ー
そ れ を 眺 め て み た ま て 黙 る が い い
い か に 心 根 に お れ を 語 ら せ る い の か
他人 に 何 が 分 か る と い う の か
そ の 者 に 分 か る だ ろ う か 、 何 が 私 な ど
考 え は 口 に 出 し た ら 偽 り だ。
泉 を 怒 ら し 、 掻 き 乱 せ ー
そ の 泉 を 糧 に 、 て 黙 る が い い
お の れ の う ち に 生 き こ と だ け 身 に け よ ー
す れ ば 汝 の 魂 に あ る す べ て は
秘 め ら れ た 魔術 の 思考 の 世界。
そ の 思考 は 外 の 喧噪 に 掻 き れ 、
白昼 の 光 に 追 い 散 ら さ れ る ー
そ の 思考 の 歌 に 耳 を 当 て よ 、 そ し て 黙！
别 声张 ， 要 好好 地 收起
自己 的 感情 ， 自己 的 向往 ；
任凭 它们 在 心灵 深处
默默地 升起 ， 悄悄 地 沉落 ，
像 繁星 ， 在 夜空 中
任 你 观赏 ， 可 别 声张！
心灵 ， 该 怎样 表白 自己？
他人 又 怎样 理解 你 的 思想？
各人 有 自己 的 生活 体验 ，
一旦 说出 ， 就会 变样 ；
发掘 ， 只会 打乱 泉水 的 宁静
地 吸吮 吧 ， 可 别 声张。
世界 ， 就 在 你 的 心中
生活 ， 要 学会 内向
外来 的 噪音
会 破坏 神奇 和 迷人 的 思想 ，
日光 也会 把 灵感 驱散。
自然 的 歌 要 潜心 倾听 ， 可 别 声张！
听 它 的 歌 吧 ， —— 不必 多言！ ……
Silente kaŝu en la kor «
la sentojn viajn — ĝoj», angor «
kaj revoj en animtrankvil»
senvortaj estu, kiel bril «
de la stelplena firmament», —
admiru silent ilin — ка.»
Ĉu povas kor» элдири син?
Alia ĉu komprenos vin?
De l «tuta viv» internas log «,
dirita penso — jam mensog.»
Feigos fontojn la torent «-
aprezu ilin — kaj silent».
Nur vivu ene de l «anim» —
ĝi estas mond «sen ajna lim»
de pensoj, plenaj je mister «;
surdigos ilin la ekster»,
dispelos brua taga vent «, —
aŭskultu ilin — kaj silent «! ..
Silentu, kaŝu en kviet «
vi sentojn, revojn en sekret.»
En la profundo de l» anim «
cirkulu ili en intim»,
kvazaŭ stelar «sur firmament», —
vi ĝuu ilin en silent «.
Kiel la kor» esprimu sin? »
Ĉu malfermiĝu via sin «
por aliulo kun raport»?
Sed penson ne esprimas vort «!
La akvojn fuŝos turbulent», —
vi trinku ilin en silent «.
En via kor» troviĝas mond «:
mirakla kaj mistera rond»
«de l» pensoj, pretaj ;
in neniigos ajna bru «,
blindigos sun», dispelos vent «, —
aŭskultu ilin en silent»! ..
uti i skrivaj od svetla dana
I misli svoje i osećanja —
Neka se u dubini duše
Podižu, rastu i nek se ruše
Bešumno, kao zvezdani puti, —
i Divi se njima -.
Kako srcu sebe kazati?
Kako će tebe other da shvati?
Zašto ti živis, da l on pojmi?
Казана мисао ко лаж се дойми.
Uzburkan se istočnik muti:
Hrani se njima — i ćuti.
U samom sebi život produži —
Ceo je svet u tvojoj duši,
Čarobne misli roje se tu —
A zagluši ih spoljni šum, —
Svetlost dana ih goni i muti —
ihsuti nji!
Silentu, kaŝu en profund ‘
Vi sentojn, revojn, kiel vund’
Ondiĝu ili en anim ‘
Sed nevideble por ali’
Silente, kiel stel ‘en nokt’
Admiru ilin vi sen kvas Ĉ
Ĉu povas ul ’compreni vin?
Ĉu sentos vin alia hom ’?
Dirita penso estas tromp ‘
En fontoj nur leviĝos kot’,
Pli bone trinku vi sen vort ‘
Vi naĝu nur laŭ via ond’
Ja en anim ‘ekzistas mond’
De sorĉmistera pripensad ‘
Blindigostera
Surdigos ĝin tagmalakord ‘
Aŭskultu pensojn vi sen vort’
Молчи, прячься и тайко
И мои чувства и мечты —
Впусти в глубину души
Вставай и иди вместе
Тихо, как звезды в ночи
Любуйся ими — и молчи.
Как выражается сердце?
А как еще тебя понять?
Он поймет, чем вы живете?
Высказанная мысль — ложь.
Взрывающиеся, возмущенные ключи, —
Съешь их — и молчи.
Только умей жить в себе —
В твоей душе целый мир
Таинственные волшебные мысли;
Их оглушат посторонним шумом,
Днем разгонят лучи, —
Слушайте их пеньком — и молчите! ..
Еще стихи:
- Уметь, уметь заказывать самому, сверлить самому, а не нянчить.Уметь, уметь отказывать себе в успехах верных, но обманчивых. Уметь отказать чисто, Без страха и одиночества, От невозбужденной ловкости, От сахарина …
- Не спорь, не мешай! .. Ищу безумие, судя по глупости; Дневные раны залечить сном, А завтра что-нибудь будет, будет. Жить, все уметь пережить: и печаль, и радость, и тревогу. Чего желать? О …
- Днем я верх дел суеты, вечером зажигаю фонари.Безнадежно туманно — ты начинаешь игру раньше меня. Я люблю эту ложь, этот блеск, Твой манящий девичий наряд, Вечный шум и улицу …
- В тайнике богатой тишины От этих щелчков и погремушек, Друг чистого созерцания, Спустимся в своды тишины, Где Лики гадания ревут, Как радуги в луче луны. Цепляясь за божественные весы …
- Каменная тишина, так что не тревожь меня. Подумать только — ни одной строчки за эти сто три дня.Забудьте, что произошло, и напишите хотя бы одну строчку. Я все пойму, только намекни …
- Теперь тебе не до стихов, о русское слово, родная! Созрел урожай, жатка готова, Время пришло неземное … Ложь воплотилась в булатной стали; Каким-то спутником Бога Не весь мир, а весь ад Тебе …
- Даже в случае спешки не забывай: этот короткий путь — тоже часть твоей жизни. Уметь жить и в пути ….
- Он жил и ничего не мог забыть, Он проник в камень духовным зрением.Он оказался человеком, божеством, зверем и растением. Вспомнил он свои рождения с тех пор И в …
- Когда твоя душа в одном видит свет Ложь с правдой, с добром злом, И обнимает весь мир в одной любви привет, Что есть и что прошло; Когда ты познаешь блаженство …
- Тихий, сладкий ветерок, Если ты ласково трепещешь, Как вздох шепчет ей на ухо. Если вы спросите, чей? — Молчи. Чистый, быстрый ручей, Если встретишь себе подобных, Как слеза в ней…
- Поверьте: — Твою душу до дна люди не поймут! .. Как сосуд полон влаги, — Он полон тоски. Когда плачешь с другом, знай: Ты можешь, может быть, Только две или три капли через край …
- Если бы смерть была родной матерью моей матери, Как больной, несчастный ребенок, Я бы заснул на ее груди И Забыв о злобе дня, я бы забыл о себе. Но она …
Примечание:
1 Тишина! (лат.)
Комментарий:
Автограф — РГАЛИ. F. 505. Op. 1. Агрегат час 11. Л. 1 об.
Первая публикация — Слух. 1833. № 32, 16 марта. С. 125. Поступил — Совр. 1836. Т. III. С. 16, под общим заголовком «Стихи, присланные из Германии», под номером XI, с общей подписью «Ф. Т.» Затем — Совр. 1854. Т. XLIV. С. 12; Эд. 1854 г.С. 21; Эд. 1868 с. 24; Эд. СПб., 1886. С. 88–89; Эд. 1900. С. 103-104.
С автографом.
Предположительно не позднее 1830 года.
Автограф находится на обратной стороне листа со стихом. «Цицерон». Знаки в автографе — это именно Тутчевский: шесть тире (во 2-й, 5-й, 10-й, 13-й, 15-й, 17-й строки), три вопросительных знака, все во второй строфе (1-я, 2-я, 3-я строки), восклицательный знак и многоточие в конце. Конец строф основан на контрасте духовной активности (призывы: «восхищаться», «есть», «слушать») и как будто пассивная изоляция — это призыв к молчанию.Последнее слово во всех строфах — «молчи» — сопровождается разными знаками в автографе. В первом случае стоит точка, во втором — многоточие, в третьем — восклицательный знак и многоточие. Смысловая, эмоциональная нагрузка этого слова в стихотворении увеличивается. Особенно выразительна черточка в конце знаменитого парадокса: «Сказанная мысль — ложь». Суждение открыто, мысль не завершена, остается неоднозначность утверждения.
Муран. альбом (стр.18–19) имеет текст как в автографе, но 16-я строка — «Они будут заглушены внешним шумом» (в автографе «оглушит»). Знаки: убираются все тире в конце строк, вместо них во 2 строке — восклицательный знак, в 5 — двоеточие, в 10 — точка с запятой, в 13 — восклицательный знак, в 15 — запятая, в 17-м — двоеточие, в конце стихотворения — точка.
