Мастер и Маргарита – Глава 2 — Понтий Пилат
В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца ирода великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат.
Более всего на свете прокуратор ненавидел запах розового масла, и все теперь предвещало нехороший день, так как запах этот начал преследовать прокуратора с рассвета. Прокуратору казалось, что розовый запах источают кипарисы и пальмы в саду, что к запаху кожи и конвоя примешивается проклятая розовая струя. От флигелей в тылу дворца, где расположилась пришедшая с прокуратором в Ершалаим первая когорта двенадцатого молниеносного легиона, заносило дымком в колоннаду через верхнюю площадку сада, и к горьковатому дыму, свидетельствовавшему о том, что кашевары в кентуриях начали готовить обед, примешивался все тот же жирный розовый дух. О боги, боги, за что вы наказываете меня?
«Да, нет сомнений! Это она, опять она, непобедимая, ужасная болезнь гемикрания, при которой болит полголовы.
На мозаичном полу у фонтана уже было приготовлено кресло, и прокуратор, не глядя ни на кого, сел в него и протянул руку в сторону.
Секретарь почтительно вложил в эту руку кусок пергамента. Не удержавшись от болезненной гримасы, прокуратор искоса, бегло проглядел написанное, вернул пергамент секретарю и с трудом проговорил:
− Подследственный из Галилеи? К тетрарху дело посылали?
− Да, прокуратор, − ответил секретарь.
− Что же он?
− Он отказался дать заключение по делу и смертный приговор Синедриона направил на ваше утверждение, − объяснил секретарь.
Прокуратор дернул щекой и сказал тихо:
− Приведите обвиняемого.
И сейчас же с площадки сада под колонны на балкон двое легионеров ввели и поставили перед креслом прокуратора человека лет двадцати семи. Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной.
Тот помолчал, потом тихо спросил по-арамейски:
− Так это ты подговаривал народ разрушить Ершалаимский храм?
Прокуратор при этом сидел как каменный, и только губы его шевелились чуть-чуть при произнесении слов. Прокуратор был как каменный, потому что боялся качнуть пылающей адской болью головой.
Человек со связанными руками несколько подался вперед и начал говорить:
− Добрый человек! Поверь мне…
Но прокуратор, по-прежнему не шевелясь и ничуть не повышая голоса, тут же перебил его:
− Это меня ты называешь добрым человеком? Ты ошибаешься. В Ершалаиме все шепчут про меня, что я свирепое чудовище, и это совершенно верно, − и так же монотонно прибавил: − Кентуриона Крысобоя ко мне.
Всем показалось, что на балконе потемнело, когда кентурион, командующий особой кентурией, Марк, прозванный Крысобоем, предстал перед прокуратором.
Крысобой был на голову выше самого высокого из солдат легиона и настолько широк в плечах, что совершенно заслонил еще невысокое солнце.
Прокуратор обратился к кентуриону по-латыни:
− Преступник называет меня «добрый человек». Выведите его отсюда на минуту, объясните ему, как надо разговаривать со мной. Но не калечить.
И все, кроме неподвижного прокуратора, проводили взглядом Марка Крысобоя, который махнул рукою арестованному, показывая, что тот должен следовать за ним.
Крысобоя вообще все провожали взглядами, где бы он ни появлялся, из-за его роста, а те, кто видел его впервые, из-за того еще, что лицо кентуриона было изуродовано: нос его некогда был разбит ударом германской палицы.
Простучали тяжелые сапоги Марка по мозаике, связанный пошел за ним бесшумно, полное молчание настало в колоннаде, и слышно было, как ворковали голуби на площадке сада у балкона, да еще вода пела замысловатую приятную песню в фонтане.
Прокуратору захотелось подняться, подставить висок под струю и так замереть.
Но он знал, что и это ему не поможет.
Выведя арестованного из-под колонн в сад. Крысобой вынул из рук у легионера, стоявшего у подножия бронзовой статуи, бич и, несильно размахнувшись, ударил арестованного по плечам. Движение кентуриона было небрежно и легко, но связанный мгновенно рухнул наземь, как будто ему подрубили ноги, захлебнулся воздухом, краска сбежала с его лица и глаза обессмыслились. Марк одною левою рукой, легко, как пустой мешок, вздернул на воздух упавшего, поставил его на ноги и заговорил гнусаво, плохо выговаривая арамейские слова:
− Римского прокуратора называть − игемон. Других слов не говорить.
Смирно стоять. Ты понял меня или ударить тебя?
Арестованный пошатнулся, но совладал с собою, краска вернулась, он перевел дыхание и ответил хрипло:
− Я понял тебя. Не бей меня.
Через минуту он вновь стоял перед прокуратором.
Прозвучал тусклый больной голос:
− Имя?
− Мое? − торопливо отозвался арестованный, всем существом выражая готовность отвечать толково, не вызывать более гнева.
Прокуратор сказал негромко:
− Мое − мне известно. Не притворяйся более глупым, чем ты есть. Твое.
− Иешуа, − поспешно ответил арестант.
− Прозвище есть?
− Га-Ноцри.
− Откуда ты родом?
− Из города Гамалы, − ответил арестант, головой показывая, что там, где-то далеко, направо от него, на севере, есть город Гамала.
− Кто ты по крови?
− Я точно не знаю, − живо ответил арестованный, − я не помню моих родителей. Мне говорили, что мой отец был сириец…
− Где ты живешь постоянно?
− У меня нет постоянного жилища, − застенчиво ответил арестант, − я путешествую из города в город.
− Это можно выразить короче, одним словом − бродяга, − сказал прокуратор и спросил: − Родные есть?
− Нет никого. Я один в мире.
− Знаешь ли грамоту?
− Да.
− Знаешь ли какой-либо язык, кроме арамейского?
− Знаю. Греческий.
Вспухшее веко приподнялось, подернутый дымкой страдания глаз уставился на арестованного.
Другой глаз остался закрытым.
Пилат заговорил по-гречески:
− Так ты собирался разрушить здание храма и призывал к этому народ?
Тут арестант опять оживился, глаза его перестали выражать испуг, и он заговорил по-гречески:
− Я, доб… − тут ужас мелькнул в глазах арестанта оттого, что он едва не оговорился, − я, игемон, никогда в жизни не собирался разрушать здание храма и никого не подговаривал на это бессмысленное действие.
Удивление выразилось на лице секретаря, сгорбившегося над низеньким столом и записывающего показания. Он поднял голову, но тотчас же опять склонил ее к пергаменту.
− Множество разных людей стекается в этот город к празднику. Бывают среди них маги, астрологи, предсказатели и убийцы, − говорил монотонно прокуратор, − а попадаются и лгуны. Ты, например, лгун. Записано ясно:
подговаривал разрушить храм. Так свидетельствуют люди.
− Эти добрые люди, − заговорил арестант и, торопливо прибавив: − игемон, − продолжал: − ничему не учились и все перепутали, что я говорил.
Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывает за мной.
Наступило молчание. Теперь уже оба больных глаза тяжело глядели на арестанта.
− Повторяю тебе, но в последний раз: перестань притворяться сумасшедшим, разбойник, − произнес Пилат мягко и монотонно, − за тобою записано немного, но записанного достаточно, чтобы тебя повесить.
− Нет, нет, игемон, − весь напрягаясь в желании убедить, заговорил арестованный, − ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там написано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал.
− Кто такой? − брезгливо спросил Пилат и тронул висок рукой.
− Левий Матвей, − охотно объяснил арестант, − он был сборщиком податей, и я с ним встретился впервые на дороге в Виффагии, там, где углом выходит фиговый сад, и разговорился с ним. Первоначально он отнесся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня, то есть думал, что оскорбляет, называя меня собакой, − тут арестант усмехнулся, − я лично не вижу ничего дурного в этом звере, чтобы обижаться на это слово…
Секретарь перестал записывать и исподтишка бросил удивленный взгляд, но не на арестованного, а на прокуратора.
− …однако, послушав меня, он стал смягчаться, − продолжал Иешуа, − наконец бросил деньги на дорогу и сказал, что пойдет со мной путешествовать…
Пилат усмехнулся одною щекой, оскалив желтые зубы, и промолвил, повернувшись всем туловищем к секретарю:
− О, город Ершалаим! Чего только не услышишь в нем. Сборщик податей, вы слышите, бросил деньги на дорогу!
Не зная, как ответить на это, секретарь счел нужным повторить улыбку Пилата.
− А он сказал, что деньги ему отныне стали ненавистны, − объяснил Иешуа странные действия Левия Матвея и добавил: − И с тех пор он стал моим спутником.
Все еще скалясь, прокуратор поглядел на арестованного, затем на солнце, неуклонно подымающееся вверх над конными статуями гипподрома, лежащего далеко внизу направо, и вдруг в какой-то тошной муке подумал о том, что проще всего было бы изгнать с балкона этого странного разбойника, произнеся только два слова: «Повесить его». Изгнать и конвой, уйти из колоннады внутрь дворца, велеть затемнить комнату, повалиться на ложе, потребовать холодной воды, жалобным голосом позвать собаку Банга, пожаловаться ей на гемикранию.
И мысль об яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове прокуратора.
Он смотрел мутными глазами на арестованного и некоторое время молчал, мучительно вспоминая, зачем на утреннем безжалостном Ершалаимском солнцепеке стоит перед ним арестант с обезображенным побоями лицом, и какие еще никому не нужные вопросы ему придется задавать.
− Левий Матвей? − хриплым голосом спросил больной и закрыл глаза.
− Да, Левий Матвей, − донесся до него высокий, мучающий его голос.
− А вот что ты все-таки говорил про храм толпе на базаре?
Голос отвечавшего, казалось, колол Пилату в висок, был невыразимо мучителен, и этот голос говорил:
− Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины. Сказал так, чтобы было понятнее.
− Зачем же ты, бродяга, на базаре смущал народ, рассказывая про истину, о которой ты не имеешь представления? Что такое истина?
И тут прокуратор подумал: «О, боги мои! Я спрашиваю его о чем-то ненужном на суде… Мой ум не служит мне больше…» И опять померещилась ему чаша с темною жидкостью. «Яду мне, яду!»
И вновь он услышал голос:
− Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает. Ты не можешь даже и думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан. Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет.
Секретарь вытаращил глаза на арестанта и не дописал слова.
Пилат поднял мученические глаза на арестанта и увидел, что солнце уже довольно высоко стоит над гипподромом, что луч пробрался в колоннаду и подползает к стоптанным сандалиям Иешуа, что тот сторонится от солнца.
Тут прокуратор поднялся с кресла, сжал голову руками, и на желтоватом его бритом лице выразился ужас. Но он тотчас же подавил его своею волею и вновь опустился в кресло.
Арестант же тем временем продолжал свою речь, но секретарь ничего более не записывал, а только, вытянув шею, как гусь, старался не проронить ни одного слова.
− Ну вот, все и кончилось, − говорил арестованный, благожелательно поглядывая на Пилата, − и я чрезвычайно этому рад. Я советовал бы тебе, игемон, оставить на время дворец и погулять пешком где-нибудь в окрестностях, ну хотя бы в садах на Елеонской горе. Гроза начнется, − арестант повернулся, прищурился на солнце, − позже, к вечеру. Прогулка принесла бы тебе большую пользу, а я с удовольствием сопровождал бы тебя.
Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более что ты производишь впечатление очень умного человека.
Секретарь смертельно побледнел и уронил свиток на пол.
− Беда в том, − продолжал никем не останавливаемый связанный, − что ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность в собаку. Твоя жизнь скудна, игемон, − и тут говорящий позволил себе улыбнуться.
Секретарь думал теперь только об одном, верить ли ему ушам своим или не верить. Приходилось верить. Тогда он постарался представить себе, в какую именно причудливую форму выльется гнев вспыльчивого прокуратора при этой неслыханной дерзости арестованного. И этого секретарь представить себе не мог, хотя и хорошо знал прокуратора.
Тогда раздался сорванный, хрипловатый голос прокуратора, по-латыни сказавшего:
− Развяжите ему руки.
Один из конвойных легионеров стукнул копьем, передал его другому, подошел и снял веревки с арестанта. Секретарь поднял свиток, решил пока что ничего не записывать и ничему не удивляться.
− Сознайся, − тихо по-гречески спросил Пилат, − ты великий врач?
− Нет, прокуратор, я не врач, − ответил арестант, с наслаждением потирая измятую и опухшую багровую кисть руки.
Круто, исподлобья Пилат буравил глазами арестанта, и в этих глазах уже не было мути, в них появились всем знакомые искры.
− Я не спросил тебя, − сказал Пилат, − ты, может быть, знаешь и латинский язык?
− Да, знаю, − ответил арестант.
Краска выступила на желтоватых щеках Пилата, и он спросил по-латыни:
− Как ты узнал, что я хотел позвать собаку?
− Это очень просто, − ответил арестант по-латыни, − ты водил рукой по воздуху, − арестант повторил жест Пилата, − как будто хотел погладить, и губы…
− Да, − сказал Пилат.
Помолчали, потом Пилат задал вопрос по-гречески:
− Итак, ты врач?
− Нет, нет, − живо ответил арестант, − поверь мне, я не врач.
− Ну, хорошо. Если хочешь это держать в тайне, держи. К делу это прямого отношения не имеет. Так ты утверждаешь, что не призывал разрушить…
или поджечь, или каким-либо иным способом уничтожить храм?
− Я, игемон, никого не призывал к подобным действиям, повторяю. Разве я похож на слабоумного?
− О да, ты не похож на слабоумного, − тихо ответил прокуратор и улыбнулся какой-то страшной улыбкой, − так поклянись, что этого не было.
− Чем хочешь ты, чтобы я поклялся? − спросил, очень оживившись, развязанный.
− Ну, хотя бы жизнью твоею, − ответил прокуратор, − ею клясться самое время, так как она висит на волоске, знай это!
− Не думаешь ли ты, что ты ее подвесил, игемон? − спросил арестант, − если это так, ты очень ошибаешься.
Пилат вздрогнул и ответил сквозь зубы:
− Я могу перерезать этот волосок.
− И в этом ты ошибаешься, − светло улыбаясь и заслоняясь рукой от солнца, возразил арестант, − согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил?
− Так, так, − улыбнувшись, сказал Пилат, − теперь я не сомневаюсь в том, что праздные зеваки в Ершалаиме ходили за тобою по пятам. Не знаю, кто подвесил твой язык, но подвешен он хорошо. Кстати, скажи: верно ли, что ты явился в Ершалаим через Сузские ворота верхом на осле, сопровождаемый толпою черни, кричавшей тебе приветствия как бы некоему пророку? − тут прокуратор указал на свиток пергамента.
Арестант недоуменно поглядел на прокуратора.
− У меня и осла-то никакого нет, игемон, − сказал он. − Пришел я в Ершалаим точно через Сузские ворота, но пешком, в сопровождении одного Левия Матвея, и никто мне ничего не кричал, так как никто меня тогда в Ершалаиме не знал.
− Не знаешь ли ты таких, − продолжал Пилат, не сводя глаз с арестанта, − некоего Дисмаса, другого − Гестаса и третьего − Вар-раввана?
− Этих добрых людей я не знаю, − ответил арестант.
− Правда?
− Правда.
− А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова «добрые люди»? Ты всех, что ли, так называешь?
− Всех, − ответил арестант, − злых людей нет на свете.
