Периодизация отечественной и всемирной истории: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Периоды истории России: историческая правда России от РВИО

Март 1917 г. – формирование Временного правительства.

Апрель 1917 г. – возвращение В. И. Ленина в Россию.

Апрель, июнь, июль 1917 г. – три кризиса Временного правительства.

Май 1917 г. – I Всероссийский съезд Советов.

Август 1917 г. – Корниловский мятеж.

1 сентября 1917 г. – провозглашение России республикой.

24–26 октября 1917 г. – вооруженное восстание в Петрограде, арест Временного правительства.

25–27 октября 1917 г. – II Всероссийский съезд Советов, первые декреты советской власти.

Октябрь 1917 – февраль 1918 г. – установление советской власти на большей части территории страны.

5–6 января 1918 г. – открытие и роспуск Учредительного собрания.

3 марта 1918 г. – Брестский мир.

Июль 1918 г. – левоэсеровский мятеж.

Июль 1918 г. – принятие Конституции РСФСР.

17 июля 1918 г. – расстрел царской семьи.

1918–1922 гг. – Гражданская война в России.

Март – август 1918 г. – интервенция стран Антанты, восстание Чехословацкого корпуса. Советская Россия в кольце фронтов.

Осень 1918 – март 1919 г. – контрнаступления Красной Армии на Восточном фронте, на Дону, в Прибалтике. Расширение интервенции и действий антибольшевистских сил.

Март 1919 – март 1920 г. – решающие сражения на Восточном и Южном фронтах, разгром войск Н. Н. Юденича, А. В. Колчака, А. И. Деникина.

Апрель – ноябрь 1920 г. – заключительный этап войны в европейской части России, Советско-польская война, разгром П. Н. Врангеля.

Конец 1920 – 1922 г. – завершение Гражданской войны в Закавказье и на Дальнем Востоке. Разгром армий Н. И. Махно и А. С. Антонова.

Март 1921 г. – Кронштадтский мятеж.

1920–1921 гг. – установление дипломатических отношений РСФСР с соседними государствами.

Март 1921 г. – X съезд РКП(б), переход от политики военного коммунизма к нэпу.

1922 г. – изъятие церковных ценностей, судебные процессы против церковнослужителей.

Апрель – май 1922 г. – Генуэзская конференция и советско-германский договор в Рапалло.

Август 1922 г. – высылка из России деятелей науки и культуры («Философский пароход»).

30 декабря 1922 г. – I Всесоюзный съезд Советов, образование СССР.

21 января 1924 г. – смерть В. И. Ленина.

Январь 1924 г. – Конституция СССР.

1924–1925 гг. – полоса дипломатического признания СССР.

Декабрь 1925 г. – XIV съезд ВКП(б) – принятие курса на ускоренную индустриализацию.

Декабрь 1927 г. – XV съезд ВКП(б) – выдвижение задач коллективизации.

1928 г. – введение пятилетних планов (1928–1932 гг. – 1-я пятилетка, 1933–1937 – 2-я пятилетка).

1933 г. – установление дипломатических отношений между СССР и США.

Сентябрь 1934 г. – вступление СССР в Лигу Наций.

Декабрь 1934 г. – убийство С. М. Кирова. Начало массовых репрессий.

Август 1935 г. – начало стахановского движения.

1936–1937 гг. – серия политических процессов над видными деятелями партии, военачальниками.

Декабрь 1936 г. – принятие новой Конституции СССР.

1936–1939 гг. – оказание помощи Испанской Республике.

1938 г. – советско-японский конфликт у озера Хасан.

1939 г. – бои в районе реки Халхин-Гол.

Август 1939 г. – переговоры военных делегаций СССР, Великобритании и Франции в Москве.

23 августа 1939 г. – пакт Молотова – Риббентропа.

1 сентября 1939 г. – нападение Германии на Польшу. Начало Второй мировой войны.

17 сентября 1939 г. – вступление войск Красной Армии в Восточную Польшу.

Ноябрь 1939 – март 1940 г. – Советско-финляндская война.

Декабрь 1939 г. – исключение СССР из Лиги Наций.

1939–1940 гг. – включение в состав СССР территорий Западной Украины и Западной Белоруссии, Эстонии, Латвии, Литвы, Бессарабии, Северной Буковины.

1941 г.:
22 июня – нападение Германии на СССР, начало Великой Отечественной войны.

30 июня – создание ГКО.

10 июля – 10 сентября – Смоленское сражение.

8 сентября – начало блокады Ленинграда.

29 сентября – 1 октября – Московская конференция представителей СССР, США, Великобритании.

30 сентября 1941 – апрель 1942 г. – Битва под Москвой.

19 октября – объявление осадного положения.

7 ноября – парад на Красной площади.

5–6 декабря – начало контрнаступления Красной Армии.

Декабрь 1941 г. – нападение войск Японии на Пёрл-Харбор, вступление США в войну.

1942 г.:

1 января – подписание Декларации Объединенных Наций о борьбе против стран фашистского блока.

Апрель – май – неудачное наступление Красной Армии в Крыму.

Май – создание Центрального штаба партизанского движения.

Июль 1942 – февраль 1943 г. – Сталинградская битва.

3 сентября – прорыв немцев к Волге.

19 ноября – переход Красной Армии в контрнаступление.

2 февраля 1943 г. – капитуляция окруженной немецкой группировки.

28 июля – издание приказа № 227 («Ни шагу назад!»)

1943 г.:

Январь – прорыв блокады Ленинграда.

Январь – февраль – освобождение Кавказа.

5 июля – 5 августа – Курская битва.

12 июля – танковое сражение под деревней Прохоровкой.

5 августа – первый салют в Москве в честь победы советских войск (освобождение Орла и Белгорода).

23 августа – освобождение Харькова.

Август – декабрь – битва за Днепр.

6 ноября – освобождение Киева.

28 ноября – 1 декабря – конференция глав правительств СССР, Великобритании и США в Тегеране.

1944 г.:

Январь – февраль – Ленинградско-Новгородская операция, Корсунь-Шевченковская операция.

28 января – снятие блокады Ленинграда.

Январь – март – Днепровско-Карпатская операция.

Апрель – май – Крымская операция.

Июнь – август – Белорусская операция («Багратион»).

6 июня – открытие второго фронта в Западной Европе.

Июль – август – Львовско-Сандомирская операция.

Июль – сентябрь – Прибалтийская операция.

Август – Ясско-Кишиневская операция.

Сентябрь – октябрь – Восточно-Карпатская операция.

Октябрь – Петсамо-Киркенесская операция.

1945 г.:

Январь – февраль – Висло-Одерская операция.

Январь – апрель – Восточно-Прусская и Померанская операция.

Февраль – Крымская (Ялтинская) конференция «Большой тройки».

Февраль – Будапештская операция.

Март – апрель – Венская операция.

16 апреля – 2 мая – Берлинская операция.

25 апреля – встреча советских и американских войск на реке Эльбе.

Апрель – июнь – конференция Объединенных Наций в Сан-Франциско, принятие Устава ООН.

С 8 на 9 мая – подписание акта о безоговорочной капитуляции Германии.

9 мая – Пражская операция.

17 июля – 1 августа – Берлинская (Потсдамская) конференция глав правительств СССР, Великобритании и США.

6, 9 августа – атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки.

8 августа – вступление СССР в войну против Японии.

Август – разгром Квантунской армии.

2 сентября – подписание акта о безоговорочной капитуляции Японии. Конец Второй мировой войны.

1946–1950 гг. – пятилетка восстановления и дальнейшего развития народного хозяйства (4-я пятилетка).

1947 г. – денежная реформа, отмена карточной системы.

1949 г. – создание СЭВ (Совета экономической взаимопомощи).

1949 г. – испытание первой советской атомной бомбы.

1946–1953 гг. – кампания против космополитизма, «Ленинградское дело», «Дело врачей».

Март 1953 г. – смерть И. В. Сталина.

Сентябрь 1953 г. – избрание Н. С. Хрущёва Первым секретарем ЦК КПСС. Испытание в СССР первой водородной бомбы.

1953–1955 гг. – начало реабилитации жертв сталинских репрессий.

1954 гг. – начало освоения целинных и залежных земель. Пуск первой в мире атомной электростанции.

1955 г. – создание ОВД.

Октябрь 1956 г. – XX съезд КПСС.

1956 г. – подавление восстания в Венгрии.

Февраль 1957 г. – создание совнархозов.

Лето 1957 г. – VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве.

Октябрь 1957 г. – запуск первого в мире искусственного спутника Земли.

12 апреля 1961 г. – полет в космос Ю. А. Гагарина.

1961 г. – XXII съезд КПСС, принятие программы построения коммунизма.

1962 г. – выступление рабочих в Новочеркасске.

1962 г. – Карибский кризис.

1963 г. – договор о запрещении ядерных испытаний в трех средах.

Октябрь 1964 г. – отстранение Н. С. Хрущёва от руководства партией и страной. Избрание Первым секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежнева.

1965 г. – Косыгинская реформа в экономике.

Середина 1960-х – начало диссидентского движения.

1968 г. – ввод советских войск в Чехословакию.

1975 г. – Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе в Хельсинки.

1977 г. – Конституция «развитого социализма».

1979 г. – начало Афганской войны.

1980 г. – XXII Олимпийские игры в Москве.

1982 г. – Продовольственная программа.

Ноябрь 1982 г. – смерть Л. И. Брежнева.

Ноябрь 1982 – февраль 1984 г. – пребывание на посту руководителя страны Ю. В. Андропова.

Февраль 1984 – март 1985 г. – пребывание на посту руководителя страны К. У. Черненко.

Март 1985 – избрание М. С. Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС.

1986 г. – авария на Чернобыльской АЭС.

1987 г. – подписание договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности.

1988 г. – XIX партконференция, начало политических реформ.

1989 г. – вывод войск из Афганистана.

1990–1991 гг. – вывод войск из стран Восточной Европы.

1990 г. – провозглашение суверенитета Литвы, Эстонии, Латвии.

12 июня 1990 г. – провозглашение суверенитета РФ.

12 июня 1991 г. – избрание Б. Н. Ельцина президентом РСФСР.

1991 г. – роспуск ОВД и СЭВ.

Август 1991 г. – выступление ГКЧП.

Декабрь 1991 г. – Беловежское соглашение о роспуске СССР и создании СНГ. Отставка М. С. Горбачёва с поста президента СССР.

Периодизация истории — это… Что такое Периодизация истории?

Периодизация истории — особого рода систематизация, которая заключается в условном делении исторического процесса на определённые хронологические периоды. Эти периоды имеют те или иные отличительные особенности, которые определяются в зависимости от избранного основания (критерия) периодизации. Для периодизации могут избираться самые разные основания: от смены типа мышления (О. Конт, К. Ясперс) до смены способов коммуникации (М. Маклюэн) и экологических трансформаций (Й. Гудсблом). Многие учёные для создания периодизации используют экономико-производственные критерии: это как социально-экономические отношения и средства производства (марксистская теория формаций), так и основная сфера производства (теория индустриального и постиндустриального общества; периодизация по принципам производства Л. Е. Гринина).

Наиболее известные подходы

Формационный подход

В советской исторической науке наибольшее распространение получила схема пяти формаций (так называемая «пятичленка»), которая была разработана советскими учёными на основе произведений Маркса и Энгельса, в частности работы «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Фридриха Энгельса. Суть концепции заключалась в том, что любое человеческое общество проходит в своём развитии пять последовательных этапов — первобытно-общинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую формации. Данная схема в качестве непререкаемой догмы вошла во все учебные и справочные марксистские издания, а советские историки прикладывали значительные усилия, чтобы найти последовательную смену формаций в истории любого общества.

Так называемые «творческие марксисты» воспринимали пятичленную схему как главный ошибочный конструкт марксистской теории и именно против нее были направлены их основные критические высказывания. В очень высокой степени развитие творческого марксизма в СССР следует связывать с дискуссией об азиатском способе производства — шестой формации, существование которой постулировал Маркс, но отвергали советские учёные.

Исходя из озвученных в ходе дискуссии новых идей сформировались новые формационные схемы, отличные от схемы пяти формаций. В одних концепциях формаций шесть — между первобытностью и рабовладением исследователи располагают «азиатский (политарный) способ производства» (Семенов; Коранашвили; Капустин; Нуреев и др.). В других формаций четыре — вместо рабовладения и феодализма «большая феодальная формация» (Кобищанов) или единая докапиталистическая формация — «сословно-классовое общество» (Илюшечкин). Кроме однолинейных формационных схем, появились многолинейные, фиксирующие отличия развития западной цивилизации и незападных обществ. Многолинейный подход к всемирной истории наиболее последовательно отстаивал Л. С. Васильев.

В настоящее время (2011 год) один из наиболее последовательных сторонников формационной теории остаётся Ю. И. Семёнов. Он создал глобальную формационную (эстафетно-формационную) концепцию мировой истории, согласно которой, ни одно общество не обязано проходить все формации, на чём настаивала советская историческая наука. Последние общества не проходят той стадии, на которой находились первые, не повторяют их движение. Выходя на магистраль человеческой истории, они сразу начинают движение с того места, на котором остановились ранее некогда передовые общества.

Цивилизационный подход

В отличие от стадиальных теорий, в том числе марксистской, цивилизационный подход рассматривает исторический процесс в другой плоскости, не в диахронной «вертикали», а в пространственном «горизонтальном» измерении. Сторонники такого подхода полагают, что выделение равноценных цивилизаций позволяет избежать вопроса о прогрессе в истории, а значит — избежать градации развитых, развивающихся и не развитых народов.

Считается, что основные идеи циклического понимания истории были сформулированы еще в работах Джамбаттисты Вико. Однако наиболее четко данный подход впервые был изложен в книге Н. И. Данилевского «Россия и Европа». В зарубежной науке безусловный приоритет принадлежит книге О. Шпенглера «Закат Европы». Однако наиболее обстоятельно цивилизационная теория была сформулирована в 12-томном сочинении А. Тойнби «Постижение истории». Тойнби выделил около 30 цивилизаций, отличающихся уникальными неповторимыми чертами. Причинами возникновения цивилизаций служили «вызовы» внешней среды. Каждая из цивилизаций проходила в своем развитии стадии возникновения, роста, надлома и распада. Внутренняя структура цивилизаций основывалась на функциональном членении на «творческое меньшинство», массы, «пролетариат».

Уже давно обнаружились слабые стороны цивилизационного подхода. Во-первых, не удалось выявить объективных критериев, по которым выделяются цивилизации. По этой причине их число сильно отличается у разных авторов, и возможны различные спекуляции (вплоть до сведения любого народа к особой цивилизации). Во-вторых, не верно отождествление цивилизаций с живыми организмами. Время существования цивилизаций различно, периоды взлета и упадка могут случаться неоднократно. В-третьих, причины генезиса и упадка разных цивилизаций различны.

Цивилизационная теория была популярна в мировой науке полвека назад, ныне она находится в кризисном состоянии. Зарубежные ученые предпочитают обращаться к изучению локальных сообществ, проблематике исторической антропологии, истории повседневности. Теория цивилизаций наиболее активно разрабатывается в последние десятилетия (как альтернатива евроцентризму) в развивающихся и постсоциалистических странах. За этот период количество выделенных цивилизаций резко возросло — вплоть до придания цивилизационного статуса едва ли не любой этнической группе. И. Валлерстайн охарактеризовал цивилизационный подход как «идеологию слабых», как форму протеста этнического национализма против развитых стран «ядра» современной мир-системы.