При печати текст претерпел значительные деформации. 2-я строчка, которая в автографе — «И твои чувства и мечты» — в Слухе имеет другое значение: «А твои мысли и мечты!», Но уже в пушкинском Совре.- «И свои чувства и мечты»; скоро. В автографе 4-я и 5-я строчки — «Они встают и идут / Тихо, как звезды в ночи» »(видимо, ударение:« они уходят »,« как звезды »), а в Молве — другой вариант: «Встань и спрячься онет / Как мирные звезды в ночи», в совр. Пушкина — версия с автографом, но в совр.1854 г. и в других упомянутых выше изданиях давалась новая версия строк: «И они подходят и входят / Как ясные звезды в ночи ». 16-я и 17-я строчки в автографе выглядели так:« Они будут ошеломлены внешним шумом / Дневные лучи разгонят лучи — »(здесь слово« рассеивать » требует выделения последнего слога).В слухах эти строчки: «Они будут ошеломлены мирским шумом / Дневные лучи разойдутся», но в редакциях 1850-х годов. и следующие — «Они будут заглушены внешним шумом / Дневные лучи ослепят». Исправления, направленные на то, чтобы стихи становились более плавными и лишенными старинных акцентов, затемняли именно Тутчевскую выразительность. Интонации также далеко не достаточно зафиксированы в прижизненном и двух последующих изданиях. Не все рывок Тютчева сохранились; не было основания для восклицательного знака вместе с многоточием в конце стихотворения.Таким образом, обеднена эмоциональная прорисовка текста (в слухах, наоборот, в конце каждой строфы ставились восклицательный знак и многоточие, но в этом случае динамика эмоций, обозначенная поэтом, игнорировалась).
Существует целая история осознания и интерпретации этого стихотворения. Н. А. Некрасов, полностью перепечатав ее в своей статье, сослался на ту группу произведений поэта, «в которой преобладает мысль», но предпочел стих. «Как птица ранней весной… », хотя он не отрицал« очевидные достоинства »стиха.« Silentium! »и« Итальянская вилла ».
Рецензент w.« Библиотека для чтения », выделенная в издании 1854 г., составляет всего два стиха. -« Как океан охватывает земной шар … »и« Silentium! ». По поводу последнего он заметил:« Еще одно стихотворение, столь же сладкое в мысли и выражении, носит латинское название: «Silentium» (стихотворение полностью написано). Цит. — В.К.) Все думают так же, как г-н Тютчев, но новость мысли не составляет достоинства в искусстве.Некоторые мысли могут показаться новыми только тому, кто мало знаком с мыслями. Искусство неизбежно действует всеми известными, всепроникающими мыслями, и великий писатель — это тот, кто за мысль, которую каждый чувствует, находит самое верное, кратчайшее и самое красивое выражение, которое другие не могут найти. »
И. С. Аксаков считал, что это стихотворение и« Как над раскаленным пеплом … »« помимо высокого достоинства, психологического и биографического интереса ». Первый из них, тот самый «Silentium», напечатанный в 1835 году (Аксаков допустил фактическую ошибку.- В.К.) в Слухе, не привлекла к себе внимания и в которой так хорошо выражена вся слабость этого поэта — точными словами передать логическую формулу речи, внутреннюю жизнь души в ее полноте и правде. Аксаков полностью перепечатал стихотворение, выделив курсивом 1-ю, 2-ю, 10-ю, 11-ю, 12-ю, 13-ю строки, содержащие афористически выраженные мысли.
«Silentium!» одно из любимых стихотворений Л. Н. Толстого. По сб. Стих. Тютчева, он обозначил его буквой «Г» (Глубина).По воспоминаниям современников, он часто читал ее наизусть. А. Б. Гольденвейзер вспоминал высказывание писателя: «Какая удивительная вещь! Не знаю лучше стихотворения. Цитаты из стихотворения использованы в романе «Анна Каренина». В одной из версий третьей главы шестой части романа Левин цитировал его; Левин рассказал Кити о своем брате Сергее Ивановиче: «Он особенный, удивительный человек. Он делает именно то, что говорит Тютчев. Какой-то шум их расшевелит, прислушайся к ним пеньком и замолчу.Таким образом, он слышит обрубком своих любовных мыслей, если они есть, и ни к чему не проявляет, не оскверняет их. Впоследствии Толстой убрал из речи Левина ссылку на Тютчева и цитату в отношении Сергея Ивановича, внося образ самого Константина с идеей «Silentium!» Толстой включил стихотворение в Чтение и сопроводил его философскими размышлениями, по сути, создал новый тип комментария к стихотворению — философско-религиозный.
В.Я. Брюсов, рассматривая стихотворение, решает гносеологическую проблему: «Из осознания непостижимости мира следует другое — неумение выразить свою душу, передать свои мысли другим.
Как выражается сердце?
А как еще тебя понять?
Он поймет, чем вы живете?
Как бессильна мысль человеческая, так бессильно человеческое слово. Перед чарами природы Тютчев живо чувствовал это бессилие и сравнивал свою мысль с «подстреленной птицей».Поэтому неудивительно, что в одном из своих самых искренних стихотворений он оставил нам такой суровый совет:
Молчи, прячься и тайно
И чувства и мечты.
Уметь жить только в себе … »
А. Дерман спорил с Брюсовым:« Таким образом, из известного восклицания «высказанная мысль — ложь!» Г-н Брюсов провел силлогистический мостик к утверждению о предпочтении. глупых форм постижения мира над рациональным познанием.Это явно неубедительно и основано на необъяснимом пренебрежении прямым смыслом восклицания и всего стихотворения Silentium в целом.Не «мысль, то есть все рациональное познание, есть ложь», а «мысль высказанная», и смысл стихотворения состоит исключительно в том, что мысль искажается при рождении, когда превращается в слово. Развивая свою мысль и цитируя стихотворение, полемист уточняет свое понимание идеи Тютчева: «Бессилие слова заключается в невозможности передать силу мысли, смысл не в равенстве мысли и слова, а в различии. , в утечке и искажении мысли при передаче другому.
Для Д. С. Мережковского это стихотворение «сегодня, завтра». Логика мысли Тютчева, по мнению писателя, направлена на «самоубийство»: если в основе мира лежит зло, то активные действия бессмысленны, разумно только созерцание. Человеку не нужно действовать другим человеком. Если действие бессмысленно, то в общении нет необходимости. Отсюда вывод: «Уметь жить только в себе» — это выражение индивидуализма, одиночества и отсутствия общности. Следующий шаг на том же пути развития делают Бальмонт, который хочет жить сам по себе и быть собственным солнцем, и З.Гиппиус, который хочет «любить себя как Бога». «Самоубийцы не знают, что цианистый калий, которым их отравляют, — это Тишина:« Молчи, скрывай и храни свои чувства и мечты … / Только умей жить в себе … ». Его болезнь наша: индивидуализм , одиночество, разобщенность ».
К.Д. Бальмонт выделил это стихотворение в наследии Тютчева:« Художественная чувствительность поэта-символиста, полная пантеистических настроений, вроде бы не подчиняется, она все преображает в глубине души и внешнее. Факты, обработанные философским сознанием, предстают перед нами как тени, созданные магом.Тютчев понимал необходимость той великой тишины, из глубин которой, как преображенные прекрасные призраки, выходят из зачарованной пещеры, освещенной внутренним светом.
Вяч. Иванов считал это стихотворение решающим в мировоззрении Тютчева: «Тихо, спрячься и тай» — знамя поэзии Тютчева; его слова — «тайные знаки великой и невыразимой музыки духа»; поэт-теоретик имеет в виду самопогружение, когда между человеком и обнаженной бездной «нет преград», такое приобщение к мировой бездне непередаваемо на слове и требует Silentium.Этот момент существования ценен и вечен. Вяч. Иванов приблизил стих по смыслу. «Silentium!» и «День и ночь»: «Новейшие поэты не устают прославлять тишину. А о тишине Тютчев пел больше всех. «Молчи, прячься и тай…» — это новое знамя, которое он поднял. Причем главный подвиг Тютчева — подвиг поэтического молчания. Вот почему так мало его стихов, а несколько его слов значительны и загадочны, как некие тайные знаки великой и невыразимой музыки духа.Пришло время, когда «высказанная мысль» превратилась в ложь.
Символисты, изучая структуру образа Тютчева и пытаясь найти у этого поэта образец символической поэзии, обратились к Silentium !, видя в нем теоретическое обоснование поиска символов. Если «высказанная мысль — это ложь »и никакое логическое сочетание слов не может быть использовано для адекватного выражения идеи тем или иным образом, остается только« поэзия намеков, символов »- так развивал свою мысль В. Я. Брюсов.«Живая речь — всегда музыка невыразимого; «Сказанная мысль — ложь», имея в виду Тютчева, А. Белый написал и заключил: «Бессловесный символ сочетает в себе« бессловесный »внутренний мир человека с« бессмысленным »внешним миром». В конце концов, развивая эту мысль, он посредством звукоподражания свел лирическое творчество к магическому заклинанию и нашел образец в поэтическом опыте Тютчева.
Ф Тютчев Silentium. Silentium Tyutchev. Анализ стихотворения Тютчева «Silentium!»
