Слово горевать разобрать по составу: Разбор слова по составу, морфемный разбор онлайн

Как разобрать по составу слово «горевать»?

Чтобы правильно определить границы корня в слове скворечник подберем родственные слова и посмотрим, какая у них общая часть, которая по определению и будет являться корнем слов.

Скворец, сквореч-ня, сквореч-ник, скворц-овый.

Как видим, общей частью этих слов является корень -скворец-/ -сквореч-/-скворц-.

Далее в слове «скворечник» выделим морфему -ник- в качестве суффикса,образовавшего новое существительное со значением «домик для скворца», только в ней произошло чередование звуков к//ч.

Морфемный состав слова «скворечник»:

сквореч/ник/ нулевое окончание.

Всё очень просто. Прежде всего надо выделить основу слова, то есть найти его неизменяемую часть. Для этого надо изменить это слово, например, по числам (пенный — прилагательное в единственном числе; пенные — прилагательное во множественном числе). Можно изменить по родам (пенный — прилагательное мужского рода, пенная — прилагательное женского рода, пенное — прилагательное среднего рода). Можно изменить по падежам (именительный — пенный, родительный — пенного, дательный — пенному, винительный — пенный, творительный — пенным, предложный — о пенном). Сразу видно, что неизменной частью слова остаётся пенн- . Это есть основа данного слова.

Дальше нам надо найти корень слова. Для этого надо подобрать однокоренные слова. Подбираем: пена, пенится (пиво). Выделяем общую часть в однокоренных словах: пен-. Это и есть корень.

И наконец мы видим, что осталась ещё одна часть слова, следующая за корнем: н-. Это суффикс, при помощи которого и образовалось слово пенный. А образовалось оно от существительного пена.

А вот здесь можно выбрать графическое изображение, подходящее для разбора по составу слова пенный.

Это схема номер 1: корень (пен-), суффикс (н-), окончание (ый).

Прежде скажу, что имя существительное «ржавчина» образовано от прилагательного «ржавый», т.е. «ржавый» — производящее (оно производит) слово для производного (оно произведено) «ржавчина».

Например, в популярном словообразовательном словаре А. Тихонова дана словарная статья с гнездом этих родственных слов.

Алгоритм морфемного разбора имени прилагательного «ржавый» может иметь два варианта (из-за устаревшего корня):

1) Рж-ав-ый

• окончание «-ый» (слово изменяемое),
• основа «-ржав-» (слово без окончания),
• суффикс «-ав-» (от устаревшего слова «ржа», сейчас используется только в устойчивом сочетании, а в речи обычно применяется слово «ржавчина»),
• корень «-рж-«.

2) Ржав-ый

• окончание «-ый» (слово изменяемое),
• основа «ржав-» (слово без окончания),
• корень «ржав-«.

Тихонов именно так предлагает членить это слово — без суффикса (см. картинку выше).

Алгоритм морфемного разбора имени существительного «ржавчина» тоже вариативен по названной выше причине:

1)Рж-ав-чин-а

• окончание -«-а» (слово изменяемое),
• основа «ржавчин-» (часть слова без окончания),
• суффикс «-чин-» (от рж-ав-ый),
• суффикс «-ав-» (от «рж-а»),
• корень «рж-«.

2)Ржав-чин-а

• окончание «-а-» (слово изменяемое)
• основа «ржавчин-» (часть слова без окончания),
• суффикс «-чин-» (от ржав-ый)
• корень «ржав-«.

Напомню, что А. Тихонов в словах «ржавый», «ржавчина» и в их однокоренных родственных выделяет общий корень «ржав-.»

Слово Искушение отвечает на вопрос Что? и является существительным второго склонения и среднего рода: Искушение — оно мое. Слово Искушение обладает окончанием -е: Искушение-Искушения-­Искушению-Искушение-И­скушением-Искушении.

Однокоренными словами оказываются: Искушение-Искушать-И­скуситель-Искус.

Следовательно корнем слова будет морфема искуш-, в котором имеем чередование согласных с/ш.

Далее выделим в составе слова суффикс существительного -ени-.

Получаем: искуш-ени-е (корень-суффикс-окон­чание), основа слова: искушени-.

Пример предложения: Каждый раз, заходя в магазин, я испытываю необычайно сильно искушение перед витриной с шоколадом.

Слово Разыграть отвечает на вопрос Что сделать? и оказывается инфинитивом первого спряжения, который относится к совершенному виду, и который обладает окончанием/суффиксом инфинитива -ТЬ.

Однокоренными словами оказываются: Разыграть-Сыграть-Играть-Игра.

Следовательно корнем слова Разыграть будет морфема ЫГР-, более привычная нам по форме ИГР.

Далее выделим в составе слова Разыграть приставку РАЗ-, суффикс глагола -А-,

Получаем: РАЗ-ЫГР-А-ТЬ (приставка-корень-суффикс-окончание), основа слова: РАЗЫГРА-.

Пример предложения: Разыграть товарища 1 апреля святой долг и обязанность каждого веселого человека.

Выделенные слова разобрать по составу. 2. Из данных слов составить предложение. Дуб, Вася, на птиц, кормушку, для, повесил, большой. 3. Вставить орфограмму.

Урок-игра
«Что? Где? Когда?»

Цель: закрепление знаний учащихся по изученным темам, развитие любознательности, мышления воспитание любви к знаниям, интереса к познавательной деятельности, коллективизма.

Ход занятия.
Организационный момент.
Психологический настрой.
Учитель: В класс пришёл – не хмурь лица,
Будь весёлым до конца!
Ты не зритель и не гость,
Дети: А программы нашей гвоздь!
Учитель: Не ленитесь, улыбайтесь,
Дети: Всем законам подчиняйтесь,
Учитель: А закон у нас такой –
Дети: Все в учёбу с головой!

Ход игры.
Слово учителя: — Сегодня у нас необычный урок.
Урок – игра, посвящён составу слова.
Участвуют 3 команды, которые в честном поединке выяснят, кто же лучше знает состав слова.
Напомню правила игры:
1. Играй честно.
2. Обидно, когда проигрываешь, но не злись.
3. Не злорадствуй, когда проигрывают другие.
4. Если выиграл – радуйся, но не зазнавайся.
5. Будь стойким, не унывай при не удачах.
Оценивать ваши ответы будет многоуважаемое жюри (представление членов жюри)
Ученик:
Любит « Что? Где? Когда?»
Наш дружный класс.
Он объявляет заседание сейчас.
Вот – болельщики, а вот – жюри.
Путь к победе труден, что не говори.
Но нам доверено с тобой
Провести удачно бой.
Представление команд.
1 команда — «Приставка»
2 команда — «Суффикс»
3 команда — «Окончание»
(У капитанов на груди эмблемы)
Приветствие команд:
1 команда Перед корнем есть приставка
Слитно пишется она.
Ведь при помощи приставки
Образуются слова.

2 команда После корня он стоит, перед окончанием.
Его я если заменю, другое слово получу.

3 команда Я слова все свяжу, хоть и временно.
Ведь недаром всю жизнь
Беззаветно служу я родному,
Морфемному племени.

(на доске пословица) Грамоте учиться – всегда пригодиться.

Разминка
Команды по очереди называют пословицы о русском языке, об учении, о знаниях, о книгах.
Побеждает та команда, которая назовёт больше пословиц.

1 раунд «Угадай-ка » (3 минуты)
Каждая команда получает карточку:
1. сокпе
2. подорми
3. цалиу
4. пресныйкра
5. ацинешп
6. лодецмо
7. кареспубли
— Расшифруйте слова (ученик каждой команды зачитывает ответы)
Слово жюри.

2 раунд « Найдите друзей» (3 минуты)
Каждая команда получает карточку со словом.
1.лентяй
2. богач
3. путь
Подобрать за 3 минуты как можно больше однокоренных слов.
(ученик каждой команды зачитывает ответы)

3 раунд «Собери слова» (4 минуты)
Из данных частей слова собрать слово, записать их, разобрать по составу.

1. ник стакан под а) подстаканник

ий еньк мал б) маленький

а ушк корм в) кормушка

н ик гриб г) грибник

А под сказ д) подсказка

2. ник окон под а) подоконник

ник под снеж б) подснежник

а к по сад в) посадка

и ик лист г) листики

ий еньк хорош д) хорошенький

3. а к вяз пере а) перевязка

а игр ушк б) игрушка

и ик бант в) бантики

ник дорож по г) подорожник

ушк зим а д) зимушка

4 раунд « Найди чужака» (2 минуты)
Из группы однокоренных слов назвать лишнее и доказать, почему?
1.Водный, водитель, водичка, водяной.
2. Лезет, подлиза, подлезла, залез.
3.Гора, горевать, горный, гористый.
4.Дать, передавать, давить, давать.
5.Вражда, враг, противник, вражеский.
6.Слеза, слезинка, слезать, слезливый, слезиться.
Слово жюри.

5 раунд «Кто больше?» (4 минуты)
Каждая команда получает карточку, на которой дана схема состава слова. За 4 минуты подобрать как можно больше слов по данной схеме:
1. 2. 3.

6 раунд «Спешите видеть» (3 минуты)
Ученик: Чтоб ошибки избежать,
Зоркость будем развивать.
В игре проверить сможешь сам
Своё внимание к словам.
В слове пропущена орфограмма, вставить букву, из двух данных слов подчеркнуть проверочное, доказать:
г..лодная – голодать, голод.
крснеть – краснота, красненький.
ягоки – ягодный, ягода.

гристый – гора, горный.
тжёлый – тяжело, тяжесть.
слакая – сладость, сладкоежка.

1.лстопад – листочки, листья.
2.гл..деть – заглядение , глядя.
3.дру..ки – дружить, дружба.
Выделенные слова разобрать по составу.

7 раунд « Найди слово» (4 минуты)
Нужно найти слово по его частям.
Его корень в слове « лесной», приставка в слове «перелёт», суффикс в слове «грибок», окончание в слове «волк».
Слово______________(перелесок)

Его корень в слове «дороженька», приставка в слове «попрыгать», суффикс в слове «лесник», окончание в слове «заяц».
Слово_____________________(подорожник)

Корень мой находиться в «цене», в «очерке» найдите приставку мне, суффикс мой в «тетрадке» все встречали вся же в дневнике я и в журнале.
Слово________________(оценка)

Корень – придорожный, суффикс – низенький, окончание – рука.
Слово________________ (дороженька)

Корень – безрогий, суффикс- крылатый, окончание- жёлтый.
Слово_______________________ (рогатый)

8 раунд Конкурс капитанов.
Капитанам поочередно задаются вопросы по теории.
Что такое основа?
Что такое приставка?
Что такое суффикс?
Какая часть слова есть во всех словах?
Что входит в основу?
Какая часть слова служит для связи слов в предложении?
Что вы знаете о родственных словах?
Что называется окончанием?
Что называется корнем?
Диктант (схематично)
Рыбак, дедушка, ночник, туманный, заморозки, наушники.

Заключительный раунд «Зеро» (5минут)
Командам даются три одинаковых задания:
1.Исправь ошибки в тексте.
Всхадило сонце. Натраве, не зелини диревьеф сверкала раса.Кругам было полная Тиш. Я седел судочкой на бирегу речьки и увидел кожку.
2. Из данных слов составить предложение.
Дуб, Вася, на птиц, кормушку, для, повесил, большой.
3. Вставить орфограмму.
Знток, жстянка, перепхать, нсильщик, прибжать, дврять, дв..рцовый, угсать, б..гиня, ут..щил (10слов)
— Подобрать проверочные слова.
— На какое правило орфограмма?
— Как проверить данную орфограмму?
IV. Подведение итогов.
Жюри подсчитывает баллы.
V. Рефлексия.
Красный цвет – комфортно, получил удовлетворение, испытал чувство радости.
Зелёный цвет — уютно, спокойно, уверенно.
Синий цвет – скованно, неудовлетворительно, дискомфортно.

15

Дело о клевете на ветерана. Навальный в суде

2 июня телеканал RT выпустил ролик о голосовании по поправкам в Конституцию. В тот же день руководитель ФБК Алексей Навальный опубликовал это видео в своих соцсетях, назвав героев ролика «голубчиками», «продажными холуями», «предателями» и «людьми без совести».

В середине июня Следственный комитет возбудил против Навального уголовное дело по части 2 статьи 128.1 УК. Следственный комитет считает, что комментарий политика «содержал заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство ветерана». Потерпевшим по делу признали участника Великой Отечественной войны Игната Артеменко, который стал одним из героев агитационного ролика. В ведомстве сообщили, что своим комментарием Навальный якобы подорвал здоровье ветерана.

После возбуждения дела в офисе ФБКФБК и у самого Навального прошли обыски, политик рассказывал, что расследованием дела занимаются 15 следователей. Уголовное дело было возбуждено после жалобы члена Общественной палаты, юриста Ильи Ремесло, выступающего в СМИ и соцсетях с провластных позиций. Причем экспертиза усмотрела клевету в комментарии, где сам ветеран Артеменко не упоминается, более того на момент возбуждения дела он реакции политика на видеоролик не видел.

Обвинительное заключение прокуратура утвердила в начале августа, в конце декабря суд возобновил производство по делу. Сам Алексей Навальный после возвращения в Россию находится в СИЗО «Матросская тишина». 2 февраля судья Симоновского районного суда Москвы Наталья Репникова отправила политика в колонию на 2 года 8 месяцев.

Перед началом процесса у ворот в Бабушкинский суд собрались несколько десятков журналистов. Как передает корреспондент «Медиазоны», на заседании будут присутствовать минимум два иностранных дипломата.

Тем временем в зал суда пригласили стороны процесса.

Навальный стоит в аквариуме. Политик спросил корреспондента «Медиазоны» о главном редакторе издания Сергее Смирнове, который отбывает 25 суток ареста за твит, и передал ему привет.

В зал зашла судья Вера Акимова и проверяет явку. Сторону обвинения представляет прокурор Екатерина Фролова, которая ранее участвовала в заседании по замене политику условного срока на реальный.

Судья разъясняет участникам процесса их права. Адвокатов Навального пока нет в зале. «Я исключаю, что мои защитники не явились», — говорит он.

Потерпевший ветеран участвует в заседании по видеосвязи. На экране под потолком зала включили трансляцию, вероятно, из квартиры Артеменко. На пенсионере надеты ордена. Рядом с ним стоит женщина.

Исправлено в 10:17. В первоначальной версии публикации было неверно указано имя судьи.

На лице Артеменко надета маска. «Ваша честь, может, вы прекратите издеваться над пожилым человеком», — обращается Навальный к судье. Политик недоумевает, зачем пенсионер в маске, если он находится дома.

