Таблица реформы столыпина решенные проблемы новые проблемы: Реформы П А Столыпина Таблица

ALLRUSSIAS — Ограничения столыпинской реформы

Земельная реформа в России, 1906-1917 — Юдифь Палло

Земельная реформа в России 1906-1917 гг.

Крестьянские отклики на столыпинский проект преобразования села

Clarendon Press

Обзоры и награды

Я настоятельно рекомендую эту монографию ученым этого периода и всем, кто интересуется пониманием процесса модернизации в традиционном обществе — Slavic Review, лето 2001 г.

В монографии подтверждается репутация Палло как известного исследователя русского крестьянства… Эта работа соответствует высшим научным стандартам — «Славянское обозрение», лето 2001 г.

Юдифь Паллот внесла значительный вклад в наше понимание земельной реформы Петра Столыпина — «Славянское обозрение», лето 2001 г.

является ценнейшим вкладом в стипендию по этой теме, представляя комплексный и детальный анализ реформ на различных этапах их развития и множественных ответов крестьян. … скрупулезная честность, с которой она представляет обе стороны улик на протяжении всей книги…. это сложный и часто оригинальный анализ свидетельств, даже если он используется для поддержки очень традиционных аргументов. Дэвид А.Дж. Эйси, Колледж Миддлбери, Революционная Россия, Том 13, июнь 2000 г. —

Паллот осознал тот редко осознаваемый факт, что действия крестьян могут быть осмысленно объяснены только в терминах «отдельного крестьянского мира», который существовал параллельно с официальной и интеллектуальной, аристократической и средним классом России. Дэвид Н. Коллинз, EHR —

Эту книгу следует воспринимать серьезно как ценное дополнение к нашему пониманию процесса столыпинской земельной реформы и того, как думали и действовали русские крестьяне.- Дэвид Н. Коллинз, EHR

Паллот предложил достаточно новых доказательств, новаторского мышления и исправлений, чтобы сделать книгу незаменимой для чтения студентами аграрной России. — Янни Коцонис, Русское обозрение, Том 59, № 3.

Творческая книга Джудит Паллотс обещает и представляет собой первое тщательное изучение земельной реформы как таковой за все рассматриваемое десятилетие, от ее начала в центральном правительстве до процесса реализации на местном уровне, при этом все время привлекает внимание авторов значительные навыки исторического географа.- Янни Коцонис, Русское обозрение, Том 59, № 3.

Послевоенная аграрная экономическая политика (Восточно-Центральная Европа)

Введение ↑

В Польше и Прибалтике — как и в большинстве государств, вышедших из имперской периферии после Первой мировой войны — аграрность была ведущей идеологией, а аграрные партии приобрели значительное политическое влияние. В Центрально-Восточной Европе возникли два течения аграрного движения: классовое и этническое. ^[1] Аграрное движение в Польше было основано прежде всего на социально-экономических соображениях, тогда как в странах Балтии оно приобрело гораздо более сильный националистический оттенок. Аграрные политические деятели оказали значительное влияние на земельные реформы, которые в странах Балтии были самыми радикальными во всей Восточной Европе, превратив их общества в самые эгалитарные в Европе. ^[2]

Возникновение аграрности в Центрально-Восточной Европе объяснялось несколькими причинами. Распределение земли было крайне неравномерным, и поэтому земельные реформы считались наиболее актуальной социально-политической проблемой в новых национальных государствах.В политическом отношении аграрность возникла в результате введения парламентских систем и появления массовой политики. ^[3]

Однако корни аграрности были древнее. Конец 19, ^— века национализм в Польше и особенно в странах Балтии сделал крестьянина культурно и экономически ядром нации. Восточноевропейский аграризм смешал это понятие с идеями католического общественного движения и русских Народников («народников»), включая как националистические, так и либеральные концепции.Аграрное дело никогда не кодифицировалось и, следовательно, непоследовательно; тем не менее, все направления аграрной деятельности придают большое значение семейным фермерским хозяйствам как основе устойчивой экономики и общества. ^[4]

В других странах Центральной и Восточной Европы аграрники до Первой мировой войны побуждали крестьян участвовать в органах самоуправления. Однако в Царстве Польском, Прибалтийских губерниях и так называемых русских западных губерниях, которые были аннексированы от Польши-Литвы, фундаментальная основа для этого отсутствовала, так как они никогда не получали полноценной российской системы земства . ^[5] В Польше и Прибалтике аграрное движение в основном выражалось в попытках просвещать крестьян и объединять их в кооперативы и ассоциации. Более того, русская революция 1905 года и введение Думы позволили аграриям в элементарной политической форме выразить свое мнение.

Землевладение до Первой мировой войны ↑

В Конгрессе Польши крестьянское землевладение значительно увеличилось после освобождения крепостных в 1864 году, как и сельское население.Таким образом, крестьянская земля была еще более сегментирована, что привело к образованию большого сельского пролетариата с очень небольшим количеством земли. ^[6] Хотя реформа эмансипации сначала помогла сократить количество безземельных крестьян, в 1901 году их число выросло до более чем 17 процентов. ^[7] В Литве, где крестьяне были освобождены в 1861 году, безземельные крестьяне на начало 20-х годов ^{-х годов} века составляли 20 процентов сельского населения. ^[8] В Прибалтийских губерниях крепостные были освобождены еще в 1816-1819 гг.В Латвии 55 процентов крестьян к моменту начала Первой мировой войны не имели земли ^[9] , а в Эстонии до двух третей крестьян были безземельными. ^[10]

В то же время многие земли оставались в руках знати. Доля польского дворянства в землевладении снизилась лишь с 50 процентов в 1864 году до 35 процентов на рубеже веков. ^[11] В Литве их доля составляла примерно 25 процентов, ^[12] , в то время как немецкоязычная знать в Латвии владела 48 процентами, а в Эстонии даже 58 процентами всех сельскохозяйственных земель. ^[13] Усадьбы в Прибалтийских губерниях были особенно большими — в среднем 200 га по сравнению с менее чем 30 га крестьянских хозяйств. ^[14] Тем не менее, фермы латвийских крестьян часто превосходили гораздо более крупные имения по производительности. ^[15] В Литве и Польше эти различия были менее выраженными. Рост национализма в странах Балтии, где дворянство было немецким (Эстония и Латвия) или польским (Литва), превратило этот социально-экономический конфликт в политический и национальный вопрос перед Первой мировой войной.В Польше это относилось в основном к разделам Германской империи и Габсбургской империи. Усилия Германии по передаче земель польской знати немецким поселенцам с помощью комиссии по переселению ( Preußische Ansiedlungskommission ) способствовали подъему польского национализма. В Габсбургской Галиции социальный конфликт между украиноязычными крестьянами и польскими землевладельцами стал центральным пунктом повестки дня украинских националистов. ^[16]

Формирование аграрных партий ↑

Во всех четырех независимых государствах аграрии сформировали мощные — в некоторых наиболее влиятельных — политические партии.В Польше самой важной аграрной политической партией, вышедшей из войны, была Польская крестьянская партия «Пяст» ( Polskie Stronnictwo Ludowe «Piast» — PSL). Уже в 1903 году партия была образована под этим названием в Галицком Тарнове. Первоначально возглавляемая дворянином Болеславом Выслоухом (1855-1937) и священником Станиславом Стояловским (1845-1911), партия значительно радикализовалась в последующие годы, и ее руководство впоследствии перешло к крестьянину Якубу Бойко (1857-1943), а затем к Винсенти Витос (1874-1945), который начал выступать за земельную реформу до поражения Германии как инструмент противодействия большевистскому влиянию, мобилизовав тем самым значительную часть сельского населения.

На выборах в польский сейм в 1919 г. ПСЛ «Пяст» набрала только 4% голосов; Тем не менее, Витос был назначен премьер-министром летом 1920 г., когда Красная Армия приближалась к Варшаве. Он успешно заручился поддержкой против большевиков среди крестьян, но ушел в отставку через год, разочаровавшись тем, что не смог ни осуществить свои планы по земельной реформе, ни сократить размер государственного управления. ^[17] В 1922 году ПСЛ «Пяст» получила 15 процентов мест в парламенте, и Витос снова стал премьер-министром.PSL «Пяст» оставалась одной из самых влиятельных политических партий в Польше до переворота Юзефа Пилсудского (1867-1935) и последующего периода Sanacja .

В Литве самой важной аграрной партией была «Литовская народно-социалистическая демократическая партия» ( Lietuvos socialistų liaudininkų demokratų partija , для краткости: Liaudininkai ), созданная в 1917 году в Воронеже. В 1922 году он объединился в «Литовский крестьянский народный союз» ( Lietuvos valstiečių liaudininkų sąjunga ).Его соучредитель Миколас Слежявичюс (1882-1939) был назначен премьер-министром Литвы в 1918, 1919 и 1926 годах; ее член Казис Гриниус (1866-1950) занимал пост премьер-министра с 1920 по 1922 год и был президентом в 1926 году. На выборах в учредительный парламент партия получила лишь немного меньше голосов, чем более сильная Христианско-демократическая партия, но впоследствии стала самой сильной партией во всех странах. свободные парламентские выборы межвоенного периода. Их партнер по коалиции, Христианско-демократическая партия, хотя и не соглашалась с аграрниками по другим вопросам, имела очень похожие взгляды на аграрные и экономические реформы. ^[18] Поскольку промышленные рабочие составляли сравнительно небольшую группу в Литве, в то время как крестьянские фермеры были сравнительно многочисленными, литовские коммунисты едва ли могли конкурировать с аграрными партиями в 1919 году, что способствовало общему отсутствию успеха большевиков в Литве. ^[19]

Иная ситуация была в Латвии, где деиндустриализация и нанесенный войной ущерб привели к высокому уровню безработицы среди рабочего класса. Социалистическим партиям удалось получить более трети голосов на всех парламентских выборах в независимой Латвии на протяжении 1920-х годов.Тем не менее, Аграрный «Союз фермеров Латвии» ( Latvijas Zemnieku savienība ), основанный в 1917 году Карлисом Улманисом (1877-1942), набрал 18 процентов на первых выборах (1920), а затем все меньше и меньше с каждым последующим опросом. , сумела возглавить или принять участие почти во всех правительствах, став, таким образом, одной из самых влиятельных партий. ^[20] В состав партии входили наиболее выдающиеся политические деятели межвоенной Латвии, такие как первый министр иностранных дел Зигфридс Анна Мейерович (1887-1925) и первый глава латвийского государства Янис Чаксте (1859-1927).Однако сам Улманис распустил партию, когда установил авторитарное правление в 1934 году.

В Эстонии «Союз сельских жителей» ( Eesti Maarahva Liit ), основанный в 1917 году, в 1920 году объединился в Аграрные «собрания фермеров» ( Põllumeeste Kogud) Константина Пятса (1874-1956). Еще одним членом партии был популярный эстонский генерал Йохан Лайдонер (1884–1953). В 1920 году партия набрала 21% голосов, уступив лишь Лейбористской партии Эстонии ( Eesti Tööerakond ).Однако в следующих опросах (1923 г.) «Фермерские собрания» стали самой сильной политической партией. Хотя в 1926 и 1929 годах партия была второй после Социалистической рабочей партии, в 1932 году она объединилась с более мелкими аграрными партиями и мгновенно стала самой сильной партией, набрав 40 процентов голосов на пятых парламентских выборах. На протяжении всего периода от провозглашения независимости до переворота Пятса в 1934 году латвийские аграрные партии возглавляли большинство кабинетов и пользовались огромным влиянием через сельскохозяйственные кооперативы. ^[21]

Земельные реформы ↑

Самым важным вкладом аграрных партий и идеологии в историю межвоенной Польши, Эстонии, Латвии и Литвы были земельные реформы. Обсуждение земельных реформ началось уже после ноябрьского акта 1916 года, а Брестский мирный договор, подписанный в марте 1918 года, предусматривал создание полунезависимых государств на бывшей западной периферии Российской империи. В мае 1918 г. по инициативе Винсента Витоса партия ПСЛ «Пяст» приняла постановление о разделе церковных земель и частных владений размером более 200 га.Резолюция вызвала резкую критику со стороны католических и правых кругов, но мобилизовала поддержку крестьян. ^[22] Более того, земельная реформа обещала быть осуществимой без больших трудностей, как перед Первой мировой войной, когда правительства Германии и России поощряли разделение больших поместий, чтобы ослабить польское дворянство. В годы, предшествовавшие Первой мировой войне, ежегодно во всех разделах разделялось до 120 000 гектаров. Сейм принял свой первый закон о земельной реформе 10 июля 1919 года.Таким образом, как заявил позднее польский министр по земельным реформам Здислав Людкевич (1923-1924), земельная реформа в Польше рассматривалась как эволюционный, а не революционный процесс, в том числе из-за его огромных финансовых и технических последствий. ^[23]

В странах Балтии земельные реформы считались наиболее неотложной социальной, политической и национальной проблемой, и их немедленное осуществление считалось центральным условием успешного возникновения национальных государств. Ожидалось, что земельная реформа решит серьезные социальные проблемы, связанные с существованием больших масс безземельных крестьян.В то же время земельные реформы рассматривались как инструмент для наделения исторически бесправных этнических меньшинств над «иностранной» экономической и политической элитой: в случае Эстонии и Латвии балтийские немцы, а в случае Литвы — польское дворянство. экспроприированы в крупных размерах и практически не имеют возможности защитить свою собственность. Это включало значительный объем национального исторического мифотворчества. Например, в случае с Латвией, где земельная реформа пропагандировалась как поздняя победа над тевтонскими рыцарями, отнявшими земли у латышей 700 лет назад.Крестьянство считалось стержнем нации; таким образом, вопросы сельского хозяйства были поставлены выше чисто экономического значения. ^[24]

