Современные русские поэты и писатели: Стихи современных поэтов 21 века: читать лучшие стихотворения современников нашего времени

10 современных поэтов, которых нужно знать в лицо

Вера Полозкова

Если кто-то из этого списка точно не нуждается в представлении, то это Вера – ее знают даже те, кто не знаком с именами Пушкина, Есенина и уж тем более какого-нибудь Тютчева-Фьютчева. Она – первая из поколения российских Интернет-поэтов, первой начала выкладывать свои стихи в ЖЖ, быстро ставшие популярными, первой печатать свои книги и устраивать концерты с чтением стихов под живую музыку. Ее до сих пор называют голосом поколения, хотя со времен «бума на Веру» прошло уже несколько лет, а в любви к Вериным стихам уже не стыдно признаваться даже мужчинам за 30. 

Он ей привозит из командировок

Какие-нибудь глупости: магнит

С эмблемой, порционный сахар,

Нелепое гостиничное мыльце,

Нездешнюю цветастую банкнотку,

Наклейку с пачки местных сигарет.

Она его благодарит, смеется.

Она бы тоже что-нибудь дарила?

Оторванную пуговицу, степлер,

Счета за коммунальные услуги,

Просроченный талончик техосмотра,

Зубную пломбу, тест с одной полоской,

Сто двадцать пятый тест с одной полоской,

— Но это далеко не так забавно.

А больше ничего не остается.

Да нечего рассказывать, хороший.

Давай-ка лучше ты мне расскажи.

http://vera-polozkova.ru/stihi/

 

Гера Шипов

 

Петербургский авангардный поэт, который успел поработать администратором интернет-группы, преподавателем, научным сотрудником в библиотеке, разнорабочим в бомбоубежище и музыкантом.:) На данный момент, Гера Шипов уже выпустил два сборника: «Моя ранняя поэзия (I)» и «Моя раненая поэзия (II)».

  

Внутренний я не имеет ни песен, ни книг 

внутренний я никогда не ведет свой дневник 

Внутренний я не имеет ни денег, ни лжи 

Внутренний я не идет, не сидит, не бежит 

Ему как лунный свет в ночи, как кораблю причал 

Причина всех причин, Начало всех начал 

Внутренний я не стареет, не знает границ 

Внутренний я не лежит и не падает ниц 

Внутренний я не горит, не течет, не блестит 

Внутренний я здесь не дома, он только гостит 

Ему как лунный свет в ночи, как кораблю причал 

Причина всех причин, Начало всех начал

 

Алевтина Дорофеева 

Выпускница ЛитИнститута имени Горького, Алевтина совсем не похожа на типичную представительницу «женской поэзии». В ее стихотворениях нечасто найдешь личные переживания, и уж точно никогда не найдешь рассуждений «он ушел, подлец, а я собираю свое сердце (свою жизнь) по кусочкам» – они гораздо глубже.  

Как следы от плохо стертого ластиком грифеля,

Моя картина мира на листе тетради в линеечку

Как школьные уроки, на которых не бывает учителя

Я прогуливала жизнь, себя заменив на девочку.

На некрасивую подружку из своего подсознания,

Которая ничего обо мне и меня не знает

Некрасивая подружка делала за меня домашние задания,

Писала вожделенному двоечнику любовные послания

На уроках труда за меня готовила и шила

Потом вместо меня жила с алкоголиками, наркоманами и дебилами,

За меня писала стихи и рассылала их по редакциям

За меня переживала непризнанность и менструации.

За меня непристойным болела, жила одиноким,

Пока я прогуливала жизнь, как уроки.

http://alevtina-d. livejournal.com/  

 

Сергей Тимофеев 

Рижский поэт, родившийся в 1970 году. Тематику стихотворений Сергея определить сложно – он почти не пишет о любви и своих любовных переживаниях, к чему питает невероятную страсть большинство современных поэтов (особенно, конечно же, девушки). Его стихи скорее философские, часто сюжетные – но все истории персонажей на самом деле истории не о конкретных людях, а об общем ощущении ностальгии и бесконечности. 

Я хочу рассказать тебе простые истины,

Открыть тебе важные вещи.

Всегда открывай двери, входи в лифты,

Поднимайся на этажи, проходи по коридорам.

Всегда садись в машины, заводи двигатель,

Если зима, подожди, пока он прогреется.

Всегда трать деньги, но понемногу,

И только изредка трать все, что под рукой.

Летом будет лето, осенью будет осень,

Не тушуйся, не делай ничего, отчего тебе тошно.

Девочки станут девушками, а потом ты заметишь

Их, переходящих улицу за руку с малышами.

Мужчины будут хмуро прикидывать возможности,

А потом действовать по обстановке и часто ошибаться.

Правительства созданы, чтобы падать,

Корабли – чтобы проплывать под мостами.

Но тем не менее огни на том берегу реки,

Никогда, представь себе, никогда не погаснут.

А если они все-таки прекратятся, собери сумку,

Не бери лишнего и покинь город как можно скорее.

Приедешь в новое место, осмотрись, прислонись к дереву,

Можешь закурить, если куришь, постоять, подумать.

Видишь, и здесь пьют вечером чай, а по утрам кофе,

Ругают мэра, ждут перемен к лучшему.

А если есть река, и на той стороне видны огни –

Значит, есть за что зацепиться.

http://www.

stihi.ru/2011/02/12/6907

 

Шарль с Патриков 

Таинственный поэт, о котором ничего не знает даже вездесущий google – ходят слухи, что на самом деле его зовут Шарль Мерзляковский, учился он на врача, а сейчас ему около 50. А псевдоним, посвященный Патриаршим прудам, позволяет предположить, что живет поэт в Москве. Но вообще Шарль с Патриков очень успешно скрывается от публики и сохраняет полную анонимность. 

однажды в детстве

ночью

я убежал из дома

чтобы покататься на лодке

по озеру снов

неожиданно

поднялся сильный ветер

и лодка перевернулась

до сих пор

никто не знает

что я утонул

http://www.stihi.ru/avtor/sharl05

 

Ес Соя 

Одесский поэт Ес Соя пишет удивительные стихи, у него получается в короткие четые строчки вместить столько смысла, на сколько многим бы не хватило и целой поэмы. Поэтому мы совсем не удивлены, что первый поэтический сборник Соя вошел в десятку самых продаваемых книг в его родной Украине. 

Ты называла вторники тёздами

мы передвигались стопом,

чаще, чем поездами

спали рядом со звездами

и что-то такое было между нами.

всё мчали, мчали

в сторону южного буга

холодными весенними ночами

укрывались друг другом.

эти утра, когда я часами

мог наблюдать за движениями твоей расчески

наши споры по вечерам в *перекрестке*

среди ночи

у меня хватало сил

лишь, что бы закурить свой данхИл

а твой неизменный синий галуаз

и твое *сладких снов*

ты и так всё знала о красоте своих глаз

без моих слов.

наши ужины в *якитории*

наши мечты об индонезии

что осталось от этой истории?

ничего, кроме, поэзии.

http://www.stihi.ru/avtor/sunfish&book=9#9

 

Ах Астахова 

У Ирины Астаховой один из самых больших поэтических фан-клубов в Сети – 23 с лишним тысячи поклонников! Она издала книгу, ездит с выступлениями по всей России, не ограничиваясь даже двумя столицами. Пишет, естественно, про любовь – безо всяких литературных изысков. 

все прошло: я ложусь в кровать.

хорошо, что пришел! и, да:

так меня научила мать —

«лучше поздно, чем никогда».

так что смело снимай пальто,

или хочешь — хоть в нем ложись:

«опоздавшие мне — никто» —

так меня научила жизнь.

http://vk.com/ira_astahova

 

Златенция Золотова 

В группе Златы ВКонтакте больше 20 тысяч подписчиков – в основном, конечно, девушки. Пишет поэтесса о любви, расставаниях и прочих любовных переживаниях, что, естественно, находит больше отклика в нежных девичьих сердечках. 

У меня всегда все хорошо.

Даже если плохо – все в порядке.

Кто-то развернулся и ушел?

Я скажу, что мы играем в прятки.

Кто-то выдал мой большой секрет?

Я с ним распрощаюсь. Да и только.

Доступа к военным тайнам нет.

Даже я наивна не настолько.

Если вы заметили слезу,

Значит показалось. Я не плачу.

Потому что в массы не несу

Ни свои проблемы, ни удачи.

У меня всегда все хорошо.

«Как дела?» – вопрос не актуальный,

Даже если вы со всей душой…

Я отвечу сухо – все нормально.

http://vk.com/zlatenok

 

Катя Бородина 

Катя – настоящая активистка поэтического движения в Москве. Год назад она запустила серию встреч, поэтических чтений для молодых авторов – сначала это были творческие вечера самой Кати, а потом и настоящая площадка для всех молодых и талантливых стихотворцев. 

А у меня все никак не выходит быть хорошей дочерью,

Я прически ношу не те, и говорю нецензурной речью,

Одеваюсь небрежно, смотрю на мир не под тем углом,

Домой прихожу пьяная, со сломанным каблуком.

Делю мир на своих и чужих, на натуралов и «голубых».

Живу из крайности в крайность, чем раздражаю других,

Засыпаю поздно, просыпаюсь рано, в чужих квартирах,

И вся жизнь в непонятных пробелах, алкогольных дырах.

Я, мам, проживаю эту жизнь не как все, Бог видит,

Не так что б пара детей, да ипотека, да машина кредит.

Я хочу понимать, куда я иду, и что выбор на свете есть,

Я верю, что места под солнцем хватит и все могут сесть,

Что горечь в нас, это для вкуса приправа особенная,

И жизнь наша без нее бы была совсем пресная,

Мы разбавляем ее, нервами, стрессами, пьем много,

Все потому что мы как никто, все еще верим в Бога.

 

Саша Бес

Саша Бес издала уже два своих поэтических сборника. Второй называется «Я придумал себя», и это название не случайно – раньше эта приятная девушка-блондинка писала стихи от имени мальчика и называла себя Саша Бес, а свое настоящее лицо решилась раскрыть не так давно.  

Ты снова посвящаешь мне стихи:

«Любимая, за что мне эти муки?

Я умираю, если мы в разлуке.

Ты жизнь моя, царица всех стихий.

Я робок. Я прошу твоей руки»

Но только я об этом не узнала —

Я этих строчек даже не читала.

Я не люблю дочитывать стихи.

http://www.stihi.ru/avtor/julber

8 современных поэтов, о которых необходимо узнать школьникам

О состоянии дел в современной поэзии мы знаем немногое, но и не факт, что должны знать. Возможно, нет никакого смысла продираться через километры графомании, чтобы найти пару ценных крупиц. Тем более что у нас и так под рукой вся сокровищница мировой литературы. Но во все времена именно в стихах точнее всего формулировался дух времени. И именно у современных поэтов мы можем найти самое точное отражение наших чувств, особенно остро переживаемых в подростковые годы. Критик и поэт Елена Погорелая рассказывает о восьми современных поэтах, которых необходимо прочитать прямо сейчас.

Полезная рассылка «Мела» два раза в неделю: во вторник и пятницу

Дмитрий Пригов

«Пригов не был хорошим поэтом, не был плохим поэтом. Он не был поэтом, о чём и писал, чем и был интересен», — писал о его творчестве Игорь Шайтанов. Творчество Пригова — один из первых вариантов ответа на ключевой для современной культуры вопрос: можно ли писать стихи после Освенцима и ГУЛАГа. После того как проект «человек» оказался фактически под угрозой закрытия, Пригов уверенно говорит: «Нет, поэзии больше не будет, она умерла, мировая культура распалась на множество мелких обломков». Но из этих обломков вполне можно сконструировать что-нибудь эдакое. Тексты Пригова — это тексты-конструк­торы, иллюстрирующие основной принцип постмодернизма: не создавать новое, а бесконечно эксплуатировать старое. Опровергая, высмеивая и пародируя как классические, так и советские артефакты. В свою очередь, чтение Пригова в школе позволит поговорить о возможностях преодоления постмодернизма и о существовании другой, настоящей реальности, выход в которую ещё можно найти.

«Если, скажем, есть продукты / То чего-то нет другого / Если ж, скажем, есть другое / То тогда продуктов нет // Если ж нету ничего / Ни продуктов, ни другого / Всё равно чего-то есть — / Ведь живём же, рассуждаем».

Лев Лосев

В отличие от Пригова, Лев Лосев, друг и биограф Бродского, при всей своей мизантропии не готов отказаться от внутренних ценностей и убеждений. Тихий питерский мальчик, «влюблявшийся в отличниц» и презиравший себя за интеллигентскую слабость. Именно он под конец XX века оказался наиболее трезвым судьёй всему этому времени, который с языка культуры перешел на язык блатных понятий. И упразднивший за ненадобностью милосердие, правду, добро. По сути, Пригов и Лосев представляют две разных стратегии выживания современного индивидуума. Но, разумеется, смириться с господствующим постмодерном и позиционировать себя как человека играющего много проще, нежели предпочесть путь хранителя памяти. Трезвого и насмешливого аналитика, не боящегося потягаться с эпохой и при случае способного заговорить на её языке.