В зал заходит адвокат Навального Вадим Кобзев.

В зал зашла вторая адвокат политика Ольга Михайлова.

Судья объявляет заседание открытым и устанавливает личность подсудимого. Навальный спрашивает, хорошо ли его слышно и называет свой год рождения, место рождения, место работы и прочие данные.

Судья спрашивает, ознакомился ли обвиняемый с материалами дела. «Я материалы дела не видел», — отвечает политик. Судья отмечает, что дело передали в суд еще в августе. Навальный говорит, что у него в августе было «много дел», намекая на отравление. Он просит полчаса на общение с адвокатами.

Судья Акимова оговорилась и назвала ветерана по фамилии Игнатенко:

— Он не Игнатенко, а Артеменко, — поправил ее Вадим Кобзев.

— Да какая разница, — ехидничает Навальный.

Судья разъясняет ветерану его права. Тому они понятны.

Навальный настаивает, что родственники ветерана «торгуют им». «У меня ходатайство и протест», — говорит он. Навальный предлагает разрешить ветерану снять маску и отвечать лежа. «Вы просто издеваетесь над ним», — настаивает политик.

«Я смотрю на это все, и реально мне противно и невыносимо. Мало того, что вы этого несчастного человека, который, в соответствии с материалами дела, находится в беспомощном состоянии. Его несколько месяцев используют как куклу. Вы еще сейчас его посадили, маску на него нацепили. Поэтому я ходатайствую, чтобы ему дали возможность хотя бы не сидя, а дали лечь и дали возможность снять эту идиотскую маску», — говорит он.

«Раз уж вы решили его использовать для этого омерзительного пиар-процесса, — продолжает обвиняемый. — Вы издеваетесь над 95-летним человеком, который вообще не понимает, что его используют. Просто издеваетесь. К вопросу о том, кто такие предатели, фашисты и политические проститутки — это те люди, которые сидят напротив. Дайте ему лечь и снимите с него маску <…> Если он сейчас, через какое-то время схватится за сердце, вы в этом будете виноваты».

Женщина, сидящая с ветераном говорит, что тот недавно перенес операцию и ему нужно отвечать в горизонтальном положении.

Затем Навальный говорит, что хотел бы, чтобы на процессе велась видеосъемка.

— Это процесс в целом затевался, как некий пиаровский процесс. Потому что кремлю нужны заголовки «Навальный оклеветал ветерана». Раз вам это нужно, пожалуйста, приглашайте сюда средства массовой информации, — настаивает политик. Однако судья говорит, что съемка запрещена.

Теперь Навальный и его адвокат просят пообщаться друг с другом конфиденциально. «Он же не сбежит из аквариума», — аргументирует Кобзев и просит удалить конвой. Адвокат также отмечает, что во время прошлого заседания по замене срока на реальный судья позволял это сделать.

— Есть такая штука как право на защиту. Есть адвокаты, и я бы хотел с ними пообщаться, — говорит Навальный.

— Алексей, — обращается Кобзев к Навальному. — Судья спросила у кого-то, можно ли или нельзя [приватно пообщаться адвокатам и политику ]. Не судья самый главный, а судья у кого-то спросил у более главного.

Корреспондент «Медиазоны» передает, что Акимова действительно несколько минут размышляла над ходатайством Навального об общении с адвокатами, при этом, считает корреспондент, Кобзеву могло показаться, что она что-то пишет в телефоне за кафедрой.

Однако Акимова удовлетворяет ходатайство и разрешает политику поговорить с защитниками. Судья объявляет перерыв до 11:30.

В зал пустили журналистов. Судья Акимова вернулась с перерыва и объявила, что на обсуждение сторон ставится вопрос о начале судебного следствия.

Адвокат Ольга Михайлова говорит, что защитникам так и не дали пообщаться наедине с Навальным, без конвоя.

«Я хотел бы обратить внимание суда, что потерпевший не понимает, что происходит», — отмечает политик.

Несмотря на возражения, судья постановила начать разбирательство при данной явке.

Слово берет прокурор Фролова. Навальный обвиняется в том, что совершил клевету. Она говорит, что Навальный разместил ролик с ветераном, в котором Артеменко выразил свою гражданскую позицию по поводу принятия поправок в Конституцию, и подписал его «О, вот они голубчики, команда холуев». Также Навальный, продолжает прокурор, написал в комментарии о «продажных холуях», «предателях» и «людях без совести». По мнению Фроловой, в высказываниях Навального есть фразы, содержащие негативное отношение к ветерану и подрывающие его репутацию.

Навальный говорит, что обвинение ему непонятно. «Я не знаю ничего об Артеменко. Кроме того, что им торгуют, словно он какая-то кукла на цепи», — настаивает обвиняемый.

«Я не знаю Артеменко», — еще раз подчеркивает Навальный. Вину он не признает.

Адвокат Кобзев говорит, что сейчас будет «бубнить свое отношение защиты к обвинению по делу о клевете» и предлагает журналистам зайти в его твиттер.

Кобзев начинает свою речь с краткого пересказа постановления о возбуждении уголовного дела. По версии следствия, разместив твит и пост в телеграме, Навальный, «будучи осведомленным о несоответствующих действительности фактах», распространил сведения, не имеющие место в действительности, порочащие честь и достоинство ветерана.

По словам Кобзева, защита категорически не согласна с утверждениями следствия, так как в высказываниях Навального приведены оценочные суждения. Чтобы предъявить политику обвинение в клевете, следствию пришлось провести две лингвистических экспертизы.

«И только после получения заключения эксперта, утверждавшей, что в публичных выступлениях Алексея Анатольевича Навального «имеются высказывания, в которых получили речевое выражение какие-либо факты действительности или положение дел, имеющие отношение к Артеменко И.С.», следствие привлекло А.А.Навального к уголовной ответственности», — отмечает адвокат.

По мнению защиты, с утверждением следствия и экспертов «невозможно согласиться».

Кобзев ссылается на диспозицию статьи о клевете, согласно которой ответственность за это правонарушение наступает, если виновный заранее знал, что сведения им сообщаемые ложны.

Адвокат также рассказывает о постановлении Пленума Верховного суда, согласно которому сведениями, не соответствующими действительности, являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения. При этом порочащими считаются сведения о нарушении потерпевшим закона или неэтичном поведении.

Кобзев также ссылается на статью 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статью 29 Конституции, которые гарантируют каждому право на свободу мысли и слова.

«Согласно законодательству, для законного привлечения лица к уголовной ответственности, необходимо установление всех признаков состава преступления. В данном деле признаки состава преступления отсутствуют», — читает Кобзев.

Корреспондент «Медиазоны» передает, что ветеран практически неподвижно сидит в кадре. За его спиной — телевизор и портрет (либо фото) мужчины и женщины. Слева от него женщина в розовом. Именно она до этого подсказывала Артеменко, когда судья задавала ему вопросы.

По мнению защиты, в деле Навального отсутствует объективная сторона преступления, поскольку негативная информация передавалась в форме оценочных суждений, а текст не содержит фактов, которые могли бы быть действительными или недействительными.

Кобзев ссылается на лингвистическое заключение, составленное заведующим отделом экспериментальной лексикографии Института русского языка имени Виноградова РАН Анатолием Барановым. Адвокат отмечает, что эксперты СК, которые нашли в публикациях Навального признаки клеветы, в своих работах ссылались на Баранова.

По мнению профессора, сообщения Навального содержали негативную информацию, которая передается в форме оценочных суждений.

«Приведенные слова и словосочетания в составе исследованных комментариев не передают (не сообщают) каких бы то ни было фактов и не могут быть проверены на соответствие действительности», — пришел к выводу эксперт.

Кобзев также говорит о нарушении обвинением УПК. Также в постановлении о привлечении Навального в качестве обвиняемого не описаны конкретные действия последнего, образующие состав клеветы.

«Конкретные слова или фразы, которые по версии обвинения порочат честь и достоинство Артеменко в постановлении и обвинительном заключении не указаны. Следователь лишь полностью процитировал тексты публикаций Навального. При таких обстоятельствах совершенно непонятно, от обвинения в чем должен защищаться Навальный и какое обвинение опровергать. Обвинение в том, что он назвал лиц голубчиками? Обвинение в том, что он считает команду слабоватой, а она, на самом деле, сильная или это не команда вовсе? Обвинение в том, что он назвал лиц холуями или продажными холуями, позором, людьми без совести или предателями?» — задается вопросом адвокат.

Также Кобзев говорит, что следствие нарушило правило территориальной подсудности и не указало, когда и где свидетели ознакомились с публикациями Навального.

«Какими правовыми положениями руководствовался заместитель прокурора г. Москвы Бурко при направлении данного уголовного дела мировому судье судебного участка №320 города Москвы, совершенно непонятно», — недоумевает Кобзев.

Кобзев говорит о политической мотивированности дела против Навального.

«Единственной целью является привлечение к уголовной ответственности политика и общественного деятеля Навального, чтобы остановить его антикоррупционные расследования и исключить возможность его участия в выборах как в Государственную Думу РФ, так и в выборах Президента РФ», — читает адвокат.

Адвокат отмечает, что дело против Навального возбудили после проверки, которая длилась несколько часов.

«Подобная срочность и незамедлительность вынесения постановления о возбуждении уголовного дела в совокупности с его неконкретностью однозначно свидетельствует о его незаконности, необоснованности, немотивированности, политической подоплеке уголовного преследования, а также о влиянии на следователя извне», — считает Кобзев.

Он также говорит, что расследованием таких дел должен заниматься дознаватель, а не следователь ГСУ СК по Москве, что также свидетельствует о политической мотивированности.

Кобзев также уверен, что в отношении Навального был нарушен принцип презумпции невиновности. В частности, следователь писал в постановлениях на обыск фразу: «Таким образом, следствием установлено, что данное преступление совершено Навальным Алексеем Анатольевичем…». То есть следователь уже признал политика виновным.

Также, отмечает адвокат, обвинение политику было предъявлено с нарушением УПК.

«Постановление о привлечении в качестве обвиняемого Навального не содержит таких существенных обстоятельств, характеризующих его личность, как образование, место работы, адрес места жительства, сведения о наличии или отсутствии судимостей, о состоянии на учете в наркологических и психоневрологических диспансерах и иных важных обстоятельств», — говорит адвокат.

Защита заканчивает свое выступление.

Судья приобщает письменное возражение Кобзева.

— Вы отказываете мне в праве выразить отношение к обвинению? — спрашивает Навальный.

Судья говорит, что по УПК это не положено, но разрешает политику говорить. «Обещаете, что не будете меня перебивать?» — уточняет политик и продолжает:

— Я очень хорошо понимаю, как вообще возникло это дело, почему его сфабриковали. Его сфабриковал даже не Следственный комитет, все это дело изобрели пиарщики, ну журналисты RT, какая-нибудь Маргарита Симоньян, потому что сама конструкция этого дела очень пиаровская. Все дело в том, что против меня всегда фабрикуют уголовные дела, но власти наши всегда испытывают большие проблемы, когда эти дела доходят до судов, потому что когда здесь происходит какая-то процедура, всем ясно, что правда на моей стороне не потому, что я какой-то очень хороший, а потому, что я говорю простые вещи, с которыми все согласны.

Я говорю: «Cледователи фабрикуют дела». И все знают, все люди вне зависимости от политических взглядов знают, что следователи фабрикуют дела. Я говорю: «Прокуроры — бессовестные люди». И все знают — да, прокуроры в нашей стране бессовестные люди. Я говорю: «Суды продажные». И все говорят: «Да, суды продажные». На меня подает в суд «Единая Россия», и все уже заранее на моей стороне, поэтому понадобилась какая-то более хитрая штука. Нужно, чтобы в зале суда я противостоял не бессовестным прокурорам, или продажным судьям, или следователям, а чему-то более важному, чему-то более святому, и возникла идея: а давайте найдем ветерана, наденем на него медали, посадим и будем его просто беспринципно и нагло использовать, чтобы получилось, что Навальный против ветерана и его медалей.

Политик говорит, что кампания за поправки в Конституцию была «абсолютно холуйская, подлая».

— Цель их была одна: чтобы Путин, который находится у власти 20 лет, остался еще пожизненным президентом. И в рамках этой кампании было сделано много отвратительных вещей. Одна из таких вещей был мерзкий холуйский ролик, где много разных людей рассказывали, что, конечно, нужно внести поправки, чтобы Путин остался пожизненным президентом. В этом ролике был много кто. Там был дизайнер Артемий Лебедев, там был актер Охлобыстин и так далее.

Судья прерывает Навального и говорит, что «достаточно». Они пару минут спорят. Навальный убеждает судью, что «недостаточно» и продолжает свою речь.

«Почему получается, что высказавшись об этом ролике, что в нем холуи и предатели, я не вижу здесь ни Артемия Лебедева, ни актера Охлобыстина? — задается вопросом политик — Было бы не очень удобно вам, правильно, говорить, что Навальный оклеветал Лебедева, Охлобыстина и Артеменко, потому что у Артеменко — медали, а у Лебедева зеленые волосы, а у Охлобыстина, не знаю, что у него вместо медалей, мешочек с кокаином, наверное, находится. И это уже не так круто».

Политик говорит, что поэтому обвинению понадобилось «притащить ветерана» в суд.

«Ведь наша власть и Путин считают, что они лично выиграли в Отечественной войне, поэтому они притащили ветерана. Я хочу сказать, что клевета, ваша честь, записывайте, пожалуйста, вы, видимо, пропустили, когда в институте учились. Клевета — это умышленное деяние в отношении конкретного человека.

Когда я вам говорю, если я скажу, что вы, ваша честь, согласились такого-то числа сфабриковать это уголовное дело, потому что вам за это дадут квартиру, а вам за это обещали, например, дачу, то тогда можно сказать: «Навальный оклеветал» — он говорил о квартире, но вам за это дают дачу, но я сказал ваше имя и место», — говорит Навальный.

Он продолжает:

«Когда я сказал: «Это сборище продажных холуев» — я не знаю ничего ни про какого Артеменко, да, я знаю, что люди, которые участвуют в этой кампании — омерзительны, особенно родственники этого человека, которые, повторю, торгуют своим дедом, который ничего не соображает, за которого какая-то женщина отвечает на вопросы все, это просто отвратительно — [эти слова] даже с формальной юридической точки зрения нельзя [интерпретировать так, как это делает прокурор].

Понимаете, прокурорша в лицо всем здесь говорит: «Навальный умышленно распространил сведения об Артеменко». Да я его фамилии не упоминал. Да прочитайте, что я написал. Когда я говорю, что «»Единая Россия» — партия жуликов и воров» — это мое отношение ко всей партии «Единая Россия». Что же, это теперь означает, каждый может подавать на меня в суд, потому что я его оклеветал?