Теории модернизации

Неоэволюционизм

Мир-системный

Мир-системный анализ исследует социальную эволюцию систем обществ,но не отдельных социумов, в отличие от предшествующих социологических подходов, в рамках которых теории социальной эволюции рассматривали развитие прежде всего отдельных обществ, а не их систем. В этом мир-системный подход сходен с цивилизационным, но идет несколько дальше, исследуя не только эволюцию социальных систем, охватывающих одну цивилизацию, но и такие системы, которые охватывают более одной цивилизации или даже все цивилизации мира. Этот подход был разработан в 1970-е гг. А. Г. Франком, И. Валлерстайном, С. Амином, Дж. Арриги и Т. дос Сантосом. В качестве важнейшего предшественника мир-системного подхода, заложившего его основы, обычно рассматривается Ф. Бродель. Поэтому не случайно, что главный мировой центр мир-системного анализа (в г. Бингхэмптон, при Университете штата Нью-Йорк) носит имя Фернана Броделя.

Литература

• Гринин, Л. Е. 2006. Производительные силы и исторический процесс. Изд. 3-е. М.: КомКнига [1].
• Гринин, Л. Е. 2006. Периодизация истории: теоретико-математический анализ // История и Математика: проблемы периодизации исторических макропроцессов. / Ред. Коротаев А. В., Малков С. Ю., Гринин Л. Е. М.: КомКнига/УРСС. С. 53-79. ISBN 978-5-484-01009-7.
• Гринин, Л. Е. 2006б. Методологические основания периодизации истории. Философские науки 8: 117—123; 9: 127—130.
• Гринченко С. Н. История человечества с кибернетических позиций // История и Математика: Проблемы периодизации исторических макропроцессов. М.: КомКнига, 2006. С. 38-52.
• Сорокин, П. А. 1992. О так называемых факторах социальной эволюции // Сорокин, П. А. Человек. Цивилизация. Общество, с. 521—531. М.: Политиздат.
• Шофман, А. С. 1984 (ред.). Периодизация всемирной истории. Казань: Изд-во Казанского университета.
• Ясперс, К. 1994. Смысл и назначение истории. М.: Республика.

• Bell, D. 1973. The Coming of Post-Industrial Society. New York:Basic Books.
• Comte, O. 1974 [1830−1842]. Cours de philosophie positive // The essential Comte: selected from Cours de philosophie positive / Edited and with an introduction by Stanislav Andreski. London: Croom Helme.
• Goudsblom, J. 1996. Human History and Long-Term Social Processes: Toward a Synthesis of Chronology and Phaseology // The Course of Human History. Economic Growth, Social Process, and Civilization / Ed. by J. Goudsblom, E. L. Jones, and S. Mennel, p. 15-30. New York, NY: Sharpe.
• Green, W. A. 1992. Periodization in European and World History // Journal of World History 3(1): 13-53.
• Green, W. A. 1995. Periodizing World History // History and Theory 34: 99-111.
• Grinin, L. E., and A. V. Korotayev. 2006. Political Development of the World System: A Formal Quantitative Analysis // History & Mathematics. Historical Dynamics and Development of Complex Societies / Ed. by P. Turchin, L. Grinin, V. de Munck, and A. Korotayev. Moscow: URSS.
• Toffler, A. 1980. The Third Wave. New York.
• White, L. A. 1959. The Evolution of Culture; the development of civilization to the fall of Rome. New York: McGraw-Hill.

Ссылки

Периодизация всемирной истории.

1. Первобытная эпоха 1,5 млн. — IV —III т.д. до. н.э. (общинно-родовое, родовое), охватывает эпоху от появления первых людей до возникновения государства. Характеризуется переходом от охоты, рыболовства и собирательства к земледелию и скотоводству, коллективным трудом и потреблением. Основной ячейкой первобытного общества, по мнению большинства ученых, был материнский род, который сменила при патриархате большесемейная, а затем соседская община. Развитие производства и общественного разделения труда привели к возникновению частной собственности, индивидуального хозяйства и распаду рода, выделению зажиточной верхушки, превращавшей в рабов сначала военнопленных, затем обедневших соплеменников, что вызвало появление социальных групп и государства.

2. История Древнего мира ведется с возникновения первых государств (IV —III т.п. до. н.э.) времени раскола общества на управляющих и управляемых, имущих и неимущих, широкого распространения рабства. Античность (I т.л. до н.э. — начало н.э.), подъем цивилизаций Древней Греции и Древнего Рима.

3. Эпоху Средневековья принято определять временными рамками V — XVII вв.

Первый период этой эпохи (V—XI вв.) ознаменован падением Западной Римской империи, становлением нового типа общественных отношений, связанных с утверждением сословного строя в Европе. В его рамках каждое сословие имеет свои права и обязанности. Для этого времени характерно преобладание натурального хозяйства и особая роль религии.

Второй период (середина XI — конец ХVв.) — это время становления крупных феодальных государств, роста значения городов. Они становятся центрами ремесла, торговли, духовной жизни, приобретающей все более светский характер.

Третий период (XVI — середина XVII в.) связан с началом разложения феодального строя, его иногда характеризуют как раннее Новое время. Европейцы открывают для себя мир, начинается создание колониальных империй. Быстро развиваются товарно-денежные отношения, получает широкое распространение мануфактурное про­изводство. Усложняется социальная структура общества, она все чаще вступает в противоречие с его сословным делением. Реформация и контрреформация знаменуют собой наступление нового этапа духовной жизни. В условиях роста социальных и религиозных противоречий усиливается центральная власть, возникают абсолютистские монархии.

4. Эпоха Нового времени — эпоха становления и утверждения промышленной, капиталистической цивилизации — также подразделяется на несколько периодов.

Первый начинается с середины XVII века, когда наступило время революций, разрушивших основы сословного строя (первой из них была революция в Англии в 1640—1660-х гг.). Не меньшее значение имела эпоха Просвещения, связанная с духовным раскрепощением человека, обретением им веры в силу разума.

Второй период Нового времени наступает после Великой французской революции (1789—1794). Промышленный переворот, начавшийся в Англии, охватывает страны континентальной Европы, где быстрыми темпами идет становление капиталистических отношений. Это время быстрого роста колониальных империй, развития мирового рынка, системы международного разделения труда. С завершением формирования крупных буржуазных государств в большинстве из них утверждается идеология национализма, национального интереса.

Третий период Нового времени наступает в конце XIX — начале XX века. Он характеризуется тем, что бурное развитие промышленной цивилизации «вширь», за счет освоения ею новых территорий, замедляется. Емкость мировых рынков оказывается недостаточной для поглощения растущих объемов выпускаемой продукции. Наступает время углубляющихся мировых кризисов перепроизводства, роста социальных противоречий в промышленных странах. Начинается и обостряется борьба между ними за передел мира.

Современники воспринимали это время как период кризиса индустриальной, капиталистической цивилизации. Его показателем им представлялась первая мировая война 1914—1918 гг. и связанные с него потрясения, прежде всего революция 1917 г. в России.

5. В рамках истории Новейшего времени выделяется два основных периода.

Процесс углубления, нарастания кризиса индустриальной цивилизации Нового времени, начавшегося в конце XIX века, охватывает всю первую половину XX века. Это — раннее Новейшее время. Острота противоречий, заявивших о себе в мире, продолжала возрастать. Великий кризис 1929—1932 гг. поставил на грань краха экономику наиболее развитых стран. Державное соперничество, борьба за колонии и рынки сбыта продукции привели ко второй мировой войне 1939—1945 гг., еще более разрушительной, чем первая. Рушится колониальная система европейских держав. Условия «холодной войны» разрывают единство мирового рынка. С изобретением ядерного оружия кризис индустриальной цивилизации стал угрожать гибелью всему роду человеческому.

Качественные перемены, связанные с изменением характера социального, общественно-политического развития ведущих государств мира, начинают проявляться лишь во второй половине — конце XXвека.

В этот период с распространением компьютеров и промышленных роботов меняется характер трудовой деятельности, центральной фигурой производства становится работник интеллектуального труда. В развитых странах складывается социально ориентированная рыночная экономика, меняется характер быта и досуга человека. Существенные перемены происходят на международной арене, на смену державному соперничеству приходит сотрудничество. Развиваются интеграционные процессы, складываются единые экономические пространства (западноевропейское, североамериканское и др.). С крушением СССР и его системы союзов восстанавливается целостность мирового рынка, начинают развиваться процессы глобализации экономической жизни, складывается общемировая система информационных коммуникаций.

В то же время симптомы кризиса индустриального общества дают о себе знать во многих районах мира и в начале XXI века, в том числе и на территории бывшего СССР.

Определение предмета истории связано с мировоззрением историка, его философскими взглядами.

Историки, стоящие на материалистических позициях, считают, что история как наука изучает конкретные, ограниченные определенными пространственно-временными рамками, закономерности общественного развития, связанные с деятельностью людей.

Господствующим в западной науке убеждением является то, что главным объектом изучения в истории является человек. Известный французский историк Марк Блок определил историю как «науку о людях во времени», причем на первый план выдвигал духовную сторону деятельности человека, считая, что предмет истории» в точном и последнем смысле – сознание людей».

Серьезные расхождения между учеными различных концепций касаются не только определения предмета истории, но и объяснения исторического процесса.

В марксистской историко-материалистической концепции конечной причиной и решающей движущей силой всех важнейших исторических событий, процессов считается труд, производство, способ производства. Наряду с этим признается и особенное в историческом процессе – исторические условия (классовая борьба, взаимоотношения с другими странами, географические и другие особенности и т.д.), а также единичное – деятельность сторических личностей.

Среди западных концепций широкое распространение получила плюралистическая интерпретация исторического процесса, когда не признается общая причина исторического развития, а считается, что в обществе действуют множество разнопорядковых факторов, которые регулируются многообразием интересов различных социальных организаций и групп.

Например, американский социолог и историк Р. Пайпс и английский историк Тибор. Самуэли так определили исключительность истории (и место во всемирно-историческом процессе) России:

1. Бедность почвенно-климатических условий, что обусловило патримониальную форму государственного правления.

2. Влияние татаро-монгольского ига, передавшего русскому обществу восточную форму общественного устройства.

3. Заимствование христианства у Византии, которое привело к игнорированию «аналитического разума», к упрочению авторитарной власти.

4. Особые, свойственные русской нации, этнические характеристики. В силу этих причин — в России отсутствовала почва для формирования демократических традиций и институтов.

На каких бы мировоззренческих позициях не находились историки, все они используют в своих исследованиях научный аппарат, определенные научные категории «историческое время». В этой категории любое событие можно измерить временными и пространственными характеристиками. А история как процесс – это не просто множество рядом расположенных точечных событий, а именно движение от события к событию.

С понятием «историческое время» неразрывно связана периодизация – как форма количественного (временного) обозначения исторических процессов. Первую попытку периодизации всемирной истории сделали историки – гуманисты. Средневековье они рассматривали как упадок, прежде всего — упадок культуры, а свое время оценивали как Возрождение.

Идеологи Просвещения (Ж.-Ж. Руссо) делили историю человечества на три периода: естественного состояния, дикого и цивилизованного.

Позже возникли и другие теории периодизации. Английский историк Альфред Тойнби (30-е годы XX в.) полагал, что в истории существовали так называемые локальные цивилизации (всего он выделил 21 цивилизацию). Каждая из них проходит стадии зарождения, роста, разложения и гибели.

В марксистской историко-материалистической концепции принято строить периодизацию на основе изменений (смены) способов производства или общественно-экономических формаций, которые последовательно сменяют друг друга.

Историческая наука имеет дело с фактами, которые составляют основу всякого исторического знания. Именно на фактах базируются все представления и концепции. От достоверности фактов зависит восприятие и объяснение исторической действительности, способность постижения сущности исторического процесса.

В исторической науке факты рассматриваются в двух смыслах:

1) как явление, имевшее место в истории;

2) как его отражение в исторической науке (факт-знание).

Но между ними существует тесная связь. Второе невозможно без первого. Сами по себе «голые факты» как говорят «фрагменты действительности» могут ничего не говорить читателю. Только историк дает факту известный смысл, который зависит от его общенаучных и идейно-теоретических взглядов. Поэтому в разных системах взглядов один и тот же исторический факт получает разное толкование, разное значение. Между историческим фактом (событием, явлением) и соответствующим ему научно-историческим фактом стоит объяснение — интерпретация. Именно она (интерпретация) превращает факты истории в факты науки. Не означает ли само наличие различных интерпретаций исторических фактов, что исторической истины нет или их несколько? Нет, не означает. Просто меняются наши представления об истине. Движение науки едет как бы от неполной, относительной истины к более полной. Но абсолютной истины, как известно, не существует, поэтому, пока живет общество, не будет написано и «последней главы» истории.

Историк, как правило, имеет дело с прошлым и не может непосредственно наблюдать объект своего изучения. Главным, а в большинстве случаев единственным источником информации о прошлом для него является исторический памятник, через посредство которого он получает необходимые конкретно-исторические данные, фактический материал, составляющий основу исторического знания.

Под историческими источниками понимаются все остатки прошлого, в которых отложились исторические свидетельства, отражающие реальные явления общественной жизни и деятельности человека. Специальная научная дисциплина об исторических источниках, приемах их выявления, критики и использования в работе историка называется источниковедением.

Все исторические источники можно разделить на 6 групп:

1. Наиболее многочисленная группа источников — это письменные источники (эпиграфические памятники, т.е. древние надписи на камне, металле, керамике, и проч.; граффити — тексты, нацарапанные от руки на стенах зданий, посуде; берестяные грамоты, рукописи на папирусе, пергаменте и бумаге, печатные материалы и др.).

2. Вещественные памятники (орудия труда, ремесленные изделия, предметы домашнего обихода, посуда, одежда, украшения, монеты, оружие, остатки жилищ, архитектурные сооружения и т.д.).

3. Этнографические памятники — сохраняющиеся до настоящего времени остатки, пережитки древнего быта различных народов.

4. Фольклорные материалы — памятники устного народного творчества, т.е. предания, песни, сказки, пословицы, поговорки, анекдоты и т.д.)

5. Лингвистические памятники — географические названия, личные имена и т.д.

6 Кинофотодокументы.

Изучение в совокупности всех видов источников позволяет воссоздать достаточно полную и достоверную картину исторического процесса.

«История — писал в свое время русский историк Сергей Федорович Платонов – есть наука, изучающая конкретные факты в условиях именно времени и места, и главной целью ее признается систематическое изображение развития и изменений жизни отдельных исторических обществ и всего человечества».

Подведем итог по первому вопросу. Изучение истории – сложный процесс реконструкции прошлого, состоящий из сплава сообщений источников, собственных представлений ученых об истории, впитавших в себя опыт науки.

А.С. ШОФМАН, В.Д. ЖИГУНИН И ВОПРОСЫ ПЕРИОДИЗАЦИИ ВСЕМИРНОЙ И ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИArkadiy Shofman, Vladimir Zhigunin and the Problems of Periodization in the World and Ancient History

Публикация подготовлена в ходе проведения исследования (No17-05-0051) в рамках Программы «Научный фонд Национального исследовательского университета “Высшая школа экономики” (НИУ ВШЭ)» в 2018 г. и в рамках государственной поддержки ведущих университетов Российской Федерации «5-100».

Алмазова Н. С., Ладынин И. А. А.С. Шофман, В.Д. Жигунин и вопросы периодизации всемирной и древней истории // Диалог со временем. 2020. Вып. 72. С. 321-334.

Ключевые слова: историография, периодизация, всеобщая история, антиковедение, Казанский университет, идеология, марксизм, А.С. Шофман, В.Д. Жигунин

В статье рассматривается эпизод научной жизни кафедры всеобщей истории Казанского государственного университета – издание учебного пособия «Периодизация всемирной истории» (1984), подвергшегося нападкам за «идеологические ошибки». Анализ книги показывает, что, хотя значительная ее часть представляла аннотацию высказываний классиков марксизма по ее теме, в ней была сделана интересная попытка уточнить отдельные марксистские категории, высказать собственные теоретические суждения, интегрировать с официозной методологией исследования новые (как отечественные, так и зарубежные) научные подходы.