«Ф. П., владелец вислых щёчек, поставил сына, блин, на счётчик! Вся эта хрень произошла там из-за бабы, не бабла. A C. был полный отморозок, немало ругани и розог он сызмалетства получил. Сработал план дегенерата: он разом и подставил брата, и батю на фиг замочил. Всё, повторяю, из-за суки. Тут у другого брата глюки пошли, а младший брат штаны махнул на хиповый подрясник и в монастырь ушёл под праздник. Ну, вы даёте, братаны!».

Борис Рыжий

«Последний советский поэт» и последний романтик лихих девяностых, Борис Рыжий предлагает нам третью стратегию выживания в новом тысячелетии. Принять окружающую реальность как она есть и самому стать героем этой реальности. Героем окрестной провинциальной шпаны, героем потерянного поколения своих одноклассников («рубашка в клеточку, в полоску брючки, со смертью-одноклассницей под ручку по улице иду…»), героем московского литературного «света». Рыжий умел становиться понятным каждому. А его тематический спектр: любовь и смерть, стремление к славе и самоуничтожению, эмоциональная и языковая бравада — кажется и сегодня особенно близким подростку. Главное — помнить, что за эту браваду подросток, как некогда и сам Рыжий, может заплатить своей собственной жизнью.

«Жизнь — суть поэзия, а смерть — сплошная проза. / Предельно-траурна братва у труповоза. / Пол-облака висит над головами. Гроб / Вытаскивают — блеск — и восстановлен лоб, / что в офисе ему разбили арматурой. / Стою, взволнованный пеоном и цезурой!».

Олег Чухонцев

1990-е для поколения нынешних старшеклассников уже стали историей, но те же 1990-е означают ещё и конец предыдущей эпохи. Эпохи, в которую выпало жить их родителям. Мифы, эмблемы, сюжетика и аналитика этой эпохи полнее всего отражаются в текстах Олега Чухонцева. «Тихого лирика», внимательного летописца последних десятилетий, напряжённо вчитывающегося в ход истории и вычисляющего законы её мясорубки. Его поэзия трудна даже для взрослых, не только для старшеклассников. Трудна и всё-таки необходима, так как это — своего рода разбор наследства, с которым мы вступили в новое тысячелетие. И лучше Чухонцева об этом наследстве не расскажет никто.

«Всё óрут на óрищах, а оглянуться — / тьму чудищ очнувшихся вывернет лемех, / из тени Эллады в Египет вернуться: / какие-то сфинксы в буденовских шлемах / с гранитными песьими головами, / с прооранными ушами, с рябыми / брылами, и дикий дерет геловани / пустыню царапками гробовыми».

Сергей Гандлевский

Едва ли не единственный в современной поэзии наследник и ученик Ходасевича. Сергей Гандлевский более чем кто-либо способен обучить молодого читателя трезвому взгляду на мир и себя самого. В его поэзии есть место и обаянию юности («молодость ходит со смертью в обнимку»), и разочарованию зрелости, и поискам, и надеждам, и горьким признаниям. А самое главное — его лирика убеждает нас в целостности бытия. В том, что как бы мы, по его собственному выражению, ни рыпались, как бы мы ни поддавались инерции клипового мышления, мир вокруг помнит и Блока, и Пушкина, и советские послевоенные марши. И мы все по-прежнему говорим на одном языке — особенно если речь о любви.

«Мне тридцать, а тебе семнадцать лет. / Наверное, такой была Лаура, / Которой (сразу видно, не поэт) / Нотации читал поклонник хмурый <…> Был месяц май, и ливень бил по жести / Карнизов и железу гаражей. / Нет, жизнь прекрасна, что ни говорите. // Ты замолчала на любимом месте, / На том, где сторожа кричат в Мадриде. / Я сам из поколенья сторожей».

Вера Павлова

Появление Веры Павловой в литературе в конце 1990-х было встречено громким скандалом. Она одна из первых авторов нового времени, сделавшая свою «женскость» предметом поэзии. Критики спорили, в какой мере эротика может быть фактом литературы, а откровенность признания — претендовать на лирическое открытие. Имеет ли Павлова право именоваться современной Сафо или её поэзия — эпатаж и дань культуре всеобщей зашкаливающей откровенности? Критики спорили, а читатели продолжали ждать новых стихов. Ведь, по словам тех же критиков, одна из особенностей Павловой — говорить о том, о чём другие молчат.

«Настоящее — это настой / из нестоящих вроде вещей, / но стоящих над самой душой, / чтобы вещими сделаться в ней, / став соавторами букваря / немоты, наготы, чистоты… / Настоящее — это сто я, / потрясённых единственностью ты».

Ирина Ермакова

Среди прочих поэтов, названных выше, имя Ирины Ермаковой может прозвучать спорно, но именно оно подводит нас к разговору о социальной поэзии. Социальной не в смысле реакции на политические перипетии, а в смысле пушкинского утверждения «что чувства добрые я лирой пробуждал». В отличие от большинства современных поэтов, чья лирика главным образом я-центрична, поэзия Ермаковой ориентирована на обращение, устремлена к собеседнику. Её книга «Улей» — лучшая точка отсчёта для понимания другого, для обучения той самой пресловутой толерантности, которая в её случае не навязана кем-то извне. Она вырастает из ощущения, что в этом разомкнутом мире у всех нас имеется общий бэкграунд, общая память о чуде и общая боль.

»…Их тела прозрачны. Тени прошиты светом. / Каждая — носит в себе сына. / — Человек — это глина. — И дух! — Дух и глина. / (сыновей убьют — но они не знают об этом) // Первая — девочка. Вторая — почти старуха. / Над головами их по горящей сфере. / — Слушай, Маш, а он… он тебе верит? / Верит Иосиф, что… от Святого Духа? <…> Усмехнулась Мария. Сияет Елизавета. / Луч сломался. Тени подсвечены снизу. / Тонет солнце за кровлями Назарета. / И родится Свет. Но прежде — Свидетель Света. // Красноглазый голубь разгуливает по карнизу».

Линор Горалик

Ультрасовременная поэзия Линор Горалик создана c учётом всех актуальных примет настоящего (»…ты чирикнул, я тебя ретвитнул…»). И демонстрирует безграничность словарных, технических и визуальных художественно-выразительных средств. Но при ближайшем рассмотрении оказывается поэзией голого человека на голой земле. Молодому читателю, в общем, нетрудно поставить себя на место героя, охваченного первобытным ужасом перед разверстой реальностью. Ведь все мы однажды встречаемся с жизнью, любовью и смертью впервые. С чем современный человек выходит в мир, какие реальные инструменты познания и сопротивления у него есть? Линор Горалик, разумеется, перечисляет не все, но кое-чем из того, что в её лирике упомянуто, можно воспользоваться.

«Вся столица сияла, сияла да толковала, / как Маруся над лесом летала да токовала. / Вся станица слушала, слушала да кивала, / как Маруся певала: // „Да, допускаю, что будущее тревожно, / но войско Твоё отважно. / Из того, что нужно, многое невозможно / и потому неважно“ <…> У Маруси два пулевых, одно ножевое. / Немцы её того — а она живая».

---

10 писателей и поэтов, на которых нужно подписаться в Instagram

В отличие от актеров и музыкантов, писателей и поэтов не так часто знают в лицо — но они тоже сидят в инстаграме, постят селфи и снимают котиков. Рассказываем об авторах, на которых стоит подписаться.

Дмитрий Данилов

Фея-крестная целого поколения молодых поэтов — и прекрасных, и чудовищных, — в инстаграме делится закулисными моментами и родительскими радостями, но в основном селфится с друзьями и кумирами: Горбачевой, Гребенщиковым, Нестеровым.

Подробности по теме

Подкаст-прогулка: ностальгия с Верой Полозковой

Подкаст-прогулка: ностальгия с Верой Полозковой

Джо Хилл

Подробности по теме

«Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары: самый важный роман года

«Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары: самый важный роман года

Лев Рубинштейн

Подробности по теме

Поэт Лев Рубинштейн об архивах, Сорокине и главных национальных праздниках

Поэт Лев Рубинштейн об архивах, Сорокине и главных национальных праздниках

Татьяна Толстая

Подробности по теме

«Лучшее, что можно сделать, — смотреть в потолок». Как пишут книги Толстая и Посвятовская

«Лучшее, что можно сделать, — смотреть в потолок». Как пишут книги Толстая и Посвятовская

Патти Смит

Подробности по теме

Глуховский и Диденко беседуют о творчестве, технологиях и товарище майоре

Глуховский и Диденко беседуют о творчестве, технологиях и товарище майоре

Линор Горалик

Подробности по теме

Линор Горалик: «Мы живем в мире, в котором ждешь катастрофу каждый день»

Линор Горалик: «Мы живем в мире, в котором ждешь катастрофу каждый день»

Остин Клеон

Подробности по теме

10 писателей, на которых нужно подписаться в Instagram

10 писателей, на которых нужно подписаться в Instagram

Что значит быть писателем или поэтом в наши дни — Российская газета

По традиции последних лет день рождения Пушкина ознаменован книжным фестивалем «Красная площадь». В своем «Памятнике» Пушкин писал: «Нет, весь я не умру, Душа в заветной лире Мой прах переживет…» В этом же стихотворении намечается и судьба подлинной поэзии, которая будет жить «Доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит». Оправдались ли слова великого поэта? Каков авторитет поэта в наши дни? Есть ли у всей современной российской литературы широкий заинтересованный читатель? Обозреватель «РГ» беседует об этом с директором Государственного музея истории российской литературы имени В.И. Даля Дмитрием Баком, ректором Литературного института имени А.М. Горького Алексеем Варламовым, директором Российской детской государственной библиотеки Марией Веденяпиной и руководителем Института мировой литературы РАН Вадимом Полонским.

Поэт в России больше не больше, чем поэт?

Как вы считаете, Россия осталась литературоцентричной страной? Можно сказать, как раньше: «Поэт в России — больше, чем поэт»?

Алексей Варламов: Литературоцентричность — это симпатичный миф, а формула Евтушенко — удачный мем. Мне кажется, сегодня нет смысла за них цепляться, сравнивать настоящее с прошлым или пытаться это прошлое воскресить. Да, читать стали меньше, но все равно для кого-то по-прежнему Пушкин — наше все, а на книжных ярмарках толпится народ. Все стало разнообразнее, публика из общего зала разбрелась по интересам и ходит туда-сюда. Красная площадь в этом смысле — удачное место встречи.

Мария Веденяпина: Россия по-прежнему литературоцентрична. И именно поэзия лежит в основе русской литературы. Правда, у современной поэзии — если мы говорим о «высокой» поэзии — массового читателя нет. Но, если не считать феномена шестидесятников, массового читателя у поэзии не было никогда. Посмотрите на тиражи книг Цветаевой или Мандельштама.

Вадим Полонский: Какой смысл мы вкладываем в «литературоцентризм»? Он часто был связан с дефицитом гражданских свобод и институтов в нашей истории. Через писателя и литературные площадки канализировались общественно-политические энергии, не имевшие иного выхода. Литератор превращался в трибуна, а «толстый» журнал — в парламент. Но не только в этом дело. Высокий, сакральный статус слова, свойственный христианской культуре и в очень большой степени древнерусской, во многом и породил в послепетровскую эпоху «литературоцентризм». Можно бесконечно спорить, насколько писателю пристала роль пророка и учителя, но русская культура неизменно исходит из презумпции ожидания этой роли от него. Чехов последовательно отказывался ее исполнять, но его антидидактизм у нас воспринимается именно как «метафизическое высказывание» о мире. Многие писатели в последние лет тридцать также отказываются от подобной роли. Это — важная тенденция. Но не менее важная — усталость от тенденции борьбы с «литературоцентризмом». Принимаем мы его или нет, мы от него не свободны. Таков наш культурный анамнез, и нам с этим жить.

На портале Стихи.ру сегодня прописано более 800 тысяч стихотворцев

Дмитрий Бак: Литература и чтение отходят на второй план, уступают место визуальным носителям информации, а сам текст превращается в набор информационных сигналов или «информационный шум». Между тем художественный текст строится на многосмысленности, он рассчитан на неоднократное прочтение, от которого мы почти отвыкли. Когда-то одно из моих интервью получило название «Восемь строк Фета изменят ваш мозг». Оно показалось мне очень точным. Только навык чтения и понимания сложных художественных текстов позволит поддержать наш традиционный литературоцентризм. Иначе в силу войдет иное присловье: «Поэт в России больше не больше, чем поэт».

