Родина и отечество — с большой буквы или с маленькой? | Образование | Общество
Отвечает Есения Павлоцки, лингвист-морфолог, эксперт института филологии, массовой информации и психологии Новосибирского государственного педагогического университета.
Неуместные в определенных контекстах прописные буквы в словах родина и отчизна входят в ряд самых распространенных языковых ошибок. Обычно их пишут с большой буквы «на всякий случай», помня об особом статусе этих слов и обозначаемых ими явлений в другую историческую эпоху.
Почему мы говорим именно о контекстах? Разве норма зависит от контекста и знает слово «если»? Еще как знает и еще как зависит.
Итак, для начала разберемся с контекстом. Мы знаем, что существуют разные стили речи и что у слов есть стилистическая сочетаемость и направленность. Слова либо нейтральны и встраиваются в любой речевой стиль, либо могут употребляться только в особого вида текстах. Например, слово стол стилистически нейтрально, а словоИностилевой элемент — это стилистически маркированная речевая единица любого уровня, неуместно используемая за пределами текстов своего стиля. Например, «Привет, диссертационный совет!»; «прошу уже наконец-то предоставить мне отпуск»; «ходатайство о приобщении документов к материалам этого мутного дельца».
Слова родина и отечество в этом смысле уникальны: они могут употребляться как в нейтральном, так и в специфическом контексте, однако имеют разграничительные варианты.
Эти слова пишутся с прописной (с большой) буквы, если контекст предполагает высокую направленность этих слов, их высокий смысл: отдать жизнь за Родину. В поэтическом, по определению высоком контексте: Славься, Отечество наше свободное! Сюда же относим День защитника Отечества как государственный праздник, а также государственная награда «За заслуги перед Отечеством» — здесь контекст может быть высокий, официальный, торжественный, сопряженный с патриотической направленностью.
Сравните: «Отдать жизнь за Родину» совсем не то же, что и «У себя на родине в России футболист начал светиться в скандальных хрониках». Если бы во втором случае мы написали у себя на Родине, иностилевым элементом оказался бы регистр первой буквы слова родина. Прописная буква автоматически трансформирует слово в высокое или официальное наименование и делает его непригодным для всех прочих контекстов.Также накладывается запрет на написание этих слов с прописной буквы при употреблении слова родина в значении ‘место происхождения чего-либо’: Испания — родина корриды и фламенко.
Итак, правильно и Родина, и родина; и Отечество, и отечество. Однако выбор слова с прописной / строчной начальной буквой зависит от стиля и контекста.
Смотрите также:
Марина Королева рассказала о том, в каких случаях местоимение «вы» надо писать с прописной буквы — Российская газета
Наверняка вам приходится писать письма.
«Здравствуйте, уважаемый Сергей Сергеевич! Позвольте напомнить Вам, что мы с вами на прошлой неделе договаривались о встрече…». Стоп. Напомнить Вам или вам? Мы с Вами или мы с вами? Иными словами, когда писать местоимение «вы» с прописной буквы (то есть с большой), а когда со строчной (то есть с маленькой)?
Когда мы пишем местоимение Вы с прописной буквы?
По сути, лишь в двух случаях. Во-первых, когда обращаемся к одному конкретному лицу в каких-то официальных сообщениях: «Поздравляем Вас… Прошу Вас… Искренне Ваш… Сообщаем Вам…». В этой ситуации выбора у нас нет: Вы, только Вы.
Во-вторых, Вы с большой буквы возникает, когда мы пишем личное письмо и опять-таки обращаемся в нем к одному конкретному лицу. Но тут — внимание! — выбор за вами, автором письма. Если хотите выразить особо уважительное отношение к адресату, проявить вежливость — пишите Вы. Нет у вас такой задачи — используйте строчную букву, пишите вы.
Собственно, это и есть тот самый «скользкий» момент, когда мы не знаем, что именно написать:
Наконец, о том, когда мы пишем вы только со строчной буквы. Здесь все очень просто: мы делаем это во всех остальных случаях! Попробую их перечислить.
Итак, вы появляется в тексте, когда мы обращаемся к нескольким лицам («Уважаемые господа, ваше письмо…») — причем как в частной, так и в деловой переписке.
Местоимение вы НЕ ТРЕБУЕТ от нас большой буквы в газетных публикациях и рекламе, в литературных произведениях (в диалогах, прямой речи и т.д.), при цитировании, а также при обращениях к пользователям на web страницах. То есть в бесчисленных ситуациях, которые возникают в нашей повседневной жизни. И действительно, представьте себе, как будет выглядеть текст, который буквально испещрен местоимениями Вы с большой буквы!
Зато вам должен понравиться наш вывод. Единственная ситуация, которая требует от вас написания местоимения Вы с большой буквы, — это официальное письмо, обращенное к одному конкретному человеку. Уважаете вы его или нет — ваше дело, но правила речевого этикета ставят вас в безвыходную ситуацию: Вы, Вас, Вам, Вами…
Все остальные жизненные ситуации обойдутся без прописной буквы!
Алёна Карась «Снежная родина» | МТЮЗ / Московский Театр Юного Зрителя
НазадБлог ПТЖ
23 января 2021г.
Кама Гинкас впервые со времен «Вагончика» обратился к современному тексту.
«Республика» — у этого названия пьесы Сергея Давыдова такая степень нейтральности, которая показалась Каме Гинкасу неуместной. В его взвинченном, предельно экспрессивном спектакле речь идет о людях, дважды переживших утрату дома. Сюжет пьесы посвящен событиям начала 90-х годов в Таджикистане, когда обретение национального самосознания и суверенитета обернулось погромами и едва ли не геноцидом, когда калечили, насиловали и убивали жителей «русских кварталов». Гинкас повысил эмоциональный градус рассказа, заменив обобщенное название на прямой вопрос, обращенный к каждому из нас: «Где мой дом?»
Его предки жили на южных границах империи, в Таджикистане. Вынужденные когда-то (как многие, чаще всего не по своей воле) покинуть свою родину, они обрели новый дом и мирно жили там, пока таджики, спровоцированные неизвестно кем и зачем (не будем вдаваться в опасную конспирологию), стали уничтожать тех, кто имел хоть какое-то отношение к «старшему брату».
В названии «Республика» скрывается какой-то не до конца проявленный смысл, касающийся судеб такого типа правления, при котором граждане имеют личные и политические права. Ни о каких правах в истории распада СССР не может быть и речи. Кама Гинкас вольно или невольно заменяет слово республика на слово родина, более эмоциональный и мифологизированный конструкт. Пьеса написана на основе документальных рассказов тех, кого постигла судьба беженцев и кто в одночасье потерял две родины — Таджикистан и Россию. Одна родина изгоняла, другая — отталкивала, в одной их считали русскими, в другой — таджиками (как говорит в пьесе девочка Ярослава: «Россия мне так объяснила / ты говоришь не по-нашему Ярослава / ты говоришь будто чурка с акцентом / кишлак ляган дастархан езжай обратно в свой Таджикистан / вот так мне сказала Россия»).
Новые республики на обломках СССР формировали новые параметры понятия родина, а люди гибли или с трудом выживали под обломками укреплявшихся национальных самосознаний, родин… Все в равной степени мечтали о свободе, достоинстве, суверенитете, и для каждой республики это обернулось кровью, нищетой и войной. Всем предстояло в полной мере осознать свою постколониальную судьбу, а России — еще и принять ответственность за жизнь 25 миллионов русских, которые оказались не нужны новым суверенным государствам. Но Россия не захотела, да и не смогла принять их судьбу как свое «общественное дело» (таково, напомню, значение слова «республика»), а своих бывших соотечественников воспринять как репатриантов.
Кама Гинкас отозвался на этот текст с особой страстностью. Из-под спуда боли, сквозь звучащую из динамика православную молитву всплывает какое-то давнее воспоминание — финал «Вагончика», поставленного Гинкасом в начале 80-х по документальной повести Нины Павловой: «Любитеся!..» — самозабвенно пел дребезжащий голос смоленской старухи, и звучал он как отчаянная мольба о добре в страшном мире. Кажется, с тех пор Гинкас к такому жестокому документальному материалу не обращался.
Здесь молитва тоже звучит контрапунктом к трем страшным рассказам о пережитом в Душанбе в начале 90-х. Всем входящим в комнату флигеля в Мамоновском переулке выдают запакованные пледы с надписью «Аэрофлот». Они нужны для тепла, потому что персонажи спектакля входят к нам прямо с морозной улицы. Но не столько для тепла нужны пледы, сколько для того, чтобы сделать всех нас частью того самолета, на котором спасались от геноцида герои пьесы Сергея Давыдова. Прилетевшие в Россию, они войдут в нее через оледеневшее окно, на котором «человек с кистью, камнями и лопатой» (Руслан Рафаелов), похожий на кавказского гастарбайтера, напишет красной краской кровавое слово «Родина». Оно разделит жизнь этих троих — работника Министерства культуры Таджикской ССР Ольги (Виктория Верберг), девочки Ярославы 14 лет (Полина Одинцова) и мальчика Данилы 16 лет (Илья Созыкин) — на до и после, на там и тут, подарит спасение, но не даст любви.
Гинкас как всегда безжалостен к своим зрителям и актерам, и все же здесь возникает какой-то иной уровень сострадания. Сострадание позволяет нам идентифицировать свою судьбу с судьбами этих беженцев. И хотя мало кто в зале знает про ту войну, история предавшей родины оказывается универсальной. Глотая утешительную водку, плачет навзрыд уже взрослый и, кажется, вполне крепкий мужчина Данил; и Ольга сорванным голосом почти шепчет про своих предков, с двадцатых годов, после репрессий и ссылок, мечтавших вернуться в мифическую, неведомую Россию; и девочка Ярослава, так похожая на таджичку, повторяет и повторяет — точно в фильме «Небо над Берлином» (помните — «когда ребенок был ребенком»?): «Пока войны еще не было…» И в наполнившуюся зимним холодом комнату Человек с кистью и камнями втаскивает тяжелый металлический контейнер для мебели. Он же — груз 200, возможно, для сына Ольгиной подруги. Или для тысяч таких же мальчиков, погибших в бесчисленных конфликтах на окраинах распавшейся страны. Или для самой Ольги, которая так страшно замерзала на своей новой снежной родине. В какой-то момент Виктория Верберг ложится в контейнер и закрывает крышку — жест холодного, бесчувственного отчаянья.
«Снег» — называется первая часть этой истории, и вспоминается снег из булгаковского «Бега» и черный снег, который наполнял пространство «Собачьего сердца», поставленного Генриеттой Яновской в самом начале перестройки, еще до развала Союза, когда казалось, что нужно поскорей всем дать суверенитет:
и мы все этого сильно хотели
мы об этом мечтали — свободе
а кто тогда не мечтал и не верил
в свободу
в девяностом году?
Шаг за шагом, краска за краской, камень за камнем погружает нас Гинкас в страшные сны о чьем-то прошлом (будущем? настоящем?). Сергей Давыдов остраняет боль свободным стихом, или рифмованной прозой, но режиссер ее не хочет унять. Он, напротив, дарит нам удар за ударом, и девочка Ярослава с постоянно дрожащими уголками губ, так, что не разобрать — плачет или рыдает, — говорит о пережитом ужасе как типичный травматик: «Мне было очень смешно, ведь так не бывает».
только лететь / только лететь / и если ты хочешь лететь / придется отдать часть того / что у тебя есть.
Боль, которой хочет наделить нас Гинкас, похожа на вытесненную травму. Она выползает медленно, по мере набора высоты. Вновь эти сны изгнания (так назывался спектакль Гинкаса о Марке Шагале), и это изгнание длится. И нет ему конца. Потому что родина — такой конструкт, который всегда предаст… Будут ее звать Россия, Таджикистан или как-то по-другому, она потребует полной гибели всерьез. Упаковать бы ее в контейнер. Но и тогда она будет болеть, как детская травма. Как обида на мать, которая всегда будет виновата, если что-то пошло не так
…моя страна самая большая в мире / и в этой стране / нет своих и чужих / в этой стране / нет коренных и приезжих, / русских, нерусских / в моей стране / все так и остались / чужие…
Назад
О стихах и о родине. Денис Новиков
Иван Толстой: Для сегодняшней программы Борис Михайлович предложил тему – поэт Денис Новиков. Что вас, Борис Михайлович, подвигает на такой разговор?
Борис Парамонов: Глубоко личные мотивы, если угодно. Я этого поэта, можно сказать, открыл – как раз тогда, когда о нем, похоже, стали забывать. Денис Новиков умер в 2004 году в каноническом для поэта возрасте тридцати семи лет.
Иван Толстой: Как Пушкин, Маяковский и Рембо.
Борис Парамонов: Что и говорить, в славный он ряд стал – если, конечно, считать, что ранняя смерть служит доказательством подлинности поэта. Но во всяком случае повышенная ранимость души, повышенная ее чуткость к бытию – и небытию, стоит добавить, – почти обязательная характеристика поэта. Поэт не может быть эмоционально глухим человеком.
Иван Толстой: Только ли в эмоциях дело? Ведь Вы, Борис Михайлович, в наших разговорах часто приводили высказывание Томаса Элиота: стихи пишутся не для того, чтобы выражать чувства, а для того, чтобы избавиться от них.
Борис Парамонов: Правильно, чувствительные стихи – всегда плохие стихи, но это не значит, что хороший поэт, настоящий поэт ничего не чувствует, что для поэтического импульса не нужно эмоционального влечения. Но стихи – это другое, это уже преодоление земного плена со всеми его переживаниями, – не мимезис, а катарсис, возвышенно говоря. И я бы такой тезис выдвинул – совершенно необходимый именно в разговоре о Денисе Новикове: поэт жив до тех пор, пока он способен преодолевать свои чувства, сублимировать их, то есть писать стихи. А Денис Новиков перестал писать стихи за четыре года до своей смерти. Вот четыре года и протянул.
Чувствительные стихи – всегда плохие стихи, но это не значит, что хороший поэт, настоящий поэт ничего не чувствует
Иван Толстой: Но тогда надо как-то коснуться его биографии. Денис Новиков родился в Москве в 1967 году, писать и печататься стал рано – к его двадцатилетию уже шла перестройка, ликвидировавшая цензуру. При жизни он выпустил четыре книги стихов, не говоря о многочисленных журнальных публикациях. Одно время жил в Англии, пытался в ней укорениться, но не вышло, похоже, по чисто личным мотивам. Вернулся в Москву, но оттуда снова уехал, на этот раз в Израиль, где скоро и умер.
Борис Парамонов: Израиль вообще для людей восточного блока был некоей резервной площадкой, отнюдь не только для евреев. Можно вспомнить польского писателя Марека Хласко, звезду шестидесятых годов – он тоже в конце концов выбрал Израиль, пожив и в Париже.
Иван Толстой: Но все же, Борис Михайлович, что Вы имели в виду, назвав Дениса Новикова Вашим личным открытием?