Keywords: historiography, historical periods, general history, ancient history, Kazan’ State University, ideology, Marxism, A.S. Shofman, V.D. Zhigunin

The article analyses an episode in the scientific life of the Department of General History, Kazan State University, i.e. the publication of a manual “Periodization of the World History” (1984), which was immediately criticized for “ideological faults”. The analysis shows that a great part of the book was formed by the annotations of Marxist classics; however, along with this, its authors undertook an interesting attempt to improve some of the Marxist categories, to express their own theoretical views, to integrate into the official methodology new research approaches that manifested themselves both inside and outside the Soviet science.

В гуманитарной науке позднесоветского времени (1960–1980-х гг.) происходил постепенный, часто непоследовательный, но несомненный отход от догматизма, сопровождавшийся расширением знакомства с достижениями мировой науки. В это время разворачиваются исследования А.Я. Гуревича, Г.С.  Кнабе, публикуются оригинальные по методологии труды египтологов ленинградской школы (Ю.Я. Перепелкина, О.Д. Берлева, Е.С. Богословского), работы Е.М. Штаерман, которые, оставаясь в рамках марксистской парадигмы, предлагали новые постановки и решения исследовательских задач. В науке о древности формулируется и постепенно становится общепринятым тезис о принципиальной важности для этой эпохи всемирной истории не только, а в значительной мере и не столько развития рабовладельческих отношений и связанных с ними форм классовой борьбы, сколько типологии и эволюции общинных структур (работы И.М. Дьяконова, С.Л. Утченко, Г.А. Кошеленко)¹. Данная тенденция ярче всего проявилась в столичной науке, но не обошла и региональные научные центры, хотя и в условиях, как правило, гораздо большей косности партийных «органов опеки» и худших возможностей в плане реального освоения научного материала. Именно в 1960-е гг. началась масштабная работа антиковедов и медиевистов Казанского государственного университета по историографии, методологии и истории науки. Ее зачинателем был Аркадий Семенович Шофман, заведующий кафедрой всеобщей истории КГУ с 1961 г., а после его ухода с этого поста (1986) ее продолжил его преемник В.Д. Жигунин².Сюжетом настоящей статьи является драматический (к счастью, умеренно драматический по своим последствиям) эпизод, который был отчасти связан с переходом руководства казанской кафедрой от Шофмана к Жигунину и, думается, послужил укреплению позиций казанской историографической школы как серьезного и автономного от идеологических влияний явления.

В течение 1960–1970-х гг. кафедра издала ряд сборников, посвященных проблемам историографии. В их оформлении было немало ритуального и в то время неизбежного: так, четыре сборника 1970-г гг. носили название «Критика буржуазных концепций всеобщей истории», а в содержании почетное место отводилось цитированию классиков марксизма³. Вместе с тем не вызывает сомнений искренность самого импульса, вызвавшего эти труды к жизни, – желания разобраться в концепциях современной науки и в какой-то мере скомпенсировать слабости подготовки антиковедов и медиевистов в региональном вузе хорошим знанием историографии. В 1977 и 1981 гг. под редакцией А.С.  Шофмана выходят уже не сборники, а монографии⁴; а к концу 1970-х казанская историографическая школа приобретает такой авторитет, что ее глава уча-ствует в написании вузовского учебника «Историография античной истории» – издания, которое до сих пор остается уникальным⁵. Наконец, в 1984 г. казанская кафедра издает коллективный труд под названием «Периодизация всемирной истории»⁶. Хотя ряд его разделов написаны Шофманом или при его участии, все же основным автором и, безусловно, «идеологом» этого издания был В.Д. Жигунин: именно его усилиями оно, будучи заявлено в качестве учебного пособия, приобретает черты не только научного труда, но и отчасти историософского трактата.

По словам самого Владимира Даниловича в некрологе А.С.  Шофмана, эта книга стала «определенным итогом научных исследований» и работой, во многом опередившей время, поскольку в ней было «стремление разобраться в проблемах методологии истории, которые только еще прорастали на горизонте отечественной науки, уже готовой порвать с закоренелым догматизмом прошлых лет»⁷. Как мы постараемся показать, с этой оценкой действительно можно согласиться, однако в середине 1980-х гг. после выхода книги в свет развернулись события, весьма неприятные для ее авторов. О них в посвященной А. С.  Шофману статье подробно рассказывает его ученик, медиевист и исследователь русской историографии Г.П. Мягков⁸. В начале 1985 г. в Отдел науки Татарского обкома партии пришло письмо от некоего сельского учителя с указаниями на то, что издание идеологически не выдержано и политически вредно. Попытка авторов книги довести до парткома КГУ несогласие с этими обвинениями и закрыть дело не удалась, и оно пошло на новый виток, на котором у партийных органов возникло желание «усилить руководство кафедрой». Спас положение Г.П. Мягков, обратившийся накануне очередного разбирательства в парткоме в мае 1985 г. к своему родственнику, профессору московского Историко-архивного института А.Х. Бурганову; тот приехал в Казань и задействовал свои давние связи в Татарском обкоме, благодаря чему развитие дела было остановлено. Именно его благоприятный исход помог, по мнению Мягкова, тому, что «уходя на пенсию, Аркадий Семенович беспрепятственно и безболезненно, как он того и желал, в марте 1986 г. передал руководство кафедры своему ученику и последователю В.Д. Жигунину»⁹. Кроме того, в 1986 г. в журнале «Новая и новейшая история» вышла рецензия видного историка-американиста В.В. Согрина сразу на четыре издания казанской кафедры – на вышедший в 1976 г. последний сборник «Критика буржуазных концепций всеобщей истории», на монографии 1977 и 1981 гг. и «Периодизацию всемирной истории»¹⁰. В рецензии единственное критическое замечание было обращено к монографии «Буржуазный историзм в зарубежной историографии» и состояло в пожелании подробнее выявить влияние на зарубежные концепции «некоторых новшеств современной буржуазной науки, как-то: междисциплинарный подход, использование количественных методов исследования, структурно-функциональный анализ и т.д.»¹¹, т.е., по сути дела, углубить ту работу, которую вела кафедра. Причем, в «Периодизации всемирной истории», по мнению рецензента, были «преодолены характерные для предыдущих сборников фрагментарность, расплывчатость исследовательских интересов, порой случайное соединение тем», и в целом этот труд был назван «мерилом научной зрелости коллектива кафедры»¹². Очевидно, что после столь высокой оценки на страницах ведущего научного журнала, находившегося под плотным идеологическим контролем, вопрос о претензиях к этой книге должен был быть полностью закрыт.

Что же «идеологически невыдержанное» присутствовало в книге, и каково было ее реальное содержание? Первый вопрос с позиций сегодняшнего дня может показаться странным и излишним, поскольку вопросы марксистской теории представлены на ее страницах очень щедро. Так, написанная Л.Е. Семеновым и Т.А. Сидоровой глава II раздела первого прямо озаглавлена «Классики марксизма-ленинизма о периодизации всемирной истории»¹³; в написанном А.С. Шофманом параграфе 1 главы IV раздела первого общественно-экономическая формация признается «качественной основой периодизации»¹⁴; а в главе IV раздела второго, написанной В.Д. Жигуниным, первый параграф посвящен замечаниям Маркса и Энгельса о понятии «предыстория»¹⁵. Цитаты классиков марксизма обильно уснащают и страницы других разделов книги. Понятно, что далеко не всегда такая лояльность марксистской теории была идеологической мимикрией в чистом виде: так или иначе, концептуальный аппарат советской исторической науки был тесно интегрирован с категориями марксизма, прежде всего с понятиями общественно-экономической формации, классов и классовой борьбы, революции. Уточнение смысла этих категорий, поиск там, где это было возможно, их более адекватного соотнесения с реальностью представляли собой не только менее политически рискованный, но и в целом менее экстремистский путь, нежели отказ от них, которому в недалекой перспективе предстояло серьезно подорвать преемственность в развитии отечественной исторической науки.

В связи с этим стоит обратить внимание на одно из построений Шофмана в параграфе об общественно-экономической формации: революционная смена одной формации другой представляет «наиболее “чистые” формы» наступления нового исторического этапа; но возможен и «синтетический» вариант смены формаций, суть которого заключается «во взаимодействии и конечном слиянии отдельных прогрессивных элементов, возникавших еще в недрах отмирающей формации, с внешними новыми факторами, вызревающими в радикально изменившихся социально-экономических условиях». По Шофману, такая «синтезная» смена формаций происходит «в результате столкновения… общества с внешней средой»¹⁶: само выдвижение на первое место именно этого фактора вызывает невольную ассоциацию с концепцией «вызова и ответа» в исто-риософской теории А. Тойнби. Неясно, какими конкретными примерами ученый руководствовался в этом построении, но достаточно легко представить его применимость к решению вопроса о финале древней истории: очевидно, что такой фактор «внешней среды», как Великое переселение народов, сыграл исключительную роль в крушении древних государств и в становлении на их территории феодальных отношений. Именно этот тезис Шофмана, ставивший под сомнение исключительно революционный характер смены формаций, стал одним из пунктов обвинения в письме теоретически подкованного сельского учителя¹⁷.

Однако структура и содержание книги были все же несравненно богаче вариаций на темы, заданные наличными категориями марксизма; по сути, весь ее раздел второй («Основные категории периодизации») представлял собой попытку разработать систему понятий, которые на момент создания книги в сколько-нибудь нормативном варианте не употреблялись. Параграфы этого раздела посвящены понятиям исторического пространства, исторического момента и категориям периодизации – период, эра, этап, стадия, историческая эпоха. Нельзя не признать, что едва ли не самым догматичным среди них, практически целиком построенным на цитатах «классиков» является параграф Шофмана «Историческая эпоха как категория периодизации»¹⁸. Напротив, в наибольшей степени дал себе волю отойти от догмы Жигунин в главе I раздела второго «Соотношение общего и особенного в периодизации». В параграфе «Специфика периодизации социально-экономических, социальных и культурных процессов», отталкиваясь от имеющихся у «классиков» замечаний об относительной самостоятельности явлений «надстройки» от «базиса», он делает ряд важных замечаний. Исходя из крайней неравномерности в развитии производительных сил, справедливо отмечает в нем лишь три фундаментальных скачка: неолитическую революцию (он прямо употребляет данный термин Г. Чайлда), «возникновение крупной промышленности и машинной техники (с XVIII века)» и научно-техническую революцию ХХ в.; внутри «каждой из больших фаз развития производства» имеются «относительно менее крупные сдвиги, однако имевшие в истории весьма серьезные последствия»¹⁹. Констатируя вероятную зависимость периодизации классовой борьбы и социальных движений от экономического развития общества, он сначала говорит о невыработанности такой периодизации для древности, а затем о том, что «для исследователя классовой борьбы… одной из основных форм периодизирования» служит, как правило, политическая периодизация, в т.ч. привязанная к роли на соответствующем этапе той или иной исторической личности или партии²⁰. Жигунин прямо констатирует самостоятельность по отношению к собственно «базисным» явлениям эволюции политических форм, в частности, значимость для древности той «общей линии государственно-правовой эволюции» (от ранней царской власти через аристократию и тиранию к демократии, олигархии и вновь к монархии), которая была подмечена еще древними авторами²¹. Он говорит об условности (т.е., по сути дела, о независимости от эволюции «базиса») периодизации «культурно-духовной сферы» и о необходимости изучения «с марксистских позиций» примыкающей к сфере культуры истории социальной психологии. При этом он делает замечание: «даже такие понятия, …как “раннесредневековая социальная психология” или “социальная психология масс эпохи Великой французской революции” в своем содержании почти не раскрыты»²². Очевидно, что речь идет об уже имеющихся наработках советской историографии, которые Жигунин считает заслуживающими внимания, но недостаточными, пока они не развились в научные направления, причем можно уверенно сказать, чьи именно исследования имеются в виду. Как сообщает Г.П. Мягков, в начале 1970-х гг. на кафедре всеобщей истории обсуждался «вопрос о поддержке предложения снять гриф “учебное пособие”» с новаторской книги А.Я. Гуревича, обсуждавшей вопросы социальной психологии и исторической антропологии²³, причем если некоторые члены кафедры (А.В. Сергеев, Н.А. Бурмистров) выступали за это, то В.Д. Жигунин и, в конечном счете, А.С. Шофман поддержали книгу²⁴. А вопросы социальной психологии народных движений во Франции XVII–XVIII вв. рассматривали Б.Ф. Поршнев, чьи труды имели неоднозначную репутацию²⁵, и А.В. Адо, на первых порах ученик Поршнева, хорошо известный казанским историкам благодаря работе на их кафедре его отца В.И. Адо²⁶. В таком случае указанное замечание оказывается, конечно, завуалированным, но все же показательным (особенно в издании со статусом учебного пособия) признанием значимости научного направления, которое на данном этапе обозначало себя лишь вопреки официозу.

Как видно, Жигунин стремился показать возможности интеграции в марксистскую историографию как традиционных моделей периодизации, имеющихся в мировой науке, так и новых ее направлений. Попытку внести что-то новое «от себя» в разработку исследовательских категорий он делает применительно к понятию «историческое пространство», обращение к которому было необходимо в связи с вопросом об универсальных и локальных периодизациях исторического процесса. Он считал, что в первобытности важнейшим фактором развития человеческого общест-ва был «рассредоточенный, дискретный характер» исторического пространства, его «относительная замкнутость вокруг общины» (выделено Жигуниным – Н.А., И.Л.) и разделенность таких замкнутых изолированных локусов огромными «зонами “чистой природы”». Данное замечание при своей умозрительности представляется совершенно верным: крайне медленный прогресс человеческой техники в эпоху первобытности во многом и должен объясняться невозможностью обмена техническими новациями между небольшими социумами, разбросанными в пространстве далеко друг от друга. Расширение исторического пространства и его преобладание над природным наступают уже в пору возникновения «классовых отношений» и становления государств, хотя по-настоящему интегрированным в мировом масштабе оно становится лишь в последние столетия, когда «история превращается во всемирную историю»²⁷.

Жигунин делает верные замечания об иерархичности историческо-го пространства в «эпохи классовых обществ», о выделении в нем зон «центра» и «периферии», хотя допускает суждение, с которым трудно согласиться, а именно: «пространственные масштабы государств, культур имеют объективную основу в способе производства, наличествующем в той или иной стране на том или ином этапе»; «попытки “выскочить” за пределы этих масштабов, в конечном итоге, терпят поражение», и пример такого рода – судьба державы Александра Македонского, причем «тако-вы судьбы многих “мировых империй” в истории классового общест-ва»²⁸. Истоки этого суждения Жигунина обнаруживаются в тезисе его учителя Шофмана о державе Александра как «лишенном экономической основы конгломератном государстве», обреченном на распад²⁹. Об истоках же этого тезиса не хочется вспоминать: скорее всего, это актуальное в начале научного пути Шофмана и, видимо, прочно запавшее в его сознание суждение Сталина в «Марксизме и вопросах языкознания» об «империи Кира и Александра Великого» как примере государств, «которые не имели своей экономической базы и представляли временные и непрочные военно-административные объединения… конгломерат племен и народностей, живших своей жизнью и имевших свои языки»³⁰. Между тем еще до выхода в свет «Периодизации всемирной истории» появляются теоретическая статья И.М. Дьяконова и В.А. Якобсона и два издания знаменитого трехтомника «История древнего мира», где была убедительно показана обусловленность возникновения «мировых держав» Ближнего Востока I тыс. до н.э. объективными индустрийными и экономическими факторами³¹; в их наличии легко убедиться и на примере судьбы державы Александра, большая часть которой перешла под руку династии Селевкидов, не утратив целостности. Как мы еще увидим, это не единственный момент, в котором авторы казанской монографии прошли мимо важнейших наработок Дьяконова и его коллег.