Когда я говорю, что на Russia Today работают бессовестные продажные журналисты, я их что, оклеветал? Нет, хотя они, конечно, все индивидуально продажные и бессовестные. В этом суть процесса. Вы полностью извратили вообще уголовное право, врете, что я оклеветал Артеменко, хотя его в глаза не видел никогда, еще и используете его сейчас, чтобы его медалями защищать вора Путина и его всех остальных друзей — воров. Вот и все мое отношение к обвинению».

Прокурор Фролова предлагает судье допросить потерпевшего и свидетелей, а потом исследовать письменные доказательства.

«Ваша честь, если у вас не получается руководить процессом, давайте я попробую», — говорит Навальный. Он отмечает, что ветеран не понимает, где находится, и надо выяснить, способен ли он вообще отвечать.

Михайлова спрашивает у судьи, кем была организована видеосвязь и кто находится в комнате помимо ветерана и его сиделки. Навальный тоже интересуется, кто же организовал трансляцию.

Ветерана очень плохо слышно в зале, на что обращают внимание Навальный и адвокат Кобзев.

Защита Навального возражает против видеоконференцсвязи.

— Кто обеспечивает это все, ваша честь? — спрашивает Михайлова судью. Она также возражает против допроса по видеоконференции.

Выясняется, что женщина в розовом это дочь ветерана, а не сиделка. Сиделка, по словам прокурора, находится в другом помещении.

Навальный просит, чтобы ему раскрыли, кто подсказывает ответы ветерану. «Следователь, сотрудник ФСБ или Маргарита Симоньян, которая ест бобра?» — ерничает политик.

Акимова говорит, что по поручению суда рядом с потерпевшим находится другая судья.

— Она подсказывает ему? — спрашивает Навальный.

Навальный просит, чтобы судья показалась в кадре. «Она что там, голая?» — спрашивает обвиняемый.

Акимова возражает, что у судьи рядом с ветераном тоже есть «тайна на изображение».

В кадре на экране действительно ненадолго появляется третья женщина, передает корреспондент «Медиазоны». Акимова уточняет, что это и есть та судья, направленная к ветерану, чтобы объяснить ему порядок судопроизводства и его права.

Никто не может расслышать, что говорит ветеран и женщина рядом с ним. Судья объявляет технический перерыв пять минут, чтобы наладить связь.

Технический перерыв продлевают еще на десять минут. По его окончанию судья объявляет допрос ветерана Артеменко.

Корреспондент «Медиазоны» передает, что из динамиков исходят «странные звуки». Ветеран поднял на лоб очки и слушает.

Права потерпевшему понятны. Рядом с ним сидит судья. Она представляется, но ее имя нельзя расслышать. Она говорит, что личность ветерана установлена по паспорту, а подписка у него отобрана. Она прощается. Слово передают ветерану.

Судья просит рассказать Артеменко, что ему известно по настоящему уголовному делу.

Артеменко рассказывает, что он ветеран войны, получил ранение при форсировании реки Одер, участвовал в партизанском движении, воевал на Белорусском фронте, потом 39 лет служил в армии.

«В июне я узнал, что Навальный назвал меня предателем Родины, это меня очень огорчило. Я вынужден защищать свою честь», — говорит он.

Корреспондент «Медиазоны» предполагает, что все эти слова ветеран читает с листа. Его глаза опущены вниз.

«Я хочу, чтобы Навальный публично принес извинения передо мной и перед памятью актера Ланового», — говорит Артеменко.

Ветеран попросил прекратить устный допрос. Прокурор Фролова его поддержала и ходатайствовала об оглашении его письменных показаний.

Кобзев выступает против удовлетворения ходатайства.

Фролова говорит, что ветеран просит прекратить допрос в устной форме, потому что плохо помнит события того лета.

Адвокат Ольга Михайлова также возражает. Она говорит, что письменные показания могут быть оглашены только в случае существенных противоречий. То, что ветеран не помнит события — это не противоречия.

Навальный снова говорит, что родственники используют Артеменко как куклу. «Вы будете гореть в аду, что взяли деда 95-летнего и надели на него медали. Он же ничего не понимает», — возмущается политик.

Судья удовлетворяет ходатайство обвинения, несмотря на возражения Навального и его защитников. Ветерану так и не был задан ни один вопрос.

Фролова озвучивает протокол показаний Артеменко. Прокурор очень долго и обстоятельно рассказывает фронтовую биографию Артеменко, а также события из послевоенной карьеры ветерана. По ее словам, в ролике RT он снялся в марте 2020 года «из патриотических целей», денег не просил.

Дальше оглашаются показания Артеменко, в которых рассказывается, что ветеран сильно обиделся на Навального за слова из твита. Артеменко говорит, что долго переживал и ему стало плохо. «Я попросил внука помочь мне наказать Навального за его слова», — цитирует Фролова его показания.

Теперь прокурор Фролова озвучивает дополнительный протокол допроса Артеменко. Там снова содержатся его воспоминания о войне, например, как «фашисты прибыли в деревню на лошадях».

Судья, которая находится в квартире с ветераном, просит перерыв из-за плохого самочувствия Артеменко. Объявляется 10 минут перерыва.

«Я же вам говорил», — обращается Навальный к судье.

Секретарь объявила, что по состоянию здоровья потерпевшего перерыв продлевается, насколько — неизвестно.

Журналистов запустили в зал заседаний. На экране видеоконференцсвязи пожилая женщина, кто это — пока неясно. О судьбе ветерана также ничего неизвестно.

В аквариум завели Навального. Судья Акимова говорит, что исследование показаний потерпевшего было прервано, потому что ему стало плохо — ветерану вызвали скорую помощь. Участвовать в заседании он сегодня больше не может.

Навальный говорит:

— Я хотел бы ходатайствовать о том, чтобы вы записали в протокол, поскольку я же говорил, что так и будет — приедет к нему скорая помощь. Так и запишите: поскольку Навальный нас всех видит насквозь — а я вам говорил, что они просто придушат этого деда подушкой сегодня ночью — вы, уважаемые журналисты, пожалуйста, запишите, что я так и говорю: они его убьют, чтобы потом говорить, что его этот процесс доконал. Спасибо.  

Прокурор Фролова в ответ просит суд внести в протокол ее слова о том, что «до такого состояния его довел Навальный Алексей Анатольевич».

По словам политика, еще в августе было известно о нотариально заверенном обращении Артеменко в суд, в котором тот просил не присутствовать на заседании. Однако, считает Навальный «кто-то отвратительный, мерзкий и жестокий написал в сценарии, что обязательно нам нужно поставить дедушку, чтоб он тряс своими медалями».

— Вам нужно было на кого-то надеть китель? Вот на нее и можно было надеть, — продолжает Навальный, указывая на прокурора.

Судья перебивает Навального, напоминая ему, что потерпевший — ветеран войны.

— Именно! Это я и говорю: зачем вы его сюда тащите, если ему 95 лет и он просил вас его сюда не приводить? — восклицает Навальный.

Судья говорит, что так как допрос ветерана прерван, она меняет порядок процесса и просит приступить к допросу соседки потерпевшего по подъезду Галины Маргулис, она выступает свидетелем обвинения. Ей тоже 95 лет.

— Состояние здоровья позволит ей участвовать? — спрашивает адвокат Михайлова.

— Надеюсь, — отвечает судья.

У Михайловой и Кобзева те же вопросы, что прозвучали ранее. Их интересует, кто организовал эту видеоконференцсвязь. Однако судья не прислушивается к адвокатам и приступает к допросу свидетельницы.

Маргулис, говорит, что она «коренная москвичка» и знает Артеменко с 1973 года. По словам соседки, ветерана «оболгали».

Теперь вопросы задает прокурор Фролова. Ответы Маргулис нельзя расслышать из-за плохого качества связи.

Адвокат Михайлова отмечает, что она, сидя в зале, не может «разобрать ни слова» из того, что говорит свидетельница. А прокурор, по мнению защитницы, «делает вид, что все понимает».

Прокурор спрашивает у свидетельницы, известно ли ей о том, как оклеветали Артеменко и кто это сделал. Та отвечает, что слышала по телевизору, что оболгали «хорошего человека, который живет в моем доме».

Прокурор спрашивает у Маргулис, принимал ли Артеменко участие в Великой Отечественной войне.

Та с первого раза не может понять вопрос. Прокурор Фролова повторяет вопрос, а потом перефразирует его:

— Он защищал Родину?

— Он ветеран, участник войны и ветеран, — отвечает соседка Артеменко.

— Скажите пожалуйста, когда-то Игнат Сергеевич выступал против своей чести и против своей Родины? — интересуется Фролова.

— Ой, о чем говорить-то? Такого не могло быть! — отвечает Маргулис.

— Он когда-то предавал свою страну? — продолжает Фролова.

— Я даже не могу ответить вам на этот вопрос.

— Вам известно о том, что Игнат Сергеевич снимался в патриотическом ролике? — продолжает допрос прокурор Фролова.

— Я слышала, что в этом ролике его оболгали, — путается Маргулис.

— Ужасный ролик, — отзывается Навальный.

После небольшой паузы Фролова продолжает:

— Вы сами видели ролик, где Игнат Сергеевич выступает и поясняет о том, что поправки в Конституцию… пропагандирует принятие поправок в Конституцию?

— Нет, такого не видела.

— То есть вы видели ролик, где его уже оболгали? — уточняет Фролова.

— Да.

На этом у прокурора вопросы заканчиваются. Теперь вопросы свидетельнице задает Навальный. Он уточняет, действительно ли она много общалась с Артеменко в Совете ветеранов и знает о том, что тот был белорусским партизаном. Маргулис подтверждает.

— Как вы считаете, что белорусские партизаны сделали бы с теми людьми, которые украли их пенсии и построили на них дворец?

Фролова просит снять этот вопрос как не относящийся к обвинению.

— Я возражаю категорически, потому что прокурор задает какие-то странные абстрактные вопросы,— отвечает ей Навальный.

Судья просит Навального задавать следующий вопрос, но «по существу предъявленного обвинения».

— Значит прокурор спрашивала абстрактные вопросы. Я спрашиваю те вопросы, которые относятся к существу обвинения. Мне интересно, что бы сделали партизаны? Расстреляли бы они тех людей, которые на их пенсии построили дворец? Как считаете, Галина Андреевна?

Этот вопрос тоже не устраивает ни прокурора, ни судью.

Дальше Навальный интересуется у соседки потерпевшего, хорошо ли живут пенсионеры в России. Этот вопрос снова снимается, прокурор говорит Навальному, что «здесь не митинг, а процесс».

— Скажите, пожалуйста, Галина Андреевна, Артеменко же ваш сосед по дому, вы его хорошо знаете? — спрашивает Навальный.

— Он на втором этаже, я на третьем, — отвечает свидетельница.

— Игнат Сергеевич живет богатой жизнью?

Прокурор требует отклонить вопрос. Кобзев просит не снимать вопрос. Судья говорит, что вопрос нужно переформулировать.

Навальный продолжает задавать вопросы Маргулис.

— Скажите, считаете ли вы предателями нашей страны тех, кто поднял пенсионный возраст? — спрашивает Навальный свидетельницу.

Прокурор просит снять вопрос, поскольку он не относится к делу. Судья снимает. Навальный настаивает, что относится.

— Хорошо, следующий вопрос, — продолжает Навальный. — Правильно ли я понимаю, что Геннадий Сергеевич ваш сосед по дому, вы его хорошо знаете?

— Да, — отвечает Маргулис.

— Вопрос: Геннадий Сергеевич живет хорошей, богатой жизнью?

Прокурор просит снять вопрос. Навальный и адвокаты настаивают, что он задает вопрос, характеризующий потерпевшего. Судья просит сформулировать «более ясно».

— Галина Андреевна, можете ли вы сказать, что Геннадия Сергеевич Артеменко живет хорошей, богатой жизнью, как положено жить ветерану войны.

— Он живет как человек.

— Скажите, пожалуйста, какая у него пенсия.

Прокурор снова просит снять вопрос. Навальный спорит, говорит, что хочет знать о материальном благополучии, поскольку в заявлении он говорит, что не получал деньги за участие в ролике. Судья просит сформулировать вопрос иначе. Тогда Навальный спрашивает, какая пенсия у свидетельницы, она отказывается отвечать.

— А Геннадий Сергеевич какую пенсию получает, знаете? — снова спрашивает Навальный.

Прокурор вновь вмешивается. «Не задавайте мне вопросы, которые ко мне не относятся», — жалуется свидетельница.

— А вам кто посоветовал это мне сейчас так сказать, вот эта женщина, которая рядом? — интересуется политик.

— Я ищу правду, — отвечает свидетельница.

— Вы огромный молодец. Мой вопрос к вам такой: как вы думаете, то, что пенсия ветеранов войны в России примерно в 12 раз меньше, чем пенсия немецкого солдата, который проиграл, в этом виноваты те оккупанты, которые захватили нашу страну, или кто?

Прокурор просит снять вопрос. Пока Навальный спорит, свидетельница спрашивает его, какая у него пенсия и на что он живет. Навальный отвечает, что ему пенсию не платят, его кормит государство кашей, пока он сидит в СИЗО.

— Смотрите, ваша честь, что происходит, — говорит Навальный. — Вы мне все тычете, говорите: ветеран, ветеран. А как я задаю вопрос, почему вы пенсию не платите этим ветеранам, сразу вам мои вопросы не нравятся. Когда здесь читают мемуары про форсирование Днепра, так это отлично, а как начали обсуждать пенсию ветеранов, так вам не нравится.

— Вы считаете, что много пенсию платят или мало? — обращается Навальный к свидетельнице.

— Не ко мне вопрос. Я довольна.

— А я знаю, что большинство пенсионеров пенсией не довольны. Как думаете, почему?

Судья вновь прерывает.

— Хорошо. Галина Андреевна, последний вопрос. Вы сказали представителю обвинения, что в ролике, в котором снялся Артеменко, его оклеветали?

Свидетельница не слышит, и Навальный повторил вопрос.

— Правильно, — соглашается пенсионерка.

— Вы устроили издевательство над пожилым человеком, — обращается политик к судье. Потому что вы сюда вывели пожилого человека, который видел что-то по телевизору и все, и запрещаете задавать мне любые вопросы».

Судья уточняет, что ему вменяют распространение в сети интернет.

— Вы сетью интернет пользуетесь? — Навальный снова обращается к свидетельнице.

— Чем? — спрашивает пенсионерка и просит повторить.

— Спасибо большое, Галина Андреевна, всего вам хорошего, — говорит Навальный.

— Больше не обижайте людей заслуженных, — говорит в ответ пенсионерка.

