Содержание

Несчастные дети кровавого царя — Статьи

Дети, умершие в младенчестве

Большинство детей Ивана IV умерли, не дожив до взрослого возраста. От первого брака с Анастасией Захарьиной-Юрьевой это царевны Анна — прожила меньше года, Мария — жила чуть больше, 1.5 года, а также Евдокия — она прожила 2 года. Долгожданный наследник, первый сын Дмитрий прожил меньше года. Утонул в реке, когда царская сходила или садилась на корабль на реке Шексне.

Меньше всех прожил единственный ребёнок Ивана Грозного и Марии Темрюковны Василий — 5 недель. Он был погребён в Архангельском соборе московского Кремля и уже месяц спустя, по доносу Саблука Иванова — дьяка князя Владимира, в злом умысле против царской семьи были обвинены княгиня Ефросинья Старицкая и её сын Владимир.


Смерть Анны Ивановны

Иван Иванович: смерть от руки отца

Первым из детей Ивана IV, кому было суждено дожить до взрослого возраста, был царевич Иван. Он был женат трижды. Первые две жены были пострижены в монастырь по приказу Ивана Грозного, несмотря на протесты сына.


Рождение Ивана

Третья жена, Елена Шереметева, не нравилась отцу семейства. Род Шереметевых был ему глубоко противен — почти все предатели. От Елены у царевича Ивана наконец мог бы появится долгожданный ребёнок, однако судьба распорядилась иначе — случился выкидыш, к которому, возможно и скорее всего, приложил руку сам царь Иван. После смерти мужа, Елена также была отправлена в монастырь, но не в дальний Суздальский, а в московский Новодевичьи (тогда — Новый) монастырь и содержалась там почётно, как вдовствующая царица.

Хрестоматийная версия кончины Ивана Ивановича гласит, что после ссоры с отцом, царь ударил сына посохом, которым до этого избил свою невестку. Причиной насилия стало то, что Иван IV застал Елену в одном исподнем, лежащей на скамье. Наиболее полно этот случай описывает папский легат Антонио Поссевино:

«Третья жена сына Ивана как-то лежала на скамье, одетая в нижнее платье, так как была беременна и не думала, что к ней кто-нибудь войдет. Неожиданно её посетил великий князь московский. Она тотчас поднялась ему навстречу, но его уже невозможно было успокоить. Князь ударил её по лицу, а затем так избил своим посохом, бывшим при нём, что на следующую ночь она выкинула мальчика.

В это время к отцу вбежал сын Иван и стал просить не избивать его супруги, но этим только обратил на себя гнев и удары отца. Он был очень тяжело ранен в голову, почти в висок, этим же самым посохом. Перед этим в гневе на отца сын горячо укорял его в следующих словах:

«Ты мою первую жену без всякой причины заточил в монастырь, то же самое сделал со второй женой и вот теперь избиваешь третью, чтобы погубить сына, которого она носит во чреве». Ранив сына, отец тотчас предался глубокой скорби и немедленно вызвал из Москвы лекарей и Андрея Щелкалова с Никитой Романовичем, чтобы всё иметь под рукой. На пятый день сын умер и был перенесен в Москву при всеобщей скорби».


«Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», Илья Репин, 1883 — 1885

Другая версия гибели царевича Ивана — он заболел. Как-то так Иван IV и писал своим приближённым. Историк князь Михаил Щербатов проанализировав версии, как и многие другие учёные, пришёл к выводу, что наиболее вероятна версия о насильственной смерти царевича.

Царь Фёдор — полная противоположность отца

Царевич Фёдор Иванович дожил не только до взрослого возраста, ему довелось ещё и править. Более того, на троне он стал чуть ли не полной противоположностью отца. Со слов самого Ивана Грозного, Фёдор был «постник и молчальник, более для кельи, нежели для власти державной рождённый».


Крещение Федора

Большинство историков считают, что Фёдор был не способен к государственной деятельности, по некоторым данным слабый здоровьем и умом; принимал мало участия в управлении государством, находясь под опекой сперва совета вельмож, затем своего шурина Бориса Фёдоровича Годунова, который с 1587 года фактически был соправителем государства, а после смерти Фёдора стал его преемником. Положение Бориса Годунова при царском дворе было столь значимо, что заморские дипломаты искали аудиенции именно у Бориса Годунова, его воля была законом. Фёдор царствовал, Борис управлял — это знали все и на Руси, и за границей.


Реконструкция внешнего вида Фёдора Ивановича по черепу, выполненная антропологом Михаилом Герасимовым

Так описывал последнего царя Рюриковича английский дипломат Джильс Флетчер:

«Теперешний царь (по имени Феодор Иванович) относительно своей наружности: росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водяной; нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается, так что почти смеется. Что касается до других свойств его, то он прост и слабоумен, но весьма любезен и хорош в обращении, тих, милостив, не имеет склонности к войне, мало способен к делам политическим и до крайности суеверен. Кроме того, что он молится дома, ходит он обыкновенно каждую неделю на богомолье в какой-нибудь из ближних монастырей».

Историк Ключевский так писал о святом Феодоре: «…блаженный на престоле, один из тех нищих духом, которым подобает Царство Небесное, а не земное, которых Церковь так любила заносить в свои святцы».


Фёдор Иванович

Царь Фёдор скончался в возрасте 40 лет, не оставив наследников. С его кончины начнётся Смутное время.

Святой царевич

Последний сын царя Ивана IV — Дмитрий, тоже прожил недолгую жизнь, 8 лет. И жизнь эта была явно несладкой. Большая часть её пришлась на царствование старшего брата, Фёдора. И именно, что на царствование. Фактически правил Борис Годунов. С его подачи царевич Дмитрий с матерью и свитой были отправлены в Углич, где Дмитрий получил удел. То есть, фактически он последний удельный князь Руси, а также последний наследник престола — у Фёдора родилась только дочь Феодосия.


«Царевич Дмитрий», М. В. Нестеров, 1899 год

Характеристику юного царевича оставил всё тот же Джайл Флетчер, по его словам — Дмитрий истинный сын своего отца:

«Младший брат царя, дитя лет шести или семи (как сказано было прежде), содержится в отдаленном месте от Москвы, под надзором матери и родственников из дома Нагих, но (как слышно) жизнь его находится в опасности от покушений тех, которые простирают свои виды на обладание престолом в случае бездетной смерти царя. Кормилица, отведавшая прежде него какого-то кушанья (как я слышал), умерла скоропостижно. Русские подтверждают, что он точно сын царя Ивана Васильевича, тем, что в молодых летах в нём начинают обнаруживаться все качества отца. Он (говорят) находит удовольствие в том, чтобы смотреть, как убивают овец и вообще домашний скот, видеть перерезанное горло, когда течет из него кровь (тогда как дети обыкновенно боятся этого), и бить палкой гусей и кур до тех пор, пока они не издохнут».


Княжеские палаты в Угличском кремле, где жил Дмитрий с матерью Марией Нагой

Дмитрий Ивановича, как и Ивана Васильевича, в детстве окружала измена. Присланные люди Годунова следили за ним, за его играми, даже пытались отравить, как свидетельствует Флетчер. Другое покушение, видимо, оказалось успешным.

Существуют две версии кончины царевича Дмитрия. Официальная гласит, что во время игры в свайки у Дмитрия случился приступ эпилепсии. Царевич то ли сам себя уколол (что невозможно при приступе эпилепсии, так как больной теряет контроль над руками), то ли выронил свайку, а затем упал и напоролся. Близкая к этой версии история гласит, что его случайно убили пришедшие к нему на помощь.


Мерная икона царевича «Дмитрий Солунский». Музеи Московского Кремля

Однако царица и её брат Михаил упорно говорили, что юный Дмитрий был зарезан Осипом Волоховым (сыном мамки царевича), Никитой Качаловым и Данилой Битяговским (сыном дьяка Михаила, присланного надзирать за опальной царской семьей) — то есть по прямому приказу из Кремля.

Иными словами, за гибелью царевича и наследника престола стоял Борис Годунов, желавший получить московский трон, что ему и удастся в конце концов. О противоположном взгляде на кончину царевича Дмитрия можно прочесть в нашей рубрике «Разрушители мифов».

Семья и дети — Иван Грозный

Иван Грозный убивает своего сына

Иван Грозный убивает своего сына

Царь Иван Грозный любуется на Василису Мелентьевну.

13 декабря 1546 года 16-летний Иван посоветовался с митрополитом Макарием о своём желании жениться. Сразу после состоявшегося в январе венчания на царство знатные сановники, окольничие и дьяки начали объезжать страну, подыскивая царю невесту. Был устроен смотр невест. Выбор царя пал на Анастасию, дочь вдовы Захарьиной. При этом Карамзин говорит, что царь руководствовался не знатностью рода, а личными достоинствами Анастасии. Венчание состоялось 13 февраля 1547 года в храме Богоматери.

Брак царя длился 13 лет, вплоть до внезапной смерти Анастасии летом 1560 года. Смерть жены сильно повлияла на 30-летнего царя, после этого события историки отмечают перелом в характере его правления.

Через год после смерти жены царь вступил во второй брак, сочетавшись с Марией, происходившей из рода кабардинских князей.

Количество жен Ивана Грозного точно не установлено, у историков упоминаются имена семи женщин, считавшихся жёнами Ивана IV. Из них только первые четыре являются «венчанными», то есть законными с точки зрения церковного права (для четвёртого брака, запрещаемого канонами, Иваном было получено соборное решение о его допустимости). При этом согласно 50-му правилу Василия Великого даже третий брак является уже нарушением канонов: «на троебрачие нет закона; посему третий брак не составляется по закону. На таковые дела взираем как на нечистоты в Церкви, но всенародному осуждению оных не подвергаем, как лучшие нежели распутное любодеяние

 Обоснованием необходимости четвёртого брака явилась скоропостижная смерть третьей супруги царя. Иван IV клялся духовенству, что она не успела стать ему женой. Третья и четвёртая жены царя также были выбраны по результатам смотра невест.

Возможным объяснением многочисленности браков, не свойственной для того времени, является предположение К. Валишевского, что Иван был большим любителем женщин, но он в то же время был и большим педантом в соблюдении религиозных обрядов и стремился обладать женщиной только как законный муж. Также есть версия, что сведения о поздних «женах» являются легендами либо чистой фальсификацией.

Кроме того, страна нуждалась в адекватном наследнике.

С другой стороны, по словам Джона Горсея, знавшего его лично, «он сам хвастал тем, что растлил тысячу дев и тем, что тысячи его детей были лишены им жизни» По мнению В. Б. Кобрина, это высказывание, хотя и содержит явное преувеличение, ярко характеризует развратность царя. Сам Грозный в духовной грамоте признавал за собой и «блуд» просто, и «чрезъестественные блужения» в частности:

Понеже от Адама и до сего дни всех преминух в беззакониях согрешивших, сего ради всеми ненавидим есмь, Каиново убийство прешед, Ламеху уподобихся, первому убийце, Исаву последовах скверным невоздержанием, Рувиму уподобихся, осквернившему отче ложе, несытства и иным многим яростию и гневом невоздержания. И понеже быти уму зря бога и царя страстем, аз разумом растленен бых, и скотен умом и проразумеванием, понеже убо самую главу оскверних желанием и мыслию неподобных дел, уста разсуждением убийства, и блуда, и всякаго злаго делания, язык срамословия, и сквернословия, и гнева, и ярости, и невоздержания всякаго неподобнаго дела, выя и перси гордости и чаяния высокоглаголиваго разума, руце осязания неподобных, и грабления несытно, и продерзания, и убийства внутрення, ея же помыслы всякими скверными и неподобными оскверних, объядении и пиянствы, чресла чрезъестественная блужения, и неподобнаго воздержания и опоясания на всяко дело зло, нозе течением быстрейших ко всякому делу злу, и сквернодеяниа, и убивства, и граблением несытнаго богатства, и иных неподобных глумлений.(Духовная грамота Ивана Грозного, июнь-август 1572)

Василиса Мелентьевна (Неврев Н. В., 1886).            Иван Грозный у тела убитого им сына (Шустов Н. С., 1860-е гг.) 

                                                        

Дети

Сыновья

§                    Дмитрий Иванович (1552—1553), наследник отца во время смертельной болезни в 1553; в том же году при спуске царской семьи со струга перевернулись сходни, и младенец утонул.

§                    Иван Иванович (1554—1581), по одной из версий, погиб во время ссоры с отцом, по другой версии, умер в результате болезни 19 ноября. Женат трижды, потомства не оставил.

§                    Фёдор I Иоаннович, (1557—1598), детей мужского пола нет. По рождению сына Иван Грозный повелел построить церковь вФеодоровском монастыре города Переславля-Залесского. Этот храм в честь Феодора Стратилата стал главным собором монастыря и сохранился до настоящего времени.

§                    Василий (Сын от Марии Кученей) — умер во младенчестве.

§                    Царевич Дмитрий, (1582—1591), погиб в детстве (по одной версии зарезал себя в припадке эпилепсии, по другой — его убили люди Бориса Годунова).

Дочери

§                    Анна (старшая дочь от Анастасии) — умерла, не дожив до года.

§                    Мария (вторая дочь от Анастасии) — умерла, не дожив до года.

§                    Евдокия (третья дочь от Анастасии) — умерла на 3 году жизни.

Жены и дети Грозного царя. Я познаю мир. История русских царей

Жены и дети Грозного царя

Иван Грозный понимал, что в приступах гнева он творит неоправданные и бессмысленные жестокости. У царя были периоды не только звериной жестокости, но и горького раскаяния. Тогда он начинал много молиться, класть тысячи земных поклонов, надевал на себя черные монашеские одежды, отказывался от пищи и вина. Но время религиозного покаяния опять сменялось страшными приступами ярости и гнева. Во время одного из таких приступов 9 ноября 1582 года в Александровской слободе (своей загородной резиденции) царь случайно убил своего любимого сына — взрослого и женатого Ивана Ивановича, попав посохом с железным наконечником ему в висок.

Смерть наследника престола повергла Ивана Грозного в отчаяние, поскольку другой его сын — Федор Иванович — был мало способен управлять страной. Иван Грозный отправил в монастыри большие вклады (деньги и подарки) на помин души сына, а сам хотел уйти в монастырь, но льстивые бояре отговорили его.

В свой первый (из семи) брак царь вступил 13 февраля 1547 года — с неродовитой и незнатной дворянкой Анастасией Романовной, дочерью Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина.

С ней Иван IV прожил 13 лет. Жена Анастасия родила Ивану трех сыновей (не умерших в младенчестве) — Федора Ивановича (будущего царя), Ивана Ивановича (убитого Иваном Грозным) и Дмитрия (погибшего в отрочестве в городе Углич) — и трех дочерей, дав начало новой царской династии — Романовых.

Первый брак с Анастасией Захарьиной-Юрьевой являлся для Ивана IV счастливым, и первая жена была у него самой любимой.

Самый первый (умерший в младенчестве) сын Дмитрий родился у жены царя Анастасии тотчас после взятия Казани в 1552 году. Иван Грозный дал клятву в случае своей победы совершить паломничество в Кириллов монастырь на Белоозере и взял в путешествие новорожденного младенца. Родня царевича Дмитрия со стороны матери — бояре Романовы — сопровождали Ивана Грозного в этом путешествии. И где бы ни появлялась нянька с царевичем на руках, ее всегда поддерживали под руки двое бояр Романовых. Царская семья путешествовала на богомолье в стругах — деревянных плоскодонных суднах, на которых были и паруса, и весла. Однажды бояре вместе с кормилицей и младенцем вступили на шаткие сходни струга и все тут же упали в воду. Младенец Дмитрий в воде захлебнулся, откачать его так и не удалось.

Второй женой царя была дочь кабардинского князя Мария Темрюковна.

Третья жена — Марфа Собакина, умершая совершенно неожиданно через три недели после свадьбы. Скорее всего, царь ее отравил, хотя он клялся, что новая жена была отравлена еще до свадьбы.

По церковным правилам жениться более трех раз на Руси запрещалось всякому человеку, в том числе и царю. Тогда в мае 1572 года был созван специальный церковный собор, чтобы разрешить Ивану Грозному «законный» четвертый брак — с Анной Колтовской. Однако в том же году, вскоре после свадьбы, она была пострижена в монахини.

Пятой женой царя стала в 1575 году Анна Васильчикова, умершая в 1579 году.

Шестая жена — Василиса Мелентьева (Василиса Мелентьевна Иванова).

Последний, седьмой брак был заключен осенью 1580 года с Марией Федоровной Нагой.