Продолжая же разговор о собственных идеях Жигунина, стоит обратить внимание на его замечание о том, что на протяжении древности происходит «своеобразное “движение” в историческом пространстве, например, от Древнего Востока к Греции, от Греции к Риму, от Рима к германской Европе»; и такое движение не может быть случайно и связано с объективными факторами: «переход центра исторического развития из одной географической зоны в другую позволяет лучше раскрыть потенциал естественных условий, особенно на докапиталистических стадиях, и поднять на новый уровень производительные силы общества»³². Схожая мысль присутствует и в монографии Жигунина о международных отношениях в эллинистическом мире III в. до н.э., где оно даже подкреплено серией цитат из произведений Маркса и Энгельса³³. В данном случае мы имеем дело с одним из проявлений широких обобщений на основании «цепи событий» (термин Л.Н. Гумилева), к которым Жигунин считал возможным прибегать и в более поздних своих работах³⁴: именно наличие таких обобщений и позволило нам выше сказать, что его участие в данной книге придало ей некоторые черты историософского трактата.

В какой мере в «Периодизации всемирной истории» нашли отражение не только постулаты марксизма (как в собственном, так и в преобразованном виде) и взгляды авторов, но и опыт мировой науки в целом. Представление об этом дает написанный совместно Жигуниным и Шофманом параграф 1 главы III раздела первого «Методы периодизации всемирной истории в буржуазной науке»³⁵. В нем много имен: помимо философов XVIII–XIX вв., это О. Шпенглер, Эд. Мейер, А. Тойнби, П. Сорокин, П. Тейяр де Шарден, У. Ростоу, К. Поппер, М. Фуко, К. Леви-Стросс, К.-А. Витфогель, Ф. Бродель и др. В книге нет ссылок на использованные публикации этих авторов, однако установить их предположительно – посильная и небезынтересная задача. Труды Мейера³⁶ и Сорокина³⁷ издавались до революции и в начале 1920-х гг.; «Феномен человека» Тейяр де Шардена³⁸ и некоторые работы Фуко³⁹ изданы в 1960–1970-е гг. Вместе с тем книга Ростоу «Политика и стадии роста» была переведена и издана в 1973 г. лишь для служебного пользования тиражом нумерованных экземпляров⁴⁰; из работ Поппера в СССР была издана лишь «Логика и рост научного знания»⁴¹, в то время как текст книги явно обнаруживает знакомство Шофмана и Жигунина с «Открытым обществом и его врагами»⁴²; «Структурная антропология» Леви-Стросса была издана в СССР лишь «впритык» к выходу «Периодизации всемирной истории»⁴³, так что неясно, могли ли ее авторы пользоваться этим изданием; книга Виттфогеля «Восточный деспотизм» не издавалась в СССР и аннотировалась в сугубо ругательном духе⁴⁴; «Постижение истории» Тойнби и труды Броделя в СССР не издавались. Иными словами, сбор материала для данного раздела книги был достаточно сложной задачей, предполагавшей обращение к первоизданиям учтенных в нем трудов, а сами они были прочитаны внимательно и неформально⁴⁵. Разумеется, предполагалось, что оценка этих трудов в советском учебном пособии должна быть в первую очередь критической; однако это не обязательно та критика, с которой невозможно согласиться. Так, по мнению Жигунина и Шофмана, «Леви-Стросс, как и Фуко, занимается структурами культуры (выделено авторами книги – Н.А., И.Л.), где легче всего можно обнаружить эпистемологические связи», и в этом состоит «и сильная и одновременно слабая сторона его трудов»: если «у Фуко мы еще находим хотя бы движение, псевдоэволюцию культуры», то Леви-Стросс ее «рассматривает как ансамбль символических систем… как нечто неимоверно сложное, но вращающееся вокруг эпистемы», так что «генетические аспекты отступают на задний план перед этим анализом статики культуры»⁴⁶. Основания для такого суждения особенно видны из сегодняшней ретроспективы гуманитарного знания постмодернизма, в котором игры на полях истинных и мнимых символических систем стали всеобщим увлечением. При этом о Броделе казанские ученые говорят с явным уважением, хотя и с ритуальным заклинанием о том, что он «и другие представители “Анналов” не доходят до признания теории общественных формаций»⁴⁷.

Неожиданно резко негативным оказывается отношение авторов к концепции «осевого времени» К. Ясперса, подробно аннотированной в параграфе 3 главы II раздела второго («Эра как категория исторического времени»⁴⁸), который написан, правда, не антиковедами, а специалистом по методологии истории Н.А. Бурмистровым (как мы помним, критика Гуревича во время обсуждения его книги в начале 1970-х). Надо сказать, что к этому времени главный историософский труд Ясперса уже был доступен в переводе, изданном ИНИОН АН СССР⁴⁹. По мнению автора раздела, понятие «осевого времени» – это «постулат веры» и «шаг назад по сравнению не только с Гегелем, но и с теологией», причем «в качестве феномена периодизации» оно даже имеет «человеконенавистническую тенденцию», а «действительной “Осью мировой истории”» необходимо считать выстрел «Авроры», «возвестившей отсчет нового “осевого времени” вдоль “оси” коммунистической собственности»⁵⁰. Столь подчеркнутое отторжение религиозно-философского фактора в периодизации исторического процесса заставляет лишь подивиться, что пресловутый бдительный сельский учитель нашел среди грехов книги и «преувеличение роли “мировых религий”»⁵¹ (впрочем, это относилось к некоторым суждениям Шофмана в главе IV раздела первого «Основы периодизации»⁵²). Заметим, однако, что подчеркивание значимости времени революций как этапа всемирной истории соответствует и тем оценкам, которые Жигунин давал выходу в космос как качественному расширению «исторического пространства»⁵³ и времени антагонистических формаций как «предыстории» человечества (раздел второй, глава IV⁵⁴). Разумеется, эти оценки вписаны в контекст идеологии начала 1980-х гг., однако, думается, дело не только в этом: не стоит забывать, что книга действительно написана чуть больше, чем через 20 лет после первого космического полета, а возможность создания бесклассового общества тогдашней интеллигенцией вовсе не отметалась. Неизжитая еще романтика и иллюзии этого времени, не меньше, чем другие его факторы, сказались на книге, и трудно сказать, следует ли их воздействие однозначно считать ее слабостью.

Наконец, нельзя пройти мимо вопроса, несомненно, напрашивающегося в связи с теоретическим трудом, инициированным и в значительном мере написанным антиковедами: какое место в нем занимает собственно проблема периодизации истории древности? Можно сразу констатировать, что это место не столь велико: в параграфе 2 главы III раздела первого («Советская историография и некоторые вопросы периодизации») В.Д. Жигунин и его соавтор Р.Н. Имангалиев ограничиваются тем, что говорят о делении древней истории на шесть больших периодов, предложенном О.В. Кудрявцевым при разработке плана написания томов по древности для «Всемирной истории» еще в 1951 г.⁵⁵ Надо сказать, что деятельность Кудрявцева – ученого, умершего в 1955 г. в возрасте всего лишь 34 лет, но при этом бывшего одним из главных теоретиков сектора древней истории Института истории АН СССР⁵⁶, – заслуживает и ждет специального исследования; что же касается предложенной им схемы периодизации, она выглядит имеющей свои основания попыткой примирить марксистское представление об экономическом развитии и классовой борьбе как движущих силах истории с опытом мировой историографии. Базовым в схеме Кудрявцева оказывается деление древней истории в целом на архаическую и классическую фазы в развитии рабовладельческой формации: рубеж между ними проведен по первым векам I тыс. до н.э. и скупо замечено, что в переходе от первой ко второй фазе решающую роль сыграло «чрезвычайно быстрое развитие производительных сил, которое имело место в Восточном Средиземноморье в VIII–VI вв. до н.э. в значительной мере под влиянием Востока»⁵⁷. Ссылка в этой связи на «влияние Востока» немного удивительна, так как ясно, что основой прогресса на этом этапе было не имевшее столь четкой локальной привязки освоение человечеством индустрии железа. По сути дела, именно этот индустрийный фактор был положен в основу выделения И.М. Дьяконовым в его теоретической схеме т.н. второго периода древней истории, следующего за периодом ранней древности медно-каменного и бронзового веков⁵⁸, при том что рубеж между ними в целом совпадает с рубежом между архаической и классической фазами рабовладения, согласно Кудрявцеву. Существенно, что, не называя имени Ясперса и не употребляя термина «осевое время», Дьяконов и его коллеги говорят об ослаблении в I тыс. до н.э. мифологических и ритуалистических черт в мировоззрении и о «борьбе за внесение этики в общепринятую идеологию»⁵⁹. К сожалению, эта важная позиция ленинградских востоковедов не была учтена авторами книги, хотя она предоставляла серьезные возможности для построения не только непротиворечивой периодизации истории древности, но и целостной схемы развития ее общества.

Можно констатировать, что книга «Периодизация всемирной истории», увидевшая свет в Казани в 1984 г., действительно является интересным свидетельством своего времени. Ее трудно назвать научным прорывом (впрочем, труд, который пишется как учебное пособие, и не ставит такой цели), однако в ней как в фокусе сошлось сразу несколько тенденций гуманитарного знания тех лет. Официальные идеологемы, казалось бы, занимают в ней много места, но ограниченность их познавательных возможностей обнаруживается как в попытках уточнения марксистских категорий, так и введения наряду с ними других. Обращение к опыту зарубежных авторов, в т.ч. крайне тогда малоизвестному в СССР, хотя бы и весьма критическое, показывает, что в нем испытывали необходимость. Наконец, попытки самостоятельного теоретического поиска авторов книги могут производить впечатление некоторой наивности (как и многие искания интеллигенции позднесоветского времени), однако это, безусловно, та степень исследовательской свободы, которой не хватало в предыдущие десятилетия. Показательно и то, что издание, в котором сошлись эти тенденции, получило статус учебного пособия: его авторы явно считали их совмещение той основой, на которой необходимо было учить их учеников. С точки зрения же перспективы стоит заметить, что равнозначное по постановке проблем издание с тех пор так и не появилось в нашей литературе: вышедшие в 1990–2000-е гг. труды Л.Е. Грини-на рассматривают вопрос о периодизации истории, в общем, на более узкой – прежде всего социологической и индустрийной – основе⁶⁰. Думает-ся, что предпринятый казанскими учеными опыт синтетического взгляда на этот вопрос был актуален для совершенно определенной ситуации – финала советского этапа отечественной историографии.