Навальный в ответ обещает повысить пенсию всем ветеранам.

Теперь адвокат Михайлова спрашивает свидетельницу, кто с ней в комнате. Та отвечает, что сиделка и техник.

Слово снова берет Навальный. Он говорит, что прокурор несет «любую отсебятину», а ему не позволяют задавать вопросы.

Допрос Маргулис завершают.

В зал суда заходит второй свидетель обвинения по фамилии Акимов. Как передает корреспондент «Медиазоны», это мужчина лет 35. Он одет в джинсы и темно-синюю кофту, руки держит за спиной. Судья быстро устанавливает его личность и приступает к допросу.

Судья просит Акимова рассказать все, что известно ему по этому делу. Свидетель говорит, что в июне 2020 года в «политической группе» «ВКонтакте» нашел запись, которая ссылается на твиттер Навального, а именно на его твит с высказыванием о тех, кто снялся в ролике RT.

— Особенно меня задело, что слово «предатель» применялось к Игнатенко Артему… кхе-кхе… Артеменко Игнату Сергеевичу. Так как этот человек прошел Великую отечественную войну, он никак не может быть предателем своей страны, продажным холуем, — рассказывает Акимов.

Судья обращается к прокурору Фроловой: задавайте вопросы свидетелю. Та говорит, что вопрос у нее только один: обращался ли свидетель в правоохранительные органы после того, что увидел?

— Да, я дал заявление через онлайн-форму Следственного комитета.

— Еще такой вопрос. Вас кто-то просил писать заявление, кто-то вам угрожал?

— Нет.

— То есть, это ваша гражданская позиция была?

— Это моя гражданская позиция, — отвечает Акимов и объясняет, что его дед по материнской линии — тоже ветеран, и для него тема уважения ветеранов крайне важна.

— Спасибо большое, нет вопросов.

Теперь судья предлагает допросить свидетеля защитникам Навального. Встает адвокат Ольга Михайлова:

— Скажите пожалуйста, я так понимаю, вы проживаете в Кемеровской области?

— Да.

— А каким образом вы сегодня оказались в судебном заседании?

— Мне пришла телеграмма от судьи Акимовой.

— Вы за свой счет сюда приехали?

— Да.

— Все, исчерпывающий дал ответ? — вмешивается судья. Михайлова ей не отвечает.

— Вы часто участвуете в судебных заседаниях? — продолжает защитница.

— Нет.

— Скажите пожалуйста, у вас есть юридическое образование?

— Юридического образования нет.

— Но, тем не менее, вы написали заявление…

— Пожалуйста, вопросы задавайте, — снова подает голос судья Акимова.

— В этом заявлении вы указывали, [по какой статье проверять Навального?].

— Да, указывал. Просил проверить на содержание клеветы.

— Почему вы решили, что в этом тексте есть клевета?

— А вы думаете, что ее там не было? То есть по отношению к человеку, который… за свою страну, и он делает это добровольно, его никто не заставляет. И вы считаете, что этот человек предатель и продал свою страну?!

— А вы были знакомы с Артеменко?

— Нет.

— А откуда вы знали, что он ветеран?

— Вам свидетель пояснил, что он обратился в правоохранительные органы, — в третий раз вмешивается судья.

— Вы вопрос слышали вообще? — негодует Михайлова. Судья просит ее задавать вопросы яснее.

Акимов говорит, что проверил Игнатенко — ошибаясь в фамилии ветерана — на сайте «Память народа».

Михайлова спрашивает про остальных участников ролика: «За их честь и достоинство вы не стали [обращаться в СК]»?

— Я в своих показаниях сказал, что Алексей Анатольевич оскорбил всех. Но особенно акцентировал внимание на то, что он оскорбил ветерана.

— Вы заявление писали в правоохранительные органы — в связи с клеветой на ветерана или на всех участников?

Акимов отвечает что-то невнятное. Следом Михайлова пытается узнать, как именно и куда Акимов обратился с заявлением; тот внезапно заявляет, что отправил его почтой. На помощь свидетелю приходит прокурор Фролова:

— Ваша честь, свидетель пояснял, что обратился в электронном виде в свободном рассказе.

— Ваша честь, сейчас допрос стороной защиты, можно меня избавить от прокурора? — не выдерживает Михайлова. 

Теперь вопросы задает Навальный. Акимов отвечает, что обнаружил твит Навального в группе «Мировая политика».

— За Артемия Лебедева вам не было обидно? — спрашивает Навальный.

— Мне за всех обидно, — отвечает Акимов.

Свидетель объясняет, что остальные люди из ролика — самостоятельные, и, если надо, могут сами обратиться в правоохранительные органы.

— Скажите пожалуйста, вы слышали такую фразу «Единая Россия — партия жуликов и воров»? — продолжает Навальный.

— Слышал.

— Вы считаете, что я этой фразой оклеветал каждого члена партии «Единая Россия»?

Прокурор Фролова просит снять вопрос. Навальный возражает и пускается в спор о том, что такое клевета.

— Я прошу вас послушать, послушайте меня, — горячится он, когда судья его прерывает.

— Слушать здесь будете вы, — обижается судья Акимова.

— Нет, вы будете меня слушать! Потому что вы — человек, который изображает судью! Не делайте вид, будто вы здесь что-то решаете! — кричит Навальный из «аквариума».

— Алексей Анатольевич, я вас призываю к порядку.

— Я в порядке полном, — успокаивается подсудимый и возвращается к допросу свидетеля.

Навальный спрашивает, как Акимов понял, что Навальный оклеветал конкретно ветерана, а не всех, кто снялся в ролике. Свидетель пускается в путанные объяснения и рассказывает про ютуб-канал SmileFace, в одном из видео ведущий канала цитирует оппозиционера. Навальный тоже просит его процитировать; свидетель говорит, что ему нужен телефон.

— Несите, несите, я вам разрешаю, — командует Навальный из «аквариума».

— Подсудимый, вы хорошо себя чувствуете? — ошарашенно спрашивает судья. — Может, перерыв объявить?

— Я хорошо себя чувствую.

В зале заседания смотрят ролик, в котором содержатся вырезки из видео Навального, где тот критикует кампанию за поправки в Конституцию.

Политик спрашивает Акимова, произносил ли он в своей речи фамилию Артеменко. Свидетель говорит, что нет.

Адвокат Кобзев спрашивает, понимает ли свидетель разницу между клеветой и оскорблением. Тот говорит, что да и что он увидел в сообщении Навального и то, и другое.

Перед тем, как покинуть зал, свидетель зачитывает ответ из МВД на его заявление о клевете в адрес ветерана. Навальный спрашивает, как так вышло, что ответ пришел из МВД, хотя Акимов до этого говорил, что обращался в СК. В итоге свидетель говорит, что не смог сразу вспомнить, куда именно он писал заявление.

Следующей вызывают на допрос сиделку ветерана по фамилии Тимурова. На экране видеоконференцсвязи появляется женщина в хиджабе и медицинской маске.

Тимурова представляется и начинает что-то рассказывать о деле.

— Она зачитывает заученный текст, — обращает внимание Навальный.

Судья останавливает Тимурову, чтобы разъяснить ей ее права и обязанности.

Адвокат Михайлова говорит, что возражает против допроса свидетеля по видеосвязи. Защитница отмечает, что Тимурова родилась в 1978-м году и не настолько пожилая, чтобы не присутствовать в суде. Прокурор возражает: свидетельница должна сидеть с потерпевшим.

— Молодая женщина не явилась в зал суда, потому что работает сиделкой?! — возмущается Навальный. Он говорит, что очевидно прямо сейчас Тимурова «не занимается сидением» с кем-либо.

Корреспондент «Медиазоны» передает, что ни одно слово из сказанного свидетельницей не разобрать, судья просит подойти ее ближе к микрофону и говорить помедленнее.

Навальный пеняет судье, что если бы Тимурову вызвали в суд, то такого бы не случилось. Судья делает Навальному два замечания. Акимова предупреждает, что после третьего она удалит политика из зала.

Михайлова задает вопрос, как судья, которая находится в квартире ветерана, могла удостоверить паспорт гражданки Таджикистана. Судья игнорирует вопрос.

— Можете меня удалить, я ничего не понимаю, — возмущается Навальный.

Корреспондент «Медиазоны» подтверждает, что слова сиделки действительно не разобрать. Суд объявляет технический перерыв на 10 минут.

Журналистов снова пустили в зал. Судья спрашивает свидетельницу, хорошо ли она понимает русский язык и не нужен ли ей переводчик. Та говорит, что не нужен. Корреспондент «Медиазоны» отмечает, что Тимурову стало лучше слышно, но ее ответы все равно трудно понять.

Свидетельница рассказывает, что в марте прошлого года к ним в квартиру приезжало телевидение. Она говорит с сильным акцентом. После съемок, рассказывает сиделка, они с ветераном уехали на дачу, где Артеменко почувствовал себя плохо. Потерпевшего она называет «полковник».

«Скорый помощь уехал, а полковник переживает до сих пор», — рассказывает Тимурова.

Свидетельница говорит, что она ухаживает за «полковником» уже четыре года, постоянно слушает его рассказы о войне и плачет. «Он сказал, что предатель Родина — это не обо мне», — рассказывает она.

Тимурова добавляет, что ветеран очень уважает Таджикистан и не считает граждан из этой страны людьми второго сорта.

Слово берет прокурор Фролова. Тимурова рассказывает ей, что 8 июня они посмотрели ролик RT, в котором снимался ветеран, и под ним он увидел «комментарий» Навального. 9 июня за ним приехала «скорая помощь». Алексея Навального свидетельница назвала Александром.

Теперь вопросы свидетельнице задает Навальный.

— Как в вашем телефоне оказался ролик и комментарий?

— Я узнала от его внук Игор, — говорит она.

— Каким образом вы узнали?

Та повторяет, что узнала от внука Артеменко. Тимурова говорит, что видео ей отправил внук, а комментарий был под видео.

— Там прям было написано, что Алексей Анатольевич Навальный оклеветал ветерана?

— Да, да, — отвечает сиделка.

Навальный спрашивает, почему она оглядывается, кто там с ней. Та отвечает, что с ней оператор, технический работник. Политик пытается уточнить у сиделки, что же именно оказалось у нее в телефоне и о каком комментарии идет речь, но она очень запутанно изъясняется.

— Прям было написано Алексей Анатольевич Навальный? — спрашивает политик.

Сиделка кивает и повторяет слова о комментарии под видео.

— Полковник когда плакал, его внук приехал. «Меня на весь мир оклеветали, что я предатель Родина», — вспоминает она события тех дней.

В итоге она говорит, что заявление в полицию писал внук полковника.

— Все документы в вашем деле — вранье. Ваши материалы дела фальшивки. Почему ее допрашивали в школе? Меня ни разу в школе не допрашивали, — возмущается Навальный.

Сиделку спрашивают, почему ее допрашивали в школе, но та говорит, что не понимает этого.

— Это необычно, когда человека допрашивают в школе, — продолжает Навальный, настаивая, чтобы та все же ответила, как она оказалась в школе. Судья снимает вопрос

— Получали ли вы повестку, чтобы вы явились в школу? — спрашивает политик, но этот вопрос снова снимают.

Судья требует задавать вопросы по существу.

Михайлова настаивает, что вопрос о том, почему сиделку допрашивали в школе — корректный.

Во время допроса Тимурова говорит, что Артеменко сейчас находится где-то в комнате.

В свою очередь, адвокат Михайлова настаивает, что необходимо установить личность сиделки ветерана. Защита хочет огласить материалы дела, но судья не позволяет.

— Вы даже не помогаете прокурору, вы пляшете под его дудку! — говорит Навальный.

Допрос Тимуровой завершают.

Судья вызывает в зал еще одного свидетеля — Игоря Колесникова, внука ветерана, который написал на политика заявление.

— Вы торговец своим дедом! — обвиняет Навальный свидетеля.

В результате между обвиняемым и свидетелем завязывается словесная перепалка, они спорят и перекрикивают друг друга.

Судья Акимова предупреждает Навального, что выгонит его из зала, если политик продолжит так себя вести.

Внук говорит, что после съемок ролика ему начали звонить журналисты и спрашивать, что он думает о твите Навального.

Отвечая на вопросы Фроловой, он говорит, что ссылки с комментарием Навального ему присылали во «ВКонтакте». «Возможно был скриншот [из твиттера]», — предполагает он.

Колесников настаивает, что деньги за ролик и свидетельства в суде ему не платили.

«Дедушке стало нехорошо с сердцем», — продолжает внук ветерана, но уточнить, какой конкретный диагноз ему поставили он не может, точнее не помнит.

Колесников говорит, что ни дедушка, ни он сам никуда не обращались. Это журналисты начали просить комментарии у ветерана.

«Сегодня читал новости, что там было написано, что я буду гореть в аду, о том что я с дедушкой сделал, что мы получали за это деньги, я очень надеюсь что Навальный сможет это доказать», — говорит внук.

Он кричит, чтобы политик принес публичные извинения и доказал, что внук хотя бы «копейку» получил, а «не только кучу расходов».

— Скажите пожалуйста, навязывал ли вам кто-то требование обратиться в правоохранительные органы? — спрашивает прокурор.

— Прямого навязывания никакого не было.

Вопросы начинает задавать Навальный.

— Зина это кто?

— Зина это сиделка, — отвечает Колесников

Политик интересуется, знает ли свидетель фамилию сиделки. Тот говорит, что не знает ее.

— Не знаете фамилию сиделки, которая четыре года работает с вашим дедушкой? — недоумевает обвиняемый.

— Нет. У меня есть фотография… Когда женщина приходила к нам на данный участок я проверил где она, что она, чтобы она нас не обокрала и так далее, и после этого у нас с ней нормальные отношения, — отвечает внук.

— Свидетель, вы только что сказали, что просили Зину дедушке ничего не говорить, чтобы оградить его от неприятной информации. Верно?

— Да.

— Зина 15 минут назад сказала нам, что вы ей отправили видео и попросили показать его дедушке. Кто из вас лжет?

— Когда Зина рассказала дедушке, он носился с тем, чтобы она ему показала. После этого я ей все это отправлял, потому что Зина не умеет пользоваться интернетом, она заходила, но не могла найти источник.

— Зина говорит, что показала по вашей просьбе. Вы лжете или Зина лжет?

Прокурор просит переформулировать: «Поскольку в его вопросе содержится оскорбление в адрес свидетеля».

— Вы почему просто не извинились перед дедушкой, ну у вас же был шанс? — спрашивает свидетель у Навального.

— Я считаю, что вы просто ничтожество, которое позорится… — политик срывается на крик.