Илья Тюрин Молчание Тютчева и молчание Мандельштам Сначала я хотел бы записать оба стихотворения с расчетом, чтобы мы видели их вместе:
Silentium. ! Молчаливые, скрытые и тайные, и чувства и мечты — позволь им подняться в душевной глубине и войти тихо, как звезды в ночи », полюбоваться ими — и молчать. Как выразить себя? Другой, как тебя понять? Будет он понимает, чем вы живете? Мысль учат есть ложь. Взрываются, взламывают ключи, — боритесь с ними — и молчите. Только живите в себе, в себе — есть целый мир в душе вашей таинственно-магической. дум: от уличного шума оглушают, днем лучи разгонят, — пнем на них смотреть — и молчите !.. Silentium. Она еще не родилась, она и музыка, и слово, а потому все — живая невозможная связь. Спокойно дышать морем самой груди, но как бешеный, светлый день и пена бледно-лиловая в черном и более рыхлом сосуде. Да, они найдут мой ротик в оригинальном маленьком, как кристальную ноту, которая с рождения чиста! Останься пеной, афродитой и, словом, вернись к музыке, и, сердце, сердце затихнет, слилась первая ось жизни! Осип Мандельштам, 1910
Тютчев Федор, 1830 Они таковы, потому что они нужны нам вместе, что невозможно представить их вместе в другой ситуации.Во-первых, между первым и вторым переживаниями было такое время, что в этот период автору Первого удалось созреть и умереть, а автору второго — родиться и вырасти. Во-вторых, кроме случайного исследователя, никто, конечно, не поднимет первый опыт сразу после прочтения второго, или наоборот. В-третьих, у авторов обоих экспериментов никогда не было специалистов в один ряд. Таким образом, ситуация с литературой вопреки всему — время, читатель и литературный критик уникальна.Осмелюсь утверждать, что он уникален по другой причине: он имитирует историю второго стихотворения. Дело не кончилось только тем, что Тютчев читал Мандельштама. Считал своим вторым, настолько он отличается от Тютчевского, первым, насколько цифра 1 отличается от цифры 2 — и количество просмотров увеличилось вдвое. (Он утверждал: я говорю на том основании, что согласие сообщается, если их уведомляют — уведомляют прозой). Весь иностранный язык стихотворения Мандельштама (то есть название) построен в стилистике второй реплики в разговоре.У Тютчева после «Silentium» поставлен восклицательный знак, а у Мандельштама есть пункт, превращающий «молчание» в «молчание»; Иными словами, Мандельштам в ответ на призыв действительно молчит. Но если по-латыни он вежлив, то по-русски Мандельштам, как мы видим, тоже в первую очередь предельно осторожен. Это, конечно, смущает неловкость ситуации (как минимум дважды в истории кто-то вынужден говорить о тишине вслух), и он определяет незаконченное местоимение «она», говоря: «Я не знаю точно, что мы являются.«Она еще не родилась, она и музыка, и слово, а потому все — живая невозможная связь. Молчание можно дать на все». «Она» у Мандельштама последовательно «музыка» и «общение»; но «общение» «, стоящая в конце под ударением, имеет преимущество перед» музыкой «. К» музыке «стихотворение также соприкоснется: и, Слово, я вернусь к музыке, а сердце, сердца, — отдавая «музыка» первородства по отношению к «Слову» и конструкции, возвращающие равновесие.Кстати, именно последние кварталы интересны многим. Это не только обнаруживается в местоимении «она» Афродиты — это все еще похоже на перевод первых четырех строк из «Silentium». На языке «Silentium!» Демонстрирует различие между моментом «до» и моментом «после»: оно еще не родилось, она и музыка, и слово, а значит, и живое, неосвещенное общение. … Останься пеной, Афродита, и, Слово, вернись к музыке, и, сердце, сердце, я сливаюсь с первой осью жизни! И тут Мандельштам почти дерзит с Тютчевым.Он говорит: «Повелительная склонность — это прежде всего знак второго из вас. Я молчал как член, а вы просто как исследователь». Мандельштам с выгодой выполняет требование Тютчева молчать. 1997
Сегодня мы узнаем с изяществом стихотворение Тютчева «Silentium!» , спросил в литературе (10 класс), а также нашел анализ этого произведения. Может кому будет интересно.
Безмолвно, прячься и тай
И чувства и мечты свои —
Впусти в духовную глубину
Ове вставай и приходи
Безмолвно, как звезды в ночи, —
Потеряй их — и тихо.
Как выразить себя?
Другое как вас понять?
Он поймет, чем вы живете?
Мысль исчерпана есть ложь.
Взрывающиеся, безобразные ключи —
Подгоняем их — и бесшумно.
Живут только сами по себе.
В твоей душе целый мир
Загадочно волшебный дум;
Их оглушает уличный шум,
Дневные рассеянные лучи —
Прикрепите их обрубок — и молчите! ..
Анализ стихотворения Тютчева «Silentium!»
Не секрет, что свои ранние произведения Федор Тютчев создавал для себя, так необычно формулируя свои мысли и чувства.Будучи дипломатом и известным государственным деятелем, он не стремился к литературной славе. И только уговоры одного из коллег, посчитавшего, что стихи Тютчева действительно восхитительны, заставили поэта опубликовать некоторые из них.
Среди первых произведений, напечатанных в российских журналах, стоит отметить стихотворение «Silentium!», Название которого на латыни означает «тишина!». Это произведение прошло несколько редакций, так как автор считал его достаточно откровенным и очень личным, чтобы представить читателям суд.Тем не менее именно это произведение принесло начинающему поэту и славу очень тонкого, романтичного и не обделенного философским мировоззрением писателя.
Поэма «Silentium!» Я увидел свет в 1830 году, но предполагается, что он был создан намного раньше. А причиной столь необычного как по форме, так и по содержанию произведения послужила женитьба Тютчева на Элеоноре Петерсон через несколько лет после получения дипломатической службы. Поэт был безумно влюблен в свою молодую жену и после свадьбы считал себя по-настоящему счастливым человеком.Однако предчувствие скорой неприятности все же не давало Тютчева покоя. Это было для того, чтобы понять его тревоги и переживания, которые пытались понять, что именно за смутное чувство тревоги представляет собой стихотворение «Silentium!». Посвящен.
Начало очень нетипично для поэта, которому впоследствии суждено было стать источником русского романтизма. Первые строчки — это призыв к молчанию, скрывая свои чувства и мысли, что объясняет семья Тютчева-дипломата.Однако поэт развивает свою мысль дальше, отмечая, что сны напоминают ему о звездах в ночи, которые также эфемерны и далеки. Поэтому автор призывает, обращаясь к неизвестному собеседнику: «Потерять их — и тишина!». Под вторым участником этого странного диалога многие исследователи творчества Тютчева подразумевают его супругу Элеонору. Однако обращение поэта адресовано не женщине, а мужчине. Учитывая то, что Тютчев вовсе не планировал свои первые стихи показывать кому-либо, нетрудно догадаться, что автор ведет с ним этот необычный разговор.И именно себе он приказывает хранить молчание, полагая, что только так можно защитить свое личное счастье, свои надежды и мечты от посягательств. При этом поэт указывает, что «мысль — ложь — ложь», и эта фраза содержит намек на библейские истины, которые гласят, что мысли человека подвластны только Богу, а слова способны подслушивать дьявол. Судя по всему, Тютчев чего-то отчаянно боится, и этот страх заставляет его влезть в себя, быть гораздо сдержаннее в разговорах, действиях и суждениях.
Если сравнить факты, оказывается, что именно в это время поэт встречает свою будущую жену и делает ей предложение. Он не овладевает собой надеждой на то, что урожденная графиня Ботмер согласится стать его женой. Однако, вопреки ожиданиям, она получает разрешение выйти замуж от родственников Элеоноры и долгое время не может поверить в их счастье. Тютчев настолько благодарен судьбе за этот неожиданный подарок, что боится сильно бояться ни мысли о своем семейном благополучии.Поэтому изредка, убегая от своих «таинственно-магических обречений», поэт приказывает себе: «Глядя на них пнем — и молчите!». Автор, казалось бы, чувствовал, что его личному счастью не суждено длиться вечно. И действительно, в 1838 году после неудачного возвращения в Россию, сопровождавшегося катастрофой, Элеонора Тютчева умирает на руках у поэта. Таким образом, его опасения становятся реальностью. По словам очевидцев, после смерти жены Федор Тютчев за несколько часов полностью поседел.И — полностью рассталась с иллюзиями относительно того, что может быть счастливым.
Безмолвно, прячься и тай
И чувства и мечты свои —
Впусти в духовную глубину
Встань и приходи
Тихо, как звезды в ночи, —
Потеряй их — и молчи.Как выразить себя?
Другое как вас понять?
Он поймет, чем вы живете?
Мысль учат, что есть ложь.
Взрывающиеся, безобразные ключи —
Подгоняем их — и бесшумно.Живут только сами по себе.
В твоей душе целый мир
Загадочно волшебный дум;
Их оглушает уличный шум,
Дневные рассеянные лучи —
Прикрепите их обрубок — и молчите! ..
Анализ стихотворения Тютчева «Silentium!»
Не секрет, что свои ранние произведения Федор Тютчев создавал для себя, так необычно формулируя свои мысли и чувства. Будучи дипломатом и известным государственным деятелем, он не стремился к литературной славе.И только уговоры одного из коллег, посчитавшего, что стихи Тютчева действительно восхитительны, заставили поэта опубликовать некоторые из них.
Среди первых произведений, напечатанных в российских журналах, стоит отметить стихотворение «Silentium!», Название которого на латыни означает «тишина!». Это произведение прошло несколько редакций, так как автор считал его достаточно откровенным и очень личным, чтобы представить читателям суд. Тем не менее именно это произведение принесло начинающему поэту и славу очень тонкого, романтичного и не обделенного философским мировоззрением писателя.
Поэма «Silentium!» Я увидел свет в 1830 году, но предполагается, что он был создан намного раньше. А причиной столь необычного как по форме, так и по содержанию произведения послужила женитьба Тютчева на Элеоноре Петерсон через несколько лет после получения дипломатической службы. Поэт был безумно влюблен в свою молодую жену и после свадьбы считал себя по-настоящему счастливым человеком. Однако предчувствие скорой неприятности все же не давало Тютчева покоя. Именно для понимания его тревог и переживаний делается попытка понять, чему именно посвящено смутное чувство тревоги в нем, стихотворение «Silentium!». .