19 ноября 1582 года родился царевич Дмитрий Иванович, погибший в 1591 году в Угличе в возрасте 9 лет, впоследствии канонизированный Русской православной церковью. Он-то и должен был стать следующим после Ивана Грозного царем. Если бы царевич Дмитрий не погиб мальчиком, возможно, не было бы на Руси так называемого Смутного времени. Но, как говорится, история не терпит сослагательных наклонений.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

1552 год — Википедия

1552 (одна тысяча пятьсот пятьдесят второй) год — високосный год, начинающийся во вторник по григорианскому календарю. Это 1552 год нашей эры, 552 год 2 тысячелетия, 52 год XXIXVI века, 2 год 6-го десятилетия XXIXVI века, 3 год 1550-х годов.

  • Июнь — Поход 150-тысячной русской армии на Казань. Девлет-Гирей предпринял поход на Тулу, но вскоре повернул вспять. Август — Начало осады Казани.
  • 2 октября — Штурм и взятие Казани Иваном Грозным. Присоединение Казанского ханства к России.
  • Основание города Алатырь.
  • Лондонские купцы организовали экспедицию из 3 кораблей под начальством Уиллоуби, предпринявшую попытку найти Северо-Восточный проход в Китай. Два корабля затерты льдами в Баренцевом море, а третий прошёл в Белое море и достиг устья Северной Двины.
  • Занятие французами епископств Мец, Туль и Верден.
  • Повышение берны (прямого налога) в Чехии.
  • Многомесячная осада крупной армией турок Эгера закончилась безуспешно. Присоединение Эгера к Турции.
  • Основание города Баркисимето (Венесуэла).
  • 1552—1558 — Военный вождь арауканов Кауполикан объединил разрозненные группы индейцев в южной части Чили, оказавшие стойкое сопротивление испанцам.
Изображение папы римского Павла V

См. также: Категория:Родившиеся в 1552 году

  • Аахен, Ханс фон — немецкий живописец и график, представитель маньеризма. Его кисти принадлежат в основном аллегорические, мифологические и религиозные полотна.
  • Василий Шуйский — представитель княжеского рода Шуйских, русский царь c 1606 по 1610 годы (как Васи́лий IV Иоа́ннович).
  • Борис Годунов — боярин, шурин царя Фёдора I Иоанновича, в 1587—1598 фактический правитель государства, с 17 (27) февраля 1598 года — русский царь.
  • д’Обинье, Теодор Агриппа — французский поэт, писатель и историк конца эпохи Возрождения.
  • Павел V — папа римский с 16 мая 1605 по 28 января 1621.
  • Планциус, Петер — голландский богослов, астроном и картограф.
  • Риччи, Маттео — итальянский миссионер-иезуит, математик, картограф и переводчик, который провёл последние тридцать лет своей жизни в Китае, положив начало иезуитской миссии в Пекине. Всемирно-историческое значение его деятельности состоит в установлении постоянных культурных контактов между христианской Европой и замкнутым китайским обществом. Почитаем современными буддистами как бог-покровитель часовщиков — Ли Ма-доу.
  • Рудольф II — король Германии (римский король) с 27 октября 1575 по 2 ноября 1576 года, избран императором Священной Римской империи с 2 ноября 1576 года (в последние годы фактически лишён власти), король Богемии с 6 сентября 1575 по 23 мая 1611 года (под именем Рудольф II, коронация 22 сентября 1575 года), король Венгрии с 25 сентября 1572 по 25 июня 1608 года, эрцгерцог Австрийский с 12 октября 1576 года (под именем Рудольф V). Сын и преемник Максимилиана II.
  • Спенсер, Эдмунд — английский поэт, современник Шекспира.
  • Фонтана, Лавиния — итальянская художница болонской школы.

См. также: Категория:Умершие в 1552 году

  • 2 августа — Василий Блаженный, юродивый, святой Русской церкви.
  • 2 декабря — св. Франциск Ксаверий, католический миссионер.
  • Ангад — второй из десяти сикхских гуру, изобретатель алфавита гурмукхи, которым написаны многие части Ади Грантх и являющимся священным для сикхов.
  • Апиан, Петер — немецкий механик и астроном.
  • Бора, Катарина фон — жена и ближайшая помощница немецкого церковного реформатора Мартина Лютера.
  • Джовио, Паоло — епископ Ночерский, итальянский учёный-гуманист, придворный врач римских пап, историк, биограф, географ, коллекционер.
  • Кул Шариф — имам, религиозный деятель XVI века, поэт, возглавивший оборону одной из частей города Казань в октябре 1552 года против войск Ивана Грозного.
  • Мендоса, Антонио де — первый вице-король Новой Испании.
  • Мюнстер, Себастиан — немецкий учёный.
  • Озиандер, Андреас — деятель Реформации. Отец Лукаса Озиандера.
  • Олаус Петри — деятель шведской Реформации и писатель. Брат Лаурентиуса Петри Нерициуса.
  • Сеймур, Эдуард, 1-й герцог Сомерсет — дядя короля Эдуарда VI, в 1547—1549 годах — регент (лорд-протектор) Англии.

{{#categorytree:1552 год|mode=pages|depth={{{2}}}}}

О генеалогии потомков «мужа честна» Ратши: дворян Kаменских, Kурицыных и Bолковых-Kурицыных

Памяти учителей А. Л. Станиславского и С. П. Мордовиной

О ГЕНЕАЛОГИИ ПОТОМКОВ «МУЖА ЧЕСТНА» РАТШИ:

ДВОРЯН КАМЕНСКИХ, КУРИЦЫНЫХ

И ВОЛКОВЫХ-КУРИЦЫНЫХ

A. A. BULYČEV

История старомосковского боярства и дворянства XIV -XVI веков имеет давнюю традицию изучения в отечественной и зарубежной генеалогической науке. В монографических исследованиях П. В. Долгорукова, П. Н. Петрова, Л. М. Савёлова, С. Б. Веселовского, А. А. Зимина, Н. Коллманн немало страниц посвящено родословным росписям потомков легендарного «мужа честна» Ратши: Челядниных, Товарковых, Бутурлиных, Пушкиных и др.1. Меньше известна в историографии генеалогия захудалой ветви Ратшичей — провинциальных дворян Каменских, служивших по Бежецкому верху и Дмитрову, от которых вели свое начало фамилии Аминевых, Курицыных и Волковых-Курицыных. Наиболее полная роспись Каменских, составленная в середине XIX столетия П. В. Долгоруковым, изобилует множеством ошибок из-за отсутствия научного анализа используемых источников2. Практически не исследована история дворянских родов Курицыных и Волковых-Курицыных. Разыскания в этой области Н. П. Лихачева и С. Б. Веселовского носят самый предварительный характер3.

1. См.: П. В. Долгоруков, Российская родословная книга, СПб., 1855, ч. 2, стр. 151-155; П. Н. Петров, История родов русского дворянства, СПб., 1886, т. 1, стр. 265-267; Л. М. Савёлов, Родословные записи, М., 1906, вып. 1, стр. 51-52, 247; С. Б. Веселовский, Род и предки А. С. Пушкина в истории, М., 1990; А. А. Зимин, Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV-первой трети XVI в., М., 1988, стр. 161-175; Nancy Kollmann Shields, Kinship and politics: the making ofthe Muscovite political system, 1345-1547, Stanford, Calif., 1987, с 61, 63, 84-89, 200-203 и др.

2. См.: Долгоруков, ук. соч., ч. 2, стр. 189-191.

3. См.: Н. П. Лихачев, Разрядные дьяки XVI века: опыт исторического исследования, СПб., 1885, стр. 86-89; С. Б. Веселовский, Дьяки и подьячие XV-XVII вв., М., 1975, стр. 278-279.

Rev. Étud. slaves, Paris, LXVH/2-3, 1995, p. 287-309.

1547 год — 470 лет от венчания Ивана IV на царство

Иван IV Васильевич стал первым в истории Русским царем.

К концу XV века, во времена татаро-монгольского ига, московские князья являясь наместниками Золотой орды, часто именовали себя царями. Однако официальный титул царя на Руси появился 16 января 1547 года, после венчания на царство Ивана IV прозванного Грозным.
В этом выпуске альманах для любознательных «Хочу все знать» подготовил краткий обзор некоторых фактов биографии Ивана Грозного. 
Родился будущий царь 25 августа 1530 года. Он был очень желанным ребенком, его рождения ожидала вся страна.
Отец Ивана, великий князь Московский Василий Ш, прожив двадцать лет в браке с Саломонией детей не имел. При помощи митрополита Даниила и части духовенства он отправил законную супругу, против её воли в монастырь. И в 1526 году женился на литовской княжне Елене Глинской. Через четыре года, когда Василию Ш было уже за пятьдесят, родился наконец-то наследник Иван IV, прозванный в последствии Грозным. 
Когда мальчику было три года умер его отец, через пять лет умерла и мать. Иван рос в обстановке вражды и обмана, борьбы за власть между его опекунами — боярами.
На семнадцатом году жизни Иван объявил митрополиту Макарию, что хочет жениться и  принять титул царя. Хотя надо отметить, что тут мнения историков расходятся.
Ряд историков полагают, что инициатива принять царский титул не могла исходить от 16 –летнего юноши, что важную роль в этом сыграл митрополит — дав согласие на брак, предложил Ивану Васильевичу прежде принять титул царя.
Но, есть и противоположная точка зрения, подчеркивающая идею, что у государя очень рано сформировалось стремление к власти.
Обряд венчания на царство великого князя Ивана IV. проходил в Успенском соборе Московского Кремля. 16 января 1547 года состоялась торжественная церемония. Митрополит Макарий возложив знаки царского достоинства — животворящий крест, бармы, золотую цепь и шапку Мономаха, совершил, таким образом, обряд миропомазания.
Процедура возведения к царской власти единовластного государя была проведена на Руси в первые, и в нарушение сложившейся практики, обряд совершил не Константинопольский патриарх, или папа Римский, а русский митрополит. Поэтому понадобились годы, чтобы титул царя за русским самодержцем был признан другими государствами.
С 1554 года титул русского царя безоговорочно признавался Англией. Соборная грамота, подтверждающая титул самодержца всея Руси, подписанная тридцатью шестью греческими митрополитами и епископами была утверждена в 1561 году Константинопольским патриархом Иософом.
Сам Иван Васильевич придавал большое значение признание его царского титула Польско-Литовским государством. Но Польша в течении всего XVI века так и не признала его титул.
Царский титул позволил русскому царю не только укрепить власть, но и занять несколько другое положение в дипломатических отношениях. До этих пор существовавший титул — «Великий князь» переводился как «принц» или «герцог». Титул же — «царь» переводили как «император», тем самым русский самодержиц приравнивался к единственному в Европе императору — императору Священной Римской Империи.

Источник: интернет — ресурс

СВЯТОЙ ИЛИ “ERBFEIND GANTZER CHRISTENHEIT”? ИВАН ГРОЗНЫЙ И ЕГО ЭПОХА: ОБРАЗ И РЕАЛЬНОСТЬ

Aннотация

В статье автор поднимает проблему объективной оценки личности первого русского царя, Ивана Грозного, и его деятельности. Автор показывает, что в отечественной и зарубежной историографии, а вслед за нею и в общественном мнении сложились устойчивые представления об Иване IV как эталонном тиране и бездарном правителе, который, удалив от себя мудрых советников и помощников, своими действиями разрушил все благие начинания начала своего правления и привел Россию к глубочайшему кризису. По мнению автора, такая оценка деятельности Ивана Грозного, с одной стороны, однобока и не учитывает специфических условий, в которых пришлось действовать Ивану, а с другой стороны, изначально политизирована и идеологизирована, будучи созданной и последовательно развиваемой в условиях острой политической борьбы, характерной для России XIX в. Между тем, как доказывает автор, комплексный подход к внутренней и внешней политике Ивана IV и его «правительства» с учетом сложных условий, в которых им приходилось действовать, позволяет утверждать, что гиперкритический взгляд на деятельность первого русского царя серьезно искажает историческую действительность.

В русской истории фигура первого русского царя, Ивана Грозного, личности чрезвычайно сложной, противоречивой и во многом загадочной, подлинного русского сфинкса, в котором все было величественно чрезмерно – и гений, и злодейство, – занимает особое место. Пожалуй, ни один русский монарх не удостоился такой посмертной «славы», как он, и образ грозного царя настолько мифологизирован, что за плотной завесой штампов истинный облик самого Ивана и его эпохи порой просматривается с превеликим трудом.

Почему же так получилось, что и в исторической традиции, и в общественном сознании не только России, но и ближнего и дальнего ее зарубежья далеко не однозначный образ Ивана Грозного ассоциируется в первую и чуть ли единственную очередь со своего рода «эталоном» кровавого злодея и тирана, выделяющимся своими тиранствами и злодействами даже на фоне других тиранов и злодеев отнюдь не вегетарианского XVI столетия, века Реформации и Контрреформации, войн, мятежей и заговоров?

Шанс найти ответ на этот вопрос дает, быть может, тезис, выдвинутый отечественным историком Е.С. Корчминой (произнесены эти слова были, правда, по другому поводу, но прекрасно подходят к нашему случаю): «Обобщения в данном случае предшествовали накоплению эмпирического материала. Между тем сформулированные тогда концепции порой продолжают восприниматься не как первое приближение к истине, а как нечто доказанное (курсив мой. – В.П. Именно так: не как первое приближение к истине, а как нечто доказанное!). В результате изучение этой темы в последние десятилетия фактически остановилось, хотя в существующих работах по сути лишь поставлен круг тех вопросов, на которые ученым еще предстоит дать ответ…» [12, с. 78].

Итак, обобщения предшествовали накоплению (и от себя добавим – осмыслению) эмпирического материала. И автора этих обобщений найти не так уж сложно. В свое время русский историк Р.Ю. Виппер отмечал, что первому русскому царю не посчастливилось на литературных защитников [6, с. 109]. Не нашлось у Ивана своего Каллисфена и Птолемея Лага, тогда как суровых, более чем предвзятых критиков оказалось с излишком. И главным из них стал князь Андрей Курбский, друг, а потом злейший враг Ивана Грозного. Автор биографии князя А.И. Филюшкин, предваряя повествование о бурной и переменчивой жизни и трудах Курбского, отмечал, что именно сочинения князя Андрея стали одними из важнейших источников по эпохе Ивана Грозного, и «Курбский отомстил своему врагу, Ивану Грозному, прежде всего тем, что сумел навязать читателям свой взгляд на русскую историю XVI века, который до сих пор определяет оптику нашего видения эпохи царя Ивана Васильевича». В итоге получилось то, что «вот уже несколько столетий мы смотрим на русский XVI век через очки, надетые Андреем Курбским на историков» [18, с. 9].

Но вот что любопытно: если взять, к примеру, русскую «публицистику» (мы намеренно взяли это слово в кавычки, ибо к произведениям русской книжности конца XVI–XVII вв. этот современный термин не вполне подходит), то нетрудно заметить, что русские книжники того времени были не столь однозначны в оценках Ивана Грозного и его эпохи. С одной стороны, были те, кто осуждал Ивана и давал ему и его деяниям сугубо негативную оценку, например, дьяк Иван Тимофеев, автор знаменитого «Временника», повествующего о Смутном времени. Или некий пожелавший остаться безымянным псковский летописец, осуждавший царя Ивана за то, что тот «наполнил грады чюжие русскими людьми, а свои пусты сотвориши» [15, с. 262].

Но есть и другое мнение, например, князя Ивана Катырев-Ростовского. Вскоре после Смуты он, рассказывая о деяниях Ивана Грозного, писал, что царь «очи имея серы, нос протягновенен, покляп; возрастом велик бяше, сухо тело имея, плещи имея высоки, груди широки, мышцы толсты; муж чюднаго разсужения, в науке книжняго почитания доволен и многоречив зело, ко ополчению дерзостен и за свое отечество стоятель». Правда, затем князь не преминул добавить и немалую ложку дегтя: «На рабы, от Бога даныя ему, жестосерд велми, на пролитие крови и на убиение дерзостен велми и неумолим; множество народу от мала и до велика при царстве своем погуби, и многия грады свои поплени, и многия святителския чины заточи и смерти немилостивою погуби, и иная многая содеях над рабы своими, жен и дщерей блудом оскверни». Но, осудив Ивана за грехи его тяжкие (в которых, кстати, сам царь никогда не запирался, в отличие, к примеру, от князя Андрея), князь завершил свою характеристику первого русского царя, что называется, «за здравие», ибо «той же царь Иван многая и благая сотвори, воинство велми любляше и требующая им от сокровищ своих неоскудно подаваше (курсив мой. – В.П. Выходит, что Иван Грозный услышал обращенные к нему слова Ивана Пересветова, призывавшего царя любить свое воинство?). Таков бе царь Иван…» [11, стб. 707-708].