БИБЛИОГРАФИЯ / REFERENCES

• Адо А.В. Крестьянское движение во Франции во время Великой буржуазной революции конца XVIII века. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1971. 453 с. [Ado A.V. Krest’yanskoe dvizhenie vo Francii vo vremya Velikoj burzhuaznoj revolyucii konca XVIII veka. M.: Izd-vo Mosk. un-ta, 1971. 453 s.]
• Алмазова Н.С. «Настоящая лаборатория научной работы»: казанский семинар «Античный понедельник» в контексте понятия научной школы // ВУДП. 2016. №2(4). С. 131–160 [Al-mazova N.S. «Nastoyashchaya laboratoriya nauchnoj raboty»: kazanskij seminar «Antichnyj ponedel’nik» v kontekste ponyatiya nauchnoj shkoly // VUDP. 2016. №2(4). S. 131–160]
• Бовыкин Д.Ю. Анатолий Васильевич Адо: образ и память. Саратов: Науч. книга, 2007. [Bovy-kin D.YU. Anatolij Vasil’evich Ado: obraz i pamyat’. Saratov: Nauch. kniga, 2007. 124 s.]
• Буржуазный историзм в зарубежной историографии / Науч. ред. А.С. Шофман. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1981. 183 с. [Burzhuaznyj istorizm v zarubezhnoj istoriografii / Nauch. red. A.S. SHofman. Kazan’: Izd-vo Kazan. un-ta, 1981. 183 s.]
• Гарипзанов И.Г., Жигунин В.Д., Чиглинцев Е.А. «Античный понедельник»: традиции и поиски новых путей // Античность: миры и образы. Сб. статей / Под ред. В.Д. Жигунина и др. Казань: Менеджмент, 1997. С. 3–7 [Garipzanov I.G., ZHigunin V.D., CHiglincev E.A. «Antichnyj ponedel’nik»: tradicii i poiski novyh putej // Antichnost’: miry i obrazy. Sbornik statej / Pod red. V.D. ZHigunina i dr. Kazan’: Menedzhment, 1997. S. 3–7].
• Гринин Л.Е. Периодизация исторического процесса: дисс… канд. философ. наук. М., 1996. 157 с. [Grinin L.E. Periodizaciya istoricheskogo processa: diss. … kandidata filosofskih nauk. Moskva, 1996. 157 s.]
• Гринин Л.Е. Методологические основания периодизации истории // Философские науки. 2006. № 8. С.  117–123. № 9. С.  127–130 (1) [Grinin L.E. Metodologicheskie osnovaniya periodizacii istorii // Filosofskie nauki. 2006. № 8. S. 117–123. № 9. S. 127–130 (1)].
• Гринин Л.Е. Производительные силы и исторический процесс. Изд. 3-е, стер. М.: КомКнига, 2006. 268 с. (2). [Grinin L.E. Proizvoditel’nye sily i istoricheskij process. Izd. 3-e, ster. M.: KomKniga, 2006. 268 s. (2)]/
• Гуревич А.Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе: Учеб. пособие. М.: Высшая школа, 1970. 224 с. [Gurevich A.YA. Problemy genezisa feodalizma v Zapadnoj Evro-pe: Ucheb. posobie. M.: Vysshaya shkola, 1970. 224 s.]
• Дьяконов И.М., Якобсон В.А. «Номовые государства», «территориальные царства», полисы и империи: Проблемы типологии // ВДИ. 1982. № 2. С.  3–16 [D’yakonov I.M., YAkobson V.A. «Nomovye gosudarstva», «territorial’nye carstva», polisy i imperii: Problemy tipologii // VDI. 1982. № 2. S. 3–16].
• Историография античной истории / Под ред. В.И. Кузищина. М.: Высш.кола, 1980. 415 с. [Istoriografiya antichnoj istorii / Pod red. V.I. Kuzishchina. M.: Vysshaya shkola, 1980].
• История древнего мира / Под ред. И.М. Дьяконова, И.С. Свенцицкой, В.Д. Нероновой. М.: Наука, 1982. Т. 1–3 (2-е изд. – 1983) [Istoriya drevnego mira / Pod red. I.M. D’yakonova, I.S. Svencickoj, V.D. Neronovoj. M.: Nauka, 1982. T. 1–3 (2-e izd. – 1983)]
• История древнего мира во «Всемирной истории», подготовляемой Академией Наук СССР // ВДИ. 1952. № 1. С. 3–16 [Istoriya drevnego mira vo «Vsemirnoj istorii», podgotovlyaemoj Akademiej Nauk SSSR // VDI. 1952. № 1. S. 3–16].
• Жигунин В.Д. Международные отношения эллинистических государств в 280-220 гг. до н.э. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1980. 192 с. [ZHigunin V.D. Mezhdunarodnye otnosheniya ellinisticheskih gosudarstv v 280-220 gg. do n.e. Kazan’: Izd-vo Kazan. un-ta, 1980. 192 s.]
• Жигунин В.Д. Аркадий Семенович Шофман (1913–1993) // Жить историей: 60 лет историческому факультету Казанского университета. Казань: Хэтер, 1999. С. 154–158 [ZHi-gunin V.D. Arkadij Semenovich SHofman (1913–1993) // ZHit’ istoriej: 60 let istorichesko-mu fakul’tetu Kazanskogo universiteta. Kazan’: Heter, 1999. S. 154–158.]
• Жигунин В.Д. Древность и современность. Человечество на пути к синтезу. Казань: Новое знание, 2000. 234 с. [ZHigunin V.D. Drevnost’ i sovremennost’. CHelovechestvo na puti k sintezu. Kazan’: Novoe znanie, 2000. 234 s.]
• Жуков Е.М. О периодизации всемирной истории // Вопросы истории. 1960. № 8. С. 22–33 [ZHukov E.M. O periodizacii vsemirnoj istorii // Voprosy istorii. 1960. № 8. S. 22–33].
• Жуков Е.М. Очерки методологии истории. М.: Наука, 1980. 248 с. [ZHukov E.M. Ocherki metodologii istorii. M.: Nauka, 1980. 248 s.]
• Кондратьев С.В., Кондратьева Т.Н. Б.Ф. Поршнев в дискуссии о роли классовой борьбы в истории (1948–1953) // Французский ежегодник 2007. М.: Наука, 2007. С. 34–54 [Kond-rat’ev S.V., Kondrat’eva T.N. B.F. Porshnev v diskussii o roli klassovoj bor’by v istorii (1948–1953) // Francuzskij ezhegodnik 2007. M.: Nauka, 2007. S. 34–54].
• Критика буржуазных концепций всеобщей истории. Сб. статей / Науч. ред. А.С. Шофман. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1972–1976. Вып. 1–4 [Kritika burzhuaznyh koncepcij vseobshchej istorii. Sbornik statej / Nauch. red. A.S. SHofman. Vyp. 1–4. Kazan’: Izd-vo Kazan. un-ta, 1972–1976.].
• Кудрявцев О.В. Исследования по истории Балкано-Дунайских областей в период Римской империи и статьи по общим проблемам древней истории. М.: Изд. АН СССР, 1957. 411 с. [Kudryavcev O.V. Issledovaniya po istorii Balkano-Dunajskih oblastej v period Rimskoj imperii i stat’i po obshchim problemam drevnej istorii. M.: Izd. Akad. nauk SSSR, 1957. 411 s.].
• Ладынин И.А. Особенности ландшафта (Насколько марксистской была «советская древность»?) // ВУДП. 2016. №2(4). С. 9–32 [Ladynin I.A. Osobennosti landshafta (Naskol’ko marksistskoj byla «sovetskaya drevnost’»?) // VUDP. 2016. №2(4)]
• Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. 536 с. [Levi-Stross K. Struktur-naya antropologiya. M.: Nauka, 1983. 536 s.]
• Методология исторического познания и буржуазная наука / Науч. ред. проф. А. С.  Шофман. Казань: Изд. Казан. ун-та, 1977. 176 с. [Metodologiya istoricheskogo poznaniya i bur-zhuaznaya nauka / Nauch. red. prof. A.S. SHofman. Kazan: Izd-vo Kazan. un-ta, 1977. 176 s.]
• Мейер Эд. Рабство в древнем мире. М.: М.Н. Прокопович, 1907. 55 с. [Mejer Ed. Rabstvo v drevnem mire. M.: M.N. Prokopovich, 1907. 55 s.]
• Мейер Эд. Экономическое развитие древнего мира. М.: Мир, 1910. 108 с. [Mejer Ed. Ekonomicheskoe razvitie drevnego mira. M.: Mir, 1910. 108 s.]
• Мягков Г.П. «Мы зажгли свои свечи от их творческого огня»: историк А.С. Шофман в череде поколений // Мир историка: историографический сборник / Под ред. В.П. Корзун, А.В. Якуба. Вып. 5. Омск: Изд-во Омск. ун-та, 2009. С. 72–98 [Myagkov G.P. «My zazhgli svoi svechi ot ih tvorcheskogo ognya»: istorik A.S. SHofman v cherede pokolenij // Mir istorika: istoriograficheskij sbornik / Pod red. V.P. Korzun, A.V. YAkuba. Vyp. 5. Omsk: Izd-vo Omsk. un-ta, 2009. S. 72–98].
• Никифоров В.Н. Восток и всемирная история. Изд. 2. М.: Наука, 1977. 360 с. [Nikiforov V.N. Vostok i vsemirnaya istoriya. Izd. 2. M.: Nauka, 1977. 360 s.]
• Периодизация всемирной истории: Учеб. пособие / Науч. ред. А. С.  Шофман Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1984. 224 с. [Periodizaciya vsemirnoj istorii: Ucheb. posobie / Nauch. red. A.S. SHofman Kazan’: Izd-vo Kazan. un-ta, 1984. 224 s.]
• Поршнев Б.Ф. Народные восстания во Франции перед Фрондой (1623–1648). М.; Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1948. 724 с. [Porshnev B.F. Narodnye vosstaniya vo Francii pered Frondoj (1623–1648). M.; L.: Izd-vo Akad. nauk SSSR, 1948. 724 s.]
• Поппер К.Р. Логика и рост научного знания. Избранные работы. М.: Прогресс, 1983. 605 с. Popper K.R. Logika i rost nauchnogo znaniya. Izbrannye raboty. M.: Progress, 1983. 605 s.
• Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. 2-е изд., доп. и испр. М.: Наука, 1979. 232 с. [Porshnev B.F. Social’naya psihologiya i istoriya. 2 izd. ispr. M.: Nauka, 1979. 232 s.]
• Российско-германский международный симпозиум «Античное наследие в последующие эпохи: рецепция или трансформация? URL: https://media.kpfu.ru/anonse/36513 [Rossij-sko-germanskij mezhdunarodnyj simpozium «Antichnoe nasledie v posleduyushchie epohi: recepciya ili transformaciya? URL: https://media.kpfu.ru/anonse/36513].
• Ростоу У.У. Политика и стадии роста. М: Прогресс, 1973. Вып. 1–2 [Rostou U.U. Politika i stadii rosta. M: Progress, 1973. Vyp. 1–2].
• Согрин В.В. Издания по методологическим проблемам истории // Новая и новейшая история. 1986. № 2. С. 179–182 [Sogrin V.V. Izdaniya po metodologicheskim problemam istorii // Novaya i novejshaya istoriya. 1986. № 2. S. 179–182].
• Сорокин П.А. Система социологии. Пг.: Колос, 1920. Т. 1–2 [Sorokin P.A. Sistema sociolo-gii. Pg.: Kolos, 1920. T. 1–2].
• Сталин И.В. Марксизм и вопросы языкознания. М.: Госполитиздат, 1950. 55 с. [Stalin I.V. Marksizm i voprosy yazykoznaniya. M.: Gospolitizdat, 1950. 55 s.]
• Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М.: Прогресс, 1965. 296 с. [Tejyar de SHarden P. Fenomen cheloveka. M.: Progress, 1965. 296 s.]
• Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. М.: Прогресс, 1977. 488 с. [Fu-ko M. Slova i veshchi: Arheologiya gumanitarnyh nauk. M.: Progress, 1977. 488 s.]
• Шофман А.С. Распад империи Александра Македонского. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1984. 224 с. [SHofman A.S. Raspad imperii Aleksandra Makedonskogo. Kazan’: Izd-vo Kazan. un-ta, 1984. 224 s.]

• Ясперс К. Истоки истории и ее цель. М.: ИНИОН АН СССР, 1978. Вып. 1–2 [YAspers K. Istoki istorii i ee cel’. M.: INION AN SSSR, 1978. Vyp. 1–2]

Слов: 3543 | Символов: 22818 | Параграфов: 13 | Сносок: 60 | Библиография: 41 | СВЧ: 15

Вологодская область: «Одиннадцатиклассники региона успешно справились с выполнением ВПР по истории»

Стали известны результаты
Всероссийских проверочных работ по истории для обучающихся 11-х классов
Вологодской области, которые проходили 21 марта 2018 года.

«Всего в ВПР по истории
приняли участие 949 обучающихся: 786 человек из 45 школ 16 муниципальных
образований Вологодской области и 163 представителя пяти профессиональных
образовательных организаций области. По предварительным данным с работой
справились 935 школьников региона, что составляет 98,5%» — сообщила ректор
Вологодского института развития образования Ирина Макарьина.

Вологжане лучше всего умеют работать с
иллюстративным материалом, анализировать историческую информацию,
представленную в разных знаковых системах — 91,6% справившихся, проводить поиск
исторической информации, различать факты и мнения, исторические описания в
источниках разного типа — 89,6%.

Наибольшие трудности у
одиннадцатиклассников вызвали задания на проверку знаний об исторических
деятелях, умений систематизировать разнообразную историческую информацию на
основе своих представлений об общих закономерностях исторического процесса (- 54,0%
справившихся), знаний основных терминов, понимания основных фактов, процессов и
явлений, характеризующих целостность отечественной и всемирной истории;
периодизацию всемирной и отечественной истории; современные версии и трактовки
важнейших проблем отечественной и всемирной истории; историческую
обусловленность современных общественных процессов; особенности исторического
пути России, ее роль в мировом
сообществе — 74,3%.

Напомним, что ВПР – это
итоговые контрольные работы, организованные по отдельным учебным предметам для
оценки уровня подготовки школьников с учетом требований федеральных
государственных образовательных стандартов. ВПР не являются аналогом
государственной итоговой аттестации. Они проводятся на региональном или
школьном уровне. В 11 классах ВПР пишут выпускники, не выбравшие данный предмет
для сдачи ЕГЭ. Результаты ВПР используются для формирования программ развития
образования на уровне муниципалитетов, регионов и в целом по стране, для
совершенствования методики преподавания предметов в конкретных школах, а также
для индивидуальной работы с учащимися. Эти результаты не влияют на получение
аттестата и перевод в следующий класс.

История России с древнейших времен до наших дней

История России как часть всемирной истории

История России представляет собой часть общей исторической науки. С точки зрения цивилизационного подхода существовала и продолжает существовать дискуссия о месте России в общечеловеской истории. Наиболее широкое подразделение цивилизаций – на Западную и Восточную. Отсюда по различным критериям исследователи и мыслители относят Россию либо к Западной, европейской цивилизации, либо к Восточной.

Замечание 1

Наиболее известными представителями первой точки зрения являлись в $XIX$ в. так называемые «западники» (Чаадаев П.Я., Боткин В.П., Каверин К.Д. и др.), считающие, что России ближе европейская цивилизация, и именно на нее стоит ориентироваться в деле модернизации.

Отнесение России к Восточной цивилизации характерно, в основном, для европейских и американских исследователей (например, Дональд Тредголд). Однако надо учитывать, что подобное разделение весьма условно. Уже в $XIX$ в. у «западников» были противники – «славянофилы», выступавшие за обособление России в качестве особой отдельной славянской цивилизации. Подходов в изучении истории достаточно много, и цивилизационный является лишь одним из возможных вариантов. Вторым наиболее известным подходом является формационный, в течение XX в. господствовавший в нашей стране. Итак, независимо от научной парадигмы очевидно следующее – история России является неотъемлемой, важной частью истории человечества.

Историография истории России

Историография – это история развития исторической науки. В России об историографии в полном смысле этого слова можно говорить, начиная с $XVIII$ в. Но зарождение историографии произошло раньше, с образованием централизованного государство и исходя из утилитарных целей; именно тогда стали объединять многочисленные летописи и другие памятники.

Готовые работы на аналогичную тему

С середины $XVIII$ в. начались обширные исторические исследования. К этому времени относится норманнская теория, последователи которой – немцы-ученые Байер Г.З., Шлёцер А.Л., Миллер Г.Ф. Результатом их трудов стали так называемые «Миллеровские портфели». Русским ученым, выступившим против норманнской теории стал Ломоносов М.В. с трудом «Древняя Российская история».

В первой половине $XIX$ века был составлен колоссальный труд придворного историографа Александра $I$ Карамзина Н.М. «История государства Российского», составивший $12$ томов. Следующий фундаментальный труд после Карамзина принадлежал Соловьеву С.М. Вместе с Кавелиным И.Д. Соловьев принадлежал к государственной школе в отечественной историографии. Его сочинение имеет название «История Российская с древнейших времен» и составляет $29$ томов.

В начале $XX$ века началось получает развитие изучение теории и методологии истории. Лаппо-Данилевский А.С. и Шахматов А.А. оставили большой вклад в источниковедении. Активно развивались вспомогательные исторические дисциплины – палеография, нумизматика, геральдика, генеалогия. К концу $XIX$ века российские ученые имели налаженные контакты с учеными других стран, что способствовало взаимообогащению знаний.

Марксистская теория привлекала к себе внимание историков еще до ее оформления в качестве государственной идеологии. Причиной принятия историками этой теории была ее внешняя логичность и стройность. Важный вклад в последующее развитие историографии советского периода внес Плеханов Г.В. Ему принадлежит много трудов, среди которых «История русской общественной мысли», «О монистическом понимании истории», «К вопросу о роли личности в истории».

Замечание 2

Наибольшее влияние на советскую историографию оказал Ленин В.И., хотя он не был профессиональным историком. Ленину принадлежат следующие труды, в которых выражены основные его идеи: «Развитие капитализма в России», «Марксизм и эмпириокритицизм» и др. Профессиональным историком, стоявшим на позиции марксизма был Покровский М.Н. Описание российской истории с точки зрения марксизма он изложил в своем труде «Русская история с древнейших времен».

С образованием Советского государства историография повсеместно стала марксисткой. Определенные изменения в концепции совпадали с изменениями в идеологии СССР.

В постсоветской России историография перестала быть строго идеологизированной, появился плюрализм в методологии и тематике исследований, однако отрицательной чертой процесса либерализации науки после Советского союза стало ухудшение профессионализма, это коснулось и исторической науки.

Периодизация истории России

Для системного изучения истории необходимы критерии ориентирования во времени и пространстве. Исходя из этих соображений составляют периодизацию. Общепринятой периодизации отечественной истории не существует, равно как и в вопросе о разделении всемирной истории на традиционные периоды Древнего мира, Античности, Средневековья, Нового и Новейшего времени тоже нельзя ставить точку. Различные версии периодизации объясняются методологией истории – т.е. выбором критериев, на основе которых происходит деление на периоды. Применимо к отечественной истории первая периодизация была представлена Татищевым В.Н. на основании развития государственной власти: первый, древнейший этап истории – «история с древнейших времен до Рюрика», второй период ($862-1132$ гг.), от Рюрика до смерти Мстислава Великого по Татищеву – «совершенное самовластительство», третий период ($1132-1462$ гг.) «аристократия удельного периода», и наконец четвертый период характеризуется как восстановление единовластия и начинается с $1462$ г., т.е. с начала правления Ивана $III$.

Классическая периодизация российской истории была представлена первым историографом Карамзиным Н.М. Карамзин придерживался позитивистских взглядов, что означало, что он исповедовал идею всемирного прогресса, выражающегося в духовном развитии человечества. Историю Отечества Карамзин ассоциировал с историей самодержавия: Древнейшая история (от Рюрика до Ивана $III$) – период основания монархии; Средняя история (от Ивана $III$ до Петра $I$) – период единовластия; Новая история (от Петра $I$ до Александра $I$) – период изменения гражданских обычаев.

Следующей заслуживающей особого внимания концепцией периодизации России является периодизация Ключевского В.О. В «Курсе русской истории» Василий Осипович дает свою периодизацию, которая основана на следующих факторах: географический, социальный и хозяйственный. Исходя из этого периодизация истории России по Ключевскому состоит из четырех этапов:

• $VIII–XIII$ вв. «Русь днепровская, городовая, торговая»;
• $XIII$ – до середины $XV$ вв. «Русь верхневолжская, удельно-княжеская, вольно-земледельческая;
• от середины $XV$ – $1450-1613$ гг. «Русь Великая, Московская, царско-боярская, военно-земледельческая;
• от начала $XVII$ – до середины $XIX$ вв. «Всероссийский, императорский, дворянский» период.