— Я считаю, что после этого предатель не имеет мужества просто извиниться! — кричит в ответ Колесников.

— Свидетель, успокойтесь, и не вам говорить про мужество. Вы торгуете своим дедушкой, — обвиняет Навальный.

— Будьте добры, доказательства, я торгую своим дедушкой, будьте добры доказательства! — просит свидетель.

— Вы торгуете своим дедушкой. Доказательства сейчас узнаете. Я только что, как и все присутствующие в зале, видел противоречия в показаниях. Свидетель Зина говорит нам о том, что ее внук попросил показать дедушке информацию. Внук говорит, что наоборот просил Зину не показывать дедушке информацию. Я хотел бы знать кто из них лжет. Что происходит?

Навальный отмечает затянувшееся молчание и спрашивает: «У нас перерыв в заседании или что?». Судья подтверждает — перерыв по просьбе свидетеля.

— У меня в горле пересохло на вас кричать, — говорит Колесников.

— А я кричу на вас без всякого стакана. Если вы хотите высказаться, вы можете высказаться когда будете отвечать. Не надо здесь строить возмущенного… Вы позорите свою… — кричит Навальный.

— Адвокаты, я даю вам ровно пять минут, если вы не приведете в чувства своего подзащитного, он будет удален, — говорит судья.

— Я могу задать вопрос, ваша честь? — спрашивает Навальный.

— Сторона защиты, пять минут вам переговорить, если вам интересно принимать участие в процессе, — предупреждает судья.

После перерыва судья просит Навального задавать вопросы и уточняет, что это нужно делать «четко, конкретно и уважительно». Политик просит занести в протокол протест судье, потому что Акимова не позволила ему задавать вопросы внуку Артеменко.

— Этот протест связан с тем, что как только я поймал свидетеля на лжи, вы сняли мой вопрос и объявили перерыв под выдуманным предлогом, чтобы свидетель мог проконсультироваться, как отвечать на этот вопрос, — считает политик.

Навальный снова говорит свидетелю, что он и сиделка дают противоречивые показания и спрашивает, кто из них лжет.

— Никто из нас не лжет. Позвонил Зине я, о том, что появилась информация в интернете о дедушке, сказал тоже я, информацию отправил ей тоже я. Показала она самовольно, — настаивает внук.

Навальный подчеркивает, что сиделка говорила, что показала Артеменко информацию по просьбе родственника ветерана. Свидетель объясняет, что они платят сиделке зарплату и она могла испугаться, что ее за это уволят.

— То, что она сказала, это неважно. Она сказала, как она эту ситуацию видит, то, как я вижу эту ситуацию, говорю я, — говорит свидетель.

Судья пеняет адвокатам, что они бездействуют и не призывают своего подзащитного к порядку.

— Скажите, пожалуйста, свидетель, вы нам сказали, что ни вы, ни ваш дедушка, ваши родственники с заявлениям в правоохранительные органы не обращались, — говорит Навальный. Свидетель подтверждает.

— Вы также сказали, что чтобы оградить своего дедушку, вы взяли все на себя, что вы имеете в виду, — продолжает политик.

Свидетель говорит, что дедушке начали звонить журналисты, а потом «товарищи» Навального нашли данные Колесникова, и на его номер стали приходить сообщения с угрозами, его поджидали у дома.

— Я стал отвечать на все звонки, которые поступали от всех источников, — говорит свидетель.

Далее Навальный пытается выяснить, кто именно написал заявление.

— Сиделка показала, что заявление в правоохранительные органы дедушка писал, но не сам, а вы помогали, — говорит политик.

— Мы на вас заявление не писали, — отвечает свидетель.

Навальный и его адвокаты просят суд «обозреть, зачитать свидетелю» заявление, которое находится в материалах дела, поскольку Колесников говорит, что его дедушка не писал заявление. Судья отмечает, что сейчас не «стадия исследования материалов».

— Господи боже мой, — негодует Навальный. — Вы еще меня останавливаете. Вы понимаете, как суд устроен вообще?

Адвокат Кобзев говорит: «Нам его потом еще раз что ли вызывать, чтобы он мог обозреть материалы?»

— Ваша честь, вы знаете отлично, что все в этом деле сфабриковано, и там есть заявление Артеменко, я его видел. И его внук врет, что заявления не было. Может, дело даже не в том, что врет, они все придумали. Следователь сам написал заявление, подписался дедом, а этот врет здесь. Поэтому покажите этот лист дела.

Навальный вступает в перепалку с судьей: «Вы делаете вид, что вы судья, мало того, что вы по сути не судья, и решение принимаете не вы. Вы даже не понимаете, как процесс устроен. Вы даже не можете сфабриковать дело правильно. Меня это оскорбляет».

Гособвинитель просит отложить процесс, поскольку заседание длится с 10 утра и рабочее время закончилось. Навальный возражает: «В тот момент, когда я вас прижал к стенке, вы снова объявляете перерыв». В перепалку вступает и свидетель, и прокурор, и адвокаты Навального.

Судья обещает, что все листы дела будут рассмотрены на другом заседании.

Адвокат Михайлова отмечает, что они хотят предъявить документ свидетелю, пока он здесь, судья отмечает, что они могут сделать это в следующий раз, если свидетель явится.

— Когда вы его подготовите, — говорит Навальный.

— Не надо меня готовить, — отвечает свидетель.

Навальный уточняет, готов ли он отвечать на вопросы. Тот отвечает, что готов. Тогда политик снова спрашивает, кто написал заявление, которое лежит в материалах дела.

— Я могу отвечать? — спрашивает свидетель.

Судья откладывает заседание.

— Вы не можете оборвать просто так! Было мое ходатайство об обозрении материалов дела! — кричит Навальный.

В результате судья объявляет перерыв до 12 февраля.

Скорбь vs. Скорбь | ОТВОДИТЕЛЬ

Я часто напоминаю себе, что нет любви без потерь. И нет интеграции потери без переживания траура.

Ваша способность любить требует необходимости горевать. Отрицать значение траура означало бы поверить, что в любви есть что-то неправильное. И все же я искренне верю, что наш величайший дар от Бога — это наша способность дарить и принимать любовь. Точно так же это отличный дар, когда мы можем открыто оплакивать наши жизненные потери.

Возможно, вы заметили, что люди склонны использовать слова «скорбь» и «скорбь» как синонимы. Однако есть важное различие. Мы, люди, стремимся интегрировать потери в нашу жизнь не только через горе, но и через траур. Вы будете двигаться к «примирению» не только через горе, но и через активное и преднамеренное оплакивание. Так в чем же различие?

Горе — это совокупность внутренних мыслей и чувств, которые возникают у нас, когда умирает тот, кого мы любим.Думайте о горе как о контейнере. Он содержит ваши мысли, чувства и образы вашего опыта, когда умирает кто-то, кого вы любите. Другими словами, горе — это внутреннее значение, придаваемое переживанию утраты.

Скорбь — это когда вы принимаете горе изнутри и выражаете его вне себя. Другой способ определения траура — это «публичное горе» или «внешнее выражение горя». Нет единственного правильного или единственного способа скорбеть. Говорить о человеке, который умер, плакать, выражать свои мысли и чувства через искусство или музыку, вести дневник, молиться и отмечать особые юбилейные даты, которые имели значение для умершего, — это всего лишь несколько примеров траура.Выбор не просто скорбеть, но искренне оплакивать, дает вам смелость и уверенность, чтобы интегрировать смерть любимого человека в свою жизнь.

Я пришел к выводу, что вы должны оплакивать свое горе, чтобы излечить его. Чтобы в конечном итоге «жить хорошо», вы должны «хорошо оплакивать». Под хорошим трауром я подразумеваю открыто и честно выражать свои мысли и чувства изнутри наружу — без притворства, без подавления, без запретов. Где-то в столкновении между сердцем, которое ищет постоянства и связи, и мозгом, признающим разделение и потерю, всем нам необходимо искренне оплакивать.

Настоящий траур означает осознанное осознавание болезненных эмоций горя и чувство безопасности при их выражении. Это может показаться странным, потому что ваша первая реакция после проигрыша инстинктивна и органична. Потеря произошла, и вы, естественно, испытываете основные чувства, такие как беспомощность, беспокойство, страх, отчаяние, протест и печаль.

В этом заключается парадокс — возникает широкий спектр инстинктивных реакций, но вы можете решить, когда ваше горе перерастет в траур, действительно ли вы испытаете эти реакции или вместо этого подавите, подавите или отвергните их.На самом деле, дружба с такими эмоциями — это то, что в конечном итоге дает возможность испытать чувство обновленного смысла и цели в вашей жизни. Тем не менее, эмоции, которых вы иногда больше всего хотите избежать, — это те, на которые вам больше всего нужно обращать внимание.

Осознание своей потребности оплакивать не означает, что вы «жалеете себя» или погрязли в своей боли. Однако настоящий траур — это возможность принять и ощутить естественные ритмы, сопровождающие путешествие. Истинная скорбь основана на сознательном выборе позволить себе скорбеть, признать, что тьма иногда предшествует свету, и искать исцеления, восстановления и трансформации самого вашего существа.

Конечно, есть много причин, по которым вы можете горевать, а не горевать. Ваша боль может показаться невыносимой. Поскольку траур не вернет вам потерянную любовь, вы можете рационально попытаться «оставить его позади». В конце концов, говорите вы себе, траур не вернет человека.

Окружающие люди часто думают, что они помогают, когда говорят такие вещи, как «продолжай», «держи подбородок вверх» или «будь чем-то занят». Или вы можете почувствовать, что, если вы не «преодолеете» потерю, вы не живете в соответствии со своим свидетельством веры, которым вы пытались жить.

Несомненно, некоторые люди — или, может быть, вы сами — могут предположить, что прошло достаточно времени и что вам следует «покончить» или «покончить» со своим горем и трауром. Возможно, в детстве или подростковом возрасте в семье вас учили не выражать горе в присутствии других. Некоторые люди поделились со мной, что они боятся «сойти с ума», если позволят себе столкнуться со своим горем. Или, возможно, вы решили отрицать свое горе или подавить его, потому что чувствуете, что оно мешает вам работать на работе и / или дома.

Все эти потенциальные причины и многие другие часто коренятся в нежелании чувствовать боль утраты и общем отношении к горе, которое присутствует в нашей культуре «избегания траура». Широко распространено непонимание того, как подружиться с болезненными энергиями горя и использовать их для исцеления и трансформации.

Противоположность дружбе с болью и позволению себе скорбеть — это контроль. За контролирующим импульсом скрывается страх: страх, что мы испытаем болезненные чувства.

Когда горе входит в нашу жизнь, многих из нас учили, что уделять этим чувствам слишком много внимания — признак слабости или упадка сил. Фактически, многие люди пытаются предотвратить убытки в первую очередь за счет контроля. В конце концов, вам не нужно горевать и горевать, если все складывается на вашем пути.

Я считаю, что мы контролируем, потому что боимся эмоций, которые приносит нам горе. Нам не нравится, когда нас одолевают волны горя и печали. Нам не нравится «терять контроль.И пока мы не осознаем, что существует естественный, нормальный опыт скорби, который может привести к значимой трансформации, мы мало осознаем необходимость испытывать боль, которую мы называем горем. Кроме того, эмоции горя часто называют «негативными», как если бы они изначально были плохими чувствами. Это суждение питает отношение нашей культуры к тому, что эти эмоции следует отрицать или преодолевать.

С этой наблюдаемой истиной связана реальность, заключающаяся в том, что общество не дает нам возможности открыто оплакивать.Мы понимаем, что чем лучше мы справляемся, тем легче людям быть рядом с нами. Люди приглашают вас заверить их, насколько у вас «хорошо», и обычно поощряют вас «оставаться занятыми» и «держать подбородок вверх». К сожалению, настоящий траур часто рассматривается как слабость, недостаток или потакание своим слабостям, а не как эмоциональная и духовная необходимость.

Итак, к сожалению, есть несколько сил, работающих против вашего органического инстинкта горевать перед лицом потери. Выбор испытать и выразить свое горе в полной мере действительно может быть трудным в нашей культуре избегания траура.Тем не менее, как бы трудно это ни было, если вы действительно сделаете выбор искренне скорбеть способами, уникальными для вашего существа, вы начнете возвращаться к жизни, к жизни и любви! Если вы примете истину о том, что скорбь — это естественное продолжение любви, вы увидите, что скорбь является частью естественного образа жизни.

Итак, каждый день задавайте себе этот важный вопрос: «Буду ли я горевать об этой утрате или я буду оплакивать эту утрату?» Смелость скорбеть может вдохнуть жизнь в вашу божественную искру.Выбор искреннего оплакивания может и поможет вам пережить время освобождения и обновления.

Конечно, это не означает, что ваше путешествие окончено, но это означает, что вы расширяете свои возможности. Наделить силой означает дать или добавить силу, продвигать. Когда вы наполняете себя трауром, вы начнете ощущать легкую силу, которая проходит через ваше тело и вашу душу. Да, задав этот важный вопрос и ответив на него, вы сможете расширить свои возможности.

Из-под пера…

Алан Д.Вольфельт, доктор философии, является основателем и директором Центра потери и перехода к жизни, а также членом Консультативного совета TAPS. Эта статья взята из его книги Восемь критических вопросов для скорбящих : и ответы, которые помогут вам вылечить , опубликованной Companion Press и доступной по адресу centerforloss.com .

Определение для изучающих английский язык из Словаря учащихся Merriam-Webster

множественное число печали

множественное число печали

Определение GRIEF учащимися

[noncount] неофициальный

терпит неудачу

доброе горе

Я написал 100000 слов за месяц: или когда производительность действительно ужасна

Колумнисты

(Это не статья «Как сделать».Это тоже не воодушевляющая история об инвалиде, который делает необычный поступок. Здесь нет ничего экстраординарного. Есть только депеша из места, где я бы никогда не находился.

Это исследование боли и того, как она движется туго, а затем волнообразно движется по жизни.

Есть. Эта часть уже не важна. Теперь можно начинать).

—

Я раньше говорил, что жить с партнером, который каждое утро просыпался, отчаянно желая покончить с собой, — это горе без начала и конца.

Он всегда был почти мертв. Он всегда был почти жив.

«Я не думаю, что когда-либо что-нибудь будет больнее», — сказал я друзьям. Они кивали, но я знал, что они не могли полностью понять чувство постоянного нахождения на грани огромной потери.

Боль просыпаться каждый день в течение трех лет и пытаться убедить человека, которого я больше всего любил, остаться в живых еще на один день, осела во мне — слой за слоем накапливалась пыль. Но я никогда не мог полностью передать весь этот ужас тому, кто еще не знал, как долго может тянуться нить горя.