− Впервые слышу об этом, − сказал Пилат, усмехнувшись, − но, может быть, я мало знаю жизнь! Можете дальнейшее не записывать, − обратился он к секретарю, хотя тот и так ничего не записывал, и продолжал говорить арестанту: − В какой-нибудь из греческих книг ты прочел об этом?
− Нет, я своим умом дошел до этого.
− И ты проповедуешь это?
− Да.
− А вот, например, кентурион Марк, его прозвали Крысобоем, − он − добрый?
− Да, − ответил арестант, − он, правда, несчастливый человек. С тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств. Интересно бы знать, кто его искалечил.
− Охотно могу сообщить это, − отозвался Пилат, − ибо я был свидетелем этого. Добрые люди бросались на него, как собаки на медведя.
Германцы вцепились ему в шею, в руки, в ноги. Пехотный манипул попал в мешок, и если бы не врубилась с фланга кавалерийская турма, а командовал ею я, − тебе, философ, не пришлось бы разговаривать с Крысобоем. Это было в бою при Идиставизо, в долине Дев.
− Если бы с ним поговорить, − вдруг мечтательно сказал арестант, − я уверен, что он резко изменился бы.
− Я полагаю, − отозвался Пилат, − что мало радости ты доставил бы легату легиона, если бы вздумал разговаривать с кем-нибудь из его офицеров или солдат. Впрочем, этого и не случится, к общему счастью, и первый, кто об этом позаботится, буду я.
В это время в колоннаду стремительно влетела ласточка, сделала под золотым потолком круг, снизилась, чуть не задела острым крылом лица медной статуи в нише и скрылась за капителью колонны. Быть может, ей пришла мысль, вить там гнездо.
В течение ее полета в светлой теперь и легкой голове прокуратора сложилась формула. Она была такова: игемон разобрал дело бродячего философа Иешуа по кличке Га-Ноцри, и состава преступления в нем не нашел. В частности, не нашел ни малейшей связи между действиями Иешуа и беспорядками, происшедшими в Ершалаиме недавно. Бродячий философ оказался душевнобольным.
Вследствие этого смертный приговор Га-Ноцри, вынесенный Малым Синедрионом, прокуратор не утверждает. Но ввиду того, что безумные, утопические речи Га-Ноцри могут быть причиною волнений в Ершалаиме, прокуратор удаляет Иешуа из Ершалаима и подвергает его заключению в Кесарии Стратоновой на Средиземном море, то есть именно там, где резиденция прокуратора.
Оставалось это продиктовать секретарю.
Крылья ласточки фыркнули над самой головой игемона, птица метнулась к чаше фонтана и вылетела на волю. Прокуратор поднял глаза на арестанта и увидел, что возле того столбом загорелась пыль.
− Все о нем? − спросил Пилат у секретаря.
− Нет, к сожалению, − неожиданно ответил секретарь и подал Пилату другой кусок пергамента.
− Что еще там? − спросил Пилат и нахмурился.
Прочитав поданное, он еще более изменился в лице. Темная ли кровь прилила к шее и лицу или случилось что-либо другое, но только кожа его утратила желтизну, побурела, а глаза как будто провалились.
Опять-таки виновата была, вероятно, кровь, прилившая к вискам и застучавшая в них, только у прокуратора что-то случилось со зрением. Так, померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая. На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец; на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью; запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризною губой. Пилату показалось, что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ершалаима вдали, внизу за садом, и все утонуло вокруг в густейшей зелени Капрейских садов. И со слухом совершилось что-то странное, как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: «Закон об оскорблении величества…»
Мысли понеслись короткие, бессвязные и необыкновенные: «Погиб!», потом:
«Погибли!..» И какая-то совсем нелепая среди них о каком-то долженствующем непременно быть − и с кем?! − бессмертии, причем бессмертие почему-то вызывало нестерпимую тоску.
Пилат напрягся, изгнал видение, вернулся взором на балкон, и опять перед ним оказались глаза арестанта.
− Слушай, Га-Ноцри, − заговорил прокуратор, глядя на Иешуа как-то странно: лицо прокуратора было грозно, но глаза тревожны, − ты когда-либо говорил что-нибудь о великом кесаре? Отвечай! Говорил?.. Или… не… говорил? − Пилат протянул слово «не» несколько больше, чем это полагается на суде, и послал Иешуа в своем взгляде какую-то мысль, которую как бы хотел внушить арестанту.
− Правду говорить легко и приятно, − заметил арестант.
− Мне не нужно знать, − придушенным, злым голосом отозвался Пилат, − приятно или неприятно тебе говорить правду. Но тебе придется ее говорить.
Но, говоря, взвешивай каждое слово, если не хочешь не только неизбежной, но и мучительной смерти.
Никто не знает, что случилось с прокуратором Иудеи, но он позволил себе поднять руку, как бы заслоняясь от солнечного луча, и за этой рукой, как за щитом, послать арестанту какой-то намекающий взор.
− Итак, − говорил он, − отвечай, знаешь ли ты некоего Иуду из Кириафа, и что именно ты говорил ему, если говорил, о кесаре?
− Дело было так, − охотно начал рассказывать арестант, − позавчера вечером я познакомился возле храма с одним молодым человеком, который назвал себя Иудой из города Кириафа. Он пригласил меня к себе в дом в Нижнем Городе и угостил…
− Добрый человек? − спросил Пилат, и дьявольский огонь сверкнул в его глазах.
− Очень добрый и любознательный человек, − подтвердил арестант, − он высказал величайший интерес к моим мыслям, принял меня весьма радушно…
− Светильники зажег… − сквозь зубы в тон арестанту проговорил Пилат, и глаза его при этом мерцали.
− Да, − немного удивившись осведомленности прокуратора, продолжал Иешуа, − попросил меня высказать свой взгляд на государственную власть. Его этот вопрос чрезвычайно интересовал.
− И что же ты сказал? − спросил Пилат, − или ты ответишь, что ты забыл, что говорил? − но в тоне Пилата была уже безнадежность.
− В числе прочего я говорил, − рассказывал арестант, − что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть.
− Далее!
− Далее ничего не было, − сказал арестант, − тут вбежали люди, стали меня вязать и повели в тюрьму.
Секретарь, стараясь не проронить ни слова, быстро чертил на пергаменте слова.
− На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия! − сорванный и больной голос Пилата разросся.
Прокуратор с ненавистью почему-то глядел на секретаря и конвой.
− И не тебе, безумный преступник, рассуждать о ней! − тут Пилат вскричал: − Вывести конвой с балкона! − и, повернувшись к секретарю, добавил: − Оставьте меня с преступником наедине, здесь государственное дело.
Конвой поднял копья и, мерно стуча подкованными калигами, вышел с балкона в сад, а за конвоем вышел и секретарь.
Молчание на балконе некоторое время нарушала только песня воды в фонтане. Пилат видел, как вздувалась над трубочкой водяная тарелка, как отламывались ее края, как падали струйками.
Первым заговорил арестант:
− Я вижу, что совершается какая-то беда из-за того, что я говорил с этим юношей из Кириафа. У меня, игемон, есть предчувствие, что с ним случится несчастье, и мне его очень жаль.
− Я думаю, − странно усмехнувшись, ответил прокуратор, − что есть еще кое-кто на свете, кого тебе следовало бы пожалеть более, чем Иуду из Кириафа, и кому придется гораздо хуже, чем Иуде! Итак, Марк Крысобой, холодный и убежденный палач, люди, которые, как я вижу, − прокуратор указал на изуродованное лицо Иешуа, − тебя били за твои проповеди, разбойники Дисмас и Гестас, убившие со своими присными четырех солдат, и, наконец, грязный предатель Иуда − все они добрые люди?
− Да, − ответил арестант.
− И настанет царство истины?
− Настанет, игемон, − убежденно ответил Иешуа.
− Оно никогда не настанет! − вдруг закричал Пилат таким страшным голосом, что Иешуа отшатнулся. Так много лет тому назад в долине дев кричал Пилат своим всадникам слова: «Руби их! Руби их! Великан Крысобой попался!»
Он еще повысил сорванный командами голос, выкликая слова так, чтобы их слышали в саду: − Преступник! Преступник! Преступник!
А затем, понизив голос, он спросил:
− Иешуа Га-Ноцри, веришь ли ты в каких-нибудь богов?
− Бог один, − ответил Иешуа, − в него я верю.
− Так помолись ему! Покрепче помолись! Впрочем, − тут голос Пилата сел, − это не поможет. Жены нет? − почему-то тоскливо спросил Пилат, не понимая, что с ним происходит.
− Нет, я один.
− Ненавистный город, − вдруг почему-то пробормотал прокуратор и передернул плечами, как будто озяб, а руки потер, как бы обмывая их, − если бы тебя зарезали перед твоим свиданием с Иудою из Кириафа, право, это было бы лучше.
− А ты бы меня отпустил, игемон, − неожиданно попросил арестант, и голос его стал тревожен, − я вижу, что меня хотят убить.
Лицо Пилата исказилось судорогой, он обратил к Иешуа воспаленные, в красных жилках белки глаз и сказал:
− Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека, говорившего то, что говорил ты? О, боги, боги! Или ты думаешь, что я готов занять твое место? Я твоих мыслей не разделяю! И слушай меня: если с этой минуты ты произнесешь хотя бы одно слово, заговоришь с кем-нибудь, берегись меня! Повторяю тебе: берегись.
− Игемон…
− Молчать! − вскричал Пилат и бешеным взором проводил ласточку, опять впорхнувшую на балкон. − Ко мне! − крикнул Пилат.
И когда секретарь и конвой вернулись на свои места, Пилат объявил, что утверждает смертный приговор, вынесенный в собрании Малого Синедриона преступнику Иешуа Га-Ноцри, и секретарь записал сказанное Пилатом.
Через минуту перед прокуратором стоял Марк Крысобой. Ему прокуратор приказал сдать преступника начальнику тайной службы и при этом передать ему распоряжение прокуратора о том, чтобы Иешуа Га-Ноцри был отделен от других осужденных, а также о том, чтобы команде тайной службы было под страхом тяжкой кары запрещено о чем бы то ни было разговаривать с Иешуа или отвечать на какие-либо его вопросы.
По знаку Марка вокруг Иешуа сомкнулся конвой и вывел его с балкона.
Затем перед прокуратором предстал стройный, светлобородый красавец со сверкающими на груди львиными мордами, с орлиными перьями на гребне шлема, с золотыми бляшками на портупее меча, в зашнурованной до колен обуви на тройной подошве, в наброшенном на левое плечо багряном плаще. Это был командующий легионом легат. Его прокуратор спросил о том, где сейчас находится себастийская когорта. Легат сообщил, что себастийцы держат оцепление на площади перед гипподромом, где будет объявлен народу приговор над преступниками.
Тогда прокуратор распорядился, чтобы легат выделил из римской когорты две кентурии. Одна из них, под командою Крысобоя, должна будет конвоировать преступников, повозки с приспособлениями для казни и палачей при отправлении на Лысую Гору, а при прибытии на нее войти в верхнее оцепление. Другая же должна быть сейчас же отправлена на Лысую Гору и начинать оцепление немедленно. Для этой же цели, то есть для охраны Горы, прокуратор попросил легата отправить вспомогательный кавалерийский полк − сирийскую алу.
Когда легат покинул балкон, прокуратор приказал секретарю пригласить президента Синедриона, двух членов его и начальника храмовой стражи Ершалаима во дворец, но при этом добавил, что просит устроить так, чтобы до совещания со всеми этими людьми он мог говорить с президентом раньше и наедине.
Приказания прокуратора были исполнены быстро и точно, и солнце, с какой-то необыкновенною яростью сжигавшее в эти дни Ершалаим, не успело еще приблизиться к своей наивысшей точке, когда на верхней террасе сада у двух мраморных белых львов, стороживших лестницу, встретились прокуратор и исполняющий обязанности президента Синедриона первосвященник иудейский Иосиф Каифа.
В саду было тихо. Но, выйдя из-под колоннады на заливаемую солнцем верхнюю площадь сада с пальмами на чудовищных слоновых ногах, площадь, с которой перед прокуратором развернулся весь ненавистный ему Ершалаим с висячими мостами, крепостями и − самое главное − с не поддающейся никакому описанию глыбой мрамора с золотою драконовой чешуею вместо крыши − храмом Ершалаимским, − острым слухом уловил прокуратор далеко и внизу, там, где каменная стена отделяла нижние террасы дворцового сада от городской площади, низкое ворчание, над которым взмывали по временам слабенькие, тонкие не то стоны, не то крики.
Прокуратор понял, что там на площади уже собралась несметная толпа взволнованных последними беспорядками жителей Ершалаима, что эта толпа в нетерпении ожидает вынесения приговора и что в ней кричат беспокойные продавцы воды.
Прокуратор начал с того, что пригласил первосвященника на балкон, с тем чтобы укрыться от безжалостного зноя, но Каифа вежливо извинился и объяснил, что сделать этого не может. Пилат накинул капюшон на свою чуть лысеющую голову и начал разговор. Разговор этот шел по-гречески.
Пилат сказал, что он разобрал дело Иешуа Га-Ноцри и утвердил смертный приговор.
Таким образом, к смертной казни, которая должна совершиться сегодня, приговорены трое разбойников: Дисмас, Гестас, Вар-равван и, кроме того, этот Иешуа Га-Ноцри. Первые двое, вздумавшие подбивать народ на бунт против кесаря, взяты с боем римскою властью, числятся за прокуратором, и, следовательно, о них здесь речь идти не будет. Последние же, Вар-равван и Га-Ноцри, схвачены местной властью и осуждены Синедрионом. Согласно закону, согласно обычаю, одного из этих двух преступников нужно будет отпустить на свободу в честь наступающего сегодня великого праздника пасхи.
Итак, прокуратор желает знать, кого из двух преступников намерен освободить Синедрион: Вар-раввана или Га-Ноцри? Каифа склонил голову в знак того, что вопрос ему ясен, и ответил:
− Синедрион просит отпустить Вар-раввана.
Прокуратор хорошо знал, что именно так ему ответит первосвященник, но задача его заключалась в том, чтобы показать, что такой ответ вызывает его изумление.
Пилат это и сделал с большим искусством. Брови на надменном лице поднялись, прокуратор прямо в глаза поглядел первосвященнику с изумлением.
− Признаюсь, этот ответ меня удивил, − мягко заговорил прокуратор, − боюсь, нет ли здесь недоразумения.
Пилат объяснился. Римская власть ничуть не покушается на права духовной местной власти, первосвященнику это хорошо известно, но в данном случае налицо явная ошибка. И в исправлении этой ошибки римская власть, конечно, заинтересована.
В самом деле: преступления Вар-раввана и Га-Ноцри совершенно не сравнимы по тяжести. Если второй, явно сумасшедший человек, повинен в произнесении нелепых речей, смущавших народ в Ершалаиме и других некоторых местах, то первый отягощен гораздо значительнее. Мало того, что он позволил себе прямые призывы к мятежу, но он еще убил стража при попытках брать его.
Вар-равван гораздо опаснее, нежели Га-Ноцри.
В силу всего изложенного прокуратор просит первосвященника пересмотреть решение и оставить на свободе того из двух осужденных, кто менее вреден, а таким, без сомнения, является Га-Ноцри. Итак?