Борис Парамонов: Я на него напал совершенно случайно, бродя по интернету, – то есть никаких рекомендаций на этот счет не имел и о Новикове ничего не слышал. И вот нашел на фейсбуке его стихотворение «Россия». Я тут же написал в комментарии: эти стихи скоро станут русской классикой. На мою реплику посыпались ответы, замечания, даже опровержения, и постепенно стала накапливаться информация. А в конце 2019 года вышла в Москве книга Дениса Новикова под названием «Река – облака», – можно сказать, полное собрание сочинений. Я эту книгу тут же приобрел и с тех пор читаю. Поэтов нужно читать долго и, так сказать, монопольно, о других поэтах забыв. Тогда и выбранный откроется.
Иван Толстой:
Ты белые руки сложила крестом,
лицо до бровей под зелёным хрустом,
ни плата тебе, ни косынки –
бейсбольная кепка в посылке.
Износится кепка – пришлют паранджу,
за так, по-соседски. И что я скажу,
как сын, устыдившийся срама:
«Ну вот и приехали, мама».
–
Мы ехали шагом, мы мчались в боях,
мы ровно полмира держали в зубах,
мы, выше чернил и бумаги,
писали своё на рейхстаге.
Своё – это грех, нищета, кабала.
Но чем ты была и зачем ты была,
яснее, часть мира шестая,
вот эти скрижали листая?
–
Последний рассудок первач помрачал.
Ругали, таскали тебя по врачам,
но ты выгрызала торпеду
и снова пила за Победу.
Дозволь же и мне опрокинуть до дна,
теперь не шестая, а просто одна.
А значит, без громкого тоста,
без иста, без веста, без оста.
–
Присядем на камень, пугая ворон.
Ворон за ворон не считая, урон
державным своим эпатажем
ужо нанесём – и завяжем.
–
Подумаем лучше о наших делах:
налево – Маммона, направо – Аллах.
Нас кличут почившими в Бозе,
и девки хохочут в обозе.
Поедешь налево – умрёшь от огня.
Поедешь направо – утопишь коня.
Туман расстилается прямо.
Поехали по небу, мама.
Борис Парамонов: Да, эти стихи просятся в хрестоматию школьную, с юных лет, с младых ногтей их знать – ну вот как «Люблю тебя, Петра творенье…». Кстати, не случайная ассоциация: оба текста – о русской истории – какой она была и какой стала. То есть еще третье припоминая: насмешка горькая обманутого сына над промотавшимся отцом. Но ни в коем случае не сатирическая злость: здесь боль, а не злость. И больше чем боль, – надежда. Даже не надежда на лучшее будущее, что называется, а примиренность с судьбой, готовность ей и дальше следовать. Неудача ли, крах? Нет, но некое довременное и безвременное провидение: наша родина – на небесах. Это глубочайшая русская интуиция, которую первыми еще славянофилы выразили: Россия – это страна не от мира сего, русский народ не заинтересован в земном благополучии. И это не в вину надо ему ставить, а как бы преклониться перед такой судьбой. Недаром тут эпиграф из Блока, он об этом же писал, это его, Блока, постоянная, даже можно сказать, единственная тема. Прекрасная Дама и дальнейшие ее модификации – только подступ к ней. «Русь моя, жизнь моя, долго ль нам маяться…». И этим стихотворением Денис Новиков сразу же попал в колею русской классики. И сам стал классиком – я не боюсь этого слова. Он не уйдет из русской поэзии. Она его не отпустит.
Иван Толстой: Он-то не уйдет из русской поэзии, можно с вами согласиться, но сама поэзия ушла из русской жизни. Не в том смысле, что таковая стала всячески прозаичной, а в том, что поэзия, бывшая чуть ли не родовой чертой русского – даже не жизни, а быта – перестала восприниматься в этом ее качестве обязательной культурной константы. Поэзия есть – вы сами не раз говорили, Борис Михайлович, что поэзия так же неискоренима, как религия, – и поэты есть, но она и они не делают нынче погоды, это теперь маргиналия, а не основной культурный поток.
Но как бы ни было хорошо и даже великолепно то или иное стихотворение, одного текста все же мало, чтобы судить о поэте. Что вы скажете о Денисе Новикове в целом?
Борис Парамонов: Для начала вспомним, что о нем Иосиф Бродский сказал, написавший предисловие к его сборнику «Окно в январе»: Денис Новиков вне всякого сомнения – частный голос. Оно и понятно: никакой ангажированности, поэт жил уже как бы в свободной стране, по крайней мере никто уже не мешал ему писать стихи…
Окно в январе. Тенафлай, Эрмитаж, 2005. Посмертное издание с послесловием Иосифа БродскогоИван Толстой: И даже печатать.
Борис Парамонов: Само собой разумеется. Но при этом нельзя не заметить, что тематически Денис Новиков очень явственно ориентирован на реалии нынешней российской жизни, живет и пишет отнюдь не на Парнасе. И еще очень ощутима у него тема некоего междумирья, как сказали бы Боратынский, – пребывания в двух мирах, российском, русском – и другом, заграничном. Здесь отражен самый настоящий, невыдуманный биографический факт: мы уже говорили, что Денис Новиков не раз и подолгу жил в Англии. Была там у него любовь и даже семья – обе не получившиеся. И дочка в Англии осталась. И вот эта биографическая деталь родила тему ухода и возвращения. Поэт как бы висит в воздухе, в некоем эфире.
Иван Толстой: Вольный сын эфира.
Борис Парамонов: Да, но вне какого-либо демонизма. Вот именно: чуть ли не быт. Но это не мешает сильным чувствам.
Долетит мой ковер-самолет
Из заморских краев корабельных,
И отечество – зад на перед —
Как накатит, так слезы на бельмах.
—
Тот и царь, чьи коровы тучней.
Что сказать? Стало больше престижу.
Как бы этак назвать поточней,
Но не грубо? – а так: НЕНАВИЖУ
Загулявшее это хамье,
Эту псарню под вывеской «Ройял».
Так устроено сердце мой,
И не я это сердце устроил.
—
И еще. Как наследный москвич
(гол мой зад, но античен мой перед),
клевету отвергаю: опричь
слез она ничему и не верит.
Вот моя расписная слеза.
Это, знаешь: как зернышко риса.
Кто я был? Корабельная крыса.
Я вернулся. Прости меня за…
Борис Парамонов: Ощущается даже чувство вины и просьба о прощении. Поэт даже готов признать, что жизнь на родине в его отсутствие стала как бы и лучше («коровы тучней»). Но дело не в коровах, а в пастухах: эти пастыри – хамье, которое он ненавидит. Вот это основной тон поэзии Дениса Новикова, если брать ее тематически. Поэт уходит из чужих стран, но снова возникает мотив побега, в своей ему нехорошо. Чисто поэтическая надмирность, междумирье, как мы сказали, имеет вполне узнаваемые социальные характеристики. Поэту не нравится новая Россия, ненавистны новые русские. Это они делают погоду, при которой поэзии не остается места в стране, в культурном ее багаже.
Поэту не нравится новая Россия, ненавистны новые русские
И снова возникает мотив побега. Где коровы, там и фараоны, фараонов плен. «Ибо плен фараонов отечество наше». А куда от фараонов сбегать? Опять же в некий условный Израиль, который в случае Дениса Новикова оказался настоящим, причем не жильем уже, а могилой. Такова его зловещая символика, в наше вольное время предстоящая как бы и бытовыми обстоятельствами.
Я обломок страны, совок
Я в послании. Как плевок.
Я был послан через плечо
Граду, миру, кому еще?
Понимает моя твоя,
Но поймет ли твоя моя?
Как в лицо с тополей мело,
Как спалось мне малым-мало.
Как назад десять лет тому
Граду, миру, еще кому?
Про себя сочинил стишок
И чужую тахту прожег.
То есть с несомненностью делается понятным, что частный поэт Денис Новиков живет очень значимой общественной, общезначимой темой: он ненавидит новую Россию и не хочет жить в ней.
Иван Толстой: По частным мотивам об общем быте, как говорил Маяковский.
Борис Парамонов: Совершенно верно. Приватизировали коров, но приватизаторы – новые фараоны. И от этой невозможности жить ни там ни здесь у него появляются даже ноты суицида, и не раз. Вот хотя бы такой пример:
Одиночества личная тема,
Я закрыл бы тебя наконец,
Но одна существует проблема
С отделеньем козлов от овец.
Одиночества вечная палка,
Два конца у тебя – одному
Тишина и рыбалка – а балка,
А петля с табуреткой кому?
Или еще: «И на гвоздь с покосившейся шляпкою Осмотрительно коврик прибит».
Более того: появляется прямой образ, жуткое воплощение этой темы – Есенин, Аполлон Есенин, как говорит поэт. Причем в стихотворении, которое называется «Караоке». А что такое караоке? Это безмолвная имитация чужого пения, чужой песни, которая вдруг прорывается в голос и становится своей:
Ты развей мое горе, развей,
Успокой Аполлона Есенина.
Так далеко не ходит сабвей,
Это к северу, если от севера,
Это можно представить живей,
Спиртом спирт запивая рассеянно.
Залечи мою боль, залечи.
Ровно в полночь и той же отравою.
Это белой горячки грачи
Прилетели за русскою славою,
Многим в левую вложат ключи,
А Модесту Саврасову в правую.
Отступает ни с чем тишина.
Паб закрылся, кемарит губерния.
И становится в небе слышна
Песня чистая и колыбельная.
Нам сулит воскресенье она
И теперь уже без погребения.
Борис Парамонов: Замечательны эти «белой горячки грачи» – этакий цветовой оксюморон. Да и Модест Саврасов не менее Есенина известен своим пристрастием к напитку. Выразительный ассоциативный ряд: Саврасов, грачи черные, а горячка белая, и грачи с горячкой одними буквами пишутся. И все это, натурально, горчит. Вот так стихи пишутся.
Вот так стихи пишутся
Иван Толстой: Есть у Новикова цикл стихотворений под названием «Открытки в бутылке». И среди них такое:
Когда моя любовь, не вяжущая лыка,
Упала на постель в дорожных башмаках,
С возвышенных подошв – шерлокова улика
Далекая земля предстала в двух шагах.
Когда моя любовь, ругаясь, как товарищ,
Хотела развязать шнурки и не могла,
«Зерцало юных лет, ты не запотеваешь»,
серьезно и светло подумалось тогда.
Над этими строчками стоит посвящение – Э.М. Не та ли это Эмили Мортимер, которой, под полным ее именем, был посвящен другой цикл стихов?
Борис Парамонов: Думаю, что да. Тут секрета нет. Эмили Мортимер – английская киноактриса, очень известная, можно сказать звезда. Ее и в Америке снимали – не кто иной как Вуди Аллен в фильме «Матч пойнт». Можно также назвать английский фильм «Золотая молодежь» (Bright Young Things) по роману Ивлина Во «Мерзкая плоть». Но лучший ее фильм тоже английский Lovely and Amazing, что значит приблизительно «Милая и забавная». Она там играла главную роль. Героиня этого фильма – маленькая незадачливая актриска, которой все никак не удается сняться в большой роли. Ее предполагаемые кинопартнеры с удовольствием заводят с ней романы в жизни, но в кино никак не выходит. Одна очень смелая сцена: она стоит, полностью обнаженная, а ее любовник, вот этот на главной роли актер, дает характеристику ее телосложению. И при этом сцена совершенно, я бы сказал, невинная.
Иван Толстой: Это понятно: если ню не мелькает на мгновение, а затягивается, то теряет элемент непристойности.
Борис Парамонов: Ну да, это уже не обнаженка, а как бы живопись. Эта сцена, можно сказать, сделала фильм, сделала образ героини: она и готова на все, и в то же время чуть ли не свята. Святая простота, что называется.
Правильно видит русские слова: Владимир владеет миром, а Владивосток по крайней мере востоком
Думается, мы вправе коснуться этого сюжета, потому что об этом романе говорили они оба – и Денис Новиков, и Эмма Мортимер. Я однажды напал на ее интервью в газете «Финаншиэл таймс», где она говорила о ее русском бойфренде-поэте. Какая досада, говорила она, что у него такое обычное имя – Деннис (по-английски с двумя «эн»), а не Владимир или по крайней мере Владивосток. То есть Эмили Мортимер продемонстрировала знание русского языка, который она изучала в Оксфорде и, надо думать, усовершенствовала в Москве, куда она не раз приезжала. Правильно видит русские слова: Владимир владеет миром, а Владивосток по крайней мере востоком.
И точно ту же историю рассказал сам Денис Новиков в одном своем радиоэссе, которые, кстати сказать, он делал для Радио Свобода, когда жил в Лондоне. Этот его текст называется «Что в имени тебе моем».
Иван Толстой: В фейсбуке есть фото: Денис Новиков и Бродский с женой Марией сидят на скамейке в парке имения Эмили Мортимер, она и снимок сделала. Ее отец – очень известный английский адвокат и, как видно, землевладелец.
Борис Парамонов: Да и сама Эмили, надо полагать, не нищая. Не бесприданница. И как жаль, что кончился их роман – такая бы вышла хорошая пара. Да дело не в том, что хорошая, – символическая. Россия и Запад в любовном единении, конец проклятой русской отъединенности от мира. Виделась в этом какая-то прекрасная, высшего смысла возможность.
Денис Новиков явил снова – городу и миру – этот вечный русский сюжет. И это не личная трагедия, а национальная. Большая тема, явленная в остро выразительной личной форме, – это и есть гений.
Иван Толстой:
Начинается проза, но жизнь побеждает ее,
И поэзия снова, без шапки, без пуговиц двух,
Прямо через ограду, чугунное это литье,
Нет, не перелезает, но перелетает как дух,
Улыбается чуть снисходительно мне Аполлон,
Это он, это жизнь и поэзия, рваный рукав,
Мой кумир, как сказали бы раньше, и мой эталон,
Как сказали бы позже, а ныне не скажут никак.
Борис Парамонов: Этот «рваный рукав» здесь гениален. Поэзия – рваный рукав. Ну да, это поэт через решетку перелезал. Вот такими лишними вроде словами и живет поэзия, необязательными ассоциациями. Лишнее – необходимо.
Иван Толстой: А все-таки видят какую-то причину столь ранней кончины молодого еще тридцатисемилетнего человека?
Денис НовиковБорис Парамонов: Да говорят, конечно, – глухо, но в то же время вполне понятно. Какие-то «субстанции» поминают. Да и классические дары присутствовали – водка. Но тут впору другой вопрос задать, а отчего эти субстанции потребовались? Это же не причина была, а следствие, как всегда в таком деле.
Тут другой сюжет есть, несомненно присутствует. Любому поэту грозит одна экзистенциальная опасность: что дар пропадет, стихи не будут писаться. И такое случается. Я знаю выдающегося петербургского поэта, который семь лет не писал. Но – выдержал, дождался нового прилива. Снялась ладья с мели. Громада двинулась и рассекает волны. А Денис Новиков не дождался. И умер оттого, что перестал писать стихи. Они его покинули. И не помогла ни Англия, ни Россия.