Мария Веденяпина: С читателями детской поэзии дело обстоит куда лучше, что заметно по количеству читателей в детских библиотеках. По данным Книжной палаты, самым издаваемым детским писателем становится Корней Чуковский. Большими тиражами переиздаются Маршак, Токмакова, Барто, Берестов, Остер. Редкий магазин, торгующий детскими книгами, обходится без современных детских поэтов Андрея Усачева, Марины Бородицкой, Михаила Яснова, Виктора Лунина, Александра Тимофеевского. Многие стихи этих авторов — уже современная классика. Но есть и более молодые — Анастасия Орлова, Галина Дядина, Юлия Симбирская, Наталья Волкова. У маленьких читателей именно с поэзии начинается литература. Так что уж точно детский поэт в России — больше, чем поэт.

Крошки Ру

Оказали ли компьютерные технологии воздействие на сегодняшнее поэтическое творчество и на восприятие поэзии? На портале Стихи.ру сегодня проживает более 800 тысяч стихотворцев. Потенциально их стихи может прочитать огромная аудитория, да они и сами себе аудитория. Можно ли считать, что она-то и заменила стадионы, которые собирались в 60-е годы? Или это просто торжество графомании?

Дмитрий Бак: Технологии влияют только на распространение любых текстов, но сама природа поэтического творчества и восприятия поэзии пока остается прежней. Имитировать поэзию стало гораздо легче, но эти имитации имеют безусловное право на существование, они имеют этакий терапевтический, «аутотренинговый» характер. Моя бабушка говорила: «Пусть лучше на гитарах бренчат, чем вино по подъездам пьют».

В Сети всегда рядом тексты Платона, Канта и тысячи тонн словесной руды, откровенный мусор. В этих условиях возрастает роль квалифицированных и авторитетных экспертов, но не просто привыкших бубнить навязшие в зубах мантры о высокой литературе, а способных доходчиво объяснить, где зерна, а где плевелы. Кстати, в этом основная задача моего университетского преподавания. Я стараюсь не просто и не только филологов готовить к профессиональной карьере, а способствовать умению слышать и чувствовать сложный литературный текст.

Алексей Варламов: Безбарьерная среда в искусстве — штука сомнительная. Так что Поэзия.ру или Стихи.ру заменить ничего не могут. Все-таки на поэтические стадионы выходили не все кто попало, и в Политехническом музее зрительный зал не смешивался со сценой. Существовал жесткий отбор, без которого в искусстве ничего сделать нельзя.

Дмитрий Бак: Это сложный вопрос. Если в недоброй памяти цензурную эпоху я узнавал, что NN опубликовал книгу стихов, то этот факт имел два варианта истолкования. Либо стихотворец был певцом руководящей роли партии и пролетариата, либо — поэтом, достойным некоторого внимания. Цензура не пропускала не только идеологической ереси, но и откровенной графомании. Если в наши дни я слышу, что автор икс выпустил двадцать девять книг — этот факт не значит ровно ничего. Это может быть и случай Инны Лиснянской, поэта жемчужного блеска, и графомана, плодящего книги с золотым обрезом для раздачи друзьям и соседям.

Алексей Варламов: И все-таки я бы не назвал вседозволенность интернета торжеством графомании. Там свои жесткие законы, и пробиться, сделать так, чтобы негромкий голос настоящего поэта и его жизнь стали интересны другим людям, очень непросто.

Мария Веденяпина: Помимо пресловутых Стихов.ру в Сети также много хороших ресурсов, посвященных поэзии, где публикуются выдающиеся поэты. К тому же многие литературные журналы, публикующие стихи, имеют сетевые версии. Аудитория этих изданий, разумеется, отличается от аудитории полумиллионных порталов — и по количеству, и по качеству. Однако и Стихи.ру время от времени дают нам любопытных поэтов, в том числе и детских.

Вадим Полонский: Литературное творчество — это открытая в жизнь и динамичная система. То, что вчера мы называли «торжеством графомании», сегодня становится фактом литературы, новым способом ее существования. Мы должны быть готовы к смещению «системы»: массовый читатель, под знаком которого шел ХХ век, формировал массового писателя, свободу которому дал век интернета. Мы традиционно ждем «высокой словесности», а к нам приходит Поэзия.ру, которую строгий критик может воспринять как выпад из системы, как ошибку. Но это — новая форма бытования системы. Говоря языком Юрия Тынянова, мы сейчас — в эпохе «промежутка». Сейчас перестала действовать инерция поэтического ХХ века, и кто-то может счесть это тупиком. Но Тынянов повторял: «У истории тупиков не бывает» — «есть только промежутки». Поэзия.ру задает новые границы литературности. Да, с графоманией как ее интегральной частью и резервуаром смыслов и средств, который может оказаться и небесполезным.

Все это очень интересно, но остались ли какие-то критерии для отделения «овец» от «козлищ», поэтов от графоманов?

Дмитрий Бак: Единственный критерий — это специальные поэтические издательства и серии, имеющие твердую репутацию. К числу подобных принадлежат поэтические серии петербургского издательства «Пушкинский фонд», «Издательства ОГИ», «Нового издательства»: все книги можно смело брать в руки, читать и перечитывать. А поделки и подделки пусть живут в Сети и существуют в круге чтения посетителей корпоративных праздников и псевдопоэтических порталов.

Изволите писать?

Каково сейчас соотношение традиционного литературного образования, например, в Литературном институте, и частных практик обучения в студиях, школах «креативного письма» и т. д., которые растут, как грибы и пользуются большой популярностью? Можно ли доверять таким «альма-матер»?

Алексей Варламов: Я думаю, это принципиально разные вещи. Формально Литературный институт предоставляет образовательные услуги, по факту он сам определяет, чему и как учить, за что поощрять, за что отчислять. А вот частные писательские школы, «креативное письмо» — это преимущественно сфера услуг. Иногда честная, а иногда жуликоватая: мы научим вас писать, как Шолохов, ваши романы станут бестселлерами… Может, я утрирую, но это именно рынок с его конкурентной борьбой. Плюс за Литинститутом стоит традиция и долгое дыхание. Обучение «креативному письму» не рассчитано, как у нас, на пять-шесть лет. Это все соотносится как школа и кружки. Мы дополняем друг друга. Но главное — все измеряется именами. Когда из недр «креативных школ» выйдут по-настоящему известные авторы, картина будет яснее.

Мария Веденяпина: Бытует мнение, что музыке или живописи необходимо учить, а с литературой все куда проще — взял листок бумаги и ручку или в современных реалиях ноутбук — и пиши. Но все сложнее. Научить создавать литературные шедевры едва ли возможно, но учить правилам композиции, жанровой структуры, строения диалогов было бы неплохо. Для такого обучения хороши и классический семинар, на котором мастер разбирает произведения начинающих писателей, и какие-то новые методики школ креативного письма. Что касается доверия, можно выбирать школу исходя из состава преподавателей. Если в их числе лауреат «Большой книги» или какой-нибудь другой авторитетной литературной награды — почему бы у него не поучиться писательскому мастерству.

Вадим Полонский: Что значит «доверять»? Дух дышит, где хочет. Разве не в «частных школах», студиях и цехах формировалось многое из великого искусства Средневековья и Ренессанса? И разве это мешало университетам и академиям? У последних своя задача: формирование системного мастерства. Эту функцию достойно исполняет и Литературный институт.

Дмитрий Бак: Литературное образование появилось только в советское время, тогда как первые театральные училища, классы Академии художеств возникли в восемнадцатом столетии. В век русской классики никому и в голову не приходило учить творческому письму! Более того, «уметь писать» может и должен средний литератор, а не большой писатель. Толстой и Достоевский в этом смысле писать «не умели». И если бы в позапрошлом веке появились курсы литмастерства, мы получили бы на порядок больше Крестовских и Авенариусов, в лучшем случае — одного-двух Писемских.

Нынешние школы «криэйтив райтинг» — это нечто другое. Каждый может попробовать свои силы в писательстве — почему нет? Ну, скажем, любой человек может записаться в аэроклуб, однако это не значит, что он способен быть пилотом аэробуса…

Не только классика

В чем сегодня основная задача академических институтов, связанных с литературой, а также музеев и крупных библиотек? Только освоение классического наследия или современных писательских практик тоже?

Вадим Полонский: К счастью, здесь у нас установилась своеобразная система «распределения труда». Современная литература — это по большей части вотчина Литературного института, а также библиотек и музеев как, среди прочего, площадок для встреч с читателями. Иное дело — академические структуры: Институт мировой литературы и Институт русской литературы. Конечно, мы в основном заняты прошлым. Главная наша задача — научное изучение классического литературного наследия. Создаем академические истории литератур, летописи и хроники, готовим критически выверенные и детально откомментированные издания собраний сочинений классиков и литературных памятников. Они порой имеют десятки и сотни вариантов и источников текста. Это трудная и требующая высочайшей квалификации работа. И она имеет огромное значение для национальной культуры. В том числе и потому, что академические издания становятся эталонными для воспроизведения текстов в изданиях, рассчитанных на широкого читателя.

Но в связи с этим не могу не указать на две важные для нас проблемы. Во-первых, при оценке научной эффективности от нас требуют прежде всего отчетности статьями в журналах, индексируемых в международных базах данных. Тогда как наиболее наукоемкая и важная форма нашей работы — это именно фундаментальные издания указанных мною типов, выпадающие из ходовой «наукометрии». Во-вторых, нам чрезвычайно необходима система целевой государственной поддержки академических изданий собраний сочинений классиков отечественной литературы. Имеющихся финансовых, технологических и прочих ресурсов явно не хватает.

Дмитрий Бак: Проект главного, флагманского литературного музея страны — это была великая идея! Наш музей исторически восходит к октябрю 1921 г., когда был создан Московский государственный музей имени Чехова. Это означает, что через два года, осенью 2021-го, ГМИРЛИ исполнится ровно сто лет. Важно, чтобы это событие было достойным образом отмечено. История главного литературного музея страны — это живая история отечественной литературы! Подумать только — ко времени основания нашего музея прошло всего сорок лет после смерти Достоевского, а Толстой умер всего десятилетием раньше! В.Д. Бонч-Бруевич был убежден, что главный литмузей страны призван быть Музеем с большой буквы как Британский музей, Румянцевский музей, объединяя функции хранилища бесценных реликвий, рукописей и книг, выставочной площадки и исследовательского института.

Для писателя не желать свободы — то же самое, что рыбе публично заявить, что ей не нужна вода

ГМИРЛИ уделяет внимание не только классическому прошлому, участвует в десятках крупных литературных проектов, от фестиваля «Красная площадь» до премии «Большая книга» и от «Биеннале поэтов в Москве» до «Литературного экспресса».

Мария Веденяпина: В современной библиотеке тоже не только выдают книги. Библиотека реализует просветительские проекты, участвует и сама организует фестивали и ярмарки. К сожалению, в региональных библиотеках современная детская литература почти отсутствует. Специалисты плохо ее знают и при выборе книг отдают предпочтение проверенной классике. Кроме того, тиражи у изданий современных авторов сравнительно небольшие. В итоге эти книги зачастую не доходят до регионов.

Колхозы и частники

Нужны ли писательские союзы, которые сегодня находятся в разобщенном состоянии и нередко враждуют друг с другом? Есть ли смысл в воссоздании единого Союза писателей? Нужно ли бороться за сохранение литературных журналов и в чем сегодня их смысл?

Алексей Варламов: У Союза писателей неоднозначное прошлое, но сегодня это именно прошлое. Если раньше литература напоминала большой колхоз и не вступавших в него по принципиальным соображениям единоличников, то сегодня она распалась на множество частных хозяйств. Собирать опять всех воедино? Но многие ли на это согласятся? Особенно те, кто прочно стоит на земле. Помню, имел счастье поспорить на эту тему с Евгением Евтушенко, который приложил в свое время немало усилий, чтобы Союз писателей развалить, а двадцать лет спустя решил его воссоздать. Но мне будет очень жалко, если толстые литературные журналы уйдут из нашей жизни. Конечно, литература в значительной степени переместилась в книжные издательства, но журналы важны для молодых авторов, для открытия новых имен, для развития региональной литературы.

Мария Веденяпина: Писательские союзы все равно будут существовать. Главное, чтобы они приносили пользу, а не становились площадками для бесконечных конфликтов. И литературные журналы рано сбрасывать со счетов. Многие произведения, которые мы встречаем в лонг- и шорт-листах ведущих премий изначально вышли в «толстяках». Жаль, что почти нет детских литературных журналов, которые могли бы отбирать лучшие образцы произведений для детей.

Вадим Полонский: Литература существовала и существует поверх любых союзов. Другое дело — толстые журналы. Как сказал бы Пьер Бурдье, их задача — «производство ценности» пресловутого «литературного процесса». Но насколько продолжает существовать сам «процесс» в нынешней сетевой, цифровой и глобальной реальности гиперкоммуникаций. Думаю, его природа изменилась. Журналы призваны конструировать образ текущей литературы, культивировать читательские вкусы и создавать репутации с учетом и в контексте этих изменений.

Ключевой вопрос

Какова роль государства в развитии литературы? Должно ли оно вмешиваться в этот процесс? Допустима ли цензура, даже в ее мягких формах? Насколько перспективна система грантов для молодых писателей и на основе каких критериев они могут выдаваться?