Я им рассказывал, как все мое тело было отдано его производству? Эта боль иногда наэлектризовывала мою кожу? Или я просто сказал, что чувствую это всегда — движение по моим венам, выбивая ритмы агонии, невидимые под моей кожей?

«Я знаю, что буду испытывать больше боли в жизни — я просто не знаю, как это могло быть хуже, чем это».

—

Жизнь длинна.

Это то, что я начал говорить, когда у меня возникли чувства к человеку, который был слишком сломлен, когда мы встретились, чтобы что-то делать со мной.Когда я сказал это — друзьям, ему — я выразил надежду, что когда-нибудь между нами все получится.

Но когда он обратился через месяц после того, как я встретил кого-то, кто зажег меня так, как он никогда не мог, поговорка изменилась.

Жизнь настолько длинна, что иногда вы получаете то, что хотите, после того, как перестали хотеть этого.

Годы, прошедшие после травмы мозга, научили меня, что жизнь еще длиннее.

До тех пор, пока истории, которые вы рассказываете себе, продолжают развиваться — не просто меняются — они полностью разваливаются.Действительно, иногда жизнь развязывает силу историй, чтобы создать хоть какое-то чувство связности.

—

Будущее записывает прошлое. Потом снова пишет. А потом еще раз. И опять.

В первом наброске истории с моим бывшим партнером мы оба считали меня его спасителем. На втором драфте, после того, как мы расстались, мы стали лучшими друзьями, и он позаботился обо мне после травмы головы, заставив меня принять его на роль своего.

Третий был темнее. Он постоянно кричал, потому что моя инвалидность сохранялась и становилась неудобной.Когда я был физически неспособен заботиться о нем, когда он снова боролся, я стал прошлым и настоящим врагом. Кого-то, кто недостаточно любил его, потому что я не могла чудесным образом преодолеть свое тело. Этот черновик заставил меня вырезать его из своей жизни после месяцев, когда я сквозь слезы умоляла его остановиться.

«Как я могу поверить, что кто-то полюбит меня как инвалида, — прошептала я однажды ночью тихо, отчаянно, — когда все, кого я считаю родными, говорят мне, что меня им больше не хватает?»

Все эти истории правдивы.В этом вся суть историй. Жизнь слишком сложна, чтобы их ограничивать. Итак, все, что вы получаете, — это преломления. Каждый осколок всего лишь фрагмент большей хаотической сложности. Все, что вы получаете, — это один короткий взгляд на калейдоскоп с каждым рассказом.

Время может рассказать любую историю бесконечным количеством способов. Время могло их изменить. Время всегда вращает циферблат этого калейдоскопа, показывая вам одни и те же вещи под разными углами.

И большинство людей прочитают каждую историю только один раз. Нам, как писателям, говорят, что каждую историю можно рассказать один раз.

Говорят, найди правду. Они говорят, что напиши это. Они никогда не говорят вам, какая правда. Или чей. Или из какого места в потоке времени вы должны это сказать.

Они не говорят вам, как и истории, и значения, которые мы им приписываем, изменяются и искажаются. Как они горят и ломаются. Они не говорят вам, как наша жизнь сопротивляется структуре. Форма сопротивления. Сопротивляйтесь их рассказам. Настаивайте на их пересказе. Они не говорят вам, что каждая история — это нечто частное. Иллюзия порядка, которую мы создаем, потому что настоящий хаос в мире и в нашей жизни пугает нас.Это должна быть каждая история.

Мы сделали религию историй. Мы поклонялись им — полагая, что они предлагают нам карты, чтобы обозначить нашу жизнь.

Но инвалидность сделало меня атеистом, когда дело касается историй.

—

Я уже много раз рассказывал историю о том, как много раз был ранен. Если вы читали другие мои работы, вы наверняка читали об этом. Может быть, вы думаете, что знаете, что произошло.

И все же, скажу еще раз.

Я ударил себя гирькой по голове во время тренировки.Он упал, когда я поднимал его над головой. Вес был 25 фунтов. Я был в тренировочной комнате своей квартиры. Это было около 17:00 в среду в начале мая.

И еще раз скажу.

Я ударил себя тяжестью по голове, и мне пришлось снова учиться ходить и говорить.

И еще раз скажу.

Я ударил себя по голове грузом, и когда я снова научился ходить и говорить, люди, которых я любил, начали словесно и эмоционально оскорблять меня. Чтобы остаться в живых и не ненавидеть своего нового инвалида, мне пришлось вырезать каждого из них из своей жизни в течение года.

И скажу еще раз.

Я ударил себя тяжестью по голове, и моя жизнь рухнула. Медленно. Тогда все сразу.

—

Дело в том, что тело не терпит сюжета.

Нам нравится делать вид, что это неправда. Что мы можем придать телу связность с помощью слов. Заставьте его подчиняться нашей воле с помощью сюжетных дуг. Вы ранены, а потом выздоравливаете. Вы заболели, а потом вылечились. Вы инвалид, а потом преодолеваете. Вы живы, а затем стареете, и только тогда ваше тело перестает функционировать и умирает.

У нас есть шаблоны для рассказов, которые мы рассказываем. У нас есть участки. Они составляют жанры. Которые создают проторенные повествовательные траектории. Вы узнаете конец истории еще до того, как доберетесь до нее. Потому что форма допускает только несколько окончаний. Как будто мы живем в таких простых двоичных файлах. Как будто наша жизнь и все, что в ней происходит, может иметь четкие, разграниченные концы.

У этих историй, которые мы придумываем, есть одна общая черта. Все они говорят нам, что мы каким-то образом контролируем ситуацию.Что есть такое понятие, как контроль. Главное — это ваша воля. Это повлияет на его желания. Или что, если ваша воля не может подчинить материю вашим желаниям, вы обретете контроль и согласованность каким-то другим способом. А если вы не можете совершать такие действия колдовства и волшебства — значит, вам не хватает воли. Вам должно не хватать желания. Вы должны… не хватать.

То, как мы пишем о телах, само по себе является образованием. Если вы внимательно прислушаетесь, вы услышите попытки вернуть себе власть над неуправляемыми телами внутри них.Здесь мы побеждаем уныние. За этим скрывается хроничность боли.

Не заглядывайте под кровать или в туалеты наших рассказов. Там вы найдете набитые все части тела, не укладывающиеся в эти фантазии о порядке. Все инвалиды, не являющиеся сверхчеловеческими, тоже.

Мы всегда старались очертить участок вокруг тела. Мы всегда делали вид, что говорим правду. Мы рассказали эти истории. Мы им снова сказали. Мы сказали им причинять вред тем, кто не может приспособиться к их участкам.Мы сказали им причинять себе вред, когда мы не могли приспособиться к их участкам.

Мы говорили им, даже когда знали, что это неправда, надеясь, что рассказ о них сделает это так.

—

(Но вы говорите, прерывая меня здесь — а как насчет людей, о которых мы пишем, которые не выздоравливают? Что насчет людей, которые умирают? «смысл.» Значение — этот грандиозный повествовательный трюк. Это цирковое представление на прокатной проволоке. Оно проникает в наш мир на крыльях «урока», на спине «морали».«Это часть фильма с воодушевляющей музыкой.

Быть раненым или болеть и не поправляться — значит расти. Учить. Чтобы стать сильнее. Может быть, даже чтобы стать ближе к другим. В этом повествовании тело — урок. Тело — это вмешательство. Тело иногда даже прозрение. Кузов … что-нибудь , но кузов. Что-нибудь , но — организация материи, которая исчезает.

Но что именно я должен был узнать, когда все, кого я любил, продолжали причинять мне вред — даже после того, как я сказал им, что их вред заставляет меня хотеть убить себя?

Пожалуйста, помогите мне с этим уроком.Это вмешательство. Это… жизнеутверждающее прозрение).

—

Я не знаю, как рассказать историю своей жизни после травмы.

Сюжета нет. Есть только медленное, бессмысленное распутывание. Есть только боль от того, что мне снова и снова причиняют боль люди, которых я любил, когда был наиболее уязвим. Только люди, которые видели меня в боли и приносили ножи. Только я умоляю их остановиться. Только одна и та же сцена снова и снова.

Всё не может быть рассказано должным образом.Это красноречие требует некоторой утомительной рекурсивности. Опять авлеизм? Да. Да. Похоже так. И вот оно снова. И еще раз. И еще раз тоже. Казалось бы, бесконечная диалектика вреда и соответствующей травмы.

«Я не знаю, как ты пережил все это», — сказал мне недавно новый друг, после того как я ему все рассказал.

Я тоже не знаю, как у меня получилось. А иногда я все еще не знаю, как это сделать.

Это в прошлом — и все же этого никогда не будет.Вещи истекают кровью. Вы что-то записываете, а затем вода попадает на страницу, и чернила растекаются. Он просачивается на другие страницы. Мы всегда живем в каждый миг, который мы прожили Боль прошлого всегда может снова прокатиться по нам, снова стать настоящим.

—

Истории учат нас думать о своей жизни и мире определенным образом.

«В конце концов, все будет хорошо. Если что-то не так, это еще не конец ».

В последнее время мне это говорили. Джон Леннон сказал это изначально (иронично).Эта цитата объединяет логику традиционного повествования. Он предполагает, что жизнь попадает в какое-то стабильное место и каким-то образом перестает меняться или развиваться, а вместо этого остается в устойчивом состоянии всеобщего «хорошо».

И почему-то люди верят в это безумие. Почему-то в трудные времена люди держат его близко к себе. Почему-то люди думают, что это дает гарантии. Но что в мире гарантирует, что когда-нибудь все снова наладится? Только форма наших рассказов, которая требует этого.Возможно, также и формы семьи, обеспечивающие безопасность и заботу для многих. Но что, если вы разведетесь? Или члены твоей семьи умирают? Или ты?

Инвалидность забрала у меня иллюзии. Все утешительные. Семья не всегда будет рядом. А иногда другие люди толкают вас, когда вы тонете. Не всегда потому, что намереваются. Иногда потому, что они тоже тонут.

Точно так же мы также верим, что в обществе все будет хорошо, даже если мы быстро движемся по траектории к климатическому коллапсу и массовым вымираниям.Даже в то время как наши эйблистские и расистские капиталистические системы продолжают эксплуатировать людей и причинять им вред, не имея никаких признаков прекращения их насилия. Я не верю, что дуга истории обязательно сводится к чему-то. Но я верю, что наша вера в то, что это заставит нас потенциально делать меньше, чтобы добиться того, чего мы хотим.

Обнадеживающие выдумки могут быть своего рода усвоенной пассивностью. Способ уберечь нас от бунта — личного и политического. Политика, основанная на медленных преобразованиях, которые могут никогда не наступить, вместо радикальных, которые, по крайней мере, меняют положение вещей.

Я не могу удержаться от обнадеживающих выдумок после инвалидности. Я знаю, что сейчас это выдумка. Я пережил медленное осознание того, что ни решение, ни искупление не гарантированы.

—

В книге Надежда, покрытая черным: раса, меланхолия и агония прогресса, Джозеф Р. Винтерс утверждает, что о прогрессе в вопросах гражданских прав в Соединенных Штатах часто говорят слишком торжественно. По его словам, популярная риторика слишком быстро затушевывает боль и борьбу, которые сделали этот прогресс возможным.Он также исключает расизм и угнетение в наши дни, а также борьбу и страдания, необходимые для создания лучшего будущего.

Уинтерс вводит концепцию, которую он называет «меланхолической надеждой», вместо той надежды, которую предлагают эти повествования. «В то время как рассказы о прогрессе минимизируют или объясняют катастрофы истории, — пишет он, — меланхолия становится поводом для беспокойства и открытия болезненных, разрозненных рассказов о войне, геноциде, расовом и гендерном насилии.Эта меланхолическая привязанность к потерям и остаткам истории делает возможным будущее, отличное от того, которое представляют сторонники прогресса ».

Версия надежды Винтерса все еще жаждет лучшего будущего для чернокожих, но считает, что она должна включать более глубокое понимание того, как наше желание сгладить насилие прошлого рассказами о прогрессе или возможном триумфе — это жестокое стирание, которое политически нейтрализующий.

История — это не победный марш.Такого никогда не было. И лучшее будущее не будет создано без дальнейшего разрушения жизней людей, которые за него борются. «Это слишком человеческое стремление к целостности и единству, — пишет Уинтерс, — затмевает разрывы, порезы и раны истории и человеческого существования. [Меланхолическая надежда, напротив,] культивирует трудную настройку на руины и остается, что не может быть полностью интегрировано в объединяющие повествования ». Таким образом, проект

Winters — это одна из развязок истории и разворачивания мира.

Он пытается распутать фантазии о согласованности и триумфе, которые риторы создали в отношении борьбы за гражданские права, и разоблачить эту борьбу за то, чем она была — все еще кровоточащую рану, нанесенную все еще расистским обществом.Вещь, которая унесла жизни многих и до сих пор разрушает жизни. Он говорит, что справедливость еще не победила. И даже если бы это было так, эта победа никогда не оправдала бы и никогда не должна стереть то, как расизм и борьба с ним оставили и оставят так много людей в руинах.

—

Вскоре после того, как я прочитал работу Винтерса, я разговаривал об этом с другом-инвалидом. Она только что рассказывала мне о том, как недельная вспышка боли заставила ее потерять надежду на то, что что-то когда-нибудь изменится, хотя она знала, что в конечном итоге это произойдет.

«Я думал о том, как концепция« меланхолической надежды »смогла конкретно уловить влияние опыта черных и как маргинальные люди часто культивируют различные привязанности к надежде. Я спрашивала себя, как будет выглядеть Крип-версия надежды, — сказал я ей. «Я остановился на концепции« утомленной надежды ». Надежда — это надежда, которая не всегда может встать с дивана или с постели».

Мой друг засмеялся, и мы обсудили все способы, которыми концепция «утомленной надежды» соответствует опыту жизни инвалида в эйблистском мире.

«Авлеизм и то, как он пересекается с болью вашего тела, утомляет вас. Быть утомленным — значит быть истощенным. Чтобы ваши умственные и физические ресурсы были истощены как системами, маргинализирующими вас как инвалида, но иногда и самим телом, — сказал я ей, объясняя свои мысли, лежащие в основе этой концепции.

Надеяться в качестве инвалида — значит всегда знать, что ваша надежда, скорее всего, будет напрасной, поскольку эйлизм, инфраструктура, системы или нормы были созданы, чтобы мешать вам.Надеяться как инвалид — значит заранее знать, что ты будешь этим измучен. Что вам нужно будет оправиться от этого. Это будет иметь цену.