Со сменой политического режима и приходом марксистской идеологии полностью изменился и подход к изучению истории. Советские историки придерживались формационного подхода при трактовке исторических процессов, поэтому периодизация истории России, как и всеобщей истории, состояла из последовательной смены общественно-экономических формаций. Следует отметить, что эта периодизация была наиболее подробной:

• Первобытно-общинный строй до $IX$ века
• Феодальный период $IX$ – до середины $XIX$ века
  • ранне-феодальный период (относится к Киевской Руси)
  • феодализм развитой (охватывает период от раздробленности до образования централизованного государства)
  • поздне-феодальный период (относится к кризису крепостничества в России)
• Период капитализма с середины $XIX$ века – до $1917$ г.
  • домонополистический капитализм ($60-90$е гг. XIX века)
  • империализм (начало $XX$ века – $1917$ г.)
• Социализм с $1917$ г.

На протяжении советского периода выделялось разное количество периодов в истории России, но в целом надо понимать, что подобное деление довольно искусственно. Сформулированная К. Марксом теория о формациях относилась в первую очередь к европейскому миру, и не может быть универсальной, например, применимо к истории России нельзя выделить рабовладельческий этап, расположенный по Марксу между первобытно-обшинным строем и феодальным периодом. Это же касается и других регионов мира.

На современном этапе исторической науки отличительной чертой является плюрализм методологии. Следовательно, в подходах в периодизации тоже царит многообразие. Но наиболее популярной является периодизация на основе развития государства и его институтов:

• IX — XIII вв. Древнерусское государство
• XIII — середина XV в. Удельный период
• Вторая половина XV — XVII в. Московская Русь
• XVIII — начало XX в. Российская империя
• 1917-1991 гг. Советский период
• С 1991 г. Российская Федерация

Периодизация в социальной истории | Encyclopedia.com

Питер Стернс

Периодизация — определение того, когда заканчивается одна модель и начинается другая в историческом времени, — является ключевым компонентом концептуального арсенала историка. С помощью периодизации историки стремятся выявить взаимосвязи и разрывы в прошлом и, следовательно, указать конкретные моменты, требующие причинно-следственных объяснений, предназначенных для определения причин возникновения разрывов. Разумеется, не все историки занимаются периодизацией, а некоторые, кто использует схему периодизации, не оправдывают ее явно, используя обычные ярлыки без серьезной их оценки.Однако в лучшем случае осторожное использование периодизации позволяет историкам объяснить, почему они начинают свою хронологию тогда, когда они это делают — в начале некоторого значительного сдвига в рассматриваемом явлении — и почему они заканчивают, когда они это делают, с добавлением возможных внутренних стыков. к смеси. Периоды могут относиться к определенному аспекту общества — взлету и падению отдельного института или идеи — или ко всему обществу.

Изменения направления, то есть создание новых периодов, в социальной истории проявляются в нескольких формах.Например, исследователи русских крестьян могут использовать новые рамки, предусмотренные изменениями в законодательстве, такими как освобождение крепостных крестьян в 1861 году или советская коллективизация, начавшаяся в 1928 году. обеспечивают сопоставимую точность. Например, примерно в 1770-х годах резкое увеличение процента всех рождений, рожденных незаконнорожденными, указывает на явный прорыв — новый период — в популярном сексуальном поведении в Западной Европе. (Подобная новая фаза сексуального поведения произошла среди русских крестьян в 1880-х гг.)

В целом, социальные историки используют множество схем периодизации, как и историки любого толка. Но поскольку их темы часто незнакомы, они не могут обязательно полагаться на установленные маркеры. Часто, действительно, они вынуждены уделять периодизации более явное внимание, чем историки, занимающиеся политической или интеллектуальной историей, именно потому, что знакомые рамки не работают. Вариантов, изученных в европейской социальной истории, много, и единой формулы так и не появилось.

ПЕРИОДЫ ЕВРОПЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Традиционная периодизация современной европейской истории хорошо известна. Конечно, всегда могут быть споры — например, когда именно началось итальянское Возрождение. А знакомые периоды могут сбивать с толку; таким образом, Северное Возрождение продолжалось во многих отношениях, даже когда начался период Реформации. Но в целом список неудивителен. Возрождение уступает место Реформации. Семнадцатый век часто относят к абсолютной монархии.Восемнадцатый век как эпоха Просвещения. Затем следует период революции с промежуточной консервативной реакцией между 1815 и примерно 1830 годами. После 1848 года национальные объединения, а затем и система альянсов, может показаться, задают тон на несколько десятилетий. Традиционная периодизация почти всегда признает основополагающее значение Первой мировой войны. Затем двадцатый век делится на Вторую мировую войну и периоды подъема и спада холодной войны. Некоторые историки предварительно утверждают, что окончание «холодной войны» знаменует начало еще одного периода, который в конечном итоге будет рассматриваться как первая фаза двадцать первого века.

Периоды такого рода не только хорошо известны, но и имеют заслугу, как правило, в том, что они пересекают широкие полосы европейской географии из-за общеевропейского влияния дипломатии, имитации ключевых политических форм, таких как абсолютизм или распространение революции, и распространение ключевых интеллектуальных движений, таких как Просвещение.

До возникновения социальной истории, когда учебники или другие обзоры включали некоторые материалы по социальной истории, периоды определялись политическими или интеллектуальными моделями.Так, в знаменитой серии «Расцвет современной Европы», отредактированной Уильямом Лангером, или в серии Peuples et civilizations во Франции, использовались такие маркеры, как Французская революция, наполеоновская эпоха и т. Д., Относящиеся к таким явлениям, как рост городов или сдвиги в шаблоны работы в отдельных главах в рамках этой структуры. Очевидно, преобладающим предположением было то, что политическое или, в некоторых случаях, интеллектуальное развитие задавало основной тон европейской истории, и какие социальные и даже экономические инновации могли уместиться в рамках образовавшихся границ.

СОЦИАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ КАК АЛЬТЕРНАТИВА

Социальная история усложняет стандартную периодизацию европейской или любой другой истории. Возьмем конкретный пример. Нет никаких оснований предполагать, что изменения в популярных образцах воспитания детей в Англии — очевидная тема социальной истории — следуют тому же ритму, что и изменения в системе политических партий, составляющей основу традиционной английской истории. Ключевой вопрос заключается в том, являются ли общие причины изменений в этих двух областях. По крайней мере, это требует явного определения.

Социальные историки не считают, что высокая политика или великие идеи обязательно формируют интересующие их явления. Работа над важным вкладом крестьян, рабочих или женщин в историческую хронику имеет дело с группами, для которых государство может быть довольно отдаленной силой и на которых Великие Идеи могут иметь незначительное прямое влияние. При исследовании дополнительных аспектов социального поведения — демографии, преступности или семейных функций — также необходимо учитывать факторы, выходящие за рамки политики и интеллектуальной жизни.Результат, по крайней мере в принципе, открывает новую европейскую историю для множества новых вопросов периодизации. Первопроходец Э. П. Томпсона Создание английского рабочего класса , таким образом, начинается в середине восемнадцатого века, что немногие традиционные историки сочтут заслугой чего-либо, и заканчивается примерно в 1830-х годах. Не только это, но и ключевые события в течение периода, такие как Французская революция и возвышение Наполеона, не рассматриваются как существенные изменения в рассматриваемых явлениях.Даже историк, занимающийся протестом на протяжении длительного периода времени, например Чарльз Тилли, может преуменьшить значение Французской революции 1789 года в пользу включения ее в более крупную схему периодизации. Или обзор социальной истории может перескочить через Первую мировую войну, используя определение зрелого индустриального общества, которое начинается примерно в 1870-х годах и заканчивается после 1945 года, в котором мировые войны оказали некоторое влияние, которое не изменило основные социальные процессы, такие как классовая борьба. или домашний акцент для женщин.

Социальная история усугубляет проблему периодизации, поскольку редко сосредотачивается в первую очередь на событиях и конкретных датах. События могут иногда иметь значение как причины социальных явлений — таким образом, любая история женского труда будет останавливаться в каждой из двух мировых войн, чтобы отметить какое-то влияние на рост занятости женщин, а конец крепостного права явно имеет значение в хронологии истории крестьянства. Или события могут иллюстрировать более широкую социальную тенденцию, но они редко формируют четкие границы для тем, изучаемых социальными историками.Соответственно, социологам обычно гораздо удобнее привязать начало новой тенденции к десятилетию или около того, а не к конкретному году, а тем более месяцу и дню. Таким образом, резкое снижение детской смертности, которое является ключевой частью демографического перехода, началось в Западной Европе (и Соединенных Штатах) в 1880-х годах, а не 15 апреля 1881 года. Фурор в колдовстве подошел к концу к 1730-м годам (хотя здесь, по общему признанию, даты последних официальных испытаний могут добавить необычную точность). Семья в современном европейском стиле начала формироваться в конце пятнадцатого века, а не в 1483 году.Периодизация социальной истории фокусируется на новых направлениях коллективного поведения, а не на аккуратных единичных проявлениях.

В принципе, рост социальной истории открывает традиционную европейскую периодизацию истории для множества вопросов. То, что предполагалось долгое время, должно быть пересмотрено. Результат — немалая проблема для историков, которые также заняты новыми темами, своеобразными источниками материалов и т. Д. Вызов, в свою очередь, объясняет, почему варианты социальной истории были разнообразны и по-разному удовлетворительны.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ К ДОМУ

Два варианта минимизируют нарушение социальной истории установленной периодизации. Один предполагает использование уже имеющихся периодов; во втором случае вообще не используются реальные периоды.

При выборе первого варианта, как по хорошим, так и по плохим причинам, многие темы социальной истории помещаются в знакомые хронологические рамки. Очень немногие книги по социальной истории, доходящие до 1914 года, просто не останавливаются на достигнутом или, по крайней мере, не признают значительный прорыв. Очень немногие ранние модернисты — люди, которые сосредотачиваются на семнадцатом и восемнадцатом веках — действительно продолжают свою работу после 1789 или 1815 года.Есть множество французских социальных историй, которые укладываются в рамки 1815–1848 годов — знакомого политического фрагмента.

Использование стандартной периодизации можно объяснить по-разному, следовательно, с разной степенью достоверности. Иногда это просто отражает удобство. Работа с новыми темами оказалась слишком сложной, чтобы продумать фундаментальные начала и окончания, поэтому была принята общепризнанная периодизация. Результат также может помочь читателям-историкам, которые не являются специалистами по социальной истории, лучше понять тему романа.Даже если бы в 1848 году не произошло серьезных изменений в ускоряющемся характере фабричной работы во Франции, например, прекращение исследования в 1848 году вряд ли было бы поставлено под сомнение. Архивные материалы также могут быть организованы в соответствии с установленными датами, что даст дополнительное топливо. Все эти оправдания совершенно понятны, особенно в первые годы новых исследований социальной истории, и получающаяся в результате периодизация может создать захватывающие исследования. Но результатом стали удобные даты, а не действительно продуманный подход к периодизации с точки зрения основных изменений и преемственности.

Обычная периодизация могла бы получить дополнительное значение, когда историки более прямо утверждали, что знакомые явления и их даты напрямую связаны с социальными изменениями, либо как причина, либо как следствие. Например, многие социальные историки используют Реформацию как законную отправную точку для изучения изменений в семейной жизни, хотя в большинстве случаев исследования простираются до семнадцатого века, чтобы уловить полное влияние происходящих событий. Исследования европейского общества в период между мировыми войнами могут четко установить, что затронутые темы изменили форму в результате Первой мировой войны и снова изменятся с наступлением Второй мировой войны; здесь периодизация может быть обычной, но применяется явно.Несомненно, некоторые традиционные периоды лучше других подходят для вопросов социальной истории, потому что влияние политических или интеллектуальных событий варьируется.

Второй способ минимизировать проблемы периодизации при новаторском подходе к социальным историческим явлениям — это то, что можно было бы назвать постхолингом — исследование аспекта прошлого ради самого себя, не слишком заботясь о том, когда вовлеченные явления начались или закончились. Таким образом, социальный историк может исследовать ритуалы середины семнадцатого века, проливающие свет на брак или роль женщин.Результат мог бы значительно пополнить запас знаний, но задача вписаться в хронологию или объяснить, когда начались явления и почему, оставалась бы другим. Определенные виды микроистории исследуют захватывающие конкретные материалы, которые освещают характеристики точки в прошлом, но опять же, не беспокоясь о хронологических границах. Иногда, конечно, этот постхолдинг-подход сочетается с некоторой ссылкой на то, насколько все это отличается от того, что будет позже — подхода «мир, который мы потеряли», — но нет явной попытки решить, когда произошли изменения или даже что привело к тому, что исследованные закономерности утратили свою актуальность.

С другой стороны, некоторые новаторские социальные историки настаивают на совершенно ином подходе, утверждая, что социальная история вообще не может быть заключена в ловушку традиционной периодизации, но также что необходимость решать вопросы периодизации не может быть устранена. уклонился просто потому, что темы и материалы незнакомы.

Следуя примеру Фернана Броделя и французской школы Annales , многие социальные историки утверждают, что определенные виды социальных явлений изменяются очень медленно, если вообще меняются на протяжении длительного периода времени в европейском прошлом.Многие структуры крестьянской жизни можно увидеть через эту призму. Методы работы или землевладение, или популярные верования и ценности могут сохраняться долго, часто от средневековья до наших дней. У феномена есть начало, хотя иногда оно окутано туманом далекого прошлого, и может быть конец, но нет необходимости в периодизации, которая бы определяла несколько десятилетий или даже несколько столетий. Аргументы с точки зрения длительности применялись реже к девятнадцатому и двадцатому векам, чем к средневековой и ранней современной европейской истории, но пережить их можно даже в недавнее время.Таким образом, без необходимости явно ссылаться на longue durée (длительность), многие историки европейского колдовства отмечают важное сохранение народной веры до середины девятнадцатого века, даже несмотря на период формальных судебных процессов (зависящий от согласия церкви и церкви). руководители государства) закончились более века назад.

Подход longue durée часто позволяет идентифицировать ключевые региональные модели в Европе в более общем плане, где устойчивые структуры связаны с некоторым сочетанием географии и культурных традиций.Сам Бродель исследовал особую динамику в Средиземноморской Европе. Другие определили устойчивые структуры в Восточной Европе или где-либо еще, иногда связанные со структурами землевладения или другой базовой динамикой сельских районов.

Периодизация на основе структуры longue durée также открыта для критики. Многие социальные историки оспаривают представления о стабильном, даже неизменном крестьянстве, отмечая, что настойчивость иногда отражает просто недостаток сохранившейся информации и что резкие, внезапные изменения в поведении и убеждениях крестьян являются обычным явлением.В целом популярность подходов longue durée снизилась с 1980-х годов.

Второй подход к периодизации социальной истории — не обязательно противоречащий longue durée аргументам о настойчивости, но предлагающий другой акцент — фокусируется на том, что Чарльз Тилли назвал поиском «больших изменений». Здесь предполагается, что время от времени, но не слишком часто, европейская история вызывает некоторые структурные сдвиги, которые настолько масштабны, что имеют широкий спектр социальных последствий.Тилли видит два изменения, которые он датирует шестнадцатым и семнадцатым веками, как в некотором смысле видоизменяющие европейское общество вплоть до настоящего времени. Коммерциализация экономики и сопутствующее этому формирование неимущественного пролетариата — одна из его ключевых сил. Рост европейского государства за счет накопления новой бюрократии, новых функций и (постепенно) новых народных ожиданий — другая его великая сила. Тилли утверждает, что совокупный эффект его двух больших изменений изменил общепринятые модели протеста в Европе таким образом, что их все еще можно проследить в девятнадцатом веке.