Варламов: Я однозначно против цензуры. У Булгакова сказано, что для писателя не желать свободы — то же самое, что рыбе публично заявить, что ей не нужна вода. И потом, чисто практически, а кто будет цензурой заниматься? Вряд ли туда пойдет умный творческий человек. А что касается государства, если оно может помочь писателям — хорошо. И гранты, и творческие командировки, и помощь в издании книг, и книжные фестивали… Но помочь писать не может никто, а в этом плане переоценивать помощь государства я бы не стал.

Полонский: История показывает, что «вмешательство в литературный процесс дорого обходилось самому государству. Репутационные издержки были слишком велики. Думаю, государство стоит пожалеть. Иное дело — системная забота о сохранении и изучении литературного наследия России. Это, несомненно, государственная миссия.

Веденяпина: Система грантов для молодых писателей крайне важна. Критерии, на основе которых они могут выдаваться, вероятно, должны быть сформулированы экспертным сообществом, состоящим из писателей, филологов, библиотекарей и других специалистов. И еще хотелось бы, чтобы все книги, ставшие лауреатами различных литературных премий, попадали в фонды библиотек, поскольку библиотеки обеспечивают доступ населения к книгам на безвозмездной основе. Что касается цензуры — она, конечно, неприемлема, исключение разве что — экстремистская литература.

Бак: В середине XIX века государство пыталось «управлять» литературой не только посредством цензуры, но и создавая литературные журналы, например, «Журнал министерства народного просвещения». Но тепличные условия их существования не придавали им дополнительных сил. Все великие имена появились в изданиях, с государством не связанных — пушкинский (позже — некрасовский) «Современник», «Отечественные записки» Андрея Краевского и другие. И в советское время прямое руководство литературой приводило к последствиям, которые государством не просчитывались. Многие вещи, позднее признанные классическими, были опубликованы за пределами официального поля литературы: «Доктор Живаго» Пастернака, «Школа для дураков» Саши Соколова, «Москва — Петушки» Венедикта Ерофеева и другие.

Тем не менее в последние годы складывается достаточно продуктивная система взаимодействия государства и литературы. Создается много программ и проектов — программы поддержки книгоиздания, существующие, например, в Роспечати и в правительстве Москвы, проекты, связанные с поддержкой молодых литераторов, книжные ярмарки и многое другое. В 2015 году в России прошел Год литературы, о его результативности много спорили, но для меня абсолютно ясен его успех. Для нашего музея результат налицо: именно в Год литературы было принято решение о передаче нам здания на Зубовском бульваре, которое после капитального ремонта будет торжественно открыто в самом ближайшем будущем. Важно, что и после Года литературы сохранился постоянно действующий и отлаженный механизм взаимодействия словесности и государства — Оргкомитет по поддержке литературы, книгоиздания и чтения под председательством С.Е. Нарышкина, очередное заседание которого состоится как раз в дни книжного фестиваля «Красная площадь».

15 стоящих книг современных российских писателей

1. «Остромов, или Ученик чародея», Дмитрий Быков

Даниил прибывает в Петербург в середине 20-х годов прошлого века, наивно полагая, что сможет начать там новую жизнь. Ещё даже не доехав до места назначения, он встречает человека, который выдаёт себя за мага. Зачарованный речами незнакомца герой поступает к нему в ученики.

В основу книги легла реальная истории борьбы власти против масонов, эзотериков и прочих «антисоветских элементов». И хотя магические штучки здесь действительно есть, их не стоит воспринимать всерьёз. Это скорее намёки и отсылки к вещам более реальным. В 2011 году произведение получило сразу две премии: «Национальный бестселлер» и «Большую книгу».

Купить

2. «Крещённые крестами», Эдуард Кочергин

Восьмилетний мальчик, живущий в любящей семье, в одночасье становится воспитанником детского дома. Его родителей арестовывают и объявляют врагами народа, а самого отправляют из Ленинграда в далёкий Омск. Герой не хочет мириться с таким решением, сбегает и отправляется домой. Путь затягивается на долгие шесть лет.

Эдуард Кочергин — не только писатель, но и известный театральный художник. Многое в книге взято из биографии самого автора. В 2010 году произведение «Крещённые крестами» стало лауреатом «Национального бестселлера».

Купить

3. «Письмовник», Михаил Шишкин

Молодой Володя отправляется призывником на войну в 1900 году. По его собственному признанию, с этим проблем никогда не было: что ни год, то новое сражение. Его посылают в Пекин подавлять восстание местных жителей против вмешательства иностранных сил в жизнь страны. По иронии именно зарубежные войска и призваны утихомирить бунт.

Единственный способ общаться с возлюбленной Сашенькой — это писать ей письма из Китая. Но они то теряются, то приходят с большим опозданием. Это роман о трудностях коммуникации, любви, верности и, конечно, войне. В 2011 году его отметили премией «Большая книга».

Купить

4. «Мой лейтенант», Даниил Гранин

Роман рассказывает о Великой Отечественной войне, какой её видели те, кто сидел в окопах. Он лишён романтического героизма и не прикрыт патриотизмом. Здесь царят страх, голод и тонкая надежда на то, что скоро весь этот ужас закончится.

Автор стёр границу между автобиографией и художественной прозой. Героя зовут Д., намекая, что это сокращение от Даниил, но ясного подтверждения нет. Писатель рассказывает о чувствах, которые наполняли молодого солдата. Затем Гранин переключается на мысли пожилого человека, который делится воспоминаниями о том же периоде. В 2012 году «Мой лейтенант» удостоился премии «Большая книга».

Купить

5. «Жили-были старик со старухой», Елена Катишонок

У каждых бабушки и дедушки есть интересная история из жизни, и не одна. Ведь они не всегда были стариками, а приключения их молодости могут оказаться весьма удивительными. Матрона и Григорий рассказывают, как и чем жили, каким образом очутились в далёком от родного Ростова прибалтийском городе, кто такие староверы и каким испытанием для их семьи стала война.

Роман «Жили-были старик со старухой» написан неповторимым языком. В текст ввинчены самобытные слова и фразы, выдающие регионы, где жили герои. В 2011 году книга завоевала премию «Ясная поляна».

Купить

6. «Лавр», Евгений Водолазкин

Травник, которой мог исцелять самые опасные хвори, уходит в паломничество после личной трагедии. Ему не удалось спасти от болезни свою возлюбленную и, убитый горем, он больше не может оставаться в родном доме. Дав обет излечивать каждого на своём пути, герой таким образом хочет искупить возложенную на самого себя вину за смерть Устины.

Это роман-путешествие не только по Руси XV века, но и по душевным терзаниям человека, который пытается смириться с утратой. В 2013 году «Лавр» получил сразу две награды — «Большую книгу» и «Ясную поляну».

Купить

7. «Волки и медведи», Фигль-Мигль

В недалёком будущем Санкт-Петербург стал отдельным государством. Его политическая система напоминает федерацию, где есть несколько районов со своими правителями. Это вовсе не та картина грядущего, которую рисовали фантасты. Здесь нет высоких технологий и безудержно развивающейся науки.

Новый Питер скорее напоминает жестокое средневековье, где царит коррупция, власти действуют сообща с бандитами и к тому же развелись недоброжелательные сверхъестественные элементы. Автор под псевдонимом Фигль-Мигль рассказывает о будущем, но всё же многое из этого происходит уже сейчас. В 2013 году книга стала лауреатом «Национального бестселлера».

Купить

8. «С неба упали три яблока», Наринэ Абгарян

Высоко в горах Армении есть небольшая деревня, в которой живёт несколько десятков человек. Они никуда не торопятся и как будто существуют вне мирской суеты. Информацию получают не из новостей, а от природы, не интересуясь, что происходит за пределами места их обитания.

Анатолия, которой нет и 60 лет, собралась умирать. Прежде чем это сделать, ей нужно завершить домашние хлопоты. Огород требует полива, домашняя птица не продержится долго без корма, а кто знает, как скоро найдут бездыханное тело хозяйки. В общем, дел столько, что смерть может и подождать. В 2016 году книга «С неба упали три яблока» вошла в длинный список «Национального бестселлера» и удостоилась премии «Ясная поляна».

Купить

9. «Лестница Якова», Людмила Улицкая

Театральная художница Нора находит на чердаке письма своего деда. С этого начинается семейная сага Осецких длиной в целый XX век. Улицкая показывает жизнь нескольких поколений, а через них рассказывает о том, как менялась наша страна.

В каждый отдельно взятый период у членов семьи собственная драма и свои радости. Читая о том, как и чем жили её предки, Нора лучше понимает себя. В 2016 году роман отметили наградой «Большая книга».

Купить

10. «Зимняя дорога», Леонид Юзефович

В период Гражданской войны в заснеженной Якутии лицом к лицу встречаются противники. Они по-разному видят будущее своей страны. Белогвардеец Пепеляев пытается понять, как вернуть жизнь в прежнее русло и утихомирить бунтующий народ. А красный командир Строд жаждет перемен.

Для «Зимней дороги» Юзефович выстроил прочный фундамент из архивных документов и дневников того периода. Получился исторический роман, по которому можно изучать не столько сражения, сколько настроение и переживания людей. В 2016 году произведение завоевало премии «Большая книга» и «Национальный бестселлер».

Купить

11. «Город Брежнев», Шамиль Идиатуллин

Главный герой Артур — обыкновенный советский подросток, который впервые влюбляется в летнем лагере и там же находит себе кумира, который кажется ему честным, сильным и справедливым. Но красавица оказывается ветреной, а пионервожатый Виталик, с которого Артур берёт пример, оборачивается запутавшимся человеком, готовым на подлость и предательство.

Первый для подростка жизненный кризис совпадает с тем, что происходит в стране. США вводят против СССР санкции, цены на нефть падают, а в воздухе витает дух недовольства. В 2017 году «Город Брежнев» получил премию «Большая книга».

Купить

12. «Памяти памяти», Мария Степанова

Некоторые вещи могут возродить давно забытые воспоминания. Кажется, они были запрятаны где-то очень глубоко и найти их уже невозможно. Но попадается фотография, старое письмо или картина, и события прошлого тут же всплывают на поверхность.

Именно о таких вещах и о том, что они пробуждают, рассказывает роман-эссе «Памяти памяти». Автор путешествует по городам и одновременно по прошлому, пытаясь восстановить историю своей семьи. Вместе с этим она раскапывает знаменательные вехи ушедших времён, описывающие целую эпоху. В 2017 году роман отметили «Большой книгой».

Купить

13. «Петровы в гриппе и вокруг него», Алексей Сальников

Добрый светлый праздник Новый год омрачён болезнью. Одного за другим членов семьи Петровых валит с ног мерзкий вирус. В гриппозном бреду мир кажется совсем не таким, какой он есть на самом деле. Но именно в это время начинают выплывать самые потаённые секреты и страхи героев.

Роман состоит из нескольких слоёв, которые раскрываются по мере прочтения. Сначала он кажется простым повествованием об обычной семье. Затем приобретает нотки фантасмагории и, наконец, подходит к своему мистическому завершению. В 2018 году книга «Петровы в гриппе и вокруг него» стала лауреатом «Национального бестселлера».

Купить

14. «Прыжок в длину», Ольга Славникова

Жизнь молодого спортсмена Олега поделилась на до и после страшного события. С одной стороны, оно было героическим и спасло жизнь его соседа. С другой — это происшествие лишило героя всего, к чему он долго шёл и с чем связывал своё будущее. Вытолкнув из-под колёс машины мальчика, Олег лишается обеих ног и не может продолжать спортивную карьеру.

Эта книга не о великих победах на международных аренах, а о жизни инвалида. Герой практически учится жить заново и начинает видеть то, чего раньше не замечал. В 2018 году книга удостоилась премии «Ясная поляна».

Купить

15. «Финист — ясный сокол», Андрей Рубанов

В основе романа лежит народная сказка про юношу, который умел оборачиваться птицей. Но это не пересказ, а одна из её версий. Трое добрых молодцев полюбили Марью, которой мил только Финист — ясный сокол. Она отправляется на его поиски, а сгорающие от тоски парни рассказывают о своих жизнях и страданиях.

Книга написана в жанре русского народного фэнтези. Героям встречаются персонажи, знакомые каждому с детства: кикиморы, лешие и Баба-яга. И, как в любой сказке, здесь есть запрятанный смысл и поучение. В 2019 году роман получил премию «Национальный бестселлер» и номинацию на «Ясную поляну».

Купить

Читайте также 🧐📘🏆

7 современных поэтов, стихи которых вы захотите прочитать вместе с детьми

Эти поэты — наши современники. Они работают учителями, библиотекарями, а иногда — просто мамами. А еще они убедительно доказывают: детская поэзия может быть интересной и детям, и взрослым. Рекомендуем!

1. Юлия Симбирская

Очень лиричный автор. Читая её стихи, вспоминаешь, что все мы родом из детства. Хочется зажмурить глаза и на минутку представить себя таким же маленьким, как тот, для кого эти стихи читаются.