Начало очень нетипично для поэта, которому впоследствии суждено было стать источником русского романтизма. Первые строчки — это призыв к молчанию, скрывая свои чувства и мысли, что объясняет семья Тютчева-дипломата. Однако поэт развивает свою мысль дальше, отмечая, что сны напоминают ему о звездах в ночи, которые также эфемерны и далеки. Поэтому автор призывает, обращаясь к неизвестному собеседнику: «Потерять их — и тишина!». Под вторым участником этого странного диалога многие исследователи творчества Тютчева подразумевают его супругу Элеонору. Однако обращение поэта адресовано не женщине, а мужчине . Учитывая то, что Тютчев вовсе не планировал свои первые стихи показывать кому-либо, нетрудно догадаться, что автор ведет с ним этот необычный разговор. И именно себе он приказывает хранить молчание, полагая, что только так можно защитить свое личное счастье, свои надежды и мечты от посягательств. При этом поэт указывает, что «мысль — ложь — ложь», и эта фраза содержит намек на библейские истины, которые гласят, что мысли человека подвластны только Богу, а слова способны подслушивать дьявол.Судя по всему, Тютчев чего-то отчаянно боится, и этот страх заставляет его влезть в себя, быть гораздо сдержаннее в разговорах, действиях и суждениях.
Если сравнить факты, оказывается, что именно в это время поэт встречает свою будущую жену и делает ей предложение. Он не овладевает собой надеждой на то, что урожденная графиня Ботмер согласится стать его женой. Однако, вопреки ожиданиям, она получает разрешение выйти замуж от родственников Элеоноры и долгое время не может поверить в их счастье.Тютчев настолько благодарен судьбе за этот неожиданный подарок, что боится сильно бояться ни мысли о своем семейном благополучии. Поэтому изредка, вырываясь из своей «таинственно-магической гибели», поэт приказывает себе: «Прикрепи их обрубок — и тишина!» . Автор, казалось бы, чувствовал, что его личному счастью не суждено длиться вечно. И действительно, в 1838 году после неудачного возвращения в Россию, сопровождавшегося катастрофой, Элеонора Тютчева умирает на руках у поэта.Таким образом, его опасения становятся реальностью. По словам очевидцев, после смерти жены Федор Тютчев за несколько часов полностью поседел. И — полностью рассталась с иллюзиями относительно того, что может быть счастливым.
Федор Иванович Тютчев за время своей деятельности создал большое количество произведений. По примерным подсчетам их не менее четырехсот. Многие критики того времени и современности считали вход этого автора в русскую литературу и восхищались его изысканными творениями.Первые стихи Федор начал писать рано и создавал их до смерти. Одно из направлений написания стихов — философская лирика.История появления шедевра «Молчание»
Поэма Федора Ивановича Тютчева создана в конце 1829 — начале 1830 года. Трижды размещалась в различных источниках информации. Впервые стих увидел свет через три года после его создания, а именно — в марте 1833 года. Напечатан шедевр газеты «Сольва», в 33 ее выпуске.Следующая публикация увидела свет в 1836 году в журнале «Современник», которым Александр Сергеевич Пушкин руководил Александром. Третья публикация также вышла в «Современнике».
Произведение «Молчание» понравилось многим литературным деятелям того времени. Например, он был одним из самых любимых у Л.Н. Толстого. Именно мировой писатель превратил шедевр в список стихов, которые должен прочитать каждый человек. В сборнике толстых стихов «Тишина» отмечена буквой r, что свидетельствует о широкой философской мысли, а также о наличии особой глубины лирической направленности.Следует отметить, что в произведении пришлась по душе и Менделеев, который даже процитировал его в предисловии к известной на весь мир таблице.
Еще одно название шедевра «Тишина» — «Silentium», что в переводе с латыни означает тишина. Многие критики того времени и современности выдвинули и выдвинули предположения о таком имени. Некоторые исследователи утверждают, что Слово пошло с Германией, где Ф. на момент написания был Тютчев. Такое слово употребляли коренные жители для того, чтобы привлечь гостей перед посещением тоста, а также призыв студентов в учебных заведениях соблюдать тишину во время выступления учителя.
Описанная выше интерпретация не знакома Ф. И. Тютчеву. Ведь автор с 22-го курса тоже служил послом в Мюнхене (Бавария). Он работал в государственных школах по иностранным делам и очень часто посещал различные лекции, сформированные на базе местного университета. Название «Silentium» побуждает читателя сконцентрироваться на сюжете и мыслях произведения, а также к полной концентрации внимания на строках.
Анализ шедевра «Молчание»
Произведение смело можно отнести к лирике с философской направленностью, которая была присуща многим стихотворениям Ф.И. Тютчев. Лирика произведения «Тишина» раскрывает изысканный романтический и многозначительный смысл. Жанр шедевра — Тексты песен.
Многие критики и исследовавшие эту работу понимали по-разному. Например, известный на весь мир исследователь по имени Тынянов назвал творчество автора лирическим элементом. Разнообразная речь, дидактические интонации, имитирующие речи связаны с Цицероном и многими философами античности. Такие шедевры любил Федор Иванович Тютчев.
Основная тема произведения «Безмолвие» — описание образа вечного противостояния внешнего мира (природы) и особой душевной жизни практически каждого человека. Многие критики прошлых лет и современности отмечали, что почти во всех произведениях автора прослеживается изысканный дуализм, а также достойная полярность в мировых весах.
Особенности первой строфы
Особые ощущения и явления передаются поэтом читателю вместе с антиподом.Именно такая схема постройки есть и в шедевре «Тишина». Первая часть шедевра — своеобразное обращение лирического героя к невидимому собеседнику, который может быть его другом. Некоторые критики считают, что автор апеллирует к самому себе. Сюжет произведений допускает поступки из внешнего мира во внутренний духовный мир человека. Ряды настойчиво убеждают читателя.
Для передачи особой энергии и изысканного волевого давления Федор Иванович Тютчев использует глаголы, имеющие повелительное наклонение.Например, тишина, прятаться, таять. Фразы в первой строфе построены особым образом — они объединены в единое предложение.
Это первая строфа, позволяющая наблюдать противостояние как внутреннего, так и внешнего мира. Первая версия автора соотносится с ночным временем суток, а сны во сне сопоставимы с присутствующими в безмолвном звездном небе. Такие особые сравнения позволяют максимально полно передать романтику в произведении, обозначив приметы душевной жизни.Это и тонкость, и исключительная неуловимость, и смущение. Все эти ощущения посещают читателя особым мылом, желаниями, обречениями и мечтами о добре.
Следует отметить, что используемые чувства и сны имеют особую автономию и исключительную значимость. Каждое явление живет своей жизнью. Таким образом, Ф. Тютчев пытается показать, что в определенные моменты жизни человек не может разобраться в своих чувствах. На этом завершается первая структура создания шедевра.
Особенности рядов во второй строфе
Вторая структура шедевра «Безмолвие» — это специфическое обращение внутреннего мира человека к внешним явлениям. Через несколько строк вопрос приходит из внешнего мира к душе человека.
Энергия напора в работе, а также настойчивость постепенно сменяются особо холодными рассуждениями, подтвержденными логическим объяснением. В первую очередь автор ставит перед читателем риторические вопросы, которые одолевают сомнения в необходимости создания плодотворного контакта души человека с окружающим миром.
Случайная душевная жизнь сравнима с неудачными ключами. Эта особенность шедевра еще раз подчеркивает автономность линий. А также солнечность. Ощущения и особые переживания практически полностью принадлежат человеку, подчиняются внешнему поведению. Это говорит об очевидной глобальности самого автора.
Ф. И. Тютчев указывает, что человек не способен самостоятельно передавать свои чувства и мысли. Он отмечает, что сознание и речь разделены воображаемой пропастью, преодолеть которую не так-то просто.Эта особенность — один из типов законов, используемых в человеческом общении. Во второй строфе есть специальные выводы, требующие восприятия поступающей информации как таковой. Эта особенность свидетельствует о самодостаточности лирического героя. По мнению Ф. Тютчева, человеческая сущность — это большой мир, обладающий бесконечным сознанием и душой.
Выразительные средства
Федор Иванович Тютчев обладает особой тонкостью слуха, именно эту черту он хочет развить в лирическом герое.Только такие личности способны наслаждаться особым «пением», которое льется в душу. Внешний мир, окружающий человека С доисторических времен все очень просто и понятно.
основная идея Произведения перекликаются с исключительными базовыми идеями многих литературных деятелей того времени, например, В.А. Жуковский.
Композиция произведения «Молчание» разделена на три отдельные части (три специфические строфы). Каждая часть имеет свое особое значение, интонацию, а также синтаксические и музыкальные особенности.Связь отдельных эпизодов сопровождается только развитой лирической мыслью, которая связывает воедино весь сюжет. Главная особенность — настойчиво повторяющиеся рифмы, подчеркивающие единство сюжета.
Стих «Безмолвие» написан четырехнитевым ямбом. К ним также относятся амфибрахии, секстоны. Основой для написания струнных является ритм парного типа фраз. Этот стих используется очень скромно. выразительные средства. Это и эпитеты, и сравнительные метафоры, и афоризмы.
Выход
Поэма «Молчание» — прощание Федора Ивановича с иллюзиями молодости, это смутное чувство тревоги, это попытка разобраться в собственной душе. Молодой автор как бы боится признаться в собственном благополучии и осторожно приказывает оставаться наедине со своими чувствами и мыслями.
Это очень лиричное и интимное произведение, где Тютчев как бы пророк дает себе совет и задает вопросы, зная ответы на них ранее.Такая философия — ключ к лучистости о великом таланте нашего соотечественника, жившего в XIX веке и оставившего такое наследие, которое остается актуальным и сегодня.