Каифа прямо в глаза посмотрел Пилату и сказал тихим, но твердым голосом, что Синедрион внимательно ознакомился с делом и вторично сообщает, что намерен освободить Вар-раввана.
− Как? Даже после моего ходатайства? Ходатайства того, в лице которого говорит римская власть? Первосвященник, повтори в третий раз.
− И в третий раз мы сообщаем, что освобождаем Вар-раввана, − тихо сказал Каифа.
Все было кончено, и говорить более было не о чем. Га-Ноцри уходил навсегда, и страшные, злые боли прокуратора некому излечить; от них нет средства, кроме смерти. Но не эта мысль поразила сейчас Пилата. Все та же непонятная тоска, что уже приходила на балконе, пронизала все его существо.
Он тотчас постарался ее объяснить, и объяснение было странное: показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил с осужденным, а может быть, чего-то не дослушал.
Пилат прогнал эту мысль, и она улетела в одно мгновение, как и прилетела. Она улетела, а тоска осталась необъясненной, ибо не могла же ее объяснить мелькнувшая как молния и тут же погасшая какая-то короткая другая мысль: «Бессмертие… пришло бессмертие…» Чье бессмертие пришло? Этого не понял прокуратор, но мысль об этом загадочном бессмертии заставила его похолодеть на солнцепеке.
− Хорошо, − сказал Пилат, − да будет так.
Тут он оглянулся, окинул взором видимый ему мир и удивился происшедшей перемене. Пропал отягощенный розами куст, пропали кипарисы, окаймляющие верхнюю террасу, и гранатовое дерево, и белая статуя в зелени, да и сама зелень. Поплыла вместо этого всего какая-то багровая гуща, в ней закачались водоросли и двинулись куда-то, а вместе с ними двинулся и сам Пилат. Теперь его уносил, удушая и обжигая, самый страшный гнев, гнев бессилия.
− Тесно мне, − вымолвил Пилат, − тесно мне!
Он холодною влажною рукою рванул пряжку с ворота плаща, и та упала на песок.
− Сегодня душно, где-то идет гроза, − отозвался Каифа, не сводя глаз с покрасневшего лица прокуратора и предвидя все муки, которые еще предстоят.
«О, какой страшный месяц нисан в этом году!»
− Нет, − сказал Пилат, − это не оттого, что душно, а тесно мне стало с тобой, Каифа, − и, сузив глаза, Пилат улыбнулся и добавил: − Побереги себя, первосвященник.
Темные глаза первосвященника блеснули, и, не хуже, чем ранее прокуратор, он выразил на своем лице удивление.
− Что слышу я, прокуратор? − гордо и спокойно ответил Каифа, − ты угрожаешь мне после вынесенного приговора, утвержденного тобою самим? Может ли это быть? Мы привыкли к тому, что римский прокуратор выбирает слова, прежде чем что-нибудь сказать. Не услышал бы нас кто-нибудь, игемон?
Пилат мертвыми глазами посмотрел на первосвященника и, оскалившись, изобразил улыбку.
− Что ты, первосвященник! Кто же может услышать нас сейчас здесь?
Разве я похож на юного бродячего юродивого, которого сегодня казнят? Мальчик ли я, Каифа? Знаю, что говорю и где говорю. Оцеплен сад, оцеплен дворец, так что и мышь не проникнет ни в какую щель! Да не только мышь, не проникнет даже этот, как его… из города Кириафа. Кстати, ты знаешь такого, первосвященник? Да… если бы такой проник сюда, он горько пожалел бы себя, в этом ты мне, конечно, поверишь? Так знай же, что не будет тебе, первосвященник, отныне покоя! Ни тебе, ни народу твоему, − и Пилат указал вдаль направо, туда, где в высоте пылал храм, − это я тебе говорю − Пилат Понтийский, всадник Золотое Копье!
− Знаю, знаю! − бесстрашно ответил чернобородый Каифа, и глаза его сверкнули. Он вознес руку к небу и продолжал: − Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютой ненавистью и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь! Защитит его бог! Услышит нас, услышит всемогущий кесарь, укроет нас от губителя Пилата!
− О нет! − воскликнул Пилат, и с каждым словом ему становилось все легче и легче: не нужно было больше притворяться. Не нужно было подбирать слова. − Слишком много ты жаловался кесарю на меня, и настал теперь мой час, Каифа! Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти. И не водою из Соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим! Нет, не водою!
Вспомни, как мне пришлось из-за вас снимать со стен щиты с вензелями императора, перемещать войска, пришлось, видишь, самому приехать, глядеть, что у вас тут творится! Вспомни мое слово, первосвященник. Увидишь ты не одну когорту в Ершалаиме, нет! Придет под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания. Вспомнишь ты тогда спасенного Вар-раввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирною проповедью!
Лицо первосвященника покрылось пятнами, глаза горели. Он, подобно прокуратору, улыбнулся, скалясь, и ответил:
− Веришь ли ты, прокуратор, сам тому, что сейчас говоришь? Нет, не веришь! Не мир, не мир принес нам обольститель народа в Ершалаим, и ты, всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвел народ под римские мечи! Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ! Ты слышишь, Пилат? − И тут Каифа грозно поднял руку: − Прислушайся, прокуратор!
Каифа смолк, и прокуратор услыхал опять как бы шум моря, подкатывающего к самым стенам сада Ирода великого. Этот шум поднимался снизу к ногам и в лицо прокуратору. А за спиной у него, там, за крыльями дворца, слышались тревожные трубные сигналы, тяжкий хруст сотен ног, железное бряцание, − тут прокуратор понял, что римская пехота уже выходит, согласно его приказу, стремясь на страшный для бунтовщиков и разбойников предсмертный парад.
− Ты слышишь, прокуратор? − тихо повторил первосвященник, − неужели ты скажешь мне, что все это, − тут первосвященник поднял обе руки, и темный капюшон свалился с головы Каифы, − вызвал жалкий разбойник Вар-равван?
Прокуратор тыльной стороной кисти руки вытер мокрый, холодный лоб, поглядел на землю, потом, прищурившись, в небо, увидел, что раскаленный шар почти над самой его головою, а тень Каифы совсем съежилась у львиного хвоста, и сказал тихо и равнодушно:
− Дело идет к полудню. Мы увлеклись беседою, а между тем надо продолжать.
В изысканных выражениях извинившись перед первосвященником, он попросил его присесть на скамью в тени магнолии и обождать, пока он вызовет остальных лиц, нужных для последнего краткого совещания, и отдаст еще одно распоряжение, связанное с казнью.
Каифа вежливо поклонился, приложив руку к сердцу, и остался в саду, а Пилат вернулся на балкон. Там ожидавшему его секретарю он велел пригласить в сад легата легиона, трибуна когорты, а также двух членов Синедриона и начальника храмовой стражи, ожидавших вызова на следующей нижней террасе сада в круглой беседке с фонтаном. К этому Пилат добавил, что он тотчас выйдет и сам, и удалился внутрь дворца.
Пока секретарь собирал совещание, прокуратор в затененной от солнца темными шторами комнате имел свидание с каким-то человеком, лицо которого было наполовину прикрыто капюшоном, хотя в комнате лучи солнца и не могли его беспокоить. Свидание это было чрезвычайно кратко. Прокуратор тихо сказал человеку несколько слов, после чего тот удалился, а Пилат через колоннаду прошел в сад.
Там в присутствии всех, кого он желал видеть, прокуратор торжественно и сухо подтвердил, что он утверждает смертный приговор Иешуа Га-Ноцри, и официально осведомился у членов Синедриона о том, кого из преступников угодно оставить в живых. Получив ответ, что это − Вар-равван, прокуратор сказал:
− Очень хорошо, − и велел секретарю тут же занести это в протокол, сжал в руке поднятую секретарем с песка пряжку и торжественно сказал: − Пора!
Тут все присутствующие тронулись вниз по широкой мраморной лестнице меж стен роз, источавших одуряющий аромат, спускаясь все ниже и ниже к дворцовой стене, к воротам, выходящим на большую, гладко вымощенную площадь, в конце которой виднелись колонны и статуи Ершалаимского ристалища.
Лишь только группа, выйдя из сада на площадь, поднялась на обширный царящий над площадью каменный помост, Пилат, оглядываясь сквозь прищуренные веки, разобрался в обстановке. То пространство, которое он только что прошел, то есть пространство от дворцовой стены до помоста, было пусто, но зато впереди себя Пилат площади уже не увидел − ее съела толпа. Она залила бы и самый помост, и то очищенное пространство, если бы тройной ряд себастийских солдат по левую руку Пилата и солдат итурейской вспомогательной когорты по правую − не держал ее.
Итак, Пилат поднялся на помост, сжимая машинально в кулаке ненужную пряжку и щурясь. Щурился прокуратор не оттого, что солнце жгло ему глаза, нет! Он не хотел почему-то видеть группу осужденных, которых, как он это прекрасно знал, сейчас вслед за ним возводят на помост.
Лишь только белый плащ с багряной подбивкой возник в высоте на каменном утесе над краем человеческого моря, незрячему Пилату в уши ударила звуковая волна: «Га-а-а…» Она началась негромко, зародившись где-то вдали у гипподрома, потом стала громоподобной и, продержавшись несколько секунд, начала спадать. «Увидели меня», − подумал прокуратор. Волна не дошла до низшей точки и неожиданно стала опять вырастать и, качаясь, поднялась выше первой, и на второй волне, как на морском валу вскипает пена, вскипел свист и отдельные, сквозь гром различимые, женские стоны. «Это их ввели на помост… − подумал Пилат, − а стоны оттого, что задавили нескольких женщин, когда толпа подалась вперед».
Он выждал некоторое время, зная, что никакою силой нельзя заставить умолкнуть толпу, пока она не выдохнет все, что накопилось у нее внутри, и не смолкнет сама.
И когда этот момент наступил, прокуратор выбросил вверх правую руку, и последний шум сдуло с толпы.
Тогда Пилат набрал, сколько мог, горячего воздуха в грудь и закричал, и сорванный его голос понесло над тысячами голов:
− Именем кесаря императора!
Тут в уши ему ударил несколько раз железный рубленый крик − в когортах, взбросив вверх копья и значки, страшно прокричали солдаты:
− Да здравствует кесарь!
Пилат задрал голову и уткнул ее прямо в солнце. Под веками у него вспыхнул зеленый огонь, от него загорелся мозг, и над толпою полетели хриплые арамейские слова:
− Четверо преступников, арестованных в Ершалаиме за убийства, подстрекательства к мятежу и оскорбление законов и веры, приговорены к позорной казни − повешению на столбах! И эта казнь сейчас совершится на Лысой Горе! Имена преступников − Дисмас, Гестас, Вар-равван и Га-Ноцри. Вот они перед вами!
Пилат указал вправо рукой, не видя никаких преступников, но зная, что они там, на месте, где им нужно быть.
Толпа ответила длинным гулом как бы удивления или облегчения. Когда же он потух, Пилат продолжал:
− Но казнены из них будут только трое, ибо, согласно закону и обычаю, в честь праздника пасхи одному из осужденных, по выбору Малого Синедриона и по утверждению римской власти, великодушный кесарь император возвращает его презренную жизнь!
Пилат выкрикивал слова и в то же время слушал, как на смену гулу идет великая тишина. Теперь ни вздоха, ни шороха не доносилось до его ушей, и даже настало мгновение, когда Пилату показалось, что все кругом вообще исчезло. Ненавидимый им город умер, и только он один стоит, сжигаемый отвесными лучами, упершись лицом в небо. Пилат еще придержал тишину, а потом начал выкрикивать:
− Имя того, кого сейчас при вас отпустят на свободу…
Он сделал еще одну паузу, задерживая имя, проверяя, все ли сказал, потому что знал, что мертвый город воскреснет после произнесения имени счастливца и никакие дальнейшие слова слышны быть не могут.
«Все? − беззвучно шепнул себе Пилат, − все. Имя!»
И, раскатив букву «р» над молчащим городом, он прокричал:
− Вар-равван!
Тут ему показалось, что солнце, зазвенев, лопнуло над ним и залило ему огнем уши. В этом огне бушевали рев, визги, стоны, хохот и свист.
Пилат повернулся и пошел по мосту назад к ступеням, не глядя ни на что, кроме разноцветных шашек настила под ногами, чтобы не оступиться. Он знал, что теперь у него за спиною на помост градом летят бронзовые монеты, финики, что в воющей толпе люди, давя друг друга, лезут на плечи, чтобы увидеть своими глазами чудо − как человек, который уже был в руках смерти, вырвался из этих рук! Как легионеры снимают с него веревки, невольно причиняя ему жгучую боль в вывихнутых на допросе руках, как он, морщась и охая, все же улыбается бессмысленной сумасшедшей улыбкой.
Он знал, что в это же время конвой ведет к боковым ступеням троих со связанными руками, чтобы выводить их на дорогу, ведущую на запад, за город, к Лысой Горе. Лишь оказавшись за помостом, в тылу его, Пилат открыл глаза, зная, что он теперь в безопасности − осужденных он видеть уже не мог.
К стону начинавшей утихать толпы примешивались теперь и были различимы пронзительные выкрики глашатаев, повторявших одни на арамейском, другие на греческом языках все то, что прокричал с помоста прокуратор. Кроме того, до слуха долетел дробный, стрекочущий и приближающийся конский топот и труба, что-то коротко и весело прокричавшая. Этим звукам ответил сверлящий свист мальчишек с кровель домов улицы, выводящей с базара на гипподромскую площадь, и крики «берегись!».
Солдат, одиноко стоявший в очищенном пространстве площади со значком в руке, тревожно взмахнул им, и тогда прокуратор, легат легиона, секретарь и конвой остановились.
Кавалерийская ала, забирая все шире рыси, вылетела на площадь, чтобы пересечь ее в сторонке, минуя скопище народа, и по переулку под каменной стеной, по которой стлался виноград, кратчайшей дорогой проскакать к Лысой Горе.
Летящий рысью маленький, как мальчик, темный, как мулат, командир алы − сириец, равняясь с Пилатом, что-то тонко выкрикнул и выхватил из ножен меч. Злая вороная взмокшая лошадь шарахнулась, поднялась на дыбы. Вбросив меч в ножны, командир ударил плетью лошадь по шее, выровнял ее и поскакал в переулок, переходя в галоп. За ним по три в ряд полетели всадники в туче пыли, запрыгали кончики легких бамбуковых пик, мимо прокуратора понеслись казавшиеся особо смуглыми под белыми тюрбанами лица с весело оскаленными, сверкающими зубами.
Поднимая до неба пыль, ала ворвалась в переулок, и мимо Пилата последним проскакал солдат с пылающей на солнце трубою за спиной.
Закрываясь от пыли рукой и недовольно морща лицо, Пилат двинулся дальше, устремляясь к воротам дворцового сада, а за ним двинулся легат, секретарь и конвой.
Было около десяти часов утра.
Поддержите проект! Добавьте кнопку или ссылку c вашего сайта. Общаетесь на форуме? Добавьте ссылку или кнопку в подпись. Материал на этой странице. Заранее благодарим за поддержку!
Мастер и Маргарита. Смотреть все серии. 2005 год, Россия, 500 минут.