В краткосрочной перспективе проведение земельной реформы было продвинуто, чтобы противостоять большевистскому влиянию в регионе, которое считалось главной угрозой государственности Эстонии, Латвии и Литвы с конца 1918 по 1920 год. Таким образом, правительства всех трех стран использовали обещание земли для мобилизации новобранцев в новые национальные армии против большевиков.Более того, в Латвии, которая потеряла рынки и большую часть своей промышленности во время войны, земельная реформа также должна была обеспечить промышленный пролетариат, поскольку вся региональная экономика должна была быть переведена в сельскохозяйственный сектор. ^[25]

В Польше 15 июля 1920 г. был принят закон о проведении земельной реформы, направленный на разделение и распределение 2 миллионов гектаров земли, принадлежащих государству и частным владельцам, с возмещением последним на уровне рыночных цен.В случае несоблюдения возможна экспроприация. Как правило, Винсенти Витос пытался добиться одобрения от землевладельцев до проведения реформы. ^[26] Землевладельцам было разрешено владеть максимум 150 гектарами, за исключением, главным образом, бывших немецких территорий и восточных регионов. Там землевладельцы могли владеть до 400 гектаров. Второй закон о земельной реформе предусматривал ограничение в 180 га и в этих регионах. ^[27] Более того, в декабре 1920 года был принят специальный закон, провозглашающий все заброшенные и заброшенные земли в восточных регионах, которые должны были быть присоединены к Польше в результате переговоров в Риге, собственностью государства и, таким образом, были установлены для раздача полякам, в основном ветеранам войны. ^[28]

В то время как польская земельная реформа была довольно ограниченной по своим масштабам, земельная реформа в странах Балтии была революционной. Они были реализованы еще до принятия конституций: в Эстонии в октябре 1919 года, в Латвии в сентябре 1920 года и в Литве в апреле 1922 года. Для перераспределения земли были созданы земельные фонды. Крестьяне могли покупать землю из этих фондов по цене значительно ниже рыночной, и им позволяли несколько десятилетий погашать ссуды. ^[29]

В Литве, где большевизм был слаб и христианский демократ Миколас Крупавичюс (1885-1970) и Ляудининкай — политик Альбинас Римка (1886-1944) в 1918 году сотрудничали, чтобы избежать чрезмерного антагонизма с Польшей и польскими землевладельцами в Литве. , ^[30] земельная реформа оказалась наименее радикальной.Владельцам поместья было разрешено сохранить до 150 гектаров земли, и в общей сложности было перераспределено 77 процентов земель. В Латвии социал-демократы доминировали в комитете по проведению земельной реформы и экспроприировали владельцев поместья без компенсации, против чего выступили Карлис Улманис и его Союз фермеров. Этот шаг был направлен на то, чтобы завоевать симпатии латышских большевиков массы, которые были намного более мощными, чем их литовские и эстонские коллеги. ^[31] Владельцам поместья было разрешено оставить только пятьдесят гектаров.В общей сложности было перераспределено 84 процента их земли. В Эстонии земельная реформа была наиболее радикальной. 96,6% земель крупных поместий было конфисковано, а владение землей ограничивалось 50 гектарами. В то время как латвийский парламент подтвердил 14 апреля 1924 года, что никакая компенсация не будет выплачиваться владельцам имений, эстонский парламент 5 марта 1926 года постановил, что экспроприированные землевладельцы могут получить (небольшую) компенсацию. И в Латвии, и в Эстонии земельные реформы разрабатывались и проводились на явно националистической основе, и они проводили различие между немецкими землевладельцами, с одной стороны, и латвийскими / эстонскими землевладельцами, с другой, в отношении конфискации земли. ^[32]

Последствия реформ ↑

После проведения земельной реформы, фермерские хозяйства площадью более 100 гектаров составляли лишь 1 процент всех земельных владений в странах Балтии. Крестьянская земля увеличилась на 17 процентов в Литве, на 54 процента в Латвии и на 69 процентов в Эстонии. В Латвии доля безземельных крестьян упала с 61 процента в 1920 году до 18 процентов в 1937 году. За очень короткий период времени аграрный средний класс появился в Эстонии, Латвии и Литве.Экономическая мощь балтийской немецкой и польской элиты была сломлена. Все эти факторы помогли значительно уменьшить поддержку большевизма. Преобразование деревень в индивидуальные подворья, начатое еще в рамках Столыпинской реформы в 1906 году, коренным образом изменило сельскохозяйственный ландшафт. В результате экспроприации имений и сокращения экономического значения деревень в Эстонии были практически ликвидированы промежуточные уровни между гражданами-землевладельцами и государством. ^[33]

Однако ряд проблем остался.В целом, особенно в Польше, спрос на землю превышал доступность земли. Это способствовало созданию очень маленьких участков, которые трудно было эффективно использовать. В Латвии площадь новых ферм составляла в среднем всего семнадцать гектаров. ^[34] В восточной части Латгалии они были в среднем даже меньше десяти гектаров. В Польше, где земельный фонд включал только 10 процентов всей земли, 31 процент ферм не превышал пяти гектаров, а 34 процента — всего два гектара. ^[35]

Грубо говоря, более радикальные земельные реформы в Латвии и Эстонии оказались более успешными, чем более скромные в Польше и Литве. В Литве количество безземельных крестьян выросло с почти 60 000 в 1919 году до 80 000 в 1940 году. В 1935 году социальные волнения потрясли литовскую деревню. В конце 1920-х годов Польша также имела излишек населения в сельскохозяйственном секторе, составлявший 3 миллиона человек, поскольку основная сельская стратегия преодоления сезонной или постоянной эмиграции стала более сложной для выполнения, чем это было до войны.К 1929 году сезонная эмиграция рабочих в Германию сократилась до 15 процентов от своего прежнего объема. ^[36]

Латвия, где численность безземельных крестьян сократилась с 61,2 процента в 1920 году до 18 процентов в середине 1930-х годов, столкнулась с другой проблемой, поскольку в первой половине 1920-х годов существовала серьезная нехватка сельскохозяйственных рабочих. Улманис предлагал импортировать сельскохозяйственных рабочих из Литвы, но в конечном итоге проблема была решена за счет ввоза сельскохозяйственных рабочих из Польши, 40 000 из которых работали в Латвии к концу 1930-х годов и внесли значительный вклад в укрепление латвийского сельского хозяйства. ^[37] Эстонские и латвийские политики-аграрии ориентировались на Данию, которая служила образцом для подражания для успешного европейского аграрного государства.

В то же время аграрные реформы институционализировали деиндустриализацию Латвии и Эстонии и утрату их значения как международных торговых постов. Бывшие экономические центры превратились в сельские государства с высоким уровнем государственного вмешательства и 60 процентов населения Эстонии, занятых в сельскохозяйственном секторе, и 66 процентов в Латвии.Доля сельскохозяйственных рабочих в Литве составляла 77 процентов, но до войны этот регион был преимущественно сельскохозяйственным. ^[38]

Масштаб земельных реформ и их сильные социальные и национальные последствия вызвали большой интерес и критику за рубежом. В Западной Европе, например, радикализм аграрных реформаторов в Латвии и Эстонии заставил журналистов усомниться в том, действительно ли эти государства стали большевиками. Ведущие интеллектуалы, такие как Роберт Уильям Сетон-Уотсон (1879–1951) и Альберт де Лапрадель (1871–1955), проявили большой интерес к земельным реформам и написали о них статьи. ^[39]

В Германии, Эстонии, Латвии и Польше реформы, направленные против дворянства балтийских немцев, аграрные реформы в основном обсуждались в контексте территориального ревизионизма. Самый известный немецкий экономист того времени Макс Серинг (1857-1939) описал польскую земельную реформу 1922 года как оружие, направленное против национальных меньшинств Польши, особенно немцев. ^[40] В мае 1923 года ПСЛ «Пяст» подписал с польскими консервативными и националистическими партиями Пакт Ланцкорона, нацеленный на жесткую политику полонизации и намечавший будущую земельную реформу. ^[41] Этот закон о реформе 1925 года вызвал особую критику как нарушение Договора о защите меньшинств, поскольку подавляющее большинство собственности, подлежащей разделу в спорных регионах, таких как Поморье или Познань, принадлежало немецким землевладельцам. ^[42] Однако среди польского населения реформы пользовались большой поддержкой, поэтому критика из-за границы могла только отсрочить, но не помешать земельной реформе. ^[43]

Заключение: аграрные движения в межвоенный период ↑

После проведения земельной реформы аграрные партии потеряли центральное место в своих политических программах и, следовательно, свою привлекательность для избирателей. ^[44] Однако они по-прежнему участвовали во многих правительствах и даже возглавляли их до 1926 года, когда правительство во главе с Витосом в Польше и правительство Литвы во главе с Миколасом Слежявичюсом были свергнуты Юзефом Пилсудским и Антанасом Сметона (1874-1944). В Эстонии и Латвии аграрии оставались у власти, но все чаще оказывались в ловушке между левыми и правыми экстремистскими группами, одновременно заигрывая с коллективистскими, националистическими и фашистскими идеологиями. ^[45] В конечном итоге аграрные движения и партии в Эстонии и Латвии стали основой для установления авторитарных режимов под руководством ведущих аграриев Константина Пятса и Карлиса Улманиса в 1934 году.

Клаус Рихтер, Бирмингемский университет

Редакторы секции: Рут Лейзеровиц; Теодор Уикс

страница не найдена — Williams College

Справочник Рутледж по истории Центральной и Восточной Европы в двадцатом веке

Введение

Как и следовало ожидать, две мировые войны оказали огромное влияние на проявление и трансформацию государственности в Центральной и Восточной Европе.В течение двух периодов в течение двадцатого века карты были полностью перетасованы, разрушены существующие государственные структуры и заменены другими. ¹ Переживания насилия, масштабы разрушения и повсеместная нехватка ресурсов создали для новых правительств серьезные проблемы, которые омрачили годы после мировых войн, в течение которых даже десятилетия мира имели обоюдоострый эффект на государственность: с одной стороны, эти проблемы потребовали формирования определенных государственных структур для их решения.С другой стороны, конкретные типы государственности либо предопределяли, либо способствовали, либо препятствовали самому решению этих проблем. Картина усложняется, если принять во внимание иностранное вмешательство, поскольку государства Центральной и Восточной Европы — дважды в рассматриваемые здесь временные рамки и не впервые в истории — были оккупированы и частично разрушены своими могущественными соседними государствами. Германии и России, и для их выздоровления пришлось полагаться на помощь из-за рубежа.

Часто упускается из виду, что первые структуры самоуправления, которые были предшественниками независимой государственности в Центральной и Восточной Европе, были созданы не в конце войны, а по мере ее возникновения.Во время Первой мировой войны воюющие государства могли быть озабочены боевыми действиями, но они все еще не могли позволить себе игнорировать вопросы благосостояния, здоровья, продовольствия и — в долгосрочной перспективе — более справедливого распределения ресурсов, земли, образования и участия в политической жизни. среди их населения. То же самое и в оккупированных государствах, которые, как правило, уже испытали голод и разрушения в периоды войн в еще большем масштабе и где, следовательно, и оккупированные, и оккупанты должны были немедленно отреагировать, создав или допустив импровизированные формы. самоуправления, чтобы предотвратить крах систем общественного благосостояния.В другом примере, во время Первой мировой войны российские и немецкие вооруженные силы разработали полугосударственные системы для массового контроля над человеческими ресурсами посредством изгнания, содержания под стражей и принудительного труда, тем самым предвосхищая меры, которые Россия и Германия могли бы усовершенствовать в период между войнами и проводились в экстремальной степени во время Второй мировой войны как внутри страны, так и в оккупированных странах. В результате возникли обширные лагерные комплексы, которые часто удобно использовались союзниками для борьбы с потоком военнопленных, как предполагаемых, так и реальных врагов новой государственной власти, а также лиц без гражданства в конце войны.Хотя лагеря были распущены в побежденной Германии (по крайней мере, в западной части страны), в мирное время в победоносном Советском Союзе они выжили бы как пресловутый «архипелаг ГУЛАГ», который так ужасно описывали бывшие заключенные, диссиденты и Лауреат Нобелевской премии Александр Солженицын.

Однако, как я уже сказал, люди, которые до 1914 года находились под властью империи, не были полностью парализованы оккупацией; напротив, они часто даже рассматривали это как возможность подготовиться к долгожданной свободе и поэтому стремились создать основные полугосударственные структуры до того, как мир будет заключен в разгар продолжающейся борьбы.То же самое можно сказать и об обществах Центральной и Восточной Европы во время Второй мировой войны. Однако, безусловно, общий опыт немецкой или русской, а иногда и венгерской или румынской оккупации, безусловно, сильно отличался от того, что регион пережил четверть века назад. Именно жестокость иностранных правителей и отчаяние управляемых привели к появлению новой силы, еще не появившейся во время Великой войны: вооруженные движения сопротивления распространились по всей Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе и боролись не только против своих угнетателей, но и в конечном счете, для реформирования старых или создания новых государств в соответствии с их надеждами и ожиданиями, независимо от того, были они националистическими или коммунистическими по своей природе.Это были два противоречивых видения, которые часто заставляли партизанские отряды разных убеждений яростно сражаться не только со своим общим врагом, но и друг с другом. Кроме того, ревизионистские настроения (питавшие неприязнь к соседним государствам за территории, потерянные в ходе Первой мировой войны) и этническая напряженность, столь характерные для межвоенной Центральной и Восточной Европы, были усилены травмирующим опытом этнических чисток и геноцида, сопровождавшимся либо национал-социалистической или советской политикой «разделяй и властвуй».Оба события привели к кровавым гражданским войнам, особенно на Украине, в Югославии и Греции, которые начались еще в 1943 году и — в попытке создать «этнически чистые» национальные государства — послужили напоминанием о послевоенной борьбе 1918 года — 23. ² Другой, более прагматичный вариант заключался в том, чтобы связать свою судьбу с оккупационными силами в надежде на достижение какой-то независимой государственности в новом мировом порядке; это была надежда, которая на самом деле, как мы теперь хорошо знаем, была иллюзорной и никогда полностью не поддерживалась нацистскими или советскими правителями.