Федор Иванович Тютчев при жизни не был известен широкому кругу читателей. Мировая общественность узнала его только спустя несколько десятилетий после его смерти. Только сейчас многие поняли, насколько значимы для России его произведения.В имении Англас родился великий поэт.Он находился в Брянском уезде Орловской губернии. Родители Федора принадлежали к старинной семье. Папа Тютчев одно время достигал советника и был уважаемым человеком, но рано ушел с официального поста.
Наибольшее влияние на ребенка оказала мама Федора. Звали ее Екатерина Львовская. Это была образованная женщина, не лишенная педагогических наклонностей. В 12 году девятнадцатого века вся семья переехала жить в Москву. Именно в этом городе начали закладываться взгляды и убеждения будущего поэта.Помог ему в этом Семен Егорович Райх, поэт-переводчик, выпускник семинарии.
Большое влияние на формирование мыслей молодого человека оказала встреча с Жуковским. Это знакомство он организовал своему отцу в 1818 году. Тютчев стал подражать Горацию и в четырнадцать лет становится сотрудником общества любителей русской литературы, которое располагалось на базе Московского университета. Именно здесь он в будущем познакомил его со многими людьми.
В университете Федор Иванович получает ученую степень кандидата, причем на три года раньше положенного срока. Семейный совет постановил отправить Тютчева на службу дипломатом. Отец отвезет его в Санкт-Петербург, где Федор получит звание администратора иностранных дел и поедет работать в Мюнхен.
За границей Федор прожил около 22 лет, время от времени навещая свою родину. Именно за границей он встречает свою первую любовь, которой было пятнадцать лет, по имени Ее Амалия.Он не женился на ней, Амали Власти был вынужден жениться на другом человеке. Спустя небольшой промежуток времени Тютчев женился на Элеоноре. Это была молодая вдова с тремя детьми, которая родила ему общих.
В жизни Федора Ивановича Тютчева было много романов. Именно это повлияло на формирование направления его творчества. Были и трагические моменты, которые он, как и любой человек, переносил по-разному.
Особенности Федора Ивановича Тютчева
Тютчев в последнее время очень талантливый поэт.Как человек, который не может жить без любви, он был большим романтиком. Его работы всегда оставляют положительные эмоции. Создал стихи автором не для широкой публики, а, в первую очередь, для себя или своей возлюбленной. На бумаге Федор Иванович раскрыл всю душу, зафиксировав тот или иной сюжет на определенной жизненности.
Практически каждое произведение, созданное Тютчевым, полностью пропитано искренностью, а также особой правдой, которая может встретиться на пути любого человека. Читатель, изучая его строки, порой создает специфическое ощущение, что поэт очень скрыт в текстах и не может полностью раскрыть свое мнение, выразить его прямо в глаза.Сам Федор Иванович признавал, что, даже находясь наедине с собой, он не может признаться себе в наличии определенных чувств и ощущений. Он старается раскрывать секреты и молчать, не говоря уже о проблемах, разными способами. В тишине есть своя философия, это то, во что верит поэт.
Особенности стихотворения «Silentium»
Это произведение создано в далеком двадцать девятом году девятнадцатого века. Именно в то время он постепенно ушел в небытие эпохи романтизма и постепенно в народе сформировались не менее интересные и законченные образы — буржуазно-прагматическая эпоха.Главная особенность произведения — описание прошедших дней, а также постоянное напоминание о том, что человек ждет своей дальнейшей жизнедеятельности, если придерживаться взглядов буржуазии.
Федор Иванович Тютчев в душе был настоящим романтиком. Он никогда не признавал прагматизма. Живя в Европе и будучи дипломатом на службе, он частично потерял источник вдохновения, как только июльская буржуазная революция пришла на территорию Франции.
Во Франции того времени начался настоящий хаос, который практически в один момент разрушил все надежды и планы Великого Поэта.В его душе остались горечь и растерянность, в основе которых лежит сожаление о том, что эпоха романтизма уже безвозвратно утеряна. Именно эта тематика и это настроение было использовано при создании произведения, которое называется «Silentium».
Прочитав произведение, читателю сразу становится понятно, что автор всеми силами пытается избавиться от тени прошлого, но это никак не получается. Он дает себе внутренний обет молчания и постоянно убегает от суеты, которая его окружает во внешнем мире.Федор Иванович Тютчев замыкается в себе.
Вначале автор пытается описать возможные источники вдохновения, знакомые его лирическому герою. Это звезды на прекрасном ночном небе и прекрасные ключи от воды. Первый источник символизирует нечто определенно божественное, особую высокую силу. Как второй источник — изображение естественной природы, некоего земного явления, максимально приближенного к человеческой сущности.
В стихотворении «Silentium» Федор Иванович Тютчев попытался объяснить человеку гармонию Бога и Природы, а также то, как эти явления способны влиять на все человечество.Автор отмечает, что каждый человек обязан посетить свою исключительную вселенную, которая будет ограничена только его собственной душой.
Центральные строки поэмы «Silentium» особенно интересны читателю. Автор задает общие вопросы, которые задают читателю вопрос о том, как выразить свои мысли. И делать это нужно так, чтобы другой человек мог правильно вас понять, а не интерпретировать особенности проблемы, изменяя ход ключевой мысли.
В произведении Silentium описан тупой призыв, который просит читателя хранить молчание и хранить секреты, основанные на невысказанных мыслях.Этот конкретный недостаток можно воспринимать совершенно по-разному. Это своего рода протест против сознания, мирового хаоса, который творится вокруг лирического героя.
Основная идея творчества Ф. И. Тютчева
В стихотворении прослеживаются несколько направлений. Один из них романтичный. Автор показывает одиночество, которое пихает лирический герой, потому что не может осознать причины некоторых событий. Только внимательно проанализировав работу «Silentium», читатель сможет понять, насколько бессильным может быть человеческое слово.Ведь рифмой невозможно передать все те ощущения, которые таятся в душе человека, а также его особые внутренние переживания и колебания настроения.
Автор отмечает, что каждый человек по-своему индивидуален. У каждого человека есть свои определенные суждения, а также мысли и предположения. У каждой человеческой души есть особые предположения и представления о той или иной жизненной ситуации. У каждого человека свой характер и своя реакция на происходящие вещи и события.Поэтому не всегда становится понятно, как между собой интерпретируются личные предпочтения людей. Федор Иванович отмечает, что жизненный путь есть у каждого человека. Будут ситуации, потом сомнения одолеют и мучают душу.
Но это не значит, что их сокровенные мысли нужно обсуждать с другими. Беспокойство и переживания лучше всего оставить с собой. А в некоторых случаях вовсе не обязательно озвучивать их вслух. Это призыв автора.
У каждого свое личное пространство и свой мир, но не обязательно приглашать в этот мир чужие.