Киносериал «Мастер и Маргарита» подвел черту под великой октябрьской атеистической революцией…
Кадр из телевизионного многосерийного фильма Владимира Бортко «Мастер и Маргарита» (2005)
Александр Галибин в роли Мастера и Анна Ковальчук в роли Маргариты в телевизионном многосерийном фильме Владимира Бортко «Мастер и Маргарита» (2005)
Кадр из телевизионного многосерийного фильма Владимира Бортко «Мастер и Маргарита» (2005)
В те дни, когда закончился всероссийский показ телесериала, я познакомился с бывшей московской актрисой Елизаветой Ивановной Лакшиной, которая хорошо помнит Булгакова! Она в полном здравии. Бодра, энергична. К нашему визиту испекла штрудель к чаю. Когда зашел разговор о Булгакове, я втайне замер — надо же! — впервые в жизни я встретился с человеком, который помнит живого Булгакова…
«Это случилось в 1926 году, мне было двадцать лет, — рассказывала хозяйка. — МХАТ играл «Дни Турбиных». Успех необычайный. И потому интерес к личности драматурга был исключительным. Подружки шепнули мне по секрету, что автор пьесы никогда не бывает в партере, а обычно стоит в бельэтаже. Я поспешила в бельэтаж. Я не знала, как выглядит автор, но сразу обратила внимание на незнакомца, который стоял у стены. У знаменитых мхатовских серых панелей. На нем был замечательный светло-синий костюм. А от всего облика, от лица и глаз исходила удивительная необъяснимая энергия. Заметив мои широко раскрытые глаза, незнакомец не шелохнулся, еще глубже ушел в себя и прочней устремил взгляд на сцену. Прошло много лет. Булгакова стали печатать. И я увидела наконец его фотографию в книге. Это был он!».
Что ж, эта необъяснимая булгаковская энергия до сих пор притягивает взоры целой страны. В дни показа сериала на великий роман и его творца был устремлен многомиллионный взор России. Рейтинг сериала ошеломляет — шутка ли, по данным компании Gallup Media, больше 50 процентов москвичей смотрели «Мастера и Маргариту», а всего по стране ленту увидел каждый пятый россиянин (и плюс каждый второй украинец).
Воланд
Воланд романа появляется в Москве, на Патриарших прудах, «в час небывало жаркого заката». Эта деталь разом отсылает знатока к библейской фразе из пророчеств Малахии: «Ибо вот, придет день, пылающий, как печь». День Страшного суда.
Каждый шаг Воланда отмечен исключительным богатством скрытых значений. Во-первых, сегодня вечер 1 мая 1929 года, столица мирового пролетариата отмечает День международной солидарности трудящихся. Но ни Булгаков, ни Воланд демонстративно не замечают праздника. Сатана примчался в Москву прямиком с вершин холодного Брокена, где накануне, 30 апреля, проходил великий шабаш. Все данные реалии давно открыты знатоками романа, но вскрывать эту конспирологию в народном сериале вовсе не обязательно. За некоторым исключением.
Начало — половина успеха
С любопытством туриста Воланд идет по пустой аллее на голос греха, на громкий голос редактора Берлиоза, который внушает поэту, что «Иисуса-то этого как личности вовсе не существовало на свете». Почему выбор сатаны пал на Патриаршие пруды? Тут несколько поводов. Во-первых, рядышком находится Триумфальная площадь, место приземления черной конницы дьявола. Тут еще недавно стояла Триумфальная арка, тут москвичи торжественно встречали царей. Но настали новые времена. Арку убрали. Площадь переименовали — теперь она носит имя революционера, некоего Янышева. Так в исполинском Садовом кольце (а круг на земле есть традиционная оборона от нечисти) образовался разрыв. Что ж, самое время въехать в Первопрестольную царю преисподней.
Экранный Воланд, естественно, другой, чем в романе.
Олег Басилашвили — воплощение могущества, которому нет преград на земле. И он порядком устал от всевластия. В нем больше от Великого бюрократа зла, чем от шкодника Мефистофеля или импозантного князя тьмы. Он буквоед рока, бухгалтер Возмездия, пленник собственной силы, он брезглив к проявлениям лжи и нетерпим к фамильярности (это черты самого Булгакова). Казалось бы, панорама павшей столицы должна радовать сердце черта, горожане все как один славно погрязли в грехах, но вот закавыка — в энтузиазме борьбы с религиозным дурманом вместе с Христом за борт корабля глупцы выкинули и существование нечистой силы. Есть отчего потерять голову. Был Христос, был, — распинается Воланд на скамеечке между двумя атеистами.
Надо отдать должное смелости Александра Адабашьяна, который рискнул сняться в рискованной роли главы МАССОЛИТа товарища Берлиоза. Мало того что — тьфу-тьфу-тьфу — отрежут трамваем голову, так еще и голову отрезанную придется играть прилюдно на золотом блюде! Впрочем, кураж Адабашьяна известен, он гурман провокаций, гастроном подначек! Но, увы, именно эта яркая сцена вызвала у меня первый протест и досаду. Чем? Да тем, что сидят на скамейке неправильно.
Заглянем в книгу, читаем: «Если я не ослышался, вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете? — спросил иностранец, обращая к Берлиозу свой левый зеленый глаз. А вы соглашались с вашим собеседником? — осведомился неизвестный, повернувшись вправо к Бездомному»…
То есть Берлиоз сидит по левую руку от Воланда, а поэт справа.
В фильме все в точности наоборот. Вы думаете, это мелочь? Не скажите. Зачем же тогда Булгаков так тщательно выстраивает расположение героев?
Да затем, что сатана в окружении двух грешников глумливо повторяет евангельскую сцену распятия, где слева от Христа на левом кресте был разбойник, который хулил Иисуса. Отсюда понятие левого, идея левачества, дух левака. Именно левыми объявили себя первые леваки в знак вызова Богу («…и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую». Матф. 25.33), а справа располагался на кресте благочестивый разбойник, который уверовал в Христа и получил от него благословение: «…Ныне же будешь со Мною в раю».
То есть леваку Берлиозу уготована смерть, а правому (праведнику) поэту Ивану Бездомному обещано спасение.
Разумеется, эту погрешность заметят не все, но, увы, для меня лично весь простор телесериала грешит невниманием к симметрии московских реалий с чертежами Нового Завета.
Кто, например, эта Аннушка, которая разбила бутылку с подсолнечным маслом о вертушку перед трамваем? Кто та «красавица вагоновожатая», которая наехала колесом трамвая на шею несчастного богохульника? Это московское продолжение той новозаветной парочки женщин, что выпросили у Ирода отрубленную голову Иоанна Крестителя, — жена его Иродиада и дочь ее красавица Саломея.
Пилат и Иешуа
По слухам, которые постоянно сопровождали съемки сериала, актер Олег Янковский отказался играть предложенных на выбор Христа или Воланда, апеллируя к тому, что «играть дьявола, как и Господа Бога, нельзя».
Что ж, в этих словах есть своя правота: сыграть дух невозможно.
Басилашвили решил эту проблему: он играл не столько сатану, сколько следствие — бремя абсолютной власти. Играл усталость от вечности. Играл докучные обязанности князя тьмы по отношению к тьме. Ему смертельно скучно, вот почему его пища — смех, которым потчует Воланда свита шутов, и вдобавок еще дьявольская боль в колене — результат падения с Неба. Словом, он играл статику.
Кирилл Лавров был поставлен в более выгодные условия — он играл смятение статики, муки рождения совести: впервые в жизни римский прокуратор был не согласен с собственным же решением. Тут есть что играть!
Романный Пилат — первый евангелист. Отдав приказ написать латынью на табличке, приколоченной к кресту, слова «Иисус Назорей Царь Иудейский», Пилат первым письменно подтверждает явление мессии. Все последующие четыре канонических Евангелия: от Матфея, Марка, Луки и Иоанна фактически идут следом за первым Евангелием от Пилата.
Экранный Пилат — скептик, давно разочарованный в человеке. Он с головой погружен в безверие. Это статуя цинизма, изваянная из каррарского мрамора. Он прекрасно знает цену и себе, и Риму, и великому Кесарю, выжившему из ума от сладострастия императору Тиберию… Чувство несправедливости приговора, которое грянуло в душе Пилата после встречи с Иешуа, превратило статую скепсиса в живые руины воскресшего человека. Он стенает, бродя босиком по острым обломкам.
Надо ли говорить, какой груз выпал Сергею Безрукову в роли Христа? Да еще нечистая сила подшутила поставить в ноябре прошлого года — впереди сериала «Мастер и Маргарита» — сериал о Есенине с участием актера в главной роли. И эффектные синяки на лице Иешуа невольно смотрелись, как следы от вчерашней попойки ухаря в «Национале».
Главная ошибка Бортко и Безрукова — это попытка играть человека.
Басилашвили избежал этого искуса — он играл не личность, а нечеловеческую усталость зла. Лавров имел законное право играть человека, как имели свое право дурачиться рыцари тьмы из свиты Воланда, которые потешно рядились в характеры. Безруков не имел таких прав. Христос — не характер, не человек, не пророк. Увы, играть предстояло тайну Боговоплощения, Сына Отца, а не пленника, не целителя, не еврея, не правдоискателя, не лидера маленькой секты и даже не романного Иешуа. Условием для роли Христа, на мой взгляд, является тайна, хотя бы абсолютное молчание героя.
Мастер и москвичи
Бог совершенства — в деталях.
Так, оркестровка телесериала порой превосходит главные сцены, поданные Бортко с некоей долей раболепия перед текстом романа. Он не решился на конгениальность, с какой шутя и играючи снял когда-то «Собачье сердце». Режиссер слишком уважителен к оригиналу.
Играючи получились только гарниры к главному блюду.
И королем всех этих тефтелей и клетчатых брюк стал Коровьев, которым виртуозно дирижировал (а не просто сыграл) Александр Абдулов. Браво! Его бесовская неугомонность, аппетитная наглость афронта, водопад слов, поз, жестов — под присмотром проницательных глаз — превращали каждую сцену с его участием в казино, где на кону твоя голова, идиот. Азартно выдавая всякие пакости, он вершит свой шутовской Страшный суд.
Дом на Садовой в сериале почему-то не страшен.
Между тем именно дом на Садовой стал героем романа. И вовсе не потому, что в нем жил Булгаков, нет. Это был первый в Москве (и в стране!) опыт по организации нового коммунистического быта. Дом образцовой рабочей коммуны. Именно здесь впервые была опробована модель коммунального проживания людей. Тут были обозначены ориентиры нового быта: общая кухня, один туалет на всех, кладовка в ванной, телефонный разговор только в прихожей при свидетелях. Булгаков, который чудом попал в этот дом в 1924 году по личному распоряжению Крупской, воочию увидел все последствия этого социального эксперимента: ванны в черных страшных пятнах — язвах от сбитой эмали, буржуйки, которые топят паркетными плитками, и прочие мерзости.
Понаблюдав за метаморфозами москвичей, которых испортил квартирный вопрос, Булгаков окончательно убедился в своих подозрениях, что коммунистический проект кончится крахом.
Как короля играет свита, так роль Мастера сыграли в первую очередь Владислав Галкин в роли поэта-богоборца Ивана Бездомного и Анна Ковальчук — Маргарита. Галкину замечательно удалось сыграть советский характер в состоянии шока от встречи с иной реальностью. Он вступает в фильм как лицо коллективного разума, как дух советского общежития, как делегат от поэзии. Актер уловил ритм тогдашнего бытия — ритм частушки.
Вместе с простаком сыграла роль Мастера и Маргарита. Она в исполнении Анны Ковальчук настолько безупречна, настолько идеально пришлась к этому образу, что о ней просто нечего больше сказать. В ней гармонично сошлись печальное целомудрие и блистательное бесстыдство свободы, которая — как писал Хлебников — «приходит нагая».
Анна Ковальчук справилась с наготой целомудрия. И можно только догадываться, какой ценой была оплачена эта гармония двух начал: смирения и соблазна, гордости и гордыни.
Галибину, на мой взгляд, выпала участь быть ведомым во всех эпизодах сериала. Что ж, это тоже требует мастерства. Он нигде не заслонил самолюбием актера собственный образ. И этот принцип дополнительности (читатель сам играет роль Мастера) был изначально заложен Булгаковым.
Напрасно Бортко восклицал: «Мистика возникает только тогда, когда сказать больше нечего». Все прежние попытки снять роман провалились еще и потому, что Нечто не согласилось с назначенной ценой. И вот в 2005 году получилось. Почему? Потому что каждый из участников в тайне заплатил свой окровавленный шекель, и вряд ли мы узнаем, какой. Булгаков отдал роману жизнь. Галибин расстался с голосом, гендиректор канала «Россия» Златопольский отказался от рекламы — при том, что бюджет десятисерийной ленты оказался в два с половиной раза выше, чем планировалось, и составил пять миллионов долларов. Уверен, сериал был оплачен сполна».
Отрывки из статьи Анатолия Королева «Евангелие от Михаила».
Благодарим за предоставленный материал журнал «Искусство кино».
«Анализ 19-й главы второй части романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита».»
Свой последний роман «Мастер и Маргарита» Михаил Афанасьевич Булгаков писал на протяжении двенадцати лет. Этим произведением он словно подвел итоги своей жизни и творчества. Данный роман раскрывает взгляды писателя на Добро и Зло, Свет и Тьму, Любовь и Ненависть. Прочтение «Мастера и Маргариты» необычайно обогащает каждого человека духовно, наполняет его новыми, свежими идеями. Сам автор «умудрился» объединить в своем произведении невероятное количество самых разнообразных тем. Этот роман можно назвать и социальным, и философским, и мистически-фантастическим, и сатирическим, и, безусловно, любовным.
Тему любви в произведении раскрывают образы главных героев — Мастера и Маргариты. Человек, называющий себя Мастером, появляется на страницах романа раньше своей возлюбленной. С ним знакомится Иванушка Бездомный в клинике для душевнобольных. Талантливый писатель рассказывает Ивану историю своей жизни, своего романа и своей любви. Так, читатель впервые видит Маргариту глазами Мастера. Он рассказывает историю их любви и расставания. Мы знаем чувства и переживания Мастера, но что же чувствует Маргарита?
Впервые об этом мы узнаем из 19 главы, открывающей вторую часть романа. Она называется просто и емко — «Маргарита». Глава начинается с обращения Булгакова к своему читателю: «За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!». Действительно, Маргарита Николаевна олицетворяет собой в романе верную, преданную, всепоглощающую любовь. В этом образе Булгаков раскрыл свой идеал женщины, верной спутницы истинного гения. Во многом образ Маргариты наделен чертами жены самого писателя — Елены Сергеевны Булгаковой.
В самом начале главы автор рассказывает нам судьбу своей героини: «многие женщины все, что угодно, отдали бы за то, чтобы променять свою жизнь на жизнь Маргариты Николаевны». У нее был молодой, красивый, добрый муж, обожающий свою жену. Они «вдвоем занимали верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата. Очаровательное место!». Маргарита никогда не нуждалась в деньгах и всегда была обеспечена всем, что ей было нужно. Но эта женщина не была счастлива «ни одной минуты». Понимание того, что она живет не своей жизнью, изводило Маргариту.