В связи с хронологической структурой этого тома, тема деконструкции и реконструкции государственности разделена на две части (главы 3 и 5): первая часть посвящена Первой мировой войне, а вторая — Второй мировой войне с вставкой. глава о межвоенном периоде появляется в промежутке между ними. Каждая часть состоит из пяти подразделов, которые соответствуют друг другу в двух частях; это означает, что у читателя есть выбор: прочитать первую часть за один раз или перейти к дополнительному подразделу во второй части, чтобы увидеть, как развивается конкретная тема. ³

Первая мировая война

1 Война и государственность — оккупация и упорство (I) 4

До начала Первой мировой войны большая часть Центральной и Восточной Европы в течение ста или более лет управлялась иностранными державами: на Венском конгрессе с 1814 по 1815 годы династии Гогенцоллернов, Габсбургов и Романовых имели разделили эту часть континента между собой, и, несмотря на продолжающиеся споры о границах и влиянии, этот раздел оказался стабильным до тех пор, пока их армии не вступили в конфликт в ходе того, что вскоре переросло из локального конфликта в глобальную конфронтацию. ⁵

Еще до того, как старый порядок подвергся атомизации, отдельные государства на Балканах обрели независимость в период жестокого конфликта с ослабленной Османской империей. Болгары и румыны успешно сражались с войсками султана в 1878 году бок о бок с русской армией и поэтому были вознаграждены признанием своей независимости. ⁶ Однако Берлинский договор оставил большую часть болгарского и румынского населения за пределами своей границы, что было постоянным предметом споров.Сербы и греки уже восстали против османского господства несколько десятилетий назад, действия, которые в конечном итоге привели к достижению ими полной независимости в 1832 и 1867 годах соответственно. Конфликты, революции и войны за независимость на Балканах дестабилизировали регион и вместе несли ответственность за начало войны. ⁷ Главным воюющим сторонам сначала показалось, что это был долгожданный шторм, необходимый для очистки воздуха. На самом деле Османская империя пала первой, и вскоре к ней присоединились ее соперники.К тому времени, как туман рассеялся и оружие было снова подавлено, количество независимых государств выросло по всей Центральной и Восточной Европе.

Действительно, новый европейский послевоенный порядок возник не на пустом месте. Война принесла в охваченный войной регион множество сменных, недолговечных режимов. С самого начала войны, в 1914–1915 годах, западные районы России находились под военным управлением, которое преследовало этнические меньшинства — немцев, поляков и евреев — в той степени, или даже в большей степени, что и иностранная оккупация. сделано, прежде чем им пришлось отказаться от наступления Центральных держав летом 1915 года. ⁸ После неудавшегося вторжения в 1914 году, сопровождавшегося жесткими репрессиями против гражданского населения, Габсбургские и болгарские войска оккупировали Сербию в 1915 году и были вынуждены создать импровизированное военное правительство с нуля, поскольку большинство сербских чиновников либо бежали, либо были убиты или были интернированы. Австрийцы создали военное правительство, которое управляло страной в основном без участия местного населения и еще больше оттолкнуло население путем массового интернирования около 40 000 гражданских лиц, в основном мужчин, но иногда также женщин и детей. ⁹ Это развитие событий уже было предсказано тем, как Австро-Венгрия относилась к своим меньшинствам на Балканах в годы, предшествовавшие Первой мировой войне. ¹⁰ Однако в целом оккупация Габсбургов была менее жестокой, чем часто заявлялось после войны. ¹¹ Болгары, со своей стороны, выделили оккупированную восточную Сербию для последующей аннексии и подчинили ее программе твердой булгаризации, которая включала замену почти всех бывших сербских чиновников местной администрации (включая священников и учителей) болгарами, в то время как Вардар Македония между 1915 и 1918 годами стала полем битвы центральных держав и Антанты, не оставив места никакому македонскому самоуправлению. ¹² Румыния была оккупирована войсками генерала фон Макензена в 1916 году, где германо-австрийское военное правительство вело дела страны в течение двух лет, широко вовлекая румынские элиты, экспертов и структуры. ¹³

Когда дым от пушек рассеялся, «южнославянское» государство (что является английским переводом последующего названия страны «Югославия») стало одним из основных бенефициаров Великой войны на территории того, что раньше было Сербией. Черногория и части империи Габсбургов.Однако этот процесс развивался не в одном направлении. Термин «южнославянский» был искусственным и симулировал некоторую степень сплоченности между конкурирующими этническими группами в пределах региона, что не всегда отражалось в реальности. Сербское государство, хотя и оккупированное, уже существовало, и его премьер-министр Никола Пашич утверждал, что он доводит до сведения союзников «южнославянские» вопросы, в то время как югославский комитет под руководством Анте Трамбича не мог договориться о форме, которую должно принять их будущее государство. .Летом 1917 года сербское правительство и Югославский комитет наконец встретились на греческом острове Корфу, чтобы способствовать созданию южнославянского государства. Декларация Корфу, опубликованная 20 июля 1917 года, предлагала конституционную, демократическую и парламентскую монархию с равными правами для всех жителей, независимо от происхождения или вероисповедания, с одним гербом и двумя официальными языками (сербским и хорватским) и шрифтами (кириллица и Латинский). Как и его предшественник, в то время как Австро-Венгрия колебалась и отступала из этого региона, 31 октября 1918 года было провозглашено государство словенцев, хорватов и сербов.Он должен был объединиться с Сербией и Черногорией при первой же возможности, и произошло это только через несколько недель. ¹⁴

Новообразованное Королевство сербов, хорватов и словенцев — или, если кратко, Югославия — пережило серьезную напряженность между всеми тремя титульными нациями. Доминирующие сербы, составлявшие почти половину населения, пропагандировали идею центрального государства, управляемого сербским королем, тем самым пресекая любые попытки Хорватии и Словении создать федеративную государственную систему в зародыше.Этот авторитарный акт поставил под угрозу межэтнические отношения в королевстве, которое впоследствии после своего создания пострадало от многолетней нестабильности и террористического насилия. Одним из важных факторов конфликта было то, что Сербия была оккупирована побежденной империей Габсбургов, славянские солдаты которой были преимущественно хорватами, в том числе сержант Иосип Броз Тито, лидер коммунистических партизан во время Второй мировой войны и глава государства после нее. Новое государство родилось из войны, но не сумело справиться со своим будущим и последствиями своего образования. ¹⁵ Если иметь в виду, что его жители воевали в Великой войне по разные стороны линии фронта, можно хотя бы отчасти понять причины этого.

Дальше на северо-запад поляки также не избежали травматических переживаний от братоубийства. Уже летом 1915 года Королевство Польское было оккупировано Центральными державами, которые создали два административных района, называемых Генеральными правительствами, с центрами в Люблине (управляемом Австрией) и в Варшаве. ¹⁶ и военный округ «Обер Ост» ¹⁷ (оба управляются Германией). ¹⁸ В этих районах напряженность между этническими группами часто была более острой, чем между оккупированными и оккупантами. Чтобы было ясно, оккупация Центральными державами Центральной и Восточной Европы — особенно под властью Германии и с учетом долгосрочного планирования в Обер-Осте — была жесткой, и увеличение квот на производство материальных благ наряду с принудительным трудом преследовало население. ¹⁹ Однако, помимо этого, большинство жителей вело относительно мирную жизнь под руководством своих иностранных хозяев, что, с их точки зрения, в значительной степени зависело от участия местных жителей.Поэтому терпели различные органы самоуправления, чтобы помочь безнадежно недоукомплектованной и перегруженной оккупационной администрацией. ²⁰ Эти клерки составят ядро ​​гражданских институтов новых государств, как только железная хватка центральных держав ослабнет.

Австрийское генерал-губернаторство в Люблине было сильно милитаризовано и не позволяло в значительной степени расширять систему самоуправляющихся польских институтов. ²¹ В Варшавском генерал-губернаторстве ситуация была неоднозначной, поскольку немцы, с одной стороны, «стремились заручиться поддержкой Польши для долгосрочной цели немецкого господства в Центральной Европе после войны», в то время как они, с другой стороны, «безжалостно грабил экономику Польши ради краткосрочной цели — продолжения военных действий Германии». ²² Таким образом, генерал-губернатор Ханс Хартвиг ​​фон Безелер, который после 1916 года внезапно заинтересовался созданием польских полугосударственных структур — позиция, которую он ранее категорически отвергал. ²³ — столкнулся с противодействием не только немецких ястребов, но и польских националистов, которые не поверили его новому мировоззрению. Тем не менее, под немецкой оккупацией был открыт польский университет, за которым вскоре последовала зарождающаяся система государственных школ. В этих учебных заведениях немцы стремились воспитать класс аполитичных польских администраторов, которые будут управлять будущим государством-сателлитом изнутри, оставляя внешнюю политику королю, плененному немцами.Самое удивительное, что выборные городские советы, польские вооруженные силы, Временный государственный совет и регентский совет, созданные для немецких и австрийских административных территорий в 1917 году, также материализовались, что в первую очередь сформировало польский суд и государство. -школьные системы. Однако оккупанты «никогда не были заинтересованы в совместном партнерстве, а более или менее исключительно в добровольных палачах». ²⁴ Опять же, все эти вновь созданные внутренние институты также не были автоматически лояльны немецким и австрийским императорам, а скорее наоборот, и, что более важно, они должны были сформировать ядро ​​будущего польского государства, когда немцам пришлось отступить. от области. ²⁵ Примечательно, что когда 5 ноября 1916 года был объявлен состав Регентского совета, массы на улицах Варшавы чествовали Юзефа Пилсудского как героя — будущего военачальника польских вооруженных сил и первого главы независимой Польши. государство — а не Вильгельм II. ²⁶

Даже в Обер-Осте — несмотря на плохую репутацию, которую он приобрел в недавней историографии как прототип немецкой политики господства и истребления до и во время Второй мировой войны. ²⁷ — использование полугосударственных структур в качестве предпосылки для будущей государственности можно было наблюдать с 1917 года.В свете русской революции и вступления Соединенных Штатов в войну жесткую оккупационную политику пришлось пересмотреть. Государственный совет Литвы (Тариба) был сформирован в сентябре, но его двуязычная декларация четко отражала различные взгляды оккупанта и оккупированных: в то время как в литовской версии говорилось о «работе по восстановлению страны», в немецкой версии допускается только включение термина «сотрудничество», низведя литовцев до уровня простых помощников своих немецких хозяев.Еще с начала войны немецкий историк Йоханнес Галлер охарактеризовал это покровительственное немецкое мировоззрение следующим образом: «Если мы победим — а любой, кто сомневается в нашей победе, — собака, — мы можем навязать свои правила покоренному миру. и придаем вещам форму, необходимую для нашего собственного развития и на благо малых соседних народов, которые собираются вокруг нас и ждут от нас защиты и спасения ». ²⁸ В октябре 1917 года военное правительство даже придумало планы включить весь Обер-Ост как Новую Землю ( Neuland ) в состав Пруссии и назначить его чисто немецкой администрацией. ²⁹ Вскоре после этого регион погрузился в хаос послевоенной борьбы в Центральной Европе. ³⁰ Недолгий эксперимент литовского самоуправления на последнем этапе немецкого правления в Обер-Осте оказался не более чем фиговым листком.

В оккупированных Польше и Литве стремление центральных держав компенсировать их ограниченные кадры и укрепить свое положение в воображаемом европейском послевоенном порядке за счет участия коренных народов было неразрывно связано с неясным обещанием будущего национального суверенитета.Без него невозможно было бы достичь намеченного уровня сотрудничества. На самом деле одновременная необходимость эксплуатации природных и человеческих ресурсов страны противодействовала этим усилиям и отчуждала население Польши и Литвы, молодые люди которых, по немецким расчетам, были готовы поддержать военные усилия Германии, но в конце концов сражались в пограничные войны 1918–23 годов, иногда даже друг против друга. Таким образом, они были жизненно важны для создания независимых Польской и Литовской республик, управляемых правительствами, которые частично возникли из временных государственных советов Польши и Литвы. ³¹

После исчезновения имперской власти с карты Центральной и Восточной Европы в конце 1918 года образование государств оспаривалось в двух различных сферах деятельности: в военном отношении в самом регионе, где стремились генералы и полевые командиры, революционеры и строители национальных государств. территория их соответствующих будущих государств; ³² и политически в Париже, где политики, дипломаты, историки, этнологи и другие эксперты соревновались, чтобы очертить самые широкие границы и добиться международного признания своих государств.Это, конечно, не место для перечисления всех дебатов о будущих формах государственности, которые заполняли коридоры и конференц-залы французской столицы в 1919 году, которые мастерски детально проводились где-то еще. ³³ Тем не менее, мы не должны двигаться дальше, не упомянув, что среди участников переговоров, многие из которых находились в изгнании в течение многих лет, мы находим Николу Пашича и Анте Трамбича, премьер-министра и министра иностранных дел Королевства Югославии соответственно; Ион Брэтиану и Александр Стамболийски, премьер-министры Румынии и Болгарии; Томаш Масарик, президент Чехословакии и его правая рука Эдвард Бенеш, министр иностранных дел, а затем президент Чехословакии; ³⁴ Роман Дмовский, лидер национал-демократов и на короткий период в 1923 году министр иностранных дел Польши; и Оскарас Милашюс, поверенный в делах Литвы, и это лишь некоторые из них.Эта уникальная встреча почти всех высокопоставленных политиков Центральной и Восточной Европы в межвоенный период впечатляюще иллюстрирует, что в Париже в 1919 году и в последующие годы был достигнут не только мир, но и государственность, и все, кто был любой на политической сцене того времени чувствовал, что должен присутствовать.