| Содержание: | Надпись на памятник Петру I / Михаил Ломоносов — Стихи, сочиненные по дороге в Петергоф / Михаил Ломоносов — На отъезд императора / Гавриил Державин — «Река времени» / Гавриил Державин — Воспоминание / Васил Жуковский — Батькивщина / Дмитрий Веневитинов — Гражданин / Кондратий Рылеев — Чаадаев / Александр Пушкин — К Н.Н. / Александр Пушкин — Веселое застолье / Александр Пушкин — Виноград / Александр Пушкин — Нереида / Александр Пушкин — Тренер жизни / Александр Пушкин — «Сеятель» / Александр Пушкин — Бес / Александр Пушкин — О графе М.С. Воронцове / Александр Пушкин — «Хотя снотворное немножко» / Александр Пушкин — «Под лазурью» / Александр Пушкин — Зимний вечер / Александр Пушкин — Пророк / Александр Пушкин — Послание в Сибирь / Александр Пушкин — Арион / Александр Пушкин — Три источника / Александр Пушкин — Воспоминание / Александр Пушкин — Полтава, из песни III / Александр Пушкин — «Человек, которым я был в старину» / Александр Пушкин — Портрет / Александр Пушкин — «Ночь кладет себе покров» / Александр Пушкин — «Прекрасная юность» / Александр Пушкин — «Я тебя когда-то любил» / Александр Пушкин — «Вот и зима» / Александр. Пушкин — «По шумным улицам» / Александр Пушкин — Поэту / Александр Пушкин — Злые духи / Александр Пушкин — О переводе Илиады / Александр Пушкин — Произведение / Александр Пушкин — — Элегия / Александр Пушкин — Моему критику / Александр Пушкин — Расставание / Александр Пушкин — «Покинуть чужую страну» / Александр Пушкин — Стихи, написанные бессонной ночью / Александр Пушкин — » Нет, никогда не думай »/ Александр Пушкин — « Когда я запер твое стройное тело »/ Александр Пушкин — Осень / Александр Пушкин — Письмо Татьяны / Александр Пушкин — Прогулка на бронзовом всаднике / Александр Пушкин — Золотой петушок / Александр Пушкин — «Я снова побывал» / Александр Пушкин — «Отшельники старины» / Александр Пушкин — «Напрасно лезу я» / Александр Пушкин — «Когда, задумался «/ Александр Пушкин — » Себе я поставил памятник »/ Александр Пушкин — Светская власть / Александр Пушкин — « Пора, друг мой »/ Александр Пушкин — Дорога жизни / Евгений Баратынский — « Мой дар мал »/ Евгений Баратынский — Муза / Евгений Баратынский — « Филлида »/ Евгений Баратынский — « К чему, дни? » / Евгений Баратынский — Молитва / Евгений Баратынский — Осенний вечер / Федор Тютчев — «Как океан держит земной шар» / Федор Тютчев — «Мы загоняем по колено» / Федор Тютчев — Примирение / Федор Тютчев — Silentium / Федор Тютчев — «Служба лютеран» / Федор Тютчев — Сумерки / Федор Тютчев — «О чем ты вошь, ночной ветер?» / Федор Тютчев — «Слезы» / Федор Тютчев — , 14 июля, ночью / Федор Тютчев — Последняя любовь / Федор Тютчев — «Я люблю весенние грозы» / Федор Тютчев — «О, ватик» душа »/ Федор Тютчев — « Жалкие деревушки »/ Федор Тютчев — « Когда осенние паузы »/ Федор Тютчев — « Я знал ее »/ Федор Тютчев — « В океане есть музыка »/ Федор Тютчев — «Ночью небо угрюмо» / Федор Тютчев — «Не умом» / Федор Тютчев — Песня старика / Алексей Кольцов — Ангел / Михаил Лермонтов — Парус / Михаил Лермонтов — — «Смотри, как он скачет» / Михаил Лермонтов — «Когда желтое ржаное поле» / Михаил Лермонтов — Благодарность / Михаил Лермонтов — «Земля мастеров» / Михаил Лермонтов — Завещание / Михаил Лермонтов — — Моя страна / Михаил Лермонтов — «На бескрайнем воздушном океане» / Михаил Лермонтов — Сон / Михаил Лермонтов «О «Проходя по сенокосу» / Николай Некрасов — «Столицы качнулись» / Николай Некрасов — «Мои стихи!» / Николай Некрасов — Свобода / Николай Некрасов — Молодожены / Николай Некрасов — Соляная песня / Николай Некрасов — Весна / Петр Вяземский — «Солдат ни одного лагеря» / Алексей К.Толстой — «Колодец» / Алексей Константинович Толстой — «Мой миндаль» / Алексей Константинович Толстой — «На этом диком мысе» / Аполлон Майков — Арт / Аполлон Майков — Лето дождь / Аполлон Майков — Сенокос / Аполлон Майков — «Волшебный пейзаж» / Афанасий Фет — «Я снова приду» / Афанасий Фет — «Шепот» / Афанасий Фет — У камина / Афанасий Фет — Обращение к смерти / Афанасий Фет — Ласточки / Афанасий Фет — «Сквозь утренние туманы» / Владимир Соловьев — «Строгие стихи мой» / Федор Сологуб — «Не жажду» / Федор Сологуб — «Мы устали» / Федор Сологуб — Дьявольские качели / Федор Сологуб — сентября / Иннокентий Анненский — Черный источник / Иннокентий Анненский — Маки / Иннокентий Анненский — «I думал, что мое сердце »/ Иннокентий Анненский — Зимний сон / Иннокентий Анненский — « Я воображением уловил »/ Константин Бальмонт — « Р ряды адиантов »/ Валерий Брюсов — Грядущие гунны / Валерий Брюсов — Последний пир / Валерий Брюсов — Свидание / Валерий Брюсов — ул.Себастьян / Валерий Брюсов — Благословение / Валерий Брюсов — Осенняя любовь / Георгий Чулков — Летний бал / Виктор Гофман — 4 «Ночь кончилась» / Михаил Кузьмин — Мудрость 3 «как я люблю мир »/ Михаил Кузьмин — Мудрость 4« Умирать сладко »/ Михаил Кузьмин — Любовь 1« ошибочная память моя »/ Михаил Кузьмин — Любовь 4« люди видят сады »/ Михаил Кузьмин — Фудзияма в блюдце / Михаил Кузьмин — Кочевники красоты / Вячеслав Иванов — «Роза святая» / Вячеслав Иванов — III «Очисти фонтан воды» / Вячеслав Иванов — V «Теперь золотая листва» / Вячеслав Иванов — — Похороны / Вячеслав Иванов — Весы / Вячеслав Иванов — Евксин / Вячеслав Иванов — III «Зима души» / Вячеслав Иванов — VIII «Ветхая крыша» / Вячеслав Иванов — I «Вечерний свет» / Максимилиан Волошин — II «Здесь стоял священный лес» / Максимилиан Во лошин — III «Над рябью скалистых вод» / Максимилиан Волошин — XV «Чистая жемчужина тишины» / Максимилиан Волошин — Террор / Максимилиан Волошин — Под парусами / Максимилиан Волошин — «Еще раз Я молюсь »/ Андрей Белый — Поля / Андрей Белый — « Хватит »/ Андрей Белый — 22« И новости »/ Андрей Белый — 23« Россия »/ Андрей Белый — 24« Я ». знаю »/ Андрей Белый — « Я предвидел тебя »/ Александр Блок — « Черный человечек »/ Александр Блок — Сережки / Александр Блок — Неизвестная женщина / Александр Блок — » Когда рябина »/ Александр Блок — « Она вышла из мороза »/ Александр Блок — « Твой пейзаж »/ Александр Блок — « У немытого окна »/ Александр Блок — « Какая боль » / Александр Блок — «Как узок круг» / Александр Блок — «Да.Таким образом поэт »/ Александр Блок — « Грешить, бесстыдно »/ Александр Блок — « Воспитанные в застойные годы »/ Александр Блок — Ястреб / Александр Блок — Двенадцать / Александр Блок — — Скифы / Александр Блок — Путь семени / Владислав Ходасевич — Обезьяна / Владислав Ходасевич — Пробка / Владислав Ходасевич — «Вряд ли стоит» / Владислав Ходасевич — » Хмель »/ Иван Бунин — Русская весна / Иван Бунин — Песня / Иван Бунин — Дагестан / Иван Бунин — Лен / Иван Бунин — Новая церковь / Иван Бунин — В ангаре. пустой дом / Иван Бунин — «Рано, восход» / Иван Бунин — Вечер / Николай Гумилев — Природа / Николай Гумилев — Шестое чувство / Николай Гумилев — Персидская миниатюра / Николай Гумилев — Песня вторая / Николай Гумилев «Запоздавшие подсолнухи» / Михаил Зенкевич — Исповедь / Анна Ахматова — «Широкое золото» / Анна Ахматова — Молитва / Анна Ахматова — «На твердом гребне» / Анна Ахматова — «Все продано» / Анна Ахматова — «Бесподобная осень» / Анна Ахматова — «Отбросить ношу» / Анна Ахматова — «Не с дезертирами» / Анна Ахматова — Жена Лота / Анна Ахматова — «Ой, как хорошо» / Анна Ахматова — Proem / Анна Ахматова — 7 Вердикт / Анна Ахматова — 10 Распятие / Анна Ахматова — Эпилог I / Анна Ахматова — Эпилог II / Анна Ахматова — Начало дальних бомбардировок / Анна Ахматова — » С кормовых площадей »/ Анна Ахматова — Мужество / Анна Ахматова — С самолета / Анна Ахматова — Хозяйка дома / Анна Ахматова — 5 Безымянный / Анна Ахматова — Эпилог I / Анна Ахматова — 2 Поэт / Анна Ахматова — 4 Последняя поэма / Анна Ахматова — из Восточного блокнота / Ан. на Ахматова — «Я не смеялась» / Анна Ахматова — Ранняя весенняя элегия / Анна Ахматова — «На каждой тихой загородной улице» / Осип Мандельштам — «Валькирии летают» / Осип Мандельштам — «Копыта лошадей» / Осип Мандельштам — «В лесу иволги» / Осип Мандельштам — «Часы бессонницы» / Осип Мандельштам — «Толпы» / Осип Мандельштам — «Воздух поражает холодом. »/ Осип Мандельштам — Сумерки свободы / Осип Мандельштам — VII« Не руины »/ Осип Мандельштам — « Во имя громовой доблести »/ Осип Мандельштам — « Госпожа, бывшая хозяйка, ты » / Осип Мандельштам — Заклинание от смеха / Велимир Хлебников — «Так дрались слоны» / Велимир Хлебников — «В этот день» / Велимир Хлебников — Азия / Велимир Хлебников — «Я бабочка» / Велимир Хлебников — из Облака в штанах / Владимир Маяковский — Лунная ночь / Владимир Ма Яковский — Весна / Владимир Маяковский — Наш поход / Владимир Маяковский — Необычайное приключение / Владимир Маяковский — Heinesque / Владимир Маяковский — из Сказания о том, как Фадей узнал о законе, защищающем трудящихся / Владимир Маяковский — из «Еду домой» / Владимир Маяковский — И что? / Владимир Маяковский — 1 «До тебя дойдет мой голос» / Владимир Маяковский — 2 «Пусть слава» / Владимир Маяковский — «Два часа» / Владимир Маяковский — «Сонный сад» / Борис Пастернак — Импровизация / Борис Пастернак — Урал впервые / Борис Пастернак — 1 «Сколько бутонов» / Борис Пастернак — 1 «Когда день завершится» / Борис Пастернак — 2 «Мили толстые от оцепенения» / Борис Пастернак — 3 «Сейчас в лохмотьях» / Борис Пастернак — 9 «Рояль, водоворот» / Борис Пастернак — «Я пришел с улицы, родник» / Борис Пастернак — «Вот след» / Борис Пастернак — «Размахивая сук» / Борис Пастернак — «Нас мало» / Борис Пастернак — «Свежие краски» / Борис Пастернак — Вне предрассудков. / Борис Пастернак — Определение души / Борис Пастернак — «Ты, картины летающие» / Борис Пастернак — Петухи / Борис Пастернак — Виолончель. et / Борис Пастернак — I «Мы были в Грузии» / Борис Пастернак — II «Кавказский простор» / Борис Пастернак — Другу / Борис Пастернак — «Если бы, когда я сделал свой дебют »/ Борис Пастернак — марта / Борис Пастернак — Ночной ветер / Борис Пастернак — « Уже нет »/ Марина Цветаева — « Жив и здоров »/ Марина Цветаева — VI« Все великолепие »/ Марина Цветаева — Любовь / Марина Цветаева — « Моя медовая истома »/ Эдуард Багрицкий — Весна, ветеринар, и я / Эдуард Багрицкий — « Огонь, веревка »/ Николай Тихонов — «Наши комнаты» / Николай Тихонов — «Мы разучились» / Николай Тихонов — «Где окропляет заря» / Сергей Есенин — Осень / Сергей Есенин — «В холодах» / Сергей Есенин — — Droves / Сергей Есенин — «Надежды, нарисованные» / Сергей Есенин — «Первый снег» / Сергей Есенин — III «Хо, россияне» / Сергей Есенин. — 2 «Луна» / Сергей Есенин — «Ой, послушайте» / Сергей Есенин — «Лунная пустошь» / Сергей Есенин — Коттеджная песня / Николай Клюев — «Дикие полчища кочевников. »/ Анатолий Мариенгоф — Октябрь / Анатолий Мариенгоф — Молодой лес / Демьян Бедный — Непман / Демьян Бедный — Никто не знал / Демьян Бедный — Каменщик / Василий Казин — Самолет плотника / Василий Казин согласен тят О ся ;; лань Деревня и фабрика / Александр Безыменский — На бульваре / Сепан Щипачёв — Подсолнух / Сепан Щипачев — «Здесь печали не было предела» / Сепан Щипачев — «Договорился, что умру» / Сепан Щипачёв — — «Они никогда не видят себя» / Сепан Щипачев — «Гость податливого ветра» / Сепан Щипачев — «Час на час» / Сепан Щипачев — Это пройдет / Семен Кирсанов — Это останется / Семен Кирсанов — «Подожди меня» / Константин Симонов — Пауза в пути / Сергей Орлов — Счастье / Михаил Матусовский — Долгие дороги / Михаил Матусовский — Пейзаж / Илья Сельвинский — Мороз / Евгений Долматовский — Шахты / Елена Серебровская — «Я наступила на пятки веку» / Михаил Львов — Петух / Федор Белкин — На рынке / Алексей Марков — «Снятся метели» / Людмила Татьяничева — «Медведь переместился» / Людмила Татьяни. cheva — июль / Людмила Татьяничева — Коза: Таежный офорт / Петр Комаров — Дуб / Петр Комаров — «Вставай» / Николай Рыленков — «Тонкий лед — прозрачная слюда» / Николай Рыленков — Кремлевские ели / Ярослав Смеляков — После дождя / Николай Егоров — Зима / Виктор Боков — Верблюжонок / Вадим Коростылев — Двое / Маргарита Алигер — «Продолжаю молиться» / Маргарита Алигер — Третья весна / Маргарита Алигер — «Сегодня ночной сон будет медленным» / Вероника Тушнова — Арт / Василий Федоров — Скворец / Александр Твардовский — Моим критикам / Александр Твардовский — Мед и яд / Николай Асеев — «Змея в пути» / Леонид Мартынов — «Вокруг нас звучит много» / Леонид Мартынов — «Яблоко замороженное» / Леонид Мартынов — «И еще раз» / Леонид Мартынов — Овидиополис / Леонид Мартынов — Полевой госпиталь / Арсений Тарковский — — Жилищное строительство / Борис Слуцкий — Лик коня / Николай Заболоцкий — «Все, что знала душа» / Николай Заболоцкий — «Природа, которая меня воспитала» / Николай Заболоцкий — Я Иуда древо / Николай Заболоцкий — На берегу моря / Николай Заболоцкий — I Чертополох / Николай Заболоцкий — «Бушевала битва / Виктор Кочетков — Катрен / Виктор Кочетков — 4« Мы, которые пошли »/ Николай Панченко — — 7 «Есть долгоживущие поколения» / Николай Панченко — Цветет таволга / Антонина Баева — Дождь / Юрий Скородумов — «Готы крестили» / Евгений Винокуров — «Я чувствую себя незаменимым. причина »/ Евгений Винокуров — « Вон в мир »/ Евгений Винокуров — « Я всегда понимал »/ Евгений Винокуров — « Я человек »/ Евгений Винокуров — « Неважно. »/ Евгений Винокуров — « Все кончено »/ Евгений Винокуров — « Весна »/ Евгений Винок. уровень — «Иногда» / Евгений Винокуров — Она / Евгений Винокуров — «Я сибирский» / Евгений Евтушенко — «Я лежу на сырой земле» / Евгений Евтушенко — »Вы прошептали »/ Евгений Евтушенко — « Для меня ты как на корабль »/ Евгений Евтушенко — « Мой милый »/ Евгений Евтушенко — В церкви Кашвети / Евгений Евтушенко — Такл с американским писателем / Евгений Евтушенко — Стук в дверь / Евгений Евтушенко — Иностранец / Евгений Евтушенко — Ночью / Елена Аксельрод — «Это неловко» / Римма Казакова — «Тэт выстрел» / Новелла Матвеева — — Дым / Новелла Матвеева — «Ты и я» / Владимир Цыбин — Пожар в архитектурном институте / Андрей Вознесенский — Анти-миры / Андрей Вознесенский — «Мой шарф, мой Париж» / Андрей Вознесенский — «Сирень» / Андрей Вознесенский — «Я Гойя» / Андрей Вознесенский — Сибирский б дома / Андрей Вознесенский — Горный источник / Андрей Вознесенский — Продам арбузы / Андрей Вознесенский |
|---|
Поэзия | Go Local СПб
Поделиться записью «День рождения Александра Пушкина.«
О, блаженный, кто в молодости был нежным
И блаженный, созревший в расцвете сил,
Кто научился терпеть без капитуляции
Холод жизни с течением времени… ‘
Евгений Онегин. Александр Пушкин. Глава 8.
Я считаю, что эти строки могут быть переданы их автору. Александр Пушкин, 214-летие которого мы празднуем сегодня в России, всегда был для меня воплощением жизни и признательностью всего, что он нам дает.Я всегда ассоциировал его с Моцартом, у которого была эта типичная для любого гения способность полностью посвятить себя всему, что он делал и выносил: стихам, любви, дружбе, учителям, красоте природы, честности. Как и Моцарт, он рано начал писать и в 15 лет успел опубликовать свое первое стихотворение. Как и Моцарт, он умер молодым, создав произведения, которые ни один мудрый и зрелый человек никогда не сможет повторить. Как и Моцарт, он был открытым, искренним и прямым, как ребенок.Как Моцарт, он был легким. Когда я читаю его стихи, я слышу всплески 40-й симфонии Моцарта и вижу мерцающие кружева его 21-го концерта до мажор. Музыка стихотворений Пушкина невесома, но достаточно мощна, чтобы довести до слез, потому что, начав играть, она попадает прямо в сердце. И ты отдаешься его ритму и метру, его скромной мудрости и его солнечной и в то же время грустной правде.
Чтобы ощутить все эти особенности пушкинского стихотворения и открыть свой путь его интерпретации, рекомендую вам прочитать самый известный и красивый стихотворный роман, написанный Пушкиным в 30-летнем возрасте.Роман называется «Евгений Онегин» и рассказывает историю любви и дружбы, честности и верности. Кроме того, он предоставляет вам изысканные наблюдения автора за моментами его жизни, отношений и молодости. Это также дает вам глубокое представление о жизни русского дворянства 19 века, а также о жизни Санкт-Петербурга. Всего существует около 40 переводов стихотворения на английский язык, наиболее интересными и удачными, как мне кажется, являются произведения Владимира Набокова.
Не так давно один из моих любимых английских актеров Стивен Фрай записал свое прочтение романа, которое, как мне кажется, выполнено совершенно виртуозно! Итак, зайдите на http://www.fryreadsonegin.com/ и послушайте блестящее чтение Стивена Фрая!
Кстати, чтобы обогатить свои ощущения от стихотворения, вы можете послушать оперу «Евгений Онегин» великого русского композитора П. Чайковского. Он расскажет вам всю историю музыки.
Знаете, когда я думаю о Санкт-Петербурге, меня всегда поражает и вводит в заблуждение огромное количество произведений литературы и музыки, сочиненных и созданных в городе или, по крайней мере, вдохновленных им.Я имею в виду не только произведения Пушкина и Чайковского, но и произведения других творческих людей 19 века, таких как Достоевский и Гоголь, Глинка и Мусоргский, не говоря уже об авангардных живописцах 20 века, таких как Малевич, Кандинский или Шагал, или величайшие поэты и писатели ХХ века, такие как Бродский, Ахматова или Набоков, и это лишь некоторые из них. Все они внесли свой вклад в образ города, каждый добавил свои мазки на свой портрет. Дворцы, мосты и памятники застыли и отразились на страницах прозы и поэзии, обретая новую, несколько возвышенную и обогащенную сущность символа.
Одним из таких символов Санкт-Петербурга является памятник его основателю — Петру Великому. В 1830-х годах Пушкин посвятил этому памятнику повествовательную поэму, с тех пор он получил название «Медный всадник». Действие поэмы, озаглавленной Пушкинговым «Петербургская сказка», происходит во время наводнения 1824 года, одного из самых страшных и сильнейших наводнений, регулярно обрушившихся на город. Поэма открывается торжественной одой в честь Петра Великого и основанного им города. Все российские дети знают их наизусть:
Люблю тебя, творение Петра великое, Мне нравится твой взгляд на суровость и грацию, Царственное шествие невской волны, Серый гранит - платье ее банка, Забор воздушный чугун, Нежный прозрачный полумрак, Безлунный отблеск беспокойных ночей твоих, Когда я так легко читаю и пишу Без лампы в моей комнате одиноко, И виден камень каждого огромного здания Из левых улиц и так ярко Шпиль Адмиралтейства, И когда, не допуская темноты ночи Чтобы достичь высоты золотого неба, Спешит заря после заката - И полчаса на ночь.