Не меняется от перемены мест,
Но не сумма, нет,
А сума и крест, необъятный крест
Переметный свет.
Ненагляден день, безоружна ночь.
А сума пуста,
И с крестом не может никто помочь,
Окромя Христа.
Борис Парамонов: Крест остался тот же, вечный русский крест. Но какой же русский возропщет на судьбу?
Иван Толстой:
Быть на болоте куликом,
Нормальным Лотом,
Быть поглощенным целиком
Родным болотом.
Повсюду гомики, а Лот
Живет с женою;
Спасает фауну болот
Подобно Ною.
Сей мир блатной восстал из блат
и прочих топей.
Он отпечатан через зад
С пиратских копий.
Но не хулит – хвалит кулик
И этот оттиск.
Ответ Сусанина велик,
что рай болотист.
Борис Парамонов: А теперь разрешите, Иван Никитич, я и сам в рифму выскажусь: посильное приношение памяти Дениса Новикова:
Москва, как известно, заходит с носка,
и бьет, и валяет, и гложет тоска,
но с лучшей из прочих Эмилий
меняешь ты версты на мили.
Актерка, позерка, нестриженый куст,
английское слово сорвавшая с уст,
в отличье от Сартров и Хейзинг
и «лавли» она, и «эмейзинг».
Мы русские все же: абзац и восторг!
Владычат Владимир и Владивосток.
Денис по-английскому Dennis —
куда я от этого денусь?
В какой из обителей чуждой страны
решил ты, родимый, вернуться на ны,
и связь с иностранкою Музой
предстала ненужной обузой?
От карего ока чужих кареок
спеши-торопись-заполняй бегунок.
Поющему дело за малым —
свободно сгореть самопалом.
Свобода пронзит не мечом, так лучом,
но радиоволнам Земля нипочем —
и вот без Россий и без Англий
в эфире ширяется ангел.
Я сам ведь такой же, такой же я сам,
почти что доверившийся небесам
и так же, подобно ребенку,
в кустах потерявший гребенку.
Родина пишется с большой буквы
Вчера состоялся пленум областного Совета ветеранов. После торжественной церемонии вручения активистам ветеранского движения наград в честь юбилея нашего региона, в том числе медалей «Во славу Липецкой области» и благодарностей областной администрации, а также приветственного обращения заместителя главы области Александра Костомарова участники пленума обсудили главный вопрос — подготовку к 75-летию Великой Победы.
В докладе председателя Совета Леонида Рощупкина и прениях было минимум риторики и максимум конкретики. Ведь и без долгих рассуждений ясно: в нынешней обстановке, когда за рубежом нагнетается враждебность к России и все настойчивее бессовестные попытки принизить ее вклад в разгром фашизма, сбережение памяти о подвиге военного поколения и поддержка ныне живущих ветеранов фронта и тыла — дело общенародное.
На липецкой земле, как заметила одна из выступавших, такая работа ведется не к очередной красной дате, а как повседневное осуществление комплекса важных проектов. Тысячи участников боевых действий получили жилье. В районах неплохо идет и его ремонт для этой, увы, все уменьшающейся категории наших земляков. Правда, в самом Липецке положение несколько хуже. А те, кто за это отвечает по долгу службы, случается, разводят руками: дескать, старики уходят, и потому мы не успеваем выполнить запланированные работы. Леонид Рощупкин охарактеризовал подобное оправдание коротко: абсурд. Впрочем, сейчас, по его признанию, и в областном центре действовать стали энергичнее.
У нас накоплен достойный опыт по увековечению памяти о войне и Победе. Например, ельчане сумели договориться с Минобороны о выделении немалых денег на установку и реставрацию памятников в честь победителей в Городе воинской славы. Власти, общественные организации, население всех территорий занимаются этим неравнодушно и интенсивно.
Факт
Знаменитый экспедиционный клуб «Неунываки» нашел и захоронил тысячи неизвестных бойцов
Вместе с тем на пленуме с горечью повторяли: дети по-прежнему практически не знают историю войны. Иные подростки не в состоянии даже объяснить, в честь кого названы городские улицы, где они живут, — Доватора, Гастелло, Карбышева. Надо кардинально менять векторы, программы, учебники в российских школах.
Проблемы, связанные с памятью о пережитом нашим народом семьдесят с лишним лет назад, по мнению липецких ветеранов, на общегосударственном уровне порою решаются слишком долго, а то и неверно. Допустим, Госдума не раз возвращалась к законопроекту о детях войны, но он так и не принят. Да и на местах иногда не хватает настойчивости, чтобы отдать дань и живым, и ушедшим защитникам Отечества. Хотя бы в установлении имен воинов, умерших в десятках госпиталей в Липецке и районах. Здесь, пожалуй, пример взрослым показывают дети. Знаменитый экспедиционный клуб «Неунываки» нашел и захоронил тысячи неизвестных бойцов.
Разговор на пленуме получился острый, принципиальный. Когда речь идет о столь важной, нравственной стороне народной жизни, безразличие и формализм особенно нетерпимы. Как не без юмора, но жестко заметил представитель одной из районных ветеранских организаций: не забудем, что Родина пишется с большой буквы, а сало — с маленькой.
Моя малая Родина — Областная газета OGIRK.RU
Где бы мы ни жили, всегда помним то место, где родились и были счастливы в детстве. Для кого-то малая Родина – небольшая деревенька, для кого-то – скромный рабочий поселок. В рамках областного творческого конкурса «Моя малая Родина» предлагалось жителям нашего региона рассказать о своей родной земле, ее славной истории, предках, которые трудились во благо ее процветания и развития. Конкурс организован Законодательным Собранием и областным советом женщин. Накануне в региональном парламенте наградили его победителей.
Героическая история сибирских сел, заповедные уголки природы, подвиги строителей БАМа, Братска и Усть-Илимска, талант человека и его сила духа – все это нашло отражение в творчестве участников конкурса. Героями народных повествований стали педагоги, труженики сельского хозяйства, врачи, фронтовики, ученые… О них рассказывали родственники, бывшие ученики, знакомые, соседи. Всего на конкурс поступило 95 работ.
Галина Карелина из Киренского района написала очерк о судьбе села Красноярово, о родословной Красноштановых, Арбатских и Нетесовых. Ираида Семенова из поселка Плишкино Иркутского района отдала дань уважения своей свекрови – труженице, удивительному человеку. Краевед, детский писатель из Тулунского района Любовь Московенко представила на суд жюри работу «Болит душа и во сне». Она повествует о прекрасном и утерянном – деревнях, ушедших с карты района. Автор лично встречалась с их бывшими жителями.
– Четыре деревни канули в прошлое. А ведь там кто-то жил, любил, растил детей, поклонялся родным могилам, – рассказывает автор. – Люди жили в ладу с природой, берегли ее. А потом, с промышленной вырубкой леса, началось потребительское отношение к ней, – размышляет автор.
Отдельно жюри конкурса отметило исследование иркутянки Людмилы Коршуновой «Вот моя деревня, вот мой дом родной». Она рассказывает об уникальной культуре и традициях пихтинских голендров – выходцев из Германии, на протяжении нескольких столетий живших у Западного Буга и на Волыни (территории, относящейся сегодня к Польше, Украине и Белоруссии). Душевность, теплота, научная проблематика, историческая достоверность гармонично соединились в этом произведении.
– Мне исполнилось 45 лет, когда я решилась на этот труд. Цель была – рассказать о том, как сегодня восстанавливаются разорванные исторические связи бужских и заларинских голендров, – говорит Людмила.
Нина Ильина из села Хогот Баяндаевского района – автор еще одной конкурсной работы, которую особо отметили члены жюри. «Там, где живут люди, всегда есть Люди с большой буквы» – под этим эпиграфом автор через историю своего села рассказала об истории России. Все потрясения нелегкого XX века пронеслись через Хогот. Эта земля выпестовала и подарила России немало мужественных, прекрасных людей. Среди них – основатель местной школы, политик Ян Рукис, врач Михаил Харахинов, учитель-агроном Александр Копылов, гвардии полковник, Герой Советского Союза Владимир Борсоев и другие.
– Эта работа стоит особняком, – призналась Ирина Синцова. – Главам поселений и района ее рекомендовано использовать на школьных уроках истории.
Всех участников и победителей от имени депутатского корпуса приветствовал заместитель председателя Законодательного Собрания области Андрей Лабыгин. Каждую работу он назвал «историей, которая пишется сердцем», а авторов – настоящими патриотами, украшающими свою малую Родину.
– 4 ноября наша страна будет отмечать День народного единства. Символично, что итоги конкурса мы подводим накануне него, – отметил вице-спикер ЗС.
В свою очередь и.о. министра культуры и архивов Иркутской области Ольга Стасюлевич отметила, что не случайно творческий конкурс проводится в Год литературы в России. Работы получились высокохудожественными, многие авторы трудились в библиотеках и архивах.
– Акция стала поистине всенародной, ее поддержали на местах советы отцов, женсоветы, органы местного самоуправления, – поделилась председатель областного совета женщин Галина Терентьева. – В самом проекте участвовало немало представителей старшего поколения. Поразило, как много людей хотели рассказать о своих родных, земляках, тех, кто воевал и поднимал после войны страну. Из этих работ собран уникальный материал для потомков, который останется в музеях и библиотеках.
«Они сражались за Родину». Слово «Родина» пишется с заглавной буквы только в той стране, которую вот так любят и защищают. | КИНОшизик
Недавно я в очередной раз пересмотрел фильм «Они сражались за Родину». В детстве мне было бы конечно интереснее посмотреть на Сталлоне с базукой. Но мои приоритеты изменились. Меня уже совсем не интересует компьютерная графика, спецэффекты, помпезность и крутость героев. Теперь для меня важны смысл фильма, актёрское мастерство, содержание и режиссура.
https://yandex.ru/imageshttps://yandex.ru/images
Я понял одну удивительную штуку. Когда я стал примерно такого же возраста, как и персонажи фильма «Они сражались за Родину», мне стало невозможно смотреть этот фильм без эмоций. Я будто бы стал одним из них. Одним из этих мрачных и измучившихся людей. Мне бьет в глаза гарь пылающего хлеба, скрипит на зубах этот везде и всюду лезущий песок, а гимнастерочка стала будто бы деревянная от пропитанного сто раз соленого пота.
В окопах атеистов нет. Эти светлые, большие и сильные люди ломают опостылевшую войну изможденно и зло, каждый по-своему, кто как умеет.
Николай Стрельцов в исполнении Вячеслава Тихонова получает контузию, но начинается контратака, а он просто не в состоянии идти с ними, но и остаться он тоже не может, и тогда он начинает ползти за остальными. Сверхэмоциональная сцена.
https://yandex.ru/imageshttps://yandex.ru/images
Мне кажется, что это лучшая роль Вячеслава Тихонова. Вы мне возразите: А как же Штирлиц или князь Андрей? Разумеется это роли высочайшего уровня. И все же Николай Стрельцов, сыгранный Тихоновым — это человек, переживший в жизни многое и привыкший честно исполнять свой долг, что бы это ему не стоило. Это открытый и честный человек. И кстати — ни одного даже намека на то, что он коммунист! И это в советском фильме! Когда он в разговоре с Лопахиным глухой с трясущимися руками, поясняет, что убежал из госпиталя потому, что знает, что людей мало, а он хоть и трясущимися руками, но винтовку держать сможет. Вот такой он — русский солдат. Филигранная работа Вячеслава Тихонова. Так перевоплотился из Штирлица в простого солдата. Это надо уметь. Сцена — до слез!
Этот фильм простой как смерть и сложный как жизнь. Помните сцену когда маленькая хрупкая девочка волочит изувеченного солдата в лазарет? Столько силы откуда в ней ? Никому это сейчас понять невозможно. Поклон вам до земли мужественные русские женщины!
Петр Лопахин воплощенный Василием Шукшиным — острослов и балагур, охотник до женщин. Но это показное. За всей этой веселостью скрывается боль за Родину, по которой черным сапогом маршируют немецкие захватчики. Блистательная и финальная роль гениального Василия Шукшина.
https://yandex.ru/imageshttps://yandex.ru/images
Шукшин здесь не играет, а проживает каждое свое выражение, каждое свое движение и каждый свой жест. И вместе с ним ты и плачешь, и смеешься. Петром Лопахиным в исполнении Шукшина восторгаешься и любишь, восхищаешься и обожаешь.
И конечно же Сергей Бондарчук, который выбрал себе роль Ивана Звягинцева и воплотил его просто гениально. Один из самых мощных кусков в фильме – операция Ивана Звягинцева в лазарете. Когда смотришь эту сцену, то против воли ощущаешь на себе душевные и физические терзания солдата, а это дорогого стоит.
https://yandex.ru/imageshttps://yandex.ru/images
Когда я смотрю киноленту «Они сражались за Родину» я не могу сдерживать слез. И сколько бы я не старался, как бы я не крепился, слезы катятся по моим щекам при каждом просмотре. И хотя я – человек критически настроенный, но эта картина вызывает в моей душе бурю эмоций – любовь, печаль, жалость, достоинство, восторг, скорбь, и многое многое другое.
Знаете слово «Родина» пишется с заглавной буквы только в той стране, которую вот так любят и защищают.
Кто еще в мире способен снять такой фильм кроме нас? Вопрос риторический.
Оценку фильму ставить не буду. Кто я такой, чтобы оценивать такие фильмы.
С Днем защитника Отечества вас дорогие мужчины! Я желаю вам мужества и смелости, отваги и храбрости! Давайте будем такими же доблестными и героическими, великодушными и достойными, какие были герои фильма «Они сражались за Родину»
Фильм «Они сражались за Родину» вы можете посмотреть в нашей группе КиноКлуб Вконтакте.
Еще много тестов и огромная коллекция фильмов у нас Вконтакте и в Телеграмм канале
Другие статьи и тесты:
Сможете по одним глазам угадать 10 советских фильмов? Тест. Часть 2
Горячая история любви в таежной лесозаготовке или любимейшая комедия шестидесятых «Девчата»
Сможете угадать 12 фильмов с Андреем Мягковым по кадру из фильма? КиноТест
Андрей Мягков и его единственная любовь
Сможете угадать каким актерам или персонажам установлены эти 12 памятников? Тест. Часть 2
Сможете угадать из чьих 2-х лиц голливудских знаменитостей составлены эти 10 лиц? Тест
Сможете угадать 10 советских фильмов по цитате? КиноТест. Часть 2
Сможете угадать 10 советских актеров по их фронтовым фотографиям? Тест
Сможете придумать смешное название к картинке, соединившей в себе два фильма? И снова фотошоп
Сможете ли вы узнать 10 самых красивых актрис СССР? Тест
Сможете угадать 10 советских фильмов по одному кадру? КиноТест
Сможете узнать 10 знаменитых советских актеров только по глазам? КиноТест
Сможете угадать 10 популярных советских актёров на открытках? Тест
Сможете угадать 15 фильмов с Юрием Никулиным по кадру из фильма? КиноТест
Мой Андрей Миронов
Сможете угадать 10 советских актеров по рисунку? Тест
Этот сезон «Родины» был написан как бы в реальном времени
Когда в январе этого года начался шестой сезон, казалось, что авторы «Родины» просчитались. Всего за пять дней до реального зрелища инаугурации Трампа на «Родине» была избранная женщина-президент, чья переходная команда готовилась к приходу к власти.