По пути на официальные слушания по каждой стране победители Первой мировой войны время от времени встречались с проигравшими, представителями предполагаемых государств, которые никогда не существовали и не возникнут в межвоенный период.Одной из таких групп были делегаты из охваченной войной Западной Украины. Совет четырех в Париже — Вудро Вильсон (США), Дэвид Ллойд Джордж (Великобритания), Витторио Эмануэле Орландо (Италия) и Жорж Клемансо (Франция) — были совершенно безразличны к судьбе земли, лежащей между опасной большевистской Россией и расширение Польши: «Я видел украинца только один раз», — сказал премьер-министр Великобритании, проявив плохое изящество. Он продолжил: «Это последний украинец, которого я видел, и я не уверен, что хочу видеть еще.’ ³⁵

Даже если бы они были заинтересованы в помощи этой группе, они наверняка заблудились бы в лабиринте недавнего прошлого Украины. Шансы на развитие стабильных структур самоуправления в Украине были меньше, чем в других частях Центральной и Восточной Европы, из-за того, что между 1914 и 1918 годами она была свидетелем дезориентирующих приходов и уходов различных оккупационных армий — русских, немецких. и австрийцы, а затем большевики и Белая армия, каждый из которых входил в Украину по несколько раз. ³⁶

Тем не менее, в хаосе завоеваний и отступлений, войн и революций с конца 1917 года возникли различные конкурирующие органы, отстаивающие украинскую государственность: прежде всего, был Центральный совет (Рада) — координационный центр, который представлял все украинские партии — затем последовали Народная республика, Народная Республика Советов и Украинское государство (или Гетманщина). Какими бы разрозненными они ни были, у всех этих институтов было одно общее: они исчезли почти так же быстро, как и появились.После польско-советской войны (1919–20) Польша и Россия положили конец этой шараде и четко разделили Украину между собой, включив западную часть (бывшую австрийскую провинцию Галичину) в Польшу, а восточную часть — в состав Польши. Большевистская Россия, установившая марионеточный режим в Киеве и окрестив искусственное государство Украинской Советской Социалистической Республикой, которая была лишь неохотно признана западными державами в 1923 году. ³⁷ Хотя Украинская Советская Социалистическая Республика была практически независимой, все же важно подчеркнуть, что

Украинская государственность имела значение.Впервые в современной истории восточные украинцы образовали территориальное образование с границами, близкими к этническим границам украинского поселения. Украинская республика, входящая в состав Советского Союза, тем не менее была символической национальной родиной для поколений советских украинцев. ³⁸

Неудивительно, что после такого разочарования многие западные украинцы (в начале 1930-х годов их население составляло семь миллионов), которые теперь жили в границах Второй Польской республики, не хотели принимать статус-кво и не соглашались. рассчитывая на своих слабых представителей во французской столице или своих основных политиков, которые начали пассивно сотрудничать с польским государством. В начале 1920-х молодые радикалы, в основном ветераны польско-советской войны, создали Украинскую военную организацию, которая в последующее десятилетие убила ряд польских и украинских чиновников и утверждала, что независимая украинская государственность является их высшей целью. ⁴⁰ Их аналогом в Юго-Восточной Европе была Внутренняя македонская революционная организация, которая во время болгарской оккупации пользовалась фактической автономией и даже управляла некоторыми частями Македонии. После войны, когда независимое македонское государство не образовалось, организация ушла в подполье и попыталась достичь этой цели с помощью политического террора на греческом и югославском приграничных территориях. ⁴¹

2 Война и работа — принудительный труд и организация человеческих ресурсов (I) 42

С начала Первой мировой войны российские военные на западных территориях царской России проводили политику выжженной земли путем массовой миграции и изгнания русского и нерусского населения. ⁴³ Кроме того, к лету 1915 года сотни тысяч беженцев жили на улицах крупных городов в прибрежной зоне Балтийского моря, в Королевстве Польском и Галиции. Гораздо дальше на юго-восток основными жертвами крупномасштабных наступлений российских солдат были закавказские мусульмане, в то время как османские солдаты спровоцировали геноцид армян. ⁴⁴ В Белоруссии (ныне Беларусь) количество беженцев и изгнанников иногда превышало численность местного городского населения в три раза, а «целые провинции, прилегающие к театру военных действий… были« переполнены до предела »».Для многих из тех, кто был изгнан, их путь закончился в сибирских исправительно-трудовых лагерях, а их имущество было конфисковано и распределено среди русских солдат или прибывающих русских поселенцев. К началу 1917 года около шести миллионов перемещенных лиц бродили по Российской империи. ⁴⁵

Тем не менее, такое массовое бегство и изгнание нельзя приравнивать к запланированной этнической чистке. Хотя это практиковалось российскими властями полвека назад на Западном Кавказе, депортация и принудительная миграция, сопровождавшиеся экспроприацией и переселением, не соответствовали государственной политике в царской России. ⁴⁶ В то время как некоторые генералы применяли такие безжалостные методы в 1914-1915 годах, чтобы — по их мнению — «обезопасить» границу и вознаградить солдат и граждан титульной нации за счет этнических меньшинств, некоторые политики из Думы подвергли критике суровые меры, подобные этим, и настаивали на том, что они контрпродуктивны. В любом случае изгнание миллионов «внутренних врагов» внутрь страны или даже за ее пределы привело к фактической русификации тех частей империи, которые прилегали к фронту. ⁴⁷

Беженцы были не просто массой, которую нужно было перевезти или изгнать из одного места в другое. Хотя среди беженцев было непропорционально много женщин, стариков и детей, они по-прежнему представляли собой глубокий резервуар дешевой рабочей силы, ресурса, которого явно не хватало в государстве, которое было неподготовленным и безнадежно дисфункциональным в войне глобальных масштабов. Тем не менее, российская администрация оказалась неспособной организовать распределение работы, и поэтому спрос и предложение редко удовлетворялись.Только российский аграрный сектор, в котором в 1916–17 годах было трудоустроено от 250 000 до 350 000 беженцев — небольшая цифра по сравнению с общим числом перемещенных лиц, — был расценен властями как успех. ⁴⁸

Использование военнопленных в качестве рабочей силы было более эффективным и лучше организованным: «Начиная с весны 1916 года», говорится в новой Международной энциклопедии Первой мировой войны ,

Россия систематически использовала военнопленных труд военнопленных в сельском хозяйстве, промышленности и государственном секторе.… В течение года половина всех рядовых использовалась в качестве дешевой рабочей силы. К 1917 г. военнопленные составляли 20–25% рабочей силы России. Для многих мужчин, занятых на строительстве, скандальные условия труда и жизни были опасными для жизни. В других случаях отъезд из больших сибирских лагерей означал улучшение их положения, особенно если они работали на ферме и жили в крестьянских семьях. ⁴⁹

В немецких и австрийских оккупационных зонах военные власти не стали причиной таких же масштабных бегств и миграции. Самым большим перемещением людей к западу от России, вероятно, было перемещение еврейских беженцев из Восточной Европы, спасшихся от преследований со стороны российских вооруженных сил; они теснились в мегаполисах отдаленных районов, таких как Будапешт, Вена и Берлин. По словам Кристиана Вестерхофа, к концу войны северо-восточные части фронта, которыми управляла военная администрация Обер-Ост, превратились в «лабораторию принудительного труда и тотальной войны» для не менее 10 000 человек. .Кто-то может возразить, что для площади более 40 000 квадратных миль эти цифры указывают на неудачу, а не на эффективность. Однако при плачевном уровне медицинского обслуживания и высоком уровне заболеваемости и смертности преобладающие условия труда были предупреждением о грядущих событиях. Несмотря на резкую критику на оккупированной территории, в Рейхстаге и на международной арене, немецкие военные «отказались слышать, как обращаться с населением, которое они считали неспособным к самоопределению». ⁵¹ Часто спрашивают, предвосхитила ли немецкая оккупация Востока во время Первой мировой войны оккупацию Второй мировой войны. Что касается организации и использования принудительного труда, то это, несомненно, так, хотя эти элементы очень сильно различались по своей степени между этими двумя войнами.

3 Война и земля — ​​аграрный вопрос (I) 52

На рубеже девятнадцатого и двадцатого веков в Центральной и Восточной Европе стал актуальным набор социальных и политических вопросов.Поскольку готовность имперских правителей принять реформу была довольно ограниченной, социальная и политическая напряженность возросла. Перед началом Великой войны одним из самых острых вопросов было распределение земли. Безусловно, крепостное право было отменено повсюду, и последствия индустриализации, рационализации сельского хозяйства, определенной степени распределения труда между сельскими и городскими районами и сопутствующего развития новых рынков для сельскохозяйственных продуктов, которые были продвинуты в Западной и Северной Европе оказали влияние также на Центральную и Восточную Европу.В государствах, получивших независимость до Первой мировой войны, таких как Сербия, Болгария или Греция, мелкое сельское хозяйство находилось на подъеме; в некоторых областях империи Габсбургов, таких как Богемия, Трансильвания, Воеводина и в некоторой степени даже в Галиции, крестьяне, которые организовались совместно, могли выкупить владельцев больших, но убыточных имений. Тем не менее, Центральная и Восточная Европа сильно отставала от уровня развития в западной половине континента, и большая часть сельского населения в регионе по-прежнему обрабатывала землю, которая находилась в руках нескольких крупных землевладельцев. ⁵³

Таким образом, независимо от того, будут ли воюющие или оккупированные государства успешными или нет мобилизовать сельские массы для ведения войны с 1914 года и далее (а сельские массы составляли большинство населения во всех европейских странах вплоть до конца Второй мировой войны). ⁵⁴ ), в значительной степени зависели от их способности убедить эту группу в том, что по окончании войны им будет лучше на личном уровне, чем раньше. Принципиальным для аграрного вопроса было то, что любое улучшение уровня жизни крестьян / солдат было — по крайней мере, в их собственном понимании — напрямую связано с тем, кто владеет полями, на которых они работают. ⁵⁵

В царской России аграрный вопрос заквашивался в период с середины XIX века до начала Первой мировой войны. ⁵⁶ Земельная реформа премьер-министра Петра Столыпина, которая вначале была стимулирована революцией 1905 года и была направлена ​​на передачу земельной собственности из общинных в частные руки, не принесла большого облегчения, поскольку в начале войны 80 процентов крестьянских домохозяйства по-прежнему не имели права на землю. ⁵⁷ То, что для Российской Империи было крайне важно завоевать своих крестьян и крестьян, можно легко подтвердить знанием того, что в 1915 году эта группа была столь же многочисленна, как и солдаты русской армии.По словам Корин Годен, «стабильность империи, а также способность правительства реализовать свои экономические, военные и внешнеполитические амбиции, казалось, зависели от готовности крестьянина производить, продавать, платить налоги и сражаться». ⁵⁸ Однако, поскольку российское государство было неспособно передать своим призывникам убедительные представления о массовом участии в землевладении и политике, как социальная напряженность, так и крестьянские волнения беспокоили вооруженные силы имперской России с самого начала, ни то, ни другое не было урегулировано. когда они рассеялись в 1917 году.В этот момент Временное правительство вступило во владение и приступило к земельной реформе, но вскоре оно было свергнуто революционерами-большевиками, которые, столкнувшись одновременно с военным поражением, гражданской войной, иностранной интервенцией и титанической задачей восстановления порядка, победили крестьян. окончательно предоставив им контроль над сельской местностью и позволив им стать собственниками своей земли. ⁵⁹ Можно с полным основанием предположить, что без такого курса действий, после колоссальных территориальных потерь после Брест-Литовского мирного договора в марте 1918 г., большевистское правительство постигла участь своих предшественников. ⁶⁰ «Если и был период, когда крестьянство в целом сочувствовало Советской власти, — пишет Дональд Рэли, — то это было сейчас».

Процесс передачи земли людям не всегда проходил гладко, как показывает случай рабочих волнений в Саратове. Наконец, большая часть земли была отдана не отдельным крестьянам в частную собственность, чего ожидали и желали сельские массы, а скорее местному сообществу в рамках системы коллективного сельского хозяйства. Это было яблоком раздора, которое сделало коллективизацию в Советской России в 1920-х годах такой насильственной попыткой и затруднило идентификацию крестьянства с новым государством, в котором они жили. ⁶¹ Ситуация усугублялась возвращением ветеранов войны и горожан, которые в результате спада промышленности в 1918 году бежали в деревню, что привело к разрастанию крестьянских общин: один крестьянин объяснил властям, что

до революции было лучше по земле. У нас есть, знаете ли, около пятисот десятин [около 1350 акров] для нашей крестьянской общины, но теперь в общине едоков больше, около тысячи.Так вы можете увидеть себя. ⁶²

В целом, можно сказать, что Красная Армия выиграла Гражданскую войну в России, потому что они рассматривались как меньшее из двух зол для большинства населения, включая крестьян, и потому что они обладали тем, чем обладали их враги — а все они были быстро вытеснены из Центральной и Восточной Европы — им не хватало единства, организационных навыков и идеологического рвения.По окончании боев победившие большевики должны были пересмотреть свою стратегию и разработать такие методы, как Новая экономическая политика и применение грубой силы, чтобы держать сельское население в подчинении. ⁷⁰

В районах к западу и югу от революционной России аграрный вопрос не был решен исходом гражданской войны. Исходное положение стран, которые там находились, на завершающем этапе Великой войны существенно различались. Некоторые из них были оккупированы Центральными державами в течение многих лет, и Германия и Австрия просто ничего не предлагали крестьянству ни в одном из следующих мест: в Прибалтике, где сами немцы традиционно составляли крупный класс землевладельцев; ⁷¹ в Польше, где два императора, несмотря на провозглашение Польского Королевства в ноябре 1916 года, никогда не были заинтересованы в возрождении автономного польского государства; ⁷² в Румынии, где немецкие оккупанты незначительно отдавали предпочтение крестьянам перед землевладельцами, но не хотели отчуждать последних и оставили нетронутым довоенный сельскохозяйственный порядок; ⁷³ или в Сербии, где отношения между войсками Габсбургов и сельскими массами были отравлены в 1915 году из-за предполагаемого участия крестьян в партизанской войне и жестоких реквизиций в сельской местности, но которые улучшились в ходе оккупации. ⁷⁴ Несмотря на региональные различия, общая оккупационная «политика» была сосредоточена на эксплуатации рабочей силы, сельского хозяйства и природных ресурсов, а также на привлечении местной рабочей силы, в то время как в ней полностью отсутствовали какие-либо реалистичные и привлекательные планы более справедливого распределения земли, не говоря уже о преследовании отдельной государственности. Однако центральные державы проиграли войну в 1918 году и впоследствии были вынуждены полностью отступить из нашей области интересов, оставив за собой опустошенные участки земли, охваченные эпидемиями и содержащие миллионы голодающих и больных людей.