Другие социальные историки могут оспорить хронологию Тилли или его выбор сил. Например, «большие изменения» в популярной культуре также можно проследить, по крайней мере, до конца семнадцатого и восемнадцатого веков. Специфическая терминология «больших перемен» не используется широко, но идея основных поворотных моментов все больше получает распространение в более амбициозных исследованиях социальной истории. Поворотные моменты могут иметь некоторое отношение к традиционной периодизации, но обычно они требуют отдельного определения, датировки и объяснения.Таким образом, концепция протоиндустриализации, хотя и оспариваемая некоторыми экономическими и социальными историками, утверждает, что распространение коммерциализированного, но домашнего производства в конце семнадцатого и восемнадцатого веков привело к важным изменениям не только в трудовой жизни, но и в привычках потребления, гендерных отношениях, сексуальных отношениях. поведение и межпоколенческие противоречия — другими словами, своего рода «большие перемены», из которых непосредственно возникло множество других социальных сдвигов. Многие социальные историки рассматривают промышленную революцию с точки зрения масштабных социальных последствий — действительно, им больше нравится концепция промышленной революции, отмечающая целый набор социальных изменений, чем их коллеги-историки-экономисты, которые по-разному обсуждают этот термин в соответствии с более узким набором экономических показателей.Еще одна важная точка перемены — возможно, окажется, что применимо слишком часто используемое название «постиндустриальный» — может появиться примерно в 1950-х годах, связанная с некоторыми знакомыми событиями в государстве после Второй мировой войны, а также изменениями в структуре семьи и популярных ценностях.

КОНКРЕТНЫЕ ПЕРИОДИЗАЦИИ

Наряду с длительностью и большими изменениями, социальные историки все чаще вносят свой вклад в периодизацию, имея дело с конкретными хронологическими рамками для конкретных социально-исторических явлений. Примеры здесь столь же разнообразны, как и сама социальная история.Один историк, Эрик Хобсбаум, видит первые ключевые признаки инструментализма среди британских рабочих 1850-х годов; Он утверждает, что именно в этот момент некоторые работники перестали рассматривать работу в традиционных терминах и начали вести переговоры с работодателями, полагая, что работа должна быть инструментом для улучшения жизни вне работы. История женщин и труда отмечает сокращение участия женщин в рабочей силе Западной Европы в первые десятилетия промышленной революции (хотя женщины действительно получали работу на фабриках, их все еще вытесняли с домашней производственной работы), но затем отмечает резкое возвращение замужних женщин на рынок труда в 1950-х и 1960-х годах.В Западной Европе в 1890-х годах возникла новая озабоченность по поводу стройности и избегания лишнего веса. Именно в восемнадцатом веке — вероятно, между 1730 и 1770 годами — женщины, а не аристократия, стали рассматриваться как группа в европейском обществе, которая должна быть особенно связана с красотой и, следовательно, с особым вниманием к костюму. Также именно в это время — при изменении, которое еще предстоит полностью изучить, — доминирующие культурные представления начали отходить от традиционных представлений о том, что женщины были более греховными по своей природе, чем мужчины, к аргументу, что они были в решающих отношениях, особенно касающихся сексуальность, больше нравственности.Это было в 1890-х годах, когда цели для убийств в некоторых частях Западной Европы начали больше сосредотачиваться на членах семьи, чем на товарищах по барам — увлекательный, хотя и очень специфический вид сдвига периодизации. Это было в 1920-х годах, когда пожилые люди перестали поддерживать отношения с более молодыми родственниками (модель, которая фактически усилилась в девятнадцатом веке), тенденция, которая сохраняется и по сей день. Это было в конце шестнадцатого века, когда современные тюрьмы начали менять идеи и практику наказания в Западной Европе.

Список конкретных выводов периодизации обширен. Некоторые, конечно, относятся к более широким претензиям; граница между конкретными периодизациями и аргументом о «больших изменениях» не является жесткой и быстрой. Один из основных выводов периодизации социальных историков с 1980 года подчеркивает истоки современного общества потребления в восемнадцатом веке. В отличие от прежнего представления о том, что потребительство возникло в результате индустриализации, теперь мы понимаем, что в Западной Европе он предшествовал ему. Демографические историки также призывают к довольно простой периодизации с акцентом на начале снижения рождаемости в конце восемнадцатого или начале девятнадцатого веков, измеримом старении населения к началу двадцатого века и так далее.Работа Норберта Элиаса, недавно возрожденная в нескольких исследованиях, привлекла внимание к семнадцатому и восемнадцатому векам как к времени изменения манер и растущей настойчивости в самоограничении в самых разных аспектах жизни, от еды до эмоций.

Конкретные периодизации социальной истории меняются не только в зависимости от конкретных тем, поскольку очевидно, что не все аспекты человеческого поведения аккуратно меняются согласованно, но также и в зависимости от региона. Выбор периодов и точек изменения для истории манориализма, например, очевидно, различается в зависимости от региона Европы, но то же самое верно и для сдвигов в семейной структуре или сексуальности.Иногда, по крайней мере в последние столетия, региональные различия в периодизации отражают разные даты таких явлений, как индустриализация, так что природа периодов больше похожа, чем конкретная хронология. Крестьянская сексуальность в России, например, которая начала меняться в конце девятнадцатого века в результате новых контактов с городами, вступает в новый период, в чем-то похожий на тот, который можно было увидеть в Западной Европе в середине восемнадцатого века. Но с закономерностями нельзя заходить слишком далеко: региональный фактор еще больше усложняет периодизацию европейской социальной истории.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Ни одна схема периодизации в настоящее время не доминирует в европейской социальной истории. Полезные подходы варьируются от принятия знакомых хронологий до явно альтернативных схем, таких как длительность или большие изменения, до набора конкретных периодизаций, которые возникли в результате исследований социальных классов, пола и популярного поведения. Добавьте к этому различную периодизацию, необходимую для разных регионов Европы — например, упадок манориализма в Западной Европе в начале Нового времени, даже когда крепостное право усилилось в России и Польше — и картина, несомненно, будет сложной.

И из этого множества подходов выделяются три результата. Во-первых, хотя социальные историки не полностью заменили традиционную периодизацию, они, безусловно, склонны бросать ей вызов. Некоторые продукты питания выживают лучше, чем другие. Хотя исследования социальной истории в период Возрождения изобилуют, особенно в Италии, Возрождение обычно не выделяется как основной период социальной истории. Как явление в значительной степени элитарной культуры с некоторыми разветвлениями в политике и торговле, Возрождение не имело достаточно широкого общественного резонанса, чтобы быть чрезвычайно полезным в качестве периода социальной истории в целом.Как указывалось ранее, Реформация сохранила большую полезность в качестве периода социальной истории, хотя только в том случае, если она была продлена во времени. Соответственно, некоторые события, давно связанные с политическими периодами, такие как промышленная революция, теперь приобретают все большее значение. Эти концепции не совсем новые, но их приоритет меняется после переопределения тем, которые необходимо учитывать. Немногие социальные историки конца двадцатого века разделяют девятнадцатый век в соответствии с политическими и дипломатическими сдвигами.Действительно, периодизация, основанная на развитии дипломатии, выжила особенно плохо, за исключением тех случаев, когда дипломатия терпит крах и разворачиваются войны, разрушающие общество. В целом схема периодизации социальной истории существенно отличается от более традиционных маркеров. Разница заключается в том, что необходимо больше сосредоточиться на точках перехода социальных процессов, чем на конкретных событиях и отдельных датах.

Во-вторых, никакая полностью согласованная периодизация не заменила обычные маркеры. В обществе слишком много аспектов, слишком много конкретных схем, чтобы по крайней мере пока что обеспечить существенную согласованность.Для некоторых наблюдателей или критиков результатом является досадная неразбериха или несогласованность. Одной из движущих сил толчка «больших перемен» было желание синтеза, надежда на то, что несколько драматических сил смогут объединить самые разные социальные явления. В худшем случае к каждой важной теме социальной истории прилагается отдельная схема периодизации, а иногда даже ее необходимо изменять в зависимости от исследуемого географического региона.

В-третьих, каким бы беспорядочным он ни был, продолжающееся исследование социальной истории в лучшем случае сделало поиск подходящих периодов более явным, более открытым для оценки и обсуждения, чем это было верно для некоторых из более старых формул.Определение того, когда происходят основные изменения в направлении (и какие преемственности сохраняются после них) и что их вызвало, — это большая часть истории. Именно потому, что социальная история пересмотрела то, что влечет за собой прошлое, необходимость поиска подходящей хронологии становится частью задачи. Можно только догадываться, появятся ли в будущем какие-то более крупные объединения, хотя некоторые группы особо важных изменений уже широко известны. Для некоторых необходимость перейти к теме с вопросами о соответствующей хронологии делает итоговую историю более захватывающей и более удобной, чем когда преобладали менее изученные предположения.И для исследователей, и для тех, кто занимается историей, необходимость думать о периодизации, несомненно, усложняет задачу вовлечения в социальную историю.

См. Также другие статьи в этом разделе.

БИБЛИОГРАФИЯ

Бродель, Фернан. Средиземноморье и Средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. Перевод Сиана Рейнольдса. Нью-Йорк, 1976. Перевод La Méditerranée et le monde méditerranéen à l’époque de Philippe II.

Ласлетт, Питер. Мир, который мы потеряли. New York, 1965.

Stearns, Peter N., and Herrick Chapman. Европейское общество в потрясениях: социальная история с 1750 г. 3-е изд. Нью-Йорк, 1992.

Тилли, Чарльз. Большие сооружения, большие процессы, огромные сравнения. Нью-Йорк, 1984.

История расщепления | Мировая цивилизация

Цель обучения

• Проанализировать сложности, связанные с разделением анамнеза, с целью академического исследования

Ключевые моменты

• Вопрос о том, какие запросы ставят историки, какие знания они ищут и как они интерпретируют найденные доказательства, остается спорным.Историки делают выводы из прошлых подходов к истории, но, в конце концов, они всегда пишут в контексте своего времени, текущих доминирующих идей о том, как интерпретировать прошлое, и даже субъективных точек зрения.
• Все события, которые помнят и сохраняются в некоторой первоначальной форме, составляют историческую летопись. Задача историков — определить источники, которые могут наиболее эффективно способствовать созданию точных отчетов о прошлом. Эти источники, известные как первоисточники или свидетельства, были созданы в исследуемое время и составляют основу исторического исследования.
• Периодизация — это процесс категоризации прошлого на дискретные, определенные количественно именованные блоки времени, чтобы облегчить изучение и анализ истории. Это приводит к описательным абстракциям, которые обеспечивают удобные термины для периодов времени с относительно стабильными характеристиками. Все системы периодизации произвольны.
• Общий общий раскол между доисторией, древней историей, средневековьем, современной историей и новейшей историей — это западное разделение на самые большие отрезки времени, согласованное западными историками.Однако даже внутри этого общепринятого разделения взгляды на конкретные национальные события и опыт часто разделяют западных историков, поскольку некоторые периодизирующие ярлыки будут применимы только к определенным регионам.
• Изучение всемирной истории возникло как отдельная академическая область, чтобы исследовать историю с глобальной точки зрения, а не с чисто национальной точки зрения исследования. Тем не менее, эта область все еще борется с по сути своей западной периодизацией.
• Мировые историки используют тематический подход для поиска общих закономерностей, которые проявляются во всех культурах.Периодизация мировой истории, сколь бы несовершенной и предвзятой она ни была, служит способом организации и систематизации знаний.

Термины

периодизация

Процесс или исследование категоризации прошлого на дискретные, определенные количественно именованные блоки времени, чтобы облегчить изучение и анализ истории. Это приводит к описательным абстракциям, которые обеспечивают удобные термины для периодов времени с относительно стабильными характеристиками. Однако определение точного начала и окончания любого периода обычно произвольно.

первоисточники

Первоисточники информации по теме. При изучении истории как академической дисциплины первоисточники включают артефакт, документ, дневник, рукопись, автобиографию, запись или другой источник информации, созданный в исследуемое время.

Слово история в конечном итоге происходит от древнегреческого Historía , что означает «исследование», «знание из исследования» или «судья». Однако вопрос о том, какие запросы ставят историки, какие знания они ищут и как они интерпретируют найденные доказательства, остается спорным.Историки
делают выводы из прошлых подходов к истории, но, в конце концов, они всегда пишут в контексте своего времени, текущих доминирующих идей о том, как интерпретировать прошлое, и даже субъективных точек зрения. Более того, текущие события и события часто приводят к тому, какие прошлые события, исторические периоды или географические регионы считаются критическими и, следовательно, должны быть исследованы. Наконец, исторические исследования призваны преподать конкретные уроки обществам сегодня. По словам Бенедетто Кроче, итальянского философа и историка: «Вся история — это современная история.”

Все события, которые помнят и сохраняются в некоторой первоначальной форме, составляют историческую летопись. Задача историков — определить источники, которые могут наиболее эффективно способствовать созданию точных отчетов о прошлом. Эти источники, известные как первоисточники или свидетельства, были созданы в исследуемое время и составляют основу исторического исследования. В идеале историк будет использовать как можно больше доступных первоисточников, но на практике источники могут быть уничтожены или недоступны для исследования.В некоторых случаях единственными свидетельствами очевидцев события могут быть воспоминания, автобиографии или устные интервью, взятые спустя годы. Иногда единственное свидетельство, относящееся к событию или человеку в далеком прошлом, было записано или скопировано десятилетиями или столетиями позже. Историки остаются осторожными, работая с свидетельствами, записанными спустя годы, или даже десятилетия, или столетия после события; такого рода доказательства ставят вопрос о том, насколько точно свидетели помнят события. Однако историки также отмечают, что вряд ли какие-либо исторические свидетельства можно рассматривать как объективные, поскольку они всегда являются продуктом определенных людей, времен и доминирующих идей.По этой же причине исследователи пытаются найти как можно больше записей об исследуемом событии, и нередко они находят доказательства, которые могут представлять противоречивые отчеты об одних и тех же событиях.
В целом источники исторического знания можно разделить на три категории: то, что написано, что сказано, и что физически сохраняется. Историки часто консультируются со всеми тремя.

Периодизация — это процесс категоризации прошлого на дискретные, количественно определенные, именованные блоки времени, чтобы облегчить изучение и анализ истории.Это приводит к описательным абстракциям, которые обеспечивают удобные термины для периодов времени с относительно стабильными характеристиками.
В той мере, в какой история непрерывна и не может быть обобщена, все системы периодизации произвольны. Более того, определение точного начала и окончания любого периода также является делом произвольных решений. В конце концов, периодические метки являются отражением очень определенных культурных и географических перспектив, а также определенных подполей или тем истории (например,g., военная история, социальная история, политическая история, интеллектуальная история, культурная история и т. д.).
Следовательно, блоки периодизации не только неизбежно перекрываются, но они также часто кажутся конфликтующими или противоречащими друг другу. Некоторые из них имеют культурное употребление (позолоченный век), другие относятся к выдающимся историческим событиям (межвоенные годы: 1918–1939), а третьи определяются с помощью десятичной системы счисления (1960-е, 17-е века). Другие периоды названы в честь влиятельных людей, влияние которых могло достигать или не выходить за пределы определенных географических регионов (викторианская эпоха, эдвардианская эпоха, наполеоновская эпоха).

Западные исторические периоды

Общий общий раскол между предысторией (до письменной истории), древней историей, средневековьем, современной историей и новейшей историей (историей в памяти живущих) — это западное разделение на самые большие отрезки времени, согласованные западными историками и представляющие собой Западная точка зрения. Например, историю Азии или Африки нельзя четко классифицировать по этим периодам.