Встреча с Мастером подарила героине новую, счастливую жизнь. Им было очень хорошо вместе, пока страшные жизненные обстоятельства не разлучили их. И вот она ждет своего исчезнувшего возлюбленного уже очень долго, но по-прежнему хранит ему верность. Как самую большую драгоценность на свете бережет она все, что касается любимого: «…старый альбом коричневой кожи, в котором была фотографическая карточка Мастера, …, распластанные между листками папиросной бумаги лепестки засохшей розы и часть тетради в целый лист, исписанной на машинке и с обгоревшим нижним краем». В один из дней Маргарита внезапно проснулась утром без слез и горечи в сердце. Ее душу наполнило предчувствие скорого разрешения ее беды. Ей даже снится сон, в котором она видит своего возлюбленного, и он зовет ее к себе.
Отправившись на прогулку, Маргарита внутренне разговаривает со своим возлюбленным. Благодаря этому монологу мы понимаем, насколько сильны чувства героини: «Если ты сослан, то почему же ты не даешь знать о себе? Ведь дают же люди знать. Ты разлюбил меня? Нет, я почему-то этому не верю. Значит ты был сослан и умер… Тогда, прошу тебя, отпусти меня, дай мне наконец свободу жить, дышать воздухом». Но непонятное предчувствие будоражит душу Маргариты, заставляя ее надеяться. И не зря. На той самой лавочке, где ровно год назад Марго сидела вместе с Мастером, происходит ее встреча с Азазелло, посланником самого Воланда. Их разговор начинается с обсуждения похорон председателя МАССОЛИТа Берлиоза. Его голова была странным образом похищена, что вызвало недоумение на лицах всех литераторов, сопровождавших гроб.
Азазелло говорит героине, что он посланец одного «очень знатного иностранца», и между ними происходит очень забавный диалог. Маргарита принимает своего собеседника то за агента тайной спецслужбы, то за уличного сводника. Но как только у нее появляется надежда узнать что-то о своем возлюбленном, она становится готовой на все: «Лезу я в какую-то странную историю, но, клянусь, только из-за того, что вы поманили меня словами о нем!». Читатель понимает, что Маргарита решится пойти к самому сатане (к которому она и попала), чтобы найти Мастера и вернуть его: «…иду на все из-за него, потому что ни на что в мире больше надежды у меня нет. … Я погибаю из-за любви!».
Героиня готова на все ради своего возлюбленного, разговор с Азазелло явился своеобразной прелюдией дальнейших ведьмовских похождений Маргариты. Автор подчеркивает ее мистическую сущность: «Что нужно было этой женщине, в глазах которой всегда горел какой-то непонятный огонечек, что нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме, украсившей себя тогда весной мимозами?». Для самого Булгакова настоящая женщина уже несла на себе печать некой таинственной силы, ведьмовской сущности.
Эта глава имеет огромное значение для всего романа. Именно c нее открывается вторая часть романа, здесь появляется главная героиня произведения со своими чувствами и переживаниями. С образом Маргариты в произведение входит тема любви, верности и преданности.
Мастер и Маргарита (слушать аудиокнигу бесплатно)
До сих пор роман «Мастер и Маргарита» вызывает споры. Его можно трактовать самым разным образом. Две сюжетные линии находят своих почитателей, переплетаясь в единое целое. Одним ближе события в майской Москве, другим – в далеком Иерусалиме. Но при всей своей разности оба сюжета связаны воедино и дополняют друг друга.
Воланд, Мастер, Маргарита, Иешуа… все персонажи кажутся старыми знакомыми, даже если роман читается в первый раз. Образ Иисуса Христа, Сатаны, творческого ищущего человека, прекрасной самоотверженной женщины – все это уже много раз встречалось в литературных произведениях и обыгрывалось самым разным образом. Недаром, есть мнение, что роман М. Булгакова написан о русском Фаусте.
В романе нашли отражение духовные взгляды автора. Например, он доказывает, что корень зла – это трусость. Именно из-за трусости Понтия Пилата был распят Иисус Христос. Из-за трусости Мастера роман мог не увидеть свет. Трусость не достойна рая.
Есть в этом произведении и любовная линия, которая не ограничивается поцелуями и гуляньем под луной. Любовь, по мнению М. Булгакова, — это родство душ.
Универсальность романа сделала его популярным. Он будет интересен для читателей с самыми разными взглядами и убеждениями.
Исполнители
Народные артисты СССР:
Н. Черкасов, Э. Гарин, М. Жаров, Л. Касаткина, Ю. Яковлев.
Народные артисты России:
А. Демидова, З. Славина, Л. Филатов, Д. Щербаков, В. Абдулов, Н. Губенко, Л. Ярмольник, И. Косталевский, М. Филиппов, В. Смехов, Б. Хмельницкий, В. Золотухин, Н. Сайко, М. Полицеймако, И. Комаровская, Ю. Смирнов, Л. Селютина, А. Сабинин, В. Соболев, И. Петров, Г. Власова, Г. Гриневич, Г. Ронинсон, Л. Барашков, В. Шаповалов, Р. Джабраилов, М. Райкин.
Заслуженные артисты России:
Е. Африкантова, Е. Граббе, Г. Золотарева, Е. Габец, Т. Додина, М. Яковлева, Е. Манышева, А. Колпикова, Е. Бобылева, О. Лебедева, Н. Ковалева, Т. Ксенофонтова, В. Пономарева, В. Молчанова, А. Богина, Р. Сотириади, Г. Мосишвили, С. Клановский, В. Ельцов, А. Граббе, В. Голубцов, С. Данилевич, С. Пожарский, А. Лырчиков, М. Левкоев, М. Шихов, Н. Сахаров, А. Колокольников, А. Серенко, А. Крыченков, Б. Галкин, И. Ильин, О. Казанчеев, В. Абрамов, С. Подколзин, А. Фурсенко, В. Рыжий, А. Карпов, Л. Трегуб, Ю. Ковеленов, В. Егиянц, Н. Дупак, А. Бальянс.
Артисты:
П. Райгородский, С. Савченко, О. Лысак, М. Кангелари, Т. Бадалбейли, В. Хлынов, В. Оладушкин, Ю. Авшарова, М. Полицеймако, С. Трифонов, О. Школьников, Е. Шмаров, Е. Галушко, В. Абрамкин, А. Мороз, А. Егиянц, Н. Персиянинова, Т. Соколинская, Д. Щербакова, В. Задворных, Д. Перов, А. Колосов и шут-дуэт Плюх и Швах.
Анализ главы 2, части 1 романа Булгакова «Мастер и Маргарита» ❤️| Булгаков Михаил
Эпизод «Допрос во дворце Ирода Великого» является стержнем второй главы романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» «Понтий Пилат». Эта глава логично разбивает первую и третью – современные главы, в которых предстают разные описания современности: через рационалистическое представление мира (Берлиоз, Бездомный) и взгляд на мир как совокупность сложных, в том числе сверхъестественных и непредсказуемых явлений, и углубляет философскую идею, связывающую их, помогает читателю сформулировать проблему всего романа. В частности,
сцена допроса прокуратором Иудеи Понтием Пилатом странствующего из города в город философа Иешуа Га-Ноцри позволяет задуматься, каков мир, в котором мы живем, какова позиция и роль человека в этом мире.Появляется Понтий Пилат в белом плаще с кровавым подбоем. Белый – символ чистоты, света, истины; кровавый – кровь, жестокость, сомнения, жизнь в противоречиях. Прокуратор ненавидел запах розового масла (позже узнаем, что розы – любимые цветы Мастера и Маргариты). Эти детали настораживают, а еще узнаем о «непобедимой, ужасной болезни гемикрании». Итак, Понтий Пилат – вершитель человеческих судеб, средоточие
власти, ему утверждать смертный приговор Синедриона, но уже понятно, что этому человеку сделать такой шаг будет нелегко. И вот перед ним преступник, руки его связаны, под левым глазом большой синяк, в углу рта – ссадина с запекшейся кровью. Но взгляд его полон не страха, а тревожного любопытства, он не подавлен, уверен в своей невиновности. Он свободный человек. Возможно, прокуратор, объявляя первое обвинение, заключающееся в том, что Иешуа обратился к народу с призывом разрушить храм, чувствует силу представшего перед ним арестанта. Оттого он суров, сидит как каменный, губы чуть шевелятся при произнесении слов, а голова пылает «адской болью».Человек в нем борется с властителем, сердце с холодным расчетом. Завязка беседы – слова арестованного, обращенные к игемону: «Добрый человек…» Эти слова повергли Понтия Пилата, он не понимает, как его, «свирепое чудовище», можно так называть. Он разгневан. Власть берет верх, но сию минуту продолжить беседу не в силах, просит Крысобоя вывести Иешу и объяснить, как с ним надо разговаривать, но при этом не калечить. И все-таки слова «добрый человек «звучат победно. Крысобой не сильно ударил арестованного, но тот мгновенно рухнул наземь.От боли? От боли тоже, но больше от унижения, потому он и просит не бить его. В дальнейшей беседе называет Пилата игемон, чтобы это унижение больше не повторилось. В остальном философ непреклонен. Не желает сознаваться в том, чего не совершал. Пилату «проще всего было бы изгнать с балкона этого странного разбойника, произнеся только два слова: «Повесить его». Но беседа продолжается, мы узнаем суть преступления Иешуа.
«Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины». Речь идет не о создании новой веры – вера слепа. От веры к истине, сути человеческого бытия – это и есть история человечества. Для великого прокуратора это бред сумасшедшего. Человеку не дано знать истину, ни даже, что такое истина. Но ум не слушает Понтия Пилата. Он не может не задать вопрос, хотя тон его ироничен. Тем неожиданнее ответ: «Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти». Он поражает тем, что абстрактное понятие «истина» становится живым, вещественным, вот оно – в изнуряющей тебя боли. Истина оказалась человеческим понятием, она исходит от человека и замыкается на нем. Но Пилат не способен сразу отрешиться от привычного строя мысли. Он не может поверить, что от боли его спасло человеческое участие. Сострадание избавило от страдания.
И тогда он возвращается к тому, что поначалу вызывало раздражение: «А теперь скажи мне, что это ты всё время употребляешь слова «добрые люди»? Ты всех, что ли, так называешь?» – «Всех, – ответил арестант, – злых людей нет на свете». Скорее всего этим утверждением М.А. Булгаков вместе со своим героем хочет сказать, что зло – это порождение несвободы, она делает человека несчастным. Марк Крысобой «стал жесток и черств», потому что «добрые люди бросались на него, как собаки на медведя». Прокуратор Иудеи не соглашается с арестованным, но и не противоречит ему. А в «легкой» голове сложилась уже формула: «игемон разобрал дело бродячего философа Иешуа, по кличке Га-Ноцри, и состава преступления в нем не нашел». Не утвердил бы он смертный приговор, признав Иешуа душевнобольным, если бы подсудимый сам себе его не подписал. Ведь ему предъявлено второе обвинение, более серьезное, так как оно касается римского императора. Га-Ноцри нарушил «Закон об оскорблении величества».
Обвиняемый признается, что при Иуде из Кириафа высказывал свой взгляд на государственную власть. Примечательна сцена, в которой Пилат дает возможность выпутаться, спастись, избежать казни, если он опровергнет свои слова, сказанные о кесаре. Сердце ему подсказывает, что в истине, проповедуемой этим человеком, спасение его души. «Погиб!», потом: «Погибли!..» «– Слушай, Га-Ноцри, – заговорил прокуратор, глядя на Иешуа как-то странно: лицо прокуратора было грозно, но глаза тревожны, – ты когда-либо говорил что-нибудь о великом кесаре? Отвечай! Говорил?.. Или… не… говорил? – Пилат протянул слово «не» несколько больше, чем это полагалось на суде и послал Иешуа мысль, которую как бы хотел внушить арестанту». Но Иешуа не воспользовался возможностью, данной ему Пилатом. «Правду говорить легко и приятно», – говорит он и подтверждает свою мысль о том, «что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть».
Пилат потрясен и испуган. Если он отпустит Иешуа, то нарушит привычные отношения между ним и властью, управляющей им, он раб кесаря, своей должности, карьеры, и хотя очень хочет спасти Иешуа, переступить цепи этого рабства выше его сил. Иносказательно звучат слова прокуратора: «Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека, говорившего то, что говорил ты? О боги, боги! Или ты думаешь, что я готов занять твое место?» Иешуа, зная, что примет за свои убеждения смерть, не отказывается от правды в отличие от Пилата, трусливо соглашающегося с приговором Синедриона. Сталкиваются два противоположных по философской сути мира. Один – мир Пилата, привычный, удобный, в котором люди сами себя заточили в неволю, страдают в нем, но страх перед властью сильнее. Другой – мир добра, милосердия, свободы, мир, в котором человек вправе сомневаться, говорить то, что думает, слушать свое сердце. И грозный прокуратор ощутил реальность этого мира, и все, что казалось незыблемым, вечным, рухнуло. Га-Ноцри уходил навсегда, а все существо Пилата пронизала «непонятная тоска». Выбор за героями романа, за читателем.
| / Сочинения / Булгаков М.А. / Мастер и Маргарита / Анализ 19 главы второй части романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» Вторая часть романа Булгакова «Мастер и Маргарита» вводит в действие образ Маргариты, который сразу же «берет» сюжетную инициативу в свои руки. Благодаря этому все произведение сразу же обновляется.
/ Сочинения / Булгаков М.А. / Мастер и Маргарита / Анализ 19 главы второй части романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» | Смотрите также по произведению «Мастер и Маргарита»: |
Сочинение по роману М. А. Булгакова “Мастер и Маргарита”. Часть 1 👍
Роман “Мастер и Маргарита” – центральное произведение творчества М. А. Булгакова. Оно обладает интереснейшей художественной структурой: действие романа разворачивается в трех различных планах. Во-первых, это реалистический мир московской жизни тридцатых годов, во-вторых, ершалаимский мир, который переносит читателя в далекие времена и события, описанные в Библии, и, наконец, в-третьих, это фантастический мир Воланда и его свиты.
Б. В. Соколов в книге “Роман М. Булгакова “Мастер и Маргарита” (М., 1991) прослеживает связи между
персонажами, принадлежащими к разным планам: Пилат – Воланд – Стравинский – финдиректор Варьете Римский; Афраний – Фагот-Коровьев – врач Федор Васильев, помощник Стравинского – администратор Варьете Варенуха; Марк Крысобой – Азазелло – Арчибальд Арчибальдович – директор Варьете Лиходеев; Банга – бегемот – Тузбубен – кот, задержанный неизвестным в Армавире; Низа – Гелла – Наташа – соседка Берлиоза и Лиходеева Аннушка – Чума; Кайфа – Берлиоз – неизвестный в Торгсине, выдающий себя за иностранца, – конферансье Варьете Жорж Бенгальский; Иуда – барон Май гель – Алоиз Могарыч – Тимофей Квасцов, жилец дома 302- бис; Левий Матвей – Иван Бездомный – Алесандр Рюхин – Никанор Иванович Босой. Характерная особенность развития сюжета в романе – нарушение причинно-следственных связей (внезапность, абсурдность, противоречивость). Показная веселость на деле оборачивается трагедией.Первоначальные названия “Черный маг”, “Копыто инженера”, “Консультант с копытом” акцентировали внимание на образе Воланда. Цель обращения М. А. Булгакова к образам нечистой силы заключается в том, что этот прием помогает писателю обнажить различные проблемы современного ему общества, а также открыть глаза читателю на двойственность человеческой натуры. Воланд появляется в Москве, чтобы испытать нравственность, людей, убедиться, изменился ли мир за тот многовековой путь, который прошло человечество от Рождества Христова и тех событий, которые описаны в ершалаимских главах произведения.