Море было вчера

Зажгутся прожекторы
На маяке.
И бабочкой парус
Мелькнёт вдалеке.
Потухшее небо
Уронит звезду.
И завтра я к морю
Уже не приду.
Давно упакован
Ракушек улов…

Я с морем прощаться
Умею без слов.

2. Галина Дядина

Стихи Галины Дядиной будут актуальны, например, в связи с предстоящими новогодними праздниками — ведь у нее есть целый сборник «Ёлкины игрушки от пола до макушки». А еще в соавторстве с Андреем Усачевым эта поэтесса успела написать четыре стихотворных энциклопедии: о звездах, море, сокровищах Эрмитажа и музыке. В общем, стихов у нее много и можно выбрать на любой вкус.

Няня для поэта

Висит на столбе объявление это:

«Немедленно няня нужна для поэта!
Но:
1. Чтобы готовить она не умела.
2. И чтоб колыбельную на ночь не пела.
3. И чтобы цветы поливать забывала.
4. И чаю с лимоном гостям не давала.
5. И штопать носки не положено няне —

Положено няне лежать на диване
И вместо оладушек, джема, варенья
Готовить поэмы и стихотворенья!
Стихи сочинять, для поэта, — обуза.
Нужна ему няня по имени
Муза!»

3. Артур Гиваргизов

Стихи Артура Гиваргизова надо читать вслух. Ведь если читать их про себя, они могут показаться нескладными. Но начните читать их ребенку — и вы удивитесь, какие в них необыкновенные рифмы, какой завораживающий ритм! А уж фантазии автору точно не занимать! Может, его стихи «непедагогичные», зато очень весёлые. А ещё автор пишет очень увлекательные повести.

Чем можно зарядить кота

Кот запрыгнул на скамейку.
Он устал и хочет спать.
И его, как батарейку,
надо снова заряжать.
(Рыбой, не током, конечно. А то будете его током,
а потом скажете, что это я посоветовал.)
Нету рыбы, можно мясом.
Подойдёт и колбаса.
Правда, колбасы хватает
всего на полтора часа.

4. Дмитрий Сиротин

Стихи этого автора — неожиданные, с необычными героями и историями. Да и чувство юмора у него великолепное. В общем, скучать не придется ни детям, ни взрослым!

Разумный переезд

Жила в сковородке котлета,
а с ней по соседству жил кот
и думал: «Неправильно это,
что дама — в посуде живёт:
и жёстко, и грязно, и дует,
любой доберётся да съест…
Немало вокруг существует
гораздо удобнее мест!
Не злитесь, хозяйка, не спорьте!»
И вот — сковородка пуста:
котлета в тепле и комфорте
живёт в животе у кота.

5. Анна Игнатова

Анна Игнатова — поэтесса-фантазерка. Созданные ею удивительно гармоничные стихи, кажется, вырастают из одной фразы и разрастаются в огромный мир, живой и реальный, населенный множеством персонажей и подробностей.

Весенняя Метаморфоза

Представляете, на мусорной свалке
Майским утром
распустились
фиалки!
Посреди
бутылок,
тряпок,
резины
Два цветочка расцвели нежно-синих!

Приосанилась зацветшая свалка:
«Раз цветёт на мне,
простите,
фиалка,
Значит, я уже не свалка,
простите!
Обходитесь без меня,
как хотите!»

И чтоб было всем вокруг
всё понятно,
Написала
очень крупно и внятно
На коробке от печенья «Тулумба»:

МУСОР БОЛЬШЕ НЕ ВЫБРАСЫВАТЬ!
КЛУМБА

6. Маша Рупасова

Стихи Маши Рупасовой — немного «хулиганистые». Так что если вы не очень строгий родитель, да и сами бываете не слишком серьезны, они вам наверняка понравятся.

Я — новость

Мама дома?
Мамы нет.
Мама вышла
В Интернет.
Мама ищет
В Интернете
Как дела
На белом свете.
Кофе пьет,
Глазами водит:
Что там
В мире происходит?
Мама,
Я тебе скажу!
В мире я
Происхожу!

7. Елена Ярышевская

Уже название одного сборника «Шёл по улице пиджак» дает нам понять: стихи Елены Ярышевской весёлые, остроумные и часто содержат в себе какой-то «подтекст» для взрослых. Так что занимательное чтение для всей семьи гарантировано!

Средство от бессонницы

Солнце усталое прячется в речке,
Ночь наступает, сгущается мрак…
Что-то не спится сегодня овечке,
Сон не приходит к бедняге никак!

Но средство надежное есть у овечек.
Снова овечка глаза закрывает:
— Раз, человечек,
— Два, человечек,
— Три, человечек…
И засыпает…

7 молодых поэтов России: ликбез в понимании современной поэзии

Современная поэзия — в движении. Она энергично пульсирует в творческих вечерах и моноспектаклях, в дуэлях, шоу и арт-проектах. В огромных пространствах сегодняшней интернет-литературы и возрастающей моде на стихи есть общая, закономерная сила новой волны интереса к лирике. Но что и кто её представляет? И если её читать, то с чего начинать? Лучше всего на этот вопрос ответят сами молодые поэты. Перед вами семь имён: разных, зачастую контрастирующих друг с другом, но образующих единый портрет литературной жизни этого века.

«Это море, в котором почти невозможно ориентироваться» — пишет поэтесса Линор Горалик, рассуждая о современной поэзии. В наше время заявить о себе легко. Услышат ли тебя — другой вопрос. Подступиться к этому морю невероятно сложно — поэзия сегодня слишком разная. В ней нет преемственности, единого поля и ориентиров — мы в каком-то смысле «идём по приборам».

Каждый из лириков чем-то отличен.  Они такие же разные, как весь костяк современной русской поэзии. И пусть у каждого из них будет своя «номинация», наиболее точно и ярко характеризующая особенности их творчества.

Егор Сергеев — «Доктор и Космос»

Санкт-Петербург, 26 лет.

«…я рос в стране,
где у мамы чайник стоит, заварен.

И где-то в небе,
в далёком небе летит Гагарин.

Летит Гагарин.
Такой счастливый, такой святой».

Егор Сергеев — поэт, лауреат премии Роберта Рождественского. После дебюта на публике в 2011 году приобрёл популярность среди ценителей поэзии во многих уголках России, тогда же выпустил книгу «Недопущенное к продаже: стихи». Его тексты переведены на английский, немецкий, французский, финский, чешский языки, опубликованы в России, Финляндии и США.

В стихах Сергеева присутствует характерная и «хроническая» для его творчества тема Космоса. «Поэзия как предчувствие» — отозвался о его стихах один из журналистов, комментируя, в том числе «Дочь подполковника», самый известный цикл сергеевских стихов.

Егор родился и вырос в Петрозаводске, учился на медицинском, но, не окончив ВУЗа, устроился в отделение скорой помощи. В этом статусе, совмещая трагичную будничность работы с практикой творца, Сергеев совершил несколько поэтических туров по России, воплощая в своём творчестве самый разный опыт. Два года назад поэт переехал в Санкт-Петербург.

В ГРАФЕ О ГРАЖДАНСТВЕ

Я рос в стране
пациентов и эскулапов,
обречённых на симбиоз.

Где полулев-получеловек из гранитных лап достаёт вопрос.
Где жизнь от смерти порой один отличает запах.
Где воет ветер, опережающий стук колёс,
под вечно мчащимся в никуда голубым плацкартным.

Я рос в стране, где никто не знает своих пределов.
Январь заканчивается в марте,
февраль — в апреле.
С Владивостока в Калининград убегать неделю.
Живые контуры школьных карт обнимают Землю,
почти дотронувшись пальцем правой
до пальца левой.

Я рос в стране, где закон суров,
но давно развенчан.
Где добрый труженик чёрта с два получает гордо.
Я рос в стране самых горьких слов,
самых чистых женщин,
которых хочется целовать сгоряча и в бёдра.

Вином и хлебом, густым наливом, живой водой
я рос в стране,
где у мамы чайник стоит, заварен.

И где-то в небе,
в далёком небе летит Гагарин.

Летит Гагарин.
Такой счастливый, такой святой.

Вера Полозкова — «Знаменосец»

Москва, 31 год.

«Либо совесть приучишь к пятнам,
Либо будешь ходить босой.
Очень хочется быть понятным
И при этом не быть попсой».

Вера Полозкова — знаменосец современной русской поэзии, телеведущая, актриса и певица. Вы могли видеть её на телевидении и YouTube, слышать её стихи по радио, читать о ней в новостях. Вера Полозкова — феномен того, какого уровня популярности может добиться поэт в современных реалиях, как быстро окрепло поэтическое поколение новой России.

Ее стихи пользователи социальных сетей прозвали «единицами смысла». Они обо всём: надеждах, трудностях и чувствах. Конечно, со временем обвинять её в посредственности, которой так богата женская лирика, становиться всё легче — теперь поэту мало быть поэтом как таковым, он должен стать поп-проектом. А этого литература и её смыслы очень часто принять не могут.

Всё же Полозкова пишет характерно для женской аудитории. Но пишет, надо сказать, хорошо и так, что безупречности её формы, остроумия, а иногда и искренности стихов могли бы поучиться многие.
Первую книжку Вера выпустила в 15 лет, а сейчас ей 31, у нее сотни стихов и широчайшая аудитория. Получив массу литературных премий, сегодня Полозкова играет в театре и с завидной периодичностью ездит в поэтические туры по России.

Не окрыляет. Не властвует. Не влечёт.
Выброшено. Развеяно у обочин.
Взгляд отрешен или попросту обесточен.
Официант, принесите мне гамбургский счёт.

Все эпилоги — ложь. Все дороги — прах.
Бог одинок и, похоже, серьезно болен.
Город отчаялся, и со своих колоколен
Он распевает гимн об иных мирах.

Воинам грехи отпущены наперёд.
Им не увидеть больше родимой Спарты.
Я отдала долги. Я открыла карты.
И потому меня больше никто не ждет.

Константин Потапов — «Чтец»

Москва. 29 лет.

«Я люблю говорящих вполголоса.
Ведь вполголоса говорящие,
все, как правило, настоящие,
да с дымящимся кубом совести».

Константин Потапов — поэт, актёр, фронтмен музыкального проекта «Posternak» (intelligent hip-hop), автор моноспектаклей «Демоны», «Глупые истории» и «Insomnia».

Костя Потапов входит в список тех авторов, кто стремится превратить творческие поиски в дело жизни. Особо интересен поэт тем, что нашёл свою, уникальную сегодня форму поэтического выступления. Потапов умело объединяет в формате моноспектакля жанры и языки искусства: поэзию и остроумную, увлекающую театральность, hip-hop, зрелую лирику и проницательный монолог. Прагматичный и открытый человек в жизни, на сцене он — точка пересечения самых крайних чувств.

В его спектаклях всегда несколько героев, женщины и мужчины, иногда — демоны. Все они рассказывают свои истории. Откровенность монолога, рефлексия, динамичная образность стихов. Это вводит в странное состояние. На выступлениях Потапова такая атмосфера, которую нечасто можно встретить: искренняя, яркая, заставляющая зрителя переживать происходящее. Причина этого — тот факт, что потаповские сюжеты взяты из нашей с вами повседневности: четвергов, разговоров на кухне, мыслей в вагонах метро.

Константину Потапову 29 лет, он окончил психологический факультет СамГУ. Победитель восьмых Всероссийских Дельфийских игр в номинации «Театр», победитель ФилатовФеста — 2015 в номинации «Поэзия», автор двух поэтических сборников («Времена Суток» 2009, «Полдень» 2014).

Мне это выйдет боком —
в тебе слишком много Бога.
Тебя написал Набоков
как лучшую из вещей.

Я знаю, что мы погибли.
Тебя написал не Киплинг,
а первый из авторов Библий.
И слог его был священ.

Пока твой зрачок расширен
я не совершу ошибок.
Веди меня мудрым Шивой,
играй на фоно в шесть рук.

Я сделаю всё, как нужно,
согласно точнейшим, нежным
законам дидактики нижней
из самых чутких наук.

Веди меня мудрым инстинктом,
иглой — через пыль пластинки,
красиво стареющим Стингом.
I know you are shape of my heart.

Кричи в потолок задыхаясь.
Стихией стихов — не стихая,
затылком, запястьем, духами —
вдохни меня…. Не выдыхай.

Алексей Шмелёв — «Философ плацкарта»

Москва, 30 лет.

«Оглянись на себя не во гневе —
в этом городе ты еще не был.
И расти, как растут деревья:
одновременно в землю и в небо».

Алексей Шмелёв — поэт, музыкант, один из основателей культурного арт-проекта «Мужской голос». Уже вышли два сборника его стихов, «Апельсиновые рощи» и «Пыль». Печатался в литературных журналах «Юность», «Москва», «Нева», «Дружба народов» и др. В настоящее время работает над третьей поэтической книгой.

