Цикл «Кармен» | Библиотека СЕРАНН
Александр Блок. Избранные произведения. Ленинград, Лениздат. 1980.
Л. А. Д.
Как океан меняет цвет…
* * *
Как океан меняет цвет, Когда в нагроможденной туче Вдруг полыхнет мигнувший свет, — Так сердце под грозой певучей Меняет строй, боясь вздохнуть, И кровь бросается в ланиты, И слезы счастья душат грудь Перед явленьем Карменситы.
4 марта 1914.
На небе — празелень…
* * *
На небе — празелень, и месяца осколок
Омыт, в лазури спит, и ветер, чуть дыша,
Проходит, и весна, и лед последний колок,
И в сонный входит вихрь смятенная душа…
Что месяца нежней, что зорь закатных выше?
Знай про себя, молчи, друзьям не говори:
В последнем этаже, там, под высокой крышей,
Окно, горящее не от одной зари…
24 марта 1914
Есть демон утра…
* * *
Есть демон утра. Дымно-светел он,
Золотокудрый и счастливый.
Как небо, синь струящийся хитон,
Весь — перламутра переливы.
Но как ночною тьмой сквозит лазурь,
Так этот лик сквозит порой ужасным.
И золото кудрей — червонно-красным,
И голос — рокотом забытых бурь.
24 марта 1914.
Бушует снежная весна…
* * *
Бушует снежная весна. Я отвожу глаза от книги… О, страшный час, когда она, Читая по руке Цуниги, В глаза Хосе метнула взгляд! Насмешкой засветились очи, Блеснул зубов жемчужный ряд, И я забыл все дни, все ночи, И сердце захлестнула кровь, Смывая память об отчизне… А голос пел: Ценою жизни Ты мне заплатишь за любовь!
18 марта 1914
Среди поклонников Кармен…
* * *
Среди поклонников Кармен, Спешащих пестрою толпою, Ее зовущих за собою, Один, как тень у серых стен Ночной таверны Лиллас-Пастья, Молчит и сумрачно глядит, Не ждет, не требует участья, Когда же бубен зазвучит И глухо зазвенят запястья, — Он вспоминает дни весны, Он средь бушующих созвучий Глядит на стан ее певучий И видит творческие сны.
26 марта 1914
Сердитый взор бесцветных глаз…
* * *
Сердитый взор бесцветных глаз. Их гордый вызов, их презренье. Всех линий — таянье и пенье. Так я Вас встретил в первый раз. В партере — ночь. Нельзя дышать. Нагрудник черный близко, близко… И бледное лицо… и прядь Волос, спадающая низко… О, не впервые странных встреч Я испытал немую жуткость! Но этих нервных рук и плеч Почти пугающая чуткость… В движеньях гордой головы Прямые признаки досады… (Так на людей из-за ограды Угрюмо взглядывают львы.) А там, под круглой лампой, там Уже замолкла сегидилья, И злость, и ревность, что не к Вам Идет влюбленный Эскамильо, Не Вы возьметесь за тесьму, Чтобы убавить свет ненужный, И не блеснет уж ряд жемчужный Зубов — несчастному тому… О, не глядеть, молчать — нет мочи, Сказать — не надо и нельзя… И Вы уже (звездой средь ночи), Скользящей поступью скользя, Идете — в поступи истома, И песня Ваших нежных плеч Уже до ужаса знакома, И сердцу суждено беречь, Как память об иной отчизне, — Ваш образ, дорогой навек… А там: Уйдем, уйдем от жизни, Уйдем от этой грустной жизни! Кричит погибший человек… И март наносит мокрый снег.
25 марта 1914
Вербы — это весенняя таль…
* * *
Вербы — это весенняя таль,
И чего-то нам светлого жаль,
Значит — теплится где-то свеча,
И молитва моя горяча,
И целую тебя я в плеча.
Этот колос ячменный — поля,
И заливистый крик журавля,
Это значит — мне ждать у плетня
До заката горячего дня.
Значит — ты вспоминаешь меня.
Розы — страшен мне цвет этих роз,
Это — рыжая ночь твоих кос?
Это — музыка тайных измен?
Это — сердце в плену у Кармен?
30 марта 1914
Ты — как отзвук забытого гимна…
* * *
Ты — как отзвук забытого гимна
В моей черной и дикой судьбе.
О, Кармен, мне печально и дивно,
Что приснился мне сон о тебе.
Вешний трепет, и лепет, и шелест,
Непробудный, дикие сны,
И твоя одичалая прелесть —
Как гитара, как бубен весны!
И проходишь ты в думах и грезах,
Как царица блаженных времен,
С головой, утопающей в розах,
Погруженная в сказочный сон.
Видишь день беззакатный и жгучий И любимый, родимый твой край, Синий, синий, певучий, певучий, Неподвижно-блаженный, как рай.
В том раю тишина бездыханна, Только в куще сплетенных ветвей Дивный голос твой, низкий и странный, Славит бурю цыганских страстей.
28 марта 1914
О, да, любовь вольна, как птица…
* * *
О, да, любовь вольна, как птица,
Да, все равно — я твой!
Да, все равно мне будет сниться
Твой стан, твой огневой!
Да, в хищной силе рук прекрасных,
В очах, где грусть измен,
Весь бред моих страстей напрасных,
Моих ночей, Кармен!
Я буду петь тебя, я небу
Твой голос передам!
Как иерей, свершу я требу
За твой огонь — звездам!
Ты встанешь бурною волною
В реке моих стихов,
И я с руки моей не смою,
Кармен, твоих духов…
И в тихий час ночной, как пламя,
Сверкнувшее на миг,
Блеснет мне белыми зубами
Твой неотступный лик.
За бурей жизни, за тревогой, За грустью всех измен, — Пусть эта мысль предстанет строгой, Простой и белой, как дорога, Как дальний путь, Кармен!
28 марта 1914
Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь…
* * *
Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь.
Так вот что так влекло сквозь бездну грустных лет,
Сквозь бездну дней пустых, чье бремя не избудешь
Вот почему я — твой поклонник и поэт!
Здесь — страшная печать отверженности женской
За прелесть дивную — постичь ее нет сил.
Там — дикий сплав миров, где часть души
вселенской
Рыдает, исходя гармонией светил.
Вот — мой восторг, мой страх в тот вечер
в темном зале!
Вот, бедная, зачем тревожусь за тебя!
Вот чьи глаза меня так странно провожали,
Еще не угадав, не зная… не любя!
Сама себе закон — летишь, летишь ты мимо,
К созвездиям иным, не ведая орбит,
И этот мир тебе — лишь красный облак дыма,
Где что-то жжет, поет, тревожит и горит!
31 марта 1914
Кармен Александра Блока : лирическая поэма как антироман
КАРМЕН АЛЕКСАНДРА БЛОКА. Лирическая поэма как антироман
EFIM ETKIND
После Некрасова в России долго не писали поэм ; этот жанр, в течение всего романтизма безоговорочно господствовавший в русской литературе, иссяк и полстолетия не возобновлялся. Тут действует ряд различных причин1. Эпическая поэма, порожденная классицизмом, уступила место роману, прежде всего — историческому. Поэмы типа « повести в стихах » или « романа в стихах » в свое время готовили почву для повествовательной прозы, и, когда она возникла, уступили ей завоеванную ими территорию ; так, Евгений Онегин на следующем этапе литературного развития преобразился в Героя нашего времени. Романтическая же поэма (байроническая) была порождением особой эпохи, скоро миновавшей ; лермонтовский Демон был в 60-ые годы невозродим : поэма такого типа рассыпалась бы на отдельные лирические стихотворения, — вторая половина XIX века была иронически-позитивистской ; « новые люди » начисто отвергли метафизический драматизм романтического поколения. Для романтической поэмы требовалось метафизическое представление о борьбе добра и зла, сил божественных и сатанинских, святости и порока, красоты и безобразия, бесконечного и бренного (Гюго, Байрон, Лермонтов). Новое поколение выдвинуло исторические, политические, а, главное, конкретно-социальные классовые мотивировки человека и общества — сполна осуществиться эти мотивировки могли только в прозе ; в стиховой форме они нимало не нуждались.
Но социальный детерминизм неизбежно влек за собой пренебрежение к личности. Представляет ли она интерес само по себе, если история движется вопреки ей и мимо нее ? Если она определена законами экономики и классовой борьбы, или воздействием материальной среды ? В романах Золя среда играет большую роль, чем личность — например, в Чреве Парижа характеры торговцев определяются рыночными натюрмортами. Но одновременно с
1. Л. Долгополое объясняет упадок поэмы только тем, что « с романом трудно было ‘состязаться’, и поэма, по самой структуре жанра близкая к роману, отошла на второй и третий план литературного творчества & На рубеже веков (глава : « От ‘лирического героя’ к стихотворному сборнику), Л., Советский писатель, 1977, стр. 105. Это одностороннее объяснение по-своему верно.