Ту же трагедию можно было наблюдать в странах, избежавших боевых действий и оккупации, таких как Хорватия или Словения. «Земля выглядит так, будто враг все уничтожил, высох и заразил. . . . Люди бродят, как призраки, мертвые от голода », — писала жена химика с полуострова Истрия осенью 1918 года. ⁷⁵ Кроме того, весь регион был дестабилизирован крестьянскими беспорядками, поскольку сельские классы чувствовали, что элиты, которые строили национальное единство и государственность в Загребе, забыли о них и не продвигали их дело.Крестьянские восстания частично навязывались, частично угрожали группировками, называемыми зелеными кадрами, которые были крестьянскими солдатами из армий Габсбургов, вернувшимися с полей сражений с социалистическими идеями и еще более сильной склонностью к сожжению и грабежам, таким образом, напоминая Зеленые армии в дальнейшем. к северо-востоку. По сути, по словам Марка Биондича, в Хорватии и Словении «расхождения во мнениях. . . интеллигенция среднего класса и крестьянство было до боли очевидным.В 1918 году пропасть, разделявшая два мира, была действительно велика ». ⁷⁶ Причина этого заключалась в том, что государственное строительство и попытка навести порядок отложили земельную реформу вместо ее проведения. Крестьяне, со своей стороны, требовали не только права участия, но и владения землей. Внутри Королевства Югославия такие противоречия привели к условиям, напоминающим гражданскую войну.

Венгрия, как часть империи Габсбургов, не знала войны на внутреннем фронте, но государство потеряло в бою каждого седьмого солдата, саму войну и две трети своей довоенной территории.Он также стал свидетелем недолгой большевистской революции и последовавших за ней кровавых месяцев белого террора. ⁷⁷ Поначалу революционные потрясения, казалось, открыли путь к радикальным земельным реформам. Вскоре после своего прихода к власти в марте 1919 года революционный лидер Бела Кун приступил к осуществлению проекта, сопоставимого с тем, что большевики начали в России в условиях кризиса:

Земля в Венгрии принадлежит обществу рабочих. Всем, кто не работает, не разрешается удерживать землю, находящуюся в его владении.Все средние и крупные земельные наделы со всем имуществом, живым или мертвым скотом, а также сельскохозяйственными мастерскими немедленно переходят в собственность пролетарского государства. ⁷⁸

За исключением Венгрии и стран Балтии, Первая мировая война потрясла или даже разрушила старый сельскохозяйственный порядок повсюду в Центральной и Восточной Европе, не заменив его жизнеспособным новым порядком. Можно предположить, что государственное строительство в тандеме с земельной реформой было процессом, которому способствовал мир, а не война, несмотря на грандиозные, но в конечном итоге невыполненные обещания, данные во время кризиса. ⁸⁴ «Сельское хозяйство и крестьяне, — заключает Михай Чиовяну, -« были скорее «сиротами» национальной экономики »в конце Первой мировой войны. ⁸⁵ Однако другие государства-новички в послевоенной Центральной и Восточной Европе, которые все без исключения были парламентскими демократиями, теперь стремились определить политические и экономические цели и попутно заручиться поддержкой масс. Крестьянские партии росли по всему региону, которые — часто в союзе с социал-демократическими партиями — могли многое сказать на аренах межвоенной политики и экономики. ⁸⁶ Среди них Чехословакия, в значительной степени избежавшая войн и разрушений, заняла поул-позицию. Согласно Ротшильду, «существование дисциплинированного пролетариата и организованного крестьянства бок о бок с опытной буржуазией способствовало созданию более сбалансированного общества и более интегрированного государственного устройства, чем существовало среди [соседей]». ⁸⁷ Другими словами, это была полная противоположность Венгрии.

4 Война и разрушение — помощь и восстановление (I) 88

Дважды в двадцатом веке территория между Германией и Россией была опустошена, ее экономическое процветание было разрушено, а ее население миллионами перемещенных, раненых, овдовевших, осиротевших или убитых.Эти невзгоды оказали значительное влияние на разрушение и построение государственных структур в регионе. Там, где эти сооружения исчезли, их нужно было быстро восстановить или, по крайней мере, частично заменить, чтобы справиться с побочным ущербом войны и предотвратить человеческую катастрофу, принявшую еще большие и невообразимые масштабы. Чаще всего население этих охваченных войной земель и государства, которые произошли от них, зависели от внешней помощи.

Иностранная помощь Центральной и Восточной Европе во время Первой мировой войны, однако, не обошлась без трудностей.В то время как Бельгия сразу же стала центром глубоких симпатий западных союзников и была хорошо обеспечена, то же самое не относилось к государствам к востоку и юго-востоку от Берлина и Вены. Группа представителей Фонда Рокфеллера и Американского Красного Креста, побывавшая в Европе в 1915 году для оценки объема необходимой помощи гражданским лицам, даже не рассматривала возможность посещения восточной части континента и должна была быть побуждена к действиям центральными державами. которые также не горели желанием решать материальные проблемы своих оккупированных территорий.Самым нуждающимся пациентом была Польша:

На обследованной территории комиссия обнаружила, что все производства остановлены, а люди простаивают. Во многих городах не было масла для освещения и угля для отопления и приготовления пищи. Во многих местах люди жили за счет картофеля или небольшого количества припасов, которые им давали солдаты. Было подсчитано, что около трех миллионов человек на оккупированной территории столкнулись с голодом. Повсюду бедствия казались более серьезными, чем когда-либо в Бельгии, и с гораздо меньшим сопротивлением со стороны народа. ⁸⁹

Похожий образ действий можно наблюдать в отношении Сербии, инфраструктура которой после австрийского штурма в августе 1914 года пришла в упадок. Фактически обанкротившаяся страна потеряла 200000 человек при довоенном населении в 4 человека.3 миллиона человек и страдает не только от единичных случаев голода, но и от болезней, которые к весне 1915 года унесли жизни 150 000 мирных жителей. Была направлена ​​международная санитарная комиссия, которой удалось сдержать распространение тифа, но никакая дополнительная финансовая или материальная помощь не была добавлена ​​к этим довольно недорогостоящим усилиям со стороны союзных держав. Когда в октябре 1915 года в Сербию вторглись центральные державы, Великобритания снова не согласилась на снятие блокады с Сербии и возложила на немецких и австрийских оккупантов исключительную ответственность за поддержку страны.Эта позиция привела к катастрофе. В 1917 году «число тяжело больных снова стало шестизначным, а из-за нехватки продовольствия уровень смертности вырос до одной трети населения». ⁹¹

Тем не менее, страдания населения Центральной и Восточной Европы не оставили совершенно равнодушным западный мир. Действительно, именно воспоминание об отчаянной судьбе голодающего польского населения впервые привлекло внимание и сочувствие американской общественности к несуществующему государству в самом сердце Европы.Без этого польские эмигранты в Соединенных Штатах, возглавляемые известным пианистом Яном Падеревским, столкнулись бы с гораздо большими трудностями в продвижении своих мечтаний о независимости и государственности. Общественное настроение, несомненно, побудило президента Вудро Вильсона вызвать образ «объединенной, независимой и автономной Польши» в его речи «мир без победы» 22 января 1917 года и сделать его реализацию одним из своих Четырнадцати пунктов. Аналогично этому, Западная поддержка послевоенного югославского государства была также результатом его сострадания к кошмарным военным событиям сербов.Возможно, Мечислав Б. Бискупский немного преувеличивает, резюмируя, что «обе нации вызвали всеобщее сочувствие, которое подготовило почву для политической поддержки их национальных устремлений», ⁹² но он определенно прав.

В отличие от общих союзных организаций по оказанию помощи, Американский еврейский объединенный распределительный комитет (Джойнт, также известный как Джойнт) сосредоточил свою деятельность в первую очередь на Восточной Европе, особенно в Латвии и Польше, где подавляющее большинство европейских евреев находятся под оккупацией. живые и разрушенные войной. ⁹³ В некоторых частях Латвии около шести тысяч ферм были полностью разрушены войной, и страна потеряла 20 процентов довоенного поголовья лошадей и крупного рогатого скота. Аналогичные цифры применимы и к Эстонии. ⁹⁴ Поскольку он предоставлял помощь в виде денег, а не товаров, «Джойнт» не столкнулся с трудностями в преодолении британской морской блокады. В зоне военной администрации Обер-Ост они сотрудничали с немецкими полевыми раввинами и Благотворительным обществом немецких евреев в Берлине (Hilfsverein der Deutschen Juden в Берлине), которое в 1916 году основало Еврейский комитет помощи для Польши и Литвы (Jüdisches Hilfskomitee für Polen und Litauen).Джойнт разделил территорию, контролируемую Центральными державами, на три округа: Генеральное правительство Варшавы (1) и Люблина (2), а также Литвы и Курляндии (Латвия) с Вильнюсом в центре (3). , еврейские представительные органы — такие как Союз еврейских рабочих (Бунд) или сионисты — были особенно конкурентоспособными, поскольку они понимали, что «получать деньги — значит обретать политическую власть». У того, кто устроит еще одну бесплатную кухню, есть еще тысячи приверженцев.Работа по оказанию помощи превратилась в политический клуб, хотя работа по оказанию помощи касалась только бедности ». ⁹⁵ Деятельность «Джойнта» во время войны не ограничивалась Центральной Европой, так как ее деятельность простиралась далеко на Балканы и даже в Палестину. ⁹⁶

Хотя существенная материальная и финансовая помощь обязательно должна была быть импортирована в истощенный регион из-за границы, местные организованные структуры оказания помощи действительно существовали, и их можно рассматривать как микрокосм тех элементов самоуправления, которые даже пережили войну.Польский случай — яркий тому пример. Центральный комитет граждан (Centralny Komitet Obywatelski) в Варшаве был основан в 1914 году, когда он еще находился под контролем России; Впоследствии она действовала даже за пределами Польского королевства в Галиции и была терпима новыми немецкими властями. Под названием Центральный совет благосостояния (Rada Główna Opiekuńcza) после войны он распространил свои полномочия на Литву, Латвию и Эстонию. ⁹⁷ Аналогичным образом, с надвигающейся перспективой краха государственного контроля по мере разворачивания войны, подлинные правительственные задачи, такие как снабжение продовольствием или медицинское обслуживание, были взяты на себя органами самоуправления от Балкан до Балтийского моря.Не следует недооценивать политическое воплощение этой передачи ответственности. Как описывает Иоахим фон Путткамер:

Таким образом, различные национальные комитеты беженцев из Латвии, Литвы, Белоруссии, Польши и Армении помогли подготовить почву для новых национальных государств. . . . Учреждения социального обеспечения, созданные представителями различных национальностей во время войны, переняли социальную политику государства Габсбургов и, таким образом, усилили развитие национальной сегрегации в повседневной жизни. ⁹⁸

Три основных мотива послужили катализатором гигантской операции по оказанию помощи под руководством США, возглавляемой Гувером, которая в течение девяти месяцев, последовавших за перемирием, перекачала четыре миллиона тонн товаров и продуктов питания на сумму один миллиард долларов — в Центральную и Восточную Европу. Прежде всего, Соединенные Штаты считали себя ведущим мировым моральным авторитетом, в обязанности которого входило оказание гуманитарной помощи перед лицом беспрецедентных невзгод, которые отразились на европейском континенте после Великой войны.Во-вторых, вместо того, чтобы разыграть политическую карту против побежденных Центральных держав, президент Вильсон — в соответствии со своей программой мира без победы — провел довольно прагматичную экономическую политику в отношении Центральной и Юго-Восточной Европы, которая предусматривала восстановление региона как функционирующего рынка для Американская торговля и экспорт. В-третьих, что является, так сказать, оборотной стороной этой конкретной медали, он стремился защитить эту сферу американских экономических интересов от идеологических врагов системы свободного предпринимательства западного образца.С тех пор, как Октябрьская революция 1917 года установила коммунистическое государство в Москве, все усилия Америки были направлены, как выразился Гувер, на «сдерживание [мин] волны большевизма». Тем временем постреволюционная и послевоенная Россия, далекая от умиротворения, была охвачена гражданской войной и пережила ужасный голод, в результате которого погибло от одного до двух миллионов человек. (В основном) усилия Америки по оказанию помощи осажденному населению Центральной и Восточной Европы не были реализованы без более или менее скрытой программы, направленной на привлечение государств-преемников падших империй к идеалам демократии, независимости, свободы и национального самоопределения. .«Джентльмены, еда — это оружие», — прокомментировал советский помощник наркома иностранных дел Максим Литвинов по поводу подписания соглашения с недавно созданным Гувером Американским управлением по оказанию помощи в отношении поставок продовольствия для его голодающей страны в августе 1921 года. ¹⁰⁰ В период между 1918 и 1921 годами вся Центральная, Восточная и Юго-Восточная Европа стала гигантской экспериментальной ареной для западной гуманитарной помощи. ¹⁰¹ Эти опыты окажутся решающими после того, как вторая человеческая катастрофа произошла в течение одного поколения, Вторая мировая война, когда бывший директор Американской администрации помощи США, который за это время был даже избран 31-м президентом Соединенных Штатов, выразился еще раз необходимость «накормить мир». ¹⁰²

5 Война и принадлежность — перемещенные лица и безгражданство (I) 103

Первая мировая война вынудила миллионы мирных жителей покинуть свои дома. Развитие событий началось еще до того, как в Сараево были произведены выстрелы. Бесконечные очереди перемещенных лиц уже стали трагическим побочным эффектом Балканских войн. Члены комиссии Фонда Карнеги сообщили об увиденном осенью 1913 года:

Ни один отчет о страданиях мирного населения Македонии не был бы полным, если бы он не описал окончательный исход мусульман и греков с территории, закрепленной за Болгарией.Огромное количество мусульман прибыло на окраину Салоники во время нашего пребывания там. Мы видели, как они разбили лагерь в количестве, как говорят, 8000 человек в полях и на обочине дороги. Они приехали на своих телегах, запряженных волами, и целые семьи нашли свое единственное убежище в этих примитивных повозках. Они оставили свои деревни и свои поля, и для всех них будущее было пустым. Они не хотели ехать в Азию и не хотели селиться, не знали как и где, на территории Греции. Они сожалели о своих домах и говорили с некоторым пассивным фатализмом о событиях, сделавших их странниками. ¹⁰⁴

Поэтому неудивительно, что с 1918 года термин «русские беженцы» — которые на самом деле были беженцами из бывшей царской России с различным этническим происхождением — стал синонимом проблемы беженцев в целом, особенно в западном мире, который многие из тех, кто был изгнан, считались местом своей мечты.Но прежде всего они должны были отправиться на запад. «В течение пяти с половиной лет мы едва ли открывали утреннюю газету, не читая заголовок, рассказывающий о страданиях какой-то новой группы жертв войны», — сетовал директор Управления по гражданским вопросам американского Красного Креста: « Сегодня утром — 10 января 1920 года — это Польша, и Красный Крест сообщает, что из двадцати миллионов четыре миллиона человек в настоящий момент являются беженцами ». ¹⁰⁷ Четыреста тысяч латышей уехали из революционной России в Латвию к 1918 году, но их число достигло пика между 1920 и 1922 годами после подписания Соглашения о реэвакуации латвийско-российских беженцев. ¹⁰⁸ Литва приняла 350 000 беженцев из России в период с 1918 по 1924 год. ¹⁰⁹ Как это было в начале, так и в самом конце глобального конфликта, когда сотни тысяч бездомных бродили по Балканам. Фритьоф Нансен, знаменитый норвежский исследователь и после 1921 года верховный комиссар по делам русских беженцев, описал свои впечатления после прибытия в Константинополь (Стамбул) во время греко-турецкой войны в конце 1922 года: огни — это были их лагеря [греческих беженцев], раскинувшиеся на равнине, костер за костром, и там они спали на земле без какого-либо укрытия.’ ¹¹⁰ Лозаннский договор 1923 года положил конец боевым действиям, но он еще больше обострил ситуацию, допустив дальнейшее гигантское перемещение людей: мусульмане (в основном турки) были вынуждены покинуть Грецию, а христиане (в основном греки) должны были уехать. Турция. Эта скоординированная двусторонняя массовая депортация, не имеющая аналогов в истории, привела к «крупнейшему обмену населением за период после Первой мировой войны, в котором участвовало более 1,5 миллиона человек». ¹¹¹

Число людей на Западе, бежавших из своих домов в ходе войны, было значительным — почти два миллиона французов (во Франции), более 300 000 бельгийцев (во Франции) и более 100 000 итальянских беженцев были официально зарегистрированы в 1918 году. ¹¹² — но это не равнялось человеческой катастрофе, которая одновременно разворачивалась в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе, особенно если посмотреть не только на общее количество, но и на условия жизни, свидетелями которых были те, кто помогал иностранные благотворительные организации: «Вскоре мы подошли к дому, сделанному из половины цистерны», — заметил Сидней Лох из Общества друзей (квакеров) в 1919 году в Восточной Польше:

Вдова с тремя маленькими детьми вернулась из России, оставив мужа на смертном одре от тифа.Она наконец вернулась к своим шести десятин [около 16 акров] земли. Она узнала это по взлетам и падениям. Дом, которого она ожидала, не стоял — ни одной доски. Осмотревшись, она нашла половину большой цистерны из гальванизированного железа, которую одна из армий оставила позади вместо дома, и она и ее дети ушли, чтобы жить внутри, как собака и ее щенки. зайти в питомник. ¹¹³

Проблема русских беженцев повлияла на государственное строительство в Центральной Европе двояко. Во-первых, такие регионы, как Латвия, столкнулись с проблемой размещения сотен тысяч людей, в то время как их покинуло сопоставимое количество людей всего лишь несколько лет назад. Общая численность населения страны сократилась за годы войны и в послевоенные годы почти на 30 процентов. Смертность среди примерно 700 000 латвийских беженцев превысила 40 процентов; еще 20 процентов из них остались в России.Таким образом, в латвийском национальном государстве, которое должно было возникнуть после Великой войны, не хватало более половины населения, которое в 1914 году говорило и считало себя латышским. Во-вторых, проблема беженцев в стране породила группу менеджеров по оказанию гуманитарной помощи, представители мужского пола которых присоединились к политической элите только что основанного латвийского государства. ¹¹⁶

Однако именно благодаря изобретению новой категории гражданства русские беженцы повлияли на формирование государственности того времени.Оставленная ими страна, Российская Империя, превратилась в дым. Возникшее новое советское государство рассматривало большинство беженцев как антибольшевиков и угрозу своей целостности, отказываясь принимать их как российских граждан. В результате миллионы людей в центре континента буквально в одночасье стали лицами без гражданства, не имея гарантий правовой и материальной защиты, которыми граждане каждого государства должны пользоваться, по крайней мере теоретически. Их интересы теперь были представлены негосударственными учреждениями: Лигой Наций сверху и различными гуманитарными организациями снизу (последняя из которых была предметом рассмотрения в предыдущем подразделе).Основание самой Лиги Наций было результатом неспособности отдельных государств решать правовые проблемы перемещения и безгражданства, которые после 1918 года касались не только беженцев, но и этнических меньшинств, которые не были изгнаны из своих домов из-за насильственное изгнание, но в результате резких изменений политического характера или географической формы государства, в котором они до сих пор жили. ¹¹⁷

Недавно проведенные границы Центральной и Восточной Европы обременяли этот регион горьким наследием.Из-за смешения людей, которые сформировали историю региона, каждая граница была зоной соприкосновения двух стран и, в то же время, разделительной линией, которая проходила через многовековые этнические, языковые и религиозные общины, разделяющие чувство принадлежности. Сами границы, конечно же, не были изобретением национализированных государств в начале двадцатого века, и зоны соприкосновения империй также всегда отличались определенной степенью беспорядков и мобильности. Марк Биондич пишет, что вплоть до Первой мировой войны:

эти окраины никогда не представляли собой мультиэтническую идиллию, но их также не следует понимать как зоны постоянной нестабильности и насилия.Несколько недавних исследований этих пограничных территорий предполагают, что насилие было вызвано в первую очередь государственной элитой и национализированными государствами; В течение двадцатого века окраины были сформированы и преобразованы в относительно однородные пространства в соответствии с различными государственными проектами. ¹¹⁸

В отличие от проблем, связанных с меньшинствами, кризис с беженцами в начале 1920-х годов был проблемой, которую новые национальные государства не могли себе позволить принижать, игнорировать или объявлять чисто внутренним вопросом. Совершенно очевидно, что поиск международных соглашений был в их собственных интересах. Хотя они, как правило, вытесняли или ассимилировали меньшинства, в случае необходимости силой, и игнорировали свою принадлежность к районам за пределами их территории, в целом они не хотели, чтобы беженцы становились гражданами их соответствующих государств, а как можно скорее покинули страну.Неспособность справиться с проблемой беженцев исключительно внутри страны и желание передать ее соседним или более удаленным государствам при первой возможности означало, что требовалось сотрудничество, а не препятствия, и прагматические ответы, а не дипломатические ссоры.

Следовательно, назначение Нансена верховным комиссаром по делам русских беженцев в 1921 году было широко встречено. Нансен был двумя вещами в одном: могущественным символом надежды, учитывая его личную историю, когда он выдержал полярную зиму 1895-186 годов практически без каких-либо ресурсов, и блестящим организатором.Хотя он неустанно путешествовал по континенту для выполнения своей миссии, результативность его усилий полностью зависела от стран, принимающих беженцев, поскольку его офис не был оснащен какими-либо финансовыми средствами для облегчения положения страдающих людей, которых он представлял. Таким образом, величайшее достижение Нансена как верховного комиссара было не материальным, а судебным.

Многие организации беженцев снова и снова подчеркивали, что их иждивенцы, помимо еды и крова, остро нуждаются в триумвирате законности, свободы и свободы.Большинство из них лишились не только родного государства, но и его защиты. Помимо того, что многие беженцы сами являются лицами без гражданства, жизненно важные вопросы о пересечении границ, браке, правах наследования или гражданстве их новорожденных детей оставались нерешенными в течение многих лет и, таким образом, оставляли сотни тысяч человек в серой зоне правовой защиты. Ситуация усугублялась тем, что континент, который был свидетелем перемещения миллионов, теперь одновременно изолировался, превращая переход из одной страны в другую бюрократическим кошмаром.Нансен стремился получить международно признанный документ, удостоверяющий личность, который будет выдаваться беженцам, которые были лишены или не смогли доказать свое гражданство, и который, по крайней мере, частично восстановит их утраченные права.

Летом 1922 года он придумал сертификат Нансена, более известный как «паспорт Нансена», который во многих отношениях не оправдал ожиданий многих беженцев. Обычно срок его действия истекает в течение одного года, и из всех проблем, упомянутых выше, он касается только законного пересечения государственной границы для его владельцев.Выдаваемое государством проживания, оно позволяло человеку выезжать за границу, но не обязательно возвращаться. Изначально узкое ограничение для русских беженцев означало, что оно не было доступно другим национальным группам, таким как армяне, бежавшие из Османской империи после геноцида 1915 года и получившие свидетельство Нансена только в 1933 году. Владимир Набоков говорил о это пренебрежительно задним числом как:

документ очень низкого качества, болезненно-зеленого оттенка. Его владелец был немногим лучше условно-досрочно освобожденного преступника, и ему приходилось проходить через самые ужасные испытания каждый раз, когда он хотел путешествовать из одной страны в другую, и чем меньше страны, тем хуже они создавали суету. ¹²²

Помимо материального, дипломатического, политического и правового воплощения, опыт беженцев после Первой мировой войны потряс весь континент. Уничтожив миллионы людей и оставив их в неопределенном будущем, он способствовал не только атмосфере беспокойства и нестабильности, но также мобильности и гибкости, которые были характерны для европейских мегаполисов в 1920-е годы. В своем романе « Бегство без конца » 1927 года Джозеф Рот описывает конец полуеврейской австрийской офицерской одиссеи из Сибири в Париж через Москву и Вену на мрачной ноте:

Это было в этот час [в 4 л.м. 27 августа 1926 г.], что мой друг Тунда, тридцати двух лет, здоровый и энергичный, сильный молодой человек разнообразных талантов, стоял на площади Мадлен, в центре столицы мира, безо всяких сомнений. идея что делать. У него не было ни занятия, ни желания, ни надежды, ни амбиций, ни даже любви к себе. Никто во всем мире не был таким лишним, как он. ¹²⁵

Дополнительная литература

Абрамсон, Генри. Молитва за власть: украинцы и евреи в революционные времена, 1917–1920 гг. (Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета, 1999).

Адамс, Мэтью Л. Кадиллаки в Киев: Американская администрация помощи в Польше, 1919–1922 гг. (Саванна, Джорджия: Kortusphere Publishing, 2017).

Бэйн, Суда Л. , а также Ральф Х. Лутц , ред. Организация американской помощи в Европе 1918–1919: включая переговоры, приведшие к созданию офиса генерального директора по оказанию помощи в Париже союзными и объединившимися державами — избранные документы (Стэнфорд, Калифорния: Издательство Стэнфордского университета, 1943).

Бартов, Омер , а также Эрик Д. Weitz , ред. Зона разрушения империй: сосуществование и насилие в приграничных землях Германии, Габсбургов, России и Османской империи (Блумингтон, Индиана: Издательство Индианского университета, 2013 г.).

Беренд, Иван Т. , а также Дьёрдь Ранки . Экономическое развитие в Центральной и Восточной Европе в XIX и XX веках (Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета, 1974).

Биделе, Роберт , а также Ян Джеффрис . История Восточной Европы: кризис и перемены (Лондон и Нью-Йорк: Routledge, 2007).

Биондич, Марк. Степан Радич, Хорватская крестьянская партия и политика массовой мобилизации, 1904–1928 гг. (Торонто: Университет Торонто Пресс, 2000).

Биондич, Марк. Балканы: революция, война и политическое насилие с 1878 года (Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 2011 г.).

Бодо, Бела. Белый террор: антисемитское и политическое насилие в Венгрии, 1919–1921 гг. (Абингдон: Рутледж, 2019).

Бёлер, Йохен . Гражданская война в Центральной Европе, 1918–1921: Реконструкция Польши (Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 2018).

Бёлер, Йохен , Влодзимеж Бороджей , а также Иоахим фон Путткамер , ред. Наследие насилия: Первая мировая война в Восточной Европе (München: Oldenbourg, 2014).

Бородзей, Влодзимеж. Geschichte Polens im 20. Jahrhundert (Мюнхен: Бек, 2010).

Бровкин Владимир. В тылу гражданской войны: политические партии и общественные движения в России, 1918–1922 гг. (Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета, 1994).

Бруски, Ян Дж. Petlurowcy: Centrum Państwowe Ukrainianskiej Republiki Ludowej na wychodstwie, 1919–1924 [Петлюровцы: Правительство Украинской Народной Республики в изгнании, 1919–1924] (Краков: Аркана, 2000).

Кабанес, Бруно. Великая война и истоки гуманизма, 1918–1924 гг. (Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 2014).

Калич, Мари-Жанин. Geschichte Jugoslawiens im 20. Jahrhundert (Мюнхен: Бек, 2010).

Кларк, Кристофер. Лунатики: как Европа вступила в войну в 1914 году (Нью-Йорк: Харпер, 2013).

Конрад, Бенджамин. Umkämpfte Grenzen, umkämpfte Bevölkerung: Die Entstehung der Staatsgrenzen der Zweiten Polnischen Republik 1918–1923 (Штутгарт: Штайнер, 2014).

Конзе, Вернер. Polnische Nation und deutsche Politik im Ersten Weltkrieg (Кельн: Böhlau, 1958).

Корнуолл, Марк , а также Джон Новый человек , ред. Жертвоприношение и возрождение: наследие последней Габсбургской войны (Нью-Йорк: Berghahn Books, 2016).

Дорник, Вольфрам , Георгий Касьянов , Ханнес Leidinger , Питер Либ , Алексей Миллер , Богдан Музыкальный , а также Василий Расевич , ред. Die Ukraine: Zwischen Selbstbestimmung und Fremdherrschaft 1917–1922 (Грац: Лейкам, 2011).

Фигес, Орландо. Крестьянская Россия, Гражданская война: Поволжье в революции 1917–1921 годов (Оксфорд: Clarendon Press, 1989).

Ребята, Гомер. Человеческие издержки войны (Нью-Йорк: Харпер и братья, 1920).

Гатрелл, Питер. Идет вся империя: беженцы в России во время Первой мировой войны (Блумингтон, Индиана: Издательство Индианского университета, 1999).

Гатрелл, Питер , а также Филипп Nivet . «Беженцы» в Общество , т.3, Кембриджская история Первой мировой войны , изд. Джей Зима (Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 2014), 186–215.

Годен, Корин. Крестьяне-правители: деревня и государство в позднеимператорской России (ДеКалб, Иллинойс: Издательство Университета Северного Иллинойса, 2007).

Гингерас, Райан. «Национальные государства, меньшинства и беженцы, 1914–1923 гг.» В Оксфордский справочник по европейской истории, 1914–1945 гг. , изд. Николай Doumanis (Oxford: Oxford University Press, 2016), 138–59.

Гозевинкель, Дитер. Schutz und Freiheit? Staatsbürgerschaft in Europa im 20. und 21. Jahrhundert (Берлин: Зуркамп, 2016).

Граф, Дэниел В. «Царствование генералов: военное правительство в Западной России, 1914–1915» (докторская диссертация, Университет Небраски, 1972).

Гроув, Уильям Р. Последствия войны: помощь Польше в 1919 году (Нью-Йорк: House of Field, Inc., 1940).

Гумз, Джонатан Э. Воскресение и крах империи в Габсбурге, Сербия, 1914–1918 гг. (Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета, 2009).

Хаген, Марк фон . Война на европейском приграничье: оккупация и планы оккупации в Галиции и Украине, 1914–1918 гг. (Сиэтл, Вашингтон: Вашингтонский университет, 2007).

Холквист, Питер. Вести войну, ковать революцию: кризисный континуум в России, 1914–1921 гг. (Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 2002).

Гувер, Герберт. Голод в сорока пяти странах: битва на передовой, 1914–1923 гг. , т. 3, Американская эпопея (Чикаго, Иллинойс: Генри Регнери, 1961).

Кауфман, Джесси. Неуловимый союз: немецкая оккупация Польши в Первой мировой войне (Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 2015).

Ленштадт, Стефан. Imperiale Polenpolitik in den Weltkriegen: Eine vergleichende Studie zu den Mittelmächten und zu NS-Deutschland (Оснабрюк: Волокно, 2017).

Лерски, Джордж Дж. Герберт Гувер и Польша (Стэнфорд, Калифорния: издательство Hoover Institution Press, 1977).

Люявичюс, Веяс Г. Война на Восточном фронте: культура, национальная самобытность и немецкая оккупация в Первой мировой войне (Кембридж: издательство Кембриджского университета, 2000).

Макмиллан, Маргарет. Париж 1919: Шесть месяцев, которые изменили мир (Нью-Йорк: Random House, 2003).

Магочи, Пол Р. История Украины: земля и ее народы (Торонто: Университет Торонто Пресс, 2010).

Майерхофер, Лиза. Zwischen Freund und Feind — Deutsche Besatzung in Rumänien 1916–1918 (München: Meidenbauer, 2010).

Митрани, Давид. Последствия войны в Юго-Восточной Европе (Нью-Хейвен, Коннектикут: издательство Йельского университета, 1936).

Митрович, Андрей. Великая война в Сербии, 1914–1918 гг. (Лондон: Hurst, 2007).

Mócsy, Иштван И. Изгнанные: венгерские беженцы и их влияние на внутреннюю политику Венгрии, 1918–1921 гг. (Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета, 1983).

Нахтигаль, Рейнхард , а также Лана Радауэр . «Военнопленные (Российская Империя)», в 1914–1918-онлайн: Международная энциклопедия Первой мировой войны , ред. Ute Даниэль , Питер Gatrell , Оливер Янц , вереск Джонс , Дженнифер Кин , Алан Kramer , а также Билл Нассон (2014), DOI: 10.15463 / ie1418.10386 (по состоянию на 22 февраля 2020 г.).

Нанкивелл, Джойс М. , а также Сидней Лох . Река сотни путей: жизнь в опустошенных войной районах Восточной Польши (Лондон: Аллен и Анвин, 1924).

Немес, Роберт , а также Дэниел Л. Unowsky , ред. Сайты европейского антисемитизма в эпоху массовой политики, 1880–1918 гг. (Уолтем, Массачусетс: издательство Brandeis University Press, 2014).

Предложение, Авнер. Первая мировая война: аграрная интерпретация (Оксфорд: Clarendon Press, 1991).

Опфер, Бьёрн. Im Schatten des Krieges: Besatzung oder Anschluss — Befreiung oder Unterdrückung? Eine komparative Untersuchung über die bulgarische Herrschaft in Vardar-Makedonien 1915–1918 и 1941–1944 (Мюнстер: LIT Verlag, 2005).

Палло, Юдифь. Земельная реформа в России 1906–1917: реакция крестьян на столыпинский проект преобразования села (Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 1999).

Палмер, Алан. Земли между: История Центрально-Восточной Европы со времен Венского конгресса (Лондон: Weidenfeld & Nicolson, 1970).

Патенауде, Бертран М. Большое шоу в Бололанде: Американская экспедиция помощи Советской России во время голода 1921 года (Стэнфорд, Калифорния: Издательство Стэнфордского университета, 2002).

Прусин Александр Васильевич Национализация приграничья: война, этническая принадлежность и антиеврейское насилие в Восточной Галиции, 1914–1920 гг. (Таскалуса, штат Алабама: University of Alabama Press, 2005).

Пшениосло, Малгожата. Рады Опекунце в Галичжи 1919–1921 [Центральный совет благосостояния в Галиции, 1919–1921] (Кельце: Wydawnictwo Uniwersytetu Jana Kochanowskiego, 2014).

Рахамимов, Алон. Военнопленные и Великая война: плен на Восточном фронте (Оксфорд: Берг, 2002).

Ревуцкий, Авраам , изд. Тяжелые времена в Украине: воспоминания еврейского министра (Сент-Джонс, Ньюфаундленд, Канада: Yksuver Publications, 1998).

Ристович, Милан. «Оккупация во время и после войны (Юго-Восточная Европа)», в 1914–1918-онлайн: Международная энциклопедия Первой мировой войны , ред. Ute Даниэль , Питер Gatrell , Оливер Янц , вереск Джонс , Дженнифер Кин , Алан Kramer , а также Билл Нассон (2014), DOI: 10.15463 / ie1418.10481 (по состоянию на 22 февраля 2020 г.).

Ромсикс, Игнац. Венгрия в двадцатом веке (Будапешт: Corvina Books Ltd., 1999).

Ротшильд, Джозеф. Восточная и Центральная Европа в период между двумя мировыми войнами (Сиэтл, Вашингтон: Вашингтонский университет, 1992).

Шеер, Тамара. «Besatzungsregime im Vergleich: Serbiens Wirtschaft unter österreichisch-ungarischer und bulgarischer Herrschaft (1915–1918)», в ‘Mitteleuropa’ und ‘Südosteuropa’ als Planungsraum: Wirtschafts- und kulturpolitische Expertisen im Zeitalter der Weltkriege , изд.Карола Sachse (Göttingen: Wallstein-Verlag, 2010), 315–39.

Шнелл, Феликс. Räume des Schreckens: Gewalträume und Gruppenmilitanz in der Ukraine, 1905–1933 (Гамбург: издание гамбургера, 2012 г.).

Штайнер, Зара С. Неудачные огни: европейская международная история, 1919–1933 гг. (Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 2005 г.).

Стемпин, Аркадиуш. Próba ‘mentalnego podboju’ Polski przez Cesarstwo Niemieckie w latach I wojny światowej [Попытка Германской империи добиться «морального подчинения» Польши во время Первой мировой войны] (Варшава: Wydawnictwo Neriton, 2013).

Стражас, Абба. Deutsche Ostpolitik im Ersten Weltkrieg: Der Fall Ober Ost 1915–1917 (Висбаден: Harrassowitz, 1993).

Туз, Адам. Всемирный потоп: Великая война и переделка мирового порядка 1916–1931 гг. (Лондон: Лейн, 2014).

Величенко, Стивен. Государственное строительство в революционной Украине: сравнительное исследование правительств и бюрократов, 1917–1922 гг. (Торонто: Университет Торонто Пресс, 2011).

Вестерхофф, Кристиан. Zwangsarbeit im Ersten Weltkrieg: Deutsche Arbeitskräftepolitik im besetzten Polen und Litauen 1914–1918 (Падерборн: Schöningh Verlag, 2011).

Екельчик, Сергей. Украина: рождение современной нации (Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 2007).

Неравенство в собственности на землю, появление институтов, способствующих развитию человеческого капитала, и большая дивергенция

¹ Большинство существующих исследований ( например, Hall and Jones, 1999), приписывают различия в доходах на душу населения между странами в основном с различиями в совокупной факторной производительности (TFP), тогда как некоторые ( e.грамм. Manuelli and Seshadri, 2005) свидетельствуют в пользу доминирующей роли человеческого капитала. Тем не менее, следует отметить, что даже если прямая роль человеческого капитала ограничена, он имеет большое косвенное влияние на рост, оказывая влияние на технический прогресс и создание институтов, способствующих росту (Glaeser, La Porta, Lopez-De- Силанес и Шлейфер, 2004).

² См. Галор и Зейра (1993), Фернандес и Роджерсон (1996), Бенабу (2000) и Галор и Моав (2004).

³ Хотя быстрые технологические изменения в сельскохозяйственном секторе могут увеличить отдачу от человеческого капитала ( например, Foster and Rosenzweig, 1996), отдача от образования в сельскохозяйственном секторе обычно ниже, о чем свидетельствует распределение занятости. Например, по данным Министерства сельского хозяйства США (1998 г.), 56,9% занятости в сельском хозяйстве составляют люди, бросившие школу, по сравнению с 13,7% в среднем по экономике в целом.Аналогичным образом, 16,6% занятых в сельском хозяйстве составляют работники с 13 или более годами обучения в школе, по сравнению с 54,5% в среднем по экономике в целом.

⁴ Землевладельцы могут извлекать выгоду из экономического развития других сегментов экономики за счет владения капиталом, предложения труда домашних хозяйств промышленному сектору, предоставления общественных благ и вторичного спроса на экономическое развитие городского сектора.

⁵ Предлагаемый механизм ориентирован на появление государственного образования.В качестве альтернативы можно было бы сосредоточить внимание на регулировании детского труда, связав его с накоплением человеческого капитала, как в Doepke and Zilibotti (2005), или на эндогенной отмене рабства (, например, ). Lagerlof, 2003) и стимулы, которые он создает для инвестиций в человеческий капитал.

⁶ В соответствии с предложенной теорией Бэсли и Берджесс (2000) обнаружили, что в период с 1958 по 1992 год в Индии земельные реформы повысили заработную плату в сельском хозяйстве, несмотря на отрицательное воздействие на объем сельскохозяйственного производства.

⁷ Как установлено Чандой и Далгаардом (2008), различия в распределении затрат между сельскохозяйственным и несельскохозяйственным секторами являются важными детерминантами международных различий в СФП, составляя от 30% до 50% этих вариаций. .

⁸ Кроме того, Банерджи и Айер (2005) показывают, что исторически сложившиеся районы Западной Бенгалии в Индии с доминированием землевладельцев хуже по продуктивности сельского хозяйства и школьному образованию, чем районы мелких землевладельцев.

⁹ Роль этнического, языкового и религиозного разделения в возникновении дивергенции и «трагедий роста» была связана с их влиянием на качество институтов (Истерли и Левин, 1997).

¹⁰ Дополнительные аспекты роли колониализма в сравнительном развитии анализируются Bertocchi и Canova (2002). Брезис, Кругман и Циддон (1993), напротив, приписывают технологический скачок приобретенным сравнительным преимуществам нынешних технологических лидеров в использовании существующих технологий (через обучение на практике).

¹¹ Роль конфликта интересов внутри экономических элит в экономической и политической трансформации ранее исследовалась Лиззери и Персико (2004), Ллавадором и Оксоби (2005) и другими.

¹² В отличие от механизма политической экономии, предложенного Перссоном и Табеллини (2000), где концентрация земли побуждает землевладельцев отвлекать ресурсы в свою пользу посредством искажающего налогообложения, в предлагаемой теории концентрация земли вызывает более низкое налогообложение, чтобы гарантировать более низкую государственные расходы на образование, что приводит к замедлению экономического роста.Таким образом, предлагаемая теория согласуется с эмпирическими выводами о том, что налогообложение положительно связано с экономическим ростом и отрицательно с неравенством (, например, Benabou, 1996; Перотти, 1996). Боулз (1978) обсуждает стимулы домовладельцев ограничивать доступ к образованию, чтобы сохранить относительно дешевую рабочую силу.

¹³ Барьеры на пути внедрения технологий, которые могут привести к расхождению, также исследуются Казелли и Коулман (2001), Ховиттом и Майером-Фоулксом (2005) и Асемоглу, Агион и Зилиботти (2006).

¹⁴ См. Также Lizzeri and Persico (2004) и Ghosal and Proto (2005).

¹⁵ Этот механизм повторяется в Gradstein (2007), который утверждает, что поддержка защиты прав собственности тем больше, чем более равномерно распределяется доход и чем меньше политическая предвзятость. Точно так же Бургиньон и Вердье (2000) предполагают, что, если участие в политической жизни определяется образованием (социально-экономическим статусом) граждан, элита может оказаться нецелесообразной субсидировать всеобщее государственное образование, несмотря на наличие положительных внешних эффектов со стороны человеческого капитала.См. Также Benabou (2002) о компромиссе между перераспределением и экономическим ростом.

¹⁶ В качестве альтернативы рост спроса на человеческий капитал мог быть основан на техническом прогрессе, а рост производства мог быть обусловлен техническим прогрессом и накоплением факторов. Эта спецификация не изменила бы основных качественных результатов.

¹⁷ Как станет очевидно, выбор производственной функции Кобба-Дугласа гарантирует отсутствие конфликта интересов среди безземельных лиц в отношении оптимальной образовательной политики, что позволяет сосредоточить анализ на конфликте между землевладельцами и безземельными. .

¹⁸ Эта форма альтруистического мотива завещания (, т.е. «радость отдавать») является распространенной формой в недавней литературе о распределении доходов и росте. Это эмпирически подтверждается Altonji, Hayashi and Kotlikoff (1997). Как обсуждалось в разделе 4, если люди извлекают пользу из полезности своего потомства, качественные результаты остаются неизменными. Потребление в первый период можно рассматривать как часть потребления родителя.

¹⁹ Это предположение отражает хорошо установленное наблюдение ( e.грамм. Bertocchi, 2006), что, по крайней мере, на ранних стадиях развития земля не может быть полностью продана из-за проблем агентства и морального риска. Он разработан, чтобы гарантировать, что землевладельцы могут быть осмысленно определены как отдельный жизнеспособный класс. При наличии рынка земли ожидание реформ в сфере образования и связанное с этим снижение арендных ставок приведет к снижению цен на землю. Таким образом, до тех пор, пока землей нельзя торговать полностью, землевладельцы, которые потерпят наибольшее поражение от падения цен на землю, будут возражать против реформ в сфере образования.Если бы земля была полностью продана, земельные владения были бы эквивалентны любым другим активам, и, в отличие от исторических свидетельств, землевладельцы не были бы значительной силой в политической структуре экономики. Доля землевладения в портфеле каждого человека не должна систематически меняться между группами, и, таким образом, будет осуществляться эффективная образовательная политика.

²⁰ Как обсуждается ниже, подоходный налог, а не налог на наследство, усложнит анализ, но не повлияет на качественные результаты.

²¹ Более реалистичная формулировка увязывает стоимость образования с заработной платой (учителей), которая может меняться в процессе развития. Как можно вывести из раздела 3.4, при обеих формулировках оптимальные расходы на образование, e _t , являются возрастающей функцией соотношения капитала и труда в экономике, и поэтому качественные результаты остаются неизменными.

²² Обратите внимание, что индивидуальные предпочтения, определенные при передаче потомству, bti, или перевод через нетто, (1-τt) bti, неотличимо представлены лог-линейной функцией полезности.Согласно обоим определениям предпочтений функция завещания определяется как bt + 1i = βIt + 1i.

²³ Даже если мобильность между секторами не будет полностью неограниченной, качественные результаты не изменится.

²⁴ Отсутствие разногласий между капиталистами и рабочими по поводу оптимальной налоговой политики будет сохраняться до тех пор, пока производственной функцией является Кобб-Дуглас. Однако, даже если эластичность замещения отлична от 1, в отличие от землевладельцев, обе группы будут поддерживать государственное образование, хотя они будут отличаться желаемыми ставками налогов.Если эластичность больше единицы, но конечна, то ставка налога, максимизирующая заработную плату на одного работника, была бы больше, чем оптимальная ставка налога, а ставка налога, максимизирующая отдачу на капитал, была бы ниже, но строго положительной. Если эластичность замещения меньше единицы, верно обратное.

²⁵ Неоднородность владения капиталом между капиталистами не повлияет на анализ, поскольку, как установлено в ходе обсуждения после леммы 2, конфликта интересов среди безземельных не существует.Более того, если каждый землевладелец также будет владеть равным капиталом в первом периоде, это не повлияет на качественный анализ.

²⁶ Введение неравенства в земельных владениях между землевладельцами не повлияет на качественные результаты. Это неоднозначно повлияет на сроки реформ в сфере образования. Ожидается, что крупные землевладельцы понесут более значительную потерю арендной платы из-за реформ в сфере образования и будут вовлечены в более интенсивную лоббистскую деятельность, чтобы заблокировать эти реформы, но их сила будет уменьшена из-за их меньшего представительства в группе землевладельцев.

²⁷ Для простоты предполагается, что решение о желаемой налоговой ставке принимает молодое поколение. Более естественным предположением было бы позволить поколению родителей выбирать желаемый уровень налогообложения и, следовательно, ресурсы, которые будут направлены на образование их детей. Отказ от использования теплого свечения позволит достичь этой цели за счет значительных осложнений. В частности, если полезность индивидов определяется исходя из дохода их потомства, родители выбирают желаемую ставку налога с точки зрения ребенка.Такой отход сохранит решающую черту монотонной взаимосвязи между наследством и доходом, но поскольку общий размер перевода не обязательно будет постоянной долей богатства, это излишне усложнит анализ. Аналогичным образом, выбор налога на прибыль, а не налога на наследство, усложнил бы анализ. Пока поколение родителей выбирает ставку налога на свой доход, люди будут оптимально распределять свой доход между собственным потреблением, передачей потомству и финансированием государственного образования.Следовательно, пока люди принимают во внимание структуру налогообложения при принятии решения о том, сколько завещать, это не повлияет на результат качественно.

²⁸ Землевладельцы, а также другие владельцы факторов производства влияют на уровень государственного образования, но ограничены в их полномочиях взимать налоги для собственной выгоды. В противном случае, следуя теореме Коуза, земельная элита предпочла бы оптимальный уровень образования, облагая налогом увеличение совокупного дохода.

²⁹ Предлагаемая теория основывается на уменьшении значения земельной ренты для дохода экономики с течением времени в соответствии с долгосрочной тенденцией в развитых странах. Для Великобритании Линдерт (1986) документально подтверждает, что доля земельной ренты в национальном доходе в 1867 г. составляла 5%, а в 1972–1973 гг. Упала до менее 0,5%. Аналогичная картина наблюдается в США, где в 1900 г. доля национального дохода, идущая на аренду, составляла 9,1%, к 1930 г. — 6,6%, а к 2005 г. — 0,7%. (Цифра 1900 года взята из журнала U.С. Историческая статистика, серия F186–191. Данные за 1930 и 2005 годы взяты из Бюро экономического анализа.) Если земля используется только в сельскохозяйственном секторе, снижение арендной ставки в процессе развития до уровня ниже положительного порога гарантирует, что землевладельцы в конечном итоге поддержат реформы образования. Если земля также используется в производственном секторе, результаты не будут затронуты качественно, пока доля земли, которая используется в промышленном секторе, изначально мала.Повышение арендной платы за землю промышленного назначения в процессе урбанизации и его влияние на рост арендной платы за землю в экономике в целом только ускорит переход, поскольку это увеличит выгоды землевладельцев от процесса землевладения. индустриализация.

³⁰ Следует отметить, что фактически для землевладельцев оптимальная ставка налога сохранится. τt ∗ после этого, поскольку реформы образования еще больше увеличат долю землевладельцев в несельскохозяйственной части экономики.

³¹ В частности, предпочтительная ставка налога с точки зрения землевладельцев составит τ _t = 0 или τt = τt ∗, когда эластичность замещения между трудом и землей равна 0 или 1. (i) Если производственная функция Кобба – Дугласа F (X, Lt) = AXγLt1-γ, как установлено в Приложении A, землевладельцы предпочтут либо τ _t = 0, либо τt = τt ∗ по любой τt∈ (0, τt ∗). (ii) Если земля и рабочая сила являются идеальным дополнением, как установлено в Предложении 5, до тех пор, пока ставка заработной платы ниже порогового уровня, выше которого спрос на рабочих в сельском хозяйстве равен 0, землевладельцы предпочитают самый низкий уровень промышленного производства, ytM, следовательно, τ _t = 0.Поскольку экономика развивается и ставка заработной платы превышает этот порог, их предпочтительная налоговая ставка τt ∗, поскольку возврат на сушу в любом случае равен 0.

³² Если полезность индивидов определяется по дисконтированному потоку полезностей их потомков, качественные результаты не пострадают. Более раннее осуществление реформ в сфере образования повысило бы доход будущих членов династии землевладельцев за счет современного дохода землевладельца. Таким образом, оптимальные сроки проведения образовательных реформ с точки зрения каждого землевладельца будут зависеть от коэффициента дисконтирования, применяемого к будущим членам династии.Это произойдет раньше, чем в случае, когда индивиды не получают полезности за счет полезности своего потомства, но все равно будут испытывать негативное влияние степени земельного неравенства, поскольку оно определяет относительную долю землевладельцев в других сегментах экономики. В частности, если ȳ * <1, в контексте Предложения 5, существует достаточно высокий уровень земельного неравенства, так что неэффективная образовательная политика будет сохраняться бесконечно (, т. Е. землевладельцев не сочтут полезным проводить образовательные реформы в любой период времени).В этом случае, независимо от коэффициента дисконтирования, применяемого к потомству, сроки реформ образования не будут затронуты вообще (, т.е. t̂ → ∞).

³³ Различие между рабочими и капиталистами исчезает до предела из-за упрощения структуры гомотетических предпочтений. Если предпочтения негомотетичны, как у Galor and Moav (2006), неравенство в распределении собственности на землю, которое задержит внедрение эффективного школьного образования, замедлит этот процесс конвергенции.

³⁴ Гражданскую войну в США можно рассматривать как борьбу между промышленниками на севере, которые стремились получить большое количество (образованных) рабочих, и землевладельцами на юге, которые хотели поддержать существующую систему и обеспечить наличие большого количества дешевой (необразованной) рабочей силы.

³⁵ В отличие от предложенной теории, Ньюджент и Робинсон (2002) предполагают, что проблема сдерживания, порожденная властью монопсонии на крупных плантациях, препятствует обязательству вознаграждать инвестиции в человеческий капитал, тогда как мелкие землевладельцы могут получить вознаграждение за человеческий капитал. капитал и, следовательно, стимул для инвестиций.Этот механизм не создает экономических сил, которые позволяют экономике выйти из этой институциональной ловушки.

³⁶ Главной силой этой земельной реформы была цель временного правительства США после Второй мировой войны устранить влияние крупных землевладельцев (которые были либо японцами, либо сотрудниками японцев).

³⁷ Формально реформа образования проводилась до земельной реформы, но положение о земельной реформе было закреплено в конституции до реформы образования.Грядущая земельная реформа могла бы уменьшить стимулы для земельной аристократии выступить против этой реформы образования.

³⁸ По поводу других исследований взаимосвязи между землей и экономическими показателями в США за этот период времени см. Gerber (1991) и Caselli and Coleman (2001).

³⁹ В соответствии с предложенной теорией и эмпирическими выводами, Райт (1986) предполагает, что южные правительства, находящиеся под сильным влиянием землевладельцев, отказались расширять набор учащихся и расходы на образование, потому что Север предоставил значительный внешний выбор для образованных рабочие пожнут от этого выгоду.

⁴⁰ Точные возрастные диапазоны, используемые в каждой переписи, различаются, но, поскольку эти изменения являются общими для всех штатов, это не вносит какой-либо систематической ошибки в результаты. Доступные возрастные диапазоны: 5–17 лет в 1880 г., 5–20 лет в 1900 г., 7–20 лет в 1920 г. и 5–19 лет в 1950 г.

⁴¹ Общая численность детей школьного возраста в каждом штате, используется не фактическое количество студентов, а потому что штаты могут контролировать свои общие расходы, ограничивая количество фактических учеников ( e.грамм. исключение чернокожих из государственного образования на Юге в течение большей части исследуемого периода).

⁴² Черные студенты часто страдали не только от недостаточного финансирования, но и были полностью исключены из системы образования во многих местах. Марго (1990) выделяет несколько причин, по которым чернокожие студенты пострадали по сравнению со своими белыми сверстниками в периоды исследования. Чернокожие также жили преимущественно на юге, где земельное неравенство было относительно высоким из-за системы плантаций.Дополнительным средством влияния для черного населения (и рабочей силы в целом) является мобильность. Райт (1970) утверждал, что некоторые южные штаты ограничивают расходы на образование из-за опасений, что образованные рабочие мигрируют из своих родных штатов. Однако, несмотря на то, что объем внутренней миграции был большим в абсолютном выражении, по сравнению с численностью населения он был гораздо менее важным. Элдридж и Томас (1957) рассчитывают индекс межгосударственного перераспределения, который измеряет процент населения, которое должно быть перемещено в любое десятилетие, чтобы соответствовать распределению по штатам за предыдущее десятилетие.В 1900–1910 годах этот показатель составлял 4,25%, а затем снижался каждое десятилетие вплоть до 1940–1950 годов. Поскольку этот индекс также отражает изменения в распределении населения из-за различий в рождаемости между штатами, он переоценивает влияние внутренней миграции. Таким образом, представляется вероятным, что мобильность рабочей силы сильно затруднялась, и что расходы на образование на местном уровне могли в некоторой степени принести пользу местному населению. Включение коэффициентов чистой миграции из Eldridge and Thomas (1957) в состав следующих эмпирических спецификаций не меняет результатов.

⁴³ Теория предсказывает, что размер основного капитала взаимодействует с неравенством в землевладении, определяя природу расходов на образование. В то время как измерения совокупного капитала на душу населения по штатам доступны, выводы теории касаются владения капиталом землевладельцами, чего нет. Несмотря на это, включение (логарифмического) совокупного капитала на душу населения вместо или в дополнение к процентному содержанию городского населения не меняет ни одного из следующих эмпирических результатов.Более того, использование дохода на душу населения также контролирует некоторый эффект капитала на одного работника.

⁴⁴ В качестве альтернативы можно было бы изучить влияние на журнал общих расходов ln E _it в отличие от журнала расходов на ребенка ln e _it .