Стихи Шмелёва — это простой рассказ о сложных чувствах. И мы попробуем раскрыть его так же просто, всего в двух цитатах:

«…потрясает многообразие лирических героев, вызревших в этом молодом Поэте, который одним из немногих по праву получил Есенинскую премию. Это и команданте Че Гевара, и вертинствующий студент дореволюционной России, вырастающий через несколько страниц в полноценного писателя-народника. И политический борзописатель… Простите, обозреватель. И все эти образы гармоничны по ритму, мелодике и стилю речи. Последнее тем более удивительно, поскольку Алексей — стилист интуитивный, что еще более роднит его с Есениным.»

Илья Стечкин, журналист

«Алексей Шмелев — реалист, его творчество обращено к повседневной жизни…»

Римма Казакова, поэтесса.

Всё тебе не хватает чего-то,
всё меняешь за городом город.
И работа тебе — не работа,
да и повод, как будто не повод…
Эта женщина рядом с тобою —
есть красивее, кто бы спорил…
Да и то, что зовётся судьбою
лучше было бы встретить у моря.
И понять — нет любви безответной,
потому что любовь — есть служенье,
и что только движенье бессмертно,
потому что рождает движенье…
Оглянись на себя не во гневе —
в этом городе ты ещё не был.
И расти, как растут деревья:
одновременно в землю и в небо.

Егор Труфанов — «Егорик»

Хабаровск, 26 лет.

«И когда меня спросят однажды,
Так зачем же вы стали поэт?
Я отвечу и чинно, и важно:
Ну а х*ли бы, собственно, нет?»

Егор Труфанов — поэт, участник культурного арт-проекта «Мужской голос». Он прославился шутливыми «егориками» (злободневными четверостишьями) и занятными философскими размышлениями в больших формах. Хулиганские и остроумные «егорики» Труфанова — своего рода поэтическая акция, ещё одно лицо современной поэзии, на этот раз — с явным выражением ухмылки.

Я устал от зимы,
Ненавидящей город,
Точно мачеха — неродного.
Отряхнув и расправив ворот,
Я сверхновой сверхновой,
Как будто по рождеству,
Добираюсь домой
Из дома.

Полушапный народ,
Что идет похмеляться в аптеку,
Оглушает столичную дрянь
От метро до метро.
Голожопая дрань
Одетая в ипотеку.

Эти люди — что воробьи,
Что синицы.
И нет бы умчаться к югу…
Я бы тоже оставил подругу
Остудиться,
А сам бы…
Но не в дугу.

Арс-Пегас (Арсений Молчанов) — «Гражданин»

«я открываю рот,
вы открываете „Hennessy“.
я — самовлюблённый урод
с комплексом неполноценности».

Арс-Пегас — поэт современного мегаполиса. Его тексты, и главное, форма их подачи — экспрессия столицы, площади, стекла и бетона. Неслучайно в его стихах много образов города: метро, автобусы, вокзалы. А пишет Арс-Пегас про абсурдность, которую приобретают старые понятия вроде любви, Бога во времена новых понятий, технологий и реалий постмодерна.

Наибольшую популярность Молчанов приобрел во время протестных митингов 2011–2012 годов, когда читал гражданские стихи перед многотысячной толпой. Сегодня он — едва ли не самый известный молодой поэт России.

Всё же главная заслуга Арс-Пегаса — его «ЛитПоны» (литературные понедельники). Но об этом лучше всего рассказать через его слова:

«Я собираю тусовку вокруг себя. Моя тусовка — ЛитПон. Я провожу их с 2009 года. Это помощь не только молодым и талантливым поэтам, но и зрителям, блуждающим в информационном море.

По отношению к литературе до меня, я — продолжатель. Не опровержитель и не соперник. Строго по Бродскому, поэт — это проводник языка. Даже, наверное, не проводник, а инструмент. То есть поэты, которые считают, что язык — это их инструмент, обольщаются. Это они — инструменты языка».

ХОЛОДНЫЙ ХАЙП

Вот это хайп, вот это баттл,
Всё проигравший Сатана,
Друзья, стабильная зарплата,
С колен встающая страна,
Любовь, жена и в центре двушка,
Три чудных дочери и сын.
Очнись!.. Возможно, всё ловушка,
И потому-то ты один
Сидишь в лачуге на «Приморской»,
Ведёшь безмолвный разговор,
Не чувствуешь души и мозга,
А только холод и укор.

Птицами (Дмитрий Качмар) — «Лирик»

Днепропетровск, 28 лет.

«А завтра меня проводит до вагона чей-то рукав,
Чья-то ладонь засунет магнитик мне в вещи.
Ты спросишь, сколько я получаю за вечер,
А я брошу в твою душу слово,
Чтобы узнать насколько она глубока»

Дмитрий Качмар (псевдоним Дима Птицами) — популярный поэт из Украины, постоянно гастролирующий по всем крупным городам России, Украины и Беларуси.

Главное, что стоит понять, Птицами — это не только стихи, но и голос. Дима Качмар стал известен среди ценителей качественной современной поэзии не в последнюю очередь благодаря авторскому исполнению собственных строк. Он одним из первых начал записывать. Такой формат, когда строчки переходят в эмоции, а дальше в голос и запись MP3, не мог не понравиться зрителю: число его поклонников выросло очень быстро.

Широкая популярность же пришла к Птицами после записи стихотворения «Вы видели, как умирают киты?». Сильное, наполненное, самобытное звучание его низкого голоса трогает, резонирует и волнует много больше, чем голые столбцы стихов.

Очевидно, мы живём в более прозаичное и прагматичное время, чем Ахмадулина и Бродский. И всё же, теряя в поэтичности и контрастах, наше время отличается широким числом форм самовыражения; представляет нам поэзию, поэта, его личность в совсем новых ролях и качествах.

Интернет сделал искусство вообще, и поэтическую культуру в частности, ближе и доступней. Сегодня её новый, цифровой век. В том множестве направлений и авторов, что вмещает сеть, каждый вполне способен найти ту поэзию, что тронет и увлечёт именно его.

АРТЁМ ЭСАУЛОВ

Четыре современных русских поэта: Григорий Дашевский, Леонид Шваб, Семен Ханин и Олег Юрьев

Григорий Дашевский

Черемушки

Вечера в Черемушках как-то мягкие.
Но глаза некоторых девушек по соседству,
Даже слезы, когда наступит вечер,
Слишком далеко, ясно,
Смотрят мимо невероятных нас.

Давайте займемся одним из них.
Теперь полегче, медленно.
Хорошо.
Теперь не вижу того, что вы видели раньше.
Мы вам перезвоним — малыш
А вы ответите — папа .

(1995)

Каток

Вот и ты, старик и мое пламя,
Согрейся и согрей мой мозг
В ушах, горящих от стыда,
Ты жаляешь, ведешь меня:
Правда не имеет значения
Когда московские морозы настолько сильным.

Теперь пара, теперь тройка,
Наша тень невесомо обыскивает
Дикий-сладкий каток,
Как обветренная рука офицера
Поглаживает, медовый пучок, под поверхностью
Твое, мое медовое, тонкое запястье.

(1994)

Коврик

«Притворяться мертвым». «Но разве ты не болен
От трупа и невесты?» —
«Нет, я имею в виду — ты уже давно умер
Попробуй, ляг на ковер, не двигайся.

Нет креста, дикая трава, я еще
Цветами украсит твою могилу.
Я слышу шорох — ваше привидение, возможно:
И шепчу в ответ, я скорблю »-

«Я бы предпочел быть лопухом, шипом,
Они ласкают и чешут твои икры.
Отсюда твое лицо новое —
Шея и ноздри и развевающаяся челка.”

(1996)

«Москва — Рига»

 Луны мы последователи,
и девочка, и мальчик, одинаково.
Спой песню, девочка, в честь Ее,
        пусть мальчик поет рядом с тобой:

мы плохо запоминаем
из нашего класса по астрономии
ваша скорость вращения
        или ваша орбита, или фазы,

но вы показываете себя очевидным
Отливы и приливы
крови и Балтийского моря,
        или затмевая наш разум,

в поезде с пассажирами
бледные лица вы перемещаетесь
мимо хижин и сигнальных фонарей
        за окном -

продолжайте отправлять надежно
сине-серая соль для песчаных дюн
красный через артерии
        беспокойство маньяку    

(1995)  

Карантин   

 Смелее Сильвестра Сталлоне
или хотя бы его фотография над подушкой
это тот, кто смотрит в ученики медсестер
   без просьб и страхов,

но мы сканируем эти глаза для диагноза,
и мы не можем поверить, что под одеялом
в этой крахмалистой мантии почти ничего нет,
   в лучшем случае - трусы.Ежедневный сон, мальчики, о, это ваша пытка,
ежедневный сон видит, как ты кусаешь свои одеяла,
во время сна внимательно осматриваем
   решетки на окне.    

(1996)  

(Без названия)   

Близнецы пока еще внутри фрау,
Они смеются, волнуются в темноте:
Теперь мы не рыбка или птичка;
У нас осталось не так много времени. Что дальше?
Что, если Китай выйдет за пределы брюшины?
Что, если мы девочки? Их не пускают в Китай.

(1996)

Леонид Шваб

***

Я сделан из сыра, у меня голова как у старика
При звуке свистка жизнь начинается с середины
На вершине долины я стою с оленем, сверчком или братом
В мирском смысле нас зовут Алеша

Ураган поднимается как первая линия обороны границы
Грибы растут из бумаги Я стою на страже
Держу булочку с корицей, как осколочную гранату
Чтобы не тревожить отношения

Меня не интересуют дешевые кадры
Порхание мелких событий вызывает а) молодой государь
б) урожай бесконечного лета
Любовь начинается с ложки компота

Мне тяжело плакать, Алеша, но жить невероятно легко
Невеста выходит смыть дорожную пыль
Панорамные павильоны по касательной плывут к дому
И я, как демон, глухой и слепой, как демон

(2004)

***

Кришна не плачет.
В саду медведи преследуют дочь англичанина.
Гроза назревает; девушка укрывается за камнем.
За забором цветут петунии.
Чем меньше планета, тем вечнее молния.

На рассвете англичанин и приятели пытаются вернуться в дом;
Девушка спит в траве; дождь прекратился.
Вместо медведей мы видим сборщиков хлопка.

(2000-2003)

***

Я уехал в Монголию, чтобы поверить в веселую мечту,
Я сопровождал военизированный отряд,
Вертолет задел меня около уха,
У меня остался постоянный фиолетовый шрам.

Подростки залатали шпагатом войлочный клуб,
Пили пастухи, миновав узкую чашу.
Я оставался в полном сознании, готовый к команде.
На повороте стоял каменный манекен.

Ночью пыль осядет; Я промыл рот;
Я освободился от погон;
Я считал биение своего сердца паролем,
Я был озабочен этим и гордился этим.

Закутываясь в потрепанное одеяло, как меня учили,
я почти слышал шаги самого веселого сна.
Но мой старший брат приходил и не пел.
Он начинал кашлять, а затем, как луна, исчезал.

Я кричал ему вслед, осматривал воздух непослушной рукой,
Ночью, ведомый огнем, осматривал периметр
И мои товарищи, смертельно уставшие после марша,
Угрожали избавиться от меня раз и навсегда.

(1996)

***

И так сестры преодолевают свою застенчивость,
Сходят к чаю, вытирают пот, пьют колу,
Гость берет коробку со шкафчика,
И устраивается петь баркароллу.

А потом обед, как прибой, накатывает на них,
Свечение на оконном стекле тускло,
Сестры принимают гостя за мужа
И переодеваются прямо на его глазах.

Семен Ханин

***

не думаю, что он бездомный
он просто потерял ключи
и последние четыре месяца спал
перед мебельным магазином

вы можете подумать, что он неудобен.
все сложено вдвое.
на самом деле он акробат.
и эта поза удобна для того, чтобы дремать.

что заставляет вас думать, что он мертв
так что, если он не дышит
чего еще вы ждете от мастера йоги
, который может задерживать дыхание на годы,
почти навсегда, если быть точным

***

у него нет раскаяния, это то, что он просил связать
с вами и всей бандой
с темными гениями и ее
, которая была, и ее, которая была,
и она, с кем — также
Это его точные слова: еще не пришло время
вычеркивать меня из черных списков
У меня нет угрызений совести, за мной пылает след
Я не сожалею и обещаю только ухудшаться
Я испорчу
как еда
или еще хуже — как литература
это были его слова

***

Я не мог узнать ее
и просто чтобы проверить
, что это действительно ее
, я подошел поближе
другая сумочка, переделана прическа
цвет глаз изменился
все же это ее
это сбило меня с толку
Я просто не знал, что делать сделать
, но взять себя в руки
Я подошел еще ближе
схватил ее за руку и погладил
достал баллончик перцового спрея
она брызнула мне в лицо
все покрыто тошнотворными шипящими слезами
ослепла, всхлипнула, корчилась внезапно я вошел в нее
вышел с другой стороны
повернулся, чтобы оглянуться —
нет, в конце концов, это была не она

***

Говорю вам, как только вы почувствуете
, новый подход в искусстве любви
, вас поразит время мобильного
, доставляющего прошлогодний снег

так что хватит ждать, затащите свое жалкое существование
сюда, пока не стало слишком поздно
пожертвуйте свои искусственные сердца
центрам современного искусства

***

 включаешь воду - а там идет телефон
пока ты тонешь, ты отвечаешь
может есть 411
                  что залило твои трубы через пену
поверните кран до упора, пусть вода течет быстрее

что я - твой сосед? или что? или возможно
"Информация"?
ты дёргаешь меня за ногу, в чем твоя проблема? ответь на
вопрос
откуда у тебя мой номер? что меня выдало?
это было мое намыленное произношение?
или моя необычная голая растяжка?
или эта наполненная до краев ванна, в которой я валяюсь?