Итак, как инвалиды продолжают желать, несмотря на то, что стирает и разрушает наши желания? Делаем это короткими очередями. Мы сами себя шагаем. Мы делаем это, зная, что заплатим за это позже. Или мы этого не делаем вообще. Мы не можем делать это. У нас заканчиваются ресурсы, чтобы это сделать.

Есть способ, которым инвалиды всегда осознают материальность надежд.О том, как надежда сидит внутри и давит на тело. Способ познания этой надежды — это «повседневная деятельность», которую мы не всегда можем выполнить.

—

(Но вы можете подумать — я думал, что это эссе было о том, как вы написали 100 000 слов в месяц?

Да. Я рассказывал вам, как я это делал с самого начала приговор).

—

Вам нужно знать обо мне, что я давно очарован движением.

Избыточная производительность всегда была моим способом справляться с тревогой и болью. Хотите знать, как я выгляжу в самые отчаянные моменты своей жизни? Я выгляжу как человек, который все время работает.

Я всегда понимал логику работы так, как никогда не осознавал сложности других людей или структур. Я всегда рассматривал работу как способ перемещаться с одного места на другое.

В старшей школе, когда мои родители сказали мне, что они будут платить только за часть моего обучения, несмотря на тот факт, что их доход означал, что я не мог претендовать на получение студенческой ссуды, я понял, что не смогу себе позволить иди в университет, если я что-то не сделал.Итак, я подал заявку на получение каждой доступной стипендии, повысил свои оценки, стал больше работать волонтером и выиграл стипендии на сумму более 40 000 долларов.

Еще я чуть не сгорел от беспокойства по поводу работы по 90 часов в неделю для этого.

Когда моему бывшему понадобилось 1600 долларов в месяц на терапию и финансовую помощь, чтобы начать бизнес, потому что его суицидальная депрессия была вызвана невозможностью найти работу, я завел блог, начал работать фрилансером, начал писать призрак, написал книгу, написал другую книгу, запустил подкаст и почти каждую секунду своей бодрствующей жизни тратил на то, чтобы достать ему деньги, которые на самом деле могли бы его спасти.

Работа всегда создавала для меня мир. Он представлял разные реальности, в которых я хотел жить, и пытался их создать. Моя работа не создала эти миры напрямую — удача создала. Каким-то образом победа над капитализмом сделала. Привилегии тоже сыграли огромную роль.

Но больше, чем результат, переутомление позволило мне спрятаться от боли и страха. Ясность цели. Задача, которая следовала за задачей. Способ упорядочить свою жизнь временами, когда она рушилась. Это ошеломляло. Одно только это успокаивало меня, когда ничто другое не могло.

Переутомление, сказал я себе, было своего рода путешествием во времени. Вы превратили более длительный проект в более короткий период времени. Таким образом, вы продвигались сквозь время быстрее, чем следовало бы, и быстрее добирались до будущего.

Переутомление всегда сулило мне радикальное изменение моей жизни и окружения. Несмотря на то, что эти преобразования никогда не происходили достаточно быстро или именно так, как я хотел. Несмотря на то, что эти преобразования всегда сжигали меня и, возможно, забирали у меня больше, чем давали.

Но они держали меня нетронутым в моменты, когда я думал, что разобьюсь.

—

Я не собирался писать 100 000 слов за месяц. Я решил отвлечься.

Это началось, когда я понял, что приближается мой день рождения, и впервые в жизни я понятия не имел, с кем буду отмечать его.

Последние десять лет я провела этот день со своим бывшим. Сначала, когда мы были вместе, а потом, когда мы были друзьями. Но его больше не было в моей жизни.И никто из моей семьи не был.

Тот факт, что у меня больше нет близких, о чем я горевал с тех пор, как в феврале перестал жить, поразил меня по-новому. Что-то выбито.

«Если бы я умер сегодня», — сказал я друзьям. «Я не знаю, кто будет планировать мои похороны. Или если бы кто-нибудь глубоко оплакивал меня. Я больше никому не принадлежу. Никто не чувствует себя ответственным за то, чтобы хоть как-то заботиться обо мне. Я один в мире, каким никогда не был ».

Друзья пытались меня утешить.Они сказали мне, что спланируют мои похороны. Они сказали, что заботятся обо мне. Но мы были далеко не так близки, как я, со своей семьей и моим бывшим. Их поддержка имела значение, но она не заменила паутину безопасности и любви, которая, как я всегда считал, была вокруг меня и которая теперь исчезла. Мне не хватало глубины связей, которые у меня были раньше. Я скучал по ощущению, что меня кто-то сильно любит. Кого-то, для кого то, что со мной произошло, имело огромное значение.

«У вас есть определенный уровень безопасности с тем, с кем вы давно общаетесь», — сказал я им.«Это своего рода регуляция нервной системы, которая происходит, когда вы с ними. И у меня этого больше нет ни с кем. Если я заболею завтра, мне тоже некому будет заботиться обо мне. А когда ваше тело подводит вас — вы ориентируетесь на него по-разному. Что угодно могло случиться в любой момент. И я буду в основном один в этом, если что-то случится ».

Я не знал, как снова установить такие глубокие связи. Последние несколько лет я безуспешно пытался построить выбранную семью.И недавно закончились отношения на расстоянии, когда мы обсуждали совместное будущее, чего я очень хотел.

Еще мне очень не хватало своей семьи и бывшего — я никогда не переставал любить их. Мне просто пришлось вырезать их, чтобы спастись.

«Каждый раз, когда я сажусь», — сказал я своему терапевту. «Меня переполняет горе. Я начинаю рыдать и не могу остановиться. Как можно безопасно горевать о том, что кажется бесполезным? Теория траура Фрейда утверждает, что процесс траура часто представляет собой медленную замену одного любимого объекта другим.Но даже если вы думаете, что теория траура Фрейда — чушь собачья, как это делает Джудит Батлер, и что вы никогда не сможете заменить человека, которого потеряли, что произойдет, если у вас вообще нет близких? И вы потеряли сразу несколько человек? Столкнувшись с крайним эйблизмом в других сферах жизни и борясь со своим здоровьем? Как выглядит такое горе Крип? Что такое и ступени? Как ты все это держишь? Единственный способ перестать плакать в последнее время — это притвориться, что обстоятельства моей жизни — это не обстоятельства моей жизни.Единственный способ перестать чувствовать, что каждый момент, когда я бодрствую, мучителен, — это погрузиться в писательство ».

—

Октябрь был лихорадочной мечтой.

Я проводил выходные, прикованный к ноутбуку, и писал кусками по 500 слов. Я работал как над моими авто-теориями мемуаров о невидимых ограниченных способностях, так и над романом, и иногда набирал 10 000 слов в день.

Каждый раз, когда я останавливался, чтобы сделать перерыв, я вспоминал, насколько я одинок. Как это сбивает с толку — быть таким одиноким.Как страшно.

Я хотел выбросить все мысли из головы. На страницу. В мир. Потому что, возможно, когда-нибудь так я встречу людей, которые думают так же, как я. Которые интересовались такими же вещами, как и я. Кто когда-нибудь войдет в мою жизнь и установит со мной глубокую связь и заставит меня чувствовать себя менее одиноким.

И каждый раз, когда я устал писать или чувствовал себя скучным, я снова вспоминал, насколько я одинок. И я снова клал пальцы на клавиши своего компьютера.И напишите больше слов. И еще слова. И еще несколько слов.

Я написал, чтобы скорбеть о огромной утрате, которую я испытал. Я написал, потому что был недостаточно силен, чтобы горевать о огромной утрате, которую я чувствовал. Я написал, потому что в центре моей жизни была зияющая дыра, которую я понятия не имел, как ее заполнить, и которую я пытался не упасть.

И я тоже написал, потому что понял, что жизнь доказала, что я ошибался много лет назад. Было , было на более глубокие градации боли, чем я знал, когда ухаживал за своим бывшим.Был даже способ, которым эта боль укладывалась в эту боль и усиливала и то, и другое. Я понял, что жизнь была долгой, и я никогда не мог знать о ней тогда. Последние семь лет были для меня упражнением в проверке того, сколько я могу вынести. Тигель, который с каждым годом прибавлял веса.

Итак, написал, чтобы забыть. Я писал, чтобы спрятаться в выдумках, что движение, продуктивность и слова могут спасти меня. Я писал, надеясь найти способ снова обрести надежду. Но это не сработало.Моя надежда не могла встать с дивана. Мои ресурсы были исчерпаны давным-давно. И когда я понял, что снова не могу надеяться, я написал еще кое-что. Я писал, писал и писал. И каждый раз, когда я переставал писать, мое тело отдавалось рыданиям. Целый месяц чередования писаний и стенаний — ткани скапливаются вокруг меня. Количество слов увеличивается внизу страницы.

Как моя жизнь дошла до этого? Я все спрашивал. Чем я заслужил это, когда все, что я сделал, это ударил себя по голове грузом? Когда все, что я делал, было живым в человеческом теле, которое можно было травмировать? Когда все, что я делал, было не в состоянии выполнить чудесный трюк выздоровления на вечеринке?

Моим грехом была физика.Моим грехом была биология. Моим грехом был печальный факт, что наука так мало знает о мозге.

Моя жизнь была разрушена историями, которые люди рассказывают о телах. Люди, которые ожидали, что я буду формировать себя, чтобы соответствовать этим жестоким и эйблистским нарративам.

Из-за этого я перестал верить в традиционные сказки, но все еще пишу. Пишу сейчас против заговора. Против линейных повествований и необходимости находить смысл в боли.

Я пишу, чтобы показать вам, как эти вещи вредят.Как они уничтожают людей. Как они заставляют людей уничтожать других. Как рассказы — это оружие. Как я до сих пор чувствую прикосновение их лезвий к своей коже. Укус их. Как они ожидали, что мое тело будет двигаться по дуге — как они не унимались, когда я кричал от боли, а они не могли.

Как я все еще кричу от боли.

—

То, от чего я не могу убежать, но изо всех сил стараюсь не думать о том, что сейчас я ненавижу свою жизнь. Я не знаю, как жить без близких.Не знаю зачем.

Я просто знаю, что мне нужно выбраться из этого периода моей жизни. Что мне нужно еще раз отправиться во времени вдали от того места, где я нахожусь.

Тот факт, что я могу написать 100 000 слов в месяц, вселяет во меня надежду. Я не думал, что когда-нибудь снова смогу так писать, потому что изо всех сил пытался использовать экраны после травмы. Но мой мозг заживает. И я нашел технические решения, которые очень мне помогли.

Я чувствую форму других способов понять мою жизнь прямо сейчас.Я могу проследить черту той радости, которую я должен испытывать, когда снова могу писать. Я могу наметить географию недавних успехов в выздоровлении.

Смогу ли я когда-нибудь обитать в этих формах? Пойду ли я когда-нибудь в те места? Смогу ли я однажды увидеть эти истории через калейдоскоп и рассказать их? Я не уверен. Что означает прогресс в выздоровлении, даже если вы теряете все на своем пути к нему?

Восстановление — это не всегда победный марш, о котором рассказывают.

—

«Может быть, у вас депрессия», — предполагает друг.

И я хочу спросить ее, что является противоположностью депрессии. Каково психическое состояние человека, который ошибочно полагает, что его жизнь удастся волшебным образом? И действительно ли здоровее ожидать, что если вы будете хорошим человеком и будете достаточно стараться, вам будет гарантирован счастливый конец? Что мы все найдем любовь, и когда мы это сделаем, нам будет хорошо. Что мы будем знать, как сохранить это, когда сделаем это. Что мы не причиним людям вреда, который невозможно исправить из-за того, что им мешают истории или травмы.Или что мы будем знать, когда вещи можно исправить, и будем сражаться за них, даже если просто риск проиграть эту битву достаточно, чтобы уничтожить нас или удержать нас от попытки. Что люди, которых ты любишь, не умрут. Что ваше тело не станет предметом боли, которую вам придется все время таскать за собой.

Эта жизнь — это не просто одна чертовщина за другой, и что по мере того, как мы становимся старше, эти вещи не складываются. И что мы не становимся лучше в навигации по ним. Вместо этого мы иногда оказываемся разрушенными из-за огромного количества произошедших событий — задыхаемся на чердаках, где эти вещи собираются и заполняются до стропил.

Никто не говорит о том, что становится все труднее начинать заново, когда тебя снова и снова ломают, снова и снова. Мы просто беспечно говорим друг другу начинать заново. И опять. И опять. И опять. Как будто это простая вещь, которую мы все можем сделать. И как будто мы все снова начинаем с одного и того же места.

Никто не признает, что у жизни нет счастливого конца, особенно у Джона Леннона. Что мы все мчимся к смерти — пытаясь удержать столько же вокруг нас, сколько мы к ней приближаемся.И это иногда случается внезапно. Уничтожение всего сюжета. Никакого изящного финала. Сделать вашу смерть чем-то, что другие должны попытаться включить в сюжет своей жизни. Что-то, что нужно преодолеть. Немного хаоса, чтобы они со временем сгладили сюжет и смысл.

Никто не говорит о том, что после определенного возраста мы все просто бесконечно прихорашиваемся, как птицы, пытающиеся разгладить загнутые перья. Ходьба на когтях, которые были пойманы и искалечены решетками. Невозможно лететь так прямо, как раньше.Может, вообще не умеет летать.

Но что, если мы признаем это? Что, если мы расскажем об этом больше? Что, если бы мы сидели в сложных вещах и неопределенности, а также в историях, которые плохо кончились? Что, если бы мы перестали верить, что все станет лучше волшебным образом? Что, если бы мы написали больше историй там, где их нет? Что, если мы поговорим о том, чего они не делают для многих из нас? И соединил эти точки и послушал, что эти истории говорят обо всех вещах, которые идут не так в жизни, любви и связи? Что, если бы мы послушали, что говорили эти истории о телах, которые терпят неудачу и колеблются, и о травмах, которые бьются внутри нас, как песня, которую мы не можем выбросить из головы? Или о более крупных структурах, которые вызывают эти вещи? Об организационных нарративах, которые мы им рассказываем, что позволяет им? Что, если бы мы остались с трудностями, связанными с трудностями, вместо того, чтобы пытаться их изменить? Что, если бы мы держали эти вещи внимательно, вместо того, чтобы пытаться приспособиться к ним или быстро перейти к ожидаемой следующей точке сюжета?

Что, если бы мы осознали, что у нас нет контроля? И это нормально.И что иногда жизнь не складывается. И это мучительно. Что, если мы позволим друг другу причинить боль? Что, если бы мы не сказали людям, что все будет хорошо, когда они не могут знать об этом, и мы тоже?