Прошло еще полвека, и дьяк (опять дьяк! – В.П.) Федор Грибоедов сочиняет свою историю государства Российского, и в оной так характеризует образ первого царя: «Он же убо великий государь, имый разум благообычен и зело благоумен, еще ж и во бранех на супротивных искусен и велик в мужестве и ратник непобедим, храбросерд же и хитрь конник и варварские страны, аки молния, борзо обтече и вся окрестные устраши и прегордыя фряги (надо полагать, ливонские немцы. – В.П.) покори. Бысть же и в словесней премудрости ритор естествословен и смышлением быстроумен, доброзначен же и благ, дерз в воинстве; еще же и житие благочестиво имея и ревностию по Бозе присно препоясуяси и благонадежныя победы мужеством окрестны многонародныя царства прият Казань и Астарохань и Сибирскую землю. И тако Руския земли держава пространством разливашеся и народи ея веселием ликоваху и победныя хвалы Богу возсылаху…» [8, с. 24-25].

Но что еще более интересно, это как образ царя Ивана оказался запечатлен в народных исторических песнях – своего рода народном «учебнике» русской истории (именно Иван Грозный оказался удостоен такой чести – стать персонажем устного народного творчества – ни его дед Иван III, который первым заслужил прозвище «Грозный», ни его отец Василий III этого не сподобились!). В них Иван действительно предстает грозным царем, «добре крутым» и скорым на расправу с изменниками и «ворами», и даже статус царского сына не гарантирует безопасности, если он, сын, будет заподозрен в «воровстве» и измене. Но в то же время горячий, вспыльчивый и крутой царь отходчив, готов выслушать другое мнение и восстановить справедливость, достойно наградив верного слугу. Но что еще более любопытно, так это то, что в песнях сказывается про то, как царь Иван взял Казань и Астрахань, про противостояние с крымским ханом, и про то, что войско царево до крайности огорчено его смертью, но вот казни и прочие тиранства проходят вторым, третьим планом, да и то они дело рук и наветов злоумышленников.

Одним словом, выбор точек зрения и мнений относительно личности царя Ивана и его деятельности в исторической памяти русского народа самый разнообразный, от откровенно негативного, даже можно сказать «чернушного», до столь же откровенно панегирического, и мнение князя Катырева-Ростовского выглядит среди этого раздолья едва ли не самым взвешенным и умеренным. Но возобладала точка зрения князя Андрея, хотя не вызывает сомнения тот факт, что послания Курбского к Ивану, и в особенности его «История о великом князе московском», относятся к жанру исторического памфлета с характерными для него преувеличениями. И нет ничего страшного в том, что эти памфлеты, написанные не чернилами, но желчью, используются историками – увы, от эпохи Ивана Грозного осталось не так много документов, как бы хотелось, а некоторые периоды ее и вовсе плохо отражены в источниках.

Но на беду «История» князя Курбского попала в руки «Колумбу российских древностей» Н.М. Карамзину. Почему на беду? Здесь стоит вспомнить слова, принадлежащие упомянутому выше Р.Ю. Випперу: «Историк зависит в своих взглядах и приемах от сменяющихся увлечений и философских настроений. Ведь и наше неотступное желание найти связь между событиями внешней истории и усложнением внутренней жизни – результат могущественного влияния современной общественной мысли. Воздействие на исследователя того, что мы называем мировоззрением, настолько сильно, что в литературных источниках, в исторических памятниках он как будто читает и видит то, что хочет прочитать и увидеть, выделяет и оценивает то, что совпадает с его вкусами и направлением интересов. Однако надо признать, что, в свою очередь, и памятник оказывает свое давление на ученого, вдохновляет и направляет мысль историка. В историческом документе есть скрытая энергия, обаянию которой мы все невольно поддаемся…» [6, с. 108-109].

Карамзин же, будучи сыном эпохи Просвещения и писателем-сентименталистом (а не историком-профессионалом), нуждался именно в таком взгляде на эпоху Ивана Грозного, чтобы выстроить величественную трагедию в античном духе, картину «двух Иванов», «хорошего» (времен Избранной Рады и покорения Казани) и «плохого» (времен Ливонской войны и опричнины). Одновременно Карамзин решал и другую задачу – отрицательной характеристикой Ивана, по словам Р.Ю. Виппера, «оттенить сияющий всеми добродетелями образ Александра I и его «великой бабки», монархов гуманных и справедливых, исключительно преданных народному благу …» [6, с. 108]. От себя мы добавим, что Карамзин, описывая злодеяния тирана, метил еще и в отца Александра, Павла I, тем самым противопоставляя идеального самодержавного монарха неидеальному. И обличение тирании Ивана IV во время «дней Александровых прекрасного начала» звучало более чем злободневно, актуально и в тоже время политкорректно – неудобно говорить прямо о тиранических наклонностях Павла, убитого заговорщиками в Михайловском замке!

В итоге вышло так, что, по меткому наблюдению все того же Виппера, «Карамзин в своем изображении дал, можно сказать, классическую схему для личной и правительственной истории Грозного, от которой до сих пор мы не можем отрешиться: до 1560 года это государь прекрасный, добрый и разумный, поскольку он весь под влиянием мудрых руководителей; после 1560 г. прорывается натура порочная, злобно безумная, свирепствующая на просторе, извращающая здравые государственные начала». И, продолжая свою мысль, историк с сожалением констатировал, что «русские историки последующего времени, хотя и чуждые идеализации просвещенной монархии, удержали, однако, неблагоприятную оценку Грозного» [6, с. 108].

Действительно, так или иначе, но изучение эпохи Ивана Грозного до сих пор в той или иной мере, но вращается вокруг схемы «двух Иванов», воспроизводимой в разных вариациях, на что и указывал, к примеру, упоминавшийся нами А.И. Филюшкин. Между тем, при внимательном и непредвзятом анализе имеющихся в нашем распоряжении исходных материалов нетрудно заметить, что в случае с Иваном Грозным и карамзинской схемой перед нами тот самый классический случай, когда обобщение явно опережало не только осмысление накопленного эмпирического материала. Во-первых, основной массив источников по эпохе Ивана Грозного в начале XIX в. еще только предстояло ввести в научный оборот, а во-вторых, эти источники еще предстояло осмыслить и интерпретировать (курсив мой. – В.П.). Но вот именно здесь и кроется корень зла – беспристрастного и вместе с тем нелицеприятного разбора и анализа свидетельств о жизни и деяниях Ивана Грозного не произошло. Почему? В поисках ответа на этот вопрос опять обратимся к мнению авторитетов. Известный медиевист А.Я. Гуревич писал в свое время, что «историк вопрошает прошлое от имени современности», и «проблемы, которые ставит историк, прямо или косвенно связаны с потребностями современной культурной и идеологической жизни» [10, с. 564].

«Историк вопрошает прошлое от имени современности» и вопросы, которые он ставит, связаны с больными вопросами этой самой современности – вот, пожалуй, те самые «ключи», которые, на наш взгляд, способны стать той отмычкой, что позволит открыть тайну царя Ивана. И снова меткое замечание Р.Ю. Виппера, который, отвечая на вопрос о том, почему карамзинская схема «двух Иванов» оказалась столь живуча, мягко намекнул, что «отчасти это случилось потому, что осуждение тирана служило одним из благодатных мотивов оппозиционно-либеральной риторики» [6, с. 108]. И «История…» князя Курбского, и сочинения других критиков Ивана, русских и зарубежных, давали обильную пищу для поддержания этого либерально-оппозиционного и гиперкритического дискурса в отечественной (тем более, зарубежной) «Грозниане». При этом любопытно отметить, что всплески гиперкритического отношения к Ивану IV совпадают со временами «потепления» и «оттепели» в общественном настрое русского общества, и наоборот, – на примере грозненского дискурса можно изучать динамику колебаний исторического мэйнстрима в соответствии с колебаниями «генеральной линии».

А что, если попытаться отойти от карамзинской схемы, восходящей своими корнями к писаниям князя Андрея Курбского и дьяка Ивана Тимофеева, если не брать в расчет историческую беллетристику, каковой, по большому счету, являются как «История» Курбского, так и «Повесть» князя Катырева-Ростовского и «История» дьяка Грибоедова? Что, если, отойдя от устоявшихся схем и мнений авторитетов (ведь авторитеты тоже люди, а людям свойственно заблуждаться и ошибаться), взглянуть на историю эпохи Грозного, как говорится, с чистого листа? Итак, прежде всего условия задачи: какой была обстановка, в которой предстояло действовать юному Ивану?

Для начала последуем совету Р.Ю. Виппера, который укорял русских историков за «почти всеобщее увлечение «внутренней» историей в ущерб «внешней»…» [6, 108], и коснемся именно «внешней» истории – охарактеризуем внешнеполитическое положение Русского государства в 30–40-х гг. XVI в. А оно, это положение, было существенно хуже, нежели при Иване III и Василии III (впрочем, оно и при деде и отце Ивана было непростым, но теперь характер задач, которые предстояло решать, стал еще сложнее). При Иване III и Василии III завязались три «узелка», которые теперь предстояло развязать или разрубить – по примеру Александра Македонского – Ивану IV.

Первый «узелок», «литовский», обозначился задолго до Ивана III, еще в XIV в., когда великий князь литовский Ольгерд шаг за шагом округлял свои владения, присоединяя одно русское княжество за другим. Он настолько преуспел в этом, что Великое княжество Литовское (ВКЛ) по праву можно назвать «другой Русью», и именно Гедиминовичи могли бы, пойди история другим путем, стать объединителями всей Русской земли. Но не пошла, и после смерти преемника Ольгерда, великого князя Витовта (потомком которого, кстати сказать, был Иван Грозный, поскольку прадед Ивана, Василий II, был сыном великого московского князя Василия Дмитриевича, наследника Дмитрия Ивановича Донского, и дочери Витовта Софьи), экспансия Литвы на востоке постепенно сошла на нет. Москва, раньше с большим и или меньшим успехом оборонявшаяся, но при этом отступавшая шаг за шагом, почувствовав слабину, приободрилась и перешла в контрнаступление. При Иване III успешная и менее, но все же успешная, при Василии III русская экспансия на западном направлении привела к тому, что ВКЛ утратило целый ряд пограничных земель и городов, главным из которых был Смоленск с округой. И это не считая того, что ВКЛ полностью была утрачена сфера влияния на Северо-Западе – и Псков, и Новгород, и Тверь, не говоря уже о Рязани (а это уже юго-восток). Естественно, что в Вильно этим были жестоко обижены и оскорблены. Проблема утраченных в конце XV – начале XVI вв. Литвой земель, в особенности Смоленска, отныне отравляла отношения Москвы и Вильно и стала главным препятствием на пути установления действительно «вечного мира» между двумя этими государствами. Мирного разрешения спора не предвиделось (как оказалось потом, ни в какой перспективе), а значит, новая большая война между Москвой и Вильно была неизбежна.

Второй узелок, который, опять же в перспективе, после допущенных в начале 40-х гг. московской Боярской думой ошибок стал первым, – «татарский». Иван III, играя на противоречиях между татарскими «юртами» (Крым, Казань, Астрахань и ногаи опасались собственно Орды, не желая снова ходить под ней), сумел разобщить единый фронт татарских государств, завязать дружеские отношения с Крымом и с ногаями, подчинив своей воле Казань. При нем татарская угроза если и не сошла на нет полностью, то, во всяком случае, существенно уменьшилась (потому-то Иван и мог сосредоточиться на Литве). Однако после окончательного распада Орды в самом начале XVI в. крымские Гиреи, примерившие на себя царский венец, сочли, что он им к лицу, и возжелали играть главную скрипку в хоре татарских юртов. Более того, Гиреи захотели быть дирижером в этом оркестре, став первыми на постордынском пространстве. А это никак не входило в планы Москвы.

Естественно, что начался процесс постепенного охлаждения русско-крымских отношений, и, в конце концов, дело дошло до откровенного разрыва и набега Мухаммед-Гирея I на Москву летом 1521 г. С этого момента крымская угроза (вместе с казанской, поскольку в Казани окончательно оформилась и подняла голову прокрымская партия) стала реальностью. Знаменитые слова имперского дипломата С. Герберштейна о том, что даже если московский государь «не ведет никакой войны, то все же ежегодно по обычаю ставит караулы [в местностях около Танаиса и Оки] числом в двадцать тысяч для обуздания набегов и грабежей со стороны перекопских татар» [7, с 241], относятся именно к этому времени. Правда, Василию III в полной мере прочувствовать вес татарский гири на ногах не удалось, хотя не подлежит сомнению тот факт, что остановка московской экспансии на западном направлении после взятия в 1514 г. Смоленска во многом была продиктована именно недружелюбной, более того, враждебной позицией Крыма. Уже в 1523 г. Мухаммед-Гирей, овладевший было Астраханью, был убит там ногаями, в Крыму началась долгая «замятня», и Кыркору стало не до реализации грандиозных внешнеполитических затей. Однако не учитывать теперь этот внешнеполитический фактор в Москве уже не могли. Перспективы выглядели крайне неблагоприятными, ибо теперь интересы Москвы и Кыркора коренным образом расходились: Россия ни в коем случае не нуждалась в сильном Крыме, а Кыркору растущая и усиливающаяся за счет Литвы и других татарских юртов Москва опять же была совсем не впрок. К тому же и «замятня» в Крыму закончилась как раз в начале 30-х гг., когда к власти пришел энергичный и властный Сахиб-Гирей I, не менее своего предшественника Мухаммед-Гирея I увлеченный имперскими планами.

Третий узелок, назовем его «европейским», тоже завязался при Иване III. Именно при нем, говоря словами не модного ныне классика, «изумленная Европа (и не только она, – В.П.), в начале правления Ивана едва знавшая о существовании Московии, стиснутой между татарами и литовцами, была ошеломлена внезапным появлением на ее восточных границах огромной империи, и сам султан Баязид, перед которым Европа трепетала, впервые услышал высокомерную речь московита» [14]. Именно тогда, в конце XV в. Россия предприняла первую попытку «встроиться» в качестве равноправного участника формирующегося «европейского концерта», завязав отношения со Священной Римской империей, римской курией и рядом других европейских государств. Империя и Рим, столкнувшись с этими претензиями, прозвучавшими от силы, которая никак не встраивалась в уже привычный для них образ мира, испытали определенный культурный шок. Увидев открывающуюся перед ними перспективу обратить прирученного русского медведя, к примеру, против Великого Турка (перед которым трепетала тогда вся Европа) и пополнить паству римского епископа миллионами подлинных христиан, и в Риме, и в Вене «были так потрясены, что, охваченные восторгом, казались лишенными ума» [17, с. 29]. Однако очень скоро оказалось, что московиты, щедрые на туманные авансы и обещания, отнюдь не торопились идти на поводу императора и папы. Скорее наоборот, они сами желали использовать и императора, и папу в своих, московитских интересах, не имевших ничего общего с мечтаниями что римских, что венских прожектеров.

Одним словом, во время 1-й Смоленской войны 1512–1522 гг. взаимные иллюзии относительно «встраивания» и «приручения» развеялись в дым, «безумие» закончилось, впрочем, как и трезвый политический расчет, на смену которому пришла пресловутая «Rusche Gefahr», «русская угроза», усердно раздуваемая из Кракова и Ливонии. Изменение отношения Империи (а вместе с ней и Европы в целом) к России хорошо заметно, если проанализировать тексты европейской Rossica конца XV– середины XVI вв., в которых восторг сменяется разочарованием, а от последнего недалеко было уже и до «черной легенды» и соответствующего негативного «пиара» по отношению к Московии, московитам и их правителю. В общем и целом, к 40-м гг. заинтересованное и в известной степени благожелательное отношение Европы (мы имеем в виду прежде всего Империю, ибо ту же Францию или Испанию, да и Англию – если судить по дипломатической переписке британского двора – проблемы Восточной Европы интересовали в чрезвычайно малой степени, если вообще интересовали) сменяется на настороженное, стремящееся к неблагожелательному. Малейшего толчка было достаточно, чтобы неблагожелательное отношение сменилось на откровенно враждебное. События 2-й половины 40-х гг. XVI в. стали наглядным тому подтверждением, когда магистр Ливонского ордена И. фон дер Рекке сумел сорвать наметившееся было сближение (на антитурецкой почве) Империи и Москвы и добиться запрета на поставки оружия, двойных технологий и проезда военных и технических специалистов на службу к Московиту в разгар русско-казанской войны 1545–1552 гг. И случайно ли, что именно в это время появляются на свет моментально ставшие бестселлером «Записки о Московии» имперского дипломата С. Герберштейна, неоднократно бывавшего в России при Василии III и заложившего основы «черной легенды» о Московии как «стране рабов, стране господ» под властью тирана?