На первый взгляд, это печальная история любви бедного писаря Евгения и его любимой девушки Параши. Бушующее на Неве наводнение застает главного героя в центре города, на Сенатской площади, где ему удается спастись, забравшись на мраморного льва. И статуя Петра, «идол на бронзовом коне», оказывается чуть ли не летящим над «возмущенной Невой», будучи сильнее стихии… После того, как буря отступает, Егений обнаруживает, что в доме его бедной возлюбленной есть было смыто, а Параша пропала.Ее смерть становится таким невыносимым горем для молодого человека, что он сходит с ума и присоединяется к толпам городских бездомных, живущих на подаяние.
Каким бы простым ни казался сюжет, чтобы не передать дух города и его мистическую природу, нам нужно глубже погрузиться в сюжет. И если мы это сделаем, то увидим, что «Медный всадник» представляет не только Петра Великого, но, как выразился один из российских историков культуры Соломон Волков, «само государство и практически любую форму власти — и, в более широком смысле, творческая воля и сила, от которых зависит общество, но которые также неизбежно вступают в противоречие с простыми мечтами и желаниями его членов, ничтожных Евгений и Параш » (Волков, Соломон.Санкт-Петербург: история культуры, 1995, с.6). Размышляя над этим, Соломон Волков поднимает спорный вопрос: что важнее — судьба отдельного человека или триумф города и государства.
Должен сказать, этот вопрос всегда был актуален в Санкт-Петербурге. Самодержавный провидец Петр Великий, одержимый только своей большой идеей построить новый город в качестве ворот в западную литературу на берегу Финского залива, на самом деле не заботился о цене, которую он должен был заплатить за свой проект.Говорят, Петербург стоит на слезах и трупах построивших его — крестьян, солдат, каторжников … Условия, в которых приходилось работать людям, были невыносимы: «залитый проливными дождями, на него напали комары, негодяи колотились». деревянные сваи в болотистую землю »(Волков, Соломон. Санкт-Петербург: история культуры, 1995, с.11). На самом деле никто не заботился о них и не следил за людьми, умирающими там. Таким образом, мы можем утверждать, что противоречие между людьми и интересами государства лежит в самой природе и духе города.«Медный всадник» Пушкина — одна из попыток разрешить эту моральную дилемму.
Я верю, что если вы прочтете хотя бы эти два великих произведения Пушкина, вы поймете, почему мы называем его нашим русским Шекспиром, и сможете отдать дань уважения его Гениальности так, как я это делаю сегодня, в день его день рождения…
НАБОКВ-Л пост 0005467, пн, 4 сен 2000 13:20:02 -0700
ОТ РЕДАКЦИИ. Галя Коровина — независимый ученый, чьи статьи ифотографии появились во многих русскоязычных изданиях.(См.
ZEMBLA за некоторые из ее фотографий.) Я думаю, что у нее все еще может быть
в наличии несколько экземпляров первого и второго выпусков случайного
журнал НАБОКОВСКИЙ ВЕСТНИК издается Петербургским музеем Набокова.
> —————— Сообщение требует вашего одобрения (55 строк
) ——————
> От Гали Коровина
> город Нью-Йорк
> [email protected]
>
> Великолепные стихотворные переводы В.Н. Тютчева издаются под названием
> «Три русских поэта» New Directions в 1945 году.В.Н. включил
> переводов стихов Тютчева в свои письма к любимой младшей сестре
> Елене Сикорской, «Silentium» в письме от 17 декабря 1945 г. и
> «Последняя любовь» в письме от 24 февраля. 1946. Переписка
В.Н. с Еленой Сикорской была опубликована на русском языке Ардисом в 1985 году как
«Переписка
с сестрой».
>
> Silentium
>
> Не говори, скрывайся и скрывай
> то, как ты мечтаешь, то, что чувствуешь.
> Глубоко в твоем духе позволь им подняться
> как звезды в кристальном небе
> которые заходят перед тем, как ночь станет размытой:
> наслаждайся ими и не говори ни слова.
>
> Как найти выражение сердца?
> Откуда другому знать ваш ум?
> Будет ли он обсуждать то, что вас оживляет?
> Однажды высказанная мысль не соответствует действительности.
> Тусклый источник при перемешивании:
> пей у источника и не говори ни слова.
>
> Живите только в своем внутреннем я.
> В твоей душе вырос мир,
> магия завуалированных мыслей, которые могут
> быть ослеплены внешним светом,
> утонут в дневном шуме, неслыханным …
> Слушай их песню и не говори ничего слово.
>
> Последняя любовь
>
> Любовь на исходе наших дней
> тревожна и очень нежна.
> Светятся все ярче, ярче, прощальные лучи
> нашей последней любви в ее вечернем великолепии.
>
> Голубая тень забирает половину мира:
> сквозь одни только западные облака свет падает,
> О медленный, или медленный, закат,
> очарование, позволь мне остаться очарованным!
>
> Кровь разжижается, но сердце
> остается по-прежнему глубоким и нежным
> О последняя запоздалая любовь, ты
> смесь радости и безнадежной сдачи.
>
> Из курса Уэллсли Набокова 1946 года по русской литературе в переводе:
> «Настоящая стихотворная музыка — это не мелодия стиха. Аутентичная стихотворная музыка — это
та
> тайна, которая переполняет рациональную структуру строки».
NABOKV-L post 0026600, Thu, 5 Nov 2015 16:32:56 +0000
Dear List,Томас Кинан, библиотекарь по славянским восточноевропейским и евразийским исследованиям Принстонского университета, объявил о цифровой публикации личной копии Набокова Федора. Собрание стихотворений Тютчева.
Вместе с томом «Гофманский Пушкин», издание которого я объявил в нашем списке 10.08.2015, это карманное издание Федора Тютчева (выпускается набоковским берлинским издательством «Петрополис») было приобретено Принстонским университетом по адресу: Christie’s после моего довольно страстного обращения в 2010 году. Я еще раз хотел бы воспользоваться моментом, чтобы выразить искреннюю благодарность Стивену Фергюсону, исполняющему обязанности младшего библиотекаря редких книг и специальных коллекций библиотеки Тейлора; Лиладхар Пендсе, в то время славянский библиотекарь Принстона, а ныне Калифорнийский университет в Беркли, и Томас Кинан, к которому я обратился с идеей оцифровывать эти книги, и без тяжелой работы которого сегодня было бы не о чем рассказывать и восхищаться.Когда я нажимаю на эти изображения, я невольно вспоминаю, как трудно было хотя бы мельком увидеть эти две книги несколько лет назад и как отчаянно мне нужно было их увидеть для моих исследований и редакционной работы.
Как и «Гофманский Пушкин», набоковский экземпляр стихов Тютчева может предложить много интересной информации. Здесь находятся все известные переводы великого поэта-метафизика В.Н., в том числе такой шедевр долитерализма, до Евгения Онегина, как «Последняя любовь» («Любовь на исходе наших дней»).
Сама книга, как мне приходилось указывать, является частью художественной мифологии В.Н. Обратите внимание на следующее описание: «… Василий Иванович… открыл небольшой том Тютчева, который давно собирался перечитать; но его попросили отложить книгу и присоединиться к группе »(« Облако, Замок, Озеро »). Когда позже в рассказе рассказчик вызывает стихотворение Тютчева «Silentium» (английский вариант эпизода несколько преуменьшает значение этой самой русской аллюзии), то именно текст этого стихотворения, воспроизведенный в этой самой книге, имеет в виду В.Н. видение этого текста является предметом редакционных / академических споров со своей забавной историей, которая дополняется историей того, как VN узнал об этом).Когда вы слушаете заслуженно известное прочтение В. Н. русского оригинала Тютчева вместе с его английским переводом «Silentium» («Не говори, лги и скрывайте», записанного 20 марта 1952 года в Гарварде), вы слушаете его чтение из того же книга.
Об этих книгах можно так много сказать, но я не хочу больше напрягать ваше внимание. Возможно, последний кусок. В следующий раз, когда вы перечитаете «Приглашение на обезглавливание» и дойдете до того места, где Цинциннат вспоминает свои ранние дни: «Я, ребенок, сижу с книгой на жарком солнышке на берегу бурлящего ручья, и вода льется из него. его колеблющееся отражение в строках старого-старого стихотворения — «Любовь на склоне наших лет» — но я знаю, что не должен уступать — «Становится более нежным и суеверным» — ни воспоминаниям, ни страху, ни этот страстный обморок: «… суеверный» — и я так надеялся, что все будет упорядочено, все просто и аккуратно »(гл.XVIII) — вы можете указать в своем браузере ссылку, которую я распространяю ниже.
На стр. 146 книги Тютчева вы можете увидеть, как кончики пера и карандаша В.Н. неоднократно отслеживают «сломанный» («паузативный» — его любимый последующий термин, адаптированный из футуристического теоретика стихов Сергея Боброва) ритм этого «страстного обморока». В другом месте В.Н. назвал эту ритмическую вариацию «рыданием, меняющим всю историю русских букв». Это поразительное напоминание о том, что В.Н. придавал большое значение не только смыслу этого стихотворения, как бы оно ни было навязчиво, но и именно его формальным особенностям.
Пожалуйста, перейдите по этой ссылке, чтобы просмотреть собственную копию стихов Тютчева В.Н.:
http://pudl.princeton.edu/objects/7d278w65f
Я также хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы распространить текущую и обновленную ссылку на « Гофманский Пушкин »:
http://pudl.princeton.edu/objects/st74ct10s
Ваш цифровой,
Станислав Швабрин
Архив поиска в Google:
http://www.