Но по мере того, как разворачивались эпизоды, искусство неожиданно встречалось с жизнью, иногда с точностью в реальном времени. Вымысел и факты соединились в сюжетных линиях вокруг сложной сети фейковых новостей, махинаций могущественного «глубокого государства» и беспрецедентного видения нового президента, ведущего войну с разведывательным сообществом Соединенных Штатов.
Были ли создатели «Родины» сверхъестественным даром предвидения, или в течение нескольких недель и месяцев после ноябрьских выборов происходило какое-то лихорадочное переписывание? На этой неделе, когда в воскресенье вечером позвонили по телефону, в перерыве от добавления последних штрихов к финалу, Алекс Ганса, шоураннер «Родины», сказал, что ответ был и тем, и другим.
Вот как это произошло. (Это интервью содержит спойлеры к первым 11 эпизодам и было отредактировано для большей ясности.)
Расскажите мне, как возник этот сезон.
Мы начали строить этот сезон почти 14 месяцев назад — задолго до того, как мир изменился или, по крайней мере, Соединенные Штаты изменились в день выборов. Мы слышали от консультантов нашего разведывательного сообщества [в Вашингтоне, округ Колумбия], что в России распространяются фейковые новости; что эти крупные организации публиковали истории в поддержку режима Путина и что в социальных сетях проводилась масштабная кампания по влиянию на общественное мнение — в России и в западных демократиях в Европе.
[Прочтите резюме Джудит Уорнер «Родина».]
Еще никому не приходило в голову, что это на самом деле происходило во время выборов [в Соединенных Штатах]. Или, по крайней мере, в тот момент наши разведчики не сказали нам, что это происходит. Тем не менее, это показалось нам очень назревшей идеей, и мы использовали ее, чтобы выяснить, как наше глубинное государство / постоянное правительство может повлиять на непокорного избранного президента. И мы хотели пригласить избранного президента, который не согласился с прошлыми 20, 30 или 40 годами работы американской разведки по всему миру.
Это была оригинальная идея сезона: что вы будете делать в переходный период, когда избранный президент оказывается в враждебных отношениях со своим разведывательным сообществом? Чудесным образом именно это и произошло с администрацией Трампа.
Что забавно, если бы Хиллари Клинтон была президентом, у нее, вероятно, не было бы разногласий с разведывательным сообществом, верно?
Совершенно верно. Ее переход был бы одним из самых плавных за долгое время, потому что она была так вовлечена в администрацию Обамы во всех этих различных вопросах.
Так что эти вещи всегда заканчиваются безумно. Я просто помню, как в день выборов, прежде всего, не будучи сторонником Трампа, я немного боялся того, что ждало страну, но я также боялся, что «Родина» просто в одночасье потеряла актуальность. А оказалось наоборот.
Прежде всего, я никогда не мог предвидеть антипатии Трампа к разведывательному сообществу. И, во-вторых, это была такая дикая карта. То, что начало происходить в реальной жизни, казалось в некотором смысле гораздо более драматичным и ужасающим, чем то, что мы драматизировали по телевидению.Так что все эти вещи стали для нас заботой в комнате рассказов.
Но до начала сезона оставалось всего девять недель или около того, и вы не могли точно получить переделку. Что ты сделал?
К моменту дня выборов мы уже написали Эпизод 8 («Альтернативная правда»), и мы сняли эпизоды 5 или 6. Таким образом, значительная часть оставалась неизменной для первых восьми серий — это был процесс. переоснащения некоторых историй в более ранние серии, которые, очевидно, еще не были закончены и не транслировались.
Но, начиная с эпизода 8 и до финала, мы действительно занимались гимнастикой, чтобы изменить историю и больше сосредоточиться на фейковых новостях, на марионетках в носках, на этой битве между избранным президентом и властью.
Например, мы представили персонажа [медиа-персонажа альтернативных правых] Бретта О’Кифа раньше, чем мы ожидали. Мы вернулись и модифицировали его в эпизоде 2. Сначала, в начале этого эпизода, он был просто сердитым, невнятным голосом, доносившимся снизу [в доме Кэрри].
Мы вернулись и пересняли Руперта, сидящего на кровати с напряженным и странным выражением лица, пока он слушал настоящий голос этого нового персонажа.
После выборов мы решили превратить его не только в создателя фейковых новостей, но и в личность онлайн и в прямом эфире.
Прежде он был больше похож на Джеймса О’Кифа, а после выборов — на Алекса Джонса. У нас всегда была идея, что закулисный персонаж найдет ахиллесовую пяту Элизабет Кин, которая была памятью и любовью ее сына.Мы превратили его в того, кто может словесно атаковать ее в эфире. И я должен сказать, что писать эти тирады было действительно весело.
Сама идея пропагандистской котельной всегда была частью истории, но она заняла гораздо более заметное место в ходе выборов, а затем, когда в переходный период стали появляться разоблачения. И это, что довольно интересно, когда мы все сели немного прямее в комнате рассказов. Потому что мы оказались в таком привилегированном положении, когда могли комментировать то, что на самом деле происходило в мире в то время, и это давало нам как рассказчикам энергию.
Подробности о прошлом Дара и Куинн, которые некоторые из нас интерпретировали как своего рода хищническое сексуальное поведение, всегда присутствовали с самого начала?
Ну, знаете, об этом тоже говорили в конце прошлого сезона. В той сцене, где Куинн находился в коме, а Кэрри и Дар разговаривали у его постели о том, как Куинн был первоначально завербован в Центральное разведывательное управление. Но я действительно предпочитаю интерпретировать эти сцены немного по-другому.Возможно, здесь было какое-то хищническое поведение, но имели ли место настоящие половые акты — смотрите, это подлежит интерпретации.
В вашем воображении было там или не было?
Знаете, я бы не сказал.
Политика шоу изменилась в этом сезоне, и с самого начала, а не только в более поздних измененных эпизодах. Личное положение Кэрри сильно изменилось. Похоже, у Сола тоже. И мне интересно, имеет ли это какое-либо отношение к прошлой критике — например, к граффити «Родина — расизм», которое появилось на стене лагеря беженцев в пятом сезоне.Похоже, что ваша личная политика, вероятно, расходилась с тем, как некоторые люди интерпретируют вашу работу.
Я очень не согласен с тем, что в этом году «Родина» внезапно стала политкорректной. Или что мы как-то изменили нашу политику. Я считаю это веским аргументом.
С самого первого сезона «Родина», 1-го сезона, у нас была подрывная программа, направленная на то, чтобы склонить нашу аудиторию на сторону мусульманского террориста — по общему признанию, американца, переброшенного за границу, — но мы хотели, чтобы аудитория была в конце в том сезоне, чтобы болеть за него, чтобы нажать на кнопку.Мы хотели показать другую сторону. Мы хотели увидеть, что люди думали и чего боялись по другую сторону уравнения страха.
Итак, с самого начала мы очень хорошо понимали, что делаем. И если посмотреть на Кэрри Мэтисон по сезонам, то вначале она была самым сильным патриотом и за шесть сезонов разочаровалась в том, как Америка проецировала свою власть за границей.
Не мне диктовать, как люди реагируют на сериал, но вы должны смотреть на сезон за сезоном, и особенно на 5 сезон, когда она вообще ушла из разведывательного бизнеса.Итак, эта арка происходит, и мы следим за тем, как наш персонаж разочаровывается в том, как велась война с террором. И шестой сезон был лишь последней версией этого путешествия.
Изменилась ли сюжетная линия Секу после ноябрьских выборов?
Нет. Одна вещь, о которой нам говорили снова и снова, когда мы были в Вашингтоне, — и это было от всех военных, с которыми мы разговаривали, от всех сотрудников разведки, от всех сотрудников Госдепартамента, от всех сотрудников Белого дома — все держали в секрете говоря, что в Соединенных Штатах нет скоординированных террористических ячеек ИГИЛ или Аль-Каиды, как в Европе.
Зная, что мы возвращаемся в Соединенные Штаты, чтобы рассказать здесь историю, мы приняли твердое решение не драматизировать что-либо на «Родине», что не представляло реальной угрозы для этой страны.
Итак, это оставило нас в интересном положении: где мы находим нашего злодея? Мы шоу о борьбе с терроризмом, и где мы находим нашу угрозу? Итак, мы обнаружили нашу угрозу в глубинном состоянии, в постоянном правительстве.
И это тоже то, из-за чего мы нервничали в этом сезоне.Если вы претендуете на роль триллера на каком-то уровне, как вы привлекаете аудиторию на этом уровне, на этом интуитивном уровне? Так что я предоставляю нашей аудитории сказать нам, добились ли мы успеха или нет.
«Родина» на Showtime — самое адаптируемое ТВ-шоу
Да, «Родина» все еще идет.
В разговорах и в социальных сетях долгая жизнь антитеррористической драмы Showtime, чей восьмой и последний сезон начинается в воскресенье, часто становится неожиданностью. В конце концов, прошло более восьми лет с момента захватывающего первого сезона, премьера которого состоялась почти ровно через десять лет после террористических атак сентября.11, 2001 — доминировал в культурном разговоре, и его популярность среди избирателей и зрителей Эмми достигла пика вскоре после этого. Но есть причина, по которой сериал, созданный ветеранами «24» Говардом Гордоном и Алексом Гансой из израильских «Военнопленных» Гидеона Раффа, пережил кардинальные изменения — или несколько — как в среде телевидения, так и в так называемой войне против террор.
«Родина» — наиболее адаптируемое телешоу на телевидении.
Задуманный как двойной портрет наставника — Сола Беренсона из Мэнди Патинкина, который ведет свою протеже — Кэрри Мэтисон из Клэр Дэйнс — через терновый куст Центрального разведывательного управления. С тех пор сериал стал игрой в кошки-мышки, бурным романом, урезанным шпионским триллером и внутренней политической драмой; любимцем критиков, разочарованием, возвращением ребенка.Он воплощает, возможно, больше, чем любой другой сериал, возникший из недавнего «Золотого века» медиа, — черту, которая отличает телевидение от большинства других форм искусства: эволюцию с течением времени.
«На ум приходит оригами», — говорит Дэйнс. «Вы можете продолжать перегибать бумагу, и она может принять другую форму».
Клэр Дэйнс в роли Кэрри Мэтисон и Дэмиан Льюис в роли Николаса Броуди в фильме «Родина».
(Кент Смит / Showtime)
«Безумный энтузиазм»
Даже в самом начале облик «Родины» был далеко не определен.Первый сериал под руководством главы Showtime Дэвида Невинса и главы Fox 21 Берта Салке «Родина» привлек «обременительное» внимание, говорит Ганса, особенно в форме «огромной оппозиции» датчанам, как Матисон, биполярный офицер разведки, и Дамиан Льюис в роли Николаса Броуди, американского военнопленного, которого она подозревает в том, что он спящий агент террориста Абу Назира.
«Не думаю, что кто-то хотел, чтобы я играл его», — смеется Льюис.
Льюис, конечно же, получил роль, и Ганса и компания в конечном итоге сдержали желание руководителей сыграть Робина Райт или Марию Белло в главной роли — аргументируя это тем, что биполярное расстройство персонажа требовало более молодой актрисы, потому что к ее 40 годам человек с расстройство, как правило, придумало бы способ справиться с этим или нет.По словам сценариста и исполнительного продюсера Чипа Йоханнесена, после того, как производство было начато, быстро возникла электрическая химия между Дэйнсом и Льюисом — до такой степени, что ключевая сцена в пилотном фильме была переписана и переснята, чтобы воспользоваться преимуществами динамики. Ганса вспоминает, как его помощник умолял его посмотреть ежедневные съемки одной из первых сцен: «Это было настолько интуитивно и очевидно на экране, что [это] привело к изменению хода шоу», — говорит он. «Мы начали писать об этом так, как не ожидали раньше.
Получившаяся арка, в которой Броуди и Кэрри смешивают незаконные отношения с взаимным недоверием, помогла сериалу стать объектом пристального интереса поклонников. Сезон 1 получил «всеобщее признание» критиков, согласно сайту агрегирования обзоров Metacritic, и в конечном итоге выиграл Эмми за драматический сериал, главную актрису, главную роль и сценарий для драматического сериала.
«Первый сезон вышел в эфир во время съемок, так что я получил довольно прямое подтверждение только от людей на улице», — вспоминает Дэйнс.« Безумный энтузиазм. Люди буквально выбегали из зданий, хватали меня и говорили: «Я одержим вашим шоу!» Было трудно игнорировать воздействие ».
Для Патинкина подтверждение пришло ближе к дому. Показ пилотного эпизода на вечеринке в Хэмптоне побудил его собственных детей предупредить его, что «Родина» вот-вот станет очень важным событием: «Они повернулись ко мне и сказали:« Тебе лучше быть готовым к тому, что твоя личная жизнь окончено ».
Мэнди Патинкин, сфотографированная на территории отеля Langham Huntington в Пасадене, играет ветерана разведки Сола Беренсона в фильме «Родина.”
(Мел Мелкон / Лос-Анджелес Таймс)
«Вопросы и ответы» и после
Хотя неудавшееся покушение Броуди на жизнь президента Соединенных Штатов в финале первого сезона привлекло больше внимания, романтическая арка главных героев достигает кульминации в невыносимо напряженном допросе Броуди во втором сезоне «Вопросы и ответы». лучшие часы телевидения, произведенные за последнее десятилетие. («Я получил сценарий и впал в настоящую панику, потому что в одной комнате было 40 страниц», — говорит режиссер серии, исполнительный продюсер «Родины» Лесли Линка Глаттер.) Но «Вопросы и ответы» — это также момент, к которому многие ветераны «Родины» прослеживают дальнейшую борьбу сериала: к концу 3-го сезона, всего через два года после того, как его провозгласили одним из лучших телешоу, житель Нью-Йорка задался вопросом. , «Где« Родина »пошла не так?»
«После того, как мы написали [‘ Q&A ’], стало намного труднее писать шоу», — признает Ганса, описывая как «натянутый» последующий сюжет, в котором Броуди становится двойным агентом, а Кэрри — его куратором. «Стало действительно трудно рассказывать столь же убедительные истории о Броуди, как мы делали до этого эпизода допроса, потому что теперь все были на одной волне.
Ситуацию усложняла заинтересованность Showtime в продолжении отношений, которые способствовали ее успеху как можно дольше. Сценаристы увидели огромный потенциал в расширении сюжета Броуди, первоначально запланированного на один сезон, на второй. Но расширение этого было сделано по воле руководителей.
«Я помню, как ребята писали конец 2-го сезона, когда я умираю, и собирались представить его Showtime и Showtime, когда челюсти ударялись об пол и [они] говорили:« Что ты имеешь в виду? Броуди никуда не денется, — говорит Льюис.
«Продолжить это дело еще на один год было в значительной степени переговорами между студией и сетью», — вспоминает Йоханнесен. «Они сказали:« Мы заберем тебя еще на два сезона, если ты согласишься сохранить эти отношения »».
По мере того, как писать «Родину» перед лицом этих ограничений становилось все сложнее, и смотреть ее становилось все труднее: воздух вышел из отношений Броуди и Кэрри, Кэрри и Сол на свободе и дочь Броуди, Дана (Морган Сэйлор), вовлеченная в подростковые шалости — с Тимоти Шаламе! — более подходящая для семейной мелодрамы, критики и фанаты стали выступать против сериала.Его импрессионистические главные названия и плачущие зазубрины Кэрри даже стали предметом сатиры Энн Хэтэуэй в шоу «Субботним вечером в прямом эфире».
Льюис винит резкое изменение судьбы своего персонажа в «невероятных» ситуациях и последовавших за ними «повествовательных скачках» — критике, которую авторы остро, даже болезненно осознавали. «Было лестно, что они хотели оставить Броуди рядом», — говорит он. «Но я также знал, что проблема была во мне».
Руперт Френд в роли спецназовца Питера Куинна в фильме «Родина.”
(Джо Альблас / Showtime)
«Мы всегда начинали сначала»
Решение было найдено в финале третьего сезона «Звезда», в котором Броуди повешен в Тегеране за убийство главы иранской разведки — решение, принятое против воли сети. «В тот момент было какое-то попрошайничество», — говорит Ганса. «Пожалуйста, не делай этого».
Это также оставило писателей перед самой соблазнительной и устрашающей возможностью: с чистого листа.
Войдите в «лагерь шпионов», ежегодную встречу в клубе City Tavern Club в Вашингтоне, округ Колумбия, между командой «Хоумленд» и множеством действующих и бывших офицеров разведки, чиновников Государственного департамента и журналистов. (Один год среди выступающих был Эдвард Сноуден.) И Ганса, и Йоханнесен говорят, что конклав имел решающее значение для следующего этапа развития сериала.
С начала 4 сезона «Родина», вдохновленная этими марафонскими сессиями с лучшими инсайдерами отрасли, превратилась в тонкий, динамичный триллер, построенный почти как антология, где каждая 12-серийная арка сосредоточена на новой задаче и действие происходит в новом месте: война беспилотников в Пакистане, например, или сторонники ИГИЛ в Берлине.
В начале четвертого сезона Кэрри, ныне начальник отделения ЦРУ в Кабуле, Афганистан, дает разрешение на нанесение удара по пакистанской свадьбе, убивая десятки мирных жителей, но не ее предполагаемую цель, лидера Талибана Хайссама Хаккани. В ответ Хаккани похищает Саула, создавая отвлекающий маневр для его настоящего финала: разрушительное нападение на посольство США в Исламабаде. Сезон завершается парой самых сильных эпизодов сериала, «Что-то еще происходит» и «13 часов в Исламабаде», захватывающим, состоящим из двух частей обвинением в ведении Америкой войны с террором, которое было похоже на возвращение «Родины». формировать.
«Самым большим триумфом шоу, не считая первого сезона, стал четвертый сезон», — говорит Ганса. «Шоу могло закончиться гораздо быстрее, если бы тот сезон не удался».
Хотя 4-й сезон стал «доказательством концепции», согласно Йоханнесену, этот новый повествовательный подход также заставил «Родину» стать еще более гибкой — акцент сместился на Берлин, ИГИЛ и вмешательство России в 5-м сезоне, а затем на внутреннюю политику и места в 6-м и 7-м сезонах.
«Обычно с сериалом становится легче с каждым годом.Вы набрали его », — объясняет Глаттер, сравнивая этот опыт с созданием пилотного эпизода каждый год. «Родина никогда не была проще, потому что мы всегда начинали заново».
Хотя успех 4-го и 5-го сезонов возродил критическую репутацию сериала и, возможно, остановил бегство его поклонников после смерти Броуди, в тот же период наблюдалось повышенное внимание к изображению мусульман «Родиной». Недоброжелатели называли его «фанатичным» и «исламофобским», пакистанские официальные лица жаловались, что он оклеветал близкого У.С. Элли и художники-граффити, нанятые для создания фонов для 5-го сезона, написали на арабском «Родина расистская» в сцене, которая вышла в эфир. Как будто в ответ, следующие два сезона обратили внимание на вмешательство России, «глубинного государства» и американских крайне правых.
«Я думаю, что эта критика была обоснованной», — говорит Дэйнс. «Было жаль, что мы были слишком бойкими или слишком упрощенными в нашем изображении этих персонажей, но я думаю, что наш ответ был быстрым и искренним.
Ганса соглашается, добавляя, что критика «на 100%» сделала творческую команду сериала более осведомленной о сообщениях, которые он передает о мусульманах. «Я подумал, что это было здорово», — говорит он об инциденте с граффити. , подрывной способ донести сообщение ».
И все же обвинения в исламофобии оставили неизгладимый след на «Родине». По словам Йоханнесена, два писца, которые собирались присоединиться к комнате сценаристов в последнем сезоне — один из ливанского происхождения, а другой иранский, — выбыли в последнюю секунду, что, по его мнению, было результатом давления со стороны людей в их общинах, чтобы они не поддерживали «Родная страна.”
«Разнообразие нашей писательской комнаты было невелико. И мы все время прилагали усилия, чтобы привлечь писателей, и у нас были проблемы с подбором персонала », — говорит Йоханнесен. «К тому времени, когда это, возможно, будет удерживать вас от людей, которых вы хотите, это уже нехорошо».
Элизабет Марвел в роли избранного президента Элизабет Кин в сцене из фильма «Родина».
(JoJo Whilden / Showtime через AP)
Снова в США
После съемок последовательных сезонов на местах в Южной Африке (вместо Пакистана) и Германии датчане, Патинкин и остальная часть команды были готовы вернуться домой.Обсуждение в шпионском лагере того года практики информирования избранного президента по вопросам национальной безопасности вдохновило Нью-Йорк на 6-й сезон, в котором Кэрри советует сенатору Элизабет Кин (Элизабет Марвел), недавно избранному президенту, на антивоенной платформе, которая вызывает недовольство разведывательного сообщества. И, как и в случае с рядом ключевых моментов в эволюции «Родины», время возвращения сериала на родину было случайным: премьера сезона состоялась 15 января 2017 года, за пять дней до инаугурации президента Дональда Трампа.
Хотя Ганса, Йоханнесен и Глаттер утверждают, что Кин не создавался специально по образцу Трампа или его оппонента, Хиллари Клинтон, реальная кампания отбрасывала неизбежную тень на 6-й сезон, что в очередной раз привело к раздраженным критикам, недоумевающим, что же произошло. неправильный. Они были не одиноки в том смысле, что на этот раз события обошли сериал.
«Было определенно такое чувство, как:« Вы не можете справиться с сумасшествием этой ситуации, поэтому вам просто нужно держаться от нее подальше », — говорит Йоханнесен, цитируя« Вице-президента »HBO как еще один сериал, который сталкивается с той же проблемой.
«На самом деле это был самый тяжелый момент для нас — тот период во время выборов, когда мы ждали, чтобы увидеть, кто на самом деле вступит в должность», — вспоминает датчанин о развитии сезона. «[Сценаристы] действительно были в тупике. Я чувствовал, что они творчески разочарованы из-за отсутствия направления».
И персонаж Кина, и махинации «глубокого государства», которые продвигают сюжет сезона, не подходят, слишком далеки от фактов, чтобы казаться пророческими, и слишком близкими, чтобы чувствовать себя оригинальными.Тем не менее, некоторые аспекты постановки устрашающе тесно связаны с событиями на местах.
«Был момент, когда мы устраивали акцию протеста у отеля Intercontinental в Нью-Йорке», — говорит Глаттер. «Это было, вероятно, 300 человек с табличками с надписью« Не мой президент ». Тем временем у Trump Tower прошел митинг с табличками с надписью« Не мой президент ». И люди, нормальные люди, вошли на наш митинг и говорили:« Что здесь происходит? ? Что это за ралли? »А мы снимали« Родину ».«Это было очень неприятно, если не сказать больше».
Мэнди Патинкин и Клэр Дэйнс в финальном сезоне «Родины».
(Сифеддин Эламин / Showtime)
«Элегантное» окончание
Когда начался предпоследний сезон «Родины» с почти самопародийного бахвальства, нынешний президент Кин заключил в тюрьму сотни членов разведывательного сообщества в отместку за покушение на ее жизнь. В отсутствие давнего союзника Питера Куинна (любимца фанатов Руперта Френда), который жертвует собой, чтобы спасти ее и Кина в конце 6 сезона, Кэрри вынуждена сразиться с женщиной в Овальном кабинете из-за ее одиночества.К блестящему концу седьмого сезона, когда Кин подал в отставку и наша героиня была отдана Саулу после длительного пребывания в российском плену, «Родина» возвращается к своим основным связям — и вновь обретает напряженные условия своих лучших часов.
Это также создает «элегантное» самомнение финального сезона, как его описывают датчане. Хотя биполярное расстройство Кэрри является постоянной темой на протяжении всего сериала, смещаясь и теряя фокус по мере изменения ее обстоятельств, оно возвращается на первый план после того, как она отсидела в тюрьме, когда ей отказали в лечении.Возможность того, что она раскрыла секретную информацию под таким давлением и не помнит ее, заставляет некоторых в разведывательном сообществе усомниться в ее лояльности.
Или, как выражаются датчане, «Кэрри становится Броуди». Этот эффект подчеркивается последовательностью заголовков, в которых сочетаются звуки и изображения из первых семи сезонов, и сюжетом сезона, который, по словам Ганса, отчасти разработан, чтобы свести концы с концами из 4 сезона, включая судьбу Хайссама Хаккани. Другими словами, заключительная арка сериала очень целенаправленно вызывает ощущение винтажной «Родины.”
Список сериалов, которые смогут выжить достаточно долго и в достаточном количестве конфигураций, чтобы такая фраза вообще могла быть применимой, исчезающе короток. Конечно, за последнее десятилетие ни один фильм не перешел так резко от смешного к возвышенному, как «Родина». Но финал сериала носит прощальный характер: как, возможно, последняя из драм «Золотого века», вышедшая в эфир, «Родина» является эмблемой формы — продолжающейся «престижной» драмы, которая, кажется, отклонить.
В случае с «Родиной» дело не в недостатке материала; во всяком случае, поскольку мы приближаемся к 20 годам войны с террором, непреходящая актуальность сериала стала объективным коррелятом бесконечности конфликта.Как предполагает Патинкин в ходе нашего разговора, то со слезами на глазах от важности путешествия и с облегчением от его завершения, способность «Родины» развиваться в тандеме с ее тревожными временами — это также то, что слишком истощило участников, чтобы продолжить.
«Это шоу может продолжаться вечно», — говорит он. «Если ты сможешь это вынести».
«Родина»
Где: Время показа
Когда: 21:00 Воскресенье
Рейтинг: TV-MA (может не подходить для детей младше 17 лет)
Родина: шоу, ставшее гениальным — после того, как перестали смотреть | Хоумлэнд
Поскольку в воскресенье Хоумлэнд начала свой восьмой и последний сезон, было сильное ощущение, что он заканчивается в нужное время.Когда он закроется 26 марта (3 мая в Великобритании), он будет в 96-м выпуске. Восемь сезонов — редкое достижение для драмы по сценарию в наши дни, и удивительно, что она зашла так далеко. Шоу прибыло в 2011 году с бурным первым сезоном, который заполнил пробел, оставленный 24.
Предпосылка была туманной: пропавший сержант морской пехоты Николас Броуди (Дэмиан Льюис), который считался мертвым, освобожден от многих лет заключения по террористическим актам. Абу Назир и возвращается домой героем. Однако офицер ЦРУ Кэрри Мэтисон (Клэр Дэйнс) видит правду: Броуди — двойной агент, брошенный в плен и готовый к злодеяниям.Поскольку Кэрри кричала о заговоре, это было отклонено как продукт ее биполярного расстройства. Ее состояние было одновременно ее суперсилой и фатальным недостатком; в своей маниакальной фазе она обнаруживала связи, которые не могли видеть другие агенты, но она также видела то, чего не было. Работа, в которой она нуждалась, чтобы выжить, почти наверняка убьет ее. Датчане по канату ходили каждую неделю, и это принесло ей премию «Эмми» и похвалу критиков.
Конечно, было дано, что Кэрри и Броуди напишут плохой роман.Такой же блестящий, красивый и сломленный, как она, он соответствовал ее энергии каждый раз, когда они встречались. Между смертельными врагами возникла пьянящая смесь предательства и похоти. Не повредило то, что у Дэйнса и Льюиса была такая химия, которая может унести целую серию, если понадобится. Как только зрители вкладываются в отношения, они оказываются на крючке. Тяжелая работа рассказчиков, к которой привыкли, превращается в легкую работу.
Когда спорный финал первого сезона вызвал ужас, зрители посмотрели, как эти двое исправили ситуацию.Конечно, в конечном итоге все закончилось тем, что Броуди повесили на гигантском подъемном кране в Иране. Не было бы отсрочки в последнюю минуту или славного воскресения. За три сезона Родина зарезала своего любимого сына. В каком направлении он пойдет? Могла бы Родина выжить без него?
«Пьянящая смесь предательства и похоти» … Клэр Дэйнс и Дэмиан Льюис в роли Кэрри и Броуди. Фотография: Showtime / Everett / Rex FeaturesКак оказалось, Родина процветала. Кэрри стала королевой дронов, самым молодым начальником отделения ЦРУ, проводя свою уникальную дипломатию по подрыву автомобилей с энтузиазмом настоящего фанатика.Хотя ее отношения с отцом Солом Беренсоном (Мэнди Патинкин) все больше и больше становились сердцем сериала, больше всего впечатляло то, как события на экране отражали реальную жизнь. В берлинском пятом сезоне он изображал попытку террористической атаки на европейскую столицу в то же время, что и теракты в Париже в ноябре 2015 года. Затем шестой сезон начался с того, что избранный президент Элизабет Кин воюет с разведывательным сообществом, в то время как Дональд Трамп и представители национальной безопасности вышли на татами в Вашингтоне.
Жуткий резонанс продолжился с набитыми марионетками носками фермами троллей, что предвещало обвинение Робертом Мюллером 13 россиян из печально известного Агентства интернет-исследований, и когда Кремль использовал головорезов «альтернативных правых» для своих собственных целей, у Homeland появился мастер фейковых новостей. Евгений Громов сеет раздор. Это начинало становиться более чем немного жутким.
Эти сюжеты — не слепая удача. Ежегодная конференция шоураннеров, звезд, представителей разведывательного сообщества и чиновников государственного департамента сыграла решающую роль в предвидении шоу.Это недельное мероприятие послужило основанием для положения дел, которое датчане назвали «массовым, ужасно нервирующим скачиванием информации о том, что на самом деле происходит и что может произойти». Это позволило «Родине» быть впереди всех и гарантировать, что, особенно в последние сезоны, на телевидении больше не будет актуального шоу.
Ни один из этих пунктов не может служить аргументом в пользу отсрочки исполнения приговора. «Восемь сезонов» — это грандиозная возможность для сериала, идеи которого могли бы исчерпаться намного раньше — об этом свидетельствуют более отчаянные эпизоды 24.Родина заслуживает того, чтобы выйти на первое место. Помимо всего прочего, Кэрри выглядит так, как будто она могла бы справиться с перерывом. Его величайшим достижением было его переосмысление в качестве комментария к войне с врагами США, внешними и внутренними. В конце концов, «Родина» стала редчайшей из странностей: шоу улучшилось из-за кризиса среднего возраста.
Родина как изгнание, изгнание как родина
Иокаста : Что такое жизнь изгнанника? Это большое несчастье?
Polyneices : Самый большой; на самом деле хуже, чем в отчете.
Иокаста : Чем хуже? Что больше всего раздражает сердце изгнанника?
Polyneices : Хуже всего то, что права на свободу слова не существует.
Иокаста : Это жизнь раба — запретить высказывать свое мнение.
(Еврипид, Финикийские женщины; авторский перевод)
Писатели в изгнании часто сталкиваются с вопросом о том, почему они покинули свои страны, и не привел ли этот отъезд к потере памяти, неясности в отношении тех дорогих мест, где они жили, — не заставило ли это их письмо потерять накал и непосредственность тех, кто все еще живет внутри, заставила их позиции потерять такую же степень доверия.Не будет преувеличением сказать, что с древних времен до наших дней не было периода, когда этот вопрос не задавался бы писателю или художнику без учета его национальности или мотивов его отъезда. Ведь сколько художников обвиняют в предательстве из-за того, что они покинули свою родину, от Данте до Джозефа Конрада и Джойса, Гарсиа Маркеса, Гюнтера Грасса и Варгаса Льосы? И каково бы ни было объяснение, к которому, как утверждают, пришли те, кто задает вопрос — обычно больше интересующиеся политикой, чем литературой, — в конце концов они не смотрят на писателя по тому, что он пишет, а скорее оценивают его по тому, где он живет, или местонахождением «комнаты», из которой он пишет, как отметил перуанский писатель Варгас Льоса в своем комментарии к проблеме в одной из своих статей.
Этот узкий взгляд побуждает некоторых из тех, кто бросает подозрительный взгляд на писателя, живущего за пределами его страны, в конечном итоге приходит к наивной идее о том, что писателям в изгнании должно быть трудно писать о своих родных странах: это должно быть слишком сложно для они должны понять суть исторических событий, о которых они будут писать, и которые требуют периода интеллектуального и эмоционального созревания для правильного понимания. По этой и другим поверхностным причинам эти люди говорят, что писателям должно быть приятно писать об изгнании, даже несмотря на то, что некоторые писатели провели около двадцати лет в изгнании, и их изгнание само стало также частью истории.Подобные утверждения возникают только по незнанию. Никто не может навязать писателю свои личные проблемы, связанные с его собственным страхом перед идеей изгнания, отдаленности от родины, и просить писателей перестать писать о своих родных странах и писать автоматически об изгнании просто потому, что они находятся за пределами страны. эти страны. Естественно, когда я говорю это, я имею в виду не тех, кто говорит на эту тему праздно или с плохими намерениями, а скорее тех серьезных журналистов, которые задают этот вопрос, беря интервью у писателей в изгнании.
Каждый человек имеет право отправиться в любое место, которое он или она пожелает, по любой причине, но умы этих людей слишком узки, чтобы это понимать. Самый важный вопрос из всех ускользает от них: обязательно ли уход в изгнание означает конец памяти и воображения писателя при написании «там», и должен ли писатель теперь писать только об изгнании? Отвечаю просто и беззастенчиво: НЕТ. Во-первых, потому что эффективное письмо будет касаться изгнанного человека, даже если он или она живет на территории, которую можно назвать «родиной», что является скорее политическим термином, чем творческим.В конце концов, родина писателя — это язык, на котором он пишет, а его дом — это мир, который он конструирует своим творчеством, точно так же, как родина путешественника — это место, где могут упасть его ноги. Нет сильной связи между местом, где я сижу и пишу, и творческим воображением, которое не знает конкретного места или границ. Для того, кто верит в ценность литературы, важно не место, где он пишет, а характер творческой работы, которую он создает.В чем ценность работы, которая не дышит свободным воздухом, написана не в свободе, а во власти диктатора или социальных табу? Кому-нибудь нужна такая работа? Будет ли это документом для культуры страны или всего человечества? Варгас Льоса знает, что он не смог бы написать Время героя или Беседа в соборе или Зеленый дом , если бы он не жил в то время в изгнании в Париже. То же самое и с Гарсиа Маркесом, который недавно заявил, что он снова покинет Колумбию, потому что у него не было спокойствия, в котором он нуждался — не только для письма, но даже для «пения», для жизни со спокойствием »: изгнание «еще раз.И он не первый, кто ищет свою страну за ее пределами: до него Джойс искал Дублин, который он страстно ненавидел, за пределами Дублина. Предал ли Джойс свою страну, как его обвиняли фанатики? И предал ли иракский аль-Джавахири свою страну, также уйдя из нее? Здесь не важно отвечать на этот вопрос, поскольку нет сомнений в том, что эти люди служили своей стране именно тем, что уехали: тогда они смогли написать то, что не смогли написать «изнутри». Кроме того, ценность исходит от созданного ими текста; мы не оцениваем их по месту, где они жили, когда написали это.Какой толк художнику оставаться на так называемой «родине», если он не может закончить текст, который хочет написать? Художник уходит, чтобы свободно писать и говорить громче и эффективнее, чем «храбрый» подпольный писатель или писатель, живущий с закрытым ртом и сухим пером. Поэтому проблема писателя не в географической ссылке.
Это правда, что в географической изгнании много писателей и художников. Я полагаю, однако, что было бы точнее сказать, что они были в изгнании на «родине» с момента их первых болезненных пробуждений сознания в странах, где они родились и жили; или, скажем так, с тех пор, как они впервые почувствовали головную боль и душевную боль, которые сопровождали их с тех пор, как они осознали несправедливость государства и свое неприятие общественного угнетения, которое придает государственному террору легитимность, необходимую для сокрушения красоты.И когда «простое выживание» становится основным образом жизни в данной стране, тогда красота этой страны становится болью, а сама страна становится изгнанием. Даже небольшая группа писателей, принадлежащих к политической «оппозиционной» партии, чувствует себя отчужденной. Чтобы прояснить: изгнание не знает границ, а эмоциональная привязанность не измеряется расстоянием. Это внутреннее и смертельно опасное. Отчуждение и изгнание начинаются, когда человек осознает, что он одинок и брошен, когда его ноги идут на поиски земли, которая будет поддерживать его, и эта земля убегает от него.Отчуждение начинается, когда сердце начинает плакать. Изгнание слишком велико, чтобы его можно было определить границами; это сердце, которое выпрыгивает из грудной клетки. Он разрушает дружбу с другими людьми и с миром. Вот как может начаться изгнание, начиная с сознавания творческих способностей человека или осознания боли, а не только тогда, когда человек изгнан географически.
Когда мы говорим о нашем собственном состоянии, не секрет, что некоторые представители моего поколения и поколение до него — даже тот, кто был после него — всегда хотели уйти, даже до того, как диктаторские власти стали хуже преследовать и люди начали быть арестованным.Они не были ни трусами, ни «предателями» (как некоторые герои любят кричать по ветру) — они просто хотели уйти с кровавой сцены, не неся катастрофических потерь.
Насколько мне известно, ни один из них не занимал официальную должность, и они не писали о славных битвах при Каадисии или Умм аль-Маараке. Их просто исключили из «рая» благосклонности режима и его союзников. Но несмотря на это, — говорю я, — те райские уголки, которые они построили из маленьких свобод, которые они захватили для себя, в дополнение к желанию освободиться от удушающих, сжимающих городов, в которых они больше не могли дышать чистым воздухом. , были больше.Возможно, их мысли о побеге были похожи на мысли наших предков, шумеров, наших исконных предков, которые называли земли, простирающиеся за их стенами, «раем», показывая, что они смотрели на свои города как на удушье, как заключенные смотрят на свои тюрьмы. . Можно сказать, что некоторые из нас искали наш рай за пределами «родины» (идеологической тюрьмы, в которой они хотели нас заточить), и что мы чувствовали себя там, как будто мы уже были «изгнанниками» (на этот раз те те же люди хотят городить нашу ссылку идеологически!).В рамках этой интерпретации можно сказать, что каждое творческое письмо — это, в конце концов, творческое исполнение «изгнания», вечного изгнания человека и его отчуждения как «здесь», так и «там».
Когда я изучал немецкую литературу в Гамбургском университете, я сначала специализировался на «литературе изгнания», и я обнаружил, что могу сосчитать количество романов, написанных о географическом «изгнании», на двух руках. То же самое и с романами, написанными на других языках, или, по крайней мере, с теми романами, которые я теперь могу читать в оригинале (на испанском и немецком, и в некоторой степени на английском).Большинство великих произведений написано в изгнании (но не о «географическом» изгнании), и они говорят об идее вечного чувства изгнания и отчуждения человека от своего общества. Великий писатель обращается к нематериальному, а его персонажи переводят человеческий язык, который выходит за рамки всех границ и пренебрегает узкими, националистическими определениями. С течением времени писатели знали, что там, где есть сила, будет изгнание. Идея изгнания связана с нашим первым отцом Адамом и первой матерью Евой.Все пророки и посланники были изгнаны, и вся великая литература пришла из изгнания, хотя не обязательно написана о жизни в (географическом) изгнании. И эта ситуация не специфична для литературы, а распространяется на другие формы художественного самовыражения, так что в список входят музыканты, художники — даже голливудские триумфы основаны на работах художников в изгнании. . . так же, как художники, покинувшие Сирию из-за османского гнета, были основой театра, музыки и книгопечатания в Каире в начале века.И нужно ли мне еще упоминать американских писателей «потерянного поколения», которые добровольно выбрали Париж в 20-е годы прошлого века?
Многие писатели не добровольно выбрали изгнание, они были изгнаны из «своих стран». Интересно, добавили бы они что-нибудь человечеству, если бы они сели и написали только жалобы. Многие из них чувствовали, что именно их удаленность от своих стран расширила их кругозор. Ибо видим ли мы высокие башни, маяки, минареты, купола мечетей и церковные шпили, когда сидим под ними? Даже человек, не являющийся литературным специалистом, ответит: «Конечно, нет — наоборот, если мы сядем подальше, то увидим их намного лучше, и они будут выглядеть красивее!»
В любой ситуации предпочтительнее, чтобы человек отказывался оставаться в тени правительства, которое не позволяет ему выражать свои мысли.Это то, о чем говорил Еврипид в книге «Финикийские женщины», , которую я цитировал в начале этой статьи. Исходя из этого, «изгнание» — в том смысле, в котором его понимают те, кто больше озабочен политикой, чем литературой, — не обязательно является негативным явлением для художника. Напротив, это дает ему более чистый воздух, который удерживает его от рабства как официальных, так и социальных запретов (включая самоотречение). Я говорю «художник», потому что не каждый писатель в изгнании обязательно является великим художником, но каждый великий художник обязательно является изгнанником, и поэтому «красивое письмо — революционное письмо», как сказал Гарсиа Маркес (тот, кто пишет об изгнании, и кто писал его непреходящая работа Сто лет одиночества в изгнании, который фактически написал свой первый роман — Никто не пишет полковнику — в изгнании в Париже.)
Роман Гарсиа Маркеса и ему подобные — это работы великих молодых художников, которые начали свое творчество «изнутри», а затем ушли, когда почувствовали потребность подышать свежим воздухом, и завершили свой путь в «изгнании». Я говорю в изгнании, потому что, возможно, именно поэтому они смогли создать из своей боли и страданий то, что они хотели делать, когда были на географической родине. Таким образом, изгнание становится завершением опыта, который писатель начал «там», поскольку художник — это тот, кто в глубине души чувствует, что его опыт неполон и никогда не будет полным, поскольку горизонты творчества всегда открыты.К этому добавляется его чувство отчужденности от «родины», где бы он ни находился. Эти временные и пространственные «здесь» и «там» взаимозаменяемы в зависимости от силы страсти и настойчивости художника в создании своего искусства, а также его вечного союза с высшей силой, которую он признает, и его отказа подчиниться временной власти. . Только те, кто покидает свои страны не для того, чтобы избежать преследований или восстать, а по другим причинам — например, из-за числа эмигрантов, которые поддерживают диктатуру или режим, которые живут за пределами своей страны, но пишут в рамках официального чувства власти, — будут быть неспособным выполнять по-настоящему творческую работу.Это потому, что они вообще не думали о выполнении этой работы, даже когда они были там, из-за шовинистического партизанского воспитания, которое они получили и согласно чьим смертоносным принципам они разработали — принципам, не допускающим разнообразия. или новизна в жизни. Тем, кто не испытывает несправедливости и угнетения «там», будет трудно избежать своей тени и свободно писать «здесь», и они будут заниматься поверхностными вопросами, не имеющими отношения к творчеству.Для писателя невозможно иметь такой фон, не будучи втянутым в насмешку над настоящим, и вполне естественно, что писатель не осмелится предпринять это приключение, не имея в своем распоряжении приличного количества свободы — внутренней свободы прежде всего. else, которое является условием творчества и которое не знает конкретного места: оно не знает ни «внутри», ни «снаружи», ни «родину», ни «изгнание», и любое ограничение этой свободы извне писателя или внутри него будет препятствовать его воображение и отвлечь его творчество.
Странно, что большинство всемирно известных писателей отвергалось и подвергалось нападкам в их собственных странах. Я говорю это не из жалости к себе. Скорее, я хочу сказать, что для писателя размышления о «внутреннем» и «внешнем» не имеют значения. Гораздо важнее подумать о необходимых условиях для творчества. В конце концов, художник оказывается в изгнании, даже когда он находится в своей стране, а писатели в изгнании, которые пишут на арабском языке (особенно из Ирака), могут представить свою «родину» через свои творческие достижения.Отсюда следует, что самые красивые родины — это не те, которые определяются идеологическим режимом (как это произошло в Ираке, где режим упорствовал в навязывании себя смертью, пулями, разрушениями и химическим оружием как внутри страны, так и за ее пределами). Скорее, это то, что мы находим в каждом прекрасном романе, каждом красивом стихотворении и каждой красивой песне. И это касается творческих работ из любого места и времени.