Rev. Êtud. slaves, Parie, LIV/4, 1982, p. 711-732.
|
Александр Блок. Цикл стихотворений “Кармен” 👍
11 “Б” класс СОШ №20 с. Пшада, Геленджикского района
В период творческой деятельности А. Блока с 1907 по 1926 года поэт создает два опуса, по масштабу своей значимости сходных с вулканическими взрывами. Одним из них явился цикл стихов “Кармен” 1914-го года.
Толчком к созданию этого цикла явилось увлечение поэта артисткой Любовью Александровной Дельмас, которая исполняла роль Кармен в опере Бизе.
Надо сказать, что эта работа была смысла противоположного философско-аллегоричной поэме “Соловьиный сад”, работа над которой велась
в это же время. Вообще, вся деятельность этого периода носила в целом противоречивый характер: с промежутками в один-два дня поэт пишет радостное “О, я хочу безумно жить” и совсем иное :Я – Гамлет. Холодеет кровь,
Когда плетет коварство сети,
И в сердце – первая любовь
Жива – к единственной на свете.
Тебя, Офелию мою,
Увел далеко жизни холод,
И гибну, принц, в родном краю,
Клинком отравленным заколот.
Но столь разнохарактерные, разно смысловые произведения не были разрозненны в своем рождении, все они образовывали некую борьбу противоположных устремлений, чем отражали
и внутренний мир художника и противоречия самой эпохи.Так как же возник цикл “Кармен”?
На спектакле петербургского Театра музыкальной драмы Блок впервые увидел Дельмас в роли Кармен. В его записной книжке к этому периоду относится запись, датированная 14-м февраля “…пела Дельмас – мое счастье”.
Поэт увидел в этом персонаже страсть бытия, силу духа, силу, раздвигающую горизонты. Чтобы понять эти стихи нужно обязательно разглядеть в образе Кармен силу жизни, вихрь чувств и страстей.
Видимо, именно это новое, сильное привлекало поэта, ведь образ Кармен извечно ассоциировался с бушующей страстью, жаждой жизни, бурными эмоциями. Кармен – это яркая пылающая роза среди серого пепла бытия, как его видел Блок. Противоположности тянуться друг к другу.
Цикл “Кармен” – одна из глав в сюжетном развитии блоковского “романа в стихах”, а внутри этой “новеллы” есть свое самостоятельное сюжетное движение. Десять стихотворений “новеллы о любви” образуют сложную логическую зависимость, – перед читателем возникает драма души. Например, стихи в этом цикле расположены не в хронологическом порядке их создания, а в особой драматической последовательности. Даже само введение многозначительно:
Как океан меняет цвет,
Когда в нагроможденной туче
Вдруг полыхнет мигнувший свет, –
Так сердце под грозой певучей
Меняет строй…
Этот факт можно легко объяснить тем, что Блок описывал факты своей биографии, свои собственные мысли, переживания, мечты и чаяния. Поэтому для него было важно не “солгать” в этом.
Весь цикл “Кармен” был написан за один месяц – март.
Многие проводят параллели между циклом “Кармен” и поэмой “Соловьиный сад”. Об этом писал критик Р. В. Иванов-Разумник, об этом свидетельствовала и сама Дельмас – по ее словам на подаренном ей поэтом и, к сожалению, утерянном экземпляре поэмы “Соловьиный сад” имелась надпись: “Той, которая поет в соловьином саду”.
“Ваш образ, дорогой навек…” (Цикл стихотворений А. А. Блока “Кармен”) 👍
1. Страстный образ Кармен.
2. Музыкальность дикой прелести.
3. Недосягаемый свободный мир.
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать.
А. С. Пушкин
А. А. Блок известен нам как создатель образа Прекрасной Дамы, которая прошла путь от божественного существа до простой женщины, встречаемой в повседневной жизни. Но подобное изменение не лишает ее ореола таинственности. Она также остается для нас тайной, которую Блок разгадывает в каждом своем поэтическом произведении. Поэтому его творчество можно разделить на определенные периоды.
Но
все они создают единое полотно, рассказывающее о великой любви не только лирического героя, но и самого поэта к женщине, своей родине, любимому краю.Особе место в этой картине занимает цикл “Кармен”. Он становится своеобразным рассказом в рассказе. В нем десять стихотворении объединено одним роковым образом Кармен. Тексты подчиняются своему внутреннему развитию, которое начинает движение с первой строчки и заканчивает в последней.
Четкое обозначение центральной фигуры заставляет нас еще перед началом чтения посмотреть на этот неоднозначный образ со стороны. В творчестве Ж. Бизе одноименная пьеса
стала вершиной реалистического искусства. Она смогла привнести на сцену театров живое дуновение свободной жизни. Такая постановка не могла оставить в стороне поэтическую и кипучую натуру поэта.Он не раз был на представлении, где в образе Кармен выступала Л. А. Андреева-Дельмас. И весь ее страстный образ он смог воплотить в цикле из десяти стихотворений.
Как океан меняет цвет,
Когда в нагроможденной туче
Вдруг полыхнет мигнувший свет, –
Так сердце под грозой певучей
Меняет строй, боясь вздохнуть,
И кровь бросается в ланиты,
И слезы счастья душат грудь
Перед появленьем Карменситы.
В начале цикла поэт словно подбирает краски, с помощью которых можно было бы запечатлеть тот образ, который остался в его душе после появления Карменситы. Поэтому во втором стихотворении цикла каждая строфа оканчивается многоточием. Он приближается к данному образу, но сам себя обрывает. Смятенная душа не находит слов, чтобы еле уловимые природные образы собрать в один большой портрет, который мог бы отразить всю кипучую энергию героини, какой была на сцене Андреева-Дельмас.
И о себе лирический герой практически ничего не говорит. Он использует образ окна, в котором постоянно горит свет. Это сама душа светиться пламенем, зажженным актрисой в поэтической душе Блока.
И только в следующем третьем стихотворении нам открывается образ той, которой посвящен данный цикл.
…И золото кудрей – червонно-красным,
И голос – рокотом забытых бурь.
Вся природная стихия воплотилась в этом облике. Лирический герой запечатлел в своем полотне только то, что стало ему особенно дорогим и близким. Это пышные кудри с “мистическим” отливом и голос, который уносил не только героя, но и других зрителей в страстный мир оперы знаменитого композитора.
Так какой же она была на самом деле? На этот вопрос отвечает четвертое стихотворение цикла. В нем представлена игра Кармен на сцене.
И мы понимаем, что в такой страстный и жгучий характер просто нельзя не влюбиться. Лирический герой использует короткие, но очень выразительные фразы, что создает определенную динамику в самом повествовании. Стихотворение словно начинает подчиняться неуемной энергии главной героини.
…В глазе Хозе метнула взгляд!
…Блеснул зубов жемчужный ряд…
Больше значение в этом произведении играет поэтика знаков препинания. Многоточия чередуются с восклицательными знаками. Кажется, что лирический герой на миг задумывается, но как только перед ним он возникает знакомый образ, он снова оживает.
Так при звоне знакомого бубена герой видит творческие сны. Карменсита становится его музой. Она словно рождает в нем новые образы. Поэтому он и проходит серые стены, чтобы затесаться в пестрой толпе, спешащей на яркое и захватывающее душу представление.
Такой поэтической картиной и замыкается первая часть цикла. Из него мы узнали только штрихи того образа, который становится своеобразней музой для лирического героя.
В шестом стихотворении цикла у лирического героя появляется шанс встретить не жгучий и горящий образ на сцене, а простого человека. И в этой фигуре все также видны уже знакомые черты облика Кармен: Лирический герой даже сравнивает ее с угрюмыми львами, которые выглядывают из-за ограды. Но действительная жизнь служит контрастной картиной тому образу, который остается близким, но в то же время очень далеким, на сцене.
И бледное лицо… и прядь
Волос, спадающая низко…
Поэтому в памяти лирический герой хочет запечатлеть тот образ, который он видит на сцене: “поступь с истомой”, “песня нежных плеч”. Но он словно удаляется от лирического героя и остается на недосягаемом расстоянии.
Как память об иной отчизне, –
Ваш образ, дорогой навек…
Так, образ Кармен снова отдаляется от него. И “дорогой навек” облик не наполняет сердце лирического героя своим трепетом. Кажется, что он снова вернулся к реальной жизни и сам спрашивает себя о том, остается ли его сердце у Кармен или нет. И мы понимаем, что у него в душе сохранился только отзвук того, что раньше переполняло сердце.
Поэтому все увиденное ему кажется просто сном. Ее дикую прелесть он теперь сравнивает с музыкальными инструментами. Так от живописного образа остается лишь звук, который нельзя уловить.
Его можно сохранить только в своей душе, если она звучит в унисон с “одичалой прелестью” Кармен.
Через этот образ входит в душу лирического героя ее сказочный синий и певучий край. В нем же не перестают кипеть цыганские страсти. Поэтому они вырываются из того плена, в который их заключил партер. Лирический герой понимает, что любовь и вольная натура Кармен дарила ему самое главное в жизни – свободу.
Он старается в своих строчках запечатлеть ее облик. Но это ему не совсем удается, поэтому и эта строфа заканчивается многоточием.