Таким образом, подводя общий итог «внешнеполитической» части наших тезисов, отметим, что та внешнеполитическая обстановка, в которой предстояло действовать молодому Ивану IV (XVI в. для Европы – это век экспансии, в ней участвовали все, никто не мог отсидеться), была сложнее, а пространство для политического маневра существенно уже, чем у его предшественников.

Но, помимо «внешних», перед Иваном неизбежно должны были встать и «внутренние» вызовы. А какими были они, «внутренние» «узелки», которые предстояло развязывать (или опять же разрубать) оному государю?

Начнем по порядку. Как известно «короля делает свита». А что представлял собой правящий слой Московского государства, его элита, тесною толпою окружавшая трон и делившая власть с государем? Тут все было очень непросто к моменту вокняжения малолетнего Ивана. Со времен деда, Ивана Грозного Большого, правящая элита Московского государства утратила свою прежнюю относительную монолитность, установившуюся после смуты времен Василия II. Старомосковское боярство, стеной стоявшее за Калитичей, было постепенно оттеснено на второй план более знатными княжатами – как бывшими удельными, так и выезжими из Литвы. Среди княжат было немало «дауншифтеров», перешедших в разряд служилых князей, но осталось и немало таких, кто сохранил большие вотчины (естественно, не пустые, со множеством своих клиентов и служилых людей). Мало того, не стоит забывать и о том, что многие из выезжих князей принадлежали к Рюриковичам и к Гедиминовичам – фамилиям, в жилах которых текла кровь настоящих наследственных правителей. Отношения между «старожилами» и «понаехавшими» неимоверно усложнились – понятия «родовая честь» и «место» никто не отменял, как и политические соображения: обижать выезжих было нельзя – а то ведь они как выехали, так и обратно уехать могут, и хорошо, если сами по себе, а если вместе с землями? Иван III, при котором эта ситуация начала складываться, с ней справлялся, Василий III – тоже. Теперь эту задачу предстояло решать Ивану IV. И от того, насколько успешно он сумеет «разруливать» возникающие противоречия и напряженность внутри этого узкого слоя правящей элиты, зависела и устойчивость Русского государства, и успех проводимой им внешней и внутренней политики. Проблема, стоявшая перед Иваном, была чрезвычайно сложной, ибо сдерживаемая твердой рукой Василия III («всех одинаково гнетет он [жестоким] рабством» [7, с. 89]) напряженность буквально в первые же дни после его смерти, еще не успело остыть тело покойного, выплеснулась наружу: «бояре велики у великой незгоде з собою мешкают и мало ся вжо колко крот ножи не порезали…» [1, с. 331].

Уместно будет привести суждение отечественного исследователя Д. Уварова, который писал, что «власть средневекового короля была следствием “добровольного соглашения” феодалов и держалась лишь до тех пор, пока большинство ее признавало хотя бы пассивно, а меньшинство готово было поддержать активно, по приказу короля расправляясь с каждым из ослушников. Когда король принадлежал к утвердившейся династии и его авторитет носил “сакральный”, безусловно признанный характер, столь же безусловно признавалось и его право на исполнение его приказов подданными, от простолюдина до герцога. Это теоретическое право превращалось в практическое, когда король обладал и личным авторитетом, твердым характером, опытом, знанием феодального права, взаимоотношений между вассалами и умением находить нужный тон с ними (курсив мой. – В.П.)…» [16, с. 32]. Зададимся вопросом, какими качествами из вышеперечисленных обладал юный Иван? Практически ни одним из них. Потому-то он никак не мог выступать в роли верховного арбитра, способного справиться с распрями и рассудить тяжущихся и конфликтующих бояр, что не обладал ни должными навыками, ни авторитетом, ни опытом.

И вот тут необходимо еще раз подчеркнуть коренное отличие Грозного-младшего от Грозного-старшего и от Василия III. Ивану III довелось еще юношей поучаствовать в событиях завершающей стадии войны Юрьевичей с его отцом, де-факто став соправителем слепого великого московского князя. Опыт, который он получил к моменту восшествия на стол, был просто бесценным. Сын его и наследник Василий III тоже изрядно поднаторел в искусстве управления и интриг, так что, став в свою очередь великим князем, он уже был достаточно опытен и искусен. Этот опыт, эти умения, знания и навыки нельзя было получить книжным путем – только на практике, поварившись в котле придворных интриг и большой политики. Более того, «книжный» путь был опасен тем, что, увлекшись идеальными схемами, можно было заварить изрядную кашу, попытавшись применить эти схемы на практике, и похоже что, по меньшей мере, один раз Иван IV на этом сильно обжегся, когда увлекся идеей крестового похода против басурман. Практического опыта у юного Ивана IV не было и в помине – плавного перехода власти от отца к сыну или хотя бы от регентского совета к наследнику престола не получилось. Боле того, Иван надолго стал игрушкой в руках противоборствующих боярских кланов, отнюдь не торопившихся отдавать свалившуюся к ним в руки власть юному государю. В самом деле – чем Шуйские, к примеру, или Бельские хуже этого Калитича? «Породой» вышли, кровь самая что ни на есть «царская» – сам Иван позднее это признавал; править и сами умеем, ну а то, что государь молод, так то нам, боярам-княжатам, и на руку – умом слаб и нам во всем поваден будет. И еще одно важное обстоятельство: не стоит полагать, что бояре всенепременно спешили изменить и перебежать на «ту» сторону. Напротив, они горой стояли за сохранение status quo, который позволял им в одиночку, без конкурентов, конвертировать власть в движимость и недвижимость, и наоборот. Все «заигрывания» боярства московского с внешней силой (будь то поляки или шведы, к примеру), сводились к тому, чтобы посадить на московский стол слабого, зависимого от бояр государя, который не мешал бы им пользоваться своим привилегированным статусом. При этом иностранцы от богатой кормушки однозначно отстранялись бы.

На сложную ситуацию вокруг трона и при дворе накладывалась не менее сложная ситуация с пресловутой «вертикалью власти». Ю.Г. Алексеев высказал любопытную гипотезу о «земско-служилом государстве», которое сложилось при Иване III: «… реальной основой этого государства явились служилые отношения и общинные институты, пронизывающие весь строй жизни России. Вопреки мнению, долгое время господствовавшему в нашей историографии, Русское государство не знало “закрепощения сословий”. Обязанность государственной службы, т. е. службы Отечеству, воплощаемому в лице государя всея Руси, вытекала из всего бытия Русского государства и определялась, с одной стороны, объективной необходимостью иметь сильное, дееспособное государство, способное отстоять независимость и целостность России, с другой же стороны – патернализмом как основной формой отношений между главой государства и его подданными…» [2, с. 431-432].

Принимая основные положения данной гипотезы в целом, мы бы заметили, что это «земско-служилое» государство сложилось все-таки не при старшем Грозном (Иване III), а при младшем (Иване IV), в результате его «политики» 50 – нач. 60-х гг. (до начала очередной русско-литовской войны). Точнее, пресловутые «реформы Избранной рады» (используем этот устоявшийся историографический термин, хотя он, на наш взгляд, и не слишком удачный) завершили в основных чертах его формирование, начатое в конце XV в. или даже раньше. Суть же этого процесса состояла во взаимной «притирке» интересов центра и «земли», точнее «земель», ибо Московское государство, подобно Испании или Франции, складывалось постепенно. И эта постепенность неизбежно вела к тому, что территориально-государственная структура при кажущейся внешней монолитности носила рыхлый, «лоскутный» характер. При этом стоит подчеркнуть, что мы вкладываем в понятие «лоскутность» несколько иной смысл, чем может показаться вначале. Сама по себе мысль о том, что Московское государство вовсе не было столь уж централизованным, отнюдь не нова. Но, по нашему глубокому убеждению, дело не только и даже не столько в уделах, сколько в том, что Московское государство включало в себя (в каждом конкретном случае – на определенных условиях) территории со сложившейся в разное время довольно устойчивой «стариной», со свойственным каждой такой «старине» характерным и неповторимым внутренним распорядком вещей, традиций и обычаев. В условиях, когда центральная власть не обладала надежными инструментами проведения своей воли и политики на местах, при отсутствии более или менее развитой бюрократии, регулярной армии, полиции (тайной в особенности) и прочих атрибутов современной государственности и политического режима, она волей-неволей должна была согласовывать свои действия с местными элитами, «земскими» «лутчими людми», у которых, в свою очередь, были прочные связи на самом верху, среди придворного боярства – взять тех же Шуйских! Между прочим, этот процесс был двусторонним – влияние Шуйских и им подобных родовитых фамилий базировалось не только на их собственном «административном» ресурсе, но еще и на связях с «землей». А «лутчие люди», в свою очередь, опирались не просто на мнение «земли», а главным образом на мнение «земских» служилых корпораций, объединявших местных детей боярских, а также верхушки посадов. При этом не стоит забывать о том, что в те времена вооружены были, и весьма неплохо, не только холодным, но и огнестрельным оружием, не только дети боярские, но и посадские люди, и даже сельские мужики. Вот и попробуй тут провести в жизнь политику, которая не соответствовала бы интересам «земли»! Кстати сказать, не замеченным и историками, и интересующейся русской историей публикой остается тот факт, что в эпоху «тирании» Ивана Грозного нет крупномасштабных народных волнений и бунтов, если не считать московского бунта 1547 г., относительно которого есть все основания полагать его инспирированным враждующими боярскими кланами, чего не скажешь о более поздних временах.

Добавим к этому, что и само общество, «земля» то есть, в это время не было структурировано, границы между его составными частями-«чинами» («освященный, и служивый, и торговый, и земледелательной») еще не устоялись и были весьма размытыми, равно как и характер «службы» каждого из «чинов». Достаточно сказать, к примеру, что, как показывают переписные книги, в конце 30-х гг. XVI в. далеко не все тверские служилые люди, владевшие землями, были обязаны службой кому бы то ни было. Такое положение давало определенные преимущества для всех. Социальная структура, еще не закостеневшая полностью (кроме самых верхних этажей), достаточно гибкая, могла быстро реагировать на изменяющиеся условия; социальные лифты работали достаточно эффективно. Да и наличие, пусть незначительно, но различающихся социальных моделей создавало определенный эффект конкуренции и выбора, что до определенного времени было на руку как власти, так и самому обществу. Власть могла выбирать ту модель, которая больше отвечала ее интересам, особенно если учесть, что и сама власть на первых порах существования Русского государства, как уже было показано выше, представляла собой конгломерат группировок – «партий», связанных изнутри территориальными, родственными и патрон-клиентскими связями, а великокняжеская власть выступала по отношению к этим «партиям», представлявшим интересы как светской, так и духовной элит, своего рода верховным арбитром. Обществу при этом гарантировался определенный уровень прав и свобод, унаследованных «от старины», поскольку, подчеркнем это еще раз, власть, инкорпорируя отдельные «земли» в состав «своего» государства, так или иначе должна была, не обладая необходимым административным ресурсом, находить некий компромисс с местными региональными элитами, отражавшими в известной степени интересы наиболее влиятельной части населения.

Итак, перед нами предстает очень сложная структура, элементы которой плохо «притерты» друг к другу и управление которой требует немалых усилий, знаний и навыков «разруливания» возникающих ежечасно и ежесекундно противоречий между центральной властью («делом государевым»), «землей» («делом земским») и отдельными «землями», между боярскими кланами, группировками внутри церкви (не стоит забывать, что речь идет об обществе на пороге Нового времени, глубоко религиозном, в котором церковь и религия играют роль идеологического стержня), а еще больше – опыта умелого сочетания интересов «дела государева» и «дела земского», не забывая при этом еще и о «деле церковном» при достижении намеченной цели. И кто, зададимся вопросом, учил Ивана этому тонкому искусству государственного управления? В книжках об этом не пишут, а полагаться на свиту в таких вопросах опасно – люди есть люди, преследуя свои партикулярные интересы, они могли (и, скорее всего, давали) совсем не те советы, которые нужны были неопытному юному государю (впрочем, позднее Иван именно в этом и обвинял «силных во Израиле» в своей переписке с Андреем Курбским).

Таким образом, из условий задачи вытекает, что ситуация в России к началу правления Ивана IV существенно усложнилась в сравнении с прежними временами, равно как и те задачи, которые предстояло решать власти. Но ни «вертикаль власти», ни общество с его институтами к решению этих усложнившихся новых задач были не готовы в силу своей «заточенности» на сохранение милой сердцу и привычной «старины», в которой каждый сверчок знал свой шесток, в том числе и верховная власть, прерогативы и сфера влияния которой были зафиксированы обычаем и традицией, а легитимность государя и его власти определялась в глазах как свиты, так и «земли» во многом именно его, государя, следованием «преданиям старины глубокой».

Отсюда и вытекают главные вопросы внутренней и внешней «политики» Ивана IV – «как нам обустроить Россию» «внутри» и «снаружи»? Как выстроить такую «вертикаль власти», в которой были бы заложены возможности более или менее успешного разрешения неизбежных противоречий между различными кланами и группировками «наверху» и трений между властью в центре и интересами «земель» «внизу», не говоря о том, что свой интерес и свое «дело» было и у церкви, претендовавшей на свою долю пирога властного? И подступать к решению этих сложнейших задач должен был юный государь, не обладающий должными опытом, знаниями, навыками и умениями, окруженный свитой, в которой царили своекорыстные интересы и лютая партикулярщина, как и в «землях». И все это должно было быть осуществлено в условиях начатой в 1545 г. (и растянувшейся на долгих тридцать с лишним лет) не Иваном, но Боярской думой и митрополитом Макарием войны за Ордынское наследство, главным противником Москвы в которой был Крым, за спиной которого стояла, пожалуй, сильнейшая на тот момент военная держава западной Евразии – Османская империя. И теперь, поставив себя на место Ивана, оцените свои способности и возможности по решению этих сложнейших задач, прежде чем осуждать его…

Кстати, об осуждении. Безусловно, Иван Грозный ни в коем случае не ангел, и руки его, как, впрочем, любого правителя той эпохи, обагрены кровью, увы, и невинной тоже. Но можно ли подходить к оценке его деяний с точки зрения нашего, гораздо более гуманного и цивилизованного, времени? Прусскому канцлеру О. фон Бисмарку приписывают фразу о том, что «великие дела вершатся не голосованием в рейхстаге, но железом и кровью». И если попытаться подвести общий итог правления Ивана Грозного, то может ли оно быть записано целиком и полностью в «минус», или же «плюсы» будут преобладать? Упомянутую выше тридцатилетнюю войну за Ордынское наследство Иван Грозный сумел, ценой колоссальных усилий и жертв, выиграть. Крымский хан Девлет-Гирей, которого турецкий султан Сулейман I сделал «смотрящим» за делами в Восточной Европе, не справился со своей ролью и уж тем более не смог сделать то, что ему завещали Менгли-Гирей I, Мухаммед-Гирей I и Сахиб-Гирей I. Да, из-за ошибок московских воевод ему удалось в мае 1571 г. сжечь Москву, но поражение летом 1572 г. в многодневном сражении под подмосковным селом Молоди окончательно поставило крест на попытках Крыма стать империей и возродить Золотую Орду под своим верховенством. Москва же не только сохранила в своих руках Казань и Астрахань, а вместе с ними и богатейший волжский торговый путь, но и начала покорение Сибири и Ногайской Орды (которые были завершены после Ивана), освоение Дикого поля и проникновение на Северный Кавказ.

Выиграна Иваном была и Ливонская война 1558–1561 гг., в ходе которой был разгромлен Ливонский орден и рухнула Ливонская конфедерация, а в руки Москвы на без малого четверть века перешли Нарва и Дерпт-Юрьев с прилегающими территориями. Стоит обратить внимание на то, что Иван до последнего момента категорически отказывался от полного подчинения Ливонии и установления там прямого управления из Москвы. Он ограничился только Нарвой и Дерптом, а на остальных взятых саблей ливонских землях пытался создать вассальное государство то во главе с бывшим ливонским магистром В. фон Фюрстенбергом, то с датским принцем Магнусом). Победу одержал Иван и в очередной русско-литовской, которую по праву можно назвать Полоцкой, войне 1561–1572 гг. И в вялотекущей войне со шведами, начавшейся де-факто в 1570 г. с попытки царского «голдовника»-вассала Магнуса овладеть Ревелем, вплоть до конца 70-х гг. перевес также был на его, Ивана, стороне. Лишь Баториеву, Московскую войну 1578–1582 гг., Иван проиграл, отдав по ее итогам свой главный приз в войне за Ливонское наследство (частью которой были и упомянутые выше войны Ливонская, Полоцкая и со шведами) – Полоцк и Дерпт – и смирившись на время с утратой Нарвы, которую под шумок отхватили шведы.