о, я знаю, это было кстати плитки запотевают
кстати, что ближайший кабель
            незаметно проходит под полом
или через приемник, выдающий это недвусмысленное
кашляющий

так погружен в эту болтовню с водой
Я не заметил, как волны сдвигают стопор
и вода ускользает
так что мы должны играть сегодня
непобедимый поршень?
или тонет в стоке? 

Юрьев Олег

***

Чтобы заглушить тихий воздух
с семи тридцати и до десяти,
Бог придумал швейные машины
, которые пришивают лозу к гроздьям винограда.

Но даже если один приходит в негодность,
всем им нужен механик, тогда —
иглы продолжают находить намотанные шпагаты,
захваты падают каскадом и убегают.

Пряжа может рваться раз в пятнадцать лет
(где-то в сентябре или в последние дни августа
, пропитанные виноградным дымом и серебристым дождем)

Свеча неподвижна, свет просачивается сквозь ткацкий станок.

Густые облака расцветают.

Это Его молчание.А дальше — слабый гром.
Это Тот, кто говорит, если быть совершенно честным.

Что-то треснуло в кустах: должен быть механик.

(IX, 2005)

Баллада

 Погашенные сады собрали свой флот.
И он поплыл в страну сна,
        и я увидел отъезд.
Итак, я разгреб свой сад и затянул мешок,
Но прежде чем задохнуться, он задрожал и заговорил
        Красными крапинками жестом."Когда ты махал, махал и шепелявил, как мим,
Когда ты протянул и обнял, рука была не моя ...
        Это была твоя рука.
Спроси свое сердце, оно беззвучно даст тебе подсказку
Что ветры бродяги
Утащи прочь в красном пятнистом потоке. "

(1982) 

Документалистских стратегий в современной русской поэзии на JSTOR

Информация журнала

Русское обозрение — многопрофильный научный журнал, посвященный истории, литературе, культуре, изобразительному искусству, кино, обществу и политике народов бывшей Российской империи и бывшего Советского Союза.Каждый выпуск содержит оригинальные исследовательские статьи авторитетных и начинающих ученых, а также а также обзоры широкого круга новых публикаций. «Русское обозрение», основанное в 1941 году, является летописью. продолжающейся эволюции области русских / советских исследований на Севере Америка. Его статьи демонстрируют меняющееся понимание России через взлет и закат холодной войны и окончательный крах Советского Союза Союз. «Русское обозрение» — независимый журнал, не связанный с любой национальной, политической или профессиональной ассоциацией.JSTOR предоставляет цифровой архив печатной версии The Russian Рассмотрение. Электронная версия «Русского обозрения» — доступно на http://www.interscience.wiley.com. Авторизованные пользователи могут иметь доступ к полному тексту статей на этом сайте.

Информация для издателя

Wiley — глобальный поставщик контента и решений для рабочих процессов с поддержкой контента в областях научных, технических, медицинских и научных исследований; профессиональное развитие; и образование.Наши основные направления деятельности выпускают научные, технические, медицинские и научные журналы, справочники, книги, услуги баз данных и рекламу; профессиональные книги, продукты по подписке, услуги по сертификации и обучению и онлайн-приложения; образовательный контент и услуги, включая интегрированные онлайн-ресурсы для преподавания и обучения для студентов и аспирантов, а также для учащихся на протяжении всей жизни. Основанная в 1807 году компания John Wiley & Sons, Inc. уже более 200 лет является ценным источником информации и понимания, помогая людям во всем мире удовлетворять их потребности и реализовывать их чаяния.Wiley опубликовал работы более 450 лауреатов Нобелевской премии во всех категориях: литература, экономика, физиология и медицина, физика, химия и мир. Wiley поддерживает партнерские отношения со многими ведущими мировыми обществами и ежегодно издает более 1500 рецензируемых журналов и более 1500 новых книг в печатном виде и в Интернете, а также базы данных, основные справочные материалы и лабораторные протоколы по предметам STMS. Благодаря растущему предложению открытого доступа, Wiley стремится к максимально широкому распространению и доступу к публикуемому контенту, а также поддерживает все устойчивые модели доступа.Наша онлайн-платформа, Wiley Online Library (wileyonlinelibrary.com), является одной из самых обширных в мире междисциплинарных коллекций онлайн-ресурсов, охватывающих жизнь, здоровье, социальные и физические науки и гуманитарные науки.

5 современных авторов, сохраняющих богатую литературную родословную России

Современный гений часто может быть омрачен первопроходцами.Те, кто проложили путь, имеют тенденцию удерживать славу, которая предоставляется только тем, кто платит свои долги только великим. Но так ли это на самом деле? Обречены ли апостолы быть затмеваемыми инакомыслящими?

Затененный? Возможно. Но когда дело доходит до чистого таланта и мастерства, несомненно, верно то, что каждое поколение художников предлагает свою долю авторитетных динамо-машин, которые могут создать этот устрашающий силуэт на будущих чудесах.

Классические русские писатели всегда были образцами исключительного литературного мастерства.Имена Толстого, Достоевского, Тургенева и Пушкина вызывают почтение в библиотеках и учебных заведениях по всему миру и устанавливают стандарт письменного слова, который может показаться недостижимым. Поэтому погоня за величием для любого русского словаря может оказаться довольно трудной задачей.

Тем не менее, есть те, кто берет на себя этот тяжелый груз ожиданий и использует его, чтобы уравновесить шансы в свою пользу — для достижения отличных результатов. И вот пять современных русских писателей сделали именно это.

Людмила Улицкая

Улицкая родилась в Башкирии, но вскоре переехала в Москву. Первоначальный карьерный путь Улицкой был связан с работой в области генетики. Однако, бросив работу в институте генетики в 1970 году, она решила сосредоточить свое внимание на литературе и стала работать в еврейском музыкальном театре в Москве.

Людмила Улицкая — добросовестный литературный деятель высочайшего уровня

В настоящее время всемирно признанный автор, художественная литература Улицкой начала выходить в свет в 1980 году и впоследствии принесла ей такие награды, как французская премия Медичи за новеллу «Сонечка», престижная российская Букеровская премия за «Загадку Кукоци», и премию «Большая книга» за роман «Детектив Штайн, переводчик.”

Писательница суровой прозы, еврейское происхождение Улицкой оказало огромное влияние на ее творчество, и ее преданность своему ремеслу продолжает обогащать воображение читателей по сей день.

Виктор Пелевин

Номинант на премию Русского Букера как за поэзию, так и за свой дебютный роман «Омон Ра», а также лауреат двух премий «Большая книга», постмодернистские произведения Пелевина предлагают необычный взгляд и критику российских режимов его времени. , и представить их в стимулирующей и прогрессивной форме.

Виктор Пелевин — загадочный феномен прогрессивной литературы

Хотя о личной жизни Пелевина известно немного — поскольку писатель предпочитает поддерживать почти полное уединение, — его способность создавать острые социальные комментарии с помощью фантазии дает ему железное место в этом списке.

Михаил Шишкин

Опираясь на влияние классической русской и европейской литературы, Шишкин в полной мере использует язык для достижения обширного стиля письма, который заслужил высокую оценку за его сложность и убедительность.Его романы могут похвастаться сложными временными рамками и сеттингом, которые превращают каждое его произведение в интуитивную загадку метафорического блаженства.

Михаил Шишкин — настоящий интеллектуал и воплощение красноречия

Способный писать на русском и немецком языках, Шишкин является не только писателем-беллетристом, но и плодовитым эссеистом, писателем-историком. В 1999 году он даже опубликовал литературный путеводитель «Русская Швейцария» (Швейцария является домом автора с 1995 года. ). Шишкин — настоящий талант, который не только утончает умы своих читателей, но и сам медиум.

Борис Акунин

Если вы не упомянули Артура Конан-Дойла или Агату Кристи, сериализованного детектива часто можно не заметить, когда разговор заходит о серьезной литературе. Однако это не помешало родившемуся в Грузии сыщику Акунину стать одним из самых читаемых современных писателей в России.

Борис Акунин — вдохновитель детективной фантастики, стремящийся поразить мир своей изобретательностью

Его серия исторической фантастики, в центре которой — персонаж Эраста Фандорина, сыщика из Императорской России XIX века, состоит из 15 романов и продано более 15 миллионов копий.Иммерсивный, диккенсовский подход Акунина к триллерному бегству от действительности позволяет ему пройти эту вечно призрачную грань между гением и популярностью и, таким образом, делает его заметным лицом в литературных рядах культурного ландшафта России.

Гузель Яхина

Последний и самый молодой участник в этом списке — но отнюдь не меньшая сила на литературных рубежах России — уроженка Казани Гузель является ярким примером того, что делает русскую литературу таким острым и пронзительным влиянием, когда дело доходит до письменного слова. .

Гузель Яхина — Образец будущего, несущий в себе слова прошлого

Во многом в духе классических русских литературных гигантов, способность Гузель черпать из своего наследия позволила ей заполнить страницу убедительной и пронзительной прозой, которая передает эмоции и мысли, что так хорошо показано в ее революционном романе «Зулейха». о периоде раскулачивания в русской истории (который принес ей и Большую книгу, и литературную награду Ясной Поляны. А имея за плечами всего два романа, она только начинает.

***

Итак, вот оно. Допустим, есть еще много современных русских писателей, которые поддерживают высокий уровень русской литературы в наши дни — возможно, некоторые из них еще только предстоит открыть — но это лишь некоторые из тех, кто вышел из тени великих. , и сумели отбросить собственную могущественную тень.

женщин, феминисток и других поэтов: серия чтений и бесед

Для второй части «Женщины, феминистки и другие поэты: серия чтений и разговоров» Иорданский центр посетит Оксана Васякина, Елена Фанайлова и Стефани Сандлер.

В апреле этого года в Иорданском центре состоится серия чтений и бесед с шестью современными русскими поэтами. В связи с недавней антологией F-Letter: New Russian Feminist Poetry ( изоларий, 2020), эта серия исследует недавнюю историю женщин, пишущих стихи на русском языке. Независимо от того, явно ли они феминистки или нет, женщины были заметными, если не доминирующими голосами в русскоязычной поэзии в течение последних нескольких десятилетий. Эта серия статей исследует силу языка и его роль в обществе, объединяя пишущих женщин разных поколений и происхождения, чтобы поговорить о своей работе, друг о друге и о том, что значит быть женщиной, пишущей по-русски сегодня.Сериал организован профессором Эйнсли Морс и докторантом Нью-Йоркского университета Ребеккой Смит.

Оксана Васякина — московская поэтесса, писательница, феминистка, куратор семинара «Современные литературные практики» в Высшей школе социальных наук и экономики в Москве. Училась в Московском литературном институте имени Горького и в театральной школе ПЫР БЮР (в мастерской Лизы Морозовой). Ее дебют, Женская проза , был опубликован в 2016 году; ее вторая книга — самоизданный сборник Wind of Fury — в 2017 году.Ее роман Рана был опубликован НЛО в марте 2021 года. Стихи Васякиной переведены на английский, испанский и итальянский языки.

Елена Фанаилова — автор восьми сборников стихов. Ее стихи переведены на десять языков; в английском переводе они были антологизированы в Contemporary Russian Poetry (Архив Далки, 2008), The Anthology of Contemporary Russian Women Poetry (University of Iowa Press, 2005) и Crossing Centuries: New Generation Russian Poetry (Talisman House, 2000).Лауреат премии Андрея Белого (1999), премии Moscow Score (2003), премии «Знамя» (2008). В 2013 году получила стипендию в Риме от Мемориального фонда Иосифа Бродского. В 2015 году в Риме была издана книга в итальянском переводе «Лена и люди», переведенная и отредактированная Клаудией Скандура. Российская версия (Ugly Duckling Presse, 2009), ее первая книга на английском языке (переведенная Стефани Сандлер и Геней Туровской), получила премию «Лучшая переведенная книга 2010» от Three Percent.Фанаилова родилась в Воронеже, в центральной части России, по специальности лингвистика в Воронежском государственном университете и медицина в Воронежском медицинском институте. Она работала врачом, профессором университета и журналистом. На Радио Свобода Фанаилова вела радиопрограмму «Вдали от Москвы», в которой освещала широкий круг тем, от блокады Беслана до новой русской прозы. В последние годы ее журналистика была сосредоточена на Центральной Европе и на Балканах. С 2012 по 2018 год она много путешествовала по Украине, беря интервью у украинских интеллектуалов для Радио Свобода.Живет в Москве.

Вместе с Геней Туровской, Стефани Сандлер, , соавтор-переводчик Елена Фанаилова, Русская версия (Гадкий утенок), которая вышла во втором издании в 2019 году. Она — профессор Эрнеста Э. Монрада на кафедре славянских языков в Гарварде. Университет. Среди последних публикаций — История русской литературы , соавтор которой (Oxford University Press, 2018).

Это мероприятие будет проводиться виртуально как конференция Zoom.

После СССР (Три русских поэта)

Автор CATHERINE CIEPIELA

Полина Барскова, Анна Глазова и Мария Степанова принадлежат к последнему поколению русских поэтов, сформированному советским опытом. Рожденные в 1970-х годах, они достаточно взрослые, чтобы иметь интуитивные воспоминания о советской жизни, но достаточно молоды, чтобы умело адаптироваться к новым влияниям, новым средствам массовой информации и новым возможностям, появившимся в постсоветскую эпоху. Образование: советское, европейское и американское.S. университетов, они разделяют мозговую мощь, которую проявляют в выбранных ими профессиях: Барскова и Глазова в качестве ученых, учителей и переводчиков, Степанова как влиятельный онлайн-журналист. Вместе они представляют современную российскую культуру, выходящую за пределы национальных границ: Барскова иммигрировала в США, Глазова живет в Германии, а Степанова — пожизненная москвичка.

Их поколение также является последним, выросшим на русском модернизме, который эти поэты обновляют изнутри.В то время как многие молодые поэты пишут произвольные стихи, Барскова и Степанова оттачивают свое мастерство стихотворной формы, даже когда они экспериментируют с более открытыми текстами; Стихи минимализма Глазовой созданы под влиянием позднеевропейского модернизма. Обладая эрудицией модернистов, они отказываются поклоняться высокой культуре. У них нет терпения к модернистским мифам о поэте, к которым они относятся скептически и с юмором. Они оставили позади смертельную схватку модернистов с тоталитаризмом, чтобы критически относиться к текущей политике и культуре.Они не доверяют лирическим эмоциям, уверенно выходя за рамки Марины Цветаевой и Анны Ахматовой как поэтов женского желания, но при этом сознавая себя писающими женщинами. Женщины имеют большее влияние в русской поэзии, чем когда-либо прежде, о чем свидетельствует предстоящая антология произведений этих поэтов ( Relocations , Zephyr Press, 2013).

Стихотворение Полины Барсковой было написано на русском языке, но имеет английское название, знаменующее ее переезд в англоязычный мир, даже когда она обращается к своему петербургскому прошлому — отсюда ее внимание к фигуре Орфея, названной в погребальном зеркале названия. она дала свой первый сборник стихов после эмиграции, Эврид и Орфис .С каждой новой книгой она меняет манеры и внимание, придавая своей карьере исключительно подвижный и открытый вид. Это чувство свободы ощутимо в «Акте тьмы», атмосфера которого богемная, даже декадентская. Анна Глазова более аскетична, сосредоточена на экзистенциальных проблемах и находится под сильным влиянием Пола Целана, которого она изучает и переводит на русский язык. В каждом небольшом стихотворении она замыкается на чувственном событии, выходя за пределы опыта, чтобы распознать его «законы», искажая свой родной язык для достижения цели.Мария Степанова, независимый журналист, исследует жизнь культуры, а именно физического и социального тела, во всей ее симптоматической читаемости. (Одна из отмеченных наградами сборников она назвала «Физиология и небольшая история» ). Ее стихотворение о посещении Московского зоопарка во время беременности сыном демонстрирует ее античное воображение и сардонический феминизм. Поэзия Степановой, как и ее публицистика, отвечает ситуации в России, которая теперь стала более раздробленной и хаотичной и всегда привлекает наше внимание.

Екатерина Чепела пишет и переводит современные русские стихи.Она является автором книги То же одиночество: Борис Пастернак и Марина Цветаева и соредактором Кабаре бродячих собак: Книга русских стихов переводчика Пола Шмидта. Сейчас она переводит на английский язык сборник стихов Цветаева After Russia . Чепила преподает в Амхерстском колледже.

[Купите копию выпуска 06 здесь]

поразительных откровений в новой антологии русской поэзии

Книга русской поэзии «Пингвин»
Под редакцией Роберта Чендлера, Бориса Дралюка и Ирины Машински
Пингвин, 592 стр., 12 фунтов стерлингов.99

Россия всегда была важными новостями, и после периода, который казался спокойным, снова появились большие новости. Но это никогда не уходило. В конце концов, страна произвела обширную и важную литературу, о которой мы не могли и не могли не знать, от Пушкина и Лермонтова до Толстого, Достоевского, Чехова, Горького и других.

Важные новости и политика неотделимы от литературы. Первая антология русскоязычной поэзии «Пингвин» The Penguin Book of Russian Verse появилась в разгар холодной войны, в разгар кубинского кризиса, в 1962 году.Затем последовали книги Евтушенко и Вознесенского. Потом были Бродский и Ратушинская. В 1974 году вышла книга Даниэля Вайсборта «Послевоенная русская поэзия ». Эти книги — эти поэты — определяли наше восприятие России в ту эпоху. Мы внимательно наблюдали за Россией, пытаясь понять ее природу и склонности. Мы трепетали перед «русской душой», героической, революционной, дремлющей, трагической. Россия была гигантом в действии.

Времена меняются. Антология 1962 года была отредактирована Дмитрием Оболенским и состояла из русского текста с английскими версиями прозы внизу каждой страницы, сопровождаемых кратким вступительным параграфом для каждого поэта.Также было 30-страничное введение, предназначенное для серьезного, возможно, опытного читателя. (Сейчас я держу книгу в руке, ее страницы и пыльно-голубая обложка в мягкой обложке смягчились временем.) В нее входили поэты от средневековья до середины 20-го века, последним участником которой была Маргарита Алигер, родившаяся в 1915 г.

Спустя 50 лет и несколько важных, если не сказать решающих, политических поворотов, потребовалась новая антология, и теперь она у нас есть. Это замечательно, работать по совершенно другим принципам, нежели модель Оболенского.Средневековые поэты отсутствуют. Вступление Роберта Чендлера превосходное, но занимает всего семь страниц. Русский текст вообще не появляется. Последний раздел содержит стихи англоязычных поэтов, обращающихся к русским темам, и поскольку все это представлено в виде книги не для знатоков русского языка, а для читателей поэзии на английском языке, переводы в стихах: не просто стихи, а , часто, формальный стих.

В 1960-х и 1970-х годах форма обычно считалась украшением, и от нее следовало отказаться в пользу чего-то, что можно было извлечь из нее.Форма была антисовременной: эквивалент фронтона и капители в архитектуре. Быть современным, быть современным интернационалистом — значит отказаться от подобных вещей. Современный контраргумент состоит в том, что форма — это не украшение, а процесс, аспект значения, который нельзя отрывать от целого. Переводы в новой антологии следуют этому принципу, поскольку они ищут английские эквиваленты использования формы в оригинале с точки зрения размера и рифмы.

Форма, конечно, требовательна, и в руках неуклюжего переводчика (или поэта) она может показаться неестественной.Счастливым сюрпризом в антологии является то, что, хотя не все сделано убедительно, ужасно много не только изящных переводов самого Чендлера, но и менее известных других авторов, таких как Г.С. Смит, Ивонн Грин, Мария Блоштейн, Катриона Келли или Борис. Дралюк. Здесь работают умелые руки.

Присутствуют все ведущие поэты: Крылов, Пушкин, Тютчев и Лермонтов, через Бунина, Блока, Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Цветаева и Маяковский, вплоть до Ахмадулиной, Бродского и Шварца.Некоторые из них в новом переводе, некоторые — старые из более ранних книг, извлеченные из отдельных томов и антологий. Репутация поэтов идет впереди и подтверждается.

Но кто выходит из этой антологии обновленной и расширенной? Прежде всего, это Велимир Хлебников, один из менее формальных поэтов, который за свои 37 лет создал произведения большого динамизма и размаха. Оболенский дал ему три страницы: здесь у него 25, и он их заслуживает. Это звучит примерно в 1908 году футуристом Хлебниковым в переводе Джеймса Вомака:

Зоопарк! Зоопарк!

Где железо клеток как отец,

напоминание братьям, что они братья

и прекращение их кровавой стычки

Куда немцы приходят попить пива.

А симпатичные дамы продают свои тела.

Где орлы сидят веками, определено

по сегодняшний день, что еще не

подошел к вечеру. . .

Среди наиболее известных писателей мы также находим Варлама Шаламова, Бориса Слуцкого, Арсения Тарковского (отца режиссера), Ольгу Берггольц и Софию Парнок 1931 года, полуофициально переведенных Чендлером:

Я прощаю все твои грехи —

но двух я не могу терпеть:

стихи читаешь молча

и целую вслух.. .

И есть более чем приличные официальные переводы Мандельштама 1916 года, например Томаса де Ваала:

На Черной площади Кремля

Воздух опьянен бунтом.

Шаткий «мир» нарушают мятежники,

тополя мятежно пыхтят. . .

Россия снова в новостях. По словам Паунда, литература — это новость о том, что остается новостями. Здесь новые новости. Эта книга, вероятно, какое-то время будет стандартной антологией.Он заслуживает свое место.

Джордж Сиртес — поэт и переводчик. Среди его книг — «Плохая машина» (Кровавый топор) .

Relocations, 3 Contemporary Russian Women Poets, by

 По-своему все три поэта, представленные в  Relocations , участвуют в проекте обновления великих модернистских традиций России для радикально иной исторической ситуации. Они пишут стихотворения смелого воображения, превращая узнаваемые сценарии в фантастические, сюрреалистические или умозрительные, изменяя форму и язык для решения задачи.
  Полина Барскова  начала публиковать свои стихи в возрасте девяти лет и является автором восьми сборников стихов; ее последняя, ​​ Ariel’s Dispatch   (Сообщение Ариэла , НЛО, 2011), была номинирована на премию Андрея Белого. Недавно вышли два сборника ее стихов в английском переводе:  This Lamentable City  (Tupelo Press, 2010) и  The Zoo in Winter  (Melville House Press, 2010). Она является опубликованным ученым со степенью классической литературы (Св.Петербургский университет) и славянские языки и литературы (Калифорнийский университет в Беркли). Ее исследования были сосредоточены на культурной жизни во время блокады Ленинграда, о которой у нее есть многочисленные публикации и две будущие книги. В настоящее время она преподает русскую литературу в Хэмпширском колледже и живет в Амхерсте, штат Массачусетс.
  Анна Глазова  - поэт, переводчик и исследователь немецкого языка и сравнительной литературы, имеет докторскую степень Северо-Западного университета. Она является автором трех сборников стихов, последняя из которых,  Для строптивой  (Для землеройки, НЛО, 2013), удостоена Российской премии в области поэзии.Она перевела на русский язык книги Роберта Вальзера, Уники Цюрн и Ладислава Климы; ее переводы поэзии Пола Целана недавно появились под названием  Speak you too  (Govori i ty, Ailuros, 2012). В 2008 году издательством Shearsman Books вышел сборник ее стихотворений в переводах Анны Хасин «Дважды под солнцем». Ее стипендия была сосредоточена на работах Пола Целана и Осипа Мандельштама. Она преподает и проживает в Гамбурге, Германии и США.
  Мария Степанова  - автор девяти сборников стихов и обладательница множества литературных наград, в том числе премии Андрея Белого (2005 г.) и Мемориальной стипендии Иосифа Бродского (2010 г.).Среди ее наиболее заметных работ - книга постмодернистских баллад  Песни северных южан  ( Песни северных южан , АРГО-РИСК, 2001) и книжная поэма-повествование  Проза Джона Доу  (Проза Ивана Сидорова, НЛО, 2008).  Relocations  представляет первую обширную подборку ее стихов в английском переводе. Ее деятельность в качестве публициста и журналиста делает ее заметным деятелем культуры. С 2007 года работала редактором независимого интернет-журнала OpenSpace.ru, преобразованный в краудсорсинговый журнал Colta.ru. Она пожизненная жительница Москвы.
 ***
  Екатерина Цепела  - ученый и переводчик современной русской поэзии. Она является автором книги о Марине Цветаевой и Борисе Пастернаке ( The Same Solitude , Cornell UP, 2006) и соредактором с  Хонор Мур в The Stray Dog Cabaret  (NYRB 2006), книги переводов Пола Шмидта. русских модернистов.Ее переводы публиковались в  The New Yorker ,  The Nation ,  The Massachusetts Review, Seneca Review, Pequod  и  The Common . Она преподает русскую литературу и поэтический перевод в Амхерст-колледже.
  Анна Хасин  - независимый переводчик и поэт, живущая в Бостоне.