Это то, чему цыгане научились, говорят они мне, с тех пор, как они украли гвозди, предназначенные, чтобы пригвоздить Христа к кресту, — с того дня, когда на них напали и изгнали, они заплатили цену за то, что сохранили гвозди и отказались раздавать их кому угодно, бродя из одного места в другое.Однажды на съезде в Бухаресте я задал президенту Всемирного конгресса рома следующий вопрос: «Все группы меньшинств, когда они говорят о своих правах, стремятся принадлежать к более крупной национальной группе, которая говорит на своем родном языке в соседней стране. страны. К чему стремятся цыгане? » Он посмотрел на меня, улыбнулся и сильно ударил в сердце: «Это нация, к которой мы принадлежим». Ответ не лишен романтизма, но в этом нет ничего странного, поскольку в цыганском языке нет никакого оттенка родины или ссылки у слов «родина» и «изгнание».Может быть, это мировоззрение — один из источников творчества; и, возможно, это обогащает артерии, по которым течет кровь письма.
Подробнее читайте в выпуске за октябрь 2003 г.
Внутренняя безопасность | SUNY Broome
Программная миссия
The Homeland Security A.S. Программа готовит студентов к должностям в таких областях, как национальная безопасность, управление чрезвычайными ситуациями и уголовное правосудие, как в государственных, так и в частных организациях. Курсы преподают преподаватели с реальным опытом.Программа включает в себя сочетание требований SUNY General Education и Liberal Arts, а также курсовых работ по национальной безопасности, управлению в чрезвычайных ситуациях, уголовному правосудию и пожарным наукам. Эта программа способствует развитию критического мышления, профессионализма и этической ответственности. The Homeland Security A.S. Программа готовит студентов к переводу в четырехлетние колледжи и университеты для получения степени бакалавра в области внутренней безопасности, управления в чрезвычайных ситуациях или связанных программ.
Результаты обучения по программе
- Учащиеся опишут структуру различных аспектов системы внутренней безопасности в Соединенных Штатах.
- Студенты опишут обязанности, роли и процедуры в области внутренней безопасности.
- Учащиеся изучат соответствующие меры реагирования на чрезвычайные ситуации.
- Студенты объяснят мотивы и методы террористических актов.
- Студенты продемонстрируют эффективные письменные коммуникативные навыки.
Программа SUNY Broome AS in Homeland Security подготовит вас к карьере в области внутренней безопасности, управления чрезвычайными ситуациями и правоохранительных органов, а также предоставит отличные возможности для перевода в четырехлетние учебные заведения.
Концепция внутренней безопасности включает в себя не только обеспечение соблюдения местных, государственных и федеральных законов. Это также включает предотвращение и смягчение опасностей, защиту активов инфраструктуры и защиту интересов частного сектора. Хотя большинство людей думают о национальной безопасности как о реагировании на терроризм, она также включает в себя области управления чрезвычайными ситуациями, а также типичные функции безопасности, защиты и охраны.
Итог финала «Родины»: раскрыта истинная преданность Кэрри
СПОЙЛЕР ТРЕВОГА: Не читайте, если вы еще не смотрели «Военнопленные», финал сериала «Родина.”
«Родина» вышла на высокой ноте в воскресенье с 66-минутным заключительным эпизодом, который был полон элементов, определяющих сериал.
Эпизод под названием «Военнопленные» (отсылка к израильскому сериалу из Кешета, на котором был основан этот телесериал 20-го века) был написан исполнительными продюсерами Алексом Гансой и Ховардом Гордоном и направлен исполнительным продюсером Лесли Линка Глаттер. Это дало звездам Клэр Дэйнс и Мэнди Патинкин последний выход, достойный их восьми лет в шпионских окопах в роли Кэрри Мэтисон и Сола Беренсона, вундеркинда ЦРУ и ее верного наставника соответственно.
«Военнопленные» начались с того, что Кэрри ехала на заднем сиденье автомобиля, в то время как у него было видение ее давно потерянной любви, Николаса Броуди (Дэмиан Льюис), в признательном видео, которое он оставил, чтобы объяснить свою мотивацию. за проведение теракта в жилете смертника в конце первого сезона. (Эта атака так и не произошла, но видео позже было использовано, чтобы подставить Броуди для заговора с бомбой, завершившего 2-й сезон). Теперь Кэрри должна была предстать перед трибуналом ЦРУ, ставящим под сомнение ее собственный патриотизм на фоне подозрений, что она была причастна к гибели вертолета.
Но сначала Кэрри отправилась на тайную встречу с Шарлоттой Бенсон (Робин МакЛиви), российским агентом, изображающим из себя высококлассного риэлтора в округе Колумбия (с острой как бритва булочкой), для быстрого обучения тому, как смешивать жидкость. гелевый коктейль, который парализует Сола, как только Кэрри ударит двумя пальцами по его шее.
Erica Parise / SHOWTIME
«Евгений хотел, чтобы у вас было все самое лучшее для вашей операции», — жутко заверил Бенсон Кэрри.
Евгений Громов (Коста-Ронин), российский суперагент ГРУ, который мучил Кэрри в плену в течение семи месяцев в течение 7-го сезона, вручил Кэрри приказ убить Сола как часть цены, которую он установил для Кэрри за то, чтобы забрать бортовой самописец у президента. Вертолет Уорнера (Бо Бриджес) — неопровержимое доказательство того, что крушение было трагической аварией, а не сбитой ракетой Талибана. Громов также хотел, чтобы Кэрри закрепила за собой имя давнего крота Сола в российском правительстве.Сезон 8 вращался вокруг сложной попытки добиться прекращения огня между Талибаном и другими группировками в Афганистане и исследовал реальную политику вокруг перспективы превращения плохих игроков, таких как Талибан, в более прагматичные политические организации.
В последнем сезоне Сол, закаленный ветеран ЦРУ, ставший советником по национальной безопасности Белого дома, настойчиво подталкивал Уорнера к осуществлению политически рискованной стратегии попытки заключить соглашение о прекращении огня с лидером Талибана Хайссамом Хаккани (Нуман Ачар) .Но это было частично сорвано трениями внутри клана Хаккани и противодействием прекращению огня со стороны молодого поколения, представленного его сыном Джалалом Хаккани (Эльхам Эхсас). Младший Хаккани поспешил выдвинуть ложные обвинения в авиакатастрофе, в которой погиб Уорнер и его афганский коллега. Но Кэрри пошла на многое — и Макс Пиотровски (Мори Стерлинг) отдал свою жизнь, — чтобы доказать с помощью бортового самописца, что истинным виновником была неисправная лопатка турбины — такая ошибка технического обслуживания, которая унизительна для величайшей державы мира.Но для этого ей приходилось связываться не только с Евгением, но и по-разному.
Родинка Сола была представлена в предпоследнем эпизоде «Учителя английского». Анна Померанцева (Татьяна Муха) была ведущим переводчиком российской разведки ГРУ и впервые встретилась с Солом в середине 1980-х годов, когда она преподавала английский язык в Восточном Берлине. Она решила стать источником ценной информации для Саула — ключевого источника разведывательных переворотов, на которых построена его карьера — после того, как группа ее товарищей-студентов была казнена в Восточной Германии, потому что один из них дезертировал после того, как стал шпионским агентом Сола.
Это было также в том предпоследнем эпизоде, когда Кэрри приняла решение стать тем человеком, который пытался убить ее наставника — ее самые близкие человеческие отношения — потому что она была одержима тем, чтобы предотвратить ядерный конфликт между США и Пакистаном под ложными целями. претензии.
Erica Parise / SHOWTIME
Пока Кэрри получала инструкции от Шарлотты, Сол трясся головами в Белом доме с политическим советником Белого дома Джоном Забелом (Хью Дэнси), который советовал преемнику Уорнера, президенту Бенджамину Хейсу (Сэм Траммелл), как действовать в ответ. до смерти Уорнера.Хейс направил войска к пакистанской границе, чтобы усилить военную угрозу США, резко отказавшись от тактики, проводимой Уорнером. И Саула предупредили, что он не согласен с новой администрацией.
Саул впервые объяснил Забелю правду о ситуации с бортовым самописцем и намекнул на тайные попытки заставить Россию обнародовать доказательства. «Не будь тем болваном, который ведет нас на войну второй раз за 20 лет под ложным предлогом», — умолял его Сол.
На пути к своему дому из Белого дома Саул столкнулся с главой администрации Белого дома Дэвидом Веллингтоном (Линус Роуч) и попросил его назначить на следующий день конфиденциальную встречу с двумя репортерами по национальной безопасности из New York Times и Washington Post в качестве запасного плана, если им понадобится помощь в замедлении эскалации напряженности.
Когда Сол, наконец, вернулся домой, он обнаружил на подъездной дорожке старшую сестру Кэрри, Мэгги Мэтисон (Эми Харгривз), спрашивающую его, вернулась ли Кэрри в округ Колумбия. Саул обеспокоен, узнав, что Кэрри не регистрировалась со своей сестрой или дочерью. Фрэнни, которую Мэгги удочерила в 6 сезоне.
Эрика Париз / Showtime
Пока Мэгги и Сол разговаривали, Кэрри просто проскользнула в пустой дом своей сестры, чтобы забрать большую сумку, которую она давно спрятала в секретном месте в туалете своей дочери.В сумке лежали стопки наличных в разных валютах и паспорта. Кэрри задержалась, осматривая комнату дочери и увидев фотографию себя в рамке на ее столе, а также милую фотографию Фрэнни. Кэрри собиралась уходить, но повернулась, чтобы схватить фотографию Фрэнни.
Кэрри затем вернулась в дом Сола. Она знала от Бенсона, что «команда убийц» ГРУ была припаркована поблизости, ожидая ее мерцающего светового сигнала на крыльце, что они должны войти и прикончить Сола после того, как Кэрри извлекла у него имя его русского актива.
Сол, разгневанный после встречи с Мэгги, сидел в своей библиотеке, заваленной красными обложками книг, слушал оперу на громкой громкости и ждал, чтобы сразиться с Кэрри. В конце концов, он взял ее к себе и нанял адвоката после того, как она вернулась в США из Кабула в «Учителе английского», после того, как она нелегко сотрудничала с Громовым в поисках бортового самописца после смерти Макса. Не говоря уже о годах его наставничества, которые предшествовали такому доброму жесту.
«Иисус, Саул», — сказала Кэрри, войдя и выключив музыку.Сол дал ей это, заверив ее, что он знал, что она планирует уйти. Он настаивал на том, заключила ли она какую-то сделку с Громовым по поводу бортового самописца.
«Ответь мне, черт возьми!» — крикнул Саул. «Я хочу услышать, как ты это говоришь».
Кэрри сообщила, что была на миссии, чтобы узнать имя его давнего российского актива. Саул запутался: «Такого человека нет, его не существует». Но Кэрри дала ему паузу, когда она ответила: «Это женщина». Она объяснила, как она собрала воедино их тайную коммуникационную стратегию, когда Анна отправляла Саулу крошечные записки, помещенные на корешок книг первого издания в красном переплете — томов, которые висят на стене позади них.
Сол сломался и сердито сказал Кэрри, что она «навсегда подорвала наши разведывательные возможности в России», назвав Анну единственным оставшимся «живым источником» в стране, которая является «смертельным врагом Америки, который медленно, но верно душит нашу демократию».
Саул был твердо настроен защитить свое имущество любой ценой, но Кэрри выполняла личную миссию — не дать ядерному конфликту потенциально убить миллионы.
Саул приказал Кэрри покинуть его дом: «Ты поворачиваешься сегодня вечером», — проревел он.Кэрри побежала наверх и смешала коктейль. Сол вошел в самый неподходящий момент и вскоре оказался на полу в позе эмбриона. Эти сцены были олимпийскими играми для датчан и Беренсона.
«Никто не стоит жизней десятков тысяч, сотен тысяч», — взмолилась Кэрри.
«Она есть», — ответил Саул.
Два крепких помощника «отряда убийц» прибыли по сигналу Кэрри и уложили парализованного Сола в его кровать. Они приготовились ввести смертельный яд в один из его пальцев на ноге, когда Кэрри наклонилась, чтобы узнать имя его актива.С выпученными слезами глазами и шевелящимся подбородком Кэрри разыграла все карты, которые у нее были.
«Все, что вы когда-либо просили от меня, я сделал, и теперь я прошу вас просто освободить меня от ответственности. Не заставляй меня делать это, — кричала она. «Я умоляю вас.»
Саул не дрогнул. — Иди к черту, — пробормотал он неподвижными губами.
Кэрри вытерла слезы и велела крепким парням остыть и сказать Бенсону, что она направляется в аэропорт. «Я должна попробовать», — сказала она, глядя на Сола.
Сцена переместилась на следующее утро, когда Сол был привязан к стулу в своей гостиной, а крепкие парни наблюдали за ним. Его телефон начал гудеть, и Сол предупредил ребят, что скоро его будут искать люди: он опоздал на встречу с репортерами и Веллингтоном в кофейне в Александрии, штат Вирджиния.
Тем временем Кэрри прибыла на Западный берег в дом сестры Саула Дорит (Жаклин Антарамян), которую мы впервые встретили в 6-м сезоне. Кэрри бесстыдно сказала Дорит, что Саул умер, зная, что по еврейской традиции тело нужно похоронить, как только возможный.Кэрри услужливо заказала рейс в Вашингтон для Дорит, как только она находит конверт, который Сол оставил с Дорит, чтобы передать Кэрри после его смерти.
Как брат, как сестра — Дорит знала, как быстро разрезать Кэрри, когда упомянула, что ей действительно нужен этот конверт. «Ты такой же, как он. Это всегда скрытый мотив, — сказала Дорит.
Но догадка Кэрри была верной, и, конечно же, у Дорит был такой конверт. Внутри был USB-накопитель с видео, на котором Саул рассказывал Кэрри о существовании Анны в надежде, что поток информации будет продолжаться.
Дорит дала понять, что она знала, что Кэрри значила для брата, которого она считает мертвым. «Ты тоже потеряла его», — сказала она.
После того, как Дорит уехала в такси (но не раньше, чем Кэрри украла ее мобильный телефон, чтобы она не узнала правду до того, как села в самолет) Кэрри осталась в своем доме, чтобы встретиться с Громовым для обмена информацией.
Сифеддин Эламин / Showtime
Кэрри наконец посмотрела видео Саула, которое датируется годами, судя по большей концентрации перца, чем соли в его бороде.В своем сообщении он отметил, что оставил видео с планом наследства своей сестре, потому что, несмотря на их политические разногласия на протяжении многих лет, он ей доверял. Словно чтобы повернуть нож, он добавил: «В конце концов, главное — кому вы доверяете в этой жизни».