В «минус» Ивану можно было бы записать и образование Речи Посполитой в 1569 г., государства более сильного и обладавшего большими ресурсами, чем одряхлевшее к середине XVI в. Великое княжество Литовское. Но, прежде чем упрекать Ивана в такой промашке, стоит задать вопрос – а как могла Москва помешать заключению Люблинской унии? Эта уния стала прямым следствием проигранной Вильно Полоцкой войны, а сама эта война стала, в свою очередь, следствием отказа Сигизмунда II и панов Рады от предложения Москвы заключить на условиях сохранения status quo и образования антикрымской коалиции (при отказе от новых территориальных претензий) «вечный мир». И если «русская партия» в Великом княжестве Литовском не сумела «продавить» подписание «вечного мира» на предложенных Москвой чрезвычайно выгодных условиях, то стоит ли удивляться ее поражению в ходе переговоров вокруг условий унии Польши и Литвы? И как могла Москва повлиять на эти процессы? Но даже в этом случае еще не все было потеряно, если бы в историю не вмешался Его Величество Случай и субъективный фактор в лице трансильванского воеводы Штефана Батори – Стефана Батория, энергичного политика, толкового администратора и талантливого военачальника, сумевшего буквально из-под носа у Ивана и его союзника, римского императора, увести корону Речи Посполитой. С Генрихом Валуа у Речи Посполитой шанса выиграть войну с Русским государством практически не было, а вот с Баторием он появился и был реализован (хотя и не в той мере, на которую рассчитывали в Польше).

Внутри государства Иваном также были проведены серьезные преобразования. Необходимо обратить внимание на то, что созданные Иваном механизмы управления оказались достаточно эффективными для того, чтобы на протяжении большей части его правления поддерживать уровень напряжения, необходимый для успешного ведения войны, по меньшей мере, на два фронта в условиях неблагоприятной внешне- и внутриэкономической конъюнктуры. Это подтверждает косвенно наш тезис о том, что то самое «земско-служилое государство» было в целом оформлено именно при Иване IV. Была переформатирована «вертикаль» власти, в которой центральной место заняли приказы, де-факто возглавляемые дьяками, высокопрофессиональными управленцами, худородными или вообще, что называется, «из народа». Это вызывало лютую ненависть у знати и ее клиентов – недаром Курбский обвинял Ивана в том, что мол, государь окружил себя «писарями», «им же князь великий зело верит, а избирает их не от шляхетского роду, ни от благородна, но паче от поповичев, или от простого всенародства» [13, стб. 61]. Курбскому вторит и его конфидент Тимофей Тетерин, беглый стрелецкий голова, сам, кстати сказать, происходивший из «писарского» рода: «Есть у великого князя новые верники: дьяки, которые его половиною кормят, а другую половину собе емлют, у которых дьяков отцы вашим отцам в холопъстве не пригожалися, а ныне не токмо землею владеют, но и головами вашими торгуют» [9, с. 537]. Изменилось и войско, в котором существенную часть составили стрельцы – по существу, прообраз регулярного войска – и артиллерия. Да и самая конная милиция, составленная из детей боярских и их послужильцев (порядок службы которой был при Иване более или менее упорядочен), вплоть до конца 70-х гг. демонстрировала достаточно высокий уровень боеспособности, упавший лишь потому, что экономическая основа службы детей боярских – поместья – пришли в упадок. Достаточно устойчивыми, судя по всему, оказались и финансы Ивана Грозного; во всяком случае, он обошелся без серьезных внешних займов и о своем банкротстве, подобно испанскому королю Филиппу II, владельцу серебряных и золотых рудников Америки, не объявлял.

Что можно поставить в вину Ивану – так это опричнину, загадочное явление, о характере и задачах которой споры идут по сей день. Однако осмелимся поддержать мнение некоторых историков, что опричнина представляла собой комплекс чрезвычайных мер, нацеленных прежде всего на то, чтобы мобилизовать усилия страны на ведение войны на двух, крымском и литовском (не говоря уже о шведском) фронтах. Была ли она распущена потому, что выполнила свою задачу, или же Ивану стала очевидна пагубность действий опричников – вопрос, на который пока нет ответа, и вряд ли он появится в обозримом будущем, ибо тема опричнины чрезвычайно политизирована и идеологизирована, и ждать непредвзятого подхода к ее изучению сложно.

Разорение страны также можно поставить в вину Ивану, но не стоит все-таки забывать о том, что время правления Грозного – период острого экономического кризиса в стране, обусловленного объективными причинами, в том числе и природными: неурожаи, голод и эпидемии – постоянные «гости» в Русской земле в это время, начиная с 50-х гг. XVI в. Между прочим, французский историк Ф. Бродель писал, что «между 1540 и 1560 гг. (даты приблизительные) Европа была потрясена более или менее ясно выраженным кризисом, которые делит XVI век надвое: Франция Генриха II – это уже не залитая солнцем Франция Франциска I; елизаветинская Англия – это уже не Англия Генриха VIII…» [5, с. 153]. Вот и вопрос – был ли русский экономический кризис, во многом обусловивший и усугубивший кризисы социальный и политический, явлением сугубо русским, вызван ли он злой волей ненасытного царя-тирана, или же он был частью общеевропейского кризиса?

И даже с пресловутой «тиранией» есть вопросы. Отрицать массовый характер казней при Иване было бы, по меньшей мере, странно – действительно, в сравнении с дедом и отцом внук по части кровопролития превзошел их в разы. Один новгородский погром, размеры которого были, впрочем, сильно преувеличены, чего стоит. В то же время, к примеру, царь-тиран тщательно разбирает местнические тяжбы и вместо того, чтобы укоротить непокорствующих бояр на голову, «разводит» их с тем, чтобы не было порухи боярской чести. Как это совместить с «тиранством», непонятно. А вот что пишет историк В.В. Бовыкин, занимающийся изучением земства в эпоху Ивана Грозного. Он отмечает, что «основные сферы деятельности органов местного самоуправления – губное дело, сбор тягла, отправление местного правосудия не менялись в течение всей второй половины XVI в. (курсив мой. – В.П.). К этому добавлялись другие правительственные поручения, связанные, например, с отводами земли и поддержанием правопорядка. Что свидетельствует как о доверни центральной власти к местному самоуправлению, так и о незаменимости этого института в решении широкого круга вопросов внутренней политики. Соучастие населения, как и прежде, играло ключевую роль в местном самоуправлении…» [4, с. 376].

Коллега В.В. Бовыкина, В.А. Аракчеев, изучающий проблемы земского самоуправления во 2-й половине XVI в., также отмечает, что, несмотря на репрессии, обрушившиеся на Новгород, «земские органы самоуправления в Новгороде и, особенно, в Пскове продолжали функционировать в 1570-х гг.», подчеркнув, что «в источниках нет прямых указаний на искоренение опричниками в ходе реформ земских учреждений. Взаимоотношения опричных властей с земскими мирами на своей территории строились прежде всего на принципах фискального террора (а как иначе-то, когда страна воюет порой даже не на два, а на три фронта, – В.П.), когда волостям и посадам во главе с земскими старостами адресовались нарастающие требования выплаты налогов. Однако, во-первых, <…> репрессивные формы фиска активно применялись и в земской части государства, и, во-вторых, <…> опричнина не была абсолютной антитезой “земле” <…>. В условиях социально-политической конъюнктуры 1560–1570-х гг. власть могла опираться на “землю”…» [3, с. 368].

Общий вывод В.А. Аракчеева: «Земская реформа в свете новых источников никак не выглядит антитезой монархическому государству и его институтам. Сохранившиеся до нашего времени комплексы актов земского документооборота свидетельствуют прежде всего о проникновении государственного аппарата в толщу земских миров, чьи усилия были бюрократизированы и поставлены под контроль и учет (но не отменены, – В.П.)…» [3, с. 412]. То есть, можно говорить о том, что при Иване IV земское самоуправление не только не было уничтожено, но, напротив, было легитимизировано, получило вполне официальный, законный статус и, что самое главное, получило реальный опыт участия в управлении государством; на местах оно вовсе не было пятым колесом в телеге, а исполняло весьма важные функции. И не вызывает сомнения тот факт, что все это очень пригодилось в годы Смуты, когда именно «земля» взяла на себя роль спасителя Отечества в условиях, когда центральная власть полностью обанкротилась.

Все приведенные выше факты по меньшей мере заставляют задуматься над тем, что все не так однозначно в эпохе Ивана Грозного. Вместе с тем приходится с сожалением констатировать: лишь в последнее время наметилась тенденция к пересмотру отдельных положений карамзинской схемы, но лишь отдельных, а не всей ее как единого целого. И это при том, что и вышеперечисленные факты давно известны, и основная масса документов и материалов, относящихся к эпохе Ивана Грозного, опубликована и доступна. Увы, слишком велика и прочна стена, возведенная прежде на пути более или менее объективной оценки деяний Ивана IV, а значит, новая и при этом целостная историческая интерпретация, позволяющая взглянуть на эпоху Ивана Грозного под другим углом зрения, похоже, появится еще не скоро – достаточно взглянуть на самые последние биографии Ивана Грозного, отечественные [см., напр., 19] и зарубежные [см., напр., 20], чтобы понять, что новые веяния с чрезвычайным трудом пробивают себе дорогу через напластования мифов и штампов, хотя такие попытки и имеются [см., напр., 21].

Иван Грозный | Grange Park Opera

Описание участка

Вечер начинается с Пролога, рассказывающего историю тайной страсти. Действие основной оперы происходит 20 лет спустя. Пытаясь объединить Россию, царь Иван «Грозный» вновь утверждает свою власть над мятежными регионами. Недавно он жестоко покорил и разрушил близлежащий Новгород, всего в 200 верстах от Пскова. Аналогичной участи опасается и город Псков. Но когда Иван приходит покорить Псков, он сталкивается с интимными и семейными проблемами, которые предшествуют его политическим целям.

Пролог Боярина Вера Шелога

Вера признается своей сестре Надежде, что ее дочь Ольга — результат романа с таинственным незнакомцем, когда ее муж, Иван Шелога, был в отъезде, сражаясь за царя Ивана. Когда ее муж неожиданно возвращается, Надеша спасает ситуацию, притворяясь, что Ольга — ее ребенок.

Основное действие разворачивается 20 лет спустя. Тем временем Надежда вышла замуж за князя Токмакова, но и Вера, и Надежда умерли молодыми.Томаков воспитал Ольгу как родную дочь.

Акт 1 Сцена 1 Псков

Ольга теперь молодая женщина, влюбленная в опрометчивого и страстного партизана Михаила Туча. Ее предполагаемый отец, князь Токмаков, пообещал ее старшему боярину Матуте. Пылкий любовный дуэт Тучи и Ольги прерывается, когда приезжают ее «отец» и Матута. Ольга прячется, и Ольга подслушивает, как Токмаков признается Матуте, что Ольга на самом деле не его дочь и что ее настоящий отец неизвестен.

Сцена 2

В Псков доходит известие о том, что Иван Грозный ведет кампанию по восстановлению своей власти над регионами, пытающимися обрести независимость, и недавно жестоко поработил и разрушил город Новгород. Псков опасается, что его очередь будет следующей. Токмаков пытается убедить народ приветствовать царя Ивана, но Туча решает продолжать борьбу за независимость.

Закон 2

Ольга смущена обнаружением ее сомнительного отцовства.Испуганные люди встречают Ивана традиционными дарами хлеба и соли, а Ольге поручается подавать его вино. Вскоре становится очевидным, что между ними существует загадочная химия. Иван расспрашивает Токмакова о сестрах Вере и Надежде, и когда он понимает, что Ольга — дочь Веры, он также понимает, что он ее отец. Его гнев уходит, и он прощает город.

Закон 3

Ольга и Туча тайно встречаются в лесу, но Матута, разъяренный тем, что его брак с Ольгой был предотвращен, удивляет их с вооруженной силой.Они оставляют Тучу умирать и похищают Ольгу. Ольгу приводят к Ивану, но он упрекает ее похитителя. Его сердце тронуто Ольгой и ее воспоминаниями о детской молитве за царя. Отец и дочь создают эмоциональную связь. Тем временем Туча выжила и теперь атакует лагерь Ивана. Ольга умоляет Ивана проявить к нему милосердие, но в суматохе нападения ее застреливают.

Россия снова полюбила Ивана Грозного — POLITICO

ОРИОЛ, Россия. В 1947 году Иосиф Сталин вызвал в Кремль кинорежиссера Сергея Эйзенштейна, чтобы обсудить его фильм «Иван Грозный.”

В то время как Сталину понравилась первая часть шедевра, выпущенная тремя годами ранее, ему очень не понравился сиквел, находившийся тогда в производстве, который изображал погружение царя в паранойю и кровожадное безумие.

Судя по протоколу заседания, Эйзенштейн в основном молчал, пока Сталин читал лекцию по истории. В комментарии, который впоследствии стал печально известным, советский лидер сказал Эйзенштейну, что Иван Грозный на самом деле был «великим и мудрым правителем.Присутствующие приспешники Сталина Вячеслав Молотов и Андрей Жданов согласно кивнули.

Вторая часть «Ивана Грозного» Эйзенштейна не выходила в прокат еще девять лет после смерти Сталина и Эйзенштейна.

Сталин был первым лидером в истории России, который возвестил о положительной оценке тирана XVI века. А с его кончиной такие взгляды вернулись на задворки исторической профессии.

До сих пор. В России Владимира Путина звезда Ивана Грозного снова на подъеме.

За памятники всегда ожесточенно боролись в России, где символику бюстов, статуй и мемориальных досок нелегко отделить от характера режима, который их воздвигает или сносит.

На прошлой неделе власти Орла, города с населением примерно в 300 000 человек к югу от Москвы, открыли первую в мире статую первого царя России, правившего страной железным кулаком между 1547 и 1584 годами.

Памятник изображает Ивана Грозного верхом на коне и в полном царских регалиях с мечом в одной руке и крестом в другой.Он стоит в самом центре города, напротив Богоявленского собора 17 века, на мысе, разделяющем реки Орлик и Оку.

На церемонии открытия присутствовали националистические, казачьи и православные группы, многие были одеты в военную форму или в черное. Некоторые несли флаги, другие иконы, и по этому случаю выступали ансамбли традиционных русских народных танцев.

В список гостей вошли известные российские националисты, высокопоставленные деятели православной церкви, видные сторонники Путина и правительственные чиновники.Выступили губернатор Орловской области Вадим Потомский; глава пресловутой пропутинской байкерской банды «Ночные волки» Александр Залдостанов; схиархимандрит Илий, высокопоставленный православный клирик и личный духовник главы Русской Православной Церкви. Министр культуры Владимир Мединский направил письмо, которое было зачитано собравшимся.

Местный житель на открытии памятника в начале этого месяца | Александр Рюмин / ТАСС через Getty Images

Статуя не намекает на насилие, связанное с человеком, которого обвиняли в убийстве своего сына в ярости, ослепившем архитектора церкви Св.Собор Василия Блаженного в Москве и правит террором, включая массовые убийства, спонсируемые государством.

Вместо этого Иван Грозный изображается как великий русский правитель. Чиновники преувеличивают его достижения и выражают сомнение в его преступлениях. Говорят, что на Ивана Грозного в источниках 16 века оклеветали, а статуя просто исправляет эту историческую несправедливость. Орёл был выбран местом, потому что город был основан во время царской власти.

За памятники всегда ожесточенно боролись в России, где символику бюстов, статуй и мемориальных досок нелегко отделить от характера режима, который их воздвигает или сносит.

Когда большевики пришли к власти в 1917 году, они разрушили сотни статуй царской эпохи и заменили их коммунистическими героями. Когда Никита Хрущев пришел к власти, он снял статуи своего предшественника в рамках процесса «десталинизации». Конец коммунизма в 1990-е годы сопровождался падением многих статуй советской эпохи.