Система образов романа подчинена тройственному художественному пространству.
Действие романа начинается в Москве, на Патриарших прудах, где встречаются председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций МАССОЛИТ Михаил Александрович Берлиоз и молодой поэт Иван Бездомный. Тонкая булгаковская ирония пронизывает каждую главу романа. Уже в первых его абзацах звучит пародия и на модные в те годы и порой несуразные аббревиатуры, и на подчеркивающие принадлежность к классу обездоленных литературные псевдонимы (Демьян Бедный, Максим Горький).
Особенно острым сатирическим моментом в этой сцене является разбор антирелигиозной поэмы Бездомного, основным недостатком которой стало то, что Иисус получился в ней “ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж”. М. А. Булгаков мастерски разоблачает здесь низкопробную сущность написанных по заказу произведений, когда автор вынужден был браться за ту или иную тему, плохо владея при этом необходимым материалом, а главное – выполнять навязанную ему задачу. При этом фактически нарушалось самое основное авторское право – право на свободу творчества.
В подтверждение абсурдности подобной ситуации Булгаков тут же организует для Берлиоза встречу с неким иностранцем, который вступает с ним в спор о существовании бога. Причем в качестве доказательства своей правоты незнакомец предсказывает смерть председателя МАССОЛИТа. Примечательно, что в ходе разговора неизбежно всплывают жестокие реалии тридцатых годов: Иван Бездомный восклицает, что Канта надо сослать на Соловки.
“Иностранец” поражает собеседников и тем, что достает из кармана любимые папиросы Берлиоза, и тем, что на расстоянии слышит разговор между героями. Заостряя внимание читателя на необычных способностях этого персонажа, М. А. Булгаков намекает на связь этого образа с нечистой силой. Весьма необычным представляется портрет этой личности: “Правый глаз черный, левый почему-то зеленый”. Так вводится в художественную структуру произведения Воланд – один из ключевых героев романа.
Вскоре оказывается, что этот герой действует не один. Ему помогают не менее загадочные персонажи: Фагот-Коровьев и кот Бегемот. Потом свита сатаны еще расширяется.
В ней оказываются включены Азазелло, Гелла, а также приглашенные на бал многочисленные грешники. Характерной особенностью изображения нечистой силы в романе является способность к перевоплощению. Так, например, никто не может вспомнить, как толком выглядит Воланд, да и сама фамилия никак не припоминается (“Вашнер? Вагнер?
Вайнер? Вегнер? Винтер?”).
М. А. Булгаков широко использует в романе колоритную московскую топонимику. Бронная, Патриаршие пруды, Никитские ворота, Арбат, Александровский сад – все эти памятные названия воссоздают образ исторического центра столицы. Но не в меньшей степени интересует автора жизнь самих москвичей. Наиболее ярким фрагментом романа в этой связи является сцена, в которой обнаруживается и впоследствии разоблачается людская алчность: в театре Варьете Воланд показывает фокусы, в ходе которых зрители радостно соглашаются обменивать старые наряды на новые.
При этом они ссорятся, рвутся на сцену за подарками и даже не скрывают своей неутолимой жадности. Под занавес женщины расхватывают туфли без всякой примерки. Во время так называемого “денежного дождя” публика радостно расхватывает падающие в руки червонцы и даже дерется за них.
Через некоторое время последовало неотвратимое наказание за жадность: модная одежда исчезает, а деньги превращаются в этикетки от бутылок и резаную бумагу. Обличительный характер носит и сцена ожидания Берлиоза на заседании правления МАССОЛИТа. Ее можно рассматривать как прямую пародию на Союз писателей, а название дачного поселка Перелыгино явно намекает на знаменитый поселок Переделкино. Все разговоры среди писателей сводятся к тому, кто получил или достоин получить дачу.
Так, в причудливой смеси реального и фантастического обнаруживается истина: люди за много веков так и не изменились, так и не научились любить ближнего.
Наряду с развенчанием ложных ценностей (денег и всяческих материальных благ), М. А. Булгаков утверждает на страницах романа истинные ценности: любовь и творчество. Образы, символизирующие эти два начала, вынесены в название произведения. Фигура Мастера – человека-творца, для которого писательское дело становится самым главным в жизни – близка к образу самого автора.
Не менее важна в романс Маргарита – женщина, готовая на любые подвиги и страдания во имя любви.
В связи с развитием темы творчества в произведении важное место отводится судьбе романа, написанного Мастером. Создав прекрасное произведение, автор не смог бороться за его дальнейшую судьбу. Он сжег рукопись.
Возможно, поэтому в финале герой заслуживает не свет, а покой.
| Часть 1 | ||||||||
| 1-1 | Глава 1: Никогда не разговаривайте с незнакомцами | 5: 26 | ||||||
| 1-2 | И так же, как Михаил Александрович пошел дальше | 6:33 | ||||||
| 1-3 | Берлиоз принял неприятную историю | 5:21 | ||||||
| 4 | Глава 2: Понтий Пилат | 6:20 | ||||||
| 1-5 | Секретарь смертельно бледнел | 5:47 | ||||||
| 1-6 | После прочтения текста Произошло | 7:10 | ||||||
| 1-7 | Впоследствии, стройный и красивый мужчина | 5:23 | ||||||
| 1-8 | Прокуратор встретился с другим мужчиной | 4:38 9000 7 | ||||||
| 1-9 | Глава 3: Седьмое доказательство | 7:20 | ||||||
| 1-10 | Глава 4: Погоня | 8:20 | ||||||
| 1-11 | Глава 5: Инцидент в Грибоедове | 7:04 | ||||||
| 1-12 | И, давай, полночь, ад произвел видение | 6:56 | ||||||
| 2-1 | Глава 6: Шизофрения, как описано | 6:56 | ||||||
| 2-2 | Глава 7: Рыбная квартира | 5:17 | ||||||
| 2-3 | Незнакомец был первым, кто нарушил тишину6 | 7:08|||||||
| 2-4 | Но сейчас не время горевать | 7:13 | ||||||
| 2-5 | Глава 8: Дуэль профессора и поэта | 5: 50 | ||||||
| 2-6 | Глава r 9: Каперсы Коровьева | 5:51 | ||||||
| 2-7 | Бюро путешественников решило вопрос | 6:16 | ||||||
| 2-8 | Глава 10: Новости из Ялты | 5:32|||||||
| 2-9 | Тем временем Римский выглядывал в окно | 5:57 | ||||||
| 2-10 | Спустился на первый этаж | 4:30 | ||||||
| 2-11 | Глава 11: Разлом в Иване | 4:18 | ||||||
| 2-12 | Глава 12: Черная магия и ее воздействие | 7:36 | ||||||
| 3-1 | Возможно, это было в то время | 5:21 | ||||||
| 3-2 | Ровно через минуту | 5:15 | ||||||
| 3-3 | Глава 13: Введите героя | 6:06 | ||||||
| 3-4 | 9 0004Историк по призванию | 5:34 | ||||||
| 3-5 | Завершено в августе | 5:44 | ||||||
| 3-6 | ‘Газетных статей не было Stop ‘ | 7:21 | ||||||
| 3-7 | Глава 14: Слава Петуху | 6:49 | ||||||
| 3-8 | В ближайшее время Как финансовый директор | 7:02 | ||||||
| 3-9 | Глава 15: Сон Никанора Ивановича | 5:10 | ||||||
| 3-10 | Глава 16: Казнь | 6:18 | 3-11 | Было бы неправильно сказать | 6:38 | |||
| 3-12 | Леви выбрался из толпы и побежал назад | 4:41 | ||||||
| 3-13 | Йешуа Удачливее | 900 06 6:25|||||||
| 4-1 | Глава 17: Беспокойный день | 6:02 | ||||||
| 4-2 | По прибытии в пункт назначения | 8:45 | ||||||
| 4 -3 | Глава 18: Злополучные посетители | 5:33 | ||||||
| 4-4 | Между тем, кошка перемешалась | 5:18 | ||||||
| 4-5 | Как для маленького человека | 10:14 | ||||||
| 4-6 | То, что с ним случилось, хорошо известно | 6:31 | ||||||
| Часть 2 | ||||||||
| 4-7 | Глава 1Маргарита | 7:09 | ||||||
| 4-8 | Несколько минут спустя | 7:56 | ||||||
| 4-9 | Глава 20: Крем Азазелло | 8:00 | 904 10 | Глава 21: Рейс | 6:12 | |||
| 4-11 | Маргарита Положи молот тихо | 5:47 | ||||||
| 5-1 | Маргарита почувствовала, что она приближалась к воде | 4: 39 | ||||||
| 5-2 | Глава 22: При свечах | 5:34 | ||||||
| 5-3 | Коровьев задул свою лампу | 5:11 | ||||||
| 50004 4 | «Мое окружение настаивает на ревматизме» | 5:01 | ||||||
| 5-5 | Глава 23: Большой бал Сатаны | 6:03 | ||||||
| 5-6 | Наконец они прибыли на платформу | 5:38 | ||||||
| 5-7 | Река текла снизу | 5:33 | ||||||
| 5-8 | В сопровождении Коровьева | 6:56 | ||||||
| Гл. тер 24: Извлечение Мастера | 6:27 | |||||||
| 5-10 | Воланд сорвал тяжелую мантию с плеч Маргариты | 5:32 | ||||||
| 5-11 | ‘Скажи мне, Почему Маргарита называет вас мастером? | 7:56 | ||||||
| 5-12 | Николай Иванович теперь на месте | 8:13 | ||||||
| 6-1 | Глава 25: Как прокурор Пытался спасти | 5:40 | ||||||
| 6-2 | Они допили вино | 7:52 | ||||||
| 6-3 | Глава 26: Похороны | 6:47 | ||||||
| 6-4 | Иуда некоторое время стоял в одиночестве | 3:42 | ||||||
| 6-5 | Дворец Ирода Великого | 3:50 | ||||||
| 6-6 | Человек в капюшоне заменил Centurion | 90 006 6:41|||||||
| 6-7 | Афраний уже шел в сад | 5:55 | ||||||
| 6-8 | Глава 27: Конец квартиры №50 | 5:16 | ||||||
| 6-9 | В пятницу вечером | 6:35 | ||||||
| 6-10 | После нее пришла вереница разных лиц | 3:14 | ||||||
| 6-11 | На этот раз усилия были выполнены | 4:55 | ||||||
| 7-1 | Глава 28: Последние приключения Коровьева и Бегемота | 6:19 | ||||||
| 7- 2 | Мы знаем, однако | 6:59 | ||||||
| 7-3 | Глава 29: Судьба мастера и Маргариты решена | 6:51 | ||||||
| 7-4 | Глава 30: Пора! Пора! | 6:23 | ||||||
| 7-5 | Азазелло вступил в бой | 7:14 | ||||||
| 7-6 | Глава 31: На Воробьевых горах | 4:33 70007 | 4:33 | -7 | Глава 32: Прощение и вечное прибежище | 3:39 | ||
| 7-8 | Воланд обуздал свою лошадь | 5:41 | ||||||
| 7-9 | Epil 5:20 | |||||||
| 7-10 | Прошло несколько лет | 3:42 | ||||||
| 7-11 | Каждый год в праздничное весеннее полнолуние | 7:05 |
Мастер и Маргарита. Книга вторая — главы 23-24 Резюме и анализ
Резюме
Глава 23 — «Большой бал Сатаны»
С приближением полуночи Гелла, Наташа и Бегемот помогают Маргарите подготовиться к балу.Она должна носить «тяжелую фотографию черного пуделя в овальной рамке, подвешенную на тяжелой цепи», что, по словам Коровьева, необходимо, хотя и очень неудобно. Когда Бегемот кричит: «Мяч !!!» их переносят в тропический лес, через который они попадают в прохладный бальный зал. Есть оркестр, играющий полонез, дирижер Иоганн Штраус. В соседнем зале играет джаз-бэнд.
Они останавливаются на площадке перед винным фонтаном, наверху лестницы. В полночь начинают прибывать гости: они прыгают из гробов, выпадающих из камина.Всех гостей знакомят с Маргаритой, и все они при жизни совершили чудовищное преступление. Одна из них — мадам Тофана, которая помогала женщинам убивать своих мужей и была задушена тюремщиками. Еще одна из гостей — Фрида, которая убила своего нежеланного ребенка носовым платком, а теперь, когда она умирает, страдает от неразрушимого платка. Она бросается к ногам Маргариты, но ее уносит. Маргарите становится скучно и утомленно, но она продолжает часами принимать гостей. Затем она летает по разным комнатам, чтобы гости не чувствовали себя брошенными.
Вернувшись в бальный зал, входит Воланд, все еще одетый в ночную рубашку и слегка прихрамывающий. Азазелло держит на блюде отрубленную голову Михаила Александровича Берлиоза. Воланд ругает голову за то, что она считает, что все кончается после смерти, затем превращает ее в чашу. Затем входит барон Мейгель; хотя он не мертв, он, очевидно, подслушивал. Абаддон смотрит на барона и на секунду снимает свои очки, что-то вспыхивает в руках Азазелло, слышен «тихий звук, как от одного хлопка», и барон умирает.Воланд выпивает кровь из раны и превращается в бальную одежду. Он предлагает бокал Маргарите, и она тоже пьет кровь Барона. Потом все растворяется, и ее возвращают в квартиру № 50; она входит через открытую дверь перед ней.
Глава 24 — «Вызов Мастера»
Маргарита снова оказывается в спальне Воланда, где со времени бала ничего не изменилось. Выпив то, что ей предлагает Бегемот, Маргарита не чувствует ни следов истощения или опьянения; скорее, она освежилась.Когда все едят деликатесы, Маргарите сообщают, что Азазелло выстрелил барону Мейгелю прямо в сердце; Чтобы доказать свое мастерство, Азазелло стреляет из пистолета в определенную точку на определенной игральной карте в колоде через плечо.
По мере того, как ужин продолжается, Маргарита начинает чувствовать себя обманутой, поскольку она еще не воссоединилась с Мастером, и говорит, что ей пора уходить. Воланд велит ей просить у него чего угодно, а она просит пощады к измученной Фриде. Воланд говорит ей, что она может сделать это сама: в дверях появляется Фрида, и Маргарита говорит ей, что платок ей больше не приносят.Воланд считает это решение непрактичным для Маргариты и предлагает ей еще один шанс о чем-то спросить.
На этот раз Маргарита говорит: «Я хочу, чтобы мой возлюбленный, Мастер, был немедленно возвращен мне, в эту самую секунду». Это сделано, но когда появляется Мастер, он думает, что у него галлюцинации. Коровьев предлагает ему выпить, и, выпив его, Мастер становится более связным. Мастер говорит, что знает, кто такой Воланд, потому что Иван сказал ему, но все еще испытывает искушение поверить, что у него галлюцинации.Он рассказывает о своем романе о Понтии Пилате, а Воланд смеется и просит его посмотреть. Мастер объясняет, что он сжег его, но оказывается, что он ошибается, когда Бегемот производит это.
После того, как Мастер прочитает рукопись, Маргарита просит вернуть ее и Мастера в маленькую квартирку в подвале, где они жили вместе. Воланд вызывает Алоизия Могарыча, который, по всей видимости, написал донос на Учителя после прочтения статьи Латунского, а теперь сам поселился в комнатах.Воланд посылает его в окно и быстро вычеркивает имя Могарыча из книги домовладельцев.