Ты встанешь бурною волною
В реке моих стихов,
И я с руки моей не смою,
Кармен, твоих духов…
Лирический герой понимает, что дорогой и прекрасный образ можно попытаться сохранить только в своем сердце и стихотворениях. Но он надеется на ответное чувство, что Кармен тоже о нем не забудет. Они вместе пройдут большой и сложный путь.
И в душе каждого останется та прекрасная встреча, когда в партере царила темнота. В последнем стихотворении цикла лирический герой признается, что этот вольный и свободный образ цыганки, воплощенный на сцене Л. А. Андреева-Дельмас, никому и никогда принадлежать не будет. Она живет в своем особом мире, к которому можно прикоснуться только в качестве зрителя спектакля.
Но в жизни все происходит по-другому.
Здесь – страшная печать отверженности женской
За прелесть дивную, – постичь ее нет сил.
Там – дикий сплав миров, где часть души вселенской
Рыдает, исходя гармонией светил.
И между этими двумя мирами нет ничего общего. Образ, “дорогой навек”, уже отрывается от земли. Он превращается в звезду, летящую по своей выбранной орбите к тому миру, который ему намного ближе и роднее. Ведь там нет измен, но нет и счастья, то есть в нем нет никаких половинок – все предстает в неразрывном единстве.
И такой странный мир и сладостная мелодия завораживает лирического героя. Но только в последней строке он признается в том, что сам такой же, как Кармен.
Мелодией одной звучат печаль и радость…
Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.
И мы понимаем, почему именно такой образ нашел воплощение в цикле стихотворений, почему лирический герой не раз ходил на оперу именно с ее участием. В этом образе он нашел не только родственную душу. Весь образ представлял собой натуру лирического героя. Он запечатлел свои переживания, до краев переполняющие его душу, в своих поэтических творениях.
На сцене же это смогла сделать Л. А. Андреева-Дельмас в образе Карменситы. И этим двум мирам удалось найти друг друга. Но в конце цикла мы видим, что они снова расходятся. Значит, в душу лирического героя начинают входить новые события и впечатления.
Они не вытесняют “дорогой навек” образ, а просто оставляют ему очень мало места. Но мы понимаем, что память об этой встрече сохраниться в сердце лирического героя на всю жизнь.
Так в небольшом повествовании на примере одного сценического образа. Блок еще раз попытался приоткрыть нам дверь в свой мир чувств и переживаний. Возможно, что в последней строке цикла признание о таком родстве героев – лирического героя и Кармен – имеет непосредственное отношение и к самому поэту.
В нем тоже живет частичка той Карменситы, которая может в этом темном и страшном мире жить по своему вольному и свободному закону, позволяющему оторваться от земли и приблизиться к звездам. Поэтому мы можем сказать, что в образе Кармен нашла отражение и натура самого А. А. Блока.
В марте 1914 года Блок написал цикл «Кармен», состоящий из десяти стихотворений. Он посвящен певице Л.А. Дельмас, исполнявшей главную партию в одноименной опере Ж. Бизе: «В январе 1918 года я не менее слепо отдался стихии, чем в январе 1907 и в марте 1914 года» [1]. Источников написания цикла несколько: новелла Проспера Мериме, опера и, конечно, реальная биографическая ситуация. Все источники своеобразно отражены в произведении, что вызывает различные подходы к изучению сюжета цикла. Внимания заслуживают две основные работы, в которых рассматривается лирический сюжет «Кармен». Впервые данный вопрос затронут в статье В.А. Сапогова «Сюжет в лирическом цикле». По мнению автора, доблоковская трактовка «Кармен» (Мериме, Бизе), «связь этого образа с поэтической картиной мира поэта» и реальные события «составляют фабульную ситуацию, точ- нее — то, что удалось реконструировать в ней, реализованную в сюжетных вариациях А. Блока «Кармен»» . Однако в своей статье В.А. Сапогов не дает четкого определения лирического сюжета, поэтому до конца не ясно, что подразумевается под «фабульной ситуацией». В качестве рабочего определения сюжета в лирическом цикле в данной работе используется следующее – это система переживаний, мыслей и чувств лирического героя. В 1995 году в статье «»Кармен». Лирическая поэма как антироман» Е.Г. Эткинд рассмотрел сюжет, исходя из движения местоимений в цикле, и в результате пришел к выводу, что «сюжетное движение в «Кармен» сводится к формуле: Я – ОНА – ЛЮБОВЬ» [3]. Местоимения действительно отражают движение лирической эмоции, но, вопреки мнению автора статьи, схема оказы- вается другой: сам автор на протяжении цикла, иногда утрированно повторяя, акцентирует вни- мание на последовательности движения место- имений: я – Вы – ты. Следовательно, «сюжетное движение» в произведении происходит иначе. Исследователи цикла исходили из сложившейся традиции, стараясь определить, в какой мере эпический сюжет повлиял на цикл Блока, и как он отразился в произведении. Но взаимодействие в «Кармен» двух начал, эпического и лирического, которым соответствуют разные сюжетные линии, до настоящего момента не рассматривалось. Безусловно, источники отражены в произведении, на это указано в самом цикле, но, рассматривая «Кармен» в контексте предшествующей традиции, необходимо исходить из того, что новелла и опера, литературный и музыкальный источники, предполагают сюжет эпический, и что воспроизведение этого сюжета в пределах нескольких стихотворений лирического цикла невозможно. Другой род литературы и поэтическая форма требуют иной организации сюжета, но несмотря на небольшой объем лирический цикл призван раскрыть целую «программу», авторскую концепцию. Поэтому цель настоящей работы – рассмотреть взаимодействие в цикле «Кармен» традиции и новаторства, эпического и лирического, выявить те закономерности и механизмы, которые позволили в рамках лирического цикла дать интерпретацию эпического сюжета. Задумав сделать «Изборник» из всей «лирической трилогии», Блок оставил из «Кармен» только первое стихотворение, обозначив его, как и в цикле курсивом: Как океан меняет цвет, Когда в нагроможденной туче Вдруг полыхнет мигнувший свет,– так сердце под грозой певучей Меняет строй, боясь вздохнуть, И кровь бросается в ланиты, И слезы счастья душат грудь Перед явленьем Карменситы [4]. Далее курсив в цикле будет использоваться для обозначения опорных моментов лирического сюжета (отдельных слов) и для выделения чужого слова, – цитат из клавира. Иную функцию выполняет курсив первого текста. Стихотворение, открывающее цикл, является своеобразной наметкой сюжета, который будет реализовываться в последующих текстах, обрастая эпическими знаками, чувствами и переживаниями. Стихотворение задает тот высокий и торжественный тон, который отличает блоковский цикл от текстов источников, создает его особенность в контексте предшествующей традиции. Лирику отличает «перенаселенность стихового пространства» [5]. Чем меньше объем художественного произведения, тем большую смысловую нагрузку несут отдельные слова. Блок строит цикл, опираясь на конкретные слова. Слова складываются в определенную систему, которая выражает суть авторской концепции. Особенность цикла «Кармен» – контраст между сложившимся представлением о цыганке и блоковским. В эпическом сюжете, особенно новелле, образ Кармен более реалистичный, даже сниженный: «Глаза у нее были раскосые, но чудесно вырезанные. Губы немного полные, но красиво очерченные, а за ними виднелись зубы, белее очищенных миндалин. Ее волосы, быть может, немного грубые, были черные, с синим, как вороново крыло, отливом, длинные и блестящие…» [6]. По отношению к этому же образу в первом стихотворении Блок употребляет не просто вы- сокие слова, а архаичные – ланиты, явление. На протяжении цикла это словарное поле продолжает расширяться. Из новеллы Блок заимствует основные характеристики Кармен, знаки ее образа – взгляд, волосы, зубы, осанка, – и дает эквиваленты этих слов, контрастные по отношению к эпической традиции: явление, взор, очи, стан, лик, золото кудрей. Архаичная лексика нередко встречается в трилогии Блока, но особенно ею насыщен цикл «Кармен». В пределах одного произведения Блок создает словарь, в котором есть центральные и периферийные слова, то, что ранее было единичным, теперь складывается в систему, позволяющую с помощью нескольких слов создать новый образ цыганки, –«царицы блаженных времен». Роль периферийных слов в цикле играет привычная блоковская лексика, с помощью которой складывается представление о времени, пространстве, состоянии лирического героя, развитии эмоции (лёд – снежная весна – таль). Она создает семантическое поле, контрастное эпическому сюжету: в начале цикла очерчивается действительность, далекая от солнечной Андалузии и необычная для испанской цыганки – Петербург, ранняя весна, мокрый снег. на небе – празелень, и месяца осколок Омыт, в лазури спит, и ветер, чуть дыша, Проходит, и весна, и лед последний колок, И в сонный входит вихрь смятенная душа… Первые стихотворения буквально пронизаны привычными блоковскими символами, «словами-остриями», устойчивыми знаками его поэтического мира: окно, лазурь, сон, вихрь, заря, март, весна, демон, голос, буря, сны, ветер, снег, таль, вербы, розы. Параллельно с блоковской системой символов складывается еще одно знаковое поле, связанное с именем. Эпический сюжет дан в цикле, как каркас, объединяющий все стихотворения, который создает иллюзию смены событий, хотя никакого событийного ряда в цикле нет. Эпический каркас является основой, базой для развития лирического сюжета. Культурный пласт, связанный с именем цыганки, представлен сценами из оперы, деталями декорации, цитатами из клавира, именами персонажей (Хозе, Эскамильо, Цунига, Лил- лас-Пастья): Бушует снежная весна. Я отвожу глаза от книги… О, страшный час, когда она, Читая по руке Цуниги, В глаза Хозе метнула взгляд!<…> И я забыл все дни, все ночи, И сердце захлестнула кровь, Смывая память об отчизне… А голос пел: Ценою жизни ты мне заплатишь за любовь! Эпический сюжет воспроизводится в цикле, начиная с первого акта оперы. Более того, сразу же упоминается сцена гадания по руке Цуниги, которая отсутствовала в новелле и была введена в постановку театром Музыкальной драмы. Не новелла («Я отвожу глаза от книги…»), а сценическая постановка вызывает волнение лирического героя и привлекает внимание. Интересно, что в цикле схематично акт за актом прослеживается сюжет всей оперы. В стихотворениях, пятом и шестом, дан второй и четвертый акт – цыганская пляска в таверне, декорации таверны Лиллас-Пастьи, куплеты тореадора, убийство Кармен и гибель Хозе. О завершении эпического сюжета говорит цитата из арии Хозе в стихотворении «Сердитый взор бесцветных глаз…»: «Уйдем, уйдем от жизни, Уйдем от этой грустной жизни!» Кричит погибший человек… Кульминационный момент цикла восходит к реальной встрече, которая произошла в театре Музыкальной драмы марта 1914 года. В письме Л.А. Дельмас в тот вечер Блок писал: «Сегодня я узнал, что Вы больше не служите в М.Д. и что Вы в театре. Мне показывали Вас. Я смотрел на Вас, не видя и не слушал того, что делалось на сцене… Не знаю, какой заколдованный цветок Вы бросили мне, не Вы бросили, но я поймал» [7]. Содержание стихотворения отсылает к первому тексту, в котором говорилось о явлении Карменситы. «Явление» – ключевое слово в цикле: сердитый взор бесцветных глаз. их гордый вызов, их презренье. Всех линий – таянье и пенье. так я Вас встретил в первый раз. В стихотворении разворачиваются два плана – сцена и партер. Действие происходит одно- временно, но на сцене – финал оперы (4 акт), а в партере – начало другого сюжета, – встреча с Кармен. Все, из чего вырастает цикл, – явление, встреча, взгляд, впечатление от образа, на кото- рое наслаивается эпическая традиция. Явление главной героини – «точка отсчета», «момент лирической концентрации». Сюжет в цикле развивается с фиксированной точки, с которой «поэт рассылает свои проекции-излучения во времени и в пространстве… Для того, чтобы момент лирической концентрации стал основой стихотворения, он должен быть предварен или окружен минимумом эмпирических подробностей, конкретных обстоятельств, аксессуаров, натолкнувших поэта на определенный ход мыслей и на определенные переживания, должен обладать хотя бы некоторой долей коммуникативности, должен быть хотя бы минимально развернут в сюжет» [8]. Так происходит в «Кармен». Блок целенаправленно показывает схему эпического сюжета, он сам указывает на источники – книгу и оперу; предваряет «явление» героини иллюзией сюжета. А в центр произведения помещает реальное событие – встречу в театре, вокруг которой и разворачивается движение цикла. Дальнейшее развитие лирического сюжета происходит на ассоциациях, связанных с явлением героини. На Вербное воскресенье Дельмас подарила Блоку букет, состоящий из верб, колосьев и роз. Вечером этого же дня было написано стихотворение, построенное на ассоциациях, вызванных букетом и традицией. Подарок Дельмас попал в контекст эпического сюжета: розы ассоциируется с брошенной Кармен акацией и последующим развитием событий, поэтому подаренный букет вызывает чувство страха и естественные вопросы. Розы – страшен мне цвет этих роз, Это – рыжая ночь твоих кос? Это – музыка тайных измен? Это – сердце в плену у кармен? Вопросы помещены в контекст эпического сюжета, вне которого они непонятны. Толчком для их возникновения стала встреча с героиней. Вопросы – намек на возможное развитие событий; Блок вызывает известную волну ассоциаций, опорные моменты которой уже дал в предшествующих стихотворениях. Три вопроса из стихотворения «Вербы – это весенняя таль…» по смыслу соотносятся с тремя цитатами из клавира. «Розы – страшен мне цвет этих роз, / Это – рыжая ночь твоих кос?» – Кармен бросает цветок и Хозе оказывается в ее власти, как предостережение, пророчество звучит цитата из четвертого стихотворения: Ценою жизни / ты мне заплатишь за любовь! . «Это – музыка тайных измен?» — Уйдем, уйдем от жизни, / Уйдем от этой грустной жизни!. Цитата из арии Хозе, которую он исполняет перед убийством. Причина трагического финала – измена Кармен. «Это – сердце в плену у Кармен?» – О, да, любовь вольна, как птица,– цитата из девятого стихотворения. В ней смысл всей коллизии. Кармен изменяет и для нее это естественно, ведь «У любви, как у пташки, крылья». Хозе этого не приемлет, его сердце в плену, итог может быть только один – смерть. Цитаты звучат от разных действующих лиц: в первый раз – от имени Кармен, вторая цитата при- надлежит Хозе и третья – произносится от имени автора. Все цитаты обозначены курсивом и оформлены как прямая речь, кроме последней, поскольку она принадлежит автору. Получается своеобразное многоголосие: Блок объединяет разные взгляды, как разные составляющие букета. Цитаты из арий Кармен и Хозе, взятые вне текста, являются обращением друг к другу, образуя диалог: – Ценою жизни / ты мне заплатишь за любовь! – Уйдем, уйдем от жизни, / Уйдем от этой грустной жизни! К ним примыкает блоковский голос: О, да, любовь вольна, как птица. В названии хабанеры выражена та идея, которая сделала этот эпический сюжет вечным, порождая бесчисленное множество интерпретаций. На три блоковских вопроса получено три ответа, связанных с традицией. Как известно, в лирике Блока есть такая тенденция: ответы на заданные вопросы кроются в последующих текстах. Три последующих заключительных текста – 8, 9, 10 стихотворения – новые ответы. Розы – страшен мне цвет этих роз, Спишь, змеею склубясь прихотливой, Это – рыжая ночь твоих кос? Спишь в дурмане и видишь во сне Даль морскую и берег счастливый, И мечту, недоступную мне. Это – музыка тайных измен? За бурей жизни, за тревогой, За грустью всех измен, – Пусть эта мысль предстанет строгой, Простой и белой, как дорога, Как дальний путь, Кармен! Это – сердце в плену у Кармен? нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь… Блоковские ответы говорят о невозможности продолжения сюжета. Три заключительных текста – три ответа, три гимна, посвященные Кармен, в которых неизменно повторяется ее имя, и с каждым разом все сильнее увеличивается эмоциональное напряжение, разрешаясь в заключительной строке цикла, последнем слове- имени – Кармен. Название хабанеры является авторской цитатой, блоковским голосом, добавленным в контекст предшествующей традиции, утверждающим основную мысль эпического сюжета: О, да, любовь вольна, как птица, и одновременно блоковский голос поворачивает вспять известную традицию. Как бы второй частью цитаты, завершающей ее, звучит последняя строка цикла: «Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен». Основная идея эпического сюжета «разрешается экзистенциальной темой произведения, бросившей на него обратный свет». Блок строит произведение на столкновении старого и нового, взаимопроникновении двух сюжетов – эпического и лирического, которые то приближаются, то отдаляются друг от друга. В цикле Блока нет полемики: предшествующая традиция в художественном мире поэта перестраивается по установленным им законам и приобретает новое звучание. Блок использует традицию, чужой сюжет для того, чтобы открыть в «романе в стихах» очередную новую главу
ЛИТЕРАТУРА 1. Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. / А.А. Блок. – М.; Л., 1960. – Т. 3. – С. 474. 2. Сапогов В.А. Сюжет в лирическом цикле / В.А. Сапогов // Сюжетосложение в русской лите- ратуре. – Даугавпилс, 1980. – С.94-96. 3. Эткинд Е.Г. «Кармен». Лирическая поэма как антироман / Е.Г. Эткинд // Там, внутри. О русской поэзии XX века. – СПб., 1995. – С. 79. 4. Блок А.А. Полн. собр. соч. и писем: В 10 т. Т. 1-5, 7 / А.А. Блок. – М., 1997- 003. –Т.3. – С. 149- 156. Далее все тексты Блока цитируются по этому изданию. 5. Кожевникова Н.А. Словоупотребление в русской поэзии начале XX века / Н.А. Кожевникова. – М., 1986. – С. 194. 6. Мериме П. Собр. соч.: В 6т. / П. Мериме. – М.,1963.Т .– С.346. 8. Сильман Т.И. Заметки о лирике / Т.И. Силь- ман. – Л.О.: Советский писатель. 1977. – С. 31. 9. Гинзбург Л.Я. Частное и общее в лиричес- ком стихотворении / Л.Я. Гинзбург // О старом и новом. – Л., 198 . – С. 9. Кулик А.Г. Лирический сюжет в цикле Блока «Кармен» // Вестник ВГУ. серия: Филология. журналистика.—2007. —№ 2. |
Анализ стихотворения А. Блока, открывающего цикл «Кармен».
Тема: Анализ стихотворения А. Блока, открывающего цикл «Кармен».
Тип урока: урок изучения нового материала.
Цели урока: Учить учащихся воспринимать лирическую поэзию, помочь им заметить и
осмыслить лексические, ритмические, синтаксические, звуковые особенности стихотворения. Развивать образное восприятие художественного произведения, литературную речь учащихся. Воспитывать тонкость и точность поэтического чувства у учащихся.
Задачи урока: Совершенствовать умение и навыки учащихся по анализу стихотворения.
Познакомить с историей создания вступительного стихотворения из цикла «Кармен».
Ввести учащихся в мир авторских мыслей и чувств, помочь им уловить неповторимость взгляда поэта на любовь, на любовные переживания.
Ход урока:
/. Организационный момент.
II. Проверка усвоения изученного.
Урок начать с беседы с учащимися:
Кому принадлежит цикл стихотворений «Стихи о Прекрасной Даме»?
Как Блок отзывался об этом цикле («Ранняя утренняя заря — те сны, туманы, с которыми борется душа, чтобы получить право на жизнь».)
Возможно ли понимание цикла «Стихи о Прекрасной Даме» вне биографического контекста? (Да, стихи Блока можно рассматривать как художественное воплощение его жизненного пути, фактов его биографии, его раздумий, чувств, переживаний).
///. Подготовка к восприятию новой темы
(Звучит отрывок из оперы Визе «Кармен»).
Кто знает, какое музыкальное произведение прозвучало?
Представьте, что вы в театре, слушаете оперный оркестр и ожидаете выхода певицы, ожидаете чуда. Под впечатлением ожидания чуда и появился у Блока еще один цикл — «Кармен».
IV. Объявление темы, цели, задачи урока.
V. Слово учителя.
Цикл «Кармен» (1914) открывается восьмистишьем, которое во многих сборниках набрано курсивом и представляет собой пролог ко всему циклу. Учитель выразительно читает.
Как океан меняет цвет,
Когда в нагроможденной туче
Вдруг полыхнет минувший свет, —
Так сердце под грозой певучей
Меняет строй, боясь вздохнуть,
И кровь бросается в ланиты,
И слезы счастья душат грудь
Перед явленьем Карменситы.
А) Какое впечатление произвело на вас стихотворение?
Б) Обратите внимание, что у стихотворения нет названия, поэт вкладывает в стихотворение глубокий авторский смысл — стихотворение философского плана. (Это характерно для всех стихотворений без названий), (записать в тетрадь)
(Сообщение, заранее подготовленное учащимися)
[Как известно, Блок осенью 1913 года увидел в спектакле петербургского театра Музыкальной драмы Л. А. Дельмас, исполнявшую роль Кармен. Личное знакомство, перешедшее в страстную любовь, состоялось 28 марта 1914 года; пролог в «Кармен» датирован 4 марта — стихотворение, начатое еще в октябре 1913 года, окончено Блоком за две недели до встречи. В записных книжках сохранилась запись от 14 февраля 1914 года: / «Кармен» — с мамой. К счастью моему Давыдова заболела и пела Андреева-Дельмас — мое счастье/]
Учитель:
Сколько волнений в этом дважды повторенном счастье.
[5 марта Блок запишет — задним числом — события 2 марта. «Я страшно тороплюсь в «Кармен». На афише Давыдова, но я тороплюсь, весь день — тревога…
Беру 8-й ряд. Вхожу, когда уже началось, увертюра пропущена, уже солдаты на сцене, Хозе еще нет. Рядом оказывается (через даму) председатель общества поэтов. Я жду Кармен.
Рядом садится паршивый хам — офицер, громко разговаривающий с дамой. Выходит какая-то коротконогая и рабская подражательница Андреевой-Дельмас. Нет Кармен. Свет гасят, вступление к 4-му акту, я жду. Уже толпа, уже тореадор. Ее нет. Я решаю ждать Хозе. Вот и Хозе, ее нет, на сцене, бездарно подражая ей, томится Давыдова. Я ухожу.»]
Таков протофакт: 2 марта 1914 года А. Блок сидит в восьмом ряду партера театра Музыкальной драмы и ожидает выхода Л. А. Дельмас, исполняющей партию Кармен. В стихотворении нет ни партера, ни восьмого ряда, ни «паршивого хама» — офицера с его дамой, ни «председателя общества поэтов», ни даже оркестра, уже исполнявшего увертюру. В стихотворении — океан, гром, молния, сердце… Оно говорит о страсти, потрясающей все существо человека.
VI. Анализ стихотворения (эвристический, проблемный методы обучения).
Какое, по-вашему, слово-образ говорит о любовном переживании? (океан)
Что сопоставлено в стихотворении с океаном, меняющим цвет, когда над ним полыхает молния? (перечитываю первые 4 строки), (сердце) Сопровождено ли слово сердце у блока местоимением «мое», ведь это поэт ожидает Кармен, Андрееву-Дельмас. (нет, не сопровождено слово сердце местоимением «мое»).
Сердце не сопровождено местоимением «мое», отчего стихотворение приобретает большую обобщенность, широкий общечеловеческий смысл.
И кровь бросается в ланиты. Значение этого слова каково? (Ланиты — щеки, лицо (учитель может добавить. Ланиты — церковнославянское слово, обычный человек сам о себе едва ли скажет так, а Блок так может сказать — именно потому, что он опустил притяжательное местоимение, столь, казалось бы, грамматически нужное).
Сколько фраз в стихотворении?
Да, одна фраза, устремленная к своему концу: перед явлением Карменситы.
— Какова рифма? Докажите.
Перекрестная
Цвет —свет
Туче — певучей
Почему у Блока явление вместо появления?! В этом-то и смысл вещи. Помните, у художника Иванова картину «Явление Христа народу». Вместо имени Бога у Блока имя испанской цыганки, принадлежащее земной женщине. Блок создал сложную поэтическую систему, в которой имя Карменсита — интимно-ласкательное, естественно воспринимается как имя богини.
Какими романтическими словами и словосочетаниями рисует Блок ожидания влюбленного. (Слезы счастья, душат грудь, боясь вздохнуть).
С чем сравнивает автор сердце влюбленного (с океаном, «как океан меняет цвет»)
— В чем необычность эпитета нагроможденный (в нем запрятан гром), скопление согласных как это называется? (аллитерация)
— А в трехсложном слове океан преобладают открытые гласные звуки А-А (ассонанс), на него падает два стиховых ударения и оно поддержано гласными в слове меняет; в первом стихе образуется вокалический ряд: А-А-Е-А-А-Е-Е, он дает образ безграничного простора. Почему повторяется глагол меняет?
Каков синтаксис стиха? С чего начинается величавая, медлительная фраза? (С двух придаточных предложений (Как…, Когда…)). Фраза усложненная, замедленная деепричастным оборотом (…боясь вздохнуть) и однородными членами (и кровь…, и слезы…), движется к своему завершению, к имени Карменсита, — пока оно не произнесено, это имя загадка для читателя.
Какое имя вы бы подставили? (Афродиты, богини любви) Почему? Неожиданность и торжественность заключительного стиха выражена и средствами ритма: стих с четырьмя ударениями меняется стихом иного темпа.
И слезы счастья душат грудь
Перед явленьем Карменситы. Любовь грандиозна как первобытные стихии природы — океан, гроза с громом и молнией, — и всеобъемлюща, как вера, ожидание любимой женщины равно состоянию ожидания чуда.
Читаются еще стихи из цикла «Кармен».
Каковы ваши впечатления о стихотворении?
Как вы его восприняли, умом или сердцем?
VII. Итог урока.
Домашнее задание: 1. Проанализировать письменно любое стихотворение из цикла «Кармен». 2. Индивидуальное задание по поэме «Двенадцать».
Учитель: Павшок Людмила Павловна
4 стихотворения Кармен Хименес Смит — The Feminist Wire
ЭПИГРАММЫ ДЛЯ ДАМЫ
Если вы ненавидите, когда ваш сын сверхъестественно мальчик, возьмите его с телом своего хобота.
Женщина может составить бастион с мужчиной, но для того, чтобы он существовал, обе стороны должны иметь в руках автоматы Калашникова и разрешение от Uber-Mom.
Идиот, плохое яблоко: то же самое, что и прототип женского начала.
Лучший враг против антагонизма — это больше вой и меньше шепота.
Вьющиеся волосы и беспокойство — это не родство, а объединение трения, которое они вызывают в нас.
Тот, кто не знает, как вывести свой бизнес на улицу, не должен заниматься искусством.
Человека часто наказывают за чрезмерное пренебрежение легкими разрешениями.
Широта женской сексуальности случайно достигает вершины нашего коллективного ума.
Женское яйцо — причина, по которой она не легко поддается смерти / сексуальному влечению.
Ненависть к себе как к аппарату: 100 лет помех.
То, что он сделал из страха, пахнет преданностью и патриархатом.
Часто шлюха не равняется ее преступлению. Она напрасно клевещет на себя, особенно если / когда / потому что никто не смотрит. Потерпи. На этот раз молящиеся массы ждут вашего разрыва.
РАДИКАЛИЗАЦИЯ
Агитатор держит ее подписку и спрашивает , чувствуете ли вы себя равными , поэтому вы и ваши сестры высмеиваете ее
, потому что она так открыто говорит о несправедливости, так что это вторая волна.Твои сестры собираются около
человек.с презрением и оскверняет ее серьезный характер. Это спасибо, но нет. Я могу голосовать,
зайти в аптеку за моим планом Б и надеть бумажник на цепочке. Одна сестра бросает яблоко
вступает в схватку, и невозмутимый агитатор кусает его. Ее прямой блок-зубы ломаются
плоды, которые шокируют ваших сестер, но когда они отказались от своих издевательств
на приманку по выбору базара: серьги, угги, съемные штампы бродяги,
— марафон «Секс в большом городе» , , ты горячий, для агитатора.Толпа очищается, и ты целуешься
ее потная шея и использовать ее тревожный знак как кровать. Вы нацарапываете ее волнующие слова
на живот и встань обнаженной против ее мышечной памяти. Не только причина,
импульс, результат, но кайфа хватает. Вы хотите правильно использовать
из нее, это жужжащее электрическое недовольство. Тогда вы хотите выпустить его
вашего тела в виде скульптуры Луизы Буржуа, молочный, капля,
обожаю звездную еблю делать это с ней и с ней, потом липкий
разборки, вечное производство яиц из полиуретана, завернутых в пряжу.
РОЗОВЫЙ КОМПЛЕКС
Спазмы, бред: безумие — такой женский мир, но это только мое мнение.
Часто и долго терпя неудачи, я утверждаю, что знаю, что виноваты в этом девушки.
Ты тоже можешь быть материей, багровым и бледным: бездна вселенной.
Я заметил тебя, когда ты стал еще ярче, вызвав заклинание крови.
Чистота — это лишь необходимость в больницах, — вот чему я учу свою дочь.
Она будет грязной.
Я простой. Я был прост. Я буду откровенен. А я нет.
Мои вредные привычки — секреты, упоминание секретов, переход к последней главе в первую очередь.
Я ничего не делаю со своими побуждениями, потому что они надуманы.
ТРУДОВЫЙ ДЕНЬ
Я раскололся, как дыня.
Я истекал кровью и гадил. Моя спина была
точка с запятой. Я истекал кровью и гадил.
Меня натирали сестры-акушерки,
уговорил меня. Мой муж поддержал меня.
Я истекал кровью и гадил. Я так сильно толкнул,
Я был наизнанку. Из закрытого бутона
— зияющая, умирающая роза, лепесток за лепестком.
Слои жемчуга, построенные вокруг гранулы
отходов, кольцо с бриллиантом звенело
в трубах, падение мекония
и кровь, я проглотил и истек кровью.
Кармен Хименес Смит — автор мемуаров и четырех сборников стихов, в том числе Milk and Filth , финалистка премии NBCC 2013 по поэзии.Член программы CantoMundo, сейчас она преподает по программам творческого письма в Государственном университете Нью-Мексико, одновременно являясь главным редактором литературного журнала Puerto del Sol и издателем Noemi Press.
Это город мечты, стихотворение Кармен Тафолла
BUENAS TARDES Сан-Антонио,…. город с центрально-бьющимся сердцем !, город, где прошлое и будущее связаны друг с другом и дарят друг другу лучшее BESOS…. Город, не похожий ни на один другой… город, выросший по-своему и со своим характером….
Мужчина стоит на портрете на Коммерс-стрит в апреле 2013 года. Майкл Чирлос / Centro San Antonio
Я родился и вырос в западной части этого города, чуть западнее el Centro, также известного как центр города. , где моя прабабушка стирала белье своей семьи в реке Сан-Антонио прямо здесь … где она и ЕЕ мама управляли магазином швеи в центре города под четырьмя нашими флагами, где ЕЕ прапрапрадедушка пришла в президио и нашла красивая река, и даже БОЛЬШЕ красивых индейцев, и ЗАВУЧАЛИСЬ за одного из этих красивых местных индейцев ПРЯМО ЗДЕСЬ, en el centro… el Corazón.CENTRO — вот почему мы здесь.
Художественный фестиваль Luminaria в 2015 году. Майкл Чирлос / Centro San Antonio
Он объединяет всех нас — с восточной и западной стороны, с юга… и с севера. Это дает нам СВЯЗЬ и помогает понять, что мы не сможем выжить друг без друга.
Это город мечты — город, который возвращается назад, чтобы принять свое прошлое и передать этот дар будущему. Когда я был ребенком, живя в Вестсайде города, я мечтал стать писателем.Но я не думал, что эта мечта возможна или доступна для меня. Видите ли, все книги, которые я видел, были из Нью-Йорка, и я подумал, что, чтобы быть писателем, нужно писать о вещах, которые происходили в важных местах, таких как Нью-Йорк, — таких как Центральный парк или Статуя Свободы. Но что я знал о Центральном парке? Вместо парка в конце МОЕГО квартала была тортильерия, где старая пожилая женщина делала кукурузные лепешки и продавала их по пенни за каждую. Она была самой старой женщиной, которую я когда-либо видел, еще дышащей! Настолько старый, что я просто стоял там и пялился, пока маленький ребенок из-за линии разреза передо мной не сказал: «SIETE TORTILLAS, POR FAVOR.Пока она так медленно подсчитывала эти семь пенни, я смотрел и смотрел на это старое лицо, такое коричневое и такое морщинистое, что оно было похоже на те старые высохшие угли, грязевые лужи в конце долгой засухи, где земля была такой сухой. он рассыпался на маленькие коричневые квадратики. Ее лицо выглядело ТАК КАК те маленькие коричневые квадратики! «Я знаю, почему она и высохшие грязевые лужи похожи, — сказал я, — потому что они одного возраста. Она, должно быть, самое старое дышащее существо на планете! » Затем я посмотрел на ее волосы, такие белые, что солнечные лучи, проходящие через окно, казалось, посылали колебания туда и обратно — они общались, говоря: «Эй, как дела в этом столетии?» — Ладно, последний сигло был облом.«Hiiijo, que gacho». Они болтали, потому что были лучшими друзьями — ее волосы и солнечный свет, — и я понял: «Вот почему они лучшие друзья. Они ровесники! Она самое старое дышащее существо в солнечной системе! » Затем я посмотрел на ее руки, и ее руки не были похожи на руки, они были похожи на кукурузную лепешку, над которой она работала весь день, чтобы приготовить эти лепешки, и я сказал: «О, Боже мой! Она старше мексиканской кухни? НИКАКАЯ цивилизация во ВСЕЛЕННОЙ не смогла бы выжить без мексиканской еды! Она, должно быть, самое старое живое существо во вселенной! »
Женщина красит лицо для Dia de Los Muertos.Майкл Чирлос / Центр Сан-Антонио
Мужчина позирует для портрета на Коммерс-стрит в 2012 году. Майкл Чирлос / Centro San Antonio
Затем она закончила считать эти пенни и повернулась, чтобы позвать кого-нибудь сзади, чтобы помочь ей перевернуть лепешки, и она закричала «Ма-МААА!» И ее мать вышла, чтобы помочь ей перевернуть лепешки. И я думал, что мне не о чем писать, потому что я вырос не в Нью-Йорке и не знал о Центральном парке.
Но то, что я УВИДЕЛ здесь, в Сан-Антонио, было источником всех лучших писаний, которые я буду писать в будущие годы, а стихотворение, которое будет опубликовано САМЫМ, будет небольшим десятистрочным текстом о старейшей женщине в мире и ее мама. И не потому, что для того, чтобы быть писателем, нужно вырасти либо в Нью-Йорке, либо в квартале с тортильерией. Это произошло потому, что это стихотворение исходило от того, кем я действительно БЫЛ. Наши лучшие, самые яркие и креативные приходят от того, кто мы на самом деле ЕСТЬ.И НАШИ мечты San Antonio CENTRO станут возможными, когда мы узнаем, кто подлинный SAN ANTONIO. Нам не нужно подбирать кого-то еще — мы должны понять, кто мы есть в нашем ядре, в нашем Corazon, в нашем центре.
Вьехиты во всех наших кварталах этого прекрасного города знают, что все мы нуждаемся в нашем сообществе — мы не можем сделать это в одиночку — и они знают, что МЫ — плотно сплетенная волшебная ткань — нечто особенное и уникальное.
Студенты Академии искусств Генри Форда позируют фотографу на Коммерс-стрит в 2014 году.Майкл Чирлос / Centro San Antonio
МЫ — МЕСТО, богатое место, НАПОЛНЕННОЕ ДУХОМ, ИСТОРИЕЙ, МАГИЕЙ. Мы — место, заполненное измельченной кукурузой в молкахете, которое молотило здесь молотую кукурузу уже 12000 лет!
Мы наполняемся песней, шепчущейся сквозь листья орехов пекан… взывающей к твоему сердцу! Произнося ваше имя…
ЗДЕСЬ ПОЧУВСТВУЙТЕ ЗЕМЛЮ ПОД НОГАМИ — ОНА ОСОБЕННАЯ, НАПОЛНЕННАЯ ВСЕМИ ГОЛОСАМИ ВСЕХ, КОТОРЫЕ ПРИХОДИЛИ ДО ВАС, и, может быть, несколькими шепотами тех, кто придет после…
Слушайте эти голоса — двенадцать тысячелетий голосов … ЭТА ГРЯЗЬ РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ ПО ВАШИМ НОГАМ В ВАШУ ДУШУ — и распространила свою страсть к справедливости, миру и общности В ВАШЕМ СЕРДЦЕ, КОТОРОЕ ВСЕ ЕЩЕ БИТ ОМЯТНЫМ БАРАБАНОМ Индейцы янагуана, с испанской гитарой фламенко, с мексиканской хараной, с немецко-чешским аккордеоном, со скрипкой Теннесси, с танцами иммигрантов из Индии и Вьетнама, из Колумбии и Африки, и с черным джазовым саксофоном … сердце, НАШЕ сердце все еще бьется — духом, который невозможно измерить доходом, плотностью населения, числовыми цифрами или предсказаниями того, как мы не СОВПАДАЕМ с другими городами …
Наше сердце бьется от центра, от наших деревьев, нашей реки и грязи под нашими ногами — и его удары создают прекрасную мелодию … когда все его люди собираются вместе в EL CENTRO.Грасиас за поддержку нашего Centro!
Мать обнимает своего ребенка на улице Наварро в 2014 году. Майкл Чирлос / Центр Сан-Антонио
…
Доктор Кармен Тафолла — поэт-лауреат штата Техас. Автор более двадцати книг, Ригоберто Гонсалес назвал Тафоллу «Зорой Нил Херстон из общины чикано», а Алекс Хейли — «писателем мирового уровня». Тафолла, уроженец западных районов Сан-Антонио, издавался на английском, испанском, немецком, французском и бенгальском языках и выступал в Лондоне, Мадриде, Мехико, Норвегии, Новой Зеландии и по всей территории Соединенных Штатов.Признанная Национальной ассоциацией исследований чикано за «голос народов и культур этой страны», в 2012 году мэр Джулиан Кастро назвал ее первым поэтом-лауреатом города Сан-Антонио. Узнать больше
Carmen TA — Carmen TA Poems
1. Плавание★ ★
★ ★
★ ★
★ ★
★ ★
Самая яркая вода переливается на свету
Вода сияет светом, такая голубая и прозрачная
Все еще до начала соревнований
Хватаюсь за блок и жду звонка
…
★ ★
★ ★
★ ★
★ ★
★ ★
Затмение
Яркая сияющая звезда танцует по ночному небу.
Ясная и одинокая луна поет тихую и красивую песню.
Луны никого не видно
…
Мои ноги на горячем песке
Солнце светит вокруг
Ветер развевает мои волосы
Океан, мерцающий вдалеке
…
Поэзия, сжатие языка
Сборники стихов часто являются полной противоположностью переворачиванию страниц.Одно стихотворение может потребовать столько же умственной энергии, сколько рассказ или глава романа. Когда я читаю одно стихотворение, мне приходит облегчение, когда я закрываю книгу на передышку или одержимо перечитываю ее снова и снова в течение получаса. Иногда эти интенсивные переживания чтения могут быть именно тем, с чем мы хотим бороться в глубоком психологическом и эмоциональном массаже.
★ Be Recorder
Кармен Хименес Смит представляет читателям достойную наград коллекцию, посвященную каждому слову с записью Be Recorder .Я обнаружил, что на последней строчке нескольких стихотворений качаю головой с возбуждением ммм ммм ммммм . Разделенное на три части, это поэтическое блаженство проходит через мифические моменты творения, призывы к действию и сложные отношения. Мы совершаем дорогостоящее путешествие через «прошлое, настоящее, ложь / реальность, домашнюю игру, мини-сериал / битву старше меня в моей спирали», и нам говорят «просто списать деньги с моей гоночной карты». Нога никогда не отпускает педаль, поскольку Be Recorder смещается в сторону семьи, беря на себя болезнь Альцгеймера и материнство.«Я буду подмастерьем своей матери», «Звери» и «Американские мифы» делают эту книгу выдающимся подарком для взрослых детей стареющих родителей.
Правительственное озеро
Книга Джеймса Тейта The Government Lake , опубликованная посмертно, оказывает строго успокаивающее действие. В этих стихах со свежей точностью говорится о странном, необычном и воображаемом. Не позволяйте страницам, похожим на прозу, ввести вас в заблуждение. Как только вы нашли свою опору, Тейт плавит часы и капает их по всем краям, как только стихотворение или сюрреалистический шедевр.Поэт предлагает мастер-класс по соблазнительным первым и последним утверждениям, поскольку тела стихотворений, полные остроумия и маниакальной небрежности, окутаны открытием и закрытием, например: «Оливер сидел в своем кресле, как молоко в бутылке. . . . Это не небо, это просто кролик, которого я когда-то знал ». Пусть эти юмористические и задумчивые стихотворения в прозе дышат и пробуждают все свое великолепие, вывернутое вверх тормашками.
Неважно
Книга Яны Прикрыл « No Matter » знакомит нас с серией стихотворений, изображающих развивающийся или исчезающий городской пейзаж.Многие названия в этом сборнике повторяются. Многочисленные стихотворения «Аноним», «Волны», «Сивилла», «Друг» и «Стоик» действуют как квартал с одинаковыми фасадами зданий. Конечно, внутреннее устройство совершенно другое, но каждое вызывает вопрос: были ли мы здесь раньше? Темы циклического развития и разрушения лежат параллельно agape и eros love. Личное и общественное переплетаются в красивом пятне. Прикрыль создает впечатление метро, где «это / единственное место, где никто не должен разговаривать / и никто не чувствует себя виноватым за свое место.Эти острые стихи заставляют задуматься о том, как наше современное общество делает нас «людьми, оторванными от личности». И все это сплошной восторг.
Ahhhhh, глубокий поэтический массаж тканей!
Поэт и предприниматель Стефани Прюитт-Гейнс живет в Нэшвилле, где ей нравятся блины, искусство и мех по имени Шугар.
«Молоко и грязь» Кармен Хименес Смит
Кармен Хименес Смит читает два стихотворения из своего последнего сборника « Молоко и грязь », опубликованного в октябре издательством Университета Аризоны.
Счастливый триггер
Межсезонье и в
сгоревший лес
моей ночной рубашки, дикий подлесок
, который отмечает
меня как место захоронения —
, чтобы хватило, или
, достаточно.
Мои руки стали толстыми руками:
очаг. Я ем грязь для сомнений,
секрет отбелен,
старый как ложь. Я больше хочу
, как тонкое крылатое чудовище
.
Если бы я был ошибкой —
был я — тогда вы бы надеялись, что
нужно исправить, и закрасили бы участок
коричневым цветом.
Радикализация
Агитатор держит ее подписку и спрашивает , чувствуете ли вы себя равными ,
, поэтому вы и ваши сестры высмеиваете ее
, потому что она так публично говорит о несправедливости, поэтому
— вторая волна. Твои сестры собираются около
с презрением и оскверняет ее серьезный характер. Это
спасибо, но нет . Я могу проголосовать,
зайти в аптеку за моим планом Б и носить
кошелек на цепочке . Одна сестра бросает яблоко
вступает в схватку, и невозмутимый агитатор кусает его.
Ее прямые зубные блоки ломают
плод, что шокирует ваших сестер
, но когда они отказались от своих издевательств
для приманки любого базара — серьги, угги,
съемных бродячих штампов,
марафон «Секс в большом городе» — горячих за
агитатор. Толпа очищается, и ты целуешься
ее потная шея и использовать ее тревожный знак как кровать.
Вы нацарапываете ее волнующие слова
на своем животе и стоите обнаженными
ее мышечной памяти.Не только причина,
импульс, результат, а вот кайф
хватает. Вы хотите поглотить это прямо из нее
, это жужжащее электрическое недовольство
. Тогда вы хотите поставить
из вашего тела в форме
скульптуры Луизы Буржуа, молочного цвета, с каплями
, люблю эту звездную еблю
делать это с ней и с ней, затем
липкое растягивание,
вечное производство
полиуретановых яиц,
обернутых пряжей.
Перепечатано из Milk and Filth с разрешения University of Arizona Press. Авторские права © 2013 Кармен Хименес Смит.
УМЕРШИЛИ И ВЫЖИЛИ — The New York Times
Раскрытие этой стороны Блока в биографии Пимана и мемуарах его жены — это не просто мрачные литературные сплетни. Это ставит в центр его главную тему: женщина, превозносимая против женщины, деградировавшей. Теперь можно видеть, что ситуация между поэтом и его женой была отправной точкой для его трех драматических шедевров: лирической комедии «Марионеточная будка» и фантастической драмы «Инкогнита» (обе написаны в 1906 году). ; последняя также переводится как «Незнакомец») и исторической трагедии «Роза и крест» (1913 г.).В трех пьесах, несмотря на все их различия, герой тоскует по женщине, которая любит его и все же совершенно недостижима. Если эти три пьесы принадлежат к вершине русской поэтической драмы, то все остальные сценические произведения Блока, где эта тема отсутствует, на удивление безжизненны и надуманы.
Знаменательные события русско-японской войны и первой революции 1905 года не привели к приходу Святой Софии, как надеялся Блок. Вместо этого они принесли подавление революционного волнения.Затем последовали постепенные реформы, за которыми примерно в 1910 году последовало беспрецедентное экономическое процветание. Подобно Гоголю и Достоевскому до него, Блок ненавидел гражданские свободы и выборные формы правления, существовавшие на Западе. Как и Толстой, он не доверял материальному благополучию, если оно не сопровождалось улучшениями в духовной и нравственной сферах. Его поэзия 1906-16 гг., Содержащая его самые запоминающиеся и мелодичные стихи, пронизана чувством поэта надвигающейся всеобщей катастрофы, которую он приветствовал.«Возмездие» — название как важного цикла лирики, так и длинного повествовательного стихотворения, над которым он работал в течение последних 10 лет своей жизни, — вот то, что Блок стремился посетить российское правительство, Православную церковь и всех образованных или зажиточных россиян за то, что они своими материалистическими ценностями откладывают духовное преображение мира.
Многие его читатели игнорируют эту сторону Блока. Блестящий поэт-эмигрант 20-х годов Борис Поплавский, считавший себя учеником Блока, писал, что «Блок» — поэт абсолютной жалости, ни на что не злой, ни на что не осуждающий.В памятном стихотворении 1914 года Блок сам выразил надежду, что потомки простят ему его мизантропию и увидят в нем «дитя добра и света» и «торжество свободы». Но свобода была последним делом. что интересовало Блока. Советские критики совершенно правы, когда подчеркивают его негативизм (хотя они упрощенно интерпретируют его как обвинительный акт царскому режиму). То же имел в виду Владимир Набоков, когда писал, что Блок был «великолепным поэтом с запутанным умом», в котором было «что-то мрачное и в основе своей реакционное… мрачная перспектива с костром книг в конце ». Это действительно существенное измерение Блока, которое пророческое историческое видение стихов« На Куликовом поле », радужные фактуры его« итальянского » Стихи »или праздничная любовная лирика из цикла« Кармен »не должны оставлять нас без внимания.
После либерально-демократической революции февраля 1917 года Блок устроился (впервые в жизни) в комиссию по расследованию злоупотреблений монархии Романовых. Но конституционные демократы и умеренные социалисты Временного правительства показались ему слишком однообразными.В захвате власти Лениным и Троцким Блок видел то же обещание, что и в приходе Святой Софии, на которую он надеялся до 1905 года: не смену правительства в России, а переосуществление реальности (через ницшеанский дух музыка ») в некую высшую форму существования. Через несколько дней в январе 1918 года, руководствуясь тем, что он считал стихийным ревом, исходящим из других миров, Александр Блок прикрепил на бумаге свою великую революционную поэму «Двенадцать».
В виде монтажа популярных песен , политические лозунги и библейские намеки (немногие русские поэты могли бы написать об Октябрьской революции, не ссылаясь на Библию), «Двенадцать» изображает 12 красных гвардейцев, марширующих сквозь метель, которая является метеорологической и символической.Как ясно показывает стихотворение, они не идеологически сознательные марксисты, а члены дореволюционного преступного мира, которые были вовлечены в Революцию и теперь преследуют и терроризируют население под прикрытием идеалистического и квазирелигиозного словоблудия. Сюжет поэмы — не история классового конфликта, а заведомо банальный любовный треугольник между одним из хунвейбинов, дезертиром из Красной гвардии и проституткой, которую они оба любят и которую один из них случайно убивает.Тем не менее, несмотря на все убийства и грабежи, Двенадцать постепенно показаны как современное воплощение 12 апостолов в Евангелиях. Впереди с красным флагом идет их настоящий лидер, которого они не узнают и пытаются пристрелить. В последнем разделе он раскрывается как Иисус Христос.
«Двенадцать» — красивое, многослойное стихотворение, чья разговорная резкость победила бесчисленное количество переводчиков. Его смысл достаточно сложен, чтобы оправдать целую книгу, посвященную его экзегезе, удивительно обстоятельному произведению Сергея Хаккеля «Поэт и революция:« Двенадцать »Александра Блока» (Oxford University Press, 1975).Имеет смысл, что большевистские власти пытались запретить его публичные чтения в 1918 году, и имеет смысл, что советские литературные власти сегодня называют его источником всей советской поэзии. Хотя важность стихотворения не вызывает сомнений, судьба его автора за те три года, которые ему оставалось жить после его завершения, — это тема, которая будет обсуждаться, как справедливо предполагает Аврил Пиман, пока существует русский язык.
Вся обширная советская наука о Блоке настаивает на том, что написание «Двенадцати» было логическим результатом его ранних стихов и сделало его бардом революции.Но его записные книжки и некоторые из мемуаров о нем, которые были опубликованы за границей (и не переиздавались в Советском Союзе), показывают, что после года или около того первоначального энтузиазма он понял, что метаморфоза мира в конце концов не произошла. Эгоизм, пошлость и бездуховность, которые он так ненавидел в старой России, не исчезли после революции, а сохранились в новых, часто более уродливых формах. В возрасте 41 года Блок умер от острой душевной депрессии, беспрерывно бормоча: «Да простит меня Бог.’В навязчивом мемориальном стихотворении Анна Ахматова описала его как «Солнце России, потухшее в мучениях».
Науи Олин: Muse & Maker
Науи Олин, псевдоним Кармен Мондрагон, был мексиканским сюрреалистом, работавшим в 1920-х и 30-х годах. Она происходила из высших эшелонов мексиканского общества и дружила с такими, как Пабло Пикассо и Анри Матисс в Париже в 1910-х годах. Чрезвычайно редкое подписанное и подписанное первое издание ее сборника стихов, Optica Cerebral: Poemas Dinámicos, 1922, будет проходить через квартал на нашем аукционе искусства, прессы и иллюстрированных книг 13 июня.
Лот 122: Науи Олин, Optica Cerebral: Poemas Dinámicos , первое издание, подписанное и подписанное, Мексика, 1922 год. Оценка от 6000 до 9000 долларов.
Она сказала о своем выбранном прозвище: «Мое имя такое же, как у всех вещей: без начала и конца, и все же без изолирования себя от целостности моей отчетливой эволюцией в этом бесконечном множестве, самые близкие слова, чтобы назвать меня, — НАХУИ-ОЛИН. Космогоническое имя, сила, мощь движений, излучающих свет, жизнь и силу.В Aztec сила, которую солнце должно двигать, включает в себя его систему ».
Edward & Cole Weston, Nahui Olin , серебряный принт, 1924 год, отпечаток конца 1960-х годов.
продан 25 октября 2016 г. за 3750 долларов.
Имя было даровано ей любовником, художником Херардо Мурильо, который использовал псевдоним доктор Атл, ацтекское слово науатль для обозначения воды. «Нахуи Олин», тоже ацтекского происхождения, имеет отношение к обновлению и силе солнца, стоящей за циклическим ритмом небес; это символ землетрясений.Яркие зеленые глаза Олин часто изображали на ее картинах таких художников, как Диего Ривера, Тина Модотти и Эдвард Уэстон.
Лот 122: Науи Олин, титульный лист для Optica Cerebral: Poemas Dinámicos , 1922. Оценка от 6000 до 9000 долларов.
Олин не только была музой художника, но и художником и поэтом. Optica Cerebral: Poemas Dinámicos была ее первой совместной работой с доктором.Атл. Ее знаменитые глаза находятся в центре внимания обложки работы, абстрактное удлинение их белых пятен, стреляющих по краям страницы, намекает на мощное содержание внутри. Иллюстрации в ацтекском стиле на титульном листе и виньетке отражают символику солнца и земли в ее имени.
Лот 122: Нахуи Олин, Optica Cerebral: Poemas Dinámicos , 1922.
Оценка от 6000 до 9000 долларов.
Вот перевод одного из ее иллюстрированных стихотворений (вверху):
Головокружительные блики —
Радиационная разрушительная смерть —
Жажда яркого великолепия —
Отчаяние за лучшую жизнь —
Фиолетово-синий вашего самого большого желания —
Жгучая неугомонность —
Энергия излучения —
Пламя, мягко увенчанное золотом —
Сияние —
Убийство электрическим током, чье сознание осаждается как грабительская планета в огне солнца .