Практика возведения и свержения статуй продолжается и сегодня. Поскольку репутация Сталина переживает возрождение на фоне растущего авторитаризма в России, последние годы предоставили благодатную почву для возвращения бюстов советского лидера.В соседней Украине одним из символов проевропейской революции 2014 года стало падение памятников Ленину.

«В [новом памятнике Ивану Грозному] много политики, — сказал Андрей Минаков, руководитель Орловского краеведческого музея. «Реальность того, что он делал как правитель, без учета его личных характеристик, может быть привлекательной для некоторых людей».

Неизбежное и, возможно, преднамеренное сравнение с Путиным, который гордится тем, что за более чем полтора десятилетия централизовал и укрепил российское государство в высших эшелонах политической власти.Русский национализм также расцвел при Путине, особенно после конфликта 2014 года с Западом из-за аннексии Крыма Россией и войны на востоке Украины.

Те, кто переоценивает наследие Ивана Грозного, заявляют о подобных успехах. Иван Грозный завоевал Хазанское ханство, аннексировал Астраханское ханство, вел долгую ожесточенную войну против европейских держав в Балтийском регионе и установил границы современного централизованного российского государства. Он также создал первую в России постоянную армию.

Рабочие завершают работу над памятником | Александр Рюмин / ТАСС через Getty Images

Некоторые российские официальные лица не стесняются проводить параллели между двумя лидерами.

«У нас есть великий, могущественный президент, который заставил весь мир уважать и подчиняться России, как это делал в свое время Иван Грозный», — сказал гостям Орловский губернатор Потомский на церемонии открытия.

В публичной лекции об Иване Грозном в начале этого месяца министр культуры Мединский утверждал, что историки слишком сильно полагаются на источники, критикующие царя, многие из которых написаны европейцами.Он утверждал, что в XVI веке западные комментаторы намеренно очерняли имя царя в рамках «информационной войны», почти так же, как сегодня западные СМИ пытаются очернить имя Путина.

Многие в Орле делают такие же ссылки. Недавним солнечным днем ​​в городе местные жители, проходившие мимо статуи, в основном хвалили ее.

«Очень нравится: хорошо, что в Орле. Он царь, спасший Россию », — сказал один человек. «Это великолепный русский персонаж», — сказал другой, назвавшийся Сергеем.

«Является ли статуя символом того, что винты закручиваются и мы возвращаемся в средневековье? Не знаю, но боюсь, что именно это и происходит »- Наталья Голенкова, активист

«Иван Грозный был ширмой от западного тоталитаризма. Если бы он не победил своих врагов в войне на Балтике… у нас был бы геноцид и западные ценности », — сказал Али Наибов, проходивший мимо со своим маленьким сыном.

Но статуя также вызвала споры, и даже некоторые государственные СМИ критиковали эту инициативу.В Орле небольшая группа активистов выступила против памятника, проводя публичные пикеты и мобилизуя поддержку онлайн-петиций.

79-летний профессор физики на пенсии Юрий Малютин подает в суд на местные власти за незаконную установку статуи на месте, которое, по его словам, охраняется из-за его археологической ценности.

«Я живу в этом городе, и мне все дорого. Я оставлю внуков и правнуков, как и все остальные, и когда речь идет о нашем культурном наследии, важно передать им слова «лелеять» и «спасать» », — сказал он в интервью во время недавнего перерыва. слушание в суде.

На более мрачной ноте, Наталья Голенкова, другая активистка, сказала, что однажды вечером в августе на нее напали, когда она шла домой — нападавший предупредил ее, чтобы она перестала выступать против памятника. По ее словам, полиция отказалась отнестись к этому инциденту серьезно, и с тех пор она покинула страну.

«Является ли статуя символом того, что винты закручиваются и мы возвращаемся в средневековье? Я не знаю, но боюсь, что именно это и происходит », — сказала Голенкова в интервью по Skype. «Тираны любят тиранов», — сказала она.

Ховард Амос — журналист из Москвы. Он родился в Лондоне и последние шесть лет писал репортажи со всей России и бывшего Советского Союза.

Иван не так уж и Грозный: двойной счет Римского-Корсакова в Grange Park Opera

«Иван Грозный … приготовьтесь встретить его спаржей и перепелиными яйцами», — гласила шутливая рекламная кампания Grange Park Opera, отчаянно пытаясь вызвать Веселое праздничное ощущение этого темного кусочка русской истории XVI века.Первая опера Римского-Корсакова на самом деле называлась Псковитянка , но именно Серж Дягилев — не чужд хитрой рекламы — впервые продал ее в 1909 году как Иван Грозный для своих «Русских балетов в Париже», утвердив ее в качестве балета. звездный автомобиль для великого русского баса Федора Шаляпина.

Псковские колокола предупреждают об опасности

© Марк Бреннер

Это же название использовалось, когда он был поставлен сэром Джозефом Бичемом в Королевском театре на Друри-лейн в июле 1913 года, в рамках российского сезона, который включал в себя британскую премьеру нового балета Стравинского Весна священная и Шаляпина в роли Бориса Годунова. .Она осталась чем-то вроде сноски в истории русской оперы за ее пределами, редко исполняется за пределами своей родины, поэтому любая новая постановка будет интересна знатокам. В постановке GPO Дэвид Паунтни пробуждает этот интерес, отмечая « Дворянка Веры Шелога », 40-минутную оперу, которую Римский позже сочинил в качестве отдельного пролога к Псковитянка .

Этот пролог представляет собой контекст для основной оперы. Вера — жена боярина, уехавшего в военный поход.В его отсутствие она родила дочь Ольгу. Вера объясняет своей сестре Надежде, что Шелога — не отец, рассказывая, как за ней ухаживал таинственный мужчина. Когда муж Веры возвращается, Надежда спасает сестру, заявляя, что Ольга — ее ребенок.

Эвелина Добрачева (Ольга)

© Марк Бреннер

Оказывается, таинственным возлюбленным Веры был никто иной, как царь Иван IV (он же Грозный), и именно его признание того, что Ольга — его дочь, спасает город Псков в главной опере, когда Иван пытается подавить повстанческое движение, возглавляемое от ее возлюбленного Туча.Ольга смертельно ранена, когда царь приказал стрелять, после чего он наконец обнаруживает, что она была его дочерью.

Паунтни играет прямо в первой половине вечера. Конструкции Фрэнсиса О’Коннора представляют собой переносную двухъярусную деревянную конфигурацию, полезную для сохранения социальной дистанции хора, что напоминает Псковский Кремль, огромную колокольню в виде люстры, возвышающуюся над сценой. Костюмы традиционные … до тех пор, пока усатый царь Иван Клайва Бейли не подскочит. Приглашенный к обеду, он снимает свои великолепные соболиные шубы, обнажая характерный военный мундир Иосифа Сталина.То, что Паунтни проводит параллели между Иваном и Сталиным, понятно. Советский диктатор восхищался Иваном IV и заказал кинематографическую эпопею Сергея Эйзенштейна. Сталин / Иван даже смотрят кадры немого кино во время прелюдии третьего акта. Но то, что эта параллель добавляет к истории, остается спорным. Милый старый дядя Джо? Я не совсем уверен.

Клайв Бейли (Иван) и Эвелина Добрачева (Ольга)

© Марк Бреннер

В музыкальном плане наибольший интерес представляют хоровые номера и оркестровое воспроизведение русских колоколов, знакомых по Борису Годунову , еще одному оперному царю-тирану.Римский написал оперу в то время, когда Мусоргский редактировал Boris — даже на том же рояле! (В то время они были соседями по квартире.) 24 члена оперного хора Grange Park проделали безупречную работу в музыке, которая действительно требует как минимум вдвое больших сил. Михаил Татарников дирижировал оркестром Гаскойна (беженцы из Гарсингтонской оперы) в живом рассказе о редукции Римского Алекса Вульфа, привлекая некоторые захватывающие игры.

Но у вечера есть свои долгие времена, действие часто статичное.Большая часть основной оперы основана на предыстории, и добавление пролога к собственному повествованию усугубляет это. Vera Sheloga стоит послушать, не в последнюю очередь из-за навязчивой колыбельной, взятой из очень раннего набора песен Римского Op.2. Эвелина Добрачева, в парных партиях матери и дочери Веры и Ольги, сыграла неравномерно, испытала несколько проблем с интонацией, но пропустила некоторые жемчужные верхние ноты. Любовь Соколова внесла значительный вклад как старая няня, которая знает все, ее меццо было таким же фруктовым, как и ее традиционная русская игра.

Карл Таннер (Туча) сплачивает народ на защиту Пскова

© Марк Бреннер

Карл Таннер спел крепкую туху, его темный тенор звучал ярко, контрастируя с язвительным, льстивым тоном Адриана Томпсона, как и предполагала Ольга, Матута. Авторитетный бас Дэвида Шипли хорошо подошел принцу Томакову (вдовец Надежды, воспитывающий Ольгу как родную дочь). Грохочущий бас Клайва Бэйли звучал в маленьком Театре в лесу, когда Айвен и его преувеличенная игра — очень в духе Шаляпина / Бориса Кристоффа — подходили режиссуре Паунтни…. даже если бы Иван все-таки не оказался таким уж страшным.

*** 11

Ужасная идея? Планы статуи печально известного царя Ивана IV рисуют в России гнев


МОСКВА — Жители города Орла проводят кампанию против того, что было объявлено первым в России памятником Ивану Грозному, царю XVI века, который известен своими репрессиями и, как говорят, убил своего собственного сына. Чиновники хотят поставить памятник возле детского театра.

Орловские власти планируют установить памятник как раз к церемонии празднования 450-летия юго-западного города, основанного Иваном IV как крепость, известного как «Грозный» или «Грозный».

Некоторые жители в ужасе.

«За почти 500 лет НИКТО не поставил памятник Ивану Грозному: ни царь, ни император, ни генеральный секретарь, ни президент», — написала в социальной сети ВКонтакте Наталья Голенкова, глава группы протеста против запланированного памятника. .

«Ивана Грозного нет даже на Мемориале Тысячелетия России», она написала , имея в виду выдающийся бронзовый памятник в Новгороде, на котором изображены выдающиеся деятели прошлого России.

Онлайн-петиция против статуи собрала сотни подписей, и 18 июля в Орле прошла акция протеста.

В России то, что оппоненты называют неуместными, вызывающими разногласия статуями и безрассудным городским планированием, часто становятся предметом ожесточенных споров.

Битва в Орле последовала за серией споров по поводу памятников, включая продолжающиеся дебаты по поводу планов установки 80-метровой статуи Иисуса Христа в Санкт-Петербурге, предложения вернуть памятник основателю советской тайной полиции Феликсу Дзержинскому на место, где он был свергнут в 1991 году, а также были предприняты попытки установить высокий памятник Великому князю Владимиру — или Владимиру — в Москве.

На этот раз планы ставят под сомнение даже государственное телевидение.

17 июля раздраженный читатель новостей на телеканале «Россия-1 » перечислил несколько непопулярных статуй в стране, включая высокий памятник Петру Великому (в Москве, а не в Санкт-Петербурге).-Петербург), прежде чем сказать, что решение об установке памятника Ивану IV в Орле было принято «без учета мнения горожан».

«Непонятно, сможем ли мы найти кого-то, кто сможет остановить это« монументальное »раздражение — прекратить эту бесплодную, бессмысленную дискуссию. Как будто у нас нет более важных проблем», — сказал он.

Массовые репрессии, тайная полиция

Иван Грозный проводил массовые репрессии с помощью основанной им опричнины — первых российских спецслужб и предшественников ЧК, НКВД, КГБ и ФСБ.

Автор петиции заявляет, что место установки статуи неуместно, а молодежный и детский театр «Свободная территория» на улице Карла Маркса в Орле является памятником архитектуры, находящимся под федеральной защитой. На картине русского мастера Ильи Репина изображен сумасшедший царь, держащий на руках своего окровавленного сына, которого он, как говорят, в приступе ярости смертельно ударил своим посохом.

В ответ на обеспокоенность общественности по поводу статуи 13 июля губернатор области Вадим Потомский сказал, что орловская статуя «никого не побеспокоит» и что «место выбрано удачно», — сообщило государственное информационное агентство ТАСС .

Потомский говорит, что не верит, что царь убил своего сына. «Ни один источник не видел ни одного официального документа, подтверждающего, что Иван Грозный убил своего сына», — сказал он «Московскому комсомольцу» в интервью, опубликованном 13 июля.

Сам Орёл не чужд полемики по поводу запланированных памятников. В прошлом году местные жители боролись с усилиями могущественной местной коммунистической партии по возведению памятника советскому диктатору Иосифу Сталину. Они собрали почти 7000 подписей под петицией против памятника.Власти отказались от этих планов как слишком вызывающих разногласия.

Памятник Ивану Грозному осуждался различными кругами политического истеблишмента — от либералов, таких как оппозиционный депутат Дмитрий Гудков до прокремлевского журналиста Владимира Соловьева .

Страдают маленькие дети… | openDemocracy

Практически в каждом штате есть свои «секреты». воспоминания или скелеты в шкафу, которые обычно вспоминают в Фрейдистский путь, закодированный и искаженный.Один из этих мрачных архетипов российской истории — «слезы измученного ребенка» (Достоевского Братья Карамазовы ) который на протяжении веков проявлялся в различных формах и был частью многих убийственная дискуссия…

Загадочная смерть ребенка русского происхождения, когда он был игра с друзьями на улице превратилась в пиар-шумиху гигантского политические пропорции. В его центре те же эманации зла, что и там. были 400 лет назад — власть, личная выгода, амбиции, ненависть и зависть — нет Будь то Углич на Волге или Растон в Луизиане.Сценический набор может быть другой, но спектакль тот же, московский: песня и танец кости ребенка, а не 9-летнего царевича Дмитрия [сына Ивана Ужасно], но 3-летний Макс Алан Шатто (в России им был Максим Кузьмин).

«Спектакль все тот же, московский: песня и танец. над костями ребенка

Проходят века, но метафизика Россия как государство вне верховенства закона то же самое, и спекулируя на не менее модны трупы невинных детей.Самый низменный политические расчеты скрыты, а внимание общества отвлечено вдали от преступлений, совершаемых государством, в том числе против детей. Но в шкафах Москвы огромное количество детских скелетов цивилизация, настоящее и прошлое. По сути, они являются частью его исторического основы.

Русский имперская жестокость

Иван III был первым московским правителем. Он захватил трон у ослабленного Чингизида. и его злодейство заставляет многие другие чрезвычайно жестокие преступления бледнеть в незначительность.В 1492 г. он вероломно заключил в тюрьму своего брата Андрея Большого, которого заковали в кандалы и умер в течение года. Затем он заключил в тюрьму и заковал в кандалы сыновей своего брата: 14 лет старый Иван провел там 30 лет, умер в цепях и был канонизирован Русской Православной Церкви за эти страдания; Цепи Дмитрия были сняты только на за несколько лет до его смерти, когда ему было почти 60.

Наверное, не стоит слишком долго жить о кровожадных деяниях Ивана Грозного или его эшафотной демократии, где возраст, пол, убеждения и социальный статус не имели значения. Достаточно вспомнить Новгородскую резню 1570 года, когда женщины и дети всех возрастов были связаны и брошены с высокого берега в реку Волхов, где они и оказались в ловушке. подледный. Или как незадолго до этого царь Иван заставил своего 9-летнего двоюродного брата Мария, дочь Владимира Старицкого, выпьет яд. В другой версии самодержец командует своим солдат вывести Марию и ее мать на улицу без одежды — это было Октябрь — и расстреляйте их себе на забаву.

Цесаревич Дмитрий, сын Ивана Грозного — один из самых известных в истории России субъектов жестокого обращения с детьми.Предполагается, что по приказу Бориса Годунова он получил ножевое ранение в шею в 9-летнем возрасте. Фотография: (cc) Wikimedia

Все знают про Бориса Годунова, «Царь Ирод», якобы убивший младшего сына Ивана Грозного. Или почти все. Но никто или почти никто не помнит другого невинного жертва политического злодейства, публично принесена в жертву на алтаре императорского будущее династии Романовых.

«Практически любая древняя монархия будет иметь свои кошмарные истории прошлого, но в случае с Россией это явление относится не к монархии, а к каннибалистической сущности Московское государство, которое укреплялось, пожирая плоть и кровь своих полностью бесправные субъекты.’

В 1614 г. Иван, 3-летний сын Польская княгиня Марина Мнишек и Лжедмитрий II отдали свою жизнь за Царь »[опера Глинки], хотя и после мученической кончины продолжал оставаться его богобоязненные современники называли его «маленьким воришкой». Этот маленький мальчик был одним из претендентов на престол Московского государства. Однако в 1613 г. старый Михаил Романов был избран царем России и в июле 1614 г. Ивана повесили у Серпуховских ворот в Москве.Было сказано, что ребенок был слишком легким и умер только через несколько часов от удушения и холода.