Входит Наташа, умоляя Маргариту убедить Воланда и остальных позволить ей остаться ведьмой; это предоставляется, и она исчезает. Входит Николай Иванович, вернувшийся в человеческий облик, и просит справку о том, где он спал прошлой ночью, для предъявления жене. Дело сделано, и он исчезает. Затем входит Варенуха, говоря, что он больше не хочет быть вампиром и предпочел бы вернуться домой.Это желание тоже исполняется.
Воланд преподносит Маргарите «маленькую золотую подкову, покрытую бриллиантами» на память, и она кладет ее в салфетку. Они уходят, но когда они садятся в ожидающую машину, Маргарита понимает, что потеряла подкову. Аннушка, непреднамеренно вызвавшая смерть Берлиоза, пролив подсолнечное масло, была разбужена странным человеком, сбежавшим из дома в нижнем белье сразу после полуночи. Она с изумлением смотрела, как все гости вечера вышли через окно, а потом Маргарита, Мастер и Азазелло вышли пешком.Она нашла подкову и спрятала ее за пазухой, но таинственный белогрудый иностранец, кажется, требует от нее обратно.
Маргарита и Мастер возвращены в маленькую подвальную квартирку с неповрежденной рукописью. Хотя ее пугает мысль, что все это может быть всего лишь колдовством, ничего не исчезает. Мастер спит на диване, пока она начинает читать рукопись.
Анализ
Когда Маргарита готовилась к балу, ее голова начала кружиться от пьянящего аромата розового масла.«Это тот же запах, который беспокоил Пилата в тот день, когда он приговорил Иешуа к смертной казни. Это символ, соединяющий два мира. Туфли Маргариты также сделаны из лепестков роз, что связывает ее лично с Пилатом. Еще один символ, соединяющий сцену с Пилатом. бал для мира Пилата — это вино: «фонтан кипящего вина, падающий в бассейн, сделанный изо льда» находится за спиной Маргариты, и он вызывает озноб. Этот холод, как мы видели, указывает на присутствие сатаны.
Музыка бала дирижирует Иоганн Штраус.Это важно как аккомпанемент к действию этой хаотической сцены: «Она была захвачена ревом труб, и волна скрипичной музыки, вырвавшись из-под него, окатила ее тело, как кровь. пятьдесят музыкантов играли полонез ». Сравнение музыки с кровью подразумевает ее внутреннее воздействие на Маргариту.
Символ пуделя пронизывает мяч; Маргарита должна носить тяжелое ожерелье с изображением пуделя, а ногой она ставит «подушку с вышитым на ней золотым пуделем».«Этот символ является намеком на Гете Фауст , в котором дьявол Мефистофель предстает перед Фаустом в виде пуделя.
В разговоре с Мастером об Иване Воланд делает особенно ироничный комментарий:« Я имел удовольствие познакомиться с молодым человеком. мужчина на Патриарших прудах. Он чуть не свел меня с ума, доказав мне, что я не существую ». Конечно, именно Воланд в конце концов свел Ивана с ума, доказав, что истина прямо противоположная.
Воланд читает вслух из рукописи романа Мастера: «Даже ночью, при лунном свете, я не отдыхаю… Почему они меня беспокоили? О, боги, боги … «Эта цитата важна не только из-за лейтмотива» О, боги, боги … «, она также упоминает лунный свет, еще одну связь между двумя мирами. Сам сатана, читающий слова, имеет большое значение, поскольку мир Понтия Пилата существует не только в рукописи Учителя, но и в истории и памяти Воланда.
В главе 24, свободный конец в «Мастер и Маргарита » раскрывает незавершенность романа. Мужчина в нижнем белье Тот, кто сталкивается с Аннушкой на лестнице, должен быть Алоизий Могарыч, но ранее говорили, что Воланд послал его пролететь прямо в окно.
Читательский компаньон по произведению Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» Ж.А.Э. Кертис | by Fortochka
Читательский компаньон к произведению Михаила Булгакова Мастер и Маргарита Я.А. Кертис
Во время визита в Москву я однажды останавливался в квартире, которая находилась прямо напротив той, которую занимал Булгаков, когда он впервые приехал в город. Пространством писателя была «отдельная комната с общей кухней и санузлом в коммуналке на Большой Садовой, которую Булгаков горячо ненавидел».«Когда я приехал, он был превращен в один из тех странных постсоветских музеев, которые, кажется, действительно не знают, что делают. За исключением нескольких экземпляров его книг и пишущей машинки, которая могла принадлежать ему, а может и не принадлежать, там не было большого количества. Я думаю, на одной из стен была картина с изображением Бегемота (или Бегемота), кота из Мастер и Маргарита . По квартире прогуливались две «причудливые» куры. Этому не было никаких объяснений. Не уверен, что этот визит повысил мою оценку автора, но, безусловно, это был опыт.
Как и многие другие читатели, Булгаков был одной из моих «точек входа» в русскую литературу, и я до сих пор люблю его сочинения. Он достаточно забавный и доступный, чтобы им можно было наслаждаться на довольно простом уровне, но он также содержит настоящую сложность и интеллектуальную мощь.
Этот новый том представляет собой прекрасную оценку второго, последнего и величайшего романа Булгакова Мастер и Маргарита . Кертис — блестящий булгаковский ученый, и ее выпуски его писем и дневников 1991 года представляют собой невероятно трогательный и убедительный анализ его отношений с женой и того, как писатели подвергались угнетению со стороны советского государства.Эти акты угнетения обычно осмотрительно обсуждаются в «Мастер и Маргарита », и Кертис изо всех сил пытается отвергнуть прочтения романа предыдущими критиками как нечто, что необходимо «расшифровать», прежде чем он раскроет свои секреты ». своего рода исследование, используемое в качестве основы для «довольно ограниченного и непродуктивного анализа», должно уступить место наслаждению тем, как отголоски и лейтмотивы используются для «развития тонких посланий и структурной сложности романа».
Как он работал над В романе автор все больше осознавал, что он (да и никакие другие его произведения, имеющие хоть какое-то значение) не будет опубликован при его жизни.Некоторые из его современников читали черновики рассказа, и я ранее не знал, какое влияние этот роман потенциально мог оказать на Пастернака, который «вероятно, прочитал весь текст в 1939 или 1940 году» задолго до его возможной публикации. Кертис очерчивает структурные и тематические связи между Доктор Живаго и Мастер и Маргарита , указывая на близкие параллели между двумя главными героями, которые вынуждены выбирать между долгом и трусостью.
Распутывание различных черновиков и исправлений, оставленных Булгаковым после его смерти, — постоянная и спорная задача.После анализа сложной серии исправлений один российский ученый пришел к выводу, что «две опубликованные версии в настоящее время находятся в обращении. . . оба серьезно нуждаются в пересмотре ».
Наряду с подробным изучением этих изменений и приспособлений, Кертис исследует то, как Булгаков скрупулезно исследовал детали как« Иерусалимского », так и московского разделов романа. Я всегда находил загадочный персонаж Воланда, сатанинской фигуры, которая «в конечном итоге преследует моральные цели», интригующим и обольстительным.Смотря на исходные тексты Булгакова, Кертис утверждает, что эта фигура гораздо больше соответствует языческим религиям, в которых существует «культ злого духа». . . был разработан гораздо глубже, чем с христианством. Вдохновением для полуночного бала Воланда в конце романа послужила пышная вечеринка, устроенная в посольстве США в Спасо-Хаусе. Неявная роль Булгакова на вечеринке заключалась в том, чтобы продемонстрировать советский талант (несмотря на запрет властями почти все, что он написал) и продемонстрировать, «что талантливый автор имел возможность общаться с иностранцами.Булгаков крепко подружился с американцами, которые были к нему добры и подсказывали возможные пути эмиграции. Все это было невозможно, и Булгаков умер в Москве через пять лет после бала.
Из биографических материалов в начале книги Кертиса мы узнаем о более ранних источниках романа. Булгаков был одержим оперой Гуно 1859 года Гете Фауст . Его сестра однажды сложила билеты, которые он приколол к стене, и установила, что он был более сорока раз.«Очевидно, что существует много точек соприкосновения между Faust и The Master , как явных, так и косвенных. Кертис также изображает травму жизни Булгакова: когда ему было чуть больше двадцати, в результате «череды травмирующих событий, [которые] привели к сметанию его привычного мира», он обнаружил, что оторван от своей семьи, своей родины и своей профессии. Хотя иногда связывать жизнь автора с творчеством ошибочно, в этом случае сравнения и связи неизбежны.
Полезно, что книга содержит занимательный и тщательный анализ английских переводов романа, в котором подробно сравниваются разделы романа из четырех разных текстов. Особый интерес вызывает ужасная версия Пивера и Волохонского, которой «следует избегать любой ценой». Я собираюсь перечитать роман в переводе Бургина и О’Коннора, который рекомендует Кертис.
Кертис — эрудированный и увлекательный гид по этой замечательной книге. Мне этот текст хорошо известен, и я все же нашел здесь огромное количество удовольствия.Крекерджек.
Зачем вам читать «Мастер и Маргариту: анимационное введение в волнующую советскую сатиру Булгакова»
Какие самые главные русские романы? На ум сразу приходят неоспоримые претенденты: Отцы и дети , Преступление и наказание , Война и мир , Анна Каренина , Братья Карамазовы , Доктор Живаго , One Day in Житие Ивана Денисовича .Но среди серьезных энтузиастов русской литературы романы не менее популярны, чем Мастер и Маргарита , рассказ Михаила Булгакова о визите дьявола в советскую Москву в 1930-е годы. Эта «сюрреалистическая смесь политической сатиры, исторической фантастики и оккультного мистицизма», как описывает ее Алекс Гендлер в анимационном видео TED-Ed выше, «заслужила наследие как один из величайших романов 20-го века — и один из самых странных. ”
Мастер и Маргарита состоит из двух параллельных повествований.В первом «встречу двух представителей литературной элиты Москвы прерывает странный джентльмен по имени Воланд, который представляет себя иностранным ученым, приглашенным выступить с докладом о черной магии». Затем, «когда незнакомец вовлекает двух товарищей в философские дебаты и делает зловещие предсказания об их судьбах, читатель внезапно переносится в Иерусалим первого века», где «измученный Понтий Пилат неохотно приговаривает Иисуса из Назарета к смерти».
Роман колеблется между историей об историческом Иисусе — хотя и не совсем той, о которой говорит Библия, — и историей Воланда и его окружения, в которую входит огромный кот по имени Бегемот, который любит шахматы, водку, шутки и огнестрельное оружие.Черный юмор обильно вытекает из их выходок, а также из того, что Булгаков описывает «СССР в разгар сталинского периода. Там художники и авторы работали в условиях строгой цензуры, подвергались тюремному заключению, ссылке или казни, если они считались подрывающими государственную идеологию ».
Дьявольский Воланд играет эту властную бюрократическую жизнь как на скрипке, и «когда головы отделяются от тел, а с неба идут денежные дожди, москвичи реагируют мелким эгоизмом, демонстрируя, как советское общество порождало жадность и цинизм вопреки своим идеалам. .Такое содержание, естественно, сделало бы книгу непубликационной в то время, и хотя более ранняя сатира Булгакова Собачье сердце (в которой хирург пересаживает человеческие органы собаке, а затем настаивает на том, чтобы она вел себя как человек) была распространена в самиздатской форме, он не смог даже закончить Мастер и Маргарита до своей смерти в 1940 году.
«Переживания Булгакова с цензурой и художественным разочарованием придают автобиографический вид второй части романа, когда мы, наконец, знакомимся с его тезкой», — говорит Гендлер.«Мастер — безымянный автор, который годами работал над романом, но сжег рукопись после того, как она была отклонена издателями — так же, как Булгаков сделал со своим собственным произведением. И все же настоящий главный герой — любовница Мастера Маргарита »,« чья «преданность заброшенной мечте своего возлюбленного имеет странную связь с выходками дьявольской компании и доводит историю до сюрреалистической кульминации».
На самом деле, цензурированная версия Мастер и Маргарита была впервые опубликована в 1960-х годах, а максимально полная версия в конечном итоге появилась в 1973 году.Несмотря ни на что, рукопись, которую оставил Булгаков, пережила его и превратилась в шедевр, вдохновивший не только других русских писателей, но и создателей, таких как Rolling Stones, Патти Смит и (что, возможно, менее безопасно для работы) HR. Гигер тоже. Возможно, сам автор имел какое-то предчувствие потенциала книги: рукописи, как он, как известно, Воланд сказал Мастеру, не горят.
Ищете бесплатные профессионально читаемые аудиокниги на Audible.com? (Сюда могут входить Мастер и Маргарита.) Вот отличная сделка без каких-либо условий. Если вы запустите 30-дневную бесплатную пробную версию с Audible.com , вы можете скачать две бесплатные аудиокниги по вашему выбору. Получите больше подробности о предложении здесь .
Связанное содержимое:
Фильм Михаила Булгакова Мастер и Маргарита , анимация за две минуты
Музыкальные посвящения Патти Смит великим русским: Тарковский, Гоголь и Булгаков
Зачем читать Преступление и наказание : Анимационное введение в моральный триллер Достоевского
Почему мы должны читать книгу Рэя Брэдбери « 451 по Фаренгейту»? Новая анимация TED-Ed объясняет
Почему вы должны прочитать «Сто лет одиночества: в качестве примера» поможет анимационный видеоролик
Смотрите сюрреалиста Glass Harmonica , единственный анимационный фильм, когда-либо запрещенный советскими цензорами (1968)
Колин Маршалл, базирующийся в Сеуле, пишет и ведет передачи о городах, языке и культуре.Его проекты включают книгу Город без гражданства: прогулка по Лос-Анджелесу 21 века и сериал Город в кино . Следуйте за ним в Twitter: @colinmarshall, на Facebook или в Instagram.
ЧТЕНИЕ / ОБСУЖДЕНИЕ Мастера и Маргариты, неделя 4
Sunita Книжный клуб / Книжные сделки2 комментария
Уважаемые читатели,
Добро пожаловать на четвертую и последнюю неделю нашего чтения / обсуждения книги Михаила Булгакова Мастер и Маргарита .Вы можете найти вводный пост здесь, Неделя 1 здесь, Неделя 2 здесь и Неделя 3 здесь.
И вот мы подошли к концу. Мы обсуждаем последние шесть глав и эпилог и говорим о книге в целом.
Sunita :
После всех волнений предыдущих недель эта неделя показалась немного спокойнее, хотя, безусловно, она имела свою долю поведения OTT. Но мы, наконец, получаем решения различных сюжетных линий и прощаемся в нескольких смыслах с Воландом, его свитой и другими главными героями.Когда мы закончили на прошлой неделе, Маргарита только что закончила читать рукопись Учителя, мы встречаемся с московской полицией, пытающейся разобраться во всем хаосе, который произвел Воланд и компания. Тем временем Воланд собирает свою группу на последнее крупное мероприятие в Москве и обдумывает дальнейшую судьбу M&M. Я не хочу выдавать финал, потому что он стоит того, чтобы остаться нетронутым, но мы действительно узнаем, что происходит со всеми, как в московской обстановке, так и в библейской истории.И мы получаем еще один маниакальный набор с участием Бегемота. В этой книге никогда не может быть достаточно Бегемота.
Я думал, что выбор подходит для каждого персонажа. Вы можете видеть влияние религии и духовности на выбор, который Булгаков делает для персонажей, и они находятся как раз в этих рамках. Второстепенных персонажей, особенно тех, кто продолжает жизнь в Москве, меняет визит Воланда, но они продолжают. Воланд финиширует, но не причиняет столько вреда, сколько мог бы, что заставляет меня задаться вопросом, не привело ли его наблюдение в главе 12 о том, что современные москвичи «в целом напоминают прежних», к тому, чтобы милосерднее.
Sirius :
Я думаю, вы сделали лучшее описание концовки без спойлеров, возможное в данных обстоятельствах. Я хотел бы еще раз поблагодарить вас за то, что вы вместе со мной читали книгу и писали эти посты, и в качестве важного дополнения поблагодарить вас за то, что вы помогли мне прояснить суть концовки, которая беспокоила меня в течение многих лет. Когда я сказал «обеспокоен», я имел в виду только то, что не был уверен, что правильно понял определенную часть концовки.
В целом финальным актом драмы я тоже остался доволен.Я согласен с тем, что это хорошо подходит для истории, и без спойлеров я действительно не так много могу добавить к вашему описанию.
Теперь, когда мы закончили рассказ, я хочу поговорить о книге в целом. Каков ваш окончательный вердикт, почему Воланда и его команду отправили в Москву? На самом деле, когда я говорю «отправлено», я не всегда уверен, что это было так. Может, Воланд хотел приехать и доставить все, что хотел, в одиночку, кто знает. Я имею в виду, что я думаю, что очень ясно сказано, что он подчиняется высшим силам, но важные решения высшие силы, казалось, были приняты, поскольку история разворачивается не раньше.Так что мне интересно, сколько было предопределено судьбой, а сколько развернулось спонтанно?
Какие из основных тем книги для вас? Для меня, помимо религии и духовности, Воланд, отправление правосудия перед слугами коммунистического режима, всегда был на высоте и очень важен. Конечно, это в значительной степени сатира на Советский Союз, но я подумал, что аргумент, который он приводил, также заключался в том, что сатана и его демоны более хорошие люди, чем многие из тех, кто работает на этот режим.
Sunita :
Во-первых, позвольте мне поблагодарить вас в ответ за то, что вы сказали мне, как сильно вы любите эту книгу, и читали ее вместе со мной. Думаю, мы также должны поблагодарить Высшие Силы за то, что они выставили книгу на продажу и предоставили катализатор, чтобы наконец вывести ее на вершину моего TBR! Я знал, что это считается современной классикой, и я знал, что это фаворит многих людей, но я не ожидал, что меня это увлечет так же, как я. Я обязательно прочитаю ее еще раз, чтобы наслаждаться ею на ходу.
Я думаю, что Воланда и К ° послали (или отправили сами) в Москву, чтобы показать обществу признанных атеистов, что, возможно, им не следует быть настолько уверенными в своих убеждениях. Мой муж, который сейчас читает книгу, указал мне, что москвичи в романе все время призывают дьявола в своей речи, хотя и утверждают, что не верят в него. Так Воланд воплотил их образную речь в реальность. Каким бы могущественным, карательным и непредсказуемым ни было советское правительство, Воланд был всем этим и даже большим, если хотел.
Я не могу вспомнить, говорил ли я об этом ранее в нашем обсуждении или в одном из наших фоновых чатов, но Воланд — это версия дьявола, который заставляет людей действовать в соответствии с их худшими импульсами, а не напрямую заставляет их поведение. Это соответствует общему подходу Булгалкова, который заключается в том, чтобы подчеркнуть недостатки человечества как исходящие изнутри. В его мире сосуществуют зло и добро, и они не могут существовать друг без друга.
Я согласен с тем, что параллели между религиозными и государственными демонами являются главной темой.Он думает о догматических атеистах не больше, чем о советских аппаратчиках; ему они оба преподносят ложные факты как «правду». Он возвращается к этой теме в последних главах, где полиция и бюрократы обвиняют во всех действиях Воланда и компании «иностранных гипнотизеров». Это напоминает мне поговорку: «Кому вы собираетесь верить? Я или твои лживые глаза? » Иван, который пишет об Иисусе как о реальном человеке, является одним из немногих персонажей, которые растут и развиваются в своем понимании того, как на самом деле устроен мир, и он платит за это своим психическим здоровьем.
Сатирические аспекты, которые часто переходят от смешного к гротескному, настолько глубоки и глубоки, что никто, не обладающий столь же глубоким и глубоким пониманием советской системы, не сможет уловить их все. У меня их стало больше, когда я смог увидеть параллели с другими государственными системами, но я все равно многое упустил. Но даже если читатель не разбирается в советской истории, он все равно может почерпнуть из этого романа очень многое. Если вы художник, Булгаков может многое сказать об отношениях между художниками и обществом, а также об искусстве, правде и политике.То, как жадность, амбиции и власть развращают простых людей, имеет большой резонанс в современном мире. А еще есть Бегемот. Как ты можешь не отвечать этому коту? Он кот кошек.
Sirius :
Мне все время интересно, почему Бегемот и его чердаки так хорошо мне подходят. Я имею в виду, конечно, что он весел и распределяет наказания по приказу своего Босса и по своей собственной инициативе, что меня рассмешило, но это не значит, что антропоморфное животное является чем-то ужасно уникальным в литературе.Так что, набирая свои бессвязные ответы, я решил, что большая часть причины, по которой работает Бегемот (помимо юмора), заключается в том, что большинство персонажей, кажется, игнорируют наиболее очевидную часть его личности. Он не совсем кот. То есть для них должно быть очевидно, что кошки в трамвае не ездят, кошки не отправляют телеграммы родственникам погибших. Черт возьми, коты никому телеграмм не шлют. Да и кошки не наряжаются к балу и не занимаются многими другими вещами. Таким образом, должно быть очевидно, что Бегемот не совсем кошка, и, тем не менее, единственный человек, который делает такой комментарий, — это Мастер.Все остальные, возможно, были удивлены нашей кошкой, но в комментариях чувствуется, что кошки обычно способны делать многие вещи, упомянутые ранее, а Бегемот просто немного вышел из строя.
Я действительно согласен с тем, что многие сатирические комментарии уходят корнями в универсальные темы для многих контролируемых государством обществ. Я имею в виду, что Булгаков основывал это на конкретном опыте жизни в Советском Союзе в тридцатые годы, но для меня его комментарий — это больше, чем просто обсуждение одной конкретной страны.
Воланд производит на меня такое впечатление каждый раз, когда я перечитываю книгу, и отчасти привлекательность заключалась в том, что я не мог понять, почему он вообще приехал в Москву. Спасибо за то, что подарили интересные идеи, и многие из них имеют для меня смысл.
Сунита :
Это верно в отношении Бегемота. Я только добавлю, что, учитывая то, что мы испытываем с кошками и их личностями, Бегемот воплощает то, что, по нашему мнению, могли бы делать кошки, если бы они выражали свое истинное «я».В нем есть что-то очень кошачье, даже хотя бы кошачье.
Это была замечательная дискуссия, Сириус, и я надеюсь, что читатели дадут роману шанс, когда они будут в настроении.
Как это:
Нравится Загрузка …
По темеСунита
Сунита читает романсы почти столько же, сколько читает. Ее любимые жанры в наши дни — это современные, тематические и романы с романтическими элементами.Она также читает SFF, загадки, историческую и литературную беллетристику, а также обратную сторону коробок с хлопьями.
→ СунитаРукописи не горят: Мастер и Маргарита — История Слушать
В конце 1930-х годов в Москве, в разгар ужасающих сталинских чисток, Михаил Булгаков был в последние годы написания своего самого известного романа « Мастер и Маргарита ». Булгаков написал его тайно — он уже сжег один черновик, а полный роман был опубликован только через 30 лет после его смерти.Его действие на читающую публику произвело эффект разорвавшейся бомбы. Мастер и Маргарита теперь цитируется россиянами как любимый русский роман 20-го -го -го века.
В то же время на Западе его английский перевод стал культовой классикой, вдохновив The Rolling Stones вместе с такими художниками и писателями, как Патти Смит, Салман Рушди, Фиби Уоллер-Бридж и Марлон Джеймс.
Итак, кинорежиссер Баз Лурманн приобрел права на экранизацию.
Великолепное сочетание сатиры, романтики и глубоких философских мыслей, роман вдохновляет своих поклонников не только на вопрос: а о чем именно? Некоторые читатели проводят всю свою жизнь, разгадывая ее тайну и смысл.
В разгар карантина из-за коронавируса продюсер Роза Эллен обратилась с призывом к другим фанатам этой истории, пытаясь раскрыть смысл романа Булгакова и больше узнать о его единственном авторе.
Гости
Доктор Ольга Воронина , Университетский колледж Лондона
Профессор Джули Кертис , Оксфордский университет
Баз Лурманн, кинорежиссер
Кэтрин Негруца 907 907 907 Дом-музей Булгуца80 Субхаш Джайрет, писатель
Д-р Ксения Радченко, независимый ученый
Соавторы
Проф Томас Бейер, Проф Борис Брикер, Проф Нэнси Конди, Рэй Финч, Ребекка Голт, Элена Кулотис, Маргарита Гулотис , Дарси Мур, Катарина Норгард, Наталья Рыжкова, Джок Серонг, Пелле Содерстрем, Алла Тофф, Ноа Пас Варман, Пани Ксенофонтос
«Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова
Макс не выдержал, а вот Master выдержал.Он вдохновил на кинематографические адаптации (немецкий, югославский, русский, венгерский, израильский) и работы для телевидения (русского и польского), сцены, балета, оркестра, оперы и музыкальной комедии. Предположительно он повлиял на композицию Мика Джаггера «Симпатия к дьяволу», и Баз Лурманн уже много лет предлагает киноверсию этого произведения.
Итак, я подумал, пора пересмотреть.
Сама по себе история автора заставляет взглянуть еще раз. Михаил Булгаков родился в 1891 году в Киеве. Его деды были священниками, а отец — профессором богословия.Булгаков бросил медицинский институт, чтобы служить во время Первой мировой войны, в составе белой армии во время Гражданской войны и украинских националистов после этого. В разное время он был тяжело ранен, болел сыпным тифом, употреблял морфий и был подвержен психическим расстройствам. Его литературная карьера, начавшаяся в 1921 году, практически закончилась к 1929 году из-за советской цензуры. Сталин отказал Булгакову в разрешении на эмиграцию, но, будучи достаточно фанатом, чтобы посмотреть одну из его пьес 15 раз, не заставил его зимовать в Сибири или убить.Он даже позволил Булгакову писать, но его романы не публиковались, а пьесы не ставились.
Булгаков работал над Мастер и Маргарита с 1928 года до своей смерти от генетически переданного заболевания почек в 1940 году. Он был опубликован в 1967 году.
Черная магия и настоящая любовь
Роман состоит из двух частей. В первом без предупреждения в Москве появляется квартет необычных персонажей. Их лидер, Воланд, представляет себя исполнителем черной магии.В его компанию входит Коровьев, чрезвычайно высокий, чрезвычайно худой и обычно щеголяющий в сломанном пенсне; Бегемот, гигантский черный кот, который может ходить на задних лапах и говорить; и Азазелло, одноглазый, вооруженный ножом, клыкастый парень. В течение нескольких дней они подвергают граждан, обычно из театральных и литературных сообществ, серии комических, гротескных убийств, включая обезглавливание, арест, помещение в учреждения и изгнание. Для населения, привыкшего к тому, что люди исчезают без объяснения причин, эти события не пугают, как могли бы в противном случае.
Это действие периодически прерывается повествованием о Понтии Пилате и распятии Иешуа Га-Ноцри. Если это вас не смущает, эта часть, кажется, представлена разными рассказчиками, хотя каждый продолжает с того места, где остановился его предшественник. Среди этого замешательства появляется бесперспективный человек, который идентифицирует себя как Мастер.
Но Маргарита не появляется до второй части. Как только она это сделает, Булгаков предупреждает нас, что это история «вечной любви».То, что казалось конгломератом чрезмерных юношеских расчетов, удовлетворяющих маниакально, как Терри Саузерн, но не строящих, чтобы наполнить сердце, сжать горло или электризовать разум, теперь превращается в рассказ о неугасимая страсть и августейшая драма. Но так как награда до сих пор отсутствовала на этих страницах, а наказание несоразмерно греху — и поскольку первичный замер, герой, если хотите, от которого зависит конец любовника, является сатана, — нельзя предположить их счастливый конец гарантирован.
Не просто сатира
Полагаю, впервые столкнувшись с книгой, я ожидал ответа на сталинизм знакомого типа, сатирическую басню, такую как Скотный двор , или целенаправленное разоблачение, такое как Тьма в полдень . Но Булгаков, который, в отличие от Оруэлла или Кестлера, не только жил среди Террора, но и не питал особой надежды на то, что его труды будут прочитаны при его жизни — и, более того, знал, что гибель его генов сделает эту жизнь короткой — пошел в правильном направлении. к чему я не был готов.Он справился с этими проблемами — действительно, с этими двумя безумием, одно навязано историей, а другое — судьбой — с помощью полного и упорного проявления воли, разума и веры. Он повернул влево, вправо, на север, юг, вверх, вниз, ударился с пола, отлетел от потолка, парил, как бабочка, ужалил, ну знаете, как пчела. В результате, как отмечалось в последующем освещении Эллендеей Проффер перевода Бургин-О’Коннор, читатели, не зная, как классифицировать книгу, с трудом находили опору и занимали позицию по отношению к ней.
Булгаков вложил в Мастер и Маргариту отрывков из произведений Гоголя и Гете, Шуберта и Шиллера, Дюма и Достоевского, Верди, Пушкина и Декарта. Он наполнил его поэзией и поп-музыкой, историей и мифом, фольклором и текущими событиями, автобиографией и мечтами, манихейской мыслью и Евангелием, традиционными и апокалиптическими. Есть и парки, и универмаг, и ведьминский бал. Светлый контрастирует с темным; а луна — красная и зеленая, яркая и теплая — борется с солнцем.
Один роман происходит внутри другого, и рассказчик последнего, предположительно несущий ответственность за оба, признается, что сообщает о вещах, которые он не может объяснить, и не уверен, имели ли место описанные им события. Эти сомнения не мешают ему высказываться об этике и морали. Смелость — это добродетель, которую нужно ценить, наставляет он, а сострадание может побудить Дьявола проявить милость, если вы не просите.
К решающей главе фарс исчез; смех закончился; бурлеск закончился.Теперь ночь разоблачает иллюзию. Теперь говорит тишина. Теперь Булгаков делает вывод, который он сделал из пройденных им труднопроходимых дорог. Он обещает нам, что всякий, кто сильно пострадал «без сожаления». . . оставляет туманы земли, ее болота и реки, и тонет в объятиях смерти с легким сердцем, зная только эту смерть. . . »
Только эта смерть. . .какие? Последнее многоточие принадлежит Булгакову. Возможно, он все еще сомневался. Или, может быть, нет. Позже в этой главе Воланд провозглашает: «Все будет исправлено, это то, на чем построен мир.”
Опять же, дьявол знает, правда ли это.
Макс был прав. Книга — путешествие.
.