Вернувшись в особняк Сола, он понял из разговора крепких парней, что Анна вот-вот будет скомпрометирована. Но к этому времени Веллингтон послал полицию в дом Сола, чтобы проверить его, что вырвало его из рук крепких парней.
Сол немедленно позвонил агенту ООН в надежде увести Анну в безопасное место.В видео, которое он оставил для Кэрри, он похвалил Анну за ее самоотверженный труд. «Последние 20 лет она шпионила в самом центре Москвы. Рисковать всем каждый день », — сказал он.
В дом Дорит вошел Громов и обнаружил, что Кэрри держит пистолет. Она передала имя и показала ему видео Саула.
Вернувшись в ООН, агент Скотт Райан (Тим Гини) попытался вытащить Анну из здания, но ее босс узнал, что она была кротом, и послал группу лакеев, чтобы схватить ее.Была необходимая сцена погони через черный подъезд ООН, но быстро стало ясно, что Анна не сможет сбежать из крошечной кладовой, где они были загнаны в угол.
Спокойно и хладнокровно она попросила у агента Райана пистолет. Когда он сопротивлялся, она попросила поговорить с Саулом.
«Я только хотела бы довести миссию до конца», — сказала Анна Саулу.
«Никогда не встречал настолько храброго», — ответил он.
Сол сорвался с приглушенного крика, когда услышал одиночный выстрел.
В доме Дорит Кэрри и Громов смотрели в прямом эфире пресс-конференцию, на которой российские официальные лица сообщили об обнаружении бортового самописца. Громов сказал Кэрри, что ему сообщили, что Анна умерла.
«Это игра, — сказал он Кэрри.
Но она обвинила его в смерти Анны и в прекращении ее отношений с Саулом.
«Саул любил меня. Он мне доверял. … Теперь его нет. Это потеряно. Ты хоть знаешь, что это значит? » воскликнула она. «Я не знаю, каково тебе на твоей стороне, но, должно быть, тебе очень, очень одиноко.”
Несмотря на это трение, Кэрри и Громов вместе отправились в путь после того, как поняли, что израильские силы, вероятно, охотятся за ними. Планировалось отправиться в Рамаллах, а затем в Сирию. Не было сомнений, что Кэрри теперь была по бедрам с Громовым и изнанкой России.
Erica Parise / SHOWTIME
Затем история перескочила на два года вперед, обнаружив, что Кэрри и Громов живут вместе под ярким светом Москвы.Кэрри сидела в спальне роскошной квартиры в шелковистой, сексуальной рубашке с каскадом стилизованных светлых локонов, пока она наряжалась для праздничной ночи в городе. Было немного неприятно видеть Кэрри такой после стольких сезонов, когда она была волком-одиночкой в неподходящих, нестандартных деловых костюмах.
«Вы сделали очень, очень важное дело, Кэрри. Пойдем праздновать, — сказал Громов.
В обтягивающем вечернем платье с открытыми плечами и на каблуках Кэрри громко спустилась по широкой лестнице.Она бросилась в свой офис, прежде чем уйти, чтобы осмотреть знакомую обстановку — доски объявлений, полные статей, исследований, карт, графиков и т. Д. О деятельности американской разведки и реальных фигурах, которые попали в заголовки международных газет, таких как Эдвард Сноуден, техник из округа Колумбия, который слил данные Агентства национальной безопасности, доказывающие, что федеральное правительство шпионило за телефонными записями простых американцев. Сноуден жил в изгнании в России с тех пор, как в июне 2013 года впервые стало известно о его действиях.
Вернувшись в округ Колумбия, Сол и Дорит собирали вещи в доме Саула. Выяснилось, что он наконец уходит с государственной службы, но не было ясно, куда он движется. «Перестань приставать ко мне, я не переезжаю в Израиль», — мягко сказал Саул Дорит.
Зазвонил его стационарный телефон, и Дорит сообщила Саулу, что это неправильный номер, кто-то ищет «профессора Рабино». Лицо Сола упало. (Мы узнали из «Учителя английского», что именно под этим именем Анна отправляла свои книги, рассылаемые через продавцов раритетов.)
Обратно к Кэрри и Громову в концертном зале на встречу с джаз-бендом — намек на пилотную серию «Родины», в которой Кэрри была представлена как любительница современного и авангардного джаза. Они были в восторге от саксофониста Камаси Вашингтона и его группы. Затем она поднялась на прогулку в дамскую комнату, и другая женщина этажом ниже сделала то же самое. Двое молча встретились в ванной, поправили макияж и обменялись почти одинаковыми сумочками-клатчами.
В Д.К., Сол пошел в книжный магазин, чтобы забрать пакет для профессора Рабино. Владелец магазина принимал участие в спектакле, хотя Сол категорически сказал ему: «Ты можешь остановиться с помощью плаща и кинжала. Теперь все кончено.
Он дождался, пока он вернется домой, чтобы открыть пакет, вытащив книгу в твердом переплете с интенсивным черно-белым крупным планом Кэрри. Название: «Тирания тайн: почему мне пришлось предать свою страну».
Сол смотрел в пронзительные глаза Кэрри несколько секунд, прежде чем открыть книгу.Посвящение гласило: «Для моей дочери в надежде, что однажды она поймет».
Erica Parise / SHOWTIME
Саул перевернул книгу на бок и осмотрел отверстие в корешке. Используя свой удобный пинцет для шпионов, он вытащил небольшой листок бумаги с микроскопическим письмом того же формата, что и старые послания Анны.
«Привет из Москвы, профессор Рабино. Российская ПРО продана Ирану, а у Турции есть лазейка.Его можно победить. Технические характеристики для подражания. Будьте на связи.»
Сол пристально посмотрел на книгу, залитый ярким светом из окна позади него. Сол сказал Кэрри, что выход Анны разрушит операции американской разведки в России, поэтому Кэрри, как хороший солдат, собиралась под прикрытием стать фигурой, подобной Сноудену, чтобы построить шпионскую сеть нового поколения.
Кэрри снова в зале, любовно сидящая рядом со своим невольным первоисточником российской разведки, наслаждаясь музыкой.Взлетела нота саксофона. Голова Кэрри мягко покачивалась в такт, и на ее лице расплылась широкая улыбка. Экран погас и превратился в белую вспышку, но музыка продолжалась, пока шли титры.
Этот эпизод в лучшем виде продемонстрировал, как самые глубокие из глубинных государственных институтов Вашингтона, округ Колумбия, функционируют в реальной жизни и как дипломатию можно легко разрушить политическими соображениями. Обладая драматической лицензией, «Родина» всегда обращала внимание на то, как решения, уловки и инстинктивные крики безымянных боевиков на местах могут предотвратить катастрофу и изменить ход истории.
Начиная с пилотного проекта 2011 года, «Родина» стремилась побудить зрителей серьезно задуматься над несколькими центральными вопросами: чему Америка научилась из событий 11 сентября? Неужели мы слишком остро отреагировали на нашу внутреннюю повестку дня, чтобы начать войну с террором? И что нужно сделать, чтобы положить конец самой продолжительной войне нашей страны, конфликту в Афганистане. (Последний вопрос — тема нового документального фильма Showtime «Самая длинная война», продюсерами которого выступили Ганса и Гордон.)
Отношения между Кэрри и Солом были сердцем «Родины.По общему мнению, Дэйнс и Патинкин развили почти такое же тесное партнерство за 10-летний период времени, когда они работали плечом к плечу как наставники и вундеркинды. Эта химия проявлялась каждый раз, когда эти двое появлялись на экране, и никогда не было более интенсивным для них, чем в 8 сезоне.
В Кэрри Матисон Ганса и его команды за восемь сезонов создали одну из самых трехмерных главных героинь в истории телевидения. Частью поездки по «Родине» было наблюдать, как Кэрри очень, очень хорошо справляется со своей работой и смогла сыграть финал «Флэш Гордон», который не был доступен многим женщинам-героям драматических триллеров.Только актер уровня датчанина мог сделать недостатки Кэрри, проблемы с психическим здоровьем и безумный романтический выбор достаточно реальными, чтобы заставить нас задуматься о 96 сериях.
«Родина» всегда превосходно демонстрировала уровень театра кабуки, который часто используется в международной дипломатии, и финал также высветил то, как нарастающая волна национализма в США и России и других крупных мировых игроках влияет на искусство и наука международных отношений.
В конце концов, Кэрри закончила свой восьмисезонный пробег на «Родине» так же, как и начала в пилотной серии: работая в сфере шпионской деятельности, более скрытной, чем когда-либо, и руководствуясь только своим внутренним радаром в отношении того, что было правильно и неправильно. Потому что, в конце концов, важно только то, кому вы доверяете.
дополнительный экранный ридер
Подробнее о:
NYS Division of Homeland Security & Emergency Services
Закон о свободе информации («FOIL»), статья 6 (разделы 84-90) Закона штата Нью-Йорк о государственных служащих, обеспечивает право общественности на доступ к записям, которые ведутся государственными учреждениями, за некоторыми исключениями.
«Запись» означает любую информацию, которая хранится, хранится, хранится, производится или воспроизводится этим агентством или для него в любой физической форме, включая, помимо прочего, отчеты, заявления, исследования, меморандумы, мнения, папки, файлы. , книги, руководства, брошюры, бланки, бумаги, рисунки, рисунки, карты, фотографии, письма, микрофильмы, компьютерные ленты или диски, правила, положения или кодексы.
Подробнее о доступе к записям и Open FOIL NY
Воспользуйтесь онлайн-формой Open FOIL NY:
Отправьте по почте письменный запрос по адресу:
Сотрудник по доступу к документации
Отдел национальной безопасности и службы экстренной помощи штата Нью-Йорк
1220 Вашингтон-авеню,
Корпус 7А
Олбани, Нью-Йорк 12226
Отправить по электронной почте письменный запрос по адресу: DHSESFOIL @ dhses.ny.gov
Подать заявку на регистрацию лично :
Наши главные офисы расположены в здании 7A, кампус State Office, Олбани, Нью-Йорк. Войдя в главный вход в здание, сообщите сотрудникам службы безопасности, что вы хотите запросить записи. Сотрудники службы безопасности свяжутся с офисом доступа к документации, и один из сотрудников окажет помощь. Доводим до вашего сведения, что записи требуют проверки перед раскрытием. В результате документы и записи не будут доступны сразу.
Вернуться к началу
В течение пяти рабочих дней с момента получения письменного запроса о предоставлении записи, разумно описанной, мы отправим вам письмо либо: о предоставлении такой записи; отказать в таком запросе в письменной форме; или предоставление письменного подтверждения о получении такого запроса. Если вы не получили письмо в течение пяти рабочих дней, свяжитесь с нами по телефону (518) 242-5000 или [email protected].
Письмо-подтверждение предоставит вам приблизительную оценку того, когда запрашиваемые вами записи будут доступны, что должно быть разумным с учетом обстоятельств запроса.Эта дата определяется количеством запрашиваемых вами документов, их форматом, их доступностью, временем, необходимым для редактирования любой информации, которая не может быть раскрыта в соответствии с FOIL, временем, необходимым для сборки документов, и другими факторами.
Если запрашиваемые вами записи требуют уплаты пошлины, вы получите уведомление до того, как записи будут переданы вам. Если иное не предусмотрено законом, Закон о государственных служащих §87 (1) разрешает агентству взимать плату в размере 25 центов за копию для копий документов размером 9 x 14 дюймов или фактических затрат за воспроизведение записывать.При определении фактических затрат на создание записи агентство может включать только:- сумма, равная почасовой оплате труда самого низкооплачиваемого сотрудника агентства, обладающего необходимыми навыками, необходимыми для подготовки запрошенной записи (записей), если для подготовки копии записи требуется не менее двух часов рабочего времени сотрудника агентства ( s) запрошено;
- фактическая стоимость запоминающих устройств или носителей, предоставленных лицу, делающему запрос, в соответствии с таким запросом; и
- фактические затраты агентства на привлечение сторонних профессиональных услуг для подготовки копии записи, но только в том случае, если оборудование информационных технологий агентства не соответствует требованиям для подготовки копии, если такая услуга используется для подготовки копии.
После того, как запрошенные записи будут подготовлены, вы можете получить их по электронной почте, факсу, бумаге, CD / DVD или USB. Записи доступны для проверки по предварительной записи в рабочие дни с 10:00 до 16:00 по адресу 1220 Washington Avenue, Building 7A, Albany, NY 12226 или 633 Third Avenue, 32nd Floor, New York, NY 10017. Вы можете назначить встречу для личного ознакомления с записями по телефону (518) 242-5000 или по электронной почте [email protected].
Вернуться к началу
В соответствии с положениями Закона о государственных служащих вы можете подать апелляцию на определение FOIL. Если вы хотите подать такую апелляцию, вы должны сделать это в течение 30 дней с момента получения письменного ответа на ваш запрос FOIL. Пожалуйста, приложите копию оригинального запроса на записи и копию ответного письма FOIL, которое вы получили вместе с апелляционным письмом по адресу:
Сотрудник по апелляционной документации
Отдел внутренней безопасности и чрезвычайных служб штата Нью-Йорк
1220 Вашингтон-авеню,
Корпус 7А
Олбани, Нью-Йорк 12226
Вы будете уведомлены в письменной форме о решении в течение десяти рабочих дней с момента получения нами такой апелляции.Пожалуйста, укажите номер запроса FOIL при переписке по этому вопросу.
Вернуться к началу
Ниже приводится текущий список записей с разбивкой по предметам, которые ведутся этим агентством. Некоторые из перечисленных записей могут не подлежать разглашению в соответствии с Законом о свободе информации.
Записывает Список тем
Регламент FOIL для DHSES — Нью-Йоркский кодекс, правила и положения, раздел 9, подзаголовок MM, часть 10025
Для получения дополнительной информации о FOIL посетите веб-сайт Комитета штата Нью-Йорк по открытому правительству.
При подаче запроса FOIL:
- Будьте как можно более конкретными в описании запрошенных записей. Включите соответствующие даты, имена, описания и т. Д. См. Предлагаемую формулировку запроса FOIL от Комитета по открытому правительству.
- Укажите, хотите ли вы проверить записи или получить копии записей, отправленные вам.
- Если записи доступны, укажите способ их отправки, например, по почте США, электронной почте или факсу.Мы можем выбрать отправку записей по почте США, если вы запросили большой объем записей из соображений безопасности или по другим важным причинам. Мы уведомим вас о любой плате за воспроизведение таких записей до их отправки вам.
- Укажите свой адрес электронной почты, почтовый адрес и номер факса, а также номер телефона, по которому с вами можно связаться в рабочее время, если необходимо уточнить ваш запрос.
- Обратите внимание, что от агентства не требуется создавать новую запись в ответ на запросы FOIL.
Вернуться к началу
.