Еще одна ошеломляющая история касается ребенок-император Иван VI. Он был внучатый племянник и наследник российской императрицы Анны и был провозглашен царем в 1740 г., год его рождения. Но внутри через год императрица Елизавета («Кроткая»), дочь Петра Великого, свергла и заключил его в тюрьму. Он провел всю свою жизнь в заключении и был убит в Крепости Шлиссельбург в 1764 году, в эпоху просвещения Екатерина Великая, Мать всея Руси.

Практически любая древняя монархия будет иметь его кошмарные истории из прошлого, включая страдания и смерть дети оказались втянутыми в борьбу за престол. Но в случае с Россией это явление относится не к монархии, а к каннибалистической сущности Московское государство, которое укреплялось, пожирая плоть и кровь своих полностью бесправные субъекты. Пострадавшие и умершие дети — всего лишь верхушка этой многомиллионной пирамиды черепов….

Между прочим, последние «петербургские» десятилетия истории царизма отнюдь не самые жестокие (по сравнению с то, что было раньше и будет позже).Но как русская монархия стала менее упрямый, кровожадный и благоухающий «Золотой Ордой», он стал ослабел и начал взрываться.

Подробнее недавняя история тоже

Наконец, в 1917 г. «слишком либеральные» монархия рухнула. Одно из первых злодеяний нового правительства Москвы в очередной раз замешано убийство детей: на этот раз расстрел последнего Российский император и его семья. Потом были указы, предписывающие уничтожение «членов семей изменников отечества», в том числе детей, и санкционирование казни детей с 12 лет (1935 г.).

За этим последовали депортации целые народы, когда часто в дороге умирали дети. Десятки тысячи афганских детей погибли от рук советских оккупационных войск. Тысячи, если не десятки тысяч (кто когда-нибудь назовет реальную цифру, и когда?) детей погибли во время двух чеченских войн. Детей Беслана разнесло на куски танки или сожжены армейскими огнеметами.

Увы — как тысячи бомжей дети, живущие в тяжелых условиях, или дети, которые переживают насилие родителей и умирают в дом в сегодняшней России — такие жестокости обычно где-то мерцают или на задворках общественного сознания, вспыхивая только тогда, когда текущая Кремлевский царь решает использовать это пламя для приготовления следующего пикантного блюда.

Братья Карамазовы

Что аккуратно подводит нас к Достоевскому. Противники пытаются перекричать друг друга, страстно декламируя «… если все должен страдать, чтобы достичь вечного счастья, тогда скажи мне, что получили дети при чем тут? »или« … весь мир знания не стоят слез ребенка … «или» … я категорически отказываюсь гармония высшая, потому что не стоит слез одного измученного ребенка… »( Братья Карамазовы, Иван к Алеше, Книга V — За и против, Глава 4 — Восстание ).

Обе стороны уверены, что Достоевский «на их стороне». Что удивительно, так это то, что они оба правы! Один немаловажный фактор, который обычно игнорируется когда в разговоре всплывают «слезы маленького ребенка», это говорит не автором, а его персонажем воинственно атеистическим Иваном Карамазов беседует со своим богобоязненным братом Алешей. Свою речь Иван заканчивает вызывающе: «… слишком высока цена за гармонию; нам не по средствам заплатить столько за входной билет….. Это не бог что я не принимаю, Алеша, я только почтительно возвращаю ему билет ». ( там же)

Иван тогда упрекал Алеша словами «Это бунт».

Другими словами, глава Восстание в Братья Карамазова не рассматривается как приговор о детоубийстве как таковом — это было бы действительно, было бы абсурдно подозревать, что Достоевский вдруг начал заставлять это особая моральная и юридическая дверь, которая уже так широко открыта. Это имеет значение в вопрос о справедливости небес — Dei Judicium — который для восстановления мировой гармонии может спасти душу человека. убил невиновного и простил своего мучителя. «… Ты, — говорит Алеша Ивану, — только что спросил, есть ли в целом мир Существо, которое могло и имеет право простить [ убийство ребенка? DK ]. Есть Существо, и он может простить все … потому что Он пролил Свою невинную кровь за все и вся. Ты забыли Его, и на Нем построено здание … »

Если экстраполировать «Вера как оправдание детского убийства» Алеши Карамазова на русском языке В действительности мы приходим к очень знакомой, «типично русской» идеологической оправдание любых, даже самых чрезмерных, жертв, принесенных его народом алтарь Великого Российского государства. В конце концов, это государство есть не что иное, как Святая Матерь Россия, где Бог (и Его небесное правосудие) упокоились, независимо от исторического облика Его состояние сложилось в этот конкретный момент времени.

Последовательность, которая результаты этого согласуются с «Московской версией Стокгольмского синдрома»:

  1. Власть суровая родитель и может творить зло;
  2. Народ беззащитен дети и поэтому могут страдать, хотя и невиновны;
  3. Но если жива Святая Матерь Россия я.е. Российское государство, значит мировая гармония не разрушается, души людей спасены, а правительство прощено.

Не стоит думать, что Достоевский в эта книга однозначно осуждает Ивана и, следовательно, «становится на сторону Алеши». В диалоге двух братьев писатель не проповедует, а выражая главную «циклическую коллизию» всей русской истории. Этот это стремление к восстанию против отвратительного «тюремного» правительства, невозможность разработать разумный план восстания и, как следствие, отчаянная попытка убедить себя, что, говоря словами другого персонажа из совершенно другой книги, «может быть, это великая домотканая правда» (Ильф и Петров, Золотой теленок, 1931 г.). Тогда… еще одна волна протеста.

Принятие или бунт?

Спор между Иваном и Алешей Таким образом, Карамазов остается незаконченным. Речь, конечно же, не о детях, как о детях. такое, но про права человека и человеческое достоинство. Следует ли нам принять власть, которая обрекает нас на вечное унижение и страдания? Или мы должны бунтовать?

Ответ ясен. Все зависит от возраста. Ребенок не имеет ни права, ни возможность восстать против взрослого, тогда как у взрослого есть не только это верно, но обязан бунтовать, если кто-то — неважно, кто — посягает о его священных и неотъемлемых правах.

«Пока российское общество продолжает считать себя ребенка наказывают, пока он не начинает размышлять о справедливости и чрезмерно суровое наказание родителей, ничего не изменится ».

Нам остается только определить возраст Русская нация. Если это «младенец», то вопросы, к которым нет ответ начнет накапливаться в любом разговоре о восстании. Что будет с «Святой Матерью Русью»? К небесной справедливости? Разве это не было бы восстанием против Бога? Но если русская нация взрослая, все эти вопросы уходят на второй план: бунт взрослого против тюрьмы в которого он был заключен в тюрьму, хотя и невиновен, это не бунт против Бога, но во имя свободы.

Вот почему это так важно для россиян. правительство в своих отношениях с обществом настаивает на стиле, который демонстративно патриархальный. Поэтому каждый раз очередной тур по Москве Правители прилагают такие усилия, чтобы насаждать собственный миф о «невинных детях, замученные врагами народа »,« буржуазные кулаки [богатые крестьяне] »,« янки-живодеры ». Вот почему кремлевская пропаганда независимо идеологического прикрытия, такая потребность царевича Дмитрия (упоминается выше), Павлик Морозов [советский ребенок, который осудил своего отца и был тогда убит его семьей] и Дима Яковлев [русский мальчик, который умер, когда его приемный Отец-американец оставил его в машине].В архетип детоубийцы — постоянное напоминание нации-младенцу о что могло бы случиться с ним, если бы он, упаси небеса, внезапно обнаружил себя без защиты Великого инквизитора.

Помешало ли инфантильное восприятие отношений между государством и людьми должным образом проанализировать злоупотребления властью в России? Фото: (cc) Demotix / Винокуров Николай

Вот почему тема «слезы ребенок настолько завораживающе важен для российского общества, в его окружении находится под властью Великого Инквизитора со всех сторон.Общество видит себя в этот ребенок как бы беззащитен перед ужасным и ненавистным «чудовищем» и надеется на помощь милого, доброго Господа. Он не замечает, что оба чудовище и лорд — это такие же исконно русские авторитеты, которым, чтобы дать «младенческая нация» правильное историческое образование поставило его в холодная уборная навсегда.

Пока российское общество продолжает уважать как ребенок наказывается, пока не начинает серьезно размышлять о предметом правосудия и чрезмерно сурового родительского наказания вместо представление «тюрьмы государства» с полной расплатой за всех (не только детские) тела и души, которые он уничтожил, ничто не будет изменение.«Биологические омбудсмены» будут продолжать убеждать общество, что оно должно сидеть в уборной так же кротко, как возможно, и 500-летняя «младенческая нация» будет продолжать бить себя в грудь, как говорит Достоевский, молясь своему «милому, доброму Господу в зловонной уборной. с его неизведанными слезами… » (там же)

16 век | Русмания

В России XVI века доминирует одна фигура: Иван Грозный, который вошел в историю как один из самых печально известных лидеров всех времен.Его долгое правление, сначала как великий князь, а затем как первый царь, стало свидетелем завоевания Россией Казанского и Астраханского ханств и расширения своих границ до Сибири, но это совпало с длительной и дорогостоящей войной в Ливонии, набегами крымских татар и т. безумие и жестокость опричнины, когда Иван потерял рассудок. Его наследие даже угрожало разрушением самого государства и привело к окончательному падению Дома Рюриковичей.


Последние годы Ивана Великого

В 1500 году до Ивана III дошли слухи о том, что его дочь Елена — жена великого князя Александраса Литовского — подверглась жестокому обращению и была вынуждена отказаться от своей православной веры в нарушение брачного договора.Используя это в качестве предлога, между Москвой и Литвой разразилась война, которая закончилась мирным договором, по которому треть территории Литвы, включая старый город Киевской Руси Чернигов, была передана Москве, хотя Иван III стремился вернуть Смоленск. не достигнуто. В последние годы царствования Ивана III между его внуком Дмитрием Ивановичем (сыном старшего сына Ивана III, Ивана Ивановича, умершего в 1490 ) и старшим выжившим сыном Ивана III Василием Ивановичем разгорелась борьба за звание наследника.В 1498 году кажется, что Дмитрий Иванович воспользовался своим назначением соправителем, однако он позволил себе участвовать в различных заговорах, которые в конечном итоге привели к его аресту и заключению. Иван III умер в 1505 гг., Его преемником стал Василий Иванович (Василий III), унаследовавший большую территорию, управляемую Москвой, которая претендовала на то, чтобы быть преемником Византийской империи. Дмитрий Иванович же закончил свои дни в 1509 еще в тюрьме.


Княжение Василия III

Василий III продолжил политику своего отца по собиранию русских земель.В 1510 он двинулся на Псковскую республику и объявил о роспуске Псковского вече и присоединении республики к Москве. В 1513 князь Федор Борисович Волоколамский умер, и Василий III, в свою очередь, аннексировал территорию своего двоюродного брата. В 1513 Василий III возглавил московские войска при осаде Смоленска, который в 1404 уступил Литве. В конце концов, город был взят с третьей попытки в 1514 . В 1520 Василий III пригласил великого князя Рязанского Ивана Ивановича в Москву, где он арестовал его в связи с родством Рязани с ханом Крыма.Когда Иван Иванович бежал из тюрьмы в Литву в 1521 Василий III использовал это как предлог для аннексии своего княжества.


Долгожданный наследник

Василий оказался довольно успешным великим князем с точки зрения расширения влияния и границ Москвы, но в одной сфере он оказался менее успешным — после 20 лет брака у него все еще не было наследника. Несмотря на протесты церкви, в 1526 Василий решил развестись со своей женой Соломонией Сабуровой, сослав ее в монастырь в Суздале и снова жениться.Его новой женой стала Елена Глинская, которая подарила Василию его долгожданного наследника в 1530 плюс запасной в 1532 . В русском фольклоре Саломния проклинала Василия и его новую жену. В любом случае наследником Василия вырастет небезызвестный Иван Грозный. Василий умер вскоре после рождения сыновей 1533 .


Регентство Елены Глинской

Когда Иван Грозный был еще ребенком, его мать, Елена Глинская, правила регентшей.Глинская прекрасно осознавала, в каком непростом положении находились она и ее малолетние дети. Она считала своей главной угрозой своих шуринов, которые легко могли оказаться вовлеченными в заговор бояр в игре за власть. В 1534 она приказала арестовать князя Дмитровского Юрия Ивановича и захватить его землю от имени своего сына. Юрий Иванович умер в тюрьме 1536 . В 1537 годах до Елены дошли слухов, что следующий старший брат князь Андрей Иванович Старицкий пытается бежать в Литву.Елена арестовала его, и он тоже закончил свои дни в тюрьме — его территория перешла к его маленькому сыну Владимиру, который был куплен Москвой. Но даже провожать двух потенциальных угроз было недостаточно, поскольку сама Елена была мертва к 1538 , скорее всего, отравлена ​​боярином — главными подозреваемыми были члены семьи Шуйских.


Коронация царя Ивана Грозного

Осиротевший Иван и его глухонемой брат Юрий были брошены на откуп боярам, ​​которые, вероятно, причастны к смерти их матери.Позже Иван жаловался, что бояре пренебрегли им и его братом, которые были слишком заняты борьбой между собой, чтобы заручиться влиянием, чтобы на самом деле сыграть полезную роль в заботе о здоровье и воспитании молодого великого князя. Это привело к тому, что в последующие годы у Ивана возникла глубокая ненависть к боярам. В 1547 Иван наконец достиг зрелости и больше не нуждался в регенте. В явной демонстрации того, что он теперь берет бразды правления, он спланировал свою коронацию, на которой он был назван не просто великим князем Москвы, но и царем России — первым, кто будет официально коронован как таковой.Слово царь является искажением имени Цезарь и традиционно использовалось русскими для обозначения византийского императора или хана Золотой Орды. При коронации Иван объявил, что теперь он единственный и верховный лидер России.


Реформы

Первый год царствования Ивана был встречен бедствием в виде Великого пожара Москвы летом 1547 . В это время большая часть города была построена из дерева, и одна треть города сгорела в огне, унеся жизни тысяч людей и вызвав восстание, в результате которого семья Глинских впала в немилость.Когда этот трудный период закончился, Иван смог эффективно использовать свой авторитет и начал серию реформ. Он ввел новый свод законов, который частично наложил более строгие ограничения на передвижение крестьян, учредил постоянную армию, известную как стрельцы, и форму парламента, известную как Земский собор. В 1551 Московское общество было основано в Англии, что привело к расцвету торговли между Россией и Англией через Архангельск и Белое море, а в 1553 была открыта первая типография в Москве.


Истоки казачества

На протяжении веков славянские народы селились в степи в низовьях Дона, Днепра и Урала и ассимилировались с другими степными народами, такими как хазары, печенеги, половцы и татары. К 15 веку эти люди стали известны как казаки и жили общинами, независимыми от своих соседей Польши-Литвы, Москвы и Крымского ханства. К 16 веку появились независимые территориальные организации, известные как хозяева.Основными хозяевами были запорожские казаки (расположенные вокруг Днепра на территории современной Украины), донские казаки (вокруг реки Дон) и яицкие / уральские казаки (вокруг реки Яик, которая позже была переименована в реку Урал). Позже будет сформировано несколько других меньших хостов. Казаки организовывались по военной линии и были отличными всадниками, что делало их востребованными соседними Польшей-Литвой и Россией в оказании военной помощи при защите границ от татар или в совместных кампаниях.Иван Грозный, например, ясно понимал ценность казачества, когда смотрел на Казанское, Астраханское и Сибирское ханства.


Покорение Казанского и Астраханского ханств

Административные реформы Ивана в целом оказались успешными, но правление Ивана достигло своего пика в 1552 , когда он добился успеха там, где его отец и дед потерпели поражение — завоевание Казанского ханства после десятилетий войны между Москвой и Казанью. Этот успех привел к тому, что соседние башкиры приняли власть Ивана в 1554 и аннексировали Астраханское ханство русскими в 1556 .Конец татаро-монгольского ига официально закончился во время правления деда Ивана, Ивана Великого, но на самом деле именно Иван Грозный увидел, как это устройство претворилось в жизнь, поглотив большую часть остатков Золотой Орды в теперь многоэтническую и многоконфессиональное царство России — только Крымское ханство оставалось главной угрозой. В честь завоевания Казани Иван приказал построить собор Василия Блаженного на Красной площади в Москве — якобы вдохновленный главной мечетью, которая когда-то стояла в Казани.