Как это может заставить нас на самом деле научиться сидеть и двигаться и жить в условиях радикальной неопределенности, которая лежит в основе всей нашей жизни? Как это может заставить нас сделать мир лучше, чтобы мы более бережно относились друг к другу, к себе и к нашему будущему? Как мы можем больше дорожить друг другом? Как мы можем любить более бережно? Как мы можем построить более справедливые миры? Как мы можем активнее работать на будущее своими руками? Удерживая при выполнении этой работы напряжение осознания того, что все, что мы строим, может развеяться ветром или рассыпаться?

—

Я написал 100 000 слов в месяц, потому что больше ничего не мог делать.

Потому что горе, которое я ощутил от всех потерь после травмы, грозило уничтожить меня. Я написал 100 000 слов, чтобы спасти свою жизнь. Не могу сказать, спасли ли его эти слова. Но они помогли мне пережить тот месяц.

Я их из себя вытолкнул. Я торговался с ними, надеясь, что, как только они появятся на странице, мне станет легче. Но я этого не сделал.

Потому что мне не нужны были мемуары и черновик романа. Мне нужна была другая жизнь. Мне были нужны близкие. Или мне нужен был мир, в котором эйлизм не забрал у меня мою.Но я не мог волшебным образом создать эту жизнь или знать, что эта жизнь меня ждет. Мне пришлось сесть в той жизни, которая у меня сейчас есть, и понять, как ее вынести, даже когда она кажется невыносимой. Иногда это связано с переутомлением, чтобы отвлечься.

Я не рекомендую писать 100 000 слов в месяц, потому что не рекомендую, чтобы ваша жизнь рушилась на вас. Я не рекомендую терять всех своих близких и сидеть в одиночестве в выдолбленном центре этой потери.Не знаю, как его заполнить. Понимание того, что материальность связи — то, как она растет, накапливается и углубляется с течением времени, через заботу и борьбу, означает, что вас не удержит кто-то, кто заставляет вас чувствовать себя в безопасности в течение некоторого времени. Зная, что вас никогда не удержит кто-то, кто снова заставит вас чувствовать себя в безопасности.

Я больше не верю в надежду. Или прогресс. Или что когда-нибудь Вселенная обязательно даст мне то, что мне нужно.

Не думаю, что из этого можно извлечь урок. Я не верю, что жизнь имеет смысл, или что моя травма тоже имеет значение.И я не верю, что рассказы всегда должны быть такими.

Я не хочу писать вещи, которые передают «мудрость» читателям, как камень, который они могут перевернуть после того, как закончат читать. У меня нет отсрочки, чтобы предложить никому из вас.

Я знаю только то, что не умею жить этой жизнью. Я знаю только то, что не знаю, зачем живу этой жизнью. И я знаю только то, что каждый день как-то живу этим. И если это не форма надежды Crip, я не знаю, что это такое. Потому что многие из нас продолжают жить, несмотря на то, что мы так измучены тем, как мир обращается с нами.

А для меня это означало написать 100 000 слов за один месяц. Это означало склонность к движению во всех его формах. Несмотря на то, что я знал, что это была просто пантомима прогресса. Несмотря на то, что я знаю, что на самом деле я хочу и нуждаюсь в том, чтобы не считать слов.

Но то, что я, , могу, сделать со своим письмом, — это сказать вам, что я тоже в нем участвую. Что я тоже заблудился. И что у меня тоже нет ответов ни на что из этого.

Один мой друг однажды сказал мне, что я запечатлел структуру боли, которую испытывают люди с ограниченными возможностями из-за эййлизма, как никто из тех, кого он когда-либо читал.

Это был прекрасный комплимент. Попытка запечатлеть опыт — одна из причин, по которой я пишу. Я не могу исправить твою жизнь с помощью тщательно поставленного бурлеска моей боли. Я тоже не могу починить свой. Но я могу написать о боли, эййлизме и усталой надежде, которые я испытываю в любом случае, чтобы мы оба чувствовали себя менее одинокими.

Я могу это написать, я могу это написать, и я могу это написать.

И, может быть, когда я оторвусь от написанного, что-то изменится в моей жизни.Или, может быть, когда я оторвусь от того, что написано, моя жизнь каким-то образом поддержит меня лучше. Но я не могу этого гарантировать. И я не могу в это поверить. И я тоже не могу посоветовать тебе верить в это.

Мы можем только пройти через все это вместе. Мы можем только сделать все возможное, чтобы продолжать попытки. Без всяких гарантий. Без ложной надежды на развязку повествования. Мы можем только научить друг друга жить в условиях радикальной неопределенности всего этого.

Это единственное причастие, которое я хочу знать. Конгрегация Крипсов и всех остальных, слишком уставших, чтобы надеяться, вместе борются, оказывая друг другу благодать, пока мы движемся сквозь неизвестное и неписаное.Ебать. Дрожание. Теряя надежду. Восстановление. Скорбь. Плач. Иногда тоже смеется. Когда мы пытаемся и терпим неудачу, и учимся делать то, что нам нужно делать, чтобы создавать и разрушать наши личные и общие миры. Как сделать это тоже без стимулирующих выдумок, которые есть у других, потому что они прожили жизнь, не разрушившую эти фикции.

Я хочу быть в сообществе только с людьми, которые тоже все еще здесь, несмотря на то, что они знают, что они, возможно, никогда не получат того, чего они хотят, но которые все еще тоскуют по ним и работают для них, когда находят для этого энергию.Я хочу писать только то, что поможет нам удержать всю эту боль и всю эту неопределенность, чтобы мы могли вместе попытаться и потерпеть неудачу вместе и снова попытаться вместе, чтобы построить лучшую жизнь, миры и истории внутри обиды.

Мнения, выраженные обозревателями Open Book, принадлежат авторам и не обязательно отражают взгляды Open Book.

А.Х. Реом — писатель-фантаст из Ванкувера, который слишком много читает и в настоящее время состоит в слишком большом количестве книжных клубов (всего четыре). У Реоме есть опыт феминистской активности и степень магистра канадской литературы UBC. Она публиковалась в Vancouver Sun, The Globe and Mail, USAToday.com и Time.com и в настоящее время пытается закончить свой первый роман.

Синонимов и антонимов к слову горе

синоним.com

• antonym.com

• Слово дня: стычка

• Популярные запросы 🔥

  телугу Сульфат меди отрицательное влияние вызов творческий белый человек эстетический обнаруживать более вероятно нарколептик все знают глубокое понимание в первый раз определять помощь гипертекст Сульфат меди тиннабуляция учреждать потенциал душевное здоровье сексуальное возбуждение просо фокус мантра вмешательство сульфат магния центр неясно невидимый технология важный слабо помощь сплоченность хорошо гомофобный накопление стукач счастливый нестандартное мышление мазохист комфорт гуджарати сульфат магния уязвимость

1.горе

существительное. (ˈGriːf) Интенсивный печаль вызванный от потеря из а любил один (особенно от смерть).

Синонимы

Антонимы

Этимология

горе (английский)

Избранные игры

2.убитый горем

прилагательное. Печальный через потеря или же лишение.

Синонимы

Антонимы

3.горе

существительное. (ˈGriːf) Что-нибудь что причины большой несчастье.

Синонимы

Антонимы

Этимология

горе (английский)

Популярные запросы 🔥

×

• Условия эксплуатации
• Политика конфиденциальности
• Политика авторских прав
• Отказ от ответственности
• CA не продавать мою личную информацию

8 простых слов, которые можно сказать, когда кто-то, кого вы любите, скорбит.

Я слушаю человека, рассказывающего историю. Женщина, которую он знает, попала в ужасную автомобильную аварию, и теперь она живет в состоянии почти постоянной боли; страдающая параличом нижних конечностей, многие из ее надежд украдены.

Я слышал это миллион раз раньше, но меня это не перестает шокировать: он говорит ей, что, по его мнению, трагедия привела к положительным изменениям в ее жизни. Он произносит слова, которые являются не чем иным, как эмоциональным, духовным и психологическим насилием:

«Все происходит не просто так.»

Он говорит ей, что это было то, что нужно было , чтобы она могла расти. Но это та чушь, которая разрушает жизни. И это категорически не соответствует действительности.

После всех этих лет работы с людьми, страдающими от боли, как как советник и стратег по невзгодам, меня до сих пор поражает, что эти мифы сохраняются, несмотря на то, что они не более чем банальности, замаскированные под изощренность. И, что хуже всего, они не дают нам сделать то единственное, что мы должны делать в своей жизни. перевернуты: горевать.

Вот реальность: как прекрасно сказала моя наставница Меган Девайн: «Некоторые вещи в жизни нельзя исправить. Их можно только нести ».

Горе жестоко мучительно. Горе случается не только тогда, когда кто-то умирает. Когда отношения рушатся, вы горюете. Когда возможности разбиты, вы скорбите. Когда болезни губят вас, вы скорбите.

Потерю ребенка исправить невозможно. Диагноз изнурительной болезни исправить невозможно. Столкновение с предательством ближайшего друга не может быть исправлено. Эти вещи можно только переносить.

Позвольте мне пояснить: если вы столкнулись с трагедией, и кто-то каким-либо образом скажет вам, что ваша трагедия должна была случиться, произошла по какой-то причине, вы станете лучше или что ответственность за нее исправит это, вы имеете полное право удалить их из своей жизни.

Да, разорение может привести к росту, но часто этого не происходит. Это часто разрушает жизни — отчасти потому, что w e заменили горе советом.С банальностями .

Теперь я живу необычной жизнью. Я был глубоко благословлен возможностями, которые у меня были, и радикально нетрадиционной жизнью, которую я построил для себя.

Но потеря сама по себе не сделала меня лучше. Фактически, в некотором смысле это закалило меня.

В то время как потеря заставила меня остро осознавать и чутко относиться к боли других, она также сделала меня более склонным к тому, чтобы прятаться. У меня более циничный взгляд на человеческую природу и большее нетерпение к людям, незнакомым с тем, что теряет с людьми.

Освобождая банальности и «исправляя» тех, кого мы заявляем, что любим, мы лишаем их права горевать.

Прежде всего, я остался с повсеместным чувством вины выжившего, которое преследовало меня всю мою жизнь. Короче говоря, моя боль никогда не проходила, я просто научился направлять ее в свою работу с другими. Но сказать, что мои потери каким-то образом пришлось на , чтобы мои дары росли, было бы растоптать воспоминания всех тех, кого я потерял слишком молодым, всех тех, кто страдал напрасно, и всех тех, кто столкнулся с теми же испытаниями, что и я. но кто сделал , а не .

Я просто не буду этого делать. Я не собираюсь считать, что Бог предназначил меня на всю жизнь вместо всех остальных, просто для того, чтобы я мог делать то, что делаю сейчас. И я, конечно, не собираюсь притворяться, что я сделал это просто потому, что был достаточно силен, что я стал «успешным», потому что я «взял на себя ответственность».

Я думаю, что люди говорят другим брать на себя ответственность, когда они не хотят понимать.

Понимать труднее, чем позировать. Сказать кому-то «взять на себя ответственность» за свою потерю — это форма доброжелательной мастурбации.Это противоположность вдохновляющего порно: это ханжеское порно.

Личная ответственность подразумевает, что есть за что брать на себя ответственность. Вы не берете на себя ответственность за изнасилование или потерю ребенка. Вы берете на себя ответственность за то, как вы решите жить после ужасов, с которыми вы столкнулись, но вы не выбираете, горевать ли вы. Мы не такие уж умные или сильные. Когда ад посещает нас, мы не можем избежать горя.

Вот почему все банальности и сосредоточенность на «исправлениях» так опасны: обрушивая их на тех, кого мы заявляем, что любим, мы отказываем им в праве горевать.

Тем самым, мы отказываем им в праве быть людьми. Мы крадем у них частичку свободы именно тогда, когда они стоят на стыке их величайшей хрупкости и отчаяния.

Ирония заключается в том, что единственное, что даже может быть «ответственным» среди утраты, — это горе.

Я много раз горевал в своей жизни. Меня охватил настолько сильный стыд, что он чуть не убил меня. Помогли — единственные, кто помог — были те, кто был просто там .

Я здесь — я жил — потому что они решили любить меня. Они любили меня своим молчанием, своей готовностью страдать вместе со мной и рядом со мной. T они любили меня в своем желании быть таким же неудобным, таким же разрушенным, как я, хотя бы на неделю, час, даже всего несколько минут. Большинство людей понятия не имеют, насколько это мощно.

Может произойти исцеление и трансформация. Но только не, если тебе не позволено горевать. Потому что горе само по себе не помеха.

Может произойти исцеление и преобразование. Но только не, если тебе не позволено горевать. Потому что горе само по себе не помеха.

Препятствия придут позже. Выбор того, как жить, как нести то, что мы потеряли, как соткать для себя новую мозаику? Те приходят вслед за горем.

Тем не менее, наша культура относится к горе как к проблеме, которую нужно решить, или как к болезни, которую нужно лечить. Мы сделали все возможное, чтобы избежать, игнорировать или преобразовать горе. Так что теперь, когда вы сталкиваетесь с трагедией, вы обычно обнаруживаете, что больше не окружены людьми — вы окружены банальностями.

Так что же мы предлагаем вместо «все происходит по какой-то причине»?

Последнее, что нужно человеку, опустошенному горем, — это совет. Их мир был разрушен. Пригласить кого-нибудь — кого угодно — в их мир — это большой риск. Попытки исправить, рационализировать или смыть их боль только усугубляют их ужас.

Вместо этого самое мощное, что вы можете сделать, — это признать. Буквально сказать слова:

Я признаю вашу боль. Я здесь с тобой.

Обратите внимание, что я сказал с вами, а не с вами. Для означает, что вы собираетесь сделать что-то. Это не вам разыгрывать. Но стоять с любимым человеком, страдать с ним, делать все , но что-то невероятно мощное.

Нет большего поступка для других, чем признание.

И для этого не требуется никакого обучения, никаких специальных навыков — только готовность присутствовать и оставаться в присутствии столько, сколько необходимо.

Будьте там. Только там . Не уходите, если вам некомфортно или когда вы чувствуете, что ничего не делаете. Фактически, это , когда вы чувствуете себя некомфортно, , и как будто вы , а не , делаете то, что должны оставаться.

Я признаю вашу боль. Я здесь с тобой.

Потому что именно в тех местах — в тени ужаса мы редко позволяем себе войти — где находятся зачатки исцеления. Это исцеление можно найти, когда рядом с нами есть другие, желающие войти в это пространство.Эти люди нужны каждому скорбящему человеку на земле.

Прошу вас, будь одним из этих людей.

Вы нужны больше, чем вы когда-либо могли подумать. И когда вы, , нуждаетесь в этих людях, находите их . Я гарантирую, что они там есть.

Все остальные могут идти.

Определение скорби от Merriam-Webster