Однако даже в рамках этого общепринятого разделения взгляды на конкретные национальные события и опыт часто разделяют западных историков, поскольку некоторые периодизирующие ярлыки будут применимы только к определенным регионам.
Это особенно верно в отношении ярлыков, полученных от отдельных лиц или правящих династий, таких как эпоха Джексона в США или период Меровингов во Франции. Культурные термины также могут иметь ограниченный, даже больший охват. Например, концепция романтического периода в значительной степени бессмысленна за пределами Европы и культур, находящихся под европейским влиянием; Даже в этих областях разные европейские регионы могут по-разному обозначать начало и конец романтизма. Точно так же 1960-е, хотя технически применимы к любой точке мира в соответствии с нумерацией Common Era, имеют определенный набор специфических культурных коннотаций в определенных странах, включая сексуальную революцию, контркультуру или восстание молодежи.Однако они никогда не появлялись в определенных регионах (например, в Испании при авторитарном режиме Франсиско Франко). Некоторые историки также отметили, что 1960-е годы как описательный исторический период на самом деле начались в конце 1950-х и закончились в начале 1970-х, потому что культурные и экономические условия, определяющие значение периода, преобладали дольше, чем фактическое десятилетие 1960-х годов. .

Петрарка Андреа дель Кастаньо. Петрарка, итальянский поэт и мыслитель, придумал идею европейского «темного века», которая позже превратилась в трехстороннюю периодизацию западной истории на Древнее, Средневековье и Новое время.

Хотя всемирная история (также называемая глобальной историей или транснациональной историей) возникла как отдельная академическая область исторического исследования в 1980-х годах, чтобы исследовать историю с глобальной точки зрения, а не исключительно с национальной точки зрения исследования, она все еще борется с по своей сути западная периодизация. Распространенные разделения, используемые при разработке всеобъемлющих курсов всемирной истории на уровне колледжа (и, следовательно, также используемые в учебниках истории, которые обычно делятся на тома, охватывающие досовременную и современную эпохи), все еще являются результатом определенных исторических событий, представленных с точки зрения западных стран. мировой и частный национальный опыт.Тем не менее, даже разделение между эпохами до-модерна и современностью проблематично, потому что оно осложняется вопросом о том, как преподаватели истории, авторы учебников и издатели решают классифицировать то, что известно как эпоха раннего модерна, которая традиционно является периодом между эпохой Возрождения. и конец эпохи Просвещения. В конце концов, включать ли эпоху раннего Нового времени в первую или вторую часть курса всемирной истории, часто предлагаемого в колледжах США, — это субъективное решение преподавателей истории.В результате те же вопросы и варианты выбора применимы к учебникам истории, написанным и изданным для аудитории США.

Мировые историки используют тематический подход для выявления общих закономерностей, которые проявляются во всех культурах, с двумя основными фокусами: интеграция (как процессы всемирной истории сблизили людей мира) и различие (как закономерности мировой истории раскрывают разнообразие человеческий опыт). Периодизация мировой истории, сколь бы несовершенной и предвзятой она ни была, служит способом организации и систематизации знаний.
Без нее история была бы не чем иным, как разрозненными событиями, без структуры, призванной помочь нам понять прошлое.

% PDF-1.3 % 1 0 объект > / PageLayout / SinglePage / PageMode / UseThumbs / Страницы 45 0 R / Тип / Каталог >> эндобдж 46 0 объект >> эндобдж 2 0 obj > / Шрифт> >> / Поля [] >> эндобдж 3 0 obj > ручей 2017-06-27T12: 37: 42 + 05: 302017-06-27T13: 14: 27 + 05: 302017-06-27T13: 14: 27 + 05: 30Microsoft® Word 2010application / pdfuuid: eabac647-1461-4778-989a -8f8775a5f33buuid: a3e5e4e9-a77c-4c3e-afd0-03a03f43ed26 конечный поток эндобдж 4 0 obj > эндобдж 5 0 obj > эндобдж 6 0 obj > эндобдж 7 0 объект > эндобдж 8 0 объект > эндобдж 9 0 объект > эндобдж 10 0 obj > эндобдж 11 0 объект > эндобдж 12 0 объект > эндобдж 13 0 объект > эндобдж 14 0 объект > эндобдж 15 0 объект > эндобдж 16 0 объект > эндобдж 17 0 объект > эндобдж 18 0 объект > эндобдж 19 0 объект > эндобдж 20 0 объект > эндобдж 21 0 объект > эндобдж 22 0 объект > эндобдж 23 0 объект > эндобдж 24 0 объект > эндобдж 25 0 объект > эндобдж 26 0 объект > эндобдж 27 0 объект > эндобдж 28 0 объект > эндобдж 29 0 объект > эндобдж 30 0 объект > эндобдж 31 0 объект > эндобдж 32 0 объект > эндобдж 33 0 объект > эндобдж 34 0 объект > эндобдж 35 0 объект > эндобдж 36 0 объект > эндобдж 37 0 объект > эндобдж 38 0 объект > эндобдж 39 0 объект > эндобдж 40 0 объект > эндобдж 41 0 объект > эндобдж 42 0 объект > эндобдж 43 0 объект > эндобдж 44 0 объект > эндобдж 45 0 объект > эндобдж 47 0 объект > эндобдж 48 0 объект > эндобдж 49 0 объект > эндобдж 50 0 объект значение NULL] >> эндобдж 51 0 объект > / MediaBox [-0.036987 -0,05249 595,313 841,943] / Родитель 53 0 R / Ресурсы> / ExtGState> / Шрифт> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB / ImageC / ImageI] >> / Повернуть 0 / StructParents 0 / Вкладки / S / Большой палец 81 0 R / TrimBox [0 0 595.276 841.89] / Тип / Страница >> эндобдж 52 0 объект >> эндобдж 53 0 объект > эндобдж 54 0 объект > эндобдж 55 0 объект > эндобдж 56 0 объект > эндобдж 57 0 объект > ручей x +

Project MUSE — Введение

Статьи в этом разделе основаны на материалах круглого стола Ассоциации истории социальных наук, организованного в 2008 г. по просьбе Донны Р.Президентский призыв Габачча «Пора время: темпоральность и междисциплинарные исследования» (см. Габачча 2008; см. Также Габачча 2010). Ее акцент на вопросах периодизации перекликался с проблемами, с которыми мы боролись в течение десятилетия. Вопросы, на которые обращаются за круглым столом и в этих статьях, изначально возникли из нашего опыта преподавания курса всемирной истории с временной рамкой в ​​несколько столетий (с 1450 года по настоящее время). Но курс, который действительно заставил нас противостоять вызовам периодизации, — это курс, который мы представили осенью 2009 года в «семье с 10 000 до н.э. по настоящее время».»Пытаясь связать исследования со всего мира о внутренней группе как месте всемирной истории с повествованиями, начинающимися с человеческого происхождения, мы были поражены несоответствующими предположениями, заложенными в большинство традиционных периодизаций. Наш унаследованный словарь терминов для описания эпох, от «неолитической революции» до «раннего Нового времени», неявно поместите все регионы земного шара на критерий, измеряемый с учетом европейских темпоральностей и основанный на деятельности, типично связанной с мужчинами. ¹ [End Page 55]

Gabaccia (2008) ) обратился к ключевым вопросам в этом отношении: «Программный комитет 2008 особенно ищет предложения групп, которые будут сосредоточены на вопросах, связанных со временем.. . . Как периодизация прошлого фигурирует в разных дисциплинах? . . . Каковы преимущества и недостатки рассмотрения времени как последовательности отдельных эпох, а не как непрерывного потока, прогрессии или эволюции или повторяющегося цикла? »Вопросы темпоральности, как предположил Габачча, проявляются по-разному в разных дисциплинах, и они имеют огромное значение для того, как ученые концептуализируют исторические изменения.

Среди историков растет интерес к таким проблемам, как изучение человеческой жизни в контексте хронологически «глубокой» истории мира как материальной среды или почему мы должны переосмыслить условная грань между «историей» и «предысторией». ² Некоторые из этих опасений возникли или сформировались в результате междисциплинарных бесед. В процессе размышлений об истории семьи на протяжении тысячелетий мы обязательно углубились в сферу археологии, в частности. Нам пришло в голову, что это обнадеживает Беседа между историками (древней и современной эпох) и археологами была бы плодотворным способом решения проблем, с которыми учителя и ученые сталкиваются при решении больших проблем темпоральности, периодизации и «исторической записи» в рамках всемирной истории. .

Ученые, чьи работы включены в этот специальный раздел, провокационным образом усложняют традиционные схемы и концепции периодизации. Этот специальный раздел представляет некоторые из этих захватывающих междисциплинарных разговоров вниманию читателей журнала Social Science History , а также, мы надеемся, подчеркнет потенциал для дальнейшего взаимодействия через эту конкретную дисциплинарную границу.

Наша статья «Темпоральности и периодизация в глубинной истории: технологии, пол и критерии« человеческого развития »» открывает раздел критикой унаследованных периодизаций с явной точки зрения ученых и учителей всемирной истории.Мы работаем на определенных территориях современной Европы и Китая в эпоху Мин (он же ранний современный), и мы обращаемся к ученым археологам для анализа семейной динамики в ранних человеческих обществах. Мы начинаем с обсуждения связи между одомашниванием людей, то есть перемещением родственных групп в поселения, основанные на жилых единицах, и одомашниванием растений и животных. Одна из задач этого проекта связана с попыткой обсудить относительно одновременное возникновение сельского хозяйства в разных частях мира перед лицом темпоральности развития и словарного запаса (например,g., [End Page 56] «Неолитическая революция»), которые мы унаследовали от более старых, а теперь в значительной степени заброшенных археологических традиций, уходящих корнями в Европу и Ближний Восток. ³

В дополнение к своему евроцентризму, мы предполагаем, что этот словарь периодизации опирается на центральную роль одной конкретной технологии — технологии изготовления каменных орудий, связанной с охотой и войной, которая отодвигает на задний план другие важные технологии. Затем мы переходим к исследованиям археологов-феминисток и социальных археологов, которые разрабатывают основы и методы…

Сравнительно-теоретический математический подход

Гринин / Производственные революции и периодизация истории

97

Они привыкли в детстве и юности, сознательно или неосознанно

сопротивляются переменам разными способами. На самом деле можно полностью согласиться с тем, что консервативность этого звука

способна предотвратить разгон. Однако будет ли такая тенденция создания препятствий

достаточно сильной? В этом есть много сомнений.

16

Здесь уместно упомянуть работы Чучина-Русова (2002) и

Капицы (2004b, 2006). Некоторые идеи об обнаружении математических закономерностей

связей высказал Игорь Дьяконов. В частности, он написал следующее:

Нет сомнений в том, что исторический процесс показывает симптомы экспоненциального ускорения

тома. С момента появления Homo

Sapiens до конца Фазы I прошло не менее 30 000 лет;

Фаза II длилась около 7000 лет; Фаза III около 2000, фаза

IV, 1500, фаза V, около 1000, фаза VI, около 300 лет, фаза

VII, чуть более 100 лет; Продолжительность Фазы VIII еще не может быть определена

.Если мы построим график, эти фазы покажут кривую отрицательного экспоненциального развития

(Diakonoff 1999: 348).

Однако Дьяконов не опубликовал сам график. Снукс предлагает цифру

грамма под названием «Великие шаги человеческого прогресса» (1996: 403; 1998: 208; 2002:

53), что в некотором смысле можно рассматривать как своего рода историческую периодизацию,

, но это скорее иллюстративная схема для учебных целей без какого-либо явного математического аппарата

.

17

В целом многие исторические процессы можно представить как регулярные циклические

ритмы функционирования экономических, социальных и других структур человека.

Такие идеи были развиты, например, Броделем (1977). Особенно стоит отметить

, указывая здесь на исторические демографические, а также на экономические циклы, среди которых

наиболее известны так называемые Кондратьевские (ссылки на эти и

других циклов см. Гринин, Коротаев 2007).

18

Абсолютная длина фазы (или сумма длин двух или трех фаз

) делится на полную длину соответствующего производственного принципа. Например,

, если продолжительность производственного принципа охотника-собирателя составляет 30 000 лет,

, длина его первой фазы составляет 10 000, второй — 8 000, длительности

третьей — 5 000, тогда отношение длины первой фазы к общей добыче

основной длины составит 33,3%; отношение суммы длин первой и второй

к общей длине принципа производства составит 60%; а отношение

суммы длин первой, второй и третьей фаз к общей производственной длине

составит 76,7%.

19

В откалиброванной шкале изменения от одного принципа производства к

другого считаются изменениями на порядок, тогда как изменения

в рамках принципа производства рассматриваются как изменения по единицам в пределах повторной

спектральный порядок. Такая калибровка представляется в высшей степени оправданной, поскольку не представляется разумным откладывать одно и то же значение в одном и том же масштабе как для перехода от одного принципа производства к другому (например, для Agrarian

Revolution). ), и за изменение одного принципа производства (например,г., для развития специализированного интенсивного сбора

). Действительно, например, предыдущая смена

увеличила грузоподъемность Земли на 1–2 порядка,

, тогда как буква привела к увеличению грузоподъемности в лучшем случае в 2–3 раза.

Всемирная история на связи | Vol. 2 № 2

Сроки: КИТАЙ | Азия для преподавателей

ок. 2100-1600 гг. До н.э.

Династия Ся (Ся)

ок. 1600-1050 гг. До н.э.,

Династия Шан

Столицы: около современного Чжэнчжоу и Аньян

1046-256 до н.э.

Чжоу (Чжоу,

Столицы: Хао (около современного Сиань) и Лоян

Западная Чжоу (ок.1046-771 г. до н.э.)

Восточная Чжоу (ок. 771-256 до н.э.)

Период весны и осени (770 — ок. 475 г. до н. Э.)
Конфуций (ок. 551-479 г. до н. Э.)
Период враждующих царств (ок. 475-221 гг. До н. Э.)

221-206 до н.э.

Династия Цинь (Ch’in,

Столица: Чанъань, современный Сиань
Цинь Шихуанди умер, 210 г. до н.э.

206 г. до н.э.-220 г. н.э.

Династия Хань

Западная / Бывшая Хань (206 г. до н.э. — 9 г. н.э.)

Столица: Чанъань (современный Сиань)
Конфуцианство официально утверждено Хань Уди (г.141-86 г. до н.э.)

Восточная / Поздняя Хань (25-220 гг. Н. Э.)

Столица: Лоян

220-589 CE

Период шести династий

Период разобщенности и нестабильности после падения Хань; Буддизм занесен в Китай
Цао Вэй, Шу Хан, Донг Ву

581-618 CE

Суй (

Столица: Чанъань (современный Сиань)

618-906 CE

Династия Тан

Столицы: Чанъань (современный Сиань) и Лоян

907-960 CE

Период пяти династий

960-1279

Династия Сун (Сун)

Северная песня (960-1127)

Столица: Бяньцзин (современный Кайфэн)

Южная Сонг (1127-1279)

Столица: (современный Ханчжоу)

1279-1368

Династия Юань

Правление Монгольской империи; Столица: Даду (современный Пекин)

1368-1644

Династия Мин

Восстановление правления правящим домом Хань; Столицы: Нанкин и Пекин

1644-1912

Династия Цин (Ch’ing)

Правление маньчжуров; Столица: Пекин

1912-1949

Республика Период

Столицы: Пекин, Ухань и Нанкин

1949-настоящее время

Китайская Народная Республика

Столица: Пекин

Подготовлено Др.Эми Владек Генрих, директор, C.V. Восточноазиатская библиотека им. Старра, Колумбийский университет, для проекта Колумбийского университета по Азии в основной учебной программе.