Начало Ливонской войны

После победы над татарами Иван обратил свое внимание на выход к морю, воспользовавшись ослабленным положением Ливонской конфедерации (современные Латвия и Эстония). В 1558 Иван приказал вторгнуться в Ливонию под предлогом вступления Ливонии в союз с Польшей и Литвой в нарушение более раннего договора между Ливонией и Россией. Русские быстро добились успеха, захватив Дерпт, Нарву и осадив Ревель.В 1561 Ливонская конфедерация была распущена, и бывшая территория перешла к Литве. Это привело к войне между Россией и Литвой. В конце концов Швеция и Дания также вступили в кровавую борьбу за Ливонию, которая продлилась десятилетия и стала серьезным бременем для России.


Опричнина

После завоевания Казани могло показаться, что первый царь был на пути, равном и даже превышающем успехи своего деда Ивана Великого, но вместо этого в 1560-х годах Иван Грозный получил свое знаменитое английское прозвище Грозного. (по-русски он известен как «Иван Грозный», что можно перевести как «грозный» или «устрашающий»).В 1560 умерла жена Ивана Анастасия Романовна Захарина-Юрьева, и это был еще один случай подозрения на отравление. Затем в 1564 князь Андрей Курбский — один из самых верных друзей Ивана — перешел на сторону литовцев. Похоже, все это сильно повлияло на психическое здоровье Ивана, которое с его травматического детства всегда было хрупким. Подозрительность и ненависть Ивана к дворянству вскипели и в декабре 1564 он пошел в Александрову Слободу и объявил о своем отречении из-за коррупции и измены бояр.Бояре, в свою очередь, опасались за свою безопасность и положение в руках горожан и умоляли Ивана вернуться.

Иван согласился, но только при условии учреждения Опричнины — государства в государстве, в основном включающем старую Новгородскую республику, где Иван будет свободно править. Иван установил охрану, известную как опричники, которые в основном состояли из людей низшего звена, которые поэтому были чрезвычайно лояльны Ивану в благодарность за их повышение в статусе.Опричники были устроены по образцу монашеского ордена и базировались на Александровой слободе. Они ехали верхом, неся знаки отличия в виде метлы и собачьей головы, терроризировали гражданское население и уничтожали всех, кто стоял у них на пути, с полным иммунитетом.


Убийство митрополита Филиппа

В 1568 Митрополит Филипп смело отказался прилюдно благословить Ивана в ответ на зверства, которые творили опричники.Неудивительно, что это привело к тому, что он был свергнут, арестован и в конечном итоге убит опричником Малютой Скуратовым в 1569 в Твери.


Князь Владимир Старицкий

В 1553 Иван Грозный тяжело заболел. Он чувствовал, что его конец близок, и приказал своим боярам присягнуть своему маленькому сыну. Однако большинство бояр предпочли кандидатуру царя двоюродного брата князя Владимира Андреевича Старицкого, который вырос в Москве после падения отца, но с 1542 проживал в Старице.К ужасу многих бояр, Иван выздоровел и теперь очень подозрительно относился к своему двоюродному брату и велел вернуть его в Москву, где за ним можно было наблюдать и готовить, чтобы он стал регентом сына Ивана, если с ним что-нибудь случится. Однако Иван не смог преодолеть свои подозрения и в 1569 он обвинил Владимира в измене, и Владимира и его семью заставили выпить яд в Александровой Слободе, а мать Владимира утонула за пределами Горицкого монастыря, где она ранее была вынуждена принять пелену. .


Новгородская резня

Пик безумия и жестокости Ивана проявился в Новгородской резне. В 1569 город Изборск пал перед литовцами после акта государственной измены, и, хотя он был быстро взят, Иван стал параноиком, что лидеры многих северных городов, включая Новгород и Псков, все были потенциальными предателями. Иван не видел другого выхода, кроме как действовать первым и наступать на потенциальных предателей. Сам Иван руководил своими опричниками из Александрова — столицы опричнины.Первым пунктом их вызова был Клин, который они разграбили, не дойдя до Новгорода в января 1570 года года. Ивана встретили архиепископ Пимен и духовенство, как предписывалось традицией, но Иван продолжил обвинять их в предательстве, прежде чем приказать провести службу. После службы последовал банкет, после которого были спущены опричники, опустошившие город, не пощадив даже старинный Софийский собор и его монастыри. В ходе судебных процессов были подвергнуты пыткам и казнены тысячи людей, в основном представители знати, духовенства и купцов.Многих бросили живыми и связали под лед замерзшей реки Волхов и закололи ножом, если они не утонули или не замерзли насмерть. Архиепископ Новгородский Пимен был лишен своего сана и, по сути, своей одежды, и маршировал по городу на белой кобыле, за которой следовали танцующие менестрели, известные по-русски как скоморохи. Он тоже в конце концов умер в тюрьме в 1571 . Низшие классы, которые в значительной степени не стали мишенью самой резни, не избежали голода, вызванного опустошением.


Поход на Псков

В февраля 1570 года опричники выехали из Новгорода в Псков, который к тому времени уже полностью знал, чего ожидать. Несколько представителей духовенства и знати были убиты, но злодеяния Новгорода не повторились в Пскове. Спасение города приписывают «дураку Божию» по имени Никола Салос, который предложил царю кусок сырого мяса, заявив, что это не должно вызывать недовольство человека, который ест человеческое мясо, и продолжил предсказывать ужасы, которые ожидают Ивана, если он продолжить свою резню в Пскове.Обескураженный, Иван приказал своим людям покинуть город. Однако в Москве последовали последующие судебные процессы, пытки и казни.


Нашествие крымских татар

Пока опричники мучили предполагаемых внутренних врагов России, реальные внешние враги страны в лице Литвы и Крыма хорошо использовали слабость России. В мая 1571 г. г. Крымский хан Девлет I Герай повел сильное татарское войско на Москву. Он без проблем обошел оборону Серпухова и быстро достиг Москвы, куда бежали мирные жители окрестностей.Татары разорили окрестности и подожгли всю местность. Пламя в конце концов охватило столицу. Толпы искали убежище в немногих существовавших каменных церквях, которые в конечном итоге разрушились во время сильного пожара или давления толпы. Люди, укрывавшиеся в подвалах, задохнулись, и многие, кто прыгнул в реку, чтобы спастись, утонули. Говорят, что на очистку всех тел ушло больше года. Довольные грабежом, татары отступили обратно в Крым.

Трагедия московского пожара 1571 , которая, как полагают, помогла вывести Ивана из безумия и понять, как его действия поставили Россию на колени и бросили на милость крымских татар.В 1572 Опричнина была воссоединена с остальной Россией (известной как Земщина), и русские войска смогли защитить Москву от последующего вторжения крымских татар 1572 в битве при Молодях.


Конец Ливонской войны

В 1577 новый король Польши-Литвы Стефан Баторий привнес новую энергию в Ливонскую войну после союза с королем Швеции Яном II. Россия была вынуждена отступить из Ливонии и оказалась на обороне в самой России.Поляки захватили город Полоцк в 1579 , а затем Великие Луки в 1580 и начали осаду Пскова в 1581 . Между тем шведам удалось захватить Корелу и Нарву в 1580 , а затем Ивангород, Ям и Копорье в 1581 . Россия была вынуждена искать перемирия, которое было заключено с Польшей и Литвой в 1582 и со Швецией в 1583 . Оба договора требовали, чтобы Россия уступила утраченную землю.


Покорение Сибирского ханства

Несмотря на хаос в центре России, в 1580 году началась новая кампания, которая подтолкнула границы России еще дальше на восток, когда группа казаков во главе с Ермаком Тимофеевичем отправилась в поход по завоеванию Сибирского ханства хана Кучума. .Акция финансировалась семьей Строгановых, которая увидела возможность развивать свое уже успешное торговое предприятие. В 1582 сибирская столица Кашлык (недалеко от современного Тобольска) была захвачена войсками Ермака, но орда Кучума смогла бежать и напала на казаков в 1584 , убив Ермака в процессе. Оставшиеся казаки сравняли Кашлык с землей и основали новую крепость в Тюмени в 1586 , а затем в Тобольске в 1587 .Хан Кучум потерпел поражение в 1598 годах. Хану снова удалось бежать, но его сыновья были схвачены и увезены в Москву, где со временем стали частью русской знати. Его ханство было завоевано русскими. Кучум в конце концов умер в ссылке где-то в начале 17 века.


Последние годы Ивана Грозного

К концу 1570-х годов ужасы опричнины в основном прошли, и Иван даже попытался загладить свою вину пожертвованиями монастырям, чтобы покаяться в грехах и помолиться за своих жертв.Еще один известный акт безумия произошел в 1581 . Между Иваном и его старшим из оставшихся в живых сыном царевичем Иваном Ивановичем разгорелся спор, возможно, из-за нескромности платья жены Ивана Ивановича. Говорят, что во время ожесточенной перепалки Иван ударил своего сына посохом по голове, убив его при этом.

Иван Грозный умер 1589 , якобы во время игры в шахматы. Иван был женат семь раз (что противоречило церковным законам), но после смерти Ивана Ивановича у него осталось только два наследника — умственно отсталый Федор Иванович, сменивший Ивана как Федор I, и младенец Дмитрий Иванович.


Федор I и Регентство Бориса Годунова

Перед смертью Иван Грозный назначил совет регентства, чтобы дать совет своему сыну, зная, что его слабоумный сын слишком слаб, чтобы править самостоятельно. В совет входили дядя Федора I Никита Романович Захарин-Юрьев — брат любимой первой жены Ивана — и опричник, ставший боярином Борисом Годуновым, сестра которого Ирина вышла замуж за Федора I в 1575 . Никита Романович Захарин-Юрьев умер в 1586 , оставив Бориса единственным регентом, и фактически он правил Россией от имени Федора, который предпочитал проводить время в мастерской.Борис оказался весьма эффективным регентом. Он руководил строительством новых крепостей или восстановлением старых, чтобы укрепить власть России над территориями, завоеванными Иваном Грозным: Царевококшайск в 1584 , Воронеж в 1586 , Самара в 1586 , Царицын в 1589 , Саратов, 1590 , Елец 1592 , Белгород 1596 и Томск 1604 . Между 1596 и 1602 рабочие были вынуждены работать на строительстве Смоленской крепости.В дополнение к новым укреплениям, русские оборонительные возможности также были усилены в 1584 , когда донские казаки присягнули царю Федору.

Летом 1591 Хан Казы II Герай из Крыма вторгся в Россию с сильной армией, но не смог преодолеть новую оборону, которая была возведена. В конце концов татары были вынуждены вернуться и подвергались преследованиям со стороны русских на протяжении всего их отступления, вынуждая их бросить свои повозки с припасами. Другая война со Швецией между 1590 и 1593 закончилась тем, что Борис продемонстрировал свои выдающиеся дипломатические способности и подписал мирный договор, по которому Россия вернула себе контроль над Ивангородом, Ямом, Копорью и Корелой.


Установление Русского Патриархата

Во время регентства Бориса Годунова митрополитом Московским и всея Руси был Дионисий, который, как известно, был близок к семье Шуйских, которые считались главными конкурентами Бориса. Сначала Дионисию удалось несколько примирить Бориса с семьей Шуйских, но в 1587 , когда Борис обнаружил попытки Дионисия уговорить царя Федора развестись с Ириной Годуновой, Борис лишил Дионисия титула и сослал его в Хутынский монастырь под Новгородом, где он умер в 1591 .На место Дионисия Борис назначил одного из своих сторонников — архиепископа Ростовского Иова (Иова). Однако, получив разрешение от Константинопольского патриарха, Иов стал не просто митрополитом, а патриархом полностью независимой Русской Православной Церкви.


Смерть цесаревича Дмитрия

В 1591 произошло решающее событие в карьере Бориса Годунова, навсегда оставившее пятно на его характере. Еще в 1584 младший сын Ивана Грозного Дмитрий Иванович был поставлен князем Углича и отправлен туда вместе с матерью Марией Нагайей.Технически цесаревич Дмитрий Угличский не должен был считаться наследником, поскольку, будучи сыном седьмой жены Ивана, в глазах Православной церкви, которая признала только три брака, он был незаконнорожденным. Однако, если слабый царь Федор умрет без наследника, что выглядело все более вероятным, единственный оставшийся в живых сын Ивана Грозного, конечно, был бы сильным кандидатом на престол. Однако этот вопрос никогда не возникал, так как в 1591 восьмилетний Дмитрий был найден мертвым в своей резиденции в Угличе.В ходе расследования, возглавляемого боярином Василием Шуйским, было установлено, что Дмитрий играл в игру, похожую на дартс с использованием ножей, и у него случился эпилептический припадок, во время которого он смертельно зарезался. Этой официальной версии событий так и не поверили. По сей день смерть цесаревича Дмитрия остается загадкой, и главным подозреваемым, конечно же, остается Борис Годунов.


Истоки русского крепостничества

В 1597 был принят новый закон, который оказал бы сильное влияние на жизнь крестьян в России.Крепостное право в определенной форме существовало с самого начала Киевской Руси. При Иване III крестьяне смогли перейти к новому хозяину около Юрьевского дня (праздник святого Георгия Победоносца, отмечаемый осенью после сбора урожая). Позднее Иван Грозный ввел временные меры, известные как запретные годы, когда запрещалось движение. Однако новый закон 1597 полностью лишил крестьян права переходить к новым хозяевам около Юрьевского дня, тем самым сделав крестьян крепостными, привязанными к земле и для всех целей и целей собственности своего хозяина.В случае побега крепостного у хозяина было до пяти лет, чтобы найти его и вернуть обратно. Многие из тех, кто пытался сбежать, направились на юг или восток, чтобы присоединиться к казакам.


Выборы Бориса Годунова

В 1598 Царь Федор I, последний живой потомок Ивана Грозного, умер без потомства, положив конец московскому отделению Дома Рюриковичей. Все остальные члены мужского пола ранее были устранены либо Иваном Грозным, либо его матерью.Россия оказалась в беспрецедентной ситуации без лидера. Начались поиски нового царя, и, конечно же, Борис Годунов, проявивший себя, будучи регентом, казался логичным выбором. Земский собор собрал и должным образом избрал Бориса Годунова новым царем, став первым русским правителем не из дома Рюриковичей, правившего Русью с 862 года. Чтобы укрепить свое положение на престоле, Борис сослал нескольких представителей знатных родов, в том числе Шуйских. , Семьи Голицыных и Романовых, в монастыри на крайнем севере России.


Подпишитесь, чтобы прочитать | Файнэншл Таймс

Разумный взгляд на мировой образ жизни, искусство и культуру

  • Полезные чтения
  • Интервью и отзывы
  • Кроссворд FT
  • Путешествия, дома, развлечения и стиль

Выберите вашу подписку

Испытание

Попробуйте полный цифровой доступ и узнайте, почему более 1 миллиона читателей подписались на FT

  • В течение 4 недель получите неограниченный цифровой доступ Premium к надежным, отмеченным наградами бизнес-новостям FT

Подробнее

Цифровой

Будьте в курсе важных новостей и мнений

  • MyFT — отслеживайте самые важные для вас темы
  • FT Weekend — полный доступ к материалам выходных дней
  • Приложения для мобильных устройств и планшетов — загрузите, чтобы читать на ходу
  • Подарочная статья — делитесь до 10 статьями в месяц с семьей, друзьями и коллегами

Подробнее

ePaper

Цифровая копия печатного издания

с простой навигацией.
  • Прочтите печатное издание на любом цифровом устройстве, можно прочитать в любое время или загрузить на ходу
  • Доступно 5 международных изданий с переводом на более чем 100 языков
  • FT Magazine, журнал How to Spend It и информационные приложения включены
  • Доступ к предыдущим выпускам за 10 лет и к архивам с возможностью поиска

Подробнее

Команда или предприятие

Premium FT.com доступ для нескольких пользователей, с интеграцией и инструментами администрирования

Премиум цифровой доступ, плюс:
  • Удобный доступ для групп пользователей
  • Интеграция со сторонними платформами и CRM-системами
  • Цены на основе использования и оптовые скидки для нескольких пользователей
  • Инструменты управления подпиской и отчеты об использовании
  • Система единого входа (SSO) на основе SAML
  • Специализированный аккаунт и команды по работе с клиентами

Подробнее

Узнайте больше и сравните подписки содержание раскрывается выше

Или, если вы уже являетесь подписчиком